Нельзя было поднимать этот листок. Ведь понятно, что он из-за Стены. Но бумага была такой белой, такой блестящей, она так отличалась от серых страниц учебников для второго класса! Иероглифы на ней складывались в аккуратные столбики, их хотелось прочесть. Поэтому я положил листок в карман. Хотя понимал, что надо рассказать о нём первому же охранителю.
Из-за находки испортилось настроение. Даже еда показалась не такой вкусной, как обычно. Но раньше я не нарушал правил.
После ужина папа долго на меня смотрел, хотя соседи из ниши напротив уже приступили к творчеству. Наконец, он окунул кисточку в киноварь. Теперь мы тоже могли взять кисти.
Раскрашивать нижний уровень каменной пирамидки мне нравится больше всего. Я вспоминал горку риса со сладким морковным кружком и мысленно проговаривал: "Потребности моего организма удовлетворены, я поел и попил, я выспался, я здоров, мне тепло и удобно". Управился за пятнадцать повторений. И живот перестал бурчать.
На оранжевый уровень ушло двенадцать повторов: "Я дома с мамой и папой, я в безопасности, так было вчера и так будет завтра". Оранжевая полоса мне тоже нравится, она напоминает апельсин, который папе на работе выдали однажды в день рождения Вождя.
Ополоснул кисточку, окунул её в яркий желтый: "Я живу в великой стране, я люблю свою страну, моя страна любит меня".
Если краска жидкая, то зеленая полоса бывает похожей на разрезанный вдоль огурец - пахучий, с прозрачными клейкими капельками. А если его чуть посолить... Опять отвлекся! "Я хорошо учусь, меня хвалят учителя и уважают одноклассники, я - гордость своих родителей". Всего три раза успел повторить. Теперь совсем немного осталось.
Голубой уровень: "Каждый день в школе я узнаю что-то новое. Сегодня нам опять рассказали, как наш мудрый Вождь и Учитель пятьдесят лет назад подарил народу пирамидки счастья". Но мои мысли упрямо возвращались к тому, что написано на найденном листке. Один иероглиф я успел запомнить. Рука сама вывела линии. Показал отцу:
- Пап, что он означает?
Родители переглянулись. Папа нахмурился, покосился на соседей.
- Это слово "свободный", - голос отца был не привычным домашним, а походил на голос директора, которым тот каждое утро напоминает, что нас ждет очередной счастливый день на благо нашей великой страны. - Быть свободным, значит, быть несчастным.
- Несчастным? Как те, что за Стеной?
- Да, сынок. Забудь это слово.
Я торопливо закрасил плохой иероглиф.
На синем и фиолетовом уровнях полагалось любоваться сочетанием цветов радуги и мечтать о том, что впереди меня ждут тысячи раскрашенных пирамидок, бесконечная вереница счастливых дней. Я представил, как наши пирамидки, склеенные гранями, превращаются в тяжелые кубы. Как из этих кубов пограничники возводят Стену, высокую - до самого неба, чтобы все видели, как счастливы люди в нашей великой стране. И чтобы никто не позарился на наше счастье.
Я решил выбросить листок, не читая. Я понял: те, что за Стеной, нам просто завидуют.