Аннотация: Воздушные схватки над Баренцевым морем и высадка американцев в Грозном
День вторжения-3: Вечер потрясения
Том 2
Сдавайтесь - это путь рабов!
А мы продолжим бить врагов,
Чужих людей чужого края.
Соколиная охота. "Песнь Никлота"
Глава 1 Цепь
Саудовская Аравия, близ саудовско-иорданской границы - Кольский полуостров, Россия - Баренцево море
19 мая
Остроносый "Лирджет-35", похожий на яркую игрушку, коснулся пневматиками шасси бетонного покрытия посадочной полосы военной базы "Король Фейсал". Пилоты мгновенно сбросил обороты турбин, и самолет, на фюзеляже и плоскостях которого красовались зеленые прямоугольники с арабской вязью, - опознавательные знаки Королевских ВВС Саудовской Аравии - сбавляя скорость, остановился возле ангаров.
Прибытия миниатюрного лайнера ждали. Едва только "Лирджет" остановился, застыв на месте, к нему от окружавших летное поле построек двинулись трое, затянутые в песочно-коричневые мундиры с украшенными позолотой офицерскими погонами на плечах. Кто бы ни посетил военную базу, раскинувшуюся среди барханов аравийской пустыни, он был достаточно важным гостем, чтобы встречать его вышли не простые служаки. На погонах крепко сбитого бородача, шагавшего первым, красовались скрещенные сабли под коронами, два его спутника могли похвастать парой звезд под точно такими же коронами.
Откидной трап опустился, открывая в борту самолета темный проем люка, и коснулся бетона. Офицеры остановились в нескольких шагах от лайнера, не тронувшись с места и в тот миг, когда по трапу неторопливо сошел на землю облаченный в белоснежную куффию и бурнус, удерживаемый на лбу тонким шнуром, человек. А тот, нарочито не спеша осмотрелся, окинув хозяйским взглядом военный городок, выросший среди песков, и ни на минуту не утихавший, и лишь затем, словно только заметив встречавших, двинулся к ним.
--
Генерал Аль Шаури, - Самир Аль Зейдин коротко кивнул тому из офицеров, что стоял первым, как бы оттеснив своих спутников, находившихся здесь, скорее, по причине статуса, как свита своего командира, чем по необходимости. - Генерал, я рад, что вы откликнулись на мою просьбу.
--
Уважаемый, я не мог поступить иначе, - командующий Двенадцатой танковой бригадой Королевских вооруженных сил тоже отвесил поклон гостю, более глубокий. - Вы просили о немедленной встрече, и я постарался исполнить все ваши пожелания. Никто кроме нас троих здесь не знает, кто посетил базу. А этим офицерам вы можете доверять всецело, как я верю им. Оба они - командиры батальонов моей бригады, лучшие из тех, кто служит в моем подчинении, не только самые умелые, но и самые преданные, верные до самозабвения.
--
Я в последние дни едва ли могу верить без оглядки и самому себе, - усмехнулся начальник военной разведки королевства. - Но, если вы ручаетесь за них, то так тому и быть. Разговор предстоит непростой, и я лишь полагаюсь на ваше здравомыслие. Наша страна стоит на пороге великих перемен, и от вас, генерал, не в последнюю очередь зависит, к добру ни, или же к худу.
Генерал-майор Мустафа Аль Шаури слушал своего гостя, стараясь казаться невозмутимым и бесстрастным. Аль Зейдин не имел права приказывать ему, но именно потому встреча и происходила втайне. Глава военной разведки всего лишь просил, но этой просьбе, в чем бы они ни заключалась, офицер не мог отказать. Генерал был слишком многим обязан человеку, сейчас, наблюдая за царившей вокруг суетой, как никогда прежде походившему на хищную птицу, с высоты высматривавшему беспечную и беспомощную жертву, чтобы камнем кинуться на нее с небес, ударив лишь раз, но точно, насмерть.
--
Королевство из-за непродуманных, поспешных решений нашего государя оказалось на грани войны с Америкой, - веско произнес меж тем Самир Аль Зейдин, невольно понизив голос. - Введенное нами против неверных нефтяное эмбарго вызвало гнев за океаном. Американцы вступили в войну с русскими, и теперь их военной армаде, собранной в Европе, требуется бензин, топливо, требуется наша нефть.
--
Пусть проклятые кафиры истребляют друг друга, - пожал плечами генерал Аль Шаури. - Едва ли это грозит нам. И если ради этого нужно расстаться с некоторым количеством нефти, пусть бы так и было.
--
Но государь не желает идти на попятную, - с видимым раздражением возразил глава разведки. - Он все еще мечтает поставить Америку на колени, заставить неверных признать нашу волю, покориться ей. Но американцы, те не готовы идти на компромиссы, и тем более не намерены подчиняться нашим требованиям. Они открыто пригрозили применить силу, установив контроль над нашими нефтяными месторождениями, чтобы без проблем и помех снабжать горючим свою группировку, действующую против России. Его Величество отправил для переговоров принца Аль Джебри, чтобы тот встретился с американским президентом. Возможно, в личной беседе им удастся выработать приемлемое для обеих сторон решение. Но если нет, американцы не станут медлить. Решается судьба их страны, судьба всего мира, и ради победы в этой войне неверные пойдут на все, даже на оккупацию королевства. И у них вполне достаточно для этого сил и решимости.
--
Этого нельзя допустить. Война для нас не может закончиться победой, не с этим противником.
--
Верно, - кивнул Аль Зейдин. - Столкновение приведет к полному краху. Страна окажется разорена, правящая династия, скорее всего, будет смещена. Воцарится хаос. Но есть те, кто готов пойти на риск, дабы помешать этому, позволив нашим подданным и впредь жить в мире, даже не ведая, чего они едва смогли избежать.
--
Нужно повлиять на короля, убедить его в необходимости пойти на уступки, снять требования, - предложил генерал. - Он должен прислушаться к голосу разума, здраво взглянуть на положение дел. Следует выбирать соперника по своим силам, если хочешь победить, а схватка с исполином может закончиться только гибелью, и Его величество должен сознавать это!
--
Король глух и слеп, - отрезал, быть может, излишне резко, Самир Аль Зейдин. - Его невозможно переубедить. Нет таких слов. И мы, те, кто обеспокоен будущим королевства, решили обратиться за помощью к вам, генерал.
Полковники, соляными столбами стоявшие позади Аль Шаури, отстраненно смотрели куда-то в сторону, и взгляды их, их лица не выражали ничего. Они лишь ждали, когда же прозвучит приказ, чтобы поскорее исполнить его.
--
Уважаемый, если вы, те, кто близок к Его величеству, не способны переубедить его, что я, простой солдат, могу сделать, - удивленно промолвил командир танковой бригады. - Какие слова могу подобрать?
--
От вас мы ждем не слов, а дела, генерал, - снисходительно, и в то же время жестко, усмехнулся Аль Зейдин. - Мы почти исчерпали все приемлемые, законные средства, и теперь, если переговоры в Вашингтоне провалятся, спасти от войны нас, все королевство, может лишь одно - свержение правителя. И вы сделаете это!
У Мустафы Аль Шаури округлились глаза. Несмотря на всю свою восточную невозмутимость, генерал не нашел в себе сил оставаться равнодушным. Ему, готовому на все, даже на смерть, если такова будет воля короля, предлагали, вернее, попросту приказывали, не допуская и мысли о возражении, своими руками сбросить государя с престола. Командующий танковой бригадой должен был своими руками уничтожить того, кто возложил на его плечи золоченые погоны, и Самир Аль Зейдин даже ни на миг не сомневался, что офицер выполнит его волю.
--
Никто не стремится к такому исходу, - почувствовав замешательство своего собеседника, словно извиняясь, произнес глава разведки. - Переворот - это крайняя мера, и мы будем пытаться избежать этого до последнего мгновения. Но если выбирать между смещением короля Абдаллы и войной с американцами, я полагаю, и вы тоже скорее будете склонны к меньшему злу. Мы все, те, от чьего имени я говорю с вами, генерал, желаем лишь блага своей стране, и сейчас благо это воплощено в дружбе с Америкой, пусть это и скопище неверных. Но они сильны, много сильнее, чем мы. И потом, мы обязаны американцам хотя бы тем, что двадцать лет назад они пришли нам на помощь, защитив королевство от обезумевшего Хусейна. Мы не в праве забывать это, ведь иначе нашей страны и нас самих давно бы уже не существовало.
Генерал молчал, и ничто, ни взгляд его, словно затуманившийся, ни бесстрастное выражение лица, будто окаменевшего, не выказывало напряженную работу мысли. Мустафа Аль Шаури знал, что за его плечами - реальная сила. Несколько тысяч солдат, отлично обученных и преданных своему командиру, сотни танков и бронемашин - это кулак, способный одним ударом раздавить и короля, и всю его гвардию. И эта мощь была вполне послушна генералу Аль Шаури, а он, будучи, в свою очередь, обязан Аль Зейдину, несмотря на все формальности, даже несмотря на присягу, не мог ответить отказом. И глава королевской разведки знал это.
--
Нужно сделать все быстро, так, чтобы никто не успел ничего понять, - приговаривал Самир Аль Зейдин. - Верные королю войска, его гвардейцы, не должны получить ни минуты лишней, чтобы предпринять хоть что-то. Никому не нужна лишняя кровь, не нужна междоусобная война. Просто под дулами винтовок ваших, генерал, солдат Его величество скорее подпишет указ о собственном отречении, уступив трон кому-нибудь... более сговорчивому, - чуть заметно усмехнулся начальник разведки. - Тому, кто не сочтет унижением пойти на уступки по просьбе самой могущественной державы нашего мира.
Мустафа Аль Шаури не спорил, не возражал. Решение было принято, и у него не было возможности отказаться. Когда-то он поклялся в верности Аль Зейдину, и теперь пришел час исполнить данное слово, а генерал был не из тех людей, кто готов поступиться даже собственной честью, лишь бы остаться чистым в глазах своего правителя. И он уже знал, что сделает все, чего от него ждут заговорщики - не мог в этом замысле участвовать один только Аль Зейдин - и постарается сохранить жизнь государю, не допустив, чтобы и волос упал с его головы. Генерал Аль Шаури был верен не только слову, но и воинской присяге.
И Самир Аль Зейдин понял, не иначе, прочтя мысли офицера, что от только что, пусть и не произнося больше никаких клятв, присоединился к их предприятию. Теперь генерал будет с заговорщиками до конца.
--
Мы дадим вам знать, когда настанет пора действовать, - сообщил командующему бригадой Аль Зейдин. - Аллах свидетель, я не хочу этого, но Его величество своим упрямством сам толкает нас на преступление, не оставляя иного выхода. Так что будьте готовы, генерал. Очень скоро нам, вероятно, понадобится каждый ваш солдат. Им придется убивать своих братьев, таких же аравийцев.
--
Моих людей это не остановит, - безразлично ответил Аль Шаури. - Если я прикажу, они вступят в бой с кем угодно. Я уверен в своих солдатах, в каждом из них.
--
В таком случае я сейчас же покину вас, - кивнул глава разведки. - Я должен быть в Эр-Рияде, и лучше, если меня не успеют хватиться, не обнаружат мое отсутствие. И знайте, генерал, что мы не забудем ваших услуг и вашей готовности пожертвовать столь многим ради процветания королевства.
Офицеры, командир бригады, сопровождаемый своими подчиненными, так и стояли на краю летного поля, наблюдая, как Аль Зейдин поднялся на борт самолета. Остроносый "Лирджет-35" ловко развернулся, выруливая на взлет, и несколько секунд спустя легко взмыл в небо, оторвавшись от бетона. Отблеск солнца ярким бликом отразился от белоснежных плоскостей самолета, которому предстоял совсем не долгий полет над барханами, должный завершится в аэропорту столицы.
Оттуда Самир Аль Зейдин будет следить за тем, чтобы его король не успел совершить еще какую-нибудь глупость. А генералу Аль Шаури оставалось только одно - ждать и готовиться, помня о единожды данном слове. Еще одно звено цепи, опутывавшей королевство, да и весь мир, было выковано и заклепано, чтобы впредь не размыкаться.
Полковник Смирнов, не обращая внимания на совсем не весенний ветер, наотмашь хлещущий по лицу резкими порывами, стоял навытяжку возле своего самолета. Придерживая рукой сферический шлем, он молча, предельно внимательно слушал приказ, ныне звучавший из уст самого генерал-лейтенанта Нефедова.
--
Слушайте учебно-боевую задачу, товарищи пилоты, - негромко, но четко, с расстановкой произнес заместитель командующего авиацией Северного флота, обводя взглядом малочисленный строй, всего четыре человека, летчиков. - Звено в составе ваших экипажей должно выполнить полет на полный радиус, без дозаправки, и по прибытии в квадрат сорок-девятнадцать произвести боевые стрельбы на полигоне по надводным целям, имитирующим корабельную ударную группу условного противника. Выход в район цели - в режиме радиомолчания, с обеспечением предельной скрытности. Полет совершите на малой высоте, ниже линии радаров. Поиск цели будете вести только с применением бортовых средств разведки, без поддержки со стороны. От вас требуется сегодня отработать тактику групповых действий и применения "главного калибра" ваших машин - противокорабельных оперативно-тактических ракет "Яхонт". После этого, по возвращении на базу, вы проведете имитацию воздушного боя с реальными пусками ракет по управляемым мишеням. По условиям противник предпримет попытку бомбового удара по аэродрому, а вашей миссией будет перехват его бомбардировщиков и срыв атаки. Вопросы, товарищи офицеры?
Вопросов не было, хотя едва ли кто-то из пилотов, уже затянутых в компенсационные костюмы, полностью снаряженных для многочасового пребывания в не отличавшейся излишествами кабине боевого самолета, мог вспомнить нечто подобное нынешнему приказу. О таком объеме задач, пусть и учебных, в ходе единственного вылета, этим людям прежде даже не приходилось думать. Да оно и не странно, ведь прежде двое из четырех летчиков были пилотами сверхзвуковых бомбардировщиков, и о такой вещи, как воздушный бой, попросту не помышляли. Теперь, с недавних пор, все изменилось до неузнаваемости.
Вообще сегодня все, не только предполетный инструктаж, было необычным, неординарным, но за минувшие дни Смирнов вполне привык к этому. Странным было хотя бы то, что он, полковник, командир экипажа, более того, командир полка, одного из лучших во всей морской авиации, кстати, вдруг превратился во второго пилота, и подчинялся младшему по званию. Вот он, подполковник Кротов, стоит по правую руку, и так же внимательно, с неподдельной серьезностью смотрит на Нефедова, впитывая каждое слово. Смирнов чуть усмехнулся, кривя рот - его бывшему "праваку", майору Сеченову, второму пилоту грозного Ту-22М3, хотя бы немного легче, его теперешний командир - такой же майор.
Да уж, времена меняются, и поневоле приходится приспосабливаться ко многому. Благо, оно того стоило - ради возможности ощутить в своих руках власть над такой машиной, как смертоносный Су-34, Федор Смирнов был готов терпеть очень многое, тем более, подполковник Кротов был опытнейшим пилотом, летчиком от Бога, и, пожалуй, лучшим инструктором, каких сам он, Смирнов, только видел за немалые годы своей службы.
--
Что ж, вопросов нет? - Генерал-лейтенант Нефедов обвел внимательным взглядом строй, и затем произнес то, чего давно ждали пилоты: - Экипажам подняться на борт. Начать предполетную проверку. Взлет - по разрешению руководителя полетов. Бегом марш!
Они стояли за спиной летчиков, пара сверхзвуковых самолетов Су-34, тех, которые уже не вписывались в понятие "истребитель", рано как не могли называться и "бомбардировщиками". Эти прекрасные машины, сейчас будто прижимавшиеся к взлетной полосе, широко раскинув крылья и чуть опустив "головы"-кабины, могли быть и тем, и другим, с равным успехом атакуя наземные цели или расстреливая в небе чужие истребители. Пожалуй, только увидев, в буквальном смысле потрогав новейшие "Сухие", многие пилоты смогли в полной мере осознать всю палитру красок, из смешения которых и рождалось понятие многофункциональности. И полковник Смирнов успел в должной степени освоить эти великолепные крылатые машины, проникшись всей их мощью, почти уже сроднившись с ними.
На фоне громоздких бомбардировщиков, заслуженных и мощных "Туполевых", на которых продолжал летать почти весь полк, Су-34 казались просто крохотными, как-то теряясь на летном поле. Но любой, кому довелось провести за штурвалом "Сухих" хотя бы несколько десятков минут, мог сказать без тени сомнения, что это - лучшие машины из всех, когда-либо поднимавшихся в небо. И сейчас они вновь готовились оторваться от земли, подарив тем, кто управляет ими, прекрасные мгновения свободы.
Самолеты были готовы к бою, неважно, с реальным врагом или его "подделкой", совершенно безобидной мишенью. Из-под плоскостей щерились управляемые ракеты, целая батарея сверхточных реактивных снарядов, а на внутренних подкрыльных узлах подвески висели несуразно большие, нарушавшие почти идеальные обводы грозных стальных "птиц" сигары подвесных топливных баков. Две емкости, на три тысячи литров каждая, дарили крылатой машине лишние сотни километров полета, порой непередаваемо важные, чтобы "дотянуться" до такой лакомой, но далекой цели. Прожорливым реактивным двигателям всегда требовалось много пищи, но люди, желавшие победы, скорее забудут о самих себе, чем не "накормят" свои машины.
"Сухие", громадные стальные птицы, ощутимо рвались в воздух, будто желая мчаться там, в высоте, опережая звук, и люди были готовы вновь дать им свободу, пусть и не надолго. Лихо козырнув, пилоты бегом бросились к своим машинам, мгновенно вскарабкавшись в кабины по трапам, расположенным на передней стойке шасси - важное новшество, благодаря которому уже не требовался стоящий наготове техник со стремянкой. Оказавшись внутри, летчики заняли свои места, застегнув шлемы и пристегнувшись к катапультируемым креслам К-36ДМ.
Пилотам не пришлось протискиваться к своим местам - в кабине этого самолета можно было разгуливать, выпрямившись во весь рост. Создатели Су-34, собрав опыт строевых пилотов и передовые научные достижения, предусмотрели многое, даже санузел и микроволновую печь, чтобы полеты даже на тысячи километров перестали быть тяжким трудом. Во всяком случае, до встречи с противником летчики могли сохранить силы, не тратя их на борьбу с обстоятельствами.
Теперь, очутившись в кабине, в титановой капсуле, защищенные полутора тоннами брони, выдерживающей прямые попадания зенитных снарядов, экипаж, пребывая в полной безопасности, мог спокойно готовить машину к тому, ради чего она некогда сошла со стапеля, впервые поднявшись в небо. Едва не вслепую - за время тренировок, поражавших своей интенсивностью, каждый уже наизусть выучил расположение всех пультов и тумблеров, - легко касаясь приборной доски, пилоты принялись подключать самолетные системы, пробуждая их от недолгого сна.
Все действия были просчитаны, пилоты не совершали ни одного лишнего движения. Электрический ток хлынул по проводам, и очнулся от спячки скрытый под сплющенным, словно клюв, носовым обтекателем радар с фазированной антенной решеткой, и еще один, расположенный в хвостовой балке и служащий для обзора задней полусферы. Ожила и вспомогательная силовая установка, приводя в движение роторы турбин, сообщая им начальную скорость.
--
Зажигание! - сухо приказал Кротов, занявший место пилота, расположившись слева от своего напарника.
--
Есть зажигание!
Смирнов в одно касание запустил мощные турбины, сочно взревевшие, оглашая этим внушающим уважение звуком простор аэродрома. Дуэт турбореактивных движков АЛ-31Ф, каждый тягой почти по тринадцать тонн, органично вплетался в многоголосый хор турбин дальних бомбардировщиков, заходивших на посадку, или, напротив, в очередной раз выруливавших на взлет, и монотонный гул завывавших на высокой ноте турбовинтовых моторов громадных Ту-142М, вновь уходивших на запад, в Атлантику, чтобы следить за американской армадой, неотвратимо приближавшейся к русским берегам.
Громадный "Туполев", обрушив на летное поле мерный рокот моторов, как раз пролетал над посадочной полосой, неторопливо набирая высоту. Федор Смирнов, провожая взглядом величаво плывущего под облаками "Медведя", понял, что и сам всей душой стремится туда, в сердце океана, чтобы своими ракетами грозить надменным янки.
К сожалению, пока этой мечте не суждено было осуществиться - летчика ждал всего лишь учебный полет, не первый и наверняка не последний. Весь полк, временно не подчинявшийся своему командиру, работал весьма напряженно, выполняя последний приказ командующего флотом. Сверхзвуковые ракетоносцы Ту-22М3 стояли на летном поле, готовые сорваться в убийственный полет, опережая звук. Американцы приблизились к русским границам, слишком близко к родным берегам подвели армаду своего флота, и у адмирала Макарова был готов достойный ответ на явную наглость.
Флот, и наземные части, и корабли, застыл в ожидании, а ничего хорошего, похоже, ждать не приходилось. Несколько полков "Туполевых" находились в состоянии предельной готовности, их экипажи не покидали аэродромы, чтобы по тревоге занять места в кабинах за считанные минуты, а на подвесках уже несколько дней устроились грозные ракеты Х-22НА. Но Федора Смирнова и малое число его сослуживцев вся эта суета, способная разразиться яростной схваткой, совершенно не касалась - его целиком поглотила учеба.
--
Провести предполетную проверку, - между тем приказал Иван Кротов, снова исполнявший роль инструктора, наставлявшего своего ученика, которому выпору было именоваться ветераном. - Проверить готовность оружия.
Полковник Смирнов, штурман-оператор, располагал всем для того, чтобы протестировать машину, убедившись в ее готовности к взлету. Сейчас в его распоряжении был мощный бортовой компьютер "Аргон", услужливо отзывавшийся на любой запрос человека. А Федор действовал, даже не задумываясь - за десятки часов, проведенных в небе, и сотни - на хитроумных тренажерах, почти полностью воссоздававших ощущение полета на "Сухом", все необходимые манипуляции буквально впечатались в подкорку, выполняясь теперь на уровне рефлексов.
Да, в новых машинах все было иным, все казалось воплощением прогресса, хоть небывалые удобства, созданные для летчиков на время утомительного патрулирования над морскими просторами, хоть мощнейшее вооружение, хоть оборудования кабины. Куда только делись круглые циферблаты с обычными стрелками, какими пестрела приборная панель старичка "Туполева"! Теперь в распоряжении Федора Смирнова были целых два жидкокристаллических дисплея, на которые выводилась уйма всяческой информации, причем умная электроника особо выделял действительно важные параметры полета, чтобы летчик мог не отвлекаться, понапрасну напрягая свое внимание. И сейчас полковник в полной мере был готов воспользоваться чудесами техники, выполняя приказ командира экипажа.
Они вели странный диалог без единого слова. Бортовая вычислительная машина, электронный "мозг" бомбардировщика, отвечал на прикосновения человека к приборной доске потоком символов, почти непонятных для постороннего, и несущих огромный смысл для самого полковника, успевшего освоить странный "язык".
На индикаторе высветились силуэты ракет, размещенных на внешней подвеске самолета. Полковнику хватило одного взгляда, чтобы убедиться в полной готовности. Весь арсенал Су-34, пара ракет "воздух-воздух" средней дальности Р-77 с активными радиолокационными головками наведения, способных достать цель за сотню километров, четыре ракеты ближнего боя Р-73 с тепловым наведением, и, главное, сверхзвуковая противокорабельная ракета "Яхонт", стиснутая с обеих сторон коробами подфюзеляжных воздухозаборников, могли быть применены хоть сейчас, неся смерть любому противнику, находись тот в небе или на глади суровых вод Арктики. Сегодня Смирнову предстояло произвести стрельбу этими ракетами, наверное, в десятый раз, но впервые по настоящей цели с борта настоящего самолета - все предыдущие пуски, выполненные идеально, безупречно, были произведены на тренажере.
--
Оружие подключено к бортовой системе управления огнем, поставлено на предохранитель, - доложил Смирнов. - К взлету готовы!
--
Поехали!
"Сухой" плавно снялся с места, выруливая на взлетную полосу. За маневрами самолета наблюдал и генерал-лейтенант Нефедов, не отказавший себе в таком удовольствии, и руководитель полетов, находившийся на вышке, и множество пилотов и техников, все, кто оказался в эти минуты на летном поле. Для них каждый взлет Су-34 - лишь одна эскадрилья, названная учебной, из всего полка успела получить такие машины, но о достоинствах их знал без исключения каждый - оставался знаменательным событием.
Заместитель командующего авиацией флота, приложив широкую ладонь к козырьку фуражки, пристально наблюдал за тем, как "Сухой" набирает скорость, не забывая следить и за его "близнецом", выруливавшим на взлет. Эта эскадрилья была теперь частью жизни самого Нефедова, его детищем, заботливо выпестованным, и каждое событие, связанной с нею, все еще вызывало неподдельное волнение генерал-лейтенанта. Правда, учитывая напряженность работы эскадрильи, в которую, разлучая спаянные экипажи, отобрали лучших летчиков, и которая, кажется, никогда не прекращала свою интенсивную учебу, ни днем, ни ночью, можно было и перестать обращать внимание на полеты, тем более, такое зрелище, как взлет даже одного Ту-22М3 выглядел намного более внушительно.
--
Центральный, я - Первый, - Кротов вызвал контрольную вышку. - Все системы в норме. К взлету готов. Жду приказа.
--
Первый, взлет разрешаю, - немедленно откликнулся диспетчер. - Ветер боковой, двадцать метров в секунду, видимость пять тысяч. Счастливого полета, Первый!
--
Турбины на максимум, - тотчас скомандовал Кротов, и Смирнов толкнул от себя ручку управления двигателями. - Выпустить закрылки. Начинаем разгон!
Бомбардировщик резко сорвался с места. двигатели взвыли, и самолет помчался по бетонке, с каждой секундой - все быстрее. Воздух закручивался тугими вихрями под плоскостями крыльев, направляемый под брюхо самолета элеронами и закрылками, сообщавшими сорокачетырехтонной машине подъемную силу. И в какой-то миг без натуги, легко и непринужденно "Сухой" оторвался от земли, и, подпираемый только пустотой, резко пошел вверх. Аэродром словно провалился, стремительно уменьшаясь в размерах, ангары и казармы стали не больше спичечных коробков, а сверху на бомбардировщик надвинулась зияющая прорехами пелена облаков.
--
Набор высоты восемь тысяч, - приказал Кротов. - Скорость - девятьсот. Штурман, включить радар. Проверим готовность, заодно и осмотримся.
--
Есть восемь тысяч, - словно эхо, вторил командиру полковник Смирнов. - Локатор включен.
Вторая машина, та, в которой был майор Сеченов, как раз начала разгоняться, набирая взлетную скорость, а самолет Кротова уже взмыл в небо. Заложив круг, "Сухой" прошел над авиабазой, и вперед, пронзая километры, устремился луч радара, чтобы спустя долю секунды, неуловимую для человеческих чувств, вернуться в виде эхо-сигнала, превратившегося на экране в отметки воздушных целей.
Разумеется, небо над авиабазой на многие десятки километров просматривалось несколькими мощными радарами, антенны которых вращались и днем и ночью без остановки. Но те локаторы находились на земле, и имели меньшее поле обзора, да и негоже пилотам боевого самолета надеяться на чужие подсказки.
--
Вижу группу воздушных целей по пеленгу десять, - доложил Смирнов, лишь взглянув на экран. - Дальность сто километров. Цели дозвуковые, идут на предельно малой высоте.
--
Что за чертовщина? - Подполковник Кротов искренне удивился. - Разгильдяи, мать их так! Они же обещали воздушный бой по возвращении с полигона.
За несколько десятков секунд, что понадобились пилотам на осмысление происходящего, цели, слишком маленькие, чтобы быть самолетами, едва различимые даже для мощного локатора Су-34, преодолели приличный отрезок расстояния. Теперь сомнений быть не могло - они шли прямиком к аэродрому.
На земле еще ничего не знали - что бы ни находилось в воздухе, оно держалось слишком низко к земле, укрываясь от лучей радиолокаторов за склонами сопок, в лощинах и впадинах. Но сверху, с высоты без малого восемь километров, все, происходившее на земле и над ней, пусть и на неуловимо малой высоте, было видно, словно на ладони.
--
Диспетчер, я - Первый, - Кротов все же вышел на связь с базой. - В секторе два вижу группу воздушных целей, идущих курсовом на вас. Какого черта вы там делаете, земля? Согласно полетному заданию воздушный бой должен быть потом, а не теперь.
--
Первый, это не наши, - удивленно ответил руководитель полетов. - Приказываю выдвинуться в сектор три и провести опознавание целей.
--
Принял. Выполняю! - и, перейдя на другую частоту, Кротов приказа ведомому: - Второй, следовать за мной. Проверить готовность оружия!
Подполковник все еще подозревал подвох начальства, проверку бдительности, хотя и знал, что так учения не организуют, во всяком случае, не здесь, не в этом торжестве всеобщего бардака. И все равно инстинкт военного летчика брал свое, и пилот внутренне готовился к бою.
Подчиняясь движениям штурвала, "Сухой" выполнил вираж, разворачиваясь на цели, и пошел на снижение, полого опускаясь к земле. И там, внизу, в прорехах облаков, стелющихся, кажется, над самыми холмами, летчики увидели серебристые росчерки ракет, мчавшихся к военной базе.
--
Это крылатые ракеты, - почти закричал Кротов, которому в унисон вторил и его напарник. - Земля, к вам приближаются ракеты! Они в полста километрах от вас, земля!
Оба пилота видели их невооруженным взглядом, без радара и теплопеленгатора. Ровный строй "Томагавков", не меньше десятка ракет, прижимавшихся к поросшим редким кустарником склонам, словно стая хищников, подкрадывавшихся к добыче, приближался к аэродрому. А там еще ничего не подозревали об опасности. База жила обычной жизнью, сотни людей спокойно занимались своими обязанностями, не зная, что судьба занесла над ними свой карающий клинок.
--
Идем на перехват, - приказал Кротов. - Ракеты к бою! Второй, делай, как я!
"Сухой" выполнил разворот, оказавшись позади ракет, и Смирнов поймал их, одну за другой, лучом радара, взяв на прицел. Теперь он мог уничтожить одновременно все видимые цели.
--
Есть захват, - доложил штурман-оператор командиру экипажа. - Ракеты наведены на цель!
--
Пуск!
Из-под плоскостей сблизившегося "томагавками" на полтора десятка километров Су-34 вырвались, соскальзывая с пилонов подвески, две ракеты Р-73. Тепловые головки наведения мгновенно захватили остававшийся позади них шлейф раскаленных газов, выплевываемых реактивными турбинами.
--
Ракеты пошли!
За доли секунды выходя на сверхзвуковую скорость, ракеты "воздух-воздух" настигли свои цели, и в небе вспыхнуло пламя, поглотившее два "Томагавка". Еще одна крылатая ракета стала трофеем майора Сеченова и его инструктора, распавшись в воздухе на множество обломков, рухнувших на землю железным дождем. Второй их выстрел - ведомый тоже дал двухракетный залп - оказался не столь удачен, и ракета Р-73 прошла мимо цели, врезавшись в склон сопки.
Расстояние до авиабазы, на которой, наверное, уже подняли тревогу, сокращалось, и подполковник Кротов, чувствуя нервную дрожь, вел свою машины на сближение с ракетами. "Томагавки", летевшие чересчур низко, несмотря на свою тихоходность были не самыми легкими "противниками" - компактные ракеты казались слишком маленькими целями для управляемого оружия.
"Сухой", выпустив воздушные тормоза, чтобы сбросить скорость, спикировал на рой ракет. Дистанция сжалась до полутора сотен метров, и Кротов, поймав крайний в строю "Томагавк" в прицельное кольцо на колиматорном индикаторе, вдавил гашетку. Пушка ГШ-301, неподвижно установленная в нижней части фюзеляжа Су-34, послала вослед крылатой ракете короткую очередь, и летчики видели, как "Томагавк" превратился в сгусток пламени - тридцатимиллиметровые снаряды прошили его насквозь, поразив топливные баки.
--
Готов, - радостно сообщил Смирнов. - Есть поражение!
Кротов тоже видел взрыв, и теперь, что было сил, тянул на себя ручку управления самолетом, выводя машину из пике. Земля стремительно приближалась, и пилоту потребовалось приложить все усилия, чтобы вытянуть бомбардировщик, вновь начав набор высоты для повторной атаки. Но на это времени у него уже не осталось - пришедшие с моря самолеты-снаряды выскальзывали из зоны поражения, заставляя тех людей, что находились на земле, в ужасе смотреть в небеса в предчувствии неизбежной, неотвратимой гибели.
Маневрируя, Су-34 оказался настолько близко от аэродрома, что пилоты ясно увидели вспышки взрывов, распустившихся на летном поле причудливыми цветками. Поредевшая стая "Томагавков" достигла цели, обрушившись на авиабазу с небес смертоносным дождем.
--
О, Господи, - со смесью удивления и испуга воскликнул полковник Смирнов. - Боже, что там творится!
Яркая вспышка, казалось, залившая нестерпимым светом весь мир, отозвалась резью в глазах пилотов, на мгновение лишив их зрения. Ковер взрывов покрыл летное поле, а затем над аэродромом вспухло облако пламени, огненным вихрем пронесшееся по взлетным полосам и поднявшееся к небу, чтобы там окончательно растаять.
Генерал-лейтенант Нефедов провожал взглядом взмывшие в небо Су-34 до тех пор, пока не растворился в нахлынувшем отовсюду шуме гул их двигателей, и сами они не растаяли на фоне серой завесы облаков, сквозь которую редко пробивались лучи холодного северного солнца. Бомбардировщики ушли в сторону не такого уж далекого моря, чтобы там показать себя во всей красе. И пусть следят за ними во все глаза нахальные янки, так даже лучше - прежде, чем сделать что-нибудь, Нои еще трижды подумают, познав русскую мощь.
"Сухие" исчезли, затерявшись на просторах небосклона, и оставаясь еще видимыми лишь для мощных радаров. Но и после этого заместитель командующего авиацией Северного флота еще долго оставался на летном поле. Взгляд его так и блуждал по небу, не зацепляясь даже на кружившие над аэродромом самолеты, а мысли были где-то далеко, с теми пилотами, что сейчас спешили выполнить его, Нефедова, приказ, приближаясь к кромке берега.
Заместитель командующего не мог не признать, что все пока шло наилучшим образом. Первый опыт по перевооружению казался достаточно успешным, летчики приняли новые машины на ура - да иная реакция была бы попросту странной - и с небывалым энтузиазмом взялись за переподготовку.
Под руководством опытных инструкторов не менее опытные пилоты - за плечами каждого среди избранных кандидатов были сотни часов, налетанных только на одних Ту-22М - буквально за считанные дни освоили Су-34 в должной мере. Люди почти не покидали развернутые здесь же, на базе дальнебомбардировочного авиаполка тренажеры, по два-три раза в день поднимаясь в небо уже по-настоящему. И прогресс был налицо. Первый шаг сделан, остается ждать, пока авиастроительные заводы выйдут на полную мощность, выпуская со своих стапелей в месяц не одну единственную машину, а хотя бы по полтора десятка. И тогда, хотело верить в это, спустя считанные месяцы старички "Туполевы" смогут уйти на заслуженный отдых, передав бремя службы по охране морских рубежей новым "воздушным бойцам".
О, это будут уж совсем другие машины, не те, которые сейчас ставили на крыло полковник Смирнов и его сослуживцы, специально отобраны среди сотен кандидатов. Те "Сухие", что летали ныне, многим казались совершенством, но самолеты, идущие им на смену, действительно станут таковыми. Это будут уже не эрзацы сухопутных машин, кое-как приспособленные для службы в морской авиации. Нет, новые Су-34 станут полностью адаптированными именно для операций над морем, получив и новые системы навигации, и даже аппаратуру для поиска и уничтожения подводных лодок, упакованную в легкосъемные контейнеры, чтобы бомбардировщики, вернее, что чудо технической мысли, что стыдливо называлось таковыми просто за неимением более удачного определения, в любой момент можно было подготовить для решения самых разных задач.
Они получат двигатели с управляемой тягой, более мощные и не менее надежные, чем привычные АЛ-31, став сверхманевренными, способными на равных вести воздушный бой даже с самыми совершенными машинами противника типа американских "Рапторов". А "сигара" подвесного контейнера плазмогенератора сделает их не просто малозаметными, но вовсе перенесет в иное измерение, куда не дано проникнуть лучам чужих радаров. Повелители небес, становление которых на крыло мог наблюдать генерал Нефедов, будут разить из пустоты, появляясь там, где их никто не ждет, собирая с противника кровавую дань и вновь растворяясь в пространстве, чтобы чуть позже нанести очередной удар, хирургически точный и неотвратимый, будто сама судьба.
Мысленно перенесшись далеко в открытое море, двинувшийся прочь с летного поля Нефедов представил скользящие над облаками воздушные армады, десятки, сотни Су-34, стремительных рыцарей в неуязвимых титановых латах, петлей удавки охватывающие вражеские корабли и целые эскадры, неся на рубежи пуска неотразимые "Яхонты". Этим машинам не нужно истребительное прикрытие, они не испугаются встречи с перехватчиками, но, напротив, ринутся в бой, обладая всеми преимуществами практически над любым противником, так что исход сражения будет зависеть лишь от искусства пилотов, и ни от чего больше. А летать русские парни умеют, иначе не победить бы их дедам немцев, чьи "Мессершмиты-109" все-таки были лучшими воздушными бойцами.
Вой сирены заставил генерала вздрогнуть, стряхивая оцепенение. Нефедов вдруг осознал себя стоящим посреди покрытого бетоном поля, в нескольких десятках метров от ближайшего здания, от которого по летному полу бежали ос всех ног люди в камуфляже, громко и отчаянно ругаясь. И над всем этим плыли мерные, такие, что зубы ныли, завывания, да металлический голос, исторгаемый динамиками громкой связи.
--
Внимание, воздушная тревога! Угроза ракетного нападения! Всем занять места по боевому расписанию!
Нефедов, ошеломленный происходящим, так и стоял на рулежной дорожке, отрешенно наблюдая, как бойцы из расчетов противовоздушной обороны бегут к пусковым установкам зенитно-ракетных комплексов, расставленных вдоль кромки летного поля. Пилоты, затянутые в высотно-компенсирующие костюмы, обгоняя друг друга, тоже мчались к своим машинам. Что бы ни происходило, сейчас, дабы спасти "Туполевы", выиграв шанс на реванш, нужно было только одно - поднять в воздух все, способное летать, и так вывести самолеты из-под удара. А уж потом можно и поквитаться с врагом, пусть ради этого и придется обогнуть земной шар.
--
Товарищ генерал, - к Нефедову подскочил какой-то капитан. Лицо его было перекошено от ужаса, но взгляд оставался вполне осмысленным. - Товарищ генерал, тревога! Скорее, в укрытие! Идемте же!
Офицер ухватил Нефедова за рукав, но генерал-лейтенант остался недвижим. Запрокинув голову, он впился взором в короткокрылую сигару, скользнувшую над гребнями холмов и промчавшуюся над самой взлетной полосой. Нефедов видел, как от "Томагавка" отделилось множество мелких темных точек, и ракета, оставляя за собой странный шлейф, пролетела над строем готовых к взлету бомбардировщиков. А спустя секунду суббоеприпасы, малокалиберные кумулятивно-осколочные бомбы коснулись земли, и ударная волна, сопровождаемая раскатистым грохотом множества взрывов, отбросила генерала прочь, оторвав его от земли, чтобы затем опустить на твердый бетон.
Летное поле окутало пламя - это горело топливо в баках множества "Туполевых", оказавшихся под градом бомб. Снаряженные кассетными боеголовками ракеты BGM-109С частой цепью прошли над взлетной полосой, в одно мгновение уничтожив львиную доли воздушной мощи русского флота здесь, на Севере. Могучие Ту-22М3, смертельно опасные в небе, могущие сокрушить оборону любого авианосного соединения, оказались беззащитными здесь, на земле, перестав существовать за ничтожные секунды. Но этого было мало.
Нефедов кое-как поднялся на ноги, сплюнув на бетон кровью. Все вокруг горело, пылали самолеты, оказавшиеся под ударом, рядом полыхала цистерна топливозаправщика, дымный столб поднимался над контрольной башней, откуда уже некому было руководить полетами, да и летать-то, похоже, стало нечему. Шатаясь, едва не падая, генерал-лейтенант, не понимавший, где он и что происходит, сделал несколько шагов. Он не знал, куда идет, но твердо уяснил, что нужно двигаться.
Что-то произошло с восприятием офицера, заместитель командующего видел, будто в замедленном кино, как серебристый "Томагавк", скользнув над пожарищем, сделал горку и круто, почти под прямым углом спикировал на выступавший из-под земли массивный цилиндр топливного резервуара. Генерал вдруг подумал, что о броню, под панцирем которой хранилось горячее, столь важное самолетам, сломает зубы не один десяток таких ракет. Но вместо этого "Томагавк" легко пронзил прочные купол гигантской цистерны, полностью исчезнув в ней. А спустя секунду в небо взметнулся столб огня, будто взорвался вулкан. Но это была не огнедышащая гора, а всего лишь несколько сотен тонн керосина, пары которого легко вспыхнули от взрыва стадвадцатикилограммовой боеголовки крылатой ракеты.
Волна огня захлестнула агонизирующий аэродром, поглощая все, что еще уцелело после первых взрывов. Поток раскаленного воздуха ударил в лицо генералу Нефедову, швырнув его назад, спиной на бетон, усеянный кусками обшивки уничтоженных самолетов. Обломок стальной арматуры, разогнанный взрывом, словно метательное копье рухнул сверху на распластавшегося на земле генерала. Острие вошло в плоть, пронзив грудь заместителя командующего, пригвоздив даже не пытавшегося увернуться офицера к бетону, а затем большой кусок дюраля, оторванный от плоскости какого-то "Туполева", упав с неба, словно лезвие гильотины, разрубил его голову, с чудовищной легкость разрезая кость. Но этого генерал-лейтенант Нефедов уже не почувствовал - он умер несколькими мгновениями раньше.
Антенны спутниковой связи, возвышавшиеся над кварталами казарм и ангаров военно-воздушной базы Рамштайн, уставились в небо, почти точно в зенит, лишь чуть склонившись. Они жадно ловили каждый сигнал, что приносился оттуда, с орбиты, из преддверья космической пустоты. И вот импульс, пришедший с орбиты, ударил в параболические отражатели, и, сконцентрированный, точно прошедший через линзу, коснулся приемников антенн, чтобы спустя мгновение превратиться в четкую, наполненную смыслом картинку на мониторах, перед которым сидели, вперив в них жадные взгляды, десятки людей. Они ждали, ждали вестей, пришедший за тысячи миль. И вот они увидели.
Спутник оптической разведки "Ки Хоул-11", совершая очередной, невесть какой по счету за свое весьма недолгое существование, виток вокруг голубой планеты, уставился длиннофокусными объективами камер на поверхность Земли, впившись "взглядом" в клочок суши, выдававшийся далеко в воды Арктики, туда, где небо ныне оказалось затянуто черным дымом. Но и сквозь завесу электронно-оптические датчики спутника, пожалуй, лучшего в своем классе, могли донести до заинтересованных операторов смысл происходящего там, внизу.
--
О, черт, - офицер, уставившийся в монитор, не смог сдержать изумленного возгласа - среди клубов дыма, какой могло родить только горевшее дизельное топливо, очень много топлива, он увидел руины зданий, на которые, казалось, наступил разгневанный великан. - Будь я проклят!
Оператор был профессионалом, и хотя увиденная картина чудовищных разрушений потрясла его, быстро совладал с чувствами, обратившись к стоявшему поблизости командиру:
--
Генерал, сэр, пошел сигнал со спутника. У нас есть картинка!
Брошенные в пустоту слова оператора вызвали мгновенное оживление среди тех, кто в эти минуты собрался на командном пункте, в центре управления операцией "Доблестный удар". И бригадный генерал Эндрю Стивенс, нервно разгуливавший за спинами операторов, колдовавших над мониторами, дернулся, точно от удара, подскочив к своему подчиненному.
Он провел в напряженном ожидании немало томительных минут, слушая лишь доносившиеся из динамиков переговоры командиров подразделений, сейчас далеко отсюда крушивших оборону русских. И это было труднее, чем самому идти в бой, это генерал понимал лучше многих, успев побывать и в шкуре простого солдата, грудью ловящего раскаленный свинец, и в кресле умудренного командира, из уютного штаба посылающего в пекло таких солдат. И вот теперь Эндрю мог увидеть воочию, пусть и через радиоволны, плоды своих трудов.
--
Сэр, это просто восхитительно, - с восторгом сообщил склонившемуся над ним командиру офицер, указывая на монитор. - Точность идеальная! Прямые попадания в девяти случаях из десяти!
Бригадный генерал Стивенс не мог что-либо возразить. Его взору предстала панорама авиабазы русских, одной из тех, на которых располагались старые, но все еще грозные бомбардировщики "Бэкфайр", сверхзвуковые машины, несущие крылатые ракеты большой дальности. Сейчас Эндрю видел лишь груды обгоревших обломков, усеивавших летное поле, все, что осталось от десятков машин после первого же удара "Томагавков".
А чуть поодаль возвышались похожие на крепостные башни ангары, в которых укрывались, и от непогоды, и от чужих бомб, другие "Бэкфайры". Генерал видел на кровлях этих прочных, действительно надежных сооружений лишь черные отметины, но он знал, что на самом деле - это пробоины, оставленные в армированном сталью бетоне проникающими боеголовками крылатых ракет. "Томагавки" прошивали крыши ангаров, не оставляя снаружи почти никаких разрушений, но зато все, что было внутри, превращалось просто в кучу оплавленного металла.
Изображение порой подергивалось полосами помех, иногда поверхность планеты, приковавшую столь пристальное внимание, почти полностью затягивало дымом, но и без подробностей было ясно, что этот аэродром уже перестал существовать, перестал быть военным объектом, ключом к обороне побережья и морских владений державы, превратившейся в беспомощную жертву.
--
Сэр, данные еще обрабатываются, - отвлек генерала от созерцания его офицер. - Система не справляется с таким массивом информации. Но уже сейчас можно сказать, что поражено не менее девяноста процентов "красных" целей, ключевых объектов в военной инфраструктуре русских. Это полностью подтверждают доклады командующих всеми группировками на всех направлениях. Мы ждем данных радиоэлектронной разведки, но и теперь ясно, что интенсивность радиообмена в зоне Кольского полуострова резко снизилась. Русское командование утратило контроль. Остается только добить их, сэр!
--
Да, это успех, о каком можно только мечтать, - кивнул Стивенс. - Мы нанесли удар не по самолетам и кораблям русских, а по их боевому духу. Они растеряны сейчас, напуганы, они в шоке. И мы воспользуемся этим, джентльмены. Передайте приказ всем подразделениям о переходе в полномасштабное наступление. Обрушимся на них всеми силами на всех фронтах, раздавим противника!
--
Сэр, стратегические бомбардировщики и авианосцы на исходных позициях, - поспешно доложил адъютант Эндрю Стивенса. - Вторая волна воздушного удара может быть нанесена немедленно!
Бригадный генерал представил, словно наяву, рассекающие морские волны корабли, авианосцы, крейсера и эсминцы, мчащиеся к русским берегам. И на палубах "плавучих аэродромов" техники суетились вокруг самолетов, многоцелевых истребителей "Супер Хорнит", снаряженных и готовых к вылету, а пилоты уже взбирались в их кабины, опуская прозрачные колпаки фонарей, чтобы несколько минут спустя взмыть в небеса, неся гибель тем, кого их командиры приказали считать врагами. А где-то над головами моряков реяли эскадрилья тяжелых бомбардировщиков, и в их чреве дремали, готовые пробудиться по первому приказу, крылатые ракеты. И вся эта мощь могла сорваться с цепи лишь по одному слову.
--
Приступайте, господа, - кивнул Эндрю Стивенс. - Добейте русских, пока они не пришли в себя. Я хочу доложить о нашей победе президенту спустя сутки, и, черт побери, русские обязаны капитулировать. Они поймут, какая сила обращена против них, уже поняли, как поняли и то, что иного выхода, дабы сохранить свои жизни, у них не осталось. Командуйте атаку, джентльмены!
Несколько минут - и стаи многотонных "Стратофортрессов", разворачиваясь в боевые порядки, послали в сторону далекой земли первые ракеты. Выплевывая из своего чрева один за другим высокоточные самолеты-снаряды, огнехвостыми стальными птицами устремлявшиеся к целям, расположенным во многих сотнях миль, бомбардировщики должны были уничтожить все то, что уцелело после первого, ошеломляющего удара "Томагавков", помешав противнику хоть как-то приготовиться к отпору, собравшись с силами.
Но это был еще далеко не конец - крылатые ракеты пробьют в том, что осталось от обороны русских, глубокие бреши, в которые ворвутся эскадрильи палубных "Супер Хорнитов". Четыре авианосца, четыре статысячетонные махины, сейчас, в эти самые минуты пришли в движение в самом сердце Норвежского моря. Разгоняясь до максимальной скорости, атомные авианосцы уже мчались к русским берегам, чтобы, едва приблизившись к суше на радиус действия своей авиации, выбросить вперед десятки крылатых машин, которым и суждено окончательно склонить весы победы на сторону Америки. И Эндрю Стивенс не сомневался, что именно так и произойдет.
Звено Су-34, всего две машины, в одном мгновение остались единственными самолетами, успевшими подняться в небо. Подполковник Кротов не сомневался в этом после того, как его бомбардировщик на бреющем прошел над тем, что прежде было огромным аэродромом, домом для десятков дальних бомбардировщиков Ту-22М3. Все, что теперь осталось от "Туполевых" - кучи пылающего металла, утратившие даже сходство с красавцами самолетами, грозными ракетоносцами.
--
Нет, не может быть, - простонал Федор Смирнов, увидев, как пылают на взлетной полосе машины его полка. - Черт возьми, нет!
Полковник не смог сдержать рыдания - там, внизу, остались ребята из его полка, отличные пилоты и просто хорошие мужики, плечо к плечу с которыми он служил много лет, буквально породнившись с этими парнями. Им не было равных в небе, но смерть подстерегла их на земле, ударив в спину, подло, коварно, внезапно. И потому просто хотелось выть, как дикому зверю, а еще лучше - вцепиться в глотку хоть кому-то из тех выродков, что напали на его страну, убили его друзей.
--
Довольно, штурман, - одернул своего напарника Кротов. - Возьми себя в руки, ты же офицер! Мы еще живы, и, черт побери, на многое способны! Установи связь хоть с кем-то, сперва нужно понять, что происходит!
Смирнов, на которого окрик подполковника подействовал не хуже ледяного душа, коснулся приборной доски. Аэродром молчал, да иначе и не могло быть, и Смирнов принялся проверять все частоты, пытаясь услышать хоть что-нибудь, чтобы модно было принять решение, понять, как быть дальше.
--
Тишина, командир, - сокрушенно помотал головой Федор спустя несколько секунд. - Все молчат. О, Господи, как это вообще возможно?
У Кротова не было ответа. Но он видел, что произошло с аэродромом, и почти не сомневался, что подобное творится ныне повсюду. И он был прав - за считанные десятки секунды в дымящиеся руины превратились мощные радары, контролировавшие небо над Баренцевым морем вплоть до арктических льдов. А на охваченных пламенем аэродромах, разбросанных по всему Кольскому полуострову, до самой Карелии, превратились в кучи разорванного дюраля и стали десятки бомбардировщиков и истребителей, так и не сумевших подняться в небо.
Атака "Томагавков" была страшна, а вслед за первой волной ракет с севера, с моря, уже шла вторая, смертоносным шквалом обрушиваясь на все, что хотя бы теоретически могло уцелеть. И где-то в глубине океана уже собиралась третья волна, сжимаясь в стальной кулак, чтобы повергнуть растерянного, смертельно раненого врага.
--
Продолжай слушать эфир, - приказал Кротов. - Кто-то должен остаться. Не может быть, чтобы не остался, - убеждено промолвил он. - Ни у кого не хватит сил, чтобы уничтожить всех разом. Давай, полковник, действуй, черт тебя возьми!
И Смирнов действовал. Одну за другой он прослушивал все частоты, и стандартные, те, на которых обычно велись переговоры, и резервные, и те, которые не использовались ни армией, ни моряками. Тщетно - везде или молчание, или шквал помех, словно при сильнейше магнитной буре. Замолчали даже гражданские радиостанции, не прекращавшие вещание ни на минуту. Полковник был уже готов впасть в отчаяние, но вдруг сквозь треск помех до него донесся голос.
--
"Безупречный"... Североморск, - звучало в наушниках, порой перебиваясь треском и свистом. - Атака... помощь... Повторяю, всем... слышит!
Кротов удивленно взглянул на второго пилота, и в глазах его читалось непонимание - подполковник тоже слышал эту передачу, но едва ли мог понять ее смысл.
--
Вещают на корабельной частоте, - пояснил Смирнов. - Источник сигнала довольно близко, потому они и пробились сквозь помехи. Полагаю, это в Североморске.
--
Черт, там же штаб флота, - с ужасом произнес пилот. Будучи сугубым сухопутчиком, он все же имел представление о том, что и где расположено в округе, и теперь испытал сильнейший страх, почти не сомневаясь, что на места штаба им придется увидеть то же, что осталось от аэродрома.
--
Нужно выдвигаться к Североморску, - решил Смирнов. - Что бы ни происходило, там еще кто-то остался. Они зовут на помощь, а мы, скорее всего, почти единственные, кто может им эту помощь оказать. Мы способны прикрыть город или корабли с воздуха.
--
Да, верно, штурман, - кивнул Кротов. - Прокладывай курс!
Идя крыло в крыло, пара "Сухих" развернулась, двинувшись к главной базе Северного флота. Скользя в нескольких сотнях метров над землей, оставаясь почти невидимыми для радаров противника, который мог появиться в любой миг, бомбардировщики одним махом преодолели несколько десятков километров, оказавшись над приморским городом. В прочем, пока горизонт был чист, радар не обнаружил ни одной воздушной цели.
--
О, проклятье, - выдохнул Смирнов, едва они увидели панораму города. - Дьявол!
Над плотно застроенными кварталами то здесь, тот там вздымались в небо столбы дыма, который был гуще всего над гаванью, где превратился в плотный полог, затянувший небосвод на многие километры.
--
Высота - пять тысяч, - приказал командир экипажа. - Оружие к бою!
Летчики не знали, что может ждать их впереди, и готовились буквально ко всему. Бомбардировщики скользнули вверх, словно взбираясь в небо по невидимой горке. И едва им стоило набрать высоту, как экран радара заполонили отметки целей.
--
Дальность - восемьдесят километров, - доложил Смирнов. - Вижу не менее двадцати низковысотных целей. Сигнал слабый.
--
Ракеты. Наверняка это ракеты!
Пара Су-34, набирая высоту, разворачивалась навстречу налетавшим с моря ракетам, накрывая их конусами лучей бортовых радаров. Внизу, в нескольких километрах, агонизировал город, охваченный пожарами и паникой, и четверо пилотов оказались единственными, кто мог сделать хоть что-то, чтобы спасти разбуженных громом взрывов людей, для которых обычный майский день вдруг превратился в утро Армагеддона. По крайней мере, сами летчики считали именно так.
Море неслось им навстречу, но электронные "мозги" ракет AGM-86C не обращали на это внимания. Для них океан был не стихией, мощи которой можно только поражаться, а лишь подстилающей поверхностью, полностью лишенной каких-либо ориентиров, что заметно затрудняло работу навигационной системы. Затрудняло, но не исключало возможность точно наведения, и потому самолеты-снаряды, отделившиеся от своих носителей, тяжелых бомбардировщиков В-52Н за несколько сот километров отсюда, вышли к заданным целям с ничтожным отклонением, составившим, в худшем случае, сотни метров, а это при таких дальностях полета было не расстояние.
"Стратофортрессы", для пилотов которых война превратилась в подобие компьютерной игры, давно уже летели в направлении своих баз, чтобы там, прямо на летном поле, услышать благодарность командования за успешно выполненную миссию. Все, что требовалось от летчиков - вывести свои машины в точку, указанную прицельной системой и нажать кнопку пуска, в несколько минут расстреляв свой боекомплект. Никакого риска и минимум усилий. Люди выполнили приказ, разворачивая весившие сотни тонн машины, поскорее уводя их от любого призрака опасности. А их смертоносный груз, заживший собственной жизнью, как раз пересек береговую линию.
Крылатые ракеты, прижимая к хищно вытянутым фюзеляжам скошенные узкие крылья, подходили к суше ровным, неестественно четким строем, волна за волной, отставая друг от друга на несколько сотен ярдов. Унылая поверхность моря сменилась пенной полосой прибоя, а затем из воды выросли прибрежные скалы. Тотчас пришла в действие электронно-оптическая корреляционная система DSMAC, сравнивавшая местность по курсу ракет с заложенными в электронную память изображениями. Отклонившиеся за время броска над волнами с курса управляемые снаряды изменили траекторию, уверенно наводясь на цели. Большая часть ракет несла фугасные боеголовки весом почти в полторы тонны, чертовски много для поражения почти любых мишеней, а некоторые были снаряжены проникающими головными частями калибром пятьсот сорок килограммов для атак особо защищенных объектов. Истекали последние секунды, прежде чем вся эта мощь должна была обрушиться на многострадальную землю.
Впереди вырастал из волн город, и небо над ним было затянуто дымом от множества пожаров. Первый удар достиг своей цели, и некому должно было стать отражать вторую атаку. И вдруг из окутанной дымкой гавани навстречу крылатым AGM-86C протянулись огненные языки пламени стартовавших зенитных ракет. И в то же мгновения с неба на строй самолетов-снарядов спикировали протуберанцы ракет "воздух-воздух". Защитники разоренного города не покинули свои рубежи.
На борту эсминца "Безупречный" сыграли боевую тревогу. По отсекам разнесся дробный топот сотен ног - матросы, ловко ныряя в низкие проемы дверей, мчались к своим боевым постам, подгоняемые колоколами громко боя.
--
Все по местам, - нетерпеливо приказал капитан. - Занять посты. Корабль к бою! Раскочегарить главную энергетическую установку, живее!
Миноносец казался единственным островком спокойствия во всеобщем хаосе. На берегу, в порту, люди в панике метались из стороны в сторону, вздрагивая в так содрогавшейся от взрывов земле. Рядом, у причалов, медленно погружались в воду горящие корабли. Град малокалиберных бомб, которыми была начинена часть атаковавших главную базу Северного флота ракет BGM-109 "Томагавк", обрушился на большой десантный корабль "Александр Отраковский", и здесь же, чуть поодаль, тонул, почти уже скрывшись в волнах, малый ракетный корабль "Ураган", не сделавший ни единого выстрела. А на внутреннем рейде пылал танкер, горела, растекаясь по воде, вытекавшая из цистерн нефть, и дым плотной завесой окутывал горизонт, не позволяя понять, что происходит вокруг, что творится на берегу.
Самое обидное, что никто умышленно не атаковал порт, просто не считая нужным расходовать на него и так не бесконечные ракеты. Но всего лишь пары "Томагавков", рассеявших над бухтой начинку своих кассетных боеголовок, хватило, чтобы внизу воцарилась паника. Стальной дождь обрушился и на корабли, и на портовые строения, на склады и эллинги, на выстроенные в пирамиды прямо на причалах десятки бочек с топливом, вспыхнувшие чадным пламенем. Это был ад, и едва ли не каждый, кто оказался в пекле, думал лишь о том, как спастись, убравшись подальше оттуда, где бал правит разрушение и смерть.
Но команда эскадренного миноносца действовала, словно существуя в параллельной вселенной, в ином измерении. Корабль был единственной силой, способной встать на защиту города, дать отпор агрессору. Его стихией были морские просторы, открытый океан, но и сейчас, стоя на якоре у пирса, эскадренный миноносец не был пустяком, который можно не принимать в расчет.
Моряки быстро и без суеты занимали свои посты, вдыхая жизнь в многочисленные системы боевого корабля. Ожила котлотурбинная силовая установка, генераторы подали ток. Антенна радиолокационной станции общего обнаружения "Фрегат-МА", установленная на грот-мачте "Безупречного", совершила первый оборот, обводя вокруг всевидящим лучом, и секунду спустя на эсминце уже знали, с чем столкнулись, и что им грозит. Ничто в радиусе трех сотен километров, находящееся хоть немного выше поверхности моря, не осталось незамеченным.
--
Группа воздушных целей в секторах один и два, - сбивчивой скороговоркой сообщил оператор локатора. - Цели дозвуковые, низколетящие. Дальность - шестьдесят.
--
ЗРК к бою, - приказал командир эсминца. - Цели взять на автосопровождение. Приготовиться к отражению ракетной атаки!
Две зенитные ракеты комплекса "Ураган" покинули подпаубные магазины. Пусковые установки разом повернулись на правый борт, в сторону целей, которые еще невозможно было различить невооруженным взглядом - крылатые ракеты летели так низко, что и радар едва мог "видеть" их.
Взять цели на автосопровождение, - приказал командир расчета, и к горизонту развернулись прожектора подсветки целей ОП-3, уставившись в небо округлыми обтекателями.
Сразу дюжина крылатых ракет оказалась поймана узкими лучами радаров целеуказания, пронзавшими пространство. Подлетавшие к гавани самолеты-снаряды оказались на прицеле, и оставалось только нажать на спуск.
--
Дальность пятнадцать, - доложил оператор обзорного радара. - Цели в зоне поражения!
--
Огонь!
С шипением ракеты 9М38 сорвались с балочных направляющих пусковых установок, одна за другой, не более чем с секундным интервалом. Головки наведения видели отраженный импульс лучей радаров, в перекрестье которых попали приближавшиеся на малой высоте цели, и зенитные ракеты, взмыв на большую высоту, отвесно спикировали на них. А между тем из погребов выдвинулись еще две ракеты, чтобы занять свое место на направляющих. Не прошло и двенадцати секунд, как командир расчета доложил о готовности.
--
Пуск!
Еще две ракеты, разгоняясь до тысячи двухсот метров в секунду, отделились от эсминца, прочерчивая затянувшееся дымом небо пламенными росчерками факелов реактивных двигателей. Огненные стрелы мчались наперерез приближавшимся чужим ракетам, а первый залп уже достиг цели, и пара AGM-86C, пораженных точными попаданиями, падала в волны, так и не сумев донести свой страшный груз до приговоренных к уничтожению объектов.
--
Ракеты в пяти милях, - доложил оператор радара общего обнаружения, и, спустя мгновение: - Две высотные воздушные цели приближаются со стороны суши! Дальность - двадцать!
В груди у капитана похолодело. Если это враг, они не успеют открыть огонь. Пока будут перезаряжаться зенитные комплексы, противник, господствуя в небе, успеет расстрелять лишенный подвижности, намертво связанный с берегом эсминец безо всяких препятствий.
--
Товарищ капитан, это свои, - вдруг сообщил моряк. Система опознавания государственной принадлежности, послав кодированный запрос, получила условный сигнал, который не мог быть известен врагу. - Наши, товарищ капитан! Они ведут обстрел крылатых ракет противника!
Пара Су-34 промчалась над отплевывавшимся во все стороны ракетами эсминцем, и с палубы "Безупречного" видели, как от них отделились ракеты "воздух-воздух", спикировав к волнам, как раз на строй вражеских самолетов-снарядов. А те, пролетая мимо корабля, уже рвались к расположенным где-то в глубине суши целям. Не гавань, не "Безупречный" были ими, но командир миноносца не собирался выходить из боя лишь оттого, что счастливо избежал такой участи.
--
Артиллерийские установки к бою! По ракетам противника, огонь!
Орудийные башни, располагавшиеся на корме и на баке, развернулись, взметнулись вверх спаренные статридцатимиллиметровые стволы, и универсальные установки АК-130 дали первый залп, выбрасывая в воздух шквал свинца. Их траектории пересекли маршрут крылатых ракет спустя несколько секунд, неконтактные взрыватели сработали строго в заданной точке, и на пути AGM-86C развернулись облака смертоносных осколков, изрешетившие корпуса ракет, выполненные из легких сплавов.
Эсминец изрыгал пламя, создавая вокруг себя зону сплошного поражения. Отрывисто рявкали мощные орудия, задрав стволы к небу, болидами взмывали ввысь одна за другой, зенитные ракеты, и даже автоматы АК-630М, средство последней надежды, система противовоздушной обороны ближнего боя, внесли свою лепту, несколькими очередями буквально распилив в полете приблизившуюся слишком близко крылатую ракету.
Но все эти победы были только кажущимися. "Безупречный", превратившись в настоящий бастион, вел бой с противником, которому были безразличны собственные потери. Жертвами его моряков стал целый десяток самолетов-снарядов AGM-86C. Но остальные ракеты, следуя заложенной в них программе, просто промчались мимо, выскальзывая из зоны огня, растворяясь в глубине материка, чтобы спустя считанные десятки минут рухнуть на голову еще не пришедшим в себя солдатам, летчикам, в смятении бегавшим по охваченным огнем аэродромам или пытавшимся вытащить своих товарищей из-под руин разрушенных точными попаданиями "Томагавков" казарм и боксов. Земля где-то вновь содрогнулась от взрывов, и лишь тогда настал черед жалких остатков Северного флота разделить участь своих сухопутных товарищей по оружию. Третья волна атаки заняла исходные рубежи.
Глава 2 Всадники Апокалипсиса
Норвежское море - Североморск, Россия - Баренцево море
19 мая
Многоцелевой палубный истребитель F/A-18E "Супер Хорнит" дрожал, словно бегун на старте, все никак не могущий дождаться хлопка сигнального пистолета. Самолет, вернее, тот, кто управлял им, став на время неотъемлемой частью машины, ее сознанием и душой, тоже ждал приказа. Трубины, работавшие в форсажном режиме, надсадно выли, харкаясь языками яркого, ослепительно-белого пламени, лизавшими покрытии полетной палубы. Но стойки шасси истребителя плотно удерживали замки челнока паровой катапульты, скрытой под палубным настилом, и их хватку не в силах была преодолеть даже мощь работавших на пределе двигателей.
--
Золотой-три, приготовиться к взлету, - в наушниках, встроенных в шлем пилота, раздался уверенный голос руководителя полетов. - Двигатели на максимальную тягу!
--
Есть на максимальную тягу, - эхом отозвался летчик, чувствовавший, как его машина, эта стальная птица, самый верный друг, вместе с которым они могли безраздельно править небесами, рвется в бой, ради которого она и была рождена. - К взлету готов, сэр!
Летчик плотнее сжал рычаг управления самолетом, еще раз бросив быстрый взгляд на приборную доску. Да, все в норме, он действительно готов, и это знали также на палубе. Регулировщик, выскочив перед самым самолетом, мелькнул на фоне угрюмого неба ярким пятном жилета и защитной пластиковой каски, взмахивая флажками.
--
Взлет!
Приведенная в действие катапульта, словно рука сказочно великана, швырнула тридцатитонную машину вперед, подбрасывая ее в небо, и вот уже пневматики шасси перестали касаться палубы. Истребитель, движимый инерцией, преодолел несколько десятков ярдов, неуверенно качнулся, будто готовый рухнуть в океан, но двигатели, жадно подравшие топливо, уже толкали его вперед, к затянутому низкими облаками небу, и крылья, опиравшиеся на столь ненадежную субстанцию, как невесомый воздух, надежно держали его.
--
Я Золотой-три, в воздухе, - доложил пилот, видевший краем глаза, как стремительно уменьшается в размерах, став казаться уже не больше носового платка, палуба авианосца.
--
Займете свое место в строю. Действовать согласно полетному заданию.
--
Принял, палуба. Выполняю!
Летчик тронул штурвал, заставляя свой самолет направиться именно в ту брешь в общем боевом порядке, где и было его место. Сделать это оказалось не так уж просто - небе над эскадрой было не протолкнуться от самолетов, описывавших круги над морем в ожидании, когда все машины оторвутся от палубы. Почти полсотни тяжелых истребителей "Супер Хорнит", а также четверка постановщиков помех ЕА-6В "Праулер", лобастых, казавшихся жутко неуклюжими, и, наконец, увенчанный плоским "блином" обтекателя мощного обзорного радара "Хокай", глаза и уши авиакрыла, собирались, будто взаправдашние птицы, в стаю, готовую сорваться в гибельный полет.
В небе уже была почти вся авиагруппа атомного ударного авианосца "Джордж Вашингтон". И точно так же в эти самые минуты один за другим взмывал в небо самолеты с палубы еще трех тяжелых авианосцев, выстроившихся в почти прямую линию на границе полярных владений русских. Пришла пора добить поверженного врага, и тем скорее удастся добиться победы, чем более слаженным будет этот новый удар.
--
Слушать всем, я - лидер, - прозвучал в кабине каждого самолета голос командира авиагруппы. - Курс - один-ноль-пять. Скорость - пятьсот узлов. Идем на высоте семь тысяч футов. Применение оружия - только по моей команде. Противодействие со стороны авиации русских не ожидается, но всем быть начеку, парни. Вперед!
Воздушная армада помчалась на восток, к суше, чтобы там, в считанных десятках миль слиться с другими стаями рукотворных птиц, и вместе, сообща, обрушиться на врага, окончательно сокрушая и его оборону, и волю к сопротивлению. Они летели к цели, пожирая милю за милей, спеша скорее окунуться в круговерть боя, хотя каждый в глубине души надеялся, что никакого боя не будет, а на их долю останется лишь избиение уже почти разгромленного противника. Что ж, на деле русские оказались намного слабее, чем о них все привыкли думать. Они уже сломлены, даже не думают о том, чтобы бороться, а, значит, остается только придти и забрать свою победу.
Самолеты подходили к цели, к одной из военно-морских баз русских, с моря, охватывая ее широким полукольцом, словно пытаясь взять в клещи вырывающегося из ловушки противника. За бортом истребителей взвихривался холодный воздух, наполненный морской влагой, но пилотам не было дела до капризов природы.
--
Внимание, парни, всем приготовиться, - скомандовал лидер группы. - Мы на рубеже атаки. Оружие к бою!
Авиакрылу "Джорджа Вашингтона" сегодня предстояло нанести удар по прибрежным целям, по морским базам и гарнизонам, раскиданным вдоль всего неприветливого побережья русского Севера. А их товарищи, что шли позади, лишь чуть поотстав, ударят по тем объектам, что расположены в глубине территории, выбивая все то, что уцелело при ракетном ударе с моря и атаке тяжелых бомбардировщиков. Сегодня каждому, кто мог управлять самолетом, должна была отыскаться работа по душе и по силам.
Пилот "Супер Хорнита", услышав приказ, обратился к бортовому компьютеру, послушно выдавшему информацию обо всем внушительном арсенале истребителя. В этом вылете машина несла почти предельную нагрузку. Под фюзеляжем висел подвесной бак на тысячу восемьсот литров горючего, здесь же, рядом - контейнер ATFLIR с прицельной системой. А на пилонах под плоскостями расположился "главный калибр" истребителя - пара крылатых ракет SLAM-ER, дальних потомков знаменитого "Гарпуна", а также две двухтысячефунтовые бомбы с лазерным наведением GBU-24 "Пэйвуэй-3", для "ювелирной" работы по слишком маленьким целям.
Никто не ожидал угрозы со стороны русских истребителей, но все же никому также не хотелось оказаться беззащитным, столкнувшись в этом небе с грозными "Фланкерами" или сверхскоростными "Фоксхаундами". И потому на законцовках крыльев висели две ракеты ближнего боя AIM-9M "Сайдвиндер", дополненные более тяжелыми AIM-120A AMRAAM с активным радарным наведением, теми самыми, в которых в полной мере был реализован принцип "выстрелил и забыл". Четыре ракеты "воздух-воздух" - не ахти, какая обуза для мощного истребителя, зато так каждому пилоту было спокойнее.
Эскадрилья, меняя строй, развернулась широким фронтом, вытянувшись в одну шеренгу. Предохранители были отключены, пальцы летчиков напряженно замерли над кнопками пуска. Они не могли видеть цель, находившуюся почти в трехстах километрах - ни инфракрасные системы переднего обзора подвесных контейнеров ATFLIR, ни радары не могли обеспечить обзор на такой дальности. Но пилотам это и не требовалось.
--
"Золотые" парни, цель в зоне поражения, - сообщил лидер группы. - Напоминаю, вам приказано атаковать акваторию порта. Пуск!
Все слышали команду, и разом, словно были единым целым, открыли огонь. Из-под плоскостей "Супер Хорнитов" вырвались, раскрывая узкие крылья, две дюжины ракет AGM-84H.
--
Пуск произведен, - одни за другим докладывали летчики. - "Птички" в воздухе!
Инерциальные системы наведения, включившиеся еще до старта, видели единственную точку, расположенную в двухстах семидесяти километрах по курсу истребителей, на пределе дальности полета. Гироскопы уверенно держали модифицированные противокорабельные ракеты, очень сильно отличавшиеся от своего прародителя, привычного любому американскому моряку "Гарпуна", на заранее рассчитанной траектории, а пилоты в кабинах своих машин терпеливо ждали, пока расстояние не сократится до считанных километров. Они могли не бояться зенитных ракет, и не ждали появления вражеских самолетов, полностью переключившись на управление "умным" оружием. И ждать им пришлось недолго.
Ракеты, следуя командам бортовых навигационных систем, и получая корректирующие сигналы от носившихся в безвоздушном пространстве спутников GPS-NAVSTAR, вышли в район нанесения удара с ничтожным отклонением. Самолеты-снаряды, всерьез решившие потягаться в скорости со звуком, вынырнули из-за горизонта, и пришел черед людей принять окончательное решение.
--
Цель на дальности визуального опознавания, - сообщил оператор радара с борта "Хокая", отслеживавший положение и ракет, и их мишеней - для мощного локатора APS-145 три сотни километров не казались существенной дистанцией. - Активировать инфракрасные системы. Выбрать объект атаки.
Крылатые ракеты SLAM-ER подходили к берегу на малой высоте, и потому тепловые головки наведения давали весьма ограниченный обзор. Но и его хватило, чтобы сквозь завесу дыма, затянувшего небо над Североморском чуткие сенсоры "рассмотрели" силуэты боевых кораблей, стоявших на якоре в порту. И этих силуэтов оказалось ничтожно мало.
--
Вижу цель, - сообщил пилот, совмещая перекрестье прицела на экране с изображением своей мишени, ярким, как будто лишенным четких очертаний пятном. - Есть захват!
Там, в сотнях километров, ракеты, подчиняясь передаваемым через пространство командам, менял курс, наводясь на корабли, стоящие на внутреннем рейде, все, что осталось от Краснознаменного Северного флота. Но и эти жалкие крохи должны были исчезнуть спустя считанные минуты - никто не собирался давать хотя бы призрачный шанс почти поверженному врагу.
В кабинах истребителей, одного за другим внезапно зазвучал сигнальный зуммер. Система предупреждения об облучении "Хьюз" AN/ALR-67(V)3 выдала предостережение, перехватив пришедший от горизонта радиоимпульс - локатор МР-750 "Фрегат-МА" мазнул по стае самолетов лучом, мерно очерчивавшим широкие круги, и небо сразу же перестало казаться пустынным морякам.
--
Черт, я в захвате, - не справившись с испугом, сообщил пилот, в мозг которого ввинчивался противный звук сигнализации. - Я - Золотой-три, в захвате!
--
Без паники, парни, - тотчас раздался спокойный голос командира группы. - По нам работает русский корабельный радар. Они видят нас, но не способны помешать.
Генераторы помех "Праулеров", сопровождавших ударную группу, уже хлестнули по приемникам локаторных антенн стоявшего на якоре корабля своими невидимыми бичами. Экраны локаторов на эсминце заволокло "крупой", однако этот ответ запоздал - моряки теперь знали об опасности, и не собирались тотчас сдаваться.
На "Безупречном" уже разворачивали пусковые установки зенитных ракет навстречу новой угрозе, но настоящая опасность еще была не видна. Крылатые ракеты SLAM-ER летели к целям на бреющем, скрываясь на сверхмалой высоте, и до последних минут оставались бесплотными призраками.
Волна самолетов-снарядов захлестывала гавань, наполняя воздух сталью и огнем. Теперь, "запомнив" указанные им пилотами цели, ракеты становились полностью автономными, и ничто, кроме заградительного огня, не могло остановить их полет. А другие эскадрильи так же, залпом, выпускали свой смертоносный груз по иным целям, расположенным вдоль всего побережья, "зачищая" все то, что уцелело после губительного налета "Томагавков" и CALCM, прошедших по Кольскому полуострову огненным гребнем.
--
Ракеты в режиме самонаведения, - доложил пилот, убедившись, что оба его снаряда пошли на "свои" цели.
Летчик все еще видел панораму порта в инфракрасном спектре через системы наведения ракет, и все еще мог изменить их задачу, перенацелив оружие на иные объекты. Он мог наблюдать за ситуацией до последней секунды, пока SLAM-ER не вонзится в борт одного из русских кораблей, вдавливая в его нутро мощную проникающую боеголовку, перед которой не устоит и настоящая броня, не то, что конструкционная сталь, пускай и приличной толщины. Но пилот не собирался менять задание, просто предоставив автоматике до конца выполнить свою работу. Все шло по плану, противник был полностью ошеломлен, не мог, не должен был оказать сопротивления. Оставалось лишь утвердить свою победу. Но обреченные жертвы полагали иначе.
--
О, черт, - летчик не смог сдержать удивленного возгласа, когда экран подернулся рябью помех, точно телевизор с вырванной из гнезда антенной. - Контакт потерян. Ракеты сбиты!
--
Всем внимание, - в унисон ему раздался голос оператора "Хокая", в котором явственно звучали панические нотки. - Угроза воздушного нападения! Две неопознанные цели на трех часах. Они в тридцати милях от нас!
Предупреждение запоздало, быть может, на считанные минуты, оказавшиеся фатальными. Сразу два "Супер Хорнита" в один миг превратились в сгустки пламени, метеорами ринувшиеся вниз, чтобы пробить водную гладь, исчезая в пучине. А спустя мгновение за ними последовала еще одна машина. Эскадрильи шли в довольно плотном строю, и осколки, куски обшивки пораженного истребителя, сработав на манер шрапнели, буквально изрешетили находившийся поблизости "Супер Хорнит", не оставляя его пилоту ни малейшего шанса.
--
Черт, откуда они взялись, - наперебой в панике вопили летчики, из повелителей неба превратившиеся в почти беспомощных жертв. - Где враг? Не вижу цель! Боже, это какие-то призраки!
--
Противник справа, - прозвучал предостерегающий окрик командира эскадрильи. - Два "бандита" на двух часах! Ракеты к бою! Сбросить топливные баки! Огонь!
Стальные "Шершни", ломая строй, спешно разворачивались к невесть откуда взявшимся русским, пытаясь поймать их узкими лучами своих локаторов AN/APG-73. Почти опустевшие подвесные баки, сорвавшись с креплений узлов подвески, посыпались в море, и ощутимо полегчавшие истребители, лобовое сопротивление которых мгновенно уменьшилось, получили большую свободу маневра.
--
Вижу их, вижу, - закричал один из пилотов. - Это "Фланкеры"! Один у меня на прицеле! Выпускаю ракеты! - И спустя секунду, когда очередь тридцатимиллиметровых снарядов вспорола фюзеляж его машины: - А, дьявол! Я подбит! Черт возьми, я подбит! Падаю!
Это был едва ли не самый короткий и самый странный бой за всю историю войны в воздухе. Еще один "Супер Хорнит" камнем рухнул в воду, и над волнами раскрылся купол парашюта. Ошеломленные таким натиском пилоты терзали радары, вертели головами в надежде увидеть противника невооруженным глазом, чтобы расстрелять его из пушек или хотя бы послать вдогон надежный "Сайдвиндер". Но небо вдруг очистилось, враг исчез, словно его и не было.
Подполковник Кротов вывел своего "Сухого" из пике, вновь набирая высоту, а с ней - необходимый запас скорости. Израсходовав пару ракет "воздух-воздух" и несколько десятков патронов, он мог записать на свой счет, на счет своего напарника, три крылатые ракеты, три дьявольских "гостинца" обезумевших от собственной наглости американцев.
--
Летуны, вы слышите меня, прием, - раздался искаженный, чуть слышимый в треске и завывании необычно мощных помех голос. - Спасибо за помощь. Отлично стреляли, парни!
--
Рады слышать, - отозвался на правах командира звена Кротов. - Вы тоже молодцы, хоть и водоплавающие. С кем имею честь?
--
Командир эскадренного миноносца "Безупречный", капитан второго ранга Сидоров, - назвался переставший быть безымянным, но по-прежнему, разумеется, невидимый, собеседник.
--
Подполковник Кротов, инструктор Липецкого центра боевого применения. Всегда готовы помочь, товарищ капитан!
"Сухие" очертили круг над бухтой, снижаясь до считанных десятков метров и пронзая сгущавшиеся над пирсами клубы дыма, заставляя взвихриваться их. Обе машины прошли в сотне метров вдоль борта эсминца, и пилоты видели, как моряки, едва не переваливавшиеся через леера, приветливо махали им руками. Федор Смирнов знал, что его с корабля точно не могут видеть, но все равно выставил вверх большой палец, и Кротов одобряюще кивнул, скалясь в радостной улыбке.
--
Летуны, прием, - прозвучал металлический голос в динамике. - Внимание! У нас на радаре большое количество воздушных целей, вероятно, самолеты. Они в полутораста милях, пеленг триста. Приближаются.
--
Осмотримся, полковник, - приказал Кротов. - Начинаю набор высоты. Радар - в режим обзора.
Бомбардировщик быстро вскарабкался на восемь тысяч метров, и оттуда экипаж уже окинул окрестности "взглядом" радара. Су-34 превратился в импровизированный АВАКС, с высоты имея возможность видеть то, что было недоступно корабельным радарам при всей их неоспоримой мощности. А посмотреть было на что.
--
Твою мать! - выдохнул подполковник Кротов, едва бросив взгляд на экран радара. На самом краю монитора действительно теснились отлично различимые отметки чужих самолетов, но гораздо хуже было то, что они оказались не единственными в этом районе.
--
Группа низколетящих целей на норд, - сообщил на частоте "Безупречного" Смирнов. - Судя по характеру сигнала, это крылатые ракеты. Они в тридцати милях от берега.
На эсминце получили предупреждение, и лучи радаров управления огнем метнулись в указанном пилотами направлении, ловя в захват приближающиеся ракеты SLAM-ER. Орудийные башни развернулись, поводя толстыми стволами из стороны в сторону, словно пытаясь разглядеть черными провалами дульных срезов новую опасность на фоне серого неба. "Безупречный", превратившийся в настоящую плавучую крепость, вновь был готов к беспощадному бою.
--
Ведомый, как слышишь? - Кротов вызвал второй экипаж, командиром которого был такой же инструктор, как и он сам. - Следуй за мной. Идем в квадрат три-девять. Задача - перехват крылатых ракет противника.