Я все еще не работаю. Пророчество Богини Венеры на удивление сбываются. На постоянную работу меня не берут. Наверное, люди чувствуют, что внутри у меня грязь и пустота. Наверное, выражение глаз - как у побитой собаки или у нищенки в метро, дает эффект отвращения. Не может уверенный профессионал выглядеть так жалко. Мне позвонил Андрей, бывший муж. Спасибо ему, он стал помогать мне выплачивать кредит. Он больше не любит меня, так он мне сказал. Недавно он женился во второй раз и выглядит счастливым. Я спросила его, зачем он помогает мне.
- Я прожил рядом с тобой семь счастливых лет, я просто уважаю свое прошлое, - так сказал мне он. Сейчас я похожа больше на "Певицу" Тамарку, чем на себя прежнюю. Сильный психологический шок до сих пор вверяет меня в ступор. Я ничего не чувствую: ни любви, ни злости. Я даже не могу плакать. Герман тоже приходил ко мне. Но он так холоден со мной, что легче быть душевным паралитиком, чем испытать опять боль. Эта защитная реакция дает мне способ жить. Если бы не она, то боль сожгла бы меня. После твоего ухода я долго билась в истерике, я роптала, проклинала всех вокруг. А сейчас я просто душевно умерла. Меня ничего не радует, но и ничего не расстраивает. Я даже привела в порядок свою комнату, "рай любви". Все статуэтки, вазочки, цветы, шкатулочки, - все то, что я нежно любила раньше, я выбросила. Больше этого не нужно.
Герман мне все объяснил. Только я знаю, насколько запоздало его объяснение. На целых четыре месяца, или на всю жизнь. Аня была его любовницей еще до знакомства со мной. Об этом знала его семья - и жена, и дети. Жена делала вид, что не замечает, так ей было удобно. Она, в общем-то, неплохая женщина, его бывшая жена. Вырастила детей с ним. Сейчас она тоже замужем, хотя была несколько удивлена и подавлена из-за его ухода. А потом он Аню бросил. Он бросил ее после того, как она позвонила его жене и представилась. Просила отпустить мужчину. В планы "Герочки" не входило менять родную жену на Аню. И он прекратил с ней отношения. Но Аню так просто бросить нельзя. Она стала ему звонить, писать сообщения, приезжать на работу... Герман был неумолим. Да, мой любимый из тех людей, которые долго взвешивают все варианты, но, если что-то решили, не сворачивают с намеченного пути. Поэтому у Ани не получилось его вернуть. А потом Герман пришел в нашу фирму и познакомился со мной. И началась наша любовь. Про Аню он благополучно забыл, а затем ушел из семьи. Я не знакома с его дочерью и сыном. Никогда не видела их. Но знаю, что они были настроены негативно к отцу. Им казалось, что он предал мать. Бросил ее на старости лет одну. Конечно, людям в в двадцать лет пятидесятилетние тетеньки всегда кажутся старухами. Сын старался защитить мать, отомстить отцу, то есть Герману. Аня была оскорблена в своих надеждах и тоже хотела отомстить бывшему любовнику, тому же Герману. Так родился этот союз. Аня стала встречаться с сыном Германа Васей. Вася был студентом, и ему польстило внимание девушки достаточно красивой и более взрослой. Не нужно ничего объяснять, не нужно никого уговаривать. Аня достаточно зрелая, чтобы проявить инициативу первой. А потом Аня забеременела. Я до сих пор не понимаю, почему она приняла такой решение - родить ребенка. Вася, будучи молодым человеком, не готовым вступать в брак и нести ответственность, предложил ей сделать аборт. Но Аня родила сына Степу. Первое время Степа занимал ее чрезвычайно, но потом, когда выяснилось, что Степа серьезно болен, Аня решилась на шантаж. Так Герман узнал о существовании Аниного сына. Ему сообщили, что он является Степиным папой. А так как внешнее сходство было видно невооруженным глазом, Герман поверил. Просто поверил, и решил, что Степа - это его крест. Как он мог тогда мне все рассказать? Как он мог тогда мне не рассказать? Он боялся меня потерять. Но случилось все так, как случилось. А потом нарисовался Василий. Пьяный пришел в квартиру, где Аня проживала со своей мамой и Степой. Кричал, что любит. Кидался на колени, целовал в ноги. Но был настолько пьян, что не заметил присутствия собственного отца в той же комнате. И Ане пришлось рассказать все про отцовство. И так по срокам не сходилось у Германа. Но чем черт не шутит, и мальчик действительно похож на него очень. И чувство вины было достаточно сильно (за эти месяцы я окунулась в это чувство с головой, права была Венера, вина - главный двигатель для человека, главный мотиватор), ведь Степа болен, и болен серьезно. Ему много нужно - врачи, массажи, особое питание, да и Аня вряд ли сможет когда-нибудь работать, имея на руках инвалида...
Как только он узнал, что он не отец, он приехал ко мне.
Сегодня ко мне вернулся Герман.
- Прошло время. Я все забыл и я буду с тобой, - сказал он.
- Будь, - разрешила я.
Я должна радоваться ,что в моей жизни что-то изменилось. За последний год это первая хорошая новость: я теперь не одна. Я с человеком, ради которого потеряла мужа и стабильность. Но, ад, в который я окунулась в последние месяцы, всколыхнулся во мне черной жижей. Как же я смогу? Мне стыдно, очень стыдно перед ним. Это единственное, что я чувствую. Я пытаюсь вспомнить свою любовь к нему, и теряюсь среди ощущений. Я ненавижу себя, вот в чем дело. Я больше не люблю себя. Значит, не могу излучать любовь к другим людям. Я только благодарна ему за то, что он вернулся ко мне. Я попыталась изобразить радость, но мое лицо, как чудовищная маска паралитика, теперь выдает безнадежные и жуткие гримасы.
Он ведет себя, как ни в чем не бывало, как будто и не было ничего. Ночью укладывается на наш диван, прижимается ко мне всем телом.
- Тебе не противно?- хочу спросить я, но молчу. Не решаюсь задавать вопросы. Он начинает медленно целовать меня, и я отвечаю ему. Мне очень привычно то, что он делает. Я позволяю ему делать все, что он хочет и к чему мы так привыкли за все время, что были вместе. Когда его лицо наклоняется надо мной, и я вижу его глаза, наполненные желанием, я, как в кошмарном сне, начинаю видеть твое лицо. Лицо Венеры, богини любви. Отвращение пронзает меня, все мое тело. Я закрываю глаза и едва борюсь с тошнотой. Я терплю своего любимого! Пока он не закончил, я не издаю ни звука. Он смотрит на меня понимающе.
- Малыш, Машуня, мы все преодолеем. Начнем сначала. Я помогу тебе, - тихо шепчет он, обнимая меня. Звук моего имени из его уст ошеломляет меня.
Мы с ним прожили вместе одну неделю. Как эта жизнь не похожа на ту! Тогда я была Машей, а он - моим любимым Германом. А сейчас я смотрю на себя, как будто со стороны. Как будто я не Маша, а чужая сама себе. Я готовлю обеды и ужины, убираю в доме, стираю его рубашки. На улицу я не выхожу совсем. Нет, у меня нет психоза. Мне не интересно. По вечерам он, как обычно, рассказывает про свою работу, а я слушаю. Только не спорю, как раньше. Не настаиваю, не аргументирую. Мне не интересно. И я соглашаюсь. Любимый не спрашивает, что со мной, но смотрит настороженно. После той, первой попытки заняться любовью, больше он инициативы не проявлял. Сегодня суббота, но он все равно уехал на работу. Или к внуку. Но не сказал, не хотел меня расстраивать.
Лед внутри меня не трескается. Нарастают только новые слои. Из страха. Если лед растает, то черная жижа снова выплывет наружу. И тогда... Я не хочу думать, что будет тогда. Сейчас я существую, пусть под защитным слоем льда или пленки, не пропускающих эмоций. Но у меня есть надежда. Может быть, скоро все это закончится. А если я начну чувствовать, вернее позволять себе чувствовать, то отвращение и отчаяние захлестнет меня, прорвавшись вязкой черной жижей сквозь трещинки в защитном покрытии. И, если у меня будут эмоции, значит, будут и желания. И первое и жизнеобразующее, вернее, жизнеотнимающее желание, для меня - уйти. Я не справлюсь с мутной черной вонючей составляющей своих эмоций. Я боюсь, что у меня повредится психика. Я боюсь захотеть расстаться со своей никчемной жизнью. А я всегда была настырна в своих желаниях.
Венера
Вечером позвонила Голова.
- Ты реально все можешь, - с уважением сказала она.
- О чем ты? - я была опять пьяна и не понимала, о чем она говорит.
- Я про маму. Я же тебе говорила, достала она меня. Сил больше нет терпеть. Ты это для меня сделала? - сестра звонко щебетала. Перспективы новой жизни открылись перед ней.
Я молчала. Жаба зажала мне горло, я не могла произносить слова, только квакающие звуки. Вряд ли бы Анька поняла что-то, если бы я вдруг заговорила на лягушачьем.
- Ну ладненько. С похоронами разберемся, и Паша будет съезжать от нас. Слушай, я хотела вот о чем тебя спросить. Прошло три дня, а Гера не появился еще. Сколько ждать нужно? Дней за пять управится он?
Я молча положила трубку. Что я могла ей сказать?
Чтобы отвлечься, я включила телевизор. Хорошо, что телевизор я разбить не сообразила. Я лежала на полу, под пледом, среди разрушений, которые сама же и нанесла собственному жилищу. Немного попереключала каналы, выбрала второй, и стала смотреть новости. Про президента, про цены, про пенсионеров... Глаза мои стали закрываться, я проваливалась в сон. Вдруг жаба схватила меня изнутри за горло, зашевелилась, задергалась. Я стала надсадно кашлять, села. И увидела... Я увидела свою фотографию на экране телевизора! Я протерла глаза, посмотрела еще раз. Я! Они показывают меня! Девушка-телеведущая произносила текст и улыбалась. Она говорила про меня жуткие вещи и улыбалась! Я не могла поверить в то, что это происходит со мной! Разыскивается... Имя, фамилия, отчество... Выглядит на 25-30 лет. Оказывает влияние на людей. Воздействует негативно. Может заставить продать имущество, бросить семью, отказаться от детей... Очень опасна. Объявлена ориентировка! Меня ищут!
Права была Голова. Я кому-то нужна. Ведь я не совершала преступлений, не за что меня разыскивать! Или есть за что?! Что же делать? Ждать до утра или уезжать сейчас куда-нибудь? Нужно позвонить Паше! Я стала искать телефон. Нигде его не было... Жаба заворочалась внутри горла, и еще одна внутри головы. Теперь у меня две жабы! Они размножаются! Руки мои затряслись. Я все поняла! Паша с ними заодно! Откуда бы они узнали все про меня? Только Паша все знает! Ему звонить нельзя! Телефон тоже с собой не брать! Я выскочила из квартиры и понеслась по улице в ночь. Я бежала, что есть сил, и оглядывалась. Нужно уходить сейчас! Они знают, что у меня умерла мама. Они попытаются схватить меня на похоронах. Я бегу, перепрыгивая через кусты, жабы в голове и в горле важно всхлипывают. Я бежала до утра, не могла остановиться. Мне было так страшно в темноте! Когда настало утро, страх мой понемногу стал угасать, а жабы замолчали. Когда светит солнце, не так отчаянно паника владеет мной. Я обнаружила, что стою на соседней с моим домом улице. Как такое могло произойти? Я бежала всю ночь, и пробежала всего два квартала?! А все это чертов Васильевский остров. Я прожила там последнюю неделю и совсем отравилась его воздухом! Теперь в своем районе, в Автово, я совсем потеряла ориентир. Ладно, мне нужно уехать в Москву. Там легче затеряться. Думаю, если я доберусь до вокзала на метро, они не смогут схватить меня. Сейчас утро, час пик, все придурки едут на работу. Мне было холодно, но я терпела. Я выскочила из дома в свитере, джинсах и тапочках, а на улице зима. Хотя солнце и светит очень ярко, но не греет. Жабы заворочались, проснулись от холода. Нужно купить себе одежду. Хорошо, что я не забыла взять документы и банковскую карту! Я буду уезжать с Московского вокзала, это в центре. Там есть приличные магазины. Я куплю себе сапоги и пальто. Или шубу. Шубу даже еще и лучше. Жабы одобрительно зашумели. Та, что в голове, послала мне картинку - шубка из голубой норки и белые сапоги. Красиво! Я вышла из метро на станции "Площадь Восстания" и повернула на Невский. На Невском я познакомилась с тобой! Интересно, как ты сейчас, моя дурочка? Я решила прогуляться пешком до Гостиного двора. Там можно найти что угодно.
Я выбрала приличный бутик. Стала выбирать шубку. Попросила одну, самую лучшую, подать мне в примерочную. Продавщица странно посмотрела на меня.
- Вы думаете, у меня денег нет? - возмутилась я. Жаба, та, что в голове (видимо, она главная) подсказала мне, чтобы я показала свою карточку.
Я достала банковскую карту из кармана.
- Видишь? - дерзко спросила я у продавщицы, - я смогу купить весь ваш бл...ский магазин! Быстро принесла мне шубу!
Я прошла в примерочную. Шубу мне подали через минуту. Я оделась. Как красиво! И, главное, тепло! Только сейчас я поняла, как я промерзла. И еще я хочу спать и есть.
- Подайте мне обед сюда! - кричу я продавщице. Главная жаба объяснила мне, что она никакая не продавщица, а моя личная прислуга.
- Быстро! Что уставилась?!
Продавщица затравленно посмотрела на меня. Боится! Значит, она тоже уже знает, что я ее госпожа.
- Вы тут посидите, пожалуйста, - быстро заговорила она, - сейчас все подадут! Мы быстренько!
Продавщица убежала куда-то в подсобку, а я с удовольствием развалилась на кресле в примерочной. Я даже немного подремала.
В примерочную заглянули двое мужчин в синей форме. Я услышала крик продавщицы.
- Там она! Что вы так долго, я боюсь подходить к ней! Она мне визитку показывает, и говорит, что это банковская карта! У нее шуба наша! Надо снять!
Они меня нашли! Как же я сразу не догадалась! Меня выволокли из примерочной силой и посадили в машину. Как арестантку. Машина поехала куда-то. Жабы трепетали. Я обречена, поняла я. Таких, как я, не держат на свободе. Таких, как я, боятся. Я стала плакать и кричать от отчаяния. Мне сделали укол. Было больно и унизительно. Один тапочек свалился с меня и укатился в угол. Я проводила его глазами. Нельзя взять его. Теперь я босиком буду! Больше я ничего не помню.
Герман
Боже мой, что же я наделал?! Маша стала как-будто не живая. Как кукла! Как марионетка! Неужели я буду жить теперь с такой женщиной?! Я привычно позвонил Паше.
- Паша, все не так! - отчаянно закричал я в трубку. Напряжение последних месяцев стало вызываться из меня наружу.
- Гера, не мельтеши. Сразу она в себя не придет, - мой друг как всегда был спокоен.
- Ты не видел ее. Ты не понимаешь, какая она стала!
- Какая, Гера?
- Никакая!
- Гера, не мне тебя учить. Простимулируй ее. Свози куда-нибудь.
- Это ты во всем виноват! Зачем я послушал тебя? Что ты с ней сделал? Как ты мог такое мне посоветовать? Ты знал, что так получится?! - я кричу в своем бессилии. Черная бездна сегодня поглотила меня целиком. Выхода у меня больше нет.
- Это не я, а ты. Это ты во всем виноват! Ты сделал это, не я! Я предложил, а ты согласился! Идиот чертов, - сказал мне Паша.
- Что же мне делать теперь?
- Жди. Что я могу еще сказать тебе? Ты бросил своего больного ребенка. Думаешь, у меня за него душа не болит? Ты нагло бросил ребенка, моего внука! И хочешь от меня помощи?
Я положил трубку. Что я мог сказать ему в ответ? Да, я бросил, сбежал от своего больного сына! Я трус и всегда был трусом! Безжизненный взгляд моей любимой, как издевка, как показатель моей слабости преследовал меня теперь всюду. Ловушка захлопнулась, черная бездна поглотила меня. Меня трясет от страха. От страха, что ничего нельзя вернуть обратно. Ничего нельзя изменить.