Александр Николаевич достал из нагрудного кармана клетчатый платок и вытер испарину, выступившую на лбу.
В ожидании вызова он мерил шагами узкий казённый коридор.
Перед дверью в зал суда стоял охранник с бульдожьей челюстью, которая монотонно ворочала жевательную резинку. Крамской отвернулся к окну.
"Душно!" Рама была заколочена наглухо. Александр Николаевич расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
Он вспомнил, как тогда, месяц назад, поднял на вокзале тяжелую спортивную сумку. Сердце предательски кольнуло, и непривычная жгучая боль разлилась за лопаткой.
"Это был знак! Плюнуть бы тогда на всё, вернуться, лечь на обследование...Если б знать тогда..."
В конце коридора показалась знакомая женская фигура. Александр Николаевич заметался: "Сделать вид, что не заметил? Или поздороваться?"
Шаги неумолимо приближались.
"Отвернусь! Или поздороваюсь?"
-Здравствуйте, Александр Николаевич! - Услышал Крамской прямо у себя над ухом. От приветствия повеяло холодом. Безразличное эхо отразилось от мрачных стен.
Крамской оторвал взгляд от чахлого папоротника и повернулся к ней.
-Как поживаете, Наташа? - заискивающая улыбка Александра Николаевича была некстати. Он чувствовал это, но не мог совладать с собой. Болезнь, которую он старательно загонял вовнутрь, снова мучительно отзывалась в каждой клеточке его тела.
-Вы уже "оттуда"? - Наталья показала глазами на дверь.
-Нет. - Александр Николаевич засуетился, не зная, куда деть руки. - Сказали - вызовут.
Теперь Крамской не мог свободно передвигаться по коридору. Он был как бы "привязан" к Наталье: паяц с болтающимися руками и глупой полуулыбкой. Так стоял он в ожидании, что она что-то скажет, что-нибудь спросит...
А она потеряла к нему интерес. Стала читать ксерокопированный кодекс об уголовной ответственности, приклеенный к стене скотчем.
Тогда он тоже отвернулся. Однако узнать что-либо из статьи о презумпции невиновности не получалось. Непослушные буквы плясали и расплывались. Краем глаза Александр Николаевич стал наблюдать за Натальей. Он привык видеть ее открытой, смеющейся, в сарафане с легкомысленными бретельками. Она была такой когда-то. Давно, очень давно. Кажется, в прошлой жизни.
...Она сидела напротив него с крошечным пестрым зонтиком от коктейля в руке и любовалась морем. Белый шелк сарафана оттенял ровный загар на плечах. А по обнаженным рукам струились волосы. Такой волнующей щекочущей волной. Лучи заката дарили волосам оттенок дорогого бургундского вина. Она поправляла пряди у висков - и в маленьких ушах вспыхивали алмазные капельки, обрамленные золотом.
Но теперь всё в прошлом. Сегодня она другая. Чужая, надменная. На ней строгий деловой костюм и серая блузка. Волосы подколоты наверх хищным "крабом". Ни один завиток не упал на шею, не смог вырваться из объятий жесткой заколки.
Она повернулась, и Крамской увидел, как в разрезе мелькнула стройная нога. Он быстро отвернулся к стенгазете, словно боялся быть уличенным в своих мыслях. Затем вынул платок и промокнул намечающуюся лысину.
-Вызовут, папаша! Не нервничайте! - угрюмо процедил блюститель порядка, похлопывая дубинкой по широченной ладони.
""Папаша?! Да как он смеет! При Наталье..." Александр Николаевич почувствовал, что ему необходимо что-то сказать, как-то опровергнуть эти ужасные слова. Но язык, всегда выручавший Крамского, безвольно прилип к нёбу.
В жизни Александр Николаевич Крамской никогда не лез за словом в карман. Смешные, или, наоборот, умные высказывания, были припрятаны заранее, и лишь вовремя выдергивались мастером Крамским из потайного черного ящика...
-Ха-ха-ха, быть этого не может! Ну, признайтесь, Александр, вы сами это придумали?- от души хохотала Наталья, не замечая, как тает в креманке клубничное мороженое.
За столиком, кроме них, был угрюмый Виктор. Но Крамской игнорировал его присутствия, обращаясь только к Наталье.
-Я, Наташенька, и не такое вам расскажу, - Александр Николаевич затягивался "Ротмансом", хитро прищуривая глаз. А под столом толкал Виктора коленом, мол, "Учись!".
-Да, у него богатый... жизненный опыт..., - мямлил Виктор, пытаясь поддержать разговор.
-Ну а почему вы ничего не рассказываете, Виктор?- Наталья повернулась к Виктору. В ее зрачках плясами огоньки ароматических свечей.
-А давайте я о нём расскажу! - Александр Николаевич быстро взял Виктора за запястье, развернул ладонь и присвистнул в притворном ужасе.
-Да-а... Ну что сказать? Жена, трое, нет, четверо детей, убогая комната в общежитии...
Виктор выдернул руку и злобно зыркнул на Крамского.
-Извините, - продолжал лицедействовать "хиромант". - Забыл сказать: привлекательная внешность и непривлекательный оклад...
Виктор оттолкнул пепельницу и резко встал.
-Мальчики, не ссорьтесь! - Рука Натальи с очаровательным колечком легла Виктору на плечо. - Ну, скажите, Александр, вы ведь пошутили?
Крамской с улыбкой развел руками.
-Вот и хорошо. Ой, моё мороженое! Оно растаяло!
-Оставьте, Наташенька! Я сейчас другое закажу. Хотите с миндалём? А мы с Виктором "ударим" ещё по "Райской птице". - Крамской цокнул ногтем по бокалу с зонтиком и примирительно толкнул Виктора локтем.
-Нет, нет, нет! Я ничего больше не хочу. Да и вы уже достаточно "ударили".- Наталья встала. - Ой, а где моя сумочка?
Крамской засуетился в поисках. Виктор протянул руку и снял сумочку с крючка под столиком.
-Необычно мягкая...кожа - Виктор протянул сумку Наталье. Комплимент кирпичом повис в воздухе.
-Да, она мне тоже нравится! - Наталья улыбнулась, тряхнула длинными волосами и закинула сумку на плечо.
-Позвольте предложить вам руку! - и здесь подсуетился Александр Николаевич.
Наталья переглянулась с Виктором и пожала плечами.
-Да-а, хоть и постарел пострел, но поспел! - Хохотнул Крамской, радуясь собственному удачному каламбуру.
Виктор достал портмоне.
-Э-э-э, нет! Я плачу! - по-купечески рявкнул подвыпивший Александр Николаевич. Сидящие за соседним столиком обернулись.
Настенные часы показывали пол-второго, но они еще не ложились. На дне пупырчатой бутылки плескались остатки "Гжелки", сиротливо смотрели с гостиничного блюдца два кружка лимона.
-Нет! Ты сказал это нарочно! Ты хотел меня унизить!- Виктор был пьян и зол.
-Ты ее "закадрил"? Нет. Так чего ж ты кипятишься? - Крамской смотрел на Виктора немигающими стеклянными глазами.
-Ты ее "закадрил"?! Это тебе только ка-жет-ся! Тебе кажется, что женщины смотрят только на тебя! Ты... самовлюбленный старый ...пень. С тебя труха сыплется! -Виктор с трудом выговорил эту фразу и стал тушить сигарету. Пепельница сопротивлялась.
-О, естественно! - в отличие от Виктора, захмелевший Александр Николаевич, впал в благодушное состояние. - Ты назвал меня пнём. Что ж, очень может быть. Хотя, это вопрос спорный...
-Прости. - Виктор попытался встать. - Понимаешь, Наташа... Она мне нравится...
-Так чего ж ты молчал? - Александр Николаевич удивленно вскинул брови.
-А ты мне хоть слово давал вставить?
Крамской раскрыл руки, потянулся через стол и обнял Виктора.
_Слушай, давай так: - бубнил Крамской, прижимаясь щекой к груди Виктора.- Я - в сторону. Да, действительно, я - старый пень. Я отгулял своё. - И он запел пьяным фальцетом - "Мала-дым везде у нас даро-га, ...
-Тише! - Виктор с трудом освободился от душных объятий и показал на часы. - Тише, а то...выпрут!
Александр Николаевич согласно закивал головой, приложил палец к губам: "Тс-с!" и шепотом допел: "Старика-ам везде у нас почё-ёт!"
Но " уступать дорогу молодым" оказалось Крамскому не по плечу. Его просто выворачивало: теперь Наталья шла под руку с Виктором и смеялась от его шуток.
А на Крамского обратила внимание лишь однажды, за столиком:
-А что это у нас граф Александр Николаевич ничего не ест?
Виктор засмеялся удачной шутке. Крамской скривил губы в улыбке. Он явно был лишним.
Заиграли зажигательную самбу. Александр Николаевич обвел глазами зал и пригласил на танец коротко стриженую брюнетку, разлучив ее с сигаретой.
Когда он вернулся за столик, довольный и запыхавшийся, Наталья с Виктором переглянулись и прыснули от смеха.
-Вы чего? - Крамской юмора не понял.
-Да так, - Виктор ехидно улыбнулся.
-Ничего, ничего, Александр. Вы просто напомнили нам одного человека.
-Какого, скажете, Наташенька? - Крамской словно забыл уговор, и, потянувшись, поцеловал её пальцы.
-Одного "танцора" из "Кавказской пленницы" - "отрезал" Виктор. Фривольный поцелуй ему не понравился.
Александр Николаевич соображал недолго. Он вспомнил твист в исполнении шофера "товарища Саахова" и ужаснулся.
-Я... сейчас... - Он отошел к стойке и заказал водки. За спиной уловил легкий шепоток Натальи: "Витя, ну зачем ты, а?"
"Во дурак! Почему я так быстро уступил? Что я - не мужик? Мне она тоже нравится. Ну, и я ей... - Крамской поднес рюмку к губам и встретился взглядом с Натальей. Она приторно улыбнулась в ответ.
"Всё. Опоздал. Ей теперь Витька нравится." - и Крамской залпом вылил обжигающее содержимое рюмки в рот.
Он всегда считал своим идеалом тонких, миниатюрных блондинок с голубыми, словно эмалевыми глазками. Такой была его первая жена, Лена. Такие "куколки" были у него и после развода с ней. Но Наталья была длинноволосой высокой брюнеткой: сочные губы, цыганские волосы. Её бархатный мелодичный голос, словно вишневый сироп, проникал глубоко вовнутрь: растекался, сладко обволакивал, заставлял трепетать его больное сердце.
"Я много пью. - Крамской разглядел сквозь сигаретный дым несколько пустых рюмок на стойке. - А, к чёрту! Через три дня возвращаться! Как? Осталось всего три дня? Не может быть!"
Он попытался "навести резкость" на столик, за которым оставил Наталью и Виктора. Так никого не было. Крамской поморгал глазами. Точно! Они ушли! Бросили его! Удрали!
Нет! Вот же они, возле бассейна с золотыми рыбками!
Рука Виктора по-хозяйски лежала на Натальином плече. А сама обладательница божественного голоса казалась довольной, обмякшей, на всё согласной.
"Напилась! С-с-учка!" - Крамской гневно сверкнул глазами. - А ведь могла была быть моей. Я б ее не отпустил. Во-от так бы держал!" Плотное стекло сжимаемой стопки не выдержало и с хрустом лопнуло. Александр Николаевич не заметил, что порезался осколками. Отмахнувшись от подскочившего услужливого бармена, он зашагал к туалету мимо благословленной им же самим "парочки".
-А, вот вы где! А мы Вас с Витей потеряли! - певучий Натальин голос вывел Крамского из прострации. - Витенька, давай, стань с другой стороны. Я хочу поддержать Александра Николаевича. - И Наталья повела его заботливо, словно незрячего пенсионера.
Крамской вскипел.
-Та-ак! Значит, он уже - "Витенька", а я, стало быть, - "Александр Николаевич"! Правильно я вас понимаю? Наталья... не знаю, как по батюшке...
Наталья с Виктором остановились. Она посмотрела на Крамского испуганно.
-Ну, и что ж вы молчите, а ?- Развязно продолжал он. - Расскажите, не стесняйтесь, далеко ли у вас "зашло"?
-Э, я смотрю, ты здорово "нарезался", ваше благородие, - Виктор с улыбкой покачал головой, пытаясь свести всё к шутке.
Наталья беззаботно рассмеялась и , как показалось Крамскому, еще теснее прижалась бедром с его сопернику.
-Может, вы меня еще спать уложите? Ну, чтоб не мешал? А? - Он стоял, пошатываясь. Прохожие с интересом косились на "набравшегося" отдыхающего.
-Э-э, потише! А то действительно спать уложим! - Виктор крепко взял Крамского под локоть и потащил по направлению к корпусу. Тот вырвался и зашагал прямо по клумбам в обратном направлении.
Показалась темная полоса моря, освещенная разноцветными огнями. Александру Николаевичу безумно захотелось совершить поступок, который заставил бы Наталью увидеть в нем настоящего мужчину. Он оттолкнул от себя подоспевшего Виктора и взялся за поручни причала...
-Свидетель Крамской! Вы - Крамской? Пройдите!
Александр Николаевич несмело шагнул в открытую охранником дверь. Он шел по проходу, казавшемуся бесконечным. Сотни пар глаз провожали его к "лобному месту".
-Что вы можете сообщить суду об обстоятельствах дела, повлекшего за собой смерть... - Он плохо слышал. В висках пульсировало. Голос судьи отзывался в ушах колокольным набатом. Он ведь готовился к этому моменту. Но... не выдержал.
Александр Николаевич закрыл голову руками и мелко затрясся.
Что? Что он мог "сообщить суду"? Что влюбился, как мальчишка? Что ополоумел от ревности? Что полез прыгать с причала, а Виктор кинулся спасать его, пьяного идиота?
-Суд принимает во внимание обстоятельства дела и вызовет вас, свидетель Крамской, повторно. Когда вы будете в состоянии давать показания. Суд приглашает для дачи показаний свидетеля Платонову!
Крамской не тронулся с места. Судья посмотрела на него удивленно, из- под очков, и подтолкнула к выходу живым, непротокольным голосом.
-Вы свободны, свидетель. И-ди-те!
И он поплелся. Навстречу приближалась Она: легко и свободно, как бы дефилируя на подиуме. Аккуратные каблучки с точностью метронома припечатывали паркетный пол.
"Точно гвоздями крышку гроба заколачивает, - почему-то испугался Крамской. Он посторонился. Она посмотрела на него уничтожительно. Словно вколола смертельную дозу презрения.
"Змея! Цыганка! - мысленно стонал Крамской, опершись на пыльный подоконник. - Ты разбила мое сердце! Да что там! Ты разбила мне жизнь! И он погиб не из-за меня. Это ты виновата! Ты!"
Заседание окончилось.
Резкий голос приказал всем встать. Захлопали сиденья кресел. Не подчинился приказу только Александр Николаевич. Неестественно-бледный, он был почти лежал на подоконнике, держась за левую сторону груди. А пальцы другой руки безуспешно пытались поймать хотя бы одну из мелких горошин, весело устремившихся из пузырька на пол...
...Ночью прошел мелкий дождь. На мокром песке, испещренном "крестиками" морских птиц, появились следы огромных лягушачьих лап. "Нашли! Нашли! - Пронзительно кричали чайки, а волны иступлённо бились о берег, с шипением уползая обратно.
На берегу, раскинув руки, лежал Виктор. Перед ним, на коленях, утопая в рыхлом песке, стоял обезумевший Александр Николаевич. Он умолял простить. Но мёртвые глаза его сына удивленно смотрели почему-то на проплывающие облака.