Огромные штормовые волны обрушивались на двух жалких изгнанников. Лодку кидало из стороны в сторону, их сильно укачивало. Титус лежал, изморённый голодом, холодом и долгим блужданием, но надежда, хоть и запрятанная вглубь, всё же ещё не вполне покинула его. Надежда позволяет человеку пережить любые ужасы. Даже в самом ничтожном из людей сохраняется крошечная слабость - искорка надежды, всколыхнутая золотыми волосами ребёнка или седыми волосами старости, или же каким-то давним воспоминанием.
К реке спускался сурового вида человек, двигаясь бесшумно и таинственно, как призрак. Уловив какие-то звуки - вроде тихих стенаний - он осторожно направился в их сторону, пробираясь через туман, как через тяжёлый занавес. Его голос, привыкший повелевать, доносившим его до ушей Титуса ветром был преобразован в пародию на голос, похожую на кваканье - настойчивое, резкое кваканье.
Пёс с трудом поднял голову, прислушиваясь к новому звуку, когда кваканье пробилось сквозь вывернутый наизнанку туман, и правой лапой легонько коснулся щеки Титуса.
Мужской голос снова донёсся до Пса, и в ответ тот испустил леденящий кровь вой.
В обоих это пробудило любопытство - кто или что первым узнает ответ на свой вопрос? Преимущество человека состояло в том, что его не волновала ничья судьба на этой земле, кроме своей собственной. Преимущество пса же было в том, что он заботился всё же об одной живой душе - ощутимо, до изнеможения - и в том, что эта живая душа значила для него больше, чем весь его ограниченный мир.
Тот человек был военный, привыкший повелевать и подчинять себе. За туманной завесой была скрыта ещё целая группа мужчин, грубых, привычных к любым суровым условиям, которые могла только предоставить природа. Отбрасывая свои нечистоплотные тени друг на друга, они грелись у костра, над которым на вертеле жарился молочный поросёнок.
Хохот и свист и песни доносились до человека в тумане. Он хорошо знал, кем повелевает. Самые безбашенные из них слушались любого его мановения.
- О, пускай грабят, жгут, насилуют, истязают, гогочут и веселятся, но стоит мне сказать "хватит" или "вперёд", когда придёт время, и они послушаются. Мне достаточно только свистнуть, и они прибегут на мой зов, как верные псы. Но я желаю сам обнаружить источник этих стенаний. Это касается лишь меня одного.
Пёс вновь завыл. Его вой, жуткий как звук полуночного рога, донёсся до солдата, повелителя людей, пробившись сквозь мрак, и его чёрный силуэт с разверстой пастью вырисовался на фоне серого тумана.
Повелитель людей мысленно ухватился за этот силуэт и, расчищая клинком себе путь от зарослей, неуклюже поспешил по направлению к нему.
Он вышел на звуки - плеска воды, чьего-то дыхания, сбитого от страха и в то же время радости, - а сильный ветер развеял дымку, позволяя повелителю людей разглядеть призрачные очертания Пса. Он наклонился через крапиву и птичьи гнёзда с яйцами, нащупывая неведомое существо, пока то не подчинилось человеческой руке.
Пёс первый понял, что, если и не друг был рядом, то хотя бы не враг. Его вой зазвучал более нетерпеливо, когда он услышал чей-то голос, говоривший на незнакомом языке. Человек послал приказ людям позади, призывая одного-двух себе на подмогу, чтобы добраться до блуждающей лодки и перехватить её, пока та не ускользнула в темноте.
Грубые мужланы, поглощавшие до этого своего молочного поросёнка, вытирали ладони о губы, пока жир не закапал с их небритых подбородков, оставляя дорожки, похожие на серебристые следы улитки, что медленно странствует от одного условленного места до другого.
Они услыхали повелевающий голос командира и не желали ослушаться приказа. Его природный авторитет заставил их тянуть свой особый жребий, по которому двое самых молодых парней покинули группу и, вклиниваясь в темноту, отправились к реке.
Они несли с собой факелы, но старались не издавать шуму, если не считать хруста тяжёлых подошв по лианам и изогнутым стволам деревец. Ночные твари разбегались в разные стороны, почуяв человеческий запах. Крадущиеся и напуганные, молодые люди не осмеливались обозначить своё присутствие человеку, который повелевал всем и всеми, с кем встречался на своём пути. Страх сковал их. Каждый из них слышал, как стучит сердце другого. Это был не тот сладостный трепет, которым оно заходится при виде красивой женщины, а совсем другая песня. Трясясь от страха, двое неопытных юнцов приблизились к наставнику.
Пронзительный и отчаянный скулёж Пса через лес донёсся до солдат, которые уже закончили поглощать молочного поросёнка и теперь развалились вокруг догорающего костра, и проник в их подсознание, едва живое. Услышав его, они на миг встрепенулись и снова погрузились в дремоту, предоставив избранным сотоварищам самим решать, как добраться до источника звуков.
Те же, наконец, вновь услышали голос командира и неуверенно побежали навстречу ему, спотыкаясь, падая, задыхаясь.
- Быстрее, парни, подсветите факелами, мы приближаемся к чему-то неизведанному.
Голос Пса, охрипший от непомерных усилий, выдал последний вой - тонкий, приглушённый, жалобный, как у тех, кто погребён под руинами после землетрясения, - вой, в котором уже почти не слышалось надежды на спасение.
Свет факела выхватил из тьмы странные силуэты, и звуки, исходящие от шевелящегося тела, затихли так же внезапно, как и шаги, уловленные чьим-то слухом.
- Быстрее! Пусть один держит оба факела, а другой - сюда, на подмогу, - прозвучала команда, и один из юнцов поспешил на голос, вручив факел спутнику.
- Сюда, быстрее, к этой туше.
Шум воды на фоне полной тишины несколько ослабил бдительность командира, тот запнулся о лиану и чуть не свалился в реку, успев в последний момент ухватиться за лозу.
- Сюда, кретин, идиот!.. - далее последовала серия грязных ругательств, относящихся к юноше, который только стоял рядом и трясся как холодец, не зная, как ему поступить.
- Держи меня за ноги - и скажи этому ослу, чтоб посветил нам.
Внезапно свет факела упал на тело - распластанное, раскинувшее руки в сторону и изо всех сил цепляющееся за береговой откос. В кровавом отблеске огня его землистое лицо беззвучно шевелило губами, как будто какой-то всеми позабытый и перевёрнутый лунатик говорил во сне. Затем золотистый свет двинулся дальше и остановился на несчастной скулящей собаке с вывалившимся языком, которая, тем не менее, всё ещё была готова биться за охраняемое ей существо до последнего вздоха.
- Ну, давайте же, идиоты! - закричал командир, и, когда он, закричав, потянул лодку к себе, один из молодых парней с перепугу выронил факел. Тот, плюхнувшись в воду, зашипел, и это шипение наконец-то пробудило спящего, который выкрикнул что-то на своём непонятном языке, но Пёс один понял этот зов и ближе придвинулся к хозяину, чтобы успокоить его страх.
Командир вытащил Титуса на берег.
- Идите назад, кретины, возьмите широкую доску и накройте её плащами. Захватите ещё двух людей с факелами, а этот оставшийся пока что заберите и оставьте нас в темноте. Но возвращайтесь - и ничего не позабудьте из того, что я назвал! То или того, кого мы обнаружили, нужно хорошенько обогреть и накормить. И поторапливайтесь же, идиоты!
nbsp; - Быстрее, парни, подсветите факелами, мы приближаемся к чему-то неизведанному.