Аннотация: Фанфик на произведение А. Кощиенко "Чужая шкурка"
Марсельеза.
Вбоквел к Айдол-ян 4. Смерть айдола.
Самолет. Где-то между РК и Францией.
Сижу. Пялюсь в иллюминатор на проплывающие внизу облака. Грущу. Где-то под нами раскинулась моя не моя Россия, где-то там стоит на семи холмах моя не моя Москва... Эх... А я сижу в кресле и в кое-то веке бездельничаю. Даже спать уже не могу. За спиной осталась Корея, суды, скандалы и совершенно безумная подготовка к туру в режиме "хватай вокзал, перрон отходит". Вялое бунчание ЮСона про "а может не надо..." было пресечено на корню. Все, вот буквально все, вдруг решили, что это дело государственной важности. Даже вояки сказали свое веское "надо"! Не говоря про министерство культуры и прочие МИДы. В итоге во Францию на чартерном (!!!) рейсе отправили бедного меня, БоРам, АйЮ и Корону на подтанцовку. В сопровождении кучи персонала из "FAN Entertainment" и "SM Entertainment", даже с барского плеча мою ЕнЭ взяли, журналюг, чиновников из минкульта и МИДа. Задницей чую, что последние лилеют недоброе, в тайне надеясь, что подготовленная в такой спешке грандиозная гастроль закончится не менее грандиозным провалом. А вот фиг им всем! Помятуя про важность французского рынка, я выделил БоРам и АйЮ по песне. Не знаю сколько седых волос прибавилось у бедолаги, ставившем произношение БоРам, но мои песенки девочки поют уверенно. Долго бумал, что можно выбрать под свой недоголос. Пока не вспомнил про Патрисию нашу Касс! Вполне так хорошо зашло. Я даже на саксофоне немного дудеть научился. Плюс Коронки спляшут и споют. Нормально усе будет! Держись, Франция, я иду!
********
Франция. Париж. Аэродром имени маршала Петье.
Из недавно приземлившегося чартера по ковровой дорожке идут слегка обалдевшие от происходящего ЮнМи, АйЮ, БоРам и группа Корона. За ними, вместе с Чо СуМаном и ЮСоном, шествуют довольные зам. министра культуры и зам. министра иностранных дел Республики Корея. Следом толпятся другие сопровождающие лица. Где-то среди них затерялась ЕнЭ. Прилетевших встречают министр культуры французской республики, зам. министра иностранных дел Франции, посол Республики Корея во Франции, другие официальные лица. Происходящие снимают несколько французских и корейских телеканалов. Напротив выстроившихся вдоль ковровой дорожки встречающих стоит оркестр.
Очешуеть! Куча рож европейской наружности и официального вида с цветами в руках. А, нет, вон и родные раскосые морды виднеются. И это все на нас троих из ларца, одинаковых, на европейский взгляд, с лица. Гм... Встречают как правительственную делегацию. Даже оркестр приперли. Только почетного караула не хватает. Ладно, Серега, делаем морду кирпичом и принимаем как должное: прЫнцесса я или кто? Останавливаемся. Сейчас оркестр ужарит гимн. Гимн? ЭТО гимн Франции? Не понял! А где Марсельеза? Марсельеза??!!!
- ЕнЭ!!!
Группа встречающих и прибывших с почтением внимают оркестру, исполняющему Гимн Франции. Благостную атмосферу нарушает громогласный вопль из первых рядов прибывших. Оркестр продолжает играть. Из глубин корейской делегации выбегает девушка и семенящей походкой, прерываемой непрерывными поклонами, по широкой дуге, обходящей кучно стоящую группу прибывших, направляется к своей ненормальной начальнице. Оркестр продолжает играть Гимн. Добравшись до центра событий и не переставая кланяться во все стороны: встречающим, прибывшим, оркестру; девушка молча протягивает голубоглазой хулиганке телефон. Та, не произнося больше ни слова, начинает стремительно набирать какой-то текст. Оркестр наконец-то добирается до конца и может теперь вместе со всеми изумленно пялиться на прилетевшую на французскую землю проблему. Проблема продолжает набирать текст. Немного помявшись, французы решают следовать протоколу и направляются к прибывшим. Шикарные букеты, завернутые в герметичную упаковку, вручаются АйЮ, БоРам, коронкам... ЮнМи игнорирует попытки вручить ей цветы, продолжая набирать текст. В предвкушении жареного телевизионщики собираются поближе и берут крупный план Агдан. Наконец, французская делегация останавливается перед наглым айдолом. ЮнМи продолжает набирать текст. Министр культуры и зам. министра иностранных дел Франции с любопытством любуются на ушедшею в себя красавицу. На корейских официальных лицах читается легкое беспокойство, переходящее в откровенную панику на лице ЮСона. Над аэродромом устанавливается мертвая тишина. Даже самолеты решили не портить момента.
Марсельеза!!!! Это же ж!!! Аэродром с лабухами, изображающими непонятное нечто, исчезает и я вижу марширующий куда-то разномастно и странно одетый люд с древними ружьями, который под профессиональный оркестр голосом Мирей Матье исполняет Марсельезу. В руках сам собой материализуется телефон и я, не отвлекаясь от марширующих личностей, начинаю стремительно набирать текст и ноты.
Выныриваю. В руках откуда-то взявшийся телефон с текстом и нотами Марсельезы. В ушах, после энергичной музыки, полная тишина. В голове удивительная пустота. В эмоциях - легкое удивление собственной ненормальностью. Передо мной молча стоят граждане явно французской наружности и откровенно пялятся на меня. Прежде чем успеваю что-либо сообразить мой язык радостно выдает:
- Ой! А я вам гимн новый написала, а то слушаете hren' всякую!
Упс... Приплыли... Занавес...
Выпуск новостей с кадрами прибытия корейских исполнителей во Францию смотрят разные люди и реагируют по разному.
ЧжуВон: чусанпурида!
ЮЧжин: Пора прекращать топить эту дурочку, она сама справляется лучше!
СунОк: Вот коза!
ДжеМин: Ой, божечки мои!
ЮСон: .....!! .....!!! ......!!!!
ЮнМи: Да что же у меня с языком такое!
Бывший мининдел РК господин Ко: А я говорил!!!
Гук ГаБи: Как же повезло этим французам! У них будет классный гимн!
МуРан: Да что-же такое с этой девчонкой!!!
Дед ЧжуВона: С девчонкой все нормально, а вот гимн французам придется поменять.
*******
В Париже вечер того же дня. В Сеуле - утро следующего. Телефонный разговор.
- СунОк, ты что, спишь?
- Это кто?
- Это я, ЮнМи.
- Ты охренела звонить в такую рань?
- У нас ранний вечер! Не время спать! Время зарабатывать деньги!
- Ты что опять придумала?
- Надо с открытием брокерской конторы купить акции "FAN Entertainment". Тысяч на сто. С максимальным плечом.
- Плечом? Что это такое? На сто тысяч чего?
- На сто тысяч вечнозеленых мертвых американских президентов. А плечо означает, что купленные на сто тысяч акции ты отдаешь в банк, как обеспечение кредита, на который опять покупаешь акции. И так несколько раз, пока деньги не кончатся. Короче, скажешь брокеру, он должен шарить в теме, все организует.
- Что ты опять задумала, коза! Опять скандал будет!
- СунОк! Ты много скандалов про известную тебе семейку Ким слышала?
- Ну ты сравнила! Они же богачи.
- Вот и нам надо богатеть. Тогда и про нас никто слова сказать не сможет.
- Да кто тебе сказал, что ты разбогатеешь? А если мы потеряем деньги? Это же сто миллионов вон!
- Не потеряем! Сейчас разные идиоты начнут скидывать акции и их можно будет купить. Потом, на фоне успехов гастролей и после исполнения Марсельезы, нашей местечковой конторой заинтересуются большие дяди и цена акций пойдет вверх.
- Пока что-то до успеха далеко.
- Это мы еще петь не начали. Все будет отлично. Верь мне.
- Уверена? Думаешь, что сможем заработать?
- Заработаем! Тысяч сто - сто пятьдесят миниум.
- Уверена?
- Да! Действуй! Файтинг, Сун Ок!
- Файтинг, ЮнМи!
*******
На следующее утро. Заголовки газет.
Фигаро: Агдан начала турне со скандала.
Таймс: Молодой корейский поэт песенник, композитор и исполнитель дает профессиональную оценку французскому гимну.
Дойче велли: Что сказала корейская певица? Лингвисты в затруднении.
Известия: Корейский самородок говорит по-русски?
Токио синбун: Принцесса Мононоке прибыла во Францию.
*****
Утро того же дня. Переговорная комната отеля Риц Париж. За круглым столом сидят ЮнМи, ЕнЭ, ЮСон, Чо СуМан.
- Ну и что мне с тобой делать? - вопрошает ЮСон.
- Перевести на мой счет хотя бы часть денег, которые вы теперь можете сэкономить на рекламе? - быстро предлагаю я, пока он не завел старую песнь про штрафы.
Не, ну а чего он, в самом деле? Ну накосорезил. Сам понимаю. Не в первый раз же. Должны были уже привыкнуть. Хе-хе. Это нервное. Ну это же не повод усугублять! Так-то наше сборище посвящено грядущей через два часа пресс-конференции, где я, по замыслу этих странных личностей, должен был кланяться и каяться. Ну и после платить штрафы, куда же без этого? Прочитав написанный текст всекорейского плача, я сказал свое твердое пролетарское "на фиг"! Вот и сидим, в попытке обсудить дела наши скорбные. Хотя, надо признать, выступил я в этот раз знатно. Это уже другой уровень. Международный. Расту! Одной фразой такую бурю поднять, это уметь надо. Вчера вся Европа рожу ЮнМи демонстрировала, а сегодня утром я имел счастья лицезреть ее улыбающуюся моську уже в трансляции CNN. Уж насколько мои старушки привычные, да и то пришибленные ходят. Даже не скандалят. А АйЮ, впервые воочию наблюдавшая эту грань моего таланта, вообще находится в прострации. До начала концерта отошла бы. Так, а что это начальство молчит? Вздох взять не может?
- Денег??!! Тебе??!! - во, ЮСон отмер. Молодой еще. Крепкий.
- Конечно! Теперь во Франции каждая собака все про нас знает. И кто мы, и зачем приехали. Из каждого утюга про нас рассказывают. Вы представляете уровень затрат на аналогичную рекламную компанию? А я это совершенно бесплатно устроила...
- Так ты что же, специально это все... - не может сформулировать до конца Чо СуМан.
Во. Дедушка очнулся.
- Случайно я. У меня это все время как-то само-собой получается... - говорю я чистую правду, но чувствую, не верят мне, ох, не верят - Но уж если это все равно уже случилось, то чего переживать то? Надо играть теми картами, которые розданы.
- Какое играть, - ревет ЮСон - когда тебе из каждого, как ты выразилась, утюга отнюдь не дифирамбы поют?
- Как еще сто лет назад утверждали американцы, рекламой является любая заметка в газете, кроме некролога. А, как мы все недавно могли убедиться, сейчас и это последние ограничение снято. - намекаю я на толстые обстоятельства.
- Да, внимание к гастролям ты привлекла - окончательно приходит в себя президент SM - главные запросы в поисковике французского сегмента интернета: гимн Франции и Агдан. Но это внимание с сильно негативным оттенком.
- Господин Чо СуМан - встревает ЮСон - очень мягко выражается. Я скажу без экивоков: после твоей выходки будет чудо, если гастроли не придется сворачивать. Со всеми причитающимися неустойками...
- Да кто Вам эту чушь сказал? - взвиваюсь я - Это Ваш французский промоутер?
- Да тут и без промоутера все ясно - продолжает вещать недодиректор - мы просто утонем в хейте. Как бы не пришлось выкупать уже проданные билеты.
Понятно. Выступление корейской самодеятельности. Без ансамбля. Все сами б... Вот слов приличных нет. За каким лешим на промоутера тратились, если сами с усами?
- И много билетов сдали? - уточняю я.
- У нас еще нет таких данных - бурчит ЮСон.
- И с французской стороной тактику поведения на пресс-конференции Вы, как я понимаю, не обсуждали? - уже откровенно веселюсь я. - И вот это - показываю я на лежащий передо мной листок с покаянием - творение наших доморощенных чисто корейских специалистов?
- Да,- подтверждает мои подозрения Чо СуМан - С французами оговорили только тему пресс-конференции и технические детали.
- Опупеть! - нахожу я приличное слово.
- Что тебе не нравится, ЮнМи? Не хочешь извиняться за свои слова? - продолжает давить ЮСон. - Думаешь, будет достаточно, что президент страны за тебя извинился?
Это да. Было такое. Сегодня утром нас догнало сие известие. Так-то она еще вчера выступила. Ой, чую встреча на Родине будет та еще...
- Президент... А что президент. Президенты приходят и уходят. А музыка остается. Все проходяще, только музыка вечна.
- Кхех - не находит, что сказать Чо СуМан.
Черт! Он же тоже президент! Вот тянут же меня черти за язык! Ладно, надо ковать железо, пока начальство опять впало в ступор.
- Тактика глухой обороны, которую вы предлагаете, контрпродуктивна. Тут вам не там. Франция не Корея. Тут эту покаянную песнь не поймут и не оценят. Во Франции культ революции и бунтарей. Конечно, революционный пожар во французских сердцах уже давно угас, но под толстым слоем пепла конформизма и толерантности еще тлеют его угли.
- Вот прямо революции? - не верит Чо СуМан.
- Ну, не то чтобы революции, но в гардеробе каждого француза, заваленный фраками, деловыми костюмами и вечерними платьями, храниться траченный молью красный фригийский колпак. И каждый француз искренне верит, что готов нацепить его в любую минуту. Особенно, если такой душевный порыв никак не отразится на его материальном благополучии. Так что революции, это таки нет, а вот поменять в знак протеста цвет шляпок или поддержать заезжую бунтующую хулиганку, то почему бы и не да? Если мы правильно развернем ситуацию, то билеты на концерты можно будет даже на люстру продавать - купят.
- У тебя есть конкретные идеи? - переходит на деловой тон Чо СуМан. А дедок-то ого-го! От хандры не осталось и следа!
- Да! Прежде всего надо напрячь наших французских партнеров, дабы они ангажировали французский национальный оркестр и мужской хор.
- А ничего попроще тебя не устроит? - пытается трепыхаться ЮСон.
- Я думаю, что доверить первое исполнение нового гимна Франции надо лучшим. Церковный хор инвалидов и ресторанные лабухи тут будут не уместны.
- Гм-хм-агх - начальство опять осталось без воздуха, а ЕнЭ молодец - записывает!
- Потом, я посмотрела наше расписание. На заключительный день у нас только пресс-конференция. Предлагаю встречу с журналюгами перенести на ночь, а вечером провести концерт, сняв для этого что-то масштабное. Дефензи арену там или Стат де франс,... ЕнЭ, организуй водички, пожалуйста- это я о директорах забочусь, что-то они красненькие какие-то. - анонсировав первое исполнение Марсельезы.
- Малсельезы? - синхронно отмирают после принятия воды директора.
- Да. Это новый французский гимн. - продолжаю наглеть я.
- Песня действительно так хороша? - задает наконец-то правильный вопрос Чо СуМан.
- Песня правильная. Французам понравится. - успокаиваю его я.
- Так может быть прямо на пресс-конференции и споешь? - предлагает странное ЮСон.
Вместе с Чо СуМаном в изумлении смотрим на него.
- Нет. Интригу лучше сохранять до последнего - О!! Чо СуМан почуял запах денег?
- Нет. После такого анонса исполнение должно быть безупречным. - добавляю я.
- А успеешь подготовить безупречное исполнение? - сомневается Чо СуМан.
Все! Он в игре!
- Успею! - опять впрягаюсь я в работу. Ох, сон, мой сон - Я смотрела расписание гастролей. Если обеспечить меня транспортом, то я буду успевать на утренние репетиции в Париж. Главное, договориться с оркестром и хором.
- Тогда что ты будем говорить на пресс-конференции? Она уже через полтора часа. - возвращается на землю Чо СуМан.
- Правду. Правду говорить легко и приятно! - улыбаюсь я - Расскажу про то, как мне иногда приходят на ум песни с образами. Расскажу, что мне привиделось на аэродроме. Скажу, что у такой великой страны должен быть великий гимн...
- И что, извиняться не будешь? - тоже улыбается Президент.
- Почему не буду? Если мои слова кого-то обидели, то надо извиниться.
- Ну вот и славно - успокаивается Чо СуМан - только песню не свети. Надо перевести скандал в ожидание песни.
- Вы думаете, что это может сработать? - сомневается ЮСон.
- Надо посоветоваться с французскими партнерами, но идея достаточно безумна, чтобы выстрелить.
- И еще. Надо будет организовать профессиональные съёмки последнего концерта. И выпустить на отдельном диске.
- Запись с концерта? Не студийную? Чистого звука не будет - сомневается Чо СуМан.
- Зато эмоции будут! - парирую я.
- А в этом что-то есть... Так. Не отвлекаемся. Сейчас должны подъехать французы, обсудим идею с ними и надо набросать новый план пресс-конференции.
*****
Два часа спустя. Конференц зал отеля Риц Париж. За столом сидят ЮнМи, Чо СуМан, ЮСон, представитель французского промоутера. Зал битком набит журналистами. На фоне серьезных мужчин своим радостным видом выделяется ЮнМи, увлеченно вещающая в притихший зал.
- Песни и музыка иногда пишутся тяжело, слова не встают, ноты не ложатся. Иногда я просто слышу песню или музыку всю сразу и целиком. А иногда я не просто слышу песню или музыку, но и вижу ее исполнение или даже что-то типа кинофильма, где песня выступает действующим лицом или музыка звучит саундтреком. Остается только успеть это зафиксировать. Если не успеешь, то все испаряется и остается только легкое чувство прекрасного. (смех в зале) Поскольку случиться это может где угодно, то гаджет, куда можно записать слова и ноты, всегда должен быть под рукой у меня или у моего менеджера, где бы меня не накрыло. Так что ситуация, которую все наблюдали в аэропорту довольно типичная, не типично только то, что интимный процесс творчества попал на экраны телевизоров.
- А резкость и безапелляционность ваших суждений тоже типична, мадмуазель Агдан? - раздается из зала.
- Ну, я все-таки Агдан, а не Чайная Роза (смех в зале). На самом деле я глубоко сожалею, если мои слова кого-то обидели или оскорбили и приношу этим людям свои искренние извинения. Но, с вашего разрешения, я продолжу рассказ. Я не могу вам сказать, откуда появляется эта музыка. Может быть, это мои личные галлюцинации; может быть, это особенность работы моего мозга; может быть, подключение к ноосфере; а может быть, взгляд в параллельный мир. (оживление в зале)
- А что говорят врачи? (смех в зале)
- Врачи говорят, что все физические показатели ненормально нормальны. А голова есть дело темное и психическая норма понятие относительное. Ну, вы же знаете этих психиатров? (смех в зале). Так вот, триггером этого процесса может стать какая-нибудь фраза, движение, да что угодно. В этот раз им стал Государственный Гимн Франции. (оживление в зале). Когда начали исполнять гимн, то я ощутила легкое чувство неправильности происходящего. (гул в зале). Да, потом я тоже удивилась. Когда приехали в гостиницу, я несколько раз прослушала Гимн. Хорошая музыка, правильные слова. Откуда появилось чувство неправильности, если я его впервые слышу? Но там, на аэродроме, я про это подумать не успела. Я провалилась во Францию времен Великой революции. (в зале шум, возгласы удивления) Я видела, как на призыв революционного Парижа встать на защиту Республики от интервентов из Марселя выдвигается отряд разномастно одетых и вооруженных граждан. Он идет в Париж и поет Песню. По дороге к нему присоединяются другие отряды и они подхватывают Песню марсельцев. Когда революционная армия вышла из Парижа Марсельеза стала их общей Песней. Потом революционная Франция развеялась и я увидела праздничную парижскую площадь на которой красивая женщина с удивительным голосом солировала мужскому хору под аккомпанемент симфонического оркестра. Певцы были одеты в современные одежды и явно исполняли государственный гимн. И это была Марсельеза! И они так его исполняли, что я поняла: французы должны это услышать! И именно, как Гимн! О чем радостно и сообщила первым, кто попался под руку. (в зале ошарашенное молчание) Если мои эмоциональные слова кого-то задели, то еще раз прошу меня простить.
- Мадмуазель ЮнМи, вы нас заинтриговали. Вы готовы исполнить эту песню.
- Сейчас? Нет. Я вообще не уверена, что смогу исполнить ее на должном уровне. (гул разочарования)
Поднимается ЮСон:
- От лица корейской делегации спешу сообщить, что в настоящее время мы ведем переговоры об организации дополнительного концерта в последний день нашего пребывания во Франции. На нем мы планируем исполнение Мальсельезы.
- Мадмуазель Агдан, а Вы уверены, что можете определять, каким должен быть гимн у Франции? - (одобрительно-возмущенный гул).
- Я абсолютно уверена, в том, что то, каким быть гимну Франции могут и должны определять французы. Еще я абсолютно уверена, что абсолютно не уверена, откуда на меня свалилась Марсельеза. Поэтому я абсолютно уверена, что нация, давшая миру право выбора, должна получить возможность выбора и в вопросе национального гимна.
********
Вечер того же дня. Театр на Елисейских полях. Репетиционная комната. Только что закончившая петь Марсельезу ЮнМи устало и с все нарастающим раздражением смотрит на сидящего напротив нее пожилого мужчину. На него же направлены взгляды и всех остальных присутствующих в зале людей. Объект всеобщего внимания сидит с закрытыми глазами и не обращает внимание на окружающих его смертных.
Стою. Смотрю на национальное достояние. Так, по крайней мере, мне его охарактеризовали. Сегодня после пресс-конференции меня, не заходя, так сказать, пописать, отправили записывать на синтезаторе демо-версию Марсельезы. (Хорошо, что я заранее озаботился посмотреть, кто тут у них отличился вместо Буйе.) Получилось бледно. Но наш французский партнер впечатлился, пару минут задумчиво посмотрел на мой лоб, забавно подпрыгнул и ускакал договариваться с оркестром. Местный палочкомахатель соизволил принять меня этим же вечером. Полагаю, только из желания лично взглянуть на наглую девицу он задержаться на своем рабочем месте после проведенного концерта. Судя по тому, что ради этой не запланированной встречи с легкостью перенесли в ночь нашу фотосессию, а мне строго настрого запретили открывать рот, дядечка этот в большом авторитете у местных. На смотрины меня выдернули сразу после концерта (кстати, зал на пару тысяч мест был забит до отказа), даже пожрать не дали, хорошо хоть сполоснуться успела. Приволокли голодную и уставшую под светлые очи местного гуру. А этот зараза смотрит так снисходительно, типа: ну давай, мол, изобрази что там у тебя. И такая меня злость взяла, что вся усталость улетучилась и я изобразил! Ничего так получилось. Не Мирей, конечно, но уже близенько. А этот гад спать тут изволит!
- Месье,- обращаюсь я к нашему французскому импресарио - не будем мешать человеку спать, поехали уже в другой оркестр. А то нас еще на фотосессии ждут. Мы и так уже в утро...
- Не надо никуда ехать - вскочило национальное достояние - эту вещь должны играть мы.
- Маэстро, - пытаюсь умерить я его энтузиазм - Вы осознаете, что эту вещь Вы будете играть так, как скажу я, а не так, как хочется Вам?
- Вы ведь автор Марсельезы? - спрашивают у меня.
- Я - вру я. Ох, карма моя карма...
И тут этот дядечка отвешивает мне церемониальный поклон, подметая полами не существующей шляпы пол.
- Воля автора - закон для исполнителя! - выдает он.
- Сработаемся! - улыбаюсь я.
- Я еще не выжил из ума, чтобы отдать право первого исполнения нового Гимна Франции кому-то другому. - улыбается он в ответ.
Со стороны корейской делегации слышатся звуки отпадающих челюстей.
******
Одиннадцать дней спустя. Гримерная в под трибунных помещениях на стадионе Стат де Франс. В гримерной на диване отрешенно сидит одинокая ЮнМи.
Сижу никакой. Впору цеплять табличку: "Не кантовать! При пожаре выносить в первую очередь!". Вымотался я за эти дни до крайности. Токийские гастроли и новогодний чес в моем старом мире - каникулы, по сравнению с прошедшим марафоном. После оценки перспектив Марсельезы из уст местного авторитета начальство всерьез взялось за организацию заключительного концерта. Сперва планировали снять концертный зал Зенит, но он оказался занят и тогда, впечатленные аншлагами на первых выступлениях, решили замахнуться на стадион. Параллельно ЮСон развил бешенную деятельность, пытаясь засунуть меня во все щели с целью заработать на мне все имеющиеся во Франции деньги. Меня бы разорвали на тысячу маленьких ЮнМи, но, во-первых, я сказал "в пень!", желающих комиссарского тела много, а ЮнМи у меня одна, поэтому не я буду ездить к страждущим, а они ко мне. ЮСон сперва возмутился, но потом оценил денежный потенциал идеи и организовал конвейер: теперь в одном месте проходят сразу несколько фотосессий. А во-вторых, неожиданно сильно выступила ЕнЭ. Когда, в связи с несовершеннолетием меня, перед поездкой встал вопрос кому мама ЮнМи доверит подписывать согласие на разные дополнительные контракты, то вместо стандартной доверенности агентству мы решили уполномочить на это дело моего личного менеджера. И не прогадали: за меня любимого она бьется аки лев. Особенно достается ЮСону. Не знаю, то ли это я так на нее дурно влияю, то ли она прокачала скил звездного менеджера, то ли до нее дошли слухи о побочных заработках нашего новодиректора и он в ее глазах потерял лицо, но прессует она его не по корейски. Чего стоит только отказ визировать рекламный контракт с производителями косметики! И когда ЮСон возопил: "почему это я не в курсе аллергии Агдан?!", то она его припечатала: "в агентстве все кому надо про это уже полгода знают, стафы заказывают косметику для ЮнМи, исходя из рекомендаций врача, а почему директор агентства не в курсе происходящего в его агентстве, это я не могу сказать!". Молодец девочка! Растет! Но, не смотря на все старания, мой график в истекшую декаду был расписан буквально по минутам. Спать, по большей части, приходилось в машине по дороге из какого-нибудь Лиона или Орлеана, где мы давали очередной концерт и где нормальные члены нашей делегации оставались ночевать в гостинице, в Париж, где ранним утром меня ждала репетиция с национальным оркестром Франции. Слава Богу, маэстро и его оркестр действительно оказались отличными профессионалами, которые явно загорелись задачей. Они мало того, что приходили не свет ни заря для репетиций со мной, так и еще задерживались вечерами для самостоятельной работы. В итоге, сегодня днем на генеральном прогоне, получилось все вполне сносно. Похуже, чем у Мирей Матье, но то исполнение кроме меня никто не слышал, а аборигены и от моей копии в восторге. Не стыдно будет ей закрыть концерт и все гастроли. Вообще, ажиотаж вокруг Марсельезы создали знатный. При этом ухитрились не допустить утечки. Поэтому народ ломится валом. По вчерашним сведениям, было продано более 80% билетов. И сегодня, подъезжая к стадиону, я лицезрел очереди в кассу. Сейчас, немного приду в себя, пол часика у меня до приезда моих старушек есть, и снова в бой. Последний, он трудный са... хррр...
Я пою. Нет, я ПОЮ!!! Пою перед огромной аудиторией какую-то заковыристую арию практически без слов, со сложнейшими звуковыми модуляциями. И я пою! И чувствую, что могу этими самыми звуками играть на эмоциях и настроениях зала. Золотистые песчинки кружатся вокруг меня, то устремляясь от меня к зрителям, то возвращаясь обратно, вызывая совершенно невероятное ощущение единения со слушателями. Я ухожу в низкие октавы, и зал замирает в тревоге. Я ухожу вверх, и зал откликается радостью. А если еще выше?! А еще?!! ЮнМи... Золотые песчинки прыскают от меня, и я вываливаюсь в гримерную. Черт!!! Надо было все-же повесить табличку!
- ЮнМи, просыпайся! - трясет меня ЕнЭ - сонбе уже переоделись и ждут только тебя. Концерт скоро.
Хм... Концерт?! А не попробовать ли мне арию Плавалагуны?
Начинаю петь и пою чисто, без малейшего напряжения! На мой голос, как на зов серен, стекаются коронки, АйЮ, технический персонал... Первой приходит в себя АйЮ.
- ЮнМи! Ты что делаешь! Хочешь голос перед концертом сорвать?
- Не волнуйтесь, сонбе - улыбаюсь я во все свои тридцать два зуба - теперь все будет хорошо! Мы всех порвем, kak Tuzik grelky! Этот стадион будет рыдать и смеяться по нашему желанию!
Усталости как не бывало. Желание петь просто распирает. Эй, где костюмы!? Где сцена!? Я иду!
*********
Два часа спустя. Восьмидесятитысячный стадион смотрит на стоящую на подмостках голубоглазую мадмуазель и готовится внимать первому в этом мире исполнению Марсельезы.
Стою и понимаю, что за эти два часа мы заставили восемьдесят тысяч совершенно разных людей слиться в нечто общее, здесь и сейчас живущее на одной волне с тобой. Потрясающее чувство! Где-то внутри меня зарождается уверенность, ощущаемая как теплый комок, что мне удастся донести до зрителей все эмоции, связанные в моем старом мире с этой Великой Песней. Звучит вступление. Ну все, Серега, поехали!
Под энергичный зов труб и раскатистое глассирование голубоглазой певицы на стадион ворвалось нечто: чаяния, злость, надежда, отчаяние и гордость сотен и сотен миллионов людей, исполнявших эту Песню в другом мире, проломили хрупкие барьеры между измерениями и обрушились на трибуны, заставив зрителей сперва вжаться в кресла, а затем, приняв и ощутив эти чувства своими, выплеснуть их на окружающих и вернуть обратно на сцену.
Пою и ощущаю, как внутри меня растет и бьется дикая энергия. На глассировании "тир-р-рания" она вырывается наружу и продолжает изливаться бурным потоком до конца исполнения, отражаясь и усиливаясь от слушателей, гуляя по чаше стадиона, забираясь за кулисы и в подтрибунные помещения. Восторг и трепет десятков тысяч зрителей подхватывает и несет меня, заставляя выкладываться полностью. На втором призыве граждан к оружию запланировано вступает хор. А вот третий призыв мимо сценария подхватывает стадион. Петь мы заканчиваем вместе, все восемьдесят тысяч человек. Падают последние музыкальные аккорды и наступает полная, оглушительная тишина. Мы, стадион и я, несколько ошалело смотрим друг на друга. Катарсис.
- Граждане Франции, спасибо - говорит ЮнМи, коротко кланяется и все так же в полной тишине покидает сцену. И уже за кулисами ее настигает девятый вал аплодисментов.
Иду со сцены. Сил нет. Совсем. Зато есть ощущение полного, незамутненного счастья. То, о чем говорил старина Хван. И есть понимание, что хрен я теперь из эстрады уйду. Только вперед ногами. Но сейчас у меня другая цель: в гримёрной, помнится, был уютный диванчик. Мне - туда! За кулисами меня догоняют аплодисменты и встречают девчульки. Аплодисменты правильные. А девчульки - не очень. Какие-то покоцанные и смотрят на меня с некоторой опаской. Похоже, они тоже словили часть эмоций. Что не удивительно: энергию на стадионе можно было потрогать руками и резать ножом. Знатно мы с ЮнМи зажгли! Хотя, пожалуй, тут нужно говорить о трио: без проделок Богини явно не обошлось. Резвится старушка. Навстречу рванул ЮСон. Вот кому все по боку! Носорог толстокожий. Что? Какой бис? Нет, нет, нет! На фиг! Никакого биса, люди не должны расплескать финальные эмоции. И сил нет. Мне - к диванчику. Поклоны? Поблагодарить маэстро? Вот же ж!!! А надо. И пресс-конференция? Да чтоб тебя!!! Да ничего! Ползу уже, ползу...
*******
Утро следующего, после концерта на Стат де Франс, дня. К аэродрому им. маршала Петье подъезжают автобусы с отбывающей домой корейской делегацией.
Так, Серега, еще немного. В самолете можно будет выспаться. Из-за задержки после концерта вчерашняя пресс-конференция вместо двенадцати началась в два ночи и закончилась уже под утро. Спали как боевые лошади: на ходу. Выложенные, по моему настоянию, сразу после концерта официальные съёмки первого исполнения Марсельезы набрали более миллиона просмотров. За ночь! Я и сам пару раз посмотрел. Зачетно получилось! Когда уходили из гостиницы, то в утренних новостях видел свое выступление, показанное чуть-ли не целиком. В новостях! О, приехали. А что это за толпа ранним парижским утром? Бить будут?
Опасливо ступаем между расступившихся людей. Если они рванут к нам, то никакая охрана не поможет. Вдруг из толпы, несмело, кто-то а капелла запевает Марсельезу. Люди подхватывают. Надо включаться! Так с песней, под звуки революционного марша, шагаем к аэропорту. Приятно, черт подери!
*******
Утро следующего дня. Южная Корея. Заседание правительства.
Премьер-министр: Вроде все?
Министр культуры: Еще один вопрос, если позволите. - премьер одобрительно кивает. - Через несколько часов в Корею возвращается Агдан. Надо выработать позицию кабинета по этому вопросу.
Премьер-министр: По какому вопросу? Предлагаете не разрешать посадку?
Министр культуры: Извините, я не корректно выразился. Надо выработать позицию правительства по поводу ээээ выходок этого айдола. Дальше отмалчиваться не получится.
Министр финансов: Вы не в состоянии навести порядок в своем курятнике?
Министр культуры: Круги, поднятые этой личностью, затрагивают интересы и МИДа, и министерства образования, и военных...
Директор национальной службы разведки: и нас..
Министр культуры: Вы то каким боком?
Директор национальной службы разведки: Мы отслеживаем всех лидеров общественного мнения.
Министр культуры: Так может быть вы и приведете ее в чувство?
Директор национальной службы разведки: Госпожа Пак ЮнМи категорически отказалась от сотрудничества.
Министр культуры: Но с ней же надо что-то делать! Уже госпоже Президенту приходится исправлять действия этой девицы. Господин премьер-министр!
Премьер министр: Что вы конкретно предлагаете?
Министр культуры: Запретить ей публичные выступления, не согласованные с нашим представителем.
Премьер министр: Попробуйте. Но у нее же должно быть прописано что-то подобное в контракте. Не помогает...
Министр культуры: Заинтересовать ее материально.
Министр финансов: Она налогов в уходящем году заплатит больше, чем вся наша зарплата.
Министр культуры: Предложить зеленый свет на радио и телевидении в обмен на лояльность.
Премьер-министр: Вы в состоянии включить красный?
Министр культуры: Но надо же что-то делать! Ее давно пора награждать, но с таким поведением мы этого сделать не можем, это будет выглядеть, как поощрение ее выходок. Ей давно пора присуждать титул "сестра нации", но не приведи Бог иметь такую сестру!
Экспрессивная речь министра культуры прерывается звонком внутреннего телефона. Премьер-министр внимательно выслушивает звонящего. Кладет трубку. Тяжело вздыхает и голосом диктора центрального телевидения делится с коллегами полученной информацией:
- Пол часа назад Президент Французской Республики объявил всенародны референдум с вопросом о признании Малсельезы Государственным Гимном Франции.
- Аджжж...
Премьер министр, глядя на министра культуры:
- Ну и что вы от нас хотите? Франция сдалась!
*******
Через тридцать три дня после концерта на Стад де Франц. Агентство "FAN Entertainment", кабинет директора. Присутствуют: ЮСон, ЮнМи, ЕнЭ, министр культуры Французской Республики, атташе по культуре посольства Франции в Южной Корее.
Три дня назад на общенациональном референдуме абсолютное большинство французов высказалось за принятие Марсельезы новым Государственным Гимном. Ну, что вы хотите, это же Марсельеза, а не тили-тили трали-вали... И вот уже вчера французы прилетели договариваться о покупке авторских прав на нее. Они и раньше удочку закидывали, но до позавчерашнего дня предмета разговора не было. Я так и сказал: приезжайте после подведения итогов референдума. Итоги подвели и вот они тут. Вчера они провели предварительные переговоры в ресторане. От которых я отбоярился, сославшись на несовершеннолетие ЮнМи. ЮСон отдувался один, вон сидит теперь, минералку дует. Зря он это. Как бы не оконфузился... Сказать ему, что-ли? Поделиться, так сказать, опытом... Министр французский разливается соловьем, и ЮнМи похвалил, и умница она и красавица, и талант музыкальный, и голос у нее серебряный...; и богачества несметные пообещал...; и дружбу вечную... Ладно, пора сказать свое веское слово. Ох, жаба моя, жаба...
- Извините меня, господин министр, но мой отказ от продажи прав окончателен и обсуждению не подлежит. Я вообще не продаю права на свои произведения. Я понимаю, что ситуация с Марсельезой - особенная. Но и Вы поймите нашу позицию. В настоящее время мы ведем сложные переговоры с двумя мировыми музыкальными лейблами...
- Тремя, - перебивает меня ЮСон - вчера позвонили - в ответ на мой недоуменный взгляд поясняет он.
- Тем более. - продолжаю я - И одним из главных вопросов, как Вы понимаете, является вопрос авторских прав на композиции. Продажа Вам авторских прав на Марсельезу создает совершенно не нужный нам прецедент и ведет к финансовым потерям. Я Вам это рассказываю потому, что хочу, чтобы Вы поняли, что наша позиция не блажь, а носит принципиальный характер. Это бизнес и ничего более.
- Я понимаю вас, мадмуазель Пак. Но поймите и Вы нас. Организация сбора средств за каждое исполнение Государственного Гимна с целью выплаты причитающихся Вам авторских отчислений будет выглядеть совершенно дико. Мы так же не можем допустить разрешения на исполнения Государственного Гимна в каких-либо не подобающих местах.
- Совершенно согласна с Вами. - не возражаю я.
- Отлично! Тогда давайте оговорим возможные условия нашего сотрудничества, при котором ограничения Ваших авторских прав на эту композицию будет минимальным, а финансовая компенсация - максимальной. Благодаря господину ЮСону мы были заранее извещены о Вашей позиции в отношении авторских прав и приготовили соответствующие предложения. Мы предлагаем Вам и Вашим юристам ознакомится с ними. - к ЮнМи подвигают толстую папку - Надеюсь, что они Вас устроят. Но в любом случае мы готовы учесть все замечания, которые могут возникнуть у Вас.
- Благодарю Вас, господин министр, но боюсь, что Вы зря проделали эту работу. У нас есть встречное предложение и думаю, что Вы не сможете от него отказаться. - улыбаюсь я. - ЕнЭ, предайте, пожалуйста, французской стороне наши предложения.
ЕнЭ встает и двумя руками с поклоном передает министру тоненькую папку в несколько листов. Министр с некоторым опасением открывает ее и начинает читать.