Ханьгуан-цзюнь. Лань Ванцзи. Лань Чжань. Второй главный герой новеллы, второй Нефрит клана Лань и, в конечном итоге, любовный интерес А-Сяня. Мастер заклинательства, один из наследников ордена Гусу Лань и ещё один человек в мире заклинателей, которому изрядно не повезло родиться именно в это время.
Первое появление Ванцзи в книге было поистине эпичным, в дунхуа тоже, как и в маньхуа, в дораме - весьма эффектным, разве что ракурс для самых первых его кадров могли подобрать чуть другой. Я слышала, что не всех устроило решение кастинг-группы, когда на эту роль был утверждён Ван Ибо, однако мой мозг на момент знакомства с дорамой ещё не был замусорен кучей артов, и внешность этого персонажа мною принималась так же, как и любого другого. На мой взгляд, в дораме Ванцзи получился более эмоциональным, чем его оригинал, и проявлял он эти эмоции заметно чаще, однако изрядная часть этих самых эмоций была великолепно передана глазами при максимально бесстрастном лице, которое наверняка во время съёмок отдельных эпизодов держать было непросто, мельчайшими движениями на горле, которые выдавали сдерживаемые эмоции, какие-то жесты и так далее. Я посмотрела несколько видео о непосредственно съёмке, и там мелькали моменты неудачных дублей, а так же подготовка непосредственно перед ней, и там Ибо улыбается и смеётся очень часто. Должна заметить, что у него очень обаятельная улыбка.)))
На экране Ибо смотрится достаточно органично, и я искренне не понимаю, где некоторые зрители увидели деревянную игру в первых сериях. Во-первых, Ванцзи и должен был вести себя как невозмутимый оживший манекен - в книге его бесстрастность упоминается и описывается регулярно, и мало что могло сорвать эту маску с его лица. Разве что в юности сделать это было чуть проще, чем в зрелости. Во-вторых, это первые появления Ванцзи в дораме вообще, и те, кто ни книгу ни маньхуа не видел и не читал, ничегошеньки о нём не знают. Подобная реакция вполне объяснима с объективной точки зрения, поскольку по мере просмотра дорамы этот эффект может исчезнуть сам собой - зритель втягивается. В последующих сериях мы знакомимся с ним ближе, узнаём больше, и эта самая бесстрастность, время от времени разбавляемая пылкими взглядами и немногими сильными эмоциями, получает свой смысл и обоснование. Не забываем, что роль исполняется живым человеком, и этот момент никуда не денется, как ни старайся. А уж бесконечно снимать дубль за дублем, как, например, Кубрик, чтобы добиться некого идеального результата, съёмочная команда вряд ли могла себе позволить. В конце концов, не каждый может отыграть так, как Роберт Патрик во втором "Терминаторе", где пример подобной игры находится на совершенном уровне, и сделать это очень трудно. Особенно, если само лицо актёра обладает специфическими чертами, способными слегка подпортить итоговый результат. К тому же в сюжет были внесены изменения при адаптации, в том числе и в мелочах, которые не играют большой роли и исполняют обязанности антуража, так что небольшую скидку на этот момент вполне можно сделать. Аниматорам и художникам-комиксистам в этом плане куда проще в силу специфики самого направления и его выразительных средств.
Про некоторые особенности ордена Гусу Лань я упомянула выше, а сейчас имеет смысл поговорить о некоторых вещах чуть подробнее. И начать стоит с родителей Ванцзи.
Поскольку в мире заклинателей договорные браки явно не редкость, то, как встретились родители Ванцзи и его старшего брата, заметно выбивается из этого правила. Да, бывали и браки по любви - достаточно вспомнить основателя клана Лань Аня или Цзинь Цзысюаня и Яньли - однако тут всё куда серьёзнее. Начать хотя бы с того, что мать Ванцзи, имя которой так и осталось неизвестным, вышла замуж при весьма скандальных обстоятельствах. Эта женщина ни много ни мало убила одного из старейшин ордена, считалась кровным врагом, и, хотя причина так и осталась тайной, войти в клан она бы вряд ли смогла, если бы не решимость Цинхэн-цзюня, который полюбил её с первого взгляда. Пусть сама госпожа Лань и не отвечала ему взаимностью. Эти отношения резко противоречили правилам ордена - будущая госпожа Лань должна была быть убита в отместку за погибшего, однако Цинхэн-цзюнь объявил, что эта женщина теперь будет его женой, и никто не смеет её трогать. Каким-то образом он сумел настоять на своём, но поскольку в ордене очень высоко ценят соблюдение правил, Цинхэн-цзюнь добровольно принял наказание - он запер жену в уединённом доме, время от времени навещал её, но и только. Невозможность постоянно быть со своей избранницей и стала его подлинным наказанием. Госпожа Лань по сути стала узницей, и это был единственный способ сохранить ей жизнь. Она даже родившихся в этом браке сыновей видела нечасто - когда Сичэнь и Ванцзи подросли достаточно, их тут же забрал на воспитание и обучение строгий дядя.
В какой-то момент у меня мелькнул вопрос - почему госпожа Лань согласилась на это? Она же, скорее всего, была сильна духом и вполне могла попытаться покинуть Облачные Глубины, если бы хотела. Могла и детей с собой забрать. Да, пришлось бы скрываться, и шансы быть пойманной оставались, однако она почему-то согласилась на такой вариант, хотя заточение лишь немногим лучше того, что её ждало бы без вмешательства будущего мужа. Ничего конкретного об этом в каноне сказано не было, фрагментов из интервью самой Мосян Тунсю по этому поводу я пока не знаю, и остаётся лишь гадать. Я склоняюсь к версии, что причиной мог стать именно Цинхэн-цзюнь, его личные качества.
Что касается причин, по которым будущая госпожа Лань стала преступницей, то мне упорно видится, что дело откровенно попахивает, как и скандал вокруг китайского актёра и певца Чжан Чжэханя, и орден очень не хотел выносить его на публику. Даже Сичэнь сказал, что не хотел бы знать, что же там было на самом деле - настолько это могло ударить по его вере в орден и его уклад. Цинхэн-цзюнь большую часть времени проводил в затворе, искупая своё отступничество, и это в то самое время, когда он помимо всего прочего был главой ордена. Про обстоятельства "затвора" за пределами ордена никто ничего не знал - прикрытием было совершенствование заклинательских практик, а о госпоже Лань рассказывали, что она была слаба здоровьем, почему и покинула мир так рано. Обычно, такие вещи скрывают с определённой целью, значит, предположение, что там могла прятаться какая-то, мягко выражаясь, нелицеприятная история, вполне правдоподобно. В конце концов, люди есть люди, а ужесточение правил и подавление каких-то сторон натуры, особенно врождённых, которые не всегда поддаются контролю, редко оборачивается чем-то реально хорошим. Достаточно вспомнить Су Шэ/Су Миньшаня, который покинул орден, основал собственный и стал сообщником Цзинь Гуаньяо, исходя из своих довольно мелочных представлений, которые никакое пребывание в ордене не исправило. Возможно, тот самый старейшина совершил нечто непозволительное, что и вызвало ту самую реакцию госпожи Лань, это могло бросить тень на репутацию ордена, а то и запятнать её, и противоречие, с которым столкнулся Цинхэн-цзюнь, могло быть примерно таким же, с каким впоследствии столкнулся его младший сын. Ведь Ванцзи тоже хотел спрятать А-Сяня в Облачных Глубинах, чтобы уберечь от преследований и сохранить ему жизнь.
Всё это не могло не повлиять на обоих мальчиков, и то, какими они по итогу стали, красноречиво свидетельствует о проблемах в самой основе ордена в виде аскезы и жёстких норм, которая со сменой поколений всё больше становится бессмысленным балластом. Старик Лань и прочие старейшины с явной неохотой, но согласились принять жену Цинхэн-цзюня в Облачных Глубинах, с ней, похоже, неплохо обращались, даже позволили видеться с сыновьями, однако эти встречи были очень редкими - лишь раз в месяц мальчиков приводили к матери. Сичэнь как старший помнил мать больше, чем Ванцзи, и тот контраст, в котором они жили, не мог не произвести впечатление на детей. Лань Цижэнь, как воплощение консерватизма ордена, явно не желал повторения истории с братом и потому обучал и воспитывал племянников куда строже, чем других учеников. Отсюда же проистекают и редкие встречи с матерью - признавая важность матери для детей, старик Лань тем не менее резко ограничил их общение. Видимо, опасался, что из более плотного общения наследники нахватаются от матери-преступницы непозволительного. Даже может мелькнуть идея, что госпожа Лань не сама скончалась - могли и "помочь", например, непривычным питанием - однако спекулировать на эту тему я не вижу смысла, а то получится, что клан Лань - это сборище каких-то узколобых дегенератов, среди которых каким-то неведомым макаром появились мягкосердечный Сичэнь и холодный внешне, но с яростным огнём внутри Ванцзи. И это не говоря уже про новую молодёжь. Так не бывает, а то бы и новое поколение, активно представляемое Сычжуем и Цзинъи, было таким же. Значит, не настолько пока всё запущено. И тем не менее, воспитание дяди крепко ударило по обоим наследникам, и это ещё спорный вопрос, кому пришлось больнее.
И Сичэнь и Ванцзи всегда с нетерпением ждали новой встречи с матерью. Госпожа Лань наверняка была по-настоящему любящей родительницей. Известно, что она любила подразнивать серьёзного не по возрасту Ванцзи, и память об этом так глубоко отпечаталась в последнем, что в итоге его избранником стал весельчак и балагур Вэй Усянь - самое яркое напоминание о тех счастливых минутах. После того, как встречи внезапно прекратились, Ванцзи ещё долго продолжал приходить к уединённому дому, ожидая, когда откроются двери. По всей видимости, с отцом они тоже виделись нечасто, и разница между суровым дядей и отцом тоже могла быть ощутимой. Я уверена, что отца Ванцзи по-настоящему любил, а к дяде больше испытывал полагающееся уважение и почтение, чем настоящую привязанность. Ранняя смерть матери, а потом и трагическая гибель самого Цинхэн-цзюня могли обострить страхи по поводу судьбы А-Сяня и стать фундаментом всех тех сожалений и боли, с которыми Ванцзи потом жил тринадцать лет.
Ванцзи как младший из двух братьев оказался в крайне уязвимом положении. По некоторым моментам можно предположить, что он от рождения был довольно эмоциональным и порывистым человеком, как и многие другие дети, но всё это чуть ли не в зародыше подавлялось дядиным воспитанием - вспоминаем бесчисленные правила и попытки госпожи Лань его растормошить. К тому же Ванцзи наверняка не покидал Облачные Глубины до поры до времени вообще, как бы на эту тему не фантазировали в дунхуа. Его основным окружением были брат, дядя, другие неупомянутые родственники, старейшины и прочие адепты ордена. Время от времени на учёбу в Гусу приезжали ученики из других кланов, но вряд ли Ванцзи с ними общался достаточно постоянно и плотно.
Известно, что с какого-то времени он надзирал за исполнением наказаний, причём стоило самому что-то "нарушить", хотя ситуация была более чем неоднозначная, Ванцзи, тем не менее, поступал так, как было предписано - наказывал сам себя. Я подозреваю, что это может быть следствием того, насколько часто он сам наказывался в детстве за собственную живость, пока не привили крайнюю сдержанность. В экстра-главе, в которой ученики были наказаны переписыванием, стоя при этом на одной руке, Ванцзи обронил, что это ещё и хорошая тренировка. А если вспомнить, насколько у него сильные руки, способные легко фехтовать достаточно увесистым Бичэнем и поднять тяжеленный саркофаг, то моё предположение становится более весомым. По итогу Цижэнь мог поручить младшему племяннику эту обязанность, чтобы быть уверенным, что она станет для Ванцзи дополнительным стимулом быть безупречным. Правило гласит "Ученикам не дозволено покидать Облачные Глубины с такого-то по такое-то время!"? Гласит. Он оказался за пределами территории - и плевать, как именно? Оказался. Значит, виноват и должен понести наказание. Ванцзи учили, что правила одинаковые для всех. Точка. И хотя была возможность избежать наказания для обоих, просто договорившись втихую, как и предлагал А-Сянь, Ванцзи прямо и жёстко показал, что правила, и правда, одинаковые для ВСЕХ - он сам сознался в нарушении, опустился на колени рядом с ним и принял полагающееся наказание. Причём, Ванцзи досталось заметно больше - по его же приказу. Вэй Усянь всё же приезжий, значит, должен получить столько, сколько положено. Сам Ванцзи адепт Гусу Лань, один из наследников и потому с него спрос особый. Простая и прямая, как меч, формулировка, не допускающая иных трактовок и оправданий. Отличная иллюстрация того, чему именно его обучал дядя! Любому, кто способен думать, с учётом всего этого должно быть понятно, что прямое столкновение с таким незаурядным человеком как Вэй Усянь стало основательным ударом для сформировавшегося к тому времени мировоззрения Ванцзи. Он до последнего старался хранить верность тому, чему его учил Лань Цижэнь, пока личные чувства не встали поперёк этих самых правил. На пике происходящих событий Ванцзи принял решение и выступил против своих же.
Разумеется, произошло это отнюдь не по щелчку. Когда тебе с самого малолетства прививают конкретные вещи и правила, и этого гораздо больше, чем того, что заметно выбивается из этого перечня, а сам уклад жизни в Облачных Глубинах с его чётким распорядком, который Ванцзи соблюдал даже в пещере с Черепахой - и по нему А-Сянь отсчитывал прошедшие дни - повторяется день за днём, то выбор по большей части очевиден. Особенно подкреплённый действенной системой наказаний. Если бы Цижэнь вообще запретил Ванцзи встречаться с матерью в качестве наказания за какой-то проступок, то неизвестно ещё, чем бы всё закончилось. Скорее всего, Ванцзи по итогу зарубил бы А-Сяня в Безночном городе, а то и раньше, чтобы одним махом покончить со своими проблемами. Отступник, возмутитель спокойствия, в том числе и его личного, а значит, представляет опасность со всеми вытекающими. Именно так бы и поступил Ванцзи, воспитанный этим самым дядей, без сохранённых воспоминаний о матери. Которую он в реале любил. Однако его внутренние порывы, подавляемые дядиным воспитанием, пробивались через эту корку - очень долго.
Поскольку все ордена и кланы так или иначе коммуницируют между собой, про приёмыша главы ордена Юньмэн Цзян знали все. Этому немало способствовали и сплетни о весьма близких отношениях ученицы Бессмертной и будущего главы клана. Само собой, о самом А-Сяне тоже говорили, благо было о чём. Ванцзи не мог не слышать всё это, поскольку помогал дяде воспитывать учеников, наверняка знал, когда кто приедет, а поскольку, согласно тем же сплетням, А-Сянь не являлся образцом для подражания в плане поведения, Ванцзи наверняка успел сформировать какое-никакое представление о новом ученике. Когда А-Сянь вместе с Цзян Чэном прибыл на обучение, Ванцзи как раз заканчивал уединённую медитацию и не смог, так сказать, поприветствовать новых гостей лично. Ночью он вышел в дозор и нос к носу столкнулся с А-Сянем, который выбрался за пределы Облачных Глубин, чтобы раздобыть пару кувшинчиков "Улыбки императора". Вопиющее нарушение правил ордена!!! Ванцзи глубоко возмутило легкомыслие нового гостя и то нахальство, с которым ему предложили разделить выпивку. И я могу себе представить, о чём он подумал, когда А-Сянь, отыскав пару лазеек в правилах, осушил один кувшинчик у него на глазах. Человек, который настолько привычно и легко способен перевернуть очевидное с ног на голову, для человека, мыслящего достаточно прямолинейно, будет тем ещё разрывом шаблона. Не каждый в подобных условиях начнёт думать и рассуждать, а Ванцзи и рассуждать было не надо. Нарушение есть? Есть. За это полагается наказание? Полагается. Нарушитель не думает признавать вину и продолжает бесчинствовать? Значит, имеет смысл применить силовое наставление. И они немного подрались.
Обычно Ванцзи на занятиях не присутствовал, поскольку уже исполнял обязанности помощника дяди и занимался самостоятельно, однако после появления А-Сяня он пришёл в класс, чтобы присматривать за новеньким. Наверняка это был прямой приказ старика Ланя, поскольку после зачитывания правил А-Сяню были заданы вопросы, на которые он дал быстрые и чёткие ответы. Потом был задан вопрос с подвохом, а когда А-Сянь задумался над ответом, отвечать было велено именно Ванцзи. А-Сянь именно что задумался, а после моментальных ответов молчание могло быть истолковано как незнание. То есть, получается, Ванцзи должен был показать образец, однако фокус не прокатил, и ответ возмутил и разозлил Цижэня. Ещё одним ударом по самолюбию старика стал побег А-Сяня с занятия, едва ему сгоряча было велено убраться. Скорее всего, от него ожидалось осознание проступка, извинения как знак уважения, а А-Сянь просто послушался и ушёл.
Разрыв шаблона как он есть. Для парня, который выращен и воспитан во вполне определённом ключе и привык соблюдать установленные правила и традиции. Уж он бы себе подобного ни за что не позволил, как бы не был возмущён!.. Однако такая смелость не могла не произвести впечатление на того, кто и подумать не мог, что так можно. Да, наглость, да, проявление неуважения, и всё же...
В дораме "пригрешение" ребят показано несколько иначе, чем в книге. В книге было совместное выпадение за пределы территории Облачных Глубин, а в дораме - посиделки с вином в комнате А-Сяня и Цзян Чэна. К тому же А-Сянь сумел подловить Ванцзи с помощью своего талисмана и заставить его выпить стаканчик, после чего Ванцзи очень быстро отрубился и проспал остаток ночи в чужой комнате. Тоже нарушение правил, та же логика, такое же непреклонное решение принять наказание, и такое же потрясение А-Сяня. Почему сценаристы произвели именно такую замену, как раз объяснимо - необходимо было показать дружеские отношения между Цзян Чэном, Не Хуайсаном и А-Сянем, чтобы потом всё их последующее взаимодействие выглядело логичным, а что может быть лучше, чем посиделки молодёжи в тёплой компании с бухлишком? К тому же А-Сянь помог друзьям убраться из-под недовольства Ванцзи и принял всё на себя, пусть потом Цзян Чэну и Не Хуайсану тоже перепало. То есть, он показал себя верным другом, что тоже с определённой точки зрения выглядит достоинством. Вот только в Облачных Глубинах это в любом случае бы не прокатило. Хотя, возможно, эпизод с выпадением по какой-то причине не вписывался в съёмочный план, и его заменили на более камерный вариант, который к тому же показал бы не только один из коронных трюков А-Сяня, который в книге был упомянут вскользь, но и откровенную неустойчивость Ванцзи к спиртному сразу. И кстати, подобное быстрое опьянение вполне реальная вещь - в видео Александра Панчина про вымирание мужчин и наследование близко расположенных в хромосомах генов группами такое явление среди китайской человеческой популяции упоминалось как пример, да и сама Мосян в одном из постов или интервью говорила, что у Ванцзи это именно генетика. Возможно, она про подобное слышала и поместила в книгу сознательно.
Вэй Усянь вообще изрядно перебаламутил Облачные Глубины, став этаким неформальным лидером среди прибывших учеников. Да, не всех, однако его лёгкость и жизнерадостность ценили многие ученики из других кланов, которые росли не в таких суровых условиях, как Ванцзи. На той кормёжке, что предлагал орден Гусу Лань, среди кучи правил для детей, которых никогда так не ограничивали, А-Сянь мог показаться спасением от здешней скуки, и он с этим отлично справлялся. Добавляя поводов поскрипеть зубами для старика Ланя и лишний раз потеребить приверженность Ванцзи правилам своего ордена. А-Сянь ему однозначно приглянулся, а чем больше Ванцзи чего-то хочется, с тем большим упорством он от этого отказывался. Как с походом на озеро Билин, где Сичэнь предложил купить ему фруктов, когда А-Сянь и Цзян Чэн отхватили по штучке, а Ванцзи отказался. Излишества, искушение... как, возможно, бывало в самом начале его обучения. Боги, что же и как дядя бедному Ванцзи внушал?
Чем дольше я над этим думаю, тем больше становится не по себе. Аскеза, особенно в крайнем своём проявлении, - это само по себе противоестественно. Духовность и чисто физиологические потребности во многих религиозных и философских учениях противопоставляются, и подобные практики часто воспринимаются как победа духа над телом. Самоограничения и табу ограничивают круг возможностей человека, что способно обернуться бедой. Особенно, когда речь идёт о фанатиках. Орден Гусу Лань был основан ушедшим в мир монахом, и хотя до совсем уж откровенной крайности там явно не дошли - и слава богу! - однако моральные ориентиры задавали слишком уж узкие рамки, в пределах которых надо рассуждать и принимать решения. Даже в процессе привития подобных норм и понятий с самого раннего детства внутренние факторы способны изрядно подпортить жизнь, а то и сломать её об колено так, что человек до самого конца не оправится.
Отличной иллюстрацией этому могут стать случаи реальных сектантов и религиозных фанатиков, которые ради своих канонов, норм и понятий готовы пойти против здравого смысла, а то и ставят общечеловеческие законы существенно ниже своих собственных. Отсюда закономерно вытекают вандализм, хамство, агрессия по отношению к "неверным" и экстремизм в целом. Но жутче всего выглядят смерти детей от неоказания медицинской помощи вовремя - у некоторых общин даже переливание крови запрещено! - отказа от лекарств, в том числе жизненно важных, а уж применение обрядов экзорцизма вместо лечения, как в знаменитом случае Аннелизы Михель, и вовсе дикость средневековая. Мир заклинателей, конечно, базируется на сверхъестественном, и рациональное зерно в нём есть, но даже в этих рамках существование уклада Гусу Лань при очевидно не таких строгих укладах других кланов выглядит несколько необычно. Особенно при том, что это один из великих орденов. Гусу Лань занимает приличную территорию, в него входит немало других кланов, имеются влияние и деньги, и это удивительным образом сочетается с самоограничениями и традициями, которые грозят вступить в острейшее противоречие с реалиями нового времени. В книге нам показали только сами Облачные Глубины, об их вассалах нет ничего. Из имеющихся у меня переводов даже не совсем понятно - Су Шэ приглашённый адепт или является сыном вассального клана? Если верно последнее, то это вполне себе объясняет его желание равняться на Ванцзи, однако личные черты и качества не способствовали здоровому восприятию этого. То же самое могло случиться и с тем старейшиной, которого убила госпожа Лань, и это более чем свидетельствует о том, что часть правил и установок ордена может стать губительной. Однако репутация, которую создал себе орден, должна оставаться безупречной, главы и наследники должны быть вроде как лицом своего ордена, и на этом фоне судьба не только Ванцзи, но и его брата, выглядит крайне печально.
Пытаясь представить, как учили и воспитывали Ванцзи, я не могла не сравнить его с другими. Сичэнь его брат, но он заметно другой. Он мягкосердечный, понимающий, с прекрасными манерами и верен тем, кто ему близок и дорог. Как старший из братьев, он знал Ванцзи как никто другой, готов был его поддерживать и защищать, что иллюстрирует сон-воспоминание, где он явно не возражает против кроликов. Он не был против, если Вэй Усянь и Ванцзи будут общаться, он по просьбе Ванцзи укрыл А-Сяня в Облачных Глубинах после разоблачения, выслушал, понял и даже рассказал А-Сяню всю правду об их родителях. От принятия немедленного решения по поводу названого брата его удерживало только доверие Цзинь Гуаньяо, которое было равно доверию родному брату. Однако даже Ванцзи знал, что если подозрения окажутся правдой, то Сичэнь миндальничать не станет. Сичэнь не бил на поражение до последнего и только доведённый до крайности откровениями Цзинь Гуаньяо повёлся на провокацию и всё же нанёс тот самый удар. После чего ему было очень плохо. Настолько плохо, что спустя три месяца, узнав о том, что легче не стало, Ванцзи вернулся домой и часто проводил время с братом, поддерживая его так же, как сам Сичэнь когда-то поддерживал его самого после смерти Вэй Усяня. Из этого можно сделать вывод, что одним из моральных ориентиров клана является безграничное доверие и преданность близким людям. Своим. Эта установка очень больно ударила по Сичэню под конец повествования. Ванцзи в этом плане практически сразу оказался на распутье, ведь Вэй Усянь был чужаком и возмутителем спокойствия, но быстро стал не просто своим, а дорогим и любимым человеком. Перед таким же выбором позже встал и Цзян Чэн, но об этом потом.
На примере учеников из первой главы можно узнать кое-что ещё. Во-первых, они наверняка прежде не покидали Облачные Глубины дальше городка Цайи, что рядом с озером Билин, и плохо знали жизнь за их пределами. Столкнувшись со скандальной госпожой Мо, они явно растерялись, поскольку им было предписано блюсти честь ордена, быть вежливыми и почтительными, а эта тётка, едва что-то пошло не так, тут же набросилась на них с бранью, отказываясь воспринимать здравые рассуждения. Во-вторых, практика, которую они проходили под руководством Вэй Усяня в городе И, показывает особенности их обучения, в котором не хватало некоторых полезных навыков. Да, Облачные Глубины давали прочные основы, хорошую физическую и теоретическую подготовку, фехтование и прочие заклинательские практики явно на уровне, однако ночная охота под сторонним командованием приоткрыла мальчишкам глаза на некоторые изъяны подхода. Не всегда они способны сразу мыслить гибко и нестандартно, вовремя реагировать на первые признаки угрозы, и всё это могло быть хоть как-то нивелировано обучением и навыками, которые, собственно, и должны оттачиваться на практике. Кто-то возразит, что они ещё только ученики, им всего лет по пятнадцать, и они ещё толком не умеют ничего, а у Вэй Усяня и опыт и особый талант, и наблюдательность всегда была хорошей... Да, конечно, но разве предыдущие поколения Гусу Лань в своё время с тем же не сталкивалось? Разве их опыт не должен был как-то это всё откорректировать, чтобы ребятишки оказались чуть лучше подготовлены? По идее, обучение должно совершенствоваться, опираясь на опыт и нестандартные ситуации, о которых рассказывали те, кто вернулся, а потом всё это должно не только стать нормой, но и поощряться ради прогресса и наилучшего результата. Вот только чересчур широкий взгляд на вещи и относительная независимость, по всей видимости, входили в противоречие с уставом ордена, почему преподавание велось всё теми же методами, и только исключительные таланты могли смекнуть, что к чему, применить нестандартный приём и победить противника. Это не только личный опыт и практика, из которой делаются выводы, но и изначальная подготовка, и пример учеников под командованием Лань Сычжуя очень хорошо это показывает.
Здесь будет уместно отметить, что Сычжуй выгодно выделялся среди своих товарищей с самого начала. Он талантлив, очевидно умён, обладает задатками лидера, прекрасно воспитан и выдержан, но при этом от него не веет той чопорностью, которую Вэй Усянь помнил по недолгому обучению в Гусу, и он не делает чересчур поспешных выводов. Вэй Усянь искренне удивлялся, как такой юноша мог появиться в Облачных Глубинах вообще. Цзинъи более непоседливый, вспыльчивый, однако той же смекалкой, что и Сычжуй, похоже, не обладает в должной мере. Когда всё встало на свои места, мне стало очевидно, что воспитание Ванцзи дало мальчику самое лучшее, что и позволило ему стать настолько выдающимся учеником. От наставников во многом зависит, кем из их рук выйдут дети, и Сычжуй, пусть и рос в Облачных Глубинах, всё же отличается от того, что ожидал увидеть Вэй Усянь. Ванцзи определённо сделал выводы и, заботясь о мальчике и занимаясь с ним, вырастил лучшую версию себя, вложив в Сычжуя всё, что мог. Проблемы же самого Ванцзи и Сичэня проистекали именно из того, что старик Лань занимался ими лично, наверняка выставлял более жёсткие ограничения, и всё это позже стало их уязвимыми местами.
Добродетели в рамках единой культуры обычно всегда одни и те же. О Ванцзи говорили, что он всегда там, где творится хаос. Он определённо готов был помочь любому, исполняя свой долг. Как и А-Сянь, для которого помочь слабому и поддержать упавшего духом нормально. Оба они воспитывались на одних и тех же представлениях о героизме, нормах морали, верности и чести, вот только за пределами Облачных Глубин всё это преподносилось явно не так ограниченно, как в Гусу. Я так мыслю, что в Гусу Лань эти образы тяготели к совершенству и абстракции, а трактовки есть трактовки, помноженные на правила и традиции конкретного места. Столкновение с суровой реальностью может стать шоком, и именно это произошло с обоими братьями Лань. Да и для Цижэня тоже, раз он не только решился повести своих людей в пещеру Фумо, чтобы спасти их от мертвяков Су Шэ, но и воспользовался повреждённым защитным кругом, который был там в прежнее время. Он увидел, что не во всём был прав, а в столь почтенном возрасте это куда тяжелее признавать, чем в молодости. Отсюда, по всей видимости, и взялось некоторое попустительство к Вэй Усяню, когда в конце он вместе с Ванцзи вернулся в Облачные Глубины. Ну, не изменишь этого паскудника уже! Даже смерть не смогла этого сделать! Старик мог ругаться сколько угодно, но невольного зятя выгонять всё же не спешил. Ванцзи всё понял и осознал, когда был куда моложе, и этот пересмотр прежде нерушимых истин помог ему вырастить достойного ученика и преемника.
Абстракция не может стать универсальной и нерушимой истиной - реальность всегда куда сложнее и многограннее. С этим, скорее всего, в Облачных Глубинах и было хуже всего. С одной стороны - скромность, достоинство, мастерство и высокие нормы морали. С другой - очевидные изъяны, которые при определённых условиях могут обернуться большими последствиями.
Старейшины и главы ордена слишком ревностно пытались сохранить изначальный уклад, да и сами правила на небезызвестной скале писались древними письменами, которые новые поколения с трудом могли читать, а не то что учить. Зачем так нарочито писать правила письменами, с которыми могут возникнуть проблемы? Это не наша дореволюционная грамматика с ятями и ерами и не старославянское письмо, которое не все могут читать уверенно, опираясь лишь на знакомые буквосочетания и привычную логику. Чжуаньшу, на котором и были высечены те самые правила, по написанию сильно отличается от более поздней иероглифики, он явно вышел из всеобщего употребления много лет назад. Почему Гусу Лань по-прежнему его использует для подобной демонстрации? Традиция ж, муля! При этом в быту и прочем обиходе используется общая иероглифика, которую знают и понимают все. Противоречие не принципиальное, но показательное. Тому, что снаружи, придаётся слишком много значения. Отсюда и крайняя чистоплотность адептов, поскольку они все носят белые одеяния, а на белом любое пятнышко становится заметным. Относится это, по ходу, и к моральному облику, почему правила и столь строги. И всё же это не помешало Сычжую и остальным ученикам использовать приманивающие флаги, которые изобрёл Вэй Усянь. Хотя казалось бы - с чего? Как-то не бьётся, господа. И всё же и не совсем доработанные компасы и те самые флаги и классификация нечисти использовались без зазрения совести, поскольку оказались по-настоящему полезны в деле, и это позволяло закрыть глаза на то, кто их изначально создал. Лицемерие как оно есть, двойные стандарты. Помножить это на традиции и уклад Гусу Лань с верой в непогрешимость правил, и мы получим обстановку, в которой рос и взрослел Ванцзи.
Не совсем уверена, насколько обоснованной будет эта параллель, но мне вспоминается третья книга Ирины Оловянной "Искусство войны". В серии из трёх книг описываются разборки крупных промышленных корпораций, возглавляемых мафиозными семьями, на отдельной планете. В начале третьей книги семья Кальтанисетта захватила территорию семьи Кремона, и часть молодняка, воспитанного на идеологии бывших хозяев, решила воевать с захватчиками. При том, что от тех же бывших хозяев люди часто страдали. Тоталитаризм в худшем его проявлении, а родители не спешили развеивать детские заблуждения. Солдаты Кальтанисетта отлавливали этих несмышлёнышей по не самым безопасным лесам, где те прятались, и возвращали домой, пока не случилось чего похуже. Главный герой, у однокурсника которого младший брат обретался с одной такой компанией, решил поговорить с ребятами. Энрик Галларате обладает даром внушения, и он сперва подумал, что то, что ему удалось тех переубедить, это только из-за его способностей, но, подумав, понял, что это не так. До этого, готовясь к неизбежной войне с Кремоной, он читал тамошнюю беллетристику для детей и подростков и лично убедился, что та мало чем отличается от той, что читают за пределами территории Кремоны. Только идеологии там насовано слишком много. И всё же базовые понятия те же, независящие от строя, а сами ребята просто хорошие люди, которые искренне заблуждались. Невозможно полностью исказить базу, но можно обложить её кучей дополнений, чтобы преподносить так, как удобнее, а то и выгоднее. Именно это происходит, если слишком чётко разграничивать добро и зло с атрибутами и делать особый акцент на абстрактных понятиях, а не на конкретных вещах, уча критическому мышлению. Мне кажется, что в мире заклинателей "Магистра" работает то же правило, почему Ванцзи всё же смог переступить через дядино воспитание, разглядев таки не самую презентабельную обратную сторону подобной добродетельности. Всё это он смог увидеть благодаря Вэй Усяню, через свои чувства к нему. Воспитание и долг перед орденом не позволяли выступать против привычных установок слишком открыто, и всё же он начал осторожно подавать свой голос, а потом и вовсе обратил меч против своих. Это же сработало и на новом поколении, которое не побоялось выступить против родителей, встав рядом со Старейшиной Илина и заставив старших хотя бы задуматься. И это сработало, вот только все эти вопившие о справедливости и отмщении люди словно забыли про всё, что говорили и делали не так давно, и просто перенаправили свою ненависть на другой объект.
Надежда остаётся только на новое поколение.
Пост главы ордена, даже если Ванцзи вернётся окончательно и приступит к своим обязанностям, ему вряд ли светит, женится Сичэнь или нет - неизвестно, старик Лань не вечен, как и прочие старейшины, а молодёжь, прошедшая через описанные в книге события, ничего не забудет и обязательно хоть что-то пронесёт через всю свою жизнь. Ванцзи, вырастив и воспитав Сычжуя самым лучшим образом, по сути обеспечил своему ордену надежду хотя бы на начало каких-то преобразований. Это воспитание основано на осознании того, что он сам недополучил, но попытался дать своему приёмному сыну. При этом Сычжуй воплотил в себе самое лучшее, что есть в идеалах Гусу Лань. Он искренен, хорошо воспитан, справедлив и чист сердцем. Если он когда-нибудь встанет во главе ордена или хотя бы займёт весомый пост рядом с главой, то можно быть спокойным.
С учётом всего этого не стоит удивляться внешней безэмоциональности Ванцзи и тому, что он так долго ничего толком не делал, о чём жалел в последствии. И это может быть одной из причин того, что он забрал окончательно осиротевшего малыша А-Юаня с собой. Вэй Усянь занимался ребёнком в свободное время потому, что он сам по себе добрая душа. Когда с мальчиком познакомился Ванцзи, то сперва растерялся - А-Юань отбился от большого гэгэ и вцепился в его ногу на глазах у всей местной публики, а потом, увидев вместо привычного улыбающегося лица неподвижную маску, заплакал. Мимопроходящие решили, что это сын Ванцзи, и это явно смутило парня, который мало того, что никогда не состоял в отношениях - он вообще на человека своего пола глаз положил. Вэй Усянь появился как раз вовремя, и то, как он общается с ребёнком, но из-за острой нехватки денег не может порадовать его хорошей игрушкой, определённо тронуло Ванцзи, и он раскошелился сам. Это подкупило малыша, и строгость нового гэгэ уже не воспринималась как нечто страшное. А-Сянь даже немного возмутился, когда А-Юань слушался чужака! Потом на горе случилось ЧП - Вэнь Нин впал в бешенство, сбросил все защитные средства, что на него налепил-навесил Вэй Усянь. Пришлось хватать А-Юаня под мышку и бежать домой, забыв про оплату, и платил именно Ванцзи. В дораме он ещё и успел прихватить купленные для малыша игрушки. Ванцзи, не раздумывая ни секунды, последовал на гору, а уже там вместо того, чтобы истребить восставшую и крайне опасную нечисть, сделал что-то, что совместно с действиями самого Вэй Усяня позволило завершить процесс пробуждения сознания Вэнь Нина. Что именно - не говорится, однако тот факт, что Вэнь Нин остался цел, намекает на то, что была применена одна из мелодий умиротворения или что-то в этом роде, чтобы подавить тёмную энергию и позволить сознанию взять верх.
Я предполагаю, что способ, которым Вэй Усянь пытался решить нелёгкую задачу, базировался на ритуале призыва души, с помощью которого позже вернули его самого. И это предположение отлично согласуется с моей теорией о том, что А-Сянь целенаправленно изучал истории своих предшественников, искал оставшиеся после них записи и изучал их. Только если Мо Сюаньюй во время ритуала пожертвовал собственным живым телом, то душа Вэнь Нина вернулась в уже умершее, наполненное тёмной энергией страданий, ненависти и боли. Которое ещё предстояло сохранить от разложения. Вэй Усянь тогда, на тропе Цюнци, сгоряча превратил парня в низкоуровневую нечисть, а потом, дав обещание Вэнь Цин, отступиться просто не мог. Соединить эти две составляющие вместе достаточно надёжно - та ещё задачка, однако она оказалась вполне осуществимой. В дораме потом придумали особый ошейник, который Вэнь Нин носит постоянно, но, получив приказ, срывает и начинает биться против толпы заклинателей. Наверняка этот ошейник должен был сковывать тёмную его сторону и не мешать жить среди живых людей.
Ванцзи видел, как радовалась и плакала Вэнь Цин, как радуются и с надеждой смотрят на своего спасителя остальные Вэни, и это не могло остаться вне его внимания. Это было самое лучшее доказательство, что Тьма не поглотила Вэй Усяня, что он пусть и двигается по этому пути на ощупь, но с добрыми намерениями и крайне осторожно. Тревожиться пока не о чем, однако остальным, уже подогретым первой бойней на тропе Цюнци, это не объяснишь. С учётом того, сколько времени прошло с этого происшествия и до полного пробуждения Вэнь Нина, предшественники Вэй Усяня, похоже, слетали с катушек куда быстрее. А-Сянь же был в полном порядке. Особенно, когда Ванцзи собственными глазами увидел, как он живёт на горе.
Эта встреча наверняка успокоила Ванцзи, но когда случилась вторая бойня на тропе Цюнци, и началась новая волна противостояния, то только дурак не поймёт, что ничем хорошим это не кончится. Ванцзи, по словам того же Вэнь Нина, присутствовал на его сдаче с сестрой и пытался их защитить, но что мог сделать один-единственный голос против жаждущей крови толпы? В тот момент Ванцзи вполне мог и силу применить, но не решился. Значит, какие-то колебания ещё оставались, однако он не мог не предположить, что Вэй Усянь следующий - поход на Луаньцзан лишь вопрос времени. И здесь есть очень занятный момент, который в книге раскрыт очень скупо, а в дораме стал частью небольшой сюжетной дыры.
Во время общего сбора в Безночном городе, в котором предполагалось развеять прах Вэнь Цин и Вэнь Нина, Ванцзи среди бойцов из Гусу Лань не было - он, как говорилось, искал Вэй Усяня. Люди считали, что Ханьгуан-цзюнь хочет лично расквитаться за погибших, но на самом деле, скорее всего, уже после казни он отправился на Луаньцзан, чтобы встретиться с Вэй Усянем и снова предложить помощь. Однако Вэй Усянь к тому времени уже смог встать и отправился за друзьями, надеясь успеть их спасти, но опоздал. Парализованным он лежал три дня, и этого времени должно было хватить, чтобы Вэнь Цин и Вэнь Нин сдались, их доставили на место казни, а потом Цзинь Гуаншань быстренько всё организовал. При этом он и его люди явно в чём-то напортачили, поскольку Вэнь Нин впал в бешенство, пострадали люди, и это тоже позже предъявили Вэй Усяню. При том, что он в принципе не мог тогда управлять своим Призрачным Генералом, находясь от него на таком внушительном расстоянии - опять раздули представления о его возможностях. С учётом того, что Вэй Усянь уже не мог пользоваться Суйбянем и, соответственно, летать с его помощью, до Безночного города пришлось добираться пешком или на попутках, а это определённо не один день пути. Особенно, без золотого ядра, которое могло помочь передвигаться быстрее, как в фильме "Крадущийся тигр, затаившийся дракон" или дораме "Далёкие странники". Соответственно, и Ванцзи пришлось изрядно пометаться. К началу принесения обета он едва поспел, а до того наткнулся на заклинателей, которых хорошенько отделал в гневе Вэй Усянь, но не стал добивать, хотя даже напрягаться бы не пришлось. Значит, контроль он ещё держал. Потом была встреча в Безночном городе, и Ванцзи попытался успокоить Вэй Усяня своей игрой, но это оказалось бесполезным. В дораме он не единожды справлялся с этим, но на волне такого гнева и негодования, когда тёмная энергия в дораме и армия вылезших из-под земли мертвецов бушевали в Безночном городе, песнь очищения сердца просто не действовала. Возможно, сила Тьмы была слишком велика, в том числе и за счёт отпечатка на самом Безночном городе, где когда-то произошло масштабное сражение, возможно, сам Ванцзи был слишком встревожен и не смог вложить достаточного количества духовных сил, а возможно, его мастерство ещё не достигло своего пика на тот момент. Слова А-Сяня можно трактовать как правду, которую он знал, а можно принять за агрессию, вполне логичную в той ситуации, когда он кипел гневом. В какой-то момент Ванцзи попытался разрубить Чэнцин - вероятно, надеялся остановить разгул нечисти, однако это было воспринято как попытка нападения напрямую на Вэй Усяня. На самом деле Ванцзи уже был на той стадии чувств и эмоций, когда удерживать на лице бесстрастное выражение уже невозможно, и его голос явственно дрожал. Ему было больно видеть направленную на себя ненависть. И он ясно осознавал, что черта уже пересечена. Он не мог не чувствовать, насколько всё серьёзно. Как и не заметить, что Вэй Усянь уже ранен. Буря внутри него рвалась наружу. Он вместе с А-Сянем спустился вниз, когда появилась Яньли, он отбивался от мертвецов, пока А-Сянь и Цзян Чэн пытались помочь раненой сестре, но когда очередной идиот нанёс бедной девушке смертельный удар, обернулся, и сразу стало понятно, что это конец. Вэй Усянь сорвался окончательно и попросту сломал шею этому дураку, а когда на него со всех сторон посыпались обвинения, он без колебаний достал Тигриную печать и пустил её в ход. Ему было уже всё равно, но не всё равно было Ванцзи. И это был момент истины.
Ванцзи всегда был умным парнем, пусть и приученным думать прямо и без завихрений. Он прекрасно понимал, что его будет ждать, если он попытается вступиться за Вэй Усяня при всех. Так же он знал и то, что если удастся вытащить его, воспользовавшись суматохой, то выносить это на публику дядя и брат, скорее всего, не станут. Как в случае его родителей. Поскольку с применением Тигриной печати начался сущий ад, он не мог хотя бы не попытаться. Никто не знал, как именно Вэй Усянь смог выбраться из Безночного города, Сичэнь позднее сам сказал, что Ванцзи вынес его на Бичэне. Возможность предоставилась далеко не сразу, да и сам Вэй Усянь тоже его ранил, будучи в состоянии сильнейшего аффекта. Ванцзи сильно ослабел, но всё же не отступил и даже не придал значения своим ранам. Он унёс Вэй Усяня в сторону Илина, где спрятал в уединённой пещере и попытался привести в чувство. По словам всё того же Сичэня, это был тот самый момент, когда с Ванцзи слетела его привычная маска бесстрастности, он говорил открыто, и старик Лань, увидев это и поняв всё, сильно разозлился. Сичэнь прямо говорил, что до этого момента репутация Ванцзи была чистейшей, он был образцом для всех, гордостью дяди. Он никогда не перечил старшим, и его попытались было уберечь от гнева остальных, но получили отказ. Ванцзи не обелял Вэй Усяня, он не брался судить, кто прав, а кто виноват. Для него имело значение только одно - чтобы дорогой сердцу человек остался жив. Всё остальное он готов был принять безропотно - и его ненависть и любое наказание от своего ордена.
Гнев Лань Цижэня более чем объясним. После того, что случилось с его братом, он все силы отдал, чтобы подобное не повторилось. А тут история не просто повторилась - это было кое-что похлеще. Цинхэн-цзюнь рисковал ради любимой женщины, которая убила старейшину ордена. Вэй Усянь же не только мужчина, но и ненавидимый всеми преступник, отступник, пошедший по Пути Тьмы, замаравший и сведший с ума его гордость. Если об этом станет известно, то меньшее, что ждало бы Ванцзи - вечный позор. Максимум - его немедленно предали бы казни. То, что старик Лань не приговорил племянника сам, а попросту постарался похоронить эту историю под слоями очередной лжи, говорит о том, что он не совсем ещё поехал умом на почве своего консерватизма. Даже у него есть свои ограничения, и он не стал убивать Ванцзи даже после того, как тот атаковал своих же. Ванцзи смог прорваться через заслон и отнёс А-Сяня к подножию Луаньцзан. По всей видимости, А-Сянь к тому времени слегка успокоился, ему полегчало, и он смог бы прийти в себя и подняться наверх, а уж там Вэни о нём обязательно позаботятся. Сам Ванцзи вернулся в Гусу и покорно принял назначенное наказание - тридцать три удара дисциплинарным кнутом. По одному удару за каждого старейшину. Значит, брата и дядю он не тронул, а те просто стояли и смотрели. Скорее всего, были настолько поражены происходящим, что не смогли напасть сами. Почему не стал нападать Сичэнь - мне понятно, а вот старик Лань определённо был... ну, вы поняли, а здесь я ругаться не стану.
Спустя несколько дней остатки сводной армии всё же отправились на Луаньцзан, и всё было кончено. Ванцзи в это время лежал едва живой после экзекуции, но даже раны от дисциплинарного кнута не смогли удержать его в постели, едва ему сообщили о смерти А-Сяня. Ванцзи всегда был тем ещё упрямцем, и он кое-как добрался до горы, где среди обгоревших развалин поселения и остатков деревьев нашёл насквозь больного А-Юаня и забрал с собой. Единственного, кто по итогу выжил в новой бойне.
И тут можно поговорить по поводу той самой сюжетной дыры. В дораме старшие Вэни отправились сдаваться вместе с Вэнь Цин и Вэнь Нином. Вэй Усянь видел их повешенные на стене тела рядом с плакатом, на котором сообщалось о собрании в Безночном городе, что и подлило масла в огонь его гнева. В книге и маньхуа они остались на горе. И у меня вопрос - как они могли бросить парализованного Вэй Усяня и маленького мальчика без присмотра? Какой в этом смысл? Как А-Юань провёл все эти дни, и почему Вэй Усянь, очнувшись и обнаружив, что остался на горе один, не заметил малыша, которого Ванцзи потом нашёл в пещере? То, что Ванцзи оказался в пещере Фумо после того, как А-Сянь сорвался, более чем объяснимо - после казни, не увидев среди взрослых единственного ребёнка, он помчался в Илин, а потом на Луаньцзан, но с А-Сянем разминулся. Ванцзи вполне мог успеть доставить заболевшего малыша в Гусу, а потом примчаться в Безночный город, где и случилось то, что случилось. Почему сценаристы упустили этот момент? Или он был отснят, но по какой-то причине не попал в окончательный монтаж? Или это в нашей локализации кусочка не хватает? "Далёких странников" в одном из вариантов локализации слегка отцензурили, отрезав минутки, похожие на "роскомнадзор" и показывающие слишком уж близкие отношения между главными героями. Или эту версию цензурили сами китайцы спустя время, однако наши успели достать полный вариант? Не столь важно, на самом деле, но для примера сгодится. Да, вроде бы, в "Неукротимом" всё на месте... Если бы было хотя бы несколько секунд, которые бы показали, как А-Юань пытался найти что-то поесть, и потому А-Сянь его не заметил, то никакой дыры бы не было. Малыш мог бы найти что-то не совсем съедобное, просто застудиться холодной ночью. Всё. Потом был тот самый момент, когда Ванцзи выступил против своих, мешая обыскать логово Вэй Усяня, поскольку сам Вэй Усянь свалился со скалы вниз, но тело так и не нашли. Похоже, потому-то Ванцзи туда и примчался одновременно со всеми, но зайти не успел. Когда бы он успел забрать А-Юаня, если по итогу случилась битва одного против всех, после чего подраненый Ванцзи получил своё наказание сполна, а во флешбэке с мальчиком он вполне себе в норме. Значит, А-Юаня он забрал ДО Безночного города. В общем, к этому моменту у меня одни вопросы.
Сам эпизод перед падением в пропасть поставлен и снят очень красноречиво, и тут я просто аплодирую стоя. Был бы в привычной мне локализации текст начитан получше (а то периодически то имена звучат не совсем правильно, а где-то ударения откровенно гуляют) и звук отрегулирован толково, то было бы совсем грешно жаловаться. Я бы с удовольствием себе скачала версию с сабами, но не получилось найти. Я знаю, что часть актёров переозвучили - где-то говорили, что так могут делать из-за проблем с региональным акцентом - но слушать, как всё это звучит на родном китайском, было бы ещё круче.
На этом линия прошлого заканчивается. Ванцзи три года восстанавливался после наказания, которое скрыли за словами о самосовершенствовании, после чего снова стал исполнять свои обязанности в ордене и не только. Он все эти годы заботился об А-Юане, которого смог отстоять и оставить рядом с собой. Они не так много общались до того рокового события, чтобы причиной была глубокая привязанность, но малыш определённо не мог при более близком общении не вызвать симпатии. Ванцзи забрал мальчика к себе, и я могу назвать несколько причин такого решения. Во-первых, это просто по-человечески - ребёнок остался совсем один и обязательно погиб бы, а Ванцзи не из тех, кто просто пройдёт мимо. Не ушёл же он в Илине, когда его окружила толпа, посчитав отцом потерявшегося малыша! Во-вторых, А-Юань был дорог А-Сяню. В-третьих, это последний Вэнь, да ещё из тех, кто безвинно пострадал от обезумевшей толпы только из-за своей принадлежности к клану и родства с садистом Вэнь Жоханем. Ванцзи слишком долго держался в стороне от всего этого, не решаясь возразить, он потерял близкого человека из-за этих колебаний, и попытаться хоть что-то исправить, позаботившись о сироте, было бы логичным решением. Ванцзи с какого-то момента обучал Сычжуя лично, он приводил его к своим кроликам, и сам Сычжуй говорил, что Ханьгуан-цзюнь заботился о нём, как отец заботится о своём сыне. Да, какая-то дистанция между ними существовала, однако Сычжуй носит лобную ленту с узором из плывущих облаков, а это показывает принадлежность к самому клану Лань. Значит, он был вроде как усыновлён официально.
То, что Ванцзи так быстро появился в деревне Мо, вполне можно объяснить теми же мотивами, почему Цзян Чэн сопровождал Цзин Лина на горе Дафань и в Цинхэ - присматривал, чтобы в нужный момент успеть прийти на подмогу, если что-то пойдёт не так. На момент событий после возвращения А-Сяня Сычжуй всё ещё был учеником, и если это одна из первых его ночных охот, тем более в статусе главного в группе, то без присмотра Ванцзи вряд ли бы его отпустил. Особенно, если он за эти годы всем сердцем полюбил мальчика как родного. Само собой, водить за ручку никто и не собирался, однако ночная охота - это всё-таки не поход на рынок, и даже опытные заклинатели, случается, погибают, когда происходит что-то непредвиденное. Конечно, Ванцзи мог отправить за Сычжуем кого-то другого, но поскольку тот был ему глубоко небезразличен, то Ванцзи не мог отпустить своего воспитанника с кем попало. Особенно после того, как погиб А-Сянь, от которого ему, собственно, и "достался" этот славный мальчуган.
Вся история Ванцзи - это живая иллюстрация того, что может произойти, если человек растёт и формируется как личность в слишком узких рамках. Если на этом пути встретится слишком откровенное противоречие, и сам человек внутренне будет хоть немного готов сделать шаг в сторону - жди беды. Думаю, есть те, кто посчитал, что Мосян Тунсю пережестила, когда писала всё это, однако на самом деле с учётом общей картины всё достаточно логично и связно.