К Оптимусу Прайму наконец-то вернулось ощущение реальности происходящего. Случилось это в четыре часа утра на трассе, ведущей в город, где жил он до всей этой истории с десептиконами, в кабине его нового - такого же красного - грузовика.
"Домой!" - подумал вдруг Прайм, сжимая побелевшими руками руль, и ему чертовски захотелось жить.
Над трассой и проходящей не вдалеке железной дорогой жадным огнем полыхал рассвет, на фоне которого чернели обугленные скелеты железнодорожных столбов. Прайм дышал холодным воздухом, тонкой струйкой бившем из неплотно закрытого окна, и был почти счастлив. Его даже меньше тревожила мысль, не отпускавшая до этого уже пару дней. Мысль была совершенно конкретная: "КУДА ЕЕ ДЕТЬ???". Прайм нехотя отвлекая от дороги, и глянул на соседнее кресло. Она спала. Тем лучше. Все-таки он совершенно не знал, о чем с ней вообще можно говорить, а молчание получалось каким-то уж слишком натянутым и агрессивным. И Прайм поймал себя на мысли, что он все еще боится ее. Хотя чего там бояться? Нелепые высокие черные сапоги смешно сочетались со старыми вещами, невесть где раздобытыми коллегами-дальнобойщиками: коротенькой джинсовой юбкой и изъеденным молью вязанным свитерком с неестественно вытянутыми рукавами и горловиной. Она еще сильнее натянула эти рукава, и голова беспомощно болталась на голом худом плече. Коротенькие волосы цвета сочной травы стояли торчком во все стороны. Ей было давно и глубоко наплевать на то, как она выглядит. Тысячу раз пытался представить Оптимус Прайм эту женщину на базе десептиконов - отчаянно гордую и жестокую. И никак у него не выходило, только смешно становилось.
Он ее уже почти не боялся, почти жалел.
За те долгие и тяжелые месяцы борьбы за мир, которые довелось пережить ему и его друзьям, Оптимус Прайм узнал цену ощущению "здесь и сейчас". Сколько раз он терял и вновь обретал его с того самого момента, когда сел за руль необычного грузовика - он не помнил. В последний раз оно ускользнуло от него в Антарктиде, когда он с друзьями стоял и смотрел вслед улетающим трансформерам. Каждый из этих живых машин уносил в бескрайний космос частичку его - и его друзей. А дальше-то что?
Дальше откуда-то с запада послышался рев десятка пропеллеров. Какие-то люди выскакивали из вертолетов и бежали к ним, размахивая руками.
Толпа окружила лежащих на снегу Властителей и что-то оживленно обсуждала. Потом к ним подбегали другие люди, продираясь через толпу. "Они еще живы!" - слышался ее ропот.
"Слышишь, капитан, они еще живы..." - Толкнул его в бок Рапира. Прайм ничего не ответил. Он нечеловечески устал.
Через неделю - первую неделю спокойствия - ему пришло приглашение из Вашингтона. На вокзале Прайма встретили несколько человек.
- Вам известно, что вас пригласил сюда лично господин президент? - Важно осведомился один из них, похожий на бульдога метис в темных очках.
- Да.
- Сейчас вы проедете к мистеру Уокинсу. Он вам объяснит, что от вас требуется.
- Кто это, Уокинс?
- Ваш имиджмейкер. - Ответил бульдог таким категоричным тоном, после которого уже как-то не хотелось задавать вопросы.
Мистер Уокинс оказался человеком совершенно неопределимого на первый взгляд пола и возраста. С шикарной белой гривой, в голубом пиджаке, ярко зеленом галстуке на желтой рубашке и в оранжевых штанах. Оба произвели друг на друга совершенно удручающее впечатление.
- Миленький! Вы должны будете срочно поменять имидж! Крутые парни и любимцы женщин так не выглядят. А мне заказано сделать из вас национального героя! - Сходу начал мистер Уокинс.
- Э-э-э... Ну я прямо не знаю... - Протянул Оптимус Прайм. Еще каких-то полгода назад он пришел бы в щенячий восторг от перспективы показаться в каком-нибудь захудалом шоу местного телевидения. А сейчас даже идея, что он станет национальным героем Америки или Японии - да что там - мировым героем - казалась ему какой-то скучной и мелочной. Как все-таки меняются люди.
- А вас и не спрашивают. Так, дурацкие зеленые штаны придется снять. О боже! Кто научил вас закатывать рукава?! Кроссовочки, джинсы и кожаный пиджак! Ведь именно так выглядят крутые полицейские, которые гоняются за мафией в фильмах и от которых сходят с ума домохозяйки! Вы должны быть похожи на истинного героя! Каких фирм одежда - еще не решили, пока идут переговоры. Кто больше заплатит, разумеется. - Мистер Уокинс соскочил с подлокотника кресла и стал возбужденно расхаживать по комнате.
- Мистер президент очень рассчитывает на вас. Он хочет, нет, не так, вы должны поддержать его в нынешнюю избирательную компанию. В конце концов, вы многим ему обязаны, дорогой. Ведь это именно в период его правления вы смогли одолеть этих, как их там?
- Десептиконов. - Отозвался Прайм глухим голосом. Ему становилось противно.
- А сейчас он бы мог и не выдвигаться на второй срок: вся страна из-за вас лежит в руинах! Так что наш Флэтчер настоящий герой! Кстати, аудиенция с вами будет назначена скорее всего на вторник. Он примет вас в своих апартаментах, в Белом доме! Не каждому простому водиле выпадает такая честь, уж поверьте мне. Так что ко вторнику вы должны быть готовы.
Во вторник Оптимус Прайм сидел в шикарном кресле в президентском кабинете. Ему принесли кофе и сказали, что мистер Флэтчер сейчас появится. Прайм был в полном обмундировании заплативших за право одевать национального героя фирм и чувствовал себя полным идиотом. Ему ясно дали понять: отказываться участвовать во всем этом он не имеет права.
Флэтчер, которого не интересующийся политикой Прайм не видел раньше даже по телевизору, сразу расположил к себе новоиспеченного героя. Это был подтянутый человек пятидесяти с небольшим лет. С легкой благородной сединой и тщательно продуманным имиджем. Казалось, каждое его движение было отработано для кино- и фотокамер, все говорило о высочайшем чувстве собственного достоинства. Флэтчер важно опустился в кресло, положил руки на стол и после эффектной паузы начал:
- В начале мы не хотели даже рассматривать вашу кандидатуру: вы японец, в США живете всего два с небольшим года. Вряд ли вы смогли бы сойти для американских подростков за парня с нашего двора. Хотя то, что вы всего лишь дальнобойщик, играет вам только на руку. И все же первоначально мы рассматривали кандидатуру Спасателя. Но затем решили, что канадец, к тому же сын директора крупнейшего завода нам не нужен. Волнорез, хотя и живет в Штатах, тоже нам не подходит, он староват. Остаетесь вы, тем более, мне доложили, что вы там были чуть ли не за главного.
Оптимус Прайм молчал.
- Я объясню вам ваши обязанности. Ваша биография уже пишется. Где вы родились?
- Префектура Шиго. Япония.
- Будем считать, что вы родились в США. Несколько телестудий со следующей недели запишут программы с вашим участием. Заказаны интервью "Нью-Йорк Таймс" и еще паре-тройке крупнейших национальных изданий. Тексты ответов вам передаст мистер Уокинс. Избирательная компания стартует через две недели. За это время вас, надеюсь, достаточно раскрутят. После чего вы будете обязаны везде сопровождать меня. Запомните: мы с вами - лучшие друзья. Мы - спасители Америки и мира! Не так ли? Кстати, на публичной смертной казни, которая будет транслироваться по национальному телевидению, вы тоже будете присутствовать вместе со мной. В качестве почетного гостя.
В виски Прайму хлынула кровь, сердце бешено заколотилось.
- Казни? - Переспросил он.
- Конечно. Народу, раздираемому ненавистью и отчаянием, нужны такие зрелища, это будет эффективный PR-ход! Здорово придумано!
- Вы шутите, какой казни?
- Ваших врагов, разумеется! - Президент открыл ящик стола, за которым сидел, и зашелестел бумагами. - Все верно, их зовут Гига и Мега. Они, кажется, называли себя Властителями десептиконов. - ухмыльнулся Флэтчер и бросил бумаги на стол с победным видом. - Каково?!
- Зачем? - Спросил Оптимус. Он уже ненавидел Уокинса, этого Флэтчера и себя заодно.
- Да вы спятили! Они же военные преступники!! Их вообще-то надо судить Международному военному трибуналу! Но Америка берет это на себя, ведь мы больше всех пострадали от этих тварей.
Наступила тяжелая пауза.
- Вы чем-то недовольны? - Спросил президент раздраженно.
Прайм изо всех сил пытался собрать мысли в кучу, он не знал, что говорить этому человеку. Все, что он мог, это растерянно повторять: "Зачем???" Он напрягся и тяжело вздохнул.
- Я рад, что мы с вами нашли общий язык. - Сказал президент, вставая и подавая ему руку. - Вас проводят.
В тот же день, поздним вечером Прайм добрался до Института океанических исследований. Пока ждал друга автобота, сидел на корточках и смотрел на море и бассейн в последних лучах заходящего солнца.
-А, ты!... - Раздался позади него радостный голос Волнореза.
- Властителей приговорили к высшей мере. - Сказал Прайм, не отрываясь от горизонта.
- То есть как это? - Крякнул Волнорез, присаживаясь рядом.
- Так...
- А твоя какая забота?
Оптимус внимательно посмотрел на друга и снова отвернулся к горизонту.
- Бред какой-то! - Волнорез закрыл голову руками.
- Знаешь, где я сегодня был? У президента. Буду выступать на TV и в газетах. Рассказывать, как мы с ним воевали с десептиконами...
- Бред какой-то...- повторил Волнорез.
- Как думаешь, их и правда могут...
- Ну, ты же сам сказал.
- Надо позвонить Когтю. - Заключил Прайм, вставая.
- Слушай, дались тебе эти Властители. - Волнорез поднялся вслед за ним, и они побрели к зданию Института. - Я понимаю, ты у нас великий гуманист, но все же может и поделом им.
- Понимаешь, мне все же кажется, Гига признал свои ошибки.
- Он тебе лично об этом сказал? - ухмыльнулся Волнорез.
- Дело не в этом, хотя... Нет. Он все же далеко не Повелитель. Того бы я не пожалел. И вообще, скажи мне на милость, зачем же делать это публично? Мы что, в средние века живем или в конец с ума посходили?
- Второе более вероятно.
Через несколько дней Оптимус, как на крыльях, снова летел в Институт. Там уже сидели захмелевшие от вина автоботы и хохотали до слез. Хохотали все, кроме Сайрона, взъерошенного и смущенного.
- Нет, это ж надо было до такого додуматься!- Фугас сотрясал воздух указательным пальцем одной руки, другой держась за живот. - Ну, блин, вы с Гривой зажигаете!
- Да Коготь преувеличивает.- Еще сильнее насупился Сайрон. - Не так все было... Ну, или почти не так...
Вскоре разговор перешел в более серьезное русло, Волнорез рассказал друзьям о гениальной идее президента.
- Если дать ему таким вот образом расправиться с Властителями, дальше будет еще хуже. - Проговорил Фугас.
- Да уж. - Согласился Коготь. - Мы, конечно, не обязаны им помогать. И все же так это оставлять опасно. Тем более сейчас, когда в полуразрушенной стране творится черт знает что и многие законы мирного времени не действуют. Мне кажется, ваш президент - неуравновешенный человек.
-Да я спать спокойно не смогу, если их убьют! - Ударил кулаком по столу Оптимус Прайм.
- А может, пойти к газетчикам. Организовать акции протеста, а? А что, если народ заступится за них. - Выпалил Сайрон.
Коготь внимательно посмотрел на него, а Фугас, передразнивая паренька, уверенно заявил:
- Да-а-а уж! За кого, за кого, а за них-то народ костьми ляжет!!!
-Хотя...Чем черт не шутит...- Почесал затылок Волнорез.
Общественность пребывала в экстазе неделю. Желтая пресса перетирала историю тайной любовной связи Прайма и Властителя, серьезные издания - переписанную набело историю их вражды. Католики кричали о милости к врагам и раскаянии грешников, феминистки - об ущемлении прав женщин вообще и Властительницы в частности, оппозиция - об ущемлении демократии, представители сексменьшинсв - об ущемлении их прав и свобод. Все были горячи, убедительны и очень довольны собой.
Настал день суда.
Национальный герой, в сопровождении двух навязанных Уокинсом молодчиков сидел в зале суда. Там же копошились репортеры, общественность, какие-то люди, которым до всего есть дела. Странные люди.
Наконец ввели заключенных. Разговоры стихли мгновенно. И всем вдруг показалось, что кроме них двоих в зале суда нет никого. В гробовой, испуганно-почтительной тишине они прошли к скамье подсудимых. Слышны были только шаги и клацанье затворов фотоаппаратов. Впервые в жизни Оптимус Прайм так близко видел своего кровного врага. Не робота Верховной силы, с которым он столько раз сходился в смертельном поединке, а человека по имени Гига, отрешенного сейчас от всего. И тут Прайма пробила мысль, которая раньше как-то не приходила ему в голову. Ведь в этом противостоянии двоих всегда был третий. Она тоже кидалась в атаку, почти всегда безмолвная, она тоже ненавидела и жаждала победы - даже в том их последнем бою, когда Властитель хотел доказать Прайму, что он, один только он непобедим. И сейчас она как кошка шла по ковру, с гордым упрямством глядя куда-то в одну точку. Она не ушла в себя, как он, она была рядом с ним. И она тоже была кровным врагом Прайма.
Через несколько дней Оптимус Прайм встретился с ней. Она молча села напротив него, вопросительно глядя через стекло. Молчание длилось почти минуту. Первой его нарушила Властительница.
- Зачем ты пришел? - спросила она.
- Знаешь, я не имел права приходить сюда. И все же я хочу, чтобы ты знала - я может быть даже смогу за него заступиться...
Мега хмыкнула.
- Ты мне не веришь - вся общественность стоит на ушах, люди требуют обжалования приговора.
- Долг автобота! Лучше побеспокойся о том, чтобы меня казнили вместе с ним!
- Но зачем! Ты же прощена, президент мне лично об этом сказал! Ты должна радоваться! - заключил Прайм и тут только сообразил, что сказал что-то не то.
- Чему? - Прошептала Мега. Кулаки, лежащие на ее коленях сжались с такой силой, что ногти впились в ладони, оставляя четыре кровавых полукруга на каждой.
- Прости.
- Гига...я... с ним... - Она закинула голову вверх, вздохнула глубоко и тяжело. Потом мотнула головой и пронзила его ненавидящим взглядом:
- Мне не нужна твоя жалость, Оптимус Прайм! Я не собираюсь молить тебя о милости, ты понял меня! Меня расстреляют вместе с Властителем Гигой, потому что я так хочу!
- Ладно... - сказал Прайм, вставая. Он понял, что с ней не о чем толковать. И пошел по коридору тяжелыми шагами.
- Слышишь, ты! Передай своему президенту, что это моя воля!!! - уже издалека раздался по коридору ее отчаянный крик. Зазвенели наручники, хлопнула какая-то дверь. Прайм не оглянулся.
В гостиницу он возвращался на такси, пребывая в тяжелых раздумьях.
Он смог сделать много, он смог спасти ее от смерти. Но только сейчас ему в голову пришло, что она не просила его об этом.
"Почему она не хочет жить?" - Недоумевал Прайм, ведь в начале ему все казалось таким простым, и он так гордился тем, что смог отстоять хотя бы эту женщину. Как, все-таки, прав был Волнорез, называя их поверженными королями. Все, что осталось у этих двоих, это их гордость.
Мега в сопровождении нескольких конвоиров зашла в камеру. Тяжелая дверь застонала, закрываясь за ее спиной. Камера-одиночка с крохотным оконцем наверху была очень маленькой, тесные нары кое-как входили в нее в длину. Мега прижалась спиной к противоположной стене, держа руки в карманах длинного, плохо сшитого платья из грубой материи, в которое ее обрядили накануне, решив, что за решеткой неуместен ее наряд. Лучи заходящего солнца осветили усталое лицо Властительницы. Там, за окном, плыли облака, золотые и розовые в лучах заката. Сколько раз через стекло своего истребителя она видела перед собой это небо без конца и края и ничего кроме него. Она тяжело вздохнула и медленно опустилась на пол, продолжая смотреть вверх. Глаза заболели от напряжения, она несколько раз моргнула и почувствовала, как по щеке побежала дорожка влаги.
-Гига... - тихо позвала она. Ответа не было.
Черный терпеливый зверь отчаяния осторожно и настойчиво обнял ее своими мохнатыми лапами. Он ходил за ней по пятам еще по базе десептиконов, когда становилось очевидным то, во что она упорно не верила: десептиконы проиграют. Тогда она не давалась ему, наконец-то пришло его время.
Жизнь Оптимуса Прайма протекала непривычно, но терпимо. Телевизионные интервью, фотосессии, письма поклонников и поклонниц, президентские визиты, в которых сопровождал он главу государства, внимание желтой прессы. Свою славу воспринимал он с усталостью звезды, которая, конечно же, к славе вовсе и не стремилась... Хотя последнее скорее было правдой.
Президентский кортеж лениво вырулил из ворот Белого дома и направился вверх по главной улице в сопровождении еще нескольких автомобилей.
- Так куда мы едем на этот раз, мистер Флэтчер? - равнодушно осведомился Прайм.
- О! Это тема для отдельного разговора. И как раз об этом я и хотел с вами сейчас поговорить.
Оптимус обнял себя руками и почтительно кивнул, давая понять, что он внимательно слушает. За несколько недель ему пришлось обучиться таким вот непривычным для него, свободного человека, телодвижениям.
- Для вас конечно, не новость то, что нам, к великому сожалению, пришлось обжаловать смертный приговор Властителя Гиги. Вы ведь читали вчерашние газеты, все пишут о гуманности нынешней президентской администрации. И все же суд еще состоится и я, уж поверьте мне, не позволю ему остаться безнаказанным. А сейчас вы мне окажете небольшую услугу. Избирательная компания скоро завершится и это будет финальным аккордом в нашей игре. Вы все узнаете, когда приедем на место.
Местом назначения была тюрьма в Роолсе, где содержался заключенный Властитель десептиконов. Оптимус Прайм и господин Флэтчер в сопровождении фотографов и кинохроникеров проследовали в довольно мрачное помещение, служившее не то местом для допросов не то еще каким-то не более приятным вещам.
Операторы настраивали камеры, президент довольно потирал руки, какие-то люди копошились вокруг.
- Мне нужна его коса! - Наконец выдал президент.
- Что-что? - Переспросил Прайм. Чем дальше общался автобот с этим человеком, тем больше ему казалось, что слуховые галлюцинации у него, автобота, прогрессируют.
- Коса! Мужская коса как символ силы и власти, веками закоренившийся в сознании человечества! Не понимаете, что ли?! - Президент был нетерпелив и очень возбужден. - Вы отрежете его косу и торжественно передадите ее мне. Это будет означать, что я и есть истинный обладатель власти, что я победил Властителя! Эта фотография пойдет на обложки журналов!
Оптимус Прайм все еще надеялся, что у него галлюцинации:
- Так вы за этим меня сюда привезли?
- Ну конечно! Так, все готово?! - Президент был так возбужден, что сам следил за организацией процесса, боясь упустить любую мелочь.
- Но я не...
В этот момент отворилась дверь, и ввели Властителя. Он был в серо-голубых штанах и рубахе и походил больше на пациента психбольницы, чем на заключенного. Через глубокий разрез рубахи виднелось его загорелое тело в довольно свежих шрамах.
"Твари" - подумал Прайм.
Черные как вороново крыло распущенные волосы Властителя обрамляли его лицо и дальше спадали с плеч водопадом, заканчиваясь где-то ниже уровня колен почти ровно подстриженной линией. Кое-где они струились небольшими волнами от долгого пребывания в заплетенном виде.
Два крепких полицейских, казавшихся, впрочем, по сравнению с ним коротышками, втолкнули Гигу в комнату, крепко держа его за скованные сзади наручниками руки.
Гига по-прежнему выглядел отрешенным. На лице его не было ни ненависти, ни страдания - вообще никаких эмоций. Он равнодушно смотрел в одну точку перед собой. Его усадили на стул и приковали наручниками к спинке.
- Ублюдки! - завопил президент. - Я же ясно сказал - коса!!! Как мой друг будет стричь ему эти чертовы волосы?!!!
В это момент Властитель поднял глаза и с интересом и вызовом посмотрел на Прайма. Впервые в жизни они встретились не оптическими датчиками, а живыми и влажными человеческими глазами. Прайм опустил голову.
- Мы только помыли их...приказано было... - Пробормотал один из охранников.
- И все же мы очень предусмотрительны, господин президент! - Лучезарно улыбнулся начальник тюрьмы. - Давайте ее сюда.
В комнате наступило оживление, и в сопровождении двух охранников зашла Мега.
- Косу ему заплетешь. - Подтолкнул ее начальник.
Она сделала вперед еще пару шагов и встала перед Властителем. Оба смотрели друг на друга без каких-либо эмоций, просто изучали лица друг друга. Как будто каждому из них впервые показали что-то важное в их жизни и это важное надо теперь запомнить навсегда. Повисла напряженная пауза.
- Ну же, у нас мало времени! - снова заволновался Флэтчер. Начальник тюрьмы вложил ей в руку расческу. Она бесшумно подошла к Гиге со спины и, положив расческу на стол, запустила руки в его волосы, как делала это уже тысячу раз. Он закрыл глаза и замер. Мега медленно и тщательно расчесывала его волосы, другой рукой пытаясь в охапке удержать весь черный водопад. А они все выскальзывали и падали. Наконец, туго перевязав их на макушке, она ловко заплела косу и, перехватив кончик ее резинкой, осторожно выпустила ее из рук. Оптимус Прайм вопросительно глянул на президента. У того выражение лица было очень довольным. Мега опустилась на пол перед Властителем, уткнувшись лицом в его колени, и прошептала: "Прости". Но даже сам Гига не расслышал этого.
- Все готово? - Спросил президент, оглядываясь на кинохроникеров.
- Да! Можете начинать!
- Где ножницы? - засуетился кто-то.
Оптимусу Прайму вручили огромные красные портняжные ножницы. К нему и президенту подлетели несколько гримеров и стали пудрить им носы и лбы, чтобы не блестели перед камерами.
- Так. Вы встаньте сюда. А вы, господин президент, чуть правее. Замечательно! - Командовал режиссер.
Прайм решительно положил на стол ножницы и выдохнул:
- Я не могу.
- Это еще почему? - Удивился президент.
- Это цирк какой-то! Я отказываюсь во всем этом участвовать, господин президент... простите меня... но я не хочу...
- Валяй, Оптимус Прайм! Тебя просят такие люди. - Вдруг отозвался Властитель Гига. Голос его звучал одновременно и досадливо и как-то даже весело.
- Нет, Властитель, что за чушь...
- Не сметь называть его "властитель"!!! - Завизжал президент, топнув ногой.
- Ну, тебе же наверняка за это хорошо заплатили. Давай, я не обижусь! - Ухмыльнулся Гига.
- Все!!! Быстро!! Некогда!! - захлопал в ладоши режиссер. - Господин Прайм, быстро!! Не заставляйте себя ждать. Все готовы? Камера?
Два охранника подхватили Мегу под руки и почти вынесли из комнаты. У порога она еще раз обернулась на Гигу и на Прайма и дверь за ними захлопнулась.
- Все! Поехали! - Скомандовал режиссер. Президент Флэтчер был в экстазе.
Прайм взялся одной рукой за тугой синий шнурок, перетянувший косу, и волосы под шнурком заскрипели.
"Правильно ножницы рассчитали, все продумали". - Мелькнуло у автобота. Усилие, еще усилие - и коса осталась в его руках. Прямые короткие волосы, описав в воздухе полукруг, упали на скуластое лицо Властителя.
Заработали затворы фотоаппаратов. Национальный герой, держа обеими руками косу, передал ее президенту.
Флэтчера же не надо было об этом просить. Медленно поворачиваясь с косой перед вставшими полукругом фотографами, он расплылся в ослепительной голливудской улыбке.
На следующий день страну облетели фотографии, которым, как утверждали имиджмейкеры президента, суждено было стать историческими. Заголовки пестрели: "Сильной стране - сильная власть!", "Капитан автоботов передает господину Флэтчеру главный трофей!", "Десептиконы повержены окончательно!", "И так будет со всеми!", "Джон Флэтчер - победил коварного Властителя", "Президент гарантирует мир!".
Наконец, журнал "Таймс" вышел под заголовком "Власть - в руках Джона Флэтчера".
И везде на первых полосах красовался президент, сжимавший в руках тяжелую черную косу и улыбающийся так, что его фото вполне могли бы сойти за отличную рекламу зубной пасты.
Через несколько минут он понял, что все выше сказанное, в изобилии сопровождаемое нецензурными комментариями, адресовано его персоне. А еще, что его, мало того, что неласково поминают, так еще и трясут что есть мочи. Это первое за долгое время столкновение с реальностью ему так не понравилось, что он решил с ней больше не сталкиваться - и, даже не предпринимая попыток разодрать глаза - снова отрубился.
Поняв, что лавина слов на автобота не действует, Уокинс стал нервно расхаживать по гостиничному номеру, который президентская администрация снимала специально для национального героя. Надо сказать, номер сейчас представлял собой картину не более привлекательную, чем его обитатель. А горничная уже пожаловалась имиджмейкеру, что "они четвертый день пьют и никого не пускают". Наконец, Уокинс остановился как вкопанный и просиял. Затем быстрыми шагами пошел в ванную, откуда вернулся с изящным кувшинчиком ледяной воды.
- А-а-а-а!!! - Заорал Прайм.
- Ага-а-а-а!!! - Ответил ему Уокинс.
Капитан автоботов сел на кровать и с ужасом оглянулся по сторонам.
- Неужели мы проспались? - Съехидничал имиджмейкер.
- Сгинь. Без тебя тошно. - Хотел сказать Прайм, но у него получилось "Сгыннибисситинышны!!!" Это его несколько огорчило, поэтому, собрав последнюю волю в кулак, он напрягся и произнес на этот раз более внятно, но не более дружелюбно:
- Чего?
- Да вот, пришел вас поздравить, милейший!
- С чем?
- Ну, здрасьте! Вы что, телевизор не смотрите? Пить надо меньше! - При этом Уокинс пнул ногой пустую бутылку виски. Она засверкала в лучах утреннего солнца и закатилась под комод. Прайм горестно посмотрел сначала на бутылку, потом на Уокинса.
- С победой на выборах нашего президента, конечно же!!! - Визитер орал так, как будто на выборах победил он сам. - Впрочем, в этом никто и не сомневался. - Заключил он и вытащил из портфеля какие-то бумаги. - Я принес вам ответы на вопросы завтрашнего телевизионного интервью в программе, посвященной победе мистера Флэтчера. Оно будет проходить в прямом эфире, зрители уже сейчас звонят на телестудию, сообщают, какие бы они вопросы хотели вам задать. Ответы на основные вопросы вы должны заучить наизусть. Остальное в нашем обычном ключе: мы с президентом, наш дорогой президент и тд. Все должно выглядеть натурально. Ну, вы меня понимаете. Так, сейчас быстро приведите себя в порядок и начинайте учить. Завтра мы ждем вас на студии в 11: 50, за вами заедут.
Уокинс вручил автоботу бумаги и пошел к выходу. В дверях он остановился, грозно вознес в небо палец и сакральным голосом произнес:
- Все должно пройти идеально!
На следующий день в 11:58 над Оптимусом Праймом уже возились ненавистные ему гримеры - пудрили, причесывали, прилизывали.
Наконец, зажглась лампочка "камера" и в студию посыпались вопросы.
- Какова была роль нашего президента в борьбе за мир? - спросила его ведущая, глянув в сценарий.
- Без мудрого руководства господина Флэтчера не случилось бы того, что мы имеем теперь. - Выдавил с улыбкой Прайм. Следующей фразой должна была стать "И я безмерно счастлив, что мы вместе смогли одержать победу над этими тварями, не заслуживающими жить на земле, коварными, злобными, механическими машинами для убийства, бездушными и бесчувственными десептиконами!!! " - сказанной после эффектной паузы, как репетировали перед эфиром.
Но вдруг в эту самую паузу к нему вернулось то, что не подпускал он к себе несколько дней. Перед Праймом снова возникло ее растерянное лицо за секунду до того, как захлопнулась за ней дверь в комнату в Роолсе. И мышцы на запястьях нервно дрогнули, будто вспомнив тяжесть его косы.
- И я безмерно счастлив, что... - Захрипел Прайм. Ассистент режиссера кивнула, подбадривая его.
- И я безмерно счастлив... - начал он свою вторую попытку - ...что этот козел Флэтчер теперь от меня отстанет, и я не буду больше участвовать во всем этом цирке!!! - Вдруг выдохнул Прайм и закрыл лицо руками.
- Выключите камеру!!! - Заорал кто-то. И словно по этому щелчку студия вдруг превратилась в муравейник. К Оптимусу Прайму подбежало несколько человек.
- Что случилось?
- Какого черта?!!
- У него жар!! - Предположил кто-то и тут же несколько ладоней кинулись трогать его лоб.
Прайм одним отчаянным движением растолкал толпу, потом сорвал с себя петельку микрофона и, перепрыгнув через кого-то, кинулся прочь из студии.
В ослепительно ярком коридоре на него уже несся Уокинс.
- Ты спятил, идиот! - Кинулся он на Прайма. - Ты знаешь, какие убытки поне...- начал он было, но мощный удар в челюсть остановил его красноречие.
- Тва-арь! - прорычал Оптимус Прайм, продолжая наносить ему удары. Только приближающийся топот спас имиджмейкера от разъяренного автобота. Ноги сами понесли Оптимуса по коридорам и лестницам, и вскоре он очутился в главном холле. Рядом со столом дежурного красовалась шикарная пальма, далеко раскинувшая свои лапы. Прайм перевернул несколько кресел для ожидания и кинулся на наглую пальму. Вдруг в его голове мелькнула мысль, что, наверное, в таком же вот отчаянном угаре все вокруг крушили десептиконы. Пальма от хорошего пинка автобота повалилась на пол с треском ломающихся ветвей, и земля засыпала зеркалом блистающий кафель. Наконец-то Оптимус Прайм почувствовал себя хорошо, очень хорошо, черт возьми! Со стола дежурного, неосмотрительно покинувшего свой пост, со звоном и грохотом полетели вазы, графины, журналы, телефон. Стоя на полусогнутых ногах, Прайм запустил себе в волосы дрожащие руки и зашелся в истерическом смехе.
- Держите его!
- Полицию!!
- Скорую!!! - послышалось уже совсем близко.
Он нервно оглянулся и выскочил из здания телецентра.
Меньше чем через час национальный герой стоял над раковиной в ванной своего гостиничного номера. Он набирал полные пригоршни воды и неловко размазывал по лицу сопли и грим, силясь смыть и то и другое. Наконец, понял, что проще просто засунуть голову под кран и тут же проделал это. Сквозь шум воды показалось, что кто-то выламывает дверь.
- Что за черт?! - Пробормотал Прайм, утираясь полотенцем и выходя из ванной. В дверь действительно тарабанили. У Прайма подкосились ноги. "Какой же я идиот, не надо было возвращаться в гостиницу!" - Подумал он. В этот момент дверь с размаху отворилась, и в сопровождении испуганной горничной вошли два человека в штатском.
- Оптимус Прайм? Пройдемте.
Не дав собрать ему вещи, автобота повели по коридору. Никто не заламывал ему руки и не надевал наручники. Что казалось Прайму еще более подозрительным и зловещим. Все-таки быстро они его нашли, думалось ему. Ну, еще бы, такое устроить! Теперь ему самому что-нибудь отрежут. А поскольку косы у него нет, что именно, думать как-то не хотелось.
У подъезда их ждал совершенно обычный, автомобиль. "Наверное, национальных героев в каталашках не возят" - мелькнуло у Прайма, но легче от этого ему не стало. Один из пришедших открыл перед ним дверцу:
- У нас очень мало времени, президент ждет вас! - учтиво, но настойчиво сказал он. Прайму стало еще не легче. Автомобиль понесся по улицам, выехал за город и чем дальше летел он по трассе, тем меньше оставалось у Прайма сомнений: они едут в Роолс. Там, миновав главные ворота тюрьмы, они заехали с черного входа. Вышки, собаки, охрана - все это было дальше. Об этом же местечке, как показалось автоботу, не знают даже иные местные служители закона. Выйдя из машины, растерянный Прайм еле поспевал за своими спутниками. Они подошли к крыльцу мрачного приземистого здания, где в окружении телохранителей и местной охраны стоял президент.
- Оптимус Прайм! - С иронией в голосе проговорил Флэтчер. - Пока мои люди искали вас, чтобы привезти сюда, мне успели доложить, что вы устроили дебош в киностудии. Тем лучше. Я полностью снимаю с себя всю ответственность и умываю руки. Можете считать, что все, что произойдет дальше, произойдет по вашей вине.
Все, по одному зашли в здание, и пошли по темному коридору, который вывел их к слабо освещенной лестнице. Лестница эта, каменная и очень старая, то и дело закруглялась, уводя людей все дальше под землю. На отсыревших и покрытых мхом стенах горели зарешеченные лампочки, которые, казалось, не меняли с тех самых пор, когда мир узнал, что такое электричество. Лестница выводила в еще один, темный, широкий и гулкий коридор с низким потолком. Его сырой могильный холод пробирался Прайму под кожу, и вместе с ним приходили догадки о том, что должно сейчас произойти.
В конце коридора их ждала дверь с решеткой на верху, тяжелая, как танковая броня. Затем еще пара дверей, потоньше. Когда за вошедшими закрылась последняя, они оказались в просторном, ярко освещенном зале. Там, хаотично стоя у задней стенки, их уже ждали вооруженные солдаты. Догадка Прайма оказалась верна. В окружении солдат у самой стены стоял Властитель Гига.
- Мы готовы, можете начинать. - Глухим и отрешенным голосом скомандовал начальник тюрьмы.
- Господин президент... - Оптимус Прайм тронул Флэтчера за рукав. Тот не обращал на автобота никакого внимания. Он взялся одной рукой за подбородок и в упор с интересом смотрел на Гигу.
- Нет, господин президент! Вы же публично пообещали, что не тронете их. - Не унимался Прайм.
- Ее я дарю вам. - Бросил Флэтчер, не отрываясь от Властителя.
Все вокруг что-то говорили полушепотом. Солдаты неторопливо сделали шаг вперед и построились в одну шеренгу. Гига остался у стенки один.
- Но ведь вы же не сделаете этого!!!
- Он слишком много на себя взял... - Зло прошептал президент, по-прежнему пристально глядя на Властителя. - Он за это ответит... - Флэтчер возбужденно раздувал ноздри. - Передо мной...
- Да кто ты такой! - Крикнул Прайм и рванулся вперед. Несколько железных рук схватили его за плечи, и чей-то вкрадчивый голос над самым ухом произнес:
- Может, ты хочешь встать рядом с ним, а? Мы не будем возражать, мистеру Флэтчеру ты уже не нужен...
Его оттащили назад. Гига, до этого момента стоявший опустив голову и закрыв глаза, поймал взгляд Оптимуса Прайма. Он смотрел на своего недавнего врага так спокойно, что у Прайма разжались кулаки и что-то замерло в груди. Ему даже показалось, что Властитель улыбается. Губы его и правда дрогнули и в их движении Прайм прочитал: "Мега...". Автобот сглотнул застрявший в горле комок и кивнул. Ему вновь показалось, что Властитель еле заметно улыбнулся.
По команде солдаты построились и направили оружие на Гигу.
- Заключенный! За преступления против американского народа и всего человечества вы приговаривайтесь... - Начал было начальник тюрьмы.
- Мистер Боск!! - раздраженно одернул его президент. - Не тяните резину, я не за этим пришел сюда.
- Хорошо. Вы приговаривайтесь к расстрелу. - Сказал начальник тюрьмы. Не сводя глаз с Властителя и улыбаясь чему-то своему, Флэтчер медленно кивнул.
- Огонь! - Сорвавшимся голосом скомандовал Боск.
Синхронно прозвучало пять выстрелов и рубаха Властителя окрасилась в багровый. Он глухо захрипел и медленно опустился по стенке на пол, тем же цветом окрашивая красный кирпич за спиной. Упал на колени, потом завалился на бок, и все стихло.
Никто не понял, сколько прошло времени, когда тишину нарушило журчание воды. Все оглянулись на президента. Под ним растекалась приличная лужа.
- Господи... - Прошептал Флэтчер сдавленно. - Ма-ту-шки..! - и кинулся вон на полусогнутых ногах. Вскоре в комнате остались только Оптимус Прайм и несколько безучастных солдат.
Прайм, замирая, подошел к Властителю и сел перед ним на корточки. Обстриженные волосы Гиги спутались и слиплись от крови, стеклянные глаза смотрели в одну точку, рот был беспомощно приоткрыт.
Оптимус протянул к нему дрожащую руку и провел ей по глазам. Веки послушно закрылись, густые ресницы пощекотали ладонь. Прайма передернуло от прикосновения к еще теплой коже мертвого врага.
- Отойдите отсюда немедленно! - Услышал он за спиной окрик вернувшегося начальника тюрьмы. Прайм послушался. - Так, закройте его и унесите! - продолжил начальник, и солдаты засуетились.
Вечером Прайм вернулся в номер, со стоном одетый рухнул на кровать и тут же провалился в глубокий тяжелый сон. Ему снились длинные заброшенные тоннели, обвитые паутиной, где капала вода и с топотом пробегали по стенам огромные, размером с ладонь, пауки. Пауки бежали в одну сторону, куда и шел вслед за ними Оптимус Прайм. Они привели его в темную, и, казалось, бесконечную комнату. В ней в шахматном порядке стояли высокие алтари. В полумраке ему было видно, что на алтарях лежат маленькие, высохшие тела. Куклы это или мертвые дети - он не мог понять. Где-то в глубине комнаты виднелось светлое пятно. Прайм подошел к нему и вгляделся в полумраке. Свесив ноги с алтаря, перед ним сидела белокурая, красивая, как ангел девочка лет пяти. Ног и рук ее не было видно - все они были облеплены кишащими пауками. Один паук сидел на ее лице у подбородка и шевелил лапой у краешка губ.
- Мы все равно вас победим, слабаки автоботы! - Крикнула девочка голосом Властителя Гиги. Она стряхнула пауков и потянулась к Прайму обглоданной до кости рукой. Прайм в ужасе закричал и проснулся.
Ночь была душная и беззвездная. Он продолжал лежать на кровати, закинув руки за голову, и тяжело дышал. Ему казалось, что до утра он не доживет. Уже рассвело, когда телефонный звонок резанул по натянутым нервам.
- Господин Прайм, вас ожидают внизу.
За столиком в гостиничном кафе сидела ухоженная женщина лет тридцати пяти.
- Господин Прайм, я из администрации президента...- Приветливо начала она. Прайм поежился. - Мне поручено передать вам это... - она протянула национальному герою белый конверт и какой-то бланк. - Это ваш гонорар. А здесь, пожалуйста, распишитесь.
Оптимус Прайм поставил подпись и, равнодушно глядя в конверт, спросил:
- А ваш президент может сейчас принять меня?
- Вы хотите поблагодарить его лично? - Просияла дама.
- Хочу. - Глухо отозвался Прайм.
- О, да, конечно, разумеется! Мы все устроим!
Через пару часов Оптимуса Прайма проводили в гостиную в резиденции президента и попросили немного подождать мистера Джона Флэтчера. Он осмотрелся. Гостиная была роскошной. Над шикарным зажженным камином красовалась голова огромного матерого лося - с черными стеклышками вместо глаз и развесистыми рогами. Чуть поодаль, над кожаным диванчиком на стене висела коллекция сабель и шпаг. И там же - Прайм даже протер глаза для верности - была приколота коса Властителя Гиги. Автобот провел рукой по шелковым черным волосам. Наверное, обладателя их уже кремировали. Он вспомнил один из газетных заголовков. Что там писали про трофей? "Капитан автоботов передает господину Флэтчеру главный трофей"? Оптимус Прайм сжал кулаки и плюхнулся на диван. Каким простым все казалось ему в начале: есть банда монстров, бездушных десептиконов, которых надо уничтожать, есть люди, невинные, беззащитные и страдающие. И есть они - автоботы, справедливые заступники беззащитных людей. Почему же этот мир не делится на черное и белое, почему столько серости кругом? Прайм обернулся к косе и сдавленно прошептал: