Я сидел на обочине
Гребанного шоссе.
Серой асфальтовой реки.
Сидел и курил,
со злостью втягивая
Горький дым в себя.
И тоска разъедала мою душу,
а табачный дым - легкие.
И было так хреново
Внутри,
Что требовалось
установить баланс
Боли
Внешней и внутренней.
А где-то за мной, далеко
Солнце светило ярко
И подло.
И машины, мелькая,
Успевали послать мне
его отражение,
обжигающее сетчатку
Высохших глаз.
И небо
было разреженно-голубое
И пустое.
А мне хотелось
Чтобы пришел темный дождь
И утопил мои ботинки
в сточной воде.
Чтобы какой-нибудь грузовик
окатил меня душащей волной
свинцово-синих выхлопов.
Или чтобы хоть один
Ублюдок в этом городе
Додумался пролететь
По глубокой и грязной луже
Напротив меня,
Так похожей на выгребную яму.
И затупил лезвие
Моей боли.
Но нихрена
Не было.
И нихрена
Не менялось.
Как всегда.
И воздух пах
Горячим асфальтом.
И Солнце продолжало
Жечь мои глаза,
Рефлексируя
В окнах машин.
А гул трассы
плескался в ушах.

И зажмурившись,
Я выдавил слезу
Соленую
И тяжелую.
Мгновение
Она висела
На щеке,
Пока не упала
На окурок,
Загасив его.