Содержание:
1. Totenkopf / Miskunnarlaus grimmd
2. Nordland
3. Вермахт
4. Королева Валькирий
5. Без страха, без надежды
6. Norgeskald
7. Вино и кровь
8. Аристократ
9. Я не привык плакать и ныть
10. Бастионы Молчанья
11. Одина отряд
12. Мы в небе будем вечно молодыми
13. Путь становления
14. Берсеркам Поэзии
15. На тропах войн
16. Когда Восьминогий проломит лёд неба
17. Тайная Песня
18. Крови Горн
19. Пробуждение Бальдра
20. Заря Сверхчеловека
21. Где каждый камень - скальд эпохи грома
22. Haemoptysis
23. За мечтой
24. В огне солнцевращенья
25. Когорты Орла
26. ... и Рейх Четвёртый победит
27. Берсерки Вальгаллы, ульфхедны Фолькванга
28. Железные слёзы весенних ночей
29. A furore Normannorum libera nos domine
30. Путь расовой вражды / Национал-Социалист
Totenkopf / Miskunnarlaus grimmd
Холод с сердцем сроднился жестоким,
холод стал частью рунных солдат.
Их ковал сам Священно-Высокий
в царстве бед, боли тяжких утрат.
Он крестил их не в озере тёмном,
а в огне он крестил их грозой.
Солнцем руны войны вероломной,
пулемётною лентой стальной.
Он кишки вырывал с пира клети,
он разбрызгивал кровь по полям.
Он смеялся как северный ветер,
камня рёбер крепя в битвах храм.
Устилал врана хлебом он тропы,
снегом красным шедевры писал:
возводил он из трупов окопы,
и под траки живых он бросал.
Наслаждаясь их воем звериным
будто песней стальных лебедей,
вёл на стены врагов острым клином
бронетанковый свой Оскорей.
Пламя царственно высь озаряло,
чтя богов мясом жертвы людской.
Ну а он пил вино из бокала
кровью полненный вражеской той.
Только смерть принося, разрушенье,
он учил древо турса речей,
с равнодушьем взирать на раненья,
смерть приветствовать с честью мужей.
Но забыть, про покой и усталость
пока бьётся в груди сердце-лёд.
Распаляя священную ярость
За свой край, за свой гордый народ.
Nordland
Под мощью молота
под штормом пламени
отцов обрушился
в прах идол каменный.
Над дланью Одина -
стальное зарево.
Укрылись чёрные
дружины в мареве.
Глаза "Германии"
как небо талые,
в руках взвиваются
знамёна алые...
Цветут на Ясенях
порой актинии.
Свобода Родины
в железных линиях.
Закаты красные...
не час отчаяться.
Пусть в горла свинские
орлы впиваются.
Их когти острые
сродни с кинжалами,
их клювы крепкие
от крови алые...
Едины родичи
по лезвий брагою,
воспеты скальдами
своей отвагою.
Холмы дерзающих
от гор отколоты.
И слава вечная
их краше золота.
Вермахт
Зарёю марширующих солдат
вторгался он в немирные просторы.
Как шёл вперёд, так шёл он и назад,
молчал когда дрожали даже горы.
Могучий словно древности титан,
он дисциплиной прусской школы славен.
Ему свободы меч был в битве дан
героями, которым был он равен.
Он рать врагов Европы размолол, -
пожертвовав собою без остатка.
Раскрыв крыла его Стальной Орёл
всегда готов был к самым грозным схваткам.
И лишь числом враги смогли сломать
его, подобны безконечной лаве...
Пусть пал он, и ему уже не встать
зато как солнце светит его слава!
Пусть горько заплатил он за мятеж,
но взял сполна с врагов нечистых виру.
Он дух свой вмуровал в стальной рубеж
что есть един для белых наций в мире...
Закатом марширующих солдат
ушёл он в страны вышней воли бога.
И путь его к величью крови свят:
благословенна бранная дорога.
Королева Валькирий
Не священный орёл под крыло город взял
и не туча прошла ледяная.
Мой великий Берлин, день суровый настал:
подошла к тебе красная стая.
Много дней её жгла зависть низших скотов
разломать центр нашей державы.
Опрокинуть в огонь монументы отцов,
и сломать волю бурей кровавой.
Сжалось плотно кольцо орд несметных числом,
видят боги пусть нас и богини!
С чистым сердцем, душой мы в безсмертье шагнём
но свой пост не покинем живыми.
Славен подвиг страны и её сыновей
вызов бросили что всему миру.
По холодным полям где гуляет Борей
скачет конь Королевы Валькирий
Окрылённой судьбой, окрылённой зарёй
она тучей летит над полками.
Где громадой стальной, нерушимой стеной
встали воины живыми щитами.
Мы не знаем стыда, ни к чему нам укор,
кровь впитали священные горы...
Не печалься мой брат, выше нос гренадёр,
честь за правду стоять гренадёру.
В тяжких бедствиях мы проявили свой нрав,
от веков став воинственных краше.
И легко умирать тем, кто знает что прав,
сладко пить молний кровь тем из чаши.
Славен подвиг страны и её сыновей
вызов бросили что всему миру.
Нас встречает в венке златокрасных лучей
на коне - Королева Валькирий!
Каково жить в грязи и терпеть вечный кнут,
мы не знаем, судьба нас спасала.
И иные в огне славы нашей грядут, -
наша кровь их движенью начало.
Не напрасна борьба, жертву что принесли
мы к холодному мрамору солнца.
Как солдат Третий Рейх пал на пепел земли,
но Четвёртым он Рейхом вернётся!
Без страха, без надежды
Нет, мир не тот что прежде,
нет, я не там рождён.
Ни страха, ни надежды
в волне стальных колонн.
По тропам, по болотам
мы топчем свежий муст.
Пропах весь воздух потом,
проклятья - с каждых уст.
Усталость гнёт походку,
проходят дни как сон.
Нас не помянут в сводках,
мы - смертный батальон.
Как больно ежедневно
терять друзей своих,
и в бой бросаться гневно
чтоб отомстить за них.
Но зрим, из недр окопов,
но зрим, в борьбе с судьбой -
всё рыцарство Европы
идёт в последний бой.
К зениту славы сгалый
стремится Ясень лат,
увидимся в Вальгалле
в плену валькирий, брат!
Нас мало, но как прежде
мы Фюреру верны.
Ни страха, ни надежды,
лишь бой за честь страны.
Norgeskald
Лучи солнца спадают как косы
На железные крепости скал,
Где гнездятся орлы, альбатросы
И грохочет неистовый вал.
Где стоит на камнях лес могучий,
и колдуют ветра в дебрях крон.
Где хмуры как лёд вечности тучи,
Где свобода - священный закон!
Здесь тебе воин вскормленный Ёрдой,
Руны предков поют о былом.
Не мечи здесь звенят ныне гордо
Не летит смерть "кровавым орлом".
Но недавно ещё громыхали
Здесь снаряды военной весны.
И с поклоном Рейх Третий встречали
Саг безсмертных героев сыны.
И в войне прославляли жестокой
Своё имя средь Русских равнин.
Слава их поднималась высоко
Увенчавшись борьбой за Берлин.
Заключило их солнце в объятья,
Прогремел с юга яростный гром.
Этот день заклеймённый проклятьем
Стал для нас самым траурным днём.
Ты ведь видел, как небо бледнело,
И теперь есть один только путь:
Путь героя - через сектор обстрела,
И герой должен в вечность шагнуть.
Вино и кровь
Мы отомстим. Мы занесём меч власти
на главы тех, кто белых в низость вверг.
Уже горит огонь в драконьей пасти,
и рвать врага уже готов берсерк.
Мы помним всё, мы помним наш Нюрнберг,
ведь стяг отцов (в сердцах что) не померк.
За край богов, за град первопрестольный
мы отомстим. Европа будет вольной!
Наш Идеал в нас разжигает страсть,
и гнев святой к всея ничтожеств власти,
и никуда не деться нам от страсти
что нас ведёт безропотно во власть.
За Идеал свой мы готовы пасть,
и наплевать что ныне мы крамольны.
Вино и кровь, насытимся же всласть,
ведь всё равно Европа будет вольной!
Аристократ
Когда НС войска ударом грома
сметёт в Вальгаллу к братьям и отцам,
ты выжги всё смиренье как солому,
и встань с мечом на радость всем орлам.
Где право жизни выблеванным тварям
даруется гнилой системой псов,
ты смейся в рожи искренне хазарам,
вонзаясь взором в кольца их зрачков.
Пускай о "воле" овцы блеют хором,
тебе их рвать, закляв венец мольбы,
высокомернояростным напором
высокомернояростной судьбы.
К толпе презренье истинно и свято,
жил мёд тебе, а им - скотам - трава.
Так и пристало жить аристократу,
подальше от "свободы" большинства.
Ступай тропою мести новой эры,
мечтой попавшей ныне под запрет.
с Национал-Социалистской верой
в грядущий Рода Севера Рассвет.
Как Гитлер, верен будь своей идее,
дари огонь в сердца как Прометей.
Вой вражьих рыл - твоей души трофеи,
и Смерть - судьбы любовница твоей.
Я не привык плакать и ныть
Я не привык плакать и ныть,
и "патриотов" слушать,
ведь для того чтоб победить
надо страну разрушить.
Выветрить дух рабских идей
что города воздвигли.
Звёзды Кремля красных царей
надо расплавить в тигле.
Если искать правду в боях
надо забыть про прибыль.
Что мне терять, только свой прах,
так уж страшна ли гибель?
Враг неспроста всем раздаёт
на небеса кредиты.
Стонет, хрипит русский народ
просит опять защиты.
Что же ты брат так узкоплеч,
ломит суставы старость.
Я лишь могу дать тебе меч
дать тебе цель и ярость.
Коль по кривым дерзких дорог
станешь идти ты смело.
Вот тогда есть в ярости прок,
и меч послужит делу.
Бастионы Молчанья
Мы воздвигнем свои бастионы Молчанья
из холодных ветров расплетённых поверий,
наши избраны души стать огнём основанья
на руинах Асгарда, на руинах Империй.
Вновь стальной красотой распластал Асператус
своё знамя разбив в пепел воинство скуки.
Он напомнил всем нам наш торжественный статус:
мы от древа Безстрашных, Предводителей внуки.
Меж дубравных цепей и высот древних елей
видим души жрецов мы нашей веры забытой.
Но средь волн разъярённых и средь Вьюгометелей
не преклонимся мы и не будем разбиты.
Нас небесная синь от злой тьмы отграничит,
храбрость крови воздаст по заслугам ульфхеднам.
Слышишь, как Драп Отец сыновей своих кличет
век валькирий огнём утверждать здесь победно.
Смерть найдёт свою враг и предатель безпечный,
искробелым огнём разлетятся буруны.
Что тебе не дано, возьмут братья навечно
равноярый Орлу Распрей Тинга Вис Юный.
Штормом, вихрем триумфа новой крови и цели,
мы тараном прибоя размозжим череп Волка.
И средь волн разъярённых и средь Вьюгометелей,
кровь на рунных камнях никогда не умолкнет.
Одина отряд
Лжи бездонной странница
как огонь на вкус?
Пред тобой все кланяются,
я же не склонюсь.
Мне заветы прелые
вовсе не указ.
Я, - за расу белую,
я, - за битву рас.
Рагры снов утешены
горькою слезой...
Ты им Бог Повешенных
подари покой.
Как остервенелые
пусть они вопят.
Презирайте белые
братья этот смрад.
Тщетны все усердия
массы без идей.
Рейх - моё безсмертие,
юность Сверхлюдей.
Сгинут мягкотелые
в пламени весны.
Только воины белые
Одину равны.
Ровное дыхание,
северная кровь,
целеполагание -
к высшей расе вновь.
Обретут мир смелые,
нет путей назад.
Будто солнце белое,
Одина отряд.
Мы в небе будем вечно молодыми
Гнев как огонь всё жарче жжёт уста,
йотунский ветер с гор железных дует.
Нас манит небо, манит высота
там, где Орлы Стальные торжествуют.
Свет мглы фьёрд грома отражает вкось...
горят огни великих устремлений,
опора крови в том и духа ось
напор прибоя гордости свершений.
Сталь саблей молний солнца ярче рвут
седые тучи рунами косыми.
Там в небе наш языческий редут,
мы в небе будем вечно молодыми.
Мы помним, Рим античности святой:
нам светят маяки цивилизаций.
Твой шаг, снегов нордический Герой
велик в безсмертье легендарных наций.
Превыше кровь, свобода и закон,
бушуй сильнее вихрь океанский.
Нам не забыть тебя наш Сципион,
и Рим нам не забыть Республиканский.
Сталь саблей молний солнца ярче рвут
седые тучи рунами косыми.
Там в небе наш языческий редут,
мы в небе будем вечно молодыми.
Отцы коль наши боги, мы богам
равны своим и в пылкости амбиций.
По мраморным ступеням в вранов храм
нам суждено войти костром традиций.
Там встретим мы всех белых королей,
всех витязей минувших поколений.
Нет, смерть не выше славных ратных дней,
и славы твердь не ведает забвенья.
Путь становленья
Крови горячей мёд
вволю дано испить,
тем, кто борьбу ведёт
чтобы Отчизне быть.
Сумрак скрывает лик,
холодом дышит час,
он воспевает миг
остекленнелых глаз.
Вырвется хриплый стон,
тяжестью сдавит грудь.
Словно кошмарный сон
стелется в бездну путь.
Воля зовёт на сбор,
всем обречённым - встать!
Будет туманный кнорр
рифы в морях искать.
Вёсел вороний взмах,
волны веков под киль.
Грезит в могильных снах
ныне безвольный штиль.
Но и девятый вал
дух не сумеет смять.
Путь становленья ал,
счастья не время ждать.
Берсеркам Поэзии
Не стать мне славным пророком
но знаю, в таинстве диком,
поэт должен быть жестоким,
коль хочет он стать великим.
Как много поэтов рабства
наш мир отравляют вздохом.
Поэты вступают в братства
чтоб вырвать язык эпохи.
И бросить на вихрь когтистый
врага как стихи на ноты.
Поэт должен быть нацистом
чтоб не утонуть в болоте.
Слюней и любви довольно,
гоните дух старцев прелый.
И будет для битв раздолье
Берсеркерам крови Белой.
Ток жизни из вен вы пейте,
смотрите на мир сурово.
Сдаваться врагам не смейте,
как нож наточите слово.
На тропах войн
Настало твоё время
и твой закон - суров,
воинственное племя
воинственных богов.
Стучат сердца набатом:
рази врага скорей.
Валь-Гаута палаты
ждут смелых сыновей.
Под парусом дракона
взор прям и хладно-зол,
добудь себе корону
добудь себе престол.
На тропах войн по следу
традиций роковых
ступай, ищи победу
ритм вен пока не стих.
Без ропота вонзая
в кольчугу вдоха нож,
чтоб волчьим урожаем
заколосилась рожь.
Смотри, какое сходство,
один с богами лик,
за кровь и благородство
дерзай и будь велик.
Когда Восьминогий проломит лёд неба
Случиться, поверьте, падут все державы
и солнце возьмёт свою мёртвую требу,
когда Восьминогий проломит лёд неба
и Всадник его пронесётся по травам
холодным как йотун зимы белоокий,
так скальдам разжечь предначертано жар ли?
на стягах валькирий возвысятся ярлы,
а славу их скрепят железные строки.
Взирают безпечно вулканы в пространство
седых океанов, озёр паламедий.
Взирают очами вселенских трагедий,
грозя уничтожить и грязь и дворянство.
Рассветы встречая надменностью горной
плитою надгробной сомкнувшись над Суртом,
вы верили в рабство терпя до абсурда
а ныне в могиле лежать вам просторной.
Так пела из мёртвых колдунья видений,
я слышал как руны змеёю шипели
средь чёрной дубравы, средь призрачных елей,
я видел грядущее лишь на мгновенье:
Смерть слабых, и низких, и лживых и дряблых,
смерть самых ничтожных из рода людского.
Я видел и тех (и их будет не много)
кто штурмом возьмёт с древа юности яблок.
Кто встретит удары судьбы безпристрастно,
чей льдян листьев вепрь подруги Могучих.
Случится, поверьте, разверзнутся тучи...
и бабочкой мир возродится прекрасной.
Тайная Песня
Не устану идти я вперёд,
я с неволей не в силах мириться.
Я устал от журчания вод
и от песен мечтательной птицы.
Гибель правых и гибель святых
видел я в этом мире небрежном.
И я им посвятил тайный стих
и оставил в мелодии снежной...
Эта песня пусть воет пургой,
пусть рокочет прибоем далёким.
Где-то там, за небесной стеной
пусть летает орлом одиноким
по волнам белых туч, по волнам,
неподвластным выси рокотаньем.
Пусть летит в светлый солнечный храм
моего века скорбным приданьем.
Не добавил я и не отнял,
всё как есть без прикрас я поведал,
как шакал массой избранным стал,
как он праздновал эту победу.
Как плебейство возвысилось там
где когда-то плацдармы патриций
свои свято хранил и сынам
завещал продолжать нить традиций...
Но летит моя песнь как стрела
дни пронзая возмездием знойным,
сквозь преграды, сквозь все зеркала
что скрывают во мраке достойных.
Оперённая гривой дождей,
ядовитая ядом змеиным,
в ней вся боль и вся ненависть в ней
пусть она станет песней дружинной,
пусть вкуют эту песню в металл,
о том времени, что правит ныне.
Пусть она будто антовый вал
в сердце нации станет твердыней.
Крови Горн
Как по высям гор пробегает рёв
будто белый барс, вслед за тарами,
только кто поймёт Крови Горна зов,
спит земля коль под злыми чарами...
Спит Норвегия, спит мать Швеция
позабыв огонь славы древних дней.
Скандинавского нет Аэция,
что сразил врага бы в ветрах мечей...
Из Фолькванга скорбно глядят отцы...
гордых конунгов, где ты Родина?..
инорасовый вал чернит дворцы
на земле святой Князя Одина.
Что скажи, мне есть "человечество"
наполняет что лишь порубы брюх?
и не к ним летит клич Отечества,
но к сынам, что свой сохранили дух.
Верю я, взойдёт средь гигантских гор,
Солнце бранное Скандинавии...
будут скальды петь (вис сплетя узор)
ратям Расовых войн во здравие!
И сметут бойцы все досужие
сплетни, славя сталь воли и борьбы.
Белый мир зовёт нас к оружию,
Крови Горн трубит воинской судьбы.
Пробуждение Бальдра
Сыпятся древние скалы,
горы уходят под лёд,
пламя небесное с алым
солнцем рассвета цветёт.
Всё наполняется светом:
Бальдра закончился сон.
Песней священной согрета
наисвятая из жён.
В озере памяти строки
тёмных веков не прочесть.
Шепчут ветра как пророки,
шепчут про волю и честь.
О соколах что на склоне
вечноживущих камней,
чтут буйной крови законы,
крови великой своей...
Шепчет заря рунным рядом
в срок вольновластной весны,
поит зим родичей ядом
мёртворождённой луны.
Юности час этот к месту,
прочь улетит дряхлый стон.
В платье зелёном невеста
с Бальдром садится на трон.
Заря Сверхчеловека
Тщедушие раба в себе сломать.
Направить взор в бушующее море.
Не верить псам, от боли не кричать.
Коль дух героя желди красной впору.
Узлами тёмных мыслей высь сплести,
кружить по миру песнею печальной.
Лишь смерти суждено тлен унести
на крыльях своих огненно-хрустальных.
Всё то, что тянет вниз в себе - убить.
И от богов избавится опеки.
Дубы огнём неистовым спалить,
зарю приветствуя Сверхчеловека.
Избрав свою судьбу идти смелей,
кровь дерзкой выси Северу знакома.
Преодолеть рубеж никчёмных дней,
чтоб молнии струну поймать из грома.
И искрами богатый ложью край
зажечь до неба, жизнь с земли стирая.
Злых вранов симфонический чтоб грай -
ревел, бурлил от края и до края.
И старых духом юношам вспоров
котлы пиров как на столе для вскрытий,
излить предсмертных судорог в мир кровь -
мёд жизнеутверждающих открытий.
Где каждый камень - скальд эпохи грома
Мне снится вновь порог родного дома:
мой родный край надменен и высок,
здесь каждый камень - скальд эпохи грома,
и каждый ворон - вечности пророк.
Здесь волны будто шепчут, будто плачут
на древних океанских языках,
о воинах, искали что удачу,
о первых благородных смельчаках.
И знаю я, молитвой не воскреснет
та быль, величье конунгов морей.
Но в рванном ритме соколиной песни
я слышу зов к оружию вождей.
Пусть властно кровь отвергнет покаянье
даруя цель к вершинам гор взамен.
Здесь широки поля для растерзанья,
всё вам, турпаны чёрной вязи вен.
Худой мир проклят, и свет чужд покоя,
трехкратно проклят мир больных скотов.
Вольюсь я в волны армий Сверхприбоя
что разобьют об скалы тлен веков.
Ведь знаю я, молитвой не воскреснет
величье гордых конунгов морей.
Но рванном ритмом соколиной песни
я буду жить в сердцах своих детей.
Haemoptysis
Париж в кольце. Гремят отнюдь не танки.
Сгубила их безумная безпечность.
Когда-то взяли галлов в "рабство" франки
и как стрелу нацелили на вечность.
Несясь в пространстве с искажённым полем
стрела сменила свой исконный вектор.
Истлел "нормандский дух" французской воли,
кровь низведя в межрасовый коллектор.
Лишь только части прошлого каркаса
да труп забальзамированной славы
ещё скрепляют буйственные массы
разупорядоченных тёмных нравов.
Но грифы ждут когда замрёт тень тигра,
чтоб возвестить в своём слепом азарте
что белой расы Франция погибла,
и не поднимутся её штандарты...
Ядро рассеяв в тьме периферии,
приняв всю мразь в французское гражданство.
Она покорна варварской стихии,
диктату новой власти мусульманства.
Горят кресты. На неграх - диадемы,
они ликуют радостью клоачной.
Лишь воины прошлого в железных шлемах
глядят на них с небес печалью мрачной.
Судьбы жестокой предзнаменованьем
для всей Европы служит это горе.
Нет больше страха, нет и состраданья,
в бою смерть предпочтительней позора.
За мечтой
Песня льётся неробкая, хмурая,
и врывается звоном в поля.
Кружит над укрепленьями бурыми,
над могильной землёй короля.
Ну а мне в людях всё опостылело,
даже в светлых глазах нет тепла.
Будто смерть из вен кровь мою вылила
чтоб впитала её всю земля.
Ты скажи мне какою дорогою
жизнь и счастье бредут по заре?
Над моей неприметной берлогою
воют волки в седом серебре.
Воют волки ночами голодными,
иногда рвут кого-то в куски.
Ведь все те, кто родились свободными
никогда не умрут от тоски.
Ну а мне за свободу, за верную,
и не жалко всю жизнь положить.
Не за лживую, не эфемерную,
о которой и грех дорожить.
Я из тех, кто не внемлет унынию,
кто с уступа горы не свернёт.
Кто влюблён в небеса светло-синие,
и в берёз ледяных хоровод.
Девы белые, о как же гордо вы
из фаты листьев смотрите вдаль,
обнимая рассвет зарнородровый
ветер сизый накинув как шаль.
Восхищаясь красой роснослёзною
всё же слиться не жажду я с ней,
за мечтой за своею я грозною
устремляюсь в пылу бренных дней.
В огне солнцевращенья
Я в зеркале не вижу отраженья,
И в песнях я не слышу вязи слов.
Я погружён в огонь солнцевращенья
Как маг в глубины призрачных веков.
В холодной усыпальнице заката
Я спал с железным змеем на груди.
Когда на Русь Царьградскою расплатой
Летели стрел кочевников дожди.
Я спал, когда закапывали храмы,
Рубя жрецов-хранителей святынь.
И с выклеванными, когда глазами
Смотрел мой брат на гмах иных твердынь.
Я спал, когда топтали Русь татары
Текли когда безчисленной ордой.
Когда пресытившись бедой из чары
Их разгромил московский князь Донской.
Я спал, когда шли армии вторженья
Французской славы не по рунам карт.
Я спал, когда терпел боль пораженья
Великий император - Бонапарт.
Я спал, когда в страну уже не ругов
Въезжал бронетигриный легион,
Со знаком хакенкройца в белом круге
На рдяном от крови шелку времён.
Я спал, когда по флангам стрелы Тора
Врезались в сталь и плоть сжигали в прах.
Когда гроза на выжженном просторе
Цвела в лентикулярных облаках.
Я знал, что Русь в трагедиях лишь крепла,
Я спал, когда был род в избытке сил.
Но ныне тьма врождённая из пепла
Встаёт средь нас дыханием могил.
Я спал, довольно долго в дни тревоги.
Но вот и всё, настал священный март.
С небесных стран на твердь спустились боги,
Огнём живым их воспылал штандарт.
Я видел сон, правдивое виденье...
И в нём я новой жизнию воскрес.
Когда горел в огне солнцевращенья,
Я сам огнём стал праведных небес.
Когорты Орла
Над миром кружат чернокрылые враны,
закрыли всю даль тучи бед на засов.
А ветер разгонит прочь клочья тумана,
а Одину слава, во веки веков.
По снегу холодных империй заката,
по трупам народов чей факел погас,
когорты Орла непокорные злату
теперь маршируют в свой истинный час.
Героям Валь-Гаута, снайперам Улля
вновь ветер грядущего вымостит путь.
Плевать на безумие вражеской пули,
лишь только бы вечность душою вдохнуть.
А гордость не может жить с раграми в ладе,
а ярость не знает условных границ,
порой для народов бывает отрадой
вид собственных на черно сжатых столиц...
Где в пламя штыками метелей высоких
вонзается небыль срастившись с мечтой,
из бездны где хладной, из бездны глубокой
сам Одина глаз где глядит неживой...
Но в облачных косах рассыпав червонцы
заря предвещает пир бранный волкам,
а воля возвысит рать Чёрного Солнца,
а воля ведёт к легендарным богам.
... и Рейх Четвёртый победит
Другой народ, другая вера
страна разбита, дух поник.
На мёртвых танках Бундесвера
сияет неба гордый лик.
На троне весел самозванец,
под женской сутью скрылся он.
Забыл себя, забыл германец
то, для чего он был рождён.
И нет для подвигов свободы
и нет для верности Вождя.
А под землёй трубопроводы
всё гонят мрак в палаты льда.
Давно ли знамя над Рейстагом
багряня небо поднялось?
Где то, святое в мерном шаге
что волей нации звалось?
Баварца ярость, и саксонца
нюх государственной стези...
и, неужели, честь под солнцем
слепа, лежит в седой грязи?
Тебе ль истлеть, страна гигантов?
не верю я, должна ты жить!
Как бастион, как борг атланта,
чтоб как маяк в морях светить.
Ещё узришь ты сталь идеи,
услышишь грозный Хильды гром,
когда закроют рты плебеи
под бронированным катком.
Другой народ, другая вера,
страна воспрянет, дух вспарит.
Оскалит пасть в броне "пантера"
и Рейх Четвёртый победит.
Берсерки Вальгаллы, ульфхедны Фолькванга
В крови становленье величества в яви
дерзай, презирая мир массы плебеев.
Сожги то, что было кострами идеи,
восстань над стадами никчёмно-слюнявых.
Над всем, что несёт метастазы уродства,
борьбой раздробив "элинварные сплавы".
Над всем, что грозит вырожденьем Державе,
пытай свою волю, познай превосходство.
В округе лишь низость тлетворной морали,
суровая осень великих когда-то.
Фрустрация наций - всевечная плата
за кровосмешенье и ненависть к стали.
Людей - миллионы, героев - десятки,
живущие пресны заклятым мгновеньем.
Здесь мёртвых империй дурман разложенья
деморализует и лучших порядки.
Но среди ничтожеств, среди мягкотелых
судьбой автономной свободою "кванта"
пусть воля героев блестит адамантом
союз воплощая в себе наций белых.
На зло всему миру свиней инфантильных
ликуйте, священной зари олимпийцы.
Под мраморном небом воспрянут арийцы,
безсмертие вырвав из песен могильных.
Стрелой дух направлен к триумфу сверхрасы,
стрела-дух пронзает все помыслы скотства,
и кровь подчиняет тому Благородству
что так ненавистно ублюдочным массам.
Но режут плод смрадных культур абортцанги,
из глаз льётся небо, орлов взоры строги...
пусть будут горды нами предки и боги -
берсерки Вальгаллы, ульфхедны Фолькванга.
Железные слёзы весенних ночей
Железные слёзы весенних ночей,
кровавые слёзы рассвета,
стекают по склонам ущелий теней
и в реки бегущие в Лету.
Но где бы, мы не были где бы, не шли
под звёздами древних Героев,
наш след не затмят государства земли,
не скроют под пеной прибои.
А там, где движенье, там кровь и война,
там вечная битва народов.
И воля как солнце благословлена
всем миром идущим к свободе.
И пусть на пути скал громады и мрак,
пусть сель угрожает с лавиной.
Чем крепче душа, тем опаснее враг,
тем наши желанья едины.
И если на выбор одна жизнь из двух
мы выберем жизнь в сражениях.
Вода точит камень, борьба точит дух,
ведя наш народ к возвышенью.
Пусть слава найдёт, кто достоин её,
в ком сердце прочнее металла:
лишь лучших отметит валькирий копьё,
лишь лучшим открыта Вальхалла.
A furore Normannorum libera nos domine
Страхом крыс оскалясь в небо жид поёт и ныне:
A furore Normannorum libera nos domine.
Помнит отблеск рунных армий он, дерзанья ярых
"мёртвоглавых" гренадёров, во броне драккары.
Крепким строем, твёрдым шагом на восток кровавый
шли Герои, шли в Атаку за орлиной славой.
И всегда на всех прорывах главных направлений,
клёны бурь дробили верно вражеские звенья.
Шторм дивизий волн вздымая ударял об скалы
высотой неимоверной тридевятым валом.
Пуль роса текла ручьями по тропам катрана,
жид дрожал в Кремле поганом пряча труп кагана.
Ярость солнца, тигра натиск им не даст покоя,
если воля это пламя, пусть сгорят Герои.
Вдохновенью крови гордой - сладкий лязг металла,
из всех песен наислаще песня о Вальхалле.
В мыслях холод, в сердце радость, а в глазах отвага,
лишь возвышенности целей окрыляют флаги.
Лишь они ломают стены лживого коварства,
лишь они достойны чести в белом государстве.
Мы продолжим дело предков так же твёрдо, смело,
нашей мести, нашей злости, нет в бою предела.
Ведь мы помним, ведь мы знаем, имена Героев
что сражались за свободу, что погибли стоя.
Солнце Чёрное восходит над штурмовиками.
Наши стяги реют в небе наравне с орлами.
Счастье пусть найдет простое, кто врагу покорен,
ну а нас рубить учили всех врагов под корень.
Путь расовой вражды / Национал-Социалист
Огнями звёзд ночных искрится небо,
и взор твой как хрусталь валькирий чист.
Поверь, тебе дарован лучший жребий
ведь ты Национал-Социалист.
Путь расовой вражды суров и тяжек,
от боестолкновений не уйти,
а коли так, то пусть враг в землю ляжет:
дерзай, сражайся, рви, сжигай и мсти.
На гребне волн, на пенном кнорре шторма
с боями плыть в легенды твой черёд.
Пусть для других смиренье это норма,
ну а твой путь скальд грома воспоёт.
Вперёд мой брат, вперёд в льдяную просинь,
ты жизнь спасенью расы посвяти.
Пароль твой это - Восемьдесят Восемь:
дерзай, сражайся, рви, сжигай и мсти.
Прав тот, кто кровь народов защищает,
кто верен крепко белокурой Вар.
Да видит Тюр, да видит Альдагаут
что смерть твоя не разметёт пожар.
Устрой своей душе в бою проверку,
сломай себя и вновь себя создай.
Есть только враг и цель в глазах берсерка,
не жди грозы, не лги, не отступай!
![[]](/img/w/wratislaw/miskunnarlausgrimmd/88.jpg)
Содержание:
1. Totenkopf / Miskunnarlaus grimmd
2. Nordland
3. Вермахт
4. Королева Валькирий
5. Без страха, без надежды
6. Norgeskald
7. Вино и кровь
8. Аристократ
9. Я не привык плакать и ныть
10. Бастионы Молчанья
11. Одина отряд
12. Мы в небе будем вечно молодыми
13. Путь становления
14. Берсеркам Поэзии
15. На тропах войн
16. Когда Восьминогий проломит лёд неба
17. Тайная Песня
18. Крови Горн
19. Пробуждение Бальдра
20. Заря Сверхчеловека
21. Где каждый камень - скальд эпохи грома
22. Haemoptysis
23. За мечтой
24. В огне солнцевращенья
25. Когорты Орла
26. ... и Рейх Четвёртый победит
27. Берсерки Вальгаллы, ульфхедны Фолькванга
28. Железные слёзы весенних ночей
29. A furore Normannorum libera nos domine
30. Путь расовой вражды / Национал-Социалист
Totenkopf / Miskunnarlaus grimmd
Холод с сердцем сроднился жестоким,
холод стал частью рунных солдат.
Их ковал сам Священно-Высокий
в царстве бед, боли тяжких утрат.
Он крестил их не в озере тёмном,
а в огне он крестил их грозой.
Солнцем руны войны вероломной,
пулемётною лентой стальной.
Он кишки вырывал с пира клети,
он разбрызгивал кровь по полям.
Он смеялся как северный ветер,
камня рёбер крепя в битвах храм.
Устилал врана хлебом он тропы,
снегом красным шедевры писал:
возводил он из трупов окопы,
и под траки живых он бросал.
Наслаждаясь их воем звериным
будто песней стальных лебедей,
вёл на стены врагов острым клином
бронетанковый свой Оскорей.
Пламя царственно высь озаряло,
чтя богов мясом жертвы людской.
Ну а он пил вино из бокала
кровью полненный вражеской той.
Только смерть принося, разрушенье,
он учил древо турса речей,
с равнодушьем взирать на раненья,
смерть приветствовать с честью мужей.
Но забыть, про покой и усталость
пока бьётся в груди сердце-лёд.
Распаляя священную ярость
За свой край, за свой гордый народ.
Nordland
Под мощью молота
под штормом пламени
отцов обрушился
в прах идол каменный.
Над дланью Одина -
стальное зарево.
Укрылись чёрные
дружины в мареве.
Глаза "Германии"
как небо талые,
в руках взвиваются
знамёна алые...
Цветут на Ясенях
порой актинии.
Свобода Родины
в железных линиях.
Закаты красные...
не час отчаяться.
Пусть в горла свинские
орлы впиваются.
Их когти острые
сродни с кинжалами,
их клювы крепкие
от крови алые...
Едины родичи
по лезвий брагою,
воспеты скальдами
своей отвагою.
Холмы дерзающих
от гор отколоты.
И слава вечная
их краше золота.
Вермахт
Зарёю марширующих солдат
вторгался он в немирные просторы.
Как шёл вперёд, так шёл он и назад,
молчал когда дрожали даже горы.
Могучий словно древности титан,
он дисциплиной прусской школы славен.
Ему свободы меч был в битве дан
героями, которым был он равен.
Он рать врагов Европы размолол, -
пожертвовав собою без остатка.
Раскрыв крыла его Стальной Орёл
всегда готов был к самым грозным схваткам.
И лишь числом враги смогли сломать
его, подобны безконечной лаве...
Пусть пал он, и ему уже не встать
зато как солнце светит его слава!
Пусть горько заплатил он за мятеж,
но взял сполна с врагов нечистых виру.
Он дух свой вмуровал в стальной рубеж
что есть един для белых наций в мире...
Закатом марширующих солдат
ушёл он в страны вышней воли бога.
И путь его к величью крови свят:
благословенна бранная дорога.
Королева Валькирий
Не священный орёл под крыло город взял
и не туча прошла ледяная.
Мой великий Берлин, день суровый настал:
подошла к тебе красная стая.
Много дней её жгла зависть низших скотов
разломать центр нашей державы.
Опрокинуть в огонь монументы отцов,
и сломать волю бурей кровавой.
Сжалось плотно кольцо орд несметных числом,
видят боги пусть нас и богини!
С чистым сердцем, душой мы в безсмертье шагнём
но свой пост не покинем живыми.
Славен подвиг страны и её сыновей
вызов бросили что всему миру.
По холодным полям где гуляет Борей
скачет конь Королевы Валькирий
Окрылённой судьбой, окрылённой зарёй
она тучей летит над полками.
Где громадой стальной, нерушимой стеной
встали воины живыми щитами.
Мы не знаем стыда, ни к чему нам укор,
кровь впитали священные горы...
Не печалься мой брат, выше нос гренадёр,
честь за правду стоять гренадёру.
В тяжких бедствиях мы проявили свой нрав,
от веков став воинственных краше.
И легко умирать тем, кто знает что прав,
сладко пить молний кровь тем из чаши.
Славен подвиг страны и её сыновей
вызов бросили что всему миру.
Нас встречает в венке златокрасных лучей
на коне - Королева Валькирий!
Каково жить в грязи и терпеть вечный кнут,
мы не знаем, судьба нас спасала.
И иные в огне славы нашей грядут, -
наша кровь их движенью начало.
Не напрасна борьба, жертву что принесли
мы к холодному мрамору солнца.
Как солдат Третий Рейх пал на пепел земли,
но Четвёртым он Рейхом вернётся!
Без страха, без надежды
Нет, мир не тот что прежде,
нет, я не там рождён.
Ни страха, ни надежды
в волне стальных колонн.
По тропам, по болотам
мы топчем свежий муст.
Пропах весь воздух потом,
проклятья - с каждых уст.
Усталость гнёт походку,
проходят дни как сон.
Нас не помянут в сводках,
мы - смертный батальон.
Как больно ежедневно
терять друзей своих,
и в бой бросаться гневно
чтоб отомстить за них.
Но зрим, из недр окопов,
но зрим, в борьбе с судьбой -
всё рыцарство Европы
идёт в последний бой.
К зениту славы сгалый
стремится Ясень лат,
увидимся в Вальгалле
в плену валькирий, брат!
Нас мало, но как прежде
мы Фюреру верны.
Ни страха, ни надежды,
лишь бой за честь страны.
Norgeskald
Лучи солнца спадают как косы
На железные крепости скал,
Где гнездятся орлы, альбатросы
И грохочет неистовый вал.
Где стоит на камнях лес могучий,
и колдуют ветра в дебрях крон.
Где хмуры как лёд вечности тучи,
Где свобода - священный закон!
Здесь тебе воин вскормленный Ёрдой,
Руны предков поют о былом.
Не мечи здесь звенят ныне гордо
Не летит смерть "кровавым орлом".
Но недавно ещё громыхали
Здесь снаряды военной весны.
И с поклоном Рейх Третий встречали
Саг безсмертных героев сыны.
И в войне прославляли жестокой
Своё имя средь Русских равнин.
Слава их поднималась высоко
Увенчавшись борьбой за Берлин.
Заключило их солнце в объятья,
Прогремел с юга яростный гром.
Этот день заклеймённый проклятьем
Стал для нас самым траурным днём.
Ты ведь видел, как небо бледнело,
И теперь есть один только путь:
Путь героя - через сектор обстрела,
И герой должен в вечность шагнуть.
Вино и кровь
Мы отомстим. Мы занесём меч власти
на главы тех, кто белых в низость вверг.
Уже горит огонь в драконьей пасти,
и рвать врага уже готов берсерк.
Мы помним всё, мы помним наш Нюрнберг,
ведь стяг отцов (в сердцах что) не померк.
За край богов, за град первопрестольный
мы отомстим. Европа будет вольной!
Наш Идеал в нас разжигает страсть,
и гнев святой к всея ничтожеств власти,
и никуда не деться нам от страсти
что нас ведёт безропотно во власть.
За Идеал свой мы готовы пасть,
и наплевать что ныне мы крамольны.
Вино и кровь, насытимся же всласть,
ведь всё равно Европа будет вольной!
Аристократ
Когда НС войска ударом грома
сметёт в Вальгаллу к братьям и отцам,
ты выжги всё смиренье как солому,
и встань с мечом на радость всем орлам.
Где право жизни выблеванным тварям
даруется гнилой системой псов,
ты смейся в рожи искренне хазарам,
вонзаясь взором в кольца их зрачков.
Пускай о "воле" овцы блеют хором,
тебе их рвать, закляв венец мольбы,
высокомернояростным напором
высокомернояростной судьбы.
К толпе презренье истинно и свято,
жил мёд тебе, а им - скотам - трава.
Так и пристало жить аристократу,
подальше от "свободы" большинства.
Ступай тропою мести новой эры,
мечтой попавшей ныне под запрет.
с Национал-Социалистской верой
в грядущий Рода Севера Рассвет.
Как Гитлер, верен будь своей идее,
дари огонь в сердца как Прометей.
Вой вражьих рыл - твоей души трофеи,
и Смерть - судьбы любовница твоей.
Я не привык плакать и ныть
Я не привык плакать и ныть,
и "патриотов" слушать,
ведь для того чтоб победить
надо страну разрушить.
Выветрить дух рабских идей
что города воздвигли.
Звёзды Кремля красных царей
надо расплавить в тигле.
Если искать правду в боях
надо забыть про прибыль.
Что мне терять, только свой прах,
так уж страшна ли гибель?
Враг неспроста всем раздаёт
на небеса кредиты.
Стонет, хрипит русский народ
просит опять защиты.
Что же ты брат так узкоплеч,
ломит суставы старость.
Я лишь могу дать тебе меч
дать тебе цель и ярость.
Коль по кривым дерзких дорог
станешь идти ты смело.
Вот тогда есть в ярости прок,
и меч послужит делу.
Бастионы Молчанья
Мы воздвигнем свои бастионы Молчанья
из холодных ветров расплетённых поверий,
наши избраны души стать огнём основанья
на руинах Асгарда, на руинах Империй.
Вновь стальной красотой распластал Асператус
своё знамя разбив в пепел воинство скуки.
Он напомнил всем нам наш торжественный статус:
мы от древа Безстрашных, Предводителей внуки.
Меж дубравных цепей и высот древних елей
видим души жрецов мы нашей веры забытой.
Но средь волн разъярённых и средь Вьюгометелей
не преклонимся мы и не будем разбиты.
Нас небесная синь от злой тьмы отграничит,
храбрость крови воздаст по заслугам ульфхеднам.
Слышишь, как Драп Отец сыновей своих кличет
век валькирий огнём утверждать здесь победно.
Смерть найдёт свою враг и предатель безпечный,
искробелым огнём разлетятся буруны.
Что тебе не дано, возьмут братья навечно
равноярый Орлу Распрей Тинга Вис Юный.
Штормом, вихрем триумфа новой крови и цели,
мы тараном прибоя размозжим череп Волка.
И средь волн разъярённых и средь Вьюгометелей,
кровь на рунных камнях никогда не умолкнет.
Одина отряд
Лжи бездонной странница
как огонь на вкус?
Пред тобой все кланяются,
я же не склонюсь.
Мне заветы прелые
вовсе не указ.
Я, - за расу белую,
я, - за битву рас.
Рагры снов утешены
горькою слезой...
Ты им Бог Повешенных
подари покой.
Как остервенелые
пусть они вопят.
Презирайте белые
братья этот смрад.
Тщетны все усердия
массы без идей.
Рейх - моё безсмертие,
юность Сверхлюдей.
Сгинут мягкотелые
в пламени весны.
Только воины белые
Одину равны.
Ровное дыхание,
северная кровь,
целеполагание -
к высшей расе вновь.
Обретут мир смелые,
нет путей назад.
Будто солнце белое,
Одина отряд.
Мы в небе будем вечно молодыми
Гнев как огонь всё жарче жжёт уста,
йотунский ветер с гор железных дует.
Нас манит небо, манит высота
там, где Орлы Стальные торжествуют.
Свет мглы фьёрд грома отражает вкось...
горят огни великих устремлений,
опора крови в том и духа ось
напор прибоя гордости свершений.
Сталь саблей молний солнца ярче рвут
седые тучи рунами косыми.
Там в небе наш языческий редут,
мы в небе будем вечно молодыми.
Мы помним, Рим античности святой:
нам светят маяки цивилизаций.
Твой шаг, снегов нордический Герой
велик в безсмертье легендарных наций.
Превыше кровь, свобода и закон,
бушуй сильнее вихрь океанский.
Нам не забыть тебя наш Сципион,
и Рим нам не забыть Республиканский.
Сталь саблей молний солнца ярче рвут
седые тучи рунами косыми.
Там в небе наш языческий редут,
мы в небе будем вечно молодыми.
Отцы коль наши боги, мы богам
равны своим и в пылкости амбиций.
По мраморным ступеням в вранов храм
нам суждено войти костром традиций.
Там встретим мы всех белых королей,
всех витязей минувших поколений.
Нет, смерть не выше славных ратных дней,
и славы твердь не ведает забвенья.
Путь становленья
Крови горячей мёд
вволю дано испить,
тем, кто борьбу ведёт
чтобы Отчизне быть.
Сумрак скрывает лик,
холодом дышит час,
он воспевает миг
остекленнелых глаз.
Вырвется хриплый стон,
тяжестью сдавит грудь.
Словно кошмарный сон
стелется в бездну путь.
Воля зовёт на сбор,
всем обречённым - встать!
Будет туманный кнорр
рифы в морях искать.
Вёсел вороний взмах,
волны веков под киль.
Грезит в могильных снах
ныне безвольный штиль.
Но и девятый вал
дух не сумеет смять.
Путь становленья ал,
счастья не время ждать.
Берсеркам Поэзии
Не стать мне славным пророком
но знаю, в таинстве диком,
поэт должен быть жестоким,
коль хочет он стать великим.
Как много поэтов рабства
наш мир отравляют вздохом.
Поэты вступают в братства
чтоб вырвать язык эпохи.
И бросить на вихрь когтистый
врага как стихи на ноты.
Поэт должен быть нацистом
чтоб не утонуть в болоте.
Слюней и любви довольно,
гоните дух старцев прелый.
И будет для битв раздолье
Берсеркерам крови Белой.
Ток жизни из вен вы пейте,
смотрите на мир сурово.
Сдаваться врагам не смейте,
как нож наточите слово.
На тропах войн
Настало твоё время
и твой закон - суров,
воинственное племя
воинственных богов.
Стучат сердца набатом:
рази врага скорей.
Валь-Гаута палаты
ждут смелых сыновей.
Под парусом дракона
взор прям и хладно-зол,
добудь себе корону
добудь себе престол.
На тропах войн по следу
традиций роковых
ступай, ищи победу
ритм вен пока не стих.
Без ропота вонзая
в кольчугу вдоха нож,
чтоб волчьим урожаем
заколосилась рожь.
Смотри, какое сходство,
один с богами лик,
за кровь и благородство
дерзай и будь велик.
Когда Восьминогий проломит лёд неба
Случиться, поверьте, падут все державы
и солнце возьмёт свою мёртвую требу,
когда Восьминогий проломит лёд неба
и Всадник его пронесётся по травам
холодным как йотун зимы белоокий,
так скальдам разжечь предначертано жар ли?
на стягах валькирий возвысятся ярлы,
а славу их скрепят железные строки.
Взирают безпечно вулканы в пространство
седых океанов, озёр паламедий.
Взирают очами вселенских трагедий,
грозя уничтожить и грязь и дворянство.
Рассветы встречая надменностью горной
плитою надгробной сомкнувшись над Суртом,
вы верили в рабство терпя до абсурда
а ныне в могиле лежать вам просторной.
Так пела из мёртвых колдунья видений,
я слышал как руны змеёю шипели
средь чёрной дубравы, средь призрачных елей,
я видел грядущее лишь на мгновенье:
Смерть слабых, и низких, и лживых и дряблых,
смерть самых ничтожных из рода людского.
Я видел и тех (и их будет не много)
кто штурмом возьмёт с древа юности яблок.
Кто встретит удары судьбы безпристрастно,
чей льдян листьев вепрь подруги Могучих.
Случится, поверьте, разверзнутся тучи...
и бабочкой мир возродится прекрасной.
Тайная Песня
Не устану идти я вперёд,
я с неволей не в силах мириться.
Я устал от журчания вод
и от песен мечтательной птицы.
Гибель правых и гибель святых
видел я в этом мире небрежном.
И я им посвятил тайный стих
и оставил в мелодии снежной...
Эта песня пусть воет пургой,
пусть рокочет прибоем далёким.
Где-то там, за небесной стеной
пусть летает орлом одиноким
по волнам белых туч, по волнам,
неподвластным выси рокотаньем.
Пусть летит в светлый солнечный храм
моего века скорбным приданьем.
Не добавил я и не отнял,
всё как есть без прикрас я поведал,
как шакал массой избранным стал,
как он праздновал эту победу.
Как плебейство возвысилось там
где когда-то плацдармы патриций
свои свято хранил и сынам
завещал продолжать нить традиций...
Но летит моя песнь как стрела
дни пронзая возмездием знойным,
сквозь преграды, сквозь все зеркала
что скрывают во мраке достойных.
Оперённая гривой дождей,
ядовитая ядом змеиным,
в ней вся боль и вся ненависть в ней
пусть она станет песней дружинной,
пусть вкуют эту песню в металл,
о том времени, что правит ныне.
Пусть она будто антовый вал
в сердце нации станет твердыней.
Крови Горн
Как по высям гор пробегает рёв
будто белый барс, вслед за тарами,
только кто поймёт Крови Горна зов,
спит земля коль под злыми чарами...
Спит Норвегия, спит мать Швеция
позабыв огонь славы древних дней.
Скандинавского нет Аэция,
что сразил врага бы в ветрах мечей...
Из Фолькванга скорбно глядят отцы...
гордых конунгов, где ты Родина?..
инорасовый вал чернит дворцы
на земле святой Князя Одина.
Что скажи, мне есть "человечество"
наполняет что лишь порубы брюх?
и не к ним летит клич Отечества,
но к сынам, что свой сохранили дух.
Верю я, взойдёт средь гигантских гор,
Солнце бранное Скандинавии...
будут скальды петь (вис сплетя узор)
ратям Расовых войн во здравие!
И сметут бойцы все досужие
сплетни, славя сталь воли и борьбы.
Белый мир зовёт нас к оружию,
Крови Горн трубит воинской судьбы.
Пробуждение Бальдра
Сыпятся древние скалы,
горы уходят под лёд,
пламя небесное с алым
солнцем рассвета цветёт.
Всё наполняется светом:
Бальдра закончился сон.
Песней священной согрета
наисвятая из жён.
В озере памяти строки
тёмных веков не прочесть.
Шепчут ветра как пророки,
шепчут про волю и честь.
О соколах что на склоне
вечноживущих камней,
чтут буйной крови законы,
крови великой своей...
Шепчет заря рунным рядом
в срок вольновластной весны,
поит зим родичей ядом
мёртворождённой луны.
Юности час этот к месту,
прочь улетит дряхлый стон.
В платье зелёном невеста
с Бальдром садится на трон.
Заря Сверхчеловека
Тщедушие раба в себе сломать.
Направить взор в бушующее море.
Не верить псам, от боли не кричать.
Коль дух героя желди красной впору.
Узлами тёмных мыслей высь сплести,
кружить по миру песнею печальной.
Лишь смерти суждено тлен унести
на крыльях своих огненно-хрустальных.
Всё то, что тянет вниз в себе - убить.
И от богов избавится опеки.
Дубы огнём неистовым спалить,
зарю приветствуя Сверхчеловека.
Избрав свою судьбу идти смелей,
кровь дерзкой выси Северу знакома.
Преодолеть рубеж никчёмных дней,
чтоб молнии струну поймать из грома.
И искрами богатый ложью край
зажечь до неба, жизнь с земли стирая.
Злых вранов симфонический чтоб грай -
ревел, бурлил от края и до края.
И старых духом юношам вспоров
котлы пиров как на столе для вскрытий,
излить предсмертных судорог в мир кровь -
мёд жизнеутверждающих открытий.
Где каждый камень - скальд эпохи грома
Мне снится вновь порог родного дома:
мой родный край надменен и высок,
здесь каждый камень - скальд эпохи грома,
и каждый ворон - вечности пророк.
Здесь волны будто шепчут, будто плачут
на древних океанских языках,
о воинах, искали что удачу,
о первых благородных смельчаках.
И знаю я, молитвой не воскреснет
та быль, величье конунгов морей.
Но в рванном ритме соколиной песни
я слышу зов к оружию вождей.
Пусть властно кровь отвергнет покаянье
даруя цель к вершинам гор взамен.
Здесь широки поля для растерзанья,
всё вам, турпаны чёрной вязи вен.
Худой мир проклят, и свет чужд покоя,
трехкратно проклят мир больных скотов.
Вольюсь я в волны армий Сверхприбоя
что разобьют об скалы тлен веков.
Ведь знаю я, молитвой не воскреснет
величье гордых конунгов морей.
Но рванном ритмом соколиной песни
я буду жить в сердцах своих детей.
Haemoptysis
Париж в кольце. Гремят отнюдь не танки.
Сгубила их безумная безпечность.
Когда-то взяли галлов в "рабство" франки
и как стрелу нацелили на вечность.
Несясь в пространстве с искажённым полем
стрела сменила свой исконный вектор.
Истлел "нормандский дух" французской воли,
кровь низведя в межрасовый коллектор.
Лишь только части прошлого каркаса
да труп забальзамированной славы
ещё скрепляют буйственные массы
разупорядоченных тёмных нравов.
Но грифы ждут когда замрёт тень тигра,
чтоб возвестить в своём слепом азарте
что белой расы Франция погибла,
и не поднимутся её штандарты...
Ядро рассеяв в тьме периферии,
приняв всю мразь в французское гражданство.
Она покорна варварской стихии,
диктату новой власти мусульманства.
Горят кресты. На неграх - диадемы,
они ликуют радостью клоачной.
Лишь воины прошлого в железных шлемах
глядят на них с небес печалью мрачной.
Судьбы жестокой предзнаменованьем
для всей Европы служит это горе.
Нет больше страха, нет и состраданья,
в бою смерть предпочтительней позора.
За мечтой
Песня льётся неробкая, хмурая,
и врывается звоном в поля.
Кружит над укрепленьями бурыми,
над могильной землёй короля.
Ну а мне в людях всё опостылело,
даже в светлых глазах нет тепла.
Будто смерть из вен кровь мою вылила
чтоб впитала её всю земля.
Ты скажи мне какою дорогою
жизнь и счастье бредут по заре?
Над моей неприметной берлогою
воют волки в седом серебре.
Воют волки ночами голодными,
иногда рвут кого-то в куски.
Ведь все те, кто родились свободными
никогда не умрут от тоски.
Ну а мне за свободу, за верную,
и не жалко всю жизнь положить.
Не за лживую, не эфемерную,
о которой и грех дорожить.
Я из тех, кто не внемлет унынию,
кто с уступа горы не свернёт.
Кто влюблён в небеса светло-синие,
и в берёз ледяных хоровод.
Девы белые, о как же гордо вы
из фаты листьев смотрите вдаль,
обнимая рассвет зарнородровый
ветер сизый накинув как шаль.
Восхищаясь красой роснослёзною
всё же слиться не жажду я с ней,
за мечтой за своею я грозною
устремляюсь в пылу бренных дней.
В огне солнцевращенья
Я в зеркале не вижу отраженья,
И в песнях я не слышу вязи слов.
Я погружён в огонь солнцевращенья
Как маг в глубины призрачных веков.
В холодной усыпальнице заката
Я спал с железным змеем на груди.
Когда на Русь Царьградскою расплатой
Летели стрел кочевников дожди.
Я спал, когда закапывали храмы,
Рубя жрецов-хранителей святынь.
И с выклеванными, когда глазами
Смотрел мой брат на гмах иных твердынь.
Я спал, когда топтали Русь татары
Текли когда безчисленной ордой.
Когда пресытившись бедой из чары
Их разгромил московский князь Донской.
Я спал, когда шли армии вторженья
Французской славы не по рунам карт.
Я спал, когда терпел боль пораженья
Великий император - Бонапарт.
Я спал, когда в страну уже не ругов
Въезжал бронетигриный легион,
Со знаком хакенкройца в белом круге
На рдяном от крови шелку времён.
Я спал, когда по флангам стрелы Тора
Врезались в сталь и плоть сжигали в прах.
Когда гроза на выжженном просторе
Цвела в лентикулярных облаках.
Я знал, что Русь в трагедиях лишь крепла,
Я спал, когда был род в избытке сил.
Но ныне тьма врождённая из пепла
Встаёт средь нас дыханием могил.
Я спал, довольно долго в дни тревоги.
Но вот и всё, настал священный март.
С небесных стран на твердь спустились боги,
Огнём живым их воспылал штандарт.
Я видел сон, правдивое виденье...
И в нём я новой жизнию воскрес.
Когда горел в огне солнцевращенья,
Я сам огнём стал праведных небес.
Когорты Орла
Над миром кружат чернокрылые враны,
закрыли всю даль тучи бед на засов.
А ветер разгонит прочь клочья тумана,
а Одину слава, во веки веков.
По снегу холодных империй заката,
по трупам народов чей факел погас,
когорты Орла непокорные злату
теперь маршируют в свой истинный час.
Героям Валь-Гаута, снайперам Улля
вновь ветер грядущего вымостит путь.
Плевать на безумие вражеской пули,
лишь только бы вечность душою вдохнуть.
А гордость не может жить с раграми в ладе,
а ярость не знает условных границ,
порой для народов бывает отрадой
вид собственных на черно сжатых столиц...
Где в пламя штыками метелей высоких
вонзается небыль срастившись с мечтой,
из бездны где хладной, из бездны глубокой
сам Одина глаз где глядит неживой...
Но в облачных косах рассыпав червонцы
заря предвещает пир бранный волкам,
а воля возвысит рать Чёрного Солнца,
а воля ведёт к легендарным богам.
... и Рейх Четвёртый победит
Другой народ, другая вера
страна разбита, дух поник.
На мёртвых танках Бундесвера
сияет неба гордый лик.
На троне весел самозванец,
под женской сутью скрылся он.
Забыл себя, забыл германец
то, для чего он был рождён.
И нет для подвигов свободы
и нет для верности Вождя.
А под землёй трубопроводы
всё гонят мрак в палаты льда.
Давно ли знамя над Рейстагом
багряня небо поднялось?
Где то, святое в мерном шаге
что волей нации звалось?
Баварца ярость, и саксонца
нюх государственной стези...
и, неужели, честь под солнцем
слепа, лежит в седой грязи?
Тебе ль истлеть, страна гигантов?
не верю я, должна ты жить!
Как бастион, как борг атланта,
чтоб как маяк в морях светить.
Ещё узришь ты сталь идеи,
услышишь грозный Хильды гром,
когда закроют рты плебеи
под бронированным катком.
Другой народ, другая вера,
страна воспрянет, дух вспарит.
Оскалит пасть в броне "пантера"
и Рейх Четвёртый победит.
Берсерки Вальгаллы, ульфхедны Фолькванга
В крови становленье величества в яви
дерзай, презирая мир массы плебеев.
Сожги то, что было кострами идеи,
восстань над стадами никчёмно-слюнявых.
Над всем, что несёт метастазы уродства,
борьбой раздробив "элинварные сплавы".
Над всем, что грозит вырожденьем Державе,
пытай свою волю, познай превосходство.
В округе лишь низость тлетворной морали,
суровая осень великих когда-то.
Фрустрация наций - всевечная плата
за кровосмешенье и ненависть к стали.
Людей - миллионы, героев - десятки,
живущие пресны заклятым мгновеньем.
Здесь мёртвых империй дурман разложенья
деморализует и лучших порядки.
Но среди ничтожеств, среди мягкотелых
судьбой автономной свободою "кванта"
пусть воля героев блестит адамантом
союз воплощая в себе наций белых.
На зло всему миру свиней инфантильных
ликуйте, священной зари олимпийцы.
Под мраморном небом воспрянут арийцы,
безсмертие вырвав из песен могильных.
Стрелой дух направлен к триумфу сверхрасы,
стрела-дух пронзает все помыслы скотства,
и кровь подчиняет тому Благородству
что так ненавистно ублюдочным массам.
Но режут плод смрадных культур абортцанги,
из глаз льётся небо, орлов взоры строги...
пусть будут горды нами предки и боги -
берсерки Вальгаллы, ульфхедны Фолькванга.
Железные слёзы весенних ночей
Железные слёзы весенних ночей,
кровавые слёзы рассвета,
стекают по склонам ущелий теней
и в реки бегущие в Лету.
Но где бы, мы не были где бы, не шли
под звёздами древних Героев,
наш след не затмят государства земли,
не скроют под пеной прибои.
А там, где движенье, там кровь и война,
там вечная битва народов.
И воля как солнце благословлена
всем миром идущим к свободе.
И пусть на пути скал громады и мрак,
пусть сель угрожает с лавиной.
Чем крепче душа, тем опаснее враг,
тем наши желанья едины.
И если на выбор одна жизнь из двух
мы выберем жизнь в сражениях.
Вода точит камень, борьба точит дух,
ведя наш народ к возвышенью.
Пусть слава найдёт, кто достоин её,
в ком сердце прочнее металла:
лишь лучших отметит валькирий копьё,
лишь лучшим открыта Вальхалла.
A furore Normannorum libera nos domine
Страхом крыс оскалясь в небо жид поёт и ныне:
A furore Normannorum libera nos domine.
Помнит отблеск рунных армий он, дерзанья ярых
"мёртвоглавых" гренадёров, во броне драккары.
Крепким строем, твёрдым шагом на восток кровавый
шли Герои, шли в Атаку за орлиной славой.
И всегда на всех прорывах главных направлений,
клёны бурь дробили верно вражеские звенья.
Шторм дивизий волн вздымая ударял об скалы
высотой неимоверной тридевятым валом.
Пуль роса текла ручьями по тропам катрана,
жид дрожал в Кремле поганом пряча труп кагана.
Ярость солнца, тигра натиск им не даст покоя,
если воля это пламя, пусть сгорят Герои.
Вдохновенью крови гордой - сладкий лязг металла,
из всех песен наислаще песня о Вальхалле.
В мыслях холод, в сердце радость, а в глазах отвага,
лишь возвышенности целей окрыляют флаги.
Лишь они ломают стены лживого коварства,
лишь они достойны чести в белом государстве.
Мы продолжим дело предков так же твёрдо, смело,
нашей мести, нашей злости, нет в бою предела.
Ведь мы помним, ведь мы знаем, имена Героев
что сражались за свободу, что погибли стоя.
Солнце Чёрное восходит над штурмовиками.
Наши стяги реют в небе наравне с орлами.
Счастье пусть найдет простое, кто врагу покорен,
ну а нас рубить учили всех врагов под корень.
Путь расовой вражды / Национал-Социалист
Огнями звёзд ночных искрится небо,
и взор твой как хрусталь валькирий чист.
Поверь, тебе дарован лучший жребий
ведь ты Национал-Социалист.
Путь расовой вражды суров и тяжек,
от боестолкновений не уйти,
а коли так, то пусть враг в землю ляжет:
дерзай, сражайся, рви, сжигай и мсти.
На гребне волн, на пенном кнорре шторма
с боями плыть в легенды твой черёд.
Пусть для других смиренье это норма,
ну а твой путь скальд грома воспоёт.
Вперёд мой брат, вперёд в льдяную просинь,
ты жизнь спасенью расы посвяти.
Пароль твой это - Восемьдесят Восемь:
дерзай, сражайся, рви, сжигай и мсти.
Прав тот, кто кровь народов защищает,
кто верен крепко белокурой Вар.
Да видит Тюр, да видит Альдагаут
что смерть твоя не разметёт пожар.
Устрой своей душе в бою проверку,
сломай себя и вновь себя создай.
Есть только враг и цель в глазах берсерка,
не жди грозы, не лги, не отступай!