Автор подобрал именно такой эпиграф для этой своей заметки, чтобы сразу и кратко выразить свое отношение к проблеме настырности, или, скорее и точнее, ненастырности читателей произведений В.Шекспира.
То же, что такая проблема реально существует, проще и быстрее всего можно показать именно на примере сонета 87, оригинал которого в современной орфографии приводится ниже.
Farewell! thou art too dear for my possessing,
And like enough thou know'st thy estimate:
The charter of thy worth gives thee releasing;
My bonds in thee are all determinate.
For how do I hold thee but by thy granting?
And for that riches where is my deserving?
The cause of this fair gift in me is wanting,
And so my patent back again is swerving.
Thyself thou gav"st, thy own worth then not knowing,
Or me, to whom thou gavest it, else mistaking;
So thy great gift, upon misprision growing,
Comes home again, on better judgment making.
Thus have I had thee, as a dream doth flatter,
In sleep a king, but waking no such matter.
Поскольку настырность и дотошность не являются качествами всех переводчиков сонетов В.Шекспира на русский язык, здесь нет смысла приводить не один из их переводов. Ведь то слово, которое настырного читателя должно привести к пониманию смысла этого сонета, не содержится даже в поэтическом переводе самого А.Шаракшанэ, выполненный которым подстрочник, для объективности, приведен ниже.
Прощай, ты слишком дорог, чтобы я тобой владел,
И, вероятно, тебе известна твоя цена.
Привилегия твоих достоинств дает тебе свободу,
тогда как мои права на тебя ограничены,
ибо как я могу обладать тобой иначе, нежели с твоего соизволения,
и чем я заслуживаю такое богатство?
Оснований для такого прекрасного дара во мне нет,
поэтому мой патент на обладание тобой отходит назад.
Ты дарил себя, не зная своей ценности,
или же ошибаясь во мне - том, кому ты себя дарил;
поэтому твой великий дар, переросший такую недооценку,
возвращается обратно [домой] теперь, когда ты пришел к более
правильному суждению.
Так я владел тобой - как в приятном сне:
мне снилось, что я король, а проснувшись, я увидел, что нет ничего
подобного.
Итак. Главная каверза этого сонета заключается в том, что он, как, похоже, ни один другой сонет Шекспира, прямо-таки тычет его читателей носом в проблему определения пола этого сонета адресата.
Это очевидно, ни один читатель не может не решать, как ему понимать слова "Thyself thou gav"st" в начале девятой строки оригинала: "Себя ты дал " или "Себя ты дала"?
Так же очевидно, что поныне решение этого вопроса зависит целиком и полностью от, коротко, именно ненастырности читателей этого сонета, выражающейся в их неспособности дать сколько-нибудь логичное, вразумительное объяснение своему решению.
Как представляется, настырные же читатели должны заметить в тексте этого сонета следующее.
Очевидно и бесспорно, что автор сонета какое-то время на каких-то условиях чем-то реально владел, распоряжался и т.д.. Очевидно и бесспорно, что в силу каких-то обстоятельств это "чем-то" возвращается в момент написания этого сонета от его автора к, пусть даже и так, дарителю, который, в добавок ко всему, заодно, этим "чем-то" и является.
Так вот. Эти "два в одном", как черным по белому написано в начале двенадцатой строки оригинала, убывают не в никуда или неизвестно куда, а возвращаются (Come home again) именно и прямо домой, где "они" собираются ожидать и искать нового, более одаренного и удачливого арендатора.
То есть, квадратные скобки, в которые это слово - домой - заключено в двенадцатой строке подстрочника А.Шаракшанэ, выставлены автором этого подстрочника неправомерно. Соответственно, неправомерно это слово - "домой" - отсутствует в переводах и самого А.Шаракшанэ и всех других всех времен "переводчиков" этого сонета.
Настырным читателям остается только понять, что, таким образом, объект этого сонета, названный выше автором этой заметки "чем-то", вовсе не является физическим лицом. И тем, кто это поймет и прочувствует, дальше будет уже не сложно определить и доказать род этого объекта.