Сашкин дед Антон был личностью колоритной. Родился он в Болгарии, в пятнадцать лет потерял из-за войны с турками всю семью и дом. В числе многих других беженцев попал в Украину, осел в Екатеринославе, женился. Одна за другой родились пять дочек и, наконец, сын. Самая младшая дочка, названная на болгарский манер Феодорой, и стала Сашкиной мамой.
Дед был работящим и всей семье спуску не давал. И щедрая украинская земля сполна наделяла их достатком: крепкий дом с большим винным погребом и не менее крепкое хозяйство. Была у деда с бабкой корова, птица, свиньи, кролики и большой смирный конь Воронок. А еще припрятанные "на черный день" и на приданое дочкам золотые червонцы в маленьком горшочке.
Но такого "черного дня" дед никак не ожидал. Грянула коллективизация и Антона Статьева сочли "куркулем". Семье грозила высылка в Сибирь. Доподлинно Сашка не знал как там было, но мать рассказывала, что на несколько дней дед исчез, а потом вернулся весь избитый, без зубов. Долго кашлял кровью и еле ходил. Корову и Воронка со двора увели, и горшочек с червонцами исчез, но Статьевых не тронули.
В колхозе дед стал бригадиром овощеводческой бригады. Дочки вышли замуж, да и разлетелись кто куда. В отчем доме остался пока неженатый сын Иван, Феодора с мужем и внуки: старший Сашка и маленькая Людочка. Был у Сашки еще брат, но он умер от голода в тридцать третьем. Молоко у матери пропало, и кормить трехмесячного Павлика было нечем. Его могилка до сих пор вся в цветах - маленький холмик в самом дальнем углу двора. Родители были так слабы, что не могли дойти до кладбища.
Едва семья вырвалась из когтей голода, чуть-чуть обжилась, как Алексея, мужа Феодоры, забрали на Финскую войну. Слава Богу, остался жив и невредим. Но радовались недолго. До 22 июня 1941 года...
Сашкин отец снова ушел на фронт, почти вместе с ним призвали и Ивана, брата Феодоры. Дед с бабкой, сама Феодора, четырехлетний Сашка и двухлетняя Людочка - вот и все, что осталось от большой семьи Статьевых.
Незадолго до войны дед купил корову, чтобы баловать внуков молоком. Когда фронт угрожающе придвинулся к городу, он, наученный горьким опытом, погрузил часть домашнего скарба и живности на одолженную в колхозе телегу, привязал к ней корову и вместе с бабкой отбыл на стан овощеводческой бригады, где и обосновался.
Находился этот стан в нескольких километрах от села на берегу Кильчени. Река в этом месте делает резкий поворот, огибая высокую меловую гору. Под горой еще до революции было большое поместье. Здешний барин знал толк в сельском хозяйстве, и все у него было устроено основательно: большой сад с пасекой в центре, парники, целая система полива для выращивания овощей. Так что колхозникам досталось богатое наследство.
Сад спускался к реке, а вдоль нее шла дорога. На краю сада возле дороги стоял длинный дом, крытый соломой. Массивная дубовая дверь сохранилась здесь еще с царских времен. За ней - небольшой коридорчик, из которого вели три двери. Слева располагалась кладовая. Там зимой хранились рамы от парников, культиватор и разный инструмент. Справа - столовая, где овощеводческая бригада обедала. Здесь стоял длинный стол, вдоль него лавки. Третья дверь вела в кухню, где основное место занимала большая русская печь.
Сюда и переехал дед Антон. Корову бабушка спрятала в бурьянах в стороне от дома. А бурьян, с которым второй год никто не боролся, да на земле, удобряемой навозом много лет, вырос толщиной в руку и такой высоты, что не только корову - танк спрятать можно. На зиму буренку приходилось забирать в кладовую. Риск, конечно, но что поделать?
Полевой стан на немецких картах обозначен не был, потому в первый год оккупации никто из "фрицев" в районе сада не появлялся. Зато в большом доме, где осталась Феодора с детьми, квартировали два итальянца. Надо сказать, что женщину и малышей они не обижали, даже подкармливали детишек шоколадом. А один из итальянцев часто играл на мандолине. Да так играл, что Сашка заслушивался. Но потом итальянцы съехали.
Феодора устроилась уборщицей в аптеку, но прокормить двоих детей ей было трудно. Поэтому, как только стаял снег, она отправила Сашку к деду.
Жизнь тут была - красота! С другого края сада стоял домик садовника. Садовник тоже ушел на фронт, но осталась жена и трое мальчишек, так что у Сашки были товарищи для игр. В саду яблоки, груши, сливы, вишни, орехи. Дед и огород садил, и немного пшеницы сеял, так что хлеб, борщ и молоко были в доме всегда. Куры, утки, пара свинок - голод им не грозил.
Но война есть война. Добралась она и до Сашкиного тихого уголка.
Недалеко от стана высился курган или, как его называют в этих краях, могила. На этой высотке немцы и решили устроить блиндаж. Обосновались там довольно быстро, а потом и стали от скуки обозревать окрестности в бинокль. Тут все дедово хозяйство им как на ладони и представилось.
Последствия не замедлили сказаться. В один летний день на дедово подворье немилосердно тарахтя и чихая вкатились два мотоцикла с колясками. Немцы быстро "навели порядок": постреляли свиней, кур и уток, забрали яйца и свежеиспеченный бабкой хлеб, побросали всю добычу в коляски, деда для острастки двинули прикладом автомата в ухо и укатили.
Как только поднятая мотоциклами пыль слегка осела, дед перекрестился.
- Хорошо, шо мы корову спрятали, Мария! - обратился он к бабке.
Но, увы, на этом грабеж не закончился.
Оказалось, что немцы присмотрели роскошную дубовую дверь и решили поставить ее на свой блиндаж. Через несколько дней заявилось их пятеро и на этот раз пешком. По жаре мундиры расстегнуты, рукава закатаны, на шее - автоматы. Дверь сняли и погрузили на культиватор, запрягли в него деда и погнали по дороге. А один немец остался.
Угрожая автоматом, он заставил бабку и Сашку зайти в дом и затолкал их в кухню. Сашка сильно дрожал от страха, но не плакал. Бабушка прижала его к себе, гладила черные "цыганские" вихры.
- Тихо, внучок, тихо! Может, уйдет ирод.
Не ушел. Вскоре Сашка и бабушка почувствовали запах дыма. Вверху, над их головами что-то затрещало. Черные едкие клубы повалили из-под соломенной крыши.
- Хату подпалил, гад!
Бабушка и внук рванулись к выходу, но на пороге стоял проклятый немец с автоматом. Черный зрачок дула смотрел прямо в лоб Сашки.
- Хальт!
Они попятились. Бабушка закрыла дверь в кухню и заметалась по маленькому помещению.
- Ой, шо ж творит, иродова душа! Дите ж сгорит!
Она сняла платок с головы и замотала лицо Сашке, оставив только глаза.
- Дыши поредше, не глубоко! - наказала старушка внуку. - Может уйдет, так даст Боженька выскочим! Тут потолок глиной мазаный.
Удушливый дым клубился все гуще. Баба Мария поставила Сашку на лавку, чтобы был повыше. Стало так жарко, что с мальчишки градом катился пот. Глиняный потолок начал трескаться, но пока держался. Снаружи шумело пламя.
Неожиданно раздался громкий треск - обрушился потолок в коридорчике. Это и спасло бабушку с внуком. Немец посчитал, что потолок обрушился везде и ушел. В маленькое оконце кухни было видно, как он неторопливо идет по дороге, закинув автомат на плечо, и грызет зеленое яблоко. Плод оказался кислым. Немец с досадой его отшвырнул и прибавил шагу, догоняя своих.
Баба Мария выждала еще немного, пока он скрылся из виду. С потолка стали срываться небольшие пока куски, дверь в кухню занялась. Медлить дальше было нельзя.
Как во многих старых украинских хатах окошко в кухне было маленькое, да еще и разделено на четыре части широкой рамой. Немец и посчитал, что вылезти из него невозможно. А, может, за густыми цветущими под окном мальвами его и не заметил.
Мария обмотала руку полотенцем и схватила тяжелую чугунную сковородку. Нацелилась на верхнюю слева "шибку", которая казалась чуть больше остальных. Брызнуло стекло. Аккуратно выбрав осколки из рамы, бабушка подсадила Сашку.
- Давай, внучек, выбирайся!
Сашка легко пролез в квадратное отверстие. Бабушка Мария была маленькой, худенькой и благодаря этому тоже протиснулась, хоть и с трудом. Они опрометью бросились через дорогу в камыши на берегу Кильчени и там затаились. На их глазах горел дом. И сгорел бы полностью, но вдруг небо нахмурилось, и совершенно неожиданно полил дождь. Да такой сильный, что затушил пожар. Но бабушка с внуком боялись выйти до самых сумерек. Понимали: немцы сверху их увидят.
А когда почти стемнело, они услышали на дороге чьи-то шаги. Тяжелые, шаркающие.
Мария рискнула окликнуть пришельца.
- Это ты, старый?
- Я, Мария! - отозвался дед. - Живы?
- Да слава Богу!
Дед рассказал, как ему удалось от немцев сбежать. Когда он тащил по дороге дверь, навстречу из-за поворота вдруг появилась молодая женщина. "Фрицы" ее остановили, и стали тоже впрягать в культиватор. Но молодка оказалась не из робких, и рванула в кукурузу, которая росла по бокам дороги. Немцы бросились за ней и стали стрелять. Тогда дед кинулся в противоположную сторону. Так и ушел. До темна сидел в кукурузе, а потом вернулся.
Благодаря дождю не все в доме сгорело, но крыша обвалилась. И мозолить немцам глаза стало опасно.
Дед подобрал в кладовой лопату с немного обгоревшим черенком и за ночь вырыл в небольшом бугорке среди бурьяна землянку. Там и поселились.