Аннотация: Написано совместно с журналистом Андреем Карловым-Дурново. Это не Дэн Браун, историческх фактов здесь больше, чем наглой выдумки. Изменены некорые имена и топонимы, додуманы неизвестные эпизоды.
Глава 1
1.
Скомкав заутреню, Фёдор Митрофанович наспех переоделся. Надел ватные штаны, взглянул с тоской на длинное кожаное пальто, привезенное ему из Франции местным кооператором и со вздохом надел ватник. Подрясник заправил в штаны, сунул ноги в валенки и выскочил на улицу. Было ещё морозно, но март давал уже о себе знать. Под тёмной корочкой тут и там с скрывались в колее коварные лужи. Где-то внизу, под обрывом вспыхивали в утренних лучах кристаллики снега на заснеженной и неподвижной реке Сорочице.
Сквозь морозное марево просвечивает на том берегу махонькие золочёные главки Борисоглебского храма. Пылают они ,отражая солнце, как пламя свечей. Он даже остановился зачарованный живописной картиной. Кожно-венерический диспансер находится в квартале от храма в старинном купеческом доме. Это ж надо как его угораздило. Домоседу, отцу Фёдору, посещение умирающего в другом конце городка, казалось величайшим подвижничеством. А тут поездка в епархию. Грязный пригородный поезд, обшарпанная гостиница при колхозном рынке. В приличных местах номера для провинциального священника не нашлось... Или просто не умел он требовать для себя.
В общем, подхватил он какую-то бытовую заразу. Под крайней плотью, стыдно сказать, воспалилось и жгло. Будь жив отец Митрофан, он бы ему не поверил. Рука у старого священника была тяжелая... Но, жена поверила. Развела марганцовку, заставила промыть. Не помогло. Всплеснула матушка Мария Степановна пухлыми руками и сказала: "Иди к Марку, столько лет прошло, а он хороший дерматолог" .Фёдор Митрфанович, оступился, и провалился в неглубокую лужу. Вода захлестнула выше борта галоши, холодной струйкой просочилась внутрь. Он машинально выругался, и тут же начал активно креститься и молиться, прося прощения свыше. Ох, как ему не хотелось идти к доктору Шпульману. На то были веские причины.
2.
Учились в одном классе все трое: Федя Успенский, Маша Никольская и Марик по кличке Шпулька. Федя был обстоятельным учеником, хрошистом. честно готовившим домашние задания и не разделявшим шумные развлечения сверстников. Его сторонились, но уважали за честность, рассудительность и необидчивость. У Федьки была отличная реакция, Хотел его кто-то стукнуть и ли толкнуть, он ловил задиру за руку, и сжимал её до тех пор, пока она не синела, а обидчик начинал жалостно верещать. Был у Федьки один "недостаток", который в ту пору создавал ему серьезные проблемы, Он был сыном приходского священника, носил нательный крест и помогал при богослужениях.
Маша, была плотненькая высокая девушка, Настоящее русская красавица. Носила штопаные-перештопанные платья с королевским достоинством. Мать, Вера Осиповна Никольская, работала швеёй на фабрике. Вдова, муж погиб незадолго до конца войны где-то в Австрии. У них была комнатёнка на втором этаже заводского барака, кухня в конце коридора, удобства во дворе. Домой к себе ни мать, ни дочь не приглашали, видимо стыдясь скудости своего быта. Зато в храм Вера ходила исправно. Нравился ей рослый, широкоплечий, громогласный батюшка. Да, отец Митрофан был чем-то похож на былинного богатыря. Рассказывали, что когда ночью два вооруженных налётчика пробрались в алтарь храма за его единственной реликвией, золотым эмалевым потиром древней византийской работы, он скрутил обоих, и сдал в милицию. Те со страху даже не пикнули.
Отец Марика Зиновий Шпульман служил простым закройщиком на той же фабрике, что и Вера. Был у него собственный домик в три окошка, доставшийся от отца, известного всему городу портного. Брат его был известным комиссаром, погибшим в Гражданскую. Он же провозгласил в Суконске-на-Срочице Советскую власть. Дом не отобрали, а даже повесили на него гипсовую мемориальную доску, и улицу , ранее называвшуюся Завражная, назвали гордо Марка Шпульмана. Зиновий, как и Вера, тоже был вдовец и один воспитывал сынишку, Марика. Мелкий, худющий, подвижный и юркий, за что и получил кличку "шпулька" , мальчик активно пробивался по жизни. Везде он старался быть первым. Если не по заслугам, то хотя бы хитростью. Ну, как в старой одесской песенке: "Молод он и умница, уже знаменит. Вся наша улица про Сямку говорит". В провинциальном городке возможности появлялись часто. Хорошо иметь ученика, который на любую инициативу РОНО отзывается с радостью. Других уговаривать надо поучаствовать в олимпиаде, конкурсе, фестивале. А этот сам напрашивается. И всегда участвует достойно. Вся учительская была завешана грамотами да дипломами, заработанными Мариком. Заметный мальчик. Ещё и у отца втихаря, одевалось всё городское и фабричное начальство,. Денег за работу Зиновий брал совсем мало, потому каждые начальник, начальничек, старался ему в чем-то помочь. То дров подкинут, то дефицитных продуктов, то подписку и на собрание сочинений и т.п. Марика любили все учителя, прощали ему невинные шалости, а он-то был большим мастером на розыгрыши. Когда его приняли в комсомол, Марик, быстро стал в секретарём комитета комсомола школы. В десятом классе посерьёзнел, много занимался и по окончанию школы отправился в Москву с райкомовским направлением поступать в мединститут.
Интересы мальчиков столкнулись на девочке Маше. Та позволяла ухаживать за ней обоим, но надежды не одному не давала. На выпускном вечере оба сцепились не на жизнь, а насмерть. Марик потерял два зуба, но от его челюстей остались следы на всех неприкрытых частях тела Феди. Кусался Марик виртуозно. По совместной договорённости родителей и школьного начальства дело замяли. Скандал никому не был нужен. Ребята уехали учиться, а Маша осталась, и поступила в педагогическое училище.
3.
Перед отъездом Шпульман старший успокоил сына: "Марик, езжай спокойно и делай карьеру, если не пропадёт желание, она будет твоя". Так и порешили. Он быстро стал самым перспективным и образцовым студентом курса, комсомольским активистом. У Марка и Маши завязалась романтическая переписка". Отец присылал достаточно денег, чтобы сын сильно не в чём не нуждался. Когда Марик учился на шестом курсе, Маша приезжала на зимних каникулах в Москву по его приглашению .Интима между ними не было, но, зато расстались они самыми близкими людьми. Она дала согласие, выйти замуж, когда оба станут на ноги.
По возращению Машу ждала неприятная новость. Вера Осиповна переехала в домик на улицу Марка Шпульмана полноправной хозяйкой. Маша осталась в бараке. Карьера Марка шла в гору, он поступил в ординатуру, и писал всё реже... Изредка к Маше заходил попить чайку Фёдор, закончивший семинарию и прислуживавший отцу. Никаких любовных потуг он не проявлял, вёл умные беседы, которые наводили на Машу тоску, но отвлекали о плохих мыслей.
Так бы оно тянулось еще долгие годы, если бы подряд не произошло два знаменательных события. В апреле, в страстную неделю умер отец Митрофан, и место священника освободилось.
В июне пьяный Зиновий избил Веру, постоянно упекавшую его в изменах. Она написала заявление в прокуратуру. Не о побоях, а подпольном швейном цехе. На Зиновия в сарайчике работало уже двое наёмных работника. Ну, не успевал он услужить плодящемуся как кролики районному начальству. Зиновия повязал ОБХСС, и никто за него не заступился.
Марк приехал только на осенью, на суд. Его было не узнать, похудевший, мешки под глазами. Только глаза блестел адским огнём. Отцу дали по полной, видимо процесс был показательный. Двадцать лет, и точка. Выходя из зала суда Марк плюнул в сторону Маши и Веры: "Отомщу". Сел в заляпанную грязью "копейку" и уехал в неизвестном направлении..
Отец Фёдор после смерти отца служил в церкви, но неженатого священника никто не утверждал, а принять постриг он не торопился. Знавшее его церковное начальство замену присылать тоже не торопилось. Вера, пришла к матушке-вдове, как парламентер на вражескую территорию. Мол, хотел Фёдор взять Машу замуж, пусть поторопится. Сейчас самое время. Когда Фёдор об этом узнал, то не поверил в своё счастье. Заслал сватов, и к Рождеству сыграли свадьбу. Говорят, что браки По-расчету, самые крепкие. Наверно, так.
Родила Мария Степановна сына и дочку. Свекровь и тёща одна за другой отправились к своим покойным мужьям.
Мирно катилась жизнь поповской семьи по замкнутой колее церковных богослужений.
Марк пропал надолго. В домике на улице Марка Шпульмана открыли экспозицию краеведческого музея, посвящённую становлению Советской власти в Суконске и гражданской войне. Успенские всей семьёй сходили на открытие, а Отец Фёдор по новому обычаю даже освятил революционную экспозицию. На огромной репродукции, висевшей в сенях, Марк Шпульман стоял по правую руку от выступающего перед бойцами Льва Давидовича Троцкого. Маша вспомнила, как Марик мальчишкой замазал лицо Троцкого графитом от карандаша, но ретушёры постарались.
"А Марик похож на дядю, но как-то тоньше, интеллигентней", подумалось Маше.
4.
Марк Зиновьич Шпульман сидел в своём кабинете и помирал со скуки. Районный центр отличался толи высокой моралью, толи хроническим недоверием медицине. За три года с венерическими заболеваниями к нему обратилось всего человек 30, по 10 в год. По одному на две тысячи населения.. Отрадная статистика. В тюремной больнице была хуже. Нет, не зря он уехал из Москвы в "места не столь отдалённые". Сам закрыл отцу глаза. Тот на зоне не выдержал и трёх лет, обшив за это время все от Начальника ИТУ до последнего вертухая. Так бы и работал Марк там, если бы не письмо от бывшего райзравотделом. Мол, возвращался Марик на родину, главврач в КВД нужен, а ты кандидат наук по этой специальности. Все условия тебе создадут. Снизу вверх и в рот смотреть будут.
Возвращение не было триумфальным. Сонный городок встретил его так, как будто он только вчера уехал. Ничего не изменилось на окраине. Те же не мощёные улицы с досчатыми тротуарами на окраине, запущенные сады. Не обманули. Дали прекрасно сохранившуюся пятистенку, которая после смерти хозяина больше года пустовала. Бывший хозяин был местный знахарь, чернокнижник, которого когда-то все в городе боялись . Ни мебель , ни вещи, ничего не было растащено. Похоже, что после смерти хозяина никто в дом и не заходил. Когда Марик осмотрел избу, многое у него вызвало приятное удивление. Ни мышей сушёных, ни редких снадобий по банкам. В спальной части избы на стене висел медицинский диплом в резной рамочке. В книжном шкафу стояли справочники и учебники по фармакологии и химии, фитотерапии, гомеопатии, анатомии и психологии. Никакой мистики. Больше всего его порадовал обнаруженный тёплый чуланчик, где на полках стояли надписанные баночки со всевозможными лекарственными ингредиентами и сборами, На столе лабораторная посуда, ступа, тигель и аналитические весы.
5.
-Ну, с чем пожаловал Отец Фёдор? "Почём опиум для народа?"
Фёдор терпеть не мог, когда его отождествляли с персонажем из "Двенадцати стульев"
Ничего, пришлось стерпеть.
-Слушай Марк Зиновьич, ты при исполнении, так что брось ехидничать. Придёшь в церковь, и я тебя исповедую, поскольку обязан.
-Тогда, рассказывайте Фёдор Митрофанович, на что жалуетесь.
-Да, вот незадача, подцепил я какую-то бытовуху в срамном месте.
Помой ручки с мылом в рукомойнике, снимай штаны и показывай. Головку-то, головку-то обнажи.
Врач неожиданно ковырнул маленькой никелированной лопаточкой прямо в мочевом канале.
-Мазок взял, объявил он, проходи завтра за результатом.
Марк высыпал из коробочки в бумажный фунтик три таблетки.
-Прим на ночь и бутылку пива выпей, это называется провокация
После приёма лекарств и пива ночью Фёдору стало совсем плохо. Поднялась температура, тело покраснело, бешено колотилось сердце.
Он с трудом дождался двух часов дня, когда у Марка начинался приём.
-Да, плохи дела, редкий опасный вирус, который можно подхватить только у непотребных женщин, и только при незащищённом половом контакте.
-Побойся Бога, Марк, откуда у меня такое, как оно называется?..
- Сугетис Вендетес.
- Сладкая месть?
-Ну, примерно так!
-Вылечишь?
-Попробую, исследовал, когда писал диссертацию. Но 50 на 50, чаще это заболевание имеет быстрый летальный конец. Я тут тебе порошки сам приготовил. Принимать каждый два часа.
- А с пивом что?
-Уже не надо, болезнь сама проявилась. Приходи через неделю. Только сам приходи, лекарство из рук в руки дам, профессиональные секреты
Каждый день Фёдору становилось всё хуже и хуже. Жар удушье, сыпь по всему телу.
В храме прекратились богослужения, и на исходе недели к нему заглянул тот самый кооператор, что подарил ему кожаное пальто.
-Батюшка, что с вами?
-Видишь, по воле Божьей, прихватила меня болезнь страшная. И лекарства кончились. А подняться не могу.
-Отче, давай привезу.
-Нет, он только со мной буде т разговаривать..
Кооператор вздохнул, и достал из дипломата тяжеленную чёрную трубку с крышкой.
Он набрал номер, и аппарат заиграл зелёными огоньками и стал издавать электронные звуки.
-Алло. Это КВД? Соедините , пожалуйста с Главврачом.
Он передал аппарат лежащему батюшке.
- Только говорите не долго, каждая минута дороже ужина на 6 персон в моём ресторане.
Кооператор вышел.
- Здравствуй Марк...
То, что услышал отец Фёдор, отразилось на его лице непередаваемым изумлением. Смысл был следующий. Мои лекарства бессильны. Связался с зарубежными специалистами, лекарство стоит сотни тысяч зелёных. Они согласны приять взамен драгоценный потир из храма. Но только это не должно быть предано огласке. Надо положить его в дупло на разветвление пятой ветлы от кладбищенской ограды в сторону обрыва Сорчинки. Его заберут и положат лекарство на весь курс. Жизнь священника будет спасена. Он, Марк тут ни при чём, но очень рекомендует пойти на сделку. Нет, потир он никогда не видел. Когда он сможет это сделать, надо будет углём нарисовать усы фреске с Николаем Угодником на стене храма. Это будет сигналом.
Глава 2
1.
Светило яркое весеннее солнце. На крыльце церкви грелся единственный нищий, толи инвалид, толи юродивый Яшка. Появился он в городе совсем недавно, в феврале. Часто ходил попятам за священником, клянчил еду. Зная это, отец Фёдор всегда идя в храм, прихватывал пирожки, которые почти каждую неделю пекла матушка Мария. Сунул Яшке пакет, он настойчиво попросил его уйти. Тот, даже не поблагодарив, нехотя зачавкал рваными бутсами по дорожке, ведущей за ограду храма. Убедившись, что Яшка ушёл, отец Фёдор отключил сигнализацию и вошел в храм. В алтаре он отрыл поставец и вытащил знаменитую золотую чашу, завёрнутую в кусок зелёного бархата. Сколько раз он использовал её во время причастия, а подробно не рассматривал. Согласно легенде, она попала в Москву вместе с Софьей Палеолог, и хранилась в кремлёвской ризнице. В смутное время, была выкрадена поляком, занимавшим полковничью должность. Он повсюду возил её с собой, надеясь со временем вывести на родину. В то время их купеческий городок был богат и успешен. Во время продовольственного набега купеческое ополчение разгромило голодных поляков и захватило их имущество. Потир был принесён в дар настоятелю деревянной Козьмо-Демьяновской церкви, по принадлежности. И с той поры как по вышнему благословению, дела у приходской церкви пошли успешно. Прихожане толпами валили в храм, чтобы полюбоваться невиданной для провинциалов реликвией. Было начато строительство настоящей каменой Покровской церкви в честь победы над оккупантами. Как только сосуд был перенесён в новый храм, старая церковь сгорела.А сколько было попыток похитить чашу... Но всегда провидение тем или иным образом карало незадачливых грабителей. Когда конфисковывали церковные ценности Марк Шпульман лично перерыл весь храм и дом священника. Но драгоценный потир не нашли. Пока вытряхивали храм Отец Григорий, да простит его Господь, снял свой кожаный сапог, положил в него большой булыжник, чашу, загнул голенище, и плотно связав сыромятным ремнём, утопил сапог в выгребной яме.
Маленький Митроха, не мог понять, почему отец запрещает ходить в уборную, но когда, наконец, Отец Григорий выловил сапог, отмыл его потоком воды из водосточной трубы, то поразился, что бархат и чаша были совершенно чистыми, и совсем не пахли. До самой войны, пользовались для причастия простой медной чашей, и только когда немцы подошли к Москве, реликвия была извлечена на свет, и вдохновила седобородых ополченцев на ратный подвиг.
На гладкой золотой чаше с каким-то варварским орнаментальном пояском по ободку было несколько эмалевых медальонов. Самый крупный изображал муки Христа на кресте, а у его ног женщину в коричневом плаще с капюшоном собирающей в зеленоватую чашу кровь стекающую с ран на стопах Спасителя. На остальных медальонах были изображены сам Спаситель, Дева Мария, и Иоанн Креститель. Обрамлялись медальоны простой "верёвочкой" из скрученных золотых проволочек с насечкой.
Стиль миниатюр явно барочный, какая тут Византия? Сразу под орнаментальным пояском шла ровная полоска с каким-то заковыристым орнаментом.
Отец Фёдор достал увеличительное стекло, которым пользовался при чтении старых книг, и с трудом разобрал вязь. Надпись в одну строку гласила примерно следующее.
"Этот сосуд - точная копия Святого Грааля, сотворённая золотых дел мастером Максимом Быковым по благословению архимандрита Ксенофонта в 1851 г. от Р.Х. в городе Костроме. Да прибудет с нами Спаситель! Аминь".
Священник достал линейку и фотоаппарат. Так, диаметр чаши 21 сантиметр, полусфера, высота с ножкой, примерно такая же. Современные потиры, больше напоминают бокалы для вина. Мысль заменить чашу, на похожую, возникла у него сразу, как только Марик потребовал её выдачи.
От ненависти у него даже начала дёргаться щека.
- Господи, помоги мне взять себя в руки.
Он сфотографировал чашу в нескольких видах и убрал на место. Что-то его заставило засомневаться в своих действиях. Он зашёл в чуланчик у входа, в сенях, и взял ломик. Аккуратно подцепил мраморную плиту над склепом первого настоятеля храма. Там в мешке просто лежали кости, ( гроб был разорён в тот набег, когда прятали чашу) и аккуратно опустил свёрток на дно. Потом он опустил плиту и затёр подошвой свежие царапины. И вроде всё стало на место.
2.
Когда он выходил из храма, Яшка опять сидел в привычной позе на паперти.
Вечером Отцу Фёдору опять стало хуже, поднялась температура и вечернюю службу пришлось отменить. Он бредил. Ему снился Максим Быков, грузный неопрятный мужик, покрикивающий в ярко освещённой мастерской на нерадивых подмастерьев. Высокий чахоточный отрок стоял у муфельной печи и обжигал миниатюры. Максим вошёл в свою конторку, где рядом с рычажными весами лежал свёрток, завёрнутый кусок замши.
Максим поставил рядом только откованную полусферу с завальцованными краями, и развернул кожу. Там лежала бронзовая полусфера на круглой ножке с варварским орнаментом по краю, тусклая и немного помятая. Он взял заготовку, молоток,циркуль, чеканы и начал, поохивая, наносить рисунок на заготовку. Часовая лупа, постоянно выпадает у него на стол. Ощущение, что проходят часы и дни.
Опять яркая картина. Максим допаивает рамку последней миниатюры. Кто-то стучится в дверь.
- Не входи, сам выйду.
- Это срочно, Толстиков я.
У двери стоял перепуганный толстячок в перепачканном вицмундире,.
- Максим Тимофеевич, Владыка Ксенофонт арестован по постановлению Священного Синода. Вот-вот жандармы будут здесь.
- Погоди, давай выйдем.
- Что делать с его заказом?
- Давай мне, я сберегу до лучших времён.
- А реликвию?
- Её пусть забирают, такую вещь не спрятать. Она сама себе место найдёт.
Быков вбегает в мастерскую.
-Эй, все, слышите, быстро по домам, и сидеть тихо, как мыши.
Работники бросают занятия и выскакивают на улицу. Следом выходит и Максим.
Из-за телеги выныривает чиновник
- Давай чашу, я пойду, а ты сиди и жди.
- Да, кто-то отвечать должен,ато дальше копать будут. Ох, что-то внутри загорелось, пойду тушить. Давай, до встречи в лучшие времена.
Быков ныряет в дымный проём, через несколько мгновений крыша рушится.
Верховые жандармы с арестантской каретой застают только головешки на месте мастерской Максима Быкова и его сильно обгоревший труп.
3.
Отец Фёдор очнулся в холодном поту. Яркая луна светит в окошко. Матушка спит на детской половине. Что это, откровение или бред. Выходит, Святой Грааль расплавился в огне пожара совсем недалеко отсюда в городе Костроме. А как же история с Софьей Палеолог и поляками. Или священная чаша приехала с приданым в Москву? А поляки же были под Костромой, искали Михаила Романова. И история в целом верна. Допустим, что у Ксенофонта потребовали вернуть святыню в Москву, а он обманул, ответив, что она утеряна. А сам отдал делать её копию. Донесли в Священный Синод, а этот обман был достаточным поводом для ареста. А как сосуд попал сюда? Может Толстиков родом отсюда.
Фёдор поднялся и пошёл в гостиную. Дверца старинного шкафа недовольно скрипнула, Церковные книги за десятки лет стояли в полном порядке. Сколько на вид было чиновнику? Лет сорок? 1811 год...
Отец Фёдор быстро листал книгу. Нет, таких нет. Ладно. Год 1810. Вот! 1 октября, Отставной майор Василий Еремеевич Толстиков, мещанка Марфа Петровна, сын Григорий
Отец Фёдор, остолбенел. Значит всё-таки откровение?
Он взглянул на окно. В проём глядела физиономия Яшки, расплющив нос о стекло.
Фёдор тряхнул головой, перекрестился, физиономия исчезла. Он встал на колени у киота и молился до первых рассветных лучей.
4.
На другом берегу от городка располагалось богатое село Борисово. Говорят, что пожаловал его Борису Годунову царь Фёдор Иоаннович за какую-то важную услугу. То ли книгу рукописную редкую подарил царю, то ли икону древнюю. Был в том селе довольно древний храм Бориса и Глеба. Стояла церковь долго, разоренная и заброшенная. Так бы и стояла, если бы не рухнул деревянный мост через реку. Ряжи, срубленные ещё при крепостном праве, подгнили, и просели. Один из пролётов рухнули в воду, вместе с пешеходами. Двое утонули. Вот верующие сельчане и обратились к председателю сельсовета и к Митрополиту. Мол, почему мы должны на службу и со службы через широкую реку переправляться. К слову, ближайший автомобильный мост находился километрах в восьми вниз по течению. Всё, бросаем работу и перебираемся в городок. На ткацкую и швейную фабрики работники требуются, всем известно. Ещё и место в общежитии дают. А в то село иностранцев возили, показывать экзотику, народные промыслы, сельчане из луба и липы стильные вещички делали. В другое время отправились бы бузотёры на вечное поселение, но мирное сосуществование было объявлено, валюта, опять же, таки полным ручейком текла.
Сельчане миром храм починили, службу возобновили, а затем приехал и священник, старец Макарий. Для него это было скорее ссылкой из обители. Очень он интересовался историей церковной. Так и в остальном он был пастырь добрый, аккуратный и внимательный. Помогал и добрым словом и советом. Про свои изыскания с кафедры не рассказывал... Читал он много. Почтальон к нему полную сумку журналов и книг приносил. Если ехал в это день к Макарию, всё село в это день сидело без свежих газет и писем. А если иностранец заходил в храм, то он с ним на его языке разговаривал. На итальянском, немецком, французском.
Отец Фёдор выпросил на городском автопредприятии "козла" с водителем на целый день и, оплатив заказ через кассу, отправился со своей бедой к Макарию. В этот день он чувствовал себя сносно и лекарства не принимал.
Макарий встретил его радушно.
- Скучно тут в селе. В монастыре хоть есть с кем поспорить. Донесут конечно, но хоть выслушают. А тут с высшим образованием только библиотекарь, да и та ещё в рабфаке училась, да ещё не слышит ничего.
Как говорил сосланный к нам Борисово литератор Степан Аршинин "В уезде и у Ареса меч не точенный, и Немезида спит до обеда"
Ты зачем приехал-то, на его могилу посмотреть или улей долблёный в колоде прикупить? Знатные здесь ульи делают.
Отец Федор выложил старцу всё подробно, не скрывая не сна своего, ни медицинских подробностей.
-Да, был я лет 10 назад у твоего отца, преподобного Митрофана. Именно хотел посмотреть на потир. Дело в том, что мне попала в руки ксерокопия брошюры, выпущенной американским коллекционером Гарри Хопкинсом, Сокровища Руси. Так вот в ней были указаны реликвии, места их хранения, и сумма за которую он бы их приобрёл, если бы предложили.
Там был и ваш потир. Золотая чаша, для обряда причастия, точная копия древней византийской святыни, эмалевые миниатюры, 19 век - 400 тысяч долларов.
Так что чаша не столь древняя, как ты считаешь. Патриарх Константинопольский Иеремия, приехавший в Москву, передал после посвящения в сан первому Патриарху Руси Иову некоторые христианские реликвии, которые потом хранились в Патриаршей ризнице. Возможно, среди них и была бронзовая чаша. В Костроме находились церковные ценности отобранные ополчением у поляков, и хранившиеся в Ипатьевском монастыре. Ещё при Николае I священный Синод потребовал возврата реликвии на свои места. Никто возвращать не собирался. Тогда, уже при Александре II, обвинили действующего архимандрита в злом умысле. Чтобы оставить хоть копии, он втихаря раздал надёжным ювелирам святыни. Всех ремесленников арестовали и осудили. А может не всех. Точной описи у жандармов не было. Грааль? Как-то не принято в православии говорить об этой реликвии. Но всё может быть.
Если злоумышленники ищут не золото, а реликвию, значит, сгодится любая чаша из цветного металла. Пускай подмену забирают, и катятся с миром. Я сейчас поищу у себя в чулане. Обожаю и годами собираю всяческую рухлядь.
Макарий ушёл в чулан, и минут пять гремел перекладываемым металлом. Пришёл с сосудом в руках.
Медная, чаша с треснувшей ножкой, размерами и формой действительно напоминала его драгоценный потир. Медь была чёрной, а по ней живописно разбегалась благородная патина. Под столетней грязью вдоль ободка просматривался какой-то орнамент.
-Показывал понимающему антиквару, говорит Сирия , начало века. Сосуд для омовения. Бери, дарю. Милицию не привлекай, с ними потом хлопот не оберёшься.
Глава 3
1.
Шёл 1928 год. Шая Хапкин уже собрался зарывать на ночь антикварную лавку, располагавшуюся на узкой улочке в старой части Константинополя, когда в дверь вошёл высокий мужчина в рыжем выцветшим плаще с капюшоном. Тот откинул капюшон, и удивлению Шаи не было предела.
- Яков Григорьич, это вы?
Гость ответил на чистейшем иврите:
-Шомэр пив улшоно шомэр мицарат нафшо!
- Молчу, молчу.
- Ты Исай, христианскими реликвиями торгуешь? Вот и рассказывай, как дошёл до жизни такой? Держи вот этот списочек.
Яков пртянул ему запиную книжечку, размером с ладонь в кожаном переплёте, мелко исписанную русским текстом.
-Здесь реестр изъятых церковных реликвий, и список тех которые можно изъять. Ищи покупателей. Республике нужна валюта. Здесь в Константинополе. полно заинтересованных иностранцев. Ты с ними знаком. На европейские аукционы такие вещи выставлять нельзя.
-Да! Но...
-Интересно?
Яков снял с руки кожаный браслет-полоску сыромятной кожи.
- Тут номера, соответствующие описи, а против них сумма в фунтах стерлингов, в которую оценены . Разница с тем за сколько выручишь- твой и мой интерес. Даёшь согласие, завтра же тебе начнут доставлять то, что скажешь. Пиши мне в Яффу, вот адрес. Шифр наш киевский помнишь? Вот на нём и пиши. Англичане его не знают. До встречи, а пока прощай.
Шая даже не успел ответить, как гость покинул лавку, оставив его в недоумении. Яков всегда умел ходить как кошка, так что шагов Шая не услышал. Да и по привычке Блюкин всегда ходил в глубокой тени домов.
Познакомились они в киевском эссеровском подполье. Было это в 19 году. Яков, ровесник Хапкина, был уже легендой, человеком, который чуть не сорвал Брестский мир, убив германского посла Мирбаха. Очкастый счетовод, увлекавшийся свободное время детективами и криптогафией, стал личным шифровальщиком Якова Блюмкина. Тому тоже льстило, что у него такой крутой спец. Яков играл в революцию, подполье, теракты. По сути он был способный, честолюбивый ребёнок для которого был важен сам процесс экстремальных приключений, а не идеологическое содержание и результаты подпольной борьбы. Он не жалел ни себя, ни других.
Когда Гетманской канцелярии потребовался человек для ведения учёта снабжения армии, Яков не задумываясь пожертвовал Шаей, похлопотав через знакомых об устройстве. Он планировал превратить его в подсадного агента. Шая подвизался он на интендантской службе в различных белогвардейских частях изредка обмениваясь сообщениями с Яковом Григорьевичем.
Всё закончилось неожиданно: "предателя" Блюмкина эсеры приговорили заочно к смерти.
О этом Шая узнал только тогда , когда попытались казнить и его. Его остановили на улице, но всё было обставлено слишком пафосно, с оглашением приговора. Шая закричал и патруль скрутил незадачливый "трибунал". Хапкин бежал на юг, аж до самого Царь-града. Разыскивая работу, он внезапно услышал русскую речь, и заглянул за дувал. Чернобородый гигант, ругал отборным матом тощего русоволосого слугу.
- Работы не найдётся?
- А кто ты есть?
- Исай Хапкин, малоросс. Приказчик торговый с опытом, бухгалтерию знаю.
- Кому молишься?
- Никому, атеист я.
-Вот ты-то мне и нужен.
Мухтар Муртазов оказался бывши османским офицером, участвовавшим в армянских экспедициях. Сам он был с Северного Кавказа, и в молодости даже служил в свите Государя и Императора. Нищета, преследовавшая родительскую семью, сделала его жадным и неразборчивым. Он грабил армянские святыни, и возил в обозе не одну арбу церковной утвари.
Сейчас Мухтар не знал, что с этим делать. Сидеть на сокровищах и жить в впроголодь. Если бы эти вещи появились на рынке, мог возникнуть скандал или на продавца могли выйти агенты из Дашнакцутюна. Шая предложил открыть антикварную лавочку в которой выставить наименее ценные тещи . Появятся клиенты , из них можно будет выбрать действительно надёжных и потихоньку реализовать всё. Так и порешили.
Владельцем лавки в целях конспирации стал Хапкин. Выручку он честно передавл Мухтару, лишь оставляя себе на текущие расходы. В один прекрасный день в лавку явились армянские мстители. Шаю пытали, и он выдал им Мухтара.
А церковные сокровища уже были надёжно спрятаны. Так лавка и осталась за ним. Бизнес налаживался. Лишь изредка , он сбывал Мухтаровы запасы надёжным клиентам. У него появился местный ювелир, который вынимал драгоценные камни из риз, а золото переплавлял в компактные слитки. Он стал достаточно богат, но жениться не торопился, очень шатким было его благополучие, Судьба Мухтара, казалась ему предсказанием будущего. И вот, на тебе, Яков Григорьевич собственной персоной.
Через руки Шаи и потекли сокровища из России, и с Украины. Наиболее ценные, оставлял себе. Денег хватало на безбедную жизнь, но он жил скромно, что бы не вызвать любопытства ни у властей, ни у грабителей.
Перед самой Мировой войной он эмигрировал в США, сменил фамилию, умудрился перевезти большую часть ценностей и открыл в Нью-Йорке ювелирную мастерскую и антикварный салон.
Сын его Гарри Хопкинс продолжил дело отца. Не нуждаясь в средствах, бизнес -то процветал, Гарри начал приводить в порядок коллекцию отца. Уже после второй выставки, он прослыл крупнейшим коллекционером восточно-христианских реликвий.
Изучив вторую часть записной книжечки, он составил красочную брошюру. Чего бы он хотел иметь, и где это искать.
Книжицу свободно распространяли на антикварных аукционах. И удивительно, разными путями вещи из списка постепенно перекочёвывали в его сокровищницу. Может быть на них была кровь, и жизни людей, он не интересовался и честно оплачивал товар.
2.
Вечером, ближе к ночи в дверь поповского дома постучался Марк Зиновьеич. Вид у него был растерянный и виноватый.
-Маша, Федя, простите меня. Бес попутал.
-Мой руки, садись за стол чай пить, я только пирожки испекла. И рассказывай, с чем пришёл.
Марк, нервно прихлёбывая из Кузнецовкой чашки, даже не вытащив ложечки, начал рассказ.
-Маша, ты знаешь как я тебя любил. А твоя мама, Вера Осиповна, сначала окрутила папу, а потом он мне написал. Забудь, сынок, дорогу в родной город. Я счастье своё нашёл, не мешай, хоть на старости лет поживу в своё удовольствие. Но видимо несладко ему жилось. Пилила его Вера нещадно. Денег мало приносишь, по дому ничего не делаешь, приходишь, а от тебя портвейном разит. Не буду с тобой спать. Ну, загулял он пару раз. Ночевать домой не пришёл. А как раз в такой вечер пришёл за заказом начальник милиции.
Разговорились, и он надоумил Веру припугнуть отца, что она его за незаконное предпринимательство посадит. В следующий вечер она отцу всё и вложила. А он подвыпивши был. Не сдержался и пару раз стукнул. Нос расквасил, и синяк под глазом поставил. Выспался, повинился бы. Но она чуть свет побежала не в милицию, а прямо в прокуратуру. Районный прокурор у папы не одевался, брезговал.
Обиду большую я на вас затаил. Когда отец на зоне помер, думал, останусь в тюремной больнице до скончания века, буду за могилкой ухаживать, забуду Суконскую юность, а как сон. Да нет, позвали сюда, Главврачом диспансера. Поколебался и поехал.
И вот, надо же, является ко мне один из моих обидчиков с бытовым стафилококковым бланпоститом в панике от случившегося. Лечится это как насморк. А если бы в детстве обрезали бы, то и не было бы. Мне, ничего не стоило вызвать у тебя, Федя все возможные симптомы, раз ты позволил мне подбирать для тебя рецепты и назначать сигнатуры. Увлекся, честное слово. Напугал. Убить бы не убил. Всё относительно безопасно.
- А откуда ты ,подлец, про драгоценный потир знаешь.?
- Это тоже просто. Помнишь батюшка твой двух грабителей в милицию сдал? Так попал один ко мне в инфекционное отделение. Клим Иванов его зовут, кликуха Червонный Пёс. Раньше его Кровавый Пёс называли, за то что надо - не надо мокруху разводил. Но не одному он урке рёбра поломал, чтобы Червонным, иже красным звали. Так и прижилось. Он то мне и рассказал, зачем в ваш нищий храм залез. А тут он из колонии вышел, тебя выследил. Ко мне заявился. Говорит, добейся чтобы поп чашу из церкви вынес, а дальше не твоё дело. Вот я и вспомнил, и пообещал.
-Ты ещё сосуд не брал?
-Нет, я думал, ты не попадёшься, раскусишь.
-Попался.
-Не волнуйся, он только через неделю ко мне зайдёт. Иди с утра и забери. А в нужный день с милицией договоримся, они засаду устроят.
- Вот как был гадом, так и стался.
- Я тебе мазь и порошки принёс. Как использовать - всё написано. Через два дня будешь как новенький!
- Прости Марик, любила я тебя, да так Господу было угодно, что срослось у нас
- Ты любишь его?
- Нет, это не имеет уже значения, я несу свой крест, и тем счастлива.. А ты заходи к нам. Фёдор будет рад, я знаю. Он часто тебя вспоминал, с сожалением, что нет тебя в городе. Не с кем силой да умом померятся.
Она чмокнула Марка в щёку, ласково провела по редким волосам на макушке своей пухлой ручкой.
- Иди уж.
Мария долго не закрывала дверь, пока сутулая худая фигура Марика не скрылась в темноте неосвещённого участка улицы.
3.
Утром священник отправился к тайнику. Встав на цыпочки и запустив руку в развилку ветлы, пошарил в мокрой гнили, но, к своем удивлению, чаши не обнаружил. На примятой прошлогодней траве и остатках снега слегка угадывался след. Как охотничья собака, раздувая ноздри, он машинально пошёл по селу. Метрах тридцати у самого обрыва лежал на Яшка с двумя отверстиями от пуль - на лбу и на животе. Рядом валялась медная чаша. Улика, мелькнуло в голове священника.
Река почти уже очистилась ото льда. Фёдор размахнулся и бросил с обрыва чёрную чашу, прямо в прибрежный водоворот. Упала она странно, не утонула. Поплыла чёрной смолёной ладьёй в те южные края, откуда явилась в холодную и коварную Русь.
Немного успокоившись, уже уверенный в себе, отец Фёдор пошёл в отделение милиции. Он рассказал, как обнаружил труп, но умолчал про Зиновия и про потир. Они съездили со следователем и экспертом на место, а затем сидели уже часа полтора, за составлением свидетельского протокола, кода раздался пронзительный звонок телефона. Ни слова не говоря следователь жестом пригласил его к выходу, а на улице в машину.
Около церкви стояла толпа зевак и пожарные машины. Двери были взломаны, в самом храме немного обгорела краска и мебель. Пахло керосином. В алтаре всё было раскидано.
"Червоный пёс", невольно вырвалось у Фёдора.
"Да, да, и я так думаю" поддакнул следователь и тут же осёкся.
-А вы-то, батюшка, откуда знаете, мы ж только розыск объявили?
-Товарищ следователь, у вас есть монтировка?
- Вадим Никифорович.
- Вадим Никифорович, у вас ломик есть?
Следователь махнул одобрительно рукой, и водитель принёс монтировку.
Когда зашли в храм, Отец Фёдор, приняв из рук следователя инструмент, уверенно подцепил мраморную плиту, и отодвинул в сторону. Встав на колени, он вытащил бархатный свёрток, сдёрнул ткань, и поднял высоко руку. Засияло золото.
-Вот он.
Он улыбался, а по щекам его текли слёзы.
...........................
- " Червоного пса" в тот же вечер перехватил на шоссе, водитель, проезжавшей машины, Им оказался опытный оперативник, возвращавшийся с работы и узнавший голосовавшего по описанию. Это было в 40 километрах от городка. Он доставил задержанного сразу в областное СИЗО.
Началось следствие.
Жизнь Отца Фёдора стала налаживаться. Действительно Марк в течении двух дней залечил всё так, что и воспоминания не осталось. Он стал частым гостем у поповской четы, по делу он тоже проходил как свидетель.
4.
.Примерно через неделю, днём в дверь поповского домика постучали. Отец Фёдор сам открыл дверь, даже не спросив, кто и зачем пришёл. В дверях стоял оживлённый и улыбающийся старец Макарий. Он не здороваясь, начал говорить прямо с порога:
-Фёдор, ты знаешь, откуда у меня была эта чаша? В Костроме на нижней террасе у Волги жилой дом строили. В первом же ковше экскаватора сверху сиял золотой слиток. Срочно прибыла милиция, за ней археологи. Среди головешек оказалась уйма ценных находок. Но дом то строился для горкома, и их торопили до не приличия. Сказали, малоценное оставляйте, отвезём во вторресурсы. Зашёл я на эту стройку, когда рабочий день закончился. Сторож приложился к руке, и попросил благословения. Пустил меня На куче мусора, лежала эта чаша. выкопали. Я спросил, можно ли её взять, на что сторож ответил, мол, бери, всё равно в переплавку и рассказал всю историю.
Съездил я тут в Кострому, посмотрел в архиве межевые планы середины века. И. не поверишь , там, где построили дом, значится владение мещанина Максима Титовича Быкова с мастерскими.
- Отче, уплыл Грааль вниз по реке, сам его этими руками в плавание отправил. Макарий криво усмехнулся.
-Не нужны видно нам чужие неказистые святыни. По образу и подобию жертвенного агнца, отлили мы золотого тельца, зело украсив парчой и драгоценными каменьями. Ему и поклоняемся., на том и стоим. Чаша сама найдёт достойного обладателя.
5.
Молодой и старый священники стояли на крутом берегу Сорочицы, ниже церкового кладбища. Снег почти стаял, на вётлах набухали почки, а река была чиста от льда.
-Вот сюда я и бросил чашу.
Фёдор виновато посмотрел на старца.
- Хочешь узнать подробности, что я накопал?
-Да, конечно.
-Ио́сиф Аримафе́йский, богатый и уважаемый старейшина, получил у Пилата и похоронил в своей гробнице тело Господа, снятое с креста. Вскоре после евангельских событий, он по ложному навету был брошен в тюрьму. По его просьбе Богоматерь Мария отнесла ему ту чашу которая использовалась сыном на трапезах с учениками и в которую была собрана кровь его. Иосиф, находясь в темнице, укрепился в христианской вере, и только через четыре десятилетия вышел на свободу. излечив претора Тита Флавия, будущего императора Веспасиана, от проказы. Когда он вышел из темницы то отправился проповедовать христианское учение подальше на Запад. Везде всегда с ним была драгоценная реликвия, чаша Христа.Путь свой Иосиф окончил в Британии, в Уэльсе.
В 11 веке, после завоевания Англии норманнами чаша тайно была вывезена в материковую Европу к еретикам катарам-альбигойцам, "добрым людям", как они себя называли. Хранилась она в замке Монсегюр в Пиренеях. После разорения замка в начале 13 века папскими войсками, свидетельства о реликвии исчезают. Известно только, что 4рыцаря монаха покинули замок до начала осады, унеся с собой важнейшие святыни. Есть сведения, что чаша осела у богомилов, а оттуда попала в Константинополь, но это больше предположения.
Копия чаши хранилась в Иерусалимском храме Сиона ещё в 4 веке, а позже была перенесена в Константинополь. Там она использовалась при отправлении богослужений. Среди Византийских церковных праздников был и посвящённый обретению чаши. По странному совпадению в том же 1204 году, когда пал замок Монсегюр, пал и Константинополь, осаждённый участниками четвёртого крестового похода. В перечне найденных реликвий, чаша не упоминается. Скорее всего она хранилась у патриарха, который её вовремя спрятал. Я полагаю, что именно её привёз в Москву Иоаким Иову. Так , что ваш потир есть копия с копии. Константинопольский Грааль был позолочен, Видимо, со временем позолота сошла.