Аннотация: Очередная попытка размышлений и фантазий на предмет судьбы...
"ЕСЛИ"
-На месте крушения самолета спасатели только что обнаружили неопознанный сапог, явно принадлежавший одному из погибших пассажиров,-с радостным возбуждением тележурналист комментировал кадры, являющие изувеченный образец женской обуви.
Я поморщился и защелкал каналами. Выбор был небольшой. Мыльные оперы, какая-то поп-дивка, да новости, наперебой вещающие об утренней катастрофе российского авиалайнера в Сибири. Телефонный звонок отвлек меня от мелькания программ...
-Алло, кто это?-хрюкнуло на том конце.
-Конь в пальто!-хихикнул я.-Пахомыч, совсем крышей съехал? Не узнаешь?
-Серега! Ты?!
-А кто еще? Ты кому звонишь-то?
-Ну слава Богу!-облегченно вздохнула трубка.-А то, понимаешь, третий раз не туда попадаю. Я к тебе по делу. Не в службу, а в дружбу, выручай! Горим на корню.
-Ты чего-то перепутал, Пахомыч. Я у вас уже полгода не работаю.
-Да ладно тебе. Ты что, до сих пор обижаешься? Ну, это дело твое, конечно. Но на меня-то зачем дуться? Сам же знаешь наши законы.
-Да все в порядке, не бери в голову,-ответил я как можно беззаботнее.-Что случилось-то?
-Да, понимаешь, срочный заказ на полет до Москвы поступил. А ни одного флаера нет.
-Так уж и ни одного?
-Ну, Антон, замена твоя, не в счет,-резанул серпом Пахомыч.-Молодой еще. К нему мало кто из клиентов пока доверие питает. А здесь случай солидный. Так что и речи быть не может. Остальные же, как назло, в разъездах. Выручай. Слетай. Честно, кроме тебя некому. Не тот уровень.
-Ты мне бальзам на душу лить не пытайся,-ответил я.-В любом случае сегодня ничего не выйдет. У меня день "если". Так что плюнь и отдай заказ конкурентам. Всех денег на свете не заработаешь.
-Да не в бабках дело, пойми!-вскричал Пахомыч.-Это Васильич собственной персоной летит с двумя сотоварищами. Мы и так уже пару раз слегка обгадились без тебя. Если и сейчас дело сорвем, он разорвет договор к едреной фене. А сам знаешь, Васильич - наш главный гарант при привлечении клиентуры. Мы не одни, а фирма такого известного человека работает именно с нами уже сколько времени. Он уйдет, и другие за ним побегут. Уже сегодня намекнул на это, сволочь.
-Васильич же раньше никогда не трусил. Что на этот раз случилось?
-Да ты что, телевизор не смотришь? Второй день про сибирский самолет лопочут на все голоса. Тут самый бесстрашный задумается. А он сейчас с гостями летит, от здоровья которых, вроде бы, его дальнейшее существование зависит. Соглашайся. Дело плевое, а штука баксов за полдня работы - неплохое вознаграждение. Туда и через часа четыре обратно.
-Слушай, Пахомыч, не могу. Не уговаривай. А за такие деньги, что он нам платит уже давно личный самолет бы приобрел. Или за тот же штукарь на машине до Москвы пусть едет со всеми удобствами. Я сказал, что у меня "если".
-Во-первых, сплюнь,-буркнул Пахомыч.-Платит и хорошо. Не твоего и не моего ума дела, что он на эти деньги бы купил. А во-вторых, я же не просто звоню. К Азке сегодня подходил, узнал насчет тебя. "Если"-то твое плевое. Подумаешь, опасаться удара по голове. Кто тебя по ней лупить будет? В общем, слушать ничего не хочу. Машина за тобой будет минут через пятнадцать. Туда же и каску на всякий случай положил. Не делай из меня своего врага...
-Погоди, Пахомыч! Какая каска?! Да ты выслушай...,-но в трубке уже раздались короткие гудки.
Существуют люди в черном. Наверное, есть люди и в зеленом, и в красном... Придумать можно все, что угодно. С этих позиций мы - люди в штатском. Ничем не приметные, не выделяющиеся, не отличающиеся от толпы. Но мы реально существуем, чем и отличаемся от борцов с инопланетной нечистью. Нет, органы не имеют к нам никакого отношения. Точнее имеют, но весьма отдаленное. Скорее, мы - ангелы-хранители. Не телохранители, не навязшие на зубах секьюрити с оттопыренными ушами, торчащими из дубовых голов. А именно ангелы-хранители. Хранители того, кто заплатит за свою жизнь.
До сих пор не могу толком понять, когда я стал этим самым ангелом. Теоретически - с момента рождения. Ведь именно меня родители наделили этим качеством, а, следовательно, я обладал им с первого вздоха. С другой же стороны, если бы мои возможности не раскрыли, то до сих пор жил бы в полном неведении. И умер, так и не узнав о своем предназначении.
Началось это все в начале восьмидесятых. Тогда я служил в Афгане в качестве пушечного мяса. Именно там наш командир Полторанин в шутку назвал меня оберегом. Он подметил, что когда я с ребятами лечу на вертушке, можно спать спокойно. С вертолетом ничего не случится. Даже когда мы пролетали над укреплениями духов, они почему-то не шмалили по нам. Если же я находился на земле, то с вертушкой могло произойти что угодно.
Каким-то образом этот интересный факт вышел за пределы нашей части. Вскоре к нам прибыли гости в лице хмурого подполковника и довольно красивой женщины цыганского типа. Поначалу я не связал это посещение с моим званием оберега.
Вечером меня пригласили в расположение штаба. В комнате командира за столом листал мое личное дело тот самый офицер. У окна стояла цыганка. Подполковник осмотрел меня, словно коня, заглянув даже в рот. Вскоре он одобрительно кивнул сам себе и вновь углубился в изучение моей биографии. В этот момент женщина кивнула на стул, присела рядом и внимательно стала изучать линии на моих ладонях. Через какое-то время без всяких комментариев я вернулся в палатку.
Спустя две недели меня вызвал командир и торжественным голосом поздравил с переводом в Москву. "Солдат из тебя вышел хороший",-сказал он тогда,-"На войне незаменимый. Но там ты нужнее".
Трудно было уезжать. Чувствовал себя тыловой крысой. Но в то же время и какая-то радость внутри присутствовала. Все же война для меня фантастическим образом закончилась.
Так на последние полгода службы я попал в одно из подразделений особой части первого отдела КГБ. В шестидесятые годы в пику американцам наши под Москвой создали специальную секретную часть по изучению всяческих паранормальных и мистических явлений с целью их возможного применения на практике. Что входило в эту структуру, и над чем работали умные головы, не знало толком даже мое начальство. Мне же вообще полагалось иметь представление лишь о маленькой части большого подразделения по изучению судьбы человека. Я оказался во взводе, из солдат которого готовили своего рода ангелов-хранителей.
Каждый человек имеет линию судьбы. У каждого на роду написаны те или иные события. Однако, все мы смертны. И именно в этом вопросе нет исключений, нет чинов. У каждого предопределена своя дата, последняя точка судьбы. Хотя причин для смерти масса. Одному предначертано утонуть, другому уснуть навсегда в одну из ночей, третьему попасть под машину... Оказалось, что я относился к типу людей, которым не суждено было погибнуть в воздухе.
Нет, моя исключительность заключалась вовсе не в этом. Естественно, огромному проценту человечества не светит разбиться на самолете или сломать себе шею на парашюте. Но я в этом плане относился к тем немногим, кому воздушных инцидентов не стоило бояться ни при каких обстоятельствах.
Судьба устроена странным образом. На своем пути к логическому концу человек минует миллионы развязок. Пошел направо, жизнь потекла по одному руслу. Свернул же налево, и новое течение уносит тебя с каждой секундой все дальше от привычного направления. Судьба строится на сплошных "если". Будет тебе счастье завтра, если сегодня, к примеру, опоздаешь на автобус. А если успеешь, уже к вечеру тяжело и надолго заболеешь. Интересная штука, которую я так и не постиг. Да и вряд ли кто в этом деле сможет досконально все разложить по полочкам.
Так вот, я относился к типу людей, у которых отсутствует в определенной сфере зависимость от "если". Что бы не случалось со мной, как бы не складывалась жизнь, рухнуть из поднебесья вниз на горящем самолете мне не грозило. Не мог я найти свою погибель в воздухе.
Служба в подмосковной части казалась мне медовой патокой. Какие-либо воинские заботы оказались неуместными в этом таинственном подразделении. Спать, есть, ходить в необременительные наряды - вот все, что требовалось от меня. Еще разве каждое утро проходить медицинский осмотр, включая скрупулезное изучение ладоней все той же женщиной-цыганкой, которую, как выяснилось, звали Аза. К концу службы у меня даже наметилось брюшко.
К боевым заслугам можно отнести лишь непонятные полеты на самолетах или вертушках раз в неделю иногда в одиночку, а иногда с сослуживцами. В брюхе летательного средства я колбасился полтора-два часа, а потом возвращался на аэродром. На выходе мне жали руки встречающие офицеры с врачами и отпускали до следующей недели, когда все повторялось. Лишь позднее я узнал, что каждый раз из меня делали подопытного кролика, создавая различные нештатные ситуации на борту. Как правило, при содействии наземных техников во время полета выходило из строя какое-либо устройство: от системы навигации, до двигателя или шасси. Тем не менее самолет всегда удавалось посадить за счет мастерства пилота или при чуде, когда погибший узел внезапно начинал работать снова. Кроме того, иногда задача усложнялась. В самолет подсаживали ребят из другого взвода - стопроцентных смертников в воздухе. Но моя линия судьбы всегда перевешивала, и я на время откладывал приговор беднягам, поскольку все приземлялись целыми и невредимыми.
Когда срок службы подошел к концу, начальство категорическим образом предложило мне остаться на сверхсрочную. Выбора не было, поскольку выход из подобной организации существовал один - отойти при несчастном случае в мир иной. И я согласился.
-Ты бы, Сергей Петрович, касочку одел,-вывел меня из воспоминаний водитель.
Машина уже проехала полпути и готовилась покинуть город.
-Да зачем она мне?-повертел я в руках ярко-оранжевую строительную каску.
-Не зарекайся,-хихикнул водила.-Я помню был такой случай в Москве. Там карщиком такой Васек работал, не знаю встречал ты его или нет. Так вот, не поверишь: у него день "если" был, что погибнет от сильного удара копчиком. Смех, да и только. А тут заказец подвернулся материально неплохой. Сам знаешь, карщиков особо не балуют. Ну он наплевал на свое "если" и поехал куда-то под Москву с одним хреном. И где-то километрах в двухстах от города водитель яму здоровенную не заметил на дороге. А еще амортизаторы херовые были. Ну и поддало. Вроде удар-то не особо сильный, мы потом с мужикам сколько не пробовали - ничего не чувствуется. А его пробило. И нет мужика. Вот, значится, как бывает.
Я слышал эту историю, в которую, честно говоря, верил слабо. Но каску все-таки нацепил. Наши дороги всегда полны неожиданностей.
На сверхсрочной все резко изменилось. Меня перевели во флаеры. Теперь я частенько стал сопровождать в полетах различных высокопоставленных лиц. Меня привозили в аэропорт, сажали в хвосте самолета, а затем подвозили клиента. Если же чиновник был помельче, и не имел права на личный аэроплан, то я летел среди обычных пассажиров. В перерывах же между рабочими заданиями меня продолжали осматривать и изучать.
Цель этих ежедневных осмотров была одна - следить за изменениями линий на руке, чтобы не допустить фактора "если". Ответственной за подобные исследования была Аза. Ничего общего с цыганками-гадалками на вокзалах, стремящихся опустить неразумного на деньги, она не имела. Из казалось бы немногословных черточек и штрихов на ладони Аза умудрялась извлечь столько информации, что порой становилось не по себе. И в своих "гаданиях" она никогда не ошибалась, поскольку слыла отменным хиромантом. Там, где ни на первый, ни на второй взгляд обычная гадалка ничего не заметит, Аза могла спокойно выцепить взглядом микроскопические подвижки линий на руке.
Я в этом плане являлся идеальным флаером. "Если", способные повлиять на полет, никогда не возникали на моей руке. В наших рядах было еще несколько подобных сотрудников. Большинство же имело коэффицент 95. Это означало, что редко, но могли возникнуть в жизни какие-либо ситуации в течение дня, которые изменили бы исход задания. К примеру, человеку вечером лететь, а судьба преподносит ему сюрприз. Линия жизни меняется, если он подцепит обычную простуду. Выпускать таких людей запрещалось категорически. Никто не давал стопроцентной гарантии, что это заболевание не начнется в пути, а тогда с мизерной вероятностью, но могло произойти что угодно. Рисковать нервной системой, а уж тем более жизнью, великих людей наш отдел не имел права.
Ну, а когда подобные "если" учащались более одного раза в неделю, человека списывали со службы, отправляя на законную пенсию. Что, собственно, и произошло со мной недавно.
Вскоре после перевода во флаеры я получил квартиру. А потом неожиданно женился. На службе каждый давал расписку: под страхом смерти никогда никому не распространяться о своей работе. Обычно коллеги жили бобылями в своем молчаливом, замкнутом мире. Я же встретил ее и не смог устоять. Естественно, мой язык всегда был на замке. Порой дело доходило до ссор. Врать у меня не получалось, но и правду на вопрос жены о моей работе сказать не мог. Скупо отшучивался, дескать, я очень секретный космонавт. Одиножды дражайшая супруга пыталась меня выследить, но после крупного скандала махнула на это рукой. Космонавт и космонавт. Главное, чтобы законно все было, да по бабам не бегал.
Жену я любил, как мне казалось, самым невероятным образом. Так можно любить только в книжках. И когда год назад она случайно попала в автокатастрофу, я не мог себе этого простить.
К тому времени она уже все знала. Раз в неделю я тестировал ее у Азы на предмет изменения линии судьбы. И надо же - однажды пропустили. Ей нездоровилось и не хотелось ехать на тест. А я не настоял. Решили, что может измениться за неделю. И на тебе. Не уберег. После ее гибели во мне что-то надломилось. Видимо сильно я был завязан на жену. И пошли сплошные "если", включая серьезные, в том числе и способные привести к неприятностям в воздухе. Аза давала неутешительный прогноз, подготавливая меня к выходу из рядов идеальных флаеров. Несколько месяцев меня еще держали, как опытного работника, дали отпуск. Но вскоре уверовали, что на ноги мне больше не встать и отправили играть в домино с пожизненной скромной пенсией за счет фирмы.
Я стою на регистрацию и вглядываюсь в лица окружающих. Стыдно, но иногда ощущаю себя спасителем человечества в миниатюрных размерах. Неизвестно как повернется жизнь родственников тех, кто разобьется на самолете. А если в числе погибших будет кто-нибудь, играющий существенную роль в жизни общества? Так можно дойти до изменения геополитики. Да ладно, хрен с ним. Возомнил себя мессией.
Тем не менее, я твердо могу сказать, что за свои полеты спас жизнь не одной тысяче человек. Только они об этом не знают. О нас известно лишь тем, кому следует об этом знать. В самолете достаточно одного смертника. Причем, он сам может находиться в полном неведении. Но один человек с выгравированным рукой судьбы приговором и все. Остальные пассажиры оказываются в положении "если". Они не должны погибнуть в воздухе, если в этот день не сядут на злополучный самолет. Еще ни одно летательное средство на падало по техническим причинам. Точнее они периодически возникали, но приводили к трагическому исходу не всегда и лишь потому, что на борту судна находился смертник, иногда даже в составе экипажа. И при этом рядом не было ни одного флаера...
1991 год оказался переломным. В сентябре нашу часть объявили бесперспективной и не нужной молодой России. Нас расформировали без средств к существованию.
Первые месяцы мы разбежались по норам в полной растерянности. Я с женой наконец-то вернулся в Питер к своим родителям. Устроился работать грузчиком. На жизнь хватало.
Примерно через полгода каким-то образом меня нашел Пахомыч. Мой бывший руководитель закончил пить и орать "За что мы воевали, суки?" и решил открыть свое дело в северной столице. К тому времени в Москве самые опытные сотрудники подались в службу охраны Президента и правительства. Некоторые объединились в частную контору. Пахомыч опоздал к шапочному разбору. В итоге на волне всеобщей обизнесации он пришел к мысли обосноваться в Питере.
В нашей новой фирме работало несколько ребят из бывшей части. Одновременно шла постоянная работа по привлечению новых кадров. Плюс Пахомыча оказался в том, что с ним в город приехала Аза, всегда питавшая к шефу симпатии. К тому же при разгоне части офицеру удалось приватизировать кое-какое оборудование. Работа началась.
Мы никогда не давали рекламы, но спрос на наши услуги часто превышал предложение. Вероятно в этом не последнюю роль сыграл Васильич, первым доверившийся нам и заключивший договор.
Фирма наша делилась на четыре отдела. Самые почетные и оплачиваемые были флаеры, отвечающие за безопасность полетов. На втором месте шли шиперы. Для сопровождения частного лица в их услугах нуждались мало. Зато большим спросом они пользовались для присутствия на грузовом корабле, перевозящем барахло. На моей памяти, если ожидаемые контейнеры не терялись при загрузке-разгрузке, то они всегда приходили до получателя в целости и сохранности. Карщики, оберегающие пассажиров автомобилей в основном использовались для таких же целей, что и шиперы. Но случалось, что их приглашали и на роль сопроводителя какой-нибудь крутой личности. Тем не менее, платили им почему-то мало. И, наконец, четвертый отдел мы держали лишь для ассортимента. Трейнеры практически никогда не пользовались спросом. Клиенты считали, что за исключением партизан, почивших во время Отечественной, редко найдется сила, способная низвергнуть состав с полотна. В итоге, именно среди трейнеров наблюдалась страшная текучка. И когда мы поняли, что вскоре не сможем производить отбор гарантированных сотрудников, то отказались от отдела вовсе, оставив для галочки в нем числиться самого Пахомыча. Катастрофа на поезде ему не грозила, а против отстутствия оплаты труда в этой области он не возражал. Если же надобность в нем возникала, то Пахомыч был не прочь протрястись на поезде несколько суток, сбежав от семьи.
Поначалу клиентов у нас насчитывалось немного. В основном шли единичные заказы. Договора, подобные соглашению с Васильичем, можно было пересчитать по пальцам. В этом случае клиент нам платил ежемесячный взнос от двадцати до ста тысяч баксов, в зависимости от потребностей и размаха. Мы за это всегда предоставляли ему свои услуги. Все командировочные, билеты для сотрудников, порой втридорога (не всегда имелись в продаже), непредвиденные расходы шли уже на эти деньги. Поначалу такие суммы казались многим чудовищными. Тех же, кто подписывался на это, относили к разряду лохов. Но спустя некоторое время все большее количество наших заказчиков стало переходить на договоры...
-Ну, давай, удачи,-хлопнул меня по плечу водитель.-Каску не снимай!
-Да иди ты!-огрызнулся я, упрятывая веселенький головной убор в сумку.
Очень мне нужно походить на клоуна. Как иностранец в кроликовой шапке в теплый погожий денек. На досмотре таких шуток могут и не понять.
В отстойнике оглядываюсь. Выхватываю боковым зрением из толпы Васильича с двумя японцами. Точно японцы, у меня глаз наметан. Как и положено, делаю вид, что не знаю своего клиента. Но Васильич подходит сам.
-Ты, стало быть, летишь?-спрашивает он.-Это хорошо. Спокойнее как-то.
-Честно говоря, удивлен. Раньше обычно ты сам летал,-отвечаю я, поскольку конспирация нарушена.
-Да как-то тревожно на душе,-положил ладонь на сердце Васильич.-Ты представить себе не можешь, насколько от этих узкоглазых мой бизнес зависит. Если в Москве договор подпишем, то это перевернет всю нашу экономику. Считай, что новый передел собственности начнется. Потому не по себе как-то. Да и самолет этот долбаный в Сибири... Еле уговорил братьев меньших лететь. Ни в какую и все. А если через три часа на месте не будем, то наш контрактник улетит в Брюссель. За неделю всякое может случиться. Может и не подпишем больше этот договор.
-Да вроде все спокойно,-огляделся я.-Смертников не видно.
-Хорошо бы,-усмехнулся Васильич.-Только у меня другие сведения. Видимо, ваша информационщики сдавать стали. Угнаться не можете за конкуренцией. Ну, оно и верно. Плодятся твари, как инфузории. Разве всех в лицо узнаешь? Ладно, пойду я к своему сокровищу, а то сбегут ненароком.
В начале девяностых в стране установилась власть бесшабашного, расхристанного анархиста - российского бизнеса. Фирмочки и конторки рождались, проворачивали дела, порой не попадающие ни под одну статью закона, и тут же растворялись в тумане или в могилах. Контроля ни в чем и нигде не существовало.
Не обошел нагло веселящийся беспредельщик и нашу сферу деятельности. Началось с Москвы. Люди в частных конторах понимали, что возможности у всех одинаковы, а вот получают все по-разному. Начались ссоры, взаимные обиды, заканчивающиеся разборками и открытием личных контор. Общества без всякой ответственности по охране жизни стали расти по всей стране, как грибы. И что самое ужасное, по большей степени вошли в это дело люди, которые либо где-то что-то ухватили понаслышке, либо шарлатаны, либо волки-одиночки с хорошей теоретической базой, но с отвратительной технической.
Вершиной надувательства стала контора "Фортуна", помимо наших услуг предоставлявшая девочек для похода в игорные заведения. Толстосуму выдавалась милая мордашка, которая за определенную плату являлась гарантом его выигрыша в казино с последующими, по желанию клиента, интимными услугами. Естественно, девчонки ничего, кроме внешности, за душой не имели. В роли этих "фортуночек" с таким же успехом мог быть и я, и, вообще, любой. Однако, если клиенту случалось выиграть, то вера в такую контору, сдобренную изрядной порцией хорошего секса, укреплялась навечно. При этом дальнейшим проигрышам заказчик уже не придавал значения.
Накрылось это заведение после того, как к его услугам прибегла жена одного банкира. В тот вечер она просадила изрядную часть состояния мужа, поставив все разом на зеро в соответствии с мнением сидящей рядом куклы. Понятно, что интимными услугами задобрить даму оказалось невозможно. Следующим вечером талантливого директора "Фортуны" нашли на стройке с дыркой во лбу. Рядом покоилось тело юной особы, легкомысленно сыгравшей вчера роль госпожи Удачи.
Но эти уроды особо нам не мешали. Клиенты оказались людьми неглупыми и быстро перестали покупаться на подобные вещи. Вскоре на подобные "левые" конторы клевало лишь богатое быдло, которое еще вчера ходило с засаленными на комсомольских стульях штанах, а сегодня внезапно на деньги папы или бывшего горкома открывшие маленький обувной магазинчик.
Огромную головную боль нам приносили профессиональные киллерские конторы. Их вдохновителями оказались наши бывшие коллеги, ставшие злой дегтярной затычкой на нашу добрую бочку меда. Их агенты выискивали по городу бомжей, синяков или просто людей, опускающихся за черту бедности, и предлагали им хорошую высокооплачиваемую работу. Естественно, что новоиспеченные сотрудники обладали особой судьбой и устраивались, ничего не подозревая, на должность смертников. Большие люди старались не играть в казаки-разбойники. Им претило юношеское бахвальство с гранатометами и пушками. Такие клиенты, предпочитавшие во всем манерность, куртуазность и театральность, и оставляли заказ в подобных киллерских конторах. Фирма по своим каналам вычисляла, когда жертва собирается куда-либо лететь или ехать. Доходило даже до личного участия, как, к примеру, организация срочной поездки на автомобиле в филиал за городом. Дальше - дело техники: смертник за рулем или в самолете. И никаких разбирательств, никаких подозрений.
Конечно, поначалу не все так гладко получалось. Но за несколько лет уцелевшие фирмы настолько отшлифовали свою методику, что попадание стало стопроцентным. Теперь уже исключалась всякая возможность, что ничего не подозревающему смертнику, получившему от своего начальства задание отвезти человека в такое-то место, еще рано не справиться с рулевым и не залететь на полном ходу в канаву. Или жертве не судьба была погибнуть при этой аварии. Смертник подбирался таким образом, чтобы машина сминалась в лепешку без малейших шансов кому-либо выжить. Благо от желающих на халяву подзаработать не было отбоя.
Высшим изяществом становились заказные убийства, в которых применялся тончайший расчет. Трезво мыслящему человеку они казались фантастикой. Потому стоило это удовольствие немало, но и за успех начальство фирмы отвечало головой. Я помню случай, в который верилось с трудом, если бы о нем рассказал не Пахомыч. Одну из жертв не представлялось возможным заставить сесть в незнакомый автомобиль с незнакомым водителем. Собственно, она вообще никуда не собиралась плыть, ехать, лететь. Когда все варианты были исчерпаны, то они все же организовали левый вызов в пределах города. Навстречу выпустили водителя фуры со стопроцентным "если" сегодня сесть за руль, то суждено погибнуть в аварии, отправив на тот свет и жертву. Расчет заключался в том, чтобы смертник в нужный момент влетел именно в нужную машину.
Лично меня потрясла еще более неправдоподобная история. Служба одной из киллерских фирм как-то умудрилась получить информацию о руке жертвы. Больше всего заказанному следовало опасаться попасть под машину. Именно в день наивысшего "если" жертве позвонили с автомата и, сообщив, что с его дочерью случилась беда, назначили встречу напротив офиса через дорогу. Не чаявший в ребенке души бросился в указанное место, позабыв про охрану, и угодил под проезжающее мимо такси. Причем за рулем сидел обычный водитель, не имеющий никакого отношения к киллерам. Как это можно рассчитать - в моей голове не укладывается.
Подобные расчеты являлись "ноу хау" любой фирмы. Работенка была явно кропотливой, требующая огромного внимания хиромантов и прочих исследователей. Такие заказы могли выполняться не один месяц, поэтому принимались крайне редко: когда не было больше никаких мыслей, а заказчик-извращенец упорно не хотел наводить на себя даже тень подозрения и согласен был ждать, заплатив при этом немалую сумму. Проще все же было прибегнуть к более отвратительному, но менее хлопотному использованию человека с гранатометом.
Поначалу эти киллеры забавляли нас. К тому же спрос на наши услуги возрос. Но вскоре радость померкла. Оказалось, мы не просчитали вариант, что конкурент не будет сидеть сложа руки, наблюдая как гибнет его дело. Само собой, он станет развиваться и увеличивать затраты, чтобы выжить. Поэтому, вскоре в те же самолеты уже садилось по несколько смертников, пересиливающих собой невозможность гибели флаера. Промахи начались теперь у нас. В итоге пришлось укреплять свою агентурно-информационную сеть, а технический отдел стал со всей строгостью подходить к отбору наших сотрудников, отбраковывая слабых. Вскоре с флаерами дело нормализовалось. Начальство стало четко вычислять количество сотрудников, способных обеспечить полную безопасность в том или ином полете. Карщики тоже делали свое дело исправно, садясь рядом с клиентом. Из-за этого смысл в тех же расчетных катастрофах с фурами отпал.
Самый строгий подход был к шиперам. Киллерные фирмы промышляли не только заказными убийствами. Заказчик мог просто оплатить мелкую пакость жертве, как: перевернуть фуру или затопить судно с его товаром. И если с помощью карщиков наземные перевозки стали безопасными, то с шиперами дело обстояло сложнее. Порой судно находилось в плавании не одну неделю. В этом случае шипер, плывущий на судне в качестве сопроводителя груза, оказывался вне контроля. Изменение линии судьбы не фиксировалось, что при наличии засланного на борт смертника с липовым грузом обрекало корабль. Пришлось идти на дополнительные расходы. Конечно, просто так нашего человека на грузовое судно никто не возьмет. Мы и до этого давали взятки определенным службам за разрешение на сопровождение. Теперь же они увеличились, поскольку в портах шиперы периодически менялись.
Так вот и жили. В вечной битве кто кого. С вечной головной болью...
Народ заканчивает рассаживаться по своим местам. Мой сосед пытается запихнуть в багажный бардачок здоровую сумку. С интересом наблюдаю за его мучениями. Неожиданно сумка падает на пол. Еще бы несколько милиметров и точно мне по голове. Нет уж, хватит испытывать судьбу. Вздыхаю и одеваю каску.
Окидываю взглядом салон самолета. Ни одной подозрительной физиономии не вижу. Чего-то ребята Васильича напутали. Зря на мужика страха нагнали. Хотя, как знать.
-Ты чего, издеваешься?-со злостью наконец-то пролезает к иллюминатору красный сосед.-Фигли ты выдрючиваешься?
-Так безопаснее,-отвечаю я и закрываю глаза, показывая, что дальнейшего разговора быть не может.
-От чего безопаснее?-начинает заводиться мужик.-Ты чего тут показуху устраиваешь? Ну упала сумка. Теперь глумиться можно? У меня, между прочим, там бьющиеся вещи были. Теперь неизвестно что уцелело.
Не реагирую. Двигатели начинают свою песню.
-Ты что молчишь?!-орет в ухо сосед.-Крутой, да? Ответить трудно?!
Угораздило же сесть рядом с ненормальным. Такие имеют комплекс ущербного пролетария и заводятся с полоборота. Им кажется, что все вокруг повинны в его неудачах, живут не по его понятиям и вытирают об него ноги. А хочется уважения. Откуда только деньги на самолет берутся у подобного колхоза?
-Да успокойся,-огрызаюсь я, не открывая глаз.
-Это ты кому говоришь? Это ты мне, бля, говоришь?-продолжает заводиться мужик.-Сними каску, урод, кому сказал!
-Зачем?
-А не хер надо мной смеяться! Умный, да? Ты свои приколочки бабе показывай!
Самолет начинает выруливать на взлетную полосу. Сосед на какое-то время умолкает. Я лишь чувствую, как он гневно дышит у меня над ухом, заглушая шум двигателя. Но я спокоен. У меня сейчас другая цель.
Мимо проходит стюардесса, проверяя ремни.
-Девушка, я могу пересесть?-спрашиваю я.-Сосед нервный попался.
-Сожалею. Свободных мест нет,-натренированно улыбается бортпроводница и, хихикнув над моим внешним видом, проходит дальше.
-Ах ты, тварь!-шипит мужик.-Тебе еще и сидеть со мной западло?
Неожиданно он не выдерживает и срывает с меня каску. Я молниеносно вцепляюсь в нее. Ну и силища у этого жлоба. Какое-то время, пока самолет выходит на взлетную полосу мы тихо тянем предмет раздора каждый на себя. Со стороны вроде бы ничего и не происходит.
Ну, все. Достало. Будем учить. Одной рукой дергаю каску, а другой натренировано даю обидчику тычок в болевую точку на боку. Тот разжимает руки, на секунду задумывается. Затем следует неадекватная для подобных случаев реакция. Он пытается заехать мне по физиономии. Отклоняюсь от кулака. В этот момент получаю сильнейший удар по голове злополучной сумкой, выпавшей от тряски самолета при разгоне. Говорил же тебе, Пахомыч! Все.
-Самолет, совершавший рейс из Петербурга в Москву, рухнул вниз на третьей минуте после взлета,-с горящими от радостного возбуждения глазами вещала диктор новостей.-На место происшествия сразу выехали бригады спасателей и скорой помощи. К сожалению, выживших среди ста пятидесяти человек на борту, обнаружить не удалось. Среди пассажиров был известный политик и бизнесмен Игорь Васильевич Приходько, следовавший в столицу с представителями одного из крупных японских электронных концернов для подписания договора. По предварительному мнению специалистов основной причиной падения самолета послужил отказ двигателя при взлете. Однако, точные причины катастрофы будут установлены после расшифровки черного ящика...