Она у меня, сколько я себя помню. Это маленький горячий шарик, вокруг которого крутятся еще более мелкие, и все они разные. К самому большему, который в центре, нельзя прикасаться, обожжешься, это сказала мама. Я, конечно, не послушался, но когда обжегся, больше не трогал. Из тех, что вращаются вокруг, самый маленький с одной стороны холодный, а с другой горячий. Я его повернул так, чтобы холодная сторона всегда была холодной, а горячая, горячей. Второй шарик совсем другой. Он как в пуху, весь переливается и играет. Его очень интересно наблюдать с небольшого расстояния. Он сам себя подсвечивает изнутри яркими огоньками, и все время меняется. Внутри он мало интересен, но снаружи, просто прелесть. Третий мой любимый, но о нем потом. Четвертый, красненький, был когда-то самым моим любимым, я игрался с ним очень долго, и забросил, только немного повзрослев. Следующий за ним шарик я сломал. Папа говорил мне, что шарики трогать нельзя, но я ведь был таким маленьким, глупым и непослушным. Интересно ведь, почему они все время вертятся и не останавливаются? Я только попробовал его остановить, хоть ненадолго, но он оказался таким хрупким. Взял и разлетелся на тысячи осколочков. Мне было его очень жалко, я даже плакал, но на этом мои эксперименты все же не закончились. Я решил, что только маленькие шарики хрупкие, выбрал покрупнее. На этот раз я уже его не останавливал. Но мне почему-то показалось, что он слишком медленно вращается вокруг своей оси. Я его чуть-чуть раскрутил, как волчок, и он стал мигать быстрее. Но вот беда, он почему-то стал расплываться посередине. Я, конечно же, немедленно прекратил его раскручивать, и даже притормозил, но колечко вокруг него все равно осталось. И, хотя, оно было очень красивое, если смотреть издалека, мне все равно попало. Папа сказал, что я убийца, что эта игрушка - целый мир, что она живая, и что я убиваю этот мир, - поступая необдуманно. Мне было очень страшно, и я даже сначала не поверил, думал папа меня просто пугает, но когда рассмотрел все получше, то убедился, что на третьей планете действительно есть что-то живое. Эти живые были такими разными. Одни все время были на месте, и росли, другие двигались, третьи плавали. Я, конечно, захотел их рассмотреть, чуть-чуть повернул к свету, а они вдруг все попадали, и больше не шевелились и не росли. Папа сказал, что они умерли. Это было так страшно, что я долго не подходил к игрушке. А когда все-таки подошел, то обрадовался. На моей третьей планете опять были живые. Она у меня молодец. Вот тогда я и полюбил ее, и стал возиться только с ней. Сначала я только наблюдал. Но все эти живые были такие глупенькие. Они только и делали, что нападали друг не друга и поедали друг друга. Кроме того, они размножались. Их становилось все больше и больше, но они не менялись. Я попробовал их немножко поменять. И хотя некоторые из них становились очень красивыми, ума у них не прибавилось. Тогда я снова решился на эксперимент. Я взял двоих из самых неприспособленных к жизни, которым от всех доставалось, и которых мне всегда было жалко. Отделил их от остальных и снова переделал. Я уже кое-что знал в это время. Конечно не столько, сколько взрослые, но дать ум этим созданьям я все-таки сумел. Может не такой совершенный, как у нас, но зато способный развиваться. Они оставались все такими же, как я их взял, Но это только внешне. Голое, почти без волос тело, руки и ноги, имеющие по пять пальцев, но не имеющие достаточно крепких когтей. Зубы, способные перемалывать пищу, но не способные при необходимости защитить от хищника. Крепкая мускулатура, но не настолько, чтобы превосходить других. Некоторое время я еще понаблюдал их отдельно, но вскоре снова опустил на шарик. О, как интересно было наблюдать за ними. У них не было ничего такого, что бы защитило от когтей и зубов, но зато как быстро они научились превосходить всех за счет ума. Они изобрели оружие, пока примитивное, но зато увеличившее их мощь по сравнению со всем окружающим довольно значительно. Научились защищаться от холода одеждами, домами и огнем. Научились сообща добывать себе пропитание и переделывать окружающий мир под себя. А как быстро они развивались! Иногда за ними просто невозможно было уследить. Эти существа и живут и двигаются, да мне кажется, и соображают гораздо быстрее нас. И хотя наши знания и возможности несравнимы, но их прогресс просто поражает своей быстротой. У этих существ есть одно очень интересное качество. Они находят свои недостатки, свои низкие возможности и усиливают их за счет техники многократно. Мы не знаем техники, она нам просто не нужна, мы ведь не материальны. Наши огромные возможности позволяют нам обходиться без нее. Но этим существам с третьей планеты без техники не обойтись. Очень часто их достижения просто великолепны, но иногда и такой огромный вред несут, что просто диву даешься. Беда в том, что остановить их вовремя не в моих силах, не понимаю я в этой технике ничего. А когда результат уже налицо, зачастую бывает слишком поздно. Поначалу я пытался руководить ими, даже влиять на них, а были случаи, даже и наказывал, но мне всегда так жалко их, особенно когда они умирают, что я перестал явно вмешиваться, и только наблюдаю. Даже когда на моей третьей планетке начинается война, я не могу ничего сделать. А мне так жалко, когда эти живые убивают друг друга. На моей третьей планете теперь существует совсем новый разум, не такой как мы, и не такой, как тот другой.
Наша форма жизни существует уже очень давно. Мы - это жизнь, это разум, порожденный светом и теплом. И, хотя, мы бестелесны, мы живые существа. Мы рождаемся, мы имеем родителей, мы развиваемся. Я еще не знаю, умираем ли мы, но, наверное, умираем, раз существует такое понятие. А может и нет. Я еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь умер. Когда мы вырастаем, и мир родителей нам становится тесен, мы создаем себе новый мир. И этих миров так много, что никто не смог их сосчитать. Ведь если бы мы умирали, то куда проще было бы занять чужой мир, свободный. Есть еще и другой разум. Он существует вместе с нашим, но он совершенно противоположный. Это разум холодного мира. Наши миры никогда не соприкасаются, тепло и холод, свет и тьма не могут существовать одновременно. Две противоположности существуют, это факт. Их разум не такой, как наш. В последнее время мы даже научились обмениваться информацией с этим противоположным разумом. Но никак не возникает контакта между нами, а он так необходим, чтобы понять друг друга. Тот другой разум основывается на холоде, на сверхпроводимости и на возникающих в результате этого полях, наш же на тепле, на плазме, на микро и макро элементах и возникающих на них полях. Точно сказать я еще не могу, по нашим меркам я еще ребенок, и мне многое еще надо изучить, но наш разум основывается на материи, тепле и свете, а тот другой на холоде, полях и тьме. Соприкосновение наших двух видов разума смертельно для нас обоих. И вот, я заметил, что те живые, что на моей третьей планете, могут спокойно вступать в контакт с обеими нашими формами разума без видимых последствий для себя. Это удивительно! Я открыл новую форму разума, даже не открыл, а создал, которая может быть посредником в общении. Правда это еще слишком неразвитая форма разума, ее еще многому надо учить, но она уже существует. А ведь эти взрослые бьются над проблемой контакта уже так давно. Но сначала надо заняться своими живыми. Я пока ничего не скажу взрослым, пока новый разум хоть чем-нибудь не будет нам полезен. Прежде всего, надо научить их использовать свой разум максимально возможно. Это не просто. Каждая частичка этого разума, общего для всех живых на планете, еще очень индивидуальна. Каждая слишком отличается от других и по уровню развития и по накопленным знаниям. Они уже создают свой разум в пределах своей системы, он складывается из множества уже покинувших свои белковые оболочки, и всех еще не покинувших. Но он еще так мал, а для контакта необходим достаточно большой и развитый ум. Возникают, правда, некоторые яркие индивидуумы способные хоть частично воспринять информацию, но это большая редкость. За все время я контактировал только с несколькими из них, да и то на достаточно примитивном уровне. Но я надеюсь все еще впереди, ведь я еще совсем ребенок.
Глава 2. Я Землянин.
Я человек. Я Сергий. Среди друзей я ношу другое имя, но я Сергий. Во мне множество личностей живших задолго до меня, и я хранитель и преумножитель всей накопленной информации. Я понял это только в зрелом возрасте, когда уже прекрасно представлял, что такое шизофрения и сумасшедший дом. Поэтому я и скрываю свою сущность. Самой яркой личностью входящей в мою суть, и самой сильной был монах Отец Сергий, как я понимаю, поэтому моя суть и носит его имя. Если я в своей жизни достигну чего-то большего, может быть следующая суть будет носить мое имя. Правда, это не настолько важно, чтобы к этому стремиться, важнее цель существования. Что я из себя представляю, как человек? Да почти ничего. Я с виду зауряден донельзя, но во мне скрыта огромная сила, которой я могу в любой момент воспользоваться. Что это за сила, я не могу объяснить, ее природа мне неизвестна, как и всем живущим ныне. Мы только периодически наблюдаем, всплески этой силы у отдельных людей, и быстренько закрываем на это глаза. Легче простого объявить то, что не понимаешь, враньем, или ненаучным подходом, а еще проще засекретить, или вообще умолчать. В крайнем случае, объявить это промыслом божьим, недоступным человеческому пониманию. Насколько же мы еще глупы, господи. Мы игрушка в руках непонятных нам сил, и не хотим этого понять. С нами делают все, что захотят. Нас сталкивают лбами в братоубийственной войне, нас отдают в рабство дорвавшимся до власти, нас вынуждают жить по скотски, борясь за существование на грани выживания. Кому это надо, и зачем? Нам людям это на фиг не надо. Мы же и сами не можем объяснить, почему мы такие. Кто-то диктует нам, как жить, кому-то надо, чтобы мы оставались рабами. Этот кто-то искажает наши желания, довлеет над нами, заставляет проявлять свою животную сущность даже вопреки разуму. Нас используют. И хотя мы еще не понимаем, зачем, в нас все восстает против такой несправедливости. Мы - это люди, в полном смысле этого слова, те, кто стремится к развитию разума Земли, те, кто не желает оставаться рабами на своей планете. Нас немного, но мы уже есть, мы существуем и действуем, вопреки тому, “высшему” что создало нас такими разными, такими непонятными, но разумными в своем большинстве. Подумайте только, насколько мы порабощены на своей планете. Нам не доступен не только океан и воздух, но даже суша все время нам преподносит сюрпризы. То нас давит засуха, то дожди не дают нам обеспечить себя пропитанием, то зверские холода наступают ни с того ни с сего. Мы постоянно только и делаем, что боремся за выживание. Да, нам помогает в этом наш разум, но разве он дан нам только для того, чтобы влачить свое рабское существование? Мы даже между собой разделены на касты. Одни - пожизненные и наследственные рабы, другие живут за счет первых, но и сами, тем не менее, остаются рабами, рабами инстинктов, рабами случая. Даже неограниченная власть, даже миллиардные состояния не освободили еще никого от рабства. От зависимости от случая, нелепости, способной в момент перевернуть всю жизнь, от губительной страсти, от сумасшествия, наконец. Разве можно мириться со всем этим? Разве можно влачить рабское существование, и довольствоваться этим. Есть страны, которые утверждают, что у них уже давно нет рабства. Но и они не понимают самого главного, они все равно рабы, более сытые, грабящие других, но рабы. И им в одиночку никогда не освободиться. Нам вообще никогда не освободиться, если мы не объединимся, все люди, все живущие на Земле не зависимо от языка, вероисповедания и цвета кожи. С далекой древности дошли до нас эти знания, многие века люди открывают эту истину, но так ничего и не меняется. Я не знаю, как достичь всеобщего объединения. Может, для этого нужна общая угроза извне, может идея, которая объединит всех, может наука откроет что-то, что сделает всех людей обеспеченными и неагрессивными, положив тем самым начало объединения, но что-то должно быть, иначе род человеческий перестанет существовать, так и не выполнив своего предназначения. В чем оно? Не знаю. Знаю только, что оно должно быть.
Глава 3 Я росту.
Теперь я знаю, я - космический разум, мне это объяснили родители. Я многому научился за последнее время. Папа говорит, я взрослею. Когда я вырасту я, буду управлять своей частью вселенной, а сейчас я еще только учусь. Мои живые называют такую часть вселенной галактикой. Мой папа управляет той галактикой, которую люди называют своей, или млечным путем. Мамина галактика - соседняя. А я когда вырасту, найду себе подругу, и мы удалимся в свободную часть вселенной, чтобы создать свои галактики. Но это еще не скоро. Нужно еще очень многому научиться, чтобы создать и управлять собственной галактикой. Мама говорит, что у каждого из нас в детстве была своя игрушка, на которой учатся, с которой взрослеют. Бывают нехорошие дети, которые ломают свои игрушки, но большинство из нас оставляют их в доме родителей, как напоминание. Хотя, конечно, еще рано, но я уже иногда грущу, что придется расстаться со своим маленьким миром. Столько нового появилось за последнее время. Техника у людей шагнула далеко. Они уже могут покидать свой маленький мир на машинах, которые они называют ракетами. Сумели, в какой то степени, познать материю, по крайней мере, уже научились использовать энергию расщепления атомов. Замахиваются даже на термоядерный синтез. Единственное, что я не могу им позволить, это изучить поля. Так глядишь с их скоростью познания, и их любопытством они откроют и наше существование. Это совсем лишнее. Глядишь, и нами захотят управлять. Папа с мамой еще не знают, что у меня на третьей планете живут разумные. Я скрываю это, а вдруг нельзя было наделять разумом живую материю? Чего доброго еще попадет. Мне уже пришлось кое-что изменить в этом мире людей. Так я разделил их по языкам и обычаям. Слишком они бурно взялись за дело. Если бы так продолжалось, то они бы очень быстро объединились, и ничто бы их не смогло остановить. Сейчас у них много времени уходит на выяснение отношений, на понимание друг друга, а то бы не знаю, что и было. Во-первых, объединился бы разум живых, а за ним и разум поля, ими создаваемый. Тогда кто бы смог не только сформировать из них то, что нужно, а вообще остановить его? Сейчас живые рознятся не только языком и обычаями, но и уровнем развития. Разум поля тоже очень неоднороден, и поддается формированию. Есть, правда, несколько образований в нем, которые трудно поддаются формированию, ускользают от меня, и иногда даже мешают, но это пока не принципиально. Пока живые не объединятся в своем большинстве, и не научатся противодействовать мне, они не опасны. Может они и вообще не опасны, но я этого пока не знаю, а старших спрашивать, сами понимаете, не буду. Надо до всего дойти самому, и сохранить, сколько возможно, свою тайну. У меня еще много методов воздействия на своих живых, я еще все не применял, но мне и так пока удается их разобщать. Слишком много в них еще от неразумных. Я спокойно могу влиять на их эмоции. Только единицы умеют эти самые эмоции анализировать и вовремя подавлять. Большинство же, как стада неразумных, поддаются общему настрою и сметают этих единичных волной эмоциональных действий. Кроме того, мне полностью послушны все стихии этой моей третьей планеты. Если что, можно отвлечь огромные массы на борьбу за выживание. Тогда вся их разумность будет действовать только в этом направлении. И хотя стихия объединяет живых на какое-то время, оно не так велико и опасно, если стихия отступает, и разобщенность интересов снова берет верх. Сколько уже было попыток у этих живых объединиться. Самые умные из них давно уже поняли, что в объединении их сила. Сначала это были попытки захватить власть во всем мире, чтобы таким путем объединить всех. Но на всякую силу, обязательно находилась другая сила, способная ее остановить. Потом живые выдумали религию, чтобы объединиться на этой почве. Но очень скоро появлялись другие религии, да и внутри начинались распри и разделения. Потом появилась идея равенства, социализм. Но тут же возник и национал социализм, и они успешно друг друга обескровили. Теперь все рванулись к капитализму. Вот это мне прямо скажем на руку. Большего неравенства и разобщенности людей даже я сам не смог бы сделать. Приятно, что твои подопечные все же разумны. То, до чего ты сам не додумаешься, они успешно за тебя додумывают. Чем больше люди разобщаются из-за денег, из-за наживы, из-за желания быть самыми главными, тем легче из них впоследствии лепить все, что угодно. Конгломерат несостоявшихся личностей несущих в себе большой объем знаний, вот что мне нужно, чтобы создать послушного посредника. Этот посредник будет послушен только мне, будет умен и исполнителен, и я первым добьюсь контакта с иноразумом. Первым обменяюсь с ними знаниями и предоставлю их всем нашим. Меня будут ценить, со мной будут советоваться, и прибегать к помощи моего посредника. Да, сейчас я маленький, со мной не считаются, меня все время учат, но моя игрушка послужит мне и в будущем. Я, конечно, оставлю родителям эти шарики, как это принято у всех, но самое главное я унесу с собой. Мой послушный инструмент, моего посредника.
Глава 4. Во имя...
Трудно оставаться самим собой, когда в тебе живет идея и мысль другого человека. А когда таких людей множество, да и не все они осознают себя, как личности, а только отдельные их мысли и образы всплывают в тебе, как непонятно откуда взявшееся откровение, то это вообще иногда невыносимо. Нужно быть до такой степени сдержанным и до такой степени актером, чтобы не выдать себя, что это мало кому удается. Я и сам иногда подозреваю, что мое состояние, одна из форм сумасшествия. Но я готов мириться и с этим, лишь бы не оставаться рабом. И я всю жизнь буду искать путь объединения людей, и призывать к этому самому объединению. Ведь даже в таком древнем источнике как “Ветхий завет” открыта истина. Когда люди попытались построить Вавилонскую башню, Бог наказал их, смешав языки. Если вдуматься, зачем ему было это надо. Ведь он не настолько глуп, чтобы из-за какого-то строения делать такую огромную работу, как учить целые народы новым языкам. Значит причина не в башне. Или башня - это только символическое выражение чего-то другого. Почему, вдруг, надо было так срочно, и так решительно разобщать людей, в чем тут причина? Чего так испугался этот самый Бог? Нас, людей он испугался. И башня эта, вовсе и не столб до самого неба, а столп знаний, накопленный людьми. Их совместный разум, который был близок к тому, чтобы познать суть всего мирозданья, суть этого самого Бога. Вот чего он испугался. Того, что человек выйдет из повиновения, перестанет быть послушным орудием, перестанет быть рабом. Не так уж всемогущ наш Бог, если он нас боится. Получается, что он создал разум, который способен его познать, превзойти, стать разумнее самого создателя. Единственное, что для этого нужно, это объединиться. Да, каждый из нас сам по себе слаб, не способен даже сохранить и передать все знания накопленные человечеством за время его существования. Но мы сильны единством. Наш коллективный разум способен очень на многое. Ему под силу такое, что мы даже не в состоянии себе представить. Вот ведь посмотрите, разделили нас по языкам и обычаям, раскидали по всему свету и обособили. Заставили думать, что интересы людей одного с нами языка превыше всего, а все равно прогресс не остановился. Все равно мы развиваемся и процветаем. И нет никаких границ и различий, способных остановит этот самый прогресс. Мы еще не умеем прислушиваться к мнению других, нам еще не так важны интересы других народов, животного и растительного мира, поэтому и прогресс наш такой однобокий, такой иногда неразумный и несущий в себе угрозу всему живому. И, тем не менее, прогресс есть, это отрицать не будет никто. Что не затронул весь наш прогресс, так это только самого человека. Мы все такие же, как наши первобытные предки. У нас все та же внешность, все такое же неприспособленное и слабое тело, и, самое главное, все тот же, в своем большинстве, слабо развитый разум. Мы не стремимся в своей массе к развитию разума. Это до сих пор удел одиночек, выдающихся личностей. И, хотя, эти одиночки используют весь объем знаний накопленный человечеством, все же возможности их тоже сильно ограничены. В какой-то одной, отдельно взятой области они еще могут развиваться, двигать знания и умения, но в целом это очень мало, в сравнении с возможностями всего человечества. Я знаю многое, и понимаю многое, но и мой объем знаний ничтожен в сравнении со знаниями всего человечества. Мы часто не понимаем, чего лишаем себя. Потеряна не только связь между людьми, но даже связь между поколениями. Мы воспринимаем как должное даже то, что родители и дети не понимают друг друга. Кажется, нет более близкой связи, чем родственная, но и ее мы теряем. Родители отталкивают от себя своих детей, дети забывают о родителях, разве это не ужасно? Еще не такие далекие наши предки посчитали бы нас нелюдями, за наше отношение к родственникам, и были бы правы. Мало того, есть целые страны, которые на благо только себе разъединяют мир еще больше. Соединенные Штаты, это сейчас то самое зло, которое мешает объединению, эта страна сейчас диктует всему миру свои нравы. Они учат весь мир, как надо жить. Чему же они учат весь мир? Какие догмы почитают сами, и стремятся научить всех? Мне нет дела до того, что творится у соседа. Мне нет дела до своих детей, если они достигли совершеннолетия. Мне нет дела до всего окружающего, если это напрямую не касается меня. Это ваши проблемы. Вот что несут Штаты людям всего мира, и насаждает порой, даже силой. Это они называют “новым мировым порядком”. Так, по их мнению, должны жить все. Разве это не еще большее разобщение и порабощение людей? Вечное блаженство, вот их кумир. Вот бог, которому они молятся. И если блаженство возможно хоть ненадолго на этой грешной Земле, то они продадут за это недолго все что угодно. Самое страшное, что массы людей во всем мире поддерживают их. Считают Штатовский сытый образ жизни эталоном. Я знаю лишь одну страну в мире, где люди в большинстве своем пока мечтают не о вечном блаженстве в загробном мире, а о встрече со своими ушедшими близкими людьми. С древних времен религия этого народа отличалась тем, что представляла себе загробную жизнь, как другую жизнь. Новую жизнь. Жизнь после смерти, в которой соединяются предки и потомки, где возвращаются потерянные любимые и родные, где встречаются разлученные друзья. Эта страна Россия, этот народ, русский народ, это он и по сей день, несмотря на многолетнее давление на него христианства, лелеет в мыслях мечту, что встретится в загробном мире с теми, кого любил. Не ради вечного блаженства для себя любимого, а во имя счастливого будущего жили наши предки и завещали это нам. Во имя объединения с родными и любимыми. Во имя освобождения от рабства. Жить во имя.... Знать для чего живешь, таков завет предков русскомународу. И если мы потеряем этот завет, если пойдем на поводу, нам не для чего будет жить.
Глава 5. По образу и подобию.
Мы - разум вселенной, мы - это творцы. Наша жизнь вся, от начала до бесконечности, это творение. Вселенная огромна, мы по сравнению с ней пылинки. Как бы много нас ни было, мы никогда не сможем заполнить вселенную. Мы творим звезды и планеты, мы создаем галактики и скопления галактик, мы стремимся заполнить пустоту, но никогда этого не достигнем. Может тот, другой разум знает, что это такое - вселенная, почему она бесконечна для нас? Мы не можем найти ответ на этот вопрос. Познание - цель нашей жизни, и оно неотделимо от творчества. Каждый из нас ищет свой путь познания, каждый создает что-то свое, отличное от других, чтобы не идти уже проторенными путями. И не видно конца и края этому познанию. Каждое появившееся новое несет в себе больше вопросов, чем ответов. В нашем мире нет двух одинаковых разумов. Все мы разные, и все индивидуальные, на этом строится наш мир, этим мы существуем. И, хотя, наши знания доступны всем, пользуемся мы ими совершенно по-разному. Как нет двух одинаковых галактик, так нет и двух одинаковых разумов. Наши родители вкладывают в наше воспитание основную мысль. Создавай себя сам. Развивайся так, как хочешь. Ищи свои пути, а со знаниями тебе поможет каждый, к кому бы ты ни обратился. Каждая созданная нами галактика - это банк данных. Как люди читают по книгам, так мы читаем по галактикам. Множество галактик во вселенной, множество данных накоплено нами, и все они нам доступны. В любой момент мы можем получить любую имеющуюся информацию. Когда я вырасту, я буду искать новую информацию, анализировать уже имеющуюся, и создавать на ее основе что-то свое, что-то новое. У нас есть великие умы, и их банки данных огромны. А есть и те, чьи галактики совсем крошечные. Я хочу стать великим. Хочу, чтобы все во вселенной знали меня, пользовались моими знаниями и хвалили мой ум. Я первый налажу контакт с тем, другим разумом, первым проанализирую накопленную ими информацию, и систематизирую ее. Может, я стану первым, кто познает тайну вселенной. И моя игрушка, уже становится чем-то другим. Она уже далеко не игрушка, она уже инструмент, уже помощник, уже ученик. Пусть родители думают, что я все еще играюсь. Я докажу им, что я достоин уважения. И поможет мне вот этот горячий шарик. Эти крутящиеся вокруг него планетки, и особенно моя любимая, третья. Мы растем и взрослеем, я и моя планетка с ее разумом. У нас еще все впереди. Я рощу и воспитываю своего нового помощника, свой послушный инструмент, этот новый разум планетки. Я строю его по своему образу и подобию, мне ведь предстоит с ним общаться и в будущем.