Аннотация: Нам с тобой выпало летать, а кому-то ползать
Побег колдуна
Владимир Воробьев
Грязный военный городок. С одной стороны болото, с другой лес. Солнце медленно исчезало в тучах за лесом, напоследок освещая бетонный забор, колючую проволоку и некрашеный шлагбаум. Сыро, холодно, противно. Толик присел возле списанного БТРа без колес, с незапамятных времен украшавшего площадку.
Сейчас на полигоне разворачивают технику, готовятся к стрельбе. Отсюда можно спокойно проводить ракету, никому не попадаясь на глаза. Подошел Губа. Притащил поролоновую сидушку. Уселись.
--
Повезло. - Губа не обращался специально к Толику, просто констатировал факт.
--
Нам да. - Толик не спорил. - А ему?
--
Жребий так выпал. Что ты сделаешь?
--
Жалко. Фомич неплохой мужик был. И выпить умел.
--
Почему был? Он жив еще. - Губа на сантименты был не способен. - Все под Богом ходим. И нам когда-то придется.
Быстро темнело. Появились первые звезды. В вечерней тишине стали слышны звуки с полигона. Там сейчас готовят Фомича к запуску. Задумавшись, Толик пропустил момент старта. Когда он повернулся к лесу, над ним уже вытягивалась голубая перекрученная лента. Она становилась все выше, а потом что-то пошло не так, а может Фомич решил уйти красиво, и над лентой расцвела белая светящаяся спираль. Авария. Взрыв. Спираль разворачивалась, становилась шире, пока не превратилась в легкое облако. Оно немного повисело в небе и рассеялось под налетевшим ветром. Все.
--
Отмучился. - Губа размашисто перекрестился и встал. - Пошли, помянем. Завтра, сто пудов, не дадут. Полкан нам устроит разбор полетов.
Толик еще раз взглянул в небо и поднялся следом.
Все началось с замены боевых ракет надувными. Десять лет назад, безнадежно проиграв битву с кризисом и разгильдяйством, министерство обороны приняло решение о поэтапной замене боевых ракет надувными копиями. Первоначально предполагалось заменить каждый десятый комплекс. На спутниковых снимках вероятный противник увидит надувные ракеты и примет их за настоящие. Это позволило бы уложиться в урезанный бюджет и даже сэкономить. Но резиновые ракеты оказались настолько хороши, что даже вблизи смотрелись по-настоящему. Не подвела промышленность, выполнила поставленную задачу.
Через год, когда надувных ракет стало больше половины, возникла очередная проблема. Смотрелись-то ракеты красиво, но летать не могли. Это могло насторожить вероятного противника, спровоцировать его на агрессию. Пришлось заставить ракеты снова летать. На помощь пришли спецслужбы. Они еще с пятидесятых годов прошлого века вели опыты по исследованию скрытых возможностей человека. И результаты обнадеживали.
Так возникли "Летающие колдуны". Собрали людей с экстрасенсорными возможностями, обучили. Экстрасенсы стали пилотами надувных ракет. Раньше настоящую ракету толкал двигатель, теперь в надувной ракете летел колдун. Название проекта позаимствовали из какой-то американской книжки. Толик попал в проект почти сразу - семь лет назад, прямо со студенческой скамьи. Сначала было непривычно, доставала секретность, не верилось в свои силы. Потом привык. Привык к песочным мундирам, привык, что рядовой состав запрограммирован не видеть колдунов - скользнут взглядом и отворачиваются, забывая. Привык ощущать себя могучим колдуном. Привык летать на тренировках. Привык к неизбежным потерям - сил колдуна в ракете хватает только на активный участок полета, на вывод ракеты на баллистическую траекторию. Управляемая посадка невозможна. Даже надувная ракета слишком тяжела для человека. Пытались разработать какой-нибудь механизм безопасности, не получилось - слишком дорого. Теперь все решает жребий. Колдуны по очереди заходят в кабинет майора Фоменко и тянут соломинку. Вытянул короткую - готовься к полету в вечность. Так это называют между собой. Хорошо, что пуски проходят нечасто.
А еще ракету принято провожать. Как сегодня. Начальство запрещает, но всем плевать - они, козлы, и поминки запрещают. И что?
Толик очнулся от раздумий - в руку сунули стакан со спиртом. Машинально выпил. Закусил куском здоровенной жесткой луковицы. Прислушался к разговору. Молодые говорили о специально обученных вражеских телепатах, которые сбивают наши ракеты. Этот слух опровергали уже трижды. Даже привозили лектора из столицы. Тот доступно объяснил, что над территорией противника наши ракеты летят по неуправляемой, баллистической траектории, поэтому телепаты им помешать не способны. Вроде убедил. А слух снова возрождался, неподвластный логике и здравому смыслу.
По соседству обсуждали особенности запуска ракеты в космос. Выходило, что одному колдуну не справиться. Чем тяжелее ракета, тем больше колдунов нужно для ее разгона. Значит, надо согласовывать их работу, следить, чтобы они толкали одновременно и в одном направлении. Плюс, нужна герметизация. Хотя бы для третьей ступени, иначе ничего не выйдет. Колдун потеряет сознание раньше срока.
О чем думает колдун, когда падает ракета?
Толик подумал, как здорово было бы пролететь над городом. Без ракеты. На метле, как летали в старину. Только города рядом нет. Негде летать. Хоть и хочется. Стакан снова наполнился спиртом. Толик отхлебнул, и тут его прихватило.
Все вокруг внезапно стало крошечным. Ощущение было, как будто на крышу небоскреба, на самый край, поставили табурет, три ножки табурета на крыше, четвертая висит над пропастью. Он сидел на нем и пытался не свалиться под крепнущими порывами ветра. А небоскреб, вдобавок, начал медленно вращаться. И потом, без перехода, картинка.
На полке в вонючем плацкартном вагоне лежит он, Толик. Только что проснулся. В вагоне темно, тускло горит лампочка в тамбуре. Поезд стоит на какой-то станции. Перрон освещен желтыми натриевыми лампами. Возле вагона стоит человек. Белобрысый мужчина в плаще и шляпе. Он говорит по телефону. Толику слышна половинка разговора.
Под это идиотское окончание разговора внезапно изменился ракурс. Полутемный поезд расплылся, Толик как будто взлетел вверх и немного в сторону. А потом вагон, возле которого стоял белобрысый, странно смялся, растаял, будто мороженое, и взорвался в ослепительной вспышке. Опрокинулись вагоны, обрушилось здание вокзала. И опять без перехода, Толик оказался в казарме. Задыхаясь, и в холодном поту. В голове странная пустота и легкость.
Глюк, понял Толик, придется идти к майору в лазарет. Так бывает. Майор говорит, что это от переутомления. А в голове тем временем творилась чепуха. Откуда-то появились тысячи мыслей. Толик вспомнил девушку, которой у него никогда не было. Почему-то он не мог вспомнить ее лицо, она всплывала в памяти только со спины. Каштановые волосы, длинная, на пол спины, коса. Девушка смеется, зовет его Сашей, именно Сашей. Толик был уверен, что если немного напрячься, он все поймет и вспомнит ее лицо.
Нет. Взамен пришло другое воспоминание.
Мать. Господи, мать. Все эти семь лет он ей даже не писал.
Небогатая мазанная хата, рыжий пес на цепи. Мать выбивает дорожки. Он, восьмилетний пацан, сидит на дереве, грызет яблоко. Скучно, заняться нечем, друзья разошлись обедать.
Друзья. Воспоминания наваливались неподъемной глыбой. Лешка. Он разбился в аварии. Не удержал мотоцикл на мокрой дороге. Толик, ему уже шестнадцать, долго вызванивал скорую помощь, уговаривал безразличную тетку поверить ему. Скорая приехала. На два часа позже чем нужно. Леха умер раньше. На похороны Толик не пошел. Не смог.
А память продолжала шутить. Институт. Толик поступил на истфак, даже успел поприсутствовать на отработках перед началом учебного года. А потом его неожиданно призвали в армию. Странный медосмотр, потом учебка для колдунов. Люди в белых халатах. Провалы в памяти. Сначала это пугало. Потом Толик привык. А потом забыл все лишнее. Стал колдуном. Без памяти, без привязанностей. И так семь лет. Их что, навсегда призвали?! И почему до сих пор он об этом не задумывался?
Росло ощущение бессмысленности происходящего. Хоровод воспоминаний кружил, вертел, сводил с ума. Наверное, он выглядел плохо. Губа что-то сказал Виталику и подошел поближе.
Губа сплюнул на пол и махнул Виталику. Вдвоем они осторожно потащили Толика в лазарет.
В медчасти их ждал сюрприз. Майор успел нализаться какой-то дряни и теперь сидел, пуская пузыри. Изредка начинал плакать. Увидев Губу с Толиком, он обрадовался, замахал руками, заявил, что они его единственные друзья и предложил выпить. Хорошо, что Губа не растерялся, посадил пить с майором Виталика, а сам отправился на поиски фельдшера. Он неплохой парень, Губа, хоть и отморозок полный.
Толик добрался до койки и осторожно прилег. И сразу провалился в черную круговерть. Ему привиделся пьяный майор. Тот превратился в белую ворону, летал вокруг Толика и орал: "Будь как все! Делай, что приказано! Иди, куда скажут! Терпи! Молчи! Слушайся!.." Дальше он не запомнил.
Толик проснулся на койке в медчасти. В голове было холодно и ясно. Он огляделся. Рядом, на нерасстеленной кровати скрутился худой парнишка лет девятнадцати. Мгновение на узнавание. Виталик. За столом в углу среди опрокинутых бутылок храпели здоровый белобрысый детина и усатый дядька в белом халате на голое тело. Губа и фельдшер. Под ногами у них что-то заскулило. Майор Александр Евгеньевич Фоменко. Психиатр, чтоб его. Он спал прямо на полу, обхватив обеими руками ножку стола и вздрагивая во сне. Видно, совесть мучила. Толик вспомнил, что раньше уже бывал здесь. Раз пять. Когда у колдуна срывает крышу и он вспоминает, кем был на гражданке, его ведут к психиатру. Психиатр даст таблетку, проведет сеанс гипноза, к утру пациент как новенький. Не помнит лишнего и всегда готов защищать рубежи Родины. В этот раз психиатр прозевал. Не хер пить на работе. Толик встал и вышел, стараясь не шуметь.
День прошел как в бреду. Городок был обычным. Но Толик увидел его как-будто впервые. Грязь. Мусор. Раскисшая глина. Лужи на потресканном асфальте. Бетонный забор с колючей проволокой сверху. Ободранные казармы. Бесцельно шатающиеся солдаты. Тягач с привязанной к нему резиновой ракетой, в тягаче дремлет дембель. Убогая столовка, убогая еда. Водянистое пюре из просроченного концентрата, подгнившая капуста крупными кусками, пшенная каша с тухлятиной. Серо-розовое "мясо", расползающееся в руках. Скользкие куски, с непривычным запахом и вкусом. Дембеля шутили: "Ешьте гуляш, дерьмо на вкус куда противней".
К вечеру Толик созрел. В мешок он запаковал запасные штаны и ботинки, сунул туда же несколько банок тушенки и нож. Перебросил мешок через забор. Пересиливая себя, вернулся в лазарет. Как он и предполагал, майор ушел в запой надолго. Быстрый обыск принес урожай в три тыщи и пару гражданских рубашек. Толик сунул деньги в карман, обмотал рубашками кстати попавшуюся поллитру так, чтобы горлышко торчало наружу, и прогулочным шагом вышел наружу. Попавшемуся навстречу Виталику Толик соврал, что идет бухать на болото. Увидев ошалелые глаза Толика, спорить тот не рискнул. Если повезет, потом решат, что он спьяну утонул в болоте.
У Толика еще хватило куража вразвалочку выйти через КПП. Темнело. Толик бросил увесистую каменюку в трясину. Мешок он нашел только с третьей попытки. Прицепив его на спину, Толик уселся на отломленный от ближайшей березы сук и взлетел. Болото неширокое. За ним - железная дорога. Это его шанс.
Лететь в темноте оказалось трудно. Возле части Толик высоко взлетать не хотел, но пару раз чуть не врезавшись в нависшие ветки, все-таки поднялся над деревьями. Над лесом было просторней, но совершенно непонятно, куда лететь. К счастью, вдали показался поезд. Гораздо дальше чем хотелось. К дороге он долетел из последних сил. Пару поездов пропустил. Сначала отдыхал, не было сил, а потом шли одни цистерны - верхом на них ехать, что ли? Толик было решил, что его побег накрылся медным тазом, но почти под утро попался подходящий товарняк с углем. При посадке он больно стукнулся об стенку вагона и ободрал ногу, но это уже были мелочи. Толик разровнял уголь,подложил под голову вещмешок и улегся. Было жестко и холодно, саднила ободранная нога, но главное сделано. Он закрыл глаза и вскоре заснул. В этот раз ему ничего не снилось.
Товарняк вез его целый день. Толик дремал. Проснувшись, видел тот же однообразный лес, и снова засыпал. В сумерках собрался выходить. Думал, возле какого-нибудь вокзала, но сообразил, что перемазанный углем солдат привлечет внимание. В итоге он выбрал небольшую речушку за маленьким городком. Умылся и переоделся. Грязную одежду утопил, где поглубже. Спать не хотелось, и Толик побрел наугад по рельсам. Уже за полночь на случайном полустанке сел в электричку. Утром вышел в областном центре. Прочитал расписание электричек, оказалось, отсюда можно доехать домой всего с двумя пересадками. Поехал домой. Пока ему везло.
Родной городок показался чужим. В воспоминаниях он был красивей, чище, не таким ободранным. Особенно дико смотрелись новые яркие вывески магазинов на потресканной облезлой штукатурке старых хрущоб. Маршруты автобусов поменялись. Толику пришлось дважды спрашивать дорогу. Своего дома он не узнал. Забор покосился и, вроде, стал ниже. На стенах отвалились целые куски штукатурки. Грязные окна. Толик вошел во двор, толкнул дверь. Заперто. Он постучал. Странно, мать днем не запирала дверь. Еще постучал, потом заглянул в окно. Дом выглядел нежилым, брошенным. Мать уехала? Куда?
Постучался к соседям. Открыл совсем седой мужик. Дядя Слава? Память услужливо нарисовала картинку. Чернобородый веселый дядя Слава перекрывает сарай, а на яблоне собрались зрители - Толик и его друзья. Играет радио, стучит молоток, хохочет детвора.
--
Я к соседке вашей. Стучу, а она не открывает. Может уехала куда? Не знаете?
--
Сашка, ты? - мужик смотрел недоверчиво. - Точно, Сашка. Такой же, рыжий. А сказали, ты умер.
--
Как умер? - такого Толик не ожидал.
--
Ты проходи, посидим, выпьем. - дядя Слава помрачнел. - Это долгий разговор.
Через полчаса Толик выпил чекушку без закуски и знал все. Мама не уехала. Тогда, семь лет назад, через два месяца после отъезда Толика, она получила извещение. Ее сын, Ткаченко Александр, погиб в аварии. Гроб открывать не разрешили. Она похоронила сына, и продолжала жить. По инерции. Только было все труднее справляться с хозяйством. Соседи помогали, чем могли, но она ничего не хотела. Чего ради? У матери всегда было больное сердце, а скорая на вызовы стариков ездит неохотно. Второй приступ оказался последним. Наследников не нашлось и хоронило ее государство, ему достался и дом. Так и стоит до сих пор. А ключ здесь, у дяди Славы.
Толик (или все-таки Саша?) немного побродил по дому. Мебель получше и ковры исчезли - это тогда, после похорон залезли, пояснил непривычно серьезный дядя Слава. Каждый уголок дарил воспоминания.
Перевернутый стол. За ним он делал уроки. Писать было скучно, он постоянно поглядывал в окно, может появится кто-то из друзей. В розетку он когда-то сунул две проволочки и его долбануло током. Он перепугался, но маме ничего не сказал. У торшера шатался абажур, вечером он садился на диван и наклонял абажур, чтобы было удобней читать. Старый сервант. В нем стояли книги. Сейчас книги валялись на полу. Толик нашел пыльную фотографию. На ней была мама, молодая, веселая, а рядом сидел маленький Толик. Толик спрятал фотку за пазуху и огляделся в поисках фотоальбома. Альбома не было. Кому он приглянулся? Толик еще немного побродил по комнатам, но больше ничего не нашел.
Потом сосед вывел мотоцикл и они поехали на кладбище. Там Толик увидел свою могилу. Плита из полированного гранита с его портретом. На фотке он очень похож на себя теперешнего. Мамин памятник был куда проще. Из бетона. Без фотографии, эмалированная табличка с датами.
--
Это мы с соседями сбросились. - смущенно сказал дядя Слава. - Они ведь тогда фанерку на палке воткнули. Нехорошо, не по-человечески. Ты не думай, я, когда к своим прихожу, здесь тоже убираюсь. И на Пасху обязательно.
Толик тупо глядел на могилы, на белую ограду, а потом его скрутило. Он думал, что после учебки разучился плакать навсегда. И вот, плакал. Беззвучно, почти без слез, как мог. А потом, когда немного отпустило, тут же, перед маминой могилой пообещал, что виновные за все ответят. Последние слова он, наверное, произнес вслух, потому что дядя Слава отозвался:
--
Да кто ответит-то? Почтальон, который ей похоронку принес, или врачи? Да они уже уволились, поди, давно. Не найдешь ты концов. Случайность это была.
Толик так не думал, и тут же, не размышляя, выдал дяде Славе все, что знал. О летающих колдунах, о промывании мозгов, о геройских полетах со взрывом в конце, о тупых пьянках, о майоре, который лечит от проблесков памяти, потому что Родине лишние воспоминания не нужны. Дядя Слава слушал и мрачнел. Он еще немного помолчал, когда Толик остановился, выдохшись. Потом заговорил, медленно и тихо.
--
Бежать надо, пацан. Влез ты в дерьмо по самые уши, не расхлебаешь. О мести забудь. Твой майор - шестерка, ну убьешь ты его, тебя посадят, а тот, кто всю эту гниль замутил, останется чистеньким. Смысл? Беги, лучше за границу, там меньше будут искать. - дядя Слава оглянулся по сторонам. - Езжай на Украину, там легче затеряться. О спецчасти забудь, почем ты знаешь, кто сидит перед тобой? Стукачей везде полно. Ты с человеком по душам, а он на тебя - куда надо. Ты себе вообще новую биографию придумай. Я тебе один трюк потом расскажу. И переодеться надо, куда ты сунешься в этом?
Через час, переодетый в гражданское и с пляжной сумкой вместо мешка Толик попрощался с дядей Славой на автовокзале соседнего городка. Они решили, что часть пути надежней проехать автобусом, труднее будет искать, если что. Толик за день еще пару раз поменял транспорт, а к вечеру за умеренную плату проводник устроил его на свободную полку в плацкартном вагоне. Если повезет, к утру поезд довезет Толика почти до границы. А пока можно расслабиться и пить чай.
Толик проснулся посреди ночи. Воняло туалетом и ржавым железом. Поезд стоял на какой-то станции. Перрон, вымощенный желтым кирпичом, пустые скамейки, тусклый желтый свет. По вагону пробежал проводник. Какие-то голоса в тамбуре. Толик отодвинул шторку и выглянул наружу. Возле вагона трепался по телефону белобрысый хмырь в дорогом плаще. Толик приоткрыл окно. Ветер донес обрывки разговора:
--
Да не знаю я, откуда он тут взялся.
--
Не должен был, но похож на фотку, и описание совпадает.
Толик слушал с нарастающим ужасом. Сбывался сон, с которого все началось три дня назад.
--
Спит он сейчас. - мужик, видно мент в штатском, был весьма самоуверен. - Ему деваться некуда.
У Толика еще был шанс. Можно попытаться бежать, можно попробовать убить мента, да отнять мобилку наконец. Ничего этого Толик не сделал. Он тупо сидел на верхней полке в плацкартном вагоне и ждал приговора:
--
Пригодится, давай. - слова настоящего мента отличались от услышанных во сне, но совсем чуть-чуть. - Подтверждаю: 26-4-8, 5-13-33.
Мент произнес числа нараспев, как считалку, - самый неприятный секрет летающих колдунов. Как вы думаете, зачем люди летают? Тащить взрывчатку они не могут. Слишком тяжело, груженая ракета не сумеет взлететь. Проблему решили просто, даже изящно. Ракета летит без груза. На подлете к цели по радио передают внушенную команду, обычный набор цифр, и колдун взрывается за несколько секунд до падения ракеты, "черпая потоки космической энергии для обеспечения оптимального радиуса поражения", - как объяснял какой-то очкарик в учебке. Все равно ему умирать.
Для каждой ракеты коды взрыва разнятся, во избежание сбоев. Свой Толик только что прослушал. Родина потратила время и средства на поиск тебя и обучение? Должок надо отдавать. Сюрприз.
Он думал, что перед смертью увидит свое детство, а может маму. Ничего этого не было. Где-то глубоко в мозгу появилась светящаяся точка и принялась разрастаться. Росла и росла. Пока не прожгла его насквозь.