Terence Zuber. Сочиняя План Шлиффена

СОЧИНЯЯ ПЛАН ШЛИФФЕНА

В историии германского военного планирования в период до первой мировой войны доминировал "План Шлиффена", который был изложен в меморандуме, написанном в начале 1906 года только что вышедшим в отставку начальником германского генерального штаба графом Альфредом фон Шлиффеном. Целью Плана Шлиффена было быстро уничтожить французскую армию в одной огромной битве. Замысел заключался в том, чтобы развернуть семь восьмых германской армии между Мецем и Аахеном, на правом крыле германского фронта, оставив одну восьмую часть армии для защиты левого фланга в Лотарингии от французского наступления. В Восточную Пруссию, для ее защиты от русских, вообще войск отправлено не было. Правое крыло должно было прошествовать через Бельгию и, если это понадобится, северную Францию, обойти Париж с запада, непрерывно отгибать назад левый фланг французов, и в конце концов загнать французскую армию в Швейцарию. Если французы атакуют германское левое крыло, то они этим окажут немцам услугу, так как такое наступление ничего не достигнет, а французские силы на севере окажутся ослабленными. Начиная с 1920 года полуофициальные истории, написанные отставными германскими офицерами - участниками первой мировой войны, такими как подполковник Вольфганг Ферстер, генерал Герман фон Куль и генерал Вильгельм Гренер, а также первый том официальной истории войны, изданный Рейхсархивом в 1925 году, утверждали, что этот меморандум являлся вершиной военной мысли Шлиффена и обеспечил Германию почти непогрешимым планом войны: все, что должен был сделать преемник Шлиффена, Гельмут фон Мольтке, так это выполнить План Шлиффена, и тогда Германии была бы практически гарантирована победа в августе 1914 года. Они утверждали, что Мольтке концепции плана Шлиффена не понял и модифицировал его - "разбавил" - усилив левое крыло за счет правого, наносившего главный удар. По этой причине в ходе первой кампании на западе в 1914 году немецкой армии не удалось уничтожить французскую армию.

Немецкий историк и публицист Ганс Дельбрюк имел другое объяснение для поражения Германии: он говорил, что Германия использовала неправильный военный план. Немцы должны были оставаться в обороне на западе и наступать на востоке. Это был, в конце концов, план великого фельдмаршала фон Мольтке в 1870-х и 1880-х годах. Такое наступление на востоке позволило бы Германии соблюсти нейтралитет Бельгии и привело бы к компромисному миру. Полная победа на западе была невозможна в любом случае. Генеральный штаб отвечал, что наступление на востоке привело бы прямиком к повторению 1812 года, и что единственным решением стратегической проблемы Германии было сначала победить Францию и Британию. Этот спор между "Школой Дельбрюка" и "Школой Шлиффена" продолжался все 20-е и 30-е годы в книгах, периодических изданиях и газетах.

В 1956 году Герхард Риттер еще глубже развил тезисы Дельбрюка. План Шлиффена, утверждал Риттер, был апофеозом германского милитаризма. Это был "совершенный в военном отношении" план, который не оставлял никакого места для дипломатии, политики и международного права. Точка зрения Риттера быстро стала канонической. На практике, к ужасу Риттера, она стала основой такой исторической критики Германии, которая зашла гораздо дальше его собственной. План Шлиффена был превращен в наиболее наглядный символ вильгельмовской Германии в целом: кичливой, неуравновешенной и милитаристской.

После Великой войны Рейхсархив в Потсдаме, в котором хранились созданные до первой мировой войны германские планы, рассматривал их как документы, имеющие грифы секретности разной степени. Доступ к ним был строго ограничен и предоставлялся только благонадежным отставным офицерам, таким как Ферстер, Куль и Гренер. Эти люди выпячивали План Шлиффена, описанный в декабрьском меморандуме 1905 года, и оставляли в тени практически все остальные, также разработанные Шлиффеном планы, созданные между 1891 и 1905 годами. Рейхсархив никогда не публиковал тексты этих планов, в отличие от военных планов, созданных между 1871 и 1888 годами фельдмаршалом Мольтке. Только в конце 1930-х генеральный штаб опубликовал некоторые из упражнений Шлиффена: Die taktisch-strategisch aufgaben (Задачи по тактике и стратегии; это были учебные и экзаменационные задачи для офицеров генерального штаба) в 1937 году и Grosse Generalstabreisen Ost 1891-1905 (Полевые поездки генерального штаба "Ост" 1891-1905 годы) в 1938, а также 56 страничную статью, написанную генерал-лейтенантом в отставке фон Цельнером и опубликованную в Militarwissenschaftliche Rundchau. Статья Цельнера была одной из тех немногих, в которых с некоторыми подробностями обсуждалось военное планирование Шлиффена до 1906 года, но и в ней также подчеркивалась важность Плана Шлиффена. Рейхсархив также провозгласил damnatio memoriae (проклятье памяти - латынь) Гельмуту фон Мольтке, начальнику генерального штаба в 1914 году, провалившего начальные операции войны: все, что мы знаем о его планировании - так это то, что, примерно в 1909 году, он внес в План Шлиффена фатальные изменения. Рейхсархив и вместе с ним все военные планы Шлиффена и Мольтке, был уничтожен британскими зажигательными бомбами в ночь на 14 апреля 1945 года. Каким-то чудом оригинальные копии меморандума с Планом Шлиффена оказались среди немногих документов, незадолго до этого эвакуированных из Рейхсархива и поэтому сохранившихся. Однако, меморандум не публиковался до 1956 года, вплоть до появления книги Герхарда Риттера "План Шлиффена: критика мифа". Хотя в книге Риттера приводились детали самого меморандума, она не вызвала фундаментальных изменений в дискуссии о Плане Шлиффена. Таким образом, любой анализ германского военного планирования до 1905 года, с немногими исключениями, должен был в основном основываться на фрагментах информации, изложенных официальной историей и отставными офицерами.

Эта книга предназначена для доказательства того, что Плана Шлиффена никогда не существовало. В ней будут представлены недавно обнаруженные документы из Рейхсархива, а также ранее забытые документы о маневрах из других германских архивов, чтобы показать, что, будучи далек от того, чтобы быть вершиной эволюции военной мысли Шлиффена за 15 лет, так называемый "План Шлиффена" совершенно не похож на военное планирование Шлиффена в целом. Главнейшей заботой Шлиффена было то, что австрийская и германская армии серьезно уступали в численности армиям франко-русского союза. Для компенсации этого численного перевеса Шлиффен намеревался вести оборонительную войну, используя мобильность, обеспечиваемую немецкой железнодорожной сетью для нанесения поражения армиям Антанты поочередно, в непосредственной близости от германских границ, а не бросать германскую армию в безрассудное вторжение в центральную Францию. "План Шлиффена" был придуман генеральным штабом для объяснения своей неудачи в Марнской кампании 1914 года. В действительности у германской армии никогда не было достаточно сил для проведения столь амбициозной операции, как План Шлиффена, и об этом говорил еще сам Шлиффен. Это не было понято, потому что дебаты о "Плане Шлиффена" были на самом деле не о военном планировании, а о политике и "милитаризме".

До 1920 года никаких упоминаний о Плане Шлиффена нет. Герман Штегеманн, швейцарский военный историк, имел сердечные отношения с германской армией, и в первом томе его истории войны, опубликованной в 1917 году, он привел весьма детальное описание и аккуратный анализ как германских, так и антантовских операций без всякого упоминания о Плане Шлиффена. Хотя Штегеман и не имел доступа ко многим деталям, которые стали известны позднее, тем не менее его работа остается одной из лучших по первой мировой войне именно потому, что основана на непосредственных впечатлениях, до того, как различные участники смогли взять под свой контроль описание некоторых тем. Штегеман отмечает, что французская армия развернулась вдоль границы с Германией и Бельгией для того, чтобы произвести немедленное наступление в Лотарингии и Арденнах. Он говорил, что Тройственная Антанта была уверена в том, что немедленное и одновременное наступление России и Франции должно было стать победоносным, причем французы наступали бы на фронте "от Базеля до Маастрихта", и что французская победа "привела бы французскую армию в Рур". Штегеман считал, что французский план провалился не из-за его концепции, а единственно из-за нехватки наступательных возможностей у французской армии.

По мнению Штегемана, несомненно, что Германия не имела альтернативы решению искать быстрой развязки на западе, а затем перебрасывать войска на восток, и, следовательно, Германия должна была вторгнуться в Бельгию. Он пояснял, что это была общая оценка всего информированного военного сообщества довоенной Европы. Необходимость быстро победить Францию дала возможность представить Германию агрессором. Штегеман был весьма точно информирован о германском развертывании и делал свои выводы, опираясь как на это развертывание, так и на ход операций. Он говорил, что германское левое крыло предназначалось для того, чтобы выманить французов из-за линии их пограничных укреплений в Лотарингии, дать им возможность начать наступление, а затем сковать их силы на то время, пока правое крыло будет осуществлять обход французского левого фланга. Он говорил, что заслуга Шлиффена перед германской армией состоит в том, что он сумел сохранить методы Мольтке старшего при проведении быстрой и эффективной мобилизации.

По мнению Штегемана, большую часть компании решающим фактором было явное превосходство немцев на поле боя, а вовсе не их стратегия. Германская армия одержала уверенные победы во всех крупных боях в Лотарингии и Бельгии и сорвала попытки англо-французов оборонять позиции на Самбре и Маасе. К 30 августа французы разорвали контакт и находились в полном отступлении, имея у себя на плечах активно преследующих их немцев.

Штегеман сказал, что, если немцы собирались уничтожить французскую армию, они должны были бы постараться сделать это до того, как французы осуществили бы свой старый план по отводу армии на плато Лангр. Отступив в Лангр, французская армия оказывалась в относительной безопасности: "оттеснение французов в Швейцарию" проще продекларировать, чем осуществить. Штегеман говорил, что немецкая концепция операции предусматривала наступление между Парижем и Верденом, а французская оборона опиралась на Верден. Немецкий замысел заключался в том, чтобы не допустить отхода французской армии на плато Лангр, все время обходя для достижения этой цели левый фланг французов восточнее Парижа и прорывая французский центр юго-западнее Вердена между Сезанн и Бар-ле-Дюк. Прорыв французского центра должен был дать немцам возможность атаковать французскую линию крепостей с тыла и обеспечить соединение 6-й армии (Лотарингия) с германским центром. Возможность предотвращения немцами отхода французов на Лангр остается под вопросом. Когда Клюк подставил правый фланг и тыл 1-й армии под удар из Парижа, он фундаментально изменил стратегическую обстановку в пользу французов. Штегеман не придает значения шедшей в Германии дискуссии о роли подполковника генштаба Хенча, отдавшего приказ на отход 1-й армии, и вместо этого описывает этот отход, как логичное следствие из изменившейся стратегической ситуации. Что важно, Штегеман говорит, не было никакой возможности для немцев произвести обход Парижа с запада, и французы строили свою оборону, опираясь на этот факт.

Описание кампании, сделанное Штегеманом, также обнажает ошибки, сделанные различными германскими командующими, ошибки, которые не дали возможности уничтожить крупные силы французской армии до битвы на Марне. Он говорил, что немцы слишком рано перешли в контрнаступление в Лотарингии, и, что германская 3-я армия упустила великолепные возможности осуществить окружение целых французских армий. Ошибкой Мольтке младшего было отправление двух корпусов на восток до того, как удалось нанести французам решительное поражение. Он говорил, что именно давление со стороны 1-й армии Клюка на левый фланг французов вынуждало последних отходить к Марне и за нее, но тяжелой ошибкой Клюка стало то, что он подставил фланг 1-й армии под контрудар из Парижа. Уже в 1917 году было ясно, что после войны большинству старших германских офицеров придется нести ответственность за многое из случившегося.

В целом, важным факторами, всплывающими в последующих описаниях истории войны и не упомянутыми у Штегемана, остаются План Шлиффена и миссия подполковника Хенча. Самое поразительное заключается в том, что вполне удовлетворительное описание Штегемана, часто лучшее, чем в послевоенных исследованиях, объясняется именно тем, что он не ссылается на План Шлиффена. Описание последовательности событий и анализ причин и следствий у Штегемана только пострадали бы при попытке ввести в рассмотрение План Шлиффена, как реальный план операции, который должны были бы выполнять немецкие командующие армиями.

Важным действующим лицом, повлиявшим на появление мифа о Плане Шлиффена, был, хотя и косвенно, Ганс Дельбрюк. До войны Дельбрюк был редактором влиятельного политического журнала "Прусский ежегодник", а также автором новаторской серии военно-исторических книг "История военного исскуства в рамках политической истории". Заголовок серии был программным: Дельбрюк интересовался взаимоотношениями между войной и политической системой. Дельбрюк также был первым, кто воспользовался системой "критики источников" Леопольда фон Ранке, применив ее для истории военного исскуства, которую Дельбрюк называл "тематический обзор". Его наиболее важным вкладом в историю военного исскуства была демонстрация того, что в описаниях битв древними историками значительно преувеличивалось количество участников. Он полностью переписал историю персидских войн в Греции и сражений Александра Македонского на основе гораздо меньших и более разумных размеров армий.

Менее удачно Дельбрюк пытался переинтерпретировать военно-теоретическую книгу Клаузевица "О войне". Дельбрюк утверждал, что Клаузевиц уже хотел разделить все виды военной стратегии на два противоположных типа: либо стратегия измора (истощения), либо стратегия сокрушения. Он доказывал это предположение, утверждая, что Клаузевиц упомянул такую классификацию стратегий в заметке, написанной в 1827 году, но умер в 1830, до того, как успел переделать свою книгу "О войне". Дельбрюк не только явно сам симпатизировал стратегии измора, он даже утверждал, что национальный герой Пруссии Фридрих Великий также следовал стратегии измора в ходе Семилетней войны. Дельбрюк говорил, что эпоха, в которую жил Фридрих, с маленькими наемными профессиональными армиями, привязанными к магазинам снабжения, не давала ему инструментов для использования стратегии сокрушения. Этим Дельбрюк бросал камень в огород исторической секции германского генерального штаба. Прусско-германская военная доктрина в девятнадцатом и двадцатом веках была нацелена на разгром главных сил противника в сражениях на уничтожение. Фридрих был, утверждал генеральный штаб, первым, кто на практике использовал битвы на уничтожение, что продемонстрировали данные им сражения при Россбахе и Лейтене. Генеральный штаб чувствовал, совершенно справедливо, что Дельбрюк бросает вызов монополии армии на формирование стратегии войны. Возникшая в результате полемическая битва между Дельбрюком и его гражданскими последователями с одной стороны, и историками генерального штаба с другой, стала известна как "Спор о стратегии".

Хотя Дельбрюк в какой-либо политической партии формально не состоял, он был последовательным сторонником прусско-германской монархической системы и лично Теобальда фон Бетман-Гольвега, канцлера Германии с 1909 по 1917 год. Именно поддержка монархии и канцлера была побудительным мотивом для статей, которые во время войны Дельбрюк публиковал в "Прусском вестнике". В этих статьях он формулировал свое мнение о военно-политической обстановке. Для военной части этой задачи квалификации у Дельбрюка не было. Третий том его "Истории военного исскуства" был последним, из опубликованных перед войной, и он охватывал период позднего средневековья. Дельбрюк говорил, что четвертый том был практически окончен в 1914 году, но даже если это было и так, в этом томе, в основном, описывались профессиональные армии в начальный период Нового времени. Кульминационной точкой книги были описание кампаний Фридриха Великого и очень беглый обзор Великой французской революции. Дельбрюк ничего не писал о Наполеоне, кампаниях Мольтке 1866 и 1870 годов, англо-бурской войне, войнах на море, американской революции и американской гражданской войне. Короче, Дельбрюк был экспертом по сухопутной войне древнего мира и средних веков.

Во время войны Дельбрюк утверждал, что в августе 1914 года Германия столкнулась с превосходящими силами противника и не имела другого выбора, кроме как добиваться быстрой победы на западе и потом осуществить переброску войск на восток, и, что германское наступление, к сожалению, должно было вестись через Бельгию. Как бы то ни было, заявлял Дельбрюк, все равно действительным агрессором была Россия, и русская агрессия стала прямой причиной войны. Сперва Россия поддерживала агрессию Сербии против Австрии. Затем Россия уничтожила последний шанс для мирного решения июльского кризиса. Англия и Германия предлагали, чтобы австрийцы оккупировали Белград и потом начали переговоры с сербами - знаменитый план "Остановка в Белграде". Дельбрюк утверждал, что русские знали, что компромиссный мир разрушит их шансы на установление господства на Балканах и последущую оккупацию Константинополя, которая и была настоящей целью русской политики. Мирное решение кризиса могло бы даже привести к мятежу разгневанных сторонников панславянства в самой России. Из-за этого русские торпедировали план "Остановка в Белграде", отдав приказ о мобилизации всей русской армии. Русские совершенно точно понимали, что такая мобилизация означала мировую войну - на самом деле они и желали вызвать мировую войну. Французы присоединились к русским, чтобы вернуть Эльзас-Лотарингию. Британия, с точки зрения Дельбрюка, в агрессии против Германии не участвовала. Тем не менее, англичане присоединились к союзникам, поскольку растущая мощь немецкого флота угрожала английскому господству на море.

Следовательно, говорил Дельбрюк, Германия вела оборонительную войну и этот факт определял ее военные цели. Он говорил, что, отразив агрессию союзников, Германия одержит победу в войне: однажды потерпев поражение, союзная коалиция никогда не оформится вновь. Мир на основе status quo ante гарантирует Германии безопасность на все обозримое будущее. Status quo ante, очевидно, означал, что Германия сохранит Эльзас-Лотарингию. Французские надежды на реванш будут уничтожены, и Франция потихоньку скатится в ряд второстепенных держав. В сентябре 1914 года Дельбрюк сформулировал то, что, как он думал, должно стать основной целью войны для Германии: Германия должна выйти из войны на свое место под солнцем, стать великой колониальной империей с владениями в центральной Африке. Эта империя поставит Германию в один ряд с другими колониальными державами, Британией, Францией, Россией и США. Это было целью предвоенной Weltpolitik, и Weltpolitik была причиной того, что Британия вступила в войну на стороне союзников. Главным препятствием для Германии при создании и сохранении заморских владений всегда было британское господство на морях. Это господство недавно было потрясено замечательными успехами подводных лодок, такими как потопление броненосных крейсеров Абукир, Хог и Кресси 22 сентября 1914 года. Дельбрюк скоро скажет, что подводные лодки были революционным морским оружием, которые наверняка покончат с британским господством на морях: после войны Германия будет строить столько подводных лодок, что в случае новой войны с Англией, они за короткое время просто сметут с океанов ее военный и торговый флот. Дельбрюк говорил, что баланс сил на море, который он называл "свободой мореплавания", будет обеспечен на практике. Под этим он имел ввиду, что безопасность как послевоенных германских колоний, так и германского торгового мореплавания будет обеспечена. Дельбрюк говорил, что Британию ждет упадок, выиграет она войну или нет. Всю войну он утверждал, что Британия была истощенным гигантом, раздираемым колониальными и политическими проблемами. Если бы Германии удалось заключить мир на условиях status quo ante, предсказывал Дельбрюк, в послевоенный период Британии пришлось бы разделить с Германией власть над миром.

На востоке, однако, Status quo ante принимал курьезный вид. Вскоре после начала войны Дельбрюк также говорил, что действительно проигравшей стороной в этой войне будет Россия, которой наверняка придется отдать конгрессовую Польшу, а возможно, и другие западные области, заселеные нерусскими национальностями, и она будет отброшена обратно в Азию. По мере того, как росли германские успехи на востоке, Дельбрюк трансформировал свои предсказания в предложения для желательного направления политики Германии. В 1915 году германское наступление на востоке привело к завоеванию Польши, и в 1916 году немцы попытались создать из Польши госсударство-саттелит. Дельбрюк поддерживал эти меры во имя как права народа на самоопределение, так и для обеспечения безопасности Германии. В 1915 году Дельбрюк пропагандировал установление протектората над Латвией и Эстонией, куда должны были бы переселиться в будущем немцы Поволжья. К лету 1918 года германские войска наступали в южной России практически не встречая сопротивления, и Дельбрюк пропагандировал новый Drang nach Osten, включавший германское присутствие, если не полный германский контроль над южной Россией вплоть до Кавказа. Дельбрюк видел германский контроль над западной и южной частями России гарантией неприступности позиции Германии в Европе, подобно той геостратегической неуязвимости, которая имелась у Британской империи или США.

Дельбрюк ожидал, что война будет короткой. Уже в августе 1914 Дельбрюк сомневался в стойкости союзников. В течение 1914 и 1915 годов Дельбрюк отрицал, что британская блокада оказывала какое-либо воздействие на военные усилия Германии. Одновременно, Дельбрюк также полагал, что у союзников заметны признаки усталости от войны. Всю войну Дельбрюк будет утверждать, что коллапс Франции и Англии вот-вот наступит. Когда в ноябре 1917 года произошла вторая русская революция, Дельбрюк заявил, что с Россией, как с мировой державой, покончено, и для восточных границ Германии русская угроза ликвидирована на все обозримое будущее.

До последних месяцев войны Дельбрюк утверждал, что Германия, фактически, войну уже выиграла. Только одно стояло между Германией и победоносным миром в результате переговоров, и это была Бельгия. Уже в сентябре 1914 года видные германские политики, промышленники и интеллектуалы пришли к заключению, что безопасность Германии после войны и ее экономическое развитие требуют, чтобы Германия либо оккупировала, либо по крайней мере получила экономический и военный контроль над Бельгией. Дельбрюк непреклонно выступал против этой идеи. Он полагал, что желание Германии контролировать Бельгию было актом Наполеоновской спеси, которая дала бы сигнал Европе, что Германия нацелена не меньше, чем на господство на континенте. Антанта, полагал он, будет сражаться до конца, чтобы предотвратить германский контроль над Бельгией. Даже если Германия выиграет войну и оккупирует Бельгию, единственным результатом станет формирование новой коалиции против Германии, подобно тому, как вся Европа объединилась против Наполеона в 1813-1814 годах.

Общественные силы, выступающие за германский контроль над Бельгией, сформировали в 1917 году партию "Родина" и развернули активную пропаганду в поддержку своей позиции. Дельбрюк пришел к убеждению, что партия "Родина" - это единственное препятствие для заключения мира путем переговоров, который в результате даст Германии поживу на востоке, огромную колониальную империю и мировое господство. Если только германское правительство сделает недвусмысленное заявление, в котором пообещает вернуть Бельгии независимость, военные правительства во Франции и Англии падут и смогут начаться мирные переговоры.

Не смотря на свои выступления в пользу германского мирового господства, Дельбрюк был неспособен увидеть что-либо за пределами центральной Европы. Америка оставалась для него загадкой. Американская революция могла предоставить ему яркий пример эффективности стратегии истощения, гораздо более яркий, чем Фридрих в семилетней войне, но он никогда не изучал ее. Всю войну Дельбрюк не мог понять, почему британская блокада не вызывает полного разрыва между Британией и Америкой. В апреле 1917 года, после вступления США в войну, Дельбрюк утверждал, что стратегией Антанты будет продержаться до того момента, когда крупные американские силы появятся в Европе, что по оценкам Антанты могло произойти самое раннее в 1918, а скорее всего в 1919 году. Тем не менее, весь 1917 и до действительного появления американцев на фронте летом 1918, Дельбрюк утверждал, что США не сумеют ввести в дело эффективные наземные войска. Он многократно повторял, что американская помощь ограничится боеприпасами, деньгами, кораблями и летчиками.

Поэтому весь 1917 и большую часть 1918 года Дельбрюк продолжал утверждать, что только Бельгия стоит между Германией и победоносным миром. Он пошел еще дальше. Он утверждал, что британцы прекрасно понимают, что мир на основе status quo ante равносилен их поражению. Тем не менее, с середины 1917 до середины 1918 он говорил, что, если немцы вернут Бельгию, то британцы будут готовы свергнуть Ллойд-Джорджа, призвать Асквита к власти, бросить французов и запросить мира.

Дельбрюк не принимал участия в довоенной дискуссии по тактике и оперативному исскуству, в которой участвовали военные писатели, такие как Теодор фон Бернгарди и Шлиффен. Однако, для того чтобы оправдать свои взгляды на большую стратегию во время войны, Дельбрюку пришлось высказать и собственные мнения о стратегии, оперативном исскустве и тактике. В декабре 1914 года и январе 1915 Дельбрюк утверждал, что, несмотря на тот факт, что полевые укрепления сковали фронт на западе, все еще не было необходимым переходить к стратегии измора. Летом 1915 Дельбрюк выступал в пользу стратегической обороны на западе и гигантского наступления на востоке, нацеленного на Москву, Петербург и Киев. Такое наступление, говорил он, может без труда получать снабжение по железным дорогам. В конце 1915 года Дельбрюк был оптимистичен: немецкая оборона на западе и австрийская оборона в Альпах отразили наступления союзников с тяжелыми потерями для них, одновременно австро-германские армии вытеснили русских из Польши, Галиции и с большей части балтийского побережья. Дельбрюк был убежден, что германская система траншей на западе неприступна, идея фикс, которой он будет придерживаться весь 1917 и даже до конца 1918 года. Дельбрюк говорил, что он искал в военной истории прецеденты для траншейной войны и не смог найти ни одного: он, очевидно, полностью проигнорировал кампанию у Петерсбурга в 1864-1865 годах во время американской гражданской войны. Дельбрюк не сумел рассмотреть, что мощь огня тяжелой артиллерии Антанты, в геометрической прогрессии возрастающая после 1916 года, появление танков и появление американцев на полях сражений означали, что германская система траншей уже может быть прорвана.

Когда 21 февраля 1916 года Фалькенгайн начал свое наступление на Верден, Дельбрюк увидел в этом подтверждение применения стратегии войны на истощение. Дельбрюк никогда не признавал, что наступление на Верден означало, что у Германии не было сил для двух его любимых стратегических проектов, наступлений против России и Италии. На его взгляды явно повлияло его неправильное представление о тактической обстановке у Вердена. Дельбрюк полагал, что, раз Верден был углом линии фронта, то французы были уязвимы для сосредоточенного огня немцев, и что немецкий огонь мог прервать линии снабжения французских войск. Французы не могли покинуть эту уязвимую позицию, поскольку сдача Вердена стала бы доказательством их слабости. Дельбрюк был согласен с Фалькенгайном, что потери французов под Верденом наверняка больше, чем у немцев. Предположения Дельбрюка были опасно ложными. Из-за недостатка сил немцы не смогли распространить свое наступление в район западнее Мааса вплоть до завершающего этапа битвы. Поэтому не было никакого сосредоточенного огня: фактически немецкие силы на восточном берегу попали под смертоносный анфиладный огонь французской артиллерии с западного берега. Немцам ни разу не удалось прервать французские линии коммуникаций. У немцев не хватало артиллерии, боеприпасов или войск, чтобы выиграть битву на истощение у Вердена. Тем не менее, 29 апреля 1916 года Дельбрюк написал статью в "Прусский Вестник", доказывающую, что французский народ обескровлен. Франция мобилизовала от 10 до 11 процентов своего населения, писал Дельбрюк, всего около 4 миллионов человек. Из них 1.5 миллиона были уже выведены из строя, 1 миллион находился в тылу, оставалось 1.5 миллиона бойцов, половина из них уже прошла через Верден и была "истощена". Такое ведение войны на измор получило одиозную репутацию, причем совершенно справедливо, и как отказ от какой бы то ни было стратегии, и как отречение от простой гуманности. Даже будучи правильным по отношению к французам, такой анализ рушился при рассмотрении верденской битвы на измор в рамках германской стратегии в целом. Дельбрюка совсем не беспокоил тот разрушительный эффект, который оказывался на боеспособность германской армии. После неудачного начала, англичане на Сомме вели свою собственную битву на истощение, причем в таком масшатабе, которому немцы даже не могли надеяться соответствовать. Одновременно в Италии полный провал постиг австрийское наступление у Трентино, и брусиловский прорыв рвал в клочья австрийские армии в Галиции. Дельбрюк из этого никаких выводов не делает. Фактически, Верден был прямым признанием интеллектуального банкротства в пользу грубой силы. Защита Дельбрюком войны на измор у Вердена должна также рассматриваться в контексте его дальнейшей критики Людендорфа: ни одна из ошибок Людендорфа не была столь гнусной, как Верден.

В 1916 году война вошла в новую фазу, фазу действительно массовой войны индустриальной эпохи, которую в Германии называли "Материальной войной", термин, который Дельбрюк никогда не использовал и не понимал. За прошедшие два года промышленность Англии и Франции завершила переход на массовое производство боеприпасов. Антанта также могла рассчитывать на продукцию из США. Британия сформировала и подготовила массовую армию. У англо-французов было настолько много тяжелых орудий, что они могли якобы неприступные германские полевые укрепления превращать буквально в решето. Промышленность Германии проиграла гонку производства боеприпасов, и в 1916 году германская артиллерия часто даже не имела достаточно боеприпасов, чтобы вести серьезную контрбатарейную борьбу. В результате, у Вердена и на Сомме, в 1916 году англо-французская артиллерия начала процесс постепенного уничтожения германской пехоты. Германская армия вступала в войну, полагаясь на то, что высокое качество подготовки ее пехотных батальонов принесет ей победу. Фалькенгайн, при полном одобрении Дельбрюка, теперь молчаливо позволял союзной артиллерии перемалывать в пыль последние из них. Дельбрюк забыл об этом: в его комментариях о сражениях на западном фронте он вполне удовлетворялся тем, что немцы не имели территориториальных потерь.

Большинство современных разборов Дельбрюковской стратегии измора создают впечатление, будто Дельбрюк полностью учитывал все факторы современной массовой индустриальной войны. На самом же деле, экономические факторы были несущественны в Дельбрюковской концепции войны на измор. Начиная с августа 1914 Дельбрюк все время преуменьшал эффективность британской блокады. В сентябре 1914 он утверждал, что для победы в экономической войне, Германия находится в лучшем положении, чем Британия. Никогда во время войны Дельбрюк не проводил сравнений хотя бы объемов добычи сырья в странах Антанты, США и Германии. Дельбрюк навсегда остался интеллектуалом 19 века (в 1917 оно сказал, что основой хорошего образования по-прежнему остается изучение древнегреческого и латыни). Вследствие этого, его доводы в пользу стратегии измора не были основаны на рациональном подсчете производимой продукции и имеющихся сил, а лишь на патриотической исторической аналогии: Дельбрюк неоднократно повторял, во время войны и после нее, что стратегия измора подходила Германии для ведения мировой войны, потому, что ее использовал во время семилетней войны сам Фридрих Великий.

В конце 1917 года Гуго Фрейхер фон Лорингхофен, старший офицер германского генерального штаба, попытался дать некоторую рациональную историческую перспективу мировой войны в своей книге "Последствия мировой войны". Фрейтаг был интеллектуалом германской армии. Он много писал до войны, и его взгляды на военную историю и текущее военное развитие были современными и продуманными. Он не был непримиримым оппонентом Дельбрюка, наоборот, соглашался, что Германия должна беречь свои силы, и, что, действительно, существуют некоторые параллели между семилетней войной и мировой войной. Фрейтаг оценивал это подобие замечанием, что эти параллели не должны заходить слишком далеко: устройство Пруссии Фридриха и экономическая система того времени полностью отличались от 1917 года, и поэтому военные системы этих двух периодов также различны. Фрейтаг сказал, что наиболее плодотворной была бы аналогия между мировой войной и американской гражданской войной. Как и нынешняя, гражданская война в США велась массовыми армиями, мотивированными инстинктивной ненавистью. Что вызывало тревогу, так это вывод Фрейтага, что в американской гражданской войне экономические факторы имели первостепенную важность. Несмотря на оперативное и тактическое превосходство армии Северной Виргинии, Конфедерация была побеждена перевесом сил Союза на море и морской блокадой. Фрейтаг, однако, быстро отступил, сказав, что история не повторяется.

Реакция Дельбрюка была та, что производственные факторы гражданской войны в США представляют только умеренный интерес. Ответом Дельбрюка было, что наиболее полезным было все-таки сравнение между мировой войной и семилетней, а не сравнение между мировой войной и войнами Мольтке или Наполеона. В поддержку этого утверждения он указал на похожие тенденции в росте количества артиллерийских орудий в ходе этих войн (19 пушек при Мольвице, 276 при Торгау) и тот факт, что месяцами армии находились в укрепленных лагерях, которые они даже укрепляли при помощи лопат. Понятно, что это не является ни уместным сравнением, ни серьезным анализом. Дельбрюку казалось, что простая ссылка на методы национального героя Германии была решающим аргументом в споре о германской стратегии.

Анализ Дельбрюком стратегической обстановки во время семилетней войны был во всех отношениях близоруким. Пруссия во время семилетней войны не была независимой великой державой, каковой ее пытался представить Дельбрюк. На деле, Пруссия была одним из союзников среднего размера одной из двух величайших супердержав того времени, Британии. Пока Фридрих пытался удержать Силезию, Британия вела комплексные сухопутно-морские кампании почти во всем мире, операции, которые позволили ей утвердить свое всемирное господство на морях, в Северной Америке и на Индийском субконтиненте. В тоже время Британия полностью сковала силы другой супердержавы, Франции, не давая последней возможности эффективно вмешиваться в события в Европе, снабжая Фридриха субсидиями, которые были единственным средством держать армию Фридриха в поле. Более того, Фридрих мог следовать своей стратегии в целом только потому, что австрийский командующий Даун был очень осторожен и практически никогда не наступал. В любом случае, Фридриховская стратегия измора провалилась, и Фридрих уже проигрывал войну, запертый в укрепленном лагере Бунцельвиц в Силезских горах, когда его спасло "Чудо дома Бранденбургов": смерть русской императрицы Елизаветы.

Дельбрюк создал свою репутацию военного историка, показав, что войны приобретают свой характер благодаря исторической обстановке. В частности, он говорил, что Фридрих жил в эпоху хрупких профессиональных армий, когда историческая среда сама по себе не позволяла ему использовать стратегию сокрушения. Используя критический метод самого Дельбрюка, легко показать, что только немногие исторические уроки семилетней войны были применимы к мировой войне. Семилетняя война была кабинетной войной между абсолютными монархами в доиндустриальную эпоху, с профессиональными армиями, вооруженными оружием, использовавшим черный порох. Мировая война велась индустриальными обществами и массовыми армиями, которые перемещались и снабжались по железным дорогам и были вооружены целым набором современного оружия, включая танки, самолеты, фугасные взрывчатые вещества, скорострельную артиллерию, пулеметы и отравляющие вещества. Любые тактические или стратегические совпадения между семилетней и мировой войнами на практике были случайными: Дельбрюк мог бы с таким же успехом ссылаться на престарелого противника Ганнибала во второй Пунической войне, Фабиуса Кунтактора.

В 1918 году Дельбрюк выступал в поддержку германских наступательных операций на западе, говоря, что они полностью соответствуют стратегии измора. Единственное, что он критиковал - так это то, что эти наступления стоило бы координировать с мирным наступлением, то есть, ясным обещанием Германии по Бельгии. После войны Дельбрюк изменил свое мнение и утверждал, что наступление, направленное на достижение цели стратегии измора, было невозможно на западном фронте. Лучше было бы выбить Италию из войны наступлением из Трентино. Недоброжелателям Дельбрюка это представлялось классическим примером диванной стратегии. На мелкомасштабной карте Италии наступление из Трентинского угла казалось предоставляет перспективу легкого прорыва в долину По, который может быть развит вполоть до Флоренции или Генуи. В реальности же такое наступление уже попытались провести в 1916 году, и оно провалилось по двум причинам. Во-первых, это был очевидный образ действий, и итальянцы были к нему готовы; во-вторых, железнодорожная сеть в австрийских Альпах была слишком слаба для обеспечения быстрого сосредоточения войск и их последующего снабжения, снег, покрывающий Альпы, диктовал, чтобы такое наступление состоялось поздней весной или в начале лета 1918, то есть когда крупные силы американцев уже прибыли бы в Европу.

Любовь Дельбрюка к наступлениям на второстепенных театрах, которые, он говорил, являлись той самой стратегией, которую использовал Фридрих в семилетней войне, неявно указывала на его следующую слабость в стратегии измора: союзники, учитывая их превосходящие ресурсы в людях, материалах и мобильности, были в гораздо более выгодном положении в борьбе на второстепенных театрах, чем немцы, а второстепенные театры центральных держав - Австро-Венгрия, Турция и Македония - были особенно слабы. Даже если бы Германия могла обороняться на западе до 1919 года, то у Турции или Болгарии не было никаких перспектив продержаться так долго, и, когда они рухнули, черный ход к позиции центральных держав оказался широко распахнутым.

В 1918 году Дельбрюк продолжал полагать, что мир в результате переговоров был буквально за углом. Он ожидал, что германская армия сможет сколь угодно долго удерживать западный фронт. Между августом и ноябрем 1918 года немецкий фронт на западе начал рушиться, одновременно распадалась Австро-Венгрия, расходились по домам болгары, и британцы крушили турецкие армии в Леванте. Германскую монархию, которую Дельбрюк поддерживал всей душой, смела социалистическая революция. Германская революция и коллапс германской армии застали Дельбрюка врасплох. Германская революция для него оказалась особенно горькой пилюлей. Он был убежден, что социал-демократы отказались от своей антинациональной и революционной догмы и стали германскими националистами. Его оценки во время войны заключались в том, что западный фронт стал неприступным, и что на социалистов можно положиться; обе эти оценки оказались явно и катастрофически ложными, и Дельбрюк стал одним из первых глашатаев теории "удара в спину": будто социал-демократы выбрали для начала своей революции момент наибольшей слабости Германии, тем самым разрушив и германское государство, и германскую армию на западе; это оставило Германию совершенно беззащитной. Дельбрюк называл революцию "предательством". "Нет никаких сомнений в том", писал Дельбрюк в 1920 году, "что именно революция сделала нас полностью беззащитными и дала нашим врагам средства поработить германский народ". Одновременно он продолжал проклинать партию "Родина", утверждая, что Германия могла заключить компромиссный мир практически в любой момент войны, если бы германские националисты пожелали бы вернуть независимость Бельгии.

Личным вкладом Дельбрюка в эту катастрофу была его настойчивость в вопросе о возможности заключения компромиссног мира на основе status quo ante. В реальности никаких переговоров вообще не было: союзники просто навязали свои условия в форме Версальского диктата. Ни одна из держав Антанты не выказывала никакого интереса к переговорам о мире: французы использовали поражение Германии для установления своей гегемонии в Европе, тогда как британцы уничтожили германский военный флот и морскую торговлю. Вильсон, в своих "14 пунктах", поддерживал все английские и французские условия мира, за исключением желания Франции аннексировать левый берег Рейна. Стало совершенно ясно, что единственным способом получить Дельбрюковский "мир в результате переговоров" было бы второе "Чудо дома Бранденбургов". Поражение Германии стало полным крушением всего, над чем работал и во что верил Дельбрюк. Дельбрюк хотел, чтобы Германия стала мировой державой; вместо этого Германия была лишена какого-либо влияния. Версальский договор подтвердил то, что всегда утверждали Людендорф и партия "Родина", а именно, что целью союзников было уничтожение германской мощи. Вместо того, чтобы обзавестись большой колониальной империей, как предполагал Дельбрюк, Германия совершенно потеряла все свои колонии. Требование Людендорфа точно определить границы Польши, которое критиковал Дельбрюк, было мелочью на фоне огромных кусков германской территории, которые Польша получила в Силезии, Позене и Западной Пруссии. Предсказание Дельбрюка, что "Наполеоновский мир", навязанный союзниками, просто посеет семена новой войны не было услышано в Вашингтоне, Париже и Лондоне. Лига Наций, которую Дельбрюк твердо поддерживал, не собиралась принимать в свой состав Германию, и была предназначена просто для обеспечения гарантированного выполнения Версальского мирного договора. Революция и мирный договор полностью опровергли любой политический курс, из тех, за которые выступал Дельбрюк во время войны.

Однако, Дельбрюк никогда не признавал своей неправоты.Дельбрюк объяснял катастрофу, постигшую Германию, двумя способами. Сначала, в 1919 году, Дельбрюк написал, что у Германии был неправильный план войны. Мудрее было бы наступать на востоке и ограничиться обороной на западе: в конце концов это был, говорил Дельбрюк, план великого фельдмаршала фон Мольтке между 1871 и 1888 годами. В целом было понятно, что план Мольтке в то время требовал от немцев наступать из Восточной Пруссии в юго-восточном направлении, а от австрийцев из Галиции в северо-восточном, обе армии встретились бы у Варшавы или Брест-Литовская. В оптимистичном сценарии русские силы в Польше оказались бы взяты в клещи и были бы уничтожены. Австро-германские силы могли бы в любом случае перейти к обороне где-нибудь в восточной Польше или Белоруссии, не продолжая своего наступления вглубь России. На западе германские войска должны были оборонять рубеж реки Саар между Мецем и Страсбургом. Если бы потребовалось, немцы отступили бы к Рейну или к углу, образованному реками Майн и Рейн. После поражения России, немецкие войска могли бы быть переброшены с востока на запад.

Наступление на востоке - Ostaufmarch- "Восточное развертывание", утверждал Дельбрюк, доставило бы немцам легкую и быструю победу над русскими армиями в Польше. Германия могла не нарушать нейтралитет Бельгии, и тем самым серьезно ослабить энтузиазм англичан по отношению к Антанте. Завершив завоевания на востоке, Германия могла обороняться на западе до того момента, как Франция и Англия будут истощены и запросят мира.

Восточное развертывание прекрасно соответствовало практически всем предложениям Дельбрюка, сделанным во время войны: оно совершенно закрывало бельгийский вопрос, позволяло занять оборонительное положение на западе в очень благоприятных условиях, обещало большие выгоды на востоке при разгроме русской армии, и, отнюдь не последнее по значимости, могло, по мнению Дельбрюка, наверняка привести к миру в результате переговоров. Действительно, предложенное Восточное развертывание может рассматриваться как простое продолжение "спора о стратегии", который шел с 1878 года: Западное развертывание - наступление против Франции - было основано на стратегии сокрушения; Восточное развертывание - на стратегии измора и заключении мира в результате переговоров.

Однако, здесь Дельбрюк был задним умом силен. Сам Дельбрюк всю войну выступал как за Западное развертывание, так и за необходимость нарушения бельгийского нейтралитета. Никто в 1914, как и в предшествующие годы, не ожидал ничего иного, кроме как приложения главных усилий Германии на западе. Это происходило благодаря двум факторам: первый, это пример наполеоновского вторжения в Россию в 1812 году, и второй, тот факт, что существовало только две двухколейные железные дороги, ведущие через Вислу в Восточную Пруссию. Развертывание главных сил германской армии на востоке заняло бы многие недели, и даже снабжение немецких войск, просто размещенных в Восточной Пруссии ( и еще не перешедших на территорию противника), встретило бы в лучшем случае серьезные трудности, тогда как на западе германские армии серьезно уступали бы в численности противнику.

Статья Дельбрюка в начале 1919 года была первым случаем, когда сколько-нибудь серьезный специалист по стратегии публично предложил наступать сперва на востоке. Долгоиграющие последствия этой статьи были огромны. Она начала второй раунд "Спора о стратегии" между германским генеральным штабом и Дельбрюком, которая была продолжена их последователями даже до наших дней. Этот спор задал рамки для всего последующего анализа германского плана войны. Это был тот фундамент, на котором была построена последующая критика Плана Шлиффена.

Только немногие старшие германские офицеры, исключая Фалькенгайна, верили, что Германия могла выиграть войну на истощение или добиться мира на иной основе, чем победа Германии. Обвинения Дельбрюка также были прямым вызовом офицерскому корпусу в критический момент германской истории. Старое германское государство рухнуло, а новое еще только предстояло создать. Кто войдет в офицерский корпус новой германской армии? В 1919 настроения против старого офицерского корпуса были очень сильны. Утверждения Дельбрюка о том, что генеральный штаб использовал провальную стратегию, были потенциально фатальны для возможности трудоустройства кадровых офицеров и их влиятельности. Кроме того, в середине 1919 года был навязан Версальский диктат, и многие патриотически настроенные немцы ожидали, что в ближайшем будущем начнется национальный подъем, как в 1813 году. Старый офицерский корпус хотел быть в таком положении, которое позволило бы это движение возглавить.

Действительно, беспокойство генерального штаба о послевоенном устройстве германской армии отчетливо просматривается в труде Фрейтаг-Лорингхофена "Последствия мировой войны", которая была опубликована в 1917 году, еще до окончания войны. Фрейтаг утверждал, что боевая работа германской армии во время войны продемонстрировала, что офицерский корпус подготовил армию столь хорошо, сколь это было возможно в мирное время: все, что нужно сделать после войны - так это интегрировать полученные во время нее уроки в существующую систему.

Любая защита офицерского корпуса в 1917 году должна была затронуть единственный к тому времени германский провал - Марнскую кампанию 1914 года. Фрейтаг говорил, что германская армия совершила великие дела в августе 1914 и, что германский план на Марне в сентябре заключался в том, чтобы окончить кампанию двойным обходом французской армии: немецкое левое крыло прорвалось бы через французские пограничные укрепления на Мозеле, тогда как германское правое крыло обошло бы левый фланг французов. К несчастью, германская армия не имела достаточно сил для такой операции, и впоследствии германский правый фланг был в свою очередь обойден наступлением со стороны крепости Париж. Что действительно требовалось, так это еще одна полная германская армия, следующая позади правого фланга. Фрейтаг делает вывод, что в будущем Германия должна подготовиться к полному использованию всех своих людских ресурсов и, таким образом, получить достаточное количество войск для выполнения таких задач, как обеспечение уязвимых флангов.

Объяснение Фрейтагом роли Шлиффена в подготовке германской армии к войне было следующим: Шлиффен так обучил офицерский корпус, что тот смог возглавить массовую армию. Делая это, Шлиффен дал дальнейшее развитие принципам, заложенным фельдмаршалом фон Мольтке. Фрейтаг писал: "Именно по этой причине начало кампании на западе в августе 1914 года велось согласно идеям Шлиффена." Далее, оперативная мысль Шлиффена была представлена в его статье "Канны". В ней Шлиффен также только развил идеи уже присущие германской военной мысли, в этом случае наблюдение Клаузевица (черновик 9 главы 8 книги "О войне"), что решительного исхода сражения можно достигнуть только обходом или же вынуждая противника вести сражение с перевернутым фронтом (то есть с фронтом, повернутым к собственным линиям снабжения, вследствие чего ему перерезан наиболее удобный путь к отступлению).

В 1917 году Фрейтаг подробно обсуждал концепцию германской подвижной обороны, которая была введена в действие в апреле этого же года. Таким образом, он не был особенно скрытен описывая важнейшие детали текущих операций. Тем не менее, у него нет никаких упоминаний о Плане Шлиффена. Действительно, согласно описанию Фрейтагом роли Шлиффена в подготовке германской армии к войне, она больше связана с обучением офицеров, чем с планированием.

Сразу после войны на генеральный штаб обрушился вал критических статей и книг. Одной из первых была книга, профессора Штейнгаузена "Фундаментальные ошибки в войне и Генеральный Штаб". Штейнгаузен считал, что агрессивное мировозрение Теодора фон Бернгарди было типичным для довоенной позиции генерального штаба. Поэтому он предполагал, что во время июльского кризиса генштаб выступал за превентивную войну. Цитируя описание военного плана Германии из книги Фрейтага, Штейнхауз делал единственный вывод, что План Шлиффена был направлен на достижение быстрой победы на западе. Штейнгаузен говорил, что наиболее серьезной ошибкой была недооценка боеспособности противников Германии: в частности, германское наступление провалилось из-за неожиданно серьезного сопротивления бельгийской армии, внезапного появления на фронте британских экспедиционных сил (БЭС) и неожиданного отступничества итальянцев. Кардинальной ошибкой генерального штаба была недооценка политических и военных последствий нарушения бельгийского нейтралитета. Штейнхаузен, однако, не был сторонником идеи Дельбрюка, что мир в итоге переговоров был возможен практически в любой момент, отметив, что для такого мира обе стороны должны желать его, а Антанта хотела победы, а не компромиссного мира. Даже полагая что генеральный штаб выступал за превентивную войну, Штегеман говорил, что действительной причиной войны была агрессия со стороны Антанты, а именно русская всеобщая мобилизация. Кроме немедленного эффекта, книга Штейнгаузена оказывала влияние еще долгое время: в 1950-1960 годы Герхард Риттер практически дословно повторил большую часть критики Штейнгаузена.

Еще одним из ранних критиков генерального штаба был отставной полковник Фридрих Иммануэль, который много писал о военных вопросах еще до войны. В своей книге "Победы и поражения в мировой войне" он продвинулся еще на шаг дальше, чем Фрейтаг, в описании германского плана войны. Иммануэль говорил, что концепция Плана Шлиффена содержалась в статье Шлиффена "Канны", и, следовательно, Шлиффен планировал двойной обход на западе. Германская неудача на Марне произошла единственно из-за ошибок верховного командования (ОХЛ) в правильной оценке обстановки. В частности, ОХЛ не сумело обеспечить резервную армию для поддержки правого крыла. Иммануэлю было совершенно неясно, откуда могла бы взяться такая армия (5-6 корпусов). Книга Иммануэля также имела долгоиграющие последствия: Риттер был особенно захвачен идеей о том, что германской армии были необходимы крупные резервы, и он использовал эту мысль для своей критики германского генштаба.

Контратака генерального штаба против Штейнгаузена, Иммануэля и Дельбрюка (а также против менее убедительных критических аргументов, широко приводившихся младшими офицерами) не заставила себя долго ждать. В 1920 году Герман фон Куль публикует книгу "Германский генеральный штаб при подготовке и ведении Мировой войны". Куль был одним из лучших учеников Шлиффена. Перед войной он занимал должности начальника секции разведки на западе, затем должность оберквартирмейстера. При мобилизации Куль был назначен на должность начальника штаба 1-й армии - той самой армии, которая шла на крайнем правом фланге германского построения. В своей книге он первым делом озаботился опровержением аргументов Штейнгаузена о том, что генеральный штаб не сумел точно оценить возможности и намерения армий противника, то есть, он выступал в защиту той оценки противника, в составлении которой он участвовал. Куль также был должен объяснить, почему немецкая армия не смогла добиться победы в августе 1914. В небольшой секции в середине книги он привел подробную информацию о германском военном планировании, впервые обозначив ту линию поведения, которой впоследствии будут придерживаться публикации других офицеров генштаба: Шлиффен создал блестящий план и оставил его преемнику, который оказался не в состоянии полностью понять его.

Куль сказал, что поначалу Шлиффен принял Восточное развертывание Мольтке. В 1894 году Шлиффен определил, что французы стали более опасным и агрессивным противником, и он запланировал наступать против них. В результате, основную массу германских войск Шлиффен решил использовать для проведения наступательной операции на западе. Замысел Западного развертывания между 1894 и 1899 годами состоял в том, чтобы провести неглубокий обход французского левого фланга, и поддержать его наступлением на Нанси. На случай такой войны Австрии и Германии против России, в которой Франция временно не приняла бы участия, Шлиффен спланировал Восточное развертывание, которое сильно отличалось от плана старой операции Мольтке. В Восточной Пруссии развернулась бы большая часть германской армии. На русский фронт на Нареве в лоб наступали бы главные силы, а севернее, через Неман, часть сил предназначалась для попытки обхода. Меньшая половина немецкой армии должна была оставаться в районах мобилизации до тех пор, пока не проявили бы свою враждебность французы, а затем провела бы развертывание по железным дорогам, чтобы сосредоточиться против какой-либо части французской армии и эту часть разгромить. Дальнейшее развитие Западное развертывание получило у Шлиффена после 1899 года. Было отменено наступление на Нанси, и задача левого крыла стала чисто оборонительной. Описание Кулем планирования Шлиффена с 1891 по 1905 год уместилось на двух страницах. Затем следует общее описание того, что нам теперь известно под наименованием меморандума Плана Шлиффена. Сообщается, что это был последний из планов войны, разработанных Шлиффеном. Куль объясняет, что всю германскую армию на западе Шлиффен мог использовать потому, что русские увязли в войне с Японией в 1904-1905 годах. Описание Кулем развертывания сил и концепции операции является кратким, но точным конспектом меморандума: в особенности, подчеркнута важность иметь правое крыло сильным. Мольтке сохранил концепцию Шлиффеновской операции, но усилил левое крыло, с целью разбить французов в Эльзасе и Лотарингии и тогда уже перебросить войска, в частности 7-ю армию, по железным дорогам на правое крыло. Однако, в ходе кампании, эти силы остались в Эльзасе и Лотарингии, чтобы вести наступление с задачей прорвать на Мозеле французскую линию крепостей. Это наступление провалилось. Из-за этого правое крыло, которое должно было наносить главный удар, оказалось слишком слабым для выполнения этой задачи. Куль затем переходит к защите концепции Западного развертывания. Он всячески подчеркивает невозможность наступления на востоке: у Германии просто не хватало сил для одновременного наступления на востоке и ведения обороны на западе. Германия не могла позволить себе вести оборону на обоих фронтах или ждать, пока нейтралитет Бельгии нарушат западные союзники: для компенсации численного превосходства союзников Германия должна была использовать свое внутреннее положение, то есть, одержав победу над французами, развернуться против русских.

В статье "Почему провалилась кампания на Марне в 1914?", напечатанной в выпусках от 21 декабря 1920 и 21 января 1921 журнала Deutsches Offzierblatt, Куль дал сконцентрированную критику ведения кампании Мольтке, подчеркивая неспособность Мольтке понять План Шлиффена. Как мы увидим, уже во время войны главные действующие лица битвы на Марне написали оправдательные документы, снимая с себя ответственность за проигранное сражение. Куль постарался опубликовать их раньше всех. Он начал со слов, что "Я придерживаюсь мнения, что было возможно найти решение на западе в 1914 году и, что, план кампании графа Шлиффена позволял добиться успеха, если бы мы только придерживались его и проводили в жизнь так, как намеревался это делать Шлиффен." Но даже в измененной форме, германский план войны превосходил французский, и в первых сражениях германская армия одержала великие победы. Последующая победа на Марне ознаменовала бы полное поражение французов. Немцы проиграли Марну из-за того, что в своем исходном развертывании Мольтке усилил германское левое крыло за счет правого. Последнюю возможность исправить свою первоначальную ошибку Мольтке упустил примерно 23 августа, не перебросив на правое крыло силы из Лотарингии. Однако, как можно понять из оперативного приказа Мольтке от 27 августа, он все еще хотел направить 1-ю армию западнее Парижа, и тем самым принудить к отступлению всю французскую армию. Но для выполнения этого маневра у правого крыла не хватало сил. Решающее усилие в одиночку предприняла 1-я армия, направившись восточнее Парижа, и тем самым вынуждая всю французскую армию отступить. Правое крыло, однако, было слишком слабо для одновременного продолжения обхода французского левого фланга и защиты своего фланга от наступления со стороны Парижа, поэтому 1-я армия твердо решила наступать на юг. Когда французы начали свое наступление со стороны Парижа, 1-я армия ответила успешным контрударом. Затем не справился со своими нервами Бюлов, командующий 2-й армии, и приказал 2-й армии отступать; в штабе 1-й армии появился подполковник Хенч, старший офицер ОХЛ и личный представитель Мольтке, и, ссылаясь на уже начавшееся отступление 2-й армии, приказал отступать также и 1-й армии. Куль утверждал, что командование 1-й армии не несет никакой вины за поражение на Марне.

За этой статьей немедленно последовала книга "Кампания на Марне 1914 года", где на 266 страницах Куль выступал в защиту Плана Шлиффена и способа ведения операции 1-й армией. Куль пояснил, что План Шлиффена был высочайшим и наиболее эффективным выражением стратегии сокрушения, противопоставляя ее Дельбрюковской стратегии измора. План Шлиффена был действующим планом войны и гарантировал быстрое создание условий для решающей битвы на уничтожение, если бы только Мольтке выполнял этот план соответствующим образом. Такого рода аргумент, явно полагал Куль, гораздо весомее, чем Дельбрюковские оборонительные теоретические размышления. С этого момента План Шлиффена стал центральным элементом послевоенного спора о стратегии.

Также дал Куль в своей книге и первое детальное описание кампании в северной Франции, вместе с извинениями за ошибки, допущенные 1-й армией в ходе кампании. В ходе всей кампании отношения между штабами 1-й и 2-й армий были плохими, в первую очередь потому, что 1-я армия была поставлена под оперативный контроль 2-й армии. Куль продолжал междуусобицу и в послевоенный период, критикуя Бюлова за осторожность, неуверенность и линейную тактику на Самбре и Маасе, что, по словам Куля, стоило немецкой армии упущенного шанса на окружение французской 5-й армии. Он проклинал Бюлова за недопущение для 1-й армии разбить англичан под Монсом. Также Куль постарался оправдать неспособность 1-й армии уничтожить изолированный британский корпус у Ле Като.

Куль использовал любую возможность привести агрументы в пользу того, что за 1-й армией должен был следовать второй эшелон из нескольких корпусов для охраны ее фланга и тыла, как это предусматривалось Шлиффеном в его меморандуме. Это был один из главных факторов, который делал План Шлиффена столь привлекательным для Куля. Если бы необходимость второго эшелона была принята, тогда можно было бы удовлетворительно оправдать все ошибки Куля на Марне. Он утверждал, что даже 27-30 августа концепция Плана Шлиффена все еще могла быть выполнена, будь проведена переброска войск с германского левого крыла на правое. Куль даже говорил, что он не был уверен в том, не направил ли Мольтке дивизии второй волны вслед за 1-й армией. В этом пункте ложь Куля зашла слишком далеко. Если бы ОХЛ действительно отправлял подкрепления, то им пришлось бы продвигаться через тылы собственно 1-й армии, и Куль наверняка был бы проинформирован об этом, хотя бы только из-за вызванных этим проблем со снабжением армии. Куль хотел, особенно после поворота на юг 31 августа, чтобы 1-я армия наносила главный удар. Куль объяснял, что, когда 1-й армии не удалось выполнить приказ ОХЛ от 5 сентября - охранять правый фланг от вылазок из Парижа и вместо этого она ринулась в район южнее Марны, то он делал это, потому, что действовал в соответствии с замыслом Плана Шлиффена и духом, если не буквой, оперативного приказа Мольтке, ведь в концепцию обоих входил обход французского левого крыла. Куль затем повторил свою версию битвы на Марне, снова объясняя, что отступление 1-й армии произошло только потому, что отступила 2-я армия, и только после того, как Хенч отдал соответствующий приказ от имени ОХЛ. Итоговое заключение Куля было таким, что система германской армии - подготовка войск, офицерский корпус, генеральный штаб - доказала свою состоятельность на Марне, в отличие от некоторых отдельных "начальствующих лиц", под которыми ясно угадывались Мольтке, Бюлов и Хенч.

После войны старшие германские офицеры оказались перед лицом практически неразрешимой проблемы. Они утверждали, и не без оснований, что германская армия в 1914 году была одной из лучших, которые когда-либо видел мир, и, что германские пехотные батальоны были выше всяких похвал. Тем не менее, германская кампания на западе, несмотря на более чем сорокалетнюю подготовку, потерпела неудачу. Только ошибками генерального штаба, как органа управления в целом, и его отдельных старших офицеров, можно было объяснить этот провал. Лично Куль имел перспективу остаться в истории в одной компании с герцогом Брунсвиком в 1806 году и генералом Штейнмецем в 1870. Он должен практически наверняка нести по крайней мере частичную ответственность за неудачи 1-й армии на Марне, у Ле Като и у Монса. Чтобы избежать такой судьбы, Куль нашел трех козлов отпущения, которые к 1920 году уже умерли: Мольтке, Бюлова и Хенча. Главным негодяем был Мольтке, который, утверждал Куль, получил блестящий план от своего предшественника и затем не смог выполнить его. Слабость характера Мольтке была гибельна и для него самого и для Германии. По сценарию Куля, Мольтке поддерживал концепцию Плана Шлиффена - обходное движение правого крыла - в тоже время не желая подвергаться риску в Лотарингии, который единственно мог обеспечить успех. По ходу кампании, Мольтке постепенно выпустил оперативный контроль над армиями из своих рук. В его окружении, только 1-я армия следовала концепции операции великого Плана Шлиффена, и ее усилия увенчались бы успехом, если бы только Бюлов и Хенч продемонстрировали хотя бы часть решимости 1-й армии.

Для Дельбрюка План Шлиффена стал вызовом. В своей статье "Фалькенгайн и Людендорф" в начале 20-х годов он был вынужден признать, что весь военный истеблишмент безусловно придерживался мнения, что План Шлиффена сработал бы, если бы только Мольтке выполнил его соответствующим образом. Дельбрюк вынужден был согласиться, что План Шлиффена привел бы к решительной победе. Дельбрюк отвечал на это, что, даже если бы немцы выиграли решающую битву, они не могли быть уверены, что французы запросят мира. Даже если бы План Шлиффена был выполнен, французская армия разбита и Париж захвачен, французы могли продолжить сражаться. Немецкий народ потребовал бы настолько жесткие условия капитуляции, что длительный мир не мог бы быть установлен. Среди противников Плана Шлиффена этот аргумент стал популярен. Гордон Крейг повторил его в своей "Политика прусской армии" в 1955 году. Затем Дельбрюк выступил в защиту знаменосца стратегии измора, Фалькенгайна, оправдывая как Фалькенгайновскую негибкую оборонительную тактику на западе, так и неспособность выполнить им самим поставленную задачу - выбить из войны русскую армию в 1915 году. В последнем случае, Дельбрюк обвиняет Людендорфа, говоря, что Людерндорф саботировал план Фалькенгайна. Удивительно, но даже в 1920 году Дельбрюк все еще оправдывает Фалькенгайновскую стратегию подсчета сравнительных потерь в Вердене. Наконец, сославшись на книгу Куля "Генеральный штаб", Дельбрюк сказал, что Германия должна была начать войну со стратегией измора, а не со стратегией сокрушения из Плана Шлиффена. Этот образчик мудрости послезнания будет повторен всеми последующими оппонентами плана Шлиффена.

Ближе к концу своей статьи Дельбрюк делает любопытное и в высшей степени запоздалое признание: он, наконец, понял, что, хотя стратегия измора может красиво выглядеть в теории, она разрушает мораль воюющих солдат. Солдат может согласиться истекать кровью ради победы, сказал Дельбрюк, но он не захочет погибать ради хладнокровного расчета, что вражеские войска истощаются быстрее, чем его подразделение. В конце статьи Дельбрюк признает, что стратегия измора Фалькенгайна стоила ему потери доверия боевых частей. Одного этого признания достаточно, чтобы окончательно закрыть дискуссию о стратегиях сокрушения и измора.

Другим объяснением Дельбрюка неспособности Германии выиграть войну было обвинение во всех несчастьях Германии одной личности, и эта личность - Эрих Людендорф. С 1908 по 1912 год Людендорф был начальником секции развертывания при Мольтке младшем, и, таким образом, принимал участие в разработке германского плана войны. Людендорф, как начальник штаба Гинденбурга был де факто во главе германской армии с августа 1916 по октябрь 1918. Для Дельбрюка Людендорф является олицетворением стратегии сокрушения. В статье "Автопортрет Людендорфа" 1922 года, Дельбрюк вновь выступает в защиту Восточного развертывания, при этом делая Людендорфа лично ответственным за основные черты катастрофического Западного развертывания. В 1915 году Мольтке говорил политику партии центра Маттиасу Эрцбергеру, что он, Мольтке, на самом деле хотел провести Восточное развертывание. Из этого Дельбрюк заключает, что Людендорф, как глава секции развертывания до войны, был движущей силой решения о Западном развертывании. Дельбрюк также говорил, что не было никакого Плана Шлиффена, была только концепция Шлиффена. Усилив левое крыло для защиты Лотарингии и Палатината, Людендорф "размыл" идею Шлиффена. Дельбрюк утверждал, что Людендорф в должности оберквартирмейстера, практически единолично заблокировал мирные переговоры и продолжил войну, чтобы получить территориальные приращения для Германии в Бельгии и Польше. Если слушать только Дельбрюка, то за всю войну Людендорф не сделал ничего полезного: даже вклад Людендорфа в победу при Танненберге минимален.

Дельбрюк также заявил, что он был первым продемонстрировавшим идею "Канн" - что двойной обход был высшей формой сражения на уничтожение - в своем описании победы Ганнибала в 216 году до нашей эры в битве при Каннах - в первом томе "Истории военного исскуства", который был опубликован в 1900 году. Дельбрюк заявил, что Шлиффен в своих статьях, публиковавшихся в органе генерального штаба "Ежеквартальный журнал о войне и политике" между 1906 и 1910 годами взял идею концепции "Канн" у него. Этот образчик бесстыдной саморекламы последующими историками был принят за чистую монету, поскольку, как казалось, указывал на интеллектуальный источник Плана Шлиффена. Дельбрюк даже сказал, что это именно его концепция Канн явилась образцом также и для германского плана битвы при Танненберге. Оценка Дельбрюком важности его описания сражения при Каннах неверна в двух отношениях. Во-первых, каждому школьнику был известен отчет Ливия о сражении при Каннах из двенадцатой книги его "Римской истории". Дельбрюк ничего не добавил к прекрасному описанию Ливия. Во-вторых, ясно, что концепция Шлиффеновской стратегии сокрушения окончательно сформировалась задолго до 1900 года, и черпала свое вдохновение из деятельнсти Наполеона и Мольтке, которые, как образцы, были гораздо более свежими, чем действия пунийского генерала 216 года до нашей эры.

Дельбрюк в 1921 году впервые указывает на наиболее характерную проблему Плана Шлиффена - на западе используется вся немецкая армия и еще 8 несуществующих эрзац-корпусов. Можно, конечно, использовать воображаемые корпуса во время штабных учений - но совершенно неприемлемо закладывать их в реальный план войны. Так что остается вопрос- являлся ли знаменитый План основой реального плана на 1905-1906 годы? Если да, то какие изменения были внесены в этот план, для учета и компенсации недостатка сил? И планировал ли Шлиффен размещать войска в Восточной Пруссии - и если да, то сколько? Дельбрюк (ярый критик Людендорфа) утверждал, что Людендорф изменил план в 1909 году, передвинув седьмую армию в Эльзас, и тем самым сдвинув германское развертывание к югу. Изменил КАКОЙ план? Ясного ответа на эти вопросы Дельбрюк не дал, и никто другой тоже не дал. Простое игнорирование этих вопросов стало обычным поведением для историков. Общий тон "Автопортрета Людендорфа" настолько развязен, что он вредит правдоподобию заявлений Дельбрюка. Тем не менее позднейшие обзоры статьи обходили молчанием ее саркастический тон. Вместо этого, на "Автопортрет Людендорфа" ссылались, как для объяснения происхождения Плана Шлиффена, так и для обоснования того, что Людендорф этот план "размыл".

Второй залп в послевоенном "Споре о стратегии" был сделан со стороны генерального штаба Вольфгангом Ферстером. До войны Ферстер написал биографию принца Фридриха Карла. Во время войны Ферстер входил в штат нескольких важных организаций. Он начал войну в чине капитана, был произведен в майоры 28 ноября 1914, и оставался в этом звании всю войну. В январе 1919 он был переведен в историческую секцию генерального штаба и осенью того же года был назначен в Рейхсархив главным архивариусом. Там он был главой секции, которая создавала официальную историю войны на западе в период до осени 1916 года, включая тома, которые описывали План Шлиффена и кампанию на Марне. Он был произведен в подполковники при официальном увольнении из армии 10 апреля 1920 года. В 1931 году он стал директором исторической секции Рейхсархива и в 1935 году председателем секции военной истории германской армии.

В 1921 году Ферстер публикует книгу "Граф Шлиффен и мировая война". Как Куль использовал План Шлиффена в основном для оправдания действий 1-й армии, так Ферстер использует План Шлиффена для оправдания поведения генерального штаба и его доктрины стратегии сокрушения. В тоже время он нападает на Фалькенгайновскую стратегию измора. Обосновывая свою позицию, Ферстер публикует крупные фрагменты из меморандума Плана Шлиффена. Для наглядности он впервые публикует карту (карта 3) из официальных документов Шлиффена, на которой показаны семь кадровых корпусов и шесть эрзац-корпусов, обходящих Париж с запада. Поскольку он не опубликовал весь текст меморандума, его несообразности он попытался замазать. Объясняя концепцию операции и развертывание войск в некоторых подробностях, Ферстер тогда подтвердил, что Шлиффен не только задействовал всю германскую армию на западном фронте, но также использовал восемь несуществующих эрзац-корпусов. Он объяснял это, говоря, что наследие Шлиффена, доставшееся Мольтке, состояло из двух частей: во-первых, из концепции собственно плана, большой обход правым крылом через Францию, но также и из требования привести структуру германских вооруженных сил в состояние, позволяющее этот план выполнить.

Ферстер сказал, ссылаясь на полевые поездки генерального штаба при Мольтке в 1906 и 1912 годах, что Мольтке решил, будто французы в начале войны собираются провести крупное наступление в Лотарингии. Поэтому он сохранил концепцию Плана Шлиффена, одновременно удвоив количество германских дивизий в Лотарингии. Вместе с тем он создал вариант изменения германского плана для того, чтобы суметь провести генеральное сражение в Лотарингии. Как только сражение в Лотарингии будет выиграно, предполагалось произвести перегруппировку войск, которая, возможно, позволила бы немцам произвести обход правого фланга французской линии крепостей. Мольтке, таким образом, не полностью принял концепцию Плана Шлиффена. Внесенные им в План изменения, однако, выдают отсутствие понимания цели плана. Это было из-за того, что Шлиффен разработал план после многих лет изучения проблемы, тогда как Мольтке унаследовал его как полностью готовую концепцию операции. Мольтке потому был одинаково обеспокоен как идеей прохода правого крыла через Бельгию, так и предоставленной превосходящим французским силам возможности наступать в Лотарингии.

В результате, говорил Ферстер, Мольтке пытался выполнить Шлиффеновский обход правым крылом, одновременно нанося поражения французам в Лотарингии. Как и предвидел Шлиффен, французы в Лотарингии потерпели поражение, но разгромлены не были: они просто отступили к своей линии крепостей. Мольтке должен был переразвернуть силы из Лотарингии на правое крыло самое позднее 27 августа и успешно завершить выполнение Плана Шлиффена, но он этого не сделал, предпочтя атаковать французов по всему фронту. Он даже отобрал два корпуса у правого крыла и отправил их в Восточную Пруссию. К 4 сентября от концепции Шлиффена - обхода правым крылом - пришлось отказаться, и тогда Мольтке попытался совершить прорыв французского центра западнее Вердена. Французское контрнаступление сорвало этот план. В итоге, немцы проиграли кампанию на западе из-за слабого руководства Мольтке и его неспособности выполнить План Шлиффена.

К 1921 году к Дельбрюку вернулась его самоуверенность, до этого изрядно потрясенная проигрышем войны и явлением на публику Плана Шлиффена. В работе "Фундаментальные стратегические вопросы войны" Дельбрюк возобновил свои нападки на Людендорфа и стратегию сокрушения. Дельбрюк сказал, что немецкая армия не имела сил, достаточных для одержания решительной победы на западе, с Планом Шлиффена или без него: в конце концов концепция Шлиффена предназначалась для войны на один фронт. Далее Дельбрюк сказал, что даже Шлиффен считал необходимым оставить шесть корпусов в Восточной Пруссии. В отношении меморандума 1905 года это было неправдой, но было совершенно понятным допущением. Как могла быть Восточная Пруссия оставлена полностью беззащитной?

Так, возможно впервые, было указано на эту наиболее характерную проблему Плана Шлиффена: в меморандуме Шлиффен использует на западе всю германскую армию плюс еще восемь несуществующих эрзац-корпусов. Можно использовать условные единицы - эрзац-корпуса - во время учений, однако это вряд ли допустимо в реальном военном плане. Таким образом вопрос оставался открытым: как выглядел настоящий план войны на самом деле? Являлся ли План Шлиффена основой последнего Шлиффеновского плана развертывания, который вступил в действие 1 апреля 1905 года и действовал до 31 марта 1906 года? Был ли он концепцией для плана на 1906-1907 год? Если да, то какие изменения были в них сделаны для учета того факта, что реальная германская армия имела значительно меньше сил, чем требовалось в меморандуме? Разворачивал или нет Шлиффен какие-либо войска на востоке в плане, действующем в 1905-1906 году? Если нет, то, когда в окончательном плане было учтено то требование, что Восточная Пруссия тоже нуждается в защите? Как был изменен план для западного театра, чтобы учесть отсутствие этих войск? Как мы увидим, Людендорф сказал, что Шлиффен развернул силы в Восточной Пруссии. Дельбрюк утверждал, что Людендорф изменил действующий военный план в 1909-1910 годах, добавив развертывание 7-й армии в Эльзасе и тем самым сдвинув развертывание всей германской армии на юг. Изменил что именно? Дельбрюк не дал ясного ответа на эту проблему, и никто другой тоже его не дал. Для историков стало обычным эти вопросы полностью игнорировать или обходить, как неразрешимую загадку.

Затем Дельбрюк пошел дальше, говоря, что на провал было обречено любое наступление на западе, поскольку никакое Западное развертывание, и даже План Шлиффена, не могли быть выполнены достаточно быстро, чтобы успеть остановить русских. В любом случае, даже если бы немцы разбили французскую армию и захватили Париж и Верден, французы могли отойти за Луару и продолжить борьбу, англичане немедленно ввели бы всеобщую воинскую повинность, и объявили бы войну американцы. В течение года во Франции появились бы гигантские англо-саксонские армии. Такие явно притянутые за уши аргументы очков в дискуссии Дельбрюку не добавили.

Если Западное развертывание было действительно неизбежно, сказал Дельбрюк, тогда концепция операции должна была быть встроена в рамки стратегии измора. Поскольку разгромить армии Антанты на западе было невозможно, германская армия должна была бы оккупировать северные районы Франции по крайней мере до реки Сомма и затем занять оборонительную позицию за рекой. Северная Франция тогда удерживалась бы для использования в качестве залога при обсуждении условий мира. Это, сказал Дельбрюк, в точности то, что сделал Фридрих Великий, когда он оккупировал Саксонию в начале семилетней войны.

В 1925 году вышел в свет первый том официальной истории войны (от Рейхсархива). Там давалось краткое описание ОБОРОНИТЕЛЬНОГО планирования Мольтке-старшего для западного фронта и затем говорилось, что в 1894 году Шлиффен решил начать кампанию на западе наступлением на Нанси и крепости Мааса. В плане развертывания на 1898/1899 годы Шлиффен намеревался маневрировать севернее Вердена, проводя войска через ЮЖНУЮ Бельгию (то есть не переходя Маас) и Люксембург. Он этот план постоянно совершенствовал, и этот процесс достиг кульминации в 1905 году в том самом Плане Шлиффена, оформленном в виде меморандума. Официальная история дает описание плана на шести страницах- самое длинное к тому времени. Утверждается, что План Шлиффена основан на реальном плане - плане ЗАПАДНОГО развертывания на 1905-06 год, при котором на западе развертывалась ВСЯ германская армия. Рейхсархив также сообщает, что был и ДРУГОЙ план (Восточное развертывание) на тот же год - и это был ПЛАН ВОЙНЫ НА ДВА ФРОНТА. Чтобы уменьшить путаницу Шлиффеновское Западное развертывание было названо Развертывание I, а его Восточное развертывание - Развертывание II. Восточное развертывание 1905-1906 года предусматривало выделение против России трех армейских корпусов и четырех резервных дивизий - то есть всего 10 дивизий - в Восточной Пруссии. Официальная история относительно этих развертываний ни для запада, ни для востока не сообщает никаких подробностей, а также не дает описания концепции операций ни для запада, ни для востока. Настоящим сюрпризом является то, что Восточное развертывание 1905-06 годов гораздо больше похоже на реальную обстановку 1914 года, чем Западное или чем то, которое описано в меморандуме Шлиффена.

Далее, официальная история подтверждает, что в "некотором числе" резервных корпусов в 1905 году имелась только одна дивизия, тогда как в Плане Шлиффена они все предполагаются полными, состоящими из двух дивизий. И, наконец, в 1905 году нет никаких следов подготовки к формированию эрзац-корпусов. Затем официальная история перепрыгивает в 1909 год только для того, чтобы отметить что XIV корпус получил задачу обороны на верхнем Рейне - несущественное изменение. Район сосредоточения корпуса не указан. Нет никаких указаний на то, как выглядел реальный оперативный план на 1906-1907 и на 1907-1908 годы, или как был переработан План Шлиффена, чтобы соответствовать имеющимся на западе гораздо меньшим силам. Тем не менее, для официальной истории часть Плана Шлиффена должна была быть косвенно использована, поэтому говорится, что в развертываниии на 1909-1910 год Мольтке решающим образом изменил план войны: 6-я армия должна была быть развернута в Лотарингии и 7-я - в Эльзасе, каждая в составе 4 корпусов (трех кадровых и одного резервного). Концепция Мольтке младшего предполагала местом решающей битвы - Лотарингию. Также считается вероятным наступление 6-й и 7-й армий севернее форта Фруар и в направлении на Мерт. В 1910 году отменен план переброски 7-й армии на север по железным дорогам. После 1910 года уже велась подготовка к переброске по железной дороге 7-й армии "по приказу" в любое место, где она может понадобиться. Очевидно, что Рейхсархив явно мутит воду и избегает ясности, как чумы.

Далее Рейсархив сообщал, что Шлиффен намеревался "при любых обстоятельствах" наступать через Бельгию и северную Францию, сохраняя правое крыло "сколь возможно сильным", и в результате зайти во фланг и тыл французской армии.Чтобы добиться этого продвижения любая попытка французов наступать должна была быть отбита. На самом же деле, в разборах результатов полевых поездок генштаба Мольтке младший часто говорил, что наступление правого крыла станет ненужным, как только французы из-под прикрытия своей линии крепостей двинутся вперед -в открытое поле в Лотарингию. В этом случае правое крыло должно немедленно повернуть на юг для того, чтобы принять участие в генеральном сражении.

Официальная история последовательно утверждала, что меморандум Плана Шлиффена был наиболее важным документом в германском военном планировании. Последующие историки принимали это утверждение на веру, хотя некоторые из них и критиковали сам план. Все дебаты разворачивались вокруг того, блестящий он или дурной, жесткий или гибкий. Курьезно, но карту из меморандума Шлиффена Рейсархив не опубликовал, и единственной схемой долгое время оставалась та, что была приведена Ферстером (начальником этого самого Рейхсархива) в его книге "Граф Шлиффен и мировая война". Она получила широкое распространение. Маленькие квадратики германских корпусов и длинные стрелы, пронзающие Францию, на обычных граждан, академиков и англо-саксонских офицеров производили странное, гипнотическое впечатление. Это, казалось им, то, как должна выглядеть большая стратегия. Многие испытывали чувство удовлетворения от чувства, что они так просто были приобщены к тайнам великого плана войны, созданного генеральным штабом. Концепция Плана Шлиффена была настолько проста, что каждый коментатор чувствовал себя понимающим ее и обязанным высказать свое мнение о ней.

Начиная с 1919 года Людендорф опубликовал серию книг и статей, в которых он оправдывал свою деятельность во время войны и нападал на Дельбрюковскую стратегию измора и заключения компромиссного мира. В 1922 году в "Руководство войной и политика" Людендорф также оправдывал Западное развертывание Мольтке. Он говорил, что Мольтке младший вполне разделял концепцию Шлиффена и даже улучшил ее, поскольку у Шлиффена левое крыло было слишком слабым. Неудача Мольтке младшего связана с исполнением плана: он должен был выиграть решительное сражение в Лотарингии и затем перебросить войска с левого на правое крыло. В 1926 году Людендорф писал, что большая часть обвинений за проигрыш Марнской кампании должна быть адресованна Рейхстагу, провалившему введение действительно всеобщей воинской обязанности. Часть вины падает на самого Шлиффена, потому что он, разработав план, для исполнения которого требовалась большая армия, не сумел добиться, чтобы его требования были удовлетворены. Вместо этого, говорил Людендорф, Шлиффен проводил учения с использованием условных корпусов. Канцлер и военный министр не решились потребовать увеличения армии из страха перед Рейхстагом. Он говорил, что в вопросе увеличения численности армии. Мольтке младший был более динамичным, чем остальные, потому, что он продавил билли об армии 1912 и 1913 годов. Мольтке также понимал, что армия слишком мала для выполнения Плана Шлиффена. Провал Плана Шлиффена вытекал из провала попытки увеличить численность армии. Был только один способ компенсировать меньшую численность германской армии, и этот способ - использование как умножителя сил железнодорожного маневра, концентрируя сильную германскую армию по рельсам для нанесения поражения вражеской армии и затем двигая победоносную германскую армию снова по рельсам навстречу второй вражеской армии. Он сказал, что кампания на востоке в 1914 году (где Людендорф был начальником штаба) дает классический образец этой концепции, в то время как на западе она (эта концепция) совершенно не использовалась. Людендорф также критиковал концепцию правого крыла из Плана Шлиффена. Он говорил, что правое крыло было негибким, поскольку было необходимо сохранять контакт с укрепленным районом Мец-Диденхофен. В частности, правое крыло не могло быть растянуто достаточно далеко к северу - до побережья, чтобы обеспечить его против вражеского обхода. Людендорф говорил, что эпигоны Шлиффена могут сколько угодно превозносить его план в качестве рецепта победы лишь потому, что план Шлиффена никогда не был опробован. Людендорф вновь повторил, что не существует такой вещи, как "идеальный план", и что солдат вверяет свою судьбу плану на свой страх и риск. Решающим фактором в войне является исполнение плана. Германскую армию на западе постигла неудача из-за ошибок руководства, а не потому, что был неадекватным план.

В 1929 году Куль вновь выступил с книгой "Мировая война", сборником статей, которые он писал в предшествующие пять лет для Berliner Borsenzeitung. На первых 45 страницах первого тома были переформулированны в концентрированной форме описание плана Шлиффена и апология 1-й армии во время Марнской кампании, которую Куль впервые представил еще в 1921 году. Эта книга имела одно важное непредвиденное последствие. Людендорф до этого времени оставался несколько в стороне от дискуссии по плану Шлиффена. Теперь же он явно почувствовал, что описание Кулем германского военного планирования могло отбросить неблагоприятную тень на него самого: Людендорф был, в конце концов, заведующим отделом развертывания, когда был изменен План Шлиффена. Одно дело, когда на него клеветали всякие шпаки вроде Дельбрюка: то, что это мог сделать, пусть и не прямо, старший офицер, такой как Куль, явно не могло не остаться без ответа.

В ответ на книгу Куля Людендорф опубликовал две почти идентичные статьи в декабре 1929 и в январе 1930 года, в которых он выступал в защиту плана Мольтке младшего в 1914 году. Людендорф еще раз напомнил, что Мольтке младший следовал концепции плана Шлиффена, но не сумел его исполнить надлежащим образом. Людендорф подкрепил свою точку зрения сравнением количества имеющихся в наличии дивизий с количеством, необходимым для выполнения различных планов. Он говорил, что план Шлиффена предусматривал использование на западе 80 дивизий и 16 эрзац-дивизий - всего 96, тогда как в наличии на 1905 год было всего 72, что означало дефицит в 24 пехотные и эрзац дивизии. В РЕАЛЬНОМ ПЛАНЕ РАЗВЕРТЫВАНИЯ НА 1905-06 ГОДЫ, сказал Людендорф, Шлифен развернул бы 10 дивизий в Восточной Пруссии и 62 на западе, из них 8 дивизий в Лотарингии к югу от Меца и 54 дивизии севернее Меца на правом крыле. (Людендорф даже не рассматривал возможность того, что немцы могли не оставить совершенно никаких войск в Восточной Пруссии, явный признак того, что фактически такая возможность никогда не рассматривалась.) В 1914 году, продолжал Людендорф, Мольтке имел 79 дивизий и 6 эрзац-дивизий. Он развернул 9 дивизий в Восточной Пруссии, 16 в Лотарингии, и держал эрзац дивизии в резерве, оставив для наступления правым крылом 54 дивизии, что, сказал Людерндроф, было в точности тем числом, которое в плане 1905-1906 года предусматривалось для правого крыла.

Это тоже разновидность мошеничества. Людендорф всего лишь показал, что в РЕАЛЬНОМ плане 1905-6 года на правом крыле было столько же дивизий, как и в плане 1914 года. Настоящая проблема, однако в том, что в меморандуме Шлиффена на правом крыле должно было бы быть 82 дивизии (из них 12 эрзац-дивизий), а не 54. Людендорф никак не объяснил, каким именно образом 54 дивизии должны были проделать работу 82, и ни один другой историк германского военного планирования этого тоже не сумел объяснить. Меморандум Шлиффена требовал иметь 96 дивизий на западе в 1905-6 году; в наличии было 62 дивизии в 1905 и только 76 дивизий в 1914 (включая эрзац-дивизии; Мольтке младший до последнего момента планировал отправить эти дивизии в восточную Пруссию). Рейсархив в официальной истории просто затушевал проблему, объявив, что план Шлиффена - это программа на будущее, когда эти дивизии появятся. Они, однако, так никогда и не появились. Несмотря на это, все последующие историки принимали концепцию Меморандума Шлиффена, включая марш вокруг Парижа, за основу реального германского военного плана.

Последним из важнейших участников проекта "План Шлиффена" был генерал Вильгельм Гренер, в 1914 году подполковник, возглавлявший железнодорожное отделение генштаба. Он практически всю войну провел в тылу, добиваясь повышения выхода военной продукции от германской промышленности и координируя это с политическими, военными и профсоюзными лидерами. В октябре 1918 он сменил Людендорфа на посту генерального оберквартирмейстера ставки. После войны Гренер остался амбициозным человеком. В 1928-32 годах занимал посты министра обороны и министра внутренних дел в правительстве Веймарской республики, будучи в правительстве Брюннера фактически вторым лицом.

Он написал статью в выпуске Preussische Jahrbucher за первый квартал 1920 года в которой, он практически одновременно с Кулем, представил публике идею Плана Шлиффена. Он также написал обзор книги Куля "Генеральный штаб" для третьего выпуска Preussische Jahrbucher 1920 года, усилив тезис Куля о том, что этот план был основой германского военного планирования. Гренер был глубоко вовлечен в написание официальной истории войны. Он читал корректуры всех томов официальной истории войны Рейхсархива. В 1925 году Гренер был включен в состав исторической комиссии, надзиравшей за Рейхсархивом (Куль вошел в состав этой комиссии в 1926 году).

Гренер также написал книги "Завещание графа Шлиффена" в 1929 и "Полководец поневоле" в 1931 году. Гренер не обсуждал эволюцию Плана Шлиффена, не приводил схем, показывающих концепцию меморандума 1905 года. Лейтмотивом обоих работ был показ того, как Шлиффен мог бы успешно провести свой план в жизнь в 1914 году. Гренер настаивал, что план Шлиффена не был только концепцией, что это был реальный оперативный план. Это прямым текстом сказано в написанном им обзоре книги о войне профессора Бредта: "План Шлиффена не должен пониматься в смысле "основной концепции", но именно как план операции, реализуемый в каждой своей детали. Сам план фактически содержится в меморандуме графа Шлиффена от декабря 1905 года, он создан после многолетней разработки в генеральном штабе, на которую Шлиффен потратил долгие годы, изучая принципы развертывания". В "Полководец поневоле" Гренер обрушился на германское командование, заявив, что никто из них в 1914 году не понял концепции Шлиффена, в особенности Мольтке младший и Бюлов. Гренер утверждал, что это особенно удивляет, учитывая продолжительность того времени, в течение которого Шлиффен был начальником генерального штаба; возможно, говорил он, этому смогут дать объяснение психологи. Гренер также утверждал, что в 1905 году Германия должна была начать превентивную войну. То, что эта благоприятная возможность была упущена - это вина не Шлиффена, а политического руководства.

Гренер тоже стоял перед проблемой приведения боевого расписания Плана Шлиффена в соответствие с имевшимися в 1905 и 1914 годах силами. Гренер начал с утверждения, что неважно, что Шлиффен использовал для своего плана (из меморандума) больше сил, чем их было в наличии в 1905 году, единственное, что имеет значение - это сравнение со структурой сил, имевшихся в 1914 году. Одним махом оказывается полностью обойденным вопрос о том, как выглядел реальный оперативный план Шлиффена на 1905-1909 годы (до изменения плана Мольтке младшим в 1909 году). Гренер подтвердил, что по Плану Шлиффена требовалось 8 дополнительных эрзац-корпусов, тогда как в 1914 году в наличии было только 3. Его объяснением было, что "большую разницу, появившуяся в связи с этим усилением полевой армии, Шлиффен хотел сформировать из маршевых, ландверных и ландштурмовых частей". Ограничившись этой общей фразой, Гренер выкидывает эрзац дивизии из дальнейших расчетов и вообще их в дальнейшем не упоминает. Он говорил, что меморандум Шлиффена требовал 26 с половиной кадровых армейских корпусов, 14 резервных (удобно для себя, не учитывая 8 эрзац корпусов), а в 1914 году в наличии было 26 кадровых армейских и 13 с половиной резервных. Таким образом, полагал Гренер, разница между требованиями меморандума Шлиффена и действительным боевым расписанием германской армии была незначительной. Гренер подтвердил, однако, что в РЕАЛЬНОМ плане на 1905 год Шлиффен выделял на восток 5 корпусов, следовательно, и в меморандуме Шлиффена он должен был такое же выделение сил предусмотреть. Силы по Плану Шлиффена на западе, следовательно, содержали 23 с половиной кадровых и 12 резервных корпусов (всего 35 с половиной), что, говорил Гренер, было практически той же величиной, как и 35 корпусов, развернутых на западе в 1914 году.

Подсчеты Гренера было терпеливым повторением Людендорфовского жульничества, только с рюшечками и бантиками. Гренер извлекает максимум для своей наглой лжи из того, что меморандум Плана Шлиффена не был полностью опубликован. На самом деле, меморандум Плана Шлиффена был предназначен для войны на одном фронте. Согласно меморандуму, должны были быть на западе развернуты 48 корпусов, включая все существующие кадровые и резервные корпуса, а также воображаемые резервные и эрзац корпуса. Гренер дошел только до 35 корпусов на западе в 1914 году. Если даже прийти Гренеру на помощь и добавить эквивалент 3 эрзац корпусов, доступных для использования в 1914 году, доводя число корпусов на западе до 38, согласно цифрам Гренера, для выполнения Плана Шлиффена германской армии на западе все еще недоставало целых 10 корпусов - двух полных армий. Тем не менее, все последующие историки соглашались с Гренером, что План Шлиффена создал концепцию для германского плана войны в 1914 году.

Вольфганг Ферстер опробовал другое жульничество в 1931 году в "Aus der Gedankenwerkstatt des Deutschen Generalstabes" (Из генератора идей германского генерального штаба). Сначала он попытался вовлечь Людендорфа в проект "План Шлиффена", объявив, что Людендорф был наследником Шлиффена. Затем он вернулся к серьезному вопросу об использовании Шлиффеном вооброжаемых соединений. В 1921 Ферстер утверждал, что по Плану Шлиффена требовалось больше войск, чем их было в наличии, и что требование сформировать недостающие корпуса было частью его наследия преемнику. В 1931 Ферстер сказал, что его неправильно поняли: Шлиффен действительно основывал свой План на боевом расписании 1906-1907 мобилизационного года, когда были сформированы XX, XXI и гвардейский резервный корпуса, предположительно приблизив германскую армию к (неуказанному) необходимому количеству дивизий. К несчастью для теории Ферстера, все три корпуса были "Кригкорпусами", набором кадровых и резервных частей, которые были созданы по настоянию Шлиффена в 1902 году. Даже Ферстер был вынужден подтвердить, в расплывчатой и уклончивой манере, которую приберегала для такого рода признаний Шлиффеновская школа, что не существовало необходимого количества эрзац частей.

Следующий шаг в дебатах о плане Шлиффена сделал генерал Людвиг Бек в статье "Западное или восточное развертывание в 1914?". 1 июля 1935 года Бек был назначен начальником генерального штаба. В период судетского кризиса он предсказывал, что французы не примут требований Гитлера, а будут воевать. Его отставка 18 августа 1938 года, в самый разгар судетского кризиса, в офицерской среде одобрения не нашла. Бек был членом берлинского "общества среды", объединявшего враждебных нацистскому режиму видных деятелей, которые занимались дискуссиями о политической обстановке в Германии. Предположительно, именно там было оглашено "Западное или восточное развертывание". Вместе с Карлом Геделером, Бек стал центром оппозиции Гитлеру и должен был быть провозглашен президентом Германии, если бы 20 июля 1944 года удался путч. Вместо этого в тот день Бек был арестован и казнен. Статья "Западное или восточное развертывание в 1914?" была опубликована только в 1955 году.

"Западное или восточное развертывание в 1914?" стала кульминационной точкой в доводах против Плана Шлиффена. Герхард Риттер, который также входил в антигитлеровскую оппозицию, возможно был с ней знаком уже с 1941 года и, после войны, принял ее выводы и пропагандировал их в своих собственных работах. Представляется очевидным, что когда Бек писал эту статью, у него доступа в Рейхсархив не было, а основывался он на аргументах школы Дельбрюка. Бек говорил, что Мольтке старший 20 лет, с 1871 по 1890 годы, совершенствовал свой план восточного развертывания. Мольтке понимал, что невозможно предсказать продолжительность следующей европейской войны, потому что принудить великие державы к миру невозможно одним или двумя поражениями. Стратегия Мольтке заключалась в том, чтобы первым германско-австрийским наступлением ослабив Россию, повернуть войска на запад, уже не имея угрозы с тыла. У Мольтке хватало политической мудрости, чтобы отвергнуть наступление через Бельгию.

Шлиффен, сказал Бек, разработал план наступления на Францию в меморандуме, написанном в июле 1894 года. Сначала Шлиффен планировал вести фронтальное наступление и для этого увеличил силы на западе с двух третей (как это было при Мольтке) до четырех пятых всей германской армии. Шлиффен также не верил, что, осуществив двойной охват Польши в начале войны, можно ослабить русскую армию: русские будут сначала оборонять укрепленную линию Неман-Нарев, а затем просто отойдут вглубь страны. В 1897 году Шлиффен решил наступать через Бельгию и Люксембург. Решающий охват правым крылом в меморандуме 1905 года был логичным завершением эволюции стратегической мысли Шлиффена. Мольтке младший принял План Шлиффена, но полностью его усвоить не смог, усиливая левое крыло за счет правого.

Бек говорил, что сохранение нейтралитета Бельгии должно было бы стать важнейшим фактором в германском стратегическом планировании. Если бы Германия этого добилась, то нет никаких причин полагать, что Британия не осталась бы нейтральной. Кроме того, немцы не имели возможности обороняться на востоке, одновременно наступая на западе. Так как за одну или две кампании невозможно выбить из войны великую державу, Германия должна была быть готова к тому, чтобы истощить своих противников.

Бек говорил, что Шлиффен разрабатывал Восточное развертывание на случай войны только с Россией, при том условии, что Франция останется нейтральной, хотя бы на некоторое время. Он называл этот план "Большое восточное развертывание". Немцы наступали бы на востоке силами 16 армейских корпусов и 7 резервных дивизий, которые, говорил Бек, составили бы половину (на самом деле две трети) германской армии. Бек утверждал, что из-за слабости железнодорожной сети Восточной Пруссии такое развертывание заняло бы много времени. Основной удар наносился бы на Нарев, для прикрытия левого фланга против русской Неманской армии выделялась одна армия. Бек говорил, что сам Шлиффен не слишком высоко расценивал шансы на успех этого наступления, и в 1913 году Мольтке младший совершенно прекратил все работы по планированию Большого восточного развертывания. По мнению Бека, это была ошибка. Победа в сражении на востоке, "обычная" победа в терминологии Шлиффена, была для Бека вполне приемлема. Такая победа, утверждал Бек, наполовину сократила бы протяженность восточного фронта, то есть Бек поддерживал сомнительную теорию Мольтке старшего, о том, что для обороны на востоке немцы должны создать непрерывную оборонительную линию вдоль всей польской границы.

Бек говорил, что немцы оценивали в 1914 году русские силы в 117 дивизий, из которых 18 сибирских и туркестанских не могли быть использованы немедленно. К 18 дню мобилизации из числа этих дивизий в Польше русские могли собрать 63. Австрийская оценка была еще ниже - 60 дивизий не ранее 20 дня мобилизации.

Бек предлагал план, по которому следовало сосредоточить в Восточной Пруссии вместо 9 20 дивизий, с возможностью усилить их 6 эрзац дивизиями. Это оставляло для запада 59 дивизий. Это был возврат к старому плану Мольтке-Вальдерзее 1888 года. Бек назвал этот план своим "Планом А". На западе он развернул бы 32 дивизии вдоль границ Бельгии и Люксембурга, одна армия (11 дивизий?) обороняла бы Мец. Две армии силой в 16 дивизий оборонялись бы между Мецем и Страсбургом. Поскольку ни бельгийцы, ни англичане в войне бы не участвовали, по всем данным, говорил Бек, немцы на западе имели бы примерное равенство сил с французами.

Бек говорил, что у французов было около 80 дивизий, что фактически на 21 больше, чем у немцев, численный перевес у французов на 36 процентов. На востоке же поначалу силы были бы примерно равными: 20 германских и 40 австрийских дивизий против 60 русских. Обстановка для Австро-германцев неминуемо ухудшилась бы по мере прибытия остальных 57 русских дивизий. Вскоре немцы на обоих фронтах уступали бы в численности.

Бек ясно видел эту слабость в плане А, и поэтому предложил еще и план Б. В сущности, это была попытка воспроизвести план Мольтке старшего на 1880 год - полномасштабного наступления центральных держав на востоке. Однако, на восток Бек отправил бы только 28 дивизий. От 18 до 20 из них развернулись бы в Восточной Пруссии. Бек говорил, что Восточная армия, в Восточной Пруссии, была бы развернута и готова к наступлению в направлении Немана на 12 день мобилизации. Западная армия, имея левый фланг у Йоханнисбурга, на 20 день мобилизации начала бы наступление на рубеж Нарева. На 12 день из Силезии перешла бы в наступление армия в составе 8 дивизий и к 22 дню достигла бы Вислы. На западе Бек имел бы примерно 51 дивизию. Силы севернее Меца сократились бы с 32 до 16 дивизий. Он говорил, что было бы возможным растянуть правое крыло не далее Прюма. Одна армия оставалась для обороны Меца, и две армии, имеющие в своем составе 16 дивизий, между Мецем и Страссбургом. Также из 8 дивизий формировалась резервная армия. Бек полагал, что принципиальным достоинством обеих планов - А и Б - было то, что они сохраняли нейтралитет Бельгии.

По плану Б, примерно 51 германская дивизия противостояла бы 80 французским, французы имели бы превосходство на 29 дивизий или 56 процентов. На востоке немцы сначала имели бы заметный перевес в силах. Но даже сам Бек соглашался, что этот перевес растаял бы, если бы русские, избегая генерального сражения, сумели бы совершить отступление вглубь страны. Спустя немногие недели русские вновь появились бы в превосходящих силах. Учитывая очевидную военную слабость планов Бека, сложно предположить, чтобы Германская империя приняла подобные планы в слабой надежде избежать британского вмешательства. Тем не менее, Риттер сделал их краеугольным камнем своей критики Плана Шлиффена.

Со времен первой мировой войны и до 1990-х нашлась только одна группа документов о действительном военном планировании Германии, это были оригиналы и копии черновиков меморандума Шлиффена, которые Герхард Риттер обнаружил в архиве Шлиффена, после второй мировой войны хранившемся в национальных архивах в США. Для комментирования германских военных планов Риттер был даже еще менее подготовлен, чем Дельбрюк. Риттер родился в 1888 году. Во время войны - младший артиллерийский офицер. С 1925 по 1957 год преподавал историю во Фрайбурге, специализируясь на позднем средневековье и реформации, и написал важную биографию Мартина Лютера. Он разделял с Дельбрюком интерес к Фридриху Великому и в 1936 написал краткую его биографию. Риттеру было 68 лет, когда он, в 1956 году, издал книгу "План Шлиффена"; до этого он военной историей не занимался. Хотя Риттер часто и добровольно указывал на недостаток у него военных знаний, это не отпугнуло его от высказывания огульных суждений относительно оперативного исскуства и стратегии.

Дельбрюк хотя бы оставался патриотом Германии. Он всеми силами оспаривал вину Германии в развязывании войны и пункт о виновниках войны (статья 231) Версальского договора. Всеобщая русская мобилизация, говорил Дельбрюк, несет всю ответственность за начало Великой войны, поскольку все знали, что русская мобилизация означает войну. Риттер, после 1933-1945 годов, не мог себе позволить роскоши быть патриотом. Подобно Фридриху Мейнеке, Риттер столкнулся с проблемой объяснения причин германской катастрофы в двадцатом столетии, катастрофы, за которую поколение Риттера и, особенно, его общественный класс, несли прямую ответственность. В заключительном слове на германской исторической конференции в Бремене 19 сентября 1953 года Риттер нашел свое объяснение постигшей Германию катастрофе: милитаризм. Риттер определил милитаризм как одностороннюю зависимость национальной политики от военных расчетов, без учета общественной морали, государственных соображений, стремления к миру и главенства закона. В длительной дискуссии о природе милитаризма, Риттер докатился до выступления в пользу рациональных кабинетных войн 18 века, которые велись профессиональными армиями и не затрагивали средний класс; он противопоставил им войны армий на основе всеобщей воинской обязанности, которые возбуждают страсти населения. Фридрих Великий и Бисмарк были для Риттера идеальными типами политиков, потому что, по мнению Риттера, они вели только кабинетные войны. Бисмарк отвергал любое вмешательство в политику как со стороны военных, так и демократического народного энтузиазма: национальная политика по Бисмарку была просто вопросом государственных интересов. Однако, Риттер подтвердил, что даже Бисмарк после сражения при Седане не мог избежать скатывания в националистическую войну с Французской республикой. В результате, Бисмарк был вынужден уступить требованиям своих генералов об аннексии Лотарингии и Меца, что было впоследствии признано ошибкой.

Риттер говорил, что Мольтке также не был милитаристом, у него не было собственных политических целей и он никогда не позволял своему военному планированию посягать на область политики. Мольтке, однако, выступал за тотальную войну и противостоял навязыванию политических целей его военному планированию: для Мольтке война была делом только военных. Позиция Мольтке, к несчастью, дала отголосок в будущем. При ведении второй мировой войны победа военных специалистов была полной: эта война была тотальной войной, проводимой из чисто военных соображений, которые достигли своего апогея в "варварском разрушении с воздуха всех достижений европейской цивилизации".

Риттер утверждал, что именно возрастающая роль техники на войне является тем, что характеризует современную проблему милитаризма. Технологическая война приближает наступление тотальной войны Клаузевица и не может управляться политическими соображениями. В Германии после 1871 года массовая армия милитаризовала низшие классы, в так же и средний класс. План Шлиффена представляет собой кульминационную точку милитаризма в Германии. Чтобы быть успешно выполненым, План Шлиффена требовал огромного увеличения численности германской армии, что, в свою очередь, еще сильнее оказывало милитаристкое влияние на германское общество и политиков. Тем не менее, Риттер говорил, что тщательное изучение меморандума Плана Шлиффена и Шлиффеновского дополнения 1912 года, показывает, что этот план, далекий от того, чтобы являться формулой победы, был на самом деле авантюрой, причем настолько крайне рискованой и опасной, что Шлиффен не смог его приспособить для случая войны на два фронта.

Риттер утверждал, что в 1914 году милитаризм в Германии добился полной победы. Национальная политика во время июльского кризиса определялась не политиками, а "чисто техническими" требованиями графика мобилизации. Ради того, чтобы выиграть немногие часы в мобилизационной гонке, правительство Германии было вынуждено принять на себя одиозную роль агрессора и нарушителя мира в Европе. Подобные же соображения были решающими в России, да и во всей Европе. Не настолько уж солдаты и были виновниками такого развития событий. Ошибочной была вся система, всеобщая гонка вооружений приводила к еще более радикальному развитию системы всеобщей воинской обязанности. Это было конкретное проявление конкуренции между империалистическими державами, с их промышленной базой и националистически настроенным населением. Людендорф, благодаря своему односторонне милитаристскому образу мысли и положению участника войны, был чистейшим отражением германского милитаризма. Он, однако, был в этом не одинок. На стороне союзников также преобладали люди, которые раздували тотальную войну с целью полного уничтожения своих противников. После войны Германия оказалась разделена на политиков, пытающихся услужить Западу, и милитаристов. С приходом Гитлера к власти армия перестала быть прибежищем милитаризма: совсем наоборот. Армия (и здесь Риттер наверняка имеет в виду Бека) пыталась умерить политику Гитлера, приводя "чисто военные" соображения. Это именно политический лидер Германии - Гитлер - был милитаристом и тем самым вел Германию к краю пропасти.

Со временем Риттер ужесточил свою позицию. Милитаризм стал для Риттера не столько общеевропейской, сколько чисто германской проблемой. В работе "Меч и скипетр" он говорил, что в конце 19 века и в первую половину двадцатого Германия была развращена милитаризмом. Милитаризм был ответственен за поворот Германии на свой "особый путь", в сторону от развития в ней западной либеральной демократии. Армия и генеральный штаб были двумя наиболее важными столпами милитаризма, и единственный документ, который наиболее ясно выражает милитаризм - это План Шлиффена.

Риттер опубликовал оригиналы документов Плана Шлиффена в 1956 году в своей книге "План Шлиффена". Хотя Риттер подтвердил, что он обнаружил План среди личных бумаг Шлиффена, но он никак не объяснил почему ОРИГИНАЛ ТЕКСТА ГЕРМАНСКОГО ПЛАНА ВОЙНЫ с 1906 (когда Шлиффен был уволен) до 1913 (когда Шлиффен умер) находился в личном распоряжении Шлиффена, а не был заперт в сейфах оперативного отделения генерального штаба вместе с остальными документами по военному планированию. Более того, после смерти Шлиффена, План стал собственностью дочерей полководца и оставался у них до 1931 года, когда и был сдан в Рейхсархив. Если План Шлиффена был действующим германским планом войны, то в августе 1914 наиболее строго охраняемый секрет Европы просто лежал в комоде двух прусских дам почтенного возраста, которые, согласно описи имущества, хранили его вместе с семейными фотографиями.

Оригинальные документы, сейчас находящиеся в военном архиве во Фрайбурге, содержат черновики Шлиффена и написанный от руки чистовик и озаглавлен он: "ВОЙНА ПРОТИВ ФРАНЦИИ". Чистовик кажется собранным из частей разных черновиков, написанных по крайней мере двумя разными людьми. Документ содержит следы правки, множественные вставки и удаления. Он датирован декабрем 1905 года, но ясно, что он написан в январе 1906 года, то есть после отставки Шлиффена. Имеется также неозаглавленное дополнение, датированное февралем 1906 года. Еще есть две напечатанные на машинке копии обоих документов, с датированными пометками (B[Berlin]1911), сделанными на полях Мольтке младшим. По сравнению с сохранившимися документами по разбору штабных учений Шлиффена, меморандум плохо структурирован. Шлиффен обсуждает всю операцию вплоть до организации тыла в первых трех четвертях Меморандума, затем, в последней четверти возвращается к началу и снова описывает весь ход операции. В генеральном штабе, где приказы всегда были короткими, четкими и ясными, такая болтливость была моветоном. В феврале Шлиффен счел необходимым написать дополнение, в котором рассматривается возможное британское вмешательство на континенте. Он уже упоминал эту возможность в Меморандуме в январе 1906, поскольку он разыгрывал британское вмешательство во время ноябрьско-декабрьской военной игры 1905 года.

Офицеры генштаба подчеркивали, что Шлиффен говорил, будто французское наступление в Лотарингии будет "любезной услугой" для немцев. Одним из немногих сюрпризов, возникающих при чтении оригинала меморандума, является то, что Шлиффену было совершенно не ясно, как именно он отражал бы такое наступление в Лотарингии. В одном месте он говорит, что такое наступление оказало бы немцам услугу, поскольку давление охватывающего правого крыла тянуло бы французов к северу. Обходное движение правого крыла должно продолжаться без изменений. В другом месте он говорит, что немцы должны реагировать на французское наступление в Лотарингии минимальными изменениями в направлении движения правого крыла, но тем не менее укорачивает его и поворачивает к югу в направлении на Ла Фер.

Не очень понятно самому Шлиффену, как использовать те самые недостающие эрзац-корпуса. С одной стороны, он желает использовать их для обложения Парижа с запада и юга, и последующие описания историков не оставляют сомнений в том, что это их единственное предназначение. Тем большим шоком оказывается прочитать утверждение Шлиффена, что железнодорожная сеть в парижском регионе не может обеспечить переброску эрзац-дивизий к Парижу. Шлиффену было очевидно, что эрзац-дивизиям потребуется время на подготовку, и пешком дойти до Парижа они просто не успеют. Если они не могут быть посланы к Парижу, писал Шлиффен, они должны быть использованы на Маасе между Верденом и Мезье. Если и это не удастся осуществить в полной мере, то остаток должен быть послан в Мец или на правый берег Мозеля! Однако, без этих 12 дивизий обход Парижа с запада совершенно невозможен! Снова Шлиффен был вынужден признать, что немецкая армия просто недостаточно сильна, чтобы исполнить его план. Цель меморандума очевидна - насколько возможно увеличить немецкую армию, а вовсе не создать новую схему маневра. Раз новые части появятся, он, Шлиффен, им применение найдет. В целом, как директива на проведение операции, план Шлиффена - это просто ужас.

Риттер пытался утверждать, что его открытие оригинала текста Плана Шлиффена фундаментально изменило историческое восприятие германского военного планирования: Риттер чувствовал, что он сказал последнее слово, которое должно было быть произнесено относительно Плана Шлиффена. Однако, как заметил Вольфганг Ферстер, Риттеровский "План Шлиффена" добавил лишь некоторые детали к тому, что уже (в 1956 году) считалось общеизвестным. Риттеру не удалось подвергнуть текст или карты систематическому анализу, он ограничился немногими комментариями относительно черновика Плана. Наиболее важная деталь, которую подтвердил меморандум - полная степень несоответствия между боевым расписанием из меморандума и действительно имеющимися в наличии силами на 1905 и 1914 год - была проигнорированна как Риттером, так и всеми остальными. Скорее всего, явным намерением Риттера было подновить старый аргумент в споре "Стратегия сокрушения или стратегия измора", используя исходный текст меморандума Плана Шлиффена, чтобы доставить окончательную победу концепции Дельбрюка. Риттер повторил аргументы Бека, Штейнгаузена, Иммануэля и Дельбрюка так, словно это точно установленные факты; точка зрения генерального штаба едва упомянута. Дальнейшее развитие позиция Риттера получила в "Меч и Скипетр". Выбор английского заголовка может показаться благозвучным, но ему явно не удается точно передать смысл немецких слов - Staatkunst и Krieghandwerk - которые являются программными: Staatkunst это исскуство управления государством и исскуство дипломатии; Krieghandwerk - это военное исскуство. Для Риттера взаимоотношения между ними - как между работой архитектора и работой каменщика. По Риттеру, стратегия мало связана с военным исскуством, а в большей степени определяется направлением внешней и внутренней политики и пропагандой. С другой стороны, Staatkunst никак не связан с промышленным производством и экономической войной, которые едва упомянуты.

В самом начале своего "Плана Шлиффена" Риттер говорил, что Восточное развертывание Мольтке превосходит План Шлиффена, утверждение, которое он развернул в "Меч и Скипетр":

Если Германия должна была испытать огромные тяготы и опасности войны на два фронта ради Австро-Венгрии, то все должно было бы быть сделано, чтобы избежать эскалации этой войны в войну на три фронта, и прежде всего сделать предельно ясным для всего мира, что война была чисто оборонительной, всего лишь акцией по оказанию помощи германскому союзнику. Не было другого способа достичь этой цели - кроме как воздержаться от любого нарушения нейтралитета, остаться в обороне на западе, проводя не более чем тактические вылазки и сконцентрировать все усилия на восточном фронте. Иными словами, Германия должна была остаться верной принципам исходного плана войны Мольтке.

Политические и военные преимущества Восточного развертывания были огромны. Риттер доказывал, что французский союзник не даст возможности русским избежать немецкого удара путем отхода на восток. Мысль, что французы были бы только счастливы увидеть, как где-то в русской глуши исчезает большая часть германской армии, не приходит ему в голову. На западе, с другой стороны, германская армия может отступить к "широкому и глубокому речному барьеру Рейна, если это потребуется". Единственным стратегическим и политическим интересом Британии было сохранение нейтралитета Бельгии, а германский вызов британской морской гегемонии фактором в решении Британии воевать не являлся: "Очень маловероятно, чтобы не сказать больше, что сэр Эдвард Грей сумел бы - даже если бы это было его намерением - вовлечь своих соотечественников в войну на континенте, которая, на деле, превратилась бы не более чем в помощь французам в обратном завоевании Эльзаса-Лотарингии". Даже сами французы не особо горели бы энтузиазмом: "Вел бы кампанию французский народ с тем патриотическим пылом, который он показал в 1914, если бы, вместо отражения германского нашествия, ему пришлось бы просто отвоевывать утраченные в 1871 году провинции или помогать русским уничтожать дунайскую монархию? Вряд ли."

У Риттера даже не возникло сомнений в том, что этот меморандум был кульминацией стратегической мысли Шлиффена и образцом для всех последующих планов войны. Риттер полагал, что Шлиффен разрабатывал план с 1897 года, отрабатывал его исполнение в полевых поездках в 1904 и 1905 годах, и передал его по наследству своему преемнику. Потом Мольтке и Людендорф модифицировали план, усилив левое крыло.

Критика Плана Шлиффена у Риттера была едкой: "Итог его работы - его великий план кампании 1905 года - был даже более губительным для германской политической жизни, чем чрезмерно раздутая германская морская программа в эпоху Тирпица." Также Риттер не предпринял ни единой попытки разрешить противоречия в Плане Шлиффена. Вместо этого Риттер делает из Плана Шлиффена главное доказательство в своем обвинительном акте против германского милитаризма: План Шлиффена был буйством военного планирования, "чисто военным" планом, "оснванном на военной теории, а не на реальностях истории и политики". Далекий от того, чтобы быть рецептом победы, План Шлиффена имел мало шансов удасться, поскольку в тоже самое время Шлиффен отчаянно рисковал, пытаясь заставить план сработать. Шлиффен даже не рассматривал альтернативных планов, под которыми Риттер имеет ввиду Восточное развертывание (явно под влиянием Бека Риттер сказал, что Развертывание II, Шлиффеновское Восточное развертывание, было применимо только в войне на один фронт на востоке). План Шлиффена также не был гибким: как апофеоз военного скудоумия, Шлиффен пытался определить ход всей кампании далеко вперед. Самое главное, катастрофой было нарушение нейтралитета Бельгии: "Весь мир критиковал Германию за то, что ее возглавляли и ей правили бессовестные милитаристы - упрек, который прицепился к имени германской нации, как проклятие... разглядывая его в свете последовавших событий (второй мировой войны) План Шлиффена представляется истоком германской и общеевропейской катастрофы."

Риттер был обеспокоен тем фактом, что План Шлиффена требовал больше сил, чем их имелось в наличии, но он не сумел поставить вопрос, почему это было именно так. Вместо этого он объяснял недостаток войск в терминах германского милитаризма: армия не перешла к действительно всеобщей воинской повинности только потому, что она опасалась разбавления монархически настроенного офицерского корпуса добавлением слишком многих социалистически настроенных новобранцев или назначением слишком многих офицеров из среднего класса. Эта затасканная точка зрения, практически все свидетельство о которой основано на нескольких перевранных высказываниях военных министров фон Госслера и фон Эйнема, а вовсе не Шлиффена. Риттер не всерьез приписывал социал-демократам оппозицию по отношению ко всей германской армии; позиция буржуазных партий никогда не исследовалась Риттером или кем-нибудь другим. Что же касается лично Шлиффена, то Риттер говорил, что он сидел в безопасности в своей милитаристской башне из слоновой кости, в основном не беспокоясь о практических делах, вроде определения структуры армии.

К 1961 году точка зрения Риттера на германское военное планирование приняла свою наиболее упрощенную и экстремальную форму в работе "Ответственность военных за катастрофу 1914 года". Все его сомнения насчет гениальности Мольтке старшего исчезли. Уже в апреле 1871, говорил Риттер, Мольтке предвидел, что следующая война будет войной на два фронта и разработал совершенный план на этот случай. В "практически всех планах Мольтке развертывал бОльшую часть своих сил на востоке ... для организации крупномасштабного наступления совместно с австрийцами", тогда как на западе ограничивался наблюдением, планируя решающую битву между Мецем и Рейном. Тем не менее Мольтке понял, что чисто военная победа недостижима. Целью Мольтке было обескровить противников Германии и создать условия, которые позволили бы германским дипломатам достичь компромисного мира. Бисмарк знал о концепции Мольтке и утвердил ее.

Риттер возобновляет свое обвинение в том, что План Шлиффена был слишком рискованным. Теперь он говорит, что План Шлиффена в любом случае был основан на военно-политической обстановке 1905 года, когда Россия полностью увязла в войне с Японией. Мольтке младший не отбросил План Шлиффена, а просто модифицировал его, чтобы учесть произошедшие с 1905 года изменения в военной обстановке. Французы сильно увеличили свою армию и разработали наступательный план войны. Мольтке пришлось увеличить численность войск в Лотарингии для того, чтобы заставить французов сделать тоже самое: иначе французы смогли бы сосредоточить свои массы против Шлиффеновского правого крыла, этот вариант действий противника, говорил Риттер, Шлиффен даже не рассматривал.

По Риттеру, еще План Шлиффена несет на себе тяжкий груз ответственности за начало Великой войны. Риттер воскрешает аргумент русского министра иностранных дел Сазонова, что Россия хотела использовать свою мобилизацию только как средство усиления дипломатического давления на Австрию. Теперь он сказал, что Сазонов был полностью искренен, когда он считал, что для России мобилизация не равносильна войне. Россия могла мобилизовать и развернуть армию пока шли переговоры. Риттер утверждает, что План Шлиффена вынудил Германию ответить на балканский кризис вторжением в нейтральную Бельгию ради наступления на Францию. Германии требовалось время, чтобы заставить Австрию начать переговоры. План Шлиффена сделал невозможным такой сценарий. Риттер забыл упомянуть, что был ответ генерального штаба, и в 1914 году и позднее, что Сазонов просто ставил дымовую завесу, чтобы позволить руским украсть ход у немцев, предоставляя им то время, в котором они так нуждались для создания подавляющего численного превосходства. Риттер утверждал, что План Шлиффена вынуждал Мольтке младшего действовать безрассудно, немедленно перейти в наступление, тогда как у других европейских держав такой нужды не было. В частности, Мольтке опасался, что, если потерять время, французы и бельгийцы могут остановить его продвижение через Бельгию. Ради выполнения Плана Шлиффена Германия объявила войну Франции и России, что было величайшей политической ошибкой. По чисто военно-техническим причинам Германия была вынуждена принять на себя роль "жестокого агрессора".

Последующие историки основывали свое описание германского плана войны на Куле, Ферстере, Людендорфе, Гренере и, чаще всего, Риттере. В статье 1976 года Поль Кеннеди повторил практически все аргументы Риттера. "Политика прусской армии" (1964) Гордана Крейга, "Догма сражения на уничтожение" (1986) Иегуды Уоллаха, "Значение плана Шлиффена" (1979) Тернера, "Военная история Германии" (1975) Мартина Китчена, и недавние "Мольтке, Шлиффен и военное планирование Пруссии" (1991) Ардена Бухгольца, а также "Первая мировая война" (1997) Хольгера Гервига - все они согласны с заявлением Риттера, что Шлиффен намеревался продвинуть правое крыло германской армии западнее и южнее Парижа для проведения в результате грандиозного сражения на уничтожение - современных "Канн". В самой свежей из них, книге Гервига 1997 года, карта на странице 61, озаглавленная "Французский и германский план войны, 1914", нарисована стрела, показывающая продвижение 1-й немецкой армии западнее Парижа. Мелким шрифтом объясняется, что это "Наступление германской армии согласно плану Шлиффена". Поскольку шести эрзац корпусов для обложения Парижа с запада и юга не нашлось, Гервиг (и в оправдание Гервигу - все остальные тоже) явно думает, что 1-я армия должна маршировать вокруг Парижа без какой-либо защиты своих флангов, тыла и коммуникационных линий. Ни одна из этих исторических работ не объясняет, откуда могла взять германская армия 82 дивизии для правого крыла, или 96 дивизий для всего западного фронта. Риттеровская критика повторяется практически дословно: все согласны, что план был как негибким, так и чрезмерно рискованным, являлся главной причиной мировой войны, и заставил Германию выступить в роли агрессора. Все единодушны в том, что Мольтке младший существенно изменил великий план. Крейг и Китчен заходят даже еще дальше, чем Риттер и утверждают, что Шлиффен создавал свой меморандум для превентивной войны против Франции. План Шлиффена стал одним из наиболее широко известных общих мест в европейской истории.

Восточное развертывание Мольтке, 1871-1886

Восточное развертывание Мольтке занимает важное место в дискуссиях о Плане Шлиффена. Однако, военное планирование Мольтке плохо исследовано. Это происходит в основном не из-за недостатка информации, а скорее от избытка ее. Германский генеральный штаб опубликовал семь томов военных планов и штабных учений Мольтке, содержащих тысячи страниц и сотни карт. Эти книги тем более бесценны, что все оригиналы были утеряны при разрушении Рейхсархива. Хотя представлена масса оригинальных документов, они между собой не связаны и неспециалистам через них очень тяжело продираться. Генеральный штаб не публиковал никакого анализа планирования Мольтке: опубликовав документы, которые, как он полагал, достаточны для исторического и профессионального использования, генштаб явно не собирался растолковывать суть работы Мольтке по военному планированию публике или диванным стратегам. В чем генеральный штаб был точно убежден, так это в том, что стратегия является делом исключительно профессиональных военных. Генеральный штаб поэтому просто говорит, что в период пребывания Мольтке на посту начальника генерального штаба Восточное развертывание было правильным, и, что Западное развертывание его преемников стало необходимым ответом на изменившуюся позднее стратегическую обстановку; это изменение, в основном, явилось результатом восстановления мощи французской армии. Единственной из официальных исторических работ, привлекших широкое внимание, был краткий обзор Шмерфельдом военного планирования Мольтке в 1871-1890 годах. Как и в других работах, в ней очень мало аналитики. Исторические работы генерального штаба явно попадают в категорию "чисто военных", так нелюбимых Дельбрюком и Риттером. По всем этим причинам они не были использованы Дельбрюком, почти не использованы Риттером и им уделено мало внимания у остальных. Дельбрюк, Риттер и их последователи основывали свое мнение о планировании Мольтке в целом, и о Восточном развертывании в частности, на ореоле славы, окружавшей Мольтке: победитель в войнах за объединение Германии, очевидно должен был быть и блистательным автором гениальных планов. Полагаясь в основном на преклонение перед героями и патриотические германские сантименты, историки в общем полагали, что после 1871 года Мольтке прозорливо готовился к неизбежной войне на два фронта. Если Мольтке был сторонником Восточного развертывания после 1871 года - это достаточная причина, чтобы признать это развертывание правильным. Однако, действительное планирование Мольтке не имеет ничего общего с той благостной картинкой, которые нам рисуют Дельбрюк и Риттер в своих агиографиях.

С 1859 по 1914 год два главных фактора в основном определяли военное планирование: мобилизация-развертывание по железным дорогам и массовые армии. Отличительной чертой железнодорожного развертывания была потребность в обеспечении его быстроты. Тот, кто развернул армию первым - тот может первым и наступать, причем на не до конца готового к войне противника. Быстрее развернувшаяся армия скорее всего выиграет первую битву, поскольку будет превосходить противника в численности. С 1859 года сначала прусский, а затем все генеральные штабы Европы, бешено работали над сокращением сроков, необходимых для мобилизации и развертывания. В 1914, прямо накануне войны, начальник железнодорожной секции генштаба Вильгельм Гренер все еще пытался сократить срок германского развертывания еще на 4 дня. Быстрота развертывания также означала, что начинать операции было необходимо сразу по завершению развертывания. Мольтке утверждал в 1859 году, что развертывание должно следовать немедленно вслед за мобилизацией, а развернутая армия должна наступать немедленно. Мобилизация означает войну. "Не имеет смысла для отмобилизованной армии принимать пассивное развертывание, которое стремилось бы учесть все возможные случаи", писал Мольтке 7 февраля 1859 года. Тремя месяцами позднее он напишет: "Отмобилизованная армия, которая остается пассивной, будет просто безо всякой цели терять свою мощь и даст противнику время для подготовки пополнений, организации новых частей и вооружения своих крепостей". Герхард Риттер и другие историки будут утверждать, что План Шлиффена несет особую ответственность за возникновение войны, потому что план требовал немедленного наступления против Франции. Это выдает их полное непонимание самой природы войны в то время, когда для увеличения скорости и эффективности своей мобилизации любая армия прилагала максимальные усилия, чтобы не дать опередить себя противнику, и по возможности самой противника опередить. Целью было суметь провести наступление в наиболее ранний возможный момент. Наступательная военная акция была естественной в природе той системы. Действительно, в 1914 французы и русские смогли наступать первыми. Германская армия в 1914 году начала свои наступательные операции последней.

Первый план войны против франко-русского союза.

В 1859 году Австрия вступила в войну с Францией и Пьемонтом-Сардинией. Мольтке считал, что у Пруссии имеется великолепная возможность вмешаться в войну на стороне Австрии и тем самым объединить Германию под властью династии Гогенцоллернов. Пруссия не сумела сделать это, и, как следствие, следующие два года Мольтке рассматривал наихудшие сценарии на тот случай, если Франция теперь сосредоточит свое внимание на Пруссии. Наихудшим из сценариев был русско-французский союз против Пруссии. Мольтке даже призвал призрак Тильзита, чтобы продемонстрировать ту степень опасности, которая скоро могла возникнуть для Пруссии. В меморандуме от октября 1858 года Мольтке уже писал, что Франция нуждается в территориальных приобретениях в Италии для подготовки к грядущей битве между латинским западом и тевтонским центром, в которую может быть вовлечена даже Британия. В 1860 году Мольтке предсказывал, что грядут "сумерки богов": битва латинского запада и славянского востока против тевтонского центра, которая изменит мир. Эта битва объединит германскую расу. Соседям Германии придется использовать всю свою мощь для участия в этой битве титанов. Но это время еще не наступило, писал Мольтке, поскольку русские еще не были достаточно сильны.

Концепцией Мольтке для его первого плана войны на два фронта было ведение классической обороны по внутренним линиям: "Единственной возможностью является оборона против одного из противников минимальными силами, и наиболее крупными силами возможно быстрее победить другого противника, чтобы затем все силы использовать против первого". Мольтке говорил, что с запада исходит наиболее серьезная угроза, но там Пруссия может расчитывать на помощь со стороны Англии, возможно, Бельгии и малых германских государств. На востоке же, говорил он, нет уверенности в помощи со стороны Австрии и в войне с Россией следует расчитывать только на силы Пруссии. Русские могут, таким образом, бросить против Пруссии всю свою армию- это наихудший сценарий, и именно его надо рассматривать. Для обороны в Польше или своего наступления русские смогут за 3 месяца собрать 125 тысяч человек. Через 6 месяцев русские могли бы собрать против Пруссии уже 272-300 тысяч человек.

Мольтке пришел к выводу, что Пруссия не может позволить себе ждать, пока русские завершат свое сосредоточение, но должна на востоке наступать немедленно. VII и VIII корпуса должны были быть оставлены на западе. 7 корпусов могли бы развернуться на восточной границе за 5 недель и на 8 неделе мобилизации уже подойти к Варшаве. Прусское наступление должно было начаться не из Восточной Пруссии, а из крепости Торн на Висле, являвшейся тогда фактически конечным пунктом германской железнодорожной сети. Из Торна по трем дорогам на южном берегу Вислы 6 корпусов должны были наступать на Варшаву. В Польше Варшава являлась центральным транспортным узлом. Пруссаки должны были захватить варшавскую цитадель либо переправиться через Вислу южнее, между Варшавой и Ивангородом, и затем наступать на Брест-Литовск. Захват Брест-Литовска пруссаками делал для русских вообще невозможным полное сосредоточение своей армии. На 12 неделе мобилизации пруссаки должны были овладеть Брестом. Лучшей обороной против России всегда должно было оставаться наступление, если только решение о нем принято заранее, и оно проводится с "беспощадной скоростью".

Русские могли собрать 31 тысячу человек в Ковно, их должен был сдерживать I корпус. У русских в Польше оставалось 46 тысяч солдат для того, чтобы попытаться остановить 200 тысяч пруссаков, и, конечно же, это было невозможно. Вероятно, русские укрылись бы в польских крепостях в надежде продержаться до подхода помощи. Даже если бы пруссаки подошли бы к Варшаве к 12 неделе мобилизации, русская полевая армия в Польше не превысила бы 76 тысяч человек, что никак общую стратегическую обстановку не изменило бы.

Мольтке согласовывал военную кампанию со своей политической целью. Пруссия предоставила бы Польше независимость, ограниченную личной унией (королем Польши стал бы король Пруссии). Пруссия могла бы предложить Польше гораздо больше, чем Россия: конституционные свободы, национальную независимость, доступ к морю по Висле и "связь с цивилизованным центром Европы". Мольтке понимал, что при таком образе действий возникали серьезные политические проблемы. Пруссия могла превратится из чисто немецкого государства в многонациональную страну вроде Австрии. У поляков были претензии на Литву и Галицию, и они оставались бы недовольными, пока не восстановят страну в границах 1772 года. Пострадали бы отношения Пруссии с Австрией. Политически поляки всегда показывали себя бунтовщиками, что не сулило ничего хорошего для установления нормальных условий жизни.

Трудно переоценить важность восточного компонента плана войны на два фронта, созданного Мольтке в 1859 году: фактически, он стал образцом для его знаменитого "Восточного развертывания". Действительно, до 1886 года концепция наступления на востоке изменялась очень мало, она широко эксплуатировала медлительность мобилизации и развертывания русских и максимизировала эффекты более быстрого прусского развертывания. Все дело было в графиках перевозок и благоприятном соотношении сил. Политическим результатом стало бы создание на востоке гласиса против России.

1871: Война с Францией и Россией - превентивная война на востоке.

Весной 1871 года, когда Франция была разгромлена и обессилена, когда восстание коммунаров сотрясало Париж, а германские войска все еще окупировали значительную часть восточной Франции, Мольтке пишет меморандум о войне на два фронта с Россией и Францией. Риттер говорил, что это демонстрирует то, что "предвидение Мольтке было замечательным". Дельбрюк, Риттер и их последователи утверждают, что в 1871 году Мольтке не только предсказал, что следующая война станет войной на два фронта против России и Франции, но также написал блестящий план на случай такой войны, "Восточное развертывание" - Ostaufmarsch. Согласно их мнению, следуя этому плану на востоке немцы вели бы наступление с ограниченными целями, при этом обороняясь на западе. Риттер утверждал, что Мольтковский Ostaufmarsch решал все проблемы, которые станут фатальными для Германии в 1914 году. В Ostaufmarsch у немцев не было необходимости нарушать нейтралитет Бельгии. Война не продолжалась бы до кровавого конца, а могла завершиться миром на условиях status quo ante. Ошибка Шлиффена заключалась в том, что он делал прямо противоположное: концепцией плана Шлиффена была полная победа над Францией, достигаемая проходом через Бельгию. В такой интерпретации имеются две главные проблемы: взгляд на планирование Мольтке из 1914 года и оценка планирования Шлиффена на основе только меморандума 1905 года. В следующих главах будет продемонстрировано, что в военном планировании Шлиффена содержится гораздо больше, чем просто План Шлиффена.

В своем меморандуме 1871 года Мольтке утверждал, что в следующей войне Россия попытается захватить Константинополь. Крымская война показала, что русские не могут просто промаршировать через Балканы из-за того, что Австрия занимает фланговую позицию (Flankenstellung) в Трансильвании. Русские не могут напасть на Турцию из-за угрозы с фланга от Австрии, и не могут напасть на Австрию из-за фланговой угрозы от Германии. Кроме того, между русским и немецким народами имеется глубокая вражда. Сейчас образование Германской империи произвело в геополитической ситуации фундаментальные изменения. Германия заинтересована в предотвращении распада Австрийской империи; Австрия же для выживания нуждается в германской поддержке. Германия и Австрия должны держаться вместе и по этой причине Германская империя превращается во врага России. Из всего этого следует, что Россия направит свои основные усилия против Германии.

Вся русская армия, писал Мольтке, состоит из 34 дивизий - 400 тысяч человек. Из-за больших размеров территории и плохих путей сообщения только 20 дивизий могут быть собраны для наступления, для обороны же в Польше - 27 дивизий - 325 тысяч. Этого недостаточно для ведения успешного наступления на запад, поэтому русским нужен союзник, и таким союзником может стать только Франция - конечно, когда она оправится от последствий поражения в войне 1870-71 годов.

Австрия может сконцентрировать против России всю свою армию. Германии же придется воевать на два фронта. Удивительно, но Мольтке теперь говорит совершенно обратное тому, что он утверждал в своем плане 1859 года: война с Францией продемонстрировала, что слишком много времени требуется для того, чтобы принудить современное государство просить мира. Следовательно, теперь НЕВОЗМОЖНО ВЕСТИ ОПЕРАЦИИ ПО ВНУТРЕННИМ ЛИНИЯМ, то есть собрать большую часть сил против одного врага, быстро разбить его, и обратиться против другого противника: слишком много времени будет потеряно для разгрома первого противника. Это утверждение всегда почиталось верным и мудрым. Это основа убеждения Риттера, будто Мольтке предвидел, что первая мировая война будет долгой, немцы не смогут своих противников победить - и поэтому должны договариваться с ними. Однако, Мольтке говорил о 1870-71 годах, а вовсе не о 1914. Франция объявила войну 19 июля 1870 года. Париж пал 6 месяцев и 7 дней спустя, 26 января 1871 года - после чего Франция сдалась. Война продолжалась так долго из-за германского требования отдать Эльзас и Лотарингию. Эта шестимесячная война, конечно, была серьезным вызовом выносливости 70-летнего маршала, однако всем остальным она показалась на удивление короткой. Война такой продолжительности не создавала заметной стратегической опасности для Германии. Кроме того, после 1871 года на западе положение Германии заметно улучшилось. Теперь у Германии был Мец. Расстояние от Меца до Парижа - 280 км: Мец находится на 190 км ближе к Парижу, чем район сосредоточения пруссаков в Майнце в 1870 году. Мольтке соглашался с тем, что Франция не могла выставить в поле войск больше, чем в 1870 году - 300 тысяч человек. Французы собрали бы 225 тысяч в Везуль (западнее Бельфор) для марша на Страссбург и оставили бы обсервационую армию чиленностью 75 тысяч человек в Вердене.

Мольтке планировал разделить германскую армию пополам. На западе Мольтке собирался использовать 9 корпусов - 300 тысяч человек. 4 корпуса должны были собраться в Страссбурге, еще 4 и гессенская дивизия - в Меце. Все они должны были наступать в направлении Нанси. 31-я дивизия занимала Мюлуз в верхнем Эльзасе. Поскольку французы располагали бы тоже 300 тысяч человек, с этой стороны никакой опасности Германии не грозило. На востоке 9 германских корпусов и австрийская армия должны были захватить Польшу и затем перейти к обороне.

Возможно, что совсем не случайно, Мольтке в своем меморандуме не упоминает, сколько именно времени потребуется России, чтобы собрать свои армии в Варшаве. В 1859 году он говорил, что это потребует 6 месяцев. Мольтке говорил, что наиболее вероятный образ действий России - наступать прямо на Берлин оставляя Торн в стороне. От Варшавы до Берлина - 450 км. Простой марш на такое расстояние потребует 30 дней или более. Следовательно, русским потребовалось бы по крайней мере 7 месяцев, чтобы мобилизоваться, собрать свою армию и дойти до Берлина. Совершенно не очевидно, почему бы Мольтке простое не собрать превосходящие силы (500 тысяч и более) на западе против 300 тысяч французов, разбить их за меньшее время, чем в 1871 году и затем повернуться к русским, которые в это время будут, скорее всего, все еще собирать свои 240 тысяч в Варшаве.

При более тщательном анализе, предпосылки, которые Мольтке положил в основу своего плана вообще незащищаемы. Он говорил о 240 тысячах у русских для наступления или 325 тысячах для обороны. Французы имели 300 тысяч. Мольтке говорил о развертывании всей австрийской армии против России. Почему-то он забыл указать, сколько именно это даст штыков - а между прочим в 1866 году австрийцы выставили в поле 375 тысяч человек. У Германии в 18 корпусах - 600 тысяч. Так что 975 тысяч австро-германцев должны были бы противостоять 540 тысячам русских и французов - преимущество в численности почти 2:1. Даже одна только австрийская армия превосходила русскую по численности: а вместе с 9 германскими корпусами было бы 675 тысяч австро-германцев против 325 тысяч русских, более, чем двукратное численное превосходство. Русские и французы должны были бы оказаться настоящими безумцами, чтобы наступать при таком соотношении сил, и Мольтке был бы полным глупцом, если бы этого не понимал. Мольтке дураком не был, поэтому этот план должен был быть тем, чем он на деле и являлся - планом австро-германского наступления на Россию. Австро-германский альянс имел окно возможностей, в течение которого для разгрома русских он имел подавляющее превосходство.

Целью этой операции могло быть только отторжение Польши от России. Мольтке соглашался с тем, что аннексия Польши состоялась бы "вне всяких сомнений". Это его высказывание всегда цитировалось, как доказательство того, что Мольтке не имел агресивных намерений, а лишь хотел мира на основе status quo ante. Однако, затем он говорил о создании в интересах всей Европы независимой Польши в качестве барьера против "полуазиатской" России. Если русские потеряют Польшу они будут отброшены обратно в Азию. Независимой Польше требовался доступ к морю; Мольтке, как и в 1859 году, для этого предлагал объединить ее с Германией посредством личной унии. Или же, альтернативно, польские границы могли быть передвинуты через Украину до Черного моря. Кроме того, между 1859 и 1888 годами Мольтке неоднократно высказывал мысль, что, в случае войны, Германия должна провоцировать восстание поляков против России. Результатом такого восстания также должна была стать отделенная от России Польша.

Анализ военной ситуации на востоке у Мольтке был мягко говоря неискренним, а точнее просто лживым. Его явно некорректные предположения как никогда искажают восприятие военной обстановки на востоке. Во-первых, Мольтке считает, что русская армия в Варшаве находится под угрозой окружения из-за возможного германского наступления из Восточной Пруссии и встречного австрийского удара из Галиции. При беглом взгляде на карту это выглядит правдоподобно, поскольку угол восточной Пруссии действительно восточнее Варшавы. План наступления на востоке по Мольтке предусматривает размещение 9 германских корпусов вдоль границы восточной Пруссии между Торном и Лыком. Семь корпусов должны выгрузиться из эшелонов восточнее Вислы. Мольтке не сообщает, сколько именно железных дорог можно использовать восточнее Вислы, или сколько времени потребует развертывание с помощью железных дорог - и по важной причине. В 1871 году имелась только одна одноколейная дорога и развертывание по ней 7 корпусов шло бы нестерпимо медленно. Даже в 1888 году британский генерал сэр Джон Морис отмечал, что на всю восточную Пруссию имеется только одна безопасная железная дорога. Столь неторопливое развертывание было бы трудно сохранить в секрете: русские имели бы массу времени, чтобы избежать намечающегося удара. Во-вторых, в СЕРЬЕЗНЫХ военных планах немецкие силы всегда выгружались из эшелонов ЗАПАДНЕЕ Вислы - в Торне. Немецкое наступление на Варшаву из Торна охватом ни в коей мере не является - это чисто фронтальное наступление. В-третьих, в Карпатах австрийская железнодорожная сеть была ничуть не лучше, и австрийское развертывание также было бы очень медленным. Мольтке говорил, что сражение на окружение было возможно и необходимо, чтоб разбить русских до того, как они отойдут вглубь страны и вынудят немцев последовать за ними.

Мольтке также говорил, что немцы должны наступать, поскольку невозможно защищать 750 километровую границу Восточной Пруссии. Следовательно, необходимо развернуться вдоль границы и концентрировать войска вперед, как в 1866 году. Это утверждение тоже принимают без возражений. Простое утверждение о 750 км границы не содержит ни серьезного анализа местности, ни состояния линий коммуникаций. Если бы один из подчиненных Мольтке пришел к нему с таким "анализом местности на твд", Мольтке наверняка влепил бы ему по полной.

Анализ местности Восточной Пруссии в 1879 году был опубликован в австрийском журнале "Австрийское военное обозрение" капитаном Киршхаммером. Киршхаммер писал, что из того, что территория Восточной Пруссии - равнина, вовсе не следует, что она проходима. На местности много препятствий, затрудняющих передвижение войск, в частности болота и цепь мазурских озер. Дорожная сеть неразвита и в периоды плохой погоды практически исчезает в море грязи. Киршхаммер говорил, что в целом передвижения войск на местности столь затруднены, что вполне могут выдержать сравнение с высокогорными театрами военных действий. Речная система (Прегель, Висла, Нетце, Варта и Одер) формируют барьер, которому по сложности его преодоления равных в Европе нет. Киршхаммер отмечал, что с 1873 года германское правительство тратит значительные суммы на модернизацию крепостей Кенигсберг, Торн и Познань (что не имело бы смысла, если бы, как писал Мольтке, провинцию невозможно оборонять). Русское наступление на Силезию было в высшей степени маловероятно, поскольку логистика для такого наступления очень слаба. Киршхаммер делал вывод, что любое русское наступление против Германии не может просто оставить Восточную Пруссию в тылу, ради обеспечения своего тыла русским придется все равно сначала ее захватить, и Германия прекрасно подготовилась к такому наступлению.

В 1879 году анонимно был опубликован памфлет, озаглавленный "Укрепления и оборона на русско-германской границе" (третья ревизия, опубликованная в 1901 году будет рассмотрена в главе 4). В основном на базе этой статьи, но также и используя статью Киршхаммера, Ламли Грехем опубликовал в Англии в 1880 году книгу "Русско-германская граница". Грехем повторил мрачную оценку Киршхаммера условий местности на русско-германской границе. Он добавил, что страна была "заснеженной и морозной пять месяцев в году". В частности, для русского наступления грозным препятствием являлись Мазурские озера. Грехем говорил, что через Вислу было перекинуто всего три германских железнодорожных моста. Две из этих веток шли дальше в Восточную Пруссию. Двухколейная железная дорога шла вдоль северного побережья (Мариенбург-Кенигсберг-Инстербург) и через центр провинции проходила одноколейная линия Дейч Эйлау - Инстербург. Две одноколейные линии оканчивались на западном берегу Вислы у Торна. Железнодорожная линия вдоль границы связывала Торн с Бреслау.

У русских в распоряжении было три железных дороги, которые заканчивались в Варшаве, по одной из Москвы, Петербурга и Одессы через Киев. Из Варшавы на запад уходила только одна линия. Все русские железные дороги были одноколейными. На протяжении 240 км южнее Торна ни одна железная дорога не пересекала русско-германскую границу.

Грехем говорил, что у русских имелось четыре возможных пути наступления в Германию: первый, через Восточную Пруссию; второй - вдоль Вислы; третий - южнее Вислы на Познань; четвертый, на юго-западе против Силезии. Наиболее предпочтительны были два первых, и русские, возможно, могли ими воспользоваться одновременно. Заманчивым казалось наступление через Познань, поскольку оно привело бы прямо к Берлину. Однако на этом маршруте русским пришлось бы отказаться от своих железнодорожных коммуникаций и подставить тыл под германские контрудары из Восточной Пруссии, а также из Силезии. Наступление южнее Торна протекало бы на очень неблагоприятной местности как у Торна, так и у Познани. Совершенно никак не могло снабжаться по железной дороге наступление между Торном и Бреслау. Наступление русской армии на Силезию увело бы его прочь от главной цели - Берлина - и было возможно только при поддержке со стороны Австрии. Это было в высшей степени невероятно. Самое большее, что русские здесь могли сделать- это нанести вспомогательный удар. Следовательно, русское наступление будет вестись по двум направлениям, одно через Восточную Пруссию и другое вдоль Вислы. Кенигсберг должен быть обложен или атакован одним корпусом. Немцы значительно усилили Познань и Торн. Севернее Торна Висла представляла собой водную преграду 100 метровой ширины. Германские пограничные провинции могут поэтому рассматриваться как хорошо защищенные от России. Немцы поначалу будут, вероятно, вести оборону, основанную на железнодорожном маневре. Затем они проведут "сразу решительное и активное наступление, так подходящее немецкому национальному характеру". Грехемовский анализ обстановки прослеживается во всех Шлиффеновских полевых поездках "Ост".

С другой стороны, русская Польша практически беззащитна. Австро-германское наступление на русскую Польшу стало бы простой прогулкой. Как отмечал Киршхаммер, даже в 1879 году русские крепости мало чего стоили. Крепость Новогеоргиевск (северо-западнее Варшавы) безнадежно устарела, укрепления Варшавы никакой боевой ценности не имели, а Ивангородская крепость в 1879 году только начала строиться. Только Брест мог бы стать опорой для русской обороны. Киршхаммер отметил, что немцы могут попытаться атаковать русских до того, как они сосредоточатся и отрезать им пути отхода.

Эти опубликованные аналитические материалы были как более информативными, так и более точными, чем проведенный Мольтке анализ. Было ясно, что Восточную Пруссию трудно атаковать, а русскую Польшу тяжело оборонять. Решение Мольтке наступать на востоке служило только его собственным целям.

В 1871 году Мольтке, чтобы создать стратегический гласис, требовал аннексии Эльзаса-Лотарингии. В том же году Мольтке выступил в пользу идентичного образа действий и на востоке: оторвать Польшу от России. Имеются также указания на то, что Мольтке считал, что Россия должна потерять также и балтийские государства. Польша стала бы для Германии восточным буфером, и Варшава или Брест играли бы на востоке ту же роль, что Мец на западе. Целью Восточного развертывания для Мольтке и тогда, и позднее было - навсегда вытеснить русских из Польши.

В 1871 году война с Францией привела к объединению Германии под прусским руководством. Успешная война против России могла бы привести к Великогерманскому объединению - объединению Германии и Австрии, которое Мольтке всегда считал идеалом для всех немцев. Такое объединение означало бы фактическое господство Германии в центральной Европе. Эти соображения лягут в основу всех созданных Мольтке последующих планов войны на два фронта. С буферными зонами на востоке и западе и при наличии мощных крепостей, велигогерманский союз Германии и Австрии стал бы неуязвим.

Общеизвестно, что Мольтке утверждал, что необходима "третья война за объединение Германии", чтобы обеспечить ее позиции в Европе. Обычно полагают, что это означало еще одну войну с Францией. Это кажется маловероятным. Как мы увидим далее, Мольтке никогда не проявлял особого усердия в деле планирования войны с Францией. Общий мотив всего планирования Мольтке явно указывает на то, что третья война за объединение была ему нужна для объединения Австрии и Германии и обеспечении безопасности на востоке путем оттеснения России назад в Азию. Возможно, что Мольтке временно забросил эти планы в 1873 году, когда он лично подписал Русско-Германское военное соглашение 3 мая 1873 года и после создания лиги трех императоров в июне и октябре того же года. Он, однако, при первой же благоприятной возможности быстро реанимировал свой план Восточного развертывания во время восточного кризиса 1877-1878 годов.

Война с Францией, 1872-1875 годы.

В октябре 1872 года Мольтке начал работу над планом войны на один фронт против Франции. Он отмечал, что Мец и Страссбург, головные станции французских железных дорог 1870 года, теперь находились в руках у немцев. Французы могли бы, поэтому, сформировать две армии, одну в Вердене, другую в Лангре, у истоков Марны. Мольтке говорил, что центром масс немецкого сосредоточения должен стать Мец. Мольтке утверждал, что особенную важность имела максимально высокая скорость мобилизации и развертывания. Если бы французам удалось развернуться первыми, они могли бы вести концентрическое наступление на немцев; если же раньше успеют немцы, то они должны немедленным наступлением прервать связь между французскими армиями, пока те не соединились. Немцы должны были бы быстро развернуться и разбить французские армии поодиночке. Чтобы избежать такого исхода, французам пришлось бы отдать восточную Францию немцам и соединиться где-нибудь в Реймсе или Труа. Затем немцы должны были наступать на Париж, чтобы принудить францускую армию к сражению.

Так как Лангру практически во всех военных планах французов предстояло на ближайшие 40 лет стать национальным редюитом Франции, то следует отметить, что Мольтке сразу понял всю важность этого района. Лангр являлся классической фланговой позицией. Он находился южнее любого маршрута наступления немцев на Париж. Немцы не могли наступать прямо на Париж, поскольку французская армия из Лангра двинулась бы им в тыл. Если бы немцы наступали на Лангр, то они встретили бы там французов на сильной позиции, причем, при необходимости французы всегда могли бы отступить по железным дорогам в западную Францию - а сам по себе Лангр никакого военного значения не имел.

В январе 1873 года Мольтке сделал наблюдение, которое будут повторять все его преемники. Текущие военные мероприятия Франции - строительство крепостей, всеобщая воинская обязанность, даже французская тактическая доктрина - представляются имеющими оборонительный характер. Но ЛЮБАЯ ФРАНКО-ГЕРМАНСКАЯ ВОЙНА БУДЕТ НАЧАТА ФРАНЦИЕЙ. Французы в войне имеют положительные цели - обратное завоевание Эльзаса-Лотарингии; захват левого берега Рейна; разрушение Германской империи. Эти цели не могут быть достигнуты, если Франция будет только обороняться. Так что, если война начнется, то французы будут наступать.

В апреле 1875 года, во время "Военной тревоги", Мольтке создал то, что может считаться его первым с 1870 года серьезным планом войны на западе. Он включал в себя основавнную на данных разведки подробную оценку французской армии, которая была действительно тревожной. Мольтке говорил, что французы не только стали сильнее немцев, но и опередили Германию в скорости мобилизации и развертывания. Против 18 германских корпусов французы введут в действие 19, причем каждый французский корпус на 8 батальонов сильнее германского. Мольтке теперь говорил, что на 225 километровой линии Лонгюйон-Туль-Бельфор французы могут за 12-15 дней развернуть всю свою армию. На 13 день французы могут начать рейды силами до кавалерийской дивизии с целью сорвать германское развертывание. В качестве ответа на эту угрозу Мольтке на второй день мобилизации предусматривал создание сил прикрытия. К 15 дню мобилизации в районе Туля французы смогли бы сосредоточить 13 корпусов. В последующих после 1872 года меморандумах Мольтке постепенно сдвигал центр масс французского сосредоточения от Лангра на юге к району Нанси-Туль на севере. Теперь это перемещение было завершено. Французы, по данным Мольтке, могли сосредоточить против Лотарингии массу своих войск и немедленно перейти в наступление.

Противопоставить французскому наступлению немцы могли только 11 корпусов на 16 день мобилизации, 14 корпусов на 18 день. Мы не слишком уклонимся от истины, если скажем, что франко-германская гонка за сокращение сроков мобилизации началась именно в 1875 году - по крайней мере в головах у немцев. Развертывание Мольтке предусматривало сосредоточение на фронте протяженностью 60 км юго-восточнее Меца 3 армий - 15 корпусов. Четвертая армия силой в три корпуса сосредотачивалась в верхнем Эльзасе с задачей блокировать французское наступление со стороны Бельфора. Мольтке ожидал немедленного начала фронтального сражения в Лотарингии, и хотел собрать для его ведения как можно больше войск.

Мольтке полагал, что наиболее вероятным образом действий французов будет наступление между Мецем и Страссбургом с целью дать сражение в Лотарингии. Если французы его выиграют, то они смогут оставить наблюдение за крепостями Мец и Страсбург, перейти Рейн в Мангейме и Вормсе и отрезать северную Германию от южной. В мае 1875 года Мольтке сказал, что северный фланг немцев в Диденхофене (Тионвиле) находится в безопасности. По политическим соображениям глубокий обход французами через Люксембург маловероятен, еще менее вероятен обход через Бельгию. Удар по левому флангу в верхнем Эльзасе не имеет значения, поскольку генеральное сражение в Лотарингии произойдет на 17 день мобилизации, раньше, чем обходящие через Эльзас силы смогли бы оказать свое воздействие на его ход.

Если французы не перейдут в наступление к 17 дню мобилизации, то немцы должны начать продвижение в сторону Мозеля и подойти к нему на 19 день. Это приведет к генеральному сражению, которое может продолжаться несколько дней. У немцев 11 корпусов будут наступать в первом эшелоне, еще три во втором. Мольтке говорил, что сосредоточить такую массу войск вполне возможно, поскольку местность в Лотарингии открытая и доступная для передвижения крупных войсковых частей. Каждый из корпусов первого эшелона (30 тысяч человек) двигался бы тесной массой на фронте всего в 4 км, как в 1870 году. Намерением Мольтке было сдвинуться к югу от района Нанси-Туль и там форсировать Мозель. Нет даже намека на принцип "двигаться врозь, драться вместе". Большая часть корпусов двигалась бы по единственной дороге. Сосредоточение 400 тысяч человек на 45 км фронте потребовало бы со стороны армейских штабов координации "до последней мелочи". Чтобы доказать это утверждение, Мольтке выбрал два возможных места для сражения и указал на них позиции для каждого корпуса.

К 1875 году, по мнению Мольтке, французы полностью преодолели последствия последней войны и уже превосходили немцев в военном отношении. В этом заключался военный итог "военной тревоги" 1875 года. Это была только первая ласточка в ряду все более пессимистичных оценок стратегической ситуации, даваемых Мольтке. Это наверняка вызвало бы удивление как у самих французов, так и у остальной Европы.

ВОЕННАЯ СЛАБОСТЬ РОССИИ 1877-1878 ГОДЫ

Мольтке в 1871 утверждал, что Россия не сможет напасть на Турцию из-за фланговой позиции, которую Австрия занимает в Трансильвании. Вследствие этого Россия нападет на Германию, естественного союзника Австрии. Геополитические рассуждения Мольтке оказались совсем не провидческими. 24 апреля 1877 года Россия объявила войну Турции, не напав при этом на Германию, а также без прямого вмешательства со стороны Австрии. Неэффективность русских в Балканской войне 1877-1878 годов внесла коррективы из реального мира в оценку противника Мольтке. Хороший отчет по горячим следам об этой войне был сделан американским военным атташе лейтенантом Грином.

В то время в составе русской армии насчитывалось 48 пехотных дивизий. Русский корпус обычно состоял из 2 дивизий. Состав армии мирного времени насчитывал 560 тысяч человек - примерно, как у Франции и Германии. Хотя теоретически русские могли призвать 2 миллиона человек, в действительности в военное время русская армия исчислялась в 900 тысяч и, возможно, была еще меньше. В мирное время армия была разбросана на обширной территории: 8 дивизий в Варшавском округе, 7 в Виленском, 4 в Киевском, 6 в Петербургском и Финляндии, 4 в Харьковском, 2 в Казанском, 4 в Одесском и 7 на Кавказе. На 1877 год суммарная длина железнодорожной сети равнялась 21092 км. Для сравнения Германия при гораздо меньшей территории имела 30718 километров путей, а Франция - 20534.

Медлительность русской мобилизации можно проиллюстрировать простым фактом того, что мобилизация шести ближайших к румынской границе корпусов была начата в ноябре 1876 года, задолго до ожидавшегося следующим летом начала кампании. Отто Пфланце говорил, что на самом деле русские задержали эту мобилизацию ради того, чтобы найти средства для ее проведения (и подготовить международную обстановку к войне). Четыре корпуса были развернуты в приграничном районе у Кишинева в Бессарабии. Из-за слабости черноморского флота X корпус в Одессе и VII корпус в Крыму были использованы для береговой обороны и участия в боевых действиях не принимали. Зимой были мобилизованы еще 3 корпуса (IV Варшавского округа, XIII и XIV Виленского), но пока оставлены в местах постоянной дислокации. Переброску этих корпусов по железной дороге русские начали 8 мая 1877 года. 5 недель потребовалось XIII корпусу, чтобы 13 июня сосредоточиться в Галац, Румыния. XIV корпус прибыл в Александрию, в 100 км южнее Бухареста, 27 июня; IV корпус прибыл даже еще позже. Общая численность семи корпусов составила примерно 200 тысяч человек. На Кавказе были мобилизованы войска, эквивалентные пяти дивизиям. Таким образом русскими было мобилизовано 23 дивизии (немного меньше половины армии) и 19 из них развернуты. Только три корпуса должны были перебрасываться по железной дороге, из Варшавы и Вильны по железнодорожной линии, ведущей на Одессу. И все равно, эта перевозка растянулась на срок примерно в два месяца.

Для операций в Болгарии турки сумели сосредоточить поначалу 165 тысяч. Они, однако, были хорошо вооружены. Винтовки Пибоди-Мартини и Энфилд превосходили русскую Крнка. Турецкая артиллерия имела на вооружении стальные крупповские пушки, которые превосходили бронзовые русские.

Сама кампания была для русских катастрофой. 10 недель потребовалось русским, с 24 апреля до 3 июля, чтобы сосредоточить свои силы в Румынии, дружественной стране, и перейти через Дунай. Из-за недостатка материалов для постройки мостов потребовался месяц, с 24 мая по 24 июня, чтобы переправить армию через Дунай. Можно только вообразить сколько же времени потребовалось бы русской армии, соберись она наступать на Бранденбург, все равно - через Вислу или южнее Торна. Русские быстро заняли перевал у Шипки, но у Плевны турецкий командир Осман-Паша занял фланговую позицию и закрепился там. Русские штурмовали Плевну трижды (20 и 30 июля, 11 сентября), потеряв убитыми и ранеными около 30 тысяч. Затем они затеяли правильную осаду полевых укреплений Плевны, которая капитулировала 11 декабря, 5 месяцев спустя. Вполне можно предположить, что русские никогда бы не сумели взять штурмом любую из германских восточных крепостей, месяцами ожидая, пока голод заставит защитников сдаться.

После примерно 8 месяцев операций русское наступление, наконец, набрало ход. Русские разбили оставшиеся турецкие армии на Балканах у Сенова 8-9 января 1878 года и 30 января вышли к укреплениям Константинополя. Сан-стефанский мир был подписан 3 марта.

Похоже, случись в то время русско-германская война, даже умеренные германские силы могли бы бесконечно удерживать русских на восточном берегу Вислы и полностью оградить от русского вторжения Восточную Пруссию.

1877-78 годы. План войны с Австрией и Францией.

Первой реакцией Мольтке было предположить, что австрийцы, избавленные от угрозы со стороны занятой в Болгарии России, могли бы объединиться с Францией и совместно взять реванш за войны 1866 и 1870 годов. Геополитические идеи Мольтке опять увели его в какие-то дебри. Источник для беспокойства у Мольтке был, видимо, тот же, что и у Бисмарка: "кошмар коалиций", союз, созданный в 1763 году австрийским первым министром Кауницем, с Францией и Россией. Нет причины полагать, что Бисмарк делился с Мольтке своими страхами или даже предлагал ему подготовить план войны на этой основе. Бисмарк разъяснил свою дипломатическую политику перед лицом этой угрозы в своем знаменитом "Kissinger diktat" летом 1877 года, и его ответ на кошмар коалиций должен был быть дипломатическим, а не военным. Фактически, в 1877-1878 годах политика премьер-министра Австро-Венгрии Андраши склонялась к вмешательству в балканский конфликт, и он даже допускал, что это может привести к войне с Россией. Мольтке также был убежден, что конфликт на Балканах неминуемо приведет к общеевропейской войне. Это было то, что Бисмарк хотел предотвратить во чтобы то ни стало. Никаких признаков того, что Австрия или Франция готовятся к войне с Пруссией, не было. Тем не менее, Мольтке в феврале 1877 года пишет меморандум, а затем расширяет и дополняет его в декабре 1878 и январе 1879 года.

Февральский меморандум 1877 года, собственно, планом войны не был, он скорее являлся оценкой политической обстановки. Мольтке беспокоило, что все еще возможно возрождение сил германского партикуляризма и разрушение Германской империи. Силы противника всерьез не оценивались. Концепция германской операции была схематичной. Мольтке говорил, что немцы должны собрать главные силы против Австрии в Баварии и наступать вниз по Дунаю, но о ведении собственно операции не представил никаких деталей.

В 1878 году Мольтке говорил, что Австрия не только захочет пересмотреть положения мира 1866 года, но и попытается отобрать назад Силезию, утерянную еще при Фридрихе Великом! Французской целью стало бы отвоевание Эльзаса-Лотарингии. Французы наступали бы, как всегда, между Мецем и Страссбургом и пересекли бы Рейн у Мангейма. Австрийцы, возможно, наступали бы через Силезию.

Мольтке говорил, что, если Германия разделит силы поровну, то она будет уступать в численности в соотношении 2:1 на обоих фронтах. Поэтому Мольтке решил обороняться по внутренним линиям. Он говорил, что необходимо собрать все силы против одного противника и разбить его. Затем надо заставить его просить мира. И только потом развернуть все силы против другого врага.

В видении Мольтке, немцы должны атаковать австрийцев и обороняться на Рейне против французов. Мольтке уже начинал замечать эффект того, как новые крепости французов и модернизация крепости Париж, должны были повлиять на любое наступление немцев: даже если немцы победят французов в поле, те всегда могут отойти под защиту своих крепостей. В любом случае, единственное что могла бы победоносная Германия получить от Франции - это Бельфор. Австрию выбить из войны гораздо легче, чем Францию. Австрия также имела то, на что немцы были бы не прочь наложить свои лапы: Германия потребовала бы немецкоговорящие области Австрийской империи, как цену за заключение мира. Именно в этом надо видеть политическую цель меморандума.

Эта стратегия строго обратна плану Мольтке от 1869 года для войны с Францией и Австрией, когда он намеревался атаковать Францию и обороняться против австрийцев, которые не представляли непосредственной угрозы. Она также противоположна стратегии плана 1871 года против России и Франции. В тот раз он говорил, что война с Францией доказала, что невозможна стратегия, основанная на действиях по внутренним линиям: современное государство не получиться принудить к миру за короткий срок. В 1878 году он явно думал, что стратегия, которая не сработала бы против Франции, оказалась бы успешной против австрийцев.

Мольтке говорил, что на западе немцы должны уйти из Лотарингии и Палатината и оборонять рубеж Рейна силами пяти с половиной корпусов и трех резервных дивизий (всего 14 дивизий). Когда французы форсируют Рейн немцы отошли бы на так любимую Мольтке фланговую позицию на Майне. За вычетом гарнизонов крепостей полевая армия на западе имела бы численность 130 тысяч человек. Хотя Мольтке и не упоминает этого, французская армия по его собственной оценке 1875 года состояла бы по крайней мере из 36 дивизий: французы превосходили бы немцев более чем в 2 раза. На востоке Мольтке предполагал создать две армии. Будучи не до конца уверенным в лояльности баварцев, Мольтке говорил, что два баварских корпуса не должны были быть оставленны в одиночестве. С двумя дополнительными прусскими корпусами они должны были бы сформировать вспомогательную армию в 135 тысяч и развернуться на Дунае между Регенсбургом и Фюртом. Остальные 9 корпусов (350 тысяч) составили бы главную армию в Саксонии и наступали бы на Вену. В черновике своего меморандума Мольтке писал, что на 23 день мобилизации он ожидает генеральное сражение в Богемии. Мольтке говорил, что на 28 день мобилизации французы выйдут к фланговой позиции на Майне, и он надеялся, что подкрепления из Богемии для западного фронта будут уже в пути к этому моменту.

Это была слишком оптимистичная оценка. В 1866 году генеральное сражение у Кенигреца произошло на 57 день прусской мобилизации. Все, что доказал Мольтке, так это то, что план декабря 1878 года не сработает и, что в 1878 году Германия все еще не могла в одиночку сражаться против двух великих держав одновременно. Если собирались воевать с Францией - с Австрией следовало дружить.

1877: ВОЙНА С РОССИЕЙ И ФРАНЦИЕЙ - ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

Обдумывая войну с Австрией и Францией, Мольтке также готовил план и для войны с Россией и Францией. Первый меморандум на эту тему был им написан в феврале 1877 года, когда Россия начала свою мобилизацию для Балканской войны. Мольтке говорил, что не видно никаких признаков франко-русского союза, который он считал "невероятным". Интерес для России могло бы представлять только приобретение Восточной Пруссии. Тем не менее, Мольтке утверждал, что русские начнут свою войну на Балканах нападением на Германию.

Важнейшим фактором, по Мольтке, является время мобилизации. Французы могли бы быть готовы на 12 день мобилизации. Французы могли продвигаться настолько быстро, что даже вооружение крепости Мец было под сомнением. Хотя их армия уже была наполовину мобилизована, России все равно потребовалось 16-20 дней, чтобы собрать 200 тысяч человек на линии Ковно-Радом, и начать оттуда марш продолжительностью 5-10 дней к германской границе. Неявно предполагалось, что русские выставят крупные силы для наблюдения за австрийцами.

Вывод Мольтке сделал тот, что Германия сначала должна нанести поражение французам. Более того, Мольтке сказал, что, если бы даже немцы были убеждены в намерении русских напасть на Германию, то все равно оставалась бы уверенность в том, что французы также нападут. Германия тогда бы не смогла провести мобилизацию достаточно быстро, поэтому независимо от позиции Франции Германия должна объявить Франции войну и наступать на западе. "Несколько дней выигранных в ходе мобилизации против них [французов] имеют неизмеримо высокую цену", говорил Мольтке (призрак июля 1914 года). Немцы развернули бы на западе 14 корпусов (520 тысяч), только четыре (80 тысяч) оставляя на востоке. Немедленное немецкое наступление сорвало бы ожидавшееся французское и немцы могли бы выиграть решающее сражение на третьей неделе войны. На востоке немцы произвели бы рейд силами 60 тысяч человек на Плоцк до того, как русские сумели бы развернуть свои главные силы. Торн должен был быть удержан любой ценой. Победив французов, Мольтке перебросил бы 220 тысяч на восток, оставив на западе 250 тысяч для обороны на Рейне.

Тогда как агрессивный характер этого плана никогда не подчеркивается, один из параграфов этого меморандума часто (и весьма одобрительно) цитируется сторонниками Восточного развертывания. Мольтке говорил, что немцы не могли бы гнать французов до самого Парижа. На западе "Необходимо оставить окончательное решение за дипломатией, заключив мир на по крайней мере довоенных условиях". Эти слова для ушей Дельбрюка и Риттера всегда звучали чарующей музыкой. Мольтке произнес ключевые слова "договор о мире" и "status quo ante". Риттер и его последователи отсюда заключали, что Мольтке в 1914 году добился бы мира на довоенных условиях. Они не замечают, что добиваться такого мира Мольтке собирался путем крайне агрессивного западного развертывания. Мольтке, Дельбрюк и Риттер, конечно, были бы счастливы, если бы такого мира удалось добиться, но французы - вряд ли. Согласно всем планам Мольтке после 1871 года, французы начали бы войну с целью возвращения Эльзаса-Лотарингии. Вряд ли бы германский МИД сумел в милой беседе убедить французов заключить мир без достижения этой цели. Мир на основе довоенного положения дел был достижим только после решительного разгрома французов.

1879: ВОЙНА С РОССИЕЙ И ФРАНЦИЕЙ - ВОСТОЧНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

В апреле 1879 Мольтке пересмотрел свой меморандум о войне на два фронта против России и Франции. Мольтке полагал, что Россия была разъярена недостаточной германской поддержкой ее позиции на Берлинском конгрессе. Если эта антипатия привела бы к русско-германской войне, наверняка французы тоже напали бы на Германию.

Теперь Мольтке уже считал, что пограничные крепости французов стали настолько хороши, что стало невозможно расчитывать на быстрое решение на западе. Концепцией этого нового плана было уже минимальное использование сил на западе - только 4 корпуса и пехотная дивизия плюс "очень сильные" гарнизоны крепостей - для ведения обороны опираясь на крепости Мец и Страссбург и рубеж реки Рейн. Это все, что Мольтке говорит об обороне на западе. Это отнюдь не недосмотр. Фактически, согласно его собственным оценкам 1875 года, 36 французских дивизий атаковало бы 9 немецких. Единственным шансом для немцев было бы отступление, причем боя с французами следовало бы избегать любой ценой. Согласно оценке Мольтке, сделанной в меморандуме 1878 года о войне с австро-французским альянсом, на 23 день французы пересекли бы Рейн, а на 28 день вышли бы к фланговой позиции на Майне. При таком соотношении сил не было никакой возможности удержать эту позицию. Мольтке пришлось бы в этот момент посылать войска с востока независимо от того, были бы русские к этому моменту побеждены или нет.

Мольтке говорил, что самое раннее на 21 день мобилизации, возможно, что и позже, Россия сможет сосредоточить 200 тысяч человек против Восточной Пруссии. Центр масс этих сил будет находиться в районе Варшавы, 51 тысяча в городе и 67 тысяч южнее, в Радоме. Линию Немана будут удерживать 37 тысяч в Ковно и 18 тысяч в Гродно, будет развернут сильный авангард западнее Варшавы численностью 25 тысяч человек. К 29 дню мобилизации русские силы могут возрасти до 348 тысяч. Дальнейшее развертывание русских зависело бы от поведения Австрии. Мольтке полагал, что Австрия придерживалась бы по крайней мере позиции вооруженного нейтралитета, что потребовало бы от России создания обсервационной армии для наблюдения за австрийской границей.

Оценка русских сил, сделанная Мольтке, кратка и неясна. От Грина мы знаем, что русская армия в военное время имела 48 дивизий (900 тысяч), из которых 17 находились во внутренних округах (Кавказ, Одесский, Казанский и Харьковский округа) и были недоступны для немедленного использования в боевых действиях на западе. Это оставляло для западного фронта 581 тысячу человек (31 дивизию). 15 дивизий - около 281 тысячи человек - уже находились в Варшавском и Виленском военных округах и могли быть использованы сразу после мобилизации. 4 дивизии Киевского и, возможно, 4 дивизии Одесского округов могли образовать обсервационную армию против Австрии. Остается еще по шесть дивизий в Московском и Петербургском округах - 225 тысяч человек. Согласно цифрам Мольтке, примерно 4 из этих 12 дивизий могли бы быть развернуты против Германии. Будут ли оставшиеся 8 дивизий развернуты против Австрии или вообще не развернуты- из оценок Мольтке совершенно непонятно. Русские могли бы без всякой спешки массировать войска против Австрии, скорость развертывания войск которой не сильно отличается от их собственной. В итоге на 29 день мобилизации Мольтке ожидает встретить 19 из 48 возможных русских дивизий. Математически возможно, что русские могли бы эти дивизии мобилизовать и развернуть, но учитывая их реальную скорость мобилизации, показанную в 1877 году, это весьма маловероятно. Мольтке не дает никакой оценки намерениям русских. Это неудивительно. На 29 день Россия все еще имеет до 21 неразвернутой дивизии, разбросанных от Москвы и Петербурга до Кавказа. Русские в такой обстановке совершенно не заинтересованы в наступлении, по крайней мере до прибытия хотя бы части этих сил - а это может произойти через несколько месяцев.

Согласно меморандуму Мольтке, 14 немецких корпусов, сведенные в четыре армии, между 20 и 23 днем мобилизации будут развернуты и готовы к ведению операций. Первая армия силой 3 корпуса (100 тысяч) находилась бы в Растенбурге, вторая (3 корпуса, 100 тысяч) в Сольдау, третья (4 корпуса, включая 2 баварских, которым Мольтке еще не настолько доверял, чтобы оставить их дома - 120 тысяч) в Торне, четвертая армия (4 корпуса, 120 тысяч) - в Гнезно. Мольтке планирует в начале мобилизации особые меры по защите от русских кавалерийских рейдов. Четыре германские армии наступают на Варшаву (три армии по правому берегу Вислы, одна по левому). К 29 дню соотношение сил составило бы 450 тысяч немцев против 348 тысяч русских. Немцы занимают всю Польшу, но не продвигаются вглубь России. Победа в Польше позволит немцам начать переброску сил на запад.

Этот план демонстрирует слабость восточно-прусской железнодорожной сети. К 23 дню мобилизации самая восточная 1 армия состоит из 3 корпусов, из которых только два прибудут по железной дороге. Центр масс второй армии расположен в Сольдау, всего в 70 км от головной железнодорожной станции в Торне. Больше половины германских сил - 250 тысяч - развернуты западнее Вислы. Отсюда они начинают многодневный пеший марш на Варшаву. Каждый шаг этого марша все более удаляет немцев от их головных железнодорожных станций. Массе германских войск также предстоит трудная задача форсирования Нарева.

Концепция операции у Мольтке строга до предела. Рассматривая ситуацию более детально можно легко прийти к обескураживающим выводам. Немцы должны завершить развертывание на востоке к 23 дню, примерно тогда же, когда французы выйдут к Рейну на западе. Масса германских войск окажется в окрестностях Варшавы на 29 день, когда французы уже будут на Майне. Даже при наилучшем сценарии - генеральное сражение на востоке на 29 день- немцам еще предстоит шестидневный обратный марш к Торну, а затем переезд через всю Германию. К этому времени французы уже будут у Вюрцбурга. Баварцы уже будут перепуганы. Мольтке затем должен нанести поражение французам и освободить из осады Мец и Страссбург. Остается открытым вопрос, сколько именно корпусов немцы смогут отправить на запад? У русских ведь еще остается 21 незадействованная дивизия и оставшиеся в Польше и Белоруссии силы. В худшем случае сценарий просто катастрофический: русские не дают "битву при Варшаве", а уходят всей армией на восток на соединение с оставшимися силами. Немцы берут Варшаву и немедленно начинают переброску войск на запад, но остаются перед лицом долгосрочной перспективы войны с 36 русскими дивизиями - 675 тысяч - на востоке и столь же крупной французской армией на западе.

В начале меморандума Мольтке говорит, что война начнется, потому что русские будут наступать. Тем не менее, русское наступление он не обсуждает. Представляется крайне маловероятным, что русские начнут наступление на 29 день с 19 дивизиями против численно превосходящей их немецкой армии учитывая тот факт, что они могут подождать и еще усилить свое наступление 21 дивизией. Наоборот, учитывая русскую "эффективность" в 1877 году против турок, представляется, что даже малые германские силы с опорой на крепости Торн и Кенигсберг, барьер Вислы-Одера и германскую железнодорожную сеть сорвут любую попытку русского наступления. Можно ожидать, что против русских немцы будут воевать не хуже, чем это делали турки. Так что единственная надежда на успех русского наступления - собрать как можно больше сил, а не бросаться вперед с 19 дивизиями. Зная пропускную способность русских железных дорог в 1877 году - а не ее математическую модель - сбор максимально возможных сил потребует месяцев. Похоже, Мольтке не упоминает про русское наступление из опасения, что такое его описание будет противоречить его выводам и предлагаемому образу действий.

МОЛЬТКЕ ВЫСТУПАЕТ ЗА АВСТРО-ГЕРМАНСКИЙ СОЮЗ

Историки испытывают большие трудности, когда пытаются придать этим военным планам. какой-либо смысл. Риттер называет план войны с франко-австрийским союзом "невероятной и совершенно нелепой возможностью" и находит этому психологическое объяснение: это были интелектуальные упражнения, способ самовыражения для Мольтке. Действительно, есть веская причина сомневаться в том, что меморандумы, написанные между 1877 и 1879 годами, вообще являлись военными планами. Так как Мольтке вообще не проводил стратегических военных игр, в лучшем случае эти меморандумы могут рассматриваться как форма военных игр, в которых Мольтке проверял различные стратегические возможности. Рассматриваемые в этом смысле меморандумы показывают только одно: Германия вообще не могла сражаться на два фронта. В западном развертывании самое большее из того, на что мог надеяться Мольтке - это дипломатическое соглашение с Францией для того, чтобы вернуться к ситуации войны на один фронт на востоке. Следствием восточного развертывания против Австрии или России становилось то, что немцы могли вскоре ожидать французскую армию на правом берегу Рейна или даже в центральной Германии.

Эти меморандумы были написаны не как военные планы, прежде всего они должны были служить обоснованию предлагаемой Мольтке политики, который требовал заключения австро-германского военного союза. С самого начала своего пребывания в должности начальника генштаба Мольтке утверждал, что лучший путь к общегерманской безопасности и миру в Европе лежит через союз "между двумя германскими великими державами".

Очень скоро, уже в августе, явственно проявилось недовольство России отстутствием поддержки со стороны Германии на Берлинском конгрессе в июне-июле 1878 года. В сентябре 1879 года Бисмарк приказал Мольтке сделать для кайзера Вильгельма обзор наращивания русских сил в Польше. Это "наращивание" состояло в основном из кавалерии, которая могла бы быть полезной в проведении рейдов на территорию Восточной Пруссии для создания помех в проведении германского развертывания и вряд ли для чего-нибудь еще. Мольтке же, очевидно, сделал больше - он представил кайзеру свои меморандумы 1877-1879 годов. Мольтке говорил Вильгельму, что французская армия даже в одиночку по крайней мере столь же сильна, как и германская. Французская линия крепостей неприступна, армия мирного времени на 100 тысяч человек и 160 пушек больше, чем германская. Если немцы проиграют сражение, они будут отброшены обратно к Рейну. Поэтому, делал вывод Мольтке, в войне с Францией Германия будет нуждаться в союзе с Австрией. Он говорил, что, возможно, Германия смогла бы воевать с Россией и в одиночку, но скорее всего Франция вмешается в такую войну. Опять же, для Германии необходим союз с Австрией. Мольтке сказал императору, что он разработал до мелочей два плана войны, "включая даже планы развертывания". Первый, наиболее вероятный, план был для войны с Россией, второй - для войны с Россией, в которую вмешается Франция, при этом, как эвфемистично выразился Мольтке, обстановка станет для Германии "экстраординарно сложной". В последнем случае Мольтке намеревался вести борьбу по внутренним линиям с минимальными силами на одном фронте, скорее всего западном, проводя сколь возможно мощное наступление на другого противника с целью быстро одержать решительную победу. Основой этого плана был меморандум 1879 года о восточном развертывании. Этот меморандум, как мы уже видели, демонстрировал, что такая стратегия была весьма опасной и сложной для Германии в отстутствие у нее союзников, и что единственным разумным выводом, который из него можно сделать - это необходимость поддержки со стороны Австрии. Затем Мольтке сказал, что Германия должна поддерживать Австрию против России "всей своей мощью". Поэтому рекомендация Мольтке кайзеру сводилась к образованию Австро-Германского союза, направленного в первую очередь против России.

10 октября 1879 года Мольтке делал для кайзера обзор французской военной мощи. Он использовал эту возможность для приведения новых аргументов в пользу Австро-Германского военного союза. Германия могла бы успешно бороться с Францией, сказал Мольтке. Даже если немцы проиграют первое сражение, французам придется выделить 240 тысяч человек для осады Меца и Страссбурга - обороняясь на собственной территории, немцы вновь вернут себе численный перевес. Кроме того, Рейн представляет собой одну из сильнейших оборонительных линий в Европе. Опасность заключается в том, что может вмешаться Россия (это аргумент, обратный тому, который Мольтке привел в сентябре - тогда он указал, что опасность представляет вмешательство Франции в русско-германскую войну).

Вильгельм противился заключению союза с Австрией. Он видел угрозу со стороны Франции, а не со стороны России. Бисмарк также, как и Мольтке, хотел оборонительного союза с Австрией, но этот союз интересовал его только как политический инструмент. Бисмарк говорил, что целью такого союза стало бы предотвращение войны. Если Россия будет знать, что австрийцы и немцы будут поддерживать друг друга, то русские вообще не начнут войны. Более того, если Россия все же нападет, то Англия могла бы присоединиться к австро-германскому союзу, что в свою очередь сделает невозможным французское нападение на Германию. Конечной целью Бисмарка, как и в 1873 году, был консервативный Союз Трех Императоров. Вильгельм неохотно согласился с Бисмарком и в октябре 1879 года оборонительный союз с Австрией был заключен. Когда же Мольтке запросил (8 ноября и затем 2 декабря) разрешения провести детальное планирование войны совместно с австрийцами, Бисмарк проявил полнейшую незаинтересованность в этом.

Рост напряженности в 1878-1879 годах привел к возобновлению интереса публики к военной обстановке в Европе. Статьи, опубликованные в профессиональных военных журналах во Франции и Германии, представляли собой полезный контраст к Мольтковскому краткому и тенденциозному анализу возможностей противника. Во Франции майор Икс (псевдоним майора, позднее генерала Феррона) опубликовал статью в Journal de sciences militaire в 1879 году и еще одну статью в 1880 году. Первая статья называлась "Германские и французские железные дороги с точки зрения развертывания армий". Феррон говорил, что немецкая железнодорожная система была гораздо эффективнее французской. Он особо отмечал высокую пропускную способность дорог, ведущих из Берлина прямо в Диденхофен (Тионвилль) и из Франкфурта в Мец. Феррон говорил, что французы в 1875 году еще только начали развитие системы своих крепостей и железнодорожных путей.

Феррон говорил, что французские укрепления на границе заставят немцев наступать через бельгийские Арденны одной армией в составе 5 корпусов. Эта армия, скорее всего, форсирует Маас между Стене и Седаном. Он говорил, что немцы не сделали этого в 1870-1871 годах из опасения добавить бельгийцев к числу своих противников. Если такое вторжение в Бельгию произойдет, бельгийцы отступят в Антверпен под защиту орудий британского флота. Феррон говорил, что французский генштаб недооценивает такую возможность. В частности, необходимо обеспечить современными укреплениями Мезье.

Феррон также писал, что 7 немецких корпусов развернутся в районе Мец-Тионвилль. Из них будет сформировано 2 армии, одна из которых будет наступать через Люксембург, тогда как другая будет угрожать французской линии крепостей. Одна армия из 5 корпусов будет сосредоточена в районе Страссбург-Саарбург.

Немцы намерены как можно быстрее развернуться и перейти в наступление еще до того, как французы завершат свое развертывание. Следовательно, во что бы то ни стало, писал Феррон, для французов необходимо превзойти немцев в скорости развертывания. Первой целью немецкого наступления станет Нанси. Немцы не смогут атаковать Туль, поскольку он очень силен. Они перейдут Мозель южнее Нанси, чтобы попытаться осуществить двойной охват укрепленной зоны Верден-Туль. Значит, французы до такой степени должны развить свою железнодорожную сеть, чтобы суметь быстро сконцентрировать свои силы на обоих флангах. Особенно эффективным явился бы французский контрудар из Вердена против левого фланга немецких сил, переходящих через Маас между Дюн и Стене.

Для развертывания 14 корпусов французам надо иметь 10 двухколейных железнодоржных линий. При развертывании нельзя расчитывать на одноколейные линии. Работы по превращению существующих одноколейных дорог в двухколейные составляли большую часть французского железнодорожного строительства в то время. Имея 10 двухколейных линий, французы смогут опередить немецкое развертывание. Французы могли бы развернуть, как писал Феррон, и многие другие военные писатели с ним соглашались, одну армию левее Вердена, одну в центре - на Маасских высотах и одну южнее, между Понт Сен-Венсен и Эпиналь для прикрытия Шармского прохода. В глубине обороны, особенно на севере должны располагаться резервы. Нанси невозможно отстоять до тех пор, пока там не будут сооружены долговременные укрепления.

По мнению Феррона, немецкая армия по своим качествам и по скорости развертывания превосходит любого из вероятных противников, и французы могут проиграть сражения начального периода войны. По этой причине французы готовились обороняться в глубине своей территории. Несмотря на свою более медленную мобилизацию, французы могли бы удержаться на Мозеле и 150 тысяч французов могли бы удержать "Шармский проход" против 250 тысяч немцев.

Французы к наступлению неспособны и им необходимо оттянуть свое контрнаступление на такой срок, какой только возможен. Феррон хотел иметь укрепления почти повсюду, но особенно против немецкого наступления через Арденны. Маас должен быть укреплен в Дюн, также, как и Ирсон, Мобеж и рубеж Соммы в Амьене и Перонне. Только севернее Мобеж местность может быть оставлена неукрепленной, поскольку она слишком открытая и ее пересекает множество железных дорог. Наконец, Феррон говорил, что война будет вестись в треугольнике Мобеж-Париж-Дижон. Необходимо сделать все возможное, чтобы подготовить это поле боя.

За следующие шесть месяцев Феррон продумал эти вопросы еще глубже и затем опубликовал вторую статью. Он говорил: французская железнодорожная сеть еще не завершена, поэтому немцы могут захватить инициативу и выйти к Маасу первыми. Для немцев Феррон видел три возможных варианта действий. Во-первых, немцы могли бы наступать в лоб на французский центр и левое крыло. Они могли бы прорвать французский центр между Верденом и Тулем, пока другая армия через Бельгию и Люксембург наступала бы против французского левого крыла между Дюн и Верден. В лучшем случае в центре немецкое наступление могло быть остановлено на Маасских высотах. Следовательно, еще в период мобилизации французы должны принять меры предосторожности против немецкого наступления, так называемой "нечаянной атаки", чтобы оставить высоты за собой. Против немецкого наступления в Арденнах французы должны попытаться удержать линию между Реймс и Ла Фер. В худшем случае будут изолированы Мезье, Верден и Туль. Французы должны отступать не на запад, а на юг и занять фланговую позицию, опираясь на Нефшато и Эпиналь. Во втором случае немцы могли бы атаковать "Шармский проход". Опять же, в случае поражения французам следует отходить на юг.

Наиболее простым и наиболее вероятным для немцев был третий способ. Немцы развернули бы свою полевую армию на севере, наступали бы через Арденны и пытались бы обойти левый фланг французов. Однако, и такое наступление тоже не отрезало бы французам путь отхода на юг. Одновременно, германские армии были бы отделены друг от друга Верденом, тогда как французская армия удерживала бы центральное положение между ними. Обороне французов способствовала бы также густая железнодорожная сеть этого региона. Наиболее многообещающим для французов представлялся контрудар из Вердена через равнину Вовр против левого фланга германского правого крыла, с задачей перехвата их линий коммуникаций в Люксембурге и на Рейне. Когда будет остановлено немецкое правое крыло, тогда французы должны атаковать немецкий центр на реке Саар в Лотарингии. И вновь, французы должны отступать не на запад, а на юг, их правый фланг прикрыт сначала Тулем, затем укрепленной линией Мозеля, и, наконец, Эпиналем, краеугольным камнем французской обороны. Французы измотали бы немецкие армии и угрожали бы немецкому правому крылу резервными армиями, собранными на Сене и Марне.

В 1880 году Феррон практически полностью описал и предал гласности ГЕРМАНСКУЮ СТРАТЕГИЧЕСКУЮ ПРОБЛЕМУ НА ЗАПАДЕ, а также наиболее вероятный образ действий Франции в обороне. Его оценки оставались точными до 1910 года. Он не предусматривал план всеобщего французского наступления 1914 года, план 17, но, когда этот план рухнул, его расчеты вновь стали столь же применимы, как и в 1880 году. Германская стратегическая проблема не представляла из себя какой-то глубокой тайны.

В 1879 году отставной германский офицер капитан Фриц Хениг опубликовал книгу, в которой он представил текущее состояние французской армии и утверждал, весьма точно, что французы будут готовы к войне только в 1885 году. На примере маневров французского IV корпуса в 1878 году Хениг проиллюстрировал текущее состояние французской армии, которое было смоделировано на ежегодных маневрах корпусного уровня, так называемых императорских маневрах, и было первыми крупномасштабными учениями французов такого масштаба с 1870 года. Маневры показали, что французам надо решить еще много имевшихся еще в 1870 году, и до сих пор не решенных, проблем. Французы впервые сумели протестировать свои процедуры мобилизации и сочли их полностью неудовлетворительными. Резервисты прибывали с опозданием на день и более, часто пьяными. Были трудности в подготовке мобилизационного персонала. Хотя, если бы угрожала реальная война, кое-что прошло бы удачнее, но было очевидно, что еще предстоит проделать большую работу. Маневры проходили по слишком жесткому сценарию и были очень схематичны, пехота была неповоротлива, хотя артиллеристы показали высокий уровень подготовки на уровне батареи. Эти слабости могли быть компенсированы качественной работой штабов, но высшая военная школа, аналог германской военной академии, в 1878 году во Франции только что открылась.

В 1885 году структура французской армии осталась той же самой, что и в 1879 году: 19 кадровых и 5 резервных корпусов. Для действий в поле в 1885 году армия могла выставить 845 тысяч человек. Резервные корпуса могли выйти в поле со 133 тысячами резервистов старших возрастов весьма низкой боевой ценности. Кроме того, имелось 5 возрастов территориальных войск - 700 тысяч, и 6 наиболее старых возрастов в территориальном резерве. Полная численность 1885 года - 2 милиона человек - на бумаге выглядела впечатляюще, но в организацию частей никто из территориалов не был включен. Полевые обозы, возможно, не были бы готовы к 1885 году.

Хениг говорил, что французская система развертывания по железным дорогам в любом случае до 1885 года оставалась бы незавершенной. Принимая это за основу, он сравнивал возможности развертывания немцев и французов. Французская мобилизация в 1885 году заняла бы 8 дней. Хониг говорил, что, если бы обе стороны развертывались с целью дальнейшего продвижения в Бельгию, французы получили бы преимущество, поскольку у них было на одну или две железные дороги больше на этом направлении, кроме того они могли использовать больше двухколейных магистралей. Используя девять магистралей, французы могли бы развернуть 650 тысяч человек к северной (бельгийской) границе на линии Лилль-Мезье к 16 дню мобилизации. На восточной границе (линия Верден-Эпиналь-Бельфор), используя семь железных дорог, они смогли бы это проделать только к 18 дню.

Хонигу было хорошо известно, какую важность представляет для обоих сторон Бельгия в качестве подступов. Он говорил, что британский интерес состоит в том, чтобы Антверпен не оказался в руках ни у немцев, ни у французов. Так как французы могут развернуться на северной границе быстрее, наступление через Бельгию предоставляет Франции перспективу ведения генерального сражения в численном большинстве.

К 1885 году, писал Хониг, восточная граница Франции будет полностью укреплена. Укрепления Парижа уже завершены: линия фортов тянется по периметру длиной 135 км. Подобно многим другим немецким офицерам того времени, Хониг полагал, что германской армии придется осаждать Париж второй раз. Он говорил, что тесная и непрерывная блокада, вроде той, что осуществлялась в 1870 году, потребует армии в 350 тысяч человек, удерживающей рубеж длиной 200 км. Это непрактично. Лучшим решением будет удаленная блокада тремя армиями: одна в 180 тысяч юго-западнее Парижа, другая в 150 тысяч между Сеной и Марной северо-восточнее города, третья (тоже 150 тысяч) между Сеной и Марной на юге. Германские армии могли бы таким образом сохранить свободу действий как против вылазок из Парижа, так и против попыток деблокады. Было бы крайне сложно довести Париж до голода этим методом. Лучшее, на что можно надеяться - то, что французы устанут от немецкой оккупации восточной половины своей страны и запросят мира. Решение из "Плана Шлиффена" - ведение тесной блокады 180 тысячами эрзац-войск представляется хромающим по сравнению с более реалистичной оценкой Хонига.

Хониг невысоко оценивал систему французских приграничных укреплений, главным образом потому, что их оборона требовала большого количества войск. Укрепления не представлялись ему совершенно неприступными, и в лучшем случае они лишь задержали бы немецкое наступление. Если линия крепостей будет прорвана в одном месте, остальные крепости могут быть обойдены и их гарнизоны доведены до бессилия. Французам стоило бы озаботиться развитием полевой фортификации. Хониг затем повторял общую оценку долговременных фортификаций, принятую в германской армии: долговременные укрепления имеют какую-либо ценность только при взаимодействии с полевой армией. Это сильно отличается от концепции Мольтке - позволить французам осаждать снабженные сильными гарнизонами крепости, в надежде на то, что это свяжет большие силы войск противника.

Говоря о том, что к 1885 году Франция будет готова к войне, Хониг показывал, что даже тогда французская армия все еще будет испытывать некоторые проблемы. Слабейшей стороной французов являлась артиллерия, у которой были пушки, но которая испытывала недостаток подготовленных артиллеристов и лошадей: в случае мобилизации французам пришлось бы оставить часть орудий на складах из-за нехватки лошадей и орудийных расчетов.

Оценкой Хонига было, что новая французская армия, созданая на основе всеобщей воинской обязанности существовала к тому времени лишь шесть лет и все еще оставалась экспериментом. Она не была окончательно организована и не представляла угрозы для Германии. Будучи в изоляции, Франция в любом случае оставалась бессильной.

В 1879 году фон Донат анонимно опубликовал свой памфлет "Укрепления и оборона франко-германской границы", который он до 1894 года трижды переиздавал с изменениями. Донат рассматривал как возможное французское, так и возможное германское наступление. Он говорил, что единственный стоящий внимания подступ между Францией и Германией находится в Лотарингии. Он лежит близко к основной линии коммуникации между Парижем и Берлином. В Эльзасе область между Рейном и Вогезами имела ширину только 40 км и может быть использована лишь для второстепенных операций. Вогезы сами по себе, включая подступы из Бельфора к Эльзасу, для передвижения крупных войсковых масс непригодны. Серьезное французское завоевание верхнего Эльзаса и Бадена не имеет разумной цели и поэтому маловероятно. Французское наступление в Эльзасе может быть только диверсией. Французские военные публицисты, отмечал Донат, уже говорили о том, что немцы будут наступать от Кельна через Бельгию на Париж. Донат не считал, что сколько-нибудь вероятно нарушение нейтралитета Бельгии немцами.

Донат писал, что Германия имела по меньшей мере 10 сквозных железнодорожных линий, ведущих к Рейну из внутренних областей страны. Скоро у Германии станет 11 мостов через Рейн. Между Кельном и Страссбургом восемь германских железных дорог ведут в Лотарингию, оканчиваясь в Меце, Диденхофене и Аврикуре. С другой стороны, французы не столь хорошо обеспечены, во французской военной прессе между 1872 и 1874 годами этот факт живо обсуждался. В 1879 году у Франции имелось семь линий, ведущих к германской границе, но только четыре из них ведут в Лотарингию, а две заканчиваются в Бельфоре. Следовательно, по сравнению с 1870 годом, ситуация для французов лишь слегка улучшилась, тогда Германия располагала 8 железными дорогами против четырех у Франции. Из описания, представленного Донатом, трудно понять, как вообще у Мольтке могла появится мысль, что французы могли бы развернуть армию в Лотарингии быстрее, чем немцы.

Франузскому наступлению в Лотарингии предстояло бы сначала иметь дело с крепостью Мец. Любые силы, наступающие на Мец, должны быть сильнее его гарнизона в 2-3 раза. Укрепления Страссбурга также модернизированы. Рейн относительно легко форсировать между швейцарской границей и Майнцом. Ниже Майнца Рейн течет между скалистых берегов и переправляться через него сложно. Только ниже Бонна прибрежная область вновь становится равнинной. Для того, чтобы переправиться через Рейн, французам потребовалось бы захватить одну из германских крепостей, которые, по оценке Доната, были сверхсовременными и способными к длительному сопротивлению. Французское наступление должно остановиться на Рейне. Донат отражал концепцию Мольтке об основании немецкой обороны на западе на германских крепостях.

Французская военная литература, говорил Донат, уверена в том, что немцы завершат развертывание быстрее и получат стратегическую инициативу. Поэтому французы намерены вести стратегические оборонительные операции. Донат отмечал, что идеи тактической обороны имеют множество сторонников во Франции. Французские офицеры говорили, что огневая мощь современных армий может быть лучше использована при обороне, и поэтому были озабочены подбором хороших оборонительных позиций. Как правило, контрнаступление должно начинаться только после успешного оборонительного сражения.

Французы могли бы развернуться вдоль линии Туль-Бельфор. Донат говорил, что прорыв этой линии вызовет значительные затруднения. С другой стороны, Нанси был уязвим, так как строительство любых укреплений в Нанси маловероятно из-за большого объема требуемых работ. Французы не обязаны, однако, удерживать эту линию любой ценой. Потерпев поражение, главные силы французов должны отступать не на Париж, а на юг, к Лангру. Одна французская армия обороняла бы Париж, вновь организованная армия должна была бы прикрыть Луару. Конфигурация крепости Париж имеет смысл, только если эта крепость служит базой для наступательных операций полевой армии. Французы полагали, что немцы будут блокировать Париж, но не будут пытаться вести правильную осаду.

Британские военные также интересовались развитием военной обстановки на континенте. В 1880 году капитан Мак-Дональд опубликовал статью о немецких и французских военных планах, основанную на вышеупомянутых работах Феррона и Доната. Мак-Дональд говорил, что французы полагают, что немцы быстрее проведут мобилизацию и развертывание. Французы также полагают, что немцы пройдут через юг Бельгии (хотя французы и не строят укреплений на нижнем Маасе). Мак-Дональд считал, что немцы будут стараться держаться как можно южнее и не продлят свой фронт далее рубежа Мобеж-Живе.

Мак-Дональд говорил, что немцы были убеждены, что "превосходство в скорости мобилизации и сосредоточения является наиболее важной гарантией конечного успеха". На западе немцы развернули бы всю свою армию. Пять корпусов наступали бы через южную Бельгию и Люксембург, восемь корпусов развернулись бы в районе Меца и еще пять в районе Страссбург-Саарбург. Эта последняя армия отрезала бы французов от юга Франции. Германской концепцией было мобилизоваться, развернуться и перейти в наступление столь быстро, сколь это возможно, чтобы застать французов в неорганизованном состоянии, до того, как последние завершат свое развертывание.

Согласно европейскому военному общественному мнению, оценка, которую давал Мольтке французским возможностям и намерениям была совершенно ошибочной. Европейское мнение было согласно в том, что французское военное строительство шло всего 5 лет, и что полностью боеспособными французы станут не ранее 1885 года. Европейские эксперты подсчитали, что немецкое развертывание опередит французское по меньшей мере на целую неделю. Это предоставляло немцам огромное преимущество в случае, если они сразу перейдут в наступление. В целом эти оценки немецких и французских возможностей представляются точными.

С другой стороны, Мольтке приписывал французам такие возможности, которые если и появятся у них, то гораздо позже, и такие наступательные намерения, которых у Франции не возникнет вплоть до 1911 года. На 23 день мобилизации Мольтке ожидал появления французов на Рейне, тогда как в действительности они находились бы еще за Мозелем. Ни состояние французской армии, ни имеющаяся железнодорожная сеть не позволяли французам даже помыслить о наступлении. Даже если предположить, что Франция вмешается в русско-германский конфликт, такое вмешательство не было бы ни скоординированным с Россией, ни заранее спланированным, а неизбежно оказалось бы импровизацией. Следовательно, оно было бы плохо продуманным и неадекватно подготовленным. Германская армия и в одиночку была гораздо ближе к способности вести войну на два фронта, чем полагал Мольтке. Союз с Австрией был не столь уж настоятельной потребностью, как это казалось Мольтке. Представляется, что Мольтке не рассматривал действительное состояние французской армии, а декларировал наихудший возможный сценарий для запада, чтобы аргументировать свое утверждение о том, что союз с Австрией необходим для Германии.

1880: ВОЙНА НА ДВА ФРОНТА - ПРЕВЕНТИВНАЯ ВОЙНА НА ВОСТОКЕ

Едва политический союз с Австрией был заключен, как Мольтке сделал все возможное, чтобы превратить его в эффективный военный союз. В январе 1880 года он создает план общеевропейской войны между австро-германским союзом с одной стороны и Россией и Францией с другой. На западе Мольтке планировал развернуть три армии в составе 9 корпусов (322 тысячи человек). Первая армия (три корпуса и резервная дивизия) и вторая армия (четыре корпуса и две резервных дивизии) должны были бы занять оборонительную позицию на реке Саар от Форбаха до Сааруниона. Позднейшие коментаторы планов Мольтке подводят читателей к мысли, что оборона по Мольтке на Сааре - предвидение окопной войны. Сам же Мольтке никакой особой ценности полевым укреплениям не приписывает. Только четыре корпуса - восемь дивизий - должны были бы быть развернуты в первом эшелоне. Четыре передовых корпуса должны были бы удерживать позицию, протяженность которой по прямой составила бы 30 км (по местности - гораздо больше). Каждая дивизия, таким образом, должна была бы оборонять фронт в 4 километра или больше - в два раза больше, чем обычно. Мольтке говорил, что эти четыре корпуса смогут уверенно отбить любую фронтальную атаку французов, после чего оставшиеся в резерве три корпуса перейдут в контрнаступление. Третья армия (два корпуса и резервная дивизия) должна была развернуться к югу от Кольмара. Если потребуется, она могла отходить на Страссбург.

Ситуация на западе описана "в общем". Нет ни оценок силы французов, ни скоростей мобилизации и развертывания, ни возможных намерений противника. Это не случайно. Подобный анализ по этим пунктам поставил бы под вопрос саму основу плана Мольтке. Во-первых, 9 германских корпусов уступали бы 19 французским по численности более чем в два раза. Действительно, если бы французы оставили два корпуса для наблюдения за двумя германскими корпусами в Эльзасе, то в Лотарингии для генерального сражения у них оставалось бы 17 корпусов против 7 немецких. Мольтке надеялся, что французы должны будут выделить крупные силы для наблюдения за крепостью Мец и таким образом существенно ослабить свои силы. Он предлагал оставить все войска, расквартированные в Меце в мирное время, в составе гарнизона и усилить их 13-ой и 16-ой дивизиями из состава VII и VIII корпусов. Мольтке, таким образом, запирал в крепости более одной десятой части сил, выделенных им для западного фронта. В полевой армии эти дивизии должны были быть заменены резервными дивизиями - для 1880 года это почти революционный шаг. Взамен Мольтке ожидал, что французы выделят два корпуса для наблюдения за Мецем. Тем не менее, все еще оставалось 15 французских корпусов против 7 германских. Позиция Форбах-Саарунион прикрывала менее половины ширины полосы, пригодной для маневрирования французов. Между Форбахом и люксембургской границей в Зик разрыв достигает 30 км. Мольтке просто отбрасывает эту проблему утверждением, что французы не смогут обойти эту позицию и должны наступать фронтально. С тем численным перевесом, который им предоставил Мольтке, трудно понять, почему французы не могут делать и то, и другое одновременно.

Тем не менее, хотя Мольтке и был оптимистичнее, чем того требовала ситуация, он видит слабость этой позиции. Сначала он говорит, что французы должны атаковать настолько быстро, что Мец не может быть обеспечен необходимыми запасами. Он мог бы еще добавить, что он даже может быть еще не занят войсками. Во-вторых, он соглашается, что при численном перевесе французов (который он никогда не указывает в цифрах) немцы могут быть вынуждены отступать к Рейну. Действительно, поскольку немцы уступают в численности более чем в два раза, отступление к Рейну представляется неизбежным, и оно должно быть произведено быстро, чтобы спасти немецкую армию на западе от полного разгрома. Как только французы преодолеют дефиле Зирк - Саарунион, далее местность расширяется как труба и у немцев нет никакой надежды удержать какую-либо позицию перед Рейном. Мольтке по-прежнему верит, что при наступлении к Рейну французы разделят свои силы для наблюдения за германскими крепостями в Меце, Страссбурге и Майнце, и этим фатально ослабят свою полевую армию. В часто цитируемом пассаже Мольтке говорил, что немцы были таким образом в позиции для ведения генерального сражения на Майне. Мольтке явно надеялся на долговременные укрепления и оборонительную фланговую позицию на Майне.

Чтобы поддержать свою точку зрения о необходимости наступления на востоке, Мольтке рисует ужасающую картину скорости и размера русской мобилизации и развертывания. Русское наступление может начаться без предупреждения, "как гром среди ясного неба": всезнающий царь должен только подписать приказ о мобилизации. В первый же день мобилизации огромные массы русской конницы могут провести рейды к жизненно важным сооружениям, таким как мост в Тильзите или конный завод в Тракхенер. К 60 дню мобилизации, говорил Мольтке, русские смогут развернуть 1 173 тысячи человек в Литве, вокруг Варшавы и на Украине. Это число значительно превышает как оценку американского военного атташе, так и реальную русскую численность 1877-1878 годов. Мольтке говорил, что австрийцы и немцы имеют только одно преимущество - в скорости мобилизации и развертывания. Чтобы доказать это, он проводит сравнение относительных скоростей развертывания - то, что он совершенно не сделал для западного фронта.

Германская армия должна была мобилизоваться целиком и одновременно. К 13 дню мобилизации немцы могли собрать на востоке девять корпусов- всего 360 тысяч человек. Оданако, в наличии было всего три одноколейные железные дороги, пересекающие Вислу. Только 1-я армия, силой в два корпуса и одну резервную дивизию, должна была развернуться в Восточной Пруссии (причем еще в мирное время один корпус и одна резервная дивизия были там уже размещены). 2-я армия в составе четырех корпусов и двух резервных дивизий (включая в себя всю баварскую армию) и 3-я армия (три корпуса и две резервных дивизии) сосредоточились бы на западном берегу Вислы в районе Торна. 2-я армия наступала бы по северному берегу Вислы и достигла бы Плоцка к 20 дню мобилизации. За ее спиной 3 армия перешла бы с южного на северный берег Вислы. Очевидно, что Восточная Пруссия была непригодна в качестве базы для северной части охватывающих всю Польшу огромных клещей. Немцам предстоял долгий марш через трудную местность лишь для того, чтобы провести фронтальное наступление на Варшаву.

Мольтке предполагал, что русские немедленно перейдут в наступление своей армией, собранной в Ковно, Варшавская армия будет наступать перед Бугом и примет сражение в поле. Германская и русская армии встретятся где-то западнее Нарева. В этом плане не было ничего сложного: Мольтке намеревался встретить передовые русские армии и сокрушить их превосходящими силами. Другой возможный образ действий для русских - оставаться в обороне в районе Ковно и ожидать прибытия подкреплений. В этом случае германские армии получили бы внутреннее положение между русскими армиями и имели возможность бить их по частям. Мольтке не рассматривал возможность того, что русские ответили бы на германское наступление на Неман-Наревскую позицию дальнейшим отходом вглубь страны, например, к Бресту.

С операционной точки зрения Мольтке видел только один возможный образ действий для австро-германцев: ситуация на востоке 1880 года была копией положения Пруссии в 1866 году: австро-германцам было необходимо максимально использовать период своего преимущества, создаваемого их более быстрой мобилизацией и выносить сосредоточение на вражескую территорию в район Варшавы. Германское наступление на линию Нарева и далее на Варшаву проходило бы в условиях численного перевеса. Если бы русские попытались защищать рубеж Нарева, то 300 тысяч немцев сражались бы против 216 тысяч русских. Даже к 40 дню русские были бы способны сосредоточить у Варшавы только 267 тысяч человек. Только на 60 день, когда силы русских возросли бы до 400 тысяч, к ним перешло бы численное премущество.

Действительное соревнование на скорость шло бы между русской и австрийской мобилизациями, и здесь для австро-германцев ставки не выглядели столь уж хорошими. На 16 день мобилизации русские могли бы иметь в Литве и районе Ковно-Вильна 101 тысячу человек, у Варшавы 110 тысяч и 103 тысячи на Украине в районе Ковеля - всего 314 тысяч человек. Австрийцы смогли бы развернуть 393 тысячи - 285 тысяч в районе Кракова и 171 тысячу в районе Львова. Соотношение сил - 753 тысячи австро-германцев против 315 тысяч русских.

К 24 дню было бы завершено австрийское развертывание. Австрийцы располагали бы 590 тысячью человек: 285 тысяч в Кракове и 305 тысяч во Львове. Русские имели бы 645 тысяч войск - 176 тысяч в Литве, 181 тысячу в Варшаве и 287 тысяч на западной Украине: 950 тысяч австро-германцев против 644 тысяч русских. Это был бы момент наибольшего австро-германского превосходства, тот самый момент, когда австро-немцам надо было попытаться добиться генерального сражения. Ибо уже к 36 дню русские силы возросли бы до 912 тысяч человек и практически сравнялись с силами их противников. К 60 дню Россия завершила бы развертывание своей армии и имела бы на фронте 1173 тысячи солдат, превосходя австро-германцев на 273 тысячи человек.

План Мольтке был основан на узком окне возможностей, которое в полной мере должно было бы быть использовано. Эта возможность была наиболее благоприятна на 24 день мобилизации и исчезала к 36 дню. Ситуация становилась благоприятной для России к 60 дню.

Имелись еще две дополнительных сложности. Во-первых, проблема координации с правительством Австро-Венгрии и командованием ее армии: в мирное время Бисмарк не собирался такую координацию допускать. Во-вторых, Австро-Германский союз, благодаря настойчивости Бисмарка, был оборонительным. План Мольтке, однако, мог достичь успеха только при немедленном полномасштабном наступлении, скоординированной Австро-Германской превентивной войной против России. Если бы битва на востоке состоялась на 50-60 день мобилизации, тогда австро-германцы встретили бы превосходящие силы противника на востоке, тогда как на западе французы вполне могли оказаться уже за Рейном. Это, однако, вопрос чисто теоритический. Бисмарк запрещал любое детальное планирование войны совместно с Австрией и Мольтке не мог быть уверенным даже в том, вообще перейдут ли австрийцы в наступление - такая операция была бы не в их военных традициях. Мольтке опасался, что австрийцы предпочтут остаться в обороне - сомнение, которое мучило и его племяника тридцать лет спустя. Далекое от великой мудрости, Мольтковское Восточное развертывание было близко к полному безрассудству.

1881: ИСТИННЫЙ ПЛАН ДЛЯ ВОЙНЫ С ФРАНЦИЕЙ

В январе 1881 Мольтке написал меморандум о германском планировании войны с Францией (Мольтке озаглавил его "Общая схема для войны с Францией"). Этот план включал приложения по обеспечению безопасности границы, обеспечению безопасности крепостей и вооружению крепостей. Представляется уже только из наличия этих приложений что, наконец-то, и надолго, мы имеем дело с обычным военным планом мирного времени, а не политическим документом, написанном в защиту той или иной стратегии. Во всех случаях немцы должны проводить развертывание половины армии на востоке, а другой половины на западе. Если даже позднее выяснится, что предстоит война только на один фронт, все равно подготовленное развертывание должно быть осуществленно и только по его завершении войска с несостоявшегося фронта перебрасываются на активный фронт. Эти принципы старшего Мольтке для войны на один фронт стоит запомнить в свете событий 1 августа 1914 года. В это время немецкий посол в Лондоне Лихновский, пытаясь побудить Берлин гарантировать нейтралитет Бельгии, сообщил Бетман Гольвегу, что он полагает (ошибочно), что британцы останутся нейтральными и гарантируют французский нейтралитет в том случае, если немцы будут соблюдать нейтралитет бельгийский. Кайзер Вильгельм II пришел к выводу, что Германия теперь может вести войну на один фронт - только против России - и сказал Мольтке младшему перенаправить развертывание на восток. Мольтке ответил, что это невозможно: результатом станет всеобщий хаос. Кайзер сказал тогда, что "его дядя дал бы ему другой ответ". Высказывание кайзера принималось последующими историками за истину в последней инстанции, и неспособность Мольтке младшего развернуть германскую армию на 180 градусов выдавалась за свидельтсво его "милитаристской упертости". Фактически же ошибался именно кайзер: старший Мольтке дал бы ему точно такой же ответ, как и племянник.

Имея разработанный в деталях план 1880 года для востока, план 1881 года рассматривает только обстановку на западе. План включает - впервые с 1870 года- реалистичный и детальный анализ французской военной мощи. Мобилизованная французская армия - без резервных дивизий и новых формирований - была теперь оценена в 19 корпусов, насчитывавших только 475 тысяч человек. После учета сил, выделенных в гарнизоны крепостей, из резервных частей (четвертых батальонов пехотных полков) могло быть сформировано три дополнительных корпуса, то есть около 75 тысяч дополнительных полевых войск. Полная численность французской полевой армии - 550 тысяч человек - уступала численности всей германской армии - 682 тысячи человек. Оценка 1881 года, таким образом, не имеет отношения к оценке Мольтке, сделанной за 6 лет до этого, когда он утверждал, что французы имеют численный перевес над всей германской армией. Мольтке по-прежнему считает, что французы могут развернуться быстрее, чем немцы. Французы, имея 7 железнодорожных линий, могли бы развернуть боевые части своей армии на 11 день мобилизации и полностью завершить развертывание на 13 день. Предполагалось, что французы развернут пять корпусов в Вердене, четыре корпуса в Туле, шесть корпусов в Нанси и четыре в Бельфоре. Исходя из предположения, что французы произвели бы фронтальное наступление на германскую позицию в Лотарингии, Мольтке не дает никаких оценок французской концепции такой операции. Он был, однако, весьма озабочен тем, что французская кавалерия и артиллерия в пограничных районах полностью обеспечены конским составом и могли бы с первого дня мобилизации начать рейды с целью срыва мобилизации германской.

Мольтке говорил, что немцы сумели бы сразу развернуть на западе только девять корпусов полной численностью 335 тысяч человек (включая резервные дивизии). Главные силы (7 корпусов численностью 233 тысячи человек) в Лотарингии заняли бы совершенно новую позицию, вынесенную далеко вперед от Саара, от Сен Авольд до Сааралбен. Протяженность фронта позиции только 19 км и этот фронт должны удерживать четыре корпуса. Один корпус будет развернут справа уступом сзади, в Форбахе. Один расположен в тылу левого фланга и еще один изолированно далеко слева в Саарунион. Позиция не имела естественных преград перед фронтом. У Мольтке нет никаких упоминаний о полевой фортификации. Позиция занимает меньше трети от доступного для маневра пространства в Лотарингии и ее фланги висят в воздухе. План был основан на предположении, что, если Франция хочет вернуть Эльзас и Лотарингию, то ей придется наступать. Мольтке был по-прежнему убежден, что французы, которые, по его оценке, имели в Лотарингии 15 корпусов - 392 тысячи человек, на 159 тысяч больше, чем у немцев - не смогут обойти фланги позиции и будут атаковать ее с фронта. Если бы случилось именно это, то новая позиция Сент Авольд- Сааралбен имела одно преимущество перед старой позицией Форбах-Саарунион: она была на 10 км короче. Мольтке расписывает развертывание на этой позиции очень подробно, вплоть до мест расположения авангардов и резервных дивизий. Имея для каждой из 8 дивизий первого эшелона полосу шириной в два с половиной километра, Мольтке совершенно уверен, что эта фаланга сумеет отразить французское наступление одним только огнем. Он мог бы затем контратаковать, захватить один из французских приграничных фортов и прорваться сквозь французскую линию крепостей. Вновь мы видим любимую Мольтке классическую оборонительно-наступательную операцию. Предполагалось, что в верхнем Эльзасе 3-я армия сумела бы сковать превосходящие ее в два раза французские силы, при необходимости отступая в Страссбург.

В случае войны на один фронт только с Францией, Мольтке утверждает, что восточные войска сначала должны завершить свое начальное развертывание и только потом переразвертываться на запад. Мольтке делает малореалистичное предположение, что ситуация на западе будет спокойной и переразвертывание пройдет без помех. Мольтке по-прежнему концентрирует массу немецких войск в Лотарингии. Он расположил бы три армии - 16 корпусов - продлевая позицию на север до реки Германский Нид. Мольтке расписывает расположение войск вплоть до уровня дивизии. Он говорил, что такую позицию сложно обойти с юга через Вогезы, а обход с севера через Люксембург и южную Бельгию мало вероятен, поскольку немецкое контрнаступление могло бы отрезать обходящие силы от Франции. Одна армия из трех корпусов должна была быть расположена в верхнем Эльзасе около Нейбрейзах. Боевые части завершили бы развертывание на 13 день, тылы - на 18 день.

Мольтке ожидал, что генеральное сражение последует немедленно после завершения развертывания. Если французы не будут наступать, тогда (предположительно на 18 день) германская 3-я армия (6 корпусов - 200 тысяч человек) на левом крыле начнет продвижение на Люневиль и Раон. Форт Манонвилье может быть захвачен за несколько дней. На четвертый день наступления 3-я армия будет штурмовать Люневиль и продвигаться на Мортань. Мольтке намеревался этой атакой вынудить французов среагировать и вступить в сражение. Учитывая совершенно очевидную цель, для которой создавалась французская система крепостей, а также статьи подобные статье Феррона, совершенно неясно, почему Мольтке ожидал, что французы должны будут выйти из-за своей линии крепостей и затем вести решающее сражение у Люневиля и Нанси.

В 1880 году французы завершили свой первый план войны - План I. Французы ожидали, что немцы намерены повторить кампанию 1870 года с ее быстрым развертыванием по железным дорогам, непосредственно за которым последует яростное наступление, возможно, нацеленное на Нанси. План был чисто оборонительным: масса французских войск была размещена далеко на юго-западе для того чтобы уменьшить ее уязвимость от германского наступления, пока армия еще в процессе сбора. 1-я армия была развернута к северо-западу от Бельфора, 2-я в Лангре, 3-я к востоку от Труа. 4-я армия была отделена и выдвинута далеко на север - ее район сосредоточения был юго-восточнее Реймса. 5-я армия заканчивала свое развертывание только на 25 день мобилизации. Французы не делали никаких приготовлений для использования своих резервистов в полевых частях.

Реальный французский план не имеет ничего общего с оценками противника, сделанными Мольтке. Мольтке думал, что центр масс французов - 10 корпусов - будет в районе Туль-Нанси, тогда как фактически он был на 100 км юго-западнее, у Лангра. Мольтке полагал, что французская мобилизация пройдет за вдвое меньший срок, чем на самом деле - он считал, что она завершится на 13 день, когда фактически речь шла о сроке в 25 дней. В своем боевом расписании 1881 года германская армия имела 9 резервных дивизий. Мольтке предполагал, что французы сформируют по меньшей мере 6 таких дивизий - на самом деле их не было ни одной.Что наиболее важно, французы совершенно не собирались сражаться за Нанси. Оценка противника, сделанная Мольтке, была не только дико неточной, она была менее точной чем даже проделанная в открытых публикациях, например, у Хонига. Причина этого становится очевидной из меморандума Мольтке 1882 года об атаке Нанси-Люневиля. Он начинает меморандум утверждением, что было бы смешно, если бы Франция и Россия, приготовившись к войне, обе выбрали оборонительную стратегию и ожидали бы германского наступления. Мольтке не делает никаких выводов из этой головоломки. Мольтке позволил своему предчуствию неизбежной "битвы титанов" между латинским западом и славянским востоком с одной стороны и тевтонским центром с другой влиять на его чисто военные оценки ситуации. Фактически, как его политические, так и чисто военные оценки являлись серьезными ошибками.

ПЛАН НАСТУПЛЕНИЯ НА НАНСИ

В декабре 1882 года Мольтке говорил, что имеется два разрыва во французской линии крепостей: один севернее Вердена, другой южнее Нанси. 1-я армия не должна пытаться наступать севернее Вердена, поскольку она может быть отрезана французским контрударом в северном направлении из Вердена. Не собирался Мольтке и наступать в "Шармский проход". Вместо этого, Мольтке нашел преимущества для немцев при выходе к реке Мерт раньше главных сил французов, и теперь планировал немедленное наступление на Нанси-Люневиль. Это было наступление на широком фронте, координированные удары семи корпусов. В 1885 году Мольтке уточнил план наступления на Нанси- Люневиль. Если французы не начнут наступление до 18 дня мобилизации, то свое наступление начнет германская армия. 1-я армия будет демонстрировать перед Понт-а-Муссон, чтобы приковать к себе одну, а может быть даже и две французских армии. 2-я и 3-я армии будут наступать на Нанси и Люневиль. Французы, говорил Мольтке, не смогут оставить этот вызов без ответа и произойдет генеральное сражение. Убежденность Мольтке в том, что французы будут вести битву за Нанси начала у него превращаться в idee fix, не поддающуюся рациональным объяснениям.

1881: ЛИГА ТРЕХ ИМПЕРАТОРОВ

Таким образом с 1880-1881 года германская армия имела базовый план войны на два фронта и вариант для войны на один фронт против Франции. В войне на два фронта немцы на востоке наступали, а на западе обороняли бы позицию где-то поблизости от реки Саар. Мольтке сохранил этот план несмотря на тот факт, что 18 июня 1881 года Бисмарк проинформировал его о подготовке к созданию Лиги Трех Императоров. Это соглашение совершенно определенно оттесняло австро-германский союз на второй план. В случае войны на два фронта Бисмарк по-прежнему хотел наступления на западе. Сторонники Восточного Развертывания всегда заявляли, что планы Мольтке для войны на два фронта прозорливо предвидели и обеспечивали идеальный план для обстановки, сложившейся в 1914 году. Представляется разумным усомниься в практичности планирования в 1881 году войны, которая произойдет только 33 года спустя. Ясно лишь то, что после 1881 года военное планирование Мольтке совершенно вышло из русла политики Бисмарка. Весь еще отведенный Мольтке срок пребывания на посту начальника генштаба Россия оставалась союзником Германии. Тем не менее, Мольтке сохраняет старый план, основанный на немедленном наступлении на востоке, чтобы застигнуть русскую армию врасплох, до того, как она завершит свое развертывание. Очень трудно представить себе такую политическую ситуацию, в которой Мольтке позволили бы такой план выполнить. В свои последние годы на посту начальника генштаба военное планирование Мольтке следовало его собственной политике, а не политике Бисмарка.

ВАЛЬДЕРЗЕЕ

В январе 1882 года граф Альфред фон Вальдерзее занял должность генерал-квартирмейстера, первого заместителя Мольтке. Фактически же Вальдерзее возглавил деятельность генерального штаба. Он получил это назначение только потому, что был старшим из находившихся на действительной военной службе командиров корпусов. Что более важно, Мольтке настаивал, чтобы его заместитель рассматривался в качестве его возможного преемника. Вальдерзее немедленно принялся восстанавливать высокие стандарты работы генерального штаба, которые явно падали по мере того, как старел Мольтке.

Практически с самого начала Вальдерзее выразил фундаментальное несогласие с оборонительным планом Мольтке на западе: Мольтке всегда полагал, что французы растратили бы свое численное превосходство на вспомогательные второстепенные операции. Вальдерзее утверждал, что, даже если французы действительно обложат Мец и Диденхофен тремя корпусами, отправят три корпуса в дурацкую командировку в Эльзас, оставят корпус в Париже и развернут два корпуса против Италии - даже тогда они все еще будут численно превосходить немцев, имея 10 корпусов против 9 германских - но вряд ли можно надеяться, что французы будут столь любезны. В 1883 году он предложил как можно раньше выдвинуть крупные силы прямо к границе, чтобы замаскировать немецкое намерение остаться в обороне. Он также доказывал, что французы достаточно сильны, чтобы обойти с фланга предложенную Мольтке позицию Сент Авольд - Сааральбен. Вальдерзее предлагал, чтобы немцы заняли позицию южнее, от Саарунион до Саарбурга. Вальдерзее подкидывал Мольтке его собственную хлопушку: он предлагал занять фланговую позицию для противодействия французскому наступлению в Лотарингии. Мольтке не был впечатлен, и парировал, что французы просто пройдут мимо позиции Вальдерзее далее к северу.

В январе 1884 Вальдерзее написал меморандум, в котором он суммировал свои идеи о германской стратегии. Он усилил свои нападки на стратегию Мольтке на западе. Он говорил, что атака Нанси не так проста, как это могло бы показаться. Французы могли заранее занять Нанси крупными силами и до последнего момента возводить там полевые укрепления. Вальдерзее доказывал, что с предлагаемой им позиции Саарунион-Саарбург, немецкое наступление может быть проще исполнено как против Люневиля, так и против французского форта Манонвилье, чем с предложенной Мольтке отнесенной на север позиции.

В октябре 1884 Вальдерзее вновь привел свои аргументы против решения Мольтке вести на западе оборонительную войну. Вальдерзее говорил, что Мец не привлечет к себе столь много французских войск, как полагает Мольтке: с развернутыми в Лотарингии 16 корпусами и 12 резервными дивизиями, французы могут использовать свое численное превосходство для обхода левого фланга позиции Мольтке, а от Сааруниона французы будут на таком же расстоянии до переправы через Рейн у Майнца, как и немцы. Он говорил, что немцы не могут рисковать существованием армии на западе в битве перед Рейном: решающие битвы должны происходить на самом Рейне и на Висле. Это облегчило бы переброску войск с одного на другой фронт.

Так как стало ясно, что Мольтке свои планы менять не собирается, Вальдерзее сменил курс и утверждал, что немцы не должны позволять себе вести пассивную оборону по Мольтке. Из общего наряда сил для запада (9 корпусов и 5 резервных дивизий) один корпус и одну резервную дивизию следует оставить в верхнем Эльзасе и еще одну резервную дивизию в Саарунионе. Оставшимися силами 8 корпусов и 3 резервных дивизий немцы должны вести подвижную оборону и атаковать левый фланг наступающей французской армии.

В ноябре 1885 года Мольтке дал исчерпывающий ответ на непрерывно выдвигаемые все новые и новые предложения Вальдерзее, и он ни на миллиметр не отступил от своего плана 1880-1881 годов. Он продолжал верить, что французы отправят одну армию в верхний Эльзас, оставив для нанесения главного удара в Лотарингии только 12 корпусов. Если французы будут наступать, Мольтке вновь решил встретить это наступление на позиции Форбах-Сааргемюнд. Он по-прежнему считал, что французы столкнутся с большими трудностями при обходе левого фланга этой позиции из-за лесистой местности в Дьез и будут вынуждены фронтально наступать севернее этого города. Если французы не перейдут в наступление, то немцы будут наступать на Нанси-Люневиль. Однако, Мольтке сделал характерное примечание, что в войне на два фронта наиболее важной характеристикой германской позиции должно быть то, что она должна гарантировать безопасный путь для отступления к Рейну. Позиция, которая лучше всего обеспечивала такой отход - это как раз рубеж Форбах-Сааргемюнд. Он утверждал, что французы могли бы охватить правый фланг позиции Саарбург-Саарунион, предложенной Вальдерзее, и выйти к Рейну у Майнца до того, как немцы сумеют отступить через Вогезы.

За три года аргументация Вальдерзее не изменила концепции Мольтке обороны на западе. Мольтке продолжал считать, что французы могли бы вести невообразимое, чтобы не сказать некомпетентное, наступление. Французы должны были разделить свои силы для наблюдения за итальянцами и для проведения в верхнем Эльзасе наступления крупными силами, которое ничего им не давало. Они затем должны были ослабить себя, отделяя от армии крупные кадровые соединения для наблюдения за Мецем. И наконец, они обязательно должны были атаковать немцев в лоб на немецком Сааре. И несмотря на все эти любезности, которые французы оказали бы немцам, Мольтке говорил, что главной характеристикой позиции немцев в Лотарингии является возможность безопасно отступить к Майнцу и Рейну!

Вальдерзее говорил, что с 1879 по 1882 год между генеральными штабами Германии и Австрии не было координации. Вальдерзее добился разрешения у Бисмарка провести переговоры с начальником австрийского генштаба - но только при условиях соблюдения полной секретности и при полном отказе принимать на себя какие-либо обязательства. Вальдерзее и Бек встретились во время отпуска на Мондзее, поблизости от Бад Ишля в верхней Австрии. Только тогда Вальдерзее узнал, что австрийцы собираются проводить развертывание вовсе не в Карпатах, а в Галиции, и что на это развертывание потребуется три недели. Затем австрийцы планировали перейти в наступление. Вальдерзее проинформировал Бека, что немцы на правом берегу Вислы собираются развернуть 20 дивизий и могли бы перейти границу еще даже до полного завершения развертывания. Вальдерзее обещал провести наступательные операции из Силезии в южной Польше, чтобы предотвратить угрозу австрийской железнодорожной сети. Он также обещал предоставить в распоряжение австрийцев железнодоржную сеть Силезии, чтобы они могли быстрее перевезти корпуса из Богемии. Совершенно ничего не было упомянуто о большом двойном охвате русских армий в Польше. Вместо этого, австрийцы и немцы собирались поблизости от своих границ одержать "обычные" победы и затем использовать результаты этих побед для наступления на Варшаву. Вопрос о возможности отступления русских при одной только угрозе австро-германского наступления совершенно не обсуждался.

Между 1882 и 1885 годами Вальдерзее совершенствовал план Мольтке для восточного фронта. В 1882 году он приказал произвести разведку русской железнодорожной сети и обнаружил, что Виленская железная дорога была на треть эффективнее, чем это предполагалось ранее. Одновременно, он перенес некоторые районы сосредоточения на восточный берег Вислы. В 1883 году он приказал частям разработать планы проведения крупномасштабных кавалерийских рейдов в русскую Польшу и Литву с 1 дня мобилизации. В сентябре 1883 года Вальдерзее говорил, что превентивная война на востоке была бы оправданна, поскольку русские весьма далеки от того, чтобы быть готовыми.

В 1884 году он говорил, что русские имеют 72 дивизии, из них в войне против австро-германцев может быть задействовано по крайней мере 60. Однако, если немцы будут наступать девятью корпусами в течение первых четырех недель, они все еще будут превосходить русских в численности. Австрийская армия будет готова на неделю позже немцев. Вместе они поначалу будут иметь существенное численное превосходство. Теперь Вальдерзее делает поразительное замечание, что самое позднее с 1883 года немцы полагали, что при угрозе германского наступления русские эвакуировали бы Польшу. Вальдерзее утверждает, что в 1884 году немцы были уверены, что русские сосредоточили бы у Варшавы основную массу своих войск. Немцы должны нацелить главные силы на Варшаву, а в районе Ковно ограничиться обороной. Также и австрийцы тоже должны направить главные силы на Люблин и обороняться на своем правом фланге против Ровно. Это должно позволить австро-германцам разбить под Варшавой главную русскую армию, но, очевидно, это вовсе не является грандиозным двойным обходом русских сил в Польше.

Вальдерзее говорил, что на 21 день мобилизации русские будут иметь 100-120 тысяч человек в Ковно, 50 тысяч в Граево (юго-восточнее Лык) и 50 тысяч в Плоцке, и могут затем "вне всякого сомнения начать свое наступление" против Пруссии. Вальдерзее утверждал, что для немцев на востоке оставаться в обороне было невозможно, но приводимые им причины капитально отличаются от тех, что приводил Мольтке: получив время, русские могут собрать армию, достаточно сильную даже для того, чтобы вести наступление одновременно против Австрии и Германии. Германская граница на востоке имеет слишком большую протяженность, чтобы ее можно было успешно оборонять, и, если немцы останутся в обороне, то тоже самое сделают и австрийцы, дав возможность русским занять внутреннее положение между союзниками.

В 1885 году Вальдерзее говорил, что, в результате усиления своих сил в Польше и возросшей пропускной способности русской железнодорожной сети, немцы свое наступление должны ускорить. Это привело к большим изменениям в плане операций. Немецкие силы были разделены на две армии, 4-ю армию в составе 3 корпусов и трех резервных дивизий в восточной части Восточной Пруссии и 3-ю армию из шести корпусов и пяти резервных дивизий в районе Торна - всего 26 дивизий. Баварскую армию больше не планировалось развертывать в Восточной Пруссии. Вальдерзее продолжала беспокоить русская железнодорожная сеть в районе Ковно. Чтобы не позволить русской Ковенской армии двинуться в Восточную Пруссию, Вальдерзее намеревался на 10 день мобилизации провести наступление имеющимися в наличии силами - двумя с половиной корпусами, резервной дивизией и кавалерийской дивизией - с целью нарушения работы этой сети. 4-я армия должна была всеми имеющимися силами выйти к Ковно раньше русских и тем сорвать русское сосредоточение. 3-я армия, наступающая от Торна, должна была оказаться далеко позади и, даже начав наступление до завершения сосредоточения, силами только пяти корпусов и четырех резервных дивизий, она достигла бы Пултуска на 20 день мобилизации. Баланс сил на востоке явно менялся. Концепция операции Вальдерзее эволюционировала от генерального сражения на Нареве к проведению беспокоящего наступления с диверсионными целями для срыва русского сосредоточения.

С 1882 года Вальдерзее нес полную ответственность за проведение полевых поездок генерального штаба. При семидесятилетнем Мольтке учения стали вялыми. Так как Мольтке, где бы он ни появлялся, всегда встречали аплодисментами, то широко разошлась шутка, что имя Operationstag (день учений) надо переименовать в Ovationtag (день оваций). Вальдерзее немедленно начал наводить порядок и подтягивать подчиненых. Давалось больше заданий и критика на разборах результатов учений стала строже. Офицерам приходилось гораздо больше перемещаться верхом, чтобы успевать за 49 летним Вальдерзее и его помошником, гвардейским уланом Шлиффеном. Вальдерзее также ввел еще одно крупное новшество. Вальдерзее намеревался использовать полевые поездки генерального штаба для обучения подчиненных стратегии и для тестирования военных планов. Это было значительным прогрессом по сравнению с полевыми поездками Мольтке, которые больше фокусировались на тактике, организации охраны и проведении маршей в районах, которые находились далеко от возможных мест ведения войны.

На учениях 1883 года условные главные силы армии собрались возле Зиг (восточный берег Рейна напротив Бонна), тогда как условные французы силами трех корпусов наступали на Хоф (севернее Нюрнберга). Немецкую армию возглавлял Шлиффен. Впервые в маневрах приняли участие офицеры баварского генерального штаба и сами маневры проходили на баварской территории. Целью маневров было показать, что фланговая позиция на Рейне обеспечит защиту Баварии и Вюртемберга от вторжения, и что южногерманские войска должны отходить на восток, а не на юг. То, что южные немцы были убеждены этими результатами этих учений, представляется сомнительным, поскольку Вальдерзее, чтобы замедлить французское наступление, счел необходимым произвести тотальное разрушение железных дорог в южной Германии. Поскольку ремонт собственно железнодорожных путей не представляет особой сложности, по-видимому тотальное разрушение означало также подрыв мостов и водокачек. Когда французы вступили в южную Германию, население начало партизанскую войну. Шлиффен, видимо, сумел атаковать левый фланг французской армии и полностью ее уничтожить, когда она пыталась отступить через тюрингский лес.

В полевой поездке генштаба "Запад" 1884 года была разыграна необычная ситуация: пока условные основные силы Франции и Германии вели бои в Лотарингии, Швейцария разрешила пройти в южную Германию через свою территорию французской армии силой в три корпуса, которая и начала наступление через Шварцвальд. Одновременно французская армия начала наступление на севере, в верхнем Эльзасе, в направлении Страссбурга. Целью маневров было показать, что левый фланг главных сил германской армии в Лотарингии мог быть прикрыт модернизированными укреплениями крепостей Страссбург и Мютциг, которая будет построена после 1893 года под названием "крепость кайзера Вильгельма II". Немцы должны были также использовать свою железнодорожную сеть для того, чтобы сосредоточить войска против французов в Шварцвальде и разбить их. Вальдерзее говорил, что решающее сражение в Оберндорф на Неккере будет выиграно той стороной, которая получит превосходство в артиллерийском огне. Вальдерзее также отверг возможность использования гарнизонных и эрзац войск в качестве полевых частей. По итогам маневров было решено, что вторжение в южную Германию только ослабило бы французов на главном фронте в Лотарингии.

Целью полевой поездки "Восток" 1885 года было прдемонстрировать, что восточный фронт можно оборонять четырьмя корпусами и тремя резервными дивизиями, что уже было радикальным отходом от планирования Мольтке. Эти маневры особенно интересны тем, что военном архиве в Мюнхене сохранились копии документов "Общая обстановка" и "Частная обстановка" и коментарии, сделанные баварским офицером, участвовавшим в маневрах. Таким образом это единственная полевая поездка "Ост" из проводившихся между 1864 и 1895 годами, от которой сохранились документы. Шлиффен был помошником Вальдерзее, выполнявшего роль руководителя маневров. В "Общей обстановке" Германия была в союзе с Англией. Немцы объявили войну России и Франции 1 апреля. Австрия была нейтральной, но начала мобилизацию. Основные силы Германии были направлены на запад, поскольку французы могли завершить развертывание быстрее, чем русские. На востоке немцы использовали быстроту своей мобилизации для проведения крупномасштабного набега в Польшу, начатого между 5 и 12 днями мобилизации. Русские части в западной Польше отступили. Русские силы состояли из 1-й армии в составе 7 дивизий в Ковно и 2-й армии в составе 13 дивизий в Варшаве. Баварский офицер, капитан Мейер, говорил, что согласно баварским источникам весь состав русской армии на бумаге оценивался в 48 пехотных и 24 резервных дивизии. Мейер четко отметил, что интересным вопросом было количество боеготовых дивизий в каждый конкретный момент времени. Вальдерзее говорил, что русская 2-я армия могла бы сосредоточиться в Варшаве, а если этого не получится, то она будет отходить в направлении Бреста. Это важный момент. Дельбрюк, Риттер и прочие утверждали, что Восточное развертывание было бы успешным, потому что русские защищали бы Польшу и не отступили бы вглубь России. Очевидно, в 1885 году, Вальдерзее в то, что это окажется правдой, не верил. Русские начали свое наступление к 28 дню мобилизации, и немцы отошли на северный берег Вислы, при отходе разрушая железнодорожную сеть в русской Польше. Плохая погода между 25 апреля и 15 мая существенно ограничила операции.

Задачей германских войск было предотвращение вторжения в ключевые германские области. Восточную Пруссию защитить было невозможно. Вальдерзее объявил levee en masse (всеобщий призыв) в восточной Германии: он дал германскому командующему право использовать всех людей призывного возраста в восточной Германии (Восточная и Западная Пруссии, Померания, Познань и Силезия). Командующий восточным фронтом был также назначен губернатором этих провинций. Был созван ландштурм и население Восточной Пруссии вело против захватчиков партизанскую войну. Немецкие войска перешли на западный берег Вислы в крепости Торн и заняли позицию за озерами южнее Торна к 10 июня - на 71 день мобилизации. Если бы русские собрались наступать на Берлин, им пришлось бы атаковать эту сильную позицию. В случае поражения германские войска должны были отходить на вторую линию обороны в ближайшем тылу. Капитан Мейер делает исключительно точное наблюдение, что генштаб, очевидно, чтобы достичь внезапности надеялся использовать железнодорожный маневр. Русское наступление на германскую позицию велось с 10 по 12 июня без решительного результата. В этот момент прибыло сообщение из Лотарингии о большой победе немцев. На этом маневры завершились. Мольтке дал брюзгливый коментарий, что как бы они не маневрировали, четыре корпуса никак не смогут прикрыть Берлин от русских корпусов. Полевая поездка еще раз показала неадекватность железнодорожной сети Восточной Пруссии, в которой имелась лишь одна двухколейная линия. Был сделан вывод, что необходимы еще три двухпутных линии. Учения также ярко высветили важность крепости Торн для ведения успешной обороны на востоке.

Проведенная Вальдерзее в 1885 году полевая поездка "Восток" была первыми учениями, которые мы можем идентифицировать как стратегическую военную игру. Она отмечает решительное улучшение в стратегическом планировании. До этого планирование велось в наполеоновском стиле: начальник генштаба выбирал образ действий и штаб выполнял его. Независимой проверки решений начальника генштаба не проводилось. Отныне планы будут разрабытываться на основе широкого использования результатов военных игр. При исполнении плана во время двусторонних военных игр четко проявлялись непредвиденные сложности и упущенные возможности. Стереотипные решения не приветствовались -слишком много было ярких молодых офицеров генштаба, которые не были заинтересованы делать оппонентам такого рода услуги и яростно желали создать себе репутацию, предлагая лучшие решения.

Как средство для тренировки штабных офицеров, проведенная Вальдерзее и переполненая инновациями полевая поездка "Восток" 1885 года была на несколько порядков лучше, чем полевые поездки, проводимые Мольтке. Мольтке редко разыгрывал важные ситуации из реального мира, тогда как в учениях 1885 года силы, задействованные в маневрах, брались из перспективного германского военного плана, маневрировали они против противника на той местности, где, как ожидалось, им придется реально воевать. Вместо отдельной дивизии или корпуса, как в учениях, проводимых Мольтке, Вальдерзее маневрировал целой армией. В маневрах Мольтке силы и расположение всех своих и вражеских частей были известны. В маневрах 1885 года разведданые, передаваемые игрокам, были пугающе реалистичны: туман войны лежал на военной игре, и игроки порой понятия не имели об обстановке, складывающейся у противника.

Полевая поездка 1885 года фактически привела к смерти Большого восточного развертывания. Она показала, что при имеющейся в Восточной Пруссии скудной железнодорожной сети, немецкие войска имеют мало шансов нанести ущерб русским в их районах сосредоточения, и, что русские могут просто отступить в глубь своей обширной территории. С другой стороны, эти учения четко продемонстрировали то, о чем писали в 1879 Киршхаммер и Грехем: условия местности и бедность путями сообщения в восточной Германии могут быть использованы обороняющимся для компенсации недостатка своих сил. Период плохой погоды между 25 апреля и 15 мая также стал отрезвляющим напоминанием о власти "генерала Грязь" в восточной Европе. И последнее, отнюдь не по важности, начало появляться понимание того, что железные дороги могут быть использованы не только для развертывания, но и непосредственно в ходе ведения операции. Захватчики, передвигающиеся со скоростью марширующего человека, могут в самых неожиданных для себя местах столкнуться с переброшенными по железной дороге силами защитников. Шлиффен будет эту концепцию совершенствовать, и она, в конце концов, станет лейтмотивом его оперативной доктрины.

В полевой поездке 1886 года Вальдерзее усовершенствовал маневры 1885 года. Общая обстановка была той же: Германия и Англия против России и Франции. Россия в течение длительного периода времени проводила секретную мобилизацию и начала развертывание. Поэтому немецкое наступление становилось бессмысленным. С другой стороны, германский игрок получил указание без серьезных оснований не уступать немецкой территории. Он должен был не допустить русского марша на Берлин, сохранив при этом свои силы: действительно трудная задача.

Русский игрок получил 10 корпусов и ему была сообщена информация о том, что немцы наверняка развернут свои главные силы на западе. На востоке ожидалось наличие только пяти или шести дивизий. Задачей русского командующего было взятие Берлина. Он принял грубое решение. 1-я русская армия должна была окупировать Восточную Пруссию, тогда как 2-я двигалась на Берлин вдоль южного берега Вислы.

Самым важным фактором в этих маневрах были не имеющиеся в наличии силы, а время. Русские начали мобилизацию 10 июля и начали свое продвижение вперед 30 июля. Передовые части русских достигли прусской границы в районе Торна 9 августа, на 29 день мобилизации. Вальдерзее говорил, что русские резервные дивизии, как не достигшие боевой готовности, не будут развернуты до 20 августа. Немцы 5 августа выиграли сражение на западе и к 12 августа начали перебрасывать три корпуса, две резервных дивизии и две кавалерийские дивизии к Бреслау. Это был приятный сюрприз, ясно иллюстрирующий стратегическую мощь железнодорожной мобильности. Опираясь на Бреслау, немцы имели русский левый фланг и их линии коммуникаций в полной своей власти.

ГЕРМАНСКАЯ ОЦЕНКА ФРАНЦУЗСКОГО ПЛАНА ВОЙНЫ 1885/1886 ГОДОВ

Как-то после Великой Войны архивный советник Грейнер из Рейхсархива получил задачу написать исследование на следующую тему: "Какой разведывательной информацией, касающейся французской мобилизации и развертывания в период 1885-1914 годов, располагал германский генеральный штаб? Какова была оценка противника? Каковы были действительные военные планы французов?". В результате появился документ на 157 страницах, возможно наиболее замечательный разведывательный документ довоенного периода.

Тот факт, что Грейнеру было предложено начать с 1885 года является еще одним доказательством того, что до этого момента немцы не рассматривали французов как серьезную угрозу. Грейнер начинает свою историю с сенсации: у немцев в 1885 году был агент, чиновник французской восточной железной дороги в Париже, который имел доступ к французским планам мобилизации и развертывания. Он передал немцам весной 1885 года французские планы на 1885/1886 год. Немцы решили, что полученная информация совершенно надежна. Немцы уже имели, с августа 1884 года, боевое расписание французских сил прикрытия и план развертывания, который они смогли уточнить с использованием вновь полученной информации.

Используя эту драгоценную информацию, начальник третьего отдела полковник Шлиффен написал оценку противника. Шлиффен писал, что французы располагают 18 корпусами и морской дивизией, всего 37 кадровых дивизий, еще имеется 17 резервных дивизий. Всего 54 дивизии. XIX корпус в Алжире и дивизия в Тунисе останутся на своих местах. Это дает в целом 714 пехотных батальонов, 303 кавалерийских эскадрона, 419 артиллерийских батарей, включая территориальные части: 1033086 человек и 2514 пушек. Французы против Германии развернут 16 корпусов и 12 резервных дивизий, против Италии два корпуса (XIV и XV) и две резервных дивизи, против Испании три резервных дивизии. Развертывание будет следующим (с юга на север): 1-я армия (4 корпуса) в районе Эпиналь-Шарм; 2-я армия (4 корпуса) в резерве у Нефшато; 3-я армия (4 корпуса) позади Туля; 4-я армия (4 корпуса) позади Вердена. Эти армии завершат свое развертывание к 15 дню мобилизации. Три группы из четырех резервных дивизий каждая будут развернуты в тылу: 5-я армия позади Бельфора, 6-я армия позади 2 армии, 7-я армия слева сзади в Витри ле Франсуа. Они завершат свое развертывание к 18 дню. Грейнер говорит, что эта информация соответствует той, которая дана Маршаном в его истории французского развертывания "Планы сосредоточения с 1871 по 1914 год", за исключением того, что Маршан говорит о готовности кадровых армий к 11 дню (на 4 дня раньше, чем считали немцы), а резервных дивизий к 19 дню (на день позже, чем ожидали немцы).

Шлиффен говорил, что состав французского правого крыла стоит того, чтобы быть отмеченым особо. На 50 км отрезке фронта между Эпиналь и Сен-Венсен французы сосредоточили две армии (1-ю и 2-ю), две группы резервных дивизий (5-ю и 6-ю армии) и часть 3-й армии, тогда как на 90 км участке от Фруар до бельгийской границы находилась только одна 4-я армия. Оставшаяся часть 3-й армии и 7-я армия играют роль резервов на флангах. Угадывается явное намерение французов оборонять Шармский проход. Единственное наступательное действие, предусмотренное французами - это рейд 2-й кавалерийской дивизии в первый день мобилизации. В тоже время, писал Шлиффен, французы принимают меры предосторожности против германского наступления через Бельгию. Левый фланг оттянут к западу, чтобы избежать германского удара и там же французы собрали большую часть своей кавалерии.

1886: ВАЛЬДЕРЗЕЕ РЕКОМЕНДУЕТ ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

Благодаря новой оценке противника, сделанной Шлиффеном и косвенно упомянутой Вальдерзее, немцы могли теперь основывать свой план не на предположениях или мнениях, а на твердо установленных данных. Вальдерзее мог теперь доказать, что на западе немцы столкнутся с противником, почти в два раза превосходящим их в численности. В 1886 году, совершенно уверенный в последствиях новой оценки противника на западе и основываясь на результатах полевой поездки "Восток" 1885 года, Вальдерзее предлагает, чтобы в случае войны на два фронта Германия направила свои основные усилия на запад. Делая это, Вальдерзее всего лишь входил в общее русло мнений, циркулировавших в военных кругах Европы. В текущей политической обстановке Вальдерзее полагал, что одновременные французская и русская мобилизации мало вероятны. Если французы решатся на войну, русские, возможно, будут испытывать колебания. Вальдерзее говорил, что победа на западе будет лучшей гарантией безопасности на востоке, и, что, быть на западе столь сильным сколь это возможно является лучшим способом обеспечить там победу. Операции на западе могут начаться уже на 14 день мобилизации. Французы сразу же могут начать наступление, и решающая битва произойдет на третьей неделе войны, до того, как угроза на востоке станет острой.

Вальдерзее утверждал очевидное: Франция и Россия формальными союзниками не были. Только германское политическое руководство, отнюдь не генеральный штаб, могло установить ту степень опасности, которую представляла из себя Россия. В 1887 году Герберт Бисмарк высказал похожее мнение. Говоря о договоре перестраховки, Герберт Бисмарк говорил, что "Оказать некоторое давление на царя и, если дела станут серьезными, держать русских подальше от нашего горла от шести до восьми недель дольше, чем это было бы в противоположном случае. Это чего-то стоит." Это один из первых признаков того, что министерство иностранных дел и генеральный штаб могли придти к одинаковым выводам, касающихся плана войны.

Вальдерзее говорил, что немцы должны оставить на востоке минимум сил: четыре корпуса и три резервных дивизии. Они не будут развернуты, а должны - до тех пор, пока нет противостояния с русскими - оставаться в местах постоянной дислокации. Если русские не начнут действовать до 14 дня мобилизации, то эти силы должны быть отправлены на запад и прибыть в Лотарингию к 20 дню мобилизации. Вальдерзее предлагал всего лишь переиздание того плана войны, который в 1870 году использовал Мольтке.

Если русские мобилизуются, то восточная армия должна развернуть I корпус и 3-ю резервную дивизию в Инстербурге. Остальные три корпуса и одна резервная дивизия сосредоточатся в районе Торн-Сольдау, оставив одну резервную дивизию в Силезии.

Даже если русские и французы начнут мобилизацию одновременно, Вальдерзее все равно больше не хотел делить немецкую армию пополам, как это планировал делать Мольтке. Вальдерзее собирался сперва развернуть 9 корпусов на западе и 7 на востоке. Он предлагал оставить гвардейский корпус, его две резервные дивизии и IX корпус в районах их мобилизации. Если французы немедленно начнут наступление, Вальдерзее хотел отправить эти силы в Лотарингию. Их переброска заняла бы максимум 10 дней, и вклад дополнительных 100-120 тысяч человек в Лотарингии мог стать решающим. Тем самым в конечном счете на западе развернулось бы 11 корпусов, на востоке - 7.

В 1886 году Вальдерзее, официальный преемник Мольтке, используя военные игры и разведывательную информацию, доказал, что Восточное развертывание по Мольтке было неработоспособным. Он предложил заменить его на Западное развертывание. В 1887 году радикальное изменение стратегической обстановки для Германии вынудило забросить Восточное развертывание даже самого Мольтке. Мольтке не сумел убедить в мудрости Восточного развертывания даже своего наиболее высокопоставленного подчиненного. Вальдерзее был на 32 года моложе Мольтке и свободен от его романтических великогерманских чувств. Он был всего на год старше Шлиффена и вместе они образовали наконечник копья нового, высоко профессионального поколения офицеров генерального штаба. Для этих новых людей военный план был всего лишь результатом рациональных военных расчетов.

КРЕПОСТИ, ШПИОНЫ И КРИЗИС

1886-1890 ГОДЫ

КРЕПОСТИ И ВОЕННОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ

Крепости в целом, и рейнские крепости Майнц, Кобленц, Кельн и Везель в частности, были жизненно важны для военных планов Мольтке на западе. Эти крепости служили плацдармами на левом берегу Рейна и оказывали существенную поддержку для Мольтковской фланговой позиции на Рейне. Мольтке расчитывал, что французам придется в решающей степени ослабить свою полевую армию для блокады или штурма Меца и Страсбурга. После 1875 года французы начали строительство собственной линии пограничных крепостей, которые затем получили очень большое значение в германском военном планировании. Все истории стратегии до великой войны полагали, что крепости обоих противников были способны выполнить возлагавшиеся на них задачи. На деле же это было не так, и быстрые изменения в европейской фортификации и артиллерии оказали сильное воздействие на военные планы Мольтке.

По решению Венского конгресса 1815 года Пруссия получила значительную территорию на Рейне. Так как Франция оставалась революционной и агрессивной державой, абсолютной необходимостью было укрепление ключевых пунктов в новых провинциях. Новая серия укреплений в Кельне, построенных согласно "новой прусской системе", в 1843 году была добавлена к средневековой крепостной стене. Она состояла из 11 отдельных фортов, вынесенных примерно на 500 метров за крепостную ограду. В Кобленце система укреплений - форт императора Александра - была построена прямо перед крепостной стеной на южной стороне Мозеля, в углу, образуемом Мозелем и Рейном, тогда как форт императора Франца был добавлен севернее Мозеля. Задачей этих отдельных фортов было удержать артиллерийскую дуэль подальше от средневековой стены. До тех пор, пока эта стена не была пробита, город был все еще в состоянии защищаться против пехотного штурма.

Майнц был федеральной крепостью. Ядро крепости к 1862 году все еще составляли бастионы 17 и 18 веков, контргарды и равелины, кое-что было модернизировано против пехотной атаки после 1815 года. Между 1862 и 1866 годами два отдельных форта были построены в Бингене и Гонзенхейме. Несмотря на огромную важность, которую Мольтке приписывал Майнцу, как незаменимому плацдарму на западном берегу Рейна и опоры его оборонительной фланговой позиции по реке Майн, Майнц был укреплен слабо. Во времена Мольтке в Майнце был один постоянный мост и еще один железнодорожный, который, скорее всего, оказался бы бесполезен во время войны. Пригодность Майнца к роли плацдарма была вследствие этого сомнительной. Провести всю армию по одному мосту через средневековый город и после ранних модернизаций крепости представлялось делом не более простым, чем это было в Меце в 1870 году. Кроме того, Майнц лежит в огромной чаше в долине Рейна, с запада над ним господствует ряд высот. Силы противника на этих высотах могли превратить развертывание прусских сил из города в опасное предприятие.

ПЕРЕФОРТИФИКАЦИЯ ЕВРОПЫ ПОСЛЕ 1871 ГОДА

Немедленно после заключения мира в 1871 году немцы начали полную переоценку своей системы крепостей. На 24 июня 1872 года семь крепостей на западе были предназначены для того, чтобы выдерживать осаду с использованием новой нарезной артиллерии: Везель, Кельн, Кобленц, Майнц, Мец, Страссбург и Раштат. На 1872 год ни одно из этих мест этому критерию не удовлетворяло. В 1870 году осада Страссбурга показала, что только полностью современные крепости с фортами, вынесенными далеко вперед от крепостной ограды, могли бы противостоять современным методам осады. Даже отдельные форты "новой прусской системы" находились слишком близко к крепостной ограде. Учитывая огромную стоимость новых крепостных систем, только три крепости на западе могли быть действительно модернизированы. Мец был приоритетом номер один, и, действительно, работы в Меце были остановлены только в 1915 году. Между 1871 и 1882 годами было построено 10 фортов в 3 км друг от друга и на расстоянии от 2 до 4 км от крепостной ограды. Они были многоугольными по форме, примерно 300 метров в длину и сооружены из кирпича. Они состояли из подземных снарядоупорных помещений и боевых платформ, которые выглядели как верхние орудийные палубы на парусных судах. Эти пушки не имели прикрытия сверху. Форты были предназначены служить базой для артиллерийской дуэли с батареями осаждающего. Когда был точно выявлен сектор вражеской атаки, артиллерия в фортах должна была быть усилена орудиями из подвижного крепостного резерва и, кроме того, пехотой из главного крепостного резерва. Форты имели очень высокий профиль - до 9 метров в высоту - и были хорошо видны с большого расстояния. Траверсы, сооружаемые в германских крепостях для предотвращения анфиладного огня, были заметны даже с еще большего расстояния. Между 1872 и 1877 годами Страссбург был укреплен подобным же образом 9 фортами на западной стороне Рейна (еще два форта были добавлены между 1877 и 1882 годами). Страссбургские форты были вынесены на расстояние до 5.5 км от ограды: новый пояс фестунгов (дальнейшее развитие идеи форта - связанная между собой под землей система отдельных малых опорных пунктов для пехоты, артиллерийских батарей, складов и убежищ для гарнизона, не загнанных внутрь единой ограды) был длиной 53 км. В 1873 году началась перестройка крепости Кельн - с добавлением 12 крупных фортов и 22 промежуточных укреплений. Длина периметра составила 40 км. Остальные крепости, включая Майнц и Кобленц оставались в основном в прежнем состоянии. На востоке модернизации подверглись к 1883 году крепости Кенигсберг и Познань, к 1885 Торн.

В 1874 французская палата депутатов одобрила первоначальные кредиты на строительство знаменитой системы крепостей французского инженера генерала Сер де Ривьер. Она состояла из четырех крупных крепостных комплексов: Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор. Интервалы между крепостями Верден и Туль и между Эпиналь и Бельфор были заполнены изолированными фортами-заставами. Местность севернее Вердена и интервал между Туль и Эпиналь (Шармский проход) были оставлены неукрепленными. Концепция и конструкция французских фортов были похожи на германские, и французские форты также имели слишком высокие профили. Фортификационная система Сер де Ривера была полностью интегрирована во французский план обороны, исполняя сначала роль прикрытия для французского развертывания поблизости от границы, а затем сдерживая германское наступление, направляя его в желательном направлении и обеспечивая опору для французского контрнаступления. Вся система была завершена в середине восьмидесятых годов.

В 1881 году французы провели маневры по осаде Вердена. Это была смесь штабных, на карте, и полевых учений - непохоже, что задействовались какие-либо войска. Осадная армия была силой в шесть дивизий. Французы развернули два усиленных осадных парка: 460 орудий в 16 тяжелых артиллерийских батальонах, три саперных батальона и большое количество осадной техники. Атака была направлена на два из отдельных фортов крепости, которые продержались три месяца. Затем потребовался еще месяц для прорыва крепостной ограды. Было истрачено 450 тысяч артиллерийских снарядов. Эти цифры представляются согласующимися с теми усилиями, которые как полагал Мольтке, потребуются, чтобы захватить Мец.

К 1883 году французы и немцы завершили свои программы модернизации крепостей. К 1886 году все только что модернизированные крепости стали бесполезными. С 1884 по 1887 год германские артиллеристы проводили огневые испытания новых фугасных снарядов, снаряженных бризантным взрывчатым веществом большой мощности, против так называемых "фортов - целей". Французы вели аналогичные опыты в форте Мальмезон. Эффект действия фугасных снарядов по долговременным укреплениям был ужасен. Снаряды тяжелых мортир были способны проникать сквозь 4-5 метров песка или 6-7 метров суглинка или глины, обрушивая затем своды снарядоупорных убежищ крепостей, в которых находились казармы и склады боеприпасов. Они разрушали внешние стены и засыпали рвы, которые обеспечивали недоступность для штурма, срывали брустверы и траверзы, обрушивали входы в подземные помещения, разбивали орудия и верхнее покрытие до такой степени, что верхние укрепления - где находилась основная боевая платформа форта - быстро становилось невозможным защищать. В 1886 году немецкий артиллерист майор Шейберт, объявил, что долговременная фортификация мертва. Только полевые укрепления могут быть использованы в эпоху фугасных снарядов.

Реакция в среде немецких фортификаторов граничила с паникой. Как результат дальнейших огневых испытаний в Куммерсдорфе, инспектор крепостей заказал чрезвычайную строительную программу в конце 1886 года. Учитывая недостаток средств, только шесть крепостей могли быть переделаны для защиты от фугасных снарядов: Страссбург, Мец и Кельн на западе, Кенигсберг, Торн и Познань на востоке. Начальное усиление состояло из удаления земляного слоя с подземных помещений и добавлении слоя бетона толщиной в один метр. Работы должны были начаться с тех фортов, которые являлись наиболее вероятными подступами. В конце концов, немцы фактически решили забросить кирпичные форты и строить меньшего размера пехотные бункеры и артиллерийские позиции из бетона в промежутках между более старыми укреплениями. Можно смело считать, что крепости подобные Майнцу и Кобленцу, которые были уже устаревшими к 1870 году, теперь стали смертельными ловушками, ожидаемое время жизни которых под артиллерийским огнем измерялось бы не месяцами или даже днями - а лишь несколькими часами.

Фактически германская система крепостей на западе была низведена до двух крепостных комплексов: Мец-Диденхофен и крепость Кайзера Вильгельма II в Мютциге западнее Страссбурга. Эти крепости были в конечном счете обеспечены единственным средством защиты от современной осадной артиллерии: "бронированными" укреплениями, построенными из усиленного бетона и стали. Решение строить эти бронированные крепости далось нелегко, поскольку стоили они очень дорого. Крепость Кайзера Вильгельма II (KW II) была начата постройкой только в 1893 году, пять новых бронированных укреплений для Меца были начаты только в конце 1899 года. Следовательно, с 1887 и до начала девятисотых годов ни одна из германских крепостей на западе не могла оказать большой помощи немецкой обороне. Остальные крепости на западе и востоке были оставлены в основном без модернизации. Они включали в себя в том числе и крепости, важные для планов Мольтке обороны на Рейне: Майнц, Кобленц и Кельн.

Майнц оставался в том состоянии, в котором он находился после последней фазы строительства в 1862-1866 годах. К 1890 году единственные изменения заключались в том, что склады боеприпасов и казармы для гарнизона были усилены против действия фугасных снарядов. Много раз принимавшиеся решения о превращении Майнца в современную крепость так никогда и не были высполнены.

Кобленц оставался в основном крепостью "новой прусской системы", то есть предназначенной еще для борьбы с созданными до 1860 года гладкоствольными орудиями. После изобретения фугасных снарядов, было сделано единственное улучшение - были усилены передовые склады боеприпасов. Форт императора Франца на северной стороне Мозеля был демилитаризован в марте 1890 года, остальные форты в январе 1903 года.

В Кельне существующие сооружения были немедленно усилены и работы продолжались до 1892 года. Одновременно, были построены из бетона опорные пункты для пехоты и склады боеприпасов в промежутках между старыми фортами. Тот факт, что Кельн был усилен, а Майнц - нет, является явным признаком того, что немцы в действительности оценивали угрозу французского наступления через Бельгию выше, чем вероятность того, что им когда-либо придется оборонять среднее течение Рейна.

Фугасные снаряды оказали то же самое воздействие и на французскую фортификацию. Свеженькая, с иголочки, только что построенная Сер де Ривьером крепостная система мгновенно оказалась бесполезной. Как и немцы, французы не могли модернизировать сразу всю линию, но только важнейшие ее части. Это были Верден, Туль, Эпиналь и Бельфор. Из 21 форта-заставы только 6 могли быть модернизированы. Только один из них находился севернее Туля. Германский прорыв между Тулем и Верденом был теперь снова возможен на практике. Сохранившиеся разведывательные документы показывают, что немцы были хорошо информированы о состоянии французских крепостей. После 1887 года они оценивают форты-заставы между Тулем и Верденом не слишком высоко. Германский анализ отмечает, что форты являются хорошими целями и что они не способны выдерживать попадания фугасных снарядов. Германские разведсводки утверждают, что форты-заставы с трудом способны оказать сопротивленее дольше, чем на несколько дней. Вальдерзее сделал подобное наблюдение еще в 1889 году.

БУЛАНЖЕ И БОЛГАРИЯ

Коллапс германской системы крепостей не мог произойти в менее благоприятный момент. В октябре 1885 года в состав французского правительства вошел генерал Жорж Буланже в качестве военного министра в республиканском кабинете Шарля Де Фрейсине, который, в свою очередь был динамичным военным министром в республиканском правительстве Гамбетты в 1870-1871 годах. Буланже оказался популярной фигурой - республиканский генерал, воплотивший в себе дух реванша. Восторг охватил Поля Дерулед, антиреспубликанского поэта, публициста и основателя лиги патриотов. В октябре 1886 года появился новый журнал - "Реванш" - украшенный фотографией Буланже на первой странице.

В тоже самое время разочарование русских из-за утраты влияния на Балканах в целом и в Болгарии в частности, вызвало к жизни поток панславянской агитации, направленной против Австрии и Германии. Напряженность между Россией и Германией продолжала рости всю вторую половину 1887, несмотря на подписание договора о перестраховке.

Кризис из-за Болгарии и проливов достиг пика во вторую половину 1887 и в начале 1888 года; кризис Буланже во вторую половину 1888 и в начале 1889 года. Внешнеполитические кризисы были усугублены смертью Вильгельма I и затем смертью его сына и наследника Фридриха от рака горла 15 июня 1888 года. Императором отныне стал 29-летний Вильгельм II. Молодость и неопытность Вильгельма рассматривались как серьезная слабость для военной монархии, каковой являлась Германия.

До 1886 года военная угроза для Германии была минимальна. Германскиие успехи на полях сражений инициировали обширную военную реформу во Франции и России. Обеим странам пришлось вводить всеобщую воинскую обязанность и, соответственно, переделывать свои армии, строить системы железных дорог для поддержки мобилизации и развертывания новых армий с всеобщей воинской обязанностью, а также создать генеральные штабы. Эти процессы всерьез начались с 1874 года. К 1886 году армия на основе всеобщей воинской обязанности, железнодорожная система и генштаб во Франции были полностью работоспособны. Этого еще не произошло с Россией, и, хотя был достигнут реальный прогресс, в частности, только начиналось сооружение железнодорожной сети.

В 1886 году военная ситуация для Германии радикально переменилась в худшую сторону. Французы были, впервые с 1871 года, готовы и способны сражаться с германской армией. Учитывая напряженность на востоке, было разумным ожидать, что Россия поддастся искушению вмешаться во франко-германскую войну. Хуже всего было то, что последние планы войны на два фронта, созданные Мольтке в 1880 и 1881 годах были основаны на его оценке, что крепости Майнц, Кобленц и Кельн позволят немцам удержать линию Рейна, тогда как Мец и Страссбург привяжут к себе значительные силы французов. Изобретение фугасных снарядов обратило эти планы в руины.

1887: ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ МОЛЬТКЕ

Почти наверняка в качестве ответа на кризис Буланже и коллапс германской системы крепостей, в 1887 году Мольтке полностью переделывает свой план войны на один фронт против Франции. Разделение сил на восточные и западные было практически тем, которое предлагал Вальдерзее в предыдущем году: 14 корпусов на западе и 4 на востоке, причем восточные корпуса находились в готовности к переброске на запад, если это позволит обстановка. 5 февраля 1887 года Вальдерзее написал в своем дневнике, что он убедил Мольтке в необходимости принятия его нового плана, который он называет "Западным развертыванием". Мольтке говорил, что все признаки указывают на то, что поначалу французы станут придерживаться строго оборонительного образа действий. Французы могли бы, однако, надеяться произвести кавалерийские рейды в начальный период мобилизации, для того, чтобы создать помехи германскому развертыванию. Так как у немцев нет причин для наступления, в начале войны может возникнуть курьезная ситуация, когда обе армии займут оборону. Эта обстановка не может сохраниться надолго. С одной стороны, французы имеют положительную цель - возвращение Эльзас-Лотарингии. С другой стороны, угроза русского вмешательства может вынудить немцев предпринять наступление. Мольтке ясно чувствовал, что французы будут пытаться отложить начало своего наступления до того момента, когда русские атакуют немцев на востоке. Мольтке намеревался оставаться в обороне столь долго, сколь это возможно и наступать только тогда, когда этого потребует обстановка на востоке.

Теперь Мольтке решил сперва занять позицию от Больчена до Сааруниона. Мольтке говорил, что эта позиция имеет длину 45 км. Это была консервативная оценка. На местности она была гораздо длиннее, это самая длинная из тех позиций, которые Мольтке когда-либо предлагал занять. Не следует считать, что Мольтке предполагал окопаться на этой линии - совсем наоборот. Он экспрессивно утверждал, что войска займут городки в тылу этой линии, будут проводить занятия по боевой подготовке и займут рубеж только тогда, когда это потребуется. Позиция должна была удерживаться восемью корпусами, один корпус и девять резервных дивизий оставались в резерве. Каждая из обороняющих первую линию дивизий получала в среднем трехкилометровую полосу обороны. Германское развертывание должно было завершиться к 17 дню мобилизации. Мольтке теперь говорил, что французское развертывание будет не быстрее, чем у немцев. В немецкой документации отсутствуют оценки французских сил и развертывания, а также германское боевое расписание и развертывание.

Мольтке думал, что обход его правого фланга французами был маловероятен. Непосредственному обходу будет мешать Мец, и он будет остановлен позицией на высоте Больхена и Ниде. Глубокий обход через Арденны приведет в ряды противников французов Бельгию и, возможно, Англию, кроме того, этот обход будет в любом случае остановлен на Рейне. Представлялось более вероятным, что французы попробуют непосредственно обойти левый фланг немцев. Такой обход должен был быть остановлен двумя корпусами на позиции в Хеммингене юго-западнее Страссбурга: оборонительная позиция Мольтке, таким образом, оказывалась протяженностью по меньшей мере 70 км. Глубокий обход левого крыла немцев вынудил бы французов пересечь вогезские горы и был бы остановлен крепостью Страссбург и силами, занимающими оборонительную позиции на реке Бреше западнее Страссбурга. Если бы французы наступали бы через проход у Бельфора, верхний Эльзас был бы поначалу потерян, но переходя через Рейн в Бадене французы ничего не добились бы. Следовательно, французы почти наверняка должны были бы атаковать немецкую позицию в лоб. Германская оборона, основанная на огневой мощи артиллерии и магазинных винтовок, справилась бы с отражением французской атаки, после чего немцы перешли бы в контрнаступление: снова старая оборонительно-наступательная стратегия Мольтке, но с одним нюансом. Мольтке выделял столько войск для позиционной обороны, что его резерв состоял лишь из одного кадрового корпуса и еще девяти резервных дивизий. Этот резерв гораздо меньше и слабее тех, которые Мольтке выделял в предыдущих планах, учитывая, в частности, что резервные дивизии считались почти не имеющими наступательной силы. Представляется вероятным, что Мольтке надеялся на переброску восточной армии на западный фронт. В случае поражения немцы могли отступить к Майнцу.

Обстановка на востоке могла вынудить немцев к наступлению на западе. Мольтке отвергал немецкий обход севернее Вердена. Германские линии снабжения проходили бы в этом случае параллельно линии фронта и обходящие силы могли быть отрезаны от Германии. Железнодорожных коммуникаций не существовало.

Теперь Мольтке также отверг и атаку на Люневиль, говоря, что местность слишком неудобна. Вместо этого, немецкое наступление должно было быть направлено на узком фронте только против Нанси. Семь корпусов - половина всех сил на западе - наступали бы на город в любимом построении Мольтке - фаланге корпусов. Четыре корпуса первой линии сначала занимали бы всего 38 км по фронту. Этот фронт сузился бы до 15 км к востоку от Нанси, где Мольтке надеялся обнаружить французов. Корпуса первого эшелона наступали бы дивизионными колоннами, то есть одна дивизия в затылок другой. За ними следовали бы еще три корпуса резерва, предположительно также дивизионными колоннами. Замыслом Мольтке, очевидно, было долбить французов волнами глубоко эшелонированных дивизий. Это та же концепция, которую Мольтке использовал в своих планах 1867-1870 годов, на деле же это еще более глубокое построение, чем то, которое было использовано в сражении у Гравелота и Сен Прива. Седан был позабыт, так же, как и "идти врозь, драться вместе".

Вальдерзее трансформировал план Мольтке в полное "Западное развертывание". Он говорил, что любые оставленные на востоке войска, не примут участия в генеральном сражении на западе. Кроме того, войска, оставленные на востоке, будут возбуждать подозрения у русских. Когда немцы мобилизуются, должны быть предприняты все возможные дипломатические меры, чтобы убедить русских том, что для России нет никакой угрозы со стороны немцев. На 11 день мобилизации, если русские не сделают никаких недружественных жестов, должна начаться переброска четырех восточных корпусов на запад. Между 16 и 20 днями мобилизации эти войска могли бы появиться на западе и принять участие в генеральном сражении. Если затем русские займут угрожающую позицию, эти силы могут быть отправлены обратно на восток. В этот период защиту от русских кавалерийских рейдов должны обеспечивать четыре резервных дивизии и ландвер.

1887: НЕМЦЫ ОЖИДАЮТ ФРАНЦУЗСКОГО НАСТУПЛЕНИЯ

Осенью 1887 года 3-й отдел получил написанные от руки маршрутные листы для всех частей, использующих Парижскую восточную железную дорогу.На основе этой информации капитан Ройр создал обновленную оценку противника, которую, к несчастью, Грейнер найти в архивах не сумел. Но собственно оценка возможностей французских железных дорог в архивах была, и Грейнер приложил большие усилия для ее анализа. Грейнер говорил, что это развертывание полностью соответствовало описанию, данному Маршаном для плана VIII. Далее, он говорил, что французская официальная история описывала намерения плана VIII как чисто наступателные. Для того, чтобы облегчить наступление французы придвинули свое развертывание ближе к границе, и начало наступления было запланировано на 11 день мобилизации. Французы также создали вариант плана VIII, который сдвигал развертывание на запад, в том случае, если бы немцы произвели внезапное нападение.

Грейнер не переоценивал своих источников: из-за отсутствия оценки противника, сделанной Роером, он не мог с уверенностью утверждать, что в 1887 году немцы ожидали французского наступления, но вывод его был ясен: Грейнер полагал, что в конце 1887 года немцы знали о том, что у французов имеется наступательный военный план.

1887: ПРЕВЕНТИВНАЯ ВОЙНА ПРОТИВ РОССИИ

В 1887 году у Мольтке и Вальдерзее возникло все возрастающее беспокойство по поводу роста русской мощи. В ноябре Вальдерзее предсказал, что русские нападут весной 1888 года. Поэтому Мольтке отправил Бисмарку тревожное предупреждение. Он писал, что за последние 14 лет Россия создала свою армию на основе всеобщей воинской повинности и результатом стало то, что русская армия превратилась в "паровой каток". Кадровая армия, насчитывающая 824 тысячи человек теперь может быть усилена 1600 тысячами резервистов - полностью мобилизованная, русская армия достигнет силы в 2424 тысячи человек. Из резервистов можно сформировать 24 резервные дивизии - эквивалент 12 немецких армейских корпусов. Если учесть территориальные войска и казаков, общая численность достигнет 3 129 тысяч человек. Пехота была вооружена магазинными винтовками и русская артиллерия, хотя и менее мобильная, чем германская, стреляла точнее и имела большую дальность стрельбы. Боевая подготовка и мобилизация продолжали совершенствоваться. В частности, росла протяженность железнодорожной сети. Ковно и Варшава получили современные укрепления.

Учитывая предыдущие планы Мольтке для восточного фронта, в которых предполагалось, что русские будут оборонять Польшу, представляется тем более удивительным, что Вальдерзее и Мольтке решили, что теперь русские неспособны защищаться в Польше и, если будут атакованы, то должны будут отходить вглубь своей страны, как они это делали в 1812 году. Если учитывать усиление русских сил в Польше, это уже было не так. Усиления включали в себя XIV корпус и казачью дивизию в Люблине в 1878 году, пехотную дивизию в Вильне и еще одну кавалерийскую дивизию в Люблине в 1887 году.

В этом пункте, доводы Мольтке были не очень убедительны. Вероятность того, что русские выставят в поле два с половиной милиона человек, была равна нулю. Мольтке не говорил о том, сколько времени потребуется русским, чтобы развернуть все наличные силы, или, когда на поле боя появятся резервные дивизии. За предыдущие десять лет русские добавили в Польшу и Литву только четыре-пять дивизий, последняя из них прибыла четыре года назад - все это не выглядело слишком уж энергичным усилением. Мольтке мог сослаться в этом пункте только на недавнее прибытие в Польшу кавалерийской дивизии. Мольтке постарался усилить свои аргументы тем, что он имеет неподтвержденные слухи о том, что русские планируют серьезную концентрацию войск в Варшаве. Вальдерзее и Мольтке говорили Бисмарку, что русские проводят секретную подготовку, "как они это делали в предыдущих войнах" (возможно, Мольтке имел в виду 1877-1878 годы). Мольтке делал вывод, что "без сомнения" русские готовятся к войне. Мольтке говорил Бисмарку, что, когда русские завершат подготовку они нападут на Австрию и победят ее. Мольтке был явно выведен из равновесия болгарским кризисом. Он говорил, что Россия готовится к войне из-за панславянской агитации и русского "разочарования из-за потери своего влияния на Балканах". Русские чувствуют, что сейчас удачный момент, поскольку австрийская пехота плохо вооружена.

Представляется возможным, что Мольтке и Вальдерзее так сильно среагировали как на оценку противника, сделанную Роером, так и на угрозу русского наступления. Возможность войны на два фронта казалась теперь как никогда реальной.

Ну, и за всем этим вдобавок стоял определяющий фактор в оценках Мольтке, его убежденность в неизбежности того, что славянский восток и латинский запад обязательно нападут на тевтонский центр Европы. Вновь Мольтке приводит аргумент, что единственный шанс для австро-германцев - провести скоординированное наступление, пока русские еще не готовы. Это наступление должно было начаться зимой 1887-1888 годов. Как именно оно должно вестись - не указано.

Бисмарк не имел полномочий надзирать за проводимым Мольтке военным планированием мирного времени. До 1883 года, Мольтке, по крайней мере теоретически, подчинялся военному министру. После 1883 года он обладал правом прямого принятия решений и подчинялся только императору. Как отметил Гельмут Отто, Мольтке составлял военный план совершенно самостоятельно. Теперь, когда возникла серьезная опасность войны на два фронта, Бисмарк установил для Мольтке ограничения. Он рассказал Мольтке о содержании договора о перестраховке, подписанного 18 июня 1887 года, и сказал, что причиной начала войны для австро-немцев может стать только нападение русских на Австрию, и только оно. Он сказал далее, что война с Россией будет также означать войну также и с Францией, и на этот случай он хотел бы до переброски войск на восток сначала свести счеты с французами. Все это означало - никакой превентивной войны на востоке не будет; в случае войны на два фронта Германия должна произвести Западное развертывание. Бисмарк также вежливо, но твердо сообщил австрийцам, что немецким планом войны предусматривается Западное развертывание. Отныне не было никаких сомнений, что Восточное развертывание скончалось, как в военном, так и в политическом смысле.

Герхард Риттер верил в то, что главные политические идеи Мольтке были верны: в конце концов, после 1871 года планы Мольтке были основаны на Риттеровской двойной концепции стратегии истощения и мира, достигнутого в результате переговоров. Однако, Риттер находит, что часто детали Мольтковского планирования были беспокоящими, особенно желание Мольтке наступать на востоке, которое явно шло вразрез с политикой Бисмарка. Риттер превращает этот круг в квадрат, утверждая, что Мольтке не придерживался этих взглядов так уж строго, что они были "гипотетичными, основанными на широких исторических обобщениях". Позднейшие историки не были столь осторожными. Обсуждая план Мольтке 1880 года, Гордон Крейг писал, что

"Однако, что может быть сказано с некоторой уверенностью, так это то, что планы Мольтке демонстрировали не только максимально тщательное рассмотрение технических аспектов военного положения Германии, но также обеспокоенность политическими факторами войны - внутренних условий в странах, противостоявших Германии и роли дипломатии в разрушении вражеских коалиций. Мольтке учитывал реальную политику и кроме того он ... с неохотой информировал канцлера о своих оперативных планах"

Прям таки описание святого. Как мы видели, Мольтке брал свои политические идеи и военные планы из геополитики, великогерманского национализма и своей собственной дарвиновской концепции истории. Нет нужды говорить, что все эти идеи были глубоко чужды Бисмарку.

ГЕРМАНСКАЯ ОЦЕНКА ПРОТИВНИКА НА ЗАПАДЕ, 1888-1890 ГОДЫ

В 1888 году германский агент вновь передал 3-му департаменту все графики железнодорожных перевозок для частей, которые должны были бы использовать Парижскую восточную железную дорогу. На основе этих данных и предшествующих французских планах, 3-й департамент сделал свою оценку французского развертывания на 1888-1889 годы. Грейнер говорил, что немецкая оценка соответствовала новому французскому плану IX и, что германская оценка намерений французов была идентичной той, что приведена у Маршана. Это был в точности тот вариант плана VIII, который был разработан на случай внезапного нападения немцев. Еще французы добавили четыре резервных дивизии к восточной армии, включая обе, ранее предназначавшиеся для испанской границы.

Гренер говорил, что французы сочли план VIII слишком смелым. Левое крыло было слишком выдвинуто вперед. Железнодорожная сеть была перенапряжена: от двух линий требовалось перевезти три корпуса на нереалистично высокой скорости от 54 до 58 поездов в день. Кроме того, французы не могли гарантировать безопасность восточных станций железнодорожной сети. Ожидаемое завершение развертывания было сдвинуто на один день назад и все кадровые корпуса, кроме одного или двух, получили по выделенной только для них железнодорожной линии. Германская армия могла таким образом считать, что угроза на западе уменьшилась.

Хотя французские источники об этом явным образом и не упоминают, французы, очевидно, также беспокоились о возможности германского наступления через южную Бельгию и Люксембург. Французы развернули две кавалерийские дивизии восточнее Вердена, продлив левое крыло 4-й армии до Шаллеранж, и развернули группу резервных дивизий в Реймсе. Французы также оттянули свои войска из Вогезов и создали общий резерв из резервных дивизий, который, возможно, также планировали развернуть на севере. Грейнер отмечает, что в плане IX французы оттянули левое крыло назад на запад, чтобы создать буфер против удара германского правого крыла через Арденны.

В 1889 году немецкий агент вновь предоставил обширную информацию о французском развертывании, включая напечатанные копии таблиц железнодорожных перевозок для сил прикрытия, детальную информацию о развертывании всех корпусов, использующих Парижскую восточную железную дорогу, и предупреждение о том, что за каждым кадровым корпусом будет следовать корпус бис (второй корпус с тем же номером и индексом бис - например за III корпусом будет следовать корпус IIIбис), сформированный из резервных соединений. Агент получил около 6000 франков за свои услуги. На основе этой информации плюс словоохотливой дискуссии во французской прессе и исходя из дислокации французской армии в мирное время 3-й отдел успел сделать оценку противника в октябре 1889 года. Грейнер не смог подтвердить этот план книгой Маршана, который не приводил никаких оценок времени развертывания в описании плана X.

1888: ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

Свой последний план войны на два фронта Мольтке создает в феврале 1888 года. Насколько этот план касался германской армии, это было Западное развертывание. Мольтке был вынужден теперь задействовать на западе основную массу германских войск - 11 корпусов. Только 7 корпусов - 351 тысяча человек - могла быть развернута на востоке. Несмотря на то, что Бисмарк известил Мольтке об условиях договора о перестраховке, Мольтке продолжал планировать главные наступательные действия австро-германского союза на востоке. В австро-германском наступлении теперь ведущую роль должны были сыграть 584 тысячи австрийцев. Это довольно-таки удивительно, учитывая, что всего два месяца назад Мольтке утверждал, что вооружение австрийской пехоты неадекватно. План рассматривал в основном действия на востоке, западный фронт едва упомянут. Мольтке говорил, что против 935 тысяч австро-германцев будет выставлено 757 тысяч русских. Остается только удивляться, что вдруг такое случилось с русским "паровым катком". Мольтке говорил, что развертывание русской армии займет от 5 до 6 недель. Затем ожидалось русское наступление против Австрии или Германии. Австрийцы завершили бы свою мобилизацию только на 28 день: австрийское развертывание было ненамного быстрее русского. Даже германское развертывание на востоке не было особо впечатляющим. Только один корпус мог быть развернут в Восточной Пруссии в помощь I корпусу. Остальные пять должны были выгружаться из эшелонов возле Вислы на 225 км фронте от Торна до Ортельсбурга.

К этому моменту русские могли собрать 418 тысяч войск на западной Украине. Следовательно, австрийцам пришлось бы сначала наступать в этом направлении, чтобы обезопасить свой правый фланг. Немцы должны были наступать на восток и выйти на рубеж реки Оржиц севернее Варшавы к 5 неделе мобилизации. Так как польские дороги находились в ужасном состоянии, а местность вне дорог истощенной или заболоченной, прусские корпуса должны были продвигаться в 15-22 км друг от друга, держась как можно ближе к прусской границе, чтобы суметь обеспечить взаимную поддержку. К 5 неделе войны австрийцы должны были выйти к Люблину. Русские коммуникации оказались бы тогда под угрозой с обоих сторон и, говорил Мольтке, русские будут вынуждены перейти в наступление из-за линии Висла-Буг, чтобы атаковать немцев или австрийцев. На этом описание концепции операции у Мольтке заканчивается. К 5 неделе русские будут близки к завершению своего сосредоточения. Русские будут владеть инициативой и занимать срединное положение между австрийской и германской армиями, которые будут все еще в 200 км друг от друга. Чтобы продвигаться дальше, немцы будут вынуждены форсировать Нарев.

В февральском меморандуме 1888 года Мольтке пожаловался на низкую пропускную способность восточно-прусской железной дороги. В заметке, сделанной 30 марта 1888 года, Мольтке говорил, что концентрическое наступление австро-германцев могло бы стать очень успешным - если немцы смогли бы переместить район своего развертывания на 200 км к востоку, так, чтобы правый фланг был в Ортельсбурге, а не южнее Торна. Как минимум, это требовало модернизации железной дороги Торн-Алленштейн. При таких обстоятельствах неудивительно, что Мольтке посвятил вторую половину своего меморандума 1888 года попытке прояснить, как оборонять Восточную Пруссию.

По контрасту с предыдущими предположениями Мольтке о том, что германскую восточную границу невозможно защитить, теперь Мольтке утверждал, что проблема настолько сложна, что лучше не дать ей появиться, даже в случае невероятной попытки русских направить свое главное наступление на Восточную Пруссию. Совершенно невероятно, чтобы русские наступали между сжимающимися с двух сторон австро-германскими клещами на Познань или Силезию. 6-я резервная дивизия обеспечит безопасность обоих провинций. Действительно опасным пунктом была Восточная Пруссия. Благодаря железным дорогам из Петербурга и Москвы русские могут попасть в Восточную Пруссию так же быстро, как и немцы: первая битва на востоке состоялась бы в Восточной Пруссии.

Далее Мольтке предлагал вооружить ландштурм имеющимся на месте вооружением, чтобы остановить русские кавалерийские набеги и усилить полевую армию. Кажется, это первый случай, когда столь решительная мера была включена в план войны. Очевидно, что даже Мольтке обеспокоился численным перевесом противника над немцами. Для реализации этой идеи ничего не было предпринято, но Шлиффен горячо принял ее, сделав такое же предложение в плане на 1893 год. Затем он придал ей форму важного элемента своей оборонительной политики.

В Восточной Пруссии германские силы занимали центральную позицию между русскими Неманской и Наревской армиями. Если бы наступала русская Наревская армия, говорил Мольтке, немцы должны были бы атаковать ее всеми наличными силами. Если, что более вероятно, Наревская армия оставалась бы в обороне пока наступала бы Неманская армия, немцы должны были бы собрать свои массы против Неманской армии, "чья позиция ухудшалась бы тем больше, чем глубже она продвигалась [в Восточную Пруссию]". В марте 1888 года Мольтке утверждал, что даже если обе русские армии перейдут в наступление одновременно, немцы могли бы сконцентрировать все семь корпусов на внутренней позиции, чтобы обратиться против той или иной армии.

Так что, в 1888 году Мольтке уже не строит планов по захвату русской Польши, вместо этого он развивает концепцию для будущей битвы при Танненберге. Сдвиг к стратегии восточного фронта, основанной на обороне по внутренним линиям, таким образом был начат не Шлиффеном, а самим Мольтке.

Дельбрюк, Риттер и их последователи утверждали, что "Восточное развертывание" Мольтке 1888 года было для Германии чудо-рецептом, формулой победы, совершенным планом, который гарантировал бы Германии победу в 1914 году, если бы только был исполнен. План 1888 года, говорили они, предназначался для мощного австро-германского наступления на востоке, которое выкинуло бы русских из Польши. Они доказывали свою точку зрения, извлекая цитаты из всех планов Мольтке для восточного фронта, будто все эти планы были одинаковыми. Высказывания, сделанные в 1871 или 1879-1880 годах повторяют, словно они были еще актуальными в 1888 году. Но они таковыми больше не были. Политически, "Восточное развертывание" было запрещено Бисмарком. В военном смысле, план 1888 был слабой тенью своих предшественников. В 1888 году Мольтке мог располагать на востоке только 7 корпусами, и германская армия не должна была удаляться от Восточной Пруссии, пересекая Нарев или Вислу, и даже не помышляя о захвате Варшавы или Бреста; германские и австрийские армии никогда не соединились бы. Вместо этого, целью австро-германского наступления было заставить русские армии выйти из-за их речных рубежей и атаковать. Однако, действительной заботой Мольтке было не проведение наступления с целью изгнать русских из Польши, а способ обороны Восточной Пруссии против русского двойного охвата.

1888: ПОСЛЕДНЕЕ "ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ" МОЛЬТКЕ

Последний военный план Мольтке был компонентом его "западного развертывания" 1888 года. Описание французского развертывания у Мольтке до предела общее. Он говорил, что французы заняли бы 150 км рубеж за своими пограничными укреплениями между Эпиналем и Верденом, имея 1-ю и 2-ю армии на правом фланге за верхним Мозелем, а 3-ю и 4-ю на левом за Маасом. Французы имели бы численный перевес примерно в 50 тысяч человек - 561 тысячу французской пехоты и 3072 ствола артиллерии против 514 тысяч немцев с 2280 орудиями. Тем не менее, французское развертывание изначально предназначалось для ведения стратегической обороны. Однако, поскольку французы имеют положительную политическую цель, им придется рано или поздно провести стратегическую наступательную операцию.

Мольтке намеревался для начала развернуть на западе 11 корпусов. Если Россия не станет противником, то с востока войска должны быть переброшены на запад, однако план в целом оставался действующим. Мольтке описывает немецкое развертывание фрагментарно. К 15 дню немцы должны быть способны обороняться на месте силами 376 батальонов, к 17 дню, после завершения развертывания, 440 батальонов (возможно, 11 корпусов и 14 резервных дивизий, всего 36 дивизий). Только тогда немцы перейдут в наступление. До самого конца своей карьеры Мольтке продолжает возиться со своей оборонительной позицией в Лотарингии. Немецкая армия должна теперь развернуться в линию военных городков протяженностью 90 км поблизости от Саара. На рубеже протяженностью 50 км от Больчена до Финстингина семь корпусов займут линию фронта и, впервые, возведут полевые укрепления. Семь резервных дивизий составят армейский резерв. Оборонительная концепция мало изменилась со времени составления предыдущего плана. Он по-прежнему считает обход правого фланга маловероятным. Наиболее вероятным образом действий для французов Мольтке считал наступление на германское левое крыло, которое он собирался остановить у Саарбурга. Французское наступление на верхний Эльзас не продвинется далее Страссбурга и позиции на реке Бреша. Он говорил, что если шесть корпусов, которые обещали прислать итальянцы, действительно появятся, то тогда немцы могут начать думать о наступлении на Бельфор, единственный пункт во Франции, представляющий для немцев хоть какую-то ценность. Столь расплывчатые надежды демонстрируют нам, что германская армия попала в стратегический тупик.

В мае 1888 года Мольтке пишет свой последний оперативный меморандум, типичный для его любимой наступательной операции на западном фронте, атаке на Нанси. Мольтке по-прежнему говорит, что эта атака была бы наиболее верным средством вызвать генеральное сражение. Главная германская атака производилась бы шестью корпусами, прикрытыми двумя корпусами справа и гвардейским корпусом слева. Вероятно, французы встретят германское наступление на полпути. Тогда германская атака будет вестись 6 корпусами на 15 км фронте у Шато Сален: в последний раз появляется старая Мольтковская фаланга корпусов. Если французы будут оборонять Нанси, позиция будет еще короче и на ней поместится только три или четыре корпуса. Французы будут вести бой спиной к реке Мерт, и немцы атакуют их шестью корпусами с трех сторон: позиция будет разрушена огнем 120 батарей германской полевой артиллерии. Мольтке расписывает атаку детально, буквально переходя от одного деревца к другому и прописывая точную последовательность для бомбардировки форта Сен Фруар.

ПОЛЕВЫЕ ПОЕЗДКИ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА В 1888 И 1889 ГОДАХ

В 1888 полевая поездка проходила в восточной части Восточной Пруссии. Об общей обстановке сообщалось, что 30 июля русские начали секретную мобилизацию, на что Германия объявила мобилизацию и войну с 1 августа. (Вновь призрак 1914 года). Условные главные силы противостоят друг другу возле Торна. Задачами германской 1-й армии в составе двух корпусов, трех резервных дивизий и двух кавалерийских дивизий были оборона Восточной Пруссии и прикрытие левого фланга главных сил. Задачей русской 4-й (неманской) армии в составе 3 корпусов, резервной дивизии и трех кавалерийских дивизий был захват восточной части Восточной Пруссии. В первый день учений Вальдерзее был отозван в Берлин для участия в похоронах кайзера Фридриха. Руководителем учений стал Шлиффен. Мольтке попросился в отставку, и в августе 1888 года начальником генерального штаба стал Вальдерзее.

Концепция учений, разработанная Вальдерзее, заключалась в том, что немцы использовали свое более быстрое развертывания для проведения опустошительного набега на Ковно. К тому времени, когда они подошли к Неману, русские собрали достаточно сил, чтобы сорвать форсирование его немцами. Русские перешли в контрнаступление и к 14 августа они вторглись на германскую территорию. До этого момента учения проходили на картах, возможно в Берлине. С этого момента и началась собственно полевая поездка. Немцам пришлось отступить и крепость Кенигсберг стала важным фактором на русском правом фланге.К концу учений немцы смогли выиграть битву на Нареве и находились в положении, удобном для нанесения контрудара на север силами трех корпусов. Произойдет ли эта атака западнее Мазурских озер или восточнее из межозерного промежутка, используя как плацдарм крепость Летцен, должно было определиться сложившейся обстановкой. Последняя часть учений, таким образом, предвосхитила ситуацию, сложившуюся на 9 сентября 1914 года в Первой Битве у Мазурских озер. Одним из участников полевой поездки с германской стороны был молодой майор фон Бенкендорф унд фон Гинденбург, который в 1914 году будет командующим армией в Восточной Пруссии. Другим участником был майор граф фон Мольтке, который в 1914 году будет руководить генеральным штабом.

К несчастью, был утерян разбор учений Шлиффеном. Удовлетворимся тем, что сообщим, что в битве на Мазурских озерах в 1914 году русские потеряли 125 тысяч человек и 1-я русская армия, хотя и не разбитая полностью, совершенно потеряла боеспособность. Потери немцев оценивались в 10 тысяч человек.

В полевой поездке "Запад" 1889 года общая обстановка была чем-то невероятным, но тем не менее преследовала вполне серьезные цели. Германия и Италия находились в состоянии войны с Францией и Россией. Австрия оставалась нейтральной, но провела мобилизацию. Немцы развернули половину своей армии на востоке и другую половину на западе. Имелось 5 французских армий силой 4 корпуса и 4 резервных дивизии каждая (кроме 3 армии - она имела 2 корпуса и 2 резервных дивизии) -всего 18 корпусов и 18 резервных дивизий. 1-я армия развернулась против Италии. 2-я армия сосредоточилась в Лионе с задачей наступления через Швейцарию в южную Германию. 3-я армия продвигалась из Бельфора для нападения на верхний Эльзас. 4-я армия концентрировалась в районе Нанси и Люневиля, 5-я - в районе Туль - Сен Миель. 4-я и 5-я армии должны были сковать главные силы немцев в Лотарингии, тогда как 2-я и 3-я наступали на север по обеим сторонам Рейна.

Список участников был снова примечательным. Французами руководил Шлиффен, немцами - граф фон Хеслер, возможно наиболее уважаемый корпусной командир в довоенной германской армии. Также принял участие и начальник штаба баварской армии. Шлиффен и Хеслер были командующими групп армий и управляли операциями как в Лотарингии и на Майне, так и в южной Германии. Также был назначен отдельный командующий для австрийской армии. Такая обстановка могла была быть разыграна только на карте, как стратегическая игра для всего западного фронта - возможно, первая в истории. Тактическая часть полевой поездки проходила в швабских горах.

Очевидно, что одной из основных целей полевой поездки была проверка железнодорожной мобильности. Немцы выделили два корпуса и две резервные дивизии из состава основных сил в Лотарингии и перебросили их по железной дороге в Штутгарт, где из них была сформирована 4-я армия. Немцы также ввели в действие обширную программу разрушения железных дорог в южной Германии, включая подрыв мостов через Рейн и разрушение железнодорожного узла во Фрайбурге. Весь подвижный состав и персонал железных дорог были эвакуированы на север. Германские главные силы в Лотарингии, теперь в составе только шести корпусов и шести резервных дивизий, отступили в Палатинат и затем перешли на восточный берег Рейна. Австрийцы готовились вступить в войну и 4-й армии было приказано быть готовой к отходу вниз по Дунаю для соединения с ними. Крепости в Ульме и Ингольштадте были приведены в готовность. Ульму и защите Мюнхена было уделено особое внимание. Затем немецкая 4-я армия и австрийцы перешли в контрнаступление, тогда как главные силы немцев были в конце учений за рекой Майн. Вальдерзее начал разбор учений замечанием о первостепенной важности роли массовых армий в современной войне. Однако, он говорил, что использование резервных дивизий на фронте должно быть исключением, а не правилом. С оперативной точки зрения генштаб должен уметь координировать действия нескольких больших армий. Эти проблемы будут в дальнейшем усложняться из-за коалиционного характера, который примет война.

1888/1889: ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

Единственным упоминаемым на 1888/1889 мобилизационный год военным планом Германии было "Западное развертывание". Так как этот план вступил в силу до формальной отставки Мольтке, то его можно рассматривать как последний план Мольтке, хотя скорее всего он был написан Вальдерзее. Масса германской армии - 14 корпусов - должна была быть развернута на западе. Только 4-я армия (четыре корпуса) была оставлена на востоке. Если бы русские не предприняли никаких действий до 12 дня мобилизации, эти корпуса также должны были быть переброшены на запад. Было необходимо сделать все возможное, чтобы избежать возбуждения тревоги у русских. В частности, крупные группировки немецких войск не должны были концентрироваться поблизости от восточной границы. С другой стороны, должны были быть приняты меры по обеспечению охраны границы от рейдов русской кавалерии.

В случае, если Россия становилась воюющей стороной, 4-я армия должна была обороняться на востоке. Лучшим способом компенсировать численную слабость 4 армии перед русскими и "придать смелости австрийскому верховному командованию" было использовать ее преимущество в скорости развертывания для проведения разрушительных набегов против русских. Для выполнения этой задачи 4 армия нуждалась во всей кавалерии, которую она могла получить, поэтому для востока предназначалась четвертая кавалерийская дивизия.

1889/1900: ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

В ноябре 1889 Вальдерзее написал концепцию для своего "Западного развертывания" на 1889/1900 год. Он начал со слов, что изменившаяся политическая ситуация требовала значительных изменений в плане развертывания. Он не указал, какие именно политические изменения имелись в виду. Он мог иметь в виду надвигавшийся срок истечения договора о перестраховке. (Бисмарк был уволен 18 марта 1890 года). Он говорил, что сейчас русские практически сразу вмешаются во франко-германскую войну. Как следствие, следует увеличить армию на востоке с четырех корпусов, четырех резервных дивизий и четырех кавалерийских дивизий до 5 корпусов, 5 резервных дивизий и 5 кавалерийских дивизий. Это оставляло для западного фронта 13 корпусов, 11 резервных дивизий и 5 кавалерийских дивизий. Развертывание на востоке слегка изменялось: I корпус, 1-я резервная дивизия и 1-я кавалерийская дивизия на востоке в районе Гумбинена, остальные около Торна, одна резервная дивизия в Силезии.

Вальдерзее оценивал намерения противника так: русские будут наносить свой главный удар по австрийцам двумя армиями; одной из района Люблин-Ковель (пять корпусов), другой из района Дубно (четыре корпуса) - всего 19 пехотных дивизий. Австрийцы могли бы сосредоточить в Галиции 28 дивизий. Против Германии русские будут слабее: они развернут две небольшие армии, одну из двух корпусов на Немане, другую из четырех корпусов на Нареве. Баланс сил будет в пользу немцев - 15 дивизий против 12. Два русских корпуса будут развернуты против Румынии. В начальной стадии войны 43 австро-германских дивизии будут иметь против себя 31 русскую дивизию. Однако основой австро-германских войск будут австрийцы и главным театром военных действий будут Галиция и западная Украина.

Это будет лишь первая волна русских войск: 8-12 резервных дивизий, три дивизии с Кавказа и XV корпус прибудут позднее. Следовательно, для австро-германцев необходимо как можно быстрее перейти в наступление. На западе, Вальдерзее говорил, что чувствует себя уверенным в том, что немцы достаточно сильны, чтобы отбить первоначальное французское наступление и затем контратаковать.

В апреле 1889 Вальдерзее пишет меморандум, в котором он излагает свои планы для наступления на востоке. Вальдерзее уже был обеспокоен тем, что напряженные отношения между Австрией и Сербией вынудят Австрию развернуть два корпуса и несколько ландверных дивизий на юге. Несмотря на это, первые пять или шесть недель австро-германцы должны численно превосходить русских. Однако, он еще раз увеличивает немецкие силы на востоке, на этот раз до шести корпусов.

Вальдерзее говорил, что боевая группа, построенная вокруг I корпуса должна пересечь границу на 10 день мобилизации и достичь Немана на 16 день без серьезного сопротивления. Форсировав Неман и наступая на Гродно, эта группа может одержать местные успехи и сорвать русское сосредоточение.

Одновременно 4-я армия должна наступать от Торна и выйти к Нареву на 20 день мобилизации, опять же без серьезного противодействия. Немцы должны теперь переправиться через Нарев тремя корпусами, тогда как два других корпуса будут блокировать русские укрепления на Нареве. Вальдерзее не знал, что именно делать после перехода через Нарев. Единственное, что он сказал - это то, что возможно половодье сделает вообще невозможной переправу через Нарев.

В феврале 1890 Вальдерзее создает для восточного фронта другой план. Вальдерзее говорил, что германским намерением всегда было вступить в генеральное сражение на востоке как можно раньше, возможно, на западном берегу Нарева, в худшем случае на восточном берегу Нарев-Неман. Вероятность того, что такая битва произойдет очень невелика: представляется, что русские теперь готовы позволить немцам пересечь Нарев и, если необходимо, отступить назад в глубину Российской территории, увлекая немцев за собой. Возможно, русские примут бой в районе Ломжи самое раннее на 30 день мобилизации. Здесь немцы наткнутся на тщательно оборудованную русскую позицию. Немцы будут ослаблены выделением сил на прикрытие правого фланга и их линии снабжения будут уязвимыми.

Решением Вальдерзее было передвинуть германское развертывание на восток на рубеж Ортельсбург-Иоханнисбург-Лык. Мольтке говорил примерно тоже самое и примерно тогда же. Проблема была в том, что слабая железнодорожная сеть Восточной Пруссии такое развертывание обеспечить не могла. Линию Торн-Алленштейн следовало сделать двуколейной, и не было никакого способа завершить эту работу вовремя, чтобы использовать план развертывания на 1891/1892 годы. Несмотря на это, Вальдерзее предложил изменить план развертывания так, будто железные дороги обеспечивали такое развертывание. Очевидно, Вальдерзее на востоке достиг стратегического тупика, подобного тому, в который на западе уперся Мольтке. Даже при этих благоприятных обстоятельствах цели наступления были умеренными. Вальдерзее не собирался разбить русскую армию. Вместо этого он собирался произвести набег на Ковно, пока русские были относительно слабы. Основной целью этой атаки был выигрыш времени. Левый фланг 5-й армии должен был сорвать русское развертывание в Литве. 5-я армия могла бы также атаковать русских, если бы они попытались форсировать Неман. Вальдерзее слабо верилось в возможность для немцев нанести удар через Нарев. Успех такого удара полностью зависел от погоды. Это было возможно во время сильных морозов или летом; во время дождливых месяцев, в апреле, мае, июне и ноябре переправа была полностью невозможна. С другой стороны, мягкая зима или дождливое лето могли эти расчеты полностью опрокинуть. Если бы немцы не смогли форсировать Неман и Нарев, у них не оставалось бы другого выбора, кроме как пассивного ожидания попытки русских форсировать эти реки. Если бы война началась в дождливое время года, Вальдерзее говорил, что немцы должны были бы рассмотреть возможность ослабления своих сил на востоке в пользу запада.

В феврале 1890 года Вальдерзее написал также меморандум, рассматривающий войну на западе. Он решил, что старое Мольтковское наступление на Нанси не является многообещающим. Даже если немцы возьмут Нанси, потери будут тяжелыми, а фронт французов все еще останется непрорванным. Было бы лучше позволить французам наступать, что им придется сделать, если они хотят получить назад Эльзас и Лотарингию. Германская позиция теперь достигла своей максимальной ширины, от Больчена до Саарбурга, включив в себя обе оборонительные позиции, предлагавшиеся ранее Мольтке и Вальдерзее. Французы могли бы выйти к этой позиции на 18 день мобилизации, предоставив немцам достаточно времени для завершения развертывания и еще восемь дней для подготовки позиции к обороне. Французы "должны" атаковать позицию Больчен-Саарбург. Немцы должны были сражаться за каждый метр Лотарингии от границы до Саара. Им должны были предоставиться возможности для полномасштабных контрударов. Немцы должны были отбросить французов обратно за линию их крепостей. Для случая войны на один фронт только с Францией, Вальдерзее предлагал использовать этот же план.

Неясно, почему французы "должны" атаковать немецкую линию Больчен-Саарбург. Они уже захватили бы большую часть Эльзаса и половину Лотарингии. Они могли спокойно остановиться перед Сааром, осадить Мец и Страссбург, которые на тот момент были абсолютно устаревшими крепостями, и ожидать либо немецкой попытки деблокировать эти крепости, либо появления русских орд.

ГЕРМАНСКИЕ ОЦЕНКИ РУССКИХ НАМЕРЕНИЙ, 1871-1889 ГОДЫ

Между 1871 и 1887 годами в немецкой армии одновременно существовали три взаимоисключающие оценки русских, как противника.

Оценка Мольтке в его меморандумах 1871, 1879 и 1880 годов была той, что русские будут сражаться в Польше. Дельбрюк и Риттер утверждают, что эта оценка была точна и все еще применима в 1914 году. Эта оценка была основой для "Восточного развертывания", но если русские отступали на восток перед угрозой германского наступления, "Восточное развертывание" сталкивалось с серьезными трудностями.

В своих военных планах 1879, а также 1871 и 1880 для совместного австро-германского наступления на Россию, Мольтке утверждал, что русские будут помогать собственному разгрому и немедленно начнут наступление в 1871 году в направлении Берлина, в 1880 году в Восточной Пруссии. В январе 1884 года Вальдерзее также считал, что русские намерены предпринять немедленное наступление. В ноябре 1887 года они оба, Мольтке и Вальдерзее, считали, что русские проводят тайную подготовку для нападения на Германию весной 1888 года.

В январе 1884 года Вальдерзее прямо противоречит этим оценкам. Он говорит, что к этому моменту генштаб ожидает, что, будучи атакованными, русские будут отходить на восток. В письмах Бисмарку, написанных в ноябре 1887 года, они говорили, что к этому моменту они ожидают русского отступления на восток, как в 1812 году, под угрозой германского наступления.

Наиболее подходящий метод распутать этот клубок следующий. 1-й (восточный) отдел генштаба возможно, полагал, что русские будут отходить под угрозой германского наступления и не будут сами наступать до тех пор, пока русская армия полностью не сосредоточится. Утверждение Вальдерзее в 1884 году и совместное с Мольтке в 1887 году, в которых они говорили, что генштаб ожидает, что русские не будут сражаться в Польше, основаны на оценке действительного положения вещей, сделанной в 1-ом отделе. К 1889 году Вальдерзее сделал совершенно точный вывод, что главные усилия русских будут направлены против Австрии, а не против Германии.

Мольтковские меморандумы 1871 и 1879 годов не были собственно военными планами, а являлись политическими документами в пользу идеи союза Австрии и Германии, так что их предположение, что русские будут обороняться в Польше было просто аргументом в дискуссии, а не серьезным анализом намерений противника.

В 1871,1879 и даже после заключения союза с Австрией в 1880, Мольтке полагал, что русские немедленно перейдут в наступление. Целью Мольтке было не представить серьезный анализ русских намерений, а найти дополнительные аргументы для обоснования необходимости австро-германского превентивного наступления на Россию.

ОЦЕНКА ВАЛЬДЕРЗЕЕ ГЕРМАНСКОГО ПЛАНА ВОЙНЫ

Между 1891 и 1904 годами Вальдерзее писал свои "Ретроспективы", одна из которых включала в себя оценку германского военного планирования между 1870 и 1890 годами. Вальдерзее говорил, что в 1870-х годах немцы военные возможности Франции переоценивали. Немцы думали, что французы были способны проводить наступательные операции задолго до того, как это произошло на самом деле. Они также считали, что укрепления французов на границе были способны остановить германское наступление задолго до того, как они действительно сумели бы выполнить эту задачу. Он понимал, что в 1880-х французы заботились единственно об обороне на случай германского наступления и сами не собирались наступать. Даже ко времени написания этих коментариев Вальдерзее полагал, что французы будут наступать только в том случае, если они будут уверены в русской помощи.

Вальдерзее говорил, что все это было верно и для востока, только в еще большей степени. В Польше в начале 1880-х русские имели меньше развернутых войск, и их железнодорожная сеть была развита в меньшей степени, чем впоследствии. До конца 1890-х русские и не помышляли о ведении наступления против Германии. На самом деле, если бы немцы и австрийцы предприняли бы раннее совместное наступление, русские не стали бы принимать сражение и отошли бы на севере на Белосток, а на юге на Ровно. У русских не было никакой возможности провести раннее наступление; на самом деле, русские были неспособны наступать до того момента, когда на западе уже произойдут решающие сражения. Даже после 1891 года Вальдерзее не думал, что русские могли бы произвести раннее наступление. Они могли проводить крупномасштабные рейды кавалерией и легкой пехотой, но было бы уж слишком ожидать, что русские появятся как "гром среди ясного неба". Лучшей обороной против русских рейдов стали бы еще более ранние рейды немцев.

Заключение Австро-Германского союза в 1879 еще больше улучшило германские позиции на востоке. Вальдерзее говорил, что он получил разрешение на переброску двух корпусов с востока на запад. Вальдерзее перевернул стратегию Мольтке с ног на голову. Мольтке хотел союза с Австрией, чтобы провести превентивную войну на востоке. Вальдерзее использовал этот союз для увеличения германской армии на западе.

Вальдерзее писал, что концепцией Мольтке (под которой он возможно имеет в виду план 1880 года) на востоке было продвигаться вверх по левому (южному) берегу Вислы, перейти на правый (северный) берег во Влоцлавеке и Плоцке, атаковать русских с юга и сбросить их в Мазурские озера. Вальдерзее говорил, что Мольтке был недостаточно знаком с местными условиями на Висле. Он говорил, что бывали периоды, когда Вислу невозможно перейти из-за наводнений или ледохода, или, когда лед недостаточно крепок, чтобы переправлять по нему войска. Далее, даже если Висла могла быть преодолена, требовалось огромное количество материалов для строительства моста, а одного моста точно бы не хватило.

Вальдерзее писал, что, когда он поступил в генштаб, железнодоржная сеть в Восточной Пруссии совершенно не обеспечивала развертывание армии на правом берегу Вислы. Он пытался предлагать улучшения, но встретил противодействие со стороны железнодожных и финансовых властей, а также военного министерства, которое "всегда имело свое собственное мнение". Тем не менее, к 1891 году, когда он оставил генеральный штаб, он сумел развить железнодорожную сеть до такой степени, что восточные силы могли бы целиком развернуться севернее Вислы, причем на несколько дней раньше.

Вальдерзее говорил, что он никогда не соглашался с Мольтковским делением армии пополам, также, как и не одобрял Мольтковскую оборонительную позицию на западе. Он говорил, что Мольтке (в отличии от самого Вальдерзее) никогда не проводил рекогносцировок на местности. Он говорил, что фланги не были обеспечены, особенно на юге, где французы могли беспрепятственно наступать через Сааребург в Палатинат, и затем на Рейн. Не был сильным и фронт позиции. Непосредственно за позицией находилась река Саар, которая могла стать "неудобным препятствием", если бы германской армии пришлось бы отступать. Предложенная Мольтке позиция в верхнем Эльзасе для Вальдерзее не представлялась хорошей даже на карте, и это впечатление подтвердилось, когда он проинспектировал ее на местности.

ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ 1887-1914

Не может быть никаких сомнений, что не Шлиффен являлся инициатором "Западного развертывания". Впервые оно было предложено Вальдерзее в 1886 году и принято Мольтке в 1887. После 1886 года германская армия больше не планировала проводить "Восточное развертывание" - серьезное наступление на востоке. Если бы должно было случиться австро-германское наступление на востоке, то именно австрийцам предстояло бы наносить главный удар. В 1887 году уже были признаки того, что австрийская армия отставала от армий других европейских держав, поскольку австрийская армия находилась в застое, тогда как все остальные совершенствовались и росли. Возможность наступать на востоке для Австрии неуклонно снижалась. Решение задействовать основную массу германской армии на западе основывалось на двух факторах. Первым и наиболее важным был отказ Бисмарка разрешить планирование превентивной войны против России также, как и его требование, чтобы в случае войны Германия проводила "Западное развертывание". Вторым фактором был военный кризис, с которым Германия столкнулась на западе. Согласно разведданным 3 отдела, после 1885 года не могло быть сомнений в том, что Франция полностью преодолела последствия войны 1870 года и создала как эффективную железнодорожную сеть, так и армию, способную вести немедленные наступательные операции. Более того, немецкая армия больше не могла полагаться на свою систему крепостей. Если бы немцы отступили к Рейну, перед ними встала бы перспектива того, что они не смогут вернуться на левый берег.

Поэтому в 1887 году Мольтке и Вальдерзее приняли "Западное развертывание". Вальдерзее добавил предостережение, что должно быть сделано все возможное для задержки или срыва русского вмешательства во франко-германскую войну. Если русские не проявят признаков враждебности, силы, предназначенные для восточного фронта, должны быть также отправлены на запад. Даже на западе долгосрочные перспективы немцев были плохими. Немцы могли быть вынуждены отступить к Рейну. Ни Мольтке, ни Вальдерзее не смогли разработать сколько-нибудь перспективную наступательную стратегию. Единственной наступательной возможностью у Мольтке было фронтальное наступление на Нанси. Вальдерзее фактически совсем отказался от ведения наступления на западе. Немцы должны были бы проводить оборонительно-наступательную операцию. Французская армия получала все преимущества владения инициативой. Немецкое контрнаступление, в свою очередь, было бы остановлено не далее, чем на французской линии крепостей.

Возрастала опасность русского вмешательства во франко-германскую войну. В войне на два фронта немцы сильно уступали своим противникам в численности. Русские могли бы спокойно отступить перед угрозой полномасштабного австро-германского наступления, "Восточного развертывания". Затем они могли бы собрать 72 дивизии. С примерно 48 французскими дивизиями, вместе они выставили бы 120 дивизий, тогда как немцы имели 60, а австрийцы 37, то есть всего 97 дивизий. Даже в 1887 году шансы на выигрыш длительной войны на истощение у австро-германцев были призрачными. Германская армия попала в стратегический тупик.

ПЛАН ВОЙНЫ ШЛИФФЕНА, 1891-1905 ГОДЫ

С 1890 по 1895 годы германский генштаб продолжал располагать прекрасной информацией о французском плане войны. 19 мая 1890 года германский агент снова передал, что для парижской восточной железной дороги составлены все таблицы железнодорожных перевозок войск. Он также сообщил немцам, что этот план назван планом X M (модифицированный), и вступил в действие с 15 апреля 1890 года. Большая часть изменений была связана с тем, что ветка Брикон-Шамон была расширена и стала четырехколейной.

Гренер говорил, что агент передал меньше информации, касающейся мобилизационного плана на 1891-1892 годы. Это была по-прежнему важнейшая информация, включая маршруты всех кадровых корпусов, которые использовали парижскую восточную железную дорогу. Гренер говорил, что сравнение немецкой оценки противника с книгой Маршана и французской официальной историей было сложным, в основном из-за того, что французские источники были слишком расплывчаты, а карты, включенные в германскую оценку, были уничтожены. Тем не менее, как представляется, немцы имели точную картину французского развертывания по плану XI. Гренер не упоминает задач французского плана, которые представлялись очевидными. Главным приоритетом была оборона линии крепостей, возможно, в ходе оборонительно-наступательной операции. Французы должны были встретить немецкое наступление на позиции за Мозелем, затем перегруппироваться и перейти в контрнаступление. Французское развертывание также обеспечивало легкий переход от обороны за Мозелем ко всеобщему наступлению в Лотарингию.

3-й отдел не получал никаких новых материалов от своего агента относительно плана французской мобилизации на 1892-1893 годы. Поэтому он правильно предполагал, что продолжал действовать план предыдущего года.

Во Франции шла дискуссия о том, как лучше использовать резервные войска в генеральном сражении, и 3-й отдел встретился с трудностями, решая каким именно образом французы намеревались интегрировать резервные части в кадровую армию - объединять их в резервные корпуса или использовать в виде отдельных резервных дивизий.

В феврале 1893 французы ввели в действие план XII. 9 апреля 1893 года германский агент прислал рукописную информацию по всем французским силам прикрытия и кадровым корпусам, которые воспользовались бы парижской восточной железной дорогой как для плана XII, так и для варианта I этого плана. Вновь, как и в предыдущие годы, генштаб имел точную и детальную картину французского развертывания, которое было похоже на план XI.

В марте 1894 агент сообщил, что никаких изменений в план XII не вносилось, но в стадии подготовки находится план XIII. Весной 1895 он прислал свое донесение в последний раз, сообщив, что доступ к графикам перевозок был ограничен и он больше не сможет добывать их. 3-й отдел по существу сохранял последнюю точную оценку, которую он имел - плана XII - до 1897-1898 годов. Однако, немцам повезло. Планы XI, XII и XIII были очень схожи по концепции, и план XIII оставался в силе до 1897-1898 мобилизационного года.

ДИКМАН: "ПЛАН ШЛИФФЕНА"

Благодаря недавнему обнаружению в рейхсархиве рукописи "План Шлиффена" а также некоторого количества материалов по последним маневрам под руководством Шлиффена, впервые возникла ясная картина военного планирования Шлиффена. Эта картина не имеет ничего общего с происхождением "Плана Шлиффена", описываемого рейхсархивом или Герхардом Риттером.

Наиболее важным из этих документов является написанный майором Вильгельмом Дикманом "План Шлиффена". Дикман был офицером военного времени и дипломированным историком экономики, которого взяли в рейхсархив для помощи в написании тома "Вооружения и военная экономика" официальной истории, которая была опубликована в 1930 году. Он также работал над несколькими другими документами, в том числе и одним из аспектов плана Шлиффена, который был включен в работу Ферстера. Во время второй мировой войны он был вновь призван на военную службу на должность заместителя командира батальона. Майор Дикман был арестован после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года как один из участников заговора Штауфенберга и расстрелян 15 сентября 1944 года во внутреннем дворе тюрьмы Лертерштрассе в Берлине. Дикман оставил нам напечатанный на машинке черновик в 270 страниц. В тексте имеются множественные рукописные правки. Он не датирован, но представляется, что был создан в конце 30-х годов, возможно, в связи с другими работами по Шлиффену, опубликованными в 1937 и 1938 годах. Большая часть из представленного Дикманом материала стала известна нам впервые. Манускрипт содержит обзоры планов развертывания Шлиффена. Он также дает обзоры некоторых меморандумов, касающихся структуры сил и оперативного планирования, а также тексты двадцати других меморандумов, которые вынесены в приложения. Дикман также обобщает некоторые полевые поездки генштаба. Он точно указывает те места, где информация была ему недоступна, и он явно отмечает те места, где он делает собственные выводы. К несчастью, карты, которые приготовил Дикман, хранились отдельно от манускрипта и, очевидно, утеряны, так же, как и несколько приложений. Из-за разрушения рейхсархива, вероятно этот манускрипт остался единственным источником по большей части военного планирования Шлиффена. Дикман также был согласен, что План Шлиффена был кульминацией стратегической мысли Шлиффена, но информация, которая содержится в этом документе, приводит совсем к другим выводам.

Интересно обсудить почему, в столь позднее время, Вольфганг Ферстер указывал, что был написан анализ планирования Шлиффена 1891-1905 годов. Папка W10 (рабочие документы Рейхсархива) во Фрайбурге показывает, что в качестве внутренней процедуры, Рейхсархив проводил широкие исследования, которые никогда не были опубликованы, а также, что подготовленные материалы перед публикацией безжалостно урезались. Манускрипт Дикмана может, таким образом, оказаться внутренним рабочим документом. Если бы он был опубликован, он стал бы одной из наиболее дискуссионных из когда-либо написанных историй войны. Велика вероятность, что манускрипт Дикмана был экспериментом для определения, какого типа проблемы может вызвать такая книга.

Манускрипт Дикмана, очевидно, подвергся оценке Вольфгангом Ферстером. Ферстер оставил множество вопросительных знаков и критических замечаний на полях первых 43 страниц (вплоть до плана развертывания 1894-1895). Ферстер, очевидно, будучи близко знаком с планированием Шлиффена, имел некоторые предубеждения относительно стратегии Шлиффена, и критиковал Дикмана, когда Дикмановские интерпретации не совпадали с его собственными. Предпоследний коментарий Форстера был наиболее важен: он критиковал Дикмана за утверждение, что в 1894 году военное планирование Шлиффена на востоке шло вразрез с внешней политикой Германии. Ферстер пишет "??Особенно в нынешнее время следует избегать делать подобные выводы". Ферстеру уже было ясно, что Дикман создал такой взгляд на стратегию Шлиффена, который во многом отличался от его собственных идей. Ферстер не закончил редактирование рукописи и не поручил эту задачу другому историку, а просто забросил это дело. Важно, что Ферстер Дикмановские обзоры военных планов Шлиффена и меморандумов не критикует: мы, следовательно, можем их считать точными.

ШЛИФФЕН И СТРУКТУРА СИЛ

Манускрипт Дикмана делает ясным то, что Шлиффен имел две главные заботы; одна была о планировании войны, другая - о структуре сил (то есть размере и организации армии), и из этих двух структура сил была более серьезной проблемой. Шлиффен утверждал, что немецкая армия уступает в численности даже одной только французской армии; против франко-русского союза эта нехватка сил становилась тревожащей. Нет даже необходимости рассматривать войну на два фронта, писал Шлиффен в 1899, война с одной только Францией стала бы для германской армии испытанием, которое она с трудом смогла бы выдержать. Шлиффен понимал, что великолепная подготовка германских войск и оперативные навыки могли бы только скомпенсировать численный перевес противника; в эпоху миллионных армий массы имеют решающее значение. В меморандуме от 25 августа 1889 года, еще даже до того, как занять пост начальника генштаба, Шлиффен писал, что германская армия значительно уступала французской в численности, потому что, в среднем, Германия ежегодно призывала в армию около 55 процентов имеющегося контингента, тогда как этот процент для Франции достигал 80. Столь высокая степень призыва компенсировала даже меньшее население и более низкую рождаемость во Франции.

При этом Шлиффен ясно осознавал, что его шансы на фундаментальное изменение политики ежегодного призыва были слабыми. Структура сил армии мирного времени находилась в ведении министра обороны и в компетенции бюджетных властей Рейхстага. В мирное время Шлиффен мог давать только рекомендации о желательных изменениях. Так как политические и финансовые соображения блокировали увеличение численности армии мирного времени, то Шлиффен считал целесообразным запланировать создание большого количества новых соединений непосредственно в ходе мобилизации, когда он превратится в оперативного руководителя армии и сможет настаивать на выполнении своих требований. В наличии имелось много подготовленных людских ресурсов. Когда германская армия начала бы мобилизацию, должно было быть призвано несколько сотен тысяч обученных резервистов, которых полевая армия сразу поглотить не могла. Многие резервисты в ходе мобилизации были бы направлены в запасные батальоны (эрзац батальоны), где им бы пришлось ожидать своей очереди оказаться в действующих частях. В июне 1891 года Шлиффен написал меморандум, в котором выдвинул идею, чтобы каждый армейский корпус сформировал из эрзац батальона две пехотные эрзац бригады для использования в качестве маневренных частей в полевой армии.

Недостатком этой идеи, было то, что такие эрзац части состояли бы из людей с ружьями и мало с чем еще: мало подготовленных офицеров и унтер-офицеров, мало артиллерии, никаких вспомогательных или тыловых частей - даже никакого медицинского персонала. Вдобавок, если эрзац части будут переформированы в боевые, они не смогут выполнять свою прямую задачу - обеспечивать пополнениями действующую армию. Военное министерство энтузиазма не проявило и вплоть до ухода Шлиффена в отставку никаких приготовлений так и не было сделано. Людендорф говорил, что, благодаря его усилиям, эрзац части были впервые включены в боевое расписание армии в 1911 году. Эрзац дивизии, которые были введены в бой в 1914 году были сначала дислоцированы на или поблизости от германской территории, предположительно ради того, чтобы снабжать их из местных ресурсов из-за недостатка тыловых и вспомогательных частей. Тем не менее, использование эрзац батальонов в качестве маневренных частей оставалось одним из любимых приемов Шлиффена, и стало основой для декабрьского 1905 года меморандума - того самого Плана Шлиффена.

В июле 1892 года Шлиффен написал длинный меморандум, который предлагал героические меры для исправления проблемы недостаточной численности немецкой армии. Он нацеливался не меньше, чем на полное включение всех подготовленных резервистов в состав маневренных частей полевой армии. При мобилизации, каждый пехотный полк должен был сформировать дополнительный батальон из имеющихся в наличии резервистов. Каждый корпусной округ должен был создать столько резервных и ландверных батальонов, сколько имелось призываемых по мобилизации резервистов. Таким образом, в каждом корпусном округе должен был быть создан резервный корпус (вместо резервной дивизии) и еще дополнительно ландверная дивизия. Чтобы обеспечить кадрами эти части, Шлиффен рекомендовал распустить штабы резервных дивизий и подчинить бригады непосредственно штабу корпуса. Могли быть созданы новые части резервной артиллерии, но части поддержки и снабжения для новых формирований найти было трудно: ландвер, возможно, не получил бы их совсем. На практике, некоторые кадровые части снабжения были уменьшены, чтобы обеспечить лошадьми новые формирования. Шлиффен делал вывод, что создание новых частей очень важно и эти меры не могут ждать следующего парламентского билля. Главный приоритет Шлиффена ясен: он хотел сделать все необходимое для создания максимально возможного числа полевых частей. Военное министерство этого приоритета не разделяло. Никогда за время пребывания Шлиффена в должности военный министр не хотел ни создавать части с малым количеством подразделений снабжения и недостаточной спайкой, ни бороться в рейхстаге за выделение средств для Шлиффеновской массовой армии. Предложение Шлиффена создать новые части в ходе мобилизации используя избыток уже подготовленных резервистов никогда не было реализовано. Тем не менее, Шлиффен этой идеи никогда не забывал, и она в 1912 году стала основой его последнего меморандума.

Дальнейшее развитие Шлиффеновской концепции массовой армии можно увидеть в Меморандуме, который он написал 11 декабря 1893 года. Шлиффен повторил точку зрения Мольтке, что выдвинутое вперед положение Восточной Пруссии делает необходимым, чтобы в ходе мобилизации правительство Германии в Восточной Пруссии объявило всеобщее вооружение населения (levee aux armes). Восточно-прусские ландвер и ландштурм с первого дня мобилизации должны получить вооружение с местных складов и защищать свои деревни против русской кавалерии. Под прикрытием этой завесы из ландвера и ландштурма должны отмобилизоваться кадровые и резервные части, чтобы затем перейти в контрнаступление. С одной стороны, это была мера предосторожности против крупных рейдов русской кавалерии; с другой, примененная к местным условиям логическая кульминация идеи Шлиффена о массовой войне, когда все обученное население берет в руки оружие.

Шлиффен непрестанно выступал за значительное увеличение размера немецкой армии любыми возможными путями. В 1897 Шлиффен сказал военному министру, что его целью является довести число кадровых корпусов с 20 до 27. В 1899 Шлиффен запросил формирование 7 новых корпусов, но сформированы были только три, да и те (XVIII, XIX и III баварский) были получены реорганизацией существующих соединений, а не путем формирования новых частей. В 1902 Шлиффен сумел убедить военного министра, что в военное время должны быть созданы пять новых корпусов из смеси кадровых и резервных частей (XX-XXIII корпуса и гвардейский резервный корпус), которые были известны под именем "кригкорпусов". В 1903 военный министр фон Эйнем уменьшил их количество до трех. Больше кадровых корпусов до войны в германской армии не появилось, исключая XX и XXI корпуса, которые были преобразованы из "кригкорпусов" в кадровые в 1912 году.

ШЛИФФЕНОВСКИЕ ПЛАНЫ РАЗВЕРТЫВАНИЯ

Дикман делает обзор каждого из Шлиффеновских планов развертывания. Это дает нам только первоначальную дислокацию частей на границе. У Дикмана не было доступа к Aufmarschanweisungen - приказам командирам армий на проведение первой операции - или любым другим документам, освещающим намерения начальника генштаба. Дикман должен был пытаться интерпретировать концепции проведения операций исходя из собственно развертывания и из меморандумов и результатов полевых поездок генштаба.

Мы можем подтвердить выводы Дикмана при помощи копиии заметок для брифинга, затрагивающих план войны на восточном фронте в мае 1905 года. Бриффинг проводил фон Доммес, старший офицер генштаба, и проводился брифинг для младшего Мольтке, который готовился занять пост начальника генштаба.

Первый оперативный меморандум Шлиффена был написан в апреле 1891, вскоре после того, как он вступил в должность. Доммес говорил, что в этом меморандуме Шлиффен констатировал, что военная обстановка, которая существовала на момент разработки Мольтке старшим своих планов, изменилась. Русские значительно повысили свою боеготовность и укрепили линию Нарева. Французы теперь могли развернуть армию быстрее немцев и также могли ожидать за линией своих крепостей удобного момента для начала операций. Русские могли оборонять линии Нарева и Немана и при этом наступать на австрийцев. Если Австрия потерпит поражение, то против русских и французов немцам придется сражаться в одиночку. Австро-германцы уступают противникам в численности. У французов имеется 20 корпусов, у русских -21, всего 41 корпус, тогда как немцы могут выставить 20 корпусов и австрийцы -15, всего 35. У итальянцев имеется 12 корпусов, но они не могут быть введены в действие.

В меморандуме, написанном в декабре 1892, Шлиффен выразил свой скептицизм относительно наступления из Восточной Пруссии. Он говорил, что в результате больших усилий, русские до такой степени ускорили свое развертывание, что оно займет лишь немного больше времени, чем германское. Русские будут также достаточно осторожны, чтобы проводить развертывание под защитой укрепленных линий Нарева и Немана. Оставалась лишь весьма небольшая вероятность того, что немцы смогли бы достичь внезапности и отбросить русских прежде, чем они завершат свое развертывание. Более того, писал Шлиффен, у него имеются надежные данные, что русские сдвинули центр масс сосредоточения из западной Украины в Литву и Польшу именно ради того, чтобы во всеоружии встретить ожидаемое немецкое наступление. Как и Вальдерзее, Шлиффен говорил, что русские будут сражаться у Ломжи. Следовательно, прорвать линию Нарева для немцев было бы затруднительно. Даже если это удалось бы, русские могли отступать не на юг, в сторону австрийцев, а на восток, туда, где находятся их резервы и источники пополнений. Немцы не могли разгромить русские армии. Вместо этого произошла бы серия фронтальных сражений. Русские могли бы продолжать отход на восток вглубь своей беспредельной территории, при этом германские линии коммуникаций становились бы все более протяженными и все менее безопасными.

В меморандуме от декабря 1892, Шлиффен указал на необходимость австрийского наступления. Он писал, что, если австрийцы не будут наступать, ограничившись обороной в Карпатах, то русские будут иметь полную свободу действий для переброски своих войск на южный берег Вислы. Тогда они смогут наступать в направлениях Торна, Познани и Берлина. Немцам придется эвакуировать Восточную Пруссию. Шлиффен был совершенно уверен, что без прямой германской поддержки австрийцы вообще не будут наступать. Если австро-германцы хотят избежать разгрома по частям, обе армии должны быть объединены. Так как австрийцам придется остаться в Галиции, говорил Шлиффен, немцам придется развернуть свою восточную армию в Силезии и затем продвигаться в южную Польшу для соединения с австрийцами. На 1893-1894 год в плане развертывания на востоке, Шлиффен эту концепцию решил реализовать: три корпуса и четыре резервных дивизии должны были развернуться южнее Познани и немедленно начать продвижение в направлении крепости Ивангород. Они достигли бы Вислы на 22 день мобилизации и перешли бы реку выше крепости. Здесь немцы должны были бы присоединиться к левому флангу австрийского наступления.

Этот план имел два преимущества: во-первых, у русских не было бы возможности разбить немцев и австрийцев по отдельности; во-вторых, немцам не пришлось бы с боем форсировать укрепленную линию Нарева. Имелось, однако, и два существенных недостатка: во-первых, только четыре дивизии оставлялось для защиты Восточной Пруссии; во-вторых, исчезали шансы на разгром русской армии в Польше - австро-германское наступление вытесняло бы русских прямо на восток к их базе. Прибытие русских подкреплений и удлинение австро-германских линий снабжения привело бы к остановке наступления где-нибудь в районе Варшавы.

Шлиффеновское развертывание на 1893-1894 год было "Западным развертыванием". На западе разворачивались 16 корпусов и 15 резервных дивизий (всего 48 дивизий), на востоке - 4 корпуса и 6 резервных дивизий (всего 15 дивизий). Мольтковская оборонительная позиция в Лотарингии вдохновляла Шлиффена еще меньше, чем Вальдерзее. Он говорил, что французская армия настолько выросла, что французы смогут уверенно обойти оба фланга позиции. Лучшим решением было бы сорвать французское наступление своим. Рубежа Бельфор-Эпиналь на юге было трудно достичь. Он говорил, что имеется довольно мало укреплений севернее Вердена, но силы, движущиеся севернее Вердена, окажутся в изоляции. Любой маневр севернее Вердена должен быть поддержан прорывом между Тулем и Верденом. Это наступление надо прикрыть слева ударом на Нанси. Немецкая армия недостаточно сильна, чтобы одновременно вести эти три наступления. Таким образом, Шлиффен отказался от идеи обхода французской линии крепостей с севера. Решением Шлиффена было то, что лучшими целями для наступления были участки линии крепостей между Тулем и Верденом или вдоль Мозеля ниже Эпиналя. Любому из этих наступлений должен предшествовать удар на Нанси.

Рейхсархив намеревался продемонстрировать, что стратегическая мысль Шлиффена шла в одном направлении - к идее охвата правым крылом. Поэтому он печатал только искаженные фрагменты из этого меморандума, говоря, что это подталкивало Шлиффена к пониманию того, что он будет вынужден маневрировать через Люксембург и южную Бельгию. Теперь, после того, как Дикман опубликовал обзор всего меморандума, этот вывод рухнул. Сейчас стало очевидным, что целью меморандума была аргументация в пользу реформы тяжелой артиллерии для того, чтобы получить возможность прорыва французской линии крепостей. Этот меморандум привел к созданию тяжелой полевой артиллерии. Никакой обходной маневр севернее Вердена был бы невозможен до тех пор, пока эта реформа не была бы завершена. Поэтому Шлиффен возможность такого маневра в течение последующих трех лет даже не рассматривает.

В 1894 майор Донат опубликовал обновленную версию своей статьи 1870-х годов "Укрепления и оборона франко-германской границы". Донат говорил, что после 24 лет жертв и усилий, французы почувствовали себя полностью готовыми. В последнее время отдельные французские военные писатели начали говорить, что пришло время отказаться от оборонительной стратегии последних двух десятилетий и принять наступательную доктрину, которая более соответствует натуре как французского народа, так и его армии, четко предвосхищая Гранмезоновскую стратегию "наступления до предела". Однако, большинство французских военных писателей по-прежнему считали предпочтительной стратегическую оборону. Это происходило главным образом из-за опасений того, что германская мобилизация была гораздо более эффективна, чем французская - возможно, она могла завершиться даже на целых восемь дней раньше.

Французы опасались, что немцы будут наступать между Люксембургом и Вогезами, некоторые даже называли этот район "огромным коридором" или "ужасающей пустотой". Французы пытались укреплениями закрыть этот проход. Первая линия, форты-заставы, могли оказать серьезное сопротивление. Французские форты на бельгийской и люксембуржской границах, с другой стороны, строились не для того, чтобы остановить германское наступление, а для обеспечения плацдармов для наступления французского. Париж был укреплен так, как ни одно другое место в мире, но для своей обороны требовал большого количества войск. Зона операций была ограничена реками Эна и Уаза на севере, крепостью Париж на западе и средней Сеной и плато Лангр на юге. Это был решающий район в 1814, 1815 и 1871 годах. В северной Франции не было существенных природных преград для германского вторжения, но время выдвижения в действительный район операций было настолько большим, что у французов оставалось полно времени для принятия контрмер. Французы сосредоточились бы в районе Туль-Эпиналь. Развертывание русских завершилось бы на четыре недели позже французского. С 1870-х годов французская печать открыто утверждала, что если бы французам пришлось отступать, то они отходили бы на плато Лангр, а не в направлении Парижа.

Если бы французы наступали, то наступали бы они через Лотарингию на Майнц, а не севернее Меца через Арденны. Немцы проводили бы концентрическое контрнаступление на Дьез и Саарбур. Французское наступление в южную Германию было бесцельным. Донат высоко оценивал немецкие укрепления. Он говорил, что штурм Меца потребовал бы от французов трехкратного численного превосходства над гарнизоном. Немецкий гарнизон Меца продемонстрировал бы всему миру, как надо защищать крепости. Страссбург потребовал бы от французов 180 тысяч войск. Майнц, Кобленц, Кельн и Везель по-прежнему стали бы препятствием для французской попытки форсировать Рейн.

Что касается крепостей, то тут Донат отстал лет на десять: его оценки были точны только до 1886 года. Может и к лучшему, что он не подтвердил, что немецкие крепости, построенные ценой огромных затрат, были теперь бесполезны. В остальном его оценка военной ситуации была точной и аккуратной.

ПОЛЕВЫЕ ПОЕЗДКИ ГЕНШТАБА "ОСТ"

В 1938 военные издатели Миттлер и сын опубликовали книгу "ПОЛЕВЫЕ ПОЕЗДКИ ГЕНШТАБА ОСТ". Это было замечательное издание, включавшее в себя 15 больших и 37 меньших карты. Было описано пять полевых поездок: 1894, 1897, 1899, 1901 и 1903 годов. Описание полевых поездок включало описание общей обстановки и обстановки на твд, детальное ежедневное описание хода маневров и Шлиффеновский разбор учений. Когда открываешь карты и читаешь описание поездки 1894 года становится ясно, почему генштаб так гордился этими учениями: в этой штабной поездке была разыграна битва при Танненберге 1914 года

Военные планы и меморандумы Мольтке обычно призывали к немедленному наступлению на Россию, даже когда Россия была союзником Германии. Только после заключения русско-французского союза в 1894 году Россия и Германия действительно стали врагами. Таким образом политическая обстановка, описанная во вводных к учениям 1894 года - война между франко-русским союзом с одной стороны и австро-германцами с другой - впервые соответствовала текущей политической ситуации.

Русские начали войну мощными кавалерийскими рейдами, которые были отражены только после того, как они эффективно разрушили железнодорожную сеть Восточной Пруссии. Германский I армейский корпус и 1-я резервная дивизия сосредоточились в районе Ангербург-Инстербург, XVII корпус и 35-я резервная дивизия в Сольдау. К 15 июня русская неманская армия силой в шесть корпусов захватила половину Восточной Пруссии и находилась южнее Кенигсберга в Вормидте. Наревская армия, силой в четыре корпуса находилась севернее Сольдау: германские войска находились в отступлении перед ней. Русские силы состояли из 30 дивизий, из них 21 в первом эшелоне и еще девять, включая резервные дивизии, прибыли позднее во втором эшелоне. Немцы двинули два дополнительных корпуса в Восточную Пруссию. II корпус сосредоточился у Торна и еще четыре резервных дивизии находились вдоль Вислы. Теперь у немцев было 5 корпусов и 6 резервных дивизий - всего 16 дивизий.

Одной из технологий военных игр Шлиффена было предложить нескольким офицерам представить свои решения. Затем он выбирал одно из них с каждой стороны и продолжал исследовать проблему. Другой технологией было использовать офицеров в качестве командующих корпусами и армиями. Эти назначения могли ротироваться в ходе решения задачи. Шлиффен, изложив концепцию учений и набор параметров, в дальнейшем старался как можно меньше вмешиваться в решения и розыгрыш задачи.

Германский командующий решил воспользоваться разделением русских сил и собрал 13 дивизий против ближайшей и более опасной Наревской армии, оставив только 3 дивизии сдерживать русскую Неманскую армию. Русский командующий, хотя и понимал необходимость соединения армий, не думал, что на восточном берегу Вислы немцы окажут серьезное сопротивление.

18 и 19 июня немцы провели концентрическое наступление на Наревскую армию, нанося главный удар по ее правому флангу. Наревская армия понесла очень тяжелые потери и была вынуждена отступить назад через границу и далее за реку Нарев, после чего она не играла никакой роли в маневрах. Серьезного преследования Наревской армии не было: немцы переразвернулись на северо-восток против Неманской армии. 22 июня Неманская армия столкнулась с немцами. Левый фланг немцев не обеспечил своего прикрытия и русские выиграли бой на этом фланге. На этом учения завершились.

Шлиффен начал разбор учений с высказывания, что развертывание армии определялось дислокацией мирного времени, железнодорожной сетью и конфигурацией границы. На основании несложных расчетов можно уверенно утверждать, что русские развернут против Германии две армии: одну на Немане и другую на Нареве. В последние пятнадцать лет (то есть с 1880) русские добились замечательных успехов в деле увеличения скорости своего развертывания. Тем не менее, мобилизация и развертывание резервных дивизий оставалось до сих пор медленным процессом, также, как и выдвижение вперед XII корпуса. В русских интересах было бы ждать до момента сбора всех возможных войск. Однако, говорил Шлиффен, требования союзников могут заставить русских начать наступление до этого момента, то есть русским придется наступать раньше, чтобы ослабить германское давление на французов. Именно это и произошло в этом случае (и это же произойдет в 1914 году). Имея потенциально 30 дивизий, русские начали операцию всего с 16.

Немцы точно сумеют удержать рубеж Вислы, говорил Шлиффен, но им нет никакого резона откладывать рещающую битву: время играет не на германской стороне. Задержка с решающим столкновением скорее всего позволит русским привлечь дополнительные силы. Кроме того, существенно важно использовать разделение русских армий и одержать решительную победу до того, как они сумеют соединиться. Предпочтительнее сосредоточить силы против Наревской армии. Атака должна иметь целью не просто нанесение поражения наревской армии, но полный ее разгром. Это означает, что атака должна быть направлена на правый фланг наревской армии и ее следует отбрасывать на запад, подальше от ее линий снабжения и неманской армии.

Шлиффен также сделал важное расширение в практике прохождения приказов. Мольтке говорил, что офицеры, выполняющие отдельные задачи должны иметь право действовать по собственному разумению, но офицеры, командующие частями в составе основных сил должны запрашивать приказания от вышестоящего начальника, если необходимо. Шлиффен сказал, что современное поле боя стало слишком обширно и множество непредвиденных обстоятельств могут потребовать от начальника принятия немедленного решения. Как правило, теряется слишком много времени на ожидание приказов и линии связи, даже телеграфные, могут выходить из строя. Все начальники, и особенно командиры корпусов, должны действовать на учениях по собственному разумению.

Кроме того, в современной войне редко представится возможность иметь общий резерв. Поля сражений стали слишком велики: резерв никогда не прибудет в угрожаемый пункт вовремя. Следовательно, необходимо разворачивать резервы в решающих пунктах заблаговременно с самого начала боя, и такими пунктами могут быть только фланги. Местный начальник не управляет этими войсками, они вводятся в дело по решению старшего начальника.

До 1888 года Мольтке утверждал, что восточная граница Германии слишком велика, чтобы ее можно было успешно оборонять. Единственным возможным образом действия был захват русской Польши как можно быстрее. Вальдерзее был настроен скептически по отношению к этой идее, но не смог предложить ничего лучшего, чем разрушительные рейды на русскую армию в ходе развертывания. Затем германская армия на востоке должна была пассивно ждать подкреплений с запада. Одной из последних идей Мольтке было использовать железные дороги для сосредоточения войск против одной из наступающих русских армий. Шлиффен трансформировал статичную оборонительно-наступательную стратегию Мольтке в динамичную операцию. Немцы не должны были больше ожидать русского удара на одной из "неприступных" позиций, но захватывать инициативу, сосредотачиваясь против фланга наступающей русской армии. Обе армии находятся в движении одновременно. Такая текучая ситуация позволила бы оптимально использовать немецкое превосходство в подготовке частей, инициативности офицеров и децентрализованного выполнения приказов. Мобильные наступательные операции такого типа станут модус операнди Шлиффена. До конца своей карьеры Шлиффен проверял эту концепцию на обоих фронтах в слабо структурированных или вообще свободных маневрах: то, чего Мольтке или Вальдерзее никогда не проделывали на западе для своих позиций на Сааре или на востоке для наступлений на русскую Польшу. На основе полевых поездок Шлиффен затем развивал концепции операций для своих военных планов. Эти учения также служили для внедрения в умы офицеров генштаба Шлиффеновской доктрины мобильной войны.

ПЛАНЫ РАЗВЕРТЫВАНИЯ 1895-1897

Шлиффен на востоке разработал два варианта плана развертывания в 1895-1896 годах, для армии в составе 18 дивизий. Вариант А возвращался к Мольтковскому сосредоточению в Восточной Пруссии. Один корпус и одна резервная дивизия сосредотачивались на реке Ангерапп в Инстербурге. Главные силы - четыре корпуса и две резервные дивизии - размещались вдоль южной границы Восточной Пруссии на рубеже Сольдау-Найденбург-Ортельсбург. В Торне сосредотачивались четыре резервные дивизии. В Силезии находилась одна резервная дивизия. Вариант Б повторял Шлиффеновское сосредоточение в Силезии предыдущего года. Доммес говорил, что в 1895 Шлиффен пришел к заключению, что русские не могут сосредоточиться против Австрии, и что на самом деле они атакуют Германию. Во время государственного визита в Австрию 15 июня 1895 года Шлиффен обсудил с австрийцами свое видение проблемы. Согласно Дикману, весной 1895 года Шлиффен совершенно отказался от идеи о наступлении в южную Польшу из Силезии. Бек, начальник австрийского генштаба, писал Шлиффену в конце декабря 1899 или начале 1900, что он полагает, что австро-германские оперативные планы теперь вернулись к состоянию 1880 годов.

План развертывания на 1896-1897 годы на востоке стал полным возвращением к плану Мольтке-Вальдерзее, с 15 дивизиями, ведущими наступление на Неман и Нарев из Восточной Пруссии. Главный удар был нацелен на среднее течение Нарева в район Остроленки. Левый фланг был сдвинут западнее к Нейденбургу, который представлялся более безопасным местом, чем Ортельсбург. Нет никаких признаков того, что планировалось что-то более серьезное, чем разрушительный рейд для срыва русского развертывания и выигрыша времени - как у Вальдерзее в конце 1880х. На западе предусматривалось развертывание 50 дивизий. Задачи оставались прежними, как в 1893-1894 году.

В 1896 году германский военный представитель в Вене полковник граф Хульсен писал Шлиффену, что Бек был обеспокоен недостатком информации о планируемом германском развертывании. Хульсен полагал, что австрийцы в случае войны используют это для оправдания своего бездействия. Шлиффен передал Беку боевое расписание и рубежи развертывания для германских сил на востоке. В то же самое время он обсудил с Хульсеном свою главную стратегическую проблему: "Мы не можем позволить себе подставиться под удар французов на 15-17 день мобилизации, пока австрийцы будут спокойно развертываться в Галиции. Исход первой битвы предопределит, пересечет ли хоть один австриец Сан".

В 1894 году Шлиффен написал меморандум с оценкой французских военных намерений. Он думал, что французы могли бы провести мобилизацию и развертывание так же быстро, как и немцы. Шлиффен, как и Мольтке, отмечал, что долгие годы французы следовали оборонительной стратегии и не видно никаких признаков того, что ситуация изменилась. Шлиффен сделал одно важное наблюдение в этом обзоре, так же как Мольтке старший перед ним, и Мольтке младший после него: когда французы решатся на войну, им придется перейти к наступательному плану войны.

В 1895 оберквартирмейстер большого генерального штаба генерал Кёпке написал меморандум о наступлении на западе. В войне на два фронта, начинал Кёпке, немцы будут существенно уступать в численности французам. Следовательно, любое наступление на западе будет преследовать строго ограниченные цели. И наступление между Верденом и Тулем и удар южнее Туля потребуют нанести множество вспомогательных ударов, на которые наличных германских сил не хватит. Риски нанесения этих ударов высоки и непредсказуемы последствия в случае неудачи. Вероятно, что только планируемое Мольтке и Шлиффеном наступление на Нанси осуществимо. В любом случае, захват Нанси имеет ничтожное военное значение и может дать только моральный эффект. Наступление на Нанси может быть выполнено только как позиционная, если не осадная, операция и обеспечит в лучшем случае тактический успех. Кёпке был особенно обеспокоен тем, что в случае войны публика будет ожидать больших победоносных маневренных сражений в стиле 1870 года и окажется неподготовленной к медленной дорогостоящей осадной операции.

В 1892 году даже сам Шлиффен отмечал, что военные писатели открыто предполагали, что для того, чтобы избежать французских пограничных крепостей, немцы пройдут через Бельгию. Тем не менее, согласно Дикману, только в 1896 году Шлиффен начал рассматривать возможность обхода через Арденны французского левого крыла. Его первый меморандум на эту тему написан не ранее 2 августа 1897 года. В нем Шлиффен начал с объяснения, что германская армия для своего наступления должна найти подступы, не запертые французскими укреплениями. Затем он утверждает, что имеется только два таких подступа: между Тулем и Эпиналем - Шармский проход - или же севернее Вердена. Шармский проход был гораздо менее удобен. Рубеж Мозеля сам по себе является сильной естественной преградой и за ним германская армия встретит сосредоточенной всю французскую армию. Для маневра севернее Вердена имеется достаточно места, но только в том случае, если немцы используют всю глубину Арденн в Люксембурге и Бельгии. В этом случае будет достаточно пространства для главных сил германской армии: двух армий в составе восьми корпусов. Справа от бельгийской армии их будут прикрывать шесть резервных дивизий, которые сосредоточатся в Аахене. Реальной угрозой, однако, остается контрудар от Вердена, направленный в левый фланг германских главных сил. Для защиты этого фланга Шлиффен создавал третью армию из восьми резервных дивизий между Диденхофеном и Мецем, которые должны наступать на север и северо-запад фронтом к Вердену. В этом пункте Шлиффен обсуждает реальную проблему при обходе с севера французской линии, заключающуюся в том, что две правофланговые армии, выйдя на уровень Вердена, окажутся изолированными от остальной германской армии, и французы могут сконцентрировать превосходящие силы и разгромить их. Феррон это отмечал еще в 1879 году. Решением Шлиффена было поддержать армии правого крыла четвертой армией в составе четырех корпусов и усиленной тяжелой артиллерией, которая должна предпринять наступление на французскую линию крепостей между Верденом и Тулем, захватить один или два форта, с боем форсировать Мозель и соединиться с армиями правого крыла. Для прикрытия этого наступления с фланга потребовалась пятая армия, также в составе четырех корпусов, с задачей штурмовать Нанси. Еще левее шестая армия, также силой в четыре корпуса, будет наступать между Нанси и Люневилем в направлении реки Мерт. Наконец, седьмая армия (пять корпусов и три резервных дивизии) будет прикрывать левый фланг до момента захвата Нанси, после чего сама перейдет в наступление на Мозеле. верхний Эльзас будут оборонять один корпус и три резервные дивизии; в дальнейшем корпус присоединится к седьмой армии. Это не первый такого рода план для наступления на западе: Мольтке тоже всегда планировал наступление на Нанси. Однако, это первый документ, в котором Шлиффен изложил идею наступления севернее Вердена.

Меморандум также проясняет, почему Шлиффен так неохотно прибегает к обходу левого фланга французской линии крепостей: неважно насколько простым и очевидным может казаться такой маневр, он создает серьезный риск того, что французы разгромят изолированное правое крыло. Фактически, одним из принципиальных выводов, которые Шлиффен делает в меморандуме, является признание того, что для осуществления операции в такой форме у него недостаточно войск. Несмотря на то, что в операции занята вся германская армия - для 1897 года маловероятная перспектива- Шлиффену все равно требуется еще три дополнительных корпуса и некоторое число резервных дивизий сверх того количества, которым обладает Германия. Следовательно, меморандум от 2 августа 1897 года остался "оперативным планированием" и никакого влияния на планы развертывания для 1897-1898 и 1898-1899 годов не имел.

Действительно, пока в меморандуме рассматривалась проблема массированного наступления на западе, увеличивалась пропорция сил, выделяемых для Восточной Пруссии. План развертывания на 1897-1898 годы выделял для запада 48 дивизий, оставляя для востока 20 дивизий (по сравнению с 15 дивизиями на предыдущий год).

В 1898-1899 мобилизационном году был взят с запада и переведен на восток один кадровый корпус, всего, таким образом, для запада оставалось 46 дивизий, а для востока - 22. На западе правый фланг рубежа развертывания доходил только до южной границы Люксембурга, что означает полное отсутствие какой-либо подготовки к проходу через Бельгию. Оперативная концепция на обоих фронтах, вероятно, была та же, что и в последних планах Мольтке-Вальдерзее: активная оборона в Лотарингии, разрушительный рейд на востоке.

Часто утверждалось, что Шлиффен переключился на наступление через Бельгию в 1897 году. Рейхсархив говорил, что концепция наступления через Люксембург и южную Бельгию была впервые включена в план развертывания на 1898-1899 год. "План Шлиффена" показывает, что это было совсем не так. Фактически, "План Шлиффена" показывает неуклонный рост восточной армии перед лицом возрастающей русской угрозы, с 15 дивизий в 1894 году до 22 в 1898-1899.

ПОЛЕВАЯ ПОЕЗДКА ГЕНШТАБА "ОСТ" 1897 ГОДА

Русские наступали силами 12 корпусов, разделенных на 4 армии. Учитывая резервные дивизии второй очереди, всего русские имели 36 дивизий - около миллиона человек. Однако, кампания не продлилась достаточно долго, чтобы резервные дивизии успели развернуться. За минусом сил, выделенных для осады Кенигсберга, у русских оставалось 23 дивизии для действий в поле. В это время русские 3-я и 4-я армии (наревские) слева ожидали, пока к ним справа не примкнут 1-я и 2-я армии (неманские) и все армии не окажутся на одной линии. К 32 дню мобилизации 1 и 2 армии заняли половину Восточной Пруссии до линии Алленштейн-Нейденбург, имея 3 и 4 армию к югу от себя. Русский командующий думал, что немцы быстро вступят в сражение. Вместо этого, I германский корпус отошел в крепость Кенигсберг, тогда как XVII корпус и 35-я резервная дивизия вели сдерживающие действия в Восточной Пруссии. Немцы также вывели в поле все имеющиеся части ландвера и ландштурма.

На 25-й день мобилизации на западе германская армия отразила французское наступление в Лотарингии. Французская армия не была разгромлена, но она была вынуждена отступить за линию пограничных укреплений. С этого момента русские стали получать сообщения о транспортировке германских войск на восток. Русские должны были предполагать, что с 30 дня мобилизации немцы начнут получать подкрепления с запада. К 33 или 34 дню они насчитывали от 4 до 6 немецких корпусов за Вислой или в Познани. На самом деле немцы перебросили 4 корпуса и 8 резервных дивизий на восток с ориентировочным временем прибытия к вечеру 36 дня мобилизации. Русский командующий решил не рисковать, переправляясь через Вислу севернее Торна и вместо этого форсировать реку восточнее, во Влоцлавеке и Плоцке. Германский командующий решил наступать, продолжая вести активную оборону рубежа Вислы. Как сказал Шлиффен на разборе учений, немцы были не в том положении, чтобы бесконечно держать на востоке армию из девяти корпусов - эти войска скоро вновь потребовались бы на западе. Три корпуса образовали ударную группу на нижней Висле за предмостными укреплениями реки Ногат в Мариенбурге с задачей атаковать русское правое крыло.

Это один из первых примеров Шлиффеновской концепции мобильной войны. Шлиффен перемещает войска по железным дорогам, массируя их против вражеского фланга. Это движение прикрыто от противника Вислой и XVII корпусом. Затем он использует плацдарм в Мариенбурге, чтобы создать ловушку для наступающих вражеских армий.

На 33 день мобилизации началась переправа через Ногат трех германских корпусов. К 35 дню прибыло усиление в составе 4 корпусов, которые были развернуты южнее ударной группы. На 37 день превосходящая германская артиллерия сломила русское сопротивление перед фронтом ударной группы. Немцы начали охватывать правый фланг русских. Немцы продолжали оказывать давление в южном направлении до тех пор, пока на 42 день обе армии не сошлись в генеральном сражении от Влоцлавека на Висле до Сольдау. 8 германских корпусов и 3 резервных дивизии победили 10 русских корпусов. Немцы прорвали русские центр и правый фланг, и русские отошли в беспорядке в юго-восточном направлении.

Кроме дальнейшего развития шлиффеновской оперативной доктрины активной обороны, основанной на железнодорожной мобильности и внезапных контрударах, полевая поездка 1897 года иллюстрирует германскую стратегию обороны по внутренним линиям. В данном случае немцы одержали победу на западе на 25 день мобилизации, отбросив французов за линию пограничных крепостей. Затем они перебрасывают 4 корпуса на восток, где русские заняли большую часть Восточной Пруссии. 11 корпусов при этом все еще остаются на западе. Граница для немцев между победой и ошибкой - буквально не толще волоска. На 42 день немцы выигрывают в основном фронтальное сражение и отбрасывают русских за Вислу и Нарев. В этот момент предполагается, что по крайней мере 4 корпуса будут снова переброшены на запад. Такая процедура позволяет избежать немедленного поражения, но, учитывая численное превосходство Антанты, бесконечно повторяться она не может.

ВОЕННАЯ ИГРА 1897 ГОДА

Между 1896 и 1905 годами зимой Шлиффен ежегодно проводил военные игры. Сохранился только разбор игры 1905 года. В архиве Гронера нашлось достаточно информации о игре 1897 года, чтобы понять ее ход. Обстановка была похожа на обстановку из полевой поездки 1889 года "Запад". Французы оценили, что немцы выделили 20 дивизий на восток. Они намеревались форсировать верхний Рейн и обойти немцев на их оборонительной позиции между Мецем и Страссбургом. Если немцы не отступят на правый берег Рейна, французы намеревались вновь перейти у них в тылу на левый берег Рейна. Линия французских крепостей должна была на длительный срок, достаточный, чтобы маневр оказался эффективным, сдержать германское наступление.

Французская армия состояла из 25 корпусов (66 дивизий). На 9 июня 6-я армия (пять корпусов) была развернута слева между Верден и Туль, 5-я армия (4 корпуса) и 4-я армия (4 корпуса) были развернуты между Туль и Вогезами. 3-я армия (четыре корпуса) перешла через гребень Вогезов и двинулась на Рейн между Страссбургом и Кольмаром. 2-я армия (четыре корпуса) перешла через Рейн во Фрайбурге и наступала в Шварцвальде на Триберг. 1-я армия (четыре корпуса) на юге наступала на Виллинген.

Немцы развернули 18 корпусов на позиции между Мец и Страссбург, разместив один корпус в верхнем Эльзасе. Таким образом французы имели перевес в 6 корпусов, превосходя примерно на 30 процентов западную армию немцев в численности. На 9 июня германская 1-я армия (четыре корпуса) находилась восточнее Меца. Имелся значительный разрыв между 1 и 2 армией (три корпуса), которая размещалась северо-восточнее Саарбурга. 4-я армия занимала блокирующую позицию западнее Страссбурга, и 3 армия (четыре корпуса) продвигалась на восток через Рейн южнее Мангейма. Когда французы перешли через Рейн, германское верховное командование выдернуло один корпус из 1-й армии и два из 2-й армии, чтобы сформировать 5-ю армию, которая была переброшена по рельсам в Вюртемберг и выгружена за рубежом Штутгарт-Ульм. Ландвер из Вюртемберга и Баварии был использован на линии фронта.

Из письма историка, работавшего в Рейхсархиве, Гренеру мы знаем, что, пока германские войска в Лотарингии отходили на восток, немецкая 4-я армия сумела выдвинуть три своих корпуса на восточный берег Рейна. Таким образом немцы получили местное численное превосходство - 10 или 11 корпусов против 7 французских - и одержали полную победу. Историк писал, что это был шедевр шлиффеновской концепции и исполнения. Это иллюстрирует, что даже в начале 1897 года Шлиффен эксперементировал с использованием железнодоржной мобильности для компенсации численного превосходства противника.

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ

Шлиффеновские стратегические задачи генерального штаба были опубликованы Миттлером в 1937 году. Изначально это были тактические задачи, которые имели дело с частями корпусного масштаба. В 1897 году они были расширены до задач в масштабе армии и стали действительно стратегическими. С этого времени они больше решались не на местности, а исключительно на картах.

Даже во вторую "тактическую" задачу в 1892 году Шлиффен включил стратегические соображения. Он говорил, что немцы могут провести развертывание на западе на рубеже Диденхофен-Мец-Саарбург только в том случае, если французы не нарушат нейтралитета Люксембурга. Если французы отправят хотя бы один корпус через Люксембург, германское развертывание окажется под угрозой с фланга и тыла. С северного берега Мозеля французы могут заблокировать использование железной дороги, которая идет из Трира в Диденхофен. Немцы поэтому должны свое развертывание отнести назад к Саару. В задаче 1892 года французский VI корпус произвел рейд в Люксембург на 5 день мобилизации для разрушения железной дороги Трир-Диденхофен и выслал патрули в Эйфель.

В 1898 году решалась задача, в которой русская неманская армия в составе 8 корпусов наступала в Восточной Пруссии. Два корпуса находились в Тильзите, четыре на рубеже Гумбинен-Ангербург, еще два в Граево. Наревская армия из четырех корпусов находилась в Варшаве. Германская армия еще находилась в процессе сбора: три корпуса и две резервных дивизии располагались по дуге от Куршской косы до Йоханессбурга, прикрывая прибытие трех корпусов и четырех резервных дивизий.

Шлиффен говорил, что германским решением задачи должна стать концентрация всех сил против ближайшей армии, нанесение ей поражения и поворот против другой армии. Немецкое наступление должно быть настойчивым и решительным: если немцы будут удержаны на месте одной русской армией, другая будет иметь время для удара немцам во фланг и тыл. Если германский командующий не уверен, что сможет одержать решительную победу, то ему лучше свои войска отводить за Вислу.

Шлиффен говорил, что было бы затруднительно предсказать движение Неманской армии с какой-либо степенью уверенности. Действительно, она могла дальше совсем не наступать, а просто сидеть на месте. В германских интересах было бы сразу атаковать Неманскую армию, до того, как к ней подойдут два корпуса из Граево или до подхода Наревской армии. Шлиффен собрал пять корпусов против центра и правого фланга Неманской армии.

Германская атака обрушилась на три русских корпуса, один из них был разгромлен, а два других были вынуждены отступить. Шлиффен говорил, что это отступление будет продолжаться и ночью, что приведет к большому разложению: само по себе отступление столь же разрушительно, как и проигранное сражение. Шлиффен говорил, что вся германская армия, а не одна-две дивизии должны преследовать разбитого противника без всяких ссылок на усталость войск. Германское преследование может быть эффективным в этом случае, потому что германские части на левом фланге были ближе к границе, чем многие из отступающих русских частей. Преследование продолжалось до Мемеля, где русским удалось занять оборонительную позицию. В итоге, были разгромлены три русских корпуса, но еще трем удалось спастись.

ГЕРМАНСКИЕ ОЦЕНКИ ПРОТИВНИКА НА ЗАПАДЕ 1898-1904 ГОДЫ

В 1898 году французы разработали совершенно новый план войны, план XIV. В основе этого плана лежали теории Бонналя, который в свою очередь утверждал, что он следовал идеям Наполеона. Бонналь модифицировал боевой порядок Наполеона, выдвинув вперед армию в качестве авангарда. Немцы атаковали бы авангард, в это время остальные французские армии перегруппировались бы и перешли в контрнаступление. Также французы решили, что кадровые корпуса должны состоять только из кадровых частей. Не предусматривалось никаких резервных корпусов - из 17 резервных дивизий, 12 были приданы полевой армии на востоке, остальные использованы на итальянской границе и в гарнизонах крепостей. Восточная армия состояла из 40 кадровых и 12 резервных дивизий - всего 52 дивизий.

В районе Нанси в качестве авангарда должна была быть развернута 1-я армия. Оставшаяся часть французской армии была сосредоточена западнее 1-й армии. Это сдвигало французское развертывание к югу. Левофланговая 4-я армия была передвинута на юг, развертываясь западнее Туля. 3-я армия была расположена южнее и западнее в районе Нефшато-Мерикур, 2-я армия южнее Эпиналя. 5-я армия играла роль резерва, состояла из двух с половиной корпусов и оставалась в Шамоне. Группы резервных дивизий были развернуты позади центра и обоих флангов. Этот план предполагал, что немцы в лоб атакуют французский центр. Ясно, что он не предназначался для отражения германского наступления через Бельгию, но мог быть использован для парирования обхода севернее Вердена. План XIV также создавал предпосылки для наступления в Лотарингии. Вопрос о том, будет ли французская армия обходить немцев справа или же будет прорывать германский центр - оставался открытым. В 1903 году французы создали план XV, содержавший в себе все существенные черты и идеи плана XIV, кроме того, что количество армий было уменьшено до четырех. Этот план оставался действующим до 1907 года, когда был заменен планом XVбис.

3-й департамент (разведка) в качестве источников для оценки французских намерений имел только французскую прессу и доклады немецкого военного атташе в Париже. Нет никаких следов донесений от агентов или сообщений из других источников. Осенью 1897 года германский военный атташе докладывал, что план XIV был планом только мобилизации, а не планом развертывания. Немцы были особенно озабочены порядком использования французских резервных дивизий - будут они включены в состав кадровых корпусов или нет? 3-й департамент продолжал использовать для оценок план XII до 1904 года. В этой оценке 1-я армия (четыре корпуса) была в районе Эпиналь-Бельфор, 2-я (пять корпусов) - за Шармским проходом (центральная точка Мирекур), 3-я (три корпуса) юго-западнее Туля, 4-я продлевала французское левое крыло до района севернее Сен Менеульд. Оценка 3-го департамента не соответствовала плану XIV. Она продлевала район французкого сосредоточения слишком далеко на север, на 50 км, размещала четыре французские армии на одной линии и не сумела определить районы развертывания резервных дивизий. Что еще важнее, немцы понятия не имели о французской авангардной армии в Нанси.

1899: ЗАПАДНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ ШЛИФФЕНА

В плане развертывания на 1899-1900 год Шлиффен предусмотрел два варианта: Развертывание I было планом войны только с Францией; Развертывание II для войны на два фронта. Единственной информацией, которую предоставил Дикман о первом варианте, была численность германской армии на западе - 68 дивизий, вся германская армия. В архиве, говорил Дикман, не было плана развертывания. Таким образом мы ничего не знаем о шлиффеновской концепции операции. Второй вариант был подобен плану развертывания предшествующих лет, 45 дивизий на западе, 23 дивизии на востоке.

В октябре 1898 Шлиффен написал меморандум, в котором изменил образ действий для западного фронта с наступления на контрнаступление. Это явно экспериментальный документ для размышлений. Шлиффен утверждал, что стандартное немецкое развертывание с одной третью сил на востоке и двумя третями на западе оставляет Германию в численном меньшинстве на обоих фронтах. Он, поэтому, решил проверить идею развертывания на западе основной массы германской армии для проведения контрнаступления.

Шлиффен полагал, что французы могли завершить свои мобилизацию и развертывание за две-три недели, тогда как немцам потребовалось бы четыре недели. Это противоречит другим высказываниям Шлиффена о том, что свое развертывание стороны завершат практически одновременно, с разницей в пару дней. Может быть, Шлиффен предполагал, что развертывание почти всей германской армии потребует больше времени. Более вероятно, что, предполагая более быстрое французское развертывание, Шлиффен мог отдать инициативу французам и затем анализировать их наступление. Шлиффен часто давал такие вводные в военных играх, требуя, чтобы германский игрок действовал оборонительно. Шлиффен пришел к выводу, что любое французское наступление будет иметь форму атаки по обе стороны Меца, с правым флангом, выдвигающимся на верхний Саар и Страссбург, тогда как через Бельгию и Люксембург будет наступать левый фланг.

В этом случае наиболее многообещающим было бы немецкое контрнаступление в Арденнах против левого крыла французов. Фронтальное наступление против французской линии крепостей не было привлекательным. Оно приводило к осадной войне, которая, даже при успехе, принесла бы небольшие результаты, особенно если бы противник был просто оттеснен назад. Шлиффен говорил, что немцы должны атаковать левое французское крыло, отправив через Бельгию и Люксембург две армии (1-ю и 2-ю). Однако, Шлиффен специально указывает, что обход не должен быть слишком широким. В то же время, пока три центральные армии остаются в обороне, по французскому правому флангу, который, как предполагалось, находился в Эльзасе, должна нанести контрудар немецкая левофланговая армия (6-я). Если французы сразу в наступление не перейдут, то для немцев было бы ошибкой пассивно ожидать его начала: этого не позволяет обстановка на востоке. Если затем немцы начнут общее наступление, то две правофланговые армии, прикрытые справа 7-й армией (из резервных дивизий) и слева 3-й армией, должны форсировать Маас между Седаном и Стене.

Если правое крыло наступает через Маас, все еще оставалось важным атаковать французскую линию крепостей, сначала для того, чтобы сковать французские силы, затем, в итоге, прорвать ее для установления связи между правым крылом и центром. В меморандуме 2 августа 1897 года Шлиффен планировал атаковать французскую линию крепостей на Мозеле между Тулем и Верденом. Ему пришлось отказаться от этого проекта, поскольку французы были слишком сильны, и заменить его старой, более простой в исполнении атакой Нанси. Со своих позиций между Саарбрюкеном и Саарбургом 4-я и 5-я армии двинулись бы вперед на Нанси с целью захвата высот восточнее города, а также фортов Фруар и Пон Сен Венсен. Затем центральные армии должны были наступать южнее Туля и через Шармский проход. Их левый фланг прикрывала бы 6-я армия. Это в точности то, что говорил Феррон в 1879-1880 годах размышляя, как должен выглядеть немецкий план.

Шлиффен также говорил, что даже в случае войны на один фронт только против Франции, Германии все равно придется действовать на востоке: русская армия не останется безмятежной, но будет готовиться к возможному вмешательству, и немцам придется разворачивать все больше и больше войск, чтобы встретить эту нарастающую угрозу.

Отныне предпочтительной стратегией Шлиффена навсегда останется контрнаступление: он будет отрабатывать его в военных играх как на западном, так и на восточном фронтах, и этот процесс достигнет кульминации в его последней большой военной игре в ноябре и декабре 1905 года.

1 октября 1899 года, в середине 1899-1900 мобилизационного года, Шлиффен изменил план для своего Западного развертывания. Самое главное, говорит Дикман, что новое развертывание на западе было основано на октябрьском меморандуме 1898 года, то есть, это был план контрнаступления в Арденнах. Удар через Маас севернее Вердена был для Шлиффена очевидным запасным вариантом. Шлиффен изменил расположение частей по сравнению с октябрьским меморандумом 1898 года, ослабив оба фланга в пользу удара в центре, который стал чрезвычайно сильным, особенно по количеству кадровых корпусов. Даже после этого новый план был применен только к развертыванию I, которое действовало в том случае войны с франко-русским альянсом, когда на первом этапе русские в полную силу не действуют. Стоит отметить, что даже в такой благоприятной стратегической обстановке Шлиффен из Восточной Пруссии всех войск не забирает - там по-прежнему остается 10 дивизий, на западе же разворачиваются 58 дивизий. В случае войны на два фронта вариант II оставался без изменений. Он также, вероятно, предусматривал оборонительно-наступательную операцию на западе. Новое Развертывание I является важной вехой в германском военном планировании, но с предыдущим планированием оно полностью не порывает. Проведение мощного контрнаступления на западе стало бы возможным только при очень благоприятных политических условиях; в случае же войны на два фронта Шлиффеновское Развертывание II по сравнению с планами 1888 года изменилось мало.

При Развертывании II на востоке немцы сосредотачивались на линии Торн-Нейденбург-Мазурские озера. Меморандум, написанный Оберквартирмейстером III (оперативное исследование) генерал-майором фон Лессель, говорит, что русские имеют численное превосходство и концепция германского плана на востоке состоит в том, чтобы проводить стратегическую оборонительную операцию. Целью является добиться частичного успеха против русских армий, которым придется наступать отдельными колоннами, разделенными Мазурскими озерами.

Развертывание I на 1900-1901 год сохранило то же боевое расписание, как и в плане октября 1899 года: 58 дивизий на западе, 10 дивизий на востоке. Хотя Дикман утверждает, что он испытывает недостаток в документальных подтверждениях, кажется, что сила правого крыла увеличилась с двух до трех армий и флангового прикрытия, так что всего в армиях правого крыла стало 12 корпусов и 6 резервных дивизий вместо 8 корпусов и 5 резервных дивизий: больше половины всех сил командования на западе. Это было бы возможным только в том случае, если 3 армия была бы освобождена от своей задачи обеспечивать прикрытие со стороны Вердена и включена в правое крыло вместе с двумя основными армиями (1-й и 2-й). Интерпретация Дикмана должна приниматься с осторожностью, так как он всюду ищет возможности показать, что Шлиффен хотел "сделать правое крыло сильным".

Operationsstudie (оперативное исследование) написанное 18 января 1900 года генералом Гансом Хартвигом Беселером, тогда оберквартирмейстером III, является первым документом, в котором полностью дана концепция Шлиффеновского Западного развертывания. Беселер писал, что решающая операция должна проводиться правым крылом, которое поэтому следует сделать насколько возможно сильным. Задача центральных армий, размещенных юго-восточнее Меца - обеспечить поддержку правому крылу, связав как можно больше французских сил в Лотарингии. Принципиальным ограничением для размера правого крыла является 90 километровая полоса доступной местности между Льежем-Намюром справа и Верденом слева, в которую можно втиснуть 10-11 корпусов. Когда правое крыло разобьет противостоящие ему силы, оно должно начать продвижение на юг между Реймсом и Верденом. Когда оно продвинется в тыл французской линии крепостей, правое крыло должно нанести удар по этой линии с тыла, одновременно армии, находящиеся в Лотарингии, будут прорывать ее с фронта. Не указывалось, в каком именно месте немцы собирались прорывать линию крепостей. Целью операции было быстро завершить компанию генеральным сражением. Беселер видел основную трудность при проведении операции в утере внезапности: такую концентрацию войск на правом крыле вряд ли можно сохранить в секрете, и наверняка французы примут контрмеры. Многозначительно, что написано это исследование не Шлиффеном, а Беселером, одним из наиболее уважаемых и выдающихся офицеров в довоенной Германии. Это Западное развертывание наверняка было плодом интеллекта не только одного Шлиффена. Нельзя сказать, чтобы план был полным; как говорил Беселер, все еще оставалась проблема реакции противника. Проверка Шлиффеновского Западного развертывания на возможных планах французов, особенно на плане наступления в Лотарингии, станет приоритетом для последующих полевых поездок и военных игр.

Меморандумы Шлиффена 1897 и 1898 годов вместе с operationsstudie Беселера 1900 года были основой Шлиффеновской стратегии на западе, а вовсе не "План Шлиффена" из меморандума 1905 года. Не величаво проследовать вокруг Парижа, а разбить французскую армию в пограничном сражении и затем прорваться сквозь французскую линию крепостей - вот что было настоящей целью планов Шлиффена.

ПОЛЕВАЯ ПОЕЗДКА ГЕНШТАБА "ОСТ" 1899 ГОДА

В этой полевой поездке Шлиффен в качестве вводной преположил, что в русско-французской войне против Германии Австрия поначалу останется нейтральной. Без австрийского наступления в Галиции русские могли игнорировать Восточную Пруссию и наступать прямо на Познань и Силезию. Такая же ситуация могла возникнуть, если бы австрийцы в войне участвовали, но ограничились бы обороной в Карпатах. Австрийская армия находилась в застое, тогда как русская усиливалась и совершенствовалась. Шлиффен явно предчувствовал, что скоро австрийцам придется думать только об обороне.

Изначально немцы развернули на востоке четыре с половиной корпуса (9 дивизий). Русские оставили часть своей армии наблюдать за австрийцами. Так как у них было только две пригодных железнодорожных линии, то сбор 12 корпусов в районе Варшава-Ивангород продолжался до 26 дня мобилизации. Армия из 10 резервных дивизий находилась в районе Ковно-Вильна. Русские начали операции массированными кавалерийскими рейдами. Их встретили ландвер, ландштурм и кавалерийские полки дивизий, поддержанные кавалерийской дивизией. На 27-28 день мобилизации резервные дивизии Неманской армии пересекли границу Восточной Пруссии и на 35 день достигли линии восточнее и юго-восточнее Кенигсберга. Дальнейшие их действия в маневрах не рассматривались. На 30 день мобилизации два германских корпуса находились в пути с западного фронта на восточный. Из частей, не входивших в корпусную организацию Шлиффен сформировал два корпуса. Немцы теперь имели шесть корпусов и шесть резервных дивизий, ожидалось прибытие еще двух корпусов и двух резервных дивизий, и имелся эквивалент семи ландверных дивизий. Русскому игроку было сообщено, что у немцев четыре корпуса и еще два или три в процессе переброски; их местоположение было неизвестно. Для обороны крепостей по Висле немцы из трех резервных дивизий сформировали Висленский отряд. К 36 дню мобилизации между Познанью и Торном развернулась армия Нетце, в нее вошли три корпуса (семь дивизий). К 28 дню была готова и Силезская армия (в окрестностях Бреслау), которая состояла из пяти корпусов (14 дивизий). Германский командующий хотел сковать русских армией Нетце и затем Силезской армией атаковать их левый фланг.

Этим решением Шлиффен был не совсем удовлетворен. Он говорил, что ландвер и ландштурм следовало бы использовать в качестве приманки, а для атаки левого фланга русских между Познанью и Торном использовать три корпуса армии Нетце. Шлиффен говорил, что в 1870 и частично в 1871 году германская армия превосходила французов в численности и могла, таким образом, сковывая французов фронтальным наступлением, одновременно обходить один или оба фланга противника. Лучшим образцом таких действий был Седан. Теперь же немцы численно уступали противнику. Поэтому немцы максимально возможными силами должны были атаковать вражеский фланг, одновременно отрезая противнику пути для отступления. Только действуя таким образом смогла бы германская армия одержать сколько-нибудь решительную победу, в которой она нуждалась при войне на два фронта.

Русский командующий решил двигаться на Берлин, предполагая, что где-нибудь по пути немцам придется остановиться и принять бой. Он полагал, что немцы концентрируют свои силы у Торна. Марш русских был длительным. Кавалерия достигла германской границы на 35-й день, пехота на 38-й. На севере русские развернулись двумя армиями (1-й и 2-й) в общем фронтально к армии Нетце, тогда как 3-я и 4-я армии действовали на юге против Силезской армии. У русских было 408 батальонов 312 эскадронов и 1560 орудий; у немцев 299 батальонов, 148 эскадронов и 1260 орудий.

Две группы армий маневрировали внутри гигантской дуги, которая тянулась от Влоцлавека на Висле через Познань до границы западнее Лодзи. На 45 день мобилизации Силезская армия выдвинулась на север для нанесения удара по центру русской позиции в стык 2-й и 3-й армий. Шлиффен говорил, что наступление было проведено в лоб, и, хотя немецкая артиллерия и отбросила левый фланг 3-й армии, результат решительным не был. Германский командующий также не отдал приказа армии Нетце смело атаковать. Немцы одержали победу, но ситуация быстро стабилизировалась, и русское численное превосходство вынудило немцев к частичному отступлению. Ни одна из сторон не добилась тактического решения, и в результате, операция потихоньку замерла. Урок Шлиффена был ясен. Немецкая победа вовсе не была предопределена. Если немцы наступали фронтально, они могли потеснить русских - только для того, чтобы быть остановленными превосходящими русскими силами в другом месте. В результате возникала патовая ситуация. Это могло стать фатальным: для получения местного численного превосходства немцам было необходимо перебрасывать силы с одного фронта на другой. Единственный оперативный метод, который немцы могли применять, была атака вражеских флангов и тыла с целью уничтожения целых вражеских корпусов.

Разбор учений, проведенный Шлиффеном, содержит предупреждения, которые применимы и к Марне 1914 года. Шлиффен предостерегал против чрезмерной зависимости от систем командования и контроля в современной войне. В учениях мирного времени, говорил он, с неизбежностью старшие начальники слишком хорошо информированы о тактической обстановке, и на этой основе могут издавать ежедневные приказы, которые детально регламентируют передвижения подчиненных им частей. Такая процедура мирного времени может создать впечатление, что линии связи и контроля будут прекрасно работать и во время войны. Учитывая расстояния, характерные для современных полей сражений, во время войны доклады будут запаздывать и приказы не будут соответствовать изменившейся обстановке. Ведение операции должно оставаться в руках начальников низшего уровня. От них потребуется быть хорошо знакомыми как с намерениями вышестоящих штабов, так и с общей обстановкой на всем фронте, а не только с обстановкой, складывающейся вокруг их части. Абсолютно необходимо, чтобы подчиненые были уверены в том, что их приказы и решения соответствуют замыслам вышестоящих штабов. Начальники более низкого уровня действительно выполнят свой долг только в том случае, если они проявят необходимую инициативу для того, чтобы претворить в жизнь замыслы вышестоящего командования.

Майор Герман Куль был на этих маневрах командующим русской 4-й армией. Таким образом, во время полевой поездки 1899 года, Шлиффен уже предвидел проблемы, которые всплывут в сентябре 1914, и, действительно, рассказал Кулю, как тот должен действовать. Очевидно, что Куль его не услышал. Позднее он оправдывал свои действия на Марне тем, что связь со ставкой в сентябре 1914 реально была очень плохой. В 1899 году Шлиффен его предупреждал, что это произойдет. Куль оправдывался, что он не знал, как складывается общая обстановка: Шлиффен говорил, что добыть такую информацию - это обязанность Куля. Проявив некоторую инициативу, Куль мог легко решить как проблему связи со ставкой, так и со штабами других армий. В действительности же, Куль был просто счастлив, потеряв контакт как со ставкой, так и со штабом соседней 2-й армии. Происходило же это потому, что Куль был недоволен задачей своей 1-й армии - выполнять обязанности флангового прикрытия. Вместо того, чтобы исполнять свою задачу, Куль пытался выиграть всю кампанию силами одной своей армии.

Предупреждение Шлиффена насчет правильного или неправильного использования своей инициативы старшими офицерами не было случайным. Еще во время полевой поездки 1896 года Шлиффен говорил, что большая часть причин германского успеха в 1870-1871 годах создавалась инициативой таких лидеров, как Принц Прусский и Альвенслебен. Однако, были также и случаи злоупотребления инициативой, из которых наиболее ярким примером был генерал Штейнмец. С первым типом лидеров, говорил Шлиффен, войны выигрываются; со вторыми есть все шансы потерпеть поражение.

1900: ВОСТОЧНОЕ РАЗВЕРТЫВАНИЕ

Развертывание II в 1900-1901 годах было настоящим Восточным развертыванием, развертыванием крупных сил на востоке, подобных которому не планировалось с 80х годов: Шлиффен предполагал развернуть на востоке 44 дивизии, только 24 оставив на западе. Так как Дикман опять не имел доступа к документам планирования, то все, что мы можем узнать о замысле этой операции, так это то, что можно экстраполировать из развертывания, которое предусматривало наличие 5 корпусов и 10 резервных дивизий у Торна и девяти корпусов и пяти резервных дивизий в восточной части Восточной Пруссии. Доммес говорил, что немецкий военный аташе в Вене, майор фон Бюлов, рассказал Беку, что немцы намеревались наступать в Польше, причем против наревской армии наступление должно было начаться на 12 день мобилизации. Бек ответил, что австрийцы завершат свое развертывание на 16 день и начнут свое наступление на 18 день восемью корпусами в направлении на Люблин. Бек беспокоился за свой правый фланг, особенно потому, что не был уверен в позиции Румынии. Тот факт, что у нас нет концепции Шлиффена по проведению этой операции, делает затруднительным оценку этого плана. План действовал только два года и, видимо, предназначался для весьма специфических обстоятельств. Есть вероятность того, что это был план австро-германского вмешательства в войну между Англией и франко-русским союзом. С другой стороны, в полевой поездке 1902 года Шлиффен отрабатывал Восточное развертывание для случая германского контрнаступления в Восточной Пруссии, а не для нападения на Россию.

Учитывая высокую долю кадровых корпусов в восточной группировке, Шлиффен видимо именно ей намеревался наносить главный удар. Ограниченная пропускная способность восточно-прусских железных дорог означала, что сосредоточение 24 дивизий восточной группы будет долгим, и со всякой надеждой на достижение внезапности можно попрощаться. Тем не менее, имея 44 германские и 30-40 австрийских дивизий, вовлеченных в операцию на востоке, цель этого развертывания очевидна - либо ограниченное наступление с целью захвата русской Польши, либо стратегическое наступление против собственно России. Однако, Шлиффен такой операции никогда не тестировал.

Более вероятным представляется намерение Шлиффена заставить французов выйти за пределы своей линии крепостей и перейти в наступление, чтобы спасти своего русского союзника. В ноябре 1899 года Шлиффен написал меморандум о такой ситуации, говоря, что французы "не смогли бы избежать перехода в наступление". Учитывая, что для французов подступы между Страссбургом и Мецем были сильно стеснены германскими укреплениями и местностью, Шлиффен уверено предполагал, что французы расширят свой фронт наступления к северу, чтобы обеспечить пространство для развертывания всей армии. Результатом стало бы наступление по обе стороны Меца. Шлиффен писал, что, когда французы пройдут за Мец, они лишатся поддержки со стороны своих крепостей и окажутся в изоляции от остальной части своей армии. Тогда немецкая армия может сосредоточить свои силы и провести контрнаступление.

Важным фактором для успеха немецкого контрнаступления было сокрытие своих намерений от противника. К границе будут выдвинуты только пограничники и кавалерия. Корпуса западного фронта большей частью останутся в местах постоянной дислокации. Когда французы проявят себя, должно быть выполнено заранее подготовленное развертывание в области между Прюмом и Саарбрюкеном, на обеих берегах Мозеля, после чего должен последовать удар в левый фланг французов. Во время полевой поездки 1900 года Шлиффен эту ситуацию разыграл. На разборе учений Шлиффен экспрессивно выразил свое отвращение к оборонительным позициям и свое предпочтение наступательной маневренной войне. Неважно, насколько удачную оборонительную позицию выберет германский командующий, говорил Шлиффен, учитывая численный перевес французов они всегда сумеют обойти ее с фланга. Даже если немцы отразят фронтальный штурм, решительной победы они не добьются, французы будут всего лишь оттеснены за свою линию крепостей. Фронтальное наступление немцев также не даст действительно положительного результата. Лучшее решение - атаковать французский левый фланг силами, сосредоточенными по железным дорогам прямо из районов мобилизации. В случае победы преследование противника может даже привести немцев за линию крепостей.

Решение, которое в то время принял Шлиффен, заключалось не в том, что Германия должна на западе только наступать, как полагали Риттер и другие. Вместо этого Шлиффен определил, что Германия была зажата между двумя очень сильными оппонентами, она должна свое внутреннее положение использовать для достижения решительной победы над одним врагом до того, как обратиться против другого. Важно было одержать именно решительную победу: на каком именно фронте она будет достигнута - зависело от обстоятельств.

ПИАР

Анонимная статья, озаглавленная "Укрепления и оборона германо-русской границы" была впервые напечатана в 1879 году и три раза переиздавалась с дополнениями, последний раз в 1901 году. Автор начинает с утверждения, что не существует причин для враждебности между Германией и Россией даже после заключения франко-русского союза. Для Германии Западное развертывание является очевидной стратегией. Французы будут ведущей силой в войне и наиболее активным противником Германии. Если французы будут разбиты, то нет никаких причин, по которым русские отказались бы заключить мир. Восточное развертывание - это удар по воздуху и не даст никаких политических или военных преимуществ над русскими, пока на западе французы будут продвигаться вперед. Даже если русские будут сражаться в Польше, нанесение им поражения не будет иметь никаких долгосрочных последствий, на политическую волю французов победа над Россией не окажет никакого влияния.

Германская железнодорожная сеть на востоке была приспособлена для обороны. Имелось четыре железнодорожных моста через Вислу в Восточную Пруссию. Две из этих линий вели в северо-восточную часть провинции, тогда как основная линия шла параллельно границе из Познани в Бреслау. Это обеспечивало оборонительное германское развертывание и переброску войск.

С другой стороны, железнодорожного сообщения из Польши в Германию практически не существовало. Одна ветка шла параллельно Висле, но она была блокирована крепостью Познань. В 400 километровой полосе от Познани до Силезии границу пересекала только одна линия, да и то на самом юге.

Русская железнодорожная сеть была построена изначально для гражданских целей. Она могла сносно обеспечить эффективное развертывание, но только против Восточной Пруссии. Русская железнодорожная сеть совершенствовалась, но сооружение транссибирской магистрали имело приоритет над строительством в Польше.

Наиболее вероятными были следующие направления русского наступления: одна армия наступает от Вильны на Кенигсберг, тогда как вторая от Варшавы вдоль Вислы. Высадка на балтийском побережье представляется невозможной, также, как и русское вторжение в Силезию. Даже направление вдоль Вислы представляется не очень подходящим, потому что оно открыто ударам с двух сторон и ниже Варшавы у русских нет ни одного железнодорожного моста через Вислу. Русская армия должна, таким образом, сосредотачиваться у Варшавы на правом берегу Вислы.

Местность в Восточной Пруссии благоприятствует обороняющемуся. Мазурские озера протяженностью 180 км эффективно воспрещают передвижения противника. Торн и плацдармы на Висле создают прекрасную опору для оборонительно-наступательных операций. В этих местах русские встретятся с упорным германским противодействием. Русские не могут их просто обойти, им придется их штурмовать. Уже за Вислой, Познань и Данциг представляют собой существенные препятствия. Восточную границу, следовательно, можно считать обеспеченной от русского нашествия.

Восточно-прусские крепости выиграют для Германии время. После того, как первая мобилизация докажет свою недостаточность, немцам потребуется время, чтобы мобилизовать все свои людские и прочие ресурсы для продолжения войны.

Германское наступление на Россию было непривлекательным предприятием. Оккупация обширных районов русских лесов и болот ничего не даст. Ближайший важный объект - Санкт-Петербург - находится в 800 километрах. Предварительным условием для наступления на Россию является оккупация Польши. С военной точки зрения это возможно, но политически бесполезно. Только оккупация национальной русской территории может заставить русское правительство запросить мира. Оккупация одной Польши приведет лишь к длительной, дорогостоящей и затянутой оборонительной кампании против возобновляющихся русских атак.

Германскому удару русские могут противопоставить оборону в глубине. Русские были уверены в том, что, имея время, они смогут мобилизовать все свои огромные ресурсы и перейти в наступление. Крепости по Нареву и Неману прикроют русское развертывание восточнее этих рек. Русские могут вести оборону по внутренним линиям против австро-германских клещей. Австро-германцы не могут обойти Польшу, сначала они должны занять ее. Русская железнодорожная сеть принесет немцам мало пользы, во-первых, из-за более широкой колеи, во-вторых, из-за отстутствия поперечных веток, связывающих две основные магистрали на Петербург и Москву. Центром длительного сопротивления русских станет Брест-Литовск. На юге крепости Ровно, Луцк и Дубно сформируют базу для контрудара по австрийцам.

Эту статью следует считать памфлетом, инспирированным официальными властями, возможно, он был написан в недрах генштаба. Памфлет обращен "к немецкому народу", но явно предназначен и для русских читателей. Памфлет старается убедить, что у русских и немцев нет никаких причин сражаться друг против друга, и, что у немцев нет намерений наступать на востоке. Это подтверждает интерпретацию того, что восточное развертывание 1900-1901 года имело своей целью контрнаступление как на западном, так и на восточном фронте.

1901: ПОЛЕВЫЕ ПОЕЗДКИ ГЕНШТАБА

В первой полевой поездке 1901 года, полевой поездке "Вест", Шлиффен отрабатывал Западное развертывание: Германия развернула 22 корпуса и 12 резервных дивизий против Франции. Шесть корпусов и четыре резервных дивизии были развернуты на востоке. Являющиеся членами тройственного союза итальянцы оказали мало помощи и связали несколько французских дивизий на общей итало-французской границе. Французы развернули наступление через Люксембург и Бельгию на 12 день мобилизации. На западе решающая битва произошла поблизости от левого берега Рейна, на германо-бельгийской границе. Она привела к победе немцев на 23 день мобилизации, что позволило немцам отправить 9 корпусов на восток.

После этой переброски у Шлиффена на западе осталось 13 корпусов и 12 резервных дивизий: 38 из 68 германских дивизий все еще оставались на западе и только 30 дивизий - на востоке. Французы потерпели поражение, но не были разгромлены. В этом случае решительная победа на западе с точки зрения Шлиффена выглядела как разгром девяти армейских корпусов из состава французской армии, примерно двух армий. Но французская армия не была уничтожена: она по-прежнему требовала внимания со стороны больше чем половины германской армии. Следовательно, Шлиффен не приравнивал решительную победу на западе к полному уничтожению французской армии, как это часто считали.

Для того, чтобы начать переброску корпусов на восток на 24 день мобилизации, генеральное сражение против французов должно было быть проведено и выиграно поблизости от германских головных железнодорожных станций. Если бы немцы провели решающее сражение дальше к западу, скажем между Верденом и Реймсом, как это считал возможным Беселер, тогда германские войска, не важно, до какой степени победоносные, не были бы доступны для немедленной переброски на восток.

Эта же обстановка затем была использована во второй полевой поездке года, полевой поездке "Ост". Русские ожидали завершения своей мобилизации перед тем, как начать наступление. Таким образом, неманская армия силой в шесть корпусов и восемь резервных дивизий не переходила германской границы до 24 дня мобилизации. Наревская армия, в составе трех корпусов и двух резервных дивизий, перешла границу на 29 день. 1-я армия в составе трех корпусов и двух резервных дивизий развернулась на реке Ангерапп на востоке. 2-я армия такого же состава развернулась у Сольдау. Перед лицом русского наступления 1-я армия отступила в Кенигсберг, тогда как 2-я отошла на север. Австрийцы пересекли границу на 20 день мобилизации. Они оттеснили русский юго-западный фронт на север к Брест-Литовску. Переброска девяти корпусов с запада заняла у немцев 10 дней. Шесть из этих корпусов прибыли на Вислу на 34 день мобилизации.

После своего поражения на 23 день французы немедленно попросили русских о помощи в виде русского наступления, чтобы ослабить германское давление на французскую армию. Русская неманская армия продолжила свое наступление против германской 2 армии, тогда как Наревская армия наступала юго-западнее на Грауденц и Торн. Прибытие 3-й германской армии в район между Мариенбургом и Мариенвердером оказалось для русских сюрпризом. Немецкая атака привела бы к разгрому двух русских корпусов, если бы Шлиффен не остановил германское наступление в интересах дальнейшего исследования проблемы. Одновременно, германская 1-я армия предприняла неудачную вылазку из Кенигсберга. Три немецких армии, 2-я, 3-я, 4-я с севера на юг теперь наступали от Вислы на восток. Однако на 38 день русская неманская армия нанесла поражение германской 2-й армии и смогла направить силы во фланг 3-й армии на юг. В то время как фронт между германской 4-й армией и русской Неманской армией стабилизировался, к 41 дню мобилизации русская Наревская армия обошла открытый фланг немецкой 3-й армии, что привело к "катастрофе наихудшего типа для германцев".

На разборе учений Шлиффен сказал, что важнейшим фактором в войне между тройственным союзом и русско-французским союзом является численное превосходство последних. Кроме того, Австрия во время своего развертывания столкнется с большими трудностями и только очень нескоро достигнет готовности к ведению операций. Преимущество Германии - в ее центральной позиции. Это преимущество обратится в слабость, если Германии придется разделить свои силы и, таким образом, на обоих фронтах уступать противнику в численности. Когда больше не будет угрозы на одном фронте, немцы должны использовать железнодорожный маневр для перевода сил на другой фронт, достичь там численного перевеса и разбить противника. Начальные битвы будут действительно решающими: ничего подобного Сольферино. Немцы должны одержать победу типа Седанской, или по меньшей мере Кенигрецской. Шлиффен говорил, что атака французской линии крепостей мало что даст в войне на два фронта. Немцам придется ждать, когда французы перейдут в наступление впереди своей укрепленной линии. И последнее, сказал Шлиффен, немцы всегда должны придерживаться одного принципа: атаковать возможные пути отхода противника. В войне на два фронта немцам нужны решительные победы.

Стратегическая задача 1901 года также касалась Восточной Пруссии. Русская Неманская армия развернула 5 корпусов к 3 июня, два резервных корпуса прибывали 6 июня и еще два резервных корпуса 8 июня. Наревская армия развернула семь корпусов и один резервный корпус к 7 июня. Германская армия в Восточной Пруссии развернулась к 1 июня в составе пяти корпусов и трех резервных корпусов, центр района сосредоточения южнее Кенигсберга в Бартенштейне.

Шлиффен написал необычно длинный разбор учений на девять страниц. Он начал со слов, что германское положение было незавидным: объединенные русские силы были в пехоте в три раза сильнее немцев. Если немцы останутся на месте, их правый фланг окажется в большой опасности. Если они будут наступать на юг, то у них в тылу будет залив Фришес Гаф, а Неманская армия будет угрожать их левому флангу. Шлиффен с очевидным удовлетворением отметил, что большинство офицеров решили атаковать Неманскую армию, которая была ближайшей, и затем развернуть войска против Наревской армии. После проведения по меньшей мере шести крупных учений в Восточной Пруссии, Шлиффен смог почувствовать, что добился некоторого прогресса.

Решение Шлиффена утверждало ядро всей его доктрины: единственный способ добиться внезапности - это маневр. Немцы не должны решительно атаковать русский фланг силами одного-двух корпусов - они должны ввести в дело всю армию. Чтобы сделать это, немцы должны "отвергнуть" свой левый фланг: отнести его назад настолько далеко, чтобы русские не смогли его немедленно атаковать. Очевидно, что Шлиффен использовал косой боевой порядок Фридриха Великого в качестве образца.

Шлиффен отмечал, что в германской армии наблюдается большая склонность к проведению фронтальных атак. Он говорил, что это наблюдение подтверждается чтением результатов учений, подобных нынешнему, а также корпусных полевых поездок и публикуемыми статьями. Проведением фронтальных атак офицеры думают держать свои силы сосредоточенными и гарантировать безопасность своих линий снабжения. Эти офицеры чувствуют себя комфортно только тогда, когда их левый фланг выровнен с правым флангом противника, а правый - с левым противника. Защитники этой процедуры затем спорят о лучшем способе проводить фронтальные атаки в условиях современной огневой мощи. Основной заботой при такой процедуре было избежать поражения. Если противник последует такой же системе - в результате будут вестись нерешительные сражения в бесконечно долго длящейся войне. Это совершенно неприемлемо в эпоху миллионных армий. Благосостояние наций и необходимость расходования огромных ресурсов на содержание миллионных армий требуют решительных битв и кратковременных войн.

Мотивацией начальника не должно быть только желание избежать поражения, говорил Шлиффен. Его решения должны быть вдохновлены горячим желанием разгромить противника. Тридцать лет назад (1870-1871) мы могли наступать на противника фронтально, делает наблюдение Шлиффен. У нас был численный перевес, и мы имели достаточно сил для атаки всего вражеского фронта и одновременного обхода флангов. Нынче мы никогда не будем численно превосходить врага. В лучшем случае мы можем надеяться на равенство в силах; как правило мы будем значительно уступать врагу в численности. Теперь наши враги могут применять против нас наши методы 1870 года.

Мы должны найти способы сражаться и побеждать, даже будучи в меньшинстве, утверждал Шлиффен. Универсального решения этой проблемы не существует, для нее невозможно вывести формулу успеха. Одна мысль, однако, представляется справедливой. Если твои силы слишком слабы для того, чтобы атаковать всю вражескую армию - атакуй ее часть, предпочтительно фланг. Чем значительнее вражеские силы, тем более чувствительны его фланги, и тем больше времени потребуется для врага усилить их в случае атаки. Фланг вражеской армии должны атаковать не один-два корпуса, а одна или более армий, и целью этой армии должно быть не окончание боевого порядка противника, а пути его отхода и снабжения. Образцами такого сражения были Ульм, зимняя кампания 1807 года и Седан.

КОНЕЦ БОЛЬШОГО ВОСТОЧНОГО РАЗВЕРТЫВАНИЯ, 1902-1903

В 1901-1902 году в Развертывании II силы на востоке были уменьшены до 41 дивизии, силы на западе составили 27 дивизий. В 1901-1902 мобилизационном году в Развертывании I 10 дивизий разворачивались на востоке, 58 на западе.

В 1902-1903 году Шлиффен уменьшил силы на востоке до величин из предыдущих планов: две трети (44 дивизии) на западе, одна треть (24 дивизии) на востоке. Эксперимент с Большим Восточным развертыванием был закончен. Двадцать четыре дивизии давали бы германскому командованию на востоке примерное численное равенство с вероятным русским противником. У Дикмана не было конкретной информации, касающейся восточного развертывания 1903-1904 года. Доммес говорит, что Восточное развертывание на 1903-1904 год было "маленьким", и Восточное развертывание на 1906-1907 было запланировано в количестве 3 корпусов и 7 резервных дивизий: всего 13 дивизий. Он завершил свой брифинг словами, что Шлиффен относился к Восточному развертыванию все более скептично из-за сложных условий местности. Ни Австрия, ни Германия не были заинтересованы в войне с Россией, приоритетом для Австрии была война с Италией.

С середины 1880-х и до 1913 года германская армия разрабатывала два варианта развертывания. После 1899 года они назывались Развертывание I и Развертывание II. Каждый план имел обычно два компонента, развертывание на востоке -Ostaufmarch, и развертывание на западе - Westaufmarch. Использование терминов Westaufmarch и Ostaufmarch для ссылок на наступление на этих фронтах начинается после 1914 года, а скорее даже после 1918. Неверное использование термина Ostaufmarch создает впечатление, что, поскольку в то время германская армия имела в своих планах Ostaufmarch, то он предназначался для массированного наступления на востоке, вроде плана Мольтке 1880 года. Как мы увидели, это не так. Исключая, возможно, краткий период с 1900 по 1902 год, целью Ostaufmarch не было наступление на востоке. При Развертывании II германская армия, силами около 20 дивизий, намеревалась провести крупную диверсию с целью срыва русского сосредоточения, не более. Затем немцы собирались использовать внутренние линии для обороны Восточной Пруссии. Ни один из начальников германского генштаба после 1888 года (с возможным исключением вышеупомянутого периода 1900-1902) не планировал на востоке всеобщего наступления. Нет никаких свидетельств того, что какие-либо маневры в форме полевой поездки, военной игры или решения стратегической задачи отрабатывали что-либо похожее на наступление на востоке. Само существование наступательного Восточного развертывания после 1888 года является мифом.

Герхард Риттер утверждал, что германская армия продолжала готовить Шлиффеновское развертывание 1900-1902 годов, которое он, вслед за Людвигом Беком называл "Большое восточное развертывание", до 1913 года, когда оно было прекращено Мольтке младшим. Существование такого плана до 1913 года продемонстрировало бы, что в августе 1914 года большое наступление на востоке все еще было возможно. Предположительная отмена этого плана Мольтке младшим даже интерпретировалась последователями Фрица Фишера как признак того, что немцы собирались на западе вести агрессивную войну. Фактически же, так называемое Большое Восточное развертывание было абберацией, эпизодом, который к 1914 году уже более 10 лет как не существовал. Развертывание II до 1913 года никак не могло обеспечить сил, необходимых для вторжения в Россию.

В развертывании I в 1902-1903 году Шлиффен значительно изменил развертывание на западе. Армии со 2-й по 6-ю (18 корпусов и 4 резервных дивизии) должны были быть развернуты по прямой вдоль границы с Люксембургом и Францией, от Эштернаха на юг, тогда как 1-я армия (четыре корпуса и четыре резервных дивизии) была эшелонирована за правым флангом в большой дуге между Ёпеном к западу от Битбурга. Дикман объяснял, что Шлиффен пришел к уверенности, что французы предвидели наступление правого крыла севернее Вердена и развернут крупные силы на Маасе для противодействия ему. Фронтальное наступление на эту позицию Шлиффена совершенно не воодушевляло. В плане 1902-1903 Шлиффен поэтому решил наступать левым крылом и оттянуть назад правое. 4-я армия должна была наступать между Верденом и Тулем, 5-я и 6-я в направлении Нанси и Шармского прохода. Шлиффен надеялся, что это выманит французов с их позиции за Маасом для наступления в Арденны с целью обхода правого фланга немцев восточнее Диденхофена. Шлиффен затем намеревался нанести контрудар против левого фланга этих войск силами 1-й германской армии.

Весной 1902 года Шлиффен провел военную игру, в которой немцы атаковали форты между Нанси и Тулем и сам Нанси. В заметке, освещающей эту игру и написанной 16 мая 1902 года, Шлиффен подчеркнул, что, при наступлении на западе, оба крыла германской армии должны тесно взаимодействовать друг с другом. Атака на Мозельские укрепления достигнет успеха только если будет поддержана обходящим движением севернее Вердена. С другой стороны, обходной маневр севернее Вердена может привести к поражению от превосходящих сил французов, если он не будет поддержан наступлением против укреплений на Мозеле. Германские силы перед лицом французских укреплений не могут ни ждать, пока правое крыло обойдет французскую линию, ни ограничиться демонстрациями или наблюдением за противником: они должны атаковать и сковать французские силы на Мозеле на то время, которое потребуется для проведения наступления правым крылом. Наступление левого крыла было жизненно важным для Шлиффеновского Западного развертывания.

Даже хотя в Развертывании II на 1902-1903 год он уменьшил количество войск на востоке до уровня, позволяющего проводить только ограниченные операции, 5 декабря 1902 года Шлиффен написал меморандум, который анализировал возможное проведение стратегического наступления силами 13 корпусов и 10 резервных дивизий - всего 36 дивизий - на востоке. Главный удар наносился от Торна на Нарев и затем на Буг, где, как полагал Дикман, немцы должны были встретиться с австрийцами. Главный удар слева прикрывала армия (4 корпуса, шесть резервных дивизий) из района севернее Мазурских озер. Необходимость быстроты развертывания, возможно, вынуждала как уменьшить силы в Восточной Пруссии, так и сосредоточить главные силы у Торна. Шлиффен был вынужден еще раз подтвердить, что на востоке любое германское наступление должно быть нацелено на Нарев, при всех известных еще с 1880х годов недостатках этого решения. Поэтому результаты этого меморандума не могли воодушевить Шлиффена провести главное германское наступление на востоке, исключая лишь возможность на западе выманить французов из-за линии их укреплений.

Последние пять полевых поездок Шлиффена с 1902 по 1904 года были открыты для публики, четыре из них полностью, и одна в виде обзора Дикмана. Они дают полную возможность понять ход мысли одного из великих военных мыслителей двадцатого века. К несчастью для фанатов Плана Шлиффена, ни одно из этих учений никак не похоже на Тот самый план.

1902: ПОЛЕВАЯ ПОЕЗДКА "ВЕСТ"

В 1902 году Шлиффен провел две полевые поездки, первая проходила на западе. Французы развернули армию "Вогезы" северо-восточнее Эпиналя в составе трех корпусов, 1-ю армию из двух корпусов и 2-ю армию из трех корпусов у Люневиля, 3-ю армию из пяти корпусов в Нанси и 4-ю армию из четырех корпусов в районе Вердена. Немцы развернули на западе 24 корпуса: 1-я армия возле Меца из пяти корпусов, армия "Мец" в составе двух корпусов, 2-я армия на рубеже Саарлуи-Саарбрюкен в составе трех корпусов, 3-я армия в составе четырех корпусов по реке Саар, южнее второй армии, 4-я в Саарбурге включала в себя четыре корпуса, 5-я в Страссбурге сформирована из двух корпусов и 6-я в Эльзасе включала в себя четыре корпуса. Очевидно, немцы не собирались наступать через Бельгию: и действительно, вся масса французских и немецких корпусов была подготовлена для сражения в Лотарингии. Обе армии были развернуты за 14 дней.

Немцы намеревались выждать в Лотарингии наступления французов. Французы ждали, когда в наступление перейдут немцы. Обе стороны намеревались вести оборонительно-наступательную операцию. Шлиффен задавал иронический вопрос, позволят ли русские французам следовать столь непогрешимому плану, то есть, согласится ли Россия завоевывать Эльзас-Лотарингию на Висле и Одере, пока французы остаются пассивными?

Шлиффен говорил, что было гораздо более вероятным, что французы и русские достигли обоюдного согласия об одновременном наступлении. Поэтому французы должны развернуться между Эпиналем и Верденом с отдельным отрядом в Бельфоре. Ключевым пунктом для французов стало бы наступление между Мецем и Вогезами. Если немцы отразят французское наступление, то французы отступят обратно за линию крепостей. Немцам затем придется эту линию прорывать и, даже если им это удастся, они столкнутся с длительной и трудной кампанией, "народной войной", в глубине Франции. Немцы вряд ли смогли бы вести такую кампанию при наличии русского давления на востоке. Поэтому немцы должны разгромить и уничтожить французов, а достигнуто это может быть лишь наступлением на французские фланги и тыл. Немецкая армия должна атаковать оба французских фланга, как севернее Меца, так и из Эльзаса.

Германская армия, имея против себя как мощную французскую армию, так и русское давление на востоке, для ведения такой операции недостаточно сильна. Шлиффен поэтому решил увеличить число имеющихся корпусов с 19 (по 24 батальона каждый) до 26 (по 21 батальону каждый). Однако новые 26 корпусов по-прежнему содержали полный штат артиллерии. Откуда она взялась - не указано. Такое возрастание отношения численности артиллерии по отношению к пехоте было пророческим. Самым важным было, однако, то, что, снова, главной заботой Шлиффена было создание максимально возможного количества полевых частей. Тем не менее, у французов все еще оставалось незначительное преимущество в численности.

Масса германской армии, 13 корпусов, была собрана на Сааре, пока 1-я армия, наступая через Люксембург и поддержанная четырьмя резервными дивизиями, обходила левый фланг французов, а 6-я армия в сопровождении трех резервных дивизий пыталась обойти их правый фланг в Эльзасе.

Левофланговая французская 4-я армия и германские 1-я армия и армия "Мец" столкнулись во встречном бою. Германская 1-я армия была настолько эшелонирована в глубину и наступала на столь узком фронте, что оказалась неспособной выиграть фланг у численно превосходящих французов, а германское фронтальное наступление не принесло результатов. В конце концов, однако, немцы обошли оба французских фланга и французское отступление превратилось в бегство, преследуемое огнем дальнобойной артиллерии.

В Эльзасе Шлиффен указывал, что Бельфор обеспечивает французам возможность вылазок, которые могут угрожать флангу любой германской атаки через Вогезы южнее Страссбурга. Французы, однако, восточнее Бельфора выдвинули только одну дивизию, и она была быстро разгромлена. Французская армия Вогезов имела своей задачей защиту правого фланга главных сил и наступление через Вогезы. Немцы атаковали из Эльзаса, прорвали французскую оборону на гребне Вогезов и принудили к отходу всю армию "Вогезы".

В центре французы предполагали, что немцы будут обороняться на Сааре. По французскому плану следовало обойти германский левый фланг силами 1-й армии, но, при наличии крупных немецких сил, наступающих из Вогезов, эта армия была вынуждена перейти к обороне. Поэтому французы решили прорвать германский фронт в Сааргемюнде-Саарбрюкене на 19 день мобилизации.

Шлиффен говорил, что для немцев правильным будет встретить французское наступление своим общим наступлением. Офицеры, которые надеялись удержать линию обороны, отразить французскую атаку и затем контрнаступать (старая оборонительно-наступательная операция Мольтке) обманывали сами себя. Наступающий имеет преимущество выбора направления атаки и никогда не окажет обороняющемуся любезности атаковать его в удобном для него месте. Тем не менее на 18 день мобилизации 4-я армия оборонялась на месте, пока германские 2-я и 3-я армии наступали. Два корпуса германской 2-й армии ударили в разрыв во французской линии и прорвали ее. Также немцы организовали концентрическое наступление 1-й армией и армией "Мец" на Пон-а-Муссон, опору французского левого фланга. Все французское левое крыло должно было отойти в направлении Шато-Сален и Нанси. Шлиффен вновь повторил, что германская дальнобойная артиллерия может накрыть отступающих французов в чистом поле. Французская ставка будет иметь только неполную картину обстановки и любые приказы, которые она отдаст в ночь с 18 на 19 день мобилизации не сумеют организовать скоординированное отступление.

Однако, захлопнуть ловушку и уничтожить французскую армию немцы не в состоянии. Большая часть французской армии окажется в безопасности за линией крепостей. Немцам придется атаковать эту линию и оказаться перед перспективой кампании в глубине Франции, которая свяжет значительные силы немцев.

Шлиффен говорил, что учения продемонстрировали, что для французов будет трудно вести наступление даже против уступающих им в численности германских сил, по крайней мере пока немцы не сделают серьезных ошибок. Также у немцев не было никакой необходимости строить какие-либо укрепления на подступах в Лотарингии.

Представлялось поэтому вероятным, что в Лотарингии французы попробуют обойти германские позиции, наступая севернее района Мец-Диденхофен. Немцы должны создать сильную армию на правом фланге, чтобы заблокировать это французское наступление. Успех или неудача этой армии, вероятно, и определит исход кампании.

Однако, если французы на своем левом фланге решат обороняться, они могут сделать германский обходной маневр севернее Меца трудным или вообще невозможным. Армия, опирающаяся на Верден, может контратаковать немцев, когда они будут продвигаться между Верденом и Мецем на Понт-а-Муссон. Французы также могут не позволить немцам пересечь Вогезы, не прибегая к пассивной обороне, как они это делали во время учений, но атакуя, особенно вдоль долины Бреши.

Шлиффен указывал, что непрерывно увеличивается длина линии фронта. Не приведет к ничему хорошему попытка зафиксировать длину линии фронта согласно высосанным из пальца доктринерским правилам. Начальники могут быть вынуждены расширять свой фронт настолько, насколько это необходимо для решения своей задачи. Узкий фронт обороны, эшелонированной в глубину (старая доктрина Мольтке) был дорогой с односторонним движением, ведущей к катастрофе в тот момент, когда противник начнет обходить позицию с фланга. Возрастающая протяженность фронта означала, что становилось возможным прорвать вражескую линию, что трижды происходило во время этих учений. Длинные линии были особенно уязвимы, если одна часть останавливалась, тогда как другая продолжала наступление, создавая разрывы в одних местах, пока части скучивались в других. Части должны выдерживать общую линию для того, чтобы предотвратить это. Тем не менее, трудность ведения фронтальных атак заставит атакующего сковывать на месте вражеские силы фронтальным наступлением, в тоже самое время обходя один или оба фланга. Эта сковывающее наступление обязательно должно проводиться с участием пехоты: ведением только артиллерийского огня этого не добиться. Мец еще раз доказал свою ценность, не как крепость сама по себе, но как безопасная опора для маневра полевой армии.

Шлиффен еще раз указывает, что подчиненные должны использовать свою инициативу для того, чтобы реализовать замысел операции вышестоящего штаба. Он говорил, что величайшей слабостью современных армий было то, что в целом в необходимой степени этого не наблюдается.

Несложно понять, почему Рейхсархив ничего об этих маневрах не публиковал. Французская армия не была уничтожена, генеральное сражение шло в Вогезах и Лотарингии, и нет никаких следов "Плана Шлиффена". Кроме того, комментарии Шлиффена читались как критика поведения Куля на Марне.

1902: ПОЛЕВАЯ ПОЕЗДКА "ОСТ"

Это учение также не было включено в книгу "Полевые поездки Ост". Причину долго искать не приходится: Шлиффен разыгрывал чистейшее Восточное развертывание в то время, когда согласно версии Рейхсархива, он занимался шлифованием "Плана Шлиффена". Он вновь широко использовал несуществующие части. Так как это была очевиднейшая из слабостей меморандума "Плана Шлиффена", генштаб наверняка не хотел привлекать какое-либо внимание к такой практике.

Шлиффен начал с короткого обсуждения того факта, что, по крайней мере поначалу, русские силы были разделены на две части Мазурскими озерами. Это дает окно возможностей в течение которого русские могут быть разбиты по частям. Эта возможность скоро исчезнет: русское наступление быстро приведет к установлению связи между армиями. Простейший и наименее рискованный образ действий для немцев - контрнаступление из района Торн-Грауденц против левого фланга Наревской армии. Однако русские, возможно, не будут столь любезны и могут оставить свой фланг на Висле. Наступление на правый фланг Неманской армии в случае неудачи ведет к риску быть сброшенными в залив Куришес-Хаф. Однако, совсем без риска невозможно победить более сильного противника.

Германская армия в Восточной Пруссии составляла примерно половину всей германской армии: девять корпусов и восемь резервных дивизий. Шлиффен также развернул на востоке не менее восьми ландверных дивизий- ни одна из них в действительности не существовала. Он также развернул 17 батальонов ландштурма для операций в поле и уже в ходе учений сформировал эрзацкорпус из 24 эрзацбатальонов Восточной и Западной Пруссии - Шлиффеновский всеобщий призыв получил наглядное воплощение. Кроме того, остальные германские силы - 11 корпусов, 11 резервных дивизий - также не были развернуты на западе, а остались в районах мобилизации. Поначалу это было действительно Восточное развертывание, война только на восточном фронте.

Русские начали кампанию немедленно - кавалерийскими рейдами. Центр масс германских сил находился в середине Восточной Пруссии. Шлиффен утверждал, что такое сосредоточение не может быть проведено по разрушенной железнодорожной сети Восточной Пруссии, и должно производиться пешими маршами. Это стало возможным постольку, поскольку русские не перешли в наступление до окончания своего развертывания на 26 день мобилизации.

Русские силы состояли из 11 корпусов и 8 резервных дивизий. Когда русские завершили свою мобилизацию, одна армия из пяти корпусов и трех резервных дивизий наступала севернее Мазурских озер и две армии по три корпуса каждая, сопровождаемые фронтовым резервом из 4 резервных дивизий, наступали с юга. Русские имели мало разведывательной информации о расположении главных сил германских войск благодаря завесе, созданной на границе из частей ландвера и ландштурма. Русские намеревались сокрушить германские силы концентрическим наступлением.

Германский командующий хотел позволить русским атаковать свою позицию на реке Ангерапп и затем контратаковать его во фланг - старая оборонительно-наступательная стратегия Мольтке. К несчастью, русский командующий сотрудничать отказался. Русские остановили свое наступление, когда обнаружили наступление германского левого крыла. На 28 день, пока германские ландвер и ландштурм удерживали рубеж Мазурских озер, германский командующий сконцентрировал остальные свои силы против русской северной армии и начал генеральное наступление, пять корпусов атаковали русский фронт, пока три корпуса охватывали русский правый фланг. Три русских корпуса были уничтожены и оставшиеся попытались отступить. Шлиффен сказал, что существенным для немцев было начать преследование немедленно, на следующий день, а не оставаться на поле боя, как это часто случалось. Преследование продолжалось до 31 дня, немцы продвигались параллельно отходящим русским, атакуя их арьегарды, когда русские были вынуждены переправляться через Неман по единственному мосту, у которого русская северная армия и была разгромлена.

На 29 день немцы повернули три корпуса для противодействия русским силам, наступающим с юга; на 31 день были развернуты еще четыре корпуса. Командующий русскими южными армиями решил наступать прямо на север за Мазурскими озерами для того, чтобы ослабить давление на русскую северную армию и отрезать германские силы. Шлиффен говорил, что это ставило русские армии под угрозу полного уничтожения: для русских было бы лучше продвигаться южнее Мазурских озер для соединения с северной армией.

Для того, чтобы наступать на север, русские были должны прикрыть свой левый фланг со стороны Торна. Они поручили выполнение этой задачи 3-й армии, которая теперь состояла только из одного корпуса и четырех резервных дивизий. Эти силы были слишком слабы и 3-я армия была непрерывно принуждаема к отходу на восток германской армией, созданной из резервных дивизий. Тем временем 2-я русская армия продолжала свое наступление на север, осторожно наблюдаемая четырьмя ландверными дивизиями. Две других ландверных дивизии были не столь осторожны и потерпели серьезное поражение от русского корпуса.

Главные силы столкнулись на 34 день, причем каждая из них пыталась обойти западный фланг противника. Преуспел в этом IX германский корпус и русские были принуждены к отходу. Шесть ландверных дивизий, однако, блокировали все пути отступления в русском тылу, кроме одного. Шлиффен говорил, что даже если бы русские смогли бы победить ландверные дивизии, вызванная этим задержка оказалась бы фатальной для русской армии.

Эти учения ясно продемонстрировали доктрину Шлиффена в развитии: основная масса германской армии проводила мобильные контрнаступательные операции на германской территории для того, чтобы вести сражения на уничтожение против наступающей вражеской армии.

1902: СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ЗАДАЧА

Стратегическая задача 1902 года, продолжила линию мысли Шлиффена, развитую в 1902 году, и озаботилась французским наступлением севернее Меца. На левом фланге французская 1-я армия из пяти корпусов и шести резервных дивизий была развернута за Маасом с центром в Вердене на 13 день мобилизации. На правом фланге в Бельфоре находились три дивизии. Оставшаяся часть французской армии, 28 пехотных и 10 резервных дивизий, были развернуты между Эпиналем и Нанси. Эти 38 дивизий должны были наступать между Мецем и Саарбургом, обеспечивая себя слева против Меца и справа против Страссбурга. Задачей 1-й армии было наступление против германского правого фланга. Успех всего французского наступления зависел от результата этого удара. Для 1-й армии соблюдение нейтралитета герцогства Люксембург не было обязательным. Французы оценивали силы немцев как достигающие от половины до двух третей их собственной численности, и эти силы должны были обороняться поблизости от границы. Для учебных целей предполагалось, что все строящиеся и планируемые укрепления в Меце и Диденхофене уже окончены постройкой.

Германская армия на западе состояла из 14 корпусов и 10 резервных дивизий, всего, вероятно, 38 дивизий (общая численность французов была 20 корпусов и 14 резервных дивизий - как минимум 54 дивизии). Это означало, что 30 дивизий находились на востоке: судя по этим признакам, немцы осуществили Восточное развертывание. Германский западный фронт сосредоточился между Мецем и Саарбрюкеном.

Шлиффен снова написал большой (10 страниц) разбор решений. Некоторые офицеры решили провести фронтальное наступление на Нанси. Шлиффен говорил, что такое наступление оказалось бы нацелено на самые сильные участки французского оборонительного фронта и было бы совершенно бессмысленно. Шлиффен говорил, что французское левое крыло появилось бы севернее Мозеля в Зирке или ниже его, где оно было бы изолировано от главных сил и встало бы перед проблемой форсирования Мозеля, тогда как его левый фланг был бы открыт удару из района Трира. Наступление прямо на французское левое крыло привело бы, однако, только к оттеснению его обратно в Верден. Для того, чтобы полностью разгромить 1-ю французскую армию было необходимо наступать одновременно из Трира и Диденхофена, прежде всего на французские линии коммуникаций.

Решением Шлиффена было удерживать линию Мозеля между Мецем и Диденхофеном четырьмя ландверными дивизиями и от Диденхофена до Зирка одной ландверной и четырьмя резервными дивизиями. Он двинул семь корпусов из Лотарингии на север для удара по французской 1-й армии, пока она еще была изолирована севернее Меца. Четыре корпуса должны были перейти Мозель северо-восточнее Зирка и атаковать французский левый фланг. Три кавалерийских дивизии должны были широким фронтом атаковать французский тыл. Еще три корпуса должны были атаковать из района западнее Диденхофена на север. Французы были бы охвачены с обоих флангов и уничтожены, или, что более вероятно, попытались бы быстро отступить к Вердену. Победоносная германская армия должна была остаться севернее Диденхофена и могла бы действовать против левого крыла главных сил французов.

Шлиффен говорил, что только немногие офицеры выбрали проведение его концентрического наступления против французского левого крыла. Большинство наступало северо-западнее района Мец-Диденхофен или между Мецем и Зирком. Это, скорее всего, привело бы к фронтальному столкновению. Лучшее, из того, на что можно было бы надеяться было бы последовательное немецкое наступление, в то время как главные французские армии находились бы близко к германским тылам. Этого делать не следовало: что было действительно необходимым, так это проведение двойного охвата для полного уничтожения французской 1-й армии.

1903: ПОЛЕВЫЕ ПОЕЗДКИ

В 1903 Шлиффен провел полевую поездку "Вест" и затем полевую поездку "Ост". В полевой поездке "Вест" Шлиффен вновь произвел Восточное развертывание. Поэтому французы имели двукратное численное превосходство. Шлиффен решил использовать железные дороги для сосредоточения массы войск против французского левого крыла, пока оно наступало через Арденны. Две армии (восемь корпусов и четыре резервных дивизии) собрались в Рейнланде и нанесли удар вверх по левому берегу Мозеля. Они были поддержаны двумя корпусами, наступающими от Саара и другой группировкой (три корпуса и шесть резервных дивизий), наступающими из района Мец-Диденхофен. Семь резервных дивизий должны были удерживать линию от Саарлуи до Саарбрюкена, имея два корпуса позади своего левого фланга. Вновь Шлиффен представляется заинтересованным в Восточном развертывании только для того, чтобы оказать давление на русских, которые в свою очередь должны запросить помощи от своих французских союзников. Это заставило бы французов выйти из-под прикрытия своих укреплений и перейти в наступление, чтобы отвлечь с востока немецкие войска. Французы должны были подойти достаточно близко к конечным станциям германской железнодорожной сети, чтобы Шлиффен нанес сокрушительный контрудар.

В 1903 году полевая поездка "Ост" была таковой только формально. На деле это была действительно большая военная игра для восточного фронта, с участием 21 офицера, большинство из которых выступало в роли командующих армиями. Шлиффен говорил, что французы и русские достигли соглашения о проведении одновременного наступления против Германии к 18 дню мобилизации. (В 1911 году на переговорах делегаций генеральных штабов французы и русские согласовали одновременное наступление с 16 дня мобилизации.) Для русских стало ясно, что немцы проводят Западное развертывание, оставляя на востоке только пять корпусов и их резервные дивизии. Более того, казалось, что немцы планировали удерживать укрепленную линию Вислы. К 29 дню русская Неманская армия (шесть корпусов, с резервным корпусом и двумя резервными дивизиями в пути) подходила к Алленштейну, пройдя половину Восточной Пруссии. Наревская армия (шесть кадровых корпусов, два резервных корпуса) перешла на правый берег Вислы и находилась южнее Влоцлавека. Французы наносили свой главный удар в Эльзасе-Лотарингии. На 29 день русское верховное командование получило известие, что французы понесли тяжелые потери в Лотарингии и на 27 день были вынуждены отступить за Мозель и Маас для того, чтобы подготовиться к возобновлению наступления. Германские потери были также большими и германское преследование было слабым. Теперь для русских становилось важным провести определенное наступление, чтобы ослабить германское давление на французов. Австрийцы наступали на западной Украине, но были остановлены обороной русских, опиравшейся на крепости Луцк, Ковель и Дубно. На север в направлении Люблин-Холм австрийцы не наступали.

К 32 дню мобилизации Неманская армия была в дневном переходе от Вислы севернее Торна, тогда как Наревская армия переходила границу южнее Торна. Немцы знали, что французы возобновят свое наступление в ближайшем будущем, но до этого момента у них было окно возможностей, когда на востоке они могли получить временное численное превосходство. Было решено отправить 11 корпусов на восток - максимально возможные силы, которые могли быть переброшены по железным дорогам за разумно короткий промежуток времени. Вновь из разных сборных частей Шлиффен сформировал два корпуса и развернул их на востоке: немецкие силы на востоке достигли 18 корпусов. Это, вероятно, оставляло на западе 7 корпусов и 10 резервных дивизий и обычную для Шлиффена массу частей ландштурма и ландвера. Шлиффен явно решил следовать собственному совету и обратиться против одного противника всей массой. Немцы с 18 корпусами и примерно 9 резервными дивизиями значительно превосходили 12 русских корпусов и 8 русских резервных дивизий.

Щлиффен собирался разыграть свою любимую уловку против русских - позволить им наступать до германской границы, концентрируя крупные силы по железной дороге для нанесения внезапного контрудара. 5-я армия (два резервных корпуса) удерживала Кенигсберг, тогда как три корпуса вели, избегая серьезного риска, сдерживающие действия в Восточной Пруссии, отходя к плацдармам на Висле севернее Торна. 4-я армия (четыре корпуса) сосредотачивалась по железным дорогам за нижней Вислой. 3-я армия (пять корпусов) перебрасывалась с запада и выгружалась за Грауденцем. 2-я армия (четыре резервных корпуса) сосредоточилась в Торне. 1-я армия (шесть корпусов) с запада разгружалась восточнее рубежа Познань-Бреслау. Головные части с запада прибыли по железным дорогам к вечеру 30 дня, последние боевые части прибыли вечером 34 и утром 35 дня.

Русские догадывались, что немцы перебрасывают войска с запада, но понятия не имели сколько именно и куда они направляются. На 32 и 33 день обе русские армии концентрически наступали на Торн.

На 32 день германский командующий на востоке огласил свою концепцию операции: двойной охват вражеских флангов; уничтожение вражеской армии путем перехвата ее путей отхода через Нарев или Вислу.

Германское левое крыло начало свое наступление на 32 день, 5-я армия успешно вырвалась из Кенигсберга, тогда как 4-я армия переправилась через Ногат. На 33 день австрийцы перешли в наступление двумя армиями из трех корпусов каждая в направлении Люблин-Холм.

К 34 дню обстановка для русских начала становиться критической. Германские 4-я и 5-я армии обходили русский правый фланг в оперативной глубине. Германская 3-я армия сосредотачивалась на русском правом крыле, и на русском левом фланге германская 1-я армия не встречала сопротивления. Обе армии, Наревская и Неманская начали отступление на юг, в тоже время русские перебрасывали войска в район западнее Варшавы, пытаясь прикрыть открытый левый фланг.

Неманская армия не смогла уйти. Она была скована на месте фронтальным наступлением, тогда как 3-я и 4-я германские армии сокрушили ее фланги, и немецкая кавалерия вышла ей в тыл. На 37 день она была полностью окружена северо-западнее Сольдау и на 38 день уничтожена.

Наревская армия прожила ненамного дольше. В конце учений, на 40 день она была окружена западнее Варшавы, 1-й и 2-й германскими армиями против ее фронта, и 3 армией с фланга. В тылах армии разгуливала германская кавалерия. К этому моменту австрийцы взяли Брест-Литовск.

В разборе учений Шлиффен формулировал фундаментальную проблему германской стратегии. На западе немцы были состоянии всего лишь отбросить французов назад за Мозель и Маас. Если они проделывали тоже самое на востоке и отбрасывали русских за Нарев и Неман, им вскоре приходилось вновь перебрасывать корпуса на запад для противодействия возобновляющемуся французскому наступлению. За это время русские могли пополниться и немцам бы вновь пришлось перебрасывать войска на восток. Итоговым эффектом такого процесса стало бы полное истощение германской армии.

В войне на два фронта, говорил Шлиффен, немцы могли победить только полностью уничтожая максимально возможное количество вражеских частей сначала на одном фронте, потом на другом. Способы достижения этого хорошо известны. Фридрих Великий постоянно использовал эту технику, также, как и Наполеон в 1800, 1805, 1806 и 1807 годах. Мольтке проделал тоже самое в августе и сентябре 1870 года. Этим методом была атака вражеского фланга и тыла, чтобы вся вражеская армия или, по крайней мере значительная ее часть, была вынуждена сражаться с перевернутым фронтом. Если противник был атакован на обоих флангах, как это было у Лейпцига, Гравелота или Седана, он мог быть окружен. О Каннах Шлиффен не упомянул.

1904: КОНЕЦ РУКОПИСИ ДИКМАНА

В развертывании I 1903-1904 года Шлиффен назначил 65 дивизий на запад и 10 на восток. Дикман писал, что утерянная к настоящему времени карта 9 показывала, что Шлиффен вернулся к развертыванию 1901-1902 года, которое предусматривало наступление тремя армиями через Арденны. Доммес говорит, что Шлиффен выделил для Развертывания II малые силы, не уточняя никаких деталей.

На этом манускрипт Дикмана заканчивается - как раз тогда, когда он начал становиться интересным. Это делает его практически бесполезным. Нескольких страниц текста было бы достаточно, чтобы обеспечить, впервые, детальную информацию о священной корове германского военного планирования, меморандуме с Планом Шлиффена, а также плане развертывания, военной игре и полевых поездках на 1904 и 1905 годы. Признаком общего направления труда Дикмана может быть его оглавление. Дикман делил свой труд на три части. Первая секция, страницы 1-45 была озаглавлена "Оперативные планы Генерального Штаба в первой половине 1890-х". Вторая называлась "План охвата" (страницы 46-175). Последняя глава в этой секции называлась "Проблема крепостей и оперативные планы начальника штаба" и очевидно, никогда не была написана, никакие номера страниц не указаны. То же самое верно для всей третьей и последней секции, озаглавленной "План окружения". Она включала бы три главы: "Франко-английская антанта и русско-японская война", "Великий шанс" и "Победа Бюлова над Шлиффеном". Кажется, однако, что Дикман написал черновик этих последних глав. Представляется разумным предположить, что Дикман пришел к широко распространенному заключению, что Шлиффен написал меморандум 1905 года как план ведения превентивной войны на один фронт против англо-французской антанты, пока русские были заняты в Манчжурии, и что Бюлов блокировал выполнение этого плана. Проблема с этим выводом в том, что он вступил бы в противоречие с тем документом, который писал Дикманн, и в котором он аргументирует тот факт, что Шлиффен не был сторонником превентивной войны в то время. Если это так, то Форстер не согласился с тезисом Дикманна о превентивной войне. Дикманн уже подвергся острой критике Форстера за его политические взгляды. Критика Форстера представляется справедливой. Дикманн не подтверждал свои политические взгляды серьезными исследованиями, и его документ вообще без них был бы гораздо лучше. Тем не менее мы не знаем остановил ли свою работу Дикман прямо перед ее завершением (по какой-либо причине) или он завершил манускрипт, и отсутствующие части были позднее утеряны.

Впервые предоставив детальную информацию о планировании Шлиффена с 1889 по 1904 год "План Шлиффена" Дикманна драматически расширил наш взгляд на военное планирование Шлиффена. Точка зрения, что стратегическая мысль Шлиффена состояла в переключении с наступления на востоке на наступление на западе и привела к кульминации в Плане Шлиффена, должна быть теперь отвергнута. Рассматриваемый в связи с проводимыми Шлиффеном маневрами, "План Шлиффена" показывает, что мысль Шлиффена двигалась совершенно в ином направлении - к использованию стратегической железнодорожной мобильности, ведению маневренной войны и нанесению контрударов в оперативной глубине. На обоих фронтах он явно предпочитал проводить контрнаступления против русских и французских наступлений. Любое наступление во Францию было в идеале продолжением этого контрнаступления. Только в том невероятном случае, когда французы изначально оставались в оборонительном положении, Шлиффен неохотно прибегал к наступлению во Францию. Никогда Шлиффен не связывал себя одним совершенным планом. В случае войны он явно намеревался адаптировать свой план к изменяющейся политической, стратегической и оперативной обстановке. Манускрипт Дикмана также демонстрирует давнее и продолжавшееся беспокойство Шлиффена по поводу неадекватной силы германской армии. Самое важное, в этом манускрипте нет практически ничего, чтобы поддерживало точку зрения, будто План Шлиффена был кульминацией стратегической мысли Шлиффена. Фактически, он демонстрирует, что этот меморандум был изолированным отклонением от нее.

1904: ГЕРМАНСКАЯ ОЦЕНКА ПРОТИВНИКА НА ЗАПАДЕ

До 1904 года 3-й отдел всегда считался с возможностью французского наступления. С началом русско-японской войны, было практичным считать, что в случае войны французы поначалу будут проводить оборонительно-наступательную операцию под прикрытием своих пограничных крепостей. Для этого, полагал 3-й отдел, французы должны расширить свое левое крыло к северу. Новая оценка противника поэтому сдвигала 2-ю армию дальше на север в направлении Туля, левое крыло 3-й армии передвигалось на север до Бар-ле-Дюк, и левое крыло 4-й армии сдвигалось на северо-запад на примерно 60 км в Ретель. 3-й отдел теперь оценивал расположение левого крыла французов примерно на 100 км севернее, чем это было в действительности. 3 отдел считал, что французы растянутся в линию между Эпиналем и Ретель, тогда как в действительности они были сосредоточены в bataillon caree за Нанси.

1904: ДВЕ ПОЛЕВЫХ ПОЕЗДКИ "ВЕСТ"

Французское развертывание для первой полевой поездки 1904 года было похоже на оценку по плану XII, предполагая фланговую армию возле Сен Менеульд и большие концентрации в глубину за Нанси и Эпиналем, с группами резервных дивизий, равномерно распределенных за флангами и центром кадровых войск.

Шлиффеновская германская армия в этих учениях значительно отличалась от реально существующей. Вместо имеющихся 19 резервных дивизий в нее входили 16 резервных корпусов. Кроме того, для охраны тылов были использованы 14 ландверных дивизий, которых вообще не существовало. Шлиффен говорил, что его могут спросить откуда взялись эти резервные корпуса. Его ответом было, что, поскольку германская армия выбрала в этом учении проход через Бельгию, имелось множество задач, для которых резервные войска необходимы: оккупация Бельгии; осада Бельгийских, голландских и французских крепостей; обеспечение флангов. Когда война в действительности начнется, сказал Шлиффен, если нам будут нужны новые части, то мы их сформируем. Ясно, что Шлиффен не мог достичь своих целей полного использования людских ресурсов и надеялся использовать давление, создаваемое тотальной войной для преодоления препятствий на пути его программы формирования стольких новых частей, сколько это возможно. С другой стороны, Шлиффен также говорил, что атака через Бельгию и северную Францию только тогда имеет шанс оказаться успешной, когда германская армия имеет гораздо больше частей, чем их было в действительности.

Германское развертывание состояло из массы в 17 корпусов в треугольнике Аахен-Везель-Кёльн, соединенной завесой из 6 корпусов в Эйфеле с группой германских сил из шести корпусов в районе Меца и еще 9 корпусов, эшелонированных в глубину к Палатинату. Большая часть Лотарингии удерживалась только разведывательными силами. Еще была сформирована армия из резервных дивизий северо-восточнее Страссбурга, три корпуса располагались в Эльзасе.

Шлиффен затем подробно обсуждает вторжение в Бельгию. Он начал со слов, что британцы и американцы, изучавшие проблему, почти не сомневаясь, пришли к одинаковым заключениям, что в следующей войне немцы собираются пройти через Бельгию. Бельгийцы пришли к такому же заключению и построили крепости Льеж и Намюр в основном с целью блокировать такое наступление. Только французы не совсем согласны. Они столь убеждены в германской агрессивности, что ожидают прямой атаки немцев на свою линию крепостей, где они собираются маневрировать и контрнаступать. Такое контрнаступление может проводиться только через Бельгию и Люксембург, так, что с какой стороны ни посмотри, все возможные участники войны думают, что война должна прокатиться через Бельгию.

Шлиффен говорил, что у германской армии есть два пути для обхода правого фланга французской линии крепостей. Первый - растянуть правое германское крыло к северу до Мезье. Это означало, что, когда правое крыло пересечет Маас, германская армия окажется разделенной на две части, а французы займут центральное положение между ними. Результат такой операции благоприятным быть не может. Вторая возможность - это двинуть всю, или большую часть, германской армии в обход французского левого фланга. Вместо наступления на линию Бельфор-Верден, надо наступать на линию Верден-Лилль, где на всем пути нет никаких укреплений. Проблемой при таком образе действий станет слишком продолжительный марш через Бельгию, и все шансы на достижение внезапности будут утрачены. Далее, такое наступление потребует пересечения части голландской территории. И последнее: германская армия столь велика, что район развертывания должен простираться к югу до Страссбурга. Это подставляло французам фланг для атаки.

Мы настолько привыкли к мифу о Плане Шлиффена, что, как правило, предполагаем, что наступление правым крылом была блестящей новой идеей. Из Шлиффеновского введения в полевую поездку, становится ясно, что не являлось великим секретом то, что немцы могут наступать через Бельгию в северную Францию. Шлиффеновское обсуждение этой операции вряд ли можно рассматривать как безоговорочное одобрение такого рода наступления. Скорее, из списка поставленных им проблем, следует, что Шлиффен довольно явно полагал, что такое наступление не может быть рекомендовано. Шлиффен не одобрял это наступление: он предупреждал против него. Не должно поэтому вызвать удивления, что Шлиффен предпочел вести контрнаступление поблизости от германских головных станций разгрузки.

Дав вводную, что французы знали, что немцы разворачивались вдоль нижнего Рейна, Шлиффен попросил нескольких офицеров проработать французскую реакцию. Многие решили, что французы должны произвести еще одно развертывание по железным дорогам в северную Францию, где либо занять оборонительную позицию по линиям Реймс-Верден или Париж -Верден, либо же провести контрнаступление. Шлиффен полагал, что это потребует слишком много времени. Он согласился с теми офицерами, которые решили атаковать германский левый фланг в Лотарингии. Шлиффен сказал, что это воспроизведет битву при Лейтене в большем масштабе. Немцы будут вынуждены отвечать переброской своего центра и правого крыла на юг, в точности так, как австрийцам приходилось действовать при Лейтене. Единственное, что может это предотвратить- создание немцами укрепленных зон вокруг Меца и Страссбурга из которых армии смогут производить вылазки. Укрепленный район Мец заставит французов разделить свои силы для наступления южнее и севернее его. Укрепленный район Мец также заставил бы французов выделить сравнительно крупные силы для наблюдения за ним.

На 16 день обе армии, французская и германская, начали наступление. Французы вели наступление 18 корпусами и 4 резервными дивизиями между Мецем и Страссбургом в Лотарингии, тогда как меньшая армия из пяти корпусов и семи резервных дивизий наступала вдоль левого берега Мозеля на Трир. Голландцы и бельгийцы присоединились к французам. Англичане не упомянуты.

Для противодействия французскому наступлению в Лотарингии немцам надо было собрать как можно больше корпусов в районе Мец-Страссбург. Германская 1-я армия вступила в Голландию, 2-я продвигалась на юго-запад в Арденны, 3-я на юго-юго-запад в Эйфель, 4-я была неподвижна около Меца, 5-я и 6-я бок о бок двигались на юг в Саарленд и Палатинат, 7-я оставалась западнее Страссбурга. К 19 дню французы продолжали свое наступление по обе стороны Меца, тогда как германские армии правого крыла - 1-я,2-я и 3-я - продолжали двигаться на юго-запад через Бельгию, Арденны и Эйфель. Германские 4-я, 5-я и 6-я армии начали сосредотачиваться фронтом на юг на рубеже Мец-Цвейбрюккен. Произошло множество ничего не решающих столкновений в окрестностях Страссбурга. На 19 день французы заняли оборонительную позицию силами 10 корпусов южнее германской линии Мец-Цвейбрюккен.

Шлиффен использовал эту возможность, чтобы поговорить о позиционной войне. Оборонительная позиция такой протяженности (под этим он имел ввиду импровизированную оборону, в отличие от заранее подготовленной обороны) должна иметь слабые места и даже разрывы. Задачей наступающего является проведение тщательной разведки и использования условий местности и периодов темноты для подтягивания артиллерии и пехоты вперед и проведения пробных атак для определения таких слабых мест, чтобы затем прорваться через них. В этих учениях, 10 германских корпусов атаковали 10 французских, и один германский корпус прорвал французскую линию. Он использовал этот прорыв и разбил французский резервный корпус, который уступал ему в артиллерии. Французский корпус затем произвел массированную контратаку. Обсуждая правильный способ ведения атаки в современной войне, Шлиффен теперь указал на ошибочный метод. Французский корпус по вводной атаковал на фронте 3 км - практически слитной массой пехоты - явно надеясь, что моральный эффект от такой орды сметет все на своем пути. Шлиффен утверждал, что ничего подобного не произойдет, он будет разгромлен одним только артиллерийским огнем, совершенно ничего не достигнув.

Из-за чрезмерного выпячивания Плана Шлиффена считается, что Шлиффен всегда с маниакальным упорством беспокоился об обходе вражеского фланга. Здесь, как и во многих других местах, он показывал, как правильно проведенная фронтальная атака может сокрушить неподготовленную оборону, позволяя атакующему создавать перевес в слабых пунктах вражеского фронта.

Решающая битва произошла на французском левом фланге. Здесь французское командование черезчур поверило в то, что они считали сильной опорой своего левого фланга - небольшой, но крутой холм Валлерсберг. Шлиффен сказал, что сосредоточенный артиллерийский огонь быстро сделает удержание холма невозможным, несмотря на весь героизм его защитников. Французский левый фланг был обойден наступающими из Меца тремя баварскими корпусами и несколькими кавалерийскими дивизиями, тогда как правый фланг был охвачен корпусами, наступающими из Страссбурга. В этот момент Шлиффен отметил, что, если кто-то оказался на плохой позиции, лучше с нее отступить заранее, чем быть разгромленным. Французские силы в Лотарингии были охвачены с обоих флангов и уничтожены. Тем временем сражение севернее Меца превратилось в комедию: правофланговая 1-я армия с трудом поддерживала контакт с противником. Учения закончились на 21 день мобилизации.

В своих заключительных коментариях Шлиффен сказал, что французское наступление в Лотарингии было сложным предприятием, но что оно бы могло оказаться более эффективным, если бы французы не разделили свои силы, посылая их севернее и южнее Меца. Французы должны были направить все свои силы между Мецем и Страссбургом, получив таким образом больше сил для охраны флангов. Он повторил свои прежние утверждения насчет важности крепостей Мец и Страссбург, как укрепленных районов, которые в первую очередь должны поддерживать наступательные операции, и вновь выразил свое недоверие к укрепленным позициям. В заключение он сказал, что наиболее важным компонентом в наступлении является не пехотная масса, а артиллерия.

Эта полевая поездка происходила менее чем за два года до выхода Шлиффена в отставку. При беглом обзоре, видны три точки соприкосновения с декабрьским меморандумом 1905 года. Во-первых, Шлиффен использовал в широком масштабе воображаемые части как в этом учении, так и в своем меморандуме "Плана Шлиффена". Трудно себе представить использование несуществующих частей в реальном военном плане. Только уже по одной этой причине План Шлиффена должен рассматриваться как учебный или политический документ, а не как действительный военный план.

Во-вторых, в учениях 1904 года германская армия была поначалу развернута в построение, которое кажется похожим на построение из меморандума 1905 года. Три армии правого крыла состояли не менее чем из 17 корпусов и растянулись на север вдоль бельгийской границы. Это является, однако, всего лишь следствием имеющегося для развертывания пространства и необходимости эффективного использования мощности железных дорог, и не является уникальной характеристикой одного только Плана Шлиффена. К 1904-1905 году германская армия на западе включала в себя 60 дивизий; в 1914 - 70. Учитывая несуществующие части, по Плану Шлиффена следовало перевезти и развернуть 96 дивизий! Ни мощности железных дорог, ни физического места для переброски всей германской армии в Лотарингию нехватало ни в 1904, ни в 1914, что уж говорить о фантазийной армии из Плана Шлиффена. Германская армия должна была быть развернута вдоль нижнего Рейна.

Третий, самый важный фактор в этом учении - это то, что план наступления правого крыла никогда не выдерживал первого контакта с противником. Предприняв наступление крупными силами в Лотарингии, французы захватили инициативу и вынудили немцев вести решающую битву в том месте и в то время, которые они сами выбрали. Самая напряженная битва произошла между Мецем и Страссбургом. Задачей трех армий правого крыла стала защита тыла сражающихся армий, и большую часть учений они провели в пеших маршах на юг, а вовсе не на запад, через Бельгию. В целом, если рассматривать эту полевая поездку как проверку Плана Шлиффена, то тогда этот план полностью провалился.

Шлиффен провел вторую полевую поездку "Вест" в 1904 году. Он начал разбор результов со слов, что начальная обстановка для немцев была той же, что и в предыдущей полевой поездке, с двумя исключениями. Из-за сомнений что немцы могут сформировать такое большое количество резервных корпусов, на этих маневрах резервных корпусов у немцев вообще не было, а вместо них имелось 23 резервные дивизии, что достаточно близко к числу реально существовавших в то время. Ясно, что использованию несуществующих частей в столь широком масштабе была серьезная оппозиция со стороны участвующих в поездке офицеров генштаба. Ландверные дивизии тоже исчезли. Германцы развернулись в трех группах: девять корпусов в районе Аахена и в Руре, шесть корпусов в районе Трира и севернее, десять корпусов в Лотарингии и один в Эльзасе. Как и в первой игре Шлиффен дал вводную, что немцы намереваются атаковать рубеж Лилль-Верден. Для учебных целей германские укрепления на верхнем Рейне - которые в то время находились в далеко не блестящем состоянии - предполагались несуществующими. Бельгийцы по-прежнему вставали на сторону французов; голландцы были упомянуты мельком; британцы вообще не упоминались. Французы также получили несколько резервных корпусов и дополнительную пехотную дивизию - доказательство того, что у Шлиффена не было любимчиков при использовании воображаемых частей.

Первоначальное развертывание французов было изменено, таким образом, чтобы позволить французам наступать в верхнем Эльзасе на 13 день мобилизации. Французы тоже развернулись тремя группами: правое крыло из восьми корпусов с задачей перехода через верхний Рейн; центральная группа из шести корпусов между Люневилем и Вогезами; северная группа из девяти корпусов в Вердене, которая должна была наступать вдоль Мозеля.

Французы получили сообщения, что немцы развертываются на нижнем Рейне, но сохранили свой план перехода через верхний Рейн. Немцы, узнав о французском развертывании, свой план наступления на Лилль-Верден отменили и двинули свой центр и большую часть правого крыла прямо на юг, на этот раз намереваясь вступить в бой с французским левым крылом на Мозеле. Германская 1-я армия двинулась, как было запланировано, в северную Бельгию, но в одиночку ничего не смогла добиться. Шлиффен сказал, что с обоими решениями он не согласен. С его точки зрения, если бы немцы продолжили марш на Лилль-Верден, французам пришлось бы возвращаться назад для защиты Парижа. Шлиффен также сказал, что, переходя через Рейн, французы оказывают немцам услугу, поскольку войска на правом берегу Рейна участия в решающей битве не примут. Однако, Шлиффен для наступления через северную Францию себя достаточно сильным не чувствовал, и проверять эту идею в этом упражнении не стал. Действительно, учитывая все вводные, которые он задал, французы смогли бы перейти верхний Рейн достаточно рано и спокойно, и столь радикальные изменения не соответствовали бы цели учений. Вместо этого он позволил своим офицерам принять решения самостоятельно, чтобы посмотреть, как они будут вести боевые действия по внешним или внутренним линиям.

Планы противников привели к столь обширным маршам войск, что первая карта учений была озаглавленна просто "Марши" и собственно учения начались только на 22 день мобилизации. В южной Германии французы перешли без сопротивления верхний Рейн и повернули на север, выдвинув свой правый фланг далеко на восток к Тюбингену, чтобы получить достаточно места для развертывания восьми корпусов. Французское левое крыло вступило в Арденны и уже начало заворачивать к Мозелю, когда из Меца немцы перешли в контрнаступление тремя корпусами и разгромили их правый фланг. Масса германских войск находилась теперь фронтом на север на линии Мец-Трир, и атаковала оба фланга французского левого крыла, отбрасывая его в северном направлении. Французский центр в Лотарингии наступал на северо-восток, и французское правое крыло продвигалось на север по правому берегу Рейна. Германская армия на Мозеле действовала теперь по внутренним линиям между двумя группами французских войск: французского левого крыла, севернее Мозеля; французских правого крыла и центра в Лотарингии и Бадене. Две французских группы, в свою очередь, вели операцию по внешним линиям, разделенные немецкой армией и Мозелем.

Шлиффен говорил, что единственной надеждой для французского левого крыла избежать двойного охвата было отступление. Они этого не сделали, поскольку командующие в центре не уделили достаточно внимания тому, что у них происходило на флангах. Он говорил, что им стоило бы лучше сохранять тесный боевой порядок и двигаясь вперед, следить за формой людей у себя слева, в точности так, как это делали японцы в Манчжурии, и не подставлять своих флангов. Эта часть была отмечена синим карандашом Форстера. Эта фраза "равняться налево, заходить направо" часто использовалась вне контекста недоброжелателями Шлиффена для того, чтобы создать впечатление, будто Шлиффен хотел вести свои сражения в жесткой, линейной и бездумной форме: точно тот самый метод, каким должен был бы сражаться архимилитарист. Шлиффен же, фактически, просто предупреждал своих офицеров против недостаточной координации, могущей привести к возникновению разрывов фронта, которыми воспользуется противник. Если эти учения что-либо и доказывают, так это то, что Шлиффен ожидал, что на всех уровнях будущая война будет "бурным водоворотом", и он проводил учения чтобы подготовить офицеров именно к таким условиям.

Немцы не разгромили левое крыло французов, поскольку германский командующий начал ощущать давление на свой тыл со стороны французского центра и правого крыла. На 26 день он развернул три корпуса со своего левого фланга атаки для прикрытия тыла, и, на 27 день он отправил туда же еще два. Германский обход был фатально ослаблен и французское левое крыло сумело отступить. А эти пять корпусов ничего не смогли добиться против французского центра и правого крыла, и германская армия теперь на обоих направлениях уступала противнику в численности. Когда на 31 день учения завершились, немцы находились под угрозой полного окружения и уничтожения. Разбор учений, сделанный Шлиффеном, не касался действий германского правого крыла, но возвращался к одному важному принципу ведения операций по внутренним линиям: массирование всех сил против одного противника и его полный разгром прежде, чем обращаться против другого. "Обычная победа" против одного противника приведет только к возможному разгрому армии, действующей по внутренним линиям. Шлиффен в качестве иллюстрации использовал неудачу Наполеона, не сумевшего полностью разгромить Блюхера у Линьи: результатом стало Ватерлоо.

Вторая полевая поездка 1904 года имела еще меньше общего с Планом Шлиффена, чем первая. Вопреки приписываемому Шлиффену мнению, французское вторжение в южную Германию удалось, и германская армия была уничтожена. Нет никаких свидетельств того, что марш германского правого крыла через Бельгию спас бы ситуацию. Вместо этого, немцам следовало лучше сражаться на Мозеле. Если в двух учениях 1904 года и прослеживается какая-либо связь с Планом Шлиффена, то это демонстрация того, что развертывание части германской армии на нижнем Рейне было слабостью, а не преимуществом.

1904: ПОЛЕВАЯ ПОЕЗДКА "КРЕПОСТИ"

Полевая поездка "Крепости" 1904 года проводилась по укреплениям на Висле. Немцы изначально развернули шесть корпусов на востоке, тогда как русские атаковали 16 корпусами. Они быстро заняли Восточную Пруссию за исключением Кенигсберга, и немцы были вынуждены отойти за Вислу. Это выглядело бы курьезом, если бы, как утверждали фанаты Плана Шлиффена, из-за войны с Японией русская армия действительно не представляла бы угрозы для Германии. Даже в разгар русско-японской войны немецкая армия полностью осознавала, что ей придется сражаться в численном меньшинстве и, очень вероятно, что с запада могут быть присланы лишь небольшие подкрепления.

На 28 и 29 день мобилизации немцы одержали "решительную победу" на западе, что позволило им перебросить на восток аж три корпуса. Немцы на западе сумели высвободить лишь очень незначительные силы, несмотря на "решительную победу". Уверенно можно предполагать, что "решительная победа" на западе не может быть приравнена к полному уничтожению французской армии. Руководитель учений отметил, что русский командующий опасался, что немцы могут перебросить на восток крупные силы. Даже если бы это было возможно, сказал он, войскам сначала пришлось бы маршировать к головным железнодорожным станциям, да и сама переброска по рельсам заняла бы по меньшей мере неделю. У русских было полно времени для развития своего наступления.

1905: ПОЛЕВАЯ ПОЕЗДКА "ВЕСТ"

Только опубликованная в 1938 году статья генерал-лейтенанта фон Цольнера дает относительно полное описание полевой поездки "Вест" 1905 года. Неясно, писал ли ее фон Цольнер на основании личного участия или пользовался информацией из Рейхсархива. Militarwissenschaftliche Rundschau, где появилась статья, был официальным изданием генерального штаба. Эта статья, "Наследие Шлиффена", часто цитируется, поскольку, согласно Цольнеру, во время этой полевой поездки, последней для Шлиффена, Шлиффен "выложил карты на стол" и показал свою концепцию "Плана Шлиффена". Цольнер явно намекает, что эти планы были теми же, что и в декабрьском меморандуме, нигде, однако, этого прямо не утверждая. Последующие историки цитировали Цольнера в доказательство того, что в это время Шлиффен проверял идеи своего Плана и затем трансформировал его в рабочий план войны.

Маневры вновь были не полевой поездкой в обычном смысле, а стратегической военной игрой. Цольнер говорил, что Шлиффен играл за немецкую сторону сам, и использовал германское развертывание, подобное тому, которое предусматривалось "Развертыванием I" на 1905-1906 год, в котором на западе были развернуты все 72 дивизии. Правое крыло включало в себя 61 дивизию (23 корпуса и 15 резервных дивизий), в составе шести армий, развернутых от Меца до Везеля. Левое крыло было относительно слабым, в его составе было 11 дивизий (три корпуса и пять резервных дивизий). Фактически Шлиффен провел три различных учения, где за французскую сторону независимо играли три офицера генштаба, подполковник Фрейхерр фон Фрейтаг-Лорингхофен, полковник фон Штюбен и майор Куль.

Шлиффен в подробностях обсуждал наступление правого крыла, говоря, что будет необходимо обойти Льеж, Намюр и Антверпен, и, что можно ожидать сильного сопротивления со стороны французов на оборонительных линиях Лилль-Мобеж и Ла Фер-Лаон-Париж, что рассматривалось как доказательство утверждения, будто Шлиффен теперь пытался тщательно проверить План Шлиффена. Это явная подгонка очевидности под предвзятую идею. Совсем напротив, вновь Шлиффен, подобно Феррону, Беселеру и многим другим, четко демонстрирует трудности, возникающие при наступлении через северную Францию. Поэтому неудивительно, что ни в одной из этих игр германское правое крыло даже не вошло в северную Францию. Вместо этого, в этом учении, как и во всех учениях Шлиффена для западного фронта, решающие битвы произошли в Лотарингии или Бельгии.

Фрейтаг-Лорингхофен решил встретить продвижение германского правого крыла французским наступлением на линию Люксембург-Намюр-Брюссель. Шлиффен одобрил концепцию, но раскритиковал исполнение. Французское наступление было сорвано ударом из Меца на север против правого фланга французов, а также атакой против резервных дивизий, прикрывавших французский левый фланг. Использование Меца, как плацдарма для наступления, ставит это учение в ряд предыдущих Шлиффеновских учений, тогда как в декабрьском 1905 меморандуме, Мец является просто неподвижной точкой для захождения правого крыла. Как германское правое крыло будет вести наступление в Пикардию, Шампань и далее, никогда не отрабатывалось, поскольку решающие сражения разыгрались в Бельгии.

Штюбен решил направить главные усилия французов между Мецем и Страссбургом. Согласно концепции Плана Шлиффена французы тем самым оказывали немцам "услугу" и германское правое крыло должно было бы продолжить свое движение в северную Францию. В идентичной обстановке во время второй полевой поездки 1904 года, всего за несколько месяцев до этого, Шлиффен говорил, что "школьным решением" этой задачи являлось продолжение наступления правого крыла на линию Лилль-Верден. В этом упражнении Шлиффен ничего подобного не сделал. Шлиффен сказал, что ввиду того, что французские главные силы наступали восточнее Мозеля (и вне своих укрепленных районов), он теперь может перебросить силы с правого крыла на левое. Он направил марш двух армий строго на юг для оказания противодействия французам восточнее Меца. Половина третьей армии была отправлена по железной дороге в Эльзас для атаки французского правого фланга. Правое крыло сократилость на две армии, которые вступили в бой с второ и третьеочердными и территориальными дивизиями. Это упражнение было переигровкой первой полевой поездки 1904 года и не имело ничего общего с Планом Шлиффена из меморандума.

Куль решил наступать по обе стороны Меца. Куль надеялся обнаружить слабое место немцев между Страссбургом и Мецем, о чем Цольнер сказал, что это был "не тот случай". Цольнер говорил, что французское наступление скоро столкнулось с серьезными затруднениями. Шлиффен отправил значительные подкрепления в Лотарингию и, как обычно, нанес сильный контрудар со стороны Рейна против французского правого крыла, полностью его разгромив.

Цольнер говорил, что эти учения демонстрировали гибкость военного плана Шлиффена. Это истинная правда, только это был план Шлиффеновского "Западного развертывания", а не План Шлиффена из меморандума. Ничто в этих учениях План Шлиффена не напоминает. К 1938 году, однако, План Шлиффена уже был догмой и детали описания Цольнера были проигнорированы. Будучи далекой от подтверждения концепции Плана Шлиффена - решающего обходного наступления правым крылом, в этом упражнении Шлиффен демонстрировал, что он был вполне согласен вести генеральное сражение своим левым крылом в Лотарингии, если только французы выйдут туда из-за линии своих крепостей.

Также интересно отметить, что двумя наиболее видными защитниками важности Плана Шлиффена из меморандума были как раз Фрейтаг-Лорингхофен и Куль. Оба были плодовитыми писателями на эту тему, особенно Куль, и оба никогда не упоминали об участии в этих учениях. Фрейтаг-Лорингхофен об этом упомянул лишь мимоходом. Опиши они эти учения подробно в начале 1920-х - утверждение, что План Шлиффена лежал в основе германского военного плана, рухнуло бы.

1905: БОЛЬШАЯ ВОЕННАЯ ИГРА

Полевая поездка "Вест" 1905 года не стала, однако, последними маневрами Шлиффена. В ноябре и декабре 1905 он провел свою последнюю военную игру. Это была наиболее амбициозная из военных игр в карьере Шлиффена, возможно, крупнейшая военная игра в современной военной истории. В ней Шлиффен разыгрывал обстановку на обоих фронтах одновременно до 42 дня мобилизации. Для адвокатов Плана Шлиффена, а также для тех, кто, подобно Риттеру видел в Шлиффене только агрессивный милитаризм, эта военная игра является горьким разочарованием, поскольку в этих, последних для Шлиффена, крупнейших учениях, он вел стратегическую оборону на обоих фронтах - западном и восточном.

На разборе учений Шлиффен говорил, что для Германии было бы выгодно выждать покуда один из ее врагов пересечет границу и затем атаковать его. Как правило контрнаступление должно проводиться на востоке, потому что там немцы имеют лучшие перспективы не только отбросить противника, но и нанести ему решительное поражение. Он говорил, что недостатком такого плана было то, что Германия могла быть одновременно атакована на обоих фронтах. Идеей его операции было провести сильное начальное развертывание в Восточной Пруссии 16 дивизиями (пять корпусов и шесть резервных дивизий). Когда русские перейдут в наступление, он собирался усилить восточный фронт еще 22 дивизиями (восемь корпусов и шесть резервных дивизий). Эти 38 дивизий были тем максимумом, снабжение которых могла осуществлять железнодорожная сеть Восточной Пруссии. Это не давало достаточного для гарантированной германской победы превосходства над ожидаемыми русскими силами в 33 дивизии (11 с половиной корпусов и 10 резервных дивизий). Немецкая армия должна была воспользоваться теми двумя преимуществами, которыми она обладала в Восточной Пруссии, крепостью Кенигсберг и Мазурскими озерами. Как и в случае с Мецем, Шлиффен был сторонником создания укрепленной зоны в Кенигсберге в военное время. Он говорил, что вдоль Дейме, Прегеля и Фришунга за четыре недели могут быть возведены адекватные полевые укрепления. Русские пересекли границу на 27 день мобилизации. К 30 дню они достигли рубежа Кенигсберг-Сольдау. С прибытием крупных подкреплений немцы нанесли внезапные контрудары по трем направлениям: из крепости Кенигсберг против правого фланга неманской армии; из озерного района против внутренних флангов обеих армий; и против левого фланга наревской армии. 0x01 graphic

Обе русские армии были уничтожены и к 35 дню мобилизации уже могла начаться переброска войск на запад. Преследования вглубь России не производилось.

Шлиффен затем изложил своим офицерам последние мысли о характере следующей войны. Он говорил, что в будущем будет очень легко позволить операциям выродиться в позиционную войну: война в Манчжурии это продемонстрировала. Тем не менее, германская армия всегда должна стараться одержать решительные победы в маневренных битвах и не допускать войны на истощение, тянущейся "один или два года". Кроме взаимного истощения и экономического хаоса такая затяжная война ничего не даст. Но даже если позиционная война и установится, у длинных оборонительных позиций всегда можно найти слабые места, где наступающий может добиться прорыва. В маневренных операциях германская армия должна, как правило, обходить противника с флангов. Шлиффен говорил, что никогда не следует производить неглубоких обходов, но обходить фланг противника крупными силами, атакуя в то же самое время его фронт, чтобы приковать его к позиции.

Возвращаясь к военной игре, Шлиффен сказал, что французы были в два раза сильнее немцев и поэтому, естественно, владели инициативой. Шлиффен дал французам 58 кадровых и резервных дивизий (по плану XV французы располагали 51 дивизией). Дополнительно у французов было еще 12 территориальных дивизий, всего таким образом 70. У немцев было 37 пехотных дивизий (11 с половиной корпусов и 14 резервных дивизий). С учетом 38 дивизий на востоке Шлиффен задействовал 75 дивизий, на три больше, чем было в реальном боевом расписании.

План развертывания и структура сил, которые дал Шлиффен французам для этой военной игры, сильно напоминают план войны французского генерала Мишеля 1911 года. Они оба, военная игра и план Мишеля, были основаны на исчерпывающем использовании подготовленных французских людских ресурсов. Мишель хотел добавить больше резервистов в кадровые части. Шлиффен использовал французские резервные и территориальные дивизии в первой линии. В обоих развертываниях, Шлиффена для военной игры и Мишеля по плану 1911 года, масса полевых войск была собрана на левом крыле и это приводило к удлинению фронта развертывания вплоть до Ла Манша. На крайнем левом фланге французских сил Шлиффен разместил британский экспедиционный корпус - впервые в германских военных играх появляются британские войска. Южнее Вердена французское развертывание по Шлиффену состояло в основном из резервных и территориальных войск.

Германское развертывание по Шлиффену состояло из 6 корпусов между Кельном и Аахеном, усиленной ландвером кавалерийской завесы оттуда до Меца, трех корпусов в Лотарингии, одного в Страссбурге и одного в Мюлузе. Два южно-германских корпуса и три баварских корпуса остались в местах постоянной дислокации. Шлиффен вычерпал до донышка германские человеческие ресурсы, задействуя ландвер, ландштурм и эрзац-части на линии фронта, особенно в Эльзасе.

Французы пересекли франко-бельгийскую границу на 23 день мобилизации, с этого момента Бельгия и Голландия присоединились к Германии. Одновременно французы начали наступление в Эльзасе и Лотарингии. Шлиффен сказал, что критически важно для немцев удержать Лотарингию и правый берег Мозеля, в качестве опоры для контрнаступления на французское левое крыло, и отправил туда для организации контрудара по железным дорогам все южно-германские и баварские корпуса; к 26 дню мобилизации эти силы отразили французское наступление в обоих провинциях с тяжелыми потерями для французов. По мнению Шлиффена, преследование через Шармский проход ведет в никуда и связано со значительным риском; поэтому, с 27 дня он начал переброску на север трех корпусов. К 31 дню французы достигли рубежа Льеж-Антверпен и перешли германо-бельгийскую границу южнее Льежа. К 33 дню перебрасываемые с юга три германских корпуса прибыли в Антверпен, и ожидалось прибытие еще трех корпусов с востока к 37 дню. Шлиффен сказал, что правильным решением является нацеленное против французского фланга наступление из Антверпена на юг силами первых трех корпусов; такое наступление заключает в себе значительный риск, но большие дела не могут быть сделаны без риска (прямая цитата из Мольтке). Такого удара французы не ожидали, и поэтому внезапность была достигнута. Однако, чтобы сделать это наступление эффективным, французские армии должны быть скованы фронтальной атакой, даже если атакующие уступают при этом обороняющимся в численности. Французская реакция на все эти неожиданные ходы будет торопливой и нескоординированной, и это должно до некоторой степени уменьшить риски для германской стороны.

Германский обход был направлен на Намюр, который все еще находился в руках бельгийцев. Это придало обходу оперативную глубину, но ничего подобного стратегическому обходу Парижа, описанному в декабрьском меморандуме Шлиффена, не наблюдается. К 37 дню левофланговая армия французов окружена в треугольнике Намюр-Льеж-Антверпен и германские обходящие силы форсировали Маас в Намюре. На 39 день немцы нанесли удар из района Мец-Диденхофен в северо-западном направлении против правого фланга главных французских сил. К 42 дню три французских армии были окружены в Арденнах, а четвертая - западнее Люксембурга. На этом игра завершилась. Что касалось британской армии, то Шлиффен процитировал лорда Робертса, который публично заявил, что будет "полным безумием" вовлекать британскую армию в войну на континенте, для которой она плохо подготовлена; Шлиффен сказал, что Робертс должен знать, о чем говорит.

В своей последней и наиболее амбициозной военной игре, Шлиффен проверял концепции, с Планом Шлиффена ничего общего не имеющие. Столкнувшись с одновременным франко-русским наступлением, Шлиффен на обоих фронтах отвечает на него стратегической обороной. Когда франко-русские армии приближаются к германской границе, Шлиффен использует германскую железнодорожную сеть для создания местного перевеса в силах против двух русских армий в Восточной Пруссии и громит их. Параллельно он ведет активную оборону на западе, удерживая пять корпусов в районах мобилизации, и, затем вводя их в дело для получения местного перевеса в силах над французскими армиями, вторгшимися в Эльзас и Лотарингию - и тоже громит их. Наконец, он использует железнодорожный маневр для переразвертывания сил с востока и из Эльзаса для удара по флангам главных сил французов в Арденнах - и также уничтожает их.

Мы сделали обзор почти всех многочисленных учений, проведенных Шлиффеном с 1902 года, за исключением военных игр 1902,1903 и 1904 годов, материалы которых не обнаружены. Ни одно из них не имеет малейшего подобия замыслу операции, описанной в Плане Шлиффена. Похоже, Шлиффен вообще никогда не тестировал этот замысел в военных играх или полевых поездках. Это было бы весьма курьезным, будь действительно План Шлиффена его magnum opus.

Имеется даже указание в Гренеровской книге "Наследие Шлиффена", что действительное военное планирование Шлиффена двигалось в направлении, заданном последними военными играми. В письме в Рейхсархив в 1923 году Гренер писал, что в одном из последних Шлиффеновских планов "Восточного развертывания" оборона на западе была основана на железнодорожном маневре. В это время Гренер работал в железнодорожном отделе генштаба. Гренер говорил, что он видел этот план. Немцы должны были сначала развернуть только несколько корпусов на западе для обеспечения охраны границы. Остальные корпуса западного фронта оставались в местах мобилизации. Железнодорожная переброска этих войск была запланирована, но не были указаны ни день начала переброски, ни место назначения. В нужный момент они должны были быть переброшены туда, где в них возникнет необходимость, и затем перейти в наступление. Это та же самая концепция, которую Шлиффен использовал в военной игре 1905 года.

"ПЛАН ШЛИФФЕНА"

Историки предполагали, что в меморандуме Плана Шлиффена, который был написан в начале 1906 года, Шлиффен мог позволить себе оставить Восточную Пруссию незащищенной, поскольку русская армия оказалась небоеспособной из-за последствий русско-японской войны и русской революции 1905 года. Это предположение опровергнуто германским разведывательным анализом на 1905 и 1906 годы. Отчет 1905 года не содержит никаких признаков того, что русская армия разрушилась. Отчет 1906 года описывает силу русских войск и их возможности в 1905-1906 годах очень подробно. В отчете говорилось, что в 1906 году русские все еще могли выставить против Германии около 25 дивизий и против Австрии - 22 дивизии (до 1904 года ожидалось 30 дивизий против Германии и 30 дивизий против Австрии). Даже Людендорф и Гренер подтверждают, что последний реальный план Шлиффена на 1905-1906 год предусматривал развертывание 10 дивизий на востоке. Это относится к Развертыванию I, в котором русское вмешательство в конечном счете ожидалось, но не сразу. Опубликованные анализы военной обстановки, подтверждая, что русская армия испытала кратковременный, но серьезный кризис, тем не менее не дают никаких оснований считать русскую армию небоеспособной. В любом случае План Шлиффена был написан в январе и феврале 1906 года, два года спустя. Он должен был бы быть написан в феврале 1904, когда японцы атаковали Порт-Артур. Мирные переговоры между Россией и Японией начались 9 августа 1905, Портсмутский договор был подписан 5 сентября 1905 и русские немедленно начали переразвертывание своих войск в европейскую часть России. К февралю 1906 русско-японская война уже полгода как закончилась, и внутренняя ситуация в России быстро стабилизировалась.

Имеются две огромные несообразности в Плане Шлиффена: широкое использование несуществующих частей и оставление Восточной Пруссии без защиты перед угрозой вторжения 25 русских дивизий. Современный военный историк зашел даже настолько далеко, что сказал, будто План Шлиффена является доказательством того, что Шлиффен был "старым маразматиком". Шлиффен им, конечно, не был. Существует рациональное объяснение. Единственный возможный ответ - План Шлиффена из меморандума вообще не был военным планом.

Риттер и его последователи не понимали Меморандума, потому что они ставили его с ног на голову. Целью этого докмента было не разработать новую схему маневрирования, а вновь обратить внимание на тот пункт, который Шлиффен всю свою карьеру считал наиболее серьезной проблемой германской армии: неспособность Германии полностью задействовать как подготовленные человеческие ресурсы, так и все имеющиеся человеческие ресурсы в целом. В Меморандуме Шлиффен задействует все германские силы и добавляет к ним все части, которые, как он думал, могли бы быть сформированы, используя подготовленных в Германии резервистов: исходя из имеющегося военного снаряжения и предыдущего планирования, резервные корпуса могли быть созданы из резервных и эрзац дивизий, в которые были бы включены все подготовленные резервисты. Шлиффен с 1889 года неустанно рекомендовал такой образ действий. Используя эти увеличенные силы, он затем обсуждал кампанию, которую стало бы возможным провести. Его основной интерес был сфокусирован на возможности битвы в Бельгии или на франко-бельгийской границе, что сохраняло преемственность с его предыдущими военными играми и полевыми поездками. Меморандум в этом отношении содержал аргументы уже хорошо известные его будущему читателю - Мольтке младшему. Шлиффен описывал наихудший сценарий: французы могли успешно удерживать рубеж Верден-Париж, и тогда немцы могли бы осуществить обход Парижа с запада. Только с этого момента в плане появляются шесть эрзац корпусов - для того, чтобы обложить Париж с севера и запада. Это первый и, похоже, единственный случай, когда Шлиффен предлагает такую стратегию (если бы был еще и какой-нибудь другой случай - Вольфганг Ферстер наверняка бы его использовал). В любом случае, Шлиффен сказал, что германская армия, вероятно, была слишком слаба для такой операции. Явным подтекстом было, что, если Германия хочет быть готова к любым неожиданностям, ей требуется даже еще больше полевых частей и она должна сформировать армию, основанную на действительно всеобщей воинской повинности, подобно тому, как это сделала Франция.

В копии Меморандума на полях есть пометки Мольтке-младшего, датированные 1911 годом. Если Меморандум, датированный декабрем 1905 года, но на самом деле написанный в январе 1906, был действительно в течение 9 лет образцом для всего последующего германского военного планирования, коментарии Мольтке на плане наверняка появились бы до 1911 года. Объяснение даты "1911" для пометок Мольтке связано с картами из Плана Шлиффена, которые Риттер считал частью меморандума. Шлиффеновский черновик упоминает только одну карту (масштаба 1:300000); тем не менее, в окончательной рукописной копии обоих, январского 1906 и февральского 1906 документов, также, как и в обоих печатных копиях, на полях есть ссылки на 9 карт. Оригинальная папка во Фрайбурге содержит 11 карт (шесть из которых были воспроизведены Риттером с некоторыми изменениями). Карта 6 (масштаб 1:800000) во фрайбургской папке показывает всю концепцию Плана Шлиффена - большого обхода вокруг Парижа. Эта карта на деле является синтезом двух других карт: карты 2, озаглавленной "Германское наступление к 22 дню мобилизации", и карты 3, озаглавленной "Германское наступление к 31 дню мобилизации". Обе эти карты имеют масштаб 1:300000 и показывают ежедневные переходы всех корпусов - и ничего больше. Нет ни сил противника, ни боев, ни оперативных или тактических маневров. Фактически, в папке с картами есть только четыре очень общих (чтобы не сказать грубых) схемы, показывающих французские позиции или передвижения. Трудно согласиться, что они представляют собой серьезный анализ французской реакции на германское наступление через Бельгию. Одна карта, номер 10, дает предполагаемое французское развертывание, но она датирована 1911 годом. На обратной стороне последней карты, номер 11, имеется рукописная пометка, сообщающая что это Шлиффеновская карта от 1906-1912. Однако, оценка противника 3-м департаментом за эти годы поменялась дважды - в 1907 и в 1911-1912 годах.

Карты Плана Шлиффена - номера 2, 3, 6 и 7 - абсолютно уникальны: в них нет ничего хотя бы отдаленно напоминающего любой из сохранившихся германских военных планов или материалов военных игр. Эти карты показывают одну вещь: как долго потребуется маршировать, чтобы выйти к Сомме. Ответ: к 31 дню мобилизации. На карте 3 также обозначен обход вокруг Парижа, но нет никаких чисел, позволяющих понять, сколько времени займет марш от Соммы до района южнее Парижа: можно догадаться, что на это потребуется не менее 20 дней или к 51 дню мобилизации. Даже если кампания завершится в этот момент (а ведь имеется еще стрелка, ведущая от Фонтенбло к Лангру - еще 200 км), в войне на два фронта потребуется еще столько же времени, чтобы войска промаршировали назад до германских станций погрузки для переброски на восток. Шлиффен предполагал, кроме всего прочего, что крепости, такие как Льеж и Лилль, будут обойдены. Бушольц и Гервиг утверждали, что Шлиффен полагал, будто кампания завершится к 40 дню мобилизации. Это невероятно. К 40 дню правое крыло еще даже не закончит обход Парижа. В любом случае, в своем меморандуме Шлиффен ничего подобного не утверждал. Они путают "План Шлиффена" с дискуссиями Мольтке младшего и начальника австрийского генштаба Конрада незадолго перед войной.

Карта 3 также интересна, поскольку на ней германский Shwerpunkt явно южнее Лилля. Только четыре корпуса продвигаются севернее Лилля, два в первом эшелоне и два во втором. Поскольку правое крыло обходит Лилль, в этой точке эти четыре корпуса отделены 35 км разрывом от ближайшего слева корпуса, и они очень уязвимы для разгрома по частям точно в той области, где, как говорил Шлиффен, ожидается генеральное сражение. "Пусть крайний справа коснется плечом Канала" не только не наблюдается, крайняя оконечность правого фланга находится в 40 км - двух переходах - от побережья. Автор карты пытался эту проблему компенсировать, для чего на карте 7 он начал учение вновь на 19 день, в этот раз отправив севернее Лилля6 корпусов. Но даже при этом в ближайшей к побережью точке - Ипре - правый фланг все еще в 35 км от Канала. В любом случае этот вариант не был принят и не отражен на карте 6, сводной карте Плана Шлиффена.

Карты 5 и 5а показывают реакцию немцев на крупное французское наступление в Лотарингии (французские силы не показаны). Инструкции Шлиффена на этот случай противоречивы. С одной стороны, он писал, что французы оказывают "услугу" и немцы должны продолжать движение правого крыла. Эту интерпретацию дает Шлиффеновская школа. Шлиффен в другом месте сказал, что в этом случае немцы должны как можно меньше изменить операцию: Мозель должен быть обеспечен и немецкое правое крыло должно доходить только до Ла Фер. Это слишком близко к Парижу, и обход западнее Парижа, очевидно, с повестки дня снимается. На картах 5 и 5а значительная часть правого крыла - восемь корпусов - действительно движется на юго-восток для занятия позиции по северному берегу Мозеля восточнее Меца: это "обеспечение" Меца с избытком. На карте 5а немецкая армия почти поровну поделена пополам, одна половина западнее Меца между Диденхофен и Сен Кантен, другая восточнее и южнее Меца, в Палатинате и Лотарингии. Карты 5 и 5а прямые наследницы полевых поездок 1904 и 1905 годов (и, как мы еще увидим, полевых поездок уже Мольтке младшего 1906 и 1908) и с Планом Шлиффена не связаны. Ясно, что автор карт даже не мог себе представить такой ситуации, когда немцы позволяют массе французской армии практически без сопротивления продвигаться через Лотарингию. С другой стороны, в Меморандуме нет ничего, что позволило бы предположить, будто Шлиффен намеревался прикрывать линию Мозеля и Лотарингию половиной германской армии. В действительности существенным элементом Плана Шлиффена было нечто совершенно противоположное: все должно быть принесено в жертву, лишь бы сделать правое крыло сильным. Тем не менее, эти посторонние карты аннотированы в Шлиффеновском рукописном Меморандуме. Эти карты точно не принадлежат исходному меморандуму Шлиффена, они были добавлены позднее.

Все эти противоречия могут быть разрешены только заключением, что карты и машинописные копии Меморандума не созданы в тоже время, что и рукописные документы Шлиффена января и февраля 1906 года. Напротив, печатные копии, заметки Мольтке на полях и карты были изготовлены в 1911 году. В это время вопрос о радикальном увеличении размера германской армии становился все более актуальным. Поскольку Шлиффеновский меморандум относился именно к этой проблеме, Мольтке приказал произвести его переоценку. Единственной частью оперативной проблемы в Меморандуме с которой Мольтке не был близко знаком был марш вокруг Парижа и критическим здесь был вопрос о том времени, которое для него потребуется: поэтому для прояснения этого вопроса для Мольтке были приготовлены карты 2, 3, 6 и 7. Оценка, данная Мольтке младшим меморандуму, благоприятной не была; в частности, его не удовлетворило то, что План Шлиффена был планом войны на один фронт; не согласился он и с оценкой французского наступления в Лотарингии, как "услуги для немцев". Необходимое число эрзац корпусов создано не было, и реально сформированные эрзац части никогда не планировалось посылать на правое крыло. Кроме упоминания в меморандуме Плана Шлиффена, не существует никаких других свидетельств любого рода о том, что германская армия когда-либо планировала продвигаться западнее Парижа, или намеревалась очистить Лотарингию, или даже когда-либо отрабатывала эти вопросы в ходе каких-либо учений.

Критики Плана Шлиффена всегда ссылались на эти карты как на доказательство механистичного милитаристского образа мыслей Шлиффена. Они утверждали, что эти карты доказывают, будто Шлиффен наперед пытался предопределить ход всей кампании, не принимая во внимание возможные действия французов. Такое намерение, было сказано, внесло значительный вклад в германскую вину за развязывание первой мировой войны: Шлиффен, якобы, завещал Мольтке младшему агрессивный военный план, который имел строгое расписание. Чтобы в августе 1914 года выдержать это расписание, немцам пришлось немедленно начать наступление. Поэтому, мобилизация означала войну только для Германии. Предшествующий анализ показывает, что эти утверждения совершенно необоснованны. Эти карты и меморандум Плана Шлиффена с действительными германскими военными планами не имели ничего общего. Не существовало германского графика, и, на самом деле, это именно франко-русский план войны требовал начала одновременного наступления на 15 день мобилизации.

После 1906 года Шлиффен ничего, связанного с Планом не написал. Нельзя сказать, что он не проявлял активности - наоборот. Освобожденный от обязанностей действительной военной службы, он много писал. В статье "Современная война" Шлиффен описывал, как армии должны адаптироваться к условиям войны народов, современным огневым средствам и средствам связи. В "Канны" он провозгласил двойной обход высшей формой сражения на уничтожение. Чтобы обосновать этот тезис, он переписал военную историю. Например, его история войны 1866 года в действительности была модернизированным разбором учений, демонстрацией способа, которым Шлиффен воспользовался бы для проведения операции по стратегическому двойному обходу австрийской армии. "Канны", возможно, также были источником вдохновения для Гренера, Ферстера и Куля, которые использовали их для развития мифа Плана Шлиффена: подобно тому, как Шлиффен придумал битву на уничтожение в 1866 году, Гренер, Ферстер и Куль использовали План Шлиффена чтобы показать, как немцы должны были разгромить англо-французов в 1914 году.

Если мы хотим достигнуть правильного понимания Плана Шлиффена из меморандума 1905 года, то его стоит рассматривать как первую из написанных им после отставки серии книг и статей, а не как последний из его военных планов. Военные планы жестко встроены в реальность - в них нет места воображаемым воинским частям и другим полетам воображения. Шлиффеновские труды после января 1906 года, однако, непрерывно описывают, как должно измениться положение дел, чтобы отвечать на возникающий в будущем вызов, и этот вызов называется "Миллионная армия".

Шлиффен написал еще один - последний - оперативный меморандум 28 декабря 1912 года, прямо накануне своей смерти. Риттер снова фокусируется на схеме маневра, который предусматривал наступление всего западного фронта. Многие историки видят в этом меморандуме кульминацию стратегии Канн. Фактически же, последней заботой Шлиффена была та же, что и первая его забота в 1889 году: необходимость полного использования людских ресурсов Германии. Шлиффен пришел к тем же выводам, что и генерал Мишель в 1911: при мобилизации, кадровая армия должна быть усилена практически всеми подготовленными запасными в составе ландвера, ландштурма и эрзац частей: в последний раз Шлиффен требует всеобщей мобилизации. Для обеспечения кадрами ликвидируются излишние эшелоны командования - Шлиффен имеет ввиду штабы корпусов: существующие 36 корпусов должны быть заменены 51 усиленной дивизией, включающих в себя кадровые и резервные части. Недостаток артиллерийской поддержки и трудности управления и контроля следует принять, как неизбежное зло. Эти огромные силы позволят германской армии поддержать удар правого крыла всеобщим наступлением по всему фронту, чтобы приковать французские армии к занимаемым ими позициям. Они оба, Шлиффен и Мишель решили, что решающую битву эти армии проведут в Бельгии, поскольку это единственное место, где такие массы смогут маневрировать и оставаться управляемыми. Их никто не услышал до начала войны, но, как только завершились маневренные сражения лета и осени 1914 года, обе армии, германская и французская, были трансформированны в массовые, идею которых защищали Шлиффен и Мишель.

Интерпретация Герхардом Риттером стратегии Шлиффена заключалась в том, что, во-первых, Шлиффен забросил идею старшего Мольтке о наступлении на восточном фронте ради наступления на западном; и что, во-вторых, он развил это западное наступление в совершенный план, наступление правым крылом в обход Парижа. Эта интерпретация была принята всеми последующими историками. Она совершенно неверна.

Восточное развертывание уже умерло в кризисе 1886-1888 годов. Последний план Мольтке старшего был Западным развертыванием, также, как и все планы Вальдерзее. К 1890 году они оба, Мольтке старший и Вальдерзее, осознали, что русская армия в Польше стала слишком мощной и русское развертывание слишком эффективным, для того чтобы оказалось бы успешным германское наступление на востоке.

Манускрипт Дикмана "План Шлиффена" показывает, что Шлиффен сохранял Западное развертывание Мольтке старшего практически неизменным, сначала как единственный военный план, затем, после 1899, как Развертывание II. В 1900-1901 годах он даже воскресил на время полномасштабное Восточное развертывание Мольтке старшего 1880 года.

С меморандума 1898 года и до полевых поездок и военной игры 1905 года оперативная мысль Шлиффена эволюционировала в направлении использования железнодорожного маневра для нанесения внезапных контрударов с целью окружения и уничтожения крупных сил противника на своей территории или поблизости от нее, без глубоких вторжений на вражескую территорию.

"План Шлиффена" никогда не существовал.

ВОЕННЫЕ ПЛАНЫ МОЛЬТКЕ МЛАДШЕГО. 1906-1914 ГОДЫ.

ОЦЕНКА НЕМЦАМИ ПРОТИВНИКА, 1906-1907 ГОД

В 1906 году французы приняли план XVbis, который был уточнен в 1906 и затем в 1907. Версия от 1907 года действовала до 1909 года. Несмотря на обозначение, указывающее на модификацию плана XV, план XVbis фактически был основан на совершенно ином замысле. Французское левое крыло было значительно растянуто к северу. 2-я армия (четыре корпуса) была развернута между Эпиналь и Бельфор. 1-я армия (четыре корпуса) была сильно выдвинута вперед, эшелонируясь позади Нанси. 3-я армия (пять корпусов) находилась севернее и западнее Туля, 4-я армия (пять корпусов) западнее Вердена и 5-я армия (два корпуса), на левом фланге, с центром в Мезье. Маршан скупо описывает причины для принятия совершенно нового плана. Вполне вероятно, что этот план преследовал те же самые оборонительно-наступательные цели, что и его предшественники. Он также позволял французам сразу парировать германское наступление через Арденны. Кроме того, как и предвидел Шлиффен, пришло то время, когда французы могли решиться на одновременное наступление севернее и южнее Меца. План XVbis был первым из французских планов, который легко позволял провести такую операцию. В этом отношении план XVbis был непосредственным предшественником плана XVII. Версия от 1907 года также поразительно похожа на германскую оценку от 1904 года.

Летом 1906 года 3-й отдел добился неожиданного разведывательного успеха. Агент 35 снабдил отдел информацией о развертывании всех кадровых французских корпусов в форме маршрутов их железнодорожных перевозок. Его информация была действительно схожа с планом XVbis выпущенном в 1907 году. Немцы теперь знали о наличии крупных французских сил севернее Вердена.

На основании этой информации 3-й отдел сделал новую оценку противника. Гренер сказал, что оценка от января 1907 3-го отдела соответствовала "оперативной идее" плана Xvbis, но многие детали были неверны. 3-й отдел полагал, что французы могут использовать для развертывания 14 железных дорог, на самом деле их было только 9; поэтому оценка преувеличивала французские силы на левом фланге и преуменьшала в центре. Французской концепцией было по-прежнему стратегически обороняясь тактически наступать.

Исключительную важность представлял собой доклад агента в январе 1907 года, в котором сообщалось, что французы и англичане заключили военную конвенцию. Планом совместных операций предусматривалось, что англичане развернут свою армию на Маасе, на левом фланге французов.

1904-1906: БАВАРЦЫ ГОТОВЯТ ПРОРЫВ МЕЖДУ ТУЛЕМ И ВЕРДЕНОМ

В то самое время, когда, как предполагалось, Шлиффен совершенствовал свой план наступления правого крыла в обход Парижа, баварский генеральный штаб готовился к проведению диаметрально противоположной операции, прорыву между Тулем и Верденом. Баварская армия обладала завидным положением в германской армии. Командующие армиями назначались в мирное время, назывались армейскими инспекторами и имели мало полномочий. Баварская же армия имела собственную постоянную командную структуру и генеральный штаб. В военное время они преобразовывались в армейский штаб. Возможно, только генштаб Баварии (может быть еще Саксонии) мог практиковаться в выполнении своей боевой задачи в мирное время.

Зимой 1904-1905 года баварский генеральный штаб провел военную игру, отрабатывая наступление на "позицию в Нанси". Французы наносили главный удар между Мецем и Вогезами, а обходящий - севернее Меца. Между 15 и 19 днем мобилизации французское наступление было отражено, и французы отброшены обратно за линию крепостей. На 21 день 2-я германская армия должна была атаковать форты-заставы между Мецем и Верденом, тогда как 3-я (баварская) армия атаковала "Позицию Нанси". Оборонительная позиция в Нанси была детально проанализирована. К несчастью, описание хода учений не сохранилось.

В ноябре и декабре 1906 года баварская армия провела Operationsstudie (изучение операции - более "легкая" форма, чем военная игра) наступления с целью прорыва французской линии фортов-застав между Тулем и Верденом. Это была серьезная подготовка к выполнению задачи военного времени. И сама Operationsstudie, и предполагаемое французское развертывание имели гриф высшей секретности. Французское развертывание предполагалось подобным тому, которое давал 3-й отдел генштаба в 1907 году. Руководителем учений был начальник штаба баварской армии.

Французская армия была развернута от Ретель на севере до Бельфор на юге. Обозначения армий не наносились, однако, похоже, что была одна армия (четыре корпуса) севернее Вердена, резервная армия (четыре корпуса) юго-западнее Вердена, армия (пять корпусов) вокруг Туля, армия (три корпуса) возле Эпиналя и небольшая армия (два корпуса) в районе Бельфора. Задачей этого развертывания было обеспечить французам возможность наступления севернее или южнее рубежа Верден-Туль или отразить германское наступление. Рубеж Верден-Туль удерживался минимальными силами. Первым требованием для французского игрока было разработать план обороны против прорыва рубежа Верден-Туль германской армией силой в 4-5 корпусов, усиленной осадным парком - тяжелой артиллерией и саперами. От французов также потребовали разработать план строительства полевых укреплений на своей позиции, предполагая, что у них есть на это семь дней и почти неограниченное количество рабочей силы из гражданского населения.

Германская армия развернулась от Трира до Страссбурга. Дислокация правого фланга в Трире означала, что германской армии пришлось бы продвигаться по крайней мере через Люксембург и крайнюю южную оконечность Бельгии. К 13 дню мобилизации боевые части немцев и их обозы завершили развертывание. Полевые обозы должны были прибыть к 15 дню, бригады ландвера к 17 дню. Немцы считали, что развертывание французов будет завершено не позднее 14 дня. Германские 1-я и 2-я армии справа должны были начать свое наступление через северную Лотарингию и Люксембург на 12 и 13 день. Они должны были выйти к французской границе и быть готовыми к наступлению через Маас севернее Вердена. Детально развертывание было показано только для 3-ей (баварской) армии, которая сосредоточилась в районе сбора позади Меца. Это была мощная сила, в нее входило восемь корпусов. На 13 день германская штаб-квартира в Майнце отдала приказ об общем наступлении германских армий с 14 дня и сообщила, что она перебазируется вперед в Саарбрюкен.

Идеей операции для правого крыла (1-я и 2-я армии) было наступать на Седан, тогда как левое крыло наступало на Эпиналь. Задачей 3-й армии было атаковать рубеж Мааса между Верденом и Сен Миель. 3-я армия должна была прорваться через линию фортов для того, чтобы предотвратить переброску сил противника против 1-й и 2-й армий. 3-я армия должна была обеспечить свой правый фланг против южной половины Вердена, тогда как 2-я армия должна была обложить Верден с севера. Ожидалось что французы займут жесткую оборону на лотарингских высотах. На этой гряде, находящейся на восточном берегу Мааса, было построено несколько отдельных фортов. Южнее 3-й армии 4-я и 5-я должны были прорваться через Шармский проход между Тулем и Эпиналем и наступать в направлении Шомон. Предполагалось, что 4-я армия сможет наступать на Нанси только в невысоком темпе.

Между 14 и 17 днями 3-я армия отбросила французские силы прикрытия, встретив в одном случае столь мощный артиллерийский огонь французской артиллерии, что германские войска не сумели выполнить свою задачу. Тактическая обстановка в 3-й армии была очень реалистична - крупные силы противника на доминирующих высотах с сильной артиллерийской поддержкой от 75мм, 120 мм и 155 мм орудий, которые не давали баварцам продвигаться вперед и вынуждали баварскую артиллерию менять позиции. Также французы широко использовали проволочные заграждения.

На 17 день немцы перешли в общее наступление. 1-й и 2-й армиям было приказано перейти через Маас севернее Дюн для обхода французского левого фланга. Было доложено о крупных силах противника в Реймсе и севернее.

Баварское наступление велось согласно принципам ведения формальной осады. В ночь с 17 на 18 день баварская пехота заняла рубеж прикрытия для защиты артиллерии, которая в это время также перемещалась вперед. В ночь с 18 на 19 день три баварских корпуса начали атаку на главную французскую позицию, которая завершилась полной неудачей в двух корпусных полосах и достигла только частичного успеха в третьей. Общее наступление на 19 день дало лишь незначительные результаты из-за мощного французского артиллерийского огня. Местами французы даже перешли в контратаки. В 18 и 19 дни французы и немцы вели яростную артиллерийскую дуэль, в которой германская артиллерия находилась в невыгодном положении, поскольку было невозможно наблюдать падение своих снарядов из-за рельефа местности и большого расстояния. Вечером 19 дня 2-я армия доложила, что она начала атаку на северную часть Вердена и ведет эффективный огонь по форту Дуомон. 4-я армия сообщила, что она привела к молчанию форт Фруар и надеется захватить его на 20 день.

На 21 день III баварский корпус атаковал форт Труайон, но был остановлен проволочными заграждениями и сильным огнем обороняющихся. В других местах атаки баварцев развивались медленно, достигнутые результаты были несущественны и войска были сильно утомлены. В полосе 2-й армии выяснилось, что французы будут обороняться у Реймса. 4-я армия сообщала, что добилась некоторых успехов на южном фасе Нанси и у форта Пон Сен Венсен. На 22 день, противостоящие баварцам французские силы отошли на западный берег Мааса, исключая форт Камп де Ромен, который они продолжали удерживать. На этом учения завершились.

В своих "критических коментариях", адресованных Мольтке, начальник баварского генерального штаба делает вывод, что два французских корпуса, оборонявшихся в полосе наступления баварцев, должны были оказаться сильно истощенны и потерять боеспособность, и у них не было иного выхода, кроме отступления на западный берег Мааса. Форты Труайон, Камп де Ромен и Ле Парош должны пасть через несколько дней. Более того, они уже были неспособны создавать затруднения дальнейшим германским операциям.

Если План Шлиффена был действующим военным планом на 1906 год, то трудно понять, почему баварцы проводили столь масштабные учения для проверки возможности прорыва через французскую линию крепостей. С другой стороны, эти учения прекрасно согласуются с замыслом операции, описанной в меморандуме Беселера 1900 года, который представлял из себя атаку на французскую линию крепостей для удержания на месте французской полевой армии, за которой должна была последовать атака с фронта и тыла для прорыва французской укрепленной линии.

Полевые поездки генштаба 1906 и 1908 годов под руководством Мольтке

Если Мольтке принял или даже просто унаследовал План Шлиффена, как действующий военный план, было бы естественным предположить, что он будет проводить учения для его отработки, особенно потому, что до этого времени таких учений не производилось. Так как Рейхсархив никогда не публиковал никаких оперативных работ Мольтке младшего и не предоставлял к таким работам доступа, проверить эту теорию было невозможно. Сейчас, благодаря последним находкам в военном архиве во Фрайбурге, нам известно содержание двух самых ранних полевых поездок генштаба при Мольтке, полевых поездок "Вест" 1906 и 1908 года.

В полевой поездке "Вест" 1906 года Мольтке обеспечил Восточную Пруссию сильной армией: 6 корпусов и 9 резервных дивизий, всего 21 дивизия. Эти учения были, таким образом, западной компонентой Развертывания II: одновременные наступления русских и французов. Это было бы совершенно непонятным, если бы немцы действительно считали, что русская армия была в начале 1906 года небоеспособна, как якобы предполагалось Планом Шлиффена. На западе правое крыло из 15 корпусов развернулось между Диденхофеном и Эйпеном, один корпус в Меце, 7 корпусов (14 дивизий) в Лотарингии, два корпуса в Страссбурге и два корпуса в Эльзасе. Ясно, что это развертывание не по Плану Шлиффена.

Мольтке утверждал, что не в интересах французов нарушать нейтралитет Бельгии, и, следовательно, французы будут наступать в Лотарингии. Это будет массированное наступление силами 14 корпусов. Мольтке должен был согласиться с тем, что такую орду будет практически невозможно снабжать и скорее всего она будет совершенно неспособна к маневрированию. Французская левофланговая армия, севернее Вердена, состояла из 9 дивизий и еще 4 дивизии наступали в Эльзасе.

Перед лицом такого крупного наступления в Лотарингии, германский командующий решил немедленно нанести главный удар через Бельгию силами трех правофланговых армий. Это решение, за которое выступал Шлиффен, но которое не было рассмотрено во второй полевой поездке генштаба "Вест" в 1904 году. Мольтке не согласился с таким решением; он предпочел тот самый маневр, который использовал Шлиффен в поездке 1905 года: контрудар правым крылом через Мец. Мольтке говорил, что полная ясность должна быть в той задаче, которая стоит перед правым крылом - заставить французов оставить свои крепости и драться в чистом поле. Если французы нанесут свой главный удар в Лотарингии - значит, решающая битва произойдет в Лотарингии и это именно то место, куда должны двигаться германские армии правого крыла. Это утверждение было практически единственным, которое Рейхсархив сделал известным публике. Оно многократно цитировалось для демонстрации того, что Мольтке не понял идею Плана Шлиффена.

На самом же деле, Мольтке разрешил германскому правому крылу продолжить наступление через Бельгию! На 15 день немцы нанесли контрудар также и в верхнем Эльзасе, но этим маневром поймать французские силы в ловушку не удалось. Затем немцы совсем оставили Эльзас. На 18 день немцы были вынуждены отправить два корпуса с правого крыла на усиление левого. К 20 дню решающая битва разыгралась между 10 французскими и 10 германскими корпусами на 70-км рубеже Мец-Блейкастель. Массированное немецкое фронтальное наступление восточнее Меца потерпело неудачу перед лицом "убийственного огня современного оружия", тогда как французы медленно обходили левый фланг немцев. На 21 день последние три корпуса из состава 3-й армии пришлось перебросить с правого крыла в Мец. Правое крыло немцев (1-я и 2-я армии) не встретило сколько-нибудь значительных французских сил и провело все время учения в пешем марше через Арденны. Мольтке завершил учения, не доводя дело до наивысшего напряжения в битве на уничтожение. Согласно результатам этих учений, немецкая армия была бы вынуждена встретить французское наступление в Лотарингии по крайней мере равными силами. Решающая битва в Лотарингии произошла бы задолго до того, как марширующее через Арденны и северную Францию правое крыло смогло бы оказать хоть какое-то влияние на ход военных действий. Образ действий, рекомендованный в такой ситуации Планом Шлиффена - продолжать наступление правым крылом через Францию - был выразительно опровергнут.

Также сохранились материалы полевой поездки генштаба "Вест" за 1908 год. Из всех германских учений, эти наиболее приближены к ситуации 1914 года и являются лучшим индикатором намерений Мольтке того времени. Было разыгранно чистое Западное развертывание: война между Францией и Германией в которой Британия обещала обеспечить эффективную помощь Франции, а Россия пока еще в войну не вступила. Мольтке говорил, что, даже, если Россия пока в войну не вступила, все равно немцам придется оставить в Восточной Пруссии значительные силы для защиты провинции от позднейшего русского вмешательства. Италия, возможно, сохранит благожелательный нейтралитет по отношению к Франции.

Французы завершили свое развертывание на 9 день мобилизации. Мольтке снова утверждал, что нарушать нейтралитет Бельгии не в интересах французов и, поэтому, скорее всего, французы будут наступать в Лотарингии. Британцы высадятся в Антверпене, если немцы уже нарушат бельгийский нейтралитет; в противном случае они высадятся в Кале и Булони.

Французы и немцы имеют одинаковую численность войск. У французов 21 корпус и 19 резервных дивизий (всего 61 дивизия), у немцев 31 корпус, учтены как кадровые, так и резервные корпуса (всего 62 дивизии). Предложенное Мольтке французское развертывание было вполне похоже на действительное развертывание французов по плану XVII в 1914 году. Две армии находились в Лотарингии, третья армия севернее Меца, четвертая на левом фланге третьей. Французы были готовы перейти в наступление на 11 день мобилизации. Бельгия заявила, что чувствует для себя угрозу из-за германской мобилизации и вступила в союз с Францией. Мольтке говорил, что даже если Франция нарушит нейтралитет Бельгии, немцы все равно должны ожидать, что бельгийцы присоединятся к французам. На 13 день в Антверпене высадилась британская армия.

Мольтке говорил, что, если бы Франция была уверена в сотрудничестве с британцами и бельгийцами, то лучшим для нее образом действий было бы немедленно нанести главный удар 15 корпусами и 9 резервными дивизиями с рубежа Верден-Мобеж в направлении Диденхофен-Льеж через Арденны, одновременно обороняя рубеж Верден-Бельфор 6 корпусами и 10 резервными дивизиями. Однако, после 8 дня мобилизации французам было уже поздно менять свое развертывание, чтобы переключиться с наступления в Лотарингии на наступление через Арденны.

Немцы развертывают четыре армии между Мецем и Аахеном, одну армию эшелонируют позади Меца, одну размещают в Лотарингии и еще одну в южной Лотарингии и Эльзасе: практически развертывание 1914 года. Антанта имела численное превосходство в 311 пехотных батальонов, но Мольтке предполагал, что большая часть этого количественного превосходства будет компенсирована качественным превосходством германских войск. Намерением немцев было нанести главный удар правым крылом через Бельгию и Люксембург, но германская армия должна была вести генеральное сражение там, где окажутся главные силы французов.

Мольтке говорил, что если французы нанесут свой главный удар между Мецем и Страссбургом, то 3, 4, 5 и 6 армии должны сдвинуться на юг для занятия рубежа Мец-Кобленц и наступать, имея сильное правое крыло, в юго-западном направлении. 1 и 2 армии будут охранять правый фланг главных сил севернее Меца, 7 армия слева будет отходить на север по левому берегу Рейна.

Наиболее вероятным образом действий для французов было нанесение главного удара левым крылом между Верденом и Мецем. Это должно было привести к столкновению с германским правым крылом, ключевой задачей которого было произвести обход силами 1 и 2 армий справа или прорыв 4 и 5 армиями слева; 6 армия должна была прикрывать левый фланг главных сил в Лотарингии. Французы могли также наступать по обоим сторонам Меца. В этом случае 1 и 2 армии должны были бы двигаться на юг.

Мольтке говорил, что самым сложным будет определить, какую именно стратегию используют французы. Затем он повторил общее беспокойство всех военных предвоенного периода, говоря, что опыта ведения войны массовыми армиями нет ни у кого. Перед лицом этих проблем, решение о том, какой стратегии следовать, было для Мольтке вопросом третьестепенным.

Французы атаковали по обе стороны Меца. Германские 1,2,3 и 4 армии справа маршируют прямо на юг. 5 армия держится на Мозеле северо-восточнее Меца, 6-я юго-восточнее на Ниде, 7-я удерживает рубеж Хан (юго-восточнее Меца) - Саарбург. На 13 и 14 день 9 французских корпусов атакуют 8 с половиной немецких, обороняющих позицию на Немецком Ниде.

На 15 день 2-я немецкая и 4 французская армии маневрировали друг против друга в Арденнах, имея сзади справа от 2-й первую армию, и слева сзади подходила 3 армия. Французская 3 армия обороняла Люксембург, немецкая 4-я армия переходила через Мозель чтобы атаковать ее. Германские 6, 7 и 5 армии (с запада на восток) обороняли позицию на рубеже Мец-Сааргемюнде-Пирмассен от фронтальных атак французских 2 и 1 армий. Французское фронтальное наступление потерпело неудачу, так как, как сказал Мольтке, фронтальные наступления не будут иметь успеха независимо от перевеса в пехоте наступающей стороны. Однако, немцы не смогли предотвратить отход разбитых французских сил к своей линии крепостей. Немцы, как говорил Мольтке, теперь стояли перед необходимостью провести трудную вторую операцию. По его мнению, первое сражение должно было произойти быстро и могло предопределить исход всей войны, но за первой операцией должна была последовать долгая война в глубине вражеской территории.

В 1908 году анализ обстановки на западе, проведенный Мольтке, был прямо основан на данных германской разведки и результатах, полученных в последних Шлиффеновских полевых поездках генштаба. Эта концепция не имела ничего общего с Планом Шлиффена из декабрьского меморандума. Скорее, немцы определили, что из-за англо-французской антанты британская поддержка Франции была практически гарантирована и, следовательно, французское наступление в Арденнах и северной Бельгии было весьма вероятным. При таких обстоятельствах независимо от предпринятых немцами действий бельгийцы присоединились бы к Антанте. Не было никаких оснований ожидать, что французы останутся в глухой обороне, потому что любой начальник генштаба, от Мольтке старшего до Мольтке младшего были уверены, что даже само возникновение войны совершенно невозможно, если только этого не захотят французы, а если они войны захотят - то им придется наступать. Мольтке не планировал вторгаться во Францию, вместо этого он планировал отражать французское наступление.

Шесть из восьми тактических задач Мольтке также сохранились - 1907-1911 и 1913 годов. За одним единственным исключением - это стратегические задачи. Они дают дополнительное понимание эволюции стратегической мысли Мольтке.

В 1907 году Мольтке дает в качестве задания Западное развертывание. Только семь дивизий поначалу развернуты в Восточной Пруссии. Русские наступают двумя армиями - Неманской, силой от трех до четырех корпусов, и Наревской, 6-7 корпусов. 30 августа они переходят границу. В полдень 1 сентября три германских корпуса начинают прибывать в западную и центральную Пруссию "из других мест расположения", и еще один корпус находится в пути. В разборе результатов Мольтке сказал, что эта задача может быть решена следующим образом: создать укрепленную позицию и дать русским атаковать ее. К счастью, этого решения не выбрал ни один из офицеров. Если мы отразим наступление противника, сказал Мольтке, он по-прежнему сохранит свободу маневра и на следующий день обойдет нас с фланга. В итоге мы все равно будем вынуждены оставить нашу позицию. Было необходимо не просто отбить атаку врага, но разгромить его - а это может быть достигнуто только наступлением. Так как германская армия недостаточно сильна для одновременного удара по двум русским армиям, необходимо сосредоточить ее против одной. Неманская армия, возможно, отступит перед угрозой германского удара. Даже если она примет бой, немцы, вполне возможно, не сумеют с ней справиться до того момента, когда Наревская армия появится у них в тылу. Германское наступление на Неманскую армию будет в основном фронтальным, а в современной войне фронтальные атаки являются длительными, нерешительными и кровавыми предприятиями. Последний опыт показывает, что победа может быть достигнута только при обходе вражеских флангов. Решением задачи у Мольтке было атаковать левый фланг Наревской Армии и загнать эту армию в мазурские озера. I резервный корпус должен задержать Неманскую армию на рубеже реки Алле. Три корпуса заблокируют русское наступление Наревской армии в Алленштейне, в самой сердцевине Восточной Пруссии, тогда как два других атакуют ее левый фланг. Даже если Неманская армия прорвет германскую оборону на Алле, она не сможет воспрепятствовать главному удару правого крыла немецких главных сил, в тоже время, если центральный пункт приложения усилий находится слева, то Неманская армия будет представлять некоторую опасность. Решением Шлиффена в 1894 году было пойти на риск и атаковать правый фланг ради того, чтобы полностью уничтожить Наревскую армию.

В задаче 1909 года отыгрывалось Восточное развертывание: на западе германская армия состояла только из 23 дивизий. 1-я армия в составе трех корпусов находилась в Лотарингии. Вторая армия находилась на восточном берегу Рейна, обороняя южную Германию силами трех корпусов. 3-я армия в составе пяти с половиной корпусов располагалась в резерве на реке Саар. Французы наступали массой своих сил (8-11 корпусов) в Лотарингии, нанося вспомогательные удары севернее Диденхофена и еще шестью корпусами в Эльзасе. Гренер принимал участие в этом упражнении.

Мольтке говорил, что в следующей войне немцы будут серьезно уступать своим противникам в численности и перед ними не будет стоять простых задач. У французов свои трудности, так как их армии разделены на три части укрепленными районами Мец-Диденхофен и Страссбург-Вогезы. Поэтому немцы должны начать наступать до того, как французы получат шанс вновь соединить свои силы. Это наступление должно нанести смертельный удар французской армии: частичного успеха недостаточно.

Германский удар в Эльзасе даже не рассматривался. Немцы не смогли бы собрать здесь значительных сил. Кроме того, для немцев было совершенно неважно сумеют ли французы перейти через Рейн в Баден. За исключением нескольких ландверных бригад немцы должны убрать свои войска из Эльзаса.

Контрудар против французской армии в Люксембурге выглядел заманчиво. Однако, в сложившейся обстановке, немцы не могли успеть вовремя обойти фланг французов. Немецкое же фронтальное наступление в Люксембурге ничего не давало, поскольку в это время главные силы французов выкинули бы немцев из Лотарингии.

Только победа над главными силами французов в Лотарингии стала бы решающей. VIII корпус должен оборонять Мозель к востоку от Диденхофена. Скорее всего, переброска по рельсам XIV и XV резервного корпусов из Эльзаса потребовала бы слишком много времени. Следовательно, для генерального сражения в Лотарингии у немцев было восемь корпусов, и они явно уступали в численности находившимся здесь 8-11 французским корпусам. Было четыре способа атаковать французов: фронтально, на их восточном (левом) фланге, на западном (правом) фланге или оба фланга сразу.

Сторонники фронтального наступления отмечали, что французам придется сделать свои фланги настолько сильными для охраны со стороны Меца и Страссбурга, что они будут наступать в клинообразном построении и острие этого клина можно атаковать с двух сторон. Мольтке говорил, что такое наступление скорее всего отбросит французов строго назад, в сторону их тыла. Японцы в Манчжурии отбрасывали русских фронтальными наступлениями, не достигнув практически полезных результатов. За это время французская армия в Люксембурге может перейти через Мозель в германский тыл, и кампания может окончиться катастрофой для немцев.

Германское развертывание не давало возможности нанести сильный удар по французскому правому флангу. Всего с восемью корпусами не могли немцы пойти и на двойной охват. Единственно возможным решением было наступление против левого фланга французов. Немцы должны были понимать тот факт, что французы угрозу своему левому флангу распознают и будут там очень сильны. Тактически это будет фронтальное наступление. Немцы встретятся с расположенными одна за другой французскими оборонительными позициями и свежими французскими силами. Операция могла затянуться, что было совсем не в интересах немцев. Германской армии были нужны быстрые решительные победы. Тем не менее, это наступление имело то преимущество, что было направлено в стратегический фланг вражеской армии и это было самым важным. Территория юго-восточнее Меца была наиболее чувствительным местом для всей французской операции. Победа здесь давала решительный результат. Мольтке говорил, что большинство офицеров к этому выводу пришло, но это большинство не оказалось достаточно твердым в нем. Многие ожидали, что если немцы отойдут к востоку, то французы последуют за ними и подставят свой фланг под удар. Мольтке говорил, что нет никаких причин ожидать, что французы сделают столь очевидную ошибку. Лучше придерживаться того принципа, что противник будет действовать возможно лучшим образом.

Внезапная атака может быть произведена только через крепость Мец. Это наступление должно вестись всей 3-й армией, поддержанной всеми войсками и пушками крепости. Французы не могут отступить и будут вынужденны принять бой на месте, чтобы защитить свой левый фланг, и представляется вполне возможным, что немцы смогут отбросить французский фланг. Одновременно 1-я армия должна захватить оборонительную позицию за рекой Нида с левым флангом на Сааре южнее Сааргемюнд. Мольтке отмечал, что операция рискованна, но совершенно невозможно победить превосходящего тебя противника, если избегать всякого риска.

Очевидно, что Мольтке представлял свое решение для обстановки, в которой реально в августе 1914 года оказалась 6-я армия в Лотарингии: немцы не должны атаковать фронтально, а вместо этого нанести удар через Мец по французскому левому флангу. Мольтке также говорил, что, если немцы будут иметь возможность начать войну наступлением во Францию, они должны ожидать подобного французского контрудара из какой-либо крупной крепости, под которой он подразумевал Верден, хотя это предупреждение также применимо и к крепости Париж в первую неделю сентября 1914 года.

В своем сценарии для второго вопроса Мольтке говорил, что тактически немцы были вынуждены вести фронтальное наступление, и обстановка быстро стала критической. Тем не менее, вся французская армия в Лотарингии была вынуждена отступать, а для массовой армии это сложная операция. Толпы дезорганизованных французских солдат блокировали дороги и было невозможно вновь развернуть их обратно.

Однако, I баварский корпус находился под сильным давлением неприятеля. Германский XVIII корпус выходил на его правый фланг. Командир корпуса должен был решить, вести ли ему немедленно свой корпус прямо на помощь баварцам или же оказать давление на стратегический объект - французский тыл. Из 170 офицеров, решавших задачу, 117 выбрали прямое движение на помощь I баварскому корпусу. Мольтке сказал, что обстановка такой шаг не оправдывает. Лучшее, что можно достигнуть этим путем - это удлинить фронт. Многие офицеры полагали, что они могут выполнять оба решения одновременно. Мольтке сказал, что это полумера, которая приведет к тому, что не будет достигнута ни одна из целей. Решением Мольтке было наступление XVIII корпуса в тыл противнику. Это давало наилучшие перспективы для разгрома врага и было бы гораздо более эффективной помощью I баварскому корпусу.

Решение Мольтке по второму вопросу задачи особенно важно для любых оценок действий 3-й германской армии в марнской кампании 1914 года. Трижды 3-я армия отправлялась оказывать прямую поддержку оказавшимся в трудных условиях соседям и трижды упускала шанс на оперативный прорыв французского центра. И в 1909, и в 1914 годах Мольтке твердо настаивал на своем решении: он был в этом почти одинок. Либо робкое решение, либо полумеры были выбором большинства офицеров генштаба как при решении задачи, так и в боевой обстановке 1914 года.

Начальные условия стратегической задачи 1911 года были похожи на условия задачи 1907 года. Немцы произвели Западное развертывание. Только шесть дивизий были оставлены в Восточной Пруссии. Русские наступали от Немана 7-8 корпусами. Под этим натиском немецкая армия отступала. Русские формируют новую армию из шести корпусов в Варшаве, которая 14 мая начинает продвигаться в северо-западном направлении. Еще три германских корпуса "становятся доступными", начиная с 16 мая прибывают их передовые части.

Мольтке говорил, что русские знают, что их Неманская армия примерно в три раза превосходит силы германской армии в Восточной Пруссии и думают, что немцы будут отходить на рубеж Вислы и оборонять его. Здесь немцы могли бы надолго задержать русское наступление. Русские поэтому для обхода этого рубежа послали вторую армию из Варшавы вниз по Висле. Русские знают, что немцы отправили на восток подкрепления, но не знают, где именно они будут использованы. Русским станет известно об их присутствии, только тогда, когда они будут выгружены из эшелонов.

Задачей немцев было разбить две русские армии по очереди. Большинство офицеров выбрало наступление на Варшавскую армию. Мольтке согласился. Он не считал, что немцы могут добиться крупного успеха над русскими в Восточной Пруссии за то время, пока Варшавская армия марширует на север между Торном и Познанью. Во втором вопросе немцы решили атаковать Варшавскую армию при ее продвижении по южному берегу Вислы. Три прибывающих корпуса были направлены в Познань. Три германских корпуса из Восточной Пруссии перешли на западный берег Вислы в Торне. Таким образом, против Варшавской армии немцы собрали все имеющиеся кадровые и резервные корпуса плюс эквивалент более чем трех ландверных дивизий. Войска сосредоточились к 19 мая, и 20 мая перешли в наступление.

Большинство офицеров решили атаковать левый фланг Варшавской армии. Мольтке сказал, что в этом случае немцы будут оттеснять Варшавскую армию в направлении Неманской армии. Решением самого Мольтке был двойной охват тремя корпусами из Познани и тремя из Торна. Он сказал, что его замысел более четко реализует намерение уничтожить противника. Немцы должны поручить удержание центра четырем ландверным бригадам, которым под натиском противника придется отходить. Это были Канны в чистом виде.

Мольтке говорил, что в своем первоначальном приказе командующий армией должен развернуть корпуса и координировать наступление, но он не должен пытаться предсказывать ход сражения. Ведение битвы являлось прерогативой командиров корпусов. В ходе сражения командующий армией должен через офицеров связи извещать командиров корпусов о своих намерениях. Корпусным командирам ставятся цели; методы их достижения выбирает сам командир корпуса. Это в точносьти та процедура, которую в 1914 году Мольтке будет использовать по отношению к командующим армиями.

Мольтке говорил, что доклады с фронта на 23 мая дают неполную картину происходящего, и лишь грубые наброски контура идущего сражения могут быть распознаны. Шла ожесточенная борьба и только на 2 день наступления должно было сделаться возможным оттеснение флангов противника. Враг был побежден, но еще не уничтожен. Все офицеры понимали, что разгром противника является целью, но методы достижения этой цели отличались.

Поэтому важнейшей задачей была точная оценка наиболее вероятного образа действий противника. Главной проблемой было возможное вмешательство Неманской армии. Ее местоположение и передвижения были известны с высокой точностью благодаря воздушной разведке с дирижаблей и самолетов. Эти разведывательные возможности, говорил Мольтке, в будущем еще более возрастут. Некоторые офицеры полагали, что Неманская армия представляет собой непосредственную угрозу, другие же так не считали. Была также неясность относительно намерений Варшавской армии. Некоторые офицеры предполагали, что она уже отходит, другие считали, что она будет обороняться на месте в ожидании подхода Неманской армии.

Мольтке говорил, что оценка обстановки для русских была относительно проста. Только один корпус из Неманской армии пересек Вислу, и он пока находился в дневном переходе к востоку. Шесть ландверных бригад могли оборонять рубеж Вислы против попыток форсирования реки со стороны остальной части Неманской армии. Варшавская армия блуждала в озерном районе южнее Торна. Отступление было трудным делом, и могло оказаться вполне возможным, что русские окопаются и попытаются принять бой на месте. Какие только возможно немецкие силы должны быть сосредоточены для разгрома Варшавской армии. Особенно важным было закрыть горловину мешка для Варшавской армии гвардейским и XVII корпусами. Войска будут утомлены, но необходимо толкать их вперед.

В тактической задаче 1913 года Мольтке произвел совершенно новое Восточное развертывание. В войне на один фронт против России масса германских войск (1-4 армии) развернулись в Познани и Силезии. 5 и 6 армии развертывались в Восточной Пруссии на восточном берегу Вислы. Замысел операции заключался в концентрическом наступлении в Польшу силами 1-5 армий, тогда как 6 армия прикрывала бы левый фланг. Коментарии Мольтке по поводу представленных решений были чисто Шлиффеновскими, подчеркивающими необходимость захвата инициативы, даже в условиях неясной обстановки - что будет наиболее часто встречающимся случаем.

Ни одна из этих шести задач никакой связи с Планом Шлиффена не имеет. Все они проходили в Восточной Пруссии, Эльзасе и Лотарингии, а вовсе не в Бельгии или северной Франции. Все они были связаны с главной заботой Шлиффена - как воевать и побеждать, уступая противнику в численности - и они, в целом, следовали Шлиффеновским рецептам решения этой задачи: железнодорожный маневр, внезапные контрудары и использование крепостей для облегчения маневрирования, с ясно выраженной целью добиться полного разгрома противника. Мольтке тоже интенсивно использовал ландверные части, особенно на востоке. Вкладом собственно Мольтке было указание на возросшую эффективность огневой мощи на полях сражений. Проводимые им учения, очевидно, не такие сложные и смелые, как у Шлиффена, но нет никаких указаний, на то, что Мольтке пытался делать что-либо принципиально отличающееся от доктрины, продемонстрированной Шлиффеном в своих последних маневрах.

Согласно Рейхсархиву Мольтке изменил План Шлиффена в два этапа. Грех Мольтке был в том, что он ослабил силу решающего правого крыла в пользу левого. В плане 1907-1908 года он назначил XIV корпус на прикрытие верхнего Эльзаса. С 1909 года была развернута 7-я армия в районе Страссбурга, ее состав возрос до 3 корпусов. Рейхсархив говорил, что у него нет документов, которые могли бы объяснить изменения в развертывании. Единственное указание, которое смог найти Рейхсархив, это были заметки на полях меморандума Плана Шлиффена, сделанные в 1911 году Мольтке и некоторые коментарии (сомнительной ценности) которые он сделал в 1915 году. Нет никаких свидетельств, что Рейхсархив, который в остальных случаях особенно гордился тем, что расширял архивные материалы путем опроса ключевых лиц, когда-либо запрашивал какие-либо объяснения изменений, внесенных Мольтке в план развертывания, у кого-либо из операторов генштаба. Это весьма загадочно.

Сравнивая учения, проводимые Мольтке, с учениями, проведенными Шлиффеном в 1904 и 1905 годах, становится ясным, что любые изменения, производимые Мольтке в плане развертывания, делались им в духе действительной оперативной концепции Шлиффена - концепции контрнаступления.

ПЛАН XVI

Принятие в 1905 году во Франции закона о двухлетней воинской службе привело к значительному увеличению количества соединений во французском боевом расписании, количество корпусов выросло до 22 и в большинство корпусов было включено по одной резервной бригаде. В составе полевой армии появилось 12 резервных дивизий. Это возрастание численности войск плюс перспектива британского участия в войне с Германией, привело к принятию в 1909 году гораздо более самонадеянного плана XVI. План предусматривал развертывание на рубеже восточнее Реймс - Бельфор пяти армий, поддержанных резервной армией в составе 4 корпусов позади Вердена. Как отмечал Гренер, это концентрировало 10 корпусов на лотарингском участке фронта с армиями по два корпуса на каждом из флангов. Кроме того, французы теперь могли использовать для развертывания 10 железнодорожных линий вместо девяти.

В сентябре 1911 года новый начальник французского генштаба Жоффр ввел в действие первый вариант плана XVI. Левое крыло было существенно усилено. Резервная (шестая) армия была передвинута севернее, в район Реймс - Сен Менеульд, где она теперь разместилась позади пятой армии. Это сконцентрировало на левом фланге массу из шести корпусов. Правофланговая четвертая армия также была увеличена до четырех корпусов. Боевые части и их обозы должны были завершить передвижения к 11 дню мобилизации. Полностью развертывание завершалось на 17 день мобилизации.

ОЦЕНКА ГЕРМАНСКОЙ РАЗВЕДКОЙ ПРОТИВНИКА 1911-1914 ГОДЫ

Из-за недостатка новой информации 3-й отдел генштаба сохранял оценку противника 1907 года (план XVbis) до 1911 года. В 1909 стало ясно, что эта оценка основана на большом количестве индикаторов с гадательной величиной, и она может оказаться частично или полностью неверной. Гренер говорил, что до 1909 года немцы думали, будто французы ожидали германского фронтального наступления из Лотарингии и Вогезов, вместе с тем немецкое наступление через Люксембург и южную Бельгию рассматривалось ими как весьма вероятное, но не обязательное. Французская военная печать, казалось, указывала на то, что после 1909 года французы ожидали немецкого главного удара через Бельгию и Люксембург. Французы больше не ожидали, что немцы произведут серьезное наступление в Лотарингии. Немцы развернули бы в Лотарингии слабые силы, которые должны были бы демонстрировать против французской линии крепостей или стоять в обороне. Вместо этого они предполагали, что немцы могут пересечь даже территорию Голландии и наступать севернее Мааса.

В ноябре 1911 года 3-й отдел написал оценку военно-политической обстановки для Германии, которая была передана в военный архив во Фрайбурге из восточногерманского военного архива. Меморандум начинался с утверждения, что любое рассмотрение военно-политической обстановки для Германии должно быть основано на возможности войны с Францией. В ноябре 1911 года не было признаков того, что Франция ищет войны с Германией. Факторами, служившими поддержанию мира в Франции, были всеобщая воинская обязанность, колониализм и инстинкт самосохранения у правительства. Элементами, которые могли привести к войне, были: пропаганда французских националистов; поддержка, которую получала Франция от своих союзников; недавнее пробуждение французского самоуважения; возбудимость французского национального характера. Успешная война сулила Франции месть, национальную мощь, славу и возвращение Эльзаса и Лотарингии. Поэтому в любой войне политически агрессором будет Франция. Германия, у которой на континенте не было иной цели, кроме как сохранения статус кво, политически находилась в обороне. Однако в рамках Weltpolitik Германия имела наступательные политические цели - колониальную и морскую экспансию - которые могли войти в противоречие с британскими интересами.

В меморандуме говорилось, что французская самоуверенность в последнее время значительно возросла, особенно в армии. Значительный вклад в нее вносит уверенность в том, что тройственная Антанта в войне против Германии будет действовать сообща. Русские преодолели последствия русско-японской войны и революции 1905 года. Больше всего французов воодушевляла уверенность в том, что в войне против Германии их поддержит Британия. Одновременно на легковозбудимое французское население воздействовала военная пропаганда. Германская военная доблесть ставилась под сомнение, особенно британским военным экспертом, полковником Репингтоном, который говорил, что последние германские маневры показали, что французская армия превосходит немецкую во многих отношениях, тогда как германская армия по некоторым параметрам опустилась до статуса второстепенной военной державы. Многочисленные книги, включая написанные высшими французскими офицерами, прославляли французское военное превосходство. Успехи в развитии авиации еще более повышали французскую самонадеянность. В результате, Франция, на волне народного энтузиазма, могла начать войну в любой момент.

При текущей политической конфигурации изолированная франко-германская война была невозможна. Предпосылкой к ней было то, что исход войны будет в большой степени зависеть от степени поддержки, оказываемой Германии и Франции их союзниками. Итальянское членство в Тройственном союзе стало чисто формальным: не было никакой вероятности того, что Италия будет воевать, если ей будет противостоять морская мощь Британии. Самое большее, что можно ожидать от Италии - это то, что она не нападет на Австрию. Если Италия объявит войну Австрии, военным усилиям Австрии будет причинен большой ущерб на востоке. Со своей стороны, австрийцы могут наступать на Италию, обороняясь на востоке. С другой стороны, если Россия будет нейтральной, Австрия тоже останется нейтральной, и тогда Германии нечего опасаться в войне с Францией и Англией.

В любой возможной войне, указывал Генеральный штаб, основным пунктом приложения усилий должна стать Франция. Если Россия примет участие во франко-германской войне, Германия должна развернуть на востоке только самый необходимый для обороны восточных провинций минимум сил. Исход войны будет решен на западе. Франция была наиболее опасным противником, и у немцев на западе была перспектива добиться быстрого решения. Если Франция будет побеждена в крупных сражениях, то у французов не останется необходимых для ведения длительной войны людских резервов. Если же первоначальные сражения проиграют русские, то они всегда могут отойти вглубь своей обширной территории и затянуть войну на сколь угодно долгое время. Все усилия Германии должны быть направлены на выигрыш войны на одном фронте прежде чем перенести свои усилия на другой.

Итало-турецкая война осложнила отношения Италии с Тройственным союзом. Германия теперь оказалась перед выбором потерять друга (Турцию) или союзника (Италию). Генеральный штаб решил, что в европейской войне более полезным будет союз с Турцией. Военные реформы увеличили наступательные возможности турецкой армии. Только Турция могла угрожать Британии на суше. Турецкая кампания против Суэцкого канала и Адена могла отвлечь с континента значительные сухопутные силы Британии. Турки могли также оказать помощь и против русских. Совместно с болгарами, турки могли держать под контролем румын.

Численный баланс сдвигался в сторону Антанты. В последние пять лет, благодаря железнодорожному строительству и более эффективному размещению гарнизонов в мирное время, русская армия сократила наполовину время, требующееся для завершения развертывания. Благодаря реорганизации крепостных и резервных войск, русские сформировали шесть новых корпусов. Они потратили огромные суммы на новые полевые орудия и тяжелую артиллерию. Наиболее важные реформы в русской армии были уже завершены. Генеральный штаб пришел к заключению, что уже некорректно утверждать, что Россия к ведению европейской войны неспособна.

Британцы также сделали все возможное для увеличения своей военной мощи. Сократив свои силы в колониях, британцы теперь могли отправить 150 тысячную армию на континент. Британия не была бы недовольна увидеть войну между Францией и Германией. Британцы понимали, что поражение Германии предоставляло возможность для уничтожения германского флота. Для достижения этой цели британцы в случае войны намеревались использовать все свои силы.

В изолированной англо-германской войне британцы полагались на морскую блокаду для разрушения германской торговли и промышленности. В англо-германской войне не могло быть военного решения. Британия никогда не высадила бы войска на германскую территорию и германское вторжение в Британию также было невозможным. Германская морская победа никогда не привела бы войну к благоприятному завершению. Даже если англичане проиграют морское сражение и понесут серьезные потери, то, учитывая огромный размер ее флота, Британия сохранила бы превосходство на море. Германия могла нанести ущерб Англии только захватив Нидерланды и Бельгию. Это, однако, неминуемо привело бы к войне с Францией. Французы никогда не потерпели бы присутствия боеготовой германской армии в Бельгии. Если бы Британия объявила войну Германии, то единственным возможным ответом станет мобилизация всей армии для войны с Францией, прежде чем Франция мобилизуется и нападет на неготовую к войне Германию. Сила Германии, сейчас, как и в прошлом, основана на ее военной мощи.

Генеральный штаб проследил причины текущей международной напряженности назад вплоть до марроканского кризиса 1905 года. До этого времени были ясно различимы уменьшение боевого духа и интереса к обороне во Франции. Марроканский кризис вызвал полное изменение во французской оборонной политике, а также оживил и усилил французский шовинизм. Второй марроканский кризис 1911 года только усилил эти тенденции. Франко-германская напряженность привела затем к европейской гонке вооружений. Все страны Европы готовились к большой войне.

Только Германия и ее союзник Австрия не приняли участия во всеобщем военном строительстве. Австрия годами ничего не делала для усиления своей армии. Значительное увеличение германской армии было блокировано по финансовым соображениям. В частности, налицо вопиющий провал в попытках использовать весь людской ресурс страны. Генеральный штаб не говорит этого прямо, но явно подразумевает - Германия уделила весь свой свободный ресурс флоту - и это было опасно.

Ход событий европейской политики в ближайшем будущем приведет к войне, утверждает генеральный штаб. Эта война рассудит, продемонстрируют ли отдельные государства ту внутреннюю силу, которая только и может обеспечить их существование в будущем. Генеральный штаб приходил к выводу, что оборонная политика должна развиваться в двух направлениях: в направлении дальнейшего развития флота и в направлении увеличения численности сухопутной армии через действительно всеобщую воинскую повинность.

В этой разведывательной оценке нет никаких свидетельств того, что Генеральный Штаб обдумывал агрессивную войну. Генеральный штаб был пессимистичен: с 1905 года напряженность все время возрастала и, возможно, должна привести к войне. Генеральный штаб видел, что нападение скорее всего произойдет со стороны Франции, но может произойти и со стороны Англии, причем Антанта будет действовать сообща в любом случае. Антанта была готова, австрийцы и немцы - нет. По военному строительству ни австрийская, ни германская армии не могли сравниться с Антантой, и они проигрывали гонку вооружений. Фриц Фишер говорил, что 8 декабря 1912 года Кайзер, при поддержке Мольтке, созвал "военный совет" для подготовки агрессии. Фактически же, имеется очень мало упоминаний о превентивной войне, готовой к которой была только Антанта. Многие современные историки утверждают, что в июле 1914 года Мольтке выступал за превентивную войну против русских прежде чем они завершат свою "Большую программу" усиления армии. Что будет точнее, Генеральный штаб утверждал, что в 1911 году русские резко увеличили скорость своей мобилизации, добавили в штат армии шесть армейских корпусов и теперь были готовы к войне. Обеспокоенность Мольтке в июле 1914 была связана с превосходством Антанты в силах, которое уже было значительным, а с завершением русской "Большой программы" стало бы просто подавляющим.

Эта оценка была, вероятно, главным мотивом для Генерального Штаба упростить германский план войны. Стратегическая обстановка была предельно ясна - и она была серьезна. Больше не было необходимости в двух планах развертывания. Любая война должна была начаться одновременным и скоординированным наступлением русских и французов. К 1913 году остался только один план развертывания с девятью германскими дивизиями на востоке и всеми остальными - на западе. Это создавало ужасающий риск для Восточной Пруссии.

На основе оценки 1911 года в мае 1912 3-й отдел выпустил меморандум, озаглавленный "Французское развертывание и оперативные намерения в будущей франко-германской войне". Он представлял собой фундаментальный пересмотр и ревизию Германской разведывательной оценки 1911 года. Он неоднократно подвергался обновлению - 9 ноября 1912 года, при создании плана на 1913-1914 год, и наконец в последний раз в апреле 1914 года. Таким образом это была последняя германская оценка противника. Это необычно длинный документ, примерно 70 листов, и он является детальным подведением итогов.

3-й отдел утверждал, что у него нет подтвержденных разведывательных данных относительно французского развертывания и намерений. Явно в документе имеются в наличии только важные агентурные данные, касающиеся переброски во Францию североафриканских войск. 3-й отдел, однако, полагал, что он может обеспечить точную оценку, используя опубликованные работы французских военных авторов.

Пока французы думали, что главные усилия немцев будут сосредоточены в Лотарингии, начинался меморандум, французы концентрировали свои главные силы в районе Туль-Эпиналь. Теперь, когда они полагают, что немцы предпримут главные действия в Арденнах, они свое развертывание сдвинули на север. В частности, в октябрьском 1911 года номере журнала "Revue militaire generale" генерал Ланглуа писал, что можно быть уверенным в том, что немцы осуществят Западное развертывание и что практически нереально, что на западе немцы останутся в обороне. Немцы оставят минимум сил на востоке и будут искать быстрого решения против Франции. Генерал Бонналь писал, что на востоке немцы оставят не более чем два-три корпуса. Русские не сумеют приковать к себе больше, чем четыре немецких корпуса. В 1911 году Бонналь утверждал, что немцы направят против Франции 20-22 армейских корпуса. Германская разведывательная оценка отмечает, что практически все во Франции, Бельгии и Англии ожидают немецкого наступления через Бельгию. "Petit Parisien" и "Est Republican" писали об этом в 1909 году. "Armee et democratie" в апреле 1911 писал, что иного выбора у немцев нет. Сенатор де Ламарзель говорил в сенате 6 апреля 1911 года, что простая необходимость найти достачное пространство для развертывания армии вынудит немцев к проходу через Бельгию.

Капитан Сорб писал, что во французской армии были две школы, отличавшиеся точкой зрения на германское наступление. "Старая школа" полагала, что на 12 день мобилизации сильная германская армия (восемь корпусов плюс резервные войска) пересечет бельгийско-люксембургскую границу и к 16 дню мобилизации выйдет к французской границе на рубеже Мезье-Монмеди, и тогда сильное германское левое крыло начнет наступление на рубеж Нанси-Раон Л'Этап. Ланглуа представил этот сценарий в 1906 году.

"Новая школа" считала, что основная масса германской армии будет развернута на правом крыле, при этом в Лотарингии будут оставлены слабые силы. Германское правое крыло протянется до района севернее Мааса. В 1910 "Юниус" писал в "Echo de Paris", что масса немецких полевых войск будет наступать через южную Бельгию и Люксембург на рубеж Мобеж-Монмеди, а "сильный отряд" с большим количеством кавалерии будет продвигаться через Голландию и северную Бельгию на Лилль. В 1906 году член французского парламента Руссе предупреждал о немецком наступлении на Лилль далеко на севере. Фош писал, что немцы будут наступать севернее Мааса на Намюр. Многие французские офицеры (полковник Кордонье, командир 119 пехотного полка; полковник Бьото, бывший командир 162 полка в Вердене; коммандант Имо) думали, что немцы проведут глубокий обходной маневр через Бельгию. Многие французские офицеры считали, что целью немецкого наступления станет Лилль или Сен-Кантен.

Кордонье и Биото ожидали немецкого отвлекающего удара в Лотарингии. Фош говорил, что немцы будут в Лотарингии только обороняться. Командант Имо писал в декабре 1911 в "Armee et democratie", что Мец будет служить точкой опоры для наступления германского правого крыла. Его поддерживал генерал Шерфиль в "Echo de Paris" 21 апреля 1912 года, который ожидал яростного германского наступления. С 1910 года "новая школа" приобретала все новых сторонников во Франции, Бельгии и Британии. Немецкая разведывательная оценка даже сделала вывод, что французы ожидали внезапного нападения на Льеж.

Немецкая разведывательная оценка пришла к заключению, что французы ожидают того, что свой главный удар немцы нанесут через Бельгию и Люксембург. Немцы чувствовали, что французы не сомневались в том, чем именно правое германское крыло будет заниматься в Бельгии, их одолевали сомнения по поводу того, что будет делать в Лотарингии германское левое крыло. Новая школа считала, что в Лотарингии немцы останутся в обороне. Старая школа ожидала немецкого наступления на фронт Верден - Туль. Апологеты французов, в особенности Жоффр, будут пытаться оправдать французские поражения в Пограничном сражении и отступление до Марны, говоря, что германское правое крыло неожиданно оказалось гораздо более сильным. Это было объяснение постфактум. Действительной причиной французского конфуза были намерения немцев в Лотарингии.

Французы ожидали завершения мобилизации и развертывания немцев к 10-12 дню. Немецкий марш через южную Бельгию и Люксембург занял бы 5-7 дней, то есть продолжался бы до 16-18 дня мобилизации. Немецким силам, продвигающимся севернее Мааса, потребовалось бы 21-22 дня, чтобы достичь французской границы. Это была весьма точная оценка. Французы также ожидали, что бельгийцы отступят в Антверпен, а итальянцы присоединятся к выигрывающей стороне.

До 1911 года германская оценка противника приходила к выводу, что французы намерены проводить стратегическую оборонительную операцию. Это было очевидно из книги генерала Боналя 1906 года "Будущая война". Однако, после 1911 года во Франции появились признаки возросшей военной уверенности и, как результат, переход к доктрине стратегического наступления. 3-й департамент говорил, что французская самоуверенность возросла благодаря перспективе получения помощи от Британии и итальянского нейтралитета в войне с Германией. Французы думали, что немецкая армия менее боеспособна, чем их собственная. Они полагали, что французские войска были подготовлены лучше германских. В Балканской войне 1911 года обученная немцами турецкая армия была жестоко бита: это было принято за признак плохой обученности собственно германской армии. Французы думали, что они достигли численного равенства с немецкой армией, имея при этом техническое превосходство, особенно в наиболее современной технике, такой как авиация.

3 департамент утверждал, что наступательный дух был силен во французской прессе, военной литературе и в парламенте. Министр обороны и другие представители правительства использовали слово "наступление". Важным индикатором новой французской наступательной доктрины были труды полковника Буше "Победоносная Франция" и "Наступление на Германию", в которых Буше, побывавший однажды начальником оперативного отделения французского генерального штаба, старался показать, что французская армия превосходила германскую, независимо от того, будут ли немцы наступать или обороняться.

Тем не менее, французы еще были не до конца серьезны насчет начала стратегического наступления. Поначалу французы должны были оставаться в состоянии стратегической обороны, но они делали все больший упор на контрнаступление. Эта оценка была повторена в 1913 году, когда 3-й отдел отметил, что все больше призывов звучало к стратегическому наступлению, но чувствовалось, что французы еще не приняли наступательный план войны. (Это было довольно точно: План XVII не был принят до апреля 1914 года). Как доказательство этой оценки приводились взгляды на германское наступление майора Мордака. Мордак писал, что немцы проведут наступление на очень широком фронте с направлением главного удара на Дан-Стенэ (это южнее Мааса в Арденнах) против французского левого фланга. Немцы будут пытаться отвлечь внимание французов вспомогательными наступлениями на Бельфор и Верден. Мордак говорил, что немецкий план не оставляет им возможностей для маневра: это будет просто "грубое давление прямо вперед, которое не будет зависеть от последних перемещений противника". Французы смогут победить, если используют свои железные дороги для маневра силами. Поэтому французам следует проводить свое развертывание в глубине.

Германская оценка противника говорила, что во французском верховном командовании замена генерала Мишеля на Жоффра весной 1911 года произведена с целью разработки более агрессивного плана. Жоффр передвинул самую левую из французских армий ближе к Ирсон-Мобеж. Эта армия "при любых обстоятельствах" будет продвигаться через Бельгию. Ее может поддержать другая армия из трех корпусов, расположенных между Стене и Монмеди. Французская военная литература упоминает о отправке сил к Намюру для обеспечения французского левого фланга и оказания помощи бельгийцам и британцам, которые будут действовать против германского правого крыла. Французы все еще не были уверенны, будет ли германское наступление вестись севернее или южнее Мааса. 3-й отдел думал, что Жоффр считал, что германское правое крыло будет нуждаться в двух днях для выхода к Льежу и еще в пяти днях для выхода к французской границе. За это время он мог сосредоточить силы на рубеже Ирсон-Мобеж и развернуть их либо для прикрытия рубежа Самбры и Мааса, либо двинуть их на север чтобы встретить немцев на французской земле.

Однако, главная масса полевых французских войск по-прежнему должна собраться на рубеже Эпиналь-Туль-Верден, и главный французский контрудар будет нанесен либо из Вердена в район севернее Меца, либо в Лотарингию. Французы были обеспокоены тем, что наступление в Лотарингию будет трудным предприятием. Бонналь говорил, что оно невозможно. Генерал Мэтро соглашался, добавляя, что французы не должны наступать также и в верхнем Эльзасе. Капитан Сорб говорил, что местность труднопроходима и немцы, возможно, усилят свою оборону полевыми укреплениями. Мец и Страссбург угрожают флангам французского наступления, при этом вся французская армия будет подвергаться опасности окружения при германском наступлении через Седан. Сорб полагал, что французы должны расширить район развертывания еще дальше к северу.

Французы не могли развернуться вплоть до Ла Манша (как предлагал Мишель), поскольку в этом случае они подставили бы правый фланг главных сил под удар из Лотарингии (Мец), и у них возникала вероятность быть сброшенными в море (предчуствие 1940 года). Следовательно, если немцы поведут свое главное наступление через Бельгию, французы не могут обойти с фланга германское правое крыло, а смогут встретить германское наступление только во фронтальной битве.

3-й отдел оценивал силы француской армии в 22 кадровых корпусов (45 дивизий плюс 20 приданных резервных пехотных бригад), а также, возможно, дополнительно 18 резервных и 12 территориальных дивизий. Кадровая армия развернется к 10 дню мобилизации, резервные дивизии к 13 дню, территориальные дивизии к 18 дню. Гренер говорил, что 3-й отдел все еще считал, будто у французов имеется 14 железнодорожных линий, могущих быть использованными для развертывания. Представленная 3-м отделом карта французского развертывания содержит предостережение, что оценка основана на сведениях из "сомнительных источников". На первой линии располагались, с севера на юг: I корпус в Мобеж; армия левого фланга из четырех корпусов в районе Вузье-Ретель-Мезье; центральная армия из четырех корпусов в районе Туль; южная армия из пяти корпусов в Эпиналь; и огромная маневренная масса, две армии из семи корпусов концентрировались западнее Верден-Нанси. Шесть резервных дивизий были развернуты за левым флангом в районе Лаон-Ла Фер, четыре за правым флангом в районе Лур-Весуль и еще не менее восьми резервных дивизий могли быть добавлены к маневренной массе.

Гренер говорил, что оценка генштабом французского развертывания была далека от истины. В 1912/1913 3-й отдел предполагал, что французы оставят армию в Мобеже. Это расширяло район француского развертывания слишком далеко к северу и делало его слишком сильным по сравнению с действительным французским развертыванием. Фактически, французское левое крыло было гораздо слабее и доходило на севере только до Мезье. С другой стороны, 3-й отдел все еще полагал, что французы развернутся в глубину, тогда как на самом деле они намеревались развернуться в одну линию, причем гораздо ближе к границе. Боевое расписание также было совершенно неточным. Старшим офицером разведывательного отделения, ответственным за эту оценку, был в то время Герман фон Куль.

Единственной наступательной операцией, которую поначалу могли провести французы, была немедленная атака в верхнем Эльзасе VII корпуса со стороны Бельфора. Для французов это являлось способом получить дешевую пропагандистскую победу и занять время до начала главного сражения, которое должно было произойти в Лотарингии на 15-17 день или в Бельгии и северной Франции на 20-22 день. Раз начав свое железнодорожное развертывание, французам уже было бы невозможно вносить в него какие-либо изменения.

3-й отдел думал, что французы не могут расчитывать на британскую армию. Капитан Сорб писал в "Revue militaire generale" (1910-1911 годы), что важность Антанты не стоит переоценивать. Британцы могут воспользоваться войной для уничтожения германского флота и могли бы обеспечить полную дипломатическую поддержку Франции, но не отправлять при этом британскую армию во Францию из страха перед возможным германским вторжением. 3-й отдел был знаком с информацией об франко-британских военных переговорах 1910-1911 года. Он говорил, что французы хотели, чтобы британский экспедиционный корпус высадился в Дюнкерке, Кале и Булони. Британцы могли бы, возможно, базировать свою армию на Лилль. Французский I корпус был бы развернут в Мобеже для связи с британцами. Британцы могли бы, возможно, наступать от Лилля в направлении Намюр-Льеж.

Главным вопросом для французской разведки было определить, войдут ли немцы в Бельгию и Люксембург, и если да, то какими силами. Диверсии против германских мостов и железных дорог тоже рассматривались в качестве возможности. Французы развернули бы кавалерийские массы в Бельгии и отправили бы их вглубь страны. Также считалось возможным, что французы используют свои воздушные силы для атак мостов через Рейн и баз германских цепеллинов.

У французов было только две возможности. Первая заключалась в том, что немцы одновременно начнут наступление в Бельгии и Лотарингии. Французы, согласно Бонналю, Фошу и Сорбу, тогда произведут перегруппировку для сосредоточения превосходящих сил против одной части германской армии, ведя лишь сдерживающие действия против другой. Было маловероятным, что французы приложат свои главные усилия между Мецем и Страссбургом. Скорее всего, французы обратятся против германского правого крыла. Они могли бы либо продвигаться вперед к Маасу между Живе и Намюром, пока британцы и бельгийцы наступали бы между Намюром и Льежем, либо же они могли удерживать фронт в северной Франции. Согласно статье в "Journal de sciences militaires" в апрельском номере 1912 года, задачей левофланговой французской армии было обороняться на месте ни уступая ни шага для того, чтобы дать маневренной армии время для проведения контрудара. 3-й отдел полагал, что наиболее вероятный французский контрудар будет нанесен из Вердена в северо-восточном направлении. Полковник Бьотто предлагал нанести удар из Вердена на Люксембург, чтобы отрезать германское правое крыло, и говорил, что в марте 1912 года французы провели военную игру для отработки этой операции. В этом случае французское левое крыло либо присоединилось бы к наступлению, либо осталось бы в обороне на Маасе, в Аргоннах и на реке Эна.

Во втором случае немцы наступали бы массой своих войск через Голландию, Бельгию и Люксембург. В Лотарингии находились бы только слабые германские силы. Они должны были вести оборону или наносить отвлекающие удары. В 1912 году 3-й отдел еще не считал, что французы в Лотарингии ответят большим наступлением. К 1914 году крупное наступление в Лотарингии представлялось уже более вероятным. 3-й отдел говорил, что в 1913 году во французской военной прессе публиковалось множество статей в пользу идеи французского контрнаступления в Лотарингии. Германское правое крыло было бы задержано укреплениями Мобежа и северной армией, а основная масса французских полевых войск нанесла бы удар по слабым германским силам в Лотарингии, имея подавляющее численное превосходство.

Если бы немцы попытались осуществить широкий охват, французы бы обороняли рубежи Мобеж-Лилль или Самбра-Уаза. Немецкие силы в Лотарингии были бы скованы французской армией, наступающей от Эпиналя. Французы также могли отходить в глубину Шампани, до рубежа Реймс-Лаон-Ла Фер. Армия из района Туля могла бы вести наступление в северном направлении с рубежа Верден-Ла Фер, угрожая линиям коммуникаций германского правого крыла. Мордак обсуждал эту возможность в своей книге "Politique et strategie".

Этот второй образ действий использовал ту же идею, что и План Шлиффена - сильный удар правым крылом с оставлением на левом крыле только слабых сил в Лотарингии- с одним важным исключением: План Шлиффена требовал для своего выполнения 96 дивизий, тогда как в 1911-1913 годах немцы на западе не могли использовать даже 70 дивизий. Без этих 26 дивизий удар в стиле Плана Шлиффена превращался из блестящего оригинального замысла всего лишь в вариант обходного маневра. Французскими военными писателями была выявлена возможность сильного удара правым крылом, были проанализированны все его преимущества и недостатки. Главным недостатком было длительное время осуществления марша и многочисленные оборонительные рубежи, которые французы могли своевременно занять, особенно на Маасе, и между Парижем и Верденом. Германская слабость в Лотарингии рассматривалась как фактор, дающий французам шанс на решительную победу. Далекий от того, чтобы быть неопровержимой предпосылкой к победе, сильный удар правым крылом, как и любой другой способ действий, имел свои преимущества и недостатки, и это было понятно обоим сторонам задолго до начала войны.

Направление отступления французского левого крыла широко обсуждалось во французской прессе. 3-й отдел говорил, что имелась уверенность в том, что в направлении Парижа французы отступать не будут. Если возникнет такая необходимость, то вся масса французской армии будет отступать на среднюю Луару. Журнал "Mond illustre" писал в феврале 1906 года, что при возникновении такой необходимости главные силы французской армии могли бы отходить в направлении на Орлеан на Луаре, имея левый фланг в районе Парижа, а правый - в районе Лиона. "Petit journal" выражал то же самое мнение в мае 1906 года. 3-й отдел соглашался. Он также сказал, что Морван - плато Лангр - был крайне важен в случае французского отхода.

По мнению 3-его отдела, в случае серьезного поражения у французов не окажется людских ресурсов для формирования новых армий в тех масштабах, которые были в 1870-1871 годах. С другой стороны, первоначальные победы немцев также не достигнут масштабов Меца и Седана 1870 года. Даже если немцы одержат значительные победы в начале следующей войны, сильные части 2х миллионной францзуской армии смогут отступить за среднюю Луару и последующие германские операции простыми не будут. Крупные силы придется выделить для наблюдения за приграничными французскими крепостями. Немецкому наступлению на Луару будут угрожать с флангов Париж и Лион. Крепость Париж была гигантской, и справиться с ней трудно. Становится ясно, что в 1912-1914 годах германская армия планировала наступать не севернее и западнее Парижа, как это описано в Плане Шлиффена, а на среднюю Луару восточнее и южнее города. Также генштаб не считал, будто немцы могут за месяц завершить войну на западе одним сражением в стиле Канн. Даже если французы проиграют первые сражения, крупные французские силы найдут себе безопасное убежище вдоль рубежа Луары и на плато Лангр.

Первоначальное наступление французов считалось экстремально трудным - гораздо более сложным, чем немецкое - и поэтому считалось маловероятным, до тех пор, пока немцы не задействуют крупные силы на востоке. 3-й отдел косвенно подтверждал, что Восточное развертывание могло бы помочь французам и вдохновить французское наступление. Если бы французы нанесли удар, то наиболее вероятным образом действий для них было бы наступать по обеим сторонам Меца. Наступление между Мецем и Страссбургом было чрезвычайно сложным и левофланговые французские армии были бы изолированы от армий, наступающих правее Меца. Дальнейшее наступление французского левого крыла происходило бы в расходящихся направлениях, к Мозелю и Рейну, и было бы блокировано этими реками. Французское наступление через верхний Рейн в южную Германию привело бы к изоляции сил вторжения.

В декабре 1912 года 3-й отдел выпустил разведывательный обзор под названием "Предполагаемые французские действия в 1913/14 году". 3-й отдел считал вероятным, что в начальный период войны французы немедленно начнут операции на флангах. Слева I и, возможно, II корпуса могут сосредоточиться у Мобежа и затем вступить в Бельгию для занятия обороны на рубеже Мааса от Намюра до Живе. Одновременно крупный кавалерийский корпус силой до четырех дивизий, как ожидалось, начнет продвижение в бельгийские Арденны и Люксембург. На французском правом фланге предсказывалось раннее наступление французского VII корпуса и 8 кавалерийской дивизии на Мюлуз. Французы скорее всего направили бы легкие пехотные отряды для захвата проходов через Вогезы. Из этих документов становится ясно, что генштаб ожидал, что в начале войны французы немедленно начнут враждебные действия. Поэтому у Мольтке не было никаких причин полагать, будто какое-то особое значение может приобрести атака Льежа.

Этот анализ последовательно показывает, что и французы, и немцы взвесили все возможные изменения в своем образе действий и в образе действий противника. Не было никакого блестящего секретного военного плана. Трюк, как отметил Мольтке в 1906 году, заключался в том, чтобы определить, какой именно план используется противником. В любом случае, война заключается не в планировании, а в ведении боев. Невзирая на военные планы, успех в первоначальных боях придет к тому, чья армия лучше сражается.

Историки позднее обвинят генштаб в преступной халатности за нарушение бельгийского нейтралитета. Они заявят, что пропагандистский успех Антанты, вызванный германским ударом по Бельгии, был огромен, и гораздо более важен, чем любой чисто военный успех, достигнутый немцами. Германский генштаб был слишком милитаристичен и оказался неспособен распознать эти последствия. На самом же деле, в предвоенный период французская военная печать открыто обсуждала, что, из чисто военных соображений, решающая битва произойдет в Арденнах. Возможно, для того, чтобы сохранить себе свободу рук, французские военные авторы не приписывали никакой особенной военной, дипломатической или моральной ценности факту нарушения бельгийского нейтралитета любой из сторон.

Еще важнее то, что до начала войны ни французские авторы, ни 3-й отдел генштаба, не ставили британское вмешательство на континенте в зависимость от нарушения Германией нейтралитета Бельгии. Британцы в европейской войне преследовали конкретные политические и стратегические цели, наиболее важной из которых было уничтожение германского флота. Основываясь в основном на докладе агента в январе 1907 года о совместном франко-британском плане войны, генштаб мог с большой степенью уверенности ожидать, что британцы вступят в войну на стороне Антанты. В 1908 году, при разборе результатов полевой поездки "Вест", Мольтке сказал, что британцы и бельгийцы вступят в коалицию с французами, и, что для французов наиболее вероятным образом действий является ведение наступления в Арденнах. Это предположение получило весомое подтверждение в 1912 году в заявлении Хальдана Лихновскому, что Британия не будет стоять в стороне и просто наблюдать, как Германия сокрушает Францию.

Кроме того, к концу 1912 года разведка генштаба дала совершенно определенную оценку: имелась весьма слабая перспектива того, что Германия сможет быстро победить Францию. Война будет состоять из нескольких кампаний и не будет окончена вытеснением французской армии в Швейцарию за 40 дней.

В феврале 1914 года 1-й (русский) отдел выпустил оценку противника "Русская готовность к войне". Для германской армии это было предупреждение о том, что русских надо принимать всерьез. Оценка на семи листах содержала список улучшений, внедренных в российскую армию со времени русско-японской войны, включая увеличение размера армии, усиление кадрового состава, улучшение вооружения и военной техники, повышение качества обучения войск, увеличение количества и повышение качества резервных войск, значительное сокращение сроков мобилизации и развертывания. В целом, говорилось в оценке, русская боеготовность достигла существенного прогресса и возросла до тревожного уровня. Это было достигнуто, в частности, путем экстраординарного ускорения мобилизации, обеспеченного введением подготовительного к войне периода. Фактически, речь шла о секретной мобилизации. Эти меры включали в себя призыв резервистов без объявления мобилизации, закупки лошадей и раздачу со складов боеприпасов, рационов и передачу в войска конского состава. Германская разведка была особенно чувствительна к использованию русскими секретной мобилизации, потому что она зафиксировала безошибочные признаки того, что русские одну такую секретную мобилизацию уже провели во время балканского кризиса зимой 1912-1913 года. В этот период русские отменили демобилизацию старослужащих, проведя одновременно очередной призыв, и это на 400 тысяч человек увеличило численность армии мирного времени. Русские провели необычайно большое число пробных мобилизаций и учебных сборов, подготовив железные дороги для массовых перемещений войск на австрийскую границу. Как в 1912-1913, так и в 1914 германский генеральный штаб проявил большую сдержанность перед фактом секретной русской мобилизации. Однако, русская армия явно пыталась украсть преимущество немцев в сроках мобилизации - ненормально дестабилизирующий фактор во время периода международной напряженности.

Русские ввели подготовительный к войне период в 03.26 26 июля 1914 года. Германская разведка узнала об этом практически сразу. Разведсводка генштаба, выпущенная 28 июля 1914 года, сообщала, что русские проводят по крайней мере частичную мобилизацию, и подготовительный к войне период, возможно, объявлен на всей территории страны. Она сообщала, что имеется полная уверенность в том, что Россия в пограничных с Германией областях принимает меры военного характера, и это может расцениваться только как подготовка к войне. 29 июля 1914 года германская разведсводка сообщила о концентрации всех родов войск на границе, призыве резервистов и подготовке подвижного состава железных дорог. Русские без сомнения начали секретную мобилизацию и даже приняли некоторые меры для ускорения начала развертывания. Тот факт, что германская армия полагала, что русская армия находилась в процессе мобилизации начиная с 27 июля, если не раньше, должен обязательно учитываться при любой оценке действий Германии во время июльского кризиса.

Рейхсархив сообщал, что в начале войны в европейской части страны русские имели 114 дивизий и еще 18 должны были прибыть позже с востока. У сербов было 11 дивизий, то есть на востоке Антанта немедленно могла задействовать 125 дивизий. На западе, по данным Рейхсархива, французы имели 62 дивизии полевых войск (22 кадровых корпуса и 18 резервных дивизий), бельгийцы и англичане имели по 6 дивизий. Это давало Антанте 74 дивизии на западе. То есть всего Антанта на обоих фронтах выставляла около 200 дивизий.

По данным Рейхсархива, у немцев было всего 87 дивизий (из них 6 эрзацдивизий), у австрийцев 49 дивизий - всего 136 дивизий. На решающем западном фронте 74 дивизиям Антанты немцы могли противопоставить 68 дивизий (23 кадровых корпуса и 11 резервных корпусов).

На востоке девять германских дивизий (три корпуса, три резервных дивизии) противостояли 18 русским дивизиям (9 кадровых корпусов). Потенциально это оставляло около 100 русских и сербских дивизий против 49 австрийских. На востоке и немцы и австрийцы уступали противнику в численности в соотношении 1 к 2. Со временем обстановка для австро-германцев, возможно, еще более ухудшилась бы, по мере того как англичане и французы подвозили бы войска из колоний, а русские мобилизовали бы свой паровой каток. Если бы война была чисто математической задачей, то Антанта должна была выиграть войну за считанные недели.

ФРАНЦУЗСКИЕ И РУССКИЕ ВОЕННЫЕ ПЛАНЫ

С момента заключения франко-русского военного союза в 1894 году два генеральных штаба проводили частые, если не ежегодные, консультации. В 1902 году они совсем прекратились и возобновились только в 1910 году. Это не случайно: 1910 был первым годом, когда русский начальник оперативного отделения генштаба, Данилов, сказал, что в русской армии наблюдается реальное улучшение обстановки после разгрома 1904-1905 годов. На конференции 1910 года французы обещали, что, в случае войны, они начнут немедленное наступление против Германии, и попросили русских сделать тоже самое между 15 и 30 днями мобилизации.

Франко-русская военная конференция 1911 года была решающим шагом на пути к войне. Не было никакого германского "военного совета" 8 декабря 1912 года, как утверждал Фриц Фишер, а вот союзники в 1911 году как раз и согласовали детальный военный план. Как докладывал Жоффр, французский военный делегат генерал Дюбайль получил согласие русских атаковать немцев на 16 день мобилизации, когда будет закончено первоначальное русское развертывание, не ожидая готовности резервных частей и прибытия войск с востока. Было достигнуто согласие, что успех может быть обеспечен только совместным одновременным наступлением против Германии. Такое соглашение всегда было целью французов. Это было обязательство, которого до этого русские всегда пытались избежать из-за низких темпов мобилизации и развертывания, своего предпочтения воевать с австрийцами, и малого интереса к борьбе непосредственно против немцев. На одной из последних встреч перед русско-японской войной, в 1901 году, русский начальник генштаба Куропаткин, обещал французам, что он мобилизуется и развернется за 40 дней. Он не позволял связать себя обещанием атаковать немцев в определенный день. По-видимому, он давал себе дополнительное время на подготовку резервных дивизий и переброску войск с востока. Куропаткинский график давал русским дополнительное преимущество: к 40 дню мобилизации на западе генеральное сражение скорее всего уже бы произошло.

Жоффр посетил Россию в 1913 году, чтобы убедиться, что план совместного наступления был скоординирован должным образом. При каждом удобном случае Жоффр объяснял русским, что наиболее вероятный образ действий немцев заключался в том, чтобы ввести в дело свои главные силы против французов, и что поэтому жизненно необходимо, чтобы русские начали наступление как можно раньше, даже если это придется делать лишь частью своих сил. Жоффр говорил, что Великий князь Николай, будущий русский главнокомандующий, несколько раз говорил ему, что он понимает необходимость раннего русского наступления. Царь Николай сказал, что он мог бы начать наступление на 15 день силами 9 корпусов в Наревской армии и 11 корпусов в Неманской. Жоффр рекомендовал, чтобы Наревская армия была нацелена вниз по Висле на Торн. Согласно Тернеру, франко-русская военная конвенция от сентября 1913 года "подтвердила мнение, высказанное на конференциях 1910, 1911 и 1912 годов, что Германия направит большую часть своих сил против Франции и оставит против России минимум сил." Конвенция продолжала утверждать, что союзным планом должно было быть предусмотрено одновременное наступление на Германию максимально возможными силами. Время было частично критичным для России. Русские, единственные из всех великих держав, наступали неполными силами. Поэтому русские должны были использовать малейшую возможность начать свою мобилизацию раньше других держав. Необходимость мобилизоваться как можно раньше и ударить как можно скорее была неотъемлемой частью франко-русского плана войны и не была, как Риттер и его последователи утверждали, уникальной чертой германского военного плана.

Соглашение 1911 года стало той основой, на которой велось все дальнейшее русское и французское военное планирование, приведя к фундаментальным изменениям в обоих странах. На основе этого соглашения французы заменили оборонительно-наступательную доктрину Боналя Планом XVII, который был уже чисто наступательным, и был основан на доктрине "наступления до предела". Русские заменили свой оборонительный план войны против Германии Планом 19, который предусматривал одновременное наступление против Германии и Австро-Венгрии.

Таким образом, в 1911 году сцена уже была подготовлена к началу войны. Русская всеобщая мобилизация включила обратный отсчет для франко-русского наступления, которое должно было начаться на 15 день мобилизации - самое позднее 14 августа. По крайней мере с 1902 года Шлиффен предсказывал, что это произойдет: на этой основе он создал всю свою доктрину нанесения контрударов.

ПЛАН XVII

Считается, что развертывание по Плану XVII хорошо известно. 1 армия (пять корпусов) была развернута в районе Эпиналя, 2 армия (пять корпусов) в Мирекур-Туль, 3-я армия (три корпуса) позади Вердена, 4 армия (три корпуса) поначалу в резерве между Сен Менеульд и Бар Ле Дюк, 5 армия слева в Сен Менеульд-Стене-Ирсон. Кавалерийский корпус (три дивизии) на крайнем левом фланге в Мезье и Седане. Жоффр заявлял, что у него не было заранее предопределенной схемы маневра. Однако замысел всей операции был чисто наступательный: "в любом случае, задачей командующих армиями является, по завершении развертывания, наступление на германскую армию".

Обычно План XVII описывают, как имеющий вариант, который должен был быть введен в действие, если бы немцы вторглись в Бельгию. В этом варианте, 4 армия должна была выйти из резерва и переместиться в район севернее 3 армии, а 5 армия должна была выдвинуться на север к бельгийской границе. Все пять французских армий оказались бы в первой линии. На самом же деле Жоффр ввел "вариант" в действие еще 2 августа 1914 года, в первый день мобилизации для германской и французской армий. Немецкая армия вошла в Люксембург 2 августа, но еще даже не отправила ультиматум Бельгии, не говоря уж об атаке Льежа. Немцы только начали мобилизацию, и, кроме пограничников, до 6 августа никаких сил к границе не выдвигалось. В распоряжении французов, таким образом, никаких признаков, указывающих на характер германского развертывания, еще не было. Французы свое развертывание начнут также только через несколько дней. Следовательно, развертывание по Плану XVII к делу отношения совершенно не имеет. Реальное французское развертывание выстроило пять армий в одну линию, причем три из этих пяти армий - главные силы французов - развернулись севернее Вердена.

Имеем таким образом: развертывание, которое привело к размещению трех из пяти французских армий на бельгийской границе; военный план, который требует НЕМЕДЛЕННОГО французского наступления и союзное обязательство, предусматривающее наступление на Германию к 15 дню мобилизации. Вывод: французы собирались вступить в Бельгию независимо от того, сделают это немцы или нет. Конечно же приводится аргумент, что французское политическое руководство никогда не позволило бы Жоффру вторгнуться в Бельгию. На самом же деле французское руководство военный план утвердило и было полностью осведомлено о его истинном смысле.

Проблема Плана XVII для Гренера является весьма болезненной. Он крутится вокруг нее, даже не касаясь важнейшего пункта: германская разведка понятия не имела о тех изменениях, которые с 1911 года претерпели русско-французские военные планы.

Сравнивая План XVII с германской оценкой противника 1912 года, мы видим, что немцы ошиблись в четырех местах. Они предполагали расположение французского левого фланга только до Мобежа, где он предполагался гораздо более слабым, чем был на самом деле, и сдвинутым гораздо дальше на юг и запад. Кроме того, оценка противника все еще предполагала наличие значительной группировки французских войск в глубине между Тулем и Верденом, и предполагалось, что французы сначала займут оборону. Как отметил Гренер, 3-й отдел не сумел понять, что французы всю свою армию намеревались развернуть вдоль границы в одну линию и затем немедленно перейти в наступление. В итоге, германская оценка противника была ошибочной на всех уровнях.

Тем не менее, имеется по меньшей мере один четкий признак того, что принятие французами концепции Гранмезона "наступление до предела", не осталось незамеченным генеральным штабом. Большая статья в последнем перед войной выпуске профессионального журнала генштаба "Ежеквартальный журнал для военного образования и руководства" аккуратно и подробно проследила следы "наступления до предела" в некоторых деталях. Было бы сложно проигнорировать это явление, поскольку Гранмезон опубликовал книгу, разъясняющую его доктрину. Новые французские уставные наставления также были сделаны открытыми: 28 октября 1913 года вышло наставление для ведения операций на уровне групп армий, армий и корпусов; 2 декабря 1913 года было опубликовано наставление для уровня дивизий, полков, батальонов и рот; 20 апреля 1914 года вышло наставление для рядового и сержантского состава. Все эти документы подчеркнуто наступательные, они включают в себя знаменитое высказывание Гранмезона о том, что "французская армия, возвращаясь к своим традициям, не признает иного закона для ведения операций, кроме наступления". Цель - разгромить армию противника в битве на уничтожение. Новые уставы весьма красноречиво подтверждены концепцией ведения боевых действий Жофра в его Общей Инструкции номер 1: "Наступление начнется, как только армия будет сосредоточена". Германская оценка противника полна скепсиса насчет того, что полное изменение французской доктрины может пронизать всю армию за столь короткое время, но французы четко высветили свои намерения.

1914: ВОЕННЫЙ ПЛАН ГЕРМАНИИ

Рейхсархив опубликовал огромную историю войны, включающую, например, целый том, посвященный исключительно подготовке железных дорог для развертывания, однако раскрыл не более чем некоторые фрагменты начальных инструкций командующим армиями. Наверняка Мольтке написал Lagebeurteilung - свой анализ обстановки и замысел операции. Он также не был опубликован. Однако, вдобавок к фрагментам Начальных инструкций, опубликованных в официальной истории, эти документы после разрушения Рейхсархива сохранились для трех армий. В конце войны американские войска захватили документацию 5-й армии. Спустя некоторое время после окончания уже второй мировой войны, американцы вернули английский перевод этого документа в военный архив во Фрайбурге. В военном колледже американской армии также сохранилась копия. Что еще важнее, в военном архиве Мюнхена сохранились Начальные инструкции для 6 (баварской) армии. Так как 6 армия руководила действиями 7 армии в Эльзасе, то Начальные инструкции сохранились и для нее. Столь же важно, что начальник штаба баварской армии, Крафт фон Деллмензинген, написал Lagebeurteilung для всего левого крыла германской армии, который был обнаружен в его личном архиве. Эти приказы, вместе с последующими оперативными приказами Мольтке, позволяют нам реконструировать замысел Мольтке по проведению операции во Франции в 1914 году. Этот замысел ничего общего с Планом Шлиффена не имеет.

Замысел операции содержится в четвертой секции Начальных инструкций, озаглавленной Специальные инструкции. Они начинаются с общего обзора политической обстановки. Не ожидается, что Голландия объявит войну Германии. В позиции Бельгии уверенности нет. Вмешательство британской армии охарактеризовано как "не невероятное". Британцы могут продвигаться через Голландию, занять Антверпен, или высадиться в Кале-Дюнкерке и двинуться на соединение с французским левым крылом.

Замысел немецкой операции заключался в том, чтобы главными силами наступать во Францию через Бельгию и Люксембург. 5-я армия должна была служить неподвижной точкой поворота для германского продвижения и поддерживать контакт с укрепленным районом Мец-Диденхофен. Скорость продвижения главных сил должна была определяться скоростью продвижения правого фланга. Это был общий замысел, как утверждалось в Начальных инструкциях. Дополнительно каждая армия получала и свою собственную задачу.

Как мы уже видели, Рейхсархив был весьма избирателен в выборе документов, которые он публиковал: он издавал только фрагменты документов и при интерпретации фактов строго следовал партийной линии Плана Шлиффена, но он никогда не фальсифицировал документы. Поэтому Рейхсархиву пришлось подтвердить, что задачей 1 армии на правом фланге было маршировать на Брюссель "для защиты правого фланга армии". Позднее Рейхсархив, так же, как и Куль (начштаба 1-й армии) и Гренер, будут утверждать, что по замыслу Плана Шлиффена, 1-я армия была предназначена для нанесения решающего удара, все время обходя левый фланг французской армии. Такая интерпретация не находит подтверждения ни в Начальных инструкциях Мольтке, ни в его последующих оперативных приказах. Всю кампанию задача 1-й армии, от Начальных инструкций и до завершения сражения на Марне, заключалась в том, чтобы всегда выступать в роли флангового охранения.

Мольтке явно для нанесения главного удара назначил 2-ю армию. Армию возглавлял старейший из генералов, Вильгельм фон Бюлов. Мольтке передал Бюлову оперативный контроль над соседними армиями, 1-й справа и 3-й слева. 3-я и 4-я армии получили задачу продвигаться вдоль Мааса.

Обеим, 5-й и 6-й армиям, было сказано, что 5-я армия развертывается на узком фронте и в глубину, имея особую задачу: это построение позволяло 5-й армии сместиться на юго-восток через Мец, если бы французы на раннем этапе начали наступление в Лотарингии крупными силами. Это должно было изменить весь характер кампании. 4 армия должна была бы прикрыть 5 армию с тыла, и вся операция выглядела бы в точности как в полевой поездке "Вест". Мец был преобразован в укрепленный район: семь ландверных бригад, усиленных артиллерией, должны были окопаться вдоль реки Нид. Мольтке ясно видел, что французы могли нанести свой главный удар в Лотарингии.

Командующий 6-й армией, кронпринц Рупрехт Баварский, получил оперативный контроль над всемии силами в Эльзасе и Лотарингии, которые, кроме его собственной армии, включали 7-ю армию. Его задачами было обезопасить левый фланг главных сил и предотвратить переброску французских войск против германского правого крыла. Сначала он планировал достичь этого наступлением на широком фронте на рубеж Мозеля ниже Форт Фруар (это севернее оси Нанси-Туль и в направлении фортов-застав между Тулем и Верденом), а также на реке Мерт (то есть на Нанси и Шармский проход), взяв параллельно форт Манонвилье. Его задача также была бы выполнена, если бы французы превосходящими силами перешли в наступление в Лотарингии. Если бы германские силы в Лотарингии были принуждены к отступлению, они должны были отойти в район восточнее Меца, для того, чтобы гарантированно прикрыть левый фланг главных сил. Французский удар в верхний Эльзас также благоприятствовал германской операции до тех пор, пока французы бы не продвинулись севернее линии Крепость Кайзера Вильгельма II - река Бреша - Страссбург. Если бы оказалось, что 6-й и 7-й армиям не противостояли превосходящие силы противника, то часть 6-й армии имела инструкции наступать через Мец или южнее Меца на левом берегу Мозеля (то есть между Тулем и Верденом).

Поначалу задачей 7-й армии было отбросить слабые силы противника, наступающие в верхний Эльзас. Если бы французы в верхнем Эльзасе наступали превосходящими силами, 7 армия должна была отходить к Страссбургу и на правый берег Рейна. Главной задачей 7 армии было выделить как можно больше сил для поддержки 6-й армии.

Начальник генштаба баварской армии Крафт фон Делльмензинген писал свой анализ задачи в Эльзас-Лотарингии между 2 и 5 августа 1914 года. Крафт начал со слов, что четыре кадровых армейских корпуса будут боеспособны к вечеру 11 дня мобилизации, I баварский резервный корпус к 13 дню. 6 армия поэтому сможет начать наступление не раньше, чем на 12 день.

Если французы нанесут свой главный удар в Лотарингии, задачей германских сил в Эльзас-Лотарингии будет выиграть время правому крылу для поворота на юго-восток для поддержки левого крыла.

Крафт говорил, что 6-й армии надо сковать французов своим наступлением, сохраняя, однако возможность для отступления, если французы будут наступать превосходящими силами. В тоже время, армия должна быть готова форсировать Мозель далее к северу и к югу от Меца. Он говорил, что это была сложная задача, но она должна быть решена.

Наступление на Мозель и Мерт не может вестись как всеобщее наступление, нацеленное на разгром противника. Тем не менее, противник должен получить полное впечатление, что против рубежа Туль-Эпиналь ведется именно полномасштабное наступление. Представить наступающие силы более крупными, чем они есть на самом деле, будет трудно: французов не так-то легко обмануть. Для того, чтобы ввести противника в заблуждение, наступление будет проведено на 70 километровом фронте от Нанси до района северо-восточнее Эпиналя. Этот сектор гораздо шире, чем предусмотрено уставом для пяти корпусов и может убедить французов, что немцы ввели в дело гораздо более крупные силы. Вместо того, чтобы развертываться в глубину немцы должны наступать множеством параллельных колонн. Такое широкое расположение заодно упростит и переход к обороне. Крафт говорил, что на позициях у Нанси французы будут окапываться неделями. Чтобы выдать немецкое наступление на Мозель - Мерт за главный удар, "позиция у Нанси" должна быть атакована, но это лучше делать, используя тяжелую артиллерию из резерва крепости Мец.

Если французы атакуют одновременно главными силами, главные силы 6 армии будут отходить, не оказывая серьезного сопротивления. Противника будут сдерживать арьегарды и кавалерия. Армия должна быть готова в любой момент повернуть на 180 градусов и перейти в наступление, в том случае, если противник остановится или даже начнет отступать. 6-я и 7-я армии должны затем занять позицию от реки Нид вдоль реки Саар на юго-восток от Меца и, возможно, позицию на реке Бреша. Саарская позиция имеет 80 км по фронту по прямой и удержать ее силами 5 корпусов будет непросто: 6-я армия должна быть усилена XV корпусом из состава 7-й армии. Крафт говорил, что позиция была изучена в ходе полевой поездки генштаба. 6-я и 7-я армии должны удерживать свои позиции до тех пор, пока, во взаимодействии с правым крылом, не перейдут в контрнаступление. Чем дальше углубятся французы в Лотарингию, тем более уязвимыми станут их фланги для контрударов из Меца и Страссбурга (любимый маневр Шлиффена). Если французы углубятся в ходе своего наступления до линии Мец-Нид-Саар-Бреша-Страссбург, тогда немецкие контрудары обрушатся на них с трех сторон и немцы будут иметь хорошие перспективы для полного уничтожения крупных французских сил.

Затем Крафт обсуждает меры, необходимые для решения третьей задачи, наступления западнее Меца. Большую часть 6-й армии следует передислоцировать в район восточнее Меца. Хотя Крафт не говорит этого, с этой позиции 6-я армия тоже должна атаковать фланг французского наступления со стороны Вердена. Однако, представляется, что целью такого маневра скорее всего является прорыв через французскую линию крепостей между Тулем и Верденом.

Это предположение подтверждается совершенно новым планом, написанным в большом генеральном штабе именно для этой операции и пересмотренном 31 июля 1914 года с анализом разведданных по французским фортам. По плану армия в составе 7 корпусов должна прорывать линию фортов будучи поддержана наступлением на позицию у Нанси на юге, в то время как другая армия из 4 корпусов обкладывает Верден с севера. Четыре корпуса составят ударный кулак, поддержанный 13 батальонами тяжелой артиллерии, 14 тяжелыми мортирами и по одной батарее сверхтяжелых 305 мм и 420 мм орудий, позднее использованных в Льеже. В плане отмечено, что, за исключением Лувиля, форты-заставы, построенные Сер де Ривером, модернизацию не проходили и должны быстро пасть. Атака планировалась на срок от 4 до 6 дней: двухдневный запас снарядов выделялся на подавление полевых укреплений и еще двухдневный на собственно форты.

10 сентября 1914 года Мольтке написал письмо Рупрехту, утверждая, что атака на позицию у Нанси должна проводиться только во взаимосвязи с прорывом, запланированным для 6-й армии между крепостями Туль и Верден. Сейчас выяснилось, что операция уже невозможна. Нет никаких упоминаний о переброске 6 армии в Бельгию по железным дорогам для присоединения к правому крылу, как некоторые коментаторы - включая Крафта - предлагали после войны.

Характер французского наступления в верхнем Эльзасе рассматривался как индикатор французских намерений. Если бы французы наступали в верхнем Эльзасе крупными силами, то было очень вероятно, что основные усилия французская армия приложит в Эльзас-Лотарингии. Если же французы ударят малыми силами или не ударят вовсе, то скорее всего Эльзас-Лотарингия не является основным местом приложения их сил.

Если французы не будут крупными силами наступать в верхнем Эльзасе, то для 7-й армии было очень важно не дать увлечь себя на юг, а продолжать держать главные силы поблизости от левого фланга 6-й армии. Если французы направят свой главный удар в Эльзас-Лотарингию, 7-й армии предстояло оборонять позицию на реке Бреша. В обоих случаях, главная масса войск армии должна была выдвигаться из районов сбора не маршами, а по железным дорогам. 7-я армия в любом случае должна была быть готовой нанести удар южнее Донона в направлении Сен Ди, с целью охвата правого фланга французов в Лотарингии.

Исходя из этих соображений, Крафт определил свое первоначальное развертывание и свои специальные приказы подчиненным отдельным частям. Каждый начальник штаба армии, вероятно, написал аналогичный документ. Начальные инструкции Крафта показывают, что подчиненные части принимали решения самостоятельно. Это очень напоминает проблемы, которые генштаб давал в оценках противника и стратегических учениях в предыдущие 25 лет. Крафтовские Начальные инструкции к Плану Шлиффена не имеют ни малейшего отношения. Крафт все еще считает возможным, что французы нанесут главный удар в Эльзасе и Лотарингии. Если они это сделают, то генеральное сражение произойдет в Лотарингии. Он был почти уверен, что французы в его секторе задействуют крупные силы, и что, скорее всего, они будут превосходить его в численности. Он явно не считает, что, развертывая крупные силы в Лотарингии, французы обрекают себя на гарантированное уничтожение. Крафт заранее не предопределяет свой образ действий, но, похоже, он полагает, что 6-я армия сможет провести демонстративное наступление на французскую линию крепостей, за которым последует решающее сражение в Лотарингии. Хотя немецкое правое крыло играет роль главных сил, упоминаний о обходе правым крылом Парижа с запада нет. Если бы это предполагалось, Крафт должен был быть готов сражаться в одиночку почти два месяца- фактор, который конечно же, вошел бы в его расчеты. С другой стороны, в двух местах он специально упоминает, что, если французы нанесут свой главный удар в Лотарингии, то правое крыло двинется на юго-восток и оба германских крыла нанесут скоординированный и, возможно, решающий контрудар. Действительно, один из первых возможных сценариев, рассмотренных в Начальных инструкциях 5-й и 6-й армии, был тот, что французы сразу начнут наступать в Лотарингии. Тогда 5-я армия должна наступать через Мец на левый фланг французов. 4-я армия должна прикрыть ей тыл. Это был сценарий, взятый прямо из полевой поездки "Вест" и он был полной противоположностью Плану Шлиффена.

ЛЬЕЖ

Один из аспектов германского плана войны, подвергшийся всеобщему осуждению после нее, был штурм Льежа. Мольтке намеревался нанести внезапный удар до того, как крепость будет вооружена. Поэтому немецкие войска вошли в Бельгию 4 августа (3 день мобилизации) и произвели нападение в ночь с 5 на 6 августа.

После войны это было ославлено, как особая степень милитаризма. Атака Льежа является одним из ключевых элементов в аргументации, что только для германской армии мобилизация означала войну. Она была тайно спланирована, германского канцлера о ней не проинформировали. Что более важно, она, предположительно, отрезала все возможности для переговоров и сделала полномасштабную войну неизбежной. В 1931 году Черчиль писал:

"Примерно за три недели до того, как могли произойти крупные столкновения армий [25 августа?]... шесть германских бригад должны были штурмовать Льеж. Это стало тем фактором, который разрушил все шансы на то, чтобы мобилизованные армии оставались на охране своих границ, пока за этим щитом конференции искали бы путь к миру. Германский план имел такой характер, что большинство необратимых шагов действительной войны, включая вторжение на нейтральную территорию, должны были быть сделаны в первые дни мобилизации. Мобилизация поэтому означала войну."

Не существует современных источников в поддержку этой теории: это просто еще один случай послезнания. К 1915 году главные персонажи в германском правительстве и военной области уже готовились оправдывать свои действия перед историей, которая, как все они знали, будет написана после войны. Тем не менее, в дискусии с Фрейтаг-Лорингхофеном 2 мая 1915 года, Бетман утверждал, что он придерживался в июле 1914 года той точки зрения, что мобилизация еще не означает войну. Бетман говорил, что он противодействовал мнению германского генштаба, чтобы немецкие войска немедленно вступили в Люксембург. Бельгия даже не упоминалась. Фрейтаг возражал, что германская армия не могла пассивно стоять на западе, ожидая пока русские вступят в Берлин, и на этот аргумент Бетман не нашелся, что ответить. Карл Гельферих, в то время государственный секретарь в ведомстве канцлера, согласно кивнул головой, согласившись с комментарием Фрейтага.

Со стороны Антанты также нет никаких современных данных, что атака Льежа сорвала какие-либо дипломатические инициативы. Русские объявили мобилизацию в 18:00 30 июля с первым днем мобилизации 31 июля. Это включило 15 дневный обратный отсчет до начала русско-французского наступления на Германию. Французы затем в 16:30 1 августа объявили мобилизацию с первым днем 2 августа. Немцы начали свою мобилизацию на полчаса позже. Таким образом, французы вовсе не отвечали на "германскую агрессию", а просто выполняли свои договорные обязательства перед Россией - перейти в наступление к 15 дню русской мобилизации.

Герхард Рихтер считал, что Россия могла проводить мобилизацию и развертывание армии и одновременно вести переговоры: План Шлиффена, однако, требовал, чтобы Германия провела мобилизацию и немедленно атаковала Францию. Германский план подвергся всеобщему осуждению за отсутствие гибкости. Согласно этой теории, Шлиффен создал отличный военный план, который не допускал изменений или вариаций. Только для Германии мобилизация означала войну. Этот аргумент базируется не на доказательствах, а на карикатуре: немцы были милитаристами, милитаристы твердолобы, следовательно, немецкий план был слишком строгим и негибким: что и требовалось доказать.

У этой теории имеются три фундаментальные проблемы. Первое, в этой книге показано, что ни один из германских начальников генштаба, начиная со старшего Мольтке, не собирался позволить русским развернуть их огромный паровой каток без принятия решительных оборонительных контрмер: в 1914 полностью развернутая русская армия была по размеру равна объединенным армиям Австрии и Германии. Второе, План Шлиффена не был действующим военным планом для Германии. Наступательным был русско-французский план войны, а не немецкий. Действительным намерением Шлиффена, принятым Мольтке, было нанесение контрударов против русско-французского вторжения в Германию. Третье, все европейские генеральные штабы немедленно после объявления общей мобилизации ожидали враждебных действий, особенно рейдов для срыва развертывания противника.

Мотивы Мольтке атаковать Льеж совершенно прозрачны. Англо-французские генеральные штабы сумели сохранить свои переговоры "Британское вмешательство" в секрете от британского кабинета и парламента. Никто никогда не задавался вопросом, какова должна была бы быть реакция Германии, если бы она узнала о плане немедленной отправки британского экспедиционного корпуса на континент. Однако немцы имели лучшую разведслужбу в Европе. К январю 1907 года генеральный штаб имел заслуживающий доверия рапорт агента относительно секретного англо-французского соглашения. Германская разведка также имела информацию о переговорах генеральных штабов Англии и Франции в 1911 году. С 1911 года, германские оценки противника начали предупреждать о все возрастающей готовности и вероятности наступления Антанты. Британская интервенция стала темой для дискуссий во французской печати. В 1912 году Хальдан говорил немцам, что британская интервенция была практически неизбежна. Немцы должны были предполагать, что присоединение Бельгии к Антанте произойдет в любом случае. Это все вместе взятое вызвало ряд мер со стороны Германии, среди которых в 1911 или 1912 году появилась и подготовка к внезапной атаке Льежа. Если бы Льеж оставался в руках у бельгийцев, то линии коммуникаций любого германского наступления по северному берегу Мааса оказались бы под угрозой. Льеж мог также служить опорой для обороны Антанты по Маасу или даже плацдармом для наступления Антанты в Арденны или даже в северную Германию. Решение атаковать Льеж, таким образом, вытекает из складывавшейся в 1911-1912 годах обстановки и не имеет ничего общего с Планом Шлиффена.

По окончании мобилизации военные действия пошли своим чередом. В 14.10 2 августа, в первый день мобилизации и за два дня до атаки Льежа, Жоффр получил от французского правительства разрешение на полную свободу передвижений войск. Рейхсархив сообщает, что к 5 августа разведывательные и контрразведывательные патрули вступили в контакт вдоль всей границы в Эльзасе и Лотарингии, даже раньше, чем в восточной Пруссии. Ничто не указывает на какую-либо связь этих действий с атакой на Льеж. Жоффр упоминает Льеж в своих мемуарах только для того, чтобы отметить, что 6 августа он получил сообщение о том, что немцы отброшены от крепости с большими потерями. Жоффр собирался вторгнуться крупными силами на территорию Германии 7 августа. Ничего из того, что писал Жоффр, не подтверждает мысль о том, что атака на Льеж отрезала всякую возможность задержать французское наступление ради переговоров.

В августе 1914 мысли Черчиля, как первого лорда адмиралтейства, были сфокусированы не на ведении каких-то там переговоров, но на уничтожении германского линейного крейсера Гебен в Средиземном море. Рано утром 4 августа Гебен бомбардировал города Бонн и Филипвилль, пытаясь помешать переброске французских войск во Францию из Африки. В 10:30 4 августа, примерно в то время, когда немецкие войска входили в Бельгию, британские линейные крейсера Индомитабль и Инфлексибл обнаружили Гебен и стали преследовать его, хотя Британия еще не находилась в состоянии войны с Германией. В 14:00 4 августа командующий британской флотилией узнал о британском ультиматуме, срок которого истекал в полночь. Нет никаких указаний на то, что этот ультиматум был связан с какой-либо конкретной германской операцией в Бельгии. Примерно в это же время Гебен развил полный ход. Британцы начали преследование, но Гебен был быстрее и в 19.39 сумел оторваться от британцев, незадолго до того, как произошла поломка в его машине. На следующее утро англичане начали полномасштабные поиски, и, если бы, обнаружили его, то намеревались дать бой. То, что боя не произошло, стало для Черчиля большим разочарованием.

Гранд флит с утра 29 июля был мобилизован и развернут на базах в Северном море властью Черчиля. Британцы обещали защитить французское побережье от германских нападений. Из книги Черчиля "Мировой кризис" явно следует, что, появись в это время германский флот открытого моря, британцы с легким сердцем приняли бы бой.

В своей роли британского пропагандиста в 1931 году, Черчиль утверждает, что не произойди германской атаки Льежа, у дипломатов были бы три недели для работы над мирным соглашением. В качестве же главы адмиралтейства в августе 1914, Черчиль пытался как можно быстрее организовать крупное морское сражение в Средиземном, или, лучше, в Северном море.

ФРАНЦУЗСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ В ЛОТАРИНГИИ.

Французы открыли кампанию 7 августа, на шестой день мобилизации, наступлением усиленного VII корпуса из Бельфора в верхний Эльзас. Воспользовавшись тем, что кронпринц Рупрехт еще не прибыл и не вступил в командование, генерал фон Хееринген, командующий германской 7-й армии, двинул свою армию на юг для нанесения контрудара. Хееринген был мотивирован не какими-либо стратегическими соображениями, а лишь желанием стать первым германским командующим армией, выигравшем сражение в этой войне. Его ведение кампании не принесло ничего хорошего ни его репутации, ни его карьере. Хееринген не скоординировал свое наступление, и французы были просто оттеснены назад. Армия же Хеерингена была теперь уставшей и находилась далеко от района ожидаемого генерального сражения. Затем он не сумел эффективно использовать имеющиеся у него железнодорожные ресурсы, и один из его корпусных командиров, опасаясь, что французы атакуют его через Вогезы, повел свой корпус походным маршем вместо того, чтобы перебросить корпус по железной дороге.

14 августа, на 15 день русской мобилизации, 1-я и 2-я французские армии начали свое наступление в Лотарингии, и обстановка для 6-й германской армии начала осложняться. Крафт отказался от своего первоначального плана проведения сковывающего наступления и начал медленный отход. Немцы потерпели серьезную неудачу в Вогезах, когда французы захватили немецкую бригаду, которая на западной оконечности фланговой позиции на реке Брейша прикрывала вооружение крепости кайзера Вильгельма II. Возникли опасения, что французы могут захватить не до конца подготовленную крепость. Вечером в штаб 6-й армии пришла оценка противника из ставки (ОХЛ), в которой сообщалось, что французы намерены нанести главный удар в Лотарингии: 10 дивизиям 6-й армии предстояло столкнуться с 16 французскими корпусами и 6-8 резервными дивизиями - всего 38-40 дивизиями. Это было примерно 60 процентов всей французской армии: сценарий, разыгранный в полевой поездке "Вест". Такое массированное наступление французов в Лотарингии, писал Крафт позднее, могло означать только то, что генеральное сражение произойдет в Лотарингии, независимо от того, придерживалось ли верховное командование Плана Шлиффена или какого другого плана. Казалось, французское наступление нацелено на правый фланг позиции на Брейше и Страссбург. 7-я армия все еще пыталась выпутаться из своего контрнаступления в верхнем Эльзасе и еще несколько дней появиться в Лотарингии не могла. 14 августа ОХЛ срочно потревожила 4-ю и 5-ю армии, приказав им подготовить наступление через Мец. На этот случай Крафт согласовал свои планы с 5-й армией. Опасение французского удара в Лотарингии стало той причиной, по которой Мольтке послал шесть эрзац дивизий на усиление 6-й и 7-й армий вместо ранее предполагавшейся отправки этих дивизий в Восточную Пруссию.

Французское наступление в Лотарингии было медленным и осторожным. Это, вместе с разведданными, полученными в результате прямого контакта с противником, привело 6-ю армию, и затем ОХЛ, к выводу, что французы в Лотарингии не настолько сильны, как это сперва полагали. 6-я армия начала изучать возможности для перехода в контрнаступление, но сначала следовало дождаться 7-ю армию. 18 августа германское правое крыло начало свое наступление. 7-я армия, которая наконец сосредоточилась западнее Страссбурга, начала медленное продвижение через Вогезы, пытаясь обойти правый фланг французов. 20 августа, на 19 день мобилизации, перешла в наступление и 6-я армия. Рейхсархив сообщает, что баварцы сильно уступали французам в численности, имея 328 батальонов и 1766 орудий против 420 батальонов и 1648 орудий у противника. Несмотря на это, также, как и на чисто фронтальный характер наступления, французы были всюду в беспорядке отброшены. Агрессивно управляемые баварские части пытались преследовать французов ночью и на следующий день - но контакт с противником установить не смогли; никаких крупных французских частей уничтожить не удалось, и французы потеряли очень немного пушек. С 22 августа начала показывать свои зубы французская артиллерия. Контрбатарейный огонь баварцев оказался неэффективным против находящихся на закрытых позициях и управляемых через передовых наблюдателей французских батарей.

Во втором томе официальной баварской истории, опубликованной в 1929 году, говорится, что 22 августа Рупрехт и Крафт сочли свою работу в Лотарингии выполненной и хотели изменить свою задачу. Французские 1-я и 2-я армии были не в том состоянии, чтобы в ближайшие дни воспрепятствовать германскому наступлению. Левый фланг немцев был в безопасности, и наступление правого крыла на Самбре и Маасе уже началось. Крафт запросил ОХЛ должен ли он уже выполнять "3 условие" "инструкции по развертыванию" (Aufmarschanweisung), то есть, сосредототчить 6-ю армию восточнее Меца. Баварская официальная история хотела бы убедить читателя, что Крафт и Рупрехт хотели перебросить баварскую армию на правое крыло, лучше по железным дорогам в Бельгию, или, возможно, походным маршем через Мец.

Это была попытка разместить баварцев на "правильном" месте в легенде о Плане Шлиффена. К этому времени правое крыло наступало уже пять дней и почти вышло к бельгийско-французской границе. Баварцам потребовалось бы два-три дня для перехода к станциям погрузки и еще четыре или пять дней для переброски их в Аахен, где, из-за разрушений, произведенных бельгийцами на железных дорогах, им бы пришлось выгрузиться для дальнейшего походного марша. К этому времени - началу сентября - правое крыло уже подходило бы к Парижу и баварцам пришлось бы совершить марш на сотни километров до любого мыслимого поля сражения. Нет никаких свидетельств в поддержку точки зрения, что железнодорожный маневр как либо обсуждался ранее первых чисел сентября, когда обстановка стала уже совершенно другой. Походный марш через Мец на правое крыло стал бы изматывающим, длительным, и внес бы неописуемый хаос в тыловые районы армий правого крыла: он также до первых чисел сентября всерьез не рассматривался. Рупрехт и Крафт, скорее всего, ожидали нового набора приказов, но скорее всего это стали бы приказы для наступления на французскую линию крепостей между Тулем и Верденом. От ОХЛ требовалось выбрать место для удара и выделить тяжелую артиллерию и боеприпасы из армейских резервов.

ОХЛ к этому шагу оказался неготовым. Баварская тяжелая артиллерия все еще была занята атакой форта-заставы Манонвилье. Операции против бельгийских крепостей сковали большую часть тяжелой германской артиллерии и сильно истощали склады ее боеприпасов. Атака крепостей в северной Франции имела более высокий приоритет.

24 августа Мольтке почувствовал необходимость переброски войск на восток. 6-я армия находилась поблизости от головных станций германских железных дорог и могла оказаться в Восточной Пруссии гораздо быстрее, чем отправленные им части, которым пришлось походным маршем пересечь большую часть Бельгии. Самая суть германской обороны по внутренним линиям заключалась в том, чтобы использовать быстроту железнодорожных перебросок войск как умножитель сил. В качестве альтернативы можно было бы провести подготовку к прорыву французской линии крепостей. Мольтке же не сделал вообще ничего.

22 августа ОХЛ приказало 6 армии наступать на юг, чтобы попытаться окружить 1-ю французскую армию в Вогезах. Баварская официальная история сообщает, что ОХЛ предполагал, будто бы французы 23 августа продолжат свое отступление в Лотарингии. Вместо этого французские 1-я и 2-я армии прекратили свой отход, и 24 августа французы нанесли контрудар по правому флангу баварцев. 25 августа баварцы попали под смертоносный артиллерийский огонь и подверглись контратакам, которые начисто остановили их наступление. 4-я эрзац-дивизия и некоторые баварские части рассеялись под ливнем французских снарядов.

25 августа ОХЛ сообщило 6 армии, что конечной целью для германского левого крыла является прорыв через Шармский проход. Это была ясная демонстрация того, что Мольтке все еще оперировал теми же понятиями, что и меморандум генерала Беселера 1900 года, где на западе одной из главных задач кампании был прорыв французской линии крепостей ударами с фронта и тыла. Однако Мольтке не обеспечил выполнение этой задачи выделением 6-й армии большого количества тяжелой артиллерии и боеприпасов. К 26 августа французские атаки вынудили 6-ю армию перейти к обороне. Со своей стороны, французы продолжали вводить в дело в Лотарингии значительные ресурсы, особенно артиллерию и боеприпасы. 27 августа французы прекратили атаки и фронт стабилизировался.

Оперативный приказ ОХЛ на 28 августа ставил 6-й и 7-й армиям задачу прорыва через Шармский проход, но только в том случае, если французы начнут общее отступление. Тем не менее, Мольтке не был удовлетворен малыми успехами баварцев в Лотарингии. В конце концов баварцы убедили ОХЛ, что немецкие силы в Лотарингии истощены и для продолжения наступления нуждаются в пополнении пехотой, отдыхе и тяжелой артиллерии. Крафту было сказано, что он не обязан наступать, но все же он получил задачу сковать в Лотарингии как можно больше вражеских сил. Шлиффен специально предупреждал о необходимости избегать такой ошибки.

В начале сентября стало ясно, что 4-я и 5-я армии не собираются прорывать французскую линию крепостей ударом с тыла и, что 6-я армия не может прорвать ее с фронта. Одновременно росли опасения, что французы будут перебрасывать по железным дорогам силы в северную Францию и соединятся с британскими войсками, высаженными с моря: это поставило бы под угрозу германские линии коммуникаций вдоль Мааса в Бельгии. В итоге, 5 сентября было решено передислоцировать с 8 сентября 7-ю армию в Бельгию. К этому времени немцы завершили ремонтные работы на значительной части бельгийской железнодорожной сети и войска могли быть перевезены прямо в Бельгию. 8 сентября такой же приказ получила и 6-я армия. Обе армии с легким сердцем покидали Лотарингию. Эти переброски войск из Лотарингии в Бельгию с Планом Шлиффена ничего общего не имели.

КАМПАНИЯ ВО ФРАНЦИИ

14 августа правофланговая 1-я германская армия переправилась через Маас севернее Льежа. 17 августа Мольтке выпустил свой оперативный приказ на наступление правого крыла, которое должно было начаться 18 августа. Приказ был краток. Нет ни упоминаний о Плане Шлиффена ни чего другого, хоть отдаленно напоминающего этот план. Наиболее важной инструкцией было то, что 1-я армия ставилась под оперативный контроль командующего 2-й армией, Бюлова. Их задачей было захватить Бельгию. 3-я армия должна была поддерживать соседей на обоих флангах. К 20 августа 1-я и 2-я армии прошли уже через половину Бельгии, и Бюлов получал доклады о том, что между Шарлеруа и Динантом французы концентрируют свои войска на рубеже Самбры и Мааса. Бюлов повернул 1-ю и 2-ю армии на юг, чтобы сразиться с ними. Кюль, придерживаясь довоенной оценки противника, которую он сам и писал, был убежден, что британский экспедиционный корпус находится где-то севернее Лилля. Поэтому он направил свои силы на северо-запад и имел в своем распоряжении совершенно недостаточные силы, когда примерно в 70 км юго-восточнее Лилля вошел в соприскосновение с британской армией в районе Монса.

Главный удар французы наносили на своем левом фланге, в Арденнах. К 21 августа французская 5-я армия подходила к слиянию Самбры и Мааса, 4-я армия переходила бельгийскую границу южнее, и 3-я армия находилась на ее правом фланге. Согласно плану Жоффра от 18 августа 5-я армия, имея британцев на своем левом фланге, должна была обойти германский правый фланг пока 3-я и 4-я армии осуществляют прорыв германского центра.

В Арденнах германские 4-я и 5-я армии столкнулись во встречном бою с французскими 3-й и 4-й армиями. История, изданная Рейхсархивом, утверждает, что французы располагали значительным численным перевесом в пехоте (377 батальонов против 236) и меньшим перевесом в артиллерии (1540 против 1320). Несмотря на это, обе германские армии одержали полную победу. Делались попытки объяснить поражение французов тем, что на самом деле немцы превосходили их в численности, или же тем, что французская 4-я армия была атакована с фланга - и что оба этих фактора были результатом выполнения Плана Шлиффена. На самом деле, похоже, что французы действительно имели больше сил, но управления со стороны генералов обоих сторон практически не было. Что стало в Арденнах действительно решающим, так это превосходство в выучке германской пехоты на уровне рота-батальон-полк. В результате практически каждого столкновения французская пехота откатывалась назад в полном беспорядке.

На правом фланге немцы имели значительное превосходство в силах: 358 батальонов и 2164 орудия против 257 батальонов и 1120 орудий Антанты. Командующие германскими армиями этот двукратный перевес конвертировать в решительную победу не сумели. 23 августа саксонская 3-я армия пыталась пробить себе путь через Маас, атакуя на узком фронте с массированной артиллерийской поддержкой между Намюром и Живе. Долина Мааса здесь очень обрывистая, и слабые французские силы оказались в состоянии предотвратить создание сколько-нибудь крупного плацдарма на западном берегу (101 германский батальон против 17 французских!). Только когда тщетность фронтальной атаки стала полностью очевидной, 3-я армия предприняла нерешительную попытку перейти через Маас южнее Живе, где французских войск практически не было. Так как 3-я армия не озаботилась обеспечением своих войск понтонными парками, то французы смогли удержать ее на восточном берегу просто взорвав существующие мосты.

В центре, 23 августа, Бюлов наступал прямо через Самбру между Намюром и Монсом. Французская 5-я армия и бельгийцы численно превосходили немцев, однако германская пехота еще раз продемонстривала свое качественное превосходство, и 2 армия оттеснила силы Антанты от рубежа реки. Французская 5-я армия в ночь с 23 на 24 августа сумела отойти. Представляется, что, двинувшись на юго-запад, 3-я армия все еще имела возможность отрезать 5-й французской армии путь отхода. Она не сделала этого из-за настойчивых призывов Бюлова прийти на помощь ночью 23-24 августа. 3 армия двинулась прямо на запад на помощь 2-й армии и были потеряны все шансы отрезать французов.

На крайнем правом немецком фланге 1-й армии противостояли британские эскпедиционные силы (БЭС) - потенциально 120 германских батальонов против 52 британских и французских, причем британский левый фланг висел в пустоте. Решительная германская победа могла оказать глубокое влияние на ход войны. Если бы 1-я армия смогла разбить или, что лучше, уничтожить британский экспедиционный корпус, это вызвало бы шок во всей британской империи и обнажило бы весь левый фланг французской армии. Но 1-я армия действовала вяло. Даже Рейхсархив критичен по отношению к Кулю, отмечая, что несмотря на то, что доклады от трех его корпусов совершенно прояснили обстановку, Куль все-таки не сумел принять энергичных мер для сосредоточения против англичан всех сил своей армии. Куль думал, что он столкнулся только с двумя британскими дивизиями и был абсолютно убежден, что крупные британские силы находятся в Лилле. Только два из пяти корпусов 1-й армии были задействованы у Монса. Вместо того, чтобы действовать решительно и направить правофланговый III корпус для обхода левого фланга англичан, Куль бросил III и IX корпуса в чисто фронтальное наступление на британскую позицию.

Отступление БЭС было проведено ночью 23-24 августа и 1-я армия совершенно потеряла контакт с ними. Затем 1-я армия решила, что БЭС отступают на восток, к Мобежу, и двинулась ловить ее туда. В действительности БЭС отошли на юг. В результате 26 августа 1-я армия не смогла использовать великолепную возможность уничтожить у Ле Като изолированный II британский корпус. Хотя II корпус был связан боем и имел фланги открытыми большую часть дня, 1-я армия была столь неудачно развернута, что Куль не сумел обойти его фланги и полностью уничтожить.

Тем не менее, германская армия выиграла все первые сражения с французами. В наши дни -- это вряд ли повод для комментариев. На самом деле полнота германских побед явилась глубоким шоком для французов и стала чем-то неожиданным даже для немцев. Этот успех ложно приписывается блестящему Плану Шлиффена. Но это был результат более высокой подготовки немцев на тактическом уровне. По иронии судьбы, как указывал еще Герман Штейгеманн в 1917 году, немцы одержали слишком крупные успехи. Сама степень германских побед создавала впечатление, что немцы начали запланированную агрессивную войну против неготовой Франции.

Победа в Пограничном сражении предоставила германской армии две или три недели, в течение которых французская армия была лишена возможности наступать. Теперь представился случай использовать внутреннее положение Германии для нанесения серьезного поражения русским. Такой образ действий потребовал бы от немцев перейти к обороне на западе, оставаясь поблизости от германской железнодорожной сети. Нанеся поражение русским, немцы могли затем перебросить войска обратно с востока на запад, чтобы встретить повторное наступление французов. Как альтернатива такому решению, Мольтке мог продолжить наступление на западе всеми силами до того момента, когда правое и левое крылья смогут прорвать французскую линию крепостей, как это описано в меморандуме генерала Беселера в 1900 году.

24 августа - на 23 день мобилизации - ОХЛ решило перебросить шесть корпусов на восток. Это вполне согласовывалось с концепцией многих из учений Шлиффена, например, полевых поездок "Ост" 1897, 1899, 1901 и 1903 годов. Действительно, Шлиффен никогда не отрабатывал на маневрах ситуацию, при которой французская армия сначала полностью уничтожалась и лишь после этого масса германских войск перебрасывалась на восток. Даже в полевой поездке "Ост" 1903 года, единственном случае, когда он перебрасывал с запада на восток действительно крупные силы - 11 корпусов, французская армия отступала за линию своих крепостей и готовилась к возобновлению наступления. Отправь Мольтке на восток немедленно 6 корпусов по железным дорогам, и перейди при этом на западе к обороне, он остался бы в диапазоне тех параметров, которые были установлены Шлиффеном.

Имеяя Шлиффеновское прозрачное "школьное решение", Мольтке заменил его разрозненными мерами ad hoc. Он попытался стать лучше, чем Шлиффен, и обеспечить победу на обоих фронтах сразу. 25 августа он уменьшил перебрасываемые на восток силы до двух корпусов, только что захвативших Намюр (гвардейский резервный корпус из 2-й армии и XI из третьей). Из-за разрушений, произведенных бельгийцами на своих железных дорогах, оба корпуса были вынуждены совершить пеший марш до Аахена, чтобы там погрузиться в поезда. Это заняло несколько дней. Преимущество, которые давали железнодоржная мобильность и внутреннее положение Германии, заключалось в экономии времени. Отправляемые с запада силы должны были находиться как можно ближе к конечным станциям германских железных дорог. Это означало, что масса германских войск должна была перебрасываться с германского левого крыла - из 6-й и 7-й армий в Эльзасе и 5-й армии из района Меца. 7-я армия была для этой цели особенно пригодна, так как к 25 августа стало совершенно ясным, что в Вогезах она ничего существенного не добьется. 26 августа Мольтке решил перебросить на восток V корпус из 5-й армии. 30 августа он отменил приказ и вернул V корпус, который к этому времени уже подходил к германским станциям погрузки в районе Меца, под контроль 5-й армии. Одновременно, Мольтке разрешил продолжить преследование на западе. 26 августа 8-я армия в восточной Пруссии доложила о начале своего контрнаступления у Танненберга и предсказала, что наступление будет успешным.

В опубликованном Рейхсархивом обсуждении решения Мольтке от 24 августа об отправке войск на восток, официальная история впервые утверждает, что согласно концепции Плана Шлиффена решающие усилия должна была сделать 1-я армия. В качестве доказательства приводится тот факт, что Мольтке не взял ни одного корпуса из 1-й армии. Действительной причиной, конечно же, было то, что 1-я армия была уже на таком значительном удалении от станций погрузки, что было бы совершенно непрактичным перебрасывать какой-либо из ее корпусов по рельсам. Куль и Гренер многое выводят из того факта, что Мольтке не переместил ОХЛ в восточную Францию, откуда он смог бы осуществлять более тесное и непрерывное наблюдение над действиями решающего правого крыла. Это выставляется как аргумент в пользу того, что Мольтке не понял Плана Шлиффена. На деле же, город Люксембург был удачным выбором для ставки. Отсюда Мольтке имел наземные линии связи с Берлином, Австрией и восточной Пруссией, а также с Эльзасом и Лотарингией. Он был практически в центре развернутого германского западного фронта. Связь с центральными армиями (3-й, 4-й и 5-й) была очень хороша, с армиями левого крыла (6-й и 7-й) - великолепна. Бюлов (2-я армия) мог сам о себе позаботиться и 1-я армия не нуждалась в детальных инструкциях для выполнения простой задачи по охране фланга. Город Люксембург также достаточно велик, чтобы разместить окружение императора. Выбор Люксембурга для размещения ставки, сделанный Мольтке, его некомпетентности не доказывает. Вместо этого, он еще раз подтверждает, что в тот момент действовал план: прорваться через французскую линию крепостей между Шармским проходом и Тулем, и что 1-я армия отнюдь не являлась местом приложения главных усилий германской армии. Германская ставка находилась в непосредственной близости от района главной германской операции.

27 августа Мольтке издал свой первый с начала кампании полный оперативный приказ. Этот приказ не имел ничего общего с Планом Шлиффена. Мольтке полагал, что в Пограничном сражении французы понесли очень тяжелые потери, и что задачей германской армии теперь являлось преследование разбитых французских войск с целью не дать им оправиться. Чтобы уменьшить ресурсы Франции для организации обороны, следовало захватить как можно больше французской территории. Основные усилия немцев должна были быть проделаны 2-й армией, наступающей на Париж. Что должна будет делать 2-я армия, когда она выйдет к Парижу, не сообщалось. Ясно, что основной идеей Мольтке было использование результатов немецких побед. Согласно дневнику генерал-полковника Морица Фрейер фон Ликнера (Ликнер был начальником военного кабинета кайзера) 31 августа Мольтке говорил, что он намеревается наступать между Реймсом и Верденом, и он полагал, что решающая битва произойдет именно там. Задачей 1-й армии было "наступать на нижнюю Сену". Делались попытки обрисовать это как прелюдию к задаче 1-й армии наступать севернее и западнее Парижа, как это предусматривалось Планом Шлиффена. Защитники этой теории никогда даже не спрашивали, и тем более не объясняли, как, без всякой поддержки, пять корпусов 1-й армии могли обойти Париж: в Плане Шлиффена 1-я армия должна была иметь в своем составе 7 корпусов и, что более важно, за ней должно было следовать шесть эрзац корпусов для обложения Парижа. Реальные инструкции Мольтке для 1-й армии были таковы: охранять правый фланг главных сил против тех французских войск, которые, как полагал Мольтке, противник сосредоточит на нижней Сене.

3-й германской армии ставилась задача наступать на юго-запад. Ей противостояли только французские арьегарды, и казалось, что она имеет великолепную возможность проникнуть глубоко в тыл либо 5-й французской армии, находящейся правее, либо 4-й французской армии, обороняющейся левее по рубежу Мааса. Однако, утром 27 августа германская 4-я армия сообщила, что она не может форсировать Маас из-за сопротивления 4-й французской армии и нуждается в немедленной помощи. Гаузен, командующий 3-й армией, из-за этого сменил направление своего наступления с юго-западного направления на юго-восточное, нацеливаясь не на тыл французской 4-й армии, а на ее левый фланг. 4-я французская армия благодаря этому без помех отступила на юг. Решение Гаузена находилось в прямом противоречии как с инструкциями Мольтке, так и с доктриной Шлиффена: Шлиффен утверждал, что задачей должно быть уничтожение противника, а не простое оттеснение его назад, и что для решения этой задачи целью должен служить путь отступления противника, а не его фланг. Гаузен явно не желал принять на себя риск того, что французская 4-я армия будет успешно действовать по внутренним линиям: сначала отбросит 4-ю немецкую армию обратно за Маас, а затем повернет свои силы против изолированной 3-й армии.

Германское правое крыло по-прежнему было гораздо многочисленнее противостоящих ему англо-французских сил. БЭС после Ле Като были фактически небоеспособны. Чтобы прикрыть их отход, французская 5-я армия 29 августа была вынуждена дать арьегардный бой у Гиза. Это была еще одна фронтальная битва между 2-й германской армией и 5-й французской. 2-я армия запросила помощи у 1-й армии, находившейся правее, но 1-я армия находилась слишком далеко к западу чтобы вмешаться. После сражения не только не было эффективного германского преследования, но вдобавок Бюлов решил, что 2-я армия настолько утомлена, что он назначил на 31 августа дневку, поэтому французы спокойно продолжали свое отступление.

31 августа 1-я армия, которая в целом наступала на юго-запад, повернула на юго-восток, пытаясь опередить французскую 5-я армию слева. Это описывали как "поворот фон Клюка" и называли концом Плана Шлифффена. На самом же деле 1-я армия практически не имела альтернативы: она все еще несла ответственность за прикрытие фланга 2-й армии. После сражения у Гиза 2-я армия должна была преследовать французскую 5-ю армию в южном направлении. Вряд ли 1-я армия могла оставаться в бездействии на нижней Сене, она должна была прикрыть фланг 2-й армии со стороны Парижа.

Совершив замечательные форсированные марши, 2 сентября IX корпус из состава 1-й армии вышел к Марне у Шато Тьерри, далеко впереди фронта 2-й армии. В этот момент Мольтке напомнил 1-й армии, что ее задачей является прикрытие фланга, и приказал занять позицию во втором эшелоне позади 2-й армии. Конечной задачей правого крыла, сказал Мольтке, было обойти левый фланг французских армий. Намерением Мольтке было оттеснить французскую армию к швейцарской границе. Это первое упоминание о операции такого рода. Очевидно, Мольтке считал, что французы полностью разбиты.

Куль убедил сам себя в том, что англичане и французы собирались прекратить отступление еще севернее Сены, и он приказал 1-й армии минуя Париж продолжить свое наступление на юг. Куль впоследствии оспаривал, что он выдвинулся южнее Парижа, поскольку 1-я армия была выгоднее расположена для атаки французского левого фланга: продолжение наступления на юг вместо обеспечения фланга против Парижа, говорил он, на самом деле было действием в духе приказов Мольтке от 2 сентября. Для наблюдения за Парижем был оставлен IV резервный корпус. Резервный корпус не имел разведывательных самолетов или корпусной артиллерии и, кроме того, одну из своих четырех пехотных бригад IV резервный корпус выделил для несения гарнизонной службы в тылу.

Куль жестоко просчитался. Британцы и французы отошли дальше, чем он думал: наступление его 1-й армии оказалось классическим ударом по пустому месту. К 5 сентября 1-я армия, исключая IV резервный корпус, находилась южнее Марны в полном одиночестве. В этот момент Мольтке выпустил свой третий оперативный приказ, который был доставлен офицером-курьером. Мольтке оценивал обстановку так: французы избежали флангового охвата со стороны 1-й и 2-й армий. Имеются признаки того, что французы отводят силы с центра и правого крыла. Отдельные части французской армии уже появились в Париже. Следовательно, оттеснить французскую армию на юго-запад к швейцарской границе больше возможности не было. Мольтке оставил надежду на такой исход всего через три дня. Теперь весьма вероятно, писал Мольтке, что французы будут перебрасывать силы на свое левое крыло для защиты Парижа и создания угрозы германскому правому крылу. Он перевернул концепцию плана Беселера 1900 года. 1-я и 2-я армии должны были занять позицию фронтом к Парижу и действовать наступательно против любого французского наступления с этого направления, 1-я армия между Уазой и Марной, 2-я армия между Марной и Сеной. Эти армии должны развернуться на достаточном удалении от Парижа, что обеспечило бы им пространство для маневра. 4-я и 5-я армии встретили сильное сопротивление со стороны противника. Тем не менее, они должны наступать на юго-восток, чтобы открыть Шармский проход для 6-й армии. 5-я армия должна также захватить форты Труайон, Ле Парош и Кам де Ромен. Больше не существует возможности того, что 4-я, 5-я, 6-я и 7-я армии смогут выдавить значительные силы французов в Швейцарию. 3-я армия должна наступать в направлении Труа. Она должна быть готова наступать через Сену в западном направлении для оказания помощи 1-й и 2-й армиям или на юг, или юго-восток для помощи левому крылу. Пока же 6-я и 7-я армии должны сковать как можно большее число частей противника и как можно скорее начать наступление через Шармский проход.

5 сентября французская 6-я армия начала выдвигаться на восток из Парижа для удара по германскому правому крылу. Она была встречена IV резервным корпусом, проводившим силовую разведку. Как только угроза со стороны французов выяснилась, Клюк и Куль отправили II и IV корпуса на север для усиления германского IV резервного корпуса. Это создало большой разрыв в середине фронта 1-й армии. Было бы гораздо лучше отвести IV резервный корпус и драться далее к северу и востоку, где 1-я армия могла бы сохранить свои корпуса сосредоточенными, прикрывая фланг 2-й армии, и увлекая при этом французов подальше от поддержки пушек крепости Париж. Куль позднее утверждал, что у IV резервного корпуса не было возможности прервать контакт и отступить. Учитывая тот факт, что даже БЭС многократно оказывались способны провести такой маневр, это утверждение сомнительно. Вероятно, 1-я армия отказалась от отхода на северо-восток по двум причинам. Первая - что 1-я армия не собиралась стать первой из германских армий, осуществившей отступление в этой войне. Отступить - означало признать, что их наступление в течение трех последних дней было ошибкой и - о ужас, ужас! - что французы переиграли 1-ю армию в маневрировании. Вторая причина - если 1-я армия входила в тесную связь со 2-й армией, тогда ОХЛ могла снова подчинить 1-ю армию 2-й. Командование же 1-й армии хотело избежать этого почти любой ценой. Шлиффен всегда предупреждал, что на фронте современных сражений могут возникать разрывы, особенно когда одна армия продвигается, а ее соседи остаются на месте. Он снова и снова поощрял своих учеников такие ошибки противника использовать для разрушения его фронта. Куль именно такой разрыв теперь предоставил англичанам и французам.

Тем временем французское контрнаступление на правом фланге 2-й армии сковало левофланговые корпуса 1-й армии, III и IX. Сначала Куль передал три корпуса под оперативный контроль 2-й армии, но поскольку со стороны Парижа нарастало давление французов, 8 сентября Куль оба корпуса отозвал. У них не возникло никаких трудностей в том, чтобы разорвать контакт с противником и совершить длительный форсированный марш на север. Теперь 50-километровый разрыв возник между 1-й и 2-й армиями. БЭС медленно продвигались в этот разрыв, а правый фланг 2-й армии обходила 5-я французская армия.

Тем временем, 6 сентября, германская 3-я армия наступала в открытый разрыв между 9-й французской армией Фоша на западе и французской 4-й армией на востоке. Позднейшим германским критикам это виделось как еще одна возможность для 3-й армии решительно продвинуться через этот разрыв и прорвать тем самым французский центр. Вместо этого Гаузен дал разрешение командирам правофланговых корпусов примкнуть свои корпуса к фронту 2-й армии справа, а левофланговые корпуса примкнули к 4-й армии слева. Открытый разрыв во французском фронте остался неиспользованным. Даже британцы действовали успешнее.

Сейчас Мольтке платил по счетам за отправку двух корпусов на восток. Если бы у Бюлова по-прежнему был гвардейский резервный корпус, его позиция была бы гораздо сильнее. Что более важно, если бы у Гаузена оставался XI корпус и саксонская кавалерийская дивизия, которые также были отправлены на восток, то 3-я армия автоматически прорвала бы французский центр, хотел этого Гаузен или нет. Тем не менее, французская 9-я армия находилась в опасном положении, особенно после того, как утром 8 сентября предрассветная атака Гаузена сокрушила ее правый фланг.

8 сентября разрыв между германскими 1-й и 2-й армиями вызвал беспокойство ОХЛ. Мольтке отправил офицера разведки ОХЛ, подполковника Хенча, для прояснения ситуации. Ясно, что Мольтке был встревожен тем, что, если он отправится на фронт сам, то он расчистит сцену для придворной интриги, которую вели против него военный министр Фалькенгайн и начальник военного кабинета кайзера Линкер: как показали дальнейшие события - справедливое опасение. Инструкции, которые Мольтке дал Хенчу, предусматривали, что если правое крыло отступает, то он должен направить 1-ю армию на рубеж Эны в район Суассона, то есть, на северо-восток, где она могла бы прикрыть правый фланг 2-й армии. Когда Хенч прибыл в штаб 2-й армии, ему было сказано, что французы обходят правый фланг 2-й армии, и это, сказал Бюлов, вынуждает его отступить. Бюлов пожаловался, что отвод III и IX корпусов 1-й армии обнажил его правый фланг. Инструкции для 1-й армии, снова и снова напоминал Бюлов, требовали прикрыть фланг 2-й армии. В наступлении 1-й армии на французскую 6-ю армию он смысла не видит, потому что французы могут спокойно отойти к Парижу. 1-я армия при этом рискует остаться в изоляции.

В штабе 1-й армии ранним вечером 9 сентября Хенч обсуждал обстановку с Кулем; командующий армией Клюк в обсуждении не участвовал. Представляется, что Куль хотел любой ценой избежать возвращения обратно под оперативный контроль 2-й армии. Его первоначальным предложением было, чтобы 2-я армия твердо удерживала свою позицию, пока 1-я не покончит с противостоящими ей французами. Хенч утверждал, что это невозможно, поскольку правый фланг 2-й армии висит в пустоте. Куль тогда привел аргумент, что для отхода 1-й армии на Суассон ей придется совершить опасный фланговый марш перед фронтом противника. Куль заявил, что 1 армия должна отойти почти прямо на север. Это было эксцентричное отступление, популярный маневр 19 столетия. Младший Мольтке часто выступал сторонником такого маневра. В теории, 1-я армия должна была занять своего рода фланговую позицию слева от любой попытки французов обойти фланг 2-й армии. Куль явно надеялся, что на этой позиции он сможет замаскировать тот факт, что 1-я армия отступает, и в тоже время остаться независимым от 2-й армии. Он также надеялся позднее вновь перейти в наступление. В конце концов Куль дал согласие отступать на Суассон, но, когда Хенч уехал, все-таки произвел свое эксцентрическое отступление на север.

Наступление французской массовой армии не могло было быть остановлено таким искуственным маневром, как эксцентрическое отступление. 1-я армия была вынуждена перейти к обороне и не была больше способна к контрнаступлению. Тем не менее, на следующей неделе ОХЛ направил повторную инструкцию Кулю передвинуть 1-ю армию к востоку для прикрытия фланга 2-й армии. 1-я армия была снова поставлена под оперативный контроль 2-й армии. Куль не сдвинулся с места даже под угрозой того, что французы еще раз воспользуются разрывом между 1-й и 2-й армиями. На этот раз в последний момент разрыв был закрыт войсками, прибывшими с левого крыла. Отход 2-й армии вынудил все германское правое крыло откатиться назад. Немцы проиграли битву на Марне.

ОТГОВОРКИ И ОБВИНЕНИЯ

Перед войной французские военные писатели говорили, что немцы слишком тугодумы, чтобы выиграть маневренное сражение у французов с их живым умом. Битва на Марне, казалось, их правоту подтвердила. В ближайшие шесть недель после того, как немцы начали свое отступление на Марне, германским командующим и старшим офицерам генерального штаба стало ясно, что в какой-то момент начнется поиск виновных. Эти офицеры были уверены, что попадут в список известнейших военных неудачников в истории.

Записи в дневнике Линкера показывают, что гонка по навешиванию ярлыков уже вовсю шла 10 сентября 1914 года. Линкер писал, что было ошибкой со стороны Мольтке отправить XI и гвардейский резервный корпуса на восток, и, что Мольтке выпустил контроль над армиями из своих рук ("поводья волочились по земле" - фраза, которую позднее будут все время цитировать немецкие офицеры, описывая руководство Мольтке). Линкер был жесток, рассматривая деятельность генерального штаба, как учреждения: не было никаких сомнений в том, что генеральный штаб провалил все дело. 13 сентября Линкер писал, что генеральный штаб как институт оказался непригоден для ведения скоординированной операции. 1-я и 2-я армии действовали по своему усмотрению и вне всякого контроля. У Мольтке нервы не выдержали напряжения. Генеральный штаб поставил армию в очень плохое положение. Кроме того, Линкер говорил, что очень сложно понять, как Клюк мог загнать сам себя в ту ситуацию, в которой он оказался.

Не должно вызывать удивления, что первой организацией, написавшей свою версию событий битвы, стал штаб 1-й армии, который представил доклад 19 октября 1914 года, действительно замечательное достижение в данных обстоятельствах. Текст этого и других докладов военного времени был утерян, но позднейшие описания проясняют, что лейтмотивом рапорта Куля было желание взвалить вину за Марну на 2-ю армию и ОХЛ в целом, и на Хенча в частности. Черновики для IV тома официальной истории отмечают, что Хенч тогда приготовил рапорт, который явно был ответом на рапорт 1-й армии. Рапорт 2-й армии был готов 31 октября.

В 1915 году Фрейтаг-Лорингхофен начал писать официальную историю кампании. Результаты никогда не были опубликованы и скорее всего погибли при бомбежке Потсдама. К этому времени Мольтке был отправлен назад в Берлин на должность начальника тыловой штаб-квартиры генерального штаба и, случайно, ознакомился с черновиком книги Фрейтага. Мольтке написал письмо Фрейтагу, чтобы пожаловаться на то направление, которое Фрейтаг выбрал для своей работы. Большая часть этого письма была опубликована в мемуарах Мольтке, изданных после его смерти, но первая страница опубликована не была. Однако, она сохранилась в черновых материалах для официальной истории с пометками Рейхсархива на полях. Что демонстрирует эта первая страница - так это возникновение мифа о Плане Шлиффена.

Мольтке отметил, что, когда книга Фрейтага в итоге появится, она станет первой книгой, основанной на официальных архивных источниках и поэтому может оказать огромное влияние на суждения о планировании и ведении первой кампании войны. Мольтке писал, что Фрейтаг сосредоточился на планировании Шлиффена, в особенности упирая на наступление через Бельгию. Девять лет работы Мольтке были охарактеризованы как приведение планирования Шлиффена в соответствие с меняющейся политической обстановкой, не более. Мольтке был явно возмущен, что его роль свели к нулю. Пророчески, Мольтке писал, что такой подход создаст впечатление, будто немцы с заранее обдуманным злым умыслом планировали агрессию в Европе и нарушение бельгийского нейтралитета.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ РАССЛЕДОВАНИЯ

Тема Марны продолжала горячо обсуждаться германскими офицерами. Хенч объяснял свою версию событий подчиненному, капитану Шуберту, 25 августа 1915 года. Он рассказал Шуберту, что Бюлов был обеспокоен безопасностью своего правого фланга после ухода III и IX корпусов. Бюлов хотел отступить своим правым крылом, но опасался, что даже после этого над 2-й армией будет висеть угроза, если только его фланг не прикроет 1-я армия. Хенч говорил, что 1-й армиии непосредственная опасность не угрожала, но ее наступление на французскую 6-я армию могло привести не более, чем к местному успеху, который никак положение 2-й армии не облегчил бы. В любом случае, французы использовали бы парижский железнодорожный узел для усиления 6-й армии и 1-я армия все равно была бы вынуждена отступить через 48 часов. По мнению Хенча, ошибка была совершена Кулем 5 августа, когда, вместо наблюдения за Парижем, он отправил 1-ю армию крушить все на юг, только для того, чтобы вновь откатиться обратно на север. Теперь, сказал Хенч, Куль утверждает, будто 9 сентября он находился на пороге великой победы, и тут ему приказали отступить. Хенч докладывал Мольтке, что центральным армиям (5-й, 4-й и 3-й) необходимости отступать нет: Мольтке позднее лично принял решение об отходе, явно обеспокоенный концентрацией французских войск на фронте 3-й армии. Хенч слышал, что Фрейтаг закончил свою книгу по истории этой кампании, и с тревогой ожидал его выводов.

В германской армии продолжали возникать обвинения в том, что ответственным за поражение на Марне был Хенч. Хенч потребовал официального расследования, которое разрешил провести Людендорф. Объяснения Хенча, данные следователю, были после войны опубликованы Мюллер-Лейбницем. Хенч заявил, что ему были даны полномочия отдать приказ не только на отступление 1-й армии, но и приказ об отходе всего правого крыла. Утром 9 сентября начальник штаба 2-й армии говорил Хенчу, что проблемы у 2-й армии начались после отвода 1-й армией III и IX корпусов. 2-я армия могла удерживать рубеж Марны, если бы 1-я армия прикрывала ее правый фланг. Хенч сказал, что, выдвигая это требование, 2-я армия была совершенно права. Сразу после полудня Хенч прибыл в штаб 1-й армии. Он поначалу не собирался приказывать 1-й армии отходить. Вместо этого он хотел, чтобы 1-я армия прикрыла фланг 2-й армии. Прибыв в 1-ю армию, он обнаружил, что левый фланг 1-й армии уже отходит и Куль сказал ему, что даже если 9 сентября 1-я армия одержит победу, она не сможет поддержать 2-ю 10 сентября. Тогда Хенч приказал 1-й армии отступать, поскольку (1) 2-я армия уже отходит, (2) он лично видел насколько опасен разрыв между 1-й и 2-й армиями, и (3) даже 1-я армия сама не верила, что нанесет решительное поражение тем французским силам, которые действовали против нее. Хенч полагал, что единственный способ, которым он может заставить 1-ю армию прикрыть фланг 2-й армии являлся отвод армии назад. По возвращению в ОХЛ никто не осудил предпринятых им действий. Он утверждал, что все были удовлетворены тем, что, сохранив на своих позициях левое крыло (3-ю, 4-ю, 5-ю армии), оставалась возможность захватить форты на Маасе и окружить Верден. Он утверждал, что "создал новую основу для продолжения операции". Вся суть показаний Хенча была в том, что задачей 1-й армии было боковое охранение, и что наступательные намерения ОХЛ заключались в прорыве французской линии крепостей. Целью операции было выполнение плана Беселера 1900 года.

Результаты расследования были опубликованы генеральным штабом в приказе от 24 мая 1917 года, доведенном до дивизионного уровня. Официальное заключение гласило, что Мольтке сказал Хенчу, что если правое крыло должно начать отход, то Хенч имеет полномочия направить это движение таким образом, чтобы закрыть разрыв между 1-й и 2-й армиями, при этом отступательное движение 1-й армии должно быть проведено в направлении Суассона. В этих обстоятельствах подполковник Хенч был уполномочен давать обязательные к исполнению указания от имени ОХЛ. Утром 9 сентября 2-я армия уже самостоятельно приняла решение об отступлении за Марну. Хенч с этим решением согласился. Находясь в штабе 1-й армии, он использовал свои полномочия от ОХЛ и проинструктировал 1-ю армию начать отступление. Он имел все полномочия сделать это, поскольку 2-я армия инициировала процесс отхода правого крыла. Имела ли право 2-я армия принять такое решение является предметом дальнейшего расследования. Никаких претензий к поведению подполковника Хенча нет.

Хенч умер в марте 1918 года после неудачной операции по удалению камней из желчного пузыря. Хирург, оперировавший Хенча, говорил, что многие в армии все еще возлагали на него ответственность за проигрыш битвы на Марне. После войны циркулировали слухи, что Хенч покончил с собой от стыда и позора.

Официальное расследование могло считать, что Хенч действовал правильно, но Рейхсархив так явно не считал. В октябре 1921 Вильгельм Мюллер-Лейбниц, бывший подполковник генерального штаба и затем Oberarchivrat в Рейхсархиве завершил книгу "Миссия подполковника Хенча", которая была опубликована в 1922 году. Мюллер-Лейбниц сделал Хенча ответственным за проигрыш битвы на Марне. Он обвиняет Хенча в том, что он не действовал в духе своих инструкций. В высказывании, сделанном 3 марта 1920 года, Таппен, офицер оперативного отделения ОХЛ, утверждал, что его намерением, также, как и намерением Мольтке, было то, чтобы обе армии удерживали свои позиции, и, что "любые движения в сторону тыла должны были быть абсолютно исключены". Таппен и Доммес (оба в 1917 и 1920 годах) говорили, что об отступлении в ОХЛ никто не думал и, что Хенч никогда не имел полномочий отдавать такой приказ. В своей книге "К Марне" Таппен стал еще более категоричен в этом. Однако, 10 сентября 1914 года Таппен внес в свой дневник запись, что 1-я армия стала причиной отступления на Марне, отозвав IX корпус и создав разрыв между 1-й и 2-й армиями.

Мюллер-Лейбниц говорил, что фатальной стала ошибка Хенча, когда он, утром 9 сентября, согласился с Лауэнштейном, начальником штаба 2-й армии, что 1-я армия должна прикрыть правый фланг 2-й, даже если для достижения этой цели обеим придется отступить. Еще не было непосредственного давления на правофланговую дивизию 2-й армии. Это, говорил Мюллер-Лейбниц, была трагическая вина, груз которой Хенч и нес до конца своей жизни, вина, которую он всячески пытался искупить в дальнейшем образцовым исполнением своих служебных обязанностей.

Мюллер-Лейбниц нападал также на профессионализм Хенча. Он говорил, что доклады Хенча были полны фактическими ошибками и его оперативные решения были нелогичны. Было бесцельным для 1-й армии прикрывать фланг 2-й, утверждал Мюллер-Лейбниц: французы и англичане всегда могли обойти с фланга также и 1-ю армию. Хенч не мог знать в полдень 9 сентября, что 2-я армия уже начала отступление. Следовательно, он приказал 1-й армии отступать, действуя исключительно по собственной инициативе из-за своих пессимистических оценок, не имевших под собой твердой основы. Тем не менее Куль, как хороший солдат, подчинился приказу. Мюллер-Лейбниц подтвердил, что в своем докладе от 19 октября 1914 года 1-я армия уже вовсю проклинала Хенча за поражение на Марне. 1-я армия утверждала, что она "победоносно наступала на Нантейль и находилась в процессе обхода и окружения французов, когда подполковник Хенч приказал ... отступать на Эну".

По мнению Мюллер-Лейбница, Бюлов был по меньшей мере столь же виноват, как и Хенч. Как показывает собственное высказывание Бюлова 31 октября 1914, его решение отступить, как и решение Хенча, было основано не на точной картине обстановки, а на предвзятых и необоснованных предположениях. Бюлов недооценил успех собственной армии 8 сентября и был чрезмерно пессимистичен в оценке состояния своих войск, положения своего правого фланга и обстановки в 1-й армии. Решение отводить 2-ю армию было неоправданным. Мюллер-Лейбниц говорил, что в показаниях в расследовании дела Хенча в 1917 году, позиция 1-й армии заключалась в тот, что она могла разбить французскую 6-ю армию и затем развернуться против британской армии. Отход 2-й армии сделал невозможным выполнение этого плана, поэтому 1-й армии пришлось отступить, чтобы ликвидировать угрозу своему левому флангу: 1 армия перевернула аргументы 2-й армии с ног на голову и использовала их против нее же.

Затем Мюллер-Лейбниц обсуждает результаты расследования 1917 года. В дополнение к приказу Людендорфа от 24 мая 1917 года, Мюллер-Лейбниц утверждает, что доклад по делу, написанный майором Каупишем, приходил к выводу, что если бы Хенч не приказал 1-й армии отступить, то ей все равно пришлось бы сделать это, поскольку между армиями имелся разрыв шириной в 60 км, и в этот разрыв уже вошли четыре длинных колонны неприятеля. Мюллер-Лейбниц затем говорит, что следователи 1917 года все поняли неправильно. Свидетельства Мольтке, Таппена и Доммеса показывают, что первой задачей Хенча было побудить командование армией крепко удерживать позиции. Он должен был не инициировать отступление, но только скоординировать это отступление, если бы оно уже началось. Мюллер-Лейбниц говорил, что пессимизм Хенча привел к неточной интрепретации его инструкций. Это Хенч побудил Бюлова отступать 8 сентября и затем, утром 9 сентября, сделал тоже самое с Лауэнштейном. Хенч не сообщил в ОХЛ 8 сентября о намерении 2-й армии отступить; вследствие этого, 10 сентября, когда он представил свой доклад, ОХЛ оказалась перед свершившимся фактом. На самом деле, утверждал Мюллер-Лейбниц, 9 сентября для 2-й армии необходимости отступать еще не было. 2-я армия должна была дождаться результата наступления 1-й армии. 1-я армия твердо решила атаковать левый фланг французской 6-й армии, и это решение должно было повернуть поток германских армий. На самом деле Мюллер-Лейбниц говорит, что 1 армия должна была быть еще тверже, и атаковать англичан, как только они форсируют Марну.

Конечный вывод Мюллер-Лейбница заключался в том, что раз уж 2-я армия начала отход, формально Хенч был вправе потребовать отступления и 1-й армии тоже. Тем не менее, отступление германской армии было вызвано не действиями противника. Тактически немцы были победителями. Немецкая армия не была разбита на Марне, ей приказало отступить ее собственное командование. Действительным "чудом на Марне" было то, что опытные германские офицеры (Хенч и Бюлов) сумели допустить такую серию ошибок, недоразумений и упущений.

В 1926 году четвертый том официальной истории расширил круг виновников за счет Мольтке. Официальная история утверждала, что Хенч, возможно, имел вторую беседу с Мольтке наедине прямо перед выездом из штаб-квартиры ОХЛ в Люксембурге, и во время этой беседы Мольтке мог снабдить Хенча полномочиями отдать приказ об отступлении. Мольтке и Хенч отныне стали одинаково виноваты.

Мюллер-Лейбниц говорил, что в 1917 году полковник Маттес, начальник оперативного отдела штаба 2-й армии, не мог точно вспомнить, о чем говорилось во 2-й армии 8 сентября. Для официальной истории Рейхсархива, поскольку после смерти Лауэнштейна и Бюлова единственным оставшимся в живых старшим офицером 2-й армии был только Маттес, его память вдруг прояснилась. Большая часть сказанного им в 1926 году сводилась к поддержке мнения, что именно пессимизм Хенча относительно положения 1-й армии стал решающим фактором в принятии решения об отступлении 2-й армии.

Главной линией в разработке Рейхсархивом тезиса Мюллер-Лейбница стало подчеркивание психологического состояния Хенча. Они говорили, что в начале войны Хенч уже имел очень пессимистические взгляды на положение Германии. Рейхсархив утверждал, что впечатления от вида отступающих германских колонн, которые Хенч получил во время поездки в штаб 1-й армии лишь усилили его и без того пессимистическую оценку стратегической и оперативной обстановки. Он также слышал, что БЭС перешли через Марну и знал из своих разговоров с Бюловым и Лауэнштейном, что это вынудит 2-ю армию к отступлению. Рейхсархив утверждал, что пессимизм Хенча стал фатальным для германской армии. В полдень 9 сентября, как раз тогда, когда Хенч приказывал Кулю отступить, немцы сражение уже выиграли. 1-я армия одерживала победу над левым флангом 6-й французской армии, левый фланг 2-й армии и 3-я армия громили правый фланг 9-й французской армии. Дальнейшее наступление БЭС могло привести их только к полному уничтожению.

В тот полдень Куль и Хенч обсуждали обстановку, большую часть времени наедине. Куль сказал, будто он говорил Хенчу, что, судя по предыдущему опыту, он знал, что британцы будут наступать слишком медленно и не сумеют повлиять на результат его наступления на французскую 6-ю армию. Серьезно преувеличевая, Куль сказал, что он атаковал французскую 6-ю армию в левый фланг и тыл, что обещало великолепные результаты. На самом же деле, он атаковал французкий левый фланг фронтально. Его "обходящие силы" составляла единственная резервная пехотная бригада, и не было никаких причин полагать, что у французов возникнут какие-либо трудности при блокировании удара этих слабых сил и, при возникновении такой необходимости, беспрепятственного отхода к Парижу. В любом случае Хенч по-прежнему настаивал, чтобы 1-я армия прикрыла фланг 2-й. Когда Куль сказал, что 10 сентября он не сможет это сделать, даже если разгромит 6-ю французскую армию, только тогда Хенч приказал Кулю отходить на Суассон. Рейхсархив говорил, что Куль еще сопротивлялся. Куль затем утверждал, что Хенч сказал ему, что 2-я армия превратилась в шлак - выгорела до золы. Это, сказал Куль, было решающим: если 2-я армия больше не могла сражаться, то 1-я армия должна была отступать. Использование термина "Шлак" приписывается многим офицерам между 8 и 9 сентября. Действительно ли говорил это слово Хенч Кулю остается открытым вопросом. Это дает Кулю спасительную лазейку - 1-я армия отходила не из-за своей собственной ситуации, но из-за положения 2-й армии.

Все это выпячивание Хенча призвано лишь отвлечь внимание от 1-й армии. Рейхсархив утверждал, что Куль пришел к правильной оценке обстановки и 9 сентября находился на полдороге к решающей победе. На самом же деле, у Куля не было необходимой для ведения маневренной войны гибкости ума, хотя позднее он сумел проявить себя как штабной бюрократ в период окопной войны. Он неправильно оценил обстановку как у Монса, так и у Ле Като и дважды упустил великолепную возможность уничтожить английскую армию. 5 сентября он еще раз ошибся в оценке обстановки и затем, нарушая приказы, нацелил наступление свой армии на пустое место и тем самым поставил под угрозу исход всей кампании. Затем он оттянул III и IX корпуса от фланга 2-й армии в сомнительной попытке сыграть ва-банк: разгромить 6-ю французскую армию, хотя та в случае нужды могла свободно отступить к Парижу. Теперь же, по Рейхсархиву, выходило, будто Бюлов и Хенч не дали Кулю одержать великую победу.

На самом же деле, главной задачей Куля в течение всей кампании было прикрытие фланга. Справься он с этой задачей, у немецкой армии были бы все возможности прорвать французскую линию крепостей, и первая кампания войны была бы успешно завершена.

ЕЩЕ ОТГОВОРКИ И ОБВИНЕНИЯ

В своей книге 1917 года Германн Штегеман предал огласке некоторые споры, сотрясавшие германскую армию, и 1-я армия им довольно успешно обеляется. Он думал, будто 1-я армия обошла оба фланга британцев у Монса и практически разбила БЭС, и что успех немецкого наступления в большой степени обеспечивался благодаря тому, что 1-я армия все время обходила левый фланг всего французского фронта. Однако, он также сказал, что, направившись южнее Марны, 1-я армия полностью изменила стратегическую обстановку в пользу французов. Жоффр затем сумел переманеврировать германский обход. Он продолжил реабилитировать 1-ю армию, говоря, что Клюк был героем Марны. (При ближайшем рассмотрении становится, однако, ясным, что его восхищение вызвали высочайшая боеспособность немецкой пехоты и эпические форсированные марши, выполненые III и IX корпусами.) У ОХЛ не было причин отдавать приказ об отходе, утверждал Штегеман, потому что 1-я армия уже громила французскую 6-ю армию и на правый фланг 2-й армии еще не было никакого серьезного давления. Штегеман говорил, что отступление 2-й армии оголило левый фланг 1-й армии и, вследствие этого, 1-я армия была вынуждена прервать свое победоносное наступление и отступить. Причина германского отступления была чем-то таинственным - тактически немцы побеждали. Похоже, большинство объяснений Марны данных Кулем просочились в толщу германской армии.

Одной из первых апологий, опубликованных после войны, стала книга, оправдывающая 3-ю, саксонскую, армию, автор Баумгартен-Крусиус, название "Marneslacht 1914" (Баумгартен-Крусиус говорил, что начал работу над своей книгой в 1915 году). Баумгартен-Крусиус имел огромное преимущество - он мог основывать свою работу на архивах саксонской армии: таким образом, его труд находился вне контроля генерального штаба.

3-я армия поначалу порицаний избежала: напротив, Гаузена восхваляли за подражание Блюхеру при Ватерлоо и за стремление помочь своим соседям. Затем пришло понимание, что, занимаясь этим, саксонцы нарушали одно из главнейших правил Шлиффена, и, раз за разом, упускали шансы прорвать французский фронт и уничтожить целые французские корпуса.

Баумгартен-Крусиус утверждал, что 22 августа сражение на Самбре-Маасе предоставило посланную небесами возможность для создания большого котла. Французы были уже полуокружены и серьезно уступали немцам в численности. Баумгартен-Крусиус обвиняет за упущенную возможность выиграть войну одним ударом ОХЛ и Бюлова - но не неспособность 3-й армии форсировать Маас 23 августа или отрезать французам путь отхода 24 августа.

Баумгартен-Крусиус признает, что между Маасом и Марной 3-й армии противостояли только французские арьегарды, и армия имела свободный путь во французский тыл. Однако, со стороны 4-й армии 27 и 28 августа сыпались призывы о необходимости срочной помощи. 3-я армия из-за этого проигнорировала инструкции ОХЛ наступать на юго-запад и двинулась на юго-восток, на помощь 4-й армии. Снова была потеряна возможность окружить крупные силы французов. Баумгартен-Крусиус оправдывался, что ОХЛ издавало слишком мало приказов, и те немногие приказы, которые все-таки издавались, были расплывчаты. Он также сказал, что ОХЛ в Люксембурге находилось слишком далеко, чтобы успешно контролировать Бюлова и Клюка. Но сама то 3-я армия проблем со связью не имела: например, оперативный приказ 1 сентября отправленный из ОХЛ в 07.55 прибыл в штаб армии в 08.12, через 17 минут. Неспособность 3-й армии исполнить приказы и поэтому выиграть большое сражение была результатом не плохой связи с ОХЛ, а боязливости Гаузена.

Баумгартен-Крусиус затем предъявляет серьезное обвинение, которое тоже циркулировало в германской армии. Он сказал, что 1-я армия оставила только один резервный корпус для наблюдения за Парижем и, с криком "Фас", ринулась к Сене, будто все армии участвовали в гонке за призом кайзера. Это наверняка является точным отражением позиции старших германских офицеров в первые недели сентября 1914 года. Это было все равно, что сказать, будто Клюк и Куль поставили свои амбиции превыше своего долга. Затем Баумгартен-Крусиус дополняет это обвинение, утверждая, что для 1-й армии было совершенно невозможно выполнить оперативный приказ ОХЛ от 5 сентября - прикрыть правый фланг. Успех всей операции на западе зависел от 1-й армии, а ОХЛ находилось слишком далеко и потому не смогло проконтролировать исполнение этого приказа.

Последнее обвинение против 3-й армии заключалось в тот, что 6 сентября она могла продвинуться в открытый разрыв в центре французского фронта и полностью прорвать его с решающими стратегическими последствиями. В реальности она этот шанс упустила и дала засосать себя в тактические бои соседних армий. В оправдание Баумгартен-Крусиус опять говорит о том, что призывы о помощи со стороны VIII корпуса слева и гвардейского корпуса справа были столь настойчивы, что саксонские корпуса не имели иного выбора, кроме как идти их спасать. Он также утверждает, что 3-я армия была слишком слабой, чтобы провести прорыв - очевидная критика решения Мольтке отправить на восток XI корпус из состава армии.

Затем Баумгартен-Крусиус критикует 1-ю армию за переброску III и IX корпусов с правого фланга 2-й армии и также обвиняет ОХЛ в том, что оно не остановило это передвижение. Клюк должен был оставить по крайней мере корпус на правом фланге 2-й армии: ему не требовалось пяти корпусов чтобы разбить 6-ю французскую армию. Баумгартен-Крусиус говорил, что во время войны "ползучий слух" в германской армии считал Клюка ответственным за поражение на Марне.

Одновременно Баумгартен-Крусиус говорил, что 2-й армии вовсе не обязательно было отступать, но вместо этого следовало обороняться на занимаемой позиции до тех пор, пока 1-я и 3-я армии не выиграют своих сражений. 9 сентября 3-я армия добилась серьезных успехов на ее правом фланге и, наконец-то, намеревалась силами 23 резервной дивизии нанести удар в разрыв в центре. 3-я армия была вынуждена отступить 9 сентября только потому, что 2-я армия покатилась назад.

Баумгартен-Крусиус дает короткое и косвенное упоминание о плане Шлиффена, которое похоже на оправдания Клюка больше, чем это мог бы сделать меморандум 1905 года: целью плана было производить непрерывное давление на французский левый фланг и оттеснить французскую армию в Швейцарию, причем в Лотарингии немцы остаются в обороне. Решающая битва должна была разыграться южнее Марны. Не упомянуты какие-либо соотношения сил между правым и левым крылом, также, как и движение 1-й армии в обход Парижа.

Косвенно, Баумгартен-Крусиус защищал также и Хенча, тоже саксонского офицера, против обвинений 1-й армии, в том, что Хенч несет ответственность за Марну. Он говорил, что главная вина за неудачу кампании 1914 года лежит на генеральном штабе. Французы не одержали победы на Марне, просто некоторые престарелые германские вожди не сумели ее выиграть. Хенч, который был относительно молод, не упоминается.

ПЕРВОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО О ПЛАНЕ ШЛИФФЕНА

Возложение вины за поражение на Марне на Хенча и Бюлова (оба уже умерли) решало первоочердную проблему генерального штаба - оправдания его действий во время войны. Однако, возникал еще и вопрос о том, почему стратегия генерального штаба не привела к победе. Первые признаки того объяснения, которое будет использовать генеральный штаб - Плана Шлиффена - найдены в письме под грифом "Секретно" от начальника секции истории армии, генерала Мерца, Гренеру от 11 октября 1919 года. Мерц пояснял, что он отправляет Гренеру копию меморандума, озаглавленного "Развитие оперативной мысли для войны на два фронта с 1871 по 1914 год". Мерц сказал, что это должно рассматриваться как подготовительная работа для официальной истории и просил Гренера оценить этот меморандум, особенно в том, что касалось идей младшего Мольтке. Гренер был только что уволен с поста первого генерал-квартирмейстера (30 сентября). Он назначал Мерца на его должность и, естественно, интересовался проводимой в секции работой. Гренер одобрил размышления Мерца о германской стратегии за весь период в форме сопроводительного письма и пометок на полях в меморандуме, продемонстрировав тесное знакомство с темой. Гренер не просто просматривал информацию, он давал свою интерпретацию событий: это и было рождением Плана Шлиффена.

Гренер начал со слов, что он был восторженным поклонником Шлиффена. Он говорил, что, когда в 1912 году был поднят вопрос о том, продолжать или нет планирование для Развертывания II, он, как начальник железнодорожного отделения всеми силами выступал за "так называемое большое западное развертывание". Без дальнейших проволочек он продолжил, начав обзор Плана Шлиффена. Он сказал, что, примерно в 1910 году, железнодорожное отделение планировало переброску девяти корпусов с левого на правое крыло. Порожний подвижной состав был собран вдоль Рейна для выполения этих перевозок. То, что эта подготовка была проведена, является существенным признаком того, что концепция Шлиффена по использованию железнодорожного маневра как умножителя сил была включена в германское военное планирование. Утверждение Гренера о том, что этот подвижной состав был собран за левым крылом для быстрого перемещения 9 корпусов на правый фланг, менее надежно: в начале операции 6-я и 7-я армии, вместе взятые, имели в своем составе только 8 корпусов. Гораздо более вероятно, что весь этот подвижной состав был равномерно распределен по всему фронту для облегчения перевозок вдоль всего западного фронта или же для переброски войск на восток. Это подтверждается идеей Мольтке от 24 августа отправить по два корпуса из центра, левого и правого крыльев на восток. Гренеровская фабрикация была предназначена для демонстрации того, что были приняты меры, чтобы "сделать правое крыло сильным".

Гренер сказал, что, когда он читал "Развитие оперативной мысли" он был буквально сражен вопросом, полностью ли Мольтке осознавал, что изменения, которые он, Мольтке, вносил в план войны размыли ясность Шлиффеновского развертывания. Он полагал, что в августе и начале сентября 1914 Мольтке все еще думал, что он действует в согласии с замыслом Шлиффена. Даже решение 27 августа прорвать французскую линию крепостей между Тулем и Эпиналем казалось согласующимся с замыслом операции по Шлиффену. Гренер сказал, что он считает, что это был "величайший грех против духа идей Шлиффена". По мнению Гренера ОХЛ доверял преувеличенным докладам о победах, приходившим из армий, и поэтому не чувствовал реальной обстановки и пренебрегал оперативной концепцией Шлиффена. Вопрос, который следовало рассмотреть, заключался в следующем: потерял ли Мольтке верный взгляд на План Шлиффена до или уже во время войны? Гренер также спрашивал о цели создания "Развития оперативной мысли". Заключалась ли она только в том, чтобы описать принятые решения, или же показать, что вторжение в Бельгию было обязательным условием для достижения победы в войне на два фронта?

Гренер не был поклонником военного планирования Мольтке старшего между 1871 и 1888 годами. "Развитие оперативной мысли" указывало, что в военных планах Мольтке 1879 и 1880 годов французы не смогут захватить Эльзас и Лотарингию пока они не возьмут Мец и Страссбург. Гренер сказал, что он сомневался в том, что немцы смогут долго удерживать эти крепости. Наиболее показательный аргумент Гренера против "Восточного развертывания" был в том, что это развертывание не может быть поддержано логистически. Учитывая доступные в то время линии коммуникаций, писал Гренер, ни быстрая, ни решительная операция на востоке не могли быть проведены. Если бы на востоке случилась длительная война, следовало бы ожидать что в конце концов итальянцы нападут на Австрию.

Гренер в целом видел мысль Шлиффена медленно, но неуклонно продвигающейся к Плану Шлиффена. "Развитие оперативной мысли", однако, отмечало, что не позднее Развертывания 1900-1901 года Шлиффен планировал оставлять корпуса в их районах мобилизации и затем перебрасывать их по железным дорогам для нанесения внезапных контрударов против французского левого фланга. Реакцией Гренера было замять это несоответствие в теории Плана Шлиффена обсуждением важности Развертываний 1899-1900 и 1900-1901 не в терминах развития Плана Шлиффена, а в терминах развития оперативного использования железнодорожной мобильности. Гренер говорил, что в то время он был офицером, ответственным за железнодорожное развертывание на западе. Основываясь на этих развертываниях, он начал изучать тактические перемещения соединений уровня дивизии в Operationstudien и военных играх. В последующие годы, сказал Гренер, Шлиффен часто давал железнодорожной секции такие проблемы для проработки.

В главе "Меморандум 1905 года" "Развитие оперативной мысли" тогда угодило в одно из самых уязвимых мест Плана Шлиффена: факт вторжения в Бельгию добавлял Германии еще одного противника. Историк Генерального штаба предполагал возможность того, что Шлиффен надеялся, что бельгийцы не станут сражаться. Гренер думал, что такая возможность маловероятна, хотя он и сказал, что, имей бельгийцы больше политической сообразительности, они могли бы сохранить свой нейтралитет.

Затем Гренер написал: "Когда вы читаете меморандум Шлиффена от 1905 года, этого достаточно чтобы заплакать от ярости и позора за нашу тупость в 1914 году. Если руководство не могло выучить его наизусть, им надо было только положить этот рецепт победы себе в карман и затем вовремя вынуть его."

"Развитие оперативной мысли" затем осмеливалось объяснять, почему в меморандуме 1905 года Шлиффен не оставил никаких войск для Восточной Пруссии: Шлиффен разрабатывал свой план для изолированной франко-германской войны, не для войны Антанты против центральных держав. Гренер не стал отвлекаться. Учитывая политическую ситуацию, написал он, был только один способ провести наступление против Франции и Англии, и этот способ был выбран Шлиффеном. "Развитие оперативной мысли" утверждало, что также было возможно, что Шлиффен думал, будто русские не начнут немедленно наступать, если немцы со своей стороны не развернут никаких сил на востоке, хотя Мольтке младший явно этой убежденности не разделял. Гренер считает эту теорию неправдоподобной. Он утверждал, что существенным моментом было то, что если Мольтке нуждался в переброске войск с запада на восток, то эти войска следовало снимать с левого, а не с правого крыла.

"Развитие оперативной мысли" затем отмечает, что Мольтке младший сказал, что исход войны решится на западе. Гренер использовал возможность еще раз вернуться к ключевому пункту: "великая победа только при очень сильном правом крыле". Гренер утверждал, что Мольтке ослабил правое крыло ради защиты территории Германии в Эльзасе и Восточной Пруссии. Это было ошибкой. Чем глубже проникли бы французы в Эльзас и Лотарингию, тем дальше они оказались бы от своих головных железнодорожных станций и тем сложнее было бы им перебрасывать силы на свое левое крыло. Гронер сказал, что 7-я армия должна была быть отправлена по железной дороге в Аахен. Когда "Развитие оперативной мысли" утверждало, что победа в Лотарингии оказала помощь правому крылу, Гренер снова не согласился. Также Гренер отрицал, что вообще, когда бы то ни было существовало намерение окружить французские армии в Лотарингии, как это утверждал историк генерального штаба.

Гренер писал, что историк генерального штаба полагает, что Мольтке хотел одержать "наиболее полную из возможных побед", чтобы получить возможность отправить войска на восток. Реакцией Гренера был вопрос, какого вида эта победа? "Обычная" победа была чужда оперативной концепции Шлиффена.

Затем шел колючий вопрос о эрзац дивизиях. "Развитие оперативной мысли" отмечало, что в 1912 году было запланированно отправить их на восток. Те из них, которые оказались бы там излишними, должны были отправиться на запад или использоваться для обороны побережья. Так как эрзац дивизии должны были быть отправлены на восток, в 1912 году количество кадровых и резервных дивизий на востоке было уменьшено с 13 до 9. Гренер попытался проигнорировать проблему эрзац дивизий. Он выдвинул замечательное предположение, что эрзац дивизии не делают никакого вклада в замысел операции. Действительной проблемой было то, что Мольтке экспериментировал с меморандумом 1905 года, не принимая его беззаветно. Он просто не мог понять, что Шлиффен был прав. Вместо этого, он принимал полумеры.

Историк генерального штаба говорил, что перед войной все признаки указывали на возрастающую угрозу франко-британского нарушения бельгийского нейтралитета независимо от того, сделает это Германия или нет. Гренер согласился, но отметил, что важным моментом было то, кто первым нарушит нейтралитет Бельгии. Он также был критичен по отношению к атаке Льежа из-за политических последствий.

Этот документ демонстрирует, какие препятствия пришлось преодолеть Гренеру чтобы создать План Шлиффена. Очевидно, что историк генерального штаба не пришел к заключению, что меморандум 1905 года был образцом для германского военного плана на 1914 год. Его намерением было найти разумные объяснения для нестыковок в плане Шлиффена и примирить его с планом Мольтке младшего. Гренер должен был непрерывно напирать на свой главный пункт: План Шлиффена должен был сработать, потому что он сохранял правое крыло сильным, ведущим к быстрой, решительной победе на западе. Все остальное было вторичным. Было, однако, решено передать проект в более способные руки, чем историк генерального штаба. Работа по раскрутке Плана Шлиффена была передана Кулю.

ОСПАРИВАНИЕ БИТВЫ В ЛОТАРИНГИИ

Существенным элементом критики военного плана Мольтке 1914 года было то, что он сделал левое крыло слишком сильным за счет правого. Когда Гренер опубликовал "Завещание графа Шлиффена" в 1929 году, он пошел еще дальше и обвинил баварского командующего в Лотарингии кронпринца Рупрехта и его начальника штаба Краффта фон Дельмензингена в том, что они упустили возможность уничтожить французов в Лотарингии. Гренер явно переборщил. Одно дело было проклинать умерших офицеров вроде Хенча, Мольтке и Бюлова. Краффт же был жив, встревожен и взбешен. В отличие от Гренера, всю войну прокантовавшегося в штабах, Краффт проявил себя как полководец, и, как командующий элитного альпийского корпуса, был в южной Германии кем-то вроде народного героя. Краффт написал памфлет, нападая на выводы Гренера. Ситуация угрожала вырваться из-под контроля Гренера, когда памфлет Краффта получил в целом благоприятный отзыв от Эрнста Каббиша в номере престижной Munchener Neuste Nachrichten от 25 января 1932 года. Каббиш сам по себе не был незначительной фигурой, написав важную книгу о войне "Streitfragen des Weltkrieges" (Спорные моменты мировой войны) в 1924 году. Спор также имел и политическое измерение, поскольку в это время Гренер был вторым человеком в правительстве Брюнинга, будучи одновременно военным министром и министром внутренних дел. Большая часть дискуссии шла через частную переписку между Краффтом, Каббишем и Вольфгангом Ферстером, чьей задачей явно было успокоить бурю до того, как она нанесет неисправимые повреждения.

В 1915 и 1916 Краффт также писал оправдания в защиту своих действий в первые недели войны. Таким образом Краффт был совершенно готов встретить Гренера с фактами и хорошо продуманными аргументами в руках. Защищая правоту своих решений в августе 1914 года, Краффт упорно следовал концепции действительного плана войны, заставляя Гренера и Ферстера допускать, по крайней мере в частной корреспонденции, что, как отметил Ферстер в письме Каббишу 30 марта 1932 года, "нынешняя интерпретация" Гренером задачи левого крыла согласуется с таковой самого Краффта: "выиграть время, в течение которого правое крыло будет вести свое наступление в Бельгии и северной Франции или, если французская армия нанесет свой главный удар в Эльзасе и Лотарингии, дать время правому крылу передвинуться на юг для поддержки". Это задача из полевой поездки "Вест" или плана генерала Беселера, и плохая защита гениальности Плана Шлиффена. Гренер согласился, что левое крыло было столь же важным для немецкого плана войны, как и правое; и что генеральное сражение очень даже могло разыграться в Лотарингии, а вовсе не в результате обхода Парижа с запада. Столкнувшись с профессиональной критикой даже Гренер был вынужден отступить от Плана Шлиффена.

ДИСКУССИЯ ВЕННИНГЕРА

Следующий залп в дискуссии дал главный калибр баварцев - баварский военный архив был вовлечен в битву между Краффтом и Гренером. Для официальной истории Рейхсархива это было чрезвычайно опасно. Военный архив возможно располагал всеми теми же предвоенными документами по планированию и докладами разведки, что и Рейхсархив, за исключением собственно меморандума Плана Шлиффена. Кроме того, в нем хранились журналы боевых действий первых месяцев войны, и была опубликована прекрасная официальная история лотарингской кампании. В нем работал весьма квалифицированный персонал и, можно смело сказать, он являлся прямым наследником баварского генерального штаба. Что еще хуже, персонал военного архива не был частью проекта "План Шлиффена".

Более того, в военном архиве хранились доклады баварского военного представителя в Берлине в начальный период войны генерал-лейтенанта Карла Риттера фон Веннингера, который погиб в бою во время войны. Доклады Веннингера не только подтверждали версию событий Краффта, они заходили еще дальше. Веннингер писал, что Мольтке и Штейн разрабатывали план наступления через Шармский проход еще 15 августа. Если это было правдой, то это означало что Мольтке никогда всерьез не использовал План Шлиффена, но с самого начала кампании намеревался прорвать французскую линию крепостей южнее Нанси.

Еще более разрушительным был, однако, рапорт Веннингера от 7 сентября 1914 года. Веннингер писал обзор операций на этот момент войны. Он сказал, что немцы провели операцию согласно концепции Плана Шлиффена 1909 года. Действительно, было возможным действовать по плану до первых сражений (замечательный афоризм Мольтке старшего, что "ни один план не переживет первой встречи с противником"). Единственное затруднение было в том, что 6-я и 7-я армии не сумели продвинуться так далеко, как это следовало сделать по замыслу Шлиффена, потому что знаменитый Шармский проход оказался вовсе не проходом. 6-я и 7-я армии вместо прохода наткнулись на построенные еще в мирное время полевые укрепления, не уступавшие по своей мощи крепостным. ОХЛ с осознанием этого факта запоздал. Веннингер писал, что последняя страница шлиффеновского замысла требовала, чтобы северная и южная половины немецкой армии встретились "на каталаунских полях", образовав величайшие Канны мировой истории. Это теперь стало невозможным. ОХЛ должен теперь сам придумать новый способ. В письме в Рейхсархив Доммес утверждал, что Таппен тоже давал подобную ссылку на "каталаунские поля". Значит, когда офицеры ссылались на План Шлиффена до 1919 года, они имели в виду операцию, идентичную той, которую планировал генерал Беселер в 1900 году. Гренер, Куль и прочие просто украли имя План Шлиффена и прицепили его к меморандуму 1905 года.

Военный архив отправил выдержки из рапортов Веннингера в Рейхсархив. Реакция Рейхсархива была характерной: последовали нападки на авторитет Веннингера. Согласно Рейхсархиву, Веннингер не мог видеть ни инструкции по развертыванию, ни меморандума 1905 года. Веннингер основывал свои рапорты на неправильно понятых слухах. Как доказательтство несостоятельности Веннингера, Рейхсархив бесстыдно заметил, что всем теперь известно, что План Шлиффена был описан в меморандуме 1905 года, а не в 1909, как утверждал Веннингер. Этим Рейхсархив разбередил старую рану, очерняя репутацию уважаемого баварского офицера, павшего на полях сражений: как это становится очевидным из внутренней переписки военного архива, баварцы были в бешенстве.

Из утверждения Веннингера с очевидностью следовало, что замысел окончательного германского военного плана оформился в 1909 году; этот план выглядел точно так, как оперативное исследование генерала Беселера 1900 года, и Веннингер называл его Планом Шлиффена. Версию Веннингера косвенно подтверждает и официальная история Рейхсархива, которая утверждает, что в 1909 году Мольтке сформулировал свой собственный план. Веннингер говорил, что 19 августа 1914 года он получил от Таппена информацию о плане войны. Поэтому Рейхсархиву пришлось дважды обратиться к Таппену для прояснения этого вопроса. В обоих случаях ответы Таппена были расплывчатыми и уклончивыми.

Как бы то ни было, обе дискуссии, Краффта с Гренером и дискуссия о Веннингере, скончались в январе 1933 года. Похоже, что в тот момент приоритет получили политические соображения. Как бы то ни было, требование нацистов к архивам перейти под их контроль сделало невозможным для военного архива проведение независимой, критической и резко противорещей рейхсархиву линии. Благодаря вмешательству судьбы, Рейхсархив устоял перед последней и наиболее серьезной угрозой Плану Шлиффена, который отныне стал догмой.

ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ ВОЕННЫЙ ПЛАН ГЕРМАНИИ

Используя меморандум Шлиффена от 1898 года, оперативное исследование Беселера 1900 года, материалы полевых поездок с 1902 по 1908 год и военной игры 1905 года, мы можем реконструировать стиль, в котором они оба, Шлиффен и Мольтке младший, собирались вести войну на западе. Оба офицера остро осознавали, что немецкие армии будут уступать в численности противникам на западе и на востоке. Целью Западного развертывания было, следовательно, выиграть первые сражения, а вовсе не сочинить грандиозный план для колоссальной битвы на уничтожение в стиле Канн. Каждый из германских начальников генерального штаба утверждал, что французы имеют положительную политическую цель, будут обладать инициативой, и поэтому начнут войну наступлением, возможно, в Лотарингии. Это наступление очень даже могло оказаться главным ударом французов. В зависимости от политической ситуации французы могли также нанести вспомогательный или главный удар севернее Меца в Арденнах. Первое сражение, следовательно, могло бы произойти в Лотарингии или в Арденнах. Немцы намеревались разгромить наступающих столь полно, сколь это окажется возможным.

Представляется совершенно ясным, что Шлиффен хотел позволить французам далеко углубиться в Лотарингию и Бельгию. Затем он планировал широко использовать германский маневр по железным дорогам для нанесения внезапных контрударов. Он рассматривал две технологии для достижения этой цели. Он собирался либо оставить большое количество корпусов в районах мобилизации, либо перебрасывать их с одного крыла фронта на другое. Мольтке не хотел брать на себя риски Шлиффеновского метода, позволявшего французам продвинуться вглубь германской территории столь далеко. В этом случае ему не хватало уверенности Шлиффена в своей способности либо проконтролировать столь сложные планы развертывания (о чем свидетельствует решение Мольтке иметь только один план развертывания), либо вести мобильные сражения в стиле Шлиффена. Мольтке, также, как и командующие армиями и начальники армейских штабов, хотели провести серию менее рискованных линейных сражений.

Первые сражения на границах не завершат войну. Если немецкая армия победит - а немцы надеялись суметь разбить французскую армию в поле - то у немцев появилось бы два выбора. Если русские проникнут глубоко внутрь Восточной Пруссии или к границам Познани и Силезии, то максимально возможные силы должны быть переброшены на восток для нанесения внезапного контрудара. Если Пруссия будет в безопасности, то более правильным было бы продолжить наступление на западе. Правое крыло перейдет через Маас и выйдет в тыл французской линии крепостей, тогда как левое крыло прикует к себе силы противника. Французская армия опять будет вынуждена принять бой, на этот раз защищая линию крепостей. Выиграв это сражение, немецкая армия прорвет французскую линию крепостей, атакуя ее с фронта и тыла. Это позволит установить непосредственную связь между двумя половинами германской армии. Остатки французов отступят на плато Лангр или за Луару. Было разумным допустить, что эта кампания будет завершена в течение месяца. За первой кампанией должна, однако, следовать вторая, уже в глубине французской территории.

Отсюда становится ясным, что никогда, ни при Шлиффене, ни при Мольтке младшем, германская армия не планировала продвигать правое крыло западнее Парижа. Германское левое крыло никогда не было слабым, наоборот, оно всегда было достаточно сильным - действительно, именно левое, а вовсе не правое крыло должно было вести генеральное сражение. Война на западе должна была начаться вовсе не немецким, а французским наступлением. Первая кампания должна была завершиться уничтожением французской линии крепостей, а не тотальным уничтожением французской армии. Она должна была состоять из нескольких обычных сражений - а вовсе не из одного гигантского сражения на окружение. Если бы немцы одержали решительную победу - то это стало бы результатом контрнаступлений в Лотарингии и Бельгии, а вовсе не результатом завоевания Франции. Не было намерения уничтожить всю французскую армию в одном сражении в стиле Канн. Плана Шлиффена никогда не существовало.

Существовала, однако, доктрина Шлиффена, и ее существенные черты видны в последних маневрах, которыми Шлиффен руководил. Способ, которым немцы собирались воевать в численном меньшинстве и все-таки победить, заключался в использовании мобильности войск и достижении внезапности с целью проведения сражений на уничтожение. Мобильность означала быстрый маневр по рельсам, откуда следовало, что решающие битвы будут вестись у германских границ и примут форму контрударов по наступающим русским и французским войскам. Железнодорожная мобильность должна была быть использована в двух целях: достижения внезапности и размещения масс германских войск там, откуда они могли наступать на вражеские пути отступления. Выгрузку войск из эшелонов должны были прикрыть крепости, такие как Мец, Страссбург, Торн или форты на Висле. Как только немецкие силы выгрузятся, они должны сохранить оперативную и тактическую мобильность для ведения гибких операций, в которых может быть использовано превосходство немцев в индивидуальной подготовке солдат и подразделений, инициативе офицеров. Целью германских наступлений должно стать полное уничтожение целых вражеских корпусов со всеми их кадрами: иначе Германия точно проиграет войну на истощение.

Доктрина Шлиффена, в тех чертах, которые проявились в большой военной игре 1905 года, не была применена на западе. Фактически, можно сказать, что у Шлиффена был только один реальный последователь - и это был Людендорф. Успехи Людендорфа на востоке в 1914 году проистекали из того факта, что все, что ему было надо сделать, так это разыграть учения Шлиффена в условиях боевой обстановки.

Концепция битвы при Танненберге вытекала непосредственно из результатов полевой поездки "Ост" 1894 года. Следующее сражение у Мазурских озер было копией полевой поездки "Ост" 1888 года, первой при Шлиффене, и решения тактических задач 1901 года. К тому моменту, когда Людендорф завершил эту операцию, австрийский фронт рушился. Людендорф оставил абсолютно необходимый минимум сил в Восточной Пруссии, затем передислоцировал 9 армию в южную Польшу - точно так, как планировал это сделать Шлиффен в своем развертывании 1894 года. Русское наступление было остановлено в кратчайшие сроки. Теперь Людендорф вновь последовал за своим учителем. Он осознавал, что его успех в южной Польше был зыбким. Раньше или позже, русские орды выдавили бы его армию обратно в Силезию и Познань. Поэтому была проведена широкая подготовка для обеспечения отхода немецких сил путем проведения масштабных разрушений на железных дорогах, с целью задержать русское наступление.

Стол был теперь подготовлен для основного блюда. Против русских масс никаких перспектив на статическую оборону у сильно уступающих в численности немецких войск не существовало. Людендорф поэтому искал спасения в оперативной мобильности. Пока русская армия наступала пешком через Польшу, Людендорф вновь перебросил по рельсам 9-ю армию из Силезии и выгрузил ее южнее Торна. В начале ноября, когда русские достигли германской границы, Людендорф нанес удар на юг в направлении Лодзи, разъеденил русские 1-ю и 2-ю армии и обошел правый фланг 2-й армии. Это была операция, поразительно похожая по концепции на Шлиффеновские полевые поездки "Ост" 1897 и 1903 годов. Во власти Фалькенгайна было усилить это наступление 16 свежесформированными дивизиями, которые находились в районах своей мобилизации в Германии. Сделай он это, он вызвал бы классическую Шлиффеновскую битву на востоке. Русским 2-й и 5-й армиям вряд ли удалось бы спастись, поскольку немцы уже перерезали им пути для отступления. Уничтожение примерно шести русских корпусов заставило бы померкнуть даже Танненберг и имело бы фундаментальное влияние на дальнейший ход войны.

Вместо этого Фалькенгайн сделал выбор в пользу введения этих новых дивизий в бой в бесполезных фронтальных наступлениях во Фландрии, таких как несчастная битва при Лангемарке. На востоке немецкие войска были просто недостаточно сильны, чтобы завершить окружение; 2-я и 5-я русские армии ускользнули. Это был последний реальный шанс провести сражение на уничтожение, который армия какой-либо из сторон имела в той войне. То, что Фалькенгайн выбрал именно такой образ действий - не случайно. Фалькенгайн был одним из тех офицеров, против которых Шлиффен предупреждал - сторонник фронтальных наступлений и войны на истощение.

Людендорф ярко высветил всю мощь доктрины Шлиффена. Он непрерывно перебрасывал войска туда и обратно вдоль всей протяженной германской восточной границы, на каждом ходу нанося удары по разным русским армиям. Хотя ему удалось провести всего одно сражение на уничтожение, в Танненберге, он тем не менее нанес русским армиям ужасные потери и остановил неотвратимое движение русского парового катка. Это не было должным образом оценено. Историки сосредотачиваются на мятежах в русской армии 1917 года, как будто все предшествующее было лишь прелюдией к русскому крушению. На деле же, русская армия в августе 1914 была сильной, многочисленной и обладала высоким боевым духом. Французы и англичане ожидали, что русское наступление будет неостановимым, и что оно в 1914 году гарантирует Антанте победу. Кампания Людендорфа на востоке полностью пустила под откос весь план войны Антанты. Французы и британцы оказались в опасном положении. Благодаря победам Людендорфа Франция ничего не получила из той помощи, которую она ожидала от русских. Людендорфовская операция экономии сил позволила Фалькенгайну оставить основную массу германских войск на западе. Франция и Англия были обескровлены почти до смерти, пытаясь прорвать немецкие укрепления на западе: в конце войны их армии были спасены только вмешательством американцев.

ЭПИЛОГ

Кроме Людендорфа, у Шлиффена был еще один великий последователь: Эрих фон Манштейн. План Манштейна наступления на Францию в 1940 очевидно был вдохновлен учениями, такими как полевая поездка "Ост" 1893 года, в которых наступающий противник был скован отвлекающим фронтальным наступлением и затем разбит внезапным контрнаступлением во фланг. Все элементы доктрины Шлиффена ясно прослеживаются, включая тщательную оценку наиболее вероятного образа действий противника, использование внезапности и готовность подвергнуться огромному риску. Его цель была той же, что и у Шлиффена - атаковать пути отступления противника для того, чтобы провести сражение на уничтожение, создать котел. Вкладом Манштейна было объединение доктрины Шлиффена мобильной войны на оперативном уровне с возможностями, предоставляемыми новыми танковыми дивизиями. Он был практически единственным, кто сделал это. Французы и англичане, например, пытались использовать свои танки для ведения окопной войны. Контрудары Манштейна на Украине в конце февраля и начале марта 1943 года даже еще сильнее высветили влияние доктрины Шлиффена. Обстановка для немцев в южной России в это время была катастрофической. 6-я армия капитулировала в Сталинграде. Русское наступление заняло Харьков и угрожало отрезать линии коммуникаций группы армий А на Таманском полуострове и в Крыму. "Поток русских танков, кавалерии и моторизованных войск тек на юго-запад. К 20 февраля передовые отряды русских были в 20 милях от Днепропетровска и перерезали железную дорогу в Сталино, прервав линии снабжения Манштейна." Реакция Манштейна была чисто Шлиффеновской. Вместо того, чтобы вести позиционную оборону пытаясь остановить русское наступление фронтально, Манштейн контратаковал в оперативной глубине русские фланги и тыл, громя русские силы по частям. Хотя и сильно уступая в численности, Манштейн спас германский южный фронт и разгромил русское наступление. Он продемонстрировал готовность принять риск, использовать мобильность и максимизировать внезапность для достижения решающей победы, которая точно заслужила бы одобрение Шлиффена.

ПРАВДА И ПОСЛЕДСТВИЯ

План Шлиффена является одним из краеугольных камней в приписывании Германии вины за развязывание войны. Шлиффен был проклинаем, как олицетворение германского милитаризма и План Шлиффена был его воплощением. Длинные стрелки Плана Шлиффена, прорезающие карту Франции интерпретировались как графическое представление германской агрессии.

Обвинения против германского милитаризма теперь следует доказывать без опоры на План Шлиффена, и без Плана Шлиффена военно-политическая ситуация в 1914 году выглядит совершенно по-другому. Проблема, перед лицом которой стояли Шлиффен и Мольтке была в том, как выиграть первые сражения в численном меньшинстве, а не в том, как выиграть войну одним махом с помощью ненормального гигантского размаха сражения на уничтожение. Теперь больше нет больших стрел, пронзающих карту Франции западнее Парижа. Далекие от того, чтобы иметь какие-либо агрессивные планы, стояли поначалу германские армии в обороне в Восточной Пруссии и в Лотарингии. Намерением Шлиффена не было наступать глубоко в глубь Франции, но скомпенсировать численное превосходство контрударами, используя железнодорожную мобильность как умножитель сил. Это значило, что Шлиффен предпочитал сражаться сколь возможно близко к германским границам. Мольтке реализовывал доктрину Шлиффена в меру своих ограниченных способностей.

Книга Риттера "План Шлиффена" рисует нам Шлиффена этаким мегаломаньяком, который обещает полное уничтожение всей французской армии. В действительности Шлиффен был слишком реалистом, чтобы обещать быструю тотальную победу. Для любых маневров, разыгранных Шлиффеном, которые заканчивались уничтожением французской армии, найдутся другие, в которых французы либо побеждали, либо спокойно отступали за линию своих крепостей. Немцы проиграли или свели вничью столько же битв на востоке, сколько и выиграли. Шлиффен также был панически обеспокоен, что в германской армии может появиться новый генерал Штейнмец - или даже несколько - который поставит все под угрозу. Сражаться в численном меньшинстве удовольствия мало. В своих последних анализах, Шлиффен видел, что единственно разумным уверенным выходом из германской стратегической проблемы стало бы полное использование германских людских ресурсов.

При завершении развертывания в начале августа 1914 года главные силы обеих армий, французской и немецкой, были линейно размещены вдоль границ этих стран с Бельгией. Обычной интерпретацией этих двух планов войны является то, что французы развернулись таким образом, чтобы защититься от германского наступления через Бельгию. На самом же деле французы намеревались в Арденнах наносить свой главный удар. Французы также провели начальное серьезное наступление на западе в Эльзасе и Лотарингии, одновременно русские наступали в Восточной Пруссии. На обоих фронтах немецкая армия находилась в обороне и наносила контрудары.

Немцы использовали на линии фронта всех: резервные корпуса, эрзац части, ландвер, ландштурм, особенно на востоке. Хотя немецкие войска серьезно уступали в численности, немецкие контрудары в Лотарингии были успешными, также немцы выиграли все встречные бои в Бельгии. Это произошло не из-за гениальности Плана Шлиффена, а благодаря превосходству немцев в боевой подготовке на тактическом уровне. Последовавшее германское наступление в Шампань не преследовало цели уничтожения всей французской армии, следуя какому-то генеральному плану, но было попыткой окружить Верден и прорвать французскую линию крепостей. Людендорф вел кампанию на востоке с августа по декабрь 1914 по принципам Шлиффена, обороняя восточные границы Германии с помощью стратегической и оперативной мобильности, и не вторгаясь при этом глубоко в Польшу, как это собирался делать Мольтке старший.

Все обвинение в военной агрессии Германии теперь, следовательно, свелось к атаке Льежа. Немцы атаковали Льеж основываясь на своей оценке секретного англо-французского соглашения. Хотя Антанта извлекла для себя из этого большую пропагандистскую выгоду, ни один историк не утверждает, что это стало главным поводом к войне. Аргументы, что атака Льежа уменьшила возможности для переговоров - смехотворны.

Также утверждалось, Крейгом и Китченом среди прочих, что Шлиффен писал свой меморандум 1905 года для случая превентивной войны против Франции. Эта старая утка, наконец, может быть оставлена в покое. План Шлиффена никогда не был германским планом войны, и проводимые Шлиффеном учения доказывают, особенно большая военная игра 1905 года, что Шлиффен намеревался вести оборонительную войну.

Мобилизация означала войну - для французов и русских в той же мере, как и для немцев - и Россия начала мобилизацию первой. Французы и русские договорились начать одновременные наступления не позднее 15 дня мобилизации. Отказ от такого наступления мог потрясти франко-русский альянс с катастрофическими последствиями. Есть все основания полагать, что гражданские власти всех трех участников Антанты, будучи глубоко вовлечены в военное планирование, полностью это понимали.

Оказавшись профессионально несостоятельным, генеральный штаб решил объяснить свой провал в 1914 году утверждением, что у него был беспроигрышный план, который был сорван действиями трех, уже умерших к тому времени, офицеров - Мольтке, Хенча и Бюлова. После второй мировой войны историки приняли это объяснение за чистую монету, но использовали ее противоречия для демонстрации ошибок и ужасов германского милитаризма. Итоговым результатом стал ненормально уродливый и шаткий карточный домик, победа политической целесообразности над военным анализом. Эта работа - попытка вернуть историю германского военного планирования на твердых профессиональный военный и исторический фундамент.

Рейхсархив собрал у себя все документы по планированию и оперативные документы из государственных архивов Бадена, Вюртемберга, Саксонии и Баварии. Следовательно, они тоже погибли 14 апреля 1945 года. В этих архивах сейчас имеется масса не оперативных документов, но папки 1a (операции), 1c (разведка) и журналы военных действий практически все отсутсвуют. Только в баварском военном архиве в Мюнхене сумели сохранить некоторые из оперативных документов.

Даже в 1915 году, извращение - как противоположность прямой фальсификации - уже имело место. Одним из пунктов, который впоследствии стал центральным в истории войны, был вопрос о том, мобилизовались ли русские первыми, и, если мобилизовались, означала ли русская мобилизация войну. В издании Английской Красной Книги 1915 года (Сборник документов, связанных с началом войны) производится эффектная умственная гимнастика для доказательства того, что русские не несут вины по обоим вопросам. Штегеманн сказал, что русские виновны по обеим пунктам. В конец своей книги Штегеманн с гордостью включил свои статьи, печатавшиеся в Berner Bund между 10 августа и 16 сентября 1914 года, которые демонстрируют замечательные способности Штегеманна оценивать военную ситуацию.

Французский генеральный штаб выпустил коммюнике 25 марта 1915 года, в котором разъяснялся французский довоенный план. Коммюнике представляло ровно ту же самую версию описания французского плана войны, которое должно было появиться во французской официальной истории. Французским намерением было показать, будто французы развернулись для входа в Бельгию только после того, как немцы нарушили нейтралитет Бельгии. На самом же деле французы инициировали "бельгйский вариант" развертывания даже еще до того, как немцы переслали свой ультиматум бельгийскому правительству или начали развертывание своих войск.

Два случая, когда Дельбрюк не был неправ описаны в книге A. Buhgoltz, "Hans Delbruck and the German Military Establishment" и в P.Paret "Makers of modern strategy".

"Для нас было невозможно одержать решительную победу в мировой войне - если только мы не добились бы ее в первый месяц"

Германский резервный корпус не имел практически никаких частей корпусного подчинения, имевшихся в кадровом корпусе: в частности, он не имел корпусной артиллерии. Позднее в его состав также не включался авиационный отряд, который присутствовал в кадровых корпусах. Следовательно, резервный "корпус" только с одной дивизией в составе был на самом деле просто резервной дивизией с добавочным ненужным штабом корпуса.

Имеется недатированная заметка в Ферстеровском "Наследии", которая демонстрирует, что он прекрасно знал, что в 1905-1906 и в 1906-1907 мобилизационных годах в состав германской армии входило только 72 дивизии и, что, XX, XXI и гвардейский резервный корпуса были уже включены в боевое расписание.

Цифры Бека относительно количества дивизий ясно не указаны и их трудно систематически сводить воедино. Дальнейший обзор может в лучшем случае рассматриваться как приблизительный.

Агиография - описание жития святых.

Грин всю войну находился при русской полевой ставке.

Вильгельма убедить не удалось. Он сказал, что удержание Меца, Страссбурга и крепостей на Рейне потребует выделения 200 тысяч германских солдат, и что Мольтке переоценивает эффективность Рейна как естественной преграды.

В 1882 году на учениях отрабатывалось отражение русского вторжения в Силезию

После всех этих инноваций, полевая поездка 1887 года стала разочарованием: на маневрах разыгрывалась война 1870 года. Шлиффен был германским главнокомандующим.

168 территориальных батальонов, 37 эскадронов, 12 батарей

С 1880 года действительный прогресс был достигнут в использовании навесного огня, который стал гораздо более эффективным, чем настильный огонь 1870-х годов. Также предлагалось ураганным огнем полевой артиллерии подавить форты и войска в промежутках между ними. Это позволило бы штурмующей пехоте проникать в интервалы между фортами прямо внутрь крепости.

Доклад III армейского корпуса "Mittlere Maas-Forts". Хотя этот доклад и датирован 1909 годом, нет никаких указаний на то, что это было чем-то большим, чем переизданием более ранних оценок противника и что состояние фортов-застав не было известно германской разведке достаточно долгое время. В 1880-1885 годах в германской армии было руководство, озаглавленное Angriffsverfahren gegen Sperrforts, которое описывало уставный метод для атаки французских фортов-застав. Последний раз оно было обновлено в 1885 году. Очевидно, после 1885 года просто не возникало потребности вносить в него изменения.

В 1902 году имелось 19 резервных дивизий, 9 из которых были организованы в резервные "корпуса", в которых сил и средств был лишь чуть больше, чем усиленный штаб дивизии. К 1910 году, только благодаря дополнительному значительному количеству резервистов младших возрастов, количество резервных дивизий возросло до 27 и было сформировано 13 штабов резервных корпусов (I, III-IX, XII, XIV, XVIII, I баварский резервный корпус и 3-я резервная дивизия). Это количество до 1914 года не увеличивалось. В октябре 1914 года было сформировано шесть новых резервных корпусов (с XXII по XXVII резервные корпуса) и четыре резервные баварские дивизии.

Домм говорил, что развертывание Мольтке старшего "в 1880-х" на востоке предусматривало создание центральной армии между Йоханиссберг и Лик в составе девяти дивизий, армии на левом фланге между Гольдапом и Сталлупеном из восьми дивизий, и армии на правом фланге в районе Сольдау из четырех дивизий, всего 21 дивизии. Замысел операции заключался в том, что центральная армия переправится через Нарев в Ломже, тогда как левофланговая армия продвинется на Остроленку, выделим отряд для прикрытия правого фланга. Наступление должно начаться на 16 день мобилизации. Австрийцы используют свои главные силы в наступлении восточнее Варшавы, оставив только слабые силы для прикрытия своего правого фланга. Целью для австро-германцев было бы заставить русских вступить в бой до того, как они полностью завершат свое сосредоточение. Это было точное, хотя и очень грубое, без деталей, описание, но оно было предназначено только для ознакомления: к 1905 году планирование Мольтке устарело на 25 лет и представляло из себя только исторический интерес. Стоит отметить, что нет никаких упоминаний о двойном охвате австро-немцами русских армий в Польше.

Это был единственный из военных планов Шлиффена, известных публике. Впервые он упомянут в книге Мохса о фельдмаршале Вальдерзее, затем, в 1930 году, более подробно описан в книге Конрада Леппа "Шлиффен в Польше".

Доммес говорил (страница 45 "Война с Россией"), что развертывание в Силезии было сохранено в плане войны на 1895-1896 год.Это противоречит рукописному замечанию на полях страницы 7. "Что касается точки зрения Шлиффена на этот план, то если силезский план был сохранен, то наиболее вероятным представляется, что он был разработан только для проформы, без намерений со стороны Шлиффена действительно вводить его в действие".

18 кадровых корпусов, 2 резервных корпуса и 3 резервных дивизии

6 кадровых корпусов, 2 резервных корпуса и 4 резервных дивизии. Заметки Доммеса для 1897-1898 и 1898-1899 годов искажены. Он пытается сказать, что в черновиках плана развертывания на 1897-1898 на востоке развернуты 8 кадровых корпусов и 3 резервных дивизии, всего 19 дивизий. Это на два кадровых корпуса больше и на 5 резервных дивизий меньше чем у Дикмана, и на одну дивизию меньше в итоге. Это несоответствие не фатально и может быть объяснено разницей между черновым и окончательным вариантами плана, или включением или невключением в подсчет мобильного крепостного пехотного резерва.

Дикман, "План Шлиффена", страница 107. У Доммеса боевое расписание опять другое. Он говорит о 8 кадровых и 6 резервных корпусах, всего 22 дивизии. Это на один кадровый корпус больше, и на 2 резервных дивизии меньше, чем у Дикмана. Здесь нет противоречия относительно общего числа дивизий.

Материалы по военной игре ставят интересные вопросы, не последний из которых, как они оказались в личных бумагах Гренера. Письмо, датированное 29 апреля 1931 года от неидентифицированного историка (подпись неразборчива) из Рейхсархива, сообщает нам, что историк использовал этот материал для своего исследования и думал, что он может заинтересовать Гренера. Он отправил Гренеру карту обстановки, обзоры общей и специальной обстановки и просил Гренера вернуть их как можно скорее, поскольку они принадлежали архиву. Очевидно, Гренер никогда не вернул документы обратно.

Из архива Гренера ясно следует, что он имел практически неограниченный доступ к материалам Рейхсархива. Гренер мог опубликовать материалы учений, проводимых Шлиффеном и его военные планы, но не сделал этого. Вместо этого, намерением Гренера было написать сборник цитат Шлиффена в стиле военных максим Наполеона, так популярных в 19 веке. Гренер поэтому собирал удачные фразы Шлиффена из большого набора документов, связанных с разбором результатов маневров. Защита Гренером Плана Шлиффена, таким образом, не может быть оправдана незнанием фактов. Это был явно злой умысел. У Гренера есть цитаты из результатов следующих маневров: полевая поездка 1896 года, Операционное исследование 1898 года, полевые поездки 1898,1900, обеи 1903, обе 1904 и военная игра 1905.

Тактическими задачами с 1891 по 1896 год были: 1891: I армейский корпус против двух русских корпусов у Гумбинена в Восточной Пруссии; 1892: XVI корпус как прикрывающие силы крепости Мец; 1893: сдерживающие действия 5-й пехотной дивизии юго-западнее Саарбрюкена; 1894: Две задачи. Первая представляется связанной с обстановкой 14 августа 1870 года под Мецем. Вторая - XIV корпус в обороне верхнего Эльзаса; 1895: отменена в связи с болезнью Шлиффена; 1896: Резервные и ландверные части в обороне Гольштейна против корпуса, наступающего из Шлезвига.

Полевая поездка 1900 года была проведена в верхнем Эльзасе с целью выяснения вопроса, нуждается ли район Шлеттштадт - Фрейбург в возведении долговременных укреплений. Учения проводились в условиях глубокой секретности: все участники были переодеты в гражданское платье.

По данным Дикмана. Доммес говорит о 16 корпусах и 11 резервных дивизиях, всего 42 дивизии.

По данным Дикмана. Доммес говорит о 9 корпусах и 9 резервных дивизиях, всего 28 дивизий.

Гейр фон Швеппенбург говорил, что все материалы 1-го (русского) отдела генерального штаба были уничтожены во время спартаковского восстания в марте 1919 года. Он утверждал, что немцы получили копию русского плана войны 1902 года. Имеются явные признаки того, что немцы быстро получили информацию и о военных статьях франко-русского договора, особенно красноречивы частые ссылки немцев на 50-60 русских дивизий, которые будут выставлены против Австрии и Германии.

Может быть, что Ферстер сам пытался написать очерк о военном планировании Шлиффена. В той же папке, где хранится рукопись Дикмана, находятся еще три других документа. Один из них является обзором книги Ферстера "Граф Шлиффен и мировая война" сделанный Максом фон Щепански, с краткими пометками Ферстера на полях. Другой является неподписанным черновиком на 13 страницах, озаглавленный "Некоторые замечания о развитии плана Шлиффена", похоже, принадлежащего авторству самого Ферстера. Третьим является машинописный фрагмент черновика на 26 страницах, который в основном касается меморандума Плана Шлиффена 1905 года. Авторство не установлено, номера страниц отличаются от рукописи Дикмана и в нем мало чего нового. Он также явно является первоначальным наброском: целые страницы перечеркнуты. Возможно, Дикмановский манускрипт сохранился, потому что он находился в офисе Ферстера во время бомбежки Рейхсархива.

Разбор результатов, также написанный от руки в стандартном стиле, содержит 22 страницы и включает восемь карт. На первом листе обложки видна нижняя половина имени "Ферстер", написанная печатными буквами синим карандашом. Ферстер также отметил несколько мест синим карандашом. В правом нижнем углу обложки виден номер 1475. Имеется вторая копия, в которой отстутствуют карты.

Большая часть учений связана с атакой Мариенбурга с использованием полевой артиллерии и атакой Грауденца с использованием тяжелой осадной артиллерии.

И это правда. Только вот котлы для французов образовались в Арденнах и Лотарингии, а вовсе не южнее Парижа.

"Оперативный план Шлиффена стал хорошо известен в ходе мировой войны". Лицемерно, так как План Шлиффена был планом для войны на один фронт. В статье все время используются термины, которые поддерживают теорию о Плане Шлиффена: например, Цолльнер утверждает, что нет никаких сомнений в том, что Мольтке "размыл" План Шлиффена.

"Он использовал результаты нескольких исследований, проводимых с 1903 года и был явно основан на принципах, которые были выявлены и затем отвергнуты." Гренер, не приводя никаких доказательств, говорил, что французы приняли это построение в марте 1906 года, потому что они получили информацию о том, что немцы собираются вторгнуться в Бельгию. Это выглядит неправдоподобным: слухи о том, что немцы собираются вторгнуться в Бельгию широко циркулировали уже более двух десятилетий.

Агент 35 сообщал, что маршевые таблицы были подготовлены офицерами, но многие годы несущественные изменения вносились гражданским персоналом под надзором офицеров. Агент 35 подружился с тремя лицами, имевшими доступ к этим таблицам, и в разговорах они дали ему ту информацию, в которой он нуждался. Нечего сказать, прямо шпионский детектив.

Условием задачи 1908 года была оборона против высадившихся в Дании трех корпусов (100 тысяч человек) - довольно прозрачный намек на британскую армию.

Мольтке отмечал, что аэростаты дают возможность обнаруживать перемещения войск далеко в тылу у противника. Будущие кампании будут начинаться с попыток уничтожить аэростаты противника. Поэтому в этой задаче предполагалось, что все аэростаты противника уничтожены. На данный момент, говорил Мольтке, Цеппелин предоставил германской армии превосходящую противника воздушную разведывательную платформу.

В стратегической задаче 1910 года разыгрывалось французское наступление из Эльзаса в Баден.

"Если мы выиграем эту кампанию, это произойдет благодаря нашим солдатам, а не Генеральному Штабу. Можно без всяких сомнений утверждать, что Генеральный Штаб действовал слабо."

Оригинал доклада о результатах расследования видимо был уничтожен при бомбежке Рейхсархива.

Он также мог ознакомиться с оригиналом журнала боевых действий 2-й армии, который, как он говорил, плохо сохранился и имел ничтожную историческую ценность.

Каталаунские поля являются ссылкой на битву при Шалоне (в действительности campi Catalauni в окрестностях Труа) в июне 451 года, в которой Аэций победил гуннов. Эта фраза долго ходила среди германских офицеров, большая часть которых получила классическое образование в школе, и означала "решающее генеральное сражение". Например, оперативный офицер при старшем Мольтке, Пауль Бронсарт фон Шеллендорф, использовал похожую фразу в разговоре с Бисмарком, состоявшимся 28 августа 1870 года, прямо перед Седаном, для описания значения грядущего сражения. В этой метафоре есть доля преувеличения. Если бы немцы действительно сумели захлопнуть котел вокруг крепостного района Туль - Верден, большое количество французских войск оказалось бы в котле - гарнизоны двух крупных крепостей и фортов-застав. Тем не менее, представляется маловероятным, что немцам удалось бы поймать в эту ловушку сколько-нибудь значительную часть французской полевой армии.

Комментарии: 1, последний от 07/12/2017. © Copyright Terence Zuber (перевод: Зара3а) (infektsia@yandex.ru) Размещен: 23/10/2017, изменен: 23/10/2017. 736k. Статистика. Монография: Переводы		Оценка: *7.007** Ваша оценка:
Аннотация: История возникновения мифа о Плане Шлиффена

Terence Zuber : другие произведения.

Сочиняя План Шлиффена