|
|
||
Окна были открыты настежь. Июльская ночь уже набрала силу - душная, бархатная, глубокая, - но в спальне принцессы было светло как днём, горели все четыре светильника. От Каусё падало сразу четыре тени, и некоторое время он, от нечего делать, с ними играл, по-разному разворачивая крылышки. Силуэт приобретал самые причудливые формы, однажды получился даже дракон... Но пауза затянулась, а потом ещё и эти всхлипы послышались!
- Хозяйка плакать? - испугался он.
Соскочив с коврика, Каусё не смел заглянуть в альков хозяйки и топтался у самых штор. Принцесса не прекратила всхлипывать, а вскоре к этому добавились ещё и звуки возни, шороха накрахмаленных юбок - неужели одевается?
- Я обидеть хозяйку? Хозяйка больше не хотеть?
- Хочу, но позже...
Наконец, из-за многослойной занавеси тончайшего белоснежного кружева показалось розовое заплаканное личико Лорены.
- Партнёр Каусё, второй раз засчитан. Я видела свет истины, - произнесла она положенные слова, и у Каусё отлегло от сердца.
Но стоило принцессе выбраться, как его сердце опять дрогнуло и упало - она была полностью одета, даже на пояске бантик, даже на крылышке та бриллиантовая клипса (не потерялась значит, слава Тебе, Всеобъемлющий), только волосы ещё не собрала!
- Я обидеть хозяйку... - опустив голову, выдохнул он.
- Партнёр Каусё, я приказываю тебе: одевайся.
- Я... - начал он опять, но Лорена его прервала.
- Оденься, - чуть мягче повторила она. - Третий раз будет, будет, успокойся.
- Нет, нет! Четыре раза, четыре! - снова испугался Каусё, прижав большой палец к ладони и лихорадочно сотрясая четырьмя оставшимися.
- Ах да. Четверг. Да, четыре... И давай, давай, одевай эти свои... штанишки, - искоса глянула она на скромную горку одежды Каусё (летом партнёры носили только лёгкие шорты и грубые короткие безрукавки).
- Да, хозяйка, да... - закивал партнёр. Он совсем растерялся. Что происходит? Зачем одеваться?
Медленно накручивая на пальчик прядь густых медно-каштановых волос, Лорена остановилась у окна.
- Какая ночь... - проговорила она тихо.
Ночь была действительно волшебной, и всё-таки это волшебство было каким-то игрушечным. После света истины так всегда: всё кажется другим, чужим, отдалённым. Чужим - и пресноватым. Во всём мало сахара, соли, смысла. Цвета тусклее, а звуки глуше. Намного тусклее и глуше - как будто всё не совсем здесь.
Даже эта ночь - вот она, руку протяни, - но и она где-то там, словно бы за тонким прозрачным барьером, словно окно не открыто, и всё видно, но ни до чего не дотянуться, ничего не достать...
Лорена поэтому и плакала, там, на кровати: посмотрела на штору - и увидела безразличную, застывшую тряпку. Совсем не то, чем она была, когда свет истины воссиял во второй раз: кружевные узоры - каждый - обретали смысл и движение, и все они спешили навстречу, и все они - каждый - готовы были рассказать и показать что угодно, объяснить весь мир, все вещи, все смыслы... И на всё это были способны всего лишь шторы! А если это будут ночь, трава, небо?..
Лорена задумывалась об этом не однажды, но никак не решалась. Дело было даже не в правилах - разве они не для того, чтобы их обходить, разве ты не сам себе правило? - что-то другое останавливало её. Что-то похожее на страх. Свет истины был слишком ярок, слишком огромен, слишком прекрасен. Можно ли желать чего-то большего?.. Но ведь желала!
- Каусё, я хочу на траве, - сказала принцесса, не отрываясь от окна.
- Траве? - переспросил Каусё таким глупым тоном, что она обернулась. Ну да, лицо у него было глупое, очень. - Траве это нельзя, никак нельзя, хозяйка! - замахал руками бедняга.
- Замолчи, - сказала принцесса спокойно, но так, что сомнений не оставалось: замолчать будет лучше. - Когда в последний раз ты пользовался крыльями?
- Лететь? Лететь нет! Давно, давно. Детство!
- Вот и вспомнишь... детство. Вниз, - приказала она.
- Я умереть! Нельзя! - замотал головой и как-то весь затрясся Каусё.
- Живо.
- Хозяйка, я просить!..
- Жду внизу, - сказала принцесса и, легко и часто замахав полупрозрачными крылышками, вылетела в окно.
Опустившись на траву, она медленно провела рукой - по стебелькам, листикам, венчикам малюсеньких жёлтых цветов... Трава была здесь. И цветочки. Да, здесь, но ощущение барьера никуда не ушло. Трава не открывалась до конца, не хотела, защищалась, - она как будто затянулась невидимой защитной плёнкой и не допускала к себе, легонько, но непреодолимо отталкивала...
- Что - Ты - Такое? - отрывисто прошептала Лорена, опустившись на колени и касаясь травы и цветов губами, зубами, языком... Но и прикосновения не открывали. Всё это было через ту же плёнку, через то же "далеко"...
Лорена глянула на сад. Карликовые яблоньки экзотического сорта Цинтай хранили свои тайны ещё тщательней. Казалось, их листья - полуприкрытые веки, а поза - полуоборот. Они не приветствовали, они наблюдали, и наблюдали лениво, без интереса, свысока.
Принцесса упала на спину. Чёрное душное небо не посверкивало ни единой звездочкой, как будто это была какая-то обратная, непарадная сторона, изнанка, тупое дно... Она закрыла глаза и опять всхлипнула, но тут же затихла: послышалось беспорядочное хлопанье крыльев, тишина, снова крылья, вскрик - и что-то тяжёлое, безвольное свалилось прямо к её ногам (она едва их поджать успела!).
- Каусё... - нахмурилась принцесса и приподнялась, опираясь на локти.
Каусё лежал лицом к принцессе, и ей стало досадно: вряд ли он что-нибудь сможет, жив ли он вообще? Глаза закрыты, изо рта течёт кровь...
Лорена легонько толкнула его каблуком, и он зашевелился и шумно выдохнул. Изо рта показалась ещё одна кровавая змейка.
- Партнёр Каусё, ты ДОЛЖЕН. Ты меня слышишь?
- Да... Я не мочь, не мочь...
- Тебя казнят.
- Не мочь... - повторил партнёр, но открыл глаза и приподнял голову.
- Прекрасно, - кивнула принцесса. - Тогда так, - она снова легла на спину и развела колени. - Ну?
Она опасалась, что всё будет еле-еле, непривычно медленно, да так оно, в общем-то, и было, но это медленное вдруг захватило сильнее страстного: его дыхание, его губы были такими горячими, такими кровавыми. И это горячее и медленное попадало, капало на каждый нерв, оно расползалось и ширилось по всему телу, и тело тоже растекалось, выходило за собственные грани, росло куда-то в беспредельность...
Лорена содрогнулась - и почувствовала, как дрогнуло всё вокруг, гамаком качнулась реальность, ещё и ещё...
Принцесса открыла глаза - и тут же зажмурилась. Из каждой точки пространства бил такой свет, что надо было привыкать, можно было смотреть только через ресницы.
Деревья с открытыми взглядами и душами тянулись к ней как дети, как друзья.
Трава, которую она не видела и не могла видеть, была, тем не менее, видна - видна ощущением, каким-то внутренним взором, спиной, руками и даже платьем.
Звёзды не появились - но оставаясь за чернотой, они были здесь, чернота больше не прятала, не укрывала, они смотрели сквозь неё, смотрели так, как будто сами были глазами. И сама чернота тоже видела и сияла - чёрным невозможным светом, божественным смыслом, сияла - и тянулась к принцессе. Как туча, необъятная кричащая туча... Кричащая?
Принцесса распахнула глаза. О Всеобъемлющий! Нет - всё сияло совсем не для неё, тянулось вовсе не к ней. Не к ней - а куда-то мимо!
Она резко подняла голову - и увидела голову Каусё.
От его рыжей башки исходили красные, дрожащие облака - облака боли, - и жёлтые, на глазах тающие до почти неразличимых - облака угасания. Они удалялись, уплывали в пространство, а пространство, напротив, плыло, тянулось, изо всех сил стремилось к этой башке - как к центру чего-то, как к чему-то единственно важному. Вспышки смыслов, взгляды сущностей, - всё, что дотягивалось до этих рыжих вихров, безмолвно кричало и сострадало. И гладило, приглаживало вихры. И захлёбывалось печалью...
И вдруг всё это прекратилось - облака, движение. Свет даже не погас, а заглох - остался лишь какой-то световой шёпот. Голова Каусё дёрнулась и он упал, придавив принцессу. Принцесса затрепыхалась, быстро его скинула и уселась, одёргивая юбки.
- Каусё!.. Партнёр Каусё.
Не отозвался, да Лорена и не ожидала. Позвала просто так, услышать свой голос. Всё-таки было неприятно, что всё это произошло. И придётся что-то объяснять. И успокаивать эту курицу maman. И даже, наверно, изображать расстройство...
Она хотела встать - и вдруг обнаружила, что не может. Что-то придавливало её к земле!
Инстинктивно вскинув голову - хотя что там, сверху, может быть, кроме неба - она поняла, увидела, что это небо и есть. Чёрное, непроглядное, глухое небо. Оно было сверху - но и здесь, буквально на плечах, и продолжало опускаться. Медленно, как медленно сходящий с ума потолок.
Лорена перекатилась на четвереньки и попробовала сдвинуться с места хотя бы так, но сад был просто стеной у самого её лба, у самого её носа.
Она развернулась в сторону замка, но лоб её, каким-то невероятным, необъяснимым образом упёрся в стену - в ту стену, до которой, казалось бы, не один метр!
Небеса продолжали опускаться. Лорена уткнулась носом в траву, но не почувствовала, не ощутила ни единой травины, всё было ровным. Не просто далёким, а тем, что ушло и не вернётся уже никогда.
Принцесса всхлипнула, но не услышала звука. Пришла тишина...
|