Аннотация: Война за освобождение родины - священна. Враги не подлежат прощению. Цель - только победа. Но всё же главное - не забыть то, чем ты отличаешься от своих врагов.
VaeVictus (Горе побежденным).
Ливий
1. Прошлое, которое не вернуть
На Алурионе нет дождей.
На первый взгляд это странно - ведь большую часть планеты занимает океан. Лишь два крохотных континента (а вернее, два больших острова) миллиарды лет назад выступили из вод, дабы стать пристанищем людям, некогда заселившим эту планету. Крайне влажный климат; джунгли, простирающиеся на многие сотни километров; частые туманы - налицо все признаки жарких тропиков. Но круговорот воды таков, что все дожди проливаются над океаном. Осадки на материках бывают очень, очень редко. Практически не бывают.
"Повторите это сейчас", - подумал Эвел, силясь что-то разобрать в кромешной тьме ночи, пытаясь что-то услышать сквозь оглушающий шум ливня. Сержант Эвел Готас стоял под козырьком подъезда одного из зданий, нервно вдыхая наполненный влагой воздух.
Ливень сумасшедшей барабанной дробью бил по жестяным карнизам, водопадами низвергался по водосточным трубам, реками тёк по асфальту улиц Аклии, столицы государства-континента Иуаллы. Несмотря на то, что сумерки только недавно сгустились, темнота уже вовсю вступила в свои права. На затянутом тучами небе не сияла ни одна звезда. В залитой дождём Аклии не горел ни один огонёк.
На Алурионе всегда тепло.
Если где-то в Галактике и существовал рай, в который верили некоторые религиозные конфессии, то Алурион и был тем раем. Соблазнительно откровенные наряды местных красоток не были данью моде. Просто любой, кто напялил бы на себя больше необходимого минимума одежды, тут же прослыл бы чудаком. Воздух Алуриона не обжигал лёгкие ни жаром, ни холодом. Он согревал тело и душу. По земле можно было ходить босиком, можно было круглый год засыпать на открытом воздухе, круглый год можно было купаться в тёплых морях.
Повторите это сейчас.
Эвел дрожал, не в силах унять озноб. Нет, по-прежнему было тепло, но Готаса это не спасало. Крепко сжав челюсти, чтобы прекратить стук зубов, он смотрел, как над крышами трёх- и четырёхэтажных домов столицы бродят по небу призрачно-синие лучи прожекторов. Далеко, почти на горизонте. Вот один из них ушёл совсем уж куда-то вдаль и уткнулся в гигантский столб коричневого дыма. Опять яма смолит.
Происхождение огромных смоляных шахт было природной загадкой. Ни один исследовательский прибор не смог достичь их дна. Всё живое и неживое по пути плавилось и сгорало при невообразимых температурах недр, превращаясь в пепел. Получалось, что случайно (или неслучайно) упавший туда так и не заканчивал своего падения. Падение в вечность - так назывался наиболее распространенный на Алурионе способ самоубийства. Иногда эти ямы "просыпались", целыми днями испуская исполинские столбы едкого дыма, которые, к счастью, всегда поднимались вертикально, не образуя угрозы для обитателей планеты.
На Алурионе нет войн.
На протяжении всей многовековой истории оба государства-континента всегда жили в мире. Большей частью местные жители занимались земледелием, с трудом отвоёвывая у джунглей пространство для посевов. Немногие города были скорее похожи на большие деревни. Даже Аклия, уже вполне походившая на город, не щеголяла башнями и небоскрёбами из стекла и металла. Как и оборонительными стенами. На Алурионе нет войн.
Повторите это сейчас.
Ослепительная вспышка на миг лишила Эвела зрения. Сержант пригнулся прежде, чем до него донесся грохот взрыва и осыпающихся кирпичей. Ещё одним зданием в Аклии стало меньше.
За первым последовали ещё три взрыва, один за одним, практически одновременно. Ого, это уже близко, всего в нескольких кварталах. Когда взрывы стихли, ожил комлинк, висящий на поясе фермерских штанов Эвела.
- Сержант Готас на связи.
- Сержант, - искаженному помехами голосу явно недоставало уверенности. - Имперцы прорвались и на южном направлении. Уходите на восток. Сколько у вас людей?
- Из моего отделения выжило лишь трое. А... у нас же на юге были орудия? Что они...
- Уничтожены. Шагоходы уже вступили в город с юга. Скоро будут у вас. Так что покидайте убежище, отступайте к Центральной площади, и дальше, на восток. Эшелоны будут ждать ещё час-полтора, не больше. Мы сдаём город.
Страшная фраза. Безнадежная. Убивающая. Но Эвел всецело доверял штабу, он лично знал людей из командования. Сдаём город... Значит дела и вправду плохи.
- С воздуха прикрытие обеспечите?
- Какое прикрытие, сержант? Мы потеряли все "головорезы". Но их истребители сейчас кружат над западными районами, так что у вас пока тихо. Приказ - отступать на восток. Приказ понят, сержант?
- Так точно.
- Выполняйте. И ещё... Готас.
- Да?
- Мы сейчас не справимся с превосходящими силами. Во всяком случае, не в Аклии. Отходите, ребята. Возвращайтесь живыми.
- Вас понял. Конец связи.
Эвел убрал комлинк и некоторое время вглядывался в черноту мертвой столицы, которую, словно лапы мародера, обыскивали приглушенные дождем лучи прожекторов. Затем развернулся и с силой впечатал подошву армейского ботинка в стену, сдирая расслоившуюся штукатурку. Затем ещё раз. И ещё. Сжал кулаки так, что они побелели, пытаясь успокоиться.
Если они сдадут столицу, то больше её не увидят. Уж коли не сумели дать отпор имперским войскам в городских условиях, то далее отборные легионы Империи будут гнать их по всему континенту, пока не уничтожат полностью. Жаль. Уж лучше умереть, защищая столицу. Но - не повезло. Четверо из отделения Готаса, включая его самого, выжило при резне на Северном блокпосту. Теперь им придётся погибнуть где-нибудь в дебрях джунглей, и сейчас они проводят свои последние часы в столице.
Готас зашёл в здание и, в потемках ощупывая стену, спустился в подвал. Тусклый свет лежащего на полу фонаря очерчивал три фигуры. Тим, Ваккер и Беру сидели, прислонившись к голой бетонной стене.
- Мы уходим из города, - сообщил Эвел. - Общее отступление на восток. Подъём, ребята.
- Кто-нибудь ещё с Северного выжил? - спросила Беру, обратив к Готасу грязное лицо, на котором чистыми дорожками выделялись следы недавних слез.
- У меня нет сведений, - покачал головой сержант. - Возможно, на Центральной площади встретим кого-то. Выдвигаемся туда. Затем оставляем столицу.
- А что на Южном? - вступил в разговор Тим.
- Пал.
- Сколько всего войск в столице? Может, попытаться закрепиться на Центральной? Поставить баррикады, подогнать туда Е-вэбы...
- Тим, у меня есть приказ, - рассердился Готас. - Как и у всех вас. Выполнять!
Проследив, как подчиненные нехотя встали и поднялись наверх, Готас последовал следом. Быть может, он не разозлился бы так, если бы не задавал себе те же самые вопросы, что и Тим. Только что он, бывший фермер Готас, знает о ведении войны? Командованию виднее. Там есть более квалифицированные люди. В лице бывшего начальника полиции города.
Четверка вышла на улицу под проливной дождь. Беру было лучше чем остальным - её комбинезон, позаимствованный в местном отделе чрезвычайных ситуаций, был непромокаем. Впрочем, её это вряд ли сейчас сильно утешало.
- Двигаемся парами, перекрестным ходом, по правой стороне вдоль домов, - проинструктировал Готас. - Тим с Ваккером, я с Беру. У перекрестков не задерживаемся. Огонь не открывать. Заметите кого - залечь и ждать меня. Все поняли?
Кивки голов и только. До "так точно" эти бойцы ещё не доросли. Некогда было учиться муштре.
- Тогда вперёд.
Придерживая бластеры, Тим и Ваккер побежали по улице, едва заметные в тени зданий. Добежали до какого-то навеса, присели - Тим обозревает фронт, Ваккер - тыл. Очередь Эвела и Беру. Девушка не отставала ни на метр. Укрылись около широкой лестницы перед фасадом здания с богатой лепниной.
Архитектурное училище. Куда так хотел поступить Эвел в своё время, но отец не позволил. Ему нужен был помощник на полях. Интересно, а в 35 лет туда принимают? Хотя вряд ли теперь хоть кто-нибудь переступит порог этого здания.
Снова их с Беру очередь. Вперёд, вперёд. Два квартала, три. Десять. Двадцать. Горячее надсадное дыхание. Ободранные колени. Насквозь промокшая одежда, слипшиеся от грязи волосы. Холодная тяжелая сталь в руках. И непрекращающийся тревожный шорох дождя.
Сорок кварталов.
Впереди уже виднелось зарево искусственного света - судя по всему, на площади пока было спокойно, звуков боя не доносилось. Уже почти пришли. Ещё каких-то 300-400 метров - и они у своих. Дома.
"Не дома" - поправил себя Готас. "На пути к отступлению".
И в это время послышался низкий, еле слышимый гул. Из-за эха казалось, что он окружает бойцов со всех сторон. По мере приближения гул усиливался, медленно переходя на более высокие ноты.
- Это с Запада, - определила Беру. - Что это?
По знаку Готаса Тим и Ваккер перебежали к сержанту. На Ваккере не было лица.
- Бомбардировщики, - сообщил он.
Ваккер жил в поселке рядом с имперской базой, и этот звук был ему хорошо знаком. Это не истребители. Именно бомбардировщики.
- Машин шесть, я думаю. Три звена, - уточнил Ваккер.
Все четверо смотрели на запад - но там пока была лишь тьма. Глаза ничего не видели. Зато тело чувствовало. Земля завибрировала. Гул разрывов раздался внезапно и звуки отдельных взрывов из него практически не выделялись - всё сливалось воедино. Грохот быстро приближался.
- Они ровняют всё с землёй, - прошептал Тим.
Готас достал комлинк и поднёс к губам. Но не успел он его включить, как со стороны площади взревела сирена. Сержант убрал комлинк под удивленные взгляды бойцов.
- Они уже знают, - пояснил он.
- А как же мы? - нервно спросил Тим. - Что делать нам?
- А вот это уже решать нам. В штабе и без нас забот полно сейчас. Мой приказ - к площади. Бегом! Со всех ног, мать вашу!
Лёгкие взбунтовались, изнывающие мышцы требовали остановиться хоть на миг, ноги подкашивались. А сзади нарастал страшный грохот взрывов и визг бомбардировщиков. Звук смерти. Теперь к ним прибавились ещё и вспышки, каждая из которых высвечивала на мостовой перед бегущим Готасом его силуэт.
Не успеть.
- Стоять!! - рявкнул он остатками воздуха. Дважды повторять не пришлось. Его бойцы были растеряны. Так не хочется умирать. Даже если знаешь, что это неизбежно.
Думай. Думай!
- В подвал вон... вон того дома? - предложил Ваккер, пытаясь восстановить дыхание.
- Завалит... Не пойдёт.
- Так что, сержант?!
- Думаю!
Вот и они. Отблески в небе, над самыми крышами домов. В лучах света с площади (такой близкой, но недосягаемой!) их было видно очень хорошо. Двойные корпуса. Загнутые панели. Идут в ряд. Пять машин. Странно. Одно звено неполное.
Ещё одна серия взрывов, и теперь бомбардировщики летели на фоне пламени, взметнувшегося в небо. Посланники смерти. Спасения нет. После себя они оставят лишь мертвую полосу.
Четверка застыла, словно в гипнозе. Человек бессилен, когда видит лик смерти. Безупречно четкий и беспощадный.
Но лик смерти потерял свою четкость, когда центральная машина взорвалась. Не дойдя каких-то 50 метров до Эвела сотоварищи, строй смешался, перегруппировываясь. И ещё один бомбардировщик полыхнул, разбрасывая обломки.
Что за дела?!
Взгляд Готаса метался, пытаясь выявить среди ДИС-бомбардировщиков очертания Z-95 или может даже Х-крыла. Нет. Только четыре имперских машины.
Четыре?! Но ведь две из пяти взорвались!
Всё верно. Присоединился ещё один. Поняв в чем дело, Готас быстро выявил его. Тот кружился, словно сумасшедший, уходя из-под огня остальных трёх, снижался в самые переулки, взмывал ввысь. Пилот управлял тяжелым бомбардировщиком так, словно это был истребитель. Добром это не кончится.
- В укрытие!! - опомнился Готас, когда шальной луч ударил в землю в трех метрах от них. Бойцы засели за выступом здания, но всё же выглядывали, не в силах оторвать глаз от боя. Не веря, что они ещё живы.
Ещё один сбит на восходящей траектории; горящие обломки, словно фейерверк, рассыпались веером. Ваккер и Беру радостно вскрикнули.
- Это наш? - спросил Тим.
- Насколько я знаю, у нас там нет шпионов, - ответил Готас. По крайней мере, его друг из штаба (и из родной деревни) ничего не упоминал накануне. Наоборот, сетовал на отсутствие осведомителей. - Тем более среди пилотов.
Трофейный? Ещё менее вероятно.
Один из оставшихся двух оказался крепким орешком. Он устроил с "ренегатом" настоящую дуэль, другой не успевал реагировать на их маневры. Зато попался под огонь одиночки и превратился в огненный шар. Один на один... и продолжается бесконечно длинная дуэль. Очередной вираж-разворот... и луч лазера срезал одну из панелей "пришельца".
В кабине у того что-то вспыхнуло. Визг его движков резко понизил тональность, превратившись в отрывистый лай. Бомбардировщик, вращаясь как волчок, полого врезался в крышу одного из высоких зданий, пробил её, но вылетел наружу, разрушив стену, отскочил ещё от одной крыши и скрылся за домами соседней улицы. Звук падения огромной массы металла... но взрыва нет.
Оставшийся бомбардировщик развернулся и полетел на запад, поднимаясь, пока не скрылся за низкими тучами. И снова только шум дождя, который наконец-то начал немного стихать, разрывал тишину Аклии.
- Ух ты ни фига ж себе... - протянул Тим. Остальные мысленно с ним согласились.
Готас думал. Он ненавидел дилеммы. В каждой из них он всегда принимал неправильное решение. И зачем ему только дали отделение?!
- Он рухнул недалеко отсюда, - сказал он. - Возможно пилот ещё жив. Надо разведать.
- Что?! - воскликнул Тим. - Идти обратно? Атака может в любую минуту возобновиться. До площади рукой подать, а здесь мы беззащитны!
- Это может быть один из наших! - парировал Готас.
- Какой у нас приказ, Эвел? - спокойно спросил Ваккер. - Вы говорили, что идти к площади?
- Я сообщу штабу о новых обстоятельствах, - глядя в глаза Ваккеру, настойчивым голосом ответил Готас. Он потянулся к комлинку... и застыл, не донеся руку.
Кто он такой, чтобы решать судьбу этих троих, которые уже дважды ушли от смерти? Бог-Алурион? И самое главное - чего он от них хочет? Неужели их смерти?
- Ваккер, - решил Эвел. - Ты прав. Принимай командование. Без проволочек - к площади. Я - к упавшему бомбардировщику, - и, увидев, как все одновременно начинают открывать рты, добавил. - Возражения не принимаются. Ваше место - на площади. А себя я имею полное право подвергать риску. И ответственность возьму на себя.
- Я с вами, - Беру капризно поджала губы.
- Нет, Беру. Возражения не принимаются. Увидимся на площади. Вперед.
Проследив, как троица скрывается за изгибом улицы, Готас повернулся в другую сторону и, соблюдая осторожность, мягкой бесшумной рысцой побежал на запад.
Когда он свернул в переулок, сердце его упало - посреди дороги, догорая, лежали обломки бомбардировщика. Ни одного куска размером больше табуретки. Гиблое дело. И только потом он заметил металлический отблеск чуть дальше в переулке, тут же поняв, что это и есть объект его поиска.
Машина, за исключением левой панели, была цела. Она лежала на боку, покореженная, с выбитыми транспаристиловыми иллюминаторами, но - целая. Эвел приблизился и, держа в одной руке бластер, открыл верхний люк. Приборы не светятся. Ни черта не видно.
Сержант включил фонарь - пилот был внутри. Сидел пристёгнутый в завалившемся набок кресле, без движения. Чёрный шлем, чёрный комбинезон. Отсюда ран вроде бы не видно. Интересно, где они в кабине держат оружие?
- Эй! - оклик Эвела остался без ответа. Готас ткнул пилота стволом - ноль реакции. Тогда боец по пояс залез в кабину, снял с того шлем, толстыми трубками соединенный с заплечным ранцем.
Пилот смотрел прямо на Готаса. Залитое кровью лицо. Рваная рана на скуле.
Мертв.
Эвел начал обшаривать комбинезон, и тут пилот моргнул. Сержант отпрянул, взяв пилота на прицел.
- Живой?! Ты... ты кто такой?
Пилот как-то странно усмехнулся, снова моргнул, ресницами стряхивая заливающую глаза кровь.
- Назови себя, слышишь! Ты из наших? - уже более уверенно продолжил Эвел.
- Из каких ещё "ваших"? - хриплым вялым голосом ответил пилот. - У меня больше не осталось "наших".
- Ты алурионец? Ранен серьёзно? Идти сможешь?
- Лейтенант Империи я, ясно? - всё тем же безразличным тоном продолжил пилот. - Убей меня и дело с концом.
Что он несёт? Умом двинулся? А кровь из раны всё хлещет. Долго он так не протянет. Где он вообще сумел так приложиться, ведь шлем не повреждён? Или... ещё до вылета?
- Где у тебя тут аптечка... лейтенант?
- Убей меня.
- Да отвечай же ты, придурок! - разозлился Готас. Пилот лишь отвернулся от него. Сержант снова сунулся в кокпит, следя за пилотом, но тот не предпринимал никаких действий. Просто сидел, периодически слизывая кровь с губ. Вот она, аптечка - под креслом! Там же и ствол. Бластер - в карман, бакта-пластырь - на скулу раненому. Пилот сделал вялую попытку уклониться. Не получилось. Готас с удовлетворением оглядел результат. Ну вот, будем жить!
- Идти можешь? Попробуй выбраться из кабины.
- Ты глухой, боец? - усмехнулся пилот. - Никуда я не пойду. Пристрели меня и топай отсюда.
- Я не убью тебя, - пообещал Готас. - Но буду медленно калечить. Сначала прострелю ногу.
- Валяй...
Готас, сжав зубы, выстрелил. Пилот заорал, схватившись за лодыжку.
- Ах ты!!!... Мятежное отродье!! Убей, не мучай! Или я тебя сейчас сам голыми руками задушу!
- Давай, - разрешил Готас. - Вылезай из кабины и души.
- Ну ты и... - сквозь зубы процедил пилот, яростно глядя на Эвела. Отстегнул ремни, сбросил заплечный ранец со шлемом, выбрался из кабины и плюхнулся на мокрый асфальт. Встал, намереваясь прыгнуть на Готаса... и тут же с криком снова повалился на землю.
- Скотина! Ты мне кость повредил. Думаешь, я теперь куда-то с тобой пойду?
- Я помогу тебе дойти. Ты спас мне жизнь.
- Дойти куда, мать твоя банта?!
- Туда, - махнул рукой Готас в сторону площади. - Там наши.
- Да плевать мне на "ваших"... - голос пилота снова стал тусклым. Но он всё же начал подниматься. Принял предложенную Готасом руку. Оперся на его плечо. После нескольких шагов отстранился и попробовал пройтись сам.
- Микротрещина где-то, - поморщился пилот. - Надеюсь, эта твоя площадь близко?
- Будешь совсем плох - подстрелю вторую ногу для симметрии, - усмехнулся Готас. Пилот одарил его тяжелым взглядом.
Они двинулись по переулку. Однако, сделав всего несколько шагов, имперский лейтенант снова остановился.
- С Северного кто-нибудь выжил? - тихо спросил он.
Готас задумался. Беру он обнадежил, сказав, что кто-то ещё может добраться до площади. Но это была неправда. Он всё видел предельно ясно.
- Я. И ещё трое.
- Как их зовут?
- Тим, Ваккер, Беру. Фамилии их...
- Не важно. Ещё кто-то выжил?
- Нет.
- Ты уверен?
- Абсолютно.
Пилот некоторое время стоял, покачиваясь под дождем. А потом ничком свалился на асфальт, распластавшись, и завыл. Завыл, как воет зверь перед смертью. Перевернулся на спину, смотрел в небо и выл.
Жуткое зрелище. Пилот Империи, воющий на невидимые за тучами луны.
Готас окончательно уверился в том, что перед ним - сумасшедший. Хотя... кого сейчас можно было назвать нормальным?
Истерика закончилась на удивление быстро. Пилот сел, вытер с лица кровь, уже основательно растворенную дождем. Встал, крякнув от боли в ноге.
- Веди, боец.
- Кто тебя интересует с Северного? Я многих знаю. То есть знал...
- Веди, боец!
- Меня вообще-то зовут Эвел.
- Безумно рад.
Готас пожал плечами и пошёл вперёд. Пилот поплелся за ним. Теперь, когда лицо не было покрыто кровью, стало видно, что он довольно молод. Лет на десять моложе Готаса.
- Тебя-то как звать?
- Меня не надо звать. Просто приведи и сдай своим. Может, сразу же расстреляют.
- Надеюсь, что нет. Ты спас жизнь мне и моим людям. Здорово ты там в небе сражался! Я даже...
- Ещё раз заговоришь об этом - я развернусь обратно, - прервал Готаса пилот.
Некоторое время они шли молча.
- Кто командует прибывшими войсками? - прервал молчание Эвел.
- Адмирал Крайн.
- Ого!
- Наслышан?
- Ещё бы. Н-да... это не Джигрэм.
- Все они там одинаковы... - неопределенно обобщил лейтенант. - Не волнуйся, Аклию пока только местный гарнизон штурмует. Высадившиеся войска ещё не добрались сюда. Вот доберутся - тогда и похохочем.
- Спасибо, обнадежил, - буркнул Готас.
Площадь встретила их ярким светом и возбужденным шумом. Толпы солдат, огромное число раненых. Кое-где женщины и дети (откуда?! все должны были покинуть столицу). Ближе к восточной стороне площади - длинные ряды тел, накрытых с головой брезентом. Тима и остальных нечего даже и пытаться искать в этом огромном муравейнике.
Прожектора соседствовали с открытым огнём горелок, у которых пытались согреться не привыкшие к такой погоде алурионцы. Хоть дрожь большей частью была нервная, а не от холода. Никакого намека на укрепления и баррикады, даже навесов от дождя нет - это лишь сборочный пункт; где-то через полчаса все они, захватив раненых, двинутся на восток к эшелонам. Опоздавшим придется туго.
- Это ваша армия? - насмешливо обернулся к Готасу пилот.
- Да. Мы защищаем нашу родину. Других защитников нет. Что тебя так рассмешило? - нахмурился Готас. Ухмылка сползла с лица пилота. Он отвернулся.
- Извини. Но у вас нет шансов. Зря дергаетесь.
- Насчёт шансов я в курсе. А у тебя много шансов было против тех пяти бомбардировщиков? Ты чего дергался?
- Я сказал тебе, не начинай об этом! - пилот в ярости сжал кулаки. - Ты не знаешь, что там произошло!
- Да? - Готас смотрел в глаза пилоту, не мигая. - Может, ты мне расскажешь, что там произошло, трагический ты наш герой?!
Имперец начал поднимать руку, замахиваясь для удара, но оба застыли. Как и вся площадь.
Чуть слышный рокот. Механический рокот. С юга. Ухающие удары чего-то тяжелого. Словно что-то падает. Часто-часто.
- Приехали, боец, - весело сказал пилот. - Великолепные имперские шагоходы во всей красе. Ура.
- Как они смогли так быстро?.. - растерянно пробормотал Готас. Пилот лишь махнул рукой, отвернувшись.
На площади началась суета. Движение на восток. Неорганизованное. Кто-то пытался забрать раненых, кто-то просто бежал в спешке. Орали на подчиненных немногие оставшиеся в живых командиры отделений и взводов. Пытались навести порядок. "Где-то мои ребята?" - подумал Готас.
Усилия организаторов были бесполезны. Толпа стекалась не просто на восток - в центр площади, намереваясь выйти на широкую восточную магистраль. Образовался затор. Раненые пытались сами встать и слиться с начинавшей паниковать толпой. Имперский лейтенант только качал головой, глядя на всё это. Они с Готасом стояли в западной части площади, где было относительно свободно.
- Хотя бы огни погасили, - бормотал Готас, глядя на яркие прожектора, расставленные по всей площади и освещавшие немалые её участки. - Свет гасите!! Гаси свет!!!
- Бесполезно, - остановил его пилот. - У наших двуногих зверьков есть инфравизоры.
Топот приближался. Уже виднелись за домами неясные угловатые очертания.
- Что же делать? - в замешательстве посмотрел на него Эвел. - Ты подскажи! Ты служил вместе с ними.
- Я пилот бомбардировщика. Хочешь, чтобы я дал совет? Сбрось на них сверху парочку протонок! Это поможет. Сверху у них слепой сектор. Не обстреливается.
- А снизу?! - осенило Готаса.
- И снизу тоже. А что ты хочешь пред...
- Я не умру здесь на площади, - приблизившись лицом к лицу, твердо сказал Готас пилоту. - И ты тоже. Такие глупые смерти не для нас. Давай выживем. А потом я тебя собственноручно пристрелю, если захочешь.
- По рукам, - согласился пилот. - Не пристало элитному пилоту погибать от пукалок этих долбоходов. Каков план?
- Бежим к ним!
Прежде чем имперец смог что-то возразить, Готас уже бежал к южному выходу с площади. Пилот, хромая, поковылял за ним.
Шагоход вышел из-за угла дома так неожиданно, что Готас остановился. Вживую он видел эту двуногую машину первый раз. Внушает. Шагоход сдвинулся в сторону, и на площади появился ещё один. Который освободил дорогу третьему. Сколько их всего?!
Визжаще-ревущие лучи вдарили прямо в центр толпы. Бьют из восьми стволов. Нет, уже из десяти! Что творилось в центре, Готас не видел. Но слышал, к сожалению. Хотелось заткнуть уши. Закрыть глаза и броситься на землю, зарыться в неё. Не должен человек сражаться посредством ТАКИХ машин.
- Ну что, боец? - пилота происходящее, похоже, не трогало. - Куда ты собирался бежать?
Готас несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. На лице, озаряемом всполохами лучей, появилась решимость.
- Попытайся не отставать.
Повстанец и имперец, набирая скорость, побежали к шагоходам. Шесть машин. Двигаются косым строем. Надо сдавать вправо, к ближайшим. Ещё правее. Лучи лазеров всё ещё летели вдаль, в мясорубку центра площади.
Эвел и пилот были не одни. Ещё несколько человек бежало к машинам. Орудия одной из них развернулись ниже... и ударная волна отбросила Готаса вправо. Упав на брусчатку, он ошарашено смотрел, как вокруг падают обгоревшие куски мяса. Где этот лейтенант?!
Вот он, отчаянно бежит к Готасу, рыча при каждом шаге раненой ноги. Готас вскочил - вроде в порядке, только в ушах звенит. Махнул рукой пилоту.
- Давай вперёд!! Я в норме!
И снова спринт. Лучи, взрывы, воронки, крики вокруг... Камни брусчатки, бьющие по телу, пепел, летящий в глаза. Звон в ушах, муть в глазах. И лишь одно в сознании - добежать. До двух неподвижно застывших металлических колонн. Шагоходы предпочли остаться на месте, обстреливая основное скопище народа издалека.
Есть! Есть!! Под корпусом, рядом с ногами-лапами. Оба! Но... только они двое. Везунчики. Самая большая удача в жизни Готаса, вне сомнения.
Судя по всему, между экипажами шагоходов шли какие-то переговоры. Две соседние машины развернулись к ним. "Их" машина переступила с ноги на ногу, поворачиваясь туда-сюда - видимо пыталась раздавить. Какое там! Эти "зверьки" (по выражению лейтенанта) выглядели юркими только издали. Неуклюжие боевые машины. Тяжелые и неповоротливые. Эх, сюда бы парочку гранат! Но гранат у Готаса не было.
Эвел сдернул с плеча бластер, выставил максимальную мощность, и с криком "Сдохни, курица ощипанная!" за несколько секунд выпустил весь боезаряд в брюхо "курице". Итогом его атаки стало лишь опаленное пятнышко на броне машины.
- До... доволен? - согнувшись пополам и пытаясь отдышаться, поинтересовался пилот. - Что теперь?
Сержант огляделся. Рядом с крайним шагоходом, под которым они и расположились, начинался квартал; ближайшее здание, всего в 20 метрах, зияло темнотой открытого подъезда.
- Туда, - указал Готас.
- Бесполезно, разнесут здание по кирпичикам... - возразил было пилот, но Эвел уже продолжил "забег". Проклиная всех и вся, а больше всего своего "спасителя", лейтенант побежал за ним.
Их провожали лучи лазеров. Последний попал в стену здания, вызвав обвал входа в подъезд... но беглецы уже были внутри, взбегая наверх через три ступеньки.
- Бесполе... Они всю стену выне... - больше для себя, чем для Эвела, пилот продолжал аргументировать бесполезность "дергания".
Пятый этаж. Шестой. Люк. Крыша.
Оба выскочили, словно из-под воды, хватая ртом воздух. Над ними было лишь небо. Готас тут же начал озираться, ища возможные переходы на крыши соседних зданий. Но остановился, перестал присматриваться и начал прислушиваться. И было к чему.
На площади стояла абсолютная тишина.
- Кто выключил звук? - поинтересовался пилот.
И тут звук "включили". Раздалось низкое утробное урчание. Такое, которое бывает в животе. Только сниженное до грани инфразвука. Усиленное до такой степени, что содрогнулась крыша здания, на котором стояли Готас и лейтенант. И шло оно откуда-то снизу.
Готас медленно подошёл к краю крыши, перегнулся через бортик, взглянул на площадь. Центр её был усеян мертвыми телами, но всё же большая часть солдат и беженцев были ещё живы. Они просто стояли, не шевелясь и не издавая не звука. Лишь немногие молча переглядывались между собой. Шагоходы тоже застыли, прекратив огонь.
Ладонями, которыми он опирался на бортик, Готас вновь ощутил вибрацию. Теперь он мог с достаточной уверенностью сказать, что утробные звуки доносились из-под земли.
- Это что, землетрясение? - спросил имперец. - Я слышал отчёты наших сейсмологов, что вроде бы этот район нестабилен, судя по сканерам.
Ответил ему не Готас. С площади донесся чей-то старческий голос, усиленный мегафоном.
- Алурион просыпается!!!
Непонятно почему, но пилот ощутил, как по телу пробежали мурашки.
- Это что за маразматик? - пытаясь приободриться, спросил он. Готас обернулся, его лицо было бледное.
- Алурион просыпается... - прошептал он. - Это кара за наши грехи.
- А если без этой псевдорелигиозной чуши? - закатил глаза пилот.
- Смоляная яма.
- Они далеко, - лейтенант махнул рукой в направлении столбов дыма на горизонте. - Здесь-то что гудит?
- Ты не понял, - голос Эвела дрожал, взгляд был направлен в никуда. - Яма под нами. Алурион просыпается. Новая яма. Последний раз такое было пятьдесят лет назад, на западной оконечности Иуаллы. Видимо, этот старик знает, о чём говорит. Помнит.
- Под нами - земля, - терпеливо пояснил пилот, словно несмышленому ученику. - Аклия, ваша столица. Чертова куча зданий. А так же чертова куча вашего народу и наши чертовы шагоходы.
- Это ненадолго, - практически одними губами наметил Готас слова. Его взгляд наконец-то сфокусировался на лейтенанте, в глазах блеснул огонь. - Это ваши бомбардировщики потревожили Алурион! Это ты и остальные имперцы!
- Что? - изумился пилот. - Да я вообще не бомбил Аклию! Вы что же, построили вашу идиотскую столицу прямо на потенциальной смоляной яме?!
- Она стоит здесь уже сотни лет! И стояла бы здесь ещё столько же, если бы Алурион не потревожила Империя!
- Ладно, не паникуй, боец, - уже более спокойно ответил пилот. - Вроде бы всё прекратилось. А вы сами виноваты со своим глупым мятежом, из-за кото...
Земля вновь содрогнулась. А затем в десяти кварталах к западу величественное здание городской ратуши разлетелось по кирпичикам и вверх ударила тугая струя ядовито-жёлтого дыма.
И тогда на площади началась паника.
- У тебя есть леска?! - Готас старался перекричать шум с площади и оглушающее шипение, идущее с запада. Шагоходы довольно споро развернулись и направились к южному выходу с площади.
Лейтенант вместо ответа указал себе на пояс. Есть. Готас махнул рукой вниз. Пилот зацепился "кошкой" за бортик и скользнул вниз, на площадь. Шесть этажей пролетело мигом. Но приземление вышло неудачным - имперец приземлился на больную ногу, резкая боль стрельнула, казалось, прямо в мозг и пилот потерял сознание.
Готас скользнул по тросу следом за пилотом. Приземлился, увидел того лежащим на земле.
- Ну нет, только это не вздумай, - он наотмашь съездил пилоту открытой ладонью по физиономии. Тот тут же сел, попытался отмахнуться, но быстро пришёл в себя.
- Вставай! Вперёд! - Готас поднял пилота. Тот, опираясь на Эвела, запрыгал на одной ноге - вторая буквально горела от боли. Сержант осматривался по сторонам. Надо на восток - яму прорвало на западе. Но там давка, паника. Тогда - на юг, вслед за ушедшими шагоходами. Быть может, обвал до них не доберется.
Земля сотрясалась уже непрерывно. По площади поползли крупные трещины, в которые осыпалась брусчатка. Сзади послышался звук, словно из бутылки вылетела огромная пробка - посреди площади вырвался столб дыма, разбрасывая комья земли и брусчатку на сотни метров вокруг. Ещё один столб прорвался слева от Готаса. В нос ударил кисловато-горький запах.
Вперед, вперед. Готас пытался бежать, опирающийся на него пилот едва не падал, прыгая, но всё же скорость их была далека от оптимальной.
Земля содрогнулась особенно сильно, и мощная струя дыма, раза в четыре толще предыдущих, ударила в небеса в восточной части площади. На этот раз в воздух взмыли люди, десятки людей. Крики солдат полностью терялись в реве подземной стихии.
Вперед, вперед!
Площадь резко сдвинулась метра на два в сторону и Готас с лейтенантом упали. Эвел тут же вскочил, но пилот остался лежать, зажмурившись, сдерживая крик от боли - он упал как раз на больную лодыжку.
- Вставай, пилот!! - заорал Готас. - Потом отлежишься!
Он протянул руку, но лейтенант ударом отбросил её.
- Да иди ты в задницу!! Дай мне умереть! Оставь меня. Спасайся сам!
- Я сказал, встать!! - Готас попробовал ухватить пилота за плечи, но тот снова оттолкнул сержанта. Тогда Готас замер на мгновение... и точно рассчитанным ударом съездил пилоту в челюсть. "Понесу его бессознательного".
Этот удар должен был вырубить имперца. Но не вырубил. Тот кинулся на Эвела и они, сцепившись, покатились по земле. Центр площади уже целиком заволокло дымом, всё новые и новые столбы дыма рвались в небеса.
Пилот нанёс Готасу несколько ударов, прежде чем тот сумел отбиться и вскочить на ноги. Он и лежащий лейтенант зло смотрели друг на друга.
- Да чёрт с тобой, - Эвел сплюнул кровь. - Подыхай тут. Падай в вечность.
Он развернулся и довольно спокойным шагом, пошатываясь, побрёл к выходу с площади, огибая дымовые колонны.
Пилот откинул голову на жёсткие камни, закрыл глаза, кожей ощущая горячее дыхание недр. Всё. Но лежал он так недолго. С запада послышался новый звук. Достаточно сильный, чтобы прорваться сквозь ядовитое шипение горячего смоляного дыма.
Лейтенант открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как самая дальняя линия домов, которую можно было увидеть отсюда, медленно опустилась вниз. Затем "поехали" дома, что стояли перед ними. В глазах пилота апатия постепенно сменялась ужасом. Приближался конец всего. Пустота. Падение в вечность.