Задорожная Марина Валерьевна : другие произведения.

Бездомная муза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Марина Задорожная - саксофонист, вокалист, автор песен, поэт из Новокузнецка. Выпустила три сольных музыкальных альбома: "Один день из жизни моей" (2008), "Back to reality" (2013) и "Кинохроники" (2019). Поэтический сборник публикует впервые.


0x08 graphic
0x08 graphic
Марина

Задорожная

Бездомная

муза

стихи

0x01 graphic

Новокузнецк

0x08 graphic
2020

   0x08 graphic
УДК0x08 graphic
821.161.1"1992/..."
   ББК 84(2Рос)6
   З-15
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Задорожная М. В.
   З-15 Бездомная муза. -- Новокузнецк, 2020. -- 84 с.
   ISBN 8-978-5-6041376-6-6
   Марина Задорожная -- саксофонист, вокалист, автор песен, поэт и преподаватель из Новокузнецка. Выпустила три сольных музыкальных альбома: "Один день из жизни моей" (2008), "Back to reality" (2013) и "Кинохроники" (2019). Поэтический сборник публикует впервые.

УДК 821.161.1"1992/..."

ББК 84(2Рос)6

   З-15

  
  
  
  
  
   ISBN 8-978-5-6041376-6-6 No Задорожная М. В., 2020

0x08 graphic

0x01 graphic

0x08 graphic

Можно творить в одиночестве,

но это творчество всегда будет

обращено лицом к людям.

"Бездомная муза" ищет своего

читателя, который вдохновится

не только рифмой и ровной

строкой, но, в первую очередь,

искренними чувствами.

Эти стихи о городах, пробках

в час пик, о характерах,

встречах и расставаниях,

музыке и тишине, о соседних

дворах и далёких странах,

о чудесах и повседневности,

о ремесле и искусстве,

о жизни и всём, что её касается.

Марина Задорожная

  
  
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
   ПРЕДИСЛОВИЕ
  
  
   Кирилл Ковальджи, мой отец, написал немало предисловий к поэтическим сборникам, и чаще всего это были первые сборники молодых или просто доселе неизвестных широкой публике поэтов. Он любил это делать, любил находить таланты и помогать им обрести читателя. Отца уже давно нет, а еще раньше, как он часто замечал, не стало и "читателя". Поэзия ушла из современного медиа-пространства куда-то на малозаметную обочину. Смешные тиражи литературных журналов, даже с самыми исторически громкими именами, говорят о том, что поэты пишут, в сущности, друг для друга плюс родственники и знакомые.
   Поэзия сегодня не генерирует "событий". И дело вовсе не в отсутствии достойных стихов -- они есть, они пишутся; в иные времена культурно значимыми событиями становились и стихи более низкого качества. Поэзия не умерла (сколько раз уже провозглашали смерть тех или иных видов искусства!), просто таково свойство нынешнего времени, и мне кажется, что это, как всегда, не навсегда. Читатель вернется, и на очередном витке спирали откроется многое из того, что ныне пребывает в тени.
   Уверен, что если бы я представленные в этой книжке стихи принес отцу, он сказал бы о них немало добрых слов и, весьма возможно, написал бы предисловие к первому сборнику автора. Теперь за это берусь я, хотя и не могу, подобно отцу, помочь автору своим литературным авторитетом, ибо такового не имею.
   Марина Задорожная -- джазовый музыкант, и это сильно ощущается в ее текстах. Но она не "музыкант, пишущий стихи", она поэт. На удивление хорошо по нынешним временам чувствующий русское поэтическое слово, как традиционно-литературное, так и современное, а также активно и всерьез ищущий свою индивидуальную интонацию в поэзии.
   Последнее очень важно. Гладко писать, условно говоря, "пушкинским языком" могут многие культурные и начитанные в поэзии люди. А вот обрести свой, неповторимый и узнаваемый голос, открыть новый поэтический язык -- это удел настоящих поэтов. Многим кажется, что обычные средства в поэзии давно исчерпаны, и найти нечто новое можно только через авангард, пост-авангард, пост-пост-что-то-там... Не обязательно! Окуджава, к примеру, писал после большинства великих русских поэтов от Пушкина до Пастернака. Но я помню, как зашел в кабинет отца, заглянул в лежащую на столе открытую книгу и, прочитав всего две строчки, сразу понял, что это Окуджава -- абсолютно узнаваемая интонация, хотя всё во вполне традиционных рамках.
   В поисках своего поэтического голоса Марина Задорожная тоже не отправляется на некие неизведанные территории, не пытается устраивать словесные перформансы, а идет самым, на мой взгляд, достойным путем -- опираясь на смысл и чувство, ищет для них наиболее органичные формы выражения.
   Свежая мысль, глубокое чувство и оригинальный взгляд остаются первичными и порождают при этом столь же свежую и оригинальную интонацию. Форма не заменяет содержания, а служит ему, раскрывает и усиливает. Ей чужда идея "спрятаться за форму", за псевдо-интеллектуальность или за что-либо еще, что выражается словами "ничего не понятно -- значит, круто". Ей есть, что сказать, и она хочет найти для каждого высказывания подходящие средства. И иногда это может оказаться нечто изящное и почти "вертинское", а иногда нечто жесткое и почти "маяковское" -- что потребуется.
   Отсюда стилистическое разнообразие, но оно не превращается в пестрый парад стилизаций, поскольку никоим образом и не является им. Просто Марина Задорожная не только ищет "свою" интонацию, но и достаточно осмотрительна, чтобы не становиться рабыней какого-то одного стиля, пусть и оригинального. И эта свобода -- тоже стиль. Скажем, на пластинках "Битлз" нежнейшая баллада под струнный квартет могла соседствовать с залихватским рок-н-роллом, но кто скажет, что у них не было стиля? С другой стороны, в ключевых и самых объемных текстах сборника (прежде всего, в поэмах "На остановке" и "Бездомная муза") виден вполне "свой" стиль или, как минимум, вполне конкретное направление в его поисках.
   Еще одним весьма ценным свойством стихов Марины Задорожной является ирония и самоирония, которая присутствует даже в самых серьезных и совсем не иронических текстах. Это всегда признак, так сказать, творческого здоровья и творческой честности.
  
   Я сознательно не помещал в предисловии, как это обычно делается, удачные цитаты из сборника, не желая вырывать их из контекста. Пусть читатель самостоятельно сполна получит удовольствие от представленных здесь стихов. Сборник весьма невелик по объему, но поэзия такими категориями и не мыслит, она есть концентрат мыслей и эмоций, хорошие стихи читаются и перечитываются не раз, как многократно слушаются хорошие мелодии. Этот сборник именно таков -- он достаточно быстро читается залпом от начала до конца, но на этом не заканчивается, не уходит, а остается с тобой, требуя возвращения к себе.
  

Владимир Ковальджи

композитор, публицист

0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic

I. Вдох-выдох

0x01 graphic

   0x08 graphic
0x08 graphic
   0x08 graphic
   0x08 graphic
0x08 graphic
Сонет N2
  
   За суетой не распознать души.
   Я жить стремился, но и не спешил.
   Не обделенный статью и лицом,
   Не слыл я ни учёным, ни глупцом. 
                                   
   Не холоден, но вовсе не сердечен. 
   Талантами и Богом не отмечен.
   Ни грешником я не был, ни святошей.
   Короче, не плохим и не хорошим.
                        
   Смеёшься ты, назойливый шутник.
   Мальчишка! Ну, а я почти старик.
   А то, что равнодушие -- беда,
   Мы поздно понимаем иногда.
                                  
   Сюжет, увы, не блещет новизной.
   Я снова не хотел бы стать собой.
  
   2015
   Меня мной
  
   По морозу домой на трамваях,
   Когда с будущим всё решено,
   Когда солнышки, кисы и заи
   Травоядным укутались сном.
   И с врагом миловаться заклятым,
   Если другу простить не дано.
   За проступок расстреливать взглядом --
   Это делает меня мной.
  
   Восклицают -- "Ну что за характер!
   У людей так не заведено".
   Где-то в пищеварительном тракте
   Эта фраза осела давно.
   В суете затаиться на время,
   В тишине потревожить покой,
   Посадить пересохшее семя --
   Это делает меня мной.
  
   В тесноте находить себе место,
   Уезжать, куда не суждено.
   Снег топтать у сырого подъезда,
   Когда манит родное окно.
   Вспоминать полуночное небо,
   Когда ластится свет дневной,
   Пировать на воде и хлебе --
   Это делает меня мной.
  
   У спокойствия мягкие лапы,
   У терпенья -- высокий порог.
   То, чему я поверить смогла бы,
   Ты и выдумать вряд ли бы смог.
   Кто-то цедит какао из кружки,
   Кто-то волосы пачкает хной.
   Не судите гордыню, слушайте!
   Это делает меня мной.
  
   2019
   Вдох-выдох
  
   Дом.
   Она.
   Ночь
   Без сна.
   Дверь.
   Звонок.
   Весь
   Промок.
   Кухня.
   Цветы.
   Прочь,
   Коты!
   Чай,
   Кровать.
   Май,
   Не спать.
   Плечи.
   Кино.
   Шторы.
   Темно.
   Платье --
   Вниз.
   Вдох --
   Слились.
   Завтрак.
   Семь.
   Кофе?
   Лень...
   Город.
   Такси.
   Вместе?
   Прости...
   Поезд.
   Билет.
   Плачешь?
   Нет.
  
   Лампа.
   Окно.
   Было
   Давно.
   Больно,
   Ждала.
   Трудно.
   Смогла.
   Выдох --
   Прошло.
   Ужин
   Без слов.
   Дом.
   Она.
   Ночь.
   Весна.
   Дверь.
   Звонок.
   Весь
   Промок.
   Боже,
   Сто лет...
   Здравствуй!
   ?
   Привет.
  
   "Кинохроники" CD (2019)
   Заблудились мои корабли
  
   Одиночество -- царь, одиночество -- пир,
   Темный свет, ледяное тепло.
   Я хотел обнимать этот радостный мир,
   Только как это мне помогло?
  
   Я усердно молился фальшивым богам,
   Да и тропы к душе заросли.
   Много лет приставал я не к тем берегам,
   Заблудились мои корабли.
  
   Не спешите судить, попытайтесь понять,
   Словно чуткая добрая мать.
   Я бегу от людей, а они -- от меня,
   Но так быстро, что мне не догнать.
  
   2020
   Сюжет
  
   Прости,
   Я так устала
   Снова и снова
   Вплетать волоски в эту тонкую нить.
   Иди,
   Карта упала.
   Злые собаки догонят тебя,
   Если будешь дразнить.
  
   Свети
   Яркой звездою
   И заслоняй горизонты
   Тобою плененных планет.
   Иди,
   Но не со мною.
   Падают капли в бокал --
   Вот и весь романтичный сюжет.
  
   Бросай
   Кости смелее.
   Выбор за нами,
   Но этой иллюзией мы дорожим.
   Кромсай!
   Я переклею,
   Перекрою эту ветхую
   Многострадальную жизнь.
  
   "Кинохроники" CD (2019)
   Детское философское
  
   Обед.
   Окна пьют свет.
   Настроение.
   Вязкий запах варенья --
   Сладкий магнит.
   Июль пьянит.
   Свежая пышка дымится и тает.
   Бабушка ласково говорит.
   Мне три.
   Улица полупустая.
   Воздух колышется словно желе.
   Муха бессильно жужжит на стекле.
   Детские пальцы что-то роняют --
   Птицам хлеб.
   Падение.
   Перерождение.
   Дом на ветвях.
   Поздний октябрь гол и прозрачен.
   Съехали дачники с дачи.
   Небо -- набухшая сизая вата.
   Просится дождь.
   Трое пернатых.
   Четвертого ты не трожь --
   Ранили кошки.
   Ужин -- редкие чёрствые крошки.
   Ржавые листья кружа?т над водой.
   Пасечник едет на кляче седой.
   Осень и кляча похожи --
   Кости да кожа.
   Завтра снова летим за едой.
   Бог вороний, глядишь, да поможет.
   Или диета, быть может...
  
   2020
   Душа
  
   Белые нити
   В моей голове,
   Длинные ноги
   В высокой траве,
   Может, ты помнишь,
   А я уже нет.
  
   Веки открыты --
   Солнцу приветы.
   Утренний кофе,
   Скупо согретый
   Полутонами
   Сибирского лета.
   Будто не с нами
   Было всё это.
  
   Сливочно-жёлто
   На ломтике хлеба,
   Мне бы умнее,
   Умнее быть мне бы,
   Но бутерброд маслом вниз,
   А голуби -- к небу.
   Мне бы умнее,
   Умнее быть мне бы
   И разгадать непростой
   Жизненный ребус.
   Сыграна роль,
   Уйдет не спеша
   Юная, вечно босая душа,
   Ну, а до грешного тела
   Ей нет больше дела,
   Если всё спето и сказано --
   Больше нет тела,
   Ну, а душа как душа --
   Сама так хотела.
  
   Белые нити
   В моей голове,
   Яркие точки
   В ночной синеве,
   Может, ты помнишь,
   А я уже нет.
  
  
   "Кинохроники" CD (2019)
  
  
  
  
  
  
   Не спится
   поэма
  
   Снежинки юркнули внутрь и в комнате тают.
   Молюсь, мечусь, медитирую, маюсь, мечтаю.
   Комкаю одеяло, чтобы уснуть, кто придумал такие кровати?
   Ночь непростая:
   от ста шестидесяти семи сорок пять отнимаю.
   Посылаю глаза в черный космос пластиково-оконный:
   Кто мы? Где мы?
   Что там звёзды! Даже рядом уже далеко мы.
   Невесомы
   слова, когда из ста намеченных дел вымучил только два,
   три, четыре, пять с половиной...
   Лавиной
   рухнет на голову так, что идёшь в магазин винный.
   Стоп. Не выход. Там, с другой стороны есть вторая дверь.
   Ручка сломана, но если открыть вежливо --
   будет со скрипом петь, так что, проверь.
  
   А лучше душ. Контрастный, как зарплата банкира и слесаря,
   Чтобы мысли в коробку черепа
   с айкью равным сто тридцать два лезли полезные.
   Честно.
   Будто во сне --
   хочешь дёрнуться, а на практике парализованный, скованный.
   Ватно-свинцовый
   проснешься, и снова будет всё здСрово или здорСво.
   Подойдут, спросят:
   -- Как дела?
   -- В норме!
   Да и какой нынче смысл
   грузить собеседника праздными разговорами?
   Собеседник минут через пять проверяет отчёт.
   Шипит, шелестит, швыряется.
   Выражается.
   Идет мыть руки. Вода не течёт.
   -- Как, уже обед?
   Спускается.
   Лифт заглох.
   -- Когда в этом здании наконец починят свет?
   Еще минут через ...дцать
   мелочь-мелкая горстью из кофейного автомата.
   И зачем столько? Средневековье.
   Три серебряных, пять золотых...
   Не надо.
   Мелочь-мелкая в руку не собирается.
   Старается.
   Выражается.
   Потеет.
   Бурая сладкая жижа одним глотком. Слева:
   -- Нельзя быстрее?
   Послать бы по нужному адресу.
   Вежливость!
   В вузе учили свои лучшие чувства сдерживать.
   Ясно же -- не комплименты.
  
   Лицо моё давно забудется к тому моменту.
   О чем мы?
   Секундою позже выхожу из комы:
   На вопрос о делах
   что бы такое приличное соврать в пустом коридоре?
   Себя -- ладно, а других обманывать -- не вариант, sorry.
   Молчу.
   Рассказать свою жизнь обстоятельно и по делу
   лучше лечащему врачу.
   К чему поток красноречия? Улыбаюсь губным уголком.
   Вопрошающий с красноречием никогда лично не был знаком.
   Значит, О?кей.
  
   Слово намного плёвей, чем сам воробей.
   Вылетает быстро, легко и просто.
   Заморский язык жутко закомплексованный
   от малого своего веса и роста.
   Две буквы проще, чем "благодарю", "замечательно"
   или "Как ты прекрасна в этом сиреневом свитере!"
   В Питере
   будешь так выражаться и ходить в этом свитере!
   Значит, О?кей. Расшифровка: Оба Купились.
   Механизированно простились.
   Ныряю в дела.
   Больше молчания -- меньше зла.
   Пошла.
  
   Кругом всё поехало, затарахтело.
   Где-то встряло, смяло. Надолго. У женщины накипело.
   Шевелит ртом, гоняет слова-паразиты, эпитеты не по Далю.
   Когда замолчит? Напрасно ждали.
   Визави занят своим бутербродом.
   Всё мимоходом:
   дружба, еда, сон, продолжение рода.
   Мыслей тыща роится, как надоевшая мантра,
   про вчера, про сегодня. А что про завтра?
   Хмм... Всё решается этажом много выше.
  
   Крыша.
   Слушает, но не слышит.
   Выдает инвентарь разный:
   кому костыль, а кому спортивные лыжи.
   А иным сразу и то, и другое.
   Ноешь?
   Снова бурлит кипяток стоградусный
   (знаю про тавтологию).
   В прозрачную кружку чай наливается радостно.
   Не так, как другие напитки многие.
  
   А прошлое?
   Здесь поднимаем брови.
   Забыть, запылить, вытрясти,
   повесить на гвоздь ржавый, десятисантиметровый?
   Сложно.
   Иногда слишком туго идёт со дна банки мёда столовая ложка.
   Тошно.
   Пальцы липкие, но можно
   раз и навсегда договориться
   или выпендриться --
   обвинить во всём себя.
   Но мы же не дети, можно разок и накричать любя.
   Снова каяться, жаловаться на несовершенство этого бытия,
  
   на расстояние комнаты соседней
   бросать дротики-междометия.
   Как хочешь, но обижаюсь ведь и я!
   Ведь и без этого могли бы.
   Больно? Колет?
   Что ж, пациент, потерпите, значит, вы всё ещё живы.
  
   Странно.
   Всё меньше нас трогает,
   когда собака зябнет на улице мокрая,
   битая.
   Не от холода зябнет, от обиды.
   Когда книги пылятся в лавках:
   "Возьмите бесплатно, а то нас вообще выбросят".
   Когда дети наши в выражениях не стесняются, не тормозят,
   ведь такое и нам дозволено.
   Земля большая, круглая, а мы всё равно грубо и тесно живем
   огурцами в банке засоленными.
   Смотрим -- дышим, слушаем и не слышим,
   любим -- расходимся, едем и не заводимся,
   покупаем и выбрасываем,
   кого-то прощаем, а кого-то наказываем,
   хвалим и одновременно ругаемся матом.
   А хотели когда-то рукой до неба достать.
   Куда там!
   Читали же под одеялом с фонариком
   сказки, стихи, приключения, драму...
   Ещё букварь, где мама мыла с утра деревянную раму.
   Кстати.
   За тебя, как обычно, волнуется мать.
   Ну, кто же придумал такую кривую кровать?!
   Дрова!
   Ответ-то совсем был простой: сто двадцать два.
   Теперь точно всё.
   Спать, спать, спать.
  
   2018

0x08 graphic

I. Кто ты?

0x01 graphic

0x08 graphic
0x08 graphic

   0x08 graphic
0x08 graphic
Славное Тще
  
   Если слова пропускают
   мимо ушей --
   шарфы вяжи, сарафаны шей.
   А ты
   рассыпаешься мелким драже,
   стучишься в закрытые двери,
   сверлишь бетон,
   пишешь,
   да только вот всё не то --
   птицы, 
   дожди, 
   ледяные сердца,
   в ладонях не видно заплаканного лица, 
   небесные небеса,
   глаза --
   карие, голубые --
   любые,
   интеллигентная в меру попса,
   сложные женские судьбы...
   Не уснуть бы.
  
   Пишешь,
   да только вот всё не то.
   Думаешь, до тебя таких
   писарей не было и не будет?
   Ладно. А судьи?
   Кто?
   Шекспир снимает залатанное пальто.
   Устал, замотался старик
   слушать, как мир говорит.
   На ломаном русском
   требует лучшего переводчика и словари.
  
   Проснешься часов эдак в шесть
   в Томске,
   в Москве,
   на Неве
   в облачном  Ленинграде
   (был такой город и есть).
   Тащишь через осенний туман
   выстраданные тетради,
   вверяешь, словно святые скрижали,
   которые до тебя
   руки другие ещё не держали.
  
   Вверяешь так, на одном духу.
   Вот вам новая рифма,
   новые словари,
   хочешь -- бери!
   Пауза. Mute.
   Не берут.
   Вам не больно.
   Вы не рожали.
   Острые плечи обмякли, упали.
   Снова в лицо не признали.
   Вот дикари...
  
   Пулей домой.
   Температура,
   сердце колотится,
   Лю?бие Са?мо плавится и горит.
   Поздно вот так спохватишься --
   как рванет изнутри!
   Ночью в простывшей однушке
   опять не уснуть.
   Ловишь за хвост скользкую суть,
   балуешь Славное Тще,
   кормишь вкуснятиной,
   бьешь себя в грудь
   и вообще...
   Славное Тще прожорливо.
   Сказки не врут --
   живы кащеи,
   пока не изменишь порядок вещей.
  
   Утром приходит нежданный гость --
   Честная Ость.
   Качает права.
   Вот подумай, кому это нужно?
   Не полтора и даже не два...
   В топку.
   Стало теплее.
   Мертвые души.
   Том второй.
   Не дрогнет рука.
   Главный герой
   пустился в бега.
   Славное Тще спасает черновики
   от расправы.
   Тлеют?
   Нет, ещё позабавим потомков.
   Ну, а пока
   браво.
  
   Взращенное на сметане
   Славное Тще,
   проголодавшись,
   любимую песню затянет:
   "Маё!"
   Пока
   не лопнут розовые бока,
   пока
   завтра чья-нибудь наглая буква
   выпукло не восстанет.
   Вздыбится Ё,
   провозгласит имена -- 
   колкие,
   звонкие,
   вялые,
   небывалые.
   Думаешь, от твоего имени малого
   станет вдруг душно и суетно,
   как на вокзале?
   Мечты.
  
  
   А ты
   пишешь, как дышишь,
   дышишь, как думаешь.
   Думаешь, до тебя не дышали?
   Бьешься за бронзовые медали,
   жмешь тугие педали.
   А ты
   перебираешь горы руды,
   камни катаешь туда и оттуда,
   прокладываешь маршрут,
   просишь воды
   из пластиковой посуды.
   Сказки не врут.
   Даже Сизиф оценил бы,
   насколько булыжник твой крут.
  
   А ты
   сводишь не те мосты,
   бросаешь в темную бездну
   ржавые якоря.
   Зря
   зябнешь в безвестности
   ноября,
   тихо клянешь подступающие декабри,
   затянувшуюся простуду,
   скупаешь пуховые шали,
   прячешься зрителем в зрительном зале.
   Что, снова в лицо не признали?
   Вот дикари...
  
   А ты
   слушаешь жадно, как мир говорит.
   А мир-то старый.
   Вертится колесо Сансары.
   Глупая кошка сегодня ест то,
   что вчера не хотела.
   А ты
   тянешь колки до предела.
   Ну, кто так настраивает гитару?
   Это же леди.
   Гладишь послушное струнное тело.
   Леди купается в кухонном свете.
   Настраиваешь:
   не бойся,
   всё хорошо, дорогая.
   Дадим ещё жару.
   Чувствуешь, что-то важное убегает,
   теряется, бредит.
   Пауза. Mute .
   Слышно, как сверху соседи поют.
   Так вот где гуляли медведи!
  
   Зря -- великий напрасный бог
   отчаявшихся поэтов.
   Если на том перекрестке остановиться не смог,
   может, хотя бы на этом.
   Может быть, не дано?
   Чего ради?
   В пятый раз закапываешь отверженные тетради.
  
   Просишь у самого себя прощения.
   Гонишь взашей
   Любие Само и Славное Тще.
   Нет, не дано.
   Ты их в дверь, а они в окно.
   Сказки не врут --
   живы кащеи, пока не изменишь порядок вещей.
  
   А ты
   все ищешь свёклу в борще.
   И вообще...
   Рано идти на дно,
   если из тысячи сказанных слов 
   вспомнят твоё одно.
  
   2020
  
   Как символ бесконечности
  
   Вечный сон.
   Пришли из безмятежности, уйдём в неизбежность.
   Колесо
   Как символ бесконечности хранит твою нежность.
   Через век
   Найти друг друга, через войны, миры и ракеты.
   Быстрый бег во времени.
   Спокойно, я здесь,
   А где же ты?
  
   Как узор
   Из ниточек на кружеве плетут наши жизни обычно.
   Мельхиор
   В моем стакане чая звенит, и сахар тает привычно.
   Сплошь вода...
   И летняя гроза вдруг разорвала небо в клочья.
   Благодать сошла на этот город ночью,
   И я снова здесь,
   А где же ты?
  
   Всё, привет.
   И наши души в стазисе до следующей встречи.
   Как ответ на все вопросы сразу:
   Я буду ожидать тебя вечно.
   Оживу
   Из первозданной пустоты, и память листья закружит.
   Позову,
   Чтоб вновь найти того, кто мне катастрофически нужен.
  
  
   "Кинохроники" CD (2019)
  
   Пока я сплю
  
   Пока я сплю, ты ходишь на цыпочках --
   Зам-зам-зам...
   Так даже гений сыграть на скрипочке
   Не мог бы сам-сам-сам.
   Моя вина к твоим пророчествам --
   Жирный плюс.
   Ты пьешь таблетки одиночества
   По часам,
   Пока я сплю.
  
   Играя роли, шоу и балет --
   Пам-пам-пам...
   Мы отправляли эти двадцать лет
   В спам, спам, спам.
   И равномерно бьёт по капельке
   На мозги.
   И нас когда-нибудь да вылечат
   От тоски,
   Пока я сплю.
  
   Я пропаду в экране маленьком
   Навсегда,
   А ты ответишь мне взаимностью.
   Да-да-да.
  
   "Кинохроники" CD (2019)
   Такая любовь
  
   Толкаю двери парадной --
   Снаружи прохладно.
   Дворовые льнут к ногам,
   тревожат, тянут носами.
   Что ж,
   кусочек соевой колбасы не сделает мой обед.
   Докторской вмиг нет.
   Чешу за обмороженным ухом --
   радостно выгибается тощий хребет.
   Такие живут свободно, без притязаний.
   Такие громко зовут твою душу больными глазами.
   Такая любовь не зависит
   от денег,
   почестей,
   высшего образования.
   Она для всех.
   Урчит полосатый мех.
   Дома таких же трое.
   А вас -- компания.
   Видно, я не из тех ...
  
   2020
   Кто ты?
   (посвящается В. В. Маяковскому)
  
  
   Кто ты
   От рассвета до темноты,
   Улыбчивый гражданин всуе?
   Чем докажешь,
   что ты действительно существуешь
   без пресловутого паспорта?
   От мыслей таких становится пасмурно.
   Чуешь?
   Сверху посчитаны,
   втоптаны-впитаны,
   в клетку,
   в линейку расчерчены, 
   сотами,
   Знаешь ли ты,
   что
   свободных
   Людей Юных Делает Идиотами?
   Ладно.
   Иди стадно.
   Мы -- ЛЮДИ!
   И вот тебе твоя полиэтиленовая жизнь на казенном блюде!
   Ешь смачно.
   Шурши прозрачно.
   Распоряжайся,
   майся,
   греши и кайся
   по расписанию
   от ползунков до гранитной плиты.
   Кто ты,
   штампом вдавленный от руки?
   Падай. Вставай. Беги.
   Лови важное --
   право на жизнь бумажное
   равняет вверенного документа острые уголки.
  
   От темноты до рассвета
   мы спящие.
   Мы настоящие.
   Мы -- не твари дрожащие.
  
  
   Разуты-раздеты.
   Вбиваем в пухлый диван мысленные кастеты.
   Намордники смяты.
   На кухнях кипят правдивые яды.
   Плывет схема.
   Курит богема.
   Истина где-то рядом.
   Где мы?
   Вот теорема.
   Доказывать просто до тошноты.
   Роют невидимые кроты.
   Лови важное!
   Право на жизнь -- бумажное.
   От рассвета до темноты
   знаешь,
   кто ты?
  
   2020
  
  
  
  
   На остановке
   поэма
  
  
   На остановке у городской дороги
   вечные ноги:
   шпильки, ботинки, сандалии --
   прочно встали.
   Утро бодрит
   таксистов небритых,
   тощих собак у шавермы,
   продавщиц укутанных нервных,
   дворников важных,
   студенток,
   наспех накрашенных,
   мам, тянущих за руку заспанных деток.
   Едут, бегут.
   А тут
   ещё бы десять минут...
   Подушка -- мягкий злодей --
   тянет предательски сладкий миг.
   Лишнее время нынче -- шик.
   Час пик.
   Приговор для спешащего.
   Испытатель терпения ложного и настоящего.
   Затор.
   Греется мотор.
   Где-то ор.
   Готовьте кондуктору аммиака раствор --
   нашатырь --
   эликсир мгновенной живительной силы.
   Откройте окна,
   чтобы салон просквозило.
  
   Не разбудил разбудильник.
   Сны?
   Давно не смотрю.
   Тем более сонники.
   Кружка любимая на подоконнике
   стынет.
   А вы знали,
   что все приличные совы
   утром летают на кофеине?
   Свет.
   Вода.
   Что же ещё? Ах, да.
   Причесаться забыла.
   Но лифт уже сползает уныло
   с восьмиэтажного поднебесья.
   И нет ничего прелестней,
   чем выйти из дома немного растрёпанной.
   Старыми тропами
   мчусь по соседним дворам.
   Видно, сегодня будет жара.
   С каждым пролётом
   жизнь становится ближе.
   Город пульсирует, город дышит.
   А мне давно на работу пора.
  
   На островке асфальта с призрачной крышей
   теснится, ломается Грация.
   Тату,
   ажур,
   маникюр.
   Рада не быть, а казаться.
   И как такую в автобусы?
   Взбешён маленький сотовый друг.
   На милом лице
   немой испуг,
   восклицания,
   отрицания,
   переписка упругим мячом от стен,
   звонок,
   колкий словесный обмен
   (здесь цензурные многоточия)
   и прочее, прочее, прочее...
   Если рассерженных фраз не вернуть,
   то лучше любить молча.
   Сияют в утреннем свете локоны,
   будто бы позолоченные.
   Но Грации их не хватит,
   чтобы понять всю суть.
   Дрожит ресниц велюр.
   Сволочь.
   Из друзей удалю.
   Из телефона капает нервная тишина по рублю.
   Мокро.
   Платки.
   Укороченные гудки.
   Абонент доедает в кафе дор-блю.
  
   Момент неловкий.
   Рассматриваю чьи-то кроссовки.
   Представляюсь мысленно лекарем душ.
   Утешение -- неблагодарное дело.
   Грация тут же взлетела,
   светлой копной завьюжила,
   заплела подиумное кружево
   ногами-спицами.
   Так вывязывать ими свою судьбу --
   многого можно добиться.
   Ногам респект.
   Интеллект?
   Остался на третьем курсе.
   А может, полгода назад, в Ницце.
  
   (В плеере тихо)
   Не знаю как все, а я трусиха.
   Правда для человека это лихо
   или добро?
   Есть такие прямые герои.
   Сказать, что думаешь, сложно дико.
   Да и кому? Зачем?
   (Мороженое ем)
   Толку что от тупого шприца -- жутко больно,
   не колоть -- лекарство попадёт.
   (Это не мороженое, а сплошной лёд!)
  
   Шпильки, ботинки, сандалии
   на остановках и не такое видали.
   Встрепенулось нутро мужское,
   табачно-горькое, пересушенное.
   Заржавело, скукожилось в цехах душных,
   нужных.
   Нутро выщербленное, угловатое.
   Дома кухонную бабу винит виноватую.
   Мужчина он видный, сильный.
   Другие всё ерунду дарят --
   цветы или на безымянный кольца,
   а ей на восьмое -- агрегат холодильный.
   Летом -- на море
   к турецким приветливым берегам,
   зимой -- в санаторий.
   Ходили в театр.
   Какой-то Бизе.
   Кашляли много
   и даже прима была с ОРЗ.
   Гласными наорала дама тучная.
   Скучно.
  
   В двадцать -- косматые рокеры,
   струны -- вдрызг, кассеты -- в муку.
   В пельменную на бегу.
   Сельский клуб, спящий вахтер, хорошенькая солистка....
   С промёрзшего края до южных морей автостопом --
   невероятно близко.
  
   В сорок пять --
   суровый таёжный шансон.
   Крутится колесо,
   скачет белка лихая...
   В тесном бараке семейном стихами
   была оклеена стенка.
   Барака давно уж нет, а юные строки --
   неприкасаемое, нетленка.
   Ускорились шустрые календари.
   Мечты паренька с гитарой
   давно распилены графиком три через три.
  
   Меланхолично вздыхает Шатенка.
   А может, бывшая рыжая,
   кто теперь разберёт.
   Сама себе шьёт.
   Шила,
   фразы кроила.
   Оголила
   нерв до боли.
   Терпеть доколе?
   Выла.
   Нельзя выть от тех, кто тебя не стоит.
   Птенцов двое.
   Тянула жилы,
   сдала.
   Казалось, мало --
   меняла
   на мыло
   шило.
   Была слепа, стала зрячая.
   Остыло
   красное, живое, горячее,
   обтрепалось, распоролось.
   Стежком крупным
   наспех залатано,
   вывешено жизнью на стенку.
   Шатенка...
   А может, бывшая рыжая.
   Не грезит давно о Париже.
   Сказать по секрету --
   есть места приятней и ближе.
   (Эскимо медленно превращается в жижу).
  
   Человек иногда похож на музейную ценность,
   редкостный экземпляр,
   эксклюзивный тираж.
   О таких говорят --
   Чудо, сказочный персонаж.
   Тонет в сетях, как и многие.
   В доме издавна ценят искусства высокие.
   Мама всегда желает добра --
   котлетки, супчик, рубашечка...
   Мадам, а может, вашему сыну просто жениться пора?
  
   В загруженной виртуальности --
   жизнь, мечты, работа,
   как веселится кто-то,
   пиршество интеллекта и полный бред.
   Чудо читает:
   Превед.
   Чё за прафесия такая искуствавет
   (пропущен знак вопросительный)
   Вопрошающий не озадачен грамматикой.
   Что иным норма, другим -- крайне неуважительно.
   Пишут взрослые, пишут дети.
   Интересующегося в игнор или позже ответить?
   Мама учила быть выше.
   Даже если никто не услышит --
   в задний карман источник такого общения!
   Поправляет очки.
   -- Прошу прощения,
   Вы здесь давно? ...
   Что? Уже ушел?
   Досадно... Тогда всё равно.
   За многих чуд с рождения все решено.
   В школе, потом в институте -- лучший.
   Библиотеки, младший научный,
   линзы на минус пять,
   диссертация,
   тусклые жёлтые ночи под лампой,
   пустующая кровать.
   К цели нужно идти упрямо.
   Только в груди по ночам болит.
   -- А как же твои корабли?
   -- Не важно, так захотела мама.
   Море для сильных.
   Так точно.
   Вольно.
  
   Ещё пять минут -- и откроются все магазины.
   Ещё пять минут -- и я бесконечно уволена.
  
   Штанины режут пространство.
   Осанка -- натянутая струна.
   Сторонник здоровой пищи и крепкого сна
   в меру серьёзен, в меру улыбчив, клиенту новому рад.
   Человек-органайзер,
   человек-план,
   человек-квадрат.
   В портфеле -- бумаг измеренная величина.
   А если война?
   Такие трудятся в штабе.
   Такому не дашь сурового флотского "краба".
   Скажет:
   -- Отлично.
   Мы вам завтра перезвоним.
   Лично.
   Кредит одобрен.
  
   Человек-автомат
   и дома предельно собран.
   Согласно составленному расписанию
   дружба,
   спорт,
   прогулка,
   питание,
   отпуск,
   стрижка,
   ремонт,
   юбилей дяди Васи,
   родители,
   автосалон,
   страховку продлить,
   в салоне лечебные грязи,
   (здесь галочка, крестик или вопрос),
   количество в жизни черных и белых полос,
   движение
   или пауза в отношениях,
   заправленная постель,
   насухо вытертая посуда,
   музыка-фон,
   садовый газон
   и даже временная простуда!
   Человек-план,
   человек-квадрат,
   человек-резон.
  
   Навстречу девочка-лучик словно из ниоткуда:
   -- Дядя, вазьмите щинка!
   Дома сказали -- нинужен.
   Дома -- сплашные лужы.
   А я ниумею гулять с ним пака.
   Шатенка вздохнула,
   Нутро покачал головой.
   Чудо забрал бы,
   но псов и котов не переносит мама.
   Зреет детская драма...
   Этот взгляд -- огромные влажные блюдца.
   Сложно не улыбнуться.
   Вдруг в жёсткой практичной системе случается сбой...
   Квадратные теплые руки берут пушистого малыша с собой.
  
   Остановка у городской дороги --
   вечные ноги:
   шпильки, ботинки, сандалии
   не на шутку устали.
   Мимо спешит неотложка, полиция.
   Кто там летел на красный?
   Напрасно.
   Да и к чему теперь торопиться?
   В кармане -- хлам, настроенье -- в комок.
   Внутри ёк.
   Опоздания срок
   давно истёк.
   Кажется, что-то попало в глаз.
   В зеркало глянуть бы -- нет ли бревна?
   Может, я кухонная баба-жена?
   Может, на стройку характера
   мне не хватило пары стальных гвоздей?
   Может, в старинных портретах музейных
   не узнавала обычных людей,
   плела кружева,
   кроила квадратно слова,
   тратила попусту силы?
   Вдруг толпа оживилась.
   Пара минут -- и всё опустело.
   Пробую сдвинуть хотя бы на шаг
   свое непослушное тело
   в сторону душного транспорта.
   Нет уж. Лучше пешком.
   И я удаляюсь, мелькая потрепанным рюкзаком.
  
   2020

0x08 graphic

III. Бездомная муза

0x01 graphic

  
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
На пляжах солнечной Бразилии
  
   На пляжах солнечной Бразилии
   Как мило
   Вы эту сумочку носили.
   Красиво
   Ложились блестки на бокал,
   Стекал
   По занавескам пряный вечер.
   И речи
   О мире сложном и простом --
   На потом.
   Вы ели с вилки и ножа
   Не спеша,
   А позже танцевали на столе.
   Болеть
   Он Вами вовсе не намерен.
   Потеря
   Невелика.
   Но Вас его фартовая рука
   Манила.
   Как мило
   На пляжах солнечной Бразилии
   Вы эту сумочку носили...
  
   2020
   Жили-были
  
   Третья струна на колке
   Вдруг ослабела и низко запела.
   Лампочка на потолке
   Молча глядит на гитарное тело.
   Палочки вверх и удар.
   В такт раскачали земное начало.
   Бросит то в холод, то в жар,
   Прочь унесёт, только этого мало.
  
   Облаком нежным парит
   У микрофона душа саксофона.
   Словно со мной говорит
   Кто-то из греческого пантеона.
  
   Время без музыки -- смерть.
   Нервы заныли, и руки застыли.
   Будней пустых круговерть.
   Кто теперь помнит,
   Какими мы были?
   Нам отмерено.
   Жили, как умели.
   В мелких царапинах лист.
   Бьют молоточки красиво и точно.
   Так завещал пианист,
   Мир черно-белый собрав из кусочков.
   Там, где цветные огни,
   Голос дрожит на последнем куплете.
   Снова на сцене они,
   Те, о которых не пишут в газете.
  
   И, предвкушая успех,
   Музыка вдруг замерла и повисла.
   Если она не для всех,
   Значит, ты что-то сумел в этой жизни.
  
   Тонет в дыму от сигар
   Мудрый коньяк для помятых извилин,
   Помнит потёртый футляр,
   Все, что так преданно долго носили,
   Просто играли.
   И просто жили.
   Нам отмерено.
   Жили, как умели.
  
   Девочка из темноты
   Где-то давно затерялась в кулисах.
   Время промчится, а ты
   Будешь искать ускользающий смысл.
   Время без музыки -- смерть.
   Нервы заныли, и руки застыли.
   Будней пустых круговерть.
   Кто теперь помнит,
   Какими мы были?
   Нам отмерено.
   Жили, как умели.
  
  
   "Кинохроники" CD (2019)
   Догоняя радость
  
   Глупенькая бабочка, мокрая от слез,
   В бигуди и тапочках, вылетев из дома в полночь,
   Пронеслась по тротуарам, догоняя радость
   И всё то, что от неё осталось.
  
   От весеннего тепла -- только сквозняки,
   От прощающей любви -- чья-то сломленная гордость.
   А для милой бабочки -- лишь ветренная шалость
   И всё то, что от неё осталось.
  
   Ускользнули в темноту рваные огни.
   Он уехал в пустоту равнодушных серых улиц.
   А для глупой бабочки вся жизнь -- такая малость
   И всё то, что от неё осталось.
  
  
   "Кинохроники" CD (2019)
   Кинохроники
  
   Стерва.
   Пять минут держать слезу...
   Нервно
   Править сумку на весу.
   Вышло так,
   Что рассыпались миры
   С высоты
   На простор земной коры.
  
   Тонко
   Рвутся новые чулки,
   Звонко
   Бьют о мрамор каблуки.
   Вот бы,
   Посмеявшись над тоской,
   Улететь
   На второй космической.
   Мы разбегаемся,
   Мы разъезжаемся,
   Как в Арктике льды,
   И треснули все мечты.
   Мы разгоняемся,
   Стонем и маемся,
   Как пойманные киты
   Из толщи морской воды.
  
   Скорость.
   Километры над тайгой.
   Стёрлись
   Кинохроники со мной.
   Странно
   Затеряться так в толпе.
   Чей-то смех
   Вдруг напомнит о тебе.
  
  
   "Кинохроники" CD (2019)
   Щястье
  
   Ваша рука на запястье --
   И вот оно, щястье!
   Мурлыкаю в ду?ше
   и таю в душе?,
   словно размокшая кукла из папье-маше,
   сдуру объевшаяся
   подаренного шоколада.
   По золотым анфиладам
   вслед за призраком Вашим я мчусь.
   Сложно не мчаться,
   но я ведь только учусь.
  
   Мы -- блефующие игроки,
   жертвы азарта,
   раннего, ещё морозного марта
   и непонятной тоски.
   Снова с Вами, такая простая,
   снова пою и таю,
   а расставшись, считаю
   хрупкого счастья женского белые
   косточки и позвонки.
   Скатерть из ситца.
   Вечер глумится,
   длится.
   Кутает пары в туман провинция.
   Я встречаю весну в кровати.
   Жаль.
   Темно-вишневая шаль
   к нашим измученным лицам
   очень была бы кстати.
   Медленно таю.
   И пусть!
   Мысленно вас обнимаю.
   Сложно не обнимать,
   но я ведь только учусь.
  
   Плиточным шоколадом испорчен изысканный вкус,
   но вниманием я польщена,
   горького яда хлебнувши сполна.
   Так невинно и мило
   шуршат царапины на потертом виниле.
   Вдруг тишина.
   Давит кругом молчаливая грусть.
   Вы мне не позвонили.
   Сложно вот так не звонить,
   но я ведь только учусь...
  
   2020
   Музыкант в своём раю
  
   Несмотря на гороскопы,
   Завтра Бог под микроскопом
   Увеличит жизнь твою.
   Станет видно, станет слышно,
   Что творит и чем же дышит
   Музыкант в своём раю.
  
   Пеленают всех законы,
   Ну, а ты в своей короне
   Ходишь гордо без оков.
   Та корона не златая,
   А мелодия литая --
   Вся из песен да стихов.
  
   Времени не замечая,
   Размышлять за чашкой чая
   Станешь за столом один.
   Кто любил, а кто не ведал,
   Кто-то ждал, а кто-то предал,
   Кто забыл, а кто не нужен,
   Кто здоров, а кто простужен,
   Кто в глаза, а кто с войной
   Прячет ножик за спиной.
   Кто пустой, а кто сполна,
   Где покой и чья вина?
   Хоть дырявы все карманы,
   Без сенсаций и обмана,
   Без трюкачества и фальши
   Ты идешь по свету дальше.
   Знать, судьба твоя такая,
   Не жалея и не каясь,
   За искусство, улыбаясь,
   Пересчитывать гроши.
  
   Что творится в этом мире!
   Только мир в твоей квартире
   Стать похожим не спешит.
   Он хранит в себе секреты,
   Чьи-то нотные портреты,
   Чью-то мудрость на устах,
   Чьи-то слёзы, сны и шалость --
   Всё теперь в одном смешалось
   На линованных листах.
  
   Из потрепанных тетрадей
   И всерьёз, и смеха ради,
   Сквозь невзгоды и века
   Полетишь и, растворяясь,
   Пронесешь печаль и радость
   На своих святых руках.
  
  
   Для здоровых и болящих,
   Для простых и настоящих,
   Для прохожих и артистов,
   Для попов и атеистов,
  
   Подлецов и сильных духом,
   Для непьющих и под мухой,
   Для живых и для усопших,
   Для богатых и для бо?мжей
   Пусть польётся неземная,
   Окрылённая, нагая
   Музыка со сцен больших.
   Чтоб, усталости не зная,
   Музыкант сумел, играя,
   Сотни судеб пережить.
  
   Для глупцов и очень умных,
   Для седых и самых юных,
   Для улыбчивой фортуны
   Трогать клавиши и струны
   Человеческой души.
  
   "Кинохроники" CD (2019)
  
  
  
  
  
  
  
   Бездомная муза
   поэма
  
  
   Что восемнадцатый, что двадцать первый век --
   странный поэт человек:
   пишет, когда ему плохо.
   Чист лист,
   когда сытая совесть молчит --
   дрыхнет дурёха.
   Худшие опусы примут на ох и ах,
   лучшие -- в лакированных дремлют столах
   до поры,
   когда от предрассудков освободятся миры.
   Мечты, как в юности, не унять.
   Пора просыпаться.
   Уже не шестнадцать,
   но я по-прежнему тем весенним эфиром дышу.
   Легко.
   Просто пишу,
   просто иду пешком.
   Город маленький, жилистый, дымный.
   Дома то строили, то сносили.
   Филармонию даже просили.
   Пестрит торговая кубатура.
   Культура --
   стране обуза.
   Встречаю голодную музу.
   Плачет.
   Негде жить.
   К себе не могу.
   Квартирка и так переполнена:
   шкаф, пианино, компьютер, фен,
   летит Шопен,
   скорбит Рахманинов,
   давит Бах,
   вдохновение тихо сопит в запыленных углах,
   фикус дрожит на окошке,
   теряя листву,
   горластые кошки,
   ими пропитаны стены...
   Ну, куда я тебя дену?
  
   В стылом сыром феврале тянет в тепло.
   Бегством спасаюсь от колкого ветра,
   а, может быть, от себя --
   в облако-шарф, в авто, в капюшон, в наушники --
   цыкать неистово музыкой лучшей.
   Небо соткало тяжёлую серо-стальную парчу.
   Снова куда-то лечу
   с тонной бесценного книжного груза.
  
   За мной увязалась бездомная муза.
   Ноет Эвтерпа.
   Где-то играет джаз...
   Стихи? Сейчас?
   Ни полслова!
   Как ты могла?
   Я в полном своем непорядке!
   Столько всего...
   Дела.
   Вот только муза скорее мечтает добраться
   до моего стола.
   Нашла свободные уши!
   Мой гран батман через гигантские лужи --
   верх балетной эстетики.
  
   В постылой конторе --
   сплошная бюрократическая арифметика.
   Полки, полки,
   бестолковые толки,
   праздные разговоры,
   женские споры
   о том, что начальники все как один -- волки,
  
   что к сильному полу, увы, нет доверия,
   что этот февраль -- сплошная вода,
   что в этом сезоне дико немодно быть в розовых перьях,
   а розовые очки -- можно и навсегда.
  
   Двадцать ноль пять.
   Переулок.
   Меня поглотил супермаркет.
   К чаю купить бы хрустящих булок.
   "Копеечке" вновь отдаю свою кровную тыщу.
   Вот бы придумали банки с духовной пищей!
   Хочется есть искусство круглые сутки без майонеза.
   Но я человек.
   В кармане -- бездушный чек,
   в руках пакет.
   Булок сегодня в продаже нет.
  
   Возвышенная и прекрасная
   тащится сзади, словно бездомная псина.
   До лакированного стола --
   миллион и два шага,
   а я и двух не могу осилить.
   Снова -- до запятой, до точки --
   блаженная шепчет и шепчет.
   Фразы длиннее, крепче,
   сплетаются прочно,
   вяжутся в строчки.
   Особо громкие -- в коричневый переплет.
   Здесь кульминация:
   Муза уже не плачет, а дико орет!
   Таскать ее за собой --
   тяжёлая ноша.
   Боже...
   Кто ей закроет рот?
  
   Дом для каждого писаря -- благо.
   Кофе, простой карандаш грифельный,
   дружный с поэзией, не согласный с рифмами,
   мелованная бумага,
   королева терпения безграничного,
   хранитель общего достояния и личного.
   Кошки свернулись калачиком мирно.
   Тридцать квадратов на одного
   было бы слишком жирно.
   Места не жалко.
   На подоконнике скромно цветут фиалки,
   бархатным счастьем своим наполняя горшок.
   Всем хорошо,
   и ничего не нужно
   после горячей ванны и вкусного ужина.
  
   Муза с томиком Гёте вопит на диване:
   -- Ах, классическое образование!
  
   Жили же люди-книги, люди-эпохи, люди-ценности --
   и здесь не оставить, и с собой не унести!
   Так и останутся незагугленными,
   неоцифрованными,
   в социальные сети заживо незамурованными.
   Не то, что вы!
   Поколения,
   где главные слоганы - Лень и Я,
   где вместо души -- ничем не задетые нервы,
   где каждый второй думает, что он первый,
   где можно прославиться несуществующим делом,
   где ценят белое в черном и чёрное в белом,
   где мямлящие по слогам метят в платоны, декарты, канты,
   а с дурного разбега туда попадают
   даже олени Клауса Санты,
   рвутся в паэты-песатили
   русского языка кромсатели!
  
   С маленькой буквы без запятых
   мне от музы -- под дых!
   Допустим.
   (смайлик неописуемой грусти)
   Некрасов -- про матушку-Русь, про народ, до слез.
   Есенин -- хмельной заклинатель русских берез.
   Блок -- о ночных фонарях у старинной аптеки.
   А в нашем безумном веке
   о чем рассказать?
   Мудрая цедит:
   -- Безумно по-своему каждое время.
   То с вами не те, то вы не с теми,
   то роль должны играть не ту.
   Лишь тот поэт,
   кто замечает в обыденном невиданную красоту.
   Смотри, как за городом тонет закат,
   как в сумерках птица летит в райский сад,
   скорее всего, ворона,
   но это уже не её вина.
   Ведь даже ворона любуется тем,
   как в ясную полночь бескровна луна...
  
   Луна?..
   Кто сейчас об этом услышит?
   К реальности ближе:
   как ловкие пальцы скользят по экрану,
   как полнятся транспортом улицы рано,
   как выпрямляют круглую землю
   метро, шоссе, тротуары, мосты,
   как возвращают утраченное
   салоны неувядающей красоты,
   как тает мираж виртуально прокрученных лент:
   с каждой секундой -- новые лица,
   надо успеть засветиться.
   А лучше -- банальный скандал --
   осесть бесполезностью в хронике призрачных лет.
   Проспал?
   Отсутствуешь в списке?
   Значит, тебя попросту нет.
   Сложно порою,
   но так всё устроено.
   Днём -- на работу работать, как роботы,
   вечером, отодвигая хлопоты --
   в тесный модный бедлам,
   в in-три-раза-по-sta-gramm
   #мыотдыхаем #завидуйтемолча
   (здесь восклицательных знаков полчище)
   Паттерны -- телодвижения.
   Темно. Такси. Туман. Торможение.
   После -- перезапустить приложение.
  
   Утром записка:
   Вы -- нелепые дети цивилизации и ее заложники.
   Ушла к художнику.
   Звать Леонардо.
   Уже далеко. Искать не надо.
  
   Гну непослушные пальцы до хруста.
   Пусто.
   Сочатся из хлипкого крана мысли.
   Слова в тишине повисли.
   На воздух!
  
   Кутаюсь в воротник.
   Холод бензиновый -- мой наставник, мой духовник.
   Еду. Куда? Зачем?
   Водитель -- "Конечная".
   Конечно, я
   беспечный его пассажир.
   Беру на последние мороженое,
   транжира.
   В ладони бряцает медь.
  
   А здорово всё же смотреть,
   как за городом тонет бордовый закат,
   как в сумерках птица летит в райский сад,
   скорее всего, ворона,
   но это уже не её вина.
   Ведь даже ворона любуется тем,
   как в ясную полночь бескровна луна...
   Такое не купишь и не продашь.
   В руках карандаш.
   И муза совсем не нужна.
   Что восемнадцатый,
   что двадцать первый век --
   странный поэт человек...
  
   2020
  
  
   0x08 graphic
Содержание:
  
   Предисловие (В. Ковальджи)

5

  
   I. Вдох-выдох
  
   Сонет N2

11

   Меня мной

12

   Вдох-выдох

14

   Заблудились мои корабли

16

   Сюжет

17

   Философское детское

18

   Душа

20

   Не спится (поэма)

22

  
   II. Кто ты?
  
   Славное Тще

31

   Как символ бесконечности

38

   Пока я сплю

40

   Такая любовь

41

   Кто ты? (посвящается В. В. Маяковскому)

42

   На остановке (поэма)

45

  
   0x08 graphic
   0x08 graphic
   0x08 graphic
  
   III. Бездомная муза
  
   На пляжах солнечной Бразилии

61

   Жили-были

62

   Догоняя радость

65

   Кинохроники

66

   Щястье

68

   Музыкант в своем раю

70

   Бездомная муза (поэма)

73

  
  
  
  

e-mail автора: jazzamarina@gmail.com

  
  
  
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  
   0x08 graphic

Литературно-художественное издание

12+

Марина Задорожная

Бездомная муза

Редактор, верстка, макет, рисунки -- Владимир Ковальджи

Корректура авторская

Отпечатано в типографии ООО "Лотус-Пресс"

654034 г. Новокузнецк, ул. Анодная 14

Подписано в печать 14.10.2020. Печать офсетная.

Объем 5.25 печатных листов. Формат 60*84 1/16

Бумага офсетная. Заказ 597. Тираж 116 экз.

   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   4
  
  
   5
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"