Зараза все больше распространялась. Радио и телеканалы наперегонки плодили слухи о все новых заражениях и случаях смерти. Болезнь мутировала, теперь она забирала все больше молодых, чаще дошкольников. Как правило, с самыми тяжелыми последствиями. Обострились и настроения в обществе. Все больше вспыхивали конфликты на совсем еще недавно безобидной теме-отсутствие маски у некоторых покупателей в магазинах. Или в других общественных местах. Как только появлялся человек без маски , со всех сторон люди окружали его, начиналась ругань, человека обвиняли в беспечности, саботаже, в неуважении к другим людям.
В свою очередь безмасочники тоже не сдавались, они горячо отстаивали свое право на протест, на отрицание введенных норм и другие ограничения. Что двигало этих людей было не понятно. Ведь чего проще напялить нечто похожее на повязку, нежели рисковать быть выдворенным из магазина, и того более побитым некими радикалами, да и просто возбужденными на теме ковида людьми.
А новости не радовали. Вирус в одночасье накинулся на более незащищенных-детей. Случаи сопровождались частыми осложнениями в виду потери сознания, паралича дыхания и другими неожиданностями. Каково же было родителям, еще утром отправлявшим здоровых детей в ясли и детские сады узнавать, что дети их госпитализированы уже к обеду и чаще находятся в коме либо в других тяжелых или сложных случаях.
Рита только покинула центр для инфицированных. Тяжелое чувство угнетало и терзало её. Как же, совсем еще маленькая дочка внезапно заболела. Диагноз не утешал-ковид, да еще сложной формы сигма. Рита не находила себе места. Она все копалась в памяти, пытаясь найти причину заражения. В её семье очень серьезно относились к угрозе. Прививки, маски, перчатки, дистанция, постоянная обработка рук. Но нет, она следовала всем рекомендациям, всем нормам безопасности в пандемии.
Она застыла в некой сосредоточенной позе недалеко от остановки общественного транспорта, но вдруг услышала, вернее это всплыло где-то рядом:
-Хочу и хожу без маски, это моё право, я конституцию эрэф не нарушаю, мне по барабану ваши незаконные требования!
Рита заинтересовалась, её всегда влекло стремление понять таких людей, ну тех, что плывут против течения. Она подошла ближе. Молодой человек, кому и принадлежал этот спич, не унимался:
-Вы, вообще не имеете права мне указывать, я ничего не нарушаю, я никого не заражаю, а если бы и заразил мне все равно!
Рита словно очнулась от дремы. Она пыталась что то сказать, но из груди вырвался неясный рык, она подбежала к молодцу и наотмаш ударила его по лицу. Она была возмущена. Последние слова сработали как детонатор. Почему из-за такого человека , может быть, моя дочь находится в коме. Как я его ненавижу!
Она лупила руками этого человека, по лицу, груди, затылку, шее, другим частям тела, куда могла дотянуться, била и била. Глаза затянула мутная кровавая дымка. Толпа взревела. Толпа вокруг Риты кричала и бесновалась. Никого не ужаснула дикая расправа Риты над молодым человеком. Толпа взревела и потянула свои руки к нему. Кровь разлилась по асфальту. Никто не боялся замараться кровью, никто не опасался вступить в разливающуюся дымящуюся алую лужу. Все, как будто бы, жаждали крови. Но на миг толпа замерла. Казалось все сейчас кончится, но послышался сначала одинокий крик, но тут же толпа подхватила этот робкий призыв и с новой силой взревела на всю улицу:
-Вон еще один такой же без маски!
Все сорвались в указанном направлении, но уже в диком реве слились и крики нападавших и нечеловеческий визг их жертвы.
Толпа бежала, как разливающая через берега весенняя река, как обезумевший зверь, сметающий любую угрозу на своем пути, как огненный вихрь, пожирающий пламенем все, что хотя бы немного могло поддержать этот огонь.
Рита смогла отстранится и вскоре совсем осталась одна, она смотрела вслед убегающей толпе и бессильно сползала вниз по стене какого-то строения, мозг отказывался ощущать что либо, только показывая немую картинку этой безумной реальности.