В атриуме Сената толпилась уйма разнообразного народа. Сенаторы были в меньшинстве, но создавали гораздо больше гвалта, чем репортеры Голографической сети, которые, казалось, собрались со всего Корусканта. Буквально на глазах рождались и умирали самые разнообразные слухи, циркулирующие сплетни испытывали невообразимые метаморфозы, постоянно превращаясь в свою полную противоположность. Здесь не обсуждались новости, здесь они создавались. События последних суток оставили много шрамов на поверхности планеты-города, но тем больше было причин воспользоваться грандиозной трагедией, чтобы заработать себе немного капитала. Политического в том числе. Но все это затаилось под маской радушного ожидания. Из плена возвращался Верховный Канцлер.

 — Изару, ну и как тебе все это?
 — Вы спрашиваете как сенатор Органа, или как старина Бэйл?
Старший сенатор Альдераана бросил на собеседника пронзительный взгляд. Тот не поддался, а лишь прищурил в ответ усталые глаза.
 — Брось, Изару. Сенатор обращался бы к гвардейцу Омину.
Гвардеец переступил с ноги на ногу и тут же скривился в беззвучной гримасе боли. В отрешенном взгляде на мгновение полыхнул гнев:
 — Что ты хочешь услышать? Что коррупция в Сенате достигла чудовищных масштабов? Что война порядком затянулась? Что Республика утрачивает свои идеалы?
 — Я понимаю твою горечь, друг. Извини, я выбрал неудачное время для беседы. Ты изрядно устал. Сегодня был трудный день, но сейчас все кончено. Лучше отправляйся домой и поспи.
 — Мы все устали, Бэйл! Сегодня слишком многие заснули вечным сном. Это были мои товарищи! Вместе мы учились в Академии. Вместе мы расследовали преступления, совершенные против Республики. А теперь их нет.
Бэйл Органа вздохнул и уставился невидящим взором на огромное транспарастиловое окно. За проемом до самого горизонта простирался дымящийся город.
 — Это война, Изару.
 — Не говори мне об этом. Я не солдат, а стражник! Блюститель Закона Республики!
 — Джедаи тоже не солдаты.
 — И о них мне не говори!
Всплеск эмоций и затянувшееся тягостное молчание. Весь окружающий гомон вдруг тоже пошел на спад и резко утих. Челнок садился на площадку в полной тишине. Из челнока вышел Канцлер. Навстречу ему из атриума хлынула волна сенаторов и журналистов. Тут же появились точеные фигуры Гвардейцев в церемониальном облачении. Лишь двое стояли в стороне и напряженно следили за столпотворением, происходящим на посадочной площадке.

Сенатор Альдераана, напрягая зрение, смотрел, как рослый джедай, резво выпрыгнув из челнока, пружинистой походкой следует за Верховным Канцлером. Чего Бэйл Органа не заметил, так это двух других джедаев, оставшихся в челноке и обменивающихся многозначительными взглядами. Но это не укрылось от глаз его компаньона.
 — Факторы не уравновешиваются.
 — Прости, что ты сказал? — Бэйл вновь повернулся к рослому темнокожему человеку в истрепанной повседневной гвардейской экипировке.
 — В происходящем я вижу нарушение логики. Причины и следствия не стыкуются, словно между ними вставлено невидимое звено. Словно над всеми нами тяготеет замысел. И этот замысел нехорош.
 — Тем важнее переговорить с джедаем о последних событиях. — Бэйл махнул рукой в знак прощания и поспешил навстречу Анакину Скайуокеру, герою Республики.
 — Я тоже поговорю с ними, — гвардеец проводил взглядом челнок, стремительно улетающий в сторону Храма.

Грубые ботинки звонко чеканят шаг по каменным плитам пола. Под ногами синевой переливается аура собственного отражения. Окружающие существа озираются, но не преграждают дорогу. Пока еще не преграждают. Коридоры Ордена. Это было так давно, что порой начинаешь сомневаться, случилось ли это наяву, а не во сне. Тогда мне едва исполнилось два года. Но сейчас я боюсь не меньше, чем в тот раз. Это не просто страх, это боязнь иной природы. Я не дрогнул, когда плечом к плечу с Бэйлом отстреливался от пиратов, берущих на абордаж сенаторский корабль. Я не поддался чувствам, когда производил арест своего напарника Сагоро. А теперь... Чем ближе я к цели, тем сильнее страх, что скручивает меня изнутри. И каждый шаг дается все большим усилием. Но я дойду. Я должен. Во имя павших товарищей. Во имя справедливости. Во имя Республики.

Впереди гвардейца поджидали двое джедаев на страже. Позади громоздились створки массивных дверей. А за ними... Что ж, за ними располагался зал заседаний Совета Ордена.
 — Гвардеец! Вам не разрешен вход сюда!
 — Передайте Совету, что я хочу задать несколько вопросов.
Рыцарь делает пару пассов рукой:
 — Вы не хотите задавать вопросы.
Темное лицо гвардейца помрачнело, скулы свело, а сквозь сжатые зубы протиснулся ответ:
 — Я не хочу задавать вопросы, но я их задам. Я гвардеец Сената Изару Омин. Пришел получить ответы. Если Совету хватит силы мне их дать.

С протяжным скрипом двери отворились, и я вступил в центр просторного зала. Память обдала меня кристальным водопадом мельчайших подробностей. Все тот же мозаичный рисунок на полу. Все те же кресла. Все тот же липкий холодок внутри. Но что-то стало другим, что-то изменилось. Высота, с которой я оглядываю интерьер. Пейзаж за окнами.

Оценивающие взгляды магистров. Многие лица знакомы. Некоторые знакомы с довоенной поры. Одно не забыть с детства.
 — Учитель Йода.
Скромный кивок головой.
 — Магистр Винду.
Снова кивок. Надо дать Совету немного времени. Они ведь знают, зачем я здесь.
 — Магистр Оби-Ван Кеноби.
По матовой синеве повседневного шлема вновь скользнул луч света из окна. Прости за фамильярность, но рад видеть тебя здесь.
 — Магистр Пло Коон.
Скромный церемониальный поклон. Он спас жизнь мне и сенатору Органе в той абордажной схватке.
 — Магистр Шаак Ти.
А мы встретились сегодня в бою. Я бежал на передовую, а она спешила на защиту Верховного Канцлера. Смог бы я также бесстрашно встретить Гривуса лицом к лицу, посреди груды тел солдат, гвардейцев и джедаев?
Остальные магистры мне незнакомы. Я знаю их имена, узнаю их в лицо. Но это профессиональная привычка. Это отголосок моей работы.
 — Магистры.
Последний поклон. Настало суровое время ответов на вопросы.

Краски поблекли, зал Совета и магистры растворились в дыме сражения. Я снова был во внешних коридорах Сената, на последнем рубеже обороны. Волны дроидов накатывали одна за другой, не взирая на масштаб потерь. С каждой волной число защитников незаметно таяло. Но ни один не покинул позиции. Клоны, даже не будучи гражданами Республики, представляли собой образец стойкости, полностью пренебрегая личной безопасностью. Гвардейцы сражались с честью, не уступая в храбрости и самоотречении солдатам Великой армии Республики. Сквозь боль и кровь, слезы и горечь утрат мы несли непоколебимую уверенность, что противник не овладеет ключевым зданием.

Еще одна волна с механической неотвратимостью захлестывает усыпанную обломками площадь. Сейчас волна докатится до колоннады, и шквал бластерного огня в который раз остановит дроидов у невидимой линии. Но этого не произошло. Росчерки скупых прицельных выстрелов прореживают строй атакующих. Но тяжелое вооружение молчит. Клоны прекратили огонь и в полном молчании начали слаженно покидать позиции. Их безмолвие в одно мгновение стало для нас зловещим.

Фигура в белых доспехах промелькнула мимо меня. Но натренированные рефлексы не подвели. Синяя перчатка сомкнулась на белой броне запястья. Дюропласт скрипнул о дюропласт. Солдат попытался освободиться, но не преуспел в этом. Гвардейцы знают толк в задержании.
 — Солдат! Почему бежите?!
 — Приказано оставить эту линию обороны.
 — Чей приказ?
В солдата угодила ракета. Осколки дюропласта дробно ударили по моему нагруднику и шлему. В коммуникаторе крик по всем частотам: "В рукопашную!!". Волна дроидов опрокинула оборону и ринулась вглубь комплекса. В коридорах началась бойня. В ход пошли все имеющиеся средства. Кто-то примкнул шоковые дубинки к стволам церемониальных ружей. Кто-то освободил из кобуры пистолеты. Кто-то не успел ничего. Дроиды сепаратистов даже не использовали оружия — просто давили слепой металлической массой. Горстка бесстрашных людей против тысяч бездушных машин. Я уже видел подобное три года назад. Трудно поверить, что всего за эти три года война пересекла всю Галактику от гладиаторской арены на Геонозисе до Сенатской арены на Корусканте.

 — Гвардеец Омин, вы готовы предъявить конкретные обвинения? — Мрачным взглядом магистра Винду можно было дробить доспехи. Изару снял шлем и, не дрогнув, встретил взгляд главы Совета. Мастер джедай и гвардеец Сената. Словно отражения друг друга. Угрюмые смуглые лица, а в сердцах — решимость идти до конца и исполнить свой долг.

Краткий момент молчания. И вдруг отрешенная мысль. Кабинет Палпатина имеет неуловимое сходство с этим помещением. Магистры знают это. Они даже знают, что я знаю это. И что я знаю, что они знают. Великая сила, что же ты вытворяешь с нашим восприятием?

 — Допросить командоров армии клонов хочешь ты?
Короткий смешок застревает в горле. С учителем Йодой так себя не ведут. Что ж, отвечу по чести:
 — Да, мне хотелось бы провести дознание командора Аппо по поводу действий его 501 легиона при обороне Сената, а также побеседовать с командором Тайром. Приоритет объектов, защищаемых его клонами-штурмовиками, мне представляется сомнительным.
 — Ваше руководство осведомлено о ваших намерениях, гвардеец Омин?
Этот вопрос, конечно, был задан магистром Кеноби. Тут главное сдержаться и не рыкнуть, подражая не по годам одаренному Скайуокеру: "Я не ваш падаван!".
 — Мой непосредственный начальник — командор Залин Бэй. Она в курсе, хотя и не одобряет подобных действий. По ее мнению я должен направлять свои запросы вверх по иерархии, причем исключительно в пределах своего ведомства.
 — Но вы поступили иначе. — магистр корунай сделал едва заметный акцент на последнем слове.
Взгляд главы Совета буквально снимал стружку.
 — Пока рапорт достигнет Капитана Гвардии, а оттуда будет переправлен в Сенат, время будет безвозвратно упущено. Как вы любите говорить, мастер Винду, "вторых шансов не бывает". Вдобавок, капитан Джесра Лотур занята другими более важными делами, так что я не могу рассчитывать на утверждение этих неудобных бумаг.

Магистры молча переглянулись. В зале нарастало незримое напряжение. В разговор вступила Шаак Ти.
 — Я запрашивала подкрепления для защиты Канцлера.
Гвардеец едва заметно вздрогнул, затем устало вздохнул:
 — Я не оспариваю ваших генеральских полномочий, магистр Ти. Но этот вопрос требуется разрешить до конца. Вы получили требуемые подкрепления?
 — Сепаратисты использовали постановщики помех. Наша система связи была блокирована.
 — Правильно ли я понимаю, что вы не получили помощи, и, несмотря на все усилия и жертвы, Канцлер был похищен. Но при этом клоны все-таки оставили линию обороны. Вопрос "по чьему приказу" остается.
Глава Ордена был мрачнее туч:
 — Своими нелепыми обвинениями вы демонстрируете неуважение к Совету.
 — Я только стараюсь внести ясность и развеять подозрения... Или найти им убедительное подтверждение.
 — Вы серьезно полагаете, что Орден способен на измену?
 — Я пытаюсь вас спасти. Я хочу упредить возможную катастрофу. Джедаев очень искусно подставляют, выставляют на всеобщее обозрение в очень неприглядном виде.
 — Кто же, по-вашему, стоит за этим?
 — Думаю, уважаемому Совету это известно лучше, чем мне. С вашим врагом мне тягаться не по силам. И это вне юрисдикции Гвардии.
 — Совет выслушал вас. Теперь просим покинуть зал заседаний.
 — Иными словами, хотите выставить меня вон? Будете делать это по одиночке или все сразу?

Гвардеец отцепил от пояса шоковую дубинку и взял ее за оба конца. На фоне гробовой тишины, воцарившейся в зале, щелчок активатора прозвучал раскатистым громом. Первое деление. Мощности недостаточно, чтобы пробить даже одежду, но в покалывание в незащищенной ладони гвардейца основательно дает понять об исправности оружия. Второе деление. Боль уже ощутимо гуляет по всей руке. Тут уже и самый недогадливый поймет, какой конец дубинки предназначен для тычка в оппонента. Совет безмолвствует. Третье деление. Пусть магистры проникнутся решимостью гвардейца узнать правду. Главное не слишком затягивать с этим. Все-таки этот уровень мощности предназначен для разгона демонстраций. Лицо гвардейца бледно от напряжения. С Орденом Джедаев можно спорить разными способами, но выиграть спор только таким образом. Осталось последнее деление. Для особо массивных и толстокожих упрямцев. Ни одному человеку не удалось остаться в сознании после удара дубинкой с такими настройками. Регулятор сам перешел в крайнее положение. Сквозь стремительно темнеющую пелену Изару едва разобрал далекий голос магистра Винду:
 — Вы очень устали сегодня, гвардеец Омин. Вас доставят в лазарет. Совет настаивает на этом.

Боль от ожогов продолжает тревожить тело. Но ожоги — ничто, по сравнению с увиденным на поле боя. Обломки дорогостоящих дроидов захламляли всю площадь и прилегающие к ней правительственные кварталы. Поверх обломков виднелись белые и синие кляксы. Казалось, над всем городом-планетой повисли стоны раненых и умирающих. Куда не кинешь взгляд — всюду тела. Солдаты Республики и гвардейцы Сената, законники и просто невезучие обитатели Корусканта. Война пришла в столицу Республики. На короткий миг в душе воцарилось отчаяние. Огонь и смерть — такова награда за все наши труды. Джедаи и гвардейцы поколениями работали на общее благо, что быть втоптанными в дюракритовые мостовые Корусканта всего за один час битвы. Неравная борьба. Закономерный итог. Когда умирают солдаты или стражники — это жестоко, но таков порядок вещей. Но невозможно видеть без содрогания павших юнцов из гвардейской академии. Республика требует на алтарь свободы все больше жертв. Что будет, когда мы не сможем заплатить?

Лекари джедаи уже покинули помещение. А медицинской лаборатории оставался один только гость. Гвардеец стоял напротив зеркала и хмуро разглядывал следы бластерных ожогов на груди. За спиной беззвучно разомкнулись створки дверей. Не оборачиваясь, Омин мельком взглянул на отражения вошедших джедаев.
 — Без церемониальных одеяний гвардейцы выглядят не так внушительно? — этот вопрос в устах сенатского стража приобретал особую саркастичность.
 — Надо отдать должное вашим доспехам. — Магистр Винду уронил тяжелый взгляд на синий прямоугольник аккуратно сложенного в стопку защитного обмундирования, — хотя и в нем есть уязвимые точки.
 — Третий комплект за текущие сутки. От первого остались лохмотья. Второй тоже утратил свои функциональные качества. Да и этот успел истрепаться.

А в голове снова видения кровавого сражения. Даже не боя, а побоища. Звенящее эхо отчаянных команд: "Держать строй! Сомкнуть ряды!". Но все в прошлом, и даже мандалоры не смогут упрекнуть нас в трусости. А вот уже реальность вновь обретает объем и цвет, непомерной тяжестью ложась на плечи одинокого гвардейца. Столько всего произошло за последние сутки. Да чего уж там, за последние четыре года. А я играю словами с главой Ордена.
 — Надо отдать должное лекарям, хлопоты которых не пропали даром. Они вернули меня в состояние, близкое к работоспособному.
Магистр Ти тихо ответила:
 — Ваши бластеры сняты с предохранителей. Разве это положено уставом?
Два тяжелых четырехствольных бластерных пистолета, в неприкосновенности лежавших на столике, были в полной боевой готовности.
 — Я тоже рад, что джедаям свойственна дисциплина. Излишки любопытства иной раз могут покалечить. А устав для меня со вчерашнего дня перестал быть святыней.
Оружие лежит далеко, но стоит протянуть руку, потянуться Силой, и угловатая рукоять бластера мигом прыгает в ладонь.
 — С этим оружием мой дед в юности ходил на маналоров. Как видите, ни разу не подвели. Хотя какой толк в быстроте реакции, когда требуется огневая мощь? Что проку в оружии, способном одним выстрелом разнести на куски даже супердроида, когда таких целей тысячи?
Гвардеец в зеркале неспешно облачается в синюю униформу. В его взгляде читается легкое осуждение по поводу неуместной бравады. Джедаи не новички в сражениях. Их не проведешь показным героизмом дешевых актеров в сериалах Голографической сети. Ах, если бы только все было так просто, как в этих непритязательных видеоразвлечениях. Но время пустых мечтаний закончилось четыре года назад.

Мейс Винду кивнул головой, словно прочитав мысли гвардейца.
 — Надеюсь, вы отдаете себе отчет, Изару, что той глупой выходкой подвергаете свою жизнь опасности. Заседания Совета фиксируются, а то, что вы намеревались сказать, совсем не предназначено для протокола.
 — Я надеялся, что Храм еще остается надежным местом, где можно без оглядки делиться своими мыслями. В Сенате и даже в штаб-квартире Гвардии уже давно небезопасно.
 — Времена меняются.
 — Что ж. Все мы видим это. Финис Валорум видел, но не убоялся. Не убоюсь и я.
 — Мы слушаем тебя, Изару.
 — После боя я посетил апартаменты верховного Канцлера, вернее то, что от них осталось. Генерал Гривус расправился со всеми защитниками Канцлера, кроме вас, магистр Ти. Вот только на месте бойни я не смог обнаружить ни единого следа личной стражи Палпатина. Ни лоскутка алых плащей, ни кусочка силовых пик. Охрана всегда сопровождала Канцлера. Но не на этот раз.
 — Действительно странно. Ведь Алые Плащи должны быть отменными бойцами. Лучше клонов и гвардейцев Сената.
 — Вот именно. Может, по этой причине их там и не было? Жаль, проверить это не представляется возможным.
 — Мы поговорим с командорами, как вы и хотели.
 — Боюсь, вы не успеете. Меня просили доставить в Орден одну вещь. Я полагаю, что это документ, касающийся завтрашних слушаний в Сенате. Подозреваю, что это очередная поправка к закону о безопасности. Все больше сенаторов начинает проявлять беспокойство. Кто-то набрался решимости действовать.
Магистр корунай бережно взял в руки невзрачную флимпластовую карту, похожую на те, что продаются на нижних уровнях Корусканта:
 — Что в этом документе?
Гвардеец развел руками:
 — Не думаю, что содержание будет пользоваться спросом у нетерпеливых любопытных подростков. Чтобы вскрыть шифр, мне потребуется команда ледорубов и месяц непрерывной работы. А мои познания о Силе достаточно скромны, чтобы обойти защиту за один час медитации.
Шаак Ти кивнула головой в знак благодарности.
 — Благодарю офицер. Вы верно служите Республике. Тем не менее, я чувствую, что ваша воля напряжена. Вы продолжаете бороться за что-то. Похоже на давний внутренний конфликт.
 — Если уж вы заговорили об этом... У меня был напарник. Сагоро Отем. Гвардеец в третьем поколении. Он хранил верность Республике. Он был воплощением доблести и чести. В свое время. Увы, однажды настал тяжелый час, когда ему пришлось выбирать между свободой родного сына и правосудием Республики. Застрелить брата-преступника, угрожать оружием напарнику, спасти от ареста сына и потерять семью — после этого всерьез задумаешься, есть ли вообще высшая справедливость? Как я могу служить на благо Республики, если она с незапамятных времен стоит на костях героев? Правильно ли я поступил, арестовав своего друга? Достойна ли Республика этой жертвы? Ведь я не слепой, и вижу, как тьма сгущается над нами и обступает со всех сторон.
Голос Шаак Ти был исполнен глубокой грусти:
 — Сагоро искупил свою вину. Теперь он офицер Флота. Не надо предаваться отчаянию. Оно ведет на темную сторону. Какая бы судьба ни ожидала Республику, мы исполним свой долг.
 — Я тоже пойду до конца. Но как же могуч враг. Выступить в одиночку против всей Галактики и восторжествовать... Как его остановить?
Мейс помрачнел:
 — Это наша обязанность.
 — Но не мы выбираем место и время битвы. Меня одолевает мрачное предчувствие на грани восприятия. Я боюсь. Боюсь оказаться в одиночестве против вселенской тьмы. Я не умею прислушиваться к Силе, но знаю, что не выстою в одиночку. Это неизбежно. Неужели это наша судьба? Тогда зачем предостережения, когда невозможно противостоять грядущему?
 — Все что от нас требуется, это только сражаться. Скоро исход борьбы за Республику станет ясен.
 — Боюсь, он станет ясен слишком скоро.
За окном занимался багровый закат. В темноте отчетливо проглядывались многочисленные всполохи пожаров. Гвардеец отвернулся от печального зрелища, надел шлем и церемониально отдал честь.
 — Пойду, пока еще не слишком поздно. Завтра мне вновь заступать на караул. Надеюсь, не в последний раз. До встречи, магистры, и да прибудет с Вами Сила.

По коридорам Ордена, печатая шаг, спешил одинокий гвардеец Сената. Он знал, что грядущее доставит еще немало боли, но не ведал страха. Когда всё вокруг обращается в пепел, неизменной и нерушимой остается только честь. Враг может отнять жизнь, но гордый стяг подхватят другие. Подхватят и пронесут сквозь тьму. А пока можно наслаждаться отведенными мгновениями затишья. Ведь скоро на Храм упадет ночь. Но где-то далеко на другой стороне планеты наступит рассвет, что принесет новую надежду.