- Скоро будем дома, - говорит капитан, глядя сквозь иллюминатор на бесконечную равнину космоса. - Как же я соскучился по дому... - он про себя улыбается, видимо, что-то вспоминает из прошлого; закрывает глаза и... наваждение уходит и вокруг вновь стальные стены узких отсеков, примитивная еда в тюбиках и несчетные дни в вечной ночи.
Капитан занимает место штурмана и сверяется с приборами - курс держит корабль верный, осталось добраться до созвездия Центавры и быть подхваченным потоком Млечного пути; таким образом можно будет сэкономить на топливе, поддавшись Вселенскому притяжению, и, оказавшись на ровне с Солнечной системой, гипер-прыжком - последним гипер-прыжком - достигнуть орбит Земли, а там уже и свои. Сколько раз капитан прокручивал в голове этот сценарий и вроде идеально все выходит, так и было задумано в начале экспедиции, но беспокойное чувство не дает ему покоя уже очень давно. И тревожные мысли появились вовсе не на пустом месте: прошло ровно пять лет, как состоялся последний сеанс связи с Землей. С тех пор радио молчит...
Шшшшшш
Будто мама баюкает своего ребенка, так и это радио тешит капитана: все будет хорошо, подожди еще чуть-чуть, и они обязательно ответят... Но так было вчера, неделю назад, месяцами он слушал это шипение. Постоянно. Одно и то же.
- Там никого нет, - резюмирует он, выключив ненавистное радио.
- Папа, - слышится позади.
Он оборачивается - в проходе стоит его дочь Аня: короткая стрижка, тонкие черты лица, стройная фигура - совсем исхудала на этом корабле; конечно, на тюбиках калорий много не наберешь, а ведь еще и запас еды кончаем, поэтому на каждого члена экипажа была составлена личная диета по минимуму, иначе давно бы пожрали друг друга.
- Эфир пуст, - фальшиво улыбается капитан - он давно уже отчаялся услышать кого-нибудь по ту сторону.
А она все еще верит.
- Не сдавайся! - приказывает Аня.
Она подходит к нему и кладет свою руку ему на плечо, будто говорит: пока мы вместе - мир будет существовать.
- Скажи мне, Аня, какой смысл было отправлять нас в заведомо провальную экспедицию?
- Мы дали людям надежду, - она присаживается подле него.
- Это подло, Аня, - он смотрит ей прямо в глаза - вот она Вселенная. - Мы оставили их там погибать, а сами улетели. Разве был шанс? Нет.
- Не говори так.
- Я не хочу видеть, как ты умираешь...
- Послушай меня, - она хватает его за руки, - ты не можешь просто так сдаться! И черт бы с этим радио, может, сломалось оно, или сигнал еще не дошел до нас. Все, что угодно! Но это не значит, что их больше нет. Прошу, поверь мне...
В этот момент капитан понимает насколько он слаб и ничтожен. Он - единственный из всего экипажа, кто сдался и только потому, что бездушная машина перестала транслировать и без того пустой эфир, который и на Земле часто был не заполнен. Все, кроме него, продолжают верить, что дом на том самом месте и их семьи - уже в третьем или четвертом поколении - до сих пор ждут своих героев и также верят, что они живы и летят домой.
- Я верю тебе, - говорит он и так крепко обнимает свою дочь, словно этим хочет искупить самый ужасный грех - трусость. - Прости меня.
А за иллюминатором все та же неподвижная рябь.
Капитан сверяется с часами: время полуденного обхода. Он оставляет Аню наблюдать за Вселенной и слушать радио, а сам, по какой-то древней традиции, отправляется выслушивать отчеты о состоянии космического судна, что так похожи на вчерашние, впрочем, отчеты давно уже никто не дублирует - используют один единственный, написанный раз.
Жизнь на корабле размеренна и скучна: раз в неделю профилактика оборудования - вот и вся работа. В свободное время экипаж предоставлен себе, однако найти занятие по душе здесь не каждому суждено. Да, комната развлечений имеется, но она скорее депрессирует, чем отвлекает от ежедневной рутины. Есть, конечно, и интересный блок - важнейший из всех: только в нем возможно синтезировать кислород, - он занимается селекцией растений. Также в этом блоке выращиваются овощи и фрукты: плоды получаются в разы крупнее земных, правда они достаточно пресные: света полно, а минеральных веществ ноль. Зато в диковинку наблюдать, как корни, например, риса или помидора, паря в невесомости, всасывают капельки воды и тут же выделяют ее через листья мелким крапом.
- Опять всю ночь не спал - смотрел в космос.
- И чего там?
Краем уха замечает капитан разговор двух рабочих из механического блока. Он осторожно подступает к дверному проему и замирает, вслушиваясь.
- Красота невообразимая, - зачарованно говорит тот, что бессонницей страдает. - Представляешь, две планеты - такие же, как наша Земля, - вдруг столкнулись меж собой. Со стороны я мог наблюдать все в мельчайших подробностях. Казалось, что идет замедленная съемка: вот они мягко подплывают друг к другу, сейчас соприкоснуться, а на поверхностях планет уже реются трещины и что-то начинает высвобождаться из них. Секунда, другая, и они рассыпаются, как если бы я кубик сахара растер в руках.
- Да... А что выходило-то наружу?
- Наверное, внутренняя магма планет. Она быстро покрывалась черной коркой и очень скоро ее было не отличить от других обломков.
- А что потом?
- Наш корабль зарядился от их звезды, и мы улетели прочь. Но я еще долго наблюдал в телескоп за этим событием и последнее, что успел заметить, как останки планет были "съедены" их же светилом.
- Как думаешь, с нашей Землей случилось то же самое? - тихо проговаривает рабочий, словно боится накликать беду своим вопросом.
- Нет! - возражает рассказчик. - Быть такого не может...
- Почему? Ведь ты своими глазами видел, как другие планеты столкнулись - просто так, без причины. Может и у нас какой-нибудь Марс сбился с курса и...
В этот момент капитан решает войти и рассеять все сомнения, только что сказать им, он еще не придумал. Как убедить людей в обратном, если он сам в это не верит?
- Добро! - приветствует он рабочих.
- И тебе здравия, - отвечают они ему.
- Докладывайте!
- Все приборы функционирует нормально - на века строили! - ложных или явных сбоев не выявлено. Как обычно, в общем.
Капитан утвердительно кивает, а в мыслях организует речь для поднятия боевого духа, но что-то все не складывается: то слишком банально, то в его словах очевиден намек на их диалог, мол, подслушал он его - не хорошо это.
- Как настроение, ребята? - решается он говорить, надеясь, что разговор сам собой соберется и склеится.
- Хорошо, - сухо прилетает в ответ.
- Скоро будем дома. М-да... еще чуть-чуть, - не прощаясь, капитан выходит в межблоковый отсек - подальше от стыда.
"Что со мной происходит? - корит он себя в мыслях. - Космос изменил меня до неузнаваемости. О, каким я был, когда только собирали экспедицию: энергичный, смелый, я готов был покорить Вселенную. А мои речи? Я мог воодушевить сотни людей! Как во время оккупации... Теперь же я и двух слов связать не могу. Этот чертов вакуум выжал из меня все соки! - Он подходит к зеркалу и вглядывается в свое отражение, при этом жадно критикует себя: - кожа белая, дряблая, волос редок и белес и в глазах уже не видно того азарта, той жизни. Все напрасно".
Нащупав в кармане планшет, капитан достает его и запускает карту Вселенной, точнее ту ее часть, которую сканер смог захватить за время всего путешествия. И даже сейчас огромная антенна отправляет сигналы в открытый Космос и ждет, долго ждет, когда очередная волна отскочит от планет и вернется назад, дав надежду, что где-то там есть жизнь. Капитан пролистывает необитаемые зоны и сразу переходит на локацию, сканируемую в реальном времени. На этот раз прибор насчитывает около двухста неопознанных объектов в радиусе десяти световых лет. Беглый физико-химический анализ определяет, что девяносто процентов выявленных объектов - это космический мусор, а остальные десять либо слишком малы для планет, либо попросту дрейфуют по Вселенной без матери-звезды.
- Нужно смириться с очевидным, - говорит себе капитан и убирает планшет.
С самого первого дня наблюдений он получал такие данные, и были они схожи даже в том месте, где ученые, глядя в телескопы с Земли, отмечали экзопланеты. Ошиблись? Как бы не так. В Космосе всегда так: одно кажется другим, а третьего вовсе не существует. Иллюзии преследуют каждого, кто пытается исследовать мир, не выходя из гнезда. И миражи будут чудиться тем, кто решился покинуть родной дом, так и не поняв сути мироздания. А суть заключается в том, что жизнь - слишком ничтожная ставка по меркам Вселенной, чтобы дать ей начало еще где-нибудь.
Прослушав все доклады, капитан, неудовлетворенный, хоть и ничего несчастного не случилось, возвращается на мостик к Ане. Его дочь очень озабоченно глядит в Космос и вслушивается в наушники радио. Одной рукой она накручивает волосы на палец, другой - то и дело прижимает динамик к уху, будто что-то услышала там, но еще поверить в это не может.
- Что там? - спрашивает капитан, отняв у нее наушники.
- Так, показалось, - оправдывается она.
- Расскажи, - просит он и переводит транслирование радио на главные динамики.
Шшшшшш
- Я не уверена, может, и почудилось оттого, что слишком долго слушала Космос, но вроде в шуме проскользнули знакомые сигналы: та-та-та, ти-ти-ти, та-та-та.
- Азбука Морзе?.. - осторожно говорит капитан и долгие мгновения спустя резюмирует: - призыв о помощи...
- Да, - подтверждает она.
- Это точно?! - бросается он на нее.
- Я не знаю!
Проверить эту теорию уже не суждено: космический шум попросту не записывается. Но если сигналы неложные, то адресат однозначно должен послать их несколько раз, соблюдая временную периодичность. Капитан помнит это правило. И он, возбужденный, тут же настраивает диктофон на сверхчувствительный режим, чтобы ни одна, даже самая ничтожная волна на любых частотах, не осталась без внимания.
И когда все, что можно сделать - сделано, капитан устало падает в кресло: такого счастья без повода он еще не испытывал. Действительно, радоваться нечему, но его глаза вновь горят то ли от триумфа, что не все потеряно, то ли потому, что он был прав. Но в глубине души он надеется, что там пусто - так легче принять смерть и не прослыть трусом и чудаком. Ведь оправдываться будет не перед кем: здесь - в Космосе - нет неба и нет Рая, а Ад рукотворен, он там, где люди...
Шшшшшш
Аня не смеет прерывать отца - сейчас он не с ней. Она осторожно дотрагивается до его плеча на прощание и уходит прочь в соседнюю каюту, где почует Борис - девяностолетний старик, - жертва случайности. Ему просто не повезло. Чтобы было легче перенести долгое путешествие, весь экипаж еще на Земле ввели в состояние анабиоза; во сне им предстояло прожить двести лет. И Борису тоже... Но во время старта, когда весь корабль трясся, его трубка с лекарством была сжата им же; впоследствии недостаток паралитической жидкости и медленная старость.
- Как ты? - шепотом спрашивает Аня, присев на его кровать с боку.
- Руки чувствую, голова вертится, жевалка жует - нормально, - улыбается Борис.
Этот старик не борется за свою жизнь и считает, что судьбу обмануть нельзя, поэтому с детства перестал сопротивляться ей. И каждый день жил, словно завтра в бой. И грустить он себе запретил, даже после криогенного сна, увидев себя в отражении, он весело пробурчал: "аж зеркало онемело. Я слышал, что время относительно, но, чтобы еще и тело... Парадокс!" Это было десять лет назад. Тогда он еще шутил, что теперь для него удел лишь в науке: будет подопытным у гуманоидов; а когда отказали ноги, то вовсе попросился в открытый Космос для более детального изучения пространства, говорил: "я налево, ты направо. Встретимся у созвездия Пегаса".
- Как на личном фронте? - подмигивает Борис, мол, его кандидатура пока свободна, но по техническим неполадкам может быть снята в любой момент.
- Я верна лишь одному мужчине, - подмигивает Аня. - Своему отцу.
Борис одобряет шутку своим неповторимым смехом с приступами кашля. Отсмеявшись, спрашивает:
- С ним все в порядке?
- Немного смурной. Впрочем, как всегда.
Они оба задумываются: она о смысле жизни, он о том, как сбежать с этого корабля.
- Скоро будем дома, - вдруг говорит Аня, взяв его за руку.
- А разве есть, куда возвращаться? - не верит Борис.
- Конечно! Надеюсь...
- Так и нет связи с Землей, да? - понимает он.
- Ты тоже думаешь, что там никого нет? - ее голос слегка запинается.
- Меня самого скоро не будет, а что мне Земля? Но я, безусловно, верю, что наши братья по разуму все при том же здравии. В отличии от меня...
- Мы тебя вылечим, обязательно!
- О чем ты говоришь? - отнимает Борис свою руку. - От смерти лекарства нет.
- Столько лет прошло, может, уже придумали, - не сдается Аня.
- А, может, там уже никого и нет! - резко пресекает ненужную болтовню он.
- Да, - добро улыбается она.
Осуждать его или своего отца Аня не смеет - каждый сам выбирает во что верить. И все-таки она не понимает, отчего все больше людей на корабле отказываются от той мысли, что была дана каждому в начале экспедиции: "вы не одиноки. Мы ждем вас".
- Еще увидимся, - прощается Аня с Борисом, чувствуя, как внутри нее все сжимается и неприятное ощущение подступает к горлу.
Чтобы справиться с волнением, она несколько минут проводит одна, прижавшись лицом к стенке коридорного отсека. Обшивка здесь стальная, но теплая - звезды греют всегда - и на ощупь мягкая, даже отцовское плечо кажется грубым и чуждым в отличии от этого металла. Рядом окно иллюминатора - она часто глядит в него, так же заскучав в особенно мучительные дни полета. В такие моменты ей удается забыться - что может быть лучше: разом оставить свою жизнь, чужую и оказаться в мире, где нет этих бесконечных гонок на выживание, где люди просто живут, где каждый счастлив. Ей хочется верить, что после смерти будет именно так...
Отдышавшись, Аня, по привычке, направляется в блок отдыха, дабы размякнуть на диванах и послушать, о чем говорят другие члены экипажа. На этот раз ей встречаются два чудака, что постоянно травят речами друг друга, и все потому, что их блоки соседствуют, а их профессиям - совсем разным - просто не хватает места на таком и без того маленьком корабле.
- Из ничего - получается только ничто! - яро настаивает программист. - Иначе как ты можешь объяснить тот факт, что все в этом мире можно просчитать, используя математические формулы?
Его оппонент - биолог по образованию - в ответ лишь разводит руками, мол, объяснения нет, но это пока что.
- Все потому, что мы были созданы на подобии прародителей, и роботостроение это доказывает. Сам посуди: параметры машин схожи с человеческими, кроме мыслительного процесса. ИИ рациональнее нас, он ищет решения быстрее и эффективнее человека. А зачем? Ради упрощения нашей с тобой жизни. Именно по этому принципу и мы существуем: внешне похожи на кого-то, только думаем по-своему, чтобы на собственной шкуре испытать чью-то жизнь. Говорю тебе, Смотрящие прямо тут и везде вокруг.
- Постой! - решает возразить биолог. - Человечество существует несколько тысяч лет, неужели Смотрящие все это время наблюдали за нами?..
- А ты уверен, что вчера было? Может, все прошлое - лишь запись видеокассеты. Тебе быстро показали этот мультик, и ты веришь, что оно всамделишное. А все, что происходит сейчас - лишь момент из фильма, который мы так умело отыгрываем.
- Допустим, эта реальность придумана кем-то, но человек-то в ней - очевидно же! - не является выдумкой Смотрящих, - открыто смеется биолог над теорией программиста. - Мы не глупая скотина, чтобы жрать землю и быть довольным, что ее впрок. Есть одна особенность, что отличает нас от машин: мы докапываемся до истины, а ИИ уже подчинена условностям, что по сути является доказательством нашей с тобой нерукотворности, - наступает он, не только выделяя победоносным тоном свою речь, но и даже всем телом грозится несколько вперед - на оппонента, - он идет на добивание. - Но и иметь думы - не значит быть свободным. Свобода, когда открытия мира случайны по отношению к человеку, то есть умом их нельзя вычислить: ни твоим, ни компьютерным; только методом подбора. Этим способом люди веками исследовали мир.
- А как же математика?
- Было бы так, тогда и Смотрящих можно было вычислить по формуле. Но, увы, их безликое присутствие так и не было доказано, не говоря уже матрице.
- Но математика... - сдается программист.
- А разве эта наука точна? Заметь, все данные округляются, чтобы проще считать. И взвешивать. Потому-то и Вселенная имеет такие масштабы...
На этом корабле философствуют все, кому не лень, а лень здесь всем. Глупо таращиться в Космос всем давно уже надоело; заново проводить опыты, что были исследованы еще в начале экспедиции, - тоже не вариант. Их снарядили, чтобы изучать жизнь, но если ее нет, как быть? Составлять карты вакуума? Искать ответы на извечные вопросы - вот и все занятие. И программист, в скором времени, обязательно найдет аргументы в противовес биологу и тогда их спор продолжится.
И такова жизнь день за днем, жизнь в ночи, где корабль - и есть Земля. Когда солнечные батареи заряжаются, тогда в южном крыле день, в западном - вечер, а на севере холодная ночь. День за днем.
Капитан резко вскакивает со своего места. Наушники падают на пол. Никого. Синий экран транслирует пустые частоты.
- Показалось, - говорит он себе, подбирает наушники и усаживается обратно в кресло. - Нет. Я схожу с ума... - он переводит запись космического шума на главный сенсор и отматывает ее на несколько минут назад.
Шшшшшш
- На что я надеялся?
- Помогите, - глухо вылетает из динамиков. - Случилась катастрофа, выживших нет, - слова с трудом пробиваются сквозь шипение, но все равно слышится, что речь наполнена волнением и страхом. - Мы последние. Если вы нас слышите... Помогите.
Запись обрывается.
Пульс на экране привычно мертв, и ни один мускул на теле капитана не смеет дрогнуть в этот момент. Буря эмоций одолевает все его нутро, но он сдерживает порывы. Нет повода для ликования. Так долго ему пришлось ждать этих слов, так он готовился к ним, а теперь он в полном оцепенении: он не знает, что ему делать, как объявить экипажу столь ужасную новость. Впервые его мысли занимают не о нем самом, а о людях, что окружают его. И если он уже смирился, то для них это будет, по крайней мере, полной неожиданностью, хоть и разговоры по кораблю ходят только об этом - им так легче жить. Надейся на худшее, а пустую миску в награду принимай, как дар: возможно, если смыть грязь, она окажется из чистого золота.
"Промолчу. Покончу с этим сейчас, - решает он в мыслях. - Удалю запись, словно ее и не было. Или сказать им, что сигнал был пойман? Что он был слабым и с трудом пробивался; что слова разобрать я не мог, лишь обрывки. Но и этого достаточно, чтобы понять, что люди есть, и они живы. А если потребуют запись? Что я скажу, когда достигнем Земли, ежели ее уже нет? Это же Космос! Сигнал мог лететь к нам годами и за это время случиться могло все, что угодно. Кого я обманываю, к чему эта ложь? Они имеют право знать. Причем сигнал бедствия мог отправить и другой, такой же, как и наш, корабль, который за столько лет могли вновь отправить с Земли на поиски жизни. Да, так оно и случилось".
Быть капитаном - тяжелая ноша: все решения на нем, каждое его слово имеет цену, но труднее всего для него быть первым, кого ставят в известность о самом ужасном. Наш капитан видел много смертей и сам был палачом; на той войне он оставил предрассудки и отказался от услуг Бога, ему казалось, что терять было нечего. Кроме дочери. Он взял ее с собой в надежде, что она не познает мир, каким он есть на самом деле: мерзкий и безжалостный. Но факт гибели этого мира повергло в шок даже его, пусть он и желал этого, сидя жуткими ночами в окопах. Мечты имеют дурную привычку сбываться. Какая ирония: пережить Землю...
- Компьютер, - говорит капитан, - определите, откуда был отправлен сигнал, принятый только что.
На главный сенсор тут же отправляется карта изученной части Космоса и на ней вычерчивается примерный путь до неизвестной радиостанции.
- Теперь нет сомнений, - шепчет капитан, видя, как линии сталкиваются в одной единственной области Вселенной. Легкой манипуляцией по сенсору он выводит на экран Солнечную систему и координаты объекта. - Кольца Сатурна, значит. Недалеко улетели...
Он сохраняет данные в бортовой журнал и по громкой связи обращается к Ане, чтобы она зашла к нему. Из всего экипажа она единственная, кому он доверяет в полной мере, не считая того, что она его дочь, и кто наверняка подскажет, что нужно делать. Непреклонное самообладание и безусловная вера в людей позволило ей добиться наивысшей чистоты мыслей и, тем более, помыслов. Она знает, как поступиться в этой ситуации, пусть и капитан - ее отец! - готов кончить дело прямо сейчас.
- Что случилось? - почти сразу появляется Аня в дверях.
- Садись, - монотонно отвечает он и рукой приглашает в кресло.
Она молча повинуется.
- Слушай, - тем же тоном говорит он и включает запись.
Несколько секунд, чтобы понять и долгие минуты, дабы осознать.
- Где? - тихо спрашивает она, без лишних эмоций.
- Здесь, - он отмечает на карте Солнечную систему.
- Как долго? - она знает, сколько осталось им лететь и все равно...
- Неделя. Может?.. - ответ для него очевиден, но...
- Нет. Мы должны.
- Да. Я...
- Лучше я, - ответственность доложить экипажу Аня берет на себя.
Для них слова - лишь формальность. Слишком долго они живут вместе. Без нее. Ведь она там... была...
Люди восприняли новость, как должное.
Неделю спустя корабль достигает точки гипер-прыжка.
Капитан с самого утра на взводе: он заставил механиков проверить надежность каждого болта во всем оборудовании, включая душевого, и двух парней отправил в Космос с лупой исследовать обшивку, не говоря уже о его ругани на чудил, что решили отсидеться в блоке отдыха. В этот день все должно быть идеально, ведь если что-то пойдет не так на около-световой скорости, то их в буквальном смысле разорвет на молекулы, поэтому без внимания сегодня остались, пожалуй, только плесень в колбах и обед.
- Все готово, - докладывает штурман.
Капитан в очередной раз глазами пробегается по лицам членов экипажа - не находит Аню, - что-то шепчет про себя и безучастно кивает на добро. Его помощник на компьютере вводит несколько команд, - на экране появляется цепочка из неактивных секций, - и на панели управления отщелкивает несколько тумблеров, - пробелы по очереди загораются красным, повествуя об исправности. После всех манипуляций штурман достает ключ-карту из нагрудного кармана и проводит ей по сенсору - на экране высвечивается надпись: "активно", - и приглашает капитана сделать то же самое уже со своим допуском. Тот, нехотя, ища Аню, одним взмахом завершает начатое и уходит прочь. В момент, когда все станет ясно, он хочет быть с ней.
- До гипер-прыжка: десять, девять... - транслирует железный голос.
Он находит ее в своей каюте: она сидит, примкнув лицом к окну иллюминатора. Мегафон под потолком сообщает, что до запуска остается меньше двух секунд. Капитан делает шаг к Ане и вдруг замечает, что картинка за стеклом начинает бурлить и расплываться; мгновение и все исчезает, разом пропадают неподвижная рябь огоньков и созвездие Центавры, - будто старый облупившийся забор перекрасили, только вместо красок - деготь. Чернь настолько пуста и безжизненна, отчего кажется, что она и есть само зло - сгусток ничего. Но стоит капитану моргнуть и за иллюминатором вновь пылают звездочки.
Вся электроника на корабле в ту же секунду вырубается - теперь это просто кусок железа, летящий в никуда, с последней жизнью во Вселенной. И мрак вокруг нее становится все гуще и гуще. Капитан стоит неподвижно, дабы не спугнуть зверя - тьму. Он не видит его, но чувствует, как это существо рыщет подле него и изредка холодным и липким языком пробует его на вкус.
"Еще чуть-чуть осталось, сейчас уже", - молится он, не сопротивляясь щупальцам, что впиваются ему в горло.
- Папа.
Сквозь маленький овал иллюминатора вдруг проносится яркий луч и во мгновения обжигает каюту золотым светом. Немного времени спустя и энергии от Солнца хватает, чтобы запитать все оборудование на корабле, а после и восстановить работу двигателей.
Они дома.
Капитан находит Аню на себе: она жмурит глаза и не смеет отрываться от него. Как тогда в детстве. Он тепло обнимает ее и шепчет на ухо:
- Пока мы есть друг у друга - мир будет.
На войне, сидя в окопах, пред каждой артиллерийской атакой он прижимал ее фотографию к груди и произносил эти слова - так начинался всякий его день, который мог стать последним. Она хранила его и тогда, когда враг был за стеной, а в автомате оставался только один патрон. "Отступать нельзя! - говорил он себе. - Если сдамся, то они уничтожат все, что мне дорого, последнее, что осталось у меня". И он боролся до последнего и победил! И однажды вернулся домой, утром - еще никто не проснулся, - сел рядом с ее кроваткой, погладил по голове и сказал: "пока мы есть друг у друга - мир будет".
- Капитан! - появляется штурман. - Земля... ее нет.
- Вы уверены?! - грозится он, отстраняя Аню.
- Датчики фиксируют множество обломков и... по всей вероятности, планета была уничтожена астероидом.
- Выжившие?
- Эфир чист. Но около Сатурна замечен объект, похоже, тот самый, - кивает штурман. Он ведет себя исключительно достойно, будто вести о кончине родной планеты его вовсе не касаются. Стоит отдать ему должное за отменную психику. Либо он уже свихнулся.
- Хорошо! - капитан рассчитывает в уме план действия, но каким он должен быть, если смысл делать что-либо попросту отсутствует? Мира нет. И другого прибежища тоже. - Держите курс к этому объекту.
- Так точно.
"И на что теперь надеяться? - думает Аня, когда ее каюта вновь пустеет. - Я верила, что все это - лишь обман, испытание, посланное им. Какая глупость! Бог не всесилен, он умер, как обычный человек. Моя вера оказалась напрасной. Но так хотелось верить... И пусть горят мосты! Фениксы рождаются из пепла. Может, еще не все потеряно, нужно искать. Человек живучей таракана".
Несколько часов она проводит в мечтах и какие только мысли ею не овладевают, совершенно фантастические: о скрытых мирах, что простоят еще миллионы лет; о цивилизации, что жила задолго до людей, и которая является прародителем всего сущего; о том, как их находят и жизнь продолжается. Думы так прекрасны, когда видишь их зажмурившись и так ужасны, ежели открыть их человеку насущному. Речи о забвенном льются из уст безумца, но так ли они чудны в миги просветления? Тогда и псих будет казаться философом своей жизни.
Скоро корабль полностью заряжается и отправляется к Сатурну. И все равно энергии слишком мало, чтобы совершать межзвездные путешествия: на гипер-прыжок были затрачены почти все запасы урана, а без него полеты на дальние расстояния просто невозможны, по крайней мере, с людьми на борту. Но в Космосе несчетное количество планет, состоящих из этого вещества, однако и тут промах - судно является разведчиком, то есть не оборудовано для добычи полезных ископаемых. Надежда выжить остается только одна: буровые установки. Их запустили еще до отправки основной экспедиции, дабы наладить канал ресурса-обеспечения Земли с соседних планет.
"На них есть уран и еда! - понимает Аня. - Если ничего не изменилось, то установки можно найти на спутниках Сатурна, Юпитера, в конце концов, на Марсе построен лагерь и там до сих пор должны быть люди! И почему я сразу это не поняла?! Это и есть шанс, запасной вариант на случай катастрофы".
На ее глазах выступают слезы.
- О, Боже, - шепчет она, улыбаясь.
Ей хочется найти отца и рассказать ему обо всем. Она выбегает в межблоковых отсек, находит его каюту, но в ней никого.
- До объекта несколько километров, - сообщает штурман по громкой связи. - Приготовиться к стыковке.
Аня должна участвовать в этой операции, как координатор, поэтому, уверовав, что капитан также осведомлен о запасных площадках, направляется в механический блок. На месте она застает механика Игоря, который уже вовсю работает с оборудованием. Именно с ним ей предстоит первым ступить на борт космического судна, что прибился к орбите Сатурна.
- О, привет, - говорит он, завидев ее. - Гермозатворы в норме, теперь дело за тобой.
- Что скажешь об объекте? - Аня садится за компьютер, на мониторе появляется трехмерная плоскость с двумя объектами.
- Это орбитальная станция, - поясняет Игорь и становится позади нее, - раньше она крутилась вокруг Земли, возможно, даже с людьми на борту, - дело былое. А вот сегодняшняя ее судьба крайне мной озабочена: не могу сойтись во мнении, как именно станцию с Земли занесло в такие дали. Что думаешь?
- Взрывной волной, - предполагает Аня. Глаза ее полностью сосредоточены на экране - объекты быстро сближаются друг с другом.
- Тогда бы ее уничтожило, но сканер отмечает не груду металлолома, а автономную станцию с поддержкой жизни внутри.
- Считаешь...
- Именно! - обрывает Игорь. - Похоже, кто-то "припарковал" ее сюда, - он усмехается. - Не знаю, на ручнике или дистанционно вели станцию - не суть, главное, что отогнали ее задолго до катастрофы. Но, почему?
- Вот сейчас мы это и узнаем, - тихо проговаривает Аня и, в такт какой-то песни, стучит по клавиатуре, вводя несколько команд в компьютер, и показательно бьет по клавише "enter".
Сразу после ее манипуляций корабль поддается легкой тряски и по его нутру разносится слабый гул, символизируя об успешной стыковке. Гермо-затворы рядом с ней начинают шевелиться и оживать. Будто рукой кукловода суставы механизма приходят в действия, переминаясь меж собой и напрягая мышцы-пружины. На мониторе программа завершает исследование объекта и зеленый таблоид повествует о его безопасности и работоспособности - дверь отщёлкивается от стены и бесшумно отползает в сторону.
- Я первый, - сообщает Игорь и проходит в открывшийся "рукав" на ту сторону.
Аня быстро перенаправляет управление станции на главный компьютер, дабы не произошла случайная расцепка, и следует за механиком в темную полость кишки. Освещение на станции работает только аварийное - узкие коридорчики залиты кровью, - видимо, за столько лет аккумуляторы отцерели, а солнечные батареи превратились в обычные железки. Такое бывает без техобслуживания, но ИИ борется за жизнь всеми доступными способами, например, строжайшей диетой или поиском альтернативной энергии. Чудно! Даже машина, лишенная чувств, не хочет умирать.
Станция в сравнении с кораблем кажется пещерой, в тоннелях которой обитают каннибалы, что передвигаются на четвереньках или вовсе ползком. Аня повинуется древним законам и отрывается от пола, - потому-то здесь и тесно, когда гравитация равна нулю и не важно где низ, а где вверх. Она пролетает несколько отсеков и наконец замечает Игоря. Тот уже занимается "черным ящиком".
- Как дела? - спрашивает она.
- Хреново: ни еды, ни топлива, - тужится он, что-то старательно пытаясь выудить. - Давай же! Мне даже пришлось подключиться к нашим генераторам, чтобы хоть как-то продлить жизнь этой колымаге. И еще раз! - картридж с треском вылетает наружу, вырвавшись из его рук. - Лови!
Все, что осталось на этой станции - это информация, - на большее она не пригодна. Однако за сведения, что хранятся здесь, можно пожертвовать всем, ведь достовернее истории о конце света нет даже в Священных писаниях. В руках Ани единственная Библия, где нет лжи, лицемерия, правых и неправых.
- Момент истины, - подмигивает Игорь.
Он ставит на пол небольшой приемник, вставляет в него блок памяти и запускает программу чтения - картинка передается прямо на стену, как в кинотеатре. В кадре появляется человек - мужчина лет сорока, густые брови, седы виски, серебреная борода, - некоторое время он стоит неподвижно и глядит прямо в камеру, закусывает губу, что-то хочет сказать, но не решается и лишь оглядывается назад. Вновь таинственный космонавт смотрит в глазок камеры, будто зрителя разглядеть пытается, свет вокруг него гаснет, и он пропадает, но запись не прекращается, через секунды загорается аварийное освещение, и режиссер видео предстает уже в красном, но с тем же не моргающим взором.
- Я... - начинает он, опустив голову. - Не важно, кто я. Мир был уничтожен астероидом, выживших нет. Я последний. Хм... Тогда для кого я снимаю?.. Все погибли! - кричит он на камеру. - А мы сбежали. Хотели выжить! Но о какой жизни мы думали? Нам некуда лететь. Запасного аэродрома нет - все это ложь! Я один...
На экране зависает надпись: "Соединение отсутствует".
- Очень занимательно, - без интереса сообщает Игорь. - В общем, все по-старому. Уходим отсюда. Только зря время потеряли...
- Как будто есть, куда спешить, - иронизирует Аня. - А теперь ответь на вопрос: что мы ищем?
- Эмм... людей?..
- Ну-у-у, - намекает она.
- Черт! - понимает он. - Где наш космонавт?!
- Причем, заметь, он сказал, что мы сбежали - значит должен быть, по крайней мере, еще один пассажир на этой станции.
- Неужели в прятки играют с нами? Тогда давай их искать, - он пролетает мимо нее к следующему отсеку.
- Скорее в жмурки...
Аня замечает то самое место, где происходила съемка, и, вспомнив, как тот человек обернулся, прослеживает взглядом до упора в небольшую дверцу. Она разом представляет, что находится за ней, точнее кто: капитан и его юнкер. Он убил его, а потом покончил с собой, но прежде оставил предсмертную записку.
- Он это сделал... - в ужасе шепчет Аня, схватившись за голову. - Он...
- Он выполнил свой долг, - вдруг раздается позади голос отца.
- Папа, он... - она оборачивается и видит, что Игорь уже мертв - его тело бесшумно парит в воздухе, на лице застывший отпечаток немого удивления.
- Что ты наделал?! Нет-нет-нет... Нет! Ты не должен... есть шанс, только прошу, не надо!
- Но ведь ты и сам знаешь, что это не так. Как же Марс? Буровые установки на спутниках, а? Там все есть...
- Зачем? Чтобы прожить чуточку дольше?.. Мир уже не вернуть. Просто смирись, - в его руке замечается пистолет с одноразовой инъекцией.
- Мы не одни, верь мне...
Но капитан ее не слушает, он настроен убивать. Он осторожно подступает к ней, - безумная улыбка предшествует ему, - нащупывает пульс на ее шее - сердце бьется неровно: то спешит, то замирает, - и готовится впрыснуть яд прямо в артерию. Аня закрывает глаза и в мыслях решает все для себя: не сейчас. При нулевой гравитации вес не имеет значения. Она отталкивает отца и бежит проч. Ей хочется жить, но ирония этой жизни крайне подлая: она не успеет отключить станцию, а спрятаться на корабле - все равно, что в поле.
Аня несется по коридору, без оглядки. На пути ей встречаются лишь трупы. Она находит свою каюту и запирается в ней. Затихает. По ту сторону тоже не звука, но вот слышатся шаги, они быстро приближаются и с каждом шагом чудится все отчетливее стук падающий гильотины. Секунда, другая, и некто проходит мимо. Все тише и тише...
Долгие минуты тянется мертвенная тишина. Где-то за стенкой выходит последняя жизнь.
- Прости меня, - говорит капитан по громкой связи. - Я не хочу видеть, как ты умираешь...
Многие часы спустя Аня решается выйти наружу и осмотреться. Никого. Она проходит в блок отдыха - вечные спорщики молча сидят на диванах и пусто глядят друг на друга, - посещает Бориса - он спит вечным сном, - и заступает на мостик. Ее отец лежит на полу, рядом валяется разряженный инъектор. Аня раз кивает ему и занимает место капитана, надевает наушники и включает радио.