Небо Алла : другие произведения.

Наливное яблочко

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:

    9 место в финале конкурса Моя Планета - 2014 по результатам оценок в номинации ЭТНО.
    1 место по результатам Универсальный-2016 Лето от 30/07/2016. Номинация "Рассказ".
    "...Одинокая слеза капает в опустевшую чашку старухи. "Да, время Ивана пришло. Сколько камней будет ещё у него на пути? Но это потом. А сейчас старик возьмет длинную палку с крюком и уйдет в лес, кинув на прощание через плечо: "Всё будет хорошо". Вернётся завтра и выведет Ванюшу на большую дорогу..."
    Аудио версия рассказа на канале в YouTube.
  
     - Где же те чудесные Света́?..
     - За запорами тела на тяжёлой двери из дубо́ва ствола.
     Не ломись туда - суета.
     Сердцем своим стучи...
     - Ты катись, душа, яблочком наливным по серебряному блюдечку Жизни.
     Покажи Света́ дивные да покинутые, позабытые неизведанные небеса...
     Где Солнышко-Яри́лушко наполняет любовью меня.
  
  
   - Ванюша, иди-ка сюда, - задорно подзывает меня бабушка. - Сейчас тебе "яблочко" покажу.
   Она прищуривает левый глаз и кивает в направлении стола. Этот большой стол, грубо сколоченный из дубовых досок, занимает почитай всю избу. Только и осталось два места для ночлега - на печи да на лаве у самого окна. В углу за печью, такой же грубой работы деревянный шкаф. Полки в нём от пола и до потолка уставлены всякой домашней утварью: посудой, банками, коробами, глиняными мисками, ложками-поварёшками да черепками. Только бабушка в этот шкаф никому лезть не велит. Даже мне, хоть и живу я в этой избе уж седьмое лето. Родителей своих не помню. Помню только тётку да мужа её. От его тяжёлой руки после разбитой по неосторожности миски и сбежал я в лес. Хотел спрятаться, пока хозяйский гнев утихнет, а вышло так, что заблудился. Тогда мне лет шесть было. Свернулся калачиком в корнях старой кривой сосны и плачу. А тут ворона прилетела. Села на ветку у моей головы, смотрит. Мне от страху даже есть захотелось. Достал из-за пазухи кусок хлеба, прихваченный при побеге, и разделил на двоих с птицей. Рассказал этой вороне о своём житье-бытье и сижу, вроде чуда жду. Как тут надо мной склоняется межилес*. Высокий да тощий, как камыш на болоте. Ни бороды, ни волос, а всё тело в шкуры звериные одето. Да длинная палка с крюком в руках. Потому как не обойтись в лесу без такой палки - в топь попадешь и там пропадёшь.
   - Посуда бьется к счастью, - сказал он, взял меня за руку и отвёл к бабушке. - Живи тут и запоминай всё, что она говорить да показывать будет. Учись... как вижу, ты "зрячий" - осилишь.
  
   Бабушка поставила на середину стола большое серебряное блюдо. Неспешно налила ключевой воды из кувшина.
   - Отвори лаз, - просит она меня. Я мигом прикладываю лестницу к стене и, карабкаясь вверх кошкой, открываю небольшую дверцу в крыше нашей избушки. Звёздное небо отражается на поверхности воды, заполнившей серебряное блюдо. Бабушка погружает кисть руки в воду и легко приводит податливую гладь в круговое движение.
   - Погаси свет в чаше, - шепчет бабушка. - И смотри.
   Затухает прощальный блик. Свежий ветерок подхватывает и увлекает к отверстию в крыше тонкую струйку лёгкого дыма. Мой взгляд увлечён звёздным кружением водной глади. Но это уже и не звёзды, а блики, растянутые в круге жизни - линии, нити, образующие сферический "клубок" - наливное золотое яблочко на дне серебряного блюда.
   - Яблочко... - восторженно, сдерживая дыхание, проговариваю я и понимаю: прошлого уже нет. Есть - настоящее. А будущее - это только его продолжение. - Ведь так, бабушка?
   - Да, - отвечает она и грустно улыбается.
   А меня даже не удивляет, что она читает мысли. Бабушка поворачивается и смотрит на стены своей избушки. Далёкие скопления звёзд и неизведанные туманности отражаются на сто лет небеленых стенах. Мерцает свет в уставших глазах открывающей мне секреты мира старушки. Она рассказывает о далёких мирах, называя то замысловатые слова, то знакомые названия птиц и животных. Я слушаю и повторяю вслед за ней. Нет, не учиться! Важно жить и видеть, слышать, чувствовать... Иначе невозможно понять: не всё золото, что блестит, но в ничто содержится всё...
   Наступает новый день. С рассветом приходит кощий** межилес. Чёрная ворона сидит у него на плече и прерывисто каркает, завидев меня. Старик и я уходим в лес. Лес - его дом. Как радушный хозяин, он показывает мне самые удивительные уголки своего зелёного царства. Знакомит с жизнью зверей и растений. Угощает вкусными дарами матушки-природы. Мы подходим к лесному ручью. Межилес жестом приглашает меня утолить жажду. Ладони обжигает прохладой. Вдохну полной грудью и прикоснусь губами. Чуть сладкий привкус испитой воды разливается внутри свежестью.
   - Добрая вода утешит и из ладоней. Болотная муть даже в златой чаше останется отравой. Помни о том, - говорит старик и уводит меня к камню силы.
   Раскинулась посреди леса поляна: на пятнадцать шагов вширь расступились деревья. Ввысь гляжу - небосвод в бликах яркого солнца. Полуденный свет не отбрасывает тень. Сейчас он освещает большой камень на сочной зелени травы. Лишь кругом камня вытоптан узкий след да в четыре стороны уходят четыре тропы.
   - Что здесь написано? - Спрашиваю кощего, указывая рукой на знаки, вырезанные на камне. - Ничего не понять. Часть и вовсе осыпалась.
   - Зачем тебе знаки? - Удивленно спрашивает старик. - Закрой глаза, коснись руками - сердцем поймёшь.
   - А сам-то пробовал? - Спрашиваю. Потому как нет у меня доверия к тому, что им сказано.
   - Нет. Ни к чему мне это.
   - Так ведь это камень судьбы, - говорю. - И дороги от него вытоптаны...
   - Лес - моя судьба, - отвечает межилес, с гордостью окидывая взглядом деревья у края поляны. - А дороги на четыре стороны света проложены. Чтоб народ не путался.
   ...Видать, задел старика я вопросом своим. Вон отвернулся да в лес подался. Ну, и мне этот камень не нужо́н. Время придёт - сам всё узнаю.
  
   Весь обратный путь кощий молчит. Вышли к заболоченной заводи ручья - не принимает в этом месте земля-матушка воду. За камышовой стеной по краю болота скрыта стоя́щая на брёвнах, точно на куриных ножках, почерневшая от сырости бабушкина избушка. Из печной трубы струится дымок - томится в печном жару грибная похлёбка. Запах её мы учуяли ещё на подходе к воде. Межилес палкой с крюком нащупывает в болоте тропинку - иначе к дому старушки не подойдёшь. Идём тихо, неспешно. Здесь хозяйка природа, мы - только гости.
   На крыльце избушки сидит старушка, одетая в ягу***, и старым сломанным гребнем чешет волосы. Непослушные пряди длинных волос совершенно выбелило время. Привычными движениями рук она собирает "былые годы" в тугой пучок и прячет под кусок ткани, повязанной вокруг головы, как платок. Сейчас её взгляд в тумане - она думает о своём. Зыбкий мир сомкнулся вокруг неё. Старушка никого и никогда в него не впустит...
   - Бабушка, - негромко обращаюсь я, поднимаясь на крыльцо избушки. - Дай мне свой гребень. По нему тебе новый - можжевеловый вырежу.
   - Ванюша, - улыбается она, отпуская мысли с ветром. Бабушка рада нашему возвращению. В избушке прибрано и накрыт стол.
   Всё-то в руках бабушки спорится. Вроде и ничего мудрёного не делает, а от стряпни за уши не оттянешь.
  Может ей межилес какие-то корешки из лесу приносит? Спрашиваю, а она только улыбается. Вот и настой из трав налила, а он будто солнцем заварен: душистый, горячий. Спрашиваю опять. Улыбается. Кощий и тот надо мной потешается: нет-нет, да мелькнёт улыбка. А ведь, сколько его помню, не заплачет и не засмеётся - вроде ему всё одно...
   - Что ты, Ваня, загадки выгадываешь? - Улыбаясь, спрашивает бабушка, словно все мои мысли лежат на её ладонях. - Творец один надо всем трудился. Создал видимо-невидимо и всё из одного. Определил всему место и дал всякое ремесло. Чтоб всему, что создано, было над чем трудиться в миру...
   - Хочешь сказать, что всем и всему всё одно дадено? - удивлённо спрашиваю её. - И лист, и камень - всё одно?
   - Отыми у них то, что по рождению им определено было и будет одно, - продолжает она.
   Задумываюсь на время и, неосмысленная до конца, догадка поражает и настораживает меня своей лёгкостью:
   - Тогда можно им и новое место определить? Да иное ремесло дать?.. Неужто всё так просто?
   - И просто, и нет..., - это старик кощий, молчавший доселе, хрипло вставил свое слово в разговор. - Отыми у старухи её чашку. Знаешь, что будет?
   - А то... Ложкой по лбу получу - вот что! - рукою касаюсь лба и вспоминаю, как однажды перепутал да взял бабушкину чашку. - Ух...
   - Говорено ведь было: "Моего ничего не брать", - оправдалась старушка. И грустная улыбка скользнула в её глазах. - Зато теперь точно запомнил.
   А ведь она права: и в самом деле, на всю жизнь запомнил. Эта мысль заставляет меня улыбнуться и с благодарностью оценить полученный урок.
   - Ну, вот, - продолжил пояснять межилес, - а когда б тебе чашка шибко потребной стала и, ты попросил одолжить её в пользование?.. Да коли б старушка сама тебе чашку дала и научила, что да как с ней и с помощью её делать нужно. Рядом была бы неотступно, чтоб подсказать и помочь в чём, при надобности... Тогда и тебе польза была бы, и чашке забота, и бабушке нашей - умиление.
  
   Чудные они всё-таки - кощий межилес да бабуля в яге - вроде и понятные слова говорят, а я в толк не возьму, о чём они речи ведут. Может я не дорос ещё? Надобно слово в слово запомнить, а как умом окрепну - разберусь...
   За окном избушки уж потух закат. Разговор затянулся и вымотал меня. "Утро вечера мудренее", - говорю я и укладываюсь спать на печи.
  
   - ... Пущай поживёт в лесу ещё, - наполненные одиночеством глаза бабушки обращены сейчас к молчаливому кощему. Он ведает, что только ради этой просьбы устроила она затянувшееся посиделки. Но Ивану пора уходить и, вовсе не по воле старика. Просто пришло на то время. "Другие бывало и через десяток лет к камню силы за советом идут, а этот и касаться его не стал. А ведь всего семь лет прошло... Уразумел где грань - значит, время возвращаться пришло".
   Одинокая слеза капает в опустевшую чашку старухи. "Да, время Ивана пришло. Сколько камней будет ещё у него на пути? Но это потом. А сейчас старик возьмет длинную палку с крюком и уйдет в лес, кинув на прощание через плечо: "Всё будет хорошо". Вернётся завтра и выведет Ванюшу на большую дорогу..."
   - Всё будет хорошо, - донеслось от порога избы.
  
   На крыльце покосившейся избушки сидит старушка, одетая в изношенную ягу. Рядом серебряное блюдце, наполненное ключевой водой. Полуденное солнце бликами отражается на поверхности, волнуемой лёгкими порывами тёплого ветра. Привычным движением руки старушка заводит незатейливую карусель: "Катись, катись, яблочко, как моя душа. Обернись, покажи луга и леса, море, горы, сте́пи..."
   - Бабуля, приюти мальца, - доносится голос кощего.
   Наливное солнечным светом золотое яблочко продолжает своё неспешное движение по серебряному кругу. Но внимание старушки обращено к старому болоту - на краю него стоит межилес с мальчишкой лет шести. Вздрогнула рука и, скользнув в мешочек на поясе, взялась за можжевеловый гребень:
   - Как звать?
   - Иван...
  
   12.04.2010г.
  
   ___________________
   * Межилес - меж леса родившийся, живущий (санскрит).
   ** Ко́щий - тощий, худой (кощь - кость).
   *** Яга - шуба из козьих шкур мехом наружу (здесь); шкура жеребёнка; воротник.
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"