Виноградов Павел, Минасян Татьяна : другие произведения.

Фарн воина Максима

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

  
  Сарматы [Архэ]
  Реконструкция облика сарматов.
  
  
  Ничего особо любопытного в этой миниатюрной девушке, почти девочке, не было. Разве что большие глаза под перехваченными серебряной тесьмой тёмно-каштановыми волосами. Глаза были ускользающего цвета - то серые, то синие, то даже зелёные. Но кто станет присматриваться... Ну, появилась на скамейке в небольшом питерском сквере словно ниоткуда, однако пившие пиво мужики, читавшая книгу старушка и парочка на соседних скамейках обратили на это явление внимания не больше, чем стоящие посередине кольца скамеек две каменные девочки, кружащиеся в вечном хороводе - копия скульптуры Михаила Аникушина, имя которого сквер и носил. Одежда девушки тоже не очень выделялась - в моде был фолк, а её наряд казался вполне уместным для нежаркого августа. Длинная широкая юбка из трех горизонтальных полос, верхняя - алая, средняя - словно вообще не окрашенная, нижняя - бордовая. Поверх юбки ниспадала длинная белая шёлковая рубаха, отделанная красной тесьмой. На шее с золотой цепочки свисал массивный золотой же кулон в виде причудливого животного, похожего на оленя. Талию охватывал толстый шнур с оранжевыми кистями, а из-под юбки виднелись изящные босоножки, похожие на древнегреческие сандалии. Да и макияж, хоть и ярковатый, соответствовал её юному возрасту.
  Некоторое время она чинно сидела, положив руки на колени, а потом гибко, одним движением поднялась со скамейки и, лихо перепрыгнув через пылающий пионами газон, оказалась у ревущей транспортом улицы. Медленно двигающийся в пробке чёрный 'Мерседес' по мановению хрупкой ручки с массивным золотым браслетом в виде спирали, на концах которой скалились стилизованные пантеры, встал, как вкопанный.
  - Кюда, красавица? - с сильным акцентом спросил смуглый водитель.
  - Клуб 'Розовый бутон', - звонким голосом ответила девушка.
  Глаза джигита по-звериному засверкали:
  - Двэ тысячи.
  Девушка молча обошла машину и села рядом с ним.
  Дело было на Петроградке, а ночной клуб весьма скверной репутации находился на окраине. Так что ехали долго. Несколько раз водитель, будто случайно, клал руку на колено девушки.
  Густые августовские сумерки уже окутали город: пора 'белых' ночей закончилась. Когда подъехали, было совсем темно, но претенциозное здание клуба, сложенного из кубов разноцветного стекла, сияло. Над овальным входом, по которому словно беспрестанно ползали светящиеся насекомые, переливалось изображение... цветка - не цветка: впечатление это розовое нечто оставляло весьма непристойное. Вдобавок периодически один из его лепестков приоткрывался и оттуда бесстыдно подмигивал обведённый светящейся синевой глаз. Всё вместе составляло достаточно красноречивую картину, так что кокетливо мигающие буквы, складывающиеся в слова 'Розовый бутон', были вроде как и не особо нужны.
  - Эй, дарагая, платить-то будешь? - всё так же хрипло поинтересовался джигит, останавливая 'Мерс'. Девушка не отвечала, рассматривая здание.
  - Можешь по-другому расплатиться, - парень буквально дрожал от возбуждения, - хазаин клуба - мой зэмляк, он нас в задние комнаты пустит. А ну пашли, а то...
  Он схватил девушку за левую руку. В голосе его звучала откровенная угроза.
  Девушка с быстротой атакующей кобры сделала что-то у бедра свободной рукой. Водитель, не закончив фразу, булькнул и захрипел. Впрочем, хрип быстро стих и джигит мешком осел на сидении.
  - Я расплачусь вот так, - спокойно произнесла девушка, вытаскивая из горла трупа лезвие то ли большого кинжала, то ли маленького меча. При этом она тщательно следила за тем, чтобы кровь не испачкала белоснежные рукава рубашки. Нагнув тело, чтобы его не было видно с улицы, а кровь лилась на пол салона, девчонка нашла в бардачке тряпку, вытерла клинок, приподняла справа подол рубашки, открывший золочёный верх ножен, основная часть которых скрывалась под юбкой, и со щелчком точно вогнала меч на место.
  - Родственничек, - проворчала она, вылезая из машины, запирая дверцы ключами и выкидывая их в темноту. - Мельчают потомки...
  Проговорив ещё несколько непонятных, но явно не комплиментарных павшему джигиту слов, она танцующей походкой двинулась к похабному порталу. Сквозь него, раздвигая слои лёгких шёлковых занавесей и бисера, проходило немало столь же экзотических барышень, так что новую гостью пустили без проблем, благо, молодые дамы в блудилище допускались бесплатно. Девушку не заинтересовал ни танцпол, на котором в весьма вольных позах качались пары, ни столики во мраке, откуда парочки перемещались непосредственно в упомянутые покойным водителем задние комнаты. Девица легко, как призрак, прошла сквозь танцующих и двинулась в служебные помещения.
  - Куда?! - рявкнул квадратный охранник, и захрипел, получив растопыренными пальцами в диафрагму, а потом тыльной стороной запястья с тяжёлым браслетом по загривку. Потом он тихо сполз по стенке. Инцидент прошёл незамеченным.
  Девушка, совершенно не путаясь в тёмных узких коридорах, подошла к стеклянной двери, за которой мерцал таинственный синий свет, и слышалось тихое гудение. Бесшумно открыла её. В комнате было много мониторов и юноша, увлечённо разглядывающий на одном из экранов явную похабщину. Судя по всему, изображение транслировалось он-лайн из какой-то 'задней комнаты'.
  То, что он уже не один, парень и не понял - девушка двигалась совершенно беззвучно. Поэтому, когда она тихо, но отчётливо произнесла: 'Ой!', он подскочил на месте, развернулся и уставился на девицу, словно увидел инопланетянина или что похуже. Разглядев, что это всего лишь девушка, юноша мигом свернул откровенное действо на экране. Но напрасно: монитор раздробился на окна, в каждом из которых творилось примерно то же самое, ибо был он предназначен для наблюдения за всеми комнатами.
  - Что вы тут делаете? - спросил парень, приходя в себя и стараясь, чтобы голос его звучал строго. Правда, получалось у него неважно.
  - Простите, - залепетала девушка нежнейшим голосом. - Туалет искала, заблудилась... Я тут в первый раз вообще-то... А вы кто?
  - Вася, - растерянно произнёс молодой человек, но тут же приосанился и с достоинством уточнил. - Василий Константинович.
  Прозвучало это смешно, поскольку паренёк выглядел типичным хипстером: коричневые узкие и короткие брючки, почти полностью открывающие белые носки, старомодные, до блеска начищенные штиблеты, светло-коричневая жилетка под клетчатую серую рубашку, в беспорядке падающие на лоб синие волосы, малоприличная чёрная бородка и большие очки в толстой розовой оправе.
  - А я Ясна, - смущённо потупив глаза, отвечала девушка и затараторила дальше. - Меня так мама назвала. Она историк, но я стесняюсь, имя-то странное, и дразнили меня в школе, так что лучше Ясей называть, так меня друзья называют, а что вы тут делаете?
  - Смотрю, - парень, похоже, вновь сник от такого напора, потом, сообразив, что собеседница видела, что именно он смотрит, покраснел и пояснил, - чтобы в комнатах всё в порядке было. А вообще, я этого делать не должен, но дежурный охранник сегодня заболел, и меня сюда посадили. Если что нехорошее произойдёт, я в ту комнату Ашота направлю - он у входа в служебку стоит. А так я сисадмин вообще-то, за сервак отвечаю.
  Вася с возрастающим интересом смотрел на девушку. Представительницы прекрасного пола мало баловали его своим вниманием, и теперь он готов был рассказать всё, лишь бы удержать красотку рядом. А красотка, похоже, и сама была не прочь.
  - Ой, как интересно! - защебетала она. - Мне так компы нравятся! А можно поглядеть?
  - В серверную нельзя, - насупился Василий, - а вот дома у меня тоже мощный сервак стоит, - выдохнул он с затаённой надеждой.
  - Ты меня приглашаешь? - стрельнула глазами Яся.
  - А ты поедешь? - робко спросил сисадмин.
  - Почему нет, глупенький! - девица кокетливо потрепала его по щеке. Вася впал в нирвану.
  - Тогда иди в мою машину - синий 'Фолкс' на клубной стоянке. Вот ключи. А я через пятнадцать минут выйду - у меня уже смена кончается, - глядя на Ясю влюблёнными глазами, проговорил парень.
  Девушка молча взяла ключи и упорхнула, по дороге равнодушно поглядев, как двое служащих клуба пытаются вывести из комы вырубленного ею охранника, приговаривая:
  - Опять упоролся, сукин сын! Ну всё, теперь его точно выпнут...
  Найдя на стоянке Васин 'Фолкс', Ясна спокойно открыла его, села на переднее сидение и стала ждать хозяина. Тот не замедлил явиться. Теперь его дурацкий наряд дополняла широкополая коричневая велюровая шляпа с высокой тульей.
  Всю дорогу Вася напряжённо молчал, мучительно пытаясь придумать предмет для беседы, пока Яся с интересом разглядывала проносящиеся мимо подсвеченные вечерними фонарями пейзажи. Квартира сисадмина, по всей видимости, отличалась от его рабочего места лишь размерами и страшной загаженностью. Но компьютеров и вспомогательной литературы в ней было не меньше. Судя по витающим миазмам, на кухне что-то разлагалось - похоже, рыба. Вася тихо охнул и сгрёб с пола грязные трусы и один носок, рыская глазами по сторонам в поисках второго. Не найдя его, он приоткрыл дверь ванной и зашвырнул тряпки за стиральную машину.
  Ясну эти манёвры совершенно не заинтересовали. Она сразу прошла в комнату и с удовольствием осмотрела обилие аппаратуры.
  - Ясенька, так что тебе показать? - суетился Вася, несмело пытаясь обнять девушку за талию.
  А та, к неописуемому восторгу парня, взялась за свою стильную блузку с явным намерением её снять. Но восторг длился считанные мгновения - Ясна лишь приподняла подол, развернулась и сделала неуловимое движение рукой. Что-то щёлкнуло, и в горло оторопевшего хипстера упёрлось нечто оч-чень острое.
  Вася мог видеть только блестящий клинок и блестящие глаза над ним. Теперь они отливали холодной сталью. И ещё был голос. Звонкий и даже весёлый девичий голос:
  - Милкин Василий Константинович, сисадмин в ночном клубе 'Розовый бутон'. Двадцать семь лет, родился в городе Сыктывкаре. Образование среднее. Компьютерные курсы в Москве. Два привода за хранение наркотиков, оба раза откупился. Женщин не знал. Живёт один, мама в Сыктывкаре. Хакер мирового уровня. Ники: Neo-2, 88_666, Littleflower и ещё десяток. Взлом банковских счетов, секретных сайтов и прочие шалости. Разыскивается ФБР. Твоё кодовое обозначение в этой организации - SmartAss. Ты это знал?
  Не дождавшись ответа, она приблизила своё лицо к его и проникновенно произнесла:
  - Ты мне нужен, Вася...
  При этом она чуть уколола его шею.
  - За-за-зачем? - еле выговорил до смерти перепуганный хакер. - Ты из ФБР?
  Ясна недобро рассмеялась:
  - Ну да, агент Скалли с акинаком... Нет, Вася, я не из ФБР. Я совсем из другого места. А нужен ты мне вот зачем.
  Она убрала лезвие от горла парня, предупредив:
  - Ты только не дёргайся - рука у меня очень быстрая. Рядом с твоим клубом один такой в машине лежит. Тоже дёргался...
  Вася побелел, как простыня.
  - Не бойся, - обнадёжила Ясна, - будешь хорошим мальчиком - ничего тебе плохого не сделаю.
  Она залезла в небольшой мешочек, висевший у неё под рубашкой, вытащила лист бумаги и протянула Васе левой рукой, не опуская меча. На бумаге был некий список.
  - Минобороны, ФСБ, заводы какие-то, институты... - пробормотал парень. - Что это?
  - Ты должен взломать базу данных этих организаций. Или других - тут важен результат. Вытащишь информацию о кое-каких людях...
  - Ты с ума сош..! - возопил было Вася, но клинок опять упёрся ему в горло.
  - Иначе я тебя зарежу и уйду. А потом найду другого хакера, - совершенно спокойно проинформировала его Ясна.
  - ФСБ мигом меня вычислит, это тебе не ФБР! - ещё пытался отбиться парень, но голос его предательски дрожал.
  - А это уже твои проблемы, как прятаться, ты же у нас хакер.
  - Ты шпионка? - тихо спросил Василий.
  - Можешь считать так, - пожала плечами девушка. - А ещё я хорошо умею убивать. Так что выхода у вас, Василий Константинович, нет.
  Мозг парня уже переключался на предстоящую работу - всё-таки хакером он был отменным:
  - Что за люди тебе нужны?
  - Разработчики современного оружия. Ведущие, конечно. Главные конструкторы оборонных заводов, начальники конструкторских бюро... Думай сам, я в этом не очень разбираюсь.
  - Мне за это лет двадцать пять дадут! - застонал Вася.
  - А в Штатах ты уже на пожизненное заработал, - безжалостно парировала Ясна. - Не говоря уж о том, что до суда ты там не доживёшь.
  Вася окончательно осознал, что влип, и уселся за компьютер.
  - На это вся ночь уйдёт, - предупредил он.
  - Ничего, - безмятежно ответила девушка, - до утра я свободна.
  Она уселась в кресло, пододвинув его так, чтобы Вася находился в досягаемости её меча и, похоже, полностью ушла в себя.
  А Вася работал: лихорадочно колотил по клавиатуре, щёлкал мышью, открывал всё новые окна на мониторе. Вскоре это занятие, его, похоже, увлекло - он то что-то мурлыкал себе под нос, когда дело шло на лад, то раздражённо хмыкал и вполголоса матерился, когда встречал препятствие. Так прошло около часа. Ясна прервала молчание:
  - У тебя на кухне что-нибудь имеется, кроме тухлой рыбы? А то есть хочется. Я и тебе сделаю.
  - Рыбой от банки из-под краба в мусоре воняет. Еда в холодильнике, - ответил хакер, не отрываясь от своего дела.
  - Тогда, с твоего позволения... - сказала Ясна, быстро раскручивая свой длинный пояс. Вася не успел опомниться, как оказался привязанным к своему креслу, причём так, что работать мог совершенно спокойно, но движение в любом направлении от компьютера причиняло ему дикую боль.
  - Прости, но я должна подстраховаться. Тебе со мной всё равно не справиться, но в окно сигануть можешь. Развязывать не пытайся - до узла не дотянешься. И рвать не надо - там золотая проволока вплетена.
  С этими словами девушка упорхнула на кухню и занялась поздним ужином. Первым делом она выбросила прямо в открытое окно смердящий мусорный мешок, не заботясь о том, где он приземлится. Потом она открыла холодильник и довольно хмыкнула. Достала оливковое масло, приличный кусок карбонада, лук и чеснок, а потом слегка увядший пучок зелени, яйца и молоко. С отвращением понюхала заплесневелый кусок рокфора, который тут же тоже полетел в окно, но зато с одобрением ухватила золотистую половинку цилиндрика шабишу. Нашла муку, быстро замесила тесто и стала печь на сковороде лепёшки, одновременно нарезая мясо, сыр и приправы. Вскоре на большом блюде исходили паром проложенные пластами мяса и сыра, кольцами лука, чесноком и зеленью лепёшки. Вытащив из холодильника две бутылки 'Гиннеса', девушка отнесла всё это в комнату и поставила на столик у занятого подневольным трудом Васи.
  - Затекло всё! - пожаловался тот.
  Ясна одним движением освободила его от пут и тут же ловко обмоталась поясом.
  - Ешь, - кивнула она на источающие аппетитный аромат лепёшки. Вася схватил одну, ойкнул, обжёгши пальцы, но тут же с азартом впился в яство зубами. Две лепёшки с начинкой исчезли в нём минуты за две. Он подхватил ещё, пробормотав:
  - Вкусно, лучше чизбургера.
  - Это и есть предок вашего чизбургера, - заметила Ясна, откусывая кусочек. - Мясо у вас тут неважное. А вот сыр хорош.
  Отхлебнув 'Гиннеса' она добавила:
  - И пиво тоже. Ладно, к делу!
  Вася опять углубился в работу, но, похоже, долго молчать не мог.
  - Слушай, - проговорил он, - а за что ты того, в машине? Ну, ты говорила...
  - Он возжелал немыслимого, - сухо ответила Ясна.
  - То есть, тебя?.. Значит, меня ты тоже..? - Вася заметно побледнел.
  - А ты ничего не сделал, чтобы меня получить, - чуть презрительно сказала девушка. - Не бойся, сделаешь работу - будешь жить. Давай, давай, времени всё меньше...
  От пива внимание Ясны слегка рассеялось, а Вася азартно пыхтел. Когда девушка взглянула на монитор, то увидела там открытую страницу Википедии, рассказывающую про скифов.
  - И как ты на это вышел, - спросила она над ухом Васи. Тот подпрыгнул в кресле и с опаской взглянул на неё:
  - Та сказала про акинак. А я со школы помню, что это скифский меч.
  - Молодец. Только ошибся немного.
  Ясна взяла мышь, прокрутила статью почти до конца и клацнула на гиперссылку 'Сарматы'.
  - Читай, если такой любопытный. Много наврали, но в основном верно. Только быстро - время поджимает, - велела она.
  Вася во все глаза уставился на неё:
  - Так значит, ты правда..?
  - Что?
  - Ну, это... Из прошлого. Попаданка.
  Ясна уже видела в комнате книжные полки, набитые фантастикой, поэтому относительно спокойная реакция парня на поразительное открытие её не удивила.
  - Это не совсем то, что ты думаешь, - произнесла она.
  Ничего не понявший Вася стал лихорадочно пробегать глазами статью. В какой-то момент он остановился, обернулся и выпялился на грудь Ясны. Та посмотрела на монитор. Оказывается, парня смутил следующий абзац: '...Псевдо-Гиппократ также сообщал, что сарматские женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики. Он приводит и такую удивительную деталь: у девушек нередко удаляли правую грудь, чтобы вся сила и жизненные соки перешли в правое плечо и руку и сделали бы женщину сильной наравне с мужчиной. Сарматские женщины-воительницы, вероятно, послужили основой древнегреческих легенд о загадочных амазонках'.
  Тут уже Ясна зашлась коротким смешком:
  - Обе на месте! Но не покажу, даже не проси. Тем более, там смотреть особо не на что... Твоему греку пьяные скифы лапшу на уши вешали. Не любили они нас... Остальное, вроде, верно. А там не написано, что мы скальпы с врагов снимаем?
  Глаза её неожиданно вновь стали холодными, как вершины снежных пиков. Щелкнул, вылетая из ножен, акинак. Острое лезвие прочертило воздух в опасной близости от экзотической Васиной шевелюры.
  - Работать!
  Хакер вздрогнул и вновь лихорадочно защёлкал клавишами. Но любопытство-таки преодолело его страх.
  - А почему у тебя свастика на кулоне? - спросил он, опасливо косясь на меч.
  - Потому что это знак моего фарна, - тихо ответила Ясна.
  Почему-то эти непонятные слова нагнали на Василия такой жути, что он замолк и стал прилежно заниматься делом. Ясна тоже молчала.
  Уже занималось утро, когда Вася откинулся на спинку кресла.
  - Всё! - провозгласил он. - Что можно, то вытащил. Шесть человек с полным досье, ещё трое - только упоминания. Дальше опасно копаться - могут засечь.
  - Мне пока хватит. Выводи на принтер.
  - Может, на флешку? Принтер долго печатать будет.
  - Мне твою флешку вставлять некуда. Печатай.
  Принтер загудел, неторопливо извергая листы бумаги. Ясна быстро проглядела первые и удовлетворённо кивнула.
  - Ну что, Василий Константинович, справился, спасибо, - сказала она хакеру, расплывшемуся в глупой улыбке, и одновременно несильно ударила его браслетом над ухом. Улыбка на лице парня погасла, и он тихо сполз на пол.
  Ясна стала быстро собираться: нашла Васин стильный рюкзачок, сбросила юбку и рубашку, оставшись во вполне современных шортиках и футболке, запихала в рюкзак свою экзотическую одежду, туда же положила меч, браслет и повязку с головы, завязав волосы в конский хвост. Однако кулон оставила, лишь спрятала под футболкой. Из своего мешочка достала явно купленную (или украденную) в дорогом бутике косметичку, подошла к зеркалу и несколькими движениями поправила макияж.
  Снова бросила взгляд в окно. К парадной подъехали два чёрных джипа, откуда выскакивали люди в штатском. В этот момент принтер закончил печать.
  - Вовремя, - заметила Ясна, схватила большую пачку бумаги и с некоторым трудом запихала в переполненный уже рюкзак. Окинув последним взглядом комнату, быстро выпорхнула на площадку и по лестнице побежала наверх. Далеко внизу послышался топот и заработал лифт. Ясна знала, что люк чердака на последнем этаже открыт - сама загодя сбила с него замок. Открыт был люк и двумя парадными дальше. Через несколько минут мимо дежурящих у Васиной парадной сотрудников ФСБ из группы захвата вприпрыжку пробежала девчонка лет двенадцати с набитым рюкзаком - явно торопилась в школу. Сотрудники не обратили на неё внимания.
  Ясна действительно торопилась: врата в её мир открывались не везде и не во всякое время. У неё оставалось меньше получаса, поэтому на сей раз девушка тормознула первый попавшийся автомобиль.
  - В школу опаздываем? - добродушно спросил пышноусый пожилой водитель 'Москвича'.
  - Ага, - детским голосом пискнула Ясна.
  Она попросила остановить на перекрёстке у Матфеевского садика на Большой Пушкарской. Водитель не стал брать с неё деньги и даже помахал вслед.
  Из огороженного решётчатой изгородью сквера била такая сила, что её фарн стал колебаться и деформироваться. Ясна знала, что когда-то тут был храм, связанный со святой женщиной, и что Деве сарматов там делать нечего.
  - Не сердись на меня, о Великая Мать Ксения! - пробормотала девушка, на ходу склоняя голову перед сквером.
  Она устремилась к стоящему неподалеку серому дому. Врата должны были открыться рядом с ним. В доме какое-то время жила знаменитая в этом мире женщина, слагавшая песни. Ясна не воспринимала написанные поэтические строчки - лишь песни, но обострённое ощущение причастности миру говорило ей, что песни Анны Ахматовой были чудесными.
  Врата в мир Ясны открывались в местах, хранящих память о мастерах какого-нибудь искусства. Может быть, и то, что врата обычно открывались в Петербург, было связано с тем же - здесь в разное время жили многие великие искусники. Но сейчас девушке некогда было задумываться над этим.
  Она встала на углу дома и принялась внимательно вглядываться в только ей видимую точку. Постепенно на этом месте воздух стал вибрировать и слегка затуманился. В мутном облаке замелькали синие искры. Ясна сотворила знак фарна, он словно бы слетел с её пальцев и запылал в воздухе. Потом на его месте появилась непроглядно чёрная дыра. Дева опять взмахнула рукой и пробормотала несколько заклинаний. Врата раскрылись.
  В хмурое питерское утро прорвалось солнце из иного мира. Показалась ковыльная степь, раскинувшаяся до далёких горных пиков. В душе Ясны ярко вспыхнул её фарн. Она проскользнула в узкий проход и исчезла. Искры исчезли, врата закрылись. Воздух ещё какое-то время вибрировал, но вскоре всё успокоилось. Спешивший в магазин за опохмелкой местный алкаш понял, что его посетила 'белочка', понуро повернулся и побрёл домой - вызывать психбригаду.
  Это была последняя разведка Великой Девы Ясны в Мире пламени. За предыдущие она достаточно адаптировалась здесь, овладела местным языком и необходимыми навыками, переправила в свой мир множество полезных вещей и сведений. В следующий раз она придёт сюда трудиться по-настоящему. А труд для неё, как и для всякой женщины из рода сарматов, означал войну.
  
  'Совсем же девчонка ещё...' - думал Максим, глядя на сидевшую перед ним в камере для допросов, находящуюся на одном из нижних уровней питерского Большого дома, хрупкую на вид девушку с пышными каштановыми волосами и странными, меняющими цвет глазами.
  Его сознание раздваивалось. Было полное впечатление, что он допрашивает ребёнка лет двенадцати. С другой стороны, отвечала эта девочка так, что в сердце майора Стрельцова невольно закрадывалась ледяная жуть. И ещё он знал, ЧТО сотворил этот 'ребёнок'. Недаром, ох, недаром сидела она в наручниках, да ещё прикованная за ногу к вделанной в цемент пола ножке железного стула....
  Девица, похоже, понимала смятение офицера. Изредка из-под скромно опущенных ресниц она бросала на него насмешливые взгляды.
  - Итак, - со вздохом продолжил Максим Петрович допрос, - тебя зовут Ясна, и ты сарматская принцесса.
  - Я уже говорила, что не принцесса. У нас больше ста лет не было царя. Царский фарн нас покинул, с тех пор, как мы ушли в Мир изгнания. Я - Великая Дева народа сарматов. Когда я отдам свою девственность мужчине, я стану Великой Матерью, которой у нас сейчас тоже нет.
  Здесь пришлось удивиться Ясне, хотя она и сумела это скрыть. Допрашивающий её стройный мужчина средних лет с седыми висками и усиками и с глубоким шрамом на лбу, согласно кивнул. Для других следователей, с которыми она за этот месяц имела дело, всё ею сказанное было клиническим бредом. Её даже обследовали психиатры, но к определённому мнению не пришли.
  - Удивлена? - спросил мужчина, проницательно взглянув на неё. - Да, в нашей Конторе очень мало кто имеет историческое образование, да ещё и специализировался по древним кочевникам. Потому тебя и допрашивает офицер спецназа, а не обычный следак... Я понимаю всё, что ты мне рассказываешь, но поверить, прости, не могу. Скорее, я предположу, что ты - обычная девчонка, помешавшаяся на древней истории, обвешанная новоделами под сарматские вещи. Только вот кто учил тебя бою?..
  - Мать, - ответила девушка.
  Что-то вроде печали скользнуло по её непроницаемому лицу и тут же исчезло.
  
  Мама очень расстроилась, когда он в девяносто пятом бросил аспирантуру, проучившись всего год, начатую диссертацию и ушёл в армию. То есть, не пошёл по стопам покойного отца - известного востоковеда. Но у него были резоны - и материальные, и моральные. Кому был нужен исследователь древних кочевников в разваливающейся стране, в которой вовсю полыхала война на Кавказе? Ему, внуку кадрового офицера, прошедшего две войны и закончившего Отечественную подполковником, с контузией, тремя ранениями и длинной планкой орденов и медалей, было стыдно сидеть в аудитории или библиотеке, изучая, как тогда ему казалось, совершенно заплесневевшие вещи, когда его ровесники гибли от пуль моджахедов. С самого детства спортивный и никогда не болевший пацифизмом парень посчитал, что киммерийцы, скифы и сарматы подождут, пока их потомки стреляют друг в друга и в солдат Российской армии. Позже он пару раз - но не больше - пожалел об этом.
  В мае под Чири-Юртом его разведгруппа попала в окружение, и на место убитого командира встал Максим. До сих пор в ночных кошмарах ему снился безумный переход по горам, свистящие пули, взрывы. Тогда он первый раз был в рукопашной и узнал, как поддаётся плоть под лезвием ножа и обмякает тело человека, которого ты убил. В этих боях он не получил ни царапины, но когда они уже практически вышли к своим, случайный осколок пробороздил ему лоб. Очнулся Максим через несколько дней в госпитале в Ханкале, где узнал о представлении его к Ордену Мужества.
  Там его посетил невысокий человек, из-под накинутого на плечи халата которого выглядывала форма без знаков различия. Хотя они ему были не нужны - Максиму и так захотелось вскочить и вытянуться перед посетителем в струнку. Результатом их беседы стало то, что после госпиталя и краткой увольнительной Максим прошёл полугодовые курсы, потом полтора года проработал оперативником в одном довольно 'горячем' территориальном управлении, а в Чечню вернулся уже в составе недавно вновь переданной госбезопасности группы 'В'.
  Вторая чеченская, война '8-8-8', десятки операций на территории России и несколько щекотливых загранкомандировок. Ещё один Орден Мужества, Георгиевский крест, медаль 'За отвагу', юго-осетинский орден Уацамонга... Три ранения, контузия, плен и тюрьма в далёкой жаркой стране после успешной ликвидации одного негодяя. Та тюрьма, посеребрившая ранней сединой его виски, Максиму тоже периодически снилась... Через год его вызволили. Вернувшись, узнал о кончине матери.
  'Короче, весь из себя герой, на всю голову контуженный, ломом подпоясанный. Ни жены, ни детей. Пустая квартира в 'спальнике' и пара рюмок водки по вечерам. А после боевых - в хлам и тяжкое похмелье наутро', - горько усмехался про себя Максим.
  
  - Ты ведь тоже воин, - прозвенел вдруг голос, - и носишь знак фарна.
  Стрельцов вздрогнул, отходя от своих мыслей, и взглянул на девочку, которая, казалось, годилась ему в дочери. После того, как он её взял, Максим тоже напился...
  'Ну да, - подумал он, - Уацамонга - чаша из осетинского эпоса, выпить из которой мог только герой... Стоп, откуда она знает про осетинский орден?!'
  Тут до него ещё дошло, что девчонка говорила не по-русски. В универе он прилежно посещал факультатив по древнегреческому, а на Кавказе стал прилично говорить по-осетински. Он вообще хорошо схватывал языки, почему его охотно посылали в загранкоммандировки. И сейчас он понял сказанное Ясной, потому что это был какой-то суржик древнегреческого и... чего-то похожего на осетинский. Неужели... так говорили сарматы?! Да нет, девочка просто 'реконструировала' язык. А что? Если лингвисты воссоздали праиндоевропейский, почему бы этому вундеркинду в юбке не проделать то же самое с сарматским? Толкиен, вон, эльфийский вообще придумал. Ну конечно, гением был. Так эта девочка, пожалуй, тоже гений. Злой гений.
  Когда во время 'общего сбора по тревоге' его привлекли к операции по её поимке, он сперва скривился - не дело профессионального разведчика-диверсанта ловить всяких неуравновешенных барышень. Но чем больше он знакомился с делом, тем больше оно его захватывало. Разумеется, Максим не мог поверить тому, что говорила девчонка, но полиграф показывал, что она не врёт. Или сама думает, что не врёт. Или умеет обманывать 'детектор лжи'. А ещё эти - в коме...
  
  Когда главного инженера некоего питерского КБ обнаружили рядом с его домом в состоянии комы, из которой тот до сих пор не вышел, службой безопасности предприятия была проведена лишь проверка, которая ничего не дала. Когда та же участь через пару дней постигла старшего научного сотрудника Московского института теплотехники, совпадением уже заинтересовались в ФСБ и послали дознавателя. Но не успел тот взяться за дело, как в той же Москве в собственной квартире впал в кому профессор N, даже имя которого было засекречено. Тогда Контора взялась за дело уже всерьёз. Однако за неделю после открытия дела кома постигла ещё трёх инженеров и учёных, занимающихся разработками новых вооружений. Причём география была очень широка - Самара, Омск, Красноярский край... Всё это очень походило на спецоперацию противника. Однако следствие не выявило никаких подозрительных личностей в окружении пострадавших за весь последний год, а в крови их не было ни малейших следов веществ, которые могли бы спровоцировать такое состояние. Они свободно дышали, сердце у них билось, хоть и замедленно - они были вполне живы, но без сознания. Врачи только руками разводили.
  Вскоре в таком состоянии оказались ещё двое важных оружейников. Больше всего сыщиков бесило, что преступление вроде бы было и налицо, но состава его не просматривалось. Как и подозреваемых. Всё же один молодой следак обратил внимание, что в четырёх случаях рядом с гипотетическими потерпевшими видели то ли девочку, то ли очень юно выглядящую девушку. На безрыбье это показалось рыбой, был составлен фоторобот, который прогнали через соответствующую базу. Результат поверг в шок начальника следственной бригады.
  Полгода назад он вёл одно совершенно дурацкое дело. Был взят известный хакер, за которым несколько лет безуспешно охотилось ФБР и который вдруг словно с цепи сорвался, за ночь взломав сайты Минобороны, ФСБ и ещё нескольких секретных учреждений. Взять его оказалось просто - он валялся в свой квартире у компьютера без сознания и с приличной шишкой на голове. А позже выдал дикую историю про древнюю, но очень молодую сарматку, которая, угрожая ему мечом, заставила его скачать данные на нескольких секретных оружейников. Парня хотели сразу отправить в 'Серпы' на обследование, но тут его показания неожиданно подтвердились: в 'Мерседесе' у притона под названием 'Розовый бутон' был обнаружен труп 'лица кавказской национальности' с перерезанным горлом. А охранник, недавно уволенный из 'Бутона' за употребление наркотиков на рабочем месте, трясясь от гнева, показал, что на самом деле его вырубила какая-то 'соска'.
  Хакера Василия Милкина допрашивали день и ночь, но безуспешно. Жуткая дева нигде больше не всплыла, так что дело перешло в разряд 'висяков'. Васю Штатам не выдали - была охота таких спецов пиндосам дарить! Под страхом длительной посадки его обязали не притрагиваться больше к наркоте, не красить волосы и одеваться прилично, поселили на конспиративной охраняемой квартире, и включили в секретную группу хакеров ФСБ. После пережитого ужаса, на радостях, что избежал и американской тюрьмы, и российского лагеря, Вася был готов на всё.
  А теперь компьютер показал девяностопроцентное сходство нарисованных полгода назад и нынешнего фоторобота девицы.
  Дело было срочно поднято, вызвали Василия Константиновича, который успел отпустить небольшое брюшко, стригся коротко, брился гладко и носил неброский, но дорогой серый костюм. Взглянув на новый фоторобот, бывший хипстер побелел и выдохнул:
  - Она!
  А ещё все впавшие в кому фигурировали в списке, который Вася добыл для девушки по имени Ясна. Теперь, по крайней мере, было понятно, что делать, хотя участники расследования чувствовали себя персонажами фантастического триллера. Вырисовывался даже образ действий подозреваемой. Она начала с Питера, потом отправилась в Москву, а потом двинулась дальше по России. Все оставшиеся в списке оружейники были питерскими. То есть, похоже, девица собиралась вернуться по их души, а потом уйти. Только куда?..
  Ко всем пока ещё избежавшим комы приставили негласное наблюдение и через пару дней засекли подозреваемую, явно 'пасшую' у парадной ещё одного главного инженера некоего питерского ОАО, которых - ни инженера, ни ОАО - официально нигде не существовало. Правда, теперь девушка была не в ярком наряде, а в обычных джинсах и ветровке, однако лицо её совершенно не изменилась, и на руке всё так же отблёскивал спиральный золотой браслет.
  Когда главный инженер вылез из машины и в сопровождении водителя-охранника вошёл в парадную, девушка змейкой скользнула за ними. Туда же кинулись два оперативника, а третий из машины вызывал подкрепление. Оперативники несколько секунд провозились с уже захлопнувшейся дверью на кодовом замке и тоже вошли. Но не вышли.
  Прибывшая на место десятью минутами позже группа захвата обнаружила их на лестничной площадке в луже крови. У одного в горле зияла глубокая рана, а у второго голова была разрублена от виска до верхней челюсти. Их пистолеты исчезли. Выше, у дверей своей квартиры, лежал инженер - в коме. Его охранник, тоже обезоруженный, без сознания валялся рядом. Окно на площадке, выходившее на двор-колодец, было распахнуто. Очевидно, окаянная девка просто спрыгнула с третьего этажа и скрылась в сложных лабиринтах проходов и дворов старой застройки.
  К поимке преступницы были подключены сотрудники группы 'В' под командованием майора Максима Стрельцова. Бойцы получили приказ стрелять по подозреваемой на поражение, но, по возможности, оставить в живых. Однако девица словно в воду канула. И когда Максим уже решил, что она в очередной раз ускользнула из Питера...
  
  Ясна понимала, что за ней охотятся и вот-вот накроют. В Питере оставались ещё два человека, сущности которых ей надо было похитить. Но она чувствовала, что одного придётся бросить и срочно перемещаться в свой мир. Поэтому для последней охоты она выбрала то место, где можно было открыть врата. Главным неудобством в её вылазках было то, что врата открывались не всегда и не везде. Если бы в Мире изгнания была ещё одна Дева с достаточно сильным фарном, она бы могла найти Ясну в Мире пламени и открыть врата рядом с ней. Правда, всё равно необходимо было место, хранящее память о каком-нибудь великом человеке. Но в племени Ясны ещё только две-три девственницы умели открывать врата, и их детский фарн не позволял видеть через миры. Впрочем, уровня Ясны ни одна из них, скорее всего, никогда не достигнет. Именно поэтому Ясна не имела права рисковать собой - в случае её гибели участь оставшихся в Мире изгнания была предрешена.
  Нужный человек возглавлял некую фирму, снимавшую этаж в бизнес-центре на Васильевском - вроде бы и центр, и в то же время на отшибе, в районе нескольких кладбищ. На одном из них, Смоленском, покоилась та святая женщина, Ксения, чья сущность впервые просияла перед Ясной из сквера, в котором когда-то стоял храм. На это кладбище девушке путь был заказан.
  На сей раз юная сарматка замаскировалась под молодого человека: спрятала волосы под кепку, натянула джинсы и кожаную куртку, обулась в кеды, налепила небольшие усики с бородкой и тёмные очки. Знак фарна был под курткой, браслет скрывался в рукаве, на правом бедре ощущалась привычная увесистость акинака. Человек должен был приехать на работу рано утром. Проникнуть на тот этаж незамеченным было совершенно невозможно - и электронная, и обычная охрана были выстроены в непроходимую для посторонних систему. Руководство центра и не пыталось выяснить, чем занимаются в таинственном офисе - прожжённые дельцы пятой точкой чуяли, что дело это смертельно опасное. Кроме того, арендную плату фирма платила вдвое больше, чем по обычному тарифу. Ясна знала, что фирма занимается разработкой новейшей бронетехники, а её директор, он же генеральный конструктор, был посвящён во все тонкости этого дела.
  Лёгким, чуть напряжённым шагом девушка шла по узкой улочке, окаймленной деревьями, за которой плескалась речушка. Вдруг в ней словно включился сигнал тревоги. Мужчина, со скучающим видом куривший на углу. Ещё двое в деловых костюмах о чём-то жарко спорили у входа в центр. На всех трёх под пиджаками были надеты бронежилеты, у одного подмышкой чётко просматривалась кобура. Одна... две... три машины - в них тоже были люди, ожидавшие Ясну.
  Она готовилась к тому, что будет засада, но не ожидала столь многочисленной встречающей делегации. Что-то подсказывало девушке, что как только её опознают, раздадутся выстрелы. Дело было явно провалено, хотя нужный человек уже парковался за оградкой, где стояли машины клиентов центра. Она планировала взять его, как только он выйдет из этого загона. 'Нет, нельзя', - решила она, и, едва заметно ускорив шаг, попыталась миновать засаду. Мужчина на углу оторвался от места и вразвалочку пошёл за ней. Двое у входа прекратили разговор и напряглись.
  Девушка остановилась и наклонилась, делая вид, что завязывает шнурок кеда. Спиной она чувствовала приближение противника. Быстро расстегнув молнию на куртке, она выхватила акинак и, развернувшись вприсядку, рубанула подошедшему сзади по ноге. Не успел тот с коротким воплем упасть, как она выпрямилась и, сделав длинный скользящий шаг, оказалась рядом с двумя 'бизнесменами'. Окровавленный меч дважды поднялся и опустился. У одного отлетела кисть, второму остриё вонзилось в глаз.
  Всё было сделано с изумительной скоростью, но, как только Ясна начала действовать, из машин посыпались люди с автоматами, и раздался треск выстрелов. 'Как быстро!', - изумилась девушка, обратным сальто прыгнув в кустарник на берегу речки Смоленки и тут же бросившись бежать. Очевидно, атакующие были ошеломлены таким манёвром, что дало ей пару секунд форы.
  Путь её лежал на ближнее из кладбищ - Лютеранское. Именно там через несколько минут появлялась возможность открыть врата. Бойцы группы захвата, после секундной заминки, кинулись за девушкой, стреляя на ходу. Впрочем, ни разу не попали - осторожничали, чтобы под шальную пулю не угодил какой-нибудь прохожий. Кроме того, им мешали стволы деревьев и зигзаги, которые на бегу проделывала Ясна.
  До кладбища она долетела за несколько минут - сквозь кусты, змейкой скользнув под носом у машин на мосту через речку - и с маху перепрыгнула ограду, утонув в зарослях разросшегося за лето бурьяна. Нужное место было чуть в глубине кладбища. Игнорируя тропинку, девушка неслась напролом через кустарник, перепрыгивая замшелые надгробия. Наконец, из зарослей показалась стела из серого гранита с вырезанными сверху крестами. Здесь был похоронен зодчий, строивший храмы, и Ясне было всё равно, что его звали Давид Гримм. Главное - здесь должны были открыться врата. Поодаль воздух уже мутился и колебался. Но беглянка поняла, что на сей раз уйти не удастся: возле памятника стоял мужчина средних лет с седыми висками и усиками. Из-под распахнутого пиджака виднелся бронежилет, а ствол короткого автомата был направлен на Ясну.
  Сознавая, что сейчас умрёт, девушка сбросила куртку, сорвала с лица грим и выхватила меч.
  - Я - Ясна, воин и Великая Дева народа сарматов! - прозвенел в призрачной тишине кладбища её вызов.
  
  Максим Стрельцов сидел в одной из машин, напряжённо вглядываясь в улицу. Кажется, он просчитал всё. И то, что девица, скорее всего, нападёт именно на этого человека, отказавшись от второго, и то, что на сей раз она может быть в любом обличии - от школьницы до старушки с клюкой. Он не знал только, где именно произойдёт нападение, но считал, что, скорее всего, возле работы объекта - вариант с домом преступница использовала уже несколько раз. Тем не менее, трое суток его команда следила за объектом совершенно впустую. Но чуйка говорила Максиму, что именно сегодня и именно здесь должно что-то произойти. А чуйка у него была исключительно чувствительной.
  Появилась машина объекта, въехавшая на парковку для клиентов. Сейчас! Или можно будет расслабиться до вечера - директор никогда не покидал рабочего места до конца дня, иногда задерживаясь до ночи. Все его деловые встречи происходили только в офисе. Конечно, от этой фурии можно было ожидать, что она попытается проникнуть в офис. Хотя вряд ли - дурой девчонка явно не была.
  Из-за поворота показался невысокий парень в кожаной куртке, при бородке и тёмных очках. Максим напрягся: походка парня напоминала шаг готовящегося к прыжку барса.
  - Внимание, она приближается, - бросил Стрельцов в рацию.
  Ребята на улице изготовились. Лейтенант, стоявший на углу, отбросил сигарету и обманчиво лениво направился вслед за парнем. Объект уже должен был припарковаться и вот-вот пересечётся с подозрительным субъектом. Максиму очень хотелось увидеть, чем закончится эта встреча, но рисковать было нельзя. Двое оперативников у входа в центр потянулись к пистолетам. Неожиданно 'парень' нагнулся, словно завязывая шнурок. Дальше всё покатилось так быстро, что майор лишь ошеломлённо, не веря глазам, смотрел на происходящее. Фальшивый парень, словно кошка, развернулся из невероятной позиции, в его руке блеснул клинок и подошедший сзади лейтенант с криком упал на землю. Из косо обрубленной брючины хлестала кровь, а кроссовок со стопой внутри остался стоять на земле. 'Парень' вновь крутанулся юлой, одновременно распрямляясь, как пружина, и как-то сразу оказался рядом с не успевшими даже вытащить пистолеты бойцами.
  - Взять её! - заорал очнувшийся Максим в рацию.
  Но было поздно. Три тела, истекая кровью, валялись на земле, а девка, сделав безупречное цирковое сальто, уже бежала.
  - Огонь по ногам! - выкрикнул майор. - Осторожнее только!
  Краем глаза он заметил столбом стоящего у выхода с парковки объект. Тот так до сих пор не понял, что творится.
  - Скорую. Двое при раненых. Остальные за ней. Я в обход, - отрывисто командовал Максим.
  Готовя операцию, он тщательно изучил спутниковую карту района и сам обошёл окрестности. Он понимал, что наиболее вероятное место отхода преступницы - старинное Лютеранское кладбище, наиболее близкое к центру, заросшее и запущенное, где легко было затеряться в густом кустарнике. Туда он сейчас и бросился, свернув направо и стремительно несясь дворами, параллельно бегу девицы. Однако та его опередила - когда он подбежал к кладбищу, лишь лёгкое колыхание куста показало ему, в каком месте она перемахнула через ограду.
  Максим замер и прислушался. Острый слух и опыт, обретённый на поросших 'зелёнкой' отрогах Кавказа помог ему установить, куда бежала подозреваемая - только еле слышное потрескивание веток и шуршание гравия выдавали её движение. Стрельцов тоже перескочил через ограду и, продолжая прислушиваться, бросился по дорожке.
  Они встретились рядом с утопающим в зелени памятником в виде гранитной стелы. Краем глаза Максим заметил, что воздух поодаль как-то странно колеблется и туманится. Но сейчас не было времени исследовать это явление. Он направил на девушку свой 'укорот'. Та стояла и глядела на него без всякого смятения. Майор готов был уже прострелить ей ногу, как она одним движением сорвала кепку, очки и усики с бородкой. Каштановая грива рассыпалась по плечам. Она сбросила куртку, раздался щелчок, и в руке её возник короткий меч, кое-где заляпанный кровью.
  - Я - Ясна, воин и Великая Дева народа сарматов! - это прозвучало звонко и холодно, словно из бездны веков.
  Но выглядела девушка вполне материально. С удивлением Максим понял, что любуется её золотящимися под солнцем волосами, гневно сверкающими глазами и ярким ртом. Неразвитые юношеские груди выпирали из-под футболки, между ними сверкал кулон в виде оленя. Майору показалось, что олень дышит, словно живой. Стрельцову не хотелось стрелять в девушку.
  Подоспела остальная группа и сходу ринулась на Ясну.
  - Стой! - неожиданно для себя выкрикнул Максим. - Не стрелять!
  Ребята ошеломлённо застыли на месте.
  Потом он уверил себя, что просто не хотел рисковать бойцами, насмотревшись, насколько ловко девица орудует своим допотопным клинком. Но в глубине души понимал, что дело было не только в этом. Просто после её вызова он не мог иначе и откуда-то знал, что так будет правильно.
  Он положил автомат на землю, сбросил пиджак, 'броник', кобуру со 'Стечкиным' и вытащил нож. Обычно Стрельцов не брал этот нож на городские операции, а тут какое-то шестое чувство подсказало, что надо. Настоящий 'Боуи', снятый в Южной Осетии с мёртвого американского инструктора - Максим его и упокоил. Тридцатисантиметровое воронёное лезвие, устрашающий скос с режущей кромкой на обухе, блестящая латунная гарда и резная деревянная рукоять в виде гроба.
  Стрельцов лёгким шагом двинулся к противнице, выставив нож, который ухватил жёстким филлипинским хватом - против меча это был лучший вариант. Рыцарский удар двуручным мечом так не парируешь, но короткий клинок в девичьей руке - вполне. Однако Максим недооценил противника. Девчонка сама бросилась к нему, да так, что он едва сумел разглядеть её движение. Крутанувшись на месте, она нанесла косой рубящий удар, который наверняка перерубил бы майору шею, если бы тот вовремя не поймал клинок акинака своим. От столкновения с мечом противника вибрация пронизала всё тело Максима - мускулы у девочки были что надо. Высвободив нож, он попытался ударить сверху вниз по корпусу, пытаясь провести поверхностный, 'пишущий' разрез - ему всё ещё не хотелось убивать девушку. Но той на месте уже не было - отскочила с удивительной скоростью. Снова извернувшись, как змея, нанесла коварный колющий удар в бок. Максим едва успел отклониться, всё же остриё меча достало его, на белой сорочке стало расплываться алое пятно.
  От боли матёрый спецназовец слегка озверел. Он уже не помнил, что его противник - хрупкая с виду девчушка, почувствовал равенство сил и бросился в бешеную атаку, играя ножом, перебрасывая его из руки в руку, пользуясь причудливой китайской системой хватов, отбивал выпады акинака и тут же проводил серию быстрых колющих и режущих ударов. Любой обычный противник, даже опытный в ножевом бою, уже лежал бы, истекая кровью. Но на белой футболке Ясны появилась всего пара разрезов.
  Однако и девушка поняла, что связалась с очень сильным противником. Неожиданно упав на спину, она подсекла ноги Стрельцова своими и выставила меч, чтобы насадить на него падающее тело. Максим чудом извернулся в падении и шлёпнулся рядом, бросил нож и провёл захват за шею. Девушка билась в его руках, как огромная рыба, но постепенно обмякла, выронила меч и потеряла сознание. Тяжело дыша, Максим поднялся и сделал знак бойцам. С Ясны сорвали браслет и защёлкнули на её запястьях наручники.
  
  Сейчас, в камере для допросов, майор вдруг почувствовал нарастающий гнев.
  - В моей группе двое бойцов покалечено, один убит. И раньше двое убитых оперов. И тот мужик, полгода назад, в машине. И ещё Бог знает сколько. И шестеро в коме. И всё ты!
  Он с гневом вперился в лицо Ясны. Но та тоже смотрела прямо ему в глаза, спокойно, даже слегка отрешённо.
  - Я - воин, - тихо ответила она, - я сражаюсь за свой народ и за себя, и убила многих. Но ты меня победил, воин. У тебя сильный фарн.
  Последнее было сказано с каким-то скрытым значением, которое Максим предпочёл не разгадывать. Его гнев погас так же мгновенно, как и вспыхнул. Он уцепился за её последние слова и продолжил допрос, если это можно так было назвать:
  - Я знаю это слово. Оно означает Бога и одновременно божественную благодать, сходящую на человека, обычно на царя скифо-сарматов. Осетины это слово до сих пор употребляют. С чего ты взяла, что он у меня есть?
  - Я вижу его на тебе, - просто ответила девушка. - Только мы его понимаем немного по-другому. Да, царский фарн - самый высший. Но мы отказались от царского фарна, когда перешли в иной мир.
  - Значит, вы живёте не в этом мире? - это было глупо, но Максим уже почти верил ей.
  Ясна кивнула.
  - В каком же тогда?
  Стрельцов читал протоколы других допросов Ясны и примерно знал, что она скажет. Но те, кто записывал её слова раньше, понятия не имели о вещах, про которые девушка рассказывала, поэтому записи грешили, мягко говоря, неточностями. А Ясна, похоже, подписывала протоколы - каким-то странным рисунком - не читая. Но Максим понимал, о чём она говорила. Кроме того, он хотел видеть выражение её лица во время рассказа.
  - Мы называем его Миром изгнания, но это часть Зындона... - начала она. - Ваш мир, который когда-то был и нашим, мы зовём Миром пламени.
  - Почему?
  - Слишком много огня, - смутно отозвалась девушка и продолжала. - Сарматы были разными народами, и судьбы у всех тоже разные. Когда-то мы все поклонялись великой земной Матери, великому животворящему фарну и его огненному Глазу в небе, дарующему нам священный огонь. И у каждого племени была своя Великая Мать, а царя мы выбирали, когда отправлялись в поход. Иногда сама Великая Мать водила нас в бой. Потом некоторые из племён приняли учение скифа Зартошта. Но не наше племя. Когда он пришёл проповедовать нам, как говорят предания, мы изгнали его в Иран. Но постепенно у сарматов цари встали во главе племён, как у побеждённых нами скифов, и те, которые не приняли закон Зартошта, поставили фарн выше Великой Матери сущего, которую греки называли Афродитой. Великие Матери остались у этих племён как советницы и жрицы. Но женщины по-прежнему ходили в бой вместе с мужчинами.
  Всё это мало отличалось от пройденного Стрельцовым в университете, за исключением того, что там это преподносилось как гипотезы, а Ясна рассказывала тоном, каким повествуют о реальной истории родного народа. Это бы не говорило ни о чём, если бы нашлась хоть одна зацепка, привязывающая девушку к нашему миру. Но все попытки идентифицировать её личность ничего не дали.
  - Потом часть племён объединилась, назвалась роксоланами, и выбрала одного царя, а фарн они стали называть Митрой, - продолжала Ясна. - Мы не поклонялись Митре, но всё равно ходили с ними в походы на Боспор, римлян и даков, и нашу веру цари не трогали, потому что мы славились доблестью и магией. Тогда нашей Великой Матерью была Шатана - очень сильная колдунья с тех времён, когда она ещё была Великой Девой. Как я, - последнюю фразу Ясна произнесла с ноткой гордости.
  Стрельцов проглотил и это, лишь уточнив:
  - Как называется ваше племя?
  - Ахсартагката, - не менее торжественно ответила Ясна.
  Максим подавил позыв язвительно возразить. Вся эта смесь сведений из античных авторов, домыслов современных учёных и кавказского эпоса будила в нём острый научный скепсис. Впрочем, допрос следовало продолжить:
  - Но ведь Шатана жила очень давно. Мы вообще считаем её мифическим персонажем. А ты так молода...
  - Шатана моя прапрабабушка, и мне рассказывала о ней бабушка, которая её знала, - выпрямившись на стуле, надменно произнесла Ясна.
  - Но как такое может быть? - вырвалось у Стрельцова.
  - Очень просто, - ответила Ясна, - месяц в том мире - примерно год в вашем. Мы ушли... - она нахмурила брови, задумавшись, - около сорокового года по вашему счёту...
  Максим быстро прикинул в уме. Выходило, что народ Ясны жил в параллельном мире больше 160 лет. Стрельцов отмахнулся от этой мысли - этого не может быть, потому что не может быть никогда. Всё же он спросил, чтобы сбить девчонку с толку:
  - Всё равно твоя бабка не могла помнить твою прапрабабку - слишком много времени.
  - Великие Матери живут очень долго. Если не гибнут... - тень грусти промелькнула по лицу Ясны, но она продолжала. - То, что сегодня рассказывают наши далёкие потомки - действительно часть наших древних легенд. А часть - то, что было на самом деле. Но всё очень искажено.
  - Пока я вижу, что ты очень умная девушка, неплохо знающая историю, - скептически парировал Максим.
  - Я не первый раз в вашем мире и сначала научилась говорить на ваших языках и читать, - немного скучливо ответила Ясна. - Я читала ваши книги, где пишется про мой народ, и легенды, которые рассказывают наши последние потомки в горах. Ты там воевал.
  - Откуда ты это знаешь? Ты что, видела моё досье?
  - Мне это незачем. Там тебя помнят, а я просто вижу на тебе фарн и всё, что с ним связано.
  - Неужели то, что я получил осетинский орден, делает меня причастным к фарну? - против воли Максим заинтересовался.
  Ясна отрицательно помотала головой:
  - Те люди, который дали тебе знак Великой Чаши, исполняли волю фарна, сами того не ведая.
  - Хорошо, оставим это пока, - Стрельцов чувствовал, что Ясна перехватывает инициативу, и это его не устраивало. - Расскажи лучше, как вы попали в тот мир. Похоже, это то, что мы называем адом.
  - Я же сказала - это преддверие Зындона, - ответила Ясна. - Там степь, почти такая же, как та, в которой мы жили, а дальше - горы, за которыми и начинается Зындон. Наши маги бывали там и раньше. Шатана как-то даже чуть не утонула в озере Цад за горами. В тот мир много врат, которые умеют открывать некоторые чистые Девы и все Великие Матери. И даже герои с очень сильным фарном.
  - Так почему вы туда ушли? Насколько я знаю, в то время сарматы одерживали победы и жили неплохо.
  - Фарн изменился, - глухо ответила Ясна. - Бог сошёл на землю в виде человека, жил среди людей, Его убили, но Он прошёл Зындон и ушёл в Небеса. Он стал фарном, а не огненное Око. Шатана предсказала, что скоро весь народ сарматов обратиться к новому фарну, и никто больше не поклонится Мечу и Чаше. Просто они испугались. Мы испугались, воины рода Ахсартагката! После этого в вашем мире нам не было места.
  
  С Максимом вдруг случилось странное - он словно попал в иное измерение, видел каждую деталь пронзительно-ясно, и в то же время они как будто уплывали из его сознания, словно в галлюцинации.
  Был яркий день и огромная ковыльная степь. Поодаль стояло много шатров, дальше виднелись табуны лошадей и стада скота. На переднем плане, в окружении сотен воинов, над которыми реяло знамя в виде красного дракона, стояла очень высокая женщина в длинном алом, расшитом золотом, платье, перехваченном поясом из золотых же бляшек, на котором справа крепился акинак в богатом окладе. На груди её Максим явственно различал знакомый кулон в виде оленя, а на руке - спиралевидный браслет. Её цвета воронова крыла, прихваченные золотой диадемой волосы рассыпались по плечам. Женщина была смугла, скуласта и горбоноса. Миндалевидные чёрные глаза её горели. Перед ней стояло что-то похожее на трёхногий каменный столик с закруглёнными краями, покрытый резными изображениями различных животных. За столиком в небольшой пригорок был воткнут длинный меч.
  Вокруг неё стояли воины, кто в пластинчатом панцире, кто просто в кожаной куртке, некоторые в шлемах, другие с непокрытой головой, но все с оружием - пиками, длинными мечами, короткими акинаками и луками. Выглядели они по разному: одни - натуральные викинги с соломенными, вьющимися по ветру шевелюрами, квадратной челюстью и светло-голубыми глазами, другие - как и величественная женщина, смуглы и слегка раскосы. Среди бородатых мужских лиц мелькали и женские - столь же суровые. Чувствовалось нарастающее напряжение.
  Максим понял, что не слышит звуков: женщина открывала рот, говоря что-то. Стоящая рядом девочка, в таком же одеянии, но без кулона, передала ей массивную золотую чашу, которую жрица сперва подняла к сияющему солнцу, а потом опустила и осторожно вылила на торчащий меч. Воины раскрыли рты в беззвучном крике и воздели вверх оружие.
  Женщина отдала чашу девочке, а двое мужчин поднесли извивающегося в предсмертной тоске барана и растянули его над столиком, который Максим определил, как жертвенник. Жрица неуловимым движением выхватила акинак и пронзила животное. Густая струя крови хлынула на камень. Когда баран перестал биться, женщина вложила акинак в ножны, вновь взяла из рук девочки чашу и осторожно полила из неё в кровавую жижу на жертвеннике. Та мгновенно вскипела. Воины вновь закричали, яростно размахивая оружием.
  Потом как будто сменился кадр. Солнце заходило за горы. Та же женщина, но уже одетая в панцирь и шлем, с длинным копьём в руке и луком за спиной, восседала на великолепной тонконогой лошади. За ней стояло множество конных же воинов, за которыми угадывалась пешая толпа вооружённых мужчин и женщин, а также тяжело навьюченные кони и стада коров и баранов. 'Кино' по-прежнему было немым. Женщина простёрла руки к солнцу и что-то сказала. Воздух перед ней стал туманиться, и в этом облачке замелькали голубые искры. Жрица сделала рукой размашистый знак, и в облаке открылся чёрный непроглядный проход. Потом из него показался свет и, вроде бы, такая же степь. Жрица, не опуская руки, словно удерживая невидимый знак в воздухе, прокричала что-то передним воинам. Те двинулись в открывшийся вход. За ними последовали остальные.
  - Да, так оно и было, - прозвучал девичий голос, и видение тут же покинуло Максима, - твой фарн показал тебе это, чтобы разрушить твои сомнения.
  Очнувшийся Стрельцов машинально взглянул на часы и увидел, что был 'в отключке' всего несколько секунд. А ему казалось, что он часами наблюдал за странной мистерией.
  - Ты хочешь сказать... - начал он.
  - Да, ты видел саму Шатану и мой народ в момент ухода, - торжественно сказала Ясна. - Даже мне ни разу не являлось такое видение. Твой фарн велик.
  Стрельцов отмахнулся:
  - Хватит про мой фарн. Да и твой тоже. Расскажи, что ты сделала с людьми, которые в коме, и зачем тебе это.
  Максим знал, что на этот вопрос Ясна ни разу не ответила. Промолчала она и сейчас. А потом вдруг спросила:
  - Скажи, в этой комнате когда-нибудь бывал великий человек?
  - Отвечай на мой вопрос! - рявкнул Стрельцов, выведенный из себя её увёртками.
  - Отвечу, если ты ответишь на мой, - нечто лисье промелькнуло во взгляде девы.
  Максим задумался. Он изначально не собирался сильно давить на девушку, тем более что говорила она охотно, хоть и совершенно невероятные вещи. Потому он решил использовать её обещание и спросил:
  - Что значит 'великий'?
  - Мастер песен, изображений, танца...
  - Короче, артист, писатель, художник... Точно не скажу, но камера старая, а в этом здании в своё время допрашивали много 'великих людей'...
  И вновь Максим 'поплыл'. На сей раз в своём видении он оставался в этой же камере, смотря словно бы со стороны на сидевших по разные стороны простого стола замученного следователя в гимнастёрке с ромбами и синих галифе и в хлам избитого юношу в мятой одежде. Максим чётко слышал усталый и равнодушный голос следователя:
  - Следствие располагает данными о том, что вы вели контрреволюционную деятельность.
  - Я утверждаю, что никакой контрреволюционной деятельности не вёл, - ответил юноша. Голос его подрагивал, но был довольно твёрд.
  Следак привстал и обманчиво не сильно ударил по лицу допрашиваемого, от чего, однако, тот дёрнулся и свалился бы со стула, не будь прикован к нему наручниками.
  - Это неправда, - столь же равнодушно проговорил следователь, - ваш отец расстрелян, вам нас любить не за что...
  Несмотря на покрывавшую лицо юноши кровь, майор узнал его.
  Лев Гумилёв, сын поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой, учёный-этнолог.
  
  Столь же неожиданно Стрельцов вернулся в реальный мир. Ясна ухмылялась откровенно насмешливо. В ту же секунду Максим увидел, что воздух в углу колеблется и мутнеет. Вспыхивали голубоватые искры - точно так же, как в первом его видении. Он было решил, что у него непорядок с глазами - нечто подобное бывало у него после контузии. Но Ясна смотрела туда же.
  Чуйка майора заходилась, сигналя об опасности. Он выхватил из подмышечной кобуры ПМ как раз в тот момент, когда на месте мутного пятна появилась непроглядная темень, в которой возникла маленькая, лет восьми, девочка в архаическом наряде. Максим сдержал уже давивший на спуск палец. Как выяснилось, зря - за девочкой возник громадный детина в панцире и шлеме и... с коротким АКС74У. Ствол был наведён на Максима.
  - Не стреляй, Сарак! - слова Ясны прозвучали как приказ. Сказано это было на чужом языке, но Стрельцов опять понял смысл фразы.
  За первым детиной появилось ещё много - у некоторых были автоматы и пистолеты, другие целились в Максима из луков или направляли на него обнажённые мечи. Кто-то из них подскочил к столу и парой ударов перерубил оковы Ясны. Правда, тут же повалился, сбитый рукоятью пистолета Стрельцова, который приготовился по возможности геройски погибнуть. Но тут опять вмешалась Ясна:
  - Сдавайся, воин Максим, сражаться бесполезно, - серьёзно сказала она, растирая руки. - А вы, - обратилась на своём языке девушка к странному воинству, - забирайте его и уходим, а то Асиат уже еле держится.
  Девочка, воздевшая руки, действительно, побледнела, дрожала, и по её лицу катились капли пота. Ясна тоже сделала знак. Проход несколько расширился.
  - Отдохни, Асиат, - ласково сказала она девочке, - ты молодец.
  Девочка расслабилась, улыбнулась Ясне и скрылась за спинами воинов.
  - Здесь камеры наблюдения, - напомнил Максим, - сейчас ребята отойдут от шока и придут. И будет мясорубка.
  Ясна взглядом отдала приказ воинам, и те забаррикадировали дверь большим железным сейфом.
  - Пока они придут, ты уже будешь мёртв, - голос Ясны был напряжён, чувствовалось, что держать врата открытыми тяжеловато и для неё. - Лучше иди с нами.
  В бронированные двери забухали удары, но майор понимал, что Ясна совершенно права. Он положил пистолет на стол. Оружие тут же подхватили. Стрельцову заломили и связали руки и подтолкнули его к вратам. Последнее, что услышал в нашем мире майор - нервный возглас Ясны:
  - Скорее! Я не могу долго держать без знака фарна!
  Тут Максим решил, что умер.
  
  Но состояние тошнотворного небытия длилось недолго. Из непроглядного мрака Стрельцов вынырнул на яркий свет. Странный, впрочем, какой-то свет, зеленоватый. Майор решил, что ему мерещится от шока. Но, взглянув на очень низко стоящее солнце, убедился, что оно действительно с прозеленью. От этого света вид вокруг отдавал мертвечиной, что поначалу очень нервировало, но, как позже убедился Максим, к этому можно было быстро привыкнуть.
  Стрельцов опять увидел знакомую картину кочевого посёлка - ту, что он мельком наблюдал в своём мороке. Впрочем, отличия были, и много. Равнина оказалась слегка холмистой. Горы, возвышавшиеся на горизонте, кажется, были ближе. Однако вскоре майор понял, что искажение света давало неверную перспективу - горы были гораздо дальше и гораздо выше. Максим представить не мог, насколько они огромны, если казалось, что из такой дали их покрытые снегами пики нависают над степью.
  Стрельцов стоял в кольце людей - и тех, кто захватил его в нашем мире, и сбежавшихся обитателей кочевья. Все они стояли молча, пока из открытых ещё врат не явилась Ясна, которую приветствовали громким кличем.
  - Слава Владычице земли и Небесному Глазу фарна! - громко возгласила она, хотя на лице её Максим видел следы страшного напряжения. - Слава народу Ахсартагката!
  - Слава Великой Деве Ясне! - нестройно отозвалась толпа.
  - У вас есть ещё одна Великая Дева - Асиат, которая смогла найти меня в Мире пламени и открыть врата там, где я была, - объявила Ясна, обнимая за плечи раскрасневшуюся от радости девочку.
  Люди примолкли. Затем из рядов вышел богатырь двухметрового - не меньше - роста, с ног до головы закованный в пластинчатые доспехи, с вьющимися на ветру русыми волосами и висячими усами. Он опирался на длинный двуручный меч.
  - Значит, ты решила стать Великой Матерью? - спросил он Ясну. - Ибо нет двух Великих Дев у народа Ахсартагката, как не может быть двух Великих Матерей.
  - Да! - словно щелчок кнута прозвучал ответ девушки, и её глаза недобро блеснули.
  - Тогда назови имя своего избранника, - настойчиво потребовал богатырь.
  - Не теперь, Урызмаг, - ответила Ясна, - мне предстоят ритуалы, гадания и жертвоприношения.
  - Начинай их скорее. И сразу принеси в жертву нашего пленника из прОклятого мира, - Урызмаг резко махнул в сторону связанного Максима.
  Впрочем, не совсем уже связанного: в горячке его петлю затянули не очень туго, да он и сам напряг мышцы, когда его вязали, так что когда майор их расслабил, верёвка слегка провисла. Теперь он мог спокойно освободить руки. Стрельцов по-прежнему, хоть и через слово, понимал всё, что говорилось. Когда Урызмаг показал на него, примерился уже сбросить верёвку и выхватить АКМС у неуклюже державшего его молодого парня поблизости. Лучше было умереть в бою, чем под жертвенным ножом.
  Однако ответ Ясны прозвучал категорично:
  - Нет!
  - Почему? - злобно спросил Урызмаг.
  Девушка взглянула на него надменно, как богиня на таракана:
  - Кто ты такой, чтобы я отчитывалась перед тобой о своих решениях?
  Подавленный богатырь замолк. Не дождавшись ответа, да, судя по всему, и не ожидая его, Ясна приказала:
  - Пленника в отдельный шатёр и охранять. Он сильный воин, опасайтесь. Мне приготовьте баню.
  Воины схватили Максима и, обнаружив, что его верёвки ослабли, заново туго связали не только по рукам, но и по ногам. Потом подняли и отнесли в небольшой шатёр, где положили на какие-то кошмы, впрочем, довольно мягкие и, судя по всему, не очень грязные. На сей раз трюк с напряжением мышц помог мало - ослабить верёвку удалось совсем чуть-чуть. Извиваясь, майор дополз до войлочной стенки шатра, нашёл небольшое отверстие и припал к нему.
  Кочевье бурлило. Ночь была непроглядна - без луны и звёзд - но то тут, то там пылали костры, вокруг которых сновали тёмные тени. Стрельцов знал, что ни скифы, ни сарматы воздержанием не отличались, а сейчас убедился в этом воочию. Лагерь был полон пьяных криков, резких звуков дудок, ритмичного буханья барабанов. Иногда слышался и звон оружия. И надо всем витал запашок жжёной конопли. Короче, празднество было в разгаре. Островок тишины и спокойствия был только перед его шатром, стоящим на отшибе. Максим не видел свою стражу, но слышал дыхание воинов и изредка - звяканье доспехов. Чуть поодаль горел небольшой костерок, перед которым стояла невысокая гибкая фигурка в костюме воина - кожаной дублёной куртке ниже колен, длинных штанах и невысоких мягких сапожках. На боку поблескивал золотой оклад ножен акинака. Голова была не покрыта и на плечо спускалась коса. Максим не то что узнал её - как-то почувствовал, что это Ясна.
  Девушка творила некий обряд: в её правой вытянутой руке была связка тонких прямых прутьев. Ясна что-то тихо и протяжно напевала, перемешивая прутья, иногда вытаскивала один и кидала в костёр, после чего внимательно смотрела, как он горит. Призвав на помощь свою память, Максим решил, что это похоже на описание гадания у аланов.
  Вот она, кажется, закончила - её рука разжалась, и прутья упали в костёр. Она больше не смотрела на них, стояла, склонив голову, словно о чём-то размышляла. Потом что-то тихо сказала стражникам. По звуку Стрельцов понял, что они удаляются. Ясна, помедлив ещё немного, подошла к шатру. Максим поспешно отполз на место.
  Полог откинулся, и на фоне отсвета костров появилась её тёмная фигура которая быстро оказалась рядом с Максимом. Раздался щелчок, блеснуло лезвие. Стрельцов решил, что час жертвоприношения настал. Но тут же почувствовал, что опутывающие его верёвки ослабли - Ясна перерезала их.
  
  Она не знала, как пленник отреагирует на то, что должно было произойти. Любой мужчина её племени был бы счастлив на его месте, но этот человек пришёл из иного мира, с другими обычаями...
  Пленник напрягся, когда девушка перерезала стягивающие его руки верёвки. Его глаза слегка сощурились, хотя в шатре было довольно темно - без сомнения, он хотел зажмуриться. Неужели решил, что Ясна пришла убить его? Хотя, с другой стороны, что ещё он мог подумать?
  Девушка вложила акинак в ножны и снова протянула руки к воину Максиму. Она знала, что и как нужно делать - её учила этому старая Зарема, за тридцать пять лет жизни познавшая все секреты любви. Но лишь теперь Великая Дева поняла, что, несмотря на уроки своей опытной учительницы, она плохо представляет себе, как действовать на практике. Перед ней был победивший её воин - уже немолодой, но с невероятно сильным фарном. Ясна не боялась его, когда они сражались - точнее, боялась, но это был другой страх, хорошо ей знакомый, страх, который любой обученный воевать человек способен отогнать, на который можно не обращать внимания, пока идёт бой. Теперь же всё было иначе. Тот страх, который она испытывала, стоя на коленях рядом с лежащим на земле поверженным противником, невозможно было ни прогнать, ни отодвинуть в сторону на время.
  Но позволить себе бояться Великая Дева не могла - и поэтому она заставила себя придвинуться еще ближе к Максиму и начать расстегивать его пиджак.
  Из-за стен шатра по-прежнему доносились звонкие голоса и смех её соплеменников. Неожиданно среди этого гвалта послышалась тихая и робкая мелодия - кто-то играл на уасаене. Скорее всего, это был молодой Заур, лучший музыкант племени, только он умел играть так проникновенно, только он мог, даже извлекая из инструмента совсем тихие звуки, каким-то образом заглушить ими хохот и громкие разговоры! Ясна машинально отметила это про себя - и тут же забыла и о Зауре, и о музыке. Забыла, потому что почувствовала, как пальцы Максима дотронулись до её ловко избавляющих его от одежды рук. Он взял её руки в свои, но не стал ни отталкивать их, ни ещё как-то бороться со склонившейся над ним девушкой. Вместо этого мужчина просто обхватил маленькие ручки своими большими горячими ладонями, словно пытаясь их согреть. Потом его ладони скользнули вверх, забрались в широкие рукава Ясны и стали гладить её с неожиданной для старого воина нежностью.
  Уасаен стал звучать громче, увереннее. Заур играл одну из своих любимых мелодий, длинную, напевную, сначала медленную и грустную, но затем ускоряющуюся и под конец звучащую так пронзительно, что её не могли спокойно слушать даже самые закалённые в боях воины. Музыкант шёл к этому сильному финалу, к самой высшей точке, после которой мелодия обрывалась и наступала тишина. До этого момента было ещё далеко, но все, кто слушал Заура, уже точно знали, что он будет, знали и стремились к нему вместе с ним.
  И точно так же Ясна знала, что они с пленником сейчас тоже придут к своей финальной точке - через несколько минут и целую вечность. Он больше не держал её за руки - его ладони гладили всё её тело, а девушка гладила кончиками пальцев его грудь и спину, то повторяя его движения, то двигаясь иначе и позволяя ему повторить то, что делала она. Одежды на них обоих уже не было, она валялась где-то рядом, и там же валялись ножны с мечом и обрывки верёвок. Ночь была прохладной, а в шатре было не намного теплее, чем на улице, но ласкающие друг друга мужчина и женщина не чувствовали холода. Твёрдая земля, ненадёжные стены шатра, сотни людей вокруг него - всего этого для них не существовало. Было только тепло их тел, только стремление сделать друг друга ещё счастливее. А ещё была музыка.
  В какой-то момент Ясна обнаружила, что уже не она играет главную мелодию в их дуэте, что Максим перехватил инициативу, и теперь он решал, что делать дальше, а ей достаточно было просто сосредоточиться на своих ощущениях. Нравится ли ей это, девушка понять не успела. Мелодия флейты за пределами шатра и мелодия, которую исполняли их с Максимом тела, уже неслись к своей кульминации, и остановить их было невозможно. Музыка должна была окончиться самой главной нотой в гамме. Любовь Великой Девы и воина должна была завершиться такой же главной нотой.
  И Максим вёл Ясну к этой ноте, к этому финалу, а ей оставалось только следовать за ним без сопротивления. И в этом было дополнительное наслаждение - впервые в жизни она могла не командовать, не отвечать за всё, ни контролировать происходящее. Впервые в жизни ей можно было снять с себя все заботы, позволить другому человеку быть главным, подчиниться ему - и, как ни странно было это осознавать, именно подчинившись, стать абсолютно свободной.
  А мелодия уже приближалась к своему завершению, хотя понять, когда именно оно наступит, у Ясны не получалось. 'Сейчас... вот сейчас... Нет, ещё немного!' - думала она про себя, а финальный аккорд всё не звучал. Она приближалась к нему всё ближе, но самый последний шаг ещё не был сделан.
  'Ну когда же?' - Ясна почувствовала, что теряет терпение, что не может больше ждать, и именно в тот момент Заур взял последнюю, самую громкую ноту, а она обнаружила, что так же громко стонет, и её стон слился со звуком флейты. На короткий миг она почувствовала и боль, но такую мимолётную, что не успела ни испугаться, ни даже толком понять, что это была именно боль. Это неприятное ощущение тут же полностью растворилось в другом, прямо противоположном.
  
  ...Они лежали, обнявшись и укрывшись собственной одеждой, согревая друг друга и по-прежнему не обращая внимания на происходящее за пределами шатра. Там продолжалось веселье, слышалась музыка и пение, но ни Ясну, ни Максима это не интересовало. Ясна рассказывала, Максим слушал.
  - ...Когда Шатана, моя прапрабабка, Великая Мать нашего народа, увела наше племя в этот мир, нас было больше пятидесяти тысяч. Наши воины были сильны, и маги тоже, большинство из них могли прожить несколько столетий, наши дети рождались сильными и здоровыми, - говорила лежащая в объятиях Стрельцова юная девочка. - Меня не было тогда на свете, но бабушка много рассказывала о тех временах, и другие наши старики тоже. Поначалу все радовались, что нашли целый мир, да ещё так похожий на наши родные земли - казалось, он специально для нас создан, заселяй эту степь, живи в ней, паси скот и радуйся жизни! А потом начали нападать эти, из-за гор... Они ужасны, Максим. Я даже не знаю, как тебе их описать... Это сгустки зеленого пламени, такие ослепительно-яркие, что на них больно смотреть. Но дело даже не в яркости - когда на них смотришь, чувствуешь сумасшедший ужас. Боишься не того, что огонь может обжечь, и не того, что они убивают - просто боишься... Наши люди были в ужасе, когда увидели их в первых раз и ещё не знали, что это такое. Они убивают, бросая в человека шары из своего огня. Когда воина охватывает этот огонь, он не сгорает, а просто умирает, а его тело продолжает двигаться, хотя в нем уже нет ни души, ни разума. И такие тела тоже начинают сражаться с нами.
  - Зомби какие-то... - пробормотал Максим. - А с ними можно справиться? - Стрельцов-военный, как всегда, оказался сильнее Стрельцова-историка.
  - Человеку, который побывал в зеленом пламени, надо отрубить или разрубить голову. Тогда он совсем умрёт, полностью. В первые минуты это легко сделать - поначалу они очень неуклюже двигаются. А вот потом, когда они уже встали... Они становятся в несколько раз сильнее и никого не щадят. И тот, кого они поранят, скоро становится таким же.
  - А эти огненные... демоны? - с трудом подыскал Максим подходящее название 'аборигенам'. - Их можно уничтожить?
  - Можно. Их убивает настоящий огонь - но не всякий, а... не знаю, как это сказать на твоем языке! Огонь нужно... очистить. Ну, проделать с ним определённый обряд, и может это только Великая Мать. Теперь вот - я смогу.
  В темноте шатра глаза Ясны сверкнули сине-зелёными искрами.
  - Но ведь до сегодняшнего дня у вас не было Великой Матери? - уточнил Максим.
  - Да, бабушка погибла полгода назад - как раз от зелёных огней.
  - Значит, ты бегала в наш мир, чтобы найти способ с ними бороться? Но неужели ты думала, что с вашими демонами справится наше оружие?
  - Я не думала, я уже это знаю. В первый раз мне удалось пронести через проход между мирами несколько ваших автоматов. И это сработало! Если очистить тот огонь, благодаря которому они стреляют, пули тоже будут убивать демонов. И стрелять можно с большого расстояния, дальше, чем из лука. Только тех автоматов было слишком мало. Нам нужно было больше оружия, но мы не могли всё время грабить ваш мир. Нужно было научиться создавать его самим. И не только автоматы и пистолеты, но и пушки, и танки.
  - Поэтому ты искала специалистов по военной технике?
  - Да.
  - А ты понимаешь, что для того, чтобы производить оружие, и особенно тяжёлое, нужны залежи полезных ископаемых, нужны инструменты, станки, квалифицированные рабочие и много чего ещё...
  - Железо, вольфрам, никель, медь, золото, селитра - всё есть в тех горах. Много. Сущностей рабочих, которые всё это могут добыть и сделать инструменты и станки, я натаскала уже давно - просто ваши схватились, когда я стала брать сущности больших людей, а на исчезновение маленьких никто не обращал внимания... Если бы перед тобой стоял выбор - жизнь твоих родственников или жизнь чужих людей, ты выбрал бы то же самое, что и я. Без вашего оружия мы рано или поздно погибнем, огонь из-за гор истребит нас всех.
  - Вряд ли дело только в этом, - покачал головой Максим. - Ваше племя может выродиться и без внешних врагов. Сколько, ты говоришь, вас было, когда вы пришли сюда? Тысяч пятьдесят, так? А сколько вас сейчас?
  - Примерно двадцать тысяч, вместе со стариками и детьми, - ответила Ясна. - У нас каждый раз бывают слишком большие потери в стычках с местными.
  - Это точно не единственная причина, - уверенно заявил Стрельцов. - Твоя прапрабабка смогла открыть портал между мирами и провести сюда все племя вместе с лошадьми и стадами. А теперь портал могут открыть только некоторые девочки и пройти сквозь него успеют максимум несколько человек - верно?
  - Да, ты прав, сила наших магов слабеет, в каждом поколении их рождается всё меньше, и могут они гораздо меньше, чем раньше.
  'Ну, ясно, - подумал Максим-учёный, - этнос-изолят, инбридинг, даже инцест... В результате - популяционная депрессия... Им всё равно долго не жить'. Но Ясне он, конечно, сказал это гораздо мягче:
  - Вот видишь, ты и сама всё понимаешь. Даже с оружием из нашего мира вы долго не продержитесь.
  Ясна подняла голову и посмотрела в глаза лежащего рядом мужчины:
  - Но теперь с нами ты. С вашим оружием и с тобой, с силой твоего фарна мы победим всех!
  - Со мной? - усмехнулся Максим. - Я же твой пленник!
  - Ты мой муж, - спокойно ответила девушка. - Муж Великой Матери, а значит, царь нашего племени.
  - Так, - голос Стрельцова звучал спокойно, но сдерживать волнение ему теперь стало совсем трудно. - Я тебя правильно понял? Ты меня... сделала царём, и что я сам об этом думаю, тебя не интересует? А с чего ты вообще взяла, что я хочу кем-то становиться, хотя бы и царём, и решать ваши проблемы?!
  Он ещё заканчивал последнюю фразу, а в горло ему уже уперлось острие акинака Ясны - как она успела схватить его, Максим не уловил.
  - Это ты сделал меня Великой Матерью, - холодно сказала девушка, и теперь её глаза заблестели уже знакомым Стрельцову стальным блеском. - Поздно теперь идти на попятный.
  Спорить с мечом у горла Максиму было не слишком удобно, поэтому все возражения он решил пока оставить при себе.
  - Скажи тогда, почему ты выбрала именно меня? - спросил он, с трудом подавляя желание отодвинуться. - Уверен, в твоем племени множество достойных мужчин, которые об этом мечтают. Тот здоровяк, который так хотел принести меня в жертву, например - я видел, как он на тебя посматривал!
  - Урызмаг? - усмехнулась Ясна. - Да, он бы рад был стать моим супругом и царём. Но для него это невозможно. Он храбрый воин, с этим не поспоришь, но его фарн недостаточно силен. А ещё... он мне не нравится...
  - А я, значит, нравлюсь? - не смог до конца скрыть ехидную интонацию Стрельцов.
  Ясна чуть сильнее надавила на акинак, и его кончик уколол шею Максима. Капля крови медленно потекла по его коже вниз.
  - Ты - нравишься, - ответила девушка. - И это - главная причина, почему я пришла к тебе. А твой фарн - вторая причина.
  - А то, что я слишком стар для тебя - это ничего? - Стрельцов не очень уютно чувствовал себя с акинаком у горла. Конечно, он мог попытаться провести приём и обезоружить девушку, но слишком хорошо знал её невероятную быстроту...
  Ясна тихонько рассмеялась. Акинак исчез, как по волшебству.
  - Урызмагу больше двухсот лет, - сообщила она. - Он пришёл сюда вместе с Шатаной.
  Максим не нашёл, что на это ответить.
  
  Когда он проснулся, зеленоватый рассвет бил из открытого входа в шатёр. Ясны рядом не было. Стрельцов, совершенно обнажённый, лежал под пологом и гадал, реальностью или сном было случившееся ночью. А может, всё, что он пережил за последнее время - одна долгая галлюцинация, и он сейчас не валяется в шатре сарматского племени после ночи любви с юной колдуньей, а лежит, привязанный к больничной койке где-нибудь на Пряжке?..
  Сомнения развеял юноша, с поклоном вошедший в шатёр и разложивший перед майором одежду и оружие. Второй юноша принёс небольшое серебряное ведро и зеркало. Максим понял, что это предназначено для умывания. Насколько он знал быт степных кочевников, такая процедура могла предшествовать лишь важному событию. Он быстро ополоснулся, глянул в идеально отполированное бронзовое зеркало и пожалел, что нечем снять уже основательно отросшую щетину, даже, скорее, небольшую бородку. Его усы тоже отросли и начали опускаться вниз - по здешней моде. Натянуть и завязать шнурком штаны, надеть белоснежную, расшитую по подолу и рукавам золотом рубашку, а сверху - красный кафтан из тонко выделанной шерсти было просто. Но вот с панцирем, поножами и наручнями получилась заминка, так что Максиму пришлось прибегнуть к помощи мальчика. Тяжёлый двуручный меч и короткий акинак Стрельцов сам догадался, куда прицепить - всё-таки оружие ему было не в новинку. Сверху юноша накинул на него пурпурную мантию-епанчу, заколотую золотой фибулой. Потом он расчесал Стрельцову золотым гребнем волосы.
  Вошедшая в шатёр Ясна была одета во что-то ярко-красное, даже алое, так что в первый момент у майора зарябило в глазах. Однако в следующий миг, присмотревшись к ней, Стрельцов обнаружил, что костюм Ясны не просто алого цвета - в нём соединились все оттенки красного, от нежно-розового до пурпурного, почти фиолетового. Длинное нижнее платье, расшитое перламутровыми блёстками, было кораллового цвета, а накинутая на него сверху епанча со свисающими почти до земли широкими рукавами слепила глаза ярко-малиновым оттенком. Этот цвет был настолько кричащим, что Максим не сразу заметил вышитые на епанче узоры - золотисто-оранжевые ветви с фигурными листьями, разветвляющиеся и переплетающиеся в таком сложном орнаменте, что в первый момент они казались беспорядочно спутанными.
  Голову Ясны украшала круглая шапочка тёмно-вишнёвого цвета, расшитая ещё более тёмным бисером. Сверху её покрывал длинный шёлковый алый платок, живо напомнивший Максиму пионерский галстук из его детства. Этот платок спускался на плечи девушки и развевался при каждом её движении.
  - Как тебе мой наряд? - спросила Ясна, медленно поворачиваясь перед ошеломлённым Стрельцовым. Под закрывающим её спину алым платком темнела длинная тонкая коса.
  - Тебе очень идёт, - искренне восхитился ею Максим, пытаясь вспомнить, что он читал о сарматских костюмах. Такая яркая и не слишком удобная для повседневной жизни одежда, безусловно, была праздничной - но по какому поводу Ясна теперь в неё облачилась?
  'Либо это свадебное платье, либо наряд для жертвоприношения!' - мрачно усмехнулся Стрельцов про себя.
  - Это мои свадебные одежды, - словно бы прочитала его мысли Ясна и майор внутренне поперхнулся.
  - Пойдём, - сказала девушка и взяла его за руку. Максим сделал деревянный шаг ко входу.
  Под зеленоватым солнцем собралось, кажется, всё племя Ахсартагката. Над головами стоящий в первых рядах воинов развевался драконий штандарт. Все молчали и явно ожидали чего-то. Как выяснилось, слов Ясны:
  - Воины Ахсартагката, - звонко прокричала девушка, - два года, с тех пор, как умерла моя бабушка, я была Девой нашего народа. Вчерашней ночью я стала Великий Матерью! И вот он - мой избранник!
  Она указала на стоящего рядом, но мечтающего оказаться где-нибудь очень далеко Максима, а народ ответил долгим продолжительным шумом, в котором смешались возгласы удивления, восторга и отрицания. Выбором Великой Девы явно были довольны не все. Острым глазом бойца Максим выделил в толпе злобно напрягшееся лицо Урузмага. А Ясна продолжала:
  - Сегодня же мы сыграем свадьбу, и у нас будет царь с великим фарном, который я вижу на моём избраннике Максиме!
  Неожиданно толпа стихла и подалась назад, выставив впереди себя двух седовласых стариков, один из которых опирался на длинный посох, и морщинистую старуху. Ясна поглядела на них спокойно, но глаза её вдруг налились грозной силой.
  - Совет старейшин хочет благословить мой брак прямо сейчас? - спросила она, и в голосе её промелькнула едва уловимая нотка сарказма. - Но на это будет свадебный пир с пирогами и ритуалом Чаши...
  - Нет, - странно молодым голосом ответила старуха, - мы собираемся сказать, что не одобряем твой выбор. Ещё вчера я увидела его в огне священного костра. И там же я увидела запрет на брак Великой Девы с чужеземцем.
  - Ой, Зарема, не тягайся в гадании с Великой Девой, - нарочито спокойно произнесла Ясна, но в скрытая в голосе угроза заставила старуху замолчать. Зато заговорил один из стариков, разодетый в раззолочённые одежды:
  - Никогда не был нашим царём ни один чужеземец! - выкрикнул он дребезжащим голосом.
  - Бурафарныг, нежели ты забыл, как нашим царём был роксалан? - с тем же грозным спокойствием спросила Ясна. - Твой отец, именем которого ты назван, был ещё жив в то время.
  - Совет старейшин запрещает тебе вступать в брак с этим иноземцем! - брызгая слюной от ярости заорал Бурафарныг.
  - Совет ничего не может запретить Великий Матери. Только давать советы, - парировала Ясна.
  - Ты не Великая Мать, - продолжал яриться старец, - ты отдалась чужеземцу, ты больше и не Великая Дева. Наша великая Дева - Асиат. А ты, ты - лишилась фарна! На тебе даже нет его знака!
  Он словно выплюнул эти слова в девушку, но замолк на середине слова, побелел и рухнул, как подкошенный.
  - Унесите старца, он скоро придёт в себя. Со знаком или без - мой фарн при мне, - зловеще произнесла Ясна. - Кто-то ещё хочет помериться со мной силой магии?
  Третий старец в ветхой одежде и с посохом, внимательно посмотрел на неё и покачал головой:
  - Поступай, как знаешь.
  Ясна гордо подняла голову. Но тут раздался рёв Урызмага:
  - Магией я с тобой мериться не буду. Но я померяюсь силой с твоим... женихом! - последнее слово он выкрикнул с бешеной злобой.
  - Обычай допускает это, - сказала Зарема. Старик с посохом кивком подтвердил её слова.
  Ясна закусила губу, но Максим давно уже понял, куда склоняется дело. Было очевидно, что гордые сарматы просто так не примут в цари чужака, а Урызмаг попытается силой вырвать у него Ясну.
  'Господи, ну зачем мне это, - промелькнуло в голове у Максима, - ловил бы сейчас милых, добрых террористов, а не дрался бы с этим древним громилой за царский титул. И на что он мне...'
  Но, взглянув во вдруг наполнившееся слезами глаза Ясны, он понял, что будет драться. И отнюдь не за титул.
  
  Место для поединков оказалось хорошо утоптанным ристалищем на краю поселения. Сбоку его возвышался холмик с воткнутым мечом и жертвенник.
  Сначала Максим оценивал свои шансы не очень высоко - он знал, что сарматы почти всегда сражались верхом, а сам он последний раз сидел на лошади во время одного из переходов по кавказским горам, и сидел не очень уверенно. Кроме того, он довольно смутно представлял себе правила работы с пикой и двуручным мечом, которые тут предпочитали. Однако выяснилось, что, поскольку на поединок вызван он, то и вид борьбы и оружие выбирать тоже ему. Майор вспомнил, что многие рыцарские обычаи были завезены в Европу аланами и сарматами, и облегчённо вздохнул.
  - Мы будем биться без оружия и доспехов! - объявил он.
  По всей видимости, рукопашная была здесь уважаемым видом боя, потому что к его выбору отнеслись положительно. Даже Урызмаг, чьё лицо при словах Максима скривилось в злобной усмешке. Ещё бы - он был на голову выше Стрельцова, а его мышцы, когда он скинул панцирь и кафтан, бугрились, как у культуриста. При этом майор знал, что это не бесполезный белок 'качка', а руки опытного воина древности, каждый из которых способен скушать в бою не меньше трёх 'краповиков', потому как, в отличие от них, проводил на войне практически всю жизнь. А Урызмаг, пожалуй, стоил и всех пяти.
  Но историк и боец Максим знал, что и у этого богатыря имелись слабины. В древности приёмы передавались от умельца к умельцу, но исключительно на личном опыте, безо всякой системы. А значит, вместе с удачными решениями накапливались и ошибки. Только вот о том, что это ошибка, борец знать не мог до того момента, как не осознавал это в бою. Но рассказать об этом уже никому не мог, ибо покойники, как правило, не разговаривают... 'Хотя кто их знает, в этом магическом мире', - мелькнула у Максима ироническая мысль.
  В общем, шансы у Стрельцова - опытного самбиста - имелись. При том, что его самбо было 'третьего раздела', то, в котором приемы носят поэтичные названия, вроде: 'Перелом позвоночного столба о перила' или 'Добивание упавшего навзничь противника ногой в висок'... Однако майор спецназа чувствовал страх и нисколько этого не стыдился. Не потому, что поражение означало почти верную смерть - просто он уже не мог отказаться от Ясны. 'Похоже, старый дурак влюбился', - подумал Максим и окинул взглядом гигантскую, почти квадратную фигуру Урызмага, как и он, одетого в одни штаны. Мысль о том, что эта гора мяса будет в шатре с ЕГО, Максима, Ясей, вызвала в майоре взрыв ярости. Но тут из окруживших ристалище сотен любопытных взглядов Стрельцов вычленил горящие глаза Ясны, и вдруг на него снизошли великое спокойствие и уверенность в победе.
  Поединку предшествовал ритуал, какой Максим уже видел. Вино на меч возливал старец в ветхой одежде, которого звали Тотрадз, а на крови жертвы гадала Асиат. По знаку Тотрадза бойцы стали сходиться.
  'Скорее всего, эта туша двигается медленно', - решил сперва Максим, но не успел додумать мысль, как 'туша' с великим проворством кинулась к нему. 'Шустрец, блин!' Да, противник хоть и выглядел бульдозер-бульдозером, но двигался удивительно легко и быстро, словно танцуя. Захват, который планировал Максим, сорвался. 'А как у тебя с боксом?' - подумал постепенно вновь звереющий Стрельцов, подождал, пока богатырь раскроется и провел 'двоечку' в корпус... 'Нет, держит удар, мать его, деревянный что ли? А если в голову?.. Ага, тот самый бульдозер нокаутировать и то легче!'
  Мысли мелькали в голове майора, словно свистящие сарматские стрелы. Может быть, из-за этого потока сознания он не уловил взглядом, а сразу почувствовал, как две огромные, словно у медведя, лапищи, ухватили его за бока. Ну конечно, греческие дела, панкратион - здесь-то он хорошо известен!
  Максимовы рёбра опасно трещали, он задыхался, словно в объятиях анаконды. Его лица коснулось зловонное дыхание - зубная паста тут явно была не в чести. 'Почему же у Яси дыхание такое свежее?' - пришла нелепая на пороге смерти мысль. Урызмаг давил Стрельцова, словно прочитал его мысли и принял противника за тюбик зубной пасты. Его продублённое степным ветром лицо расколола хищная ухмылка - почуял победу. Но сарматский воин поторопился праздновать: освобождению от таких захватов обучают не то, что спецназовцев, но и нормальных ментов. Максим отставил правую ногу назад, оттопырил свою филейную часть, давая пусть и небольшую, но свободу рукам, до того момента плотно прижатым к телу здоровяком-сарматом. А потом сцепленными кулаками резко и очень сильно ударил противника по его богатырскому достоинству.
  'Что, типа, нечестно? Да идите-ка вы лесом, джентльмены! На войне и в любви все средства хороши. Я те, гад, покажу Ясну!'
  Лицо Урызмага выразило недоумение и даже некоторую обиду - такого он не ожидал, слегка потерялся от боли и ослабил хватку. Чего, собственно, Максим и добивался. Согнув руки в локтях, он резко поднял их вверх, на уровень плеч, срывая захват, и одновременно добавил коленом по и так уже пострадавшим урызмаговским причиндалам... Вывинтившись из ослабевших лап, майор сцепил ладони за правым локтем противника. Ну, а дальше всё вдруг стало просто: полицейская классика - 'болевой прием на локоть с переходом на задержание и конвоирование'. 'Вот только конвоировать я тебя, мил друг, никуда не буду. На колени упал, лбом в землю ткнулся? Вот так и постой...'
  Урызмаг покорно стоял, тихо подвывая - скорее, от горечи поражения, чем от боли. Зрители просто неистовствовали: ревели и бешено трясли оружием. Поднявший голову Максим вновь разглядел в толпе сияющее гордостью и торжеством лицо Ясны.
  
  На следующий день Максим убедился, что на его поединок с Урызмагом смотрело вовсе не всё племя - тогда народу вокруг было заметно меньше, чем теперь, в день свадьбы новой Великой Матери. Зато сейчас, перед свадебной церемонией, на центральную 'площадь' среди шатров вышли, кажется, все без исключения сарматы. Ну, кроме, понятное дело, избитого Урызмага, словно Ахиллес, удалившегося в свой шатёр и, наверное, кого-нибудь из женщин, пользовавших его синяки и вывихи...
  Стрельцов помнил разговор со своей невестой о том, что её племя стремительно уменьшается, но сейчас поверить в это было сложно. Толпа, теснящаяся среди шатров, была огромной и невероятно яркой, пестрой. Бывший номадист Стрельцов знал, что кочевая культура в своём расцвете - вовсе не унылое серое зрелище, но и он был поражён, воочию увидев радугу цветов, сопровождавшую празднество в кочевье. Каждый из сарматов постарался нарядиться покрасивее, причем мужчины в этом не сильно уступали женщинам. Пурпур, синие и алые тона и - золото, много золота... Хотя всем им было далеко до сияющей своими словно из чистого огня сотканными одеждами Ясны.
  Сам Максим довольно скованно двигался в полном доспехе знатного всадника - панцире из золочёных стальных пластин до колен, поясе из золотых блях, золочёных же наручней и поножей. На левом боку его висел длинный меч, на правом - акинак. На всё это была наброшена пурпурная мантия до пят, тоже густо обшитая золотыми бляшками в виде зверей. Голова с отросшими до плеч кудрями была не покрыта.
  Невеста вышла навстречу Максиму и остановилась перед ним, словно чего-то ожидая. Тот заподозрил, что теперь от него требуется проявить какую-то инициативу, и бросил на Ясну вопросительный взгляд.
  - Бери меня за руку и веди к старшим, - шёпотом подсказала девушка.
  Переспрашивать, кого она имела в виду, не требовалось - трое старейшин, двое из которых ещё вчера так резко выступали против их брака, стояли в центре 'площади' с торжественными лицами. Справа от них замер молодой парень с мечом, слева - другой парень с уже знакомой Максиму чашей.
  Стрельцов взял Ясну под руку, и они медленно зашагали к старейшинам. Те дождались, когда они подойдут достаточно близко, после чего один из стариков протянул руку за мечом, а другой - за чашей. Снова вино полилось на меч, снова вокруг, несмотря на огромную толпу, воцарилась почти полная тишина...
  Лица обоих стариков оставались невозмутимыми, и о том, что они теперь думают о свадьбе Великой Матери с чужеземцем, можно было только догадываться. Они подошли к Максиму, вдвоём держа золотой обруч, который венчали украшенные гранатами фигурки оленей.
  - Много веков не было царя у нашего народа, - торжественно произнёс Тотрадз. - Теперь он есть. Веди свой народ, Максим, царь Ахсартагката!
  Оба старика возложили корону на голову Стрельцова. При этом тот отметил пробежавшую по лицу Бурафарныга злобную гримасу. Но это его не волновало.
  А вот Зарема, как показалось майору, сначала смотрела на Ясну хмурым взглядом, но к концу ритуала словно бы смягчилась и даже была готова улыбнуться. Мало того - когда церемония окончилась, старуха вдруг поманила девушку к себе, и когда та наклонилась, быстро что-то шепнула ей на ухо. Ясна вспыхнула и залилась краской.
  - Теперь веди меня к главному столу, - тихо сказала невеста, возвращаясь к Стрельцову. Чуть заметно кивнув, он протянул ей руку, надеясь, что девушка сама знает, в какой стороне находится главный стол, и направит его туда. Так и случилось: Ясна потянула его направо, стоявшие у них на пути сарматы расступились, и за их спинами оказалось несколько накрытых столов, уставленных праздничными блюдами. Невеста провела жениха к самому большому столу и они уселись в его главе.
  - Что тебе сказала эта бабулька? - шёпотом поинтересовался Максим.
  - Что я, нахалка, добилась-таки своего, но что по-женски она меня очень хорошо понимает, - так же шёпотом ответила Ясна.
  Они подошли к длинному столу и заняли два места посередине. Есть Стрельцову совсем не хотелось, и он почти не смотрел на еду - только краем глаза заметил три огромных круглых пирога, украшенных узорами из теста. Да и в целом все последовавшие за этим события немного смазались у него в памяти. Майор помнил, как вместе с невестой и старейшинами аккуратно резал ещё горячие мягкие пироги с козьим сыром и зеленью, помнил их приятный вкус и терпкий вкус вина из огромного, серебряного с позолотой кубка, который подавали только ему, помнил торжественные поздравления и пожелания им с Ясной, звучавшие со всех сторон, помнил красивые, то буйно-весёлые, то грустные мелодии, которые играл на похожем на флейту инструменте один из молодых сарматов, помнил, как всё громче становился шум за каждым столом, как радостные голоса, в конце концов, почти заглушили музыку... Но все воспоминания были отрывочными, и Стрельцов не всегда мог поручиться, какая из сохранившихся у него в памяти картин была раньше, а какая - позже.
  Зато завершение праздника, как ни странно, запомнилось ему во всех подробностях. На столах ещё оставалось много разного угощения, однако гости начали постепенно покидать свои места и расходиться. Между тем, часть мужчин отошла от столов к одному высокому шатру, которого, как помнил Стрельцов, ещё утром в этом месте не было, а другие несколько молодых людей неожиданно двинулись в сторону главного стола, где по-прежнему сидели они с Ясной, старейшины и ещё несколько особо уважаемых членов племени. Один из приближающихся людей с важным видом нес на вытянутых вперед руках выглядевший очень старым меч.
  Тут в памяти Максима начали всплывать прочитанное когда-то давно, и он наклонился к сидящей рядом Ясне, чтобы уточнить:
  - Яся, скажи, я этим мечом должен буду ударить по нашему супружескому ложу?
  - Да, - серьёзно кивнула девушка. - А потом тебе нужно будет ещё немного посидеть с ними, - она кивнула на идущих к ним мужчин, - около ложа. Но не долго, - добавила она. - Вы ведь с ними не близкие друзья - пока, по крайней мере.
  Максим тоже кивнул, чувствуя себя уже увереннее - праздник подходил к концу, и вероятность, что он сделает какой-нибудь недопустимый для царя промах, стремительно уменьшалась.
  Несколько молодых женщин увели Ясну в царский шатёр, а спустя несколько минут туда направился и Стрельцов, взяв у 'назначенных' его друзьями парней меч и жестом пригласив их следовать за собой. В шатре, на низкой, но широкой, занимающей чуть ли не половину всего пространства постели из шкур, уже возлежала Ясна, а перед этой постелью, на расстеленной на полу скатерти, стояло блюдо с жареным мясом и чаши с вином.
  Максим подошёл к постели, взмахнул мечом и резко опустил его плашмя на шкуры, а потом вежливым жестом пригласил своих 'друзей' сесть к импровизированному столу. Те расселись вокруг скатерти, взяли по куску мяса и подняли чаши с вином. Но, как Ясна и говорила, долго сидеть в шатре гости не стали. Выпив за счастье Великой Матери и её избранника, они поднялись, поклонились и вышли наружу, в сгустившиеся сумерки, полные музыки, весёлых криков и прочего шума.
  Стрельцов, не раздеваясь, прилёг на шкуры рядом со своей улыбающейся юной женой.
  - Что дальше делать, тебе подсказать? - подмигнула она ему.
  - Спасибо, дальше я знаю, - с серьёзным видом ответил новый царь сарматского народа.
  
  Это случилось в одну из ночей, когда они, тесно сцепившись обнажёнными телами, лежали под пологом из шкуры медведя.
  - Царь, беда! - послышался в тишине резкий крик стражника, - Огни!
  Царь и Великая Мать одновременно вскочили и стали лихорадочно одеваться и вооружаться. Всё было ясно: на горах и предгорьях стояла цепочка постов, тянущаяся до середины равнины по курганам, где были похоронены умершие в этом мире великие люди племени, и если на них загорались огни, значит, из-за гор шли демоны. Времени было мало: нечисть двигалась так быстро, что иной раз успевала достичь лагеря, прежде чем последний пост зажигал костёр.
  Разумеется, за все дни своего царствования в затерянном племени Стрельцов думал об этой опасности, расспрашивал тех, кто уже бился с порождениями Зындона. Выходило, что главное военное преимущество сарматов - тяжёлая конница - тут не работало: кони панически боялись огненных бесов и отказывались идти в атаку. Приходилось надеяться лишь на стрелы с 'чистым огнём', который сейчас лихорадочно разводила перед шатром Ясна, бормоча заклинания, и на немногочисленное огнестрельное оружие с уже 'очищенными' Великой Матерью патронами. Около двух десятков автоматов, в основном АКМС, несколько пистолетов, десяток охотничьих ружей... И всё. Максим лично провёл несколько стрельб и выбрал лучших стрелков.
  Сам он вместо доспехов надел привычный бронежилет - тоже из трофеев своей жены. Ни 'броник', ни панцирь не защитят от бесовских огненных шаров, а вот от смертельно опасных когтей и зубов зомби - вполне. На левом боку Максима ощущалась непривычная тяжесть сарматского двуручного меча - тоже для зомби. Остальное вооружение майора составляло из невесть где добытого Ясной (он даже думать не хотел, как она это проделала) АК-103 с довольно пижонским 'обвесом' - пистолетной рукоятью, цевьём со штурмовой рукояткой и даже оптическим прицелом. Патронов, правда, было немного и всего два спаренных магазина, но выбирать не приходилось. Вдобавок на правом боку Стрельцова висела деревянная кобура единственного здесь 'Стечкина'. Всё-таки хорошо быть царём!..
  Ещё неделю назад по его приказу поселение по периметру окружили траншеями с бруствером из валунов и мешков с песком. Сарматы удивительно быстро учились правилам современного боя и все уже заняли заранее распределённые позиции. В траншеях засели воины с огнестрелом, а вот лучники стояли наверху без защиты. Они зажигали небольшие костерки от огня, 'очищенного' Ясной и уже поджигали в них паклю на наконечниках стрел.
  Стрельцов окинул взглядом предгорье. Поглядеть было на что. Сигнальные огни погасли один за другим - стражи, конечно, погибли, да они и знали, на что шли. Зато вся равнина между горами и поселением мерцала быстро приближающимися сполохами, похожими на гигантские огни святого Эльма, только ядовито-зелёными. Они надвигались совершенно бесшумно, были бесформенными клочьями пламени, но Максим каким-то образом понимал, что это живые существа. И от них шла сильнейшая волна космического, абсолютного зла. Было ясно, что человеческая жизнь и жизнь этих тварей абсолютно несовместимы. В отсветах огненных тел демонов маячили бледные тени - зомби.
  - К бою! - заорал Стрельцов по-русски, и его солдаты прекрасно поняли приказ. Лучники синхронным движением (Максим даже залюбовался) натянули тетивы и ждали приказа к обстрелу. Но начать должны были автоматчики.
  - Огонь! - по-русски же заорал майор и сам, присев за бруствер, стал расчетливо и аккуратно расстреливать нечисть короткими очередями. Магия Ясны работала - при попадании пылающий ком останавливался, в его зелёном огне начинали вспыхивать фиолетовые искры, а потом он как-то сразу потухал и исчезал бесследно. Остальные бойцы тоже поражали цели. 'И патроны экономят, как я учил, - подумал Стрельцов. - Какие же всё-таки солдаты! Вот бы на Кавказе со мной были...'
  Но демонов было слишком много. От них отрывались шары зелёного пламени и некоторые поражали сарматов. Тогда через какое-то время убитый воин вылезал из укрытия и шёл вместе с вражеской армией. 'Слава Богу, оружием они, кажется, разучиваются пользоваться', - промелькнуло у Максима.
  - Стрелы! - приказал он, и сотни сияющих огней полетели во врага. При попадании эффект был тот же, что и от пуль.
  Заполонённая живыми кострами демонов долина, летящие в зеленоватой ночи горящие стрелы, трассера выстрелов создавало инфернальную, сюрреалистическую картину. Но Стрельцову было недосуг дивиться на неё - враг приближался, а его войско таяло. Уже нескольких лучников, в которых попали огненные шары, пришлось зарубить их же товарищам.
  Максим знал, что демоны не очень стойки и их можно остановить, если есть достаточно зарядов. А вот зомби пойдут до конца. У Стрельцова кончились патроны для автомата, он выхватил пистолет и стал методично отстреливать бывших уже совсем близко демонов. Лежащая рядом с ним Ясна старательно била бесов из подходящего ей по комплекции 'укорота'. Несколько огневых точек сарматов были уже подавлены, но остальные продолжали огрызаться редкими выстрелами. Лучники же пускали стрелы непрерывно. Стрельцов знал, что хороший лучник-сармат выхватывает из колчана третью стрелу, когда первая поражает противника, а вторая ещё в воздухе.
  Наконец огненные сущности остановились и стали пятиться назад, выставляя впереди себя цепочку убитых ими людей. 'Вовремя, - подумал Максим, - патронов, наверное, почти не осталось, а одними стрелами их не сдержим'. На линию обороны накатили зомби. Майор снёс голову бледной твари, бывшей когда-то молодым смазливым воином и тут же, развернув меч, насквозь пронзил голову старику в остатках панциря. Послышался рёв идущего в бой Урызмага. После поражения в поединке он редко покидал свой шатёр, но сейчас, похоже, решил, что есть шанс реабилитироваться. Однако неудача последовала за великим воином и здесь - недаром Ясна была не лучшего мнения о его фарне. Один из отставших демонов метнул в него файербол и попал, хотя видевший это Максим срезал беса последним патроном из Стечкина. Урызмаг замер, выронил меч, постоял немного, повернулся и вместе с другими зомби пошёл на бывших соратников. Шёл он прямо на Стрельцова, будто последнее его чувство - жгучая ненависть к сопернику - до сих пор жила в этом обездушенном теле. Максим выскочил из укрытия, проскользнул под огромными вытянутыми руками мертвяка и изо всей силы ударил того по затылку рукоятью пистолета. Урызмаг, как и в прошлый их бой, повалился ничком. Майор с натугой поднял тяжёлый меч и одним махом почти перерубил бывшему врагу шею. 'Покойся с миром', - пробормотал он и тут услышал вопль Ясны, такой страшный, что его окатила волна ледяного ужаса.
  - Мама!!!
  В свете огней он увидел, как бывшая женщина, при жизни, кажется, очень привлекательная, а теперь с неподвижным лицом мертвеца и белыми, как брюхо дохлой рыбины, глазами, тянет похожие на птичьи когти руки к его жене. А та стоит столбом, и из глаз её беззвучно катятся слёзы.
  Огромными прыжками Максим подскочил к ним и уже занёс меч, когда Ясна тихо, но чётко произнесла:
  - Не надо. Я сама.
  Одновременно с этими словами блеснул акинак, и голова мёртвой женщины скатилась с плеч, а тело мешком рухнуло в траншею. Ясна повернулась и, ни слова не говоря, ушла с позиций. Супруг её не удерживал - битва практически закончилась.
  
  Над поселением стояли горький смрад погребальных костров, причитания и скорбный вой. По павшим рыдали и мужчины, и женщины. В шатре Максим, смертельно уставший после боя и ритуалов, которые обязан был выполнить царь на похоронах героев, обнимал столь же вымотанную Ясю за дрожащие плечи. Он не пытался её утешать - слова были бессильны. Лишь раз сказал:
  - Я не знал.
  - Они достали её в прошлом году, - сквозь слёзы проговорила она.
  Неожиданно дрожь Ясны прекратилась, она слегка отодвинулась от мужа и взглянула ему в глаза. Несмотря на то, что в них ещё блестели слёзы, это был уже взгляд не горюющей девочки, а царицы и матери своего народа.
  - Что будем делать, Макс? - спросила она. - Мы потеряли в этом бою больше двухсот воинов. Патронов почти не осталось. Ты - царь, ты должен что-то решить.
  Максим знал, что этот разговор неизбежен и готовился к нему.
  - Ты же собиралась завести у вас производство вооружений, - напомнил он.
  Ясна невесело улыбнулась.
  - Я провела в вашем мире достаточно, чтобы понять, что это невозможно, - горько сказала она. - Но я обязана была дать своему народу хоть какую-то надежду.
  - Ты права, - кивнул Стрельцов. - Даже со специалистами и обученными рабочими создание полного производственного цикла хотя бы для патронов займёт слишком много времени. А у нас его нет.
  Он отметил, что уже думает об этом народе, как о своём. И это было правильно.
  - Не только поэтому, - отозвалась Ясна. - Я тебе не говорила... Сущности тех специалистов... Они остались в вашем мире. Я забирала их в свой браслет, который вы у меня отняли вместе со знаком фарна. А теперь я не могу открыть врата, чтобы вернуться за ними.
  - Даже если бы могла, я сомневаюсь, что ты бы проникла в комнату Большого дома, где лежат вещественные доказательства - а твои вещи там.
  - А, может, Асиат вместе с тобой?.. - начала Ясна.
  - Асиат - не ты.
  Ясна согласно кивнула.
  - А если она откроет врата и выпустит туда тебя, ты сможешь попасть в ту комнату? - спросила девушка после минутного молчания.
  Стрельцов пожал плечами:
  - Может, смогу, а может, и нет. Но в любом случае вам это мало поможет...
  Ясна поникла головой.
  - Значит, мы обречены, - почти прошептала она.
  Максим снова обнял её:
  - Родная, я что-нибудь придумаю.
  Ясна с надеждой подняла голову:
  - Что?
  - Да есть одна мыслишка, - неопределённо ответил майор Российской Армии и сарматский царь Максим Стрельцов.
  
  Асиат постаралась на славу - 'выбросила' его в самом центре Питера, в переулке напротив Большого драматического театра. Переулок назывался почему-то именем знаменитого казахского акына, наверняка никогда здесь не бывавшего. Зато здесь в разное время жило и работало множество других великих.
  Стрельцов был в более-менее приведённом к достойному виду костюме, в котором его захватили сарматы... больше трёх лет тому назад, как выходило по сравнению со временем его пребыванием в Мире изгнания. Оружия он не взял, но при нём были остатки российских денег, добытые в его мире Ясной. Он надеялся только, что за эти три года в Отечестве не случилось никакой денежной реформы.
  Питер изменился порядком - отремонтировали много фасадов, за некоторыми наблюдался откровенный новодел, и почти везде на тротуарах была настелена аккуратная плитка. А вот мелкий дождик был всё тем же. Ёжась под ним, Максим зашагал к Невскому в поисках ближайшего салона сотовой связи, где купил дешёвенький телефон и сим-карту. Ему надо было сделать один-единственный звонок по номеру, который был отпечатан в его памяти, хотя он и собирался набрать его первый раз в жизни. Стрельцов молился, чтобы человек, которому он хотел позвонить, был жив и находился в городе.
  Он был дома и даже не выдал своего удивления, поняв, кто с ним говорит.
  - Приезжай, - коротко ответил он и быстро назвал адрес.
  Максим поймал такси и поехал на Каменный остров, к небольшому, по сравнению с возвышавшимися тут дворцами 'элиты', двухэтажному особнячку. Там жил тот самый невысокий офицер, с которым он познакомился в госпитале в Ханкале. Человек этот уже несколько лет числился в отставке, но, как известно, отставников в его ведомстве не бывает... Почему-то проникнувшись симпатией к Максиму, офицер дал ему свой мобильный и разрешил звонить в случае проблем. Но до сих пор настолько больших проблем у Стрельцова не возникало. Отставник был слишком 'тяжёлой артиллерией' для мелких служебных неурядиц: через пару лет после памятной встречи Максим случайно узнал, что его благодетель был школьным другом и до сих пор оставался в приятельских отношениях с самым могущественным человеком в стране.
  Майор надеялся успеть поговорить и убедить своего покровителя. А в том, что тот поговорит с ним, Стрельцов почти не сомневался - любопытство свойственно всем людям, Максимова же история была невероятной. Так оно и получилось. Хозяин приветствовал неожиданного гостя, словно они ещё вчера беседовали в Ханкале, и тут же попросил его постоять секунду смирно, аккуратно и профессионально ощупав майора на предмет оружия. Тот не обижался - так и должно было быть. Потом хозяин выставил бутылку коньяка, про который Максим знал, что он был точно пятизвездочным и точно из Армении, лимоны и плитку горького шоколада.
  Отставник слушал, лишь раза два прервав уточняющими вопросами, с совершенно безмятежным выражением на лице. Какие-то эмоции промелькнули по нему, лишь когда Стрельцов изложил своё предложение по ситуации. Отставник помолчал и сказал:
  - В общем так, Максим Петрович, положение у нас сейчас напряжённое: война и всё такое. Так что ты уж прости старика, - и нажал кнопку под столом. Из двух соседних комнат вышло по паре широкоплечих парней.
  Его гость пожал плечами. Он с самого начала подозревал, что так оно и будет - служба есть служба. Главное, что поговорил со стариком, а там - как Бог даст.
  Максим протянул руки, полагая, что на нём защёлкнут браслеты. Но отставник покачал головой, и Стрельцова вывели к ожидавшей на дворе машине с тонированными стёклами не скованным.
  
  Небольшая, чуть ли ни аскетически обставленная комната всем своим видом отрицала, что находится в самом сердце кремлёвского комплекса. Мало кто вообще знал о её существовании, тем более что она была защищена от любой возможной прослушки, а попасть в неё можно было лишь через тайный вход, известный очень немногим.
  Это можно было назвать заседанием малого совета безопасности. За круглым столом, на котором были лишь бутылочки с минералкой, стаканы и папки, сидели президент, министр обороны, изредка по-волчьи улыбающийся глава президентской администрации, министр иностранных дел со слегка лошадиным лицом, и шеф ВПК. Это были немногие из людей, которым президент условно доверял. Вообще-то, он не доверял никому, кроме себя, да и сам себе постоянно устраивал неожиданные проверки.
  - Давайте пока решим вопрос с сарматами, а потом перейдём к Украине, - предложил президент.
  Сарматское дело было неприятным. Все чувствовали себя неловко, разбираясь с этим совершенным, на первый взгляд, безумием. Но не верить было невозможно: разведчики уже побывали в Мире изгнания и подтвердили все рассказы Максима Стрельцова. Теперь перед государственными мужами первого эшелона стоял единственный вопрос: 'И как с этим быть?'
  - Я всё-таки за зачистку, - хрипловато произнёс руководитель администрации. - А Стрельцова этого нейтрализовать...
  - Не дам, - безапелляционно заявил министр обороны, сверкнув раскосыми глазами.
  - Я же не сказал 'убить'. В психушку. Навечно. Да можно и не сажать: кто ему поверит?..
  - Слишком много тех, кто в курсе дела, - как бы в пространство заметил президент.
  - Ну и что, - упирался глава администрации. - Когда зачистим тот мир, эти древние... чудаки больше не будут к нам шляться, и повода для веры не будет.
  - Судя по тому, что я о них знаю, зачистка может обойтись нам слишком дорого, - вновь проговорил президент.
  Министр обороны утвердительно кивнул.
  - Кроме того, не по-людски это, - тихо закончил президент, на что кивнул уже шеф ВПК.
  - Так что, дать им оружие и бронетехнику и пусть там со своими огненными чертями бодаются? - взъярился глава администрации. - Так всё равно же к нам лазить будут. Наши яйцеголовые понятия не имеют, как перекрыть пути туда и обратно...
  - То есть, - резюмировал президент, - мнения разделились.
  Все переглянулись: когда консенсуса в ближнем круге не было, президент обычно решал вопрос единолично. Государственные мужи поняли, что про сарматов он уже тоже всё решил.
  И это было действительно так, с той оговоркой, что решение президенту подсказал старый отставник, зовущий его по имени и живущий в маленьком особняке на Каменном острове в Петербурге.
  - Сколько их... этих сарматов? - неожиданно спросил глава государства.
  - Около двадцати тысяч, - ответил министр обороны.
  - Сколько способны к активным боевым действиям?
  - Больше половины - у них сражаются и женщины, и старики, если не совсем дряхлые, и почти дети. И дерутся прекрасно! - в голосе военного министра проскользнуло восхищение.
  - И они фанатично преданы этой девице, жене Стрельцова, которого они сделали своим царём, - задумчиво проронил президент. - А ведь Стрельцов ещё и офицер Российской Армии... Представьте ситуацию - российские учёные открыли параллельный мир, где живёт терпящий бедствие древний народ. Разумеется, мы из соображений гуманизма не можем бросить его на произвол судьбы. И принимаем. Расселяем вместе с их скотом и лошадьми по пустующим деревням где-нибудь в Ленобласти - там их много... слишком много. А потом...
  Президент помолчал и вдруг спросил:
  - Десять тысяч бойцов - это же бригада?
  - Две, - ответил главный военный, - то есть, дивизия.
  Глава государства задумчиво побарабанил пальцами по столу:
  - Тяжеловооружённые конные сарматы, как я узнал, были, в каком-то смысле, танками древности. А если посадить их на настоящие танки?..
  Вопрос повис в воздухе. Президент кивнул, словно соглашаясь с самим собой, и предложил собранию:
  - Перейдём к Украине...
  
  Царь сарматов племени Ахсартагката Максим (он же - генерал-лейтенант Российской Армии Стрельцов), рядом с супругой своей, солнцеликой Великой Матерью Ясной, восседали на броне танка Т-90 и обозревали окрестности. За царским танком стояли бронемашины войска Ахсартагката (в секретных документах Генштаба РФ - 'Первой отдельной сарматской бронетанковой дивизии'). На царственной чете была новейшая полевая российская форма 'Ратник', только у обоих справа висели акинаки в богатых ножнах, а поверх бронежилетов сияли золотые олени со знаком фарна. На руке Ясны поблёскивал спиральный браслет в виде пантеры. Впрочем, теперь он был вполне безопасен. После того, как из него были извлечены все похищенные сущности, их обладатели - и специалисты-оружейники, и пострадавшие ещё раньше простые рабочие - вышли из комы. А когда Ясна (в крещении - Ксения) и Максим венчались в церкви, девушка потеряла свои магические свойства. Ну, почти... Сарматам знать этого было не нужно, хотя многие из них тоже крестились, по примеру своих дальних потомков. Но по-прежнему Великая Дева Асиат, развившая свои силы почти до уровня прежней Ясны, совершала моления мечу и Небесному Глазу.
  - О, мой царь, - обратилась к Максиму Ясна, - ты привёл мой народ домой. Поистине, твой фарн велик! Я увидела это сразу.
  - Но смог я это сделать именно потому, что ты это увидела, - отозвался Стрельцов и нежно прижал супругу к груди.
  Ясна довольно замурлыкала.
  
  
  СПб, 2014
  
  
  
   Мистикон [Мистикон]

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"