Глаза её, отливавшие чистым перламутром, распахнулись и впервые посмотрели на мир, в котором было так холодно.
- Я хочу к Маме. - Само собой сорвалось с её губ.
"МАМА" - сотовый космолёт дальнего следования дрейфовал в глубоком космосе в секторе солнечной системы - 266 -ар... Далеко.
"Мама" была далеко.
Малышка осмотрелась, как её учили в спец-классе дядюшки Робита.
Манипулируя квантовым потоком, Малышка скоординировала пространство и сфотографировала местность ретрасплинтом на сетчатку глаз. Затем скрупулёзно проанализировала каждый фото-участок микросетчатки. Изображение поддавалось А-спектроанализу на цзз (цвет-звук-запах).
Дядюшка Робит, погладив её по волнистым косичкам, сказал бы: "Умница моя, химический состав годен для жизнедеятельности".
Она лежала в сугробе, куда швырнуло её ударной волной от дематериализовавшейся капсулы для анабиоза. Малышка находилась в солевом анабиозе вот уже полных три месяца и семь часов, но на базе, вероятно, из-за энергетической перегрузки, произошёл аварийный сброс, и капсулу отшвырнуло сквозь пространство-время от маточного корабля, где она и разбилась.
А Малышка проснулась в сугробе. Осмотрелась и тихо всхлипнула. Ей повезло.
Она могла оказаться просто в открытом космосе, а этому их не учил даже Робит.
Подготовка к чрезвычайным ситуациям в открытом космосе начиналась с трёх лет, а Малышке только исполнилось два с половиной годика плюс три месяца в анабиозе.
Вообщем, ей крупно повезло, что капсула разорвалась над планетой. Датчик, вшитый в её сердце, передавал на маточный корабль сигнал бедствия, а девочка громко заплакала. В конце концов при температуре 130 по Цумбертольду плачут даже камни.
Жена лесника Фёдора Цветова Авдотья осторожно пробиралась между поваленными вековыми кедрами. Она точно помнила, что вчера эти кедры ещё стояли, крепко вцепившись могучими корнями в мёрзлую землю, а сейчас... Будто какой-то великан,
как на огонёк свечи, дунул, и попадали эти деревья, не в силах противостоять напору его могучего дыханья.
За её спиной оставалась неровная полоска следов в глубоком снегу.
Авдотья была женщиной справной, привыкшей жить в тайге и хозяйничать одна, пока Фёдор уходил на зимовье или же совершал многодневные обходы заповедника.
Много раз Фёдор разговаривал с ней, предлагая на время его отсутствия уходить жить в деревню, к людям. Только не уговорил.
Единственно, кто раз в неделю на лыжах добирался до домика лесничего, это местный почтальон Захарыч, исправно приносивший Авдотье газету и всякие новости.
Когда он в последний раз приходил, то принёс ей страшную весть.
Авдотье уже исполнилось тридцать шесть, и недавно от полученных в автокатастрофе травм скоропостижно умерла в больнице её восьмилетняя дочь Анна.
Авдотья в своих мыслях уже видела девочку взрослой красавицей-невестой, и когда деревенский почтальон Захарыч передал ей телеграмму из города, она без памяти упала у порога. Где стояла, там и рухнула.
С тех пор уже прошло два дня. Авдотья ещё не ездила забирать тело, так и не поверив до конца, что Анны нет.
Часами Авдотья смотрела в пространство, ничего не замечая вокруг. Она причитала в смертной тоске, горько сетуя на свою судьбу, жалея единственную дочь.
"Надо было ехать в этот проклятый город, что бы там попасть под грузовик. Кровиночка моя". И без слёз долго смотрела в окно, ничего не видя перед собой.
Действительно, это была какая-то глупая и непонятная смерть.
Анна поехала в город на несколько дней - погостить к тётке Вере, и в первый же день на неё налетел грузовик. Был сильный гололёд, а водитель где-то успел опрокинуть стопку, и в результате, непривычная к городской обстановке, Анна погибла.
.........Перед рассветом в тайге особенно красиво. Белый снег как бы изнутри освещает лес, а высокие кедры макушками упираются в яркие звёзды.
Ужасный грохот вывел Авдотью из оцепенения, в котором она простояла почти всю ночь у окна.
Выскочив из дома, Авдотья бросилась на звук. Сначала она бежала, потом шла. Быстро.
Ей почему-то показалось, что не вдалеке плачет ребёнок.
Да. Это случилось перед рассветом. Она услышала страшный грохот, и пол под ногами заходил ходуном. Через окно в комнату влился матово синий свет, Авдотья выбежала из дома, и увидела всполохи света, но на рассвет это не походило.
А потом она явственно услышала плач. Детский плач.
Как бы где-то в лесу плакало дитя.
И она побежала...
Теперь она была очень близко к очагу лесного пожара, и до сих пор не чувствовала запаха дыма, не видела языков пламени. Только вокруг лежали поваленные и вывернутые из земли с корнем деревья. И чем ближе она подходила к предполагаемому очагу пожара, тем отчётливее слышался плач ребёнка.
И это было так непонятно, что ей хотелось развернуться и бежать прочь от странного свечения, от развороченной и израненной земли, от змеевидных корневищ, как бы пытавшихся её схватить и прижать к своей боли, к оборванной в один миг многовековой жизни...
И она бы убежала прочь. Непременно развернулась бы, и никакое любопытство не подвигло бы её пойти туда, в самый центр поляны, горевшей непонятным странным синеватым пламенем, без огня и жара. Да. Так она и поступила бы, если бы не плач ребёнка, который она никогда не спутает ни с каким другим звуком.
Неожиданно всё стихло.
Ни всхлипа, ни вздоха. И стало слышно, как бьются друг об друга веточки кедра, и тихо позвякивают при этом, обледеневшие.
Авдотья стояла на поляне, которую залило синеватое свечение, правда этот свет уже не был таким ярким, как тогда, когда она впервые увидела его над лесом.
Ей и до этого было не по себе, а теперь стало совсем не выносимо. И был это не страх, а что-то более глубокое и тёмное, захватившее всю её как бы параличом.
Опять тот же звук. Невозможно было спутать его ни с чем другим. Она внимательнее осмотрелась вокруг, и увидела в снегу какой-то предмет. Подойдя ближе, Авдотья закричала, не веря своим глазам. Прямо на снегу лежал голый ребёнок лет семи-девяти и смотрел на неё. Это был слепой ребёнок, потому, что у него не было зрачков, только бельма. Он не мог видеть, но Авдотья чувствовала, что он видит её!
Ребёнок шевельнулся и замолчал. Тишина её оглушила.
- О, Создатель! - Прошептала она, и в ужасе подумала, что это ведь злодейство. Бросить слепого ребёнка ночью в тайге. Одного и без одежды. Зимой!!!
Она осторожно взяла его на руки. Ребёночек был лёгким, как пушинка. На ощупь его кожа была гладкой и тёплой, и он почему-то не казался замёрзшим. Авдотья расстегнула тулуп и прижала ребёнка полами тулупа к себе. Развернувшись, она бросилась домой изо всех сил, что остались у неё. Мысли у неё путались.
В этот момент над тайгой показалось солнце.
Жизнь в тайге закаляет людей. Человек становиться выносливым, ловким, подвижным. Авдотья бежала по глубокому снегу, и вскоре оказалась дома. Задыхаясь, она рванула дубовую дверь, и влетела в горницу.
Она чувствовала, что найденное ею в лесу дитя дышит. Но, думала она, если немедленно не растереть ребёнка спиртом и не напоить горячим малиновым чаем, может статься не хорошо.
Теперь у неё была возможность рассмотреть свою находку. Авдотья видела нормального человеческого ребёнка, но слепого и худенького, и в голове у неё никак не укладывалась мысль, кто же мог сделать с ним такое чёрное злодейство. Ведь это была верная мучительная смерть!
И как-то мимо неё прошла мысль, что ведь на поляне не было кроме её следов, никаких других. Авдотье пока было не до подробностей.
Она растёрла ребёнка, закутало в пуховое одеяло, и накрыла сверху тулупом. Чуть ли не силой влила ему в рот тёплый чай с душистой малиной и аспирином. Потом уже, когда всё было проделано, Авдотья подумала, что всё-таки что-то странное в этом есть.
Найдёныш оказался девочкой, которая во время всех процедур молчала и даже ни разу не пискнула. С сомнением Авдотья посмотрела в задумчивости на ребёнка, теперь мирно спавшего на лежанке. Может быть, она и говорить не может?
Приближение гуманоида Малышка зафиксировала сразу, как только радиус между нею и представителем местной цивилизации сравнялся микрону-тэра. Гуманоид осторожно подбирался всё ближе и ближе, и вокруг него проецировалось биополе страха и любопытства.
Малышка скорректировала мысленный образ с транс-излучения мозга гуманоида и узнала, что он обладает интеллектом. Гуманоид не проявлял ни внешних ни внутренних признаков агрессивности, и Малышка телепатическим импульсом направила его прямо на себя.
Теперь гуманоид, даже если бы захотел, не смог бы пройти мимо. Внешне он очень напоминал представителя её родной расы Гэссов с Летанги, но у её родичей после десяти лет начинали расти крылья, а у гуманоида их не было, и даже не предвиделось! Потому, что, сняв возрастной ценз по шкале Герка,
Малышка узнала, что гуманоид уже пропустил три полных срока для роста крыльев. На Летанге он был бы уродом. Бескрылым и "закрытым". Потому, что, кроме способности к сопереживанию, был лишён других выдающихся талантов.
Но Малышка понимала, что она думает всего лишь, как ребёнок. Тем более, что она даже не прошла ещё курса ЧПОКа.
Вообщем, Малышка!
Гуманоид приблизился, увидел её и закричал.
Малышка просканировала биотоки его мозга и прекратила плакать. Она по-прежнему испытывала сильное переохлаждение, но её это не волновало. Она собирала синтезный психопортрет гуманоида и заносила сведения, полученные при анализе сканированных данных в пси-карточку. Результатом её наблюдений стал вывод: "Гуманоидное существо принадлежит к расе технократов, но в своём социуме является исключением. Натура отражательная. Пол женский. Уровень доверчивости достаточный для жизнеобеспечения Малышки".
Когда она оказалась в руках гуманоида, то сразу же проникла в структуру ДНК гуманоида и сняла скод-грамму на дубляж первоисточника. Теперь Малышка могла в любой точке вселенной воспроизвести его живой дубль.
Авдотья накормила скотину. Сварила для девочки рисовой каши на молоке. Подобрала для найдёныша кой какую одёжку из дочкиной.
У неё было так не спокойно на душе. Она постоянно возвращалась и возвращалась мыслями к Анне. Она просто ни о чём другом и думать не могла. Только о своей девочке.
Боже, Фёдор ушёл на зимовье к Дунгану и ещё ничего не знал об Анне.
К полудню начался сильный снегопад. И поход в деревню пришлось отложить, ведь в тайге хозяева не люди, а природа. Она диктует условия.
Авдотья подкинула в печку сухих кедровых чурочек и долго смотрела на огонь, не в силах закрыть печку, оторвать взгляд от пламени. Ей было так тоскливо, и казалось, что жизнь кончена, ведь Анна...................................................................
Её вернул к действительности короткий вздох найдёныша.
За мыслями об Анне она совсем забыла об этом ребёнке.
Вот, как только поутихнет метель, надо будет пойти в деревню, рассказать о девочке, переправить её в больницу. Пусть ею займутся. Узнают что к чему, ведь это так не должно быть - так, что бы детишки голые в лесу валялись. Да ещё такие убогие. Не грибы всё-таки и не ягоды.
Подойдя к девочке, Авдотья с тревогой заглянула в её пустые глаза. Совершенно перламутровые глаза без зрачков. Она ведь не знала, что у Малышки и крылья будут такого же перламутрового цвета, как и глаза. Малышка очень гордилась цветом своих глаз и будущих крыльев. Ведь перламутр - это символ музыки сфер!
Орден Сфероносцев!
Авдотья, конечно, этого не могла знать.
- Бедная! Бедное дитя! - Так, что бы не испугать девочку, заговорила Авдотья. Сердце у неё заколотилось от жалости и тоски. Какой это был жестокий мир, где таких деток так вот... в лесу...
- Кто ты, бедняжка?
- Кто ты, бедняжка? - С эмитировала Малышка голос Авдотьи и вздохнула совсем, как она.
- А... Так ты разговариваешь. Ну, познакомимся, стало быть. Меня зовут Авдотья. А как тебя?
Малышка, проанализировав лингвистический ряд, спрогнозировала минимальный набор лингво-структур, и методом больших чисел отсортировала приблизительный алфавит гуманоидов. Теперь она могла разговаривать с ними о чём угодно на их языке.
- Маша. - Ответила она тихим красивым голосом.
Мал Илана - будет её второе имя на Летанге, когда ей исполниться три года. Она начнёт изучать курс ЧПОКа - "чрезвычайные происшествия в открытом космосе". У них этот курс должен вести Рестор. Он выжил в двух квантовых войнах. Провёл сотню лет в чёрной дыре при взрыве сверх-новой. Был властелином "Тихой Гонки". И даже Богом в одной заштатной,
солнечной системе, вроде этой, где сейчас находиться Малышка.
- Здесь холодно, Авдотья. - Продолжила разговор Малышка.
- Я так и думала. У тебя жар. -Авдотья бросилась делать компресс. Если девочку знобит даже в жарко натопленной комнате... Да. Грустный момент.
- Не суетись, Авдотья. - Попросила её Малышка. Она пронаблюдала, как гуманоид по имени Авдотья застыл на месте и медленно повернулся лицом к ней. В кардиограмме гумма отчётливо проступил антиритм - тахикардия.
- Не удивляйся. Я могу тебе помочь. Ты скажи - хочешь?
И я сниму с тебя груз времени. - Малышка старалась говорить понятно, так, что бы Авдотья не блокировала свою нервную систему стрессовым кардоном.
- Я н-н-е понимаю, Ма-ша..!
Малышка давно определила, что в доме жил ещё один гуманоид по общей формуле идентичный гуманоиду Авдотье, но он почему-то остался только в биотоках её мозга, а материально в пространстве не присутствовал в привычном для Авдотьи качестве. Это был не порядок.
- Я могу сюда вернуть Анну. - Пояснила свои слова для Авдотьи Малышка.
Авдотья от неё попятилась, уперлась спиной в стену и тихо осела на пол. Когда она очнулась от обморока, над ней склонилась Анна, и взволнованно осведомилось: "Мамочка, что с тобой?!"
- Да переволновалась, доченька, пока тебя встречать ходила. Да всё ведь, думаешь "что ты?". Как там ты в городе? Как тётя Вера?
- Ой, мамочка, столько всего было. Всё так хорошо. Мне так понравилось! - Анна весело засмеялась, и вдруг, вспомнив что-то, оборвала смех, задумалась. - Знаешь, мамочка, вот в первый день, как я только приехала. Тётя Вера меня за хлебом послала. А мне было как-то не уютно, не привычно в городе. Там столько машин!
Я, знаешь, там, мама, один раз только хотела дорогу перебежать, а страшно. Такой гололёд там сильный. Ну, вот, я только собралась дорогу перебежать, а меня за плечо девочка какая-то удержала. Знаешь, я обернулась посмотреть что такое, а она - слепая. И только она меня задержала, как по дороге грузовик на скорости пронёсся, из-за поворота выскочил. Я его и не видела, а он бы точно меня сбил! - Анна спокойно повторила:
- Точно бы сбил.
Малышка телепартировалась в капсулу с "Мамы", присланную на сигнал с датчика, вшитого в её сердце. Через пару секунд она окажется с "Мамой" и дядюшкой Робитом.
Покидая эту гостеприимную планету, Малышка ещё раз проанализировала свой переброс в пространстве-времени по обратному вектору, и вспомнила изумлённое лицо гуманоида Анны, которого Малышка задержала в локальной точке критического времени. Через секунду после того, как мимо пронёсся грузовик, Малышка перенеслась в свою капсулу, и уже оттуда в последний момент старта блокировала остаточную память первого гуманоида - Авдотьи.
Теперь Авдотья забыла о печальных днях своей жизни. Помнила она только, как утром встречала Анну в деревне с автобуса, на котором та вернулась из города. А к полудню началась метель.