Захарова Черных Вероника Николаевна. Колодец поющих лягушек

КОЛОДЕЦ ПОЮЩИХ ЛЯГУШЕК

Колодец 1

Скорее всего, я родилась на свет, чтобы воспеть колодцы. Кажется, это единственное, что пока не воспето чьим-либо пером. Поэтому я и родилась. Так я думаю. Ведь каждый человек когда-то зачем-то рождается и умирает, начав, сделав или завершив. Иногда он успевает только одно, а иногда вообще ничего, ни полследа, ни четверть следа не оставив на Земле.

Ну, а я родилась для того, чтобы воспеть колодцы.

Имя мне дали, когда мне исполнился месяц, потому что душа моя упорно не желала задерживаться в слабеньком тельце, предчувствуя, должно быть, чем обернётся её присутствие в этом мире. Доктора с энтузиазмом палачей упаковали её в тело младенца, и с тех пор целых четыре года я обливалась слезами, сгибаясь под бременем разноликой жизни.

А назвали меня Неониллой. Хотя это абсолютно неважно в колодце. Особенно, если там поют лягушки.

Колодец 2

Ну вот, а теперь начнём всё сначала.

Колодцами я заинтересовалась примерно в четыре года, тёплой ранней осенью, не спешащей вызывать из небытия грязь дорог, слякоть и дождливые сумерки.

Сухость воздуха хранила праздничную листву и роскошные последние цветы. Мои родители справляли годовщину свадьбы, а я выбралась из шумного дома и потопала по дорожке, а потом и без дорожки по старой траве, куда глаза глядят.

У двух длинных берёз, растущих наклонно навстречу друг другу и образующих по этой причине огромную букву "Х", я и обнаружила мой первый в жизни колодец.

Полугнилой сруб длиной в три моих малышковых шага, шириной в три таких же, а высотою мне по пояс, ждал моего любопытного взгляда. Я упёрлась животом в тёмно-серое брёвнышко и опустила голову вниз.

Зеркальный глаз колодца вошёл в мою душу и ошеломил меня. В нём отражалась моя испуганно-восторженная мордашка, потухшее золото листьев и два берёзовых ствола на фоне синего неба. Недосягаемая глубина таила иную жизнь, она звала, призывала, соблазняла и грустила в одиночестве.

Я потрогала мокрую гладь, разогнала отражения, скользнула руками внутрь воды... и стала в ней жить.

Колодец 3

Взрослея, я поняла, что колодцев слишком много, чтобы посмотреть их все. Пожалуй, для посещения каждого из них мне не хватит и самой долгой жизни. Поэтому я решила жить в одном колодце - в том, где поют лягушки. Надо только найти его. Почему я говорю о лягушках? Понятия не имею. Словно кто-то сказал мне: именно этим ты будешь счастлива. Именно это ждёт тебя годами, страдая без тебя, по тебе, от твоего отсутствия. И ты должна продолжить то, что начато давным-давно, дать силу и импульс жизни тем, кто придёт следом.

Только как найти мой единственный колодец? - посетив другие?

Колодец 4

Я росла, как другие дети, не радовала родителей ни умом, ни красотой, ни особым трудолюбием. Года через три они завели себе нового ребёнка, и я с радостью окунулась в стоячую воду относительного одиночества.

Теперь я гораздо чаще посвящала себя колодцу у двух берёз и колодцам вообще. Я исследовала колодцы в округе, и никто не мог знать их лучше, чем я и моё тело.

Колодец семейства Аносовых стоит в саду под раскидистыми яблонями, возле него всегда на скамеечке греется на солнце рыжая собака: это берёзовая скульптура, вырезанная дедом Аносовым.

Колодец глубокий, это я проверила точно. Вода в нём пахнет сердцевиною яблок, а на деревянных стенках давно растёт скользкий мох, и кое-где лепятся к нему коричневые улитки. Лягушек здесь нет. А дно довольно чистое. Правда, на нём дремлют упавшие когда-то мятая алюминиевая кружка, сиреневая пластмассовая пуговица и дужка от ведра, но это мелочи.

Подземный ключ бьёт с северо-востока, и вода внизу оч-чень холодная. Но вкусная. Я с удовольствием попробовала её на язык, а затем сказала младшему Аносову, что колодец в его саду будет сидеть в земле долго, и долго будет питать яблони запахом и соками просеянных небес.

А вот колодец семьи Фёдоровых чуть не убил меня, и я месяц болела, вызывая опасения у мамы и папы, а также у докторов в том, что непонятные слабость, жар и полное отсутствие аппетита сведёт меня в детский сосновый гробик, в котором тесно, душно и скучно. Да ещё и темно. Но я не оправдала надежд старого гробовщика Фёдоровых и не дала ему заработать на своей смерти. Я выздоровела. И не перестала интересоваться колодцами.

У Фёдоровых колодец стоял посреди железо-деревянного хлама на заднем дворе. Он был низкий, покосившийся, словно сморщенный от древности и алкоголизма, похожий на плотника Щедрова, что жил по соседству с Фёдоровыми.

Терпеть не могу неухоженные колодцы. Они похожи на брошенных детей. Но о детях кто-нибудь да иногда заботится; бывает, они заботятся о себе сами, а колодцы... кто же позаботится о них? Кто вычистит дно и стены, облегчит путь подземной воде? Кто заколдует струи, чтобы они текли и менялись? Нужны другие руки - не колодезные. И другое желание - не потреблять, а хранить драгоценные "бокалы для воды", не вливать в себя безумно, не проливать бесцельно, а любить воду, потому что она в нас самих и, любя её, мы любим себя.

Да, но при чём тут колодцы? - скажете вы. - Есть трубы, есть краны, есть море, есть дожди, есть реки, речки, ручейки и лужи, есть ключи - зачем же воспевать мокрые дыры в земле? И вообще, стоит ли думать о них? Не натужны ли мысли о колодцах?

Да, но я думаю не только о колодцах, но и в них. И не в каком попало, а только в том, где поют лягушки.

Колодец 5

Этот колодец, кстати говоря, я искала долго, до тринадцати лет не подозревая, что, заглядывая вглубь многих из них, я ищу.

Я видела колодцы, похожие на нарядные пирожные; на обветшалые сказочные лачуги, откуда, казалось, по ночам взлетают к звездно-сорному небу лесные ведьмы; похожие на каменные абстракции, выдуманные доморощенным скульптором; или грустные, очень печальные журавли с холодными длинными носами...

Они стояли в лесу или у дома, на лужайке или посреди грядок с капустой и помидорами, в саду под деревьями или прямо у старой дороги...

Они были скрыты обвалившимися камнями или срублены из ясеня, полузасыпаны землёй и мусором или сложены из красных кирпичей, наполнены доверху или наполовину, или высохшие, потерявшие всякую память о влаге...

Какие разные! И все они по-своему очаровывали и притягивали меня.

Но колодец, в котором бы пели лягушки, таился от меня невесть где.

Колодец 6

Мою младшую сестрёнку назвали Антониной, но мы звали её ласково Торишкой. Торишка любила воду, но никогда не видела колодцев. Я была занята исследованиями, а маму и папу колодцы не интересовали по причине имеющегося водопровода. Но в четыре Торишкиных года случилось неизбежное. Она из любопытства потопала за мной в лес, обнаружила колодец у берёз и меня, тонувшую в нём.

- Нелли! - крикнула Торишка. - Что ты делаешь? Тонешь? Тебя спасти?

Я не нуждалась в спасении. Торишка подбежала ко мне, заглянула в волнующе-опасное прозрачное око.

- Что там... внутри? - шёпотом спросила она. - Нелли, что там? Там может быть что-нибудь такое?..

Ну, и она стала жить в колодце тоже.

Колодец 7

Ровно в мои тринадцать лет, а в торишкины шесть мы все переехали в дом дедушки, который умер и оставил нам небольшое наследство. Я плакала, расставаясь с колодцами. Торишка вторила мне, мама успокаивала, папа бодрился, а потом я притянула Торишку к себе и тихо сказала, утирая слёзы:

- Послушай, чего мы ревём? Наверняка там, куда мы едем, тоже есть колодцы и, может быть, они такие таинственные и удобные, что нам и не снилось! И реветь не надо - что толку? Родителей расстраивать? Они не знают о нас, так и пусть не знают, правда, Торишка?

Мы перестали плакать и покорно погрузились в фургон, отправлявшийся вслед за караваном наших вещей.

Колодец 8

Хроновск стоит немного южнее наших краёв и, когда мы прибыли, солнце окатило нас своим предосенним жаром и заставило вспомнить о воде даже захлопотавшуюся маму. И мы с Торишкой весело, с бьющимися сердцами, побежали на поиски колодца в большой старый сад, окружённый длинными надменными тополями и засаженный яблонями, вишнями, грушами, абрикосами, черешнями и айвою. Некоторые деревья держали на ветках плоды. Некоторые - только листья. И, на первый взгляд, - ни одного, даже заброшенного, колодца!

Разочарованные, шли мы по мудрой траве сада и вздыхали, гадая, что же с нами будет без колодца, и боясь, что правда откроется, если мы с Торишкой начнём слишком уж засыхать.

Ну, и мы стали жить в Хроновске.

Осенью нас с Торишкой определили в местную школу. До октября мы откопали уголки, где ждали нас колодцы, и тогда вздохнули спокойно. Тем более, вода в них оказалась сочной, мягкой, упругой... просто прекрасной! Иногда мне мечталось, что под Хроновском дремлет - или трудится, не покладая струй, - огромное озеро. Вот бы найти его, искупаться в его глубине, отведать его жизни... Но норы колодцев не достигали чудесного хранилища, если оно и было; они упирались в каменно-земляное дно и заканчивались узкими тупичками.

Хранитель жизни, подземное озеро, если ты существуешь на самом деле - отзовись?..

Впрочем, о чём я? О несбыточном? Я сама - несбыточное, иначе разве была бы я на свете одна, пусть даже вместе с Торишкой?..

Колодец 9

Потом мне исполнилось четырнадцать лет, Торишке - семь, и мы влюбились в парня из нашей школы - русоволосого сероглазого Кирилла. Он умел здорово улыбаться, ездить на велосипеде, танцевать и петь. Мне он понравился из-за всего, а Торишке - из-за велосипеда: просто она ещё маленькая.

В это время мы с ней уже и дня не могли прожить без колодцев. Мы спускались туда и утром, и после школы, и перед ужином, но чаще всего - любимее - на пороге ночи, когда по небу снуёт луна, и лениво светятся белые снежинки приколоченных к черноте звёзд. Нашу тайну пока не раскрыли. И не этого мы боялись. Я - боялась.

Я боялась, что стану похожа на существо не этого мира - как и предчувствовала моя душа при рождении.

Инаковость преследуется на Земле. А моя молочная холодная кожа, громадные дивные льдинистые глаза, бледные губы, белые прямые волосы чуть ниже колен, тонкая фигурка, сильные мышцы, ленивая грациозность - словно плывёшь, а не ходишь по камням дороги, - всё говорило мне, что я ухожу вглубь нечеловеческого. Но сердце моё пока не могло расстаться с людьми - я рождена ими, я живу среди них, я люблю, смеюсь, плачу, учусь, тружусь, отдыхаю, как они, и разве возможно и нужно рассечь плоть и отделить мясо от костей, чтобы принадлежать либо скелету, либо гуттаперчевой кукле, гнущейся во все стороны по велению желаний?

Не хочу быть ни скелетом, ни гуттаперчевым манекеном. Я могу быть слитностью, единством. Если мне позволят. Вот этого я и боялась - позволят ли мне существовать, а если позволят - не грозит ли мне одиночество, а в нём и из-за него - рождение чужого разума?

Кирилл жил по соседству с нами. Наши тополя создавали тень в его саду. Из окон нашего дома мы видели стены его дома, а между ветками живой изгороди - его самого, когда он ходил по лужайке и что-нибудь делал.

Влюблённые боятся открыть тайну своего чувства. И мы с Торишкой старательно делали вид, что Кирилл нас абсолютно не интересует. Мы, конечно, встречались с ним - случайно; но ни о каких разговорах и прогулках при луне не могло быть и речи. Мы так его любили! И так боялись! Но... это значит, что засилье чуждого в нас - откладывается?..

Я надеялась и пыталась не бояться.

А летом, жарким, как дыхание гейзера, мы с Торишкой стали для Кирилла друзьями.

Колодец 10

Вышло это случайно, как и всё хорошее на свете. Случай - великое дело, лишь в его силах дать нам счастье или горе, ибо его не ждёшь и ничего о нём не загадываешь.

Мы с Торишкой пошли купаться на реку. Там, на мелководье, плескались детишки. Подальше, на ленивой глубинной заводи, резали щекочущие волны руки более опытных пловцов. Скинув платье, я с наслаждением ринулась в воду и погрузилась в неё с головой. Торишка, визжа от восторга, бросилась за мной.

Мы плыли в мутной воде и едва различали друг друга. Поэтому понятно, что бледное лицо с закрытыми глазами, обрамлённое пушистым ковром серебристых волос, которое появилось прямо передо мной в полумраке воды, испугало меня так, что я выскочила наружу, к солнцу.

Рядом со мной вынырнул столкнувшийся со мной призрак. Пока он отплёвывался и отфыркивался, я с радостью поняла, что мы нос к носу повстречались с нашим милым Кириллом.

Голова Торишки показалась на поверхности третьей, но опоздание не смутило её. Она воззрилась на мокрого Кирилла и спросила:

- Ты чего натыкаешься на людей, когда они себе плывут потихоньку?

Кирилл рассмеялся.

- Ничего себе - потихоньку! Вы врезались в меня, как акулы в дрейфующую стаю селёдок!

- Мы очень даже медленно плавали, - не согласилась Торишка. - Это ты акула, правда, Нелли?

- А почему ты плаваешь с закрытыми глазами? - спросила я.

Кирилл потешно шмыгнул носом.

- Не знаю, - признался он. - Наверное, боюсь морских чудовищ.

Мы с ним рассмеялись - насколько это получается в воде, а Торишка сердито сказала:

- Какие тут ещё морские чудовища? Если только ты сам чудовище. Покажи, как ты плаваешь!

- А разве вы в бассейне зимой не видели? - спросил Кирилл и посмотрел на меня долго-долго - так долго, что я покраснела.

- Видели! - заявила бесстрастная Торишка. - Но это не настоящее. Подумаешь - бассейн!

- Ну ладно. Поплыли наперегонки! - сказал Кирилл и погрузился в волны.

Так мы стали друзьями: я, Торишка и Кирилл - несмотря на то, что не любил колодцы.

Колодец 11

Когда я спросила Кирилла, смотрел ли он когда-нибудь в окно колодца, он содрогнулся и сказал, что не только смотрел, но и чуть не утонул в нём. Поэтому он терпеть не может находиться рядом с какими бы то ни было норами, дырками и колодцами.

- И это печально, - сказала я ему, а Торишка поддакнула.

Тем ни менее, наша с ней жизнь в колодце так и ограничилась нами двумя.

А потом произошло несчастье. Не знаю, как мы остались жить после него. Или не остались? Или в нас теперь одна колодезная водица, а кровь вытекла вместе с застывшей в земле кровью Кирилла?..

Я не хотела жить, родившись пятнадцать лет назад. Как я была права.

Колодец 12

Ранней осенью, в день моих именин, солнце заглядывало к нам, когда мы с Торишкой парили в колодце. Звезда била в воду, заливала её блистаньем.

Нам было весело. Мы гонялись по колодцу вверх-вниз, пускали пузыри, кружились и танцевали, не касаясь кончиками пальцев дна. Солнце всё заглядывало к нам в колодец, который стоял на окраине сада Ричарда Реутова, нашего соседа с другой стороны, когда мы с Торишкой разомлели и успокоились, держась ноготками за стенки колодца.

Я сказала:

- Торишка, видишь солнце?

Торишка кивнула.

- Хочешь, поймаем в кулачок солнце и ветер? Последний летний лучик и первую прохладную струю будущей зимы, хочешь?

Торишка загорелась и медленно захлопала в ладоши в предвкушении новой игры. Я боюсь щекотки. Погрозив Торишке пальцем, я стала подплывать к поверхности воды.

- Ты идёшь? - позвала я сестрёнку.

Торишка кивнула. Она пока не умела разговаривать в колодце.

Я всплыла до края воды, посмотрела на яркое, но словно размытое солнце. Медленно коснулась я воздуха и вытянула руку вверх, окунув её в ветер. Солнце ожгло кожу, ветер по-матерински выдул жар и охладил её. Я сжала кулак.

- Видишь, Торишка, я поймала ветер и солнце!

Торишка оперлась о моё плечо и тоже высунула руку. Два кулачка торчали из воды, как крепенькие, нераспустившиеся бутоны жёлто-красных купавок.

Потом кулачки разжались, задрожали раскрытые ладони, обнялись друг с другом, расцепились и поманили южный ветер указательными пальцами - вначале моей, затем - торишкиной руки. Снова схватив в кулачки ветер и солнце, мы выпустили их на волю и утопили руки в воде.

Мы глядели сквозь воду на странный мир наверху; зачарованные и им, и собою, мы совершенно забыли об осторожности и страхе. И вдруг искажённое до неузнаваемости лицо Кирилла заслонило нам солнце. Кирилл в крике открыл рот, резко отшатнулся и исчез.

Молнией выскочила я из колодца. Он видел! Что же теперь делать?!..

Мысль об убийстве коварно подкралась ко мне и мгновенно пропала, выгнанная мной с позором предателя. Нет, только не убийство.

- Кирилл! - крикнула я и увидела его. - Кирилл...

Он лежал у сруба колодца, уставившись в небо громадными серыми глазами, и на лице его застыла гримаса ужаса. У него было больное сердце - вспомнила я.

Торишка, вынырнувшая вслед за мной, сипло спросила:

- Что с ним такое, Нелли?

- Он испугался, - проговорила я.

- Кого?! - удивилась Торишка и откашлялась от воды.

- Нас, - сказала я.

Торишка сникла.

- Нас? - переспросила она. - А что мы сделали?

Я не ответила. Она поняла и, вцепившись ручонками в дерево колодца, горестно посмотрела на Кирилла.

- Он без сознания, - решила она немного погодя. - Надо поплескать его водичкой и он очнётся.

Она вылезла из колодца и присела возле тела Кирилла. Потрогала его. Подумала. Вздохнула.

- Нет. Он не просто без сознания. Он вообще без души. Душа его испугалась и улепетнула.

Она оглянулась на меня.

- Нелли, я придумала, знаешь, что? Давай опустим Кирилла в колодец. Вдруг он оживёт? Ну, давай попробуем, Нелли! Честное слово, он оживёт и будет таким же, как и мы! Здорово же? Мы втроём! А когда мы вырастем, мы с ним поженимся, и у нас будут колодезные дети. Кирилл будет папой, а ты и я - мамами. Здесь много колодцев. Наши дети станут в них жить-поживать. И каждому ребёнку достанется по колодцу, и скука пропадёт: гости, игры, праздники, - всё в колодцах! Деревня колодцев! Городок колодцев! Страна колодцев и нас! Здорово, да?

Торишка фантазировала, а я глядела на Кирилла и плакала от жалости. И больше жалела себя: Кирилл далеко, а я здесь, и я одна, и любовь моя странная, замешанная на мелькнувшей мысли об убийстве, высыхает, как капля дождя на шифере крыши.

Она высыхает, как сохнет кровь Кирилла, похороненного сейчас в земле. Она исчезнет, как моя кровь, вытесненная из жил ленивой водою колодца.

Колодец 13

Торишка, почти такая же сильная, как и я, подняла тело Кирилла и понесла его к колодцу. Тело ушло в воду, как камень, и камнем ушла за ним под воду моя сестра Торишка.

Я видела, как она пытается оживить его, вдохнуть в него колодезную жизнь... Но всё было напрасно. Он мёртв. Даже для колодезной жизни он мёртв. Поздно. Если оставить его здесь, вода обезобразит его, и разве сможем мы спускаться в колодец, где вместо поющих лягушек - труп?

В общем, мы покинули колодец, вдоволь напечалившись и наплакавшись, прибежали к Реутову и сказали, что видели из окна нашего дома, как Кирилл пошёл с ведром к колодцу, поскользнулся и упал в него.

Ошеломлённый пьяница Реутов сознался, что попросил пробегавшего мимо его дома Кирилла набрать воды из колодца; его осудили; нас пожалели. А Кирилла уложили в землю.

Так трагично закончилась наша любовь.

А я запретила Торишке жить в колодце.

Хватит в семье меня. Пусть Торишка вернётся в человека, пока не поздно. Пусть у неё будет обыкновенная семья, когда она вырастет. А детство - сон. Жизнь в колодце постепенно станет для неё сном. Волшебным полузабытым сном. Она расскажет о нём своим детям... Может, вздохнёт об утраченном... Но зато она никогда не узнает охоты на зверя. На неё. И не узнает себя.

Риск быть пойманной в последние недели зимы измотал меня, и я не так таилась, как раньше. И поэтому Реутов увидел меня в своём колодце.

Это произошло в феврале, в сумерках.

Уверенная, что в полночь соседи спят, я нырнула в воду, чтобы отдохнуть, прийти в себя, стряхнуть высохший за день пласт старой кожи, смыть его и возродиться для следующих томительных часов суеты и вечно-насущных проблем.

Высыпали звёзды, окружив толстый блин луны. Как тогда, ранней осенью, я подплыла к границе между водой и воздухом. В воде плохо слышно, и потому Реутов незамеченным подошёл к колодцу, нагнулся, чтобы зачерпнуть ведром воду... и увидел меня.

С минуту смотрели мы друг на друга - в неверии и ожидании. Первым опомнился Реутов. Ведром, которое он держал в руке, он ударил по воде, пытаясь разогнать привидение длинноволосой ундины. Когда он понял, что привидение не рассеивается от ударов, он отыскал влажные камни на земле и начал швырять их в меня, метя прямо в бледное лицо, глядящее на него с невыразимой печалью.

Я осуждающе покачала головой, погрозила ему пальцем и опустилась на дно колодца, тая в темноте стен и воды неторопливо, но неизбежно, нехотя уворачиваясь от падающих вместе со мной камней.

"Попалась", - подумала я со страхом. Скоро начнётся охота.

Реутов бросился наутёк, призывая на помощь. Заметив, что никто не заслоняет мне луну и звёзды, я тоже поспешила уйти из чужого сада, чтобы вовремя попасть домой и во всеоружии встретить опасного свидетеля моей другой жизни. Охотника.

Увы: быстро бегать я уже разучилась. Как ни старались мои бедные ноги, ничего стремительного у них не выходило.

Отчаянно пробираясь меж голыми ветками кустарников в наш сад, я неожиданно чуть не врезалась в занесённое древесным мусором бревенчатое сооружение прямо в гуще веток живой изгороди, которую осенью подрезал мой отец.

Батюшки мои! Я дотронулась до дерева.

Колодец. Наш колодец, который мы не могли найти целых два года! Значит, у дедушки был колодец, только он им не пользовался, потому что года два до смерти ему первому провели водопровод!

Но сейчас некогда наслаждаться открытием. Надо скорее вернуться к себе, пока не заявился Реутов, обвиняющий себя... интересно, в чём он может меня обвинить? - В том, что спьяну узрел в ледяной воде зимнего колодца внучку умершего соседа? Да кто ему поверит? Пьяному-то?

Я пробралась в дом с бесшумностью кота. Оставляя мокрые следы, я крадучись проскользнула в ванную комнату. Там уже плескалась голенькая Торишка. На моё дыхание она обернулась.

- Ты сегодня рано, - удивилась она. - Я только-только залезла в воду, будешь со мной?.. Что случилось-то, Нелли?

Я окунулась с головой в широкую ванну, посидела там и вынырнула, вытирая ладонями глаза.

- Меня видел Реутов, - шепнула я сестрёнке в ухо.

- Ух, ты! - выдохнула она и обеспокоено нахмурилась: - Хорошо видел? При луне?

- Да, очень близко, - виновато сказала я. - Но, кажется, он был пьян...

Торишка пожала плечами.

- Я скажу, что мы с тобой гуляли, потом поели, а потом пошли в ванну. А родителей нет - они в гостях... Хотя вон они, кажется, пришли.

Хлопнула в прихожей дверь, весёлые голоса родителей назвали нас по именам.

- Надо откликнуться, - серьёзно поглядела на меня Торишка. - Всё равно найдут.

И она прыснула. Я тоже, но без особой радости.

- Ма, па, мы в ва! - закричала Торишка. - Сюда, сюда!

Родители, довольные путешествием в гости, заглянули к нам. Только они собрались отпустить нам необходимые замечания, как раздался неторопливый, неритмичный стук. Пьяный стук. Или усталый. Скорее всего, пьяный: это добрался до нас сосед Реутов.

Удивлённая мама поинтересовалась, кому из семьи назначено свидание в такой поздний час, а папа пошёл открывать. В холл ввалился Реутов со щеками, горящими болезненным румянцем.

- Эй... М... Михаил, - начал он без предисловий. - Ваша дочь в моём колодце. Пусть она оттуда в... выходит. Я не потерплю, чтоб в моём колодце околачивалась разная детская шушера.

Мама ахнула и всплеснула руками. Папа закашлялся. Мы с Торишкой сделали ошарашенные лица, а потом рассмеялись. Тогда родители пришли в себя.

- Ну, знаете, - холодно изрекла мама, учуяв запах, волнами исходящий от Реутова. - Уж этого я от вас не ожидала, Ричард Артурович. Что это вы говорите? Моя дочь в колодце? Моя дочь?! Да вон она, в ванне, спокойно сидит в воде, а не прыгает по вашему колодцу, словно какая-то лягушка, простите.

- Но я видел её в колодце! - упрямо настаивал Реутов. - И мне не показалось, я не настолько теряю мозги после бутылочки виски!

- А когда вы теряете мозги? - сухо осведомился папа.

- Я не теряю мозги вообще, - гордо возвестил Реутов. - Принципиально. Вот так. Я видел вашу дочь в моём колодце и настаиваю, чтоб она оттуда вылезла! Я не ж... желаю, чтоб она пачкала мой колодец!

Мама трагически посмотрела на меня, скрытую от обвинителя полузакрытой дверью.

- Нелли, - попросила она. - Ты можешь рассказать мистеру Реутову, где ты была весь вечер, пока нас с папой не было дома? Пусть он убедится, что ты не плаваешь зимой в чужих колодцах.

- Абсурд! - фыркнул возмущённый папа. - Какие-то колодцы... Что за ерунда?

- Чепуховина, - подтвердила из ванны Торишка. - Мы же гуляли на горке у реки! Зачем нам лезть ночью в соседские сады? Там даже замороженных ранеток нет. Да и вообще мы в соседские сады не лазим, - спохватилась она и подмигнула мне.

Вода из крана казалась мне кипятком после ледяной воды колодца, и я еле выдерживала длинные тирады моих родных, спасающих меня от разоблачения.

- Не знаю, на какой такой горке каталась ваша д-дочь, - буркнул Реутов, держась за косяк двери, - но в моём колодце плавала именно она! Вот я п... приду в себя и... это... у-ух! Выведу всех тут на чистую воду! Я караулить буду! С ножом. И с сетью. Тогда точно поймаю. Или динамитом оглушу. Или камнями закидаю. Или...

Он придумывал изощрённые наказания и западни, пока рассерженный папа, кипя и сверкая глазами, не выпроводил его до самой дороги.

- Я её поймаю, проклятую колдунью! Она до смерти напугала Кирилла - я-то знаю! А может, и убила его порчею! Дождётся моих камней... - напоследок погрозил Реутов и побрёл домой.

Можно ли мне спастись от обвинений... если Реутову поверят? Я не смогу отказаться от моей жизни, я настолько пропиталась колодцами, что умру без погружения в их глубину, так что мне делать...

- Торишка, - прошептала я сестрёнке, когда мы уже лежали в постели, успокоенные любящими поцелуями родителей. - Послушай, Торишка, я нашла в саду у тополей наш колодец.

Колодец 14

Мне не повезло. Реутов раззвонил, расшептал, разжужжал, что видел меня в колодце, и с его помощью все вспомнили, как странно умер юный Кирилл, у которого было слабое сердце и сильное воображение. Может, и он увидел в колодце старшую дочь приезжих? Немудрено, что он тут же скончался. Его самого, Реутова, спасло от смерти только выпитая в количестве трёх бутылок водка. Надо разобраться с этой Нелли, а вдруг это заразное? И не наследственное ли это? Её покойный дед тоже отличался кое-какими странностями... Не будем говорить, какими. Но мы все помним, что старик был странный, - утверждал Реутов. И люди открывали глаза: да, точно, странности у него водились, как это мы забыли? Нелли похожа на деда, в этом нет сомнений. Взгляните на её лицо, кожу, на походку, жесты и характер! Вылитый дед, Боже мой, кого мы приняли в наш благословенный городок?!

Кого вы приняли к себе, люди добрые? - в отчаяньи думала я, и лишь Торишка поддерживала мой упавший дух.

Родители вначале защищали меня, не веря ничему, но уже через пару недель возрастающих обвинений отец растерялся и смотрел теперь на меня с выражением виновника моей беды, а мама плакала от переживаний, тоже, как и отец, зная правду.

Правда в том, что мой дед жил в колодце. Правда в том, что мой отец с трудом отвык от колодца в раннем детстве и заставил себя забыть о пагубной для общества страсти.

Почему пагубной? Ведь это тоже жизнь!

Колодец 15

Судилище - место, где судят тебя с беспристрастностью юродивых. Наше судилище было окутано туманом жгучего любопытства и отвращения.

Люди пытались доказать себе, что мы уроды. И доказывали - в тумане неясностей и неопределённости слухов и домыслов. Ничем не убедить жаждущих суда. Мнение судей не зависит от истины, когда сознание их окутано желанием превосходства, власти и чувством стадного единства.

Поэтому наше чистилище могло продолжаться вечным кольцом.

А скоро пришла весна.

Однажды ночью отец разобрал завал над дедушкиным колодцем. На удивление там была вода - вкуснее, чем в любых других колодезных горлышках. И почему-то мне казалось, что весной там обязательно запоют лягушки. Почему мне так казалось, интересно?.. Интуиция, память сознания, присутствие духа дедушки?.. Что-нибудь да было.

Всё теплее грело солнце. Потягивалась, просыпалась земля. Успокоенная весной, я понадеялась на милосердие соседей и стала жить в своём колодце абсолютно открыто.

И ещё я ждала лягушат.

Вода в дедовом колодце отличалась капризным нравом: могла выливаться через край или уходить под землю, сводя с ума близким присутствием; могла накрывать собой мои ноги и камни на дне или обиженно исчезать, казалось, навсегда - настолько высушивалась земля.

Я очень страдала в такие дни, звала её вернуться.

Она благосклонно наполняла собой уютный колодец и довольно смеялась, когда я погружалась в её прохладные вкусные объятия, овеянные ароматом трав, земли, смолы, раскрывающихся почек и молодых листьев, непонятным образом солнца, ветра и цветов.

И между камнями на дне замелькали проворные мягкогладкие головастики. Я играла с ними - непохожими на обыкновенных головастиков - и предвкушала, что скоро у головастиков появятся лапки, отвалятся хвостики и прорежутся голоса.

Вот тогда я, наконец, услышу пение серых лягушек и отрешусь от всего, что липнет ко мне по воле красной нездоровой ауры Земли.

Когда же лягушки запели, в колодец ко мне пришёл дедушка.

Колодец 16

Увидеть призрак мертвеца могут не все. И к ним я себя не причисляла. Но дедушка сидел в воде напротив меня, улыбался мне и слушал лягушек вместе со мной.

Галлюцинации?.. Не может же быть, чтобы призраки существовали на самом деле!

- Здравствуй, внученька! - промурлыкал дедушка и дотронулся до меня.

Я с трудом не взвизгнула - вспомнила, что я в воде, - но он понял и покачал головой.

- Ну-у, какие глупости, - протянул он, улыбаясь. - Чего это ты, внученька, своего старого деда испугалась? Ничего я тебе не сделаю, и на тот свет не утащу, потому как я живой и здоровый, чего и тебе желаю, милая моя внученька. Долго я ждал, присматривался, а теперь вот решил тебе объявиться. Только ты никому не сказывай - бед не оберёшься потом. Поняла ли?

- Поняла, - пролепетала я.

Он едва понял мои мелкие пузырьки.

- Ну-ну, не бойся же, Нелли, - сказал живой призрак. - Обычное дело, чего ж тут бояться? Ты что, гадаешь, как я живой остался?

Я судорожно кивнула.

- Притворился я. Уж до смерти надоели любопытные пересуды. Болтают и болтают, подглядывают, козни строят, чуть ли не до поджога дело дошло, вот я и решил будто бы помереть, а самому в колодцы податься. Думал, сын приедет - объявлюсь, а он... свернул не к морю, а в оазис. А вы с Торишкой почуяли своё настоящее...

Дедушка одобрительно похлопал меня по плечу.

Лягушки самозабвенно пели.

- Молодцы, - сказал дедушка. - Только что ж Торишка-то давно не ходит? Ты решила её отпустить?

Я снова судорожно кивнула.

- Не бойся, - тихо сказал дедушка; крохотные пузырьки воздуха взвились вверх. - Зла во мне нет. И в тебе нет. А то, что в нас зло ищут, пускай на их совести пятном ляжет. А ты не бойся. Туго придётся - умри для людей.

- А... мама? - наконец вразумительно сказала я. - А школа? И вся моя жизнь?

Дедушка подумал.

- Твоя человеческая жизнь? А что в ней тебе? Какая радость? Решай, Нелли. Долго не протянуть. Двойная жизнь изматывает, уж это я почуял. Или то, иль другое. Люди либо с тобой, либо против тебя. Ты с ними или над ними, и ничего тебе не страшно, пока существуют колодцы.

- Но мне страшно, - прошептала я. - И что мне делать, когда исчезнут колодцы?

Дедушка пропал, пока я смотрела на изящную певучую лягушку. Хорошо, что не пропала лягушка.

Колодец 17

В последний день мая в Хроновске праздновали завершение весны. Собрались все, кто мог ходить, и даже младенцы. Я собралась в пружину и сказала Торишке:

- Мы пойдём тоже.

Она нахмурилась трогательным треугольничком бровей.

- Пойдём? - осторожно переспросила она.

- Да. Есть, конечно, ещё выход, - сказала я. - Можно притвориться мёртвой. Тогда меня похоронят в гробу. Дом заколотят. Вы уедете обратно домой, а я останусь здесь, жить в колодцах, прятаться в них и пугать неразумных прохожих.

Я никому не говорила о дедушке. Торишке тоже. Хотя, может, и нужно сказать? Ведь он такой же, как и мы...

- Очень интересно, - польстила мне сестрёнка в ответ на моё предложение. - Одна! В колодце! Мёртвая! Да весь Хроновск сойдёт с ума! О чём ты говоришь?!

- Тогда придётся идти, - тут же покорно уступила я.

Торишка поняла, что её провели, и обиженно насупилась.

- Бессовестная мавка! Лоскотуха! Водяница! - сыпала она прозвищами, которыми награждали нас сухопутные люди. - Хочешь идти - ну, иди. А я пойду с тобой.

И мы пошли. Что делать? Не притворяться же мёртвой, если жива - в самом деле?

Колодец 18

Мы появились на площади, не прячась и не смущаясь. Никто нас не ждал и не хотел видеть. Возмущённые нашим присутствием, они отводили глаза, когда мы шли мимо них. Я и Торишка взобрались на сцену, встали к микрофону и посмотрели на них.

Толпа ахнула от проявления такой наглой самоуверенности изгоев и замерла в шоке. И тогда я сказала:

- Меня зовут Нелли. А это моя сестра Торишка. И мы живём в колодце. Мой дед жил в колодце, мой отец хотел жить в колодце, моя сестра жила в колодце, а я... живу в колодце до сих пор. И буду жить. Потому что не могу по-другому.

Прости, дедушка, но охотничья жертва не для меня...

А толпа молчала. На её лице я читала брезгливость и страх. Я начала снова.

- Меня зовут Нелли. В чём вы обвиняете меня? Я что, питаюсь человечиной, заманивая людей к колодцу? Отравляю вашу воду? Чем я возмущаю ваше воображение, ваши законы? В законе написано, что нельзя жить в колодце? Живут ведь в домах, пещерах, хижинах, землянках, на сваях, в лодках, на деревьях! Почему запрещено жить в колодце? У вас есть свой дом. У меня тоже есть, и я люблю его не меньше, чем вы свой. В нём смысл меня... Ну, пугаю я вас, когда появляюсь из колодца или погружаюсь в него... Не со зла же...

Я вспомнила Кирилла и проглотила паузу лжи: придёт время, и я не побоюсь сказать правду о его гибели. Но не теперь.

- Я не такая, как вы, но что в этом дурного? Чем я мешаю вам? Привыкните, что я живу в колодце, слушаю поющих лягушек, пою сама; помогаю вам набирать воду в вёдра и чищу колодезные дно и стены... Вы не замечали, но это делалось мной. Привыкните ко мне, к нам, к таким, как мы, и вы поймёте, что и я нужна вам, что и я должна жить, раз мне дана эта жизнь.

О дедушке пока молчок. Рано. Не рано ли вообще обо мне?

Торишка взяла меня за руку.

- Они не понимают, - горячо зашептала она. - Пойдём, Нелли, они не понимают. Они поймают нас и посадят в клетку, если мы не убежим. Нелли, пойдём, я боюсь их!

- Сейчас, Торишка, подожди.

Последний удар. Последняя попытка. Они молчали. Слушали. Может, услышат?

Я скажу им, что они правы: мы другие. Это о нас сохранились предания и сказки о русалках, ундинах, самовилах, фрумоаселе, сфинте, купалках, альбиле...

Мы живём с тех пор, с каких осознал себя человеческий род. Рядом живём. Всегда. С самых истоков. Так может, исток один?

Не манит ли людей вода? Вода океана, лагуны, реки, ручья, лужи, капели и - колодцев? Вода завораживает. Не хочется ли вам испытать жизнь в воде? А может быть, - вспомнить, а не испытать? Вдруг исток - один? Тогда в каждом человеке заложен дух воды, в каждом спит жажда дышать в воде, теплится глубинная надежда, что роднее воды стихии для него нет. Взгляните в воду - а если именно в ней судьба будущего, и я для неё - нить из прошлого: убей меня - оборвётся нить - и с презрительным сожалением отвернётся от нас судьба?

Подумайте, а если вы убьёте своё будущее? Свои истоки? Частичку себя? Всех сразу? Действительно, раз в каждом живёт ундина, спящая до пробуждения, значит, убить надо всех, боясь эпидемий. Ну, кто первым станет охотничьей жертвой?!

... Вслушайтесь в себя, люди, вслушайтесь... Будем вы - как я, я - как вы.

Так хотела я сказать на предлетнем празднике в Хроновске.

И тут повелительно запахло водой, и необычайно пленительно и очищающе запели мои странные милые лягушки. Я говорила, а они пели. Они пели, а я говорила. Торишка крепко сжимала мою руку.

А к толпе на площади подходили и подходили молочнотелые грациозные люди с длинными бело-зелёными волосами и знакомыми льдинистыми глазами, похожими на открытые колодца, увиденные с высоты птичьего полёта.

Впереди шёл мой дедушка.

31 октября 1995 - 7 февраля 1996, доработка до 12 марта 1996

Оставить комментарий © Copyright Захарова Черных Вероника Николаевна (vovano1@inbox.ru) Размещен: 31/05/2013, изменен: 31/05/2013. 41k. Статистика. Рассказ: Фантастика		Ваша оценка:
Аннотация: Девочка-подросток и её младшая сестрёнка - не такие, как все: они любят жить в колодцах. Они понимают их. Но им приходится притворяться перед людьми, что они совершенно нормальные...

Захарова Черных Вероника Николаевна : другие произведения.

Колодец поющих лягушек