Денис Волин
Прогулки с Ауки Саном. Я никогда не видел Макдональдс
В баре было тихо. Хотя, казалось бы, конец недели. По телику крутили скучный матч середнячков Английской премьер-лиги. За стойкой какая-то девица в голубом топе с выпирающими буферами сверлила глазами своего бойфренда, то и дело заказывающего ей шоты. Кажется, они недавно познакомились и сегодня тот день, когда этот парень окончательно решил во что бы то ни стало затащить ее в постель. Судя по тому, с каким остервенением она опрокидывает шоты - его подружка отключится раньше и обломает ему весь кайф.
За столиком подле бара сидят типичные представители клана голубых воротничков. Два мужика в рубашках с подвернутыми рукавами, верхние пуговицы под галстуком расстегнуты, рядом с одним из них валяется рюкзак с фирменной эмблемой "Газпрома". Оба заказали стаут и тарелку с гренками. С уставшим видом они нехотя перекидываются словами, прихлебывая пиво из бокалов. Похоже, и дома их не ждет ничего хорошего. Если у тебя дерьмовая работа, не приносящая ни денег, ни удовольствия, - рассчитывать, что стаут перед сном поднимет настроение, слишком наивно. Но тащиться домой и пялиться в телик еще хуже. Повышается риск заснуть, а значит - завтра все повториться снова. Они прекрасно дают себе в этом отчет, поэтому выбирают худшее из зол. Дерьмовый футбол, дерьмовый бар, дерьмовый стаут, и коллега, который за все эти годы тебе уже так осточертел, что будь у тебя возможность заняться чем-то, что тебе действительно по душе, ты бы тут же, не задумываясь, послал его куда подальше. Но сегодня он самый близкий для тебя человек. И вы оба пьете это пиво, и делитесь никому из вас неинтересной информаций. Просто потому, что все остальные опции - еще большее дерьмо.
- Я, конечно, не уверен, - немного повышая голос говорит один из "воротничков", - но, может, все же возьмем ноль семь водки?
Второй откидывается на стуле и резким движением руки растягивает галстук.
- Да хуле, давай, - говорит он с видом замученного жизнью человека, пытающегося зацепиться хотя бы за какой-то спасательный круг.
Его коллега встает и направляется к бару, чтобы сделать заказ.
Бармен с непробиваемым покерфейсом молчаливо кивает, достает из мини-холодильника ноль семь "Царской", тянется под бар и через мгновение выуживает оттуда две рюмки. Синий воротничок достает наличные, пытается считать, шурша разноцветными, слегка изношенными банкнотами, а затем, кривясь физиономией, небрежно бросает их на стойку из слэба карагача, начисто выдраенную так, что в свете продолговатой лампы над баром она прямо-таки блестит.
- Сдачи не надо.
Бармен все так же молчаливо, ленно и без малейшего энтузиазма смахивает деньги, и возвращается к своим делам.
- Может, тоже по водочке? - говорит мне Чавс, глядя на воротничков. На нем модная черная тенниска Fred Perry и белая бейсболка с гербом сборной Англии, из-под которой торчит улей темно-русых волос.
- Мне и с пивом неплохо, - отвечаю, отпивая свой эль, пачкая губы в душистой пене.
Настроения не было. Две недели ходил в универ. Слушал лекции по экономике, аудиту и философии постструктурализма. Так что прямо-таки ощущал себя частью общества потребления, про которое писал забавный старикан с черными бровями, массивным лбом и грустными как песни "Дельфина" глазами - Жан Бодрийяр. "Скажи мне, что ты выбрасываешь, и я скажу, кто ты", - патетично декламировал лектор. А я пытался вспомнить, что такого я в последнее время успел выбросить, по чему бы можно было установить - кто я, черт возьми, такой. Дырявые носки Lacoste, фантик от "Сникерса", пара пустых бутылок от пива, салфетка с записанным на ней номером телефона какой-то стремной девицы из клуба. Словом, какая-то херня.
Чего действительно хотелось бы сейчас употребить - так это вредный сочный бургер из Макдональдса. Вы не поверите, но в моем городке нет Макдака. И я слышал о нем только от своих друзей из Москвы, которые, по их словам, там отвисают буквально чуть ли ни раз в неделю. Уплетают за обе щеки картошку фри, чизбургеры, наггетсы, макмаффины, колу и все эти сырные и чесночные соусы. Если бы у меня под рукой была камча, я бы не задумываясь рубанул бы ей себе по ноге - при условии, что тотчас же окажусь в Макдональдсе. Но ни камчи под рукой, ни Макдака поблизости, как вы понимаете, не было. И это меня печалит посильнее чем игра "Спартака" в первых турах сезона.
- Здорово, парни!
Пока я витал в своих мыслях, а Чавс пялился в телик, за столик приземлился Жарик с каким-то чуваком.
- Знакомьтесь, Гена, - торжественно сообщил он, кивая на долговязого и сутулого незнакомца, заявившегося с ним.
Гена учтиво поздоровался. И, как показалось, попытался нелепо подмигнуть нам. Но вышло не очень. Он так искривил физиономию и приоткрыл рот, с торчащим из него зубом, что само подмигивание уже не имело значения. Это лишь создало впечатление, что Гена туповат. То есть человек по сути еще ни слова не сказал, но мы уже выкупили его по одежке, или, если быть точнее, по первому же прищуру. Было видно, что и Генка почувствовал себя неловко, так что я по инерции хлопнул его по плечу:
- Да ладно, не парься. Пива?
Но Гена сказал, что за рулем. И тут я заметил, что Жарик-то весь светится. Смотрит на нас, вжавшись в плечи, расплываясь в улыбке и напоминая толстого золотого Бодхистаттву - и молчит.
- Ты че лыбишься? - не выдержал Чавс.
Но Жарик продолжал молчать.
Я обратил внимание, как парочка за баром, отбросив стеснения и наплевав на приличия, слилась в объятиях. Девица с буферами при этом положила свою левую лапку с острыми ярко-розовыми коготками сначала на левое колено своего спутника, а затем медленно, дразнящими поползновениями, стала подниматься выше. Я посмотрел в сторону синих воротничков - ну, конечно же, - забыв о водке и гренках, они во все глаза и с похотливыми улыбками, наблюдали за этой картиной. Но увидеть все самое сладкое собравшимся в баре было не суждено. Всему виной - бармен.
- Кхм-кхм.., - наигранно изобразил он покашливания, склонившись к парочке.
Те остановились и бросили на него недовольные взгляды: дама при этом, очевидно, была в полное говно. Бармен лишь кивнул, указывая глазами на дверь в углу:
- Туалет там. Давайте уважать друг друга.
Да ладно! Ты серьезно, чувак? Уважать? Ну, ни хрена себе, ты сейчас всех уважил. Да все ждали апофеоза этой страстной схватки двух сердец, как боя курантов в новогоднюю ночь. Мы хотели увидеть, как распорядятся друг другом эта пошлая и обезумевшая в край пьяная нимфа и ее утырок. Кто тебе дал право так себя вести? Тебе надо позолоченный сосуд с бромом вручить, как величайшему обломщику этого города. Твое призвание - работать в Минкульте клерком, который наделен способностями зарубать выдачу прокатных удостоверений. Экий сукин сын. Ну надо же!
В полной тишине несколько пар глаз синхронно и томно провожали возбужденную парочку, увлеченную друг другом и готовую дать своей звериной страсти вырваться наружу, до самой двери. Когда она захлопнулась, не оставалось ничего иного как вернуться в этот тоскливый, пропитанный запахом спирта, солода и хмеля вечер. Как здорово, что все мы здесь, сегодня надрались, вертелась на языке старинная фанатская песня.
- Вы что, все идиоты, что ли? - оказалось, что Жарик был единственным, кого не увлекла история девицы с буферами и ее ухажера. Даже Гена, я это четко видел, метнул на эту парочку свой похотливый взгляд, но так и не смог его оторвать до самого конца увертюры.
- У меня тут к вам предложение вообще-то охуеть какое. А вы на какую-то мокрощелку залипли, - обиженно продолжил Жарик.
Мы все уставились на своего товарища.
- Выкладывай, - сказал я.
Жарик снова вернулся в позицию лоснящегося Бодхисаттвы.
- Короче, - начал он, облокотившись на стол и вглядываясь в каждого за ним сидящего. - Завтра "Спартак" играет в Ярике. Геннадий на тачке. Впереди выходные. Я пару часов назад созвонился с Ауки Саном. Мяса в Ярик едет чуть ли не целый поезд. Плюс своим ходом народ помчит. Весело будет - ебать мои помидоры! Так вот вам мое предложение: погнали?
Мы с Чавсом переглянулись. До этого момента у нас и в мыслях не было ехать куда-то. Про то, что "Спартак" играет в Ярославле, я и вовсе забыл. И сейчас дико себя за это возненавидел. Как можно было так облажаться. Чавс же флегматично двинул бокал с пивом с места на место и пожал плечами.
- Ну, если все за, я, конечно, тоже в теме. Хотя, если начистоту, тащиться в Ярославль максимально в падлу, - сказал он.
- Не, не! Едем однозначно, - воскликнул я.
- Ну вот и отлично, - хлопнул в ладоши Жарик. - Тогда давайте в тачку, надо еще заскочить в магаз, взять водочку и все такое.
Тут у меня в голове проскользнула мысль, от которой я чуть из своих портков Levis не выскочил.
- Стосы! - едва ли не закричал я, так что Чавс нервно ткнул бокал ладонью, тот зашатался и из него выплеснулось немного пива. - В Ярославле же есть Макдональдс! Вы понимаете? Мак, сука, Дональдс! Да я даже бензин оплачу по такому случаю!
Все заржали, как лошади. О последней фразе я, правда, тут же пожалел. Денег у меня было не то чтобы много. Но и отступать было некуда. Слово пацана, или как там говорится. В общем, если не хватит, решил занять у Кати, у нее кэш всегда водится. Кстати, надо бы ей напомнить о себе и позвонить, или хотя бы написать смс, сделал я пометку у себя в уме.
- А на чем поедем? - внезапно спросил Чавс, когда мы уже встали из-за стола.
Все тут же уставились на Геннадия.
- Ну, вообще, у меня "Ока".
Тишина наступила мгновенно.
Нас с Чавсом одновременно, словно копьем, прошибла грусть: шесть сотен километров, минимум девять часов на "Оке" - это прощай зад, прости поясница и прочие максимально нежелательные издержки.
- Да мы, блин, там в компрачикосов превратимся к концу поездки! - возмущенно гаркнул Чавс.
Я про себя отметил, что надо будет как-то спросить у своего друга, откуда он знает это слово. Честно - Чавс даже отдаленно не смахивает на человека, у которого бы нашлась хотя бы одна причина открыть роман Виктора Гюго. Компрачикосов, серьезно?..
- Да ладно вам! - Жарик приобнял по-дружески Чавса. - "Ока" - машина в стиле СКА!
Мы обреченно вздохнули, спустились на улицу и сели в эту чудесную, почти что игрушечную машину цвета хвойного вечнозеленого дерева. "Поездка нас ждет что надо", - подумал я, и тут же себя успокоил: "Зато похаваю в Маке".
В магазине мы купили все самое необходимое: две бутылки водки, полторашку "Дюшеса", мясные и колбасные нарезки, само собой - батон с майонезом (какой фанат отправится в путь без такого набора). Для Геннадия взяли яблочный сок и чуппа-чупсы. Он уверенно сказал, что энергетики ему ни к чему, и что намерен ехать до самого Ярика ни моргнув ни глазом. "Я спал десять часов, дорогой меня не усыпить",- сказал он. Гена звучал как Джон Рэмбо, или как автор крылатой фразы про "ясно и четко". Словом, оснований не доверять нашему водителю не было. Поэтому мы сосредоточились на приятном. То есть на водке.
Но сосредоточились не все. Чавс так утомился, что заснул еще до того, как мы вернулись из магазина. Удивительно, как он вообще смог заснуть в "Оке". Но тревожить его сон мы так и не решились. Спящая собака, если ее резко разбудить, непредсказуема. Может и укусить.
- За выезд, парни! - произнес первый тост Жарик, как только мы тронулись. Мы чокнулись пластиковыми стаканчиками, и выпили. Генка, одной рукой держась за баранку, чокнулся с нами кулаком. А позже я заметил, как он сглотнул, наблюдая за тем, с каким наслаждением мы опрокидываем свои стопки. Водка была холодной, брали прямо из холодильника.
- Гена, рули, не отвлекайся, - усмехнулся я.
И мы с Жариком выпили по второй.
***
Машина плавно мчала по трассе. Свет фар рассеивал ночную мглу. Сплошной и в то же время кривой тенью за окном проносился русский лес, таящий в себе тайны пращуров, мелодии лютней, песни синеглазых девиц с русыми косами и страшные воспоминания о большой и самой кровавой войне ХХ века. Мимо нас проносилась фура, а затем открылся вид на мемориал - на небольшой площадке стояли несколько танков, бронемашины и гаубицы. По периметру раскинута иллюминация. На подсвеченной табличке большими буквами было написано: "Здесь родилась танковая гвардия".
В салоне из динамиков негромко звучала Coldplay.
- Слушайте, ну Мак же открывается уже часов с шести утра вроде? Знает, кто-нибудь? - спросил я у парней.
- Понятия не имею, - сказал Жарик, разливая еще по одной. - Я слышал только, что он по субботам вроде как не работает.
- Чего?
- Ну у америкосов какой-то там то ли праздник, то ли санитарный день. Не суть. В общем, не работает сеть и все. Так что расслабься. Мы на футбол так-то едем.
Глядя на то, как я напрягся, Жарик выдержал театральную пазу, а потом рассмеялся.
- Андрюх, ты бы свою рожу сейчас видел. Да я прикалываюсь. Скажи, Гена?
Геннадий, кажется, не слушал наш разговор. Поэтому лишь пожал плечами.
- Парни, я не в курсе, - сказал он, поглядывая на бутылку.
Чавс все еще спал. А меня реально перекрыло. Не чокаясь, я выпил водку, достал телефон и набрал Ауки Сану. Тот мгновенно ответил.
- Добрых вечеров, дорогой! - раздался в трубке бодрый, но уже совершенно нетрезвый голос. - Ну что вы там, едете? Мы уже в поезде. Все идет по плану.
- Братан, у меня к тебе вопрос, - проигнорировал я телегу Ауки Сана. - Ты же в курсе, что в Ярике Макдональдс есть?
- Ну, в курсе. И хуле?
- Тут Жарик говорит, что он якобы по субботам не работает.
- Вы там перепили, что ли, придурки! - рыкнул Ауки Сан. - Во-первых, все работает...
Я метнул злобный взгляд на Жарика, тот заливался смехом.
- Во-вторых, - продолжал Ауки Сан, - вы хуйней-то не майтесь. Приедете, набирайте. Мы уже часов в шесть будем в городе. Так что на связи.
Ауки Сан уже хотел отключиться, как вдруг снова заговорил:
- Муж благородный сыт в Макдональдсе не будет. Цветок лотоса завянет, коли отведает яд бигмака. Синий небосвод красив.
Вот теперь Ауки Сан отключился.
- Придурок, - крикнул я Жарику. И вдруг понял, что мне нужно в туалет. - Слушай, Ген, не в службу, а в дружбу - тормозни поссать, пожалуйста.
Генка сбросил скорость, а затем съехал на обочину.
Я вышел из машины и жадно вдохнул свежий и бодряще холодный воздух. Оглянувшись, увидел, как на улицу вышел и Чавс. С заспанными глазами и торчащими из-под бейсболки патлами, он напоминал лондонского баскера-полубомжа. Не хватало только гитары и кота на плече.
- Вы водку-то пили? - первым делом спросил Чавс.
Из салона послышался голос Жарика:
- Ага, уже вторую бутылку сейчас начинать будем!
Чавс выпучил глаза. Сон отступил незамедлительно.
- А че на первую не разбудили? - гаркнул он.
- Ну, стос, ты так сладко спал, что грех было тебя будить. Так что сейчас налью штрафную.
Жарик достал стаканчики, разлил водку, и мы выпили - на этот раз уже втроем. Чавс сначала припал носом к рукаву своего фирменного джемпера Aquascutum, потом достал из упаковки несколько кусочков нарезанной колбасы и закинул в рот. Он ожил на глазах.
- Эх, - всем телом энергично потрясся он несколько секунд, а потом потянулся и уперся кулаками в бока. - Ну ладно, двинули.
- Двинули, - сказал я, запрыгивая в машину.
Геннадий посмотрел на нас грустным взглядом, который стал еще драматичнее, когда тот снова упал на бутылку "Столичной", и завел мотор.
- Парни, а че за херня играет, - сказал Чавс. - Хорош эту британскую дрянь слушать. Я, короче, врубаю Male Factors.
Из динамиков зазвучали духовые, потом гитара на малой доле, а затем вокалист, имитируя хриплый голос, запел песню про суку в солнечных очках.
- Чавс, ну задолбало уже это СКА, - выбор музыки неожиданно не понравился Жарику. - У нас тачка и так в стиле СКА, еще и музыку будем СКА слушать. Отличная поездка! Ты на лбу себе СКА набить не хочешь?
- А что такого-то? Всегда слушали, а сейчас что случилось, - недовольно пробурчал Чавс.
- Да ничего, просто давай еще что-нибудь.
Слушать СКА, когда едешь на выезд, обычная практика. Эта музыка была популярна в фанатской среде не меньше, чем белые кроссовки или клетчатые панамы Burberry. Хулиганы отплясывали на СКА-концертах, раздавая пендали 2-tone-шпане, слушали эту музыку на вписках, она играла в наушниках и, естественно, на выездах тоже было много этой модной на тот момент музыки, часто смешанной с панк-роком. Популярные в околофутбольной среде коллективы и сами часто состояли из представителей красно-белой, красно-синей или черно-белой семей. Причем, на концерте, где фронтмен был, скажем, ярко выраженным "торпедоном", нередко происходили стычки между представителями мяса и коней, а иногда нелестные выкрики могли услышать в свой адрес и ребята на сцене. Если, конечно, начинали пускаться в какие-то рассуждения с позиций своего движа.
В общем, что так рассердило проснувшегося и, надо заметить, уже выпившего Жарика, было непонятно.
- Слушай, отвали, - Чавс и сам начал злиться, в том числе потому, что недовольство Жарика безо всякого повода и нежелание как-то аргументировать свою позицию его раздражало. - Сейчас пару песен послушаем и включу тебе Киркорова.
- Ты дебил, что ли, - раздался удар.
Жарик отвесил Чавсу леща.
Тот на автомате выключил музыку.
- Воу, - тихо проговорил я.
Мы все замолчали.
Воздух наэлектризовался.
Снова был слышан лишь гул мотора.
Гена прижух и даже не смотрел в нашу строну. Чавс, ни сколько от боли, сколько от возмущения, уставился на Жарика бешеными глазами и уже готовился двинуть тому в ответ, как вдруг мне надавило на клапан и я прервал эти баталии.
- Парни, я, кажется, срать хочу.
Оба драчуна тут же перевели взгляд на меня, все еще сохраняя тишину. А потом заговорил Геннадий:
- В Макдональдсе посрешь.
Я бросил на него искрометный взгляд и даже, признаться, немного прибалдел от его тона.
Еще пару секунд, и в салоне разразился мощный смех. От него распирало меня, Жарика, Чавса. Но только не Генку. Он сидел спокойно, и выглядел сосредоточенным. Смотрел на дорогу. Дождавшись, когда мы закончим ржать, он тихо, но твердо сказал:
- Ребят, пейте водочку, и ложитесь спать. Давайте доедем без приключений.
Я пожал Геннадию руку.
Чавс разлил.
Мы выпили.
Закусили.
Я почувствовал, что живот немного подотпустило, и собирался уже сказать Гене, что без приключений у нас редко когда что-то выходит, как на меня вдруг резко накатило нечто мягкое и ватное. Я пытался этому противиться, но тщетно. Через минуту я провалился в сон.
Мне снилась Катя. Она сидела на мне и медленно двигалась. Это приносило мне удовольствие. Катя была особенно красивой и обнаженной. Но я почему-то не мог рассмотреть ее грудь. А еще от нее как-то странно пахло. В какой-то момент на меня упало колечко лука в соусе, потом еще одно. Мутная пелена с груди Кати начала спадать. Это напоминало запотевшее зеркало, которое под воздействием фена начинает проясняться. Тут я понял, что вместо сочной груди Кати я смотрю на два больших сочных гамбургера. Какая фантастическая картина. Я потянулся к ним руками, но бургеры растворились. И вот я уже бегу куда-то и кричу с довольным видом "Свободная касса" в сторону пузатого ГАИшника. Он облизывается и машет мне жезлом в ответ. И вот здесь я проснулся.
- Выходим из машины, - раздался голос с улицы.
***
Наша "Ока" была неподвижна. За окном было светло. С трудом приоткрыв слипшиеся глаза, я увидел, что Генка уже стоит на улице и пытается что-то объяснить сотруднику Госавтоинспекции. Но вроде бы у него это не шибко-то выходит. Тот стучит полосатой дубинкой по окну, давая понять: приказ выйти из машины касается всех.
Жарик и Чавс еще дрыхнут. Я слегка толкаю ногой пассажирское сиденье: вставай. Правой рукой хлопаю по груди сладко спящего Жарика.
- Подъем!
Кое-как выбираюсь наружу. Мне в лицо бьет свежий воздух и я жадно вдыхаю его, будто застрявший на дне моря турист, готовый вот-вот открыть рот и сгинуть и которому по счастливой случайности кто-то сунул в рот легочный автомат акваланга. "Какое, мать твою, блаженство", проносится в голове.
- Вы кто, черт бы вас побрал, такие вообще?
ГАИшник смотрит на меня так, будто пытается разглядеть во мне человека.
|