Диги таа Ана хитро улыбнулась, и в прищуре её зелёных водянистых глаз скользнул шаловливый огонёк...............
- Замечай детали. Учись видеть мелочи, то, что проноситься мимо твоего эго, не затрагивая самолюбия, порой именно они решают исход битвы между твоим восприятием и реальностью, которая вокруг. Ты воспринимаешь её только благодаря мелочам.Замечай ускользающие блики. Светотени, играющие на крыльях, пролетевшей возле твоего зрачка бабочки.
Антон быстро-быстро заморгал. Это у него получилось само собой, не нарочно.
Она исчезнет, а память о её присутствии останется в тебе, - продолжил вещать металлический голос, - благодаря мелочам, которые успело вырвать из бытия твоё пытливое любопытство и внимание к жизни.
Руки у Антона сначала покрылись мурашками, а потом стали потеть.
- Восприятие мира сквозь мелкую сетку детализированных мелочей, объектов которые составляют другие объекты, а те - другие и так до высоты твоего кругозора, до глубины твоего взгляда, способного ухватить и выделить что-то одно из миллиардов возможностей. Вглядывайся в детали.
Кто во что одет. Какие цвета, какие значения, причёски. Длина волос, цвет глаз, форма губ, длина ногтей, и ты поймёшь, что люди хотят от тебя скрыть, что вещи хотят о себе поведать. Ты научишься замечать ту грань, когда количество переходит в качество...
- З-з-зачем?
- Мне жалко тебя. Ты слеп. Ты маленький глупый крот, который роет глубокие норки в земле, и ради этого забыл красоту неба и сияние солнца.
Чем твоя жизнь отличается от его?
Только физиологией?
- Аллегории неуместны. Здесь. - Попытался не согласиться Антон.
- Может и так, но не я виновата в вашей близорукости.
Антон поправил воротник дорогого, сшитого на заказ пиджака.
Его распирало желание посмотреть на говорившего с ним, только он никак не мог себя заставить поднять глаза. Страх мешал ему понять, что происходит.
- О, люди! Вы не удосуживаетесь даже взглянуть вокруг на подобных себе.
Ещё немного, и Антон понял, что начнёт ёрзать на стуле.
- Ну, позвольте себе это. Сделайте несколько круговых движений тазобедренной костью. Я знаю, вам не по себе. А почему? Разве для вас есть различие с кем говорить? Ну и что, что с лампой! Последний раз, когда я наблюдала ваш разговор с секретаршей, то право, со мной вы как-то даже человечнее, раскрепощённее. Такая зажатость. Прямо в узел завязали себя. А, может, она вам нравиться? Зачем же так напрягаться? Она премиленькая. Маленькая, ловкая. Красотка. - Говорящий сконцентрировал свою характеристику одним образом и, не останавливаясь, продолжил:
-А, Вы! Ну, почему не видите её старательности, стремления всё успеть. Она ведь, часами не выходит из-за компьютера, что бы вовремя напечатать тот хлам, что вы скидываете на неё по утрам.
"Напечатайте это, пожалуйста". - Ваш голос звучит так, словно вы разговариваете с холодильником. Или сами только что вылезли из него.
При этом перед мысленным взором Антона как-то сама собой возникла полутёмная комната с ячеистой стеной. Каждая дверка-ячейка - специальная холодильная камера. Дверь на тот свет. И лежат там те, кто уже "там".
- Не удивляйтесь, если однажды и холодильный агрегат захочет поговорить с вами.
Антону померещился в этом какой-то намёк.
На что?!
- Холодильник. На него, ведь, вы обращаете внимание. Мимо не проходите. А на неё?! Посмотрите же на неё - повнимательнее.
Она думает о вас.
За окном чирикали воробышки. В кабинете гудел кондиционер.
Антон Андреевич покраснел до самых кончиков волос. Он оглянулся. Посмотрел под столом. Подскочил и проверил подоконники. Лёгкие тюлевые занавески.
Никто нигде не спрятался. В кабинете, кроме него больше никого не было.
Он медленно подошёл к рабочему, так хорошо знакомому столу, за которым привык сидеть, подписывать бумаги, листать ежедневник и пить чай в красивой китайской чашке.
Китайский чайный сервиз с бесчисленным количеством чашечек подарили ему на какой-то очередной презентации, и он раздал его своим сотрудникам, для поддержания в них корпоративного духа. Теперь все пили чай из одинаковых фарфоровых чашечек с яркими пятнистыми драконами.
Антона Андреевича устраивала такая символическая солидарность сотрудников фирмы и их консолидация в одну команду. Хотя бы в чаепитии соблюсти какое-то единство.
Очень медленно его руки потянулись к настольной лампе в современном декоре делового стиля.
Это был полный бред, только, похоже, что это именно лампа начала поучать его отношению к жизни и секретарше.
Всё бы ничего, да только сам факт как-то перпендикулярно застрял в сознании вполне респектабельного чиновника Антона Андреевича, и в его голове факт разговорчивой лампы не укладывался совершенно.
- Ну, что уставился? Ты - человек холостой. Она не замужем. Почему бы вам не обратить свои взоры друг на друга? - продолжая развивать свою мысль, лампа изрекла это спокойным металлическим голосом с командирскими нотками в конце фразы. Она просто приказывала ему закрутить с секретаршей роман.
Руки у Антона опустились.
- А почему я должен в неё влюбляться?! Почему, если "секретарша", так непременно секс между ней и начальником неизбежен? - Спросил он в недоумении. Все-таки его несколько покоробило, что какая-то бездушная лампа, торчащая на его столе не так давно, командует - как ему себя вести.
- А кто говорит о сексе?
Теперь Антон явно уловил в бесстрастном голосе отзвук насмешки.
- С какой ни будь другой секретаршей - и не надо, и ни к чему. Но эта - лакомый кусочек. Подарок судьбы!
Куда ты только смотришь?! - Горевала лампа. Если бы у неё была голова и туловище с конечностями, то она непременно обхватила бы голову руками в знак непостижимого абсурда:
Ну, куда он и вправду смотрит?..
- Хотя бы поговори с ней о... ней! И многое измениться, поверь.
- Но я не желаю ничего менять! И вообще как давно мы с вами на "ты"?
- Две минуты тому уже, драгоценный.
- А если я тебя из розетки выдерну? - С надеждой спросил Антон. У него как бы сама собой вдруг появилась надежда на естественное решение проблемы, мол, само рассосётся. Да. "Сама собой". Как кролика, раз, и достал её из шляпы! Надежду...
Только, если "с катушек съехал", само уже не рассосётся.
- А ты ей шубку подари. Норковую. Вот и появятся у вас общие интересы, стимул к общению.- Предложила лампа.
Лицо у Антона стало серо-пепельного цвета, и пошарив рукой под столом, он с силой дёрнул провод от лампы.
Она обиделась и замолчала.
Сашенька, та самая миловидная секретарша, о которой шла речь выше, подняла своё прелестное личико от бумаг, и успела заметить, как шеф выскочил из кабинета, как бы ему там зачитали на него компромат, а затем, выбросили всё в урну.
Мол - оправдание тебе вышло, и иди куда хочешь.
И он бросился вон. Буркнул что-то невразумительное ей, и по лестнице быстро застучал вниз каблуками.
Нервный какой-то.
День клонился к вечеру.
Начальник стремительно покинул служебное помещение.
За окном смеркалось.
Она напечатала почти все его приказы.
Почему бы, не подумать, теперь о собственной жизни, комфорте и тёплой, даже горячей ванне, с запахом пачули и иланг-иланга?
Можно даже позволить себе напёрсток коньячку. Можно даже два! А потом, напившись чая с коньяком, захватить своего пушистого кота Барта (огненно рыжего, надменного и ласкового одновременно), положить его под бочок и залечь на диване слушать новости. Смотреть она к тому времени уже не будет в силах, и так за день напечаталась, аж, мушки перед глазами мелькают.
А шефу что?
"Напечатайте это, пожалуйста". - Ледяной, бесцветный голос, и такой же взгляд на неё, скользящий тут же в даль за окном.
Буд-то там есть на что смотреть!
Аккуратным движением сложит перед ней стопу бумаг сантиметров в семь. Просто роман какой-то - "Война и мир".
"Мир и война"...И так каждое утро.
Что её держит на этой работе? Ведь, Людочка ей предлагала не плохой вариант. И ещё не поздно согласиться.
Пожалуй, это будет хорошо. Всё лучше, чем
смотреть в спину улепётывающего на всех парах начальника... И ведь не старый ещё.
На лицо - молодец, а поведение - импотента. Может у него не та сексуальная ориентация?
И так каждый вечер.
Наташа, когда ей порекомендовала устроиться на это место, сказала буквально следующее:
"Надрываться не будешь. Бёдрами так - так. Глазками так. И он у твоих ног. И в ЗАГС тащи".
Только с его таким поведением Загс отодвинулся в обратное полушарие планеты.
Взяв со стола изящным движением руки, свою чёрную замшевую сумочку, Саша столь же грациозно, как и изящно выпорхнула из-за стола.
По привычки перед зеркалом мимолётно поправила кудри, не длинные, художественно уложенные в дорогой парикмахерской, и направилась закрывать кабинет Антона Андреевича.
Она так поступала каждый вечер, поскольку начальство - "Сам" - этого не делал.
Перешагнув порог комнаты, она сразу погрузилась в атмосферу, со знанием дела организованного, комфорта. Работал кондиционер.
Перекрикивая его, за окном чирикали воробышки, застенчивые птахи, иногда любившие посмотреть внутрь помещения. "Что там начальник делает? Не уснул ещё?"
Лёгкая, приятная прохлада обхватила Сашино тело, обволокла ноги, приласкала руки, а потом спокойный металлический голос спросил её:
- Ну, как, крошка? Домой собираешься?
У Саши подкосились ноги.
В кабинете было пусто. От двери просматривалась вся перспектива комнаты, в которой она была абсолютно одна...
- Кто здесь? - В смятении прошептала Сашенька.
Она попятилась и упёрлась в закрытую дверь, которая сама закрывалась из-за пружины, именно для того специально приделанной.
- Не бойся, крошка. Я просто спросила. Даже и без интереса, ведь ты всегда где-то в это время заходишь сюда и делаешь каждый раз одно и то же. Пробежишься туда - обратно и щёлкаешь замком. Остаётся только ожидать начала нового рабочего дня. Мне печально.
- Кто здесь? - Повторила свой вопрос Саша. Она, кажется, начала понимать, почему сегодня её шеф вырвался из своего кабинета, как из камеры пыток.
- Забери меня отсюда. - Попросил металлический голос, и это было сказано с таким бесстрастным равнодушием, что буквально резануло Сашу по сердцу.
Резануло из-за диссонанса между смыслом просьбы и тоном голоса, высказавшего её.
- Кого забрать? Кто ты?
- Я лампа. Осветительный прибор.
-Но, ты, наверное, НЕ ТОЛЬКО ЛАМПА. - Спросила её Саша.
- Да. Ты права. Я не только осветительный прибор. Ещё в меня заложены функции синхронного анализа потенциальных возможностей и вариантов их развития, я модифицирую реальность. Являюсь универсальной моделью распределителя Судьбы. Я - саноид.
- Простите? Что?!
- Не важно. Забери меня отсюда. - Устало повторила лампа. Иначе завтра твой шеф сдаст меня в утиль. А у меня ещё есть планы на будущее. Кстати, уволься. Советую тебе меня послушать. У твоего начальника большие проблемы, ты же не хочешь их с ним разделить?
- Какие проблемы?
- Неважно.
Саша подумала, и сделала то, о чём её попросила лампа. Она тут же за столом Антона Андреевича написала заявление об уходе, и оставила его на виду.
Затем сняла со стола лампу, уложила её в полиэтиленовый пакет и пошла домой со странным чувством удовлетворения подобным ходом событий.
На следующий день на работу она не вышла, а ещё через день узнала, что её шеф, где-то через час после разговора с ней (расчёта), трагически погиб. Его машина вылетела за ограждение моста и утонула в реке, предварительно упав в неё с высоты восьмиэтажки. Надо полагать, что Антон Андреевич в тот момент находился в своей машине.
________________________________________
Саша была расстроена. Какой бы он ни был, но она уже немного успела привыкнуть к нему, и думалось ей, что такой финал жизни Антон Андреевич не заслужил. И вдруг такая трагедия.
- Получила расчёт? - Флегматично поинтересовалась лампа, когда ошеломлённая Саша появилась у себя дома. Люда ей позвонила, когда она ещё в метро ехала, поделилась горячей новостью, что мол, шеф... трагически.. того... сего...в реку!
- Да.- Коротко ответила Саша.
Ей вспомнился волевой подбородок Антона Андреевича. Его серые глаза, всегда на чём-то очень важном сконцентрированный взгляд. На чём-то важном. Не на ней.
На неё он практически не смотрел. И его слова, когда он ей вот буквально полтора часа тому назад отдавал конверт:
- Вы хорошо работали. Я доволен вашей работой. Не знаю вашу причину, по которой вы решили уволиться, но другой такой исполнительной, как вы, секретарши у меня уже не будет.
И он оказался прав.
Конечно, она не видела, каким взглядом он её проводил, ведь у людей нет глаз на затылке.
Как много изменилось в жизни за эти полтора часа.
- Вот.- Саша положила перед лампой конверт, который он ей передал из рук в руки. Там были деньги.
Всё так просто и так сложно одновременно. Почему так? Кто знает?
Про лампу, исчезнувшую у него со стола, он не спросил.
А теперь уже и не спросит.
- Что ж... Я его предупреждала. И что ему стоило пригласить тебя куда-нибудь?
- О чём ты?
-Ни о чём... О нём... О ком ты сейчас думаешь.
- Откуда ты знаешь?
- Просто знаю, и всё. Я, ведь, электрическая. Электричество пронизывает все структуры вашей цивилизации. Поэтому я везде и всегда рядом. Просто мое "тело" несколько иначе устроено, чем у тебя. Оно - электрическое. Я - сгусток энергии, способной передвигаться в электрических полях. Там я живу, как рыба в аквариуме.
- Помолчи, пожалуйста.- Саша потёрла виски. Она вдруг почувствовала, как некая стремительная волна недоумения накрывает её и оглушительно затягивает в водоворот какой-то ужасной стихии, которая имеет в себе слишком много разрушительной силы, что бы суметь вырваться из всего этого без мучительных потерь.
******************************
На Летанге наступил сезон метеоритных бурь. Все жители перебрались в бункерные порталы. На поверхности работали только специалисты.
А в порту случился переполох.
С Полунии прибыл транспорт на борту, которого находился больной пассажир. Болезнь у него была простая.
Паника.
Агатавиус (биологический индекс - смолоподобная субстанция) находился в состоянии паники по поводу потерянной при перевозке в багаже какой-то баночки.
Когда разобрались, оказалось, что и не баночка вовсе, а контейнер с побочным продуктом синтеза "Эл- эн" энергии из нулевых объектов.
Такой "побочный продукт" ещё называли "саноид", и для Агатавиусов он очень много значил. Был для их расы чем-то вроде третьего сердца. Вещего сердца!
И говорить: "Успокойтесь, дорогой гость. Всё будет в лучшем виде", - было по крайней мере бесполезно. И сказать такое мог лишь тот, кто не имел прежде дел с жителями Полунии, и ещё не знал, что такое паника у Агатавиуса. Конечно, это было зрелище.
Только выдержать его мог не всякий.
Саноиды практически не убегали от своих хозяев. И если такое все же случилось...
Назначили комиссию. Проверили список прибывших, а когда увидели, что рядом с Агатавиусом в каюте находилась Манийка
(одна из 18 рас, проживающих на Летанге).
Диги таа Анна...Девочка в возрасте шестого цикла от момента клонирования.
Известная баловница. Шалунья. Хулюганка!
Всё сразу стало на свои места.
-Куда ты дела контейнер?
Диги стояла перед Рестором по стойке смирно. Её милое лицо было беззаботно, а водянисто-зелёные глаза без зрачков смотрели в пол.
Конечно, Рестор мог её и не спрашивать, просто снять данные с её транс- излучения, но он пытался с ней разговаривать, тем давая ей понять насколько она провинилась.
Дошло до того, что с ней надо говорить!
- Ты нарушила сразу восемь пунктов конвенции общей безопасности. Уже многое повидав, я понимаю, ты просто хотела пошутить, но Агатавиусы шуток не понимают.
- Я его телепартировала на Землю.
-Почему всё время Земля? - Рестор даже не удивился.
Мал Илану оттуда невозможно выгнать. И эта туда же! Какая-то неказистая планета с низким уровнем урбанистической цивилизации, спотыкающейся каждый раз на цикличности периодов самоуничтожения...
Администратор начальной подготовки на планете Летанга Рестор Ван Кроон весь прямо кипел от возмущения. Ему надоело возиться с дошколятами, у которых ещё и крылья не выросли, а вытворяют.
Вот эта милая проказница своей выходкой поставила два мира на грани космического конфликта. Взяла и ради шутки переслала третье сердце гостя планеты Летанги на какую-то Землю.
Разве можно у Агатавиуса забирать саноид!
- Немедленно отправляйся и принеси свои глубочайшие извинения нашему дорогому гостю.
И запомни, Диги, ты будешь лишена права на межпланетные путешествия до достижения тобой возраста десяти циклов.
О чём позабочусь я сам!
Только теперь Диги поняла, что она "влипла" в некрасивую историю.
К сожалению, понимание некоторых вещей приходит слишком поздно.
*********************************************
-Вечер обещал быть спокойным. В кастрюльке на плите кипели пельмешки, из холодильника Саша достала пачку творожка, и в самом сентиментальном расположении духа засунула руку в хлебницу.
Пусто.
За окном мерцал рекламный щит, зазывая всех купить себе новую мебель именно в таком-то салоне, а у Саши, вынувшей руку из хлебницы, вдруг испортилось настроение.
Придётся сходить в "Хлебный". Не так далеко. Просто поздно, и в такое время гулять ей не хотелось. На улице тусовалась беспринципная молодёжь, кайфовавшая от всяких нестыковок, и Саше совсем "не улыбалось" стать причиной их кайфа. Просто не хотелось идти.
Она сняла с плиты пельмени. Слила юшку, добавила кусочек сливочного масла, вздохнула и направилась в прихожую. Каких-то восемь минут. Всё будет в порядке. Как раз они успеют остыть.
- Не ходи. - Ворчливо сообщила ей лампа.
Настроения нет и не ходи.
- Да я быстро.
К сожалению, люди редко прислушиваемся к тому, что им советуют.
Саша вышла на лестничную площадку, закрыла дверь на ключ, повернулась, и ощутила, как что-то острое и неумолимое вошло ей под левую грудь, сковав всё её тело обжигающей болью.
Её сознание погасло прежде, чем её тело упало на грязный пол.
Невысокий парень, одетый в широкую кожанку и спортивные чёрные трико, быстро выхватил у неё из руки ключ, открыл квартиру и втащил её в прихожую. Закрыл дверь и осмотрелся. Он был доволен, что эта бабёнка сама вышла ему на встречу и, вдобавок, в квартире никого. Везуха!
Квартира была по его мнению обставлена богато. Вероятно, здесь должно быть золото, баксы.
Он принялся методично обыскивать комнаты.
Нашёл шкатулку с золотыми украшениями.
Конверт с деньгами.
Причмокнул. Пересчитал деньги.
Заглянул на кухню. Здесь обычные обыватели тоже чего-нибудь прячут в разных скляночках.
Видимо теперь в нём проснулись первобытные инстинкты, которые, обобщив можно разделить на три пунктика:
продлить род, избежать боли, получить удовольствие, - вот к чему стремятся все люди на свете.
И этот был, как все.
Его совсем не мучил ужас от содеянного.
На столе стояли ещё тёплые пельмени.
От них по всей квартире шёл аппетитный запах. Именно они привлекли его внимание инстинктивно, это то же самое, когда мужчина не понимая что делает, оборачивается в след прошедшей красотки.
Парень открыл кухонный стол, взял вилку и съел пельмени. Все, что были в тарелке. Какая разница - красотки или пельмени?
- Эй, ты! Недосолила.- Обратился он к бездыханной Саше, и довольный, выскользнул из квартиры. Когда он уходил, то ему пришлось переступить через тело, лежащее на полу в прихожей. И сделал он это так, словно то был матрас, а не десять минут тому назад им зарезанная девушка. В руках он нёс чёрный пакет с лампой. Зачем он её прихватил - и сам не знал. Просто понравилась и всё.
Он долго плутал по вечернему городу, и наконец, пришёл к деревянному бараку на окраине. Обойдя это полуразвалившееся ветхое здание , зашёл в грязную квартиру бывшей "малосемейки".
Дом предназначался под снос на протяжении многих лет, и пока в нём остановился Рябой. Так звали его немногочисленные знакомые, впрочем, даже они чурались этого знакомства.
Был он молчалив, вспыльчив и в злобе необуздан.
С самого рождения он разобиделся на судьбу.
Нашли его придушенным в мусорном баке, выходили. Так начался его изнурительный марафон по соцучреждениям, который простых детей почти не затрагивает и называется - "детство", а для Рябого - это была борьба за выживание.
В результате такой борьбы получился абсолютно "асоциальный продукт", который набегами выходя из мест лишения свободы, успевал много чего не хорошего сделать.
Ряба был сыт. И развалившись на стареньком диване, он заснул безмятежным сном человека, не связанного морально-нравственными путами.
Во сне он увидел убитую им девушку, и ещё какого-то типа в дорогом костюме с лицом Джеймса Бонда. Они садились в машину, которая вскоре летела в пропасть с высоты, а они - эти двое, высунув ноги из открытых дверей машины, беспечно болтали ими в воздухе и жевали жвачку. Машина никуда не падала, а летела птичкой в небе, подхваченная невыносимой лёгкостью бытия, и эти двое - были счастливы, исчезая в белых клубах облаков.
К чему такая ерунда присниться может?
Неужели к угрызениям совести?
Проснулся он рывком, так, как бы его по голове кто прикладом стукнул, только вместо того, что бы потерять сознание, он наоборот его обрёл.
Над ним склонился Ярик, продукт скрещивания урбанистического соцреализма и дикого капитализма - представитель особого генотипа людей - "гадов", зацикленный на своей сверхценной особе, "пуп земли", и этот "пуп" пялил свои бессовестные глаза прямо на него.
- Здорово, Рябой. Вот зашёл... Тебя в дело позвать. Надо хмырю одному должок напомнить. Чё скажешь?
- Пошёл ты!
- Интерес пополам. - Ярик, в своей обычной манере, стоял, немного пританцовывая, словно у него на голове повисли наушники от невидимого плеера, и он извивался под одному ему слышимую музыку.
- Пошёл ты на хрен.
- А ты загордился. От бабок отмахиваешься. Разбогател что ли?
Одет Ярик был прилично, при чём всегда. Вид имел интелегентный, и даже запах мужского парфюма с его приходом распространился в полуразвалившихся стенах.
Только натура у Ярика была гнилая, и тянула его всегда ко всяким подонкам, на вроде Рябого, поскольку это правда жизни и "рыбак рыбака - видит из далека".
- Ух, ты! - Задохнулся Ярик от удивления. Где ты вещь такую забацал? - Его глаза вспыхнули хищным огнём, едва их взгляд упал на лампу, валявшуюся в разорванном пакете в углу комнаты.
-Махнём не глядя? - Тут же его жадность приобрела вполне коммерческие формы, и он попытался обдурить Рябого, тем более, что тот был ещё в сонном угаре.
- Пошёл ты!
Потом они пили и добавляли, и Рябой снова заснул, а Ярик спьяну, мало чего соображая ухватил лампу в свои загребущие руки, и пошатываясь, побрёл домой.
То, что Рябой хватится пропажи, его пока не обременяло, тем паче, что тот может и совсем забыть о ней.
*****************************
Опушка хвойного леса осталась позади вместе с капсулой телепортации, а впереди оказалось асфальтовое покрытие, которое блестело после недавно прошумевшей грозы, словно отлакированное.
Рестор окинул его внимательным взглядом, и шагнул вперёд. Давненько не приходилось ему бывать здесь. Да. Были времена. Он вспомнил египетских фараонов со вздохом. Сколько с тех пор миновало столетий по земному времяисчеслению...
Идти по дороге было приятно. Асфальт стучал под каблучками.
Рестор вышагивал, и к нему было вернулось ощущение радости бытия, недавно покинувшее его из-за навалившихся проблем. Чего стоила одна Диги!
- Подвезти? - Это обратился именно к Рестору водитель, приостановившейся рядом с ним синей восьмёрки.
Вернее - "рядом с ней"!
Водитель видел через боковое стекло лакомую цыпочку в облегающем упругие формы ярко красном платье, у которой удивительно длинные стройные ноги, гармонично вписывались в ансамбль "платье-туфли на каблуках шпильках". О груди и говорить не стоит. Грудь у неё была! Да такая...
И что она делает в таком безлюдном месте, на этой заброшенной дороге?
Вот бы ему задаться таким вопросом.
Только у водителя сработала не осторожность, а что-то другое, и скорее это была не жалость, а инстинкт самца, который увидел аппетитный кусочек плоти.
И его вопрос "подвезти?" в таком ракурсе был закономерен:
- Садись, не бойся. Я не кусаюсь.- Подбодрил он девушку. Та широко улыбнулась, показав белоснежные зубки.
Рестор давно просканировал гуманоида, сняв транс- излучение с коры головного мозга, и убедился, что эта особь мужского пола безопасна, даже более, чем земное травоядное животное - козёл. Он даже не стал брать скод- грамму на дубляж первоисточника. Он просто воспользовался ситуацией...
...И девушка села в машину. Быстро и чётко, как солдат встаёт в строй.
Пока они ехали, Рестор даже слегка заскучал, а водитель восьмёрки, обомлел. Ему ещё не приходилось в жизни видеть таких невероятных глаз - лазурной чистоты и синевы озёра, смотревшие прямо в его душу, и не отпускавшие его внимание.
На все сто процентов это была роковая женщина, забыть которую невозможно в принципе до конца жизни, потому, что таких просто в принципе не бывает на земле.
Но она была!
И теперь сидела в его машине!
И её ангельские глаза смотрели прямо на него!
Он попал под гипноз этих глаз... Остальное, словно накрыл туман.
Водитель вёл машину до города, а потом, словно во сне, высадил свою попутчицу, и уехал. Только минут через семь он очнулся от колдовского наваждения, и вернулся на то место, где она вышла, но её уже не нашёл.
Зачем он вернулся? Видимо, ему сильно захотелось убедиться в её реальности.
Рестор понял, что слишком вызывающая сексапильность действует оглушительно, и несколько изменил образ маскировки. Ему ничего не стоило поменять образ, поскольку биопластика киберклона была на грани фантастики.
Уменьшил размер груди, добавил изъяны кожи лица в виде заметных веснушек, и уменьшил блеск глаз. Всё! Готово!
Теперь его образ был безупречен. Визуальный объект "Девушка" выглядел прекрасно, и всё-таки не идеально. Если поискать, то уже было к чему придраться.
Он - "Она" шёл по безлюдным улицам ночного города и думал о жизни. О том, почему его подопечные так сентиментальны, и не желают признавать очевидных фактов.
Земля ещё не вышла на должный уровень прогресса, что бы можно было начать хотя бы предварительный контакт с её обитателями. Они ещё даже не родились для организованного космоса, хотя их примитивные летательные аппараты уже достигли не далёких планет.
В принципе они ещё сидели в утробе своей планеты-матери. О каком контакте могла идти речь, если они во всей полноте собственной цивилизации ещё не родились для свободного космоса?
А Мал Илана упорно наведывалась на Землю.
Нашла себе здесь друзей, и даже курировала семью местных аборигенов.
Чем бы дитя не тешилось... Впрочем,
детей всегда тянет к детям...Да.
Вот и то, что Рестору было нужно.
Вышка - столб высоковольтной линии.
Он подошёл очень близко и стал карабкаться верх по опоре.
Зрелище было более чем странное, поскольку постороннему человеку не знающему смысл происходящего виделась одна сторона ситуации, а именно, что длинноногая красотка, как паук, взбирается по стропилам высоковольтной вышки - к самым проводам лезет, а затем и тянется к ним. Странная девушка. Если ей вздумалось свести счёты с жизнью, то можно было найти способ и по проще.
Рестор подобрался к проводам и повис на одном из них. Повисел и разжал руки.
Когда тело красавицы с неприятным глухим звуком шлёпнулось о землю, то никто в смятении, и сгорая от любопытства, не подбежал посмотреть на неё.
У этого впечатляющего зрелища свидетелей не было. Зато, когда она поднялась, поправила задравшееся неприлично ярко-красное платье, и нарастила на туфли было сломавшиеся шпильки, у неё в мозгу была вся необходимая информация о пропавшем в электрических дебрях саноиде.