Тогда я стоял на пологом склоне крыши двухэтажного старого дома. Лил обильный майский дождь. Воздух был наполнен запахом оживающей растительности. Небо настолько заволокло тяжелыми черными тучами и это произошло так быстро, что можно было подумать, будто наступило солнечное затмение, а не то, что всего на всего солнце спряталось за тучи. Настолько плохо через них проникал солнечный свет. И казалось, что уже наступили сумерки, так темно стало кругом. Хотя все это было посреди белого дня.
Тучи опустились так низко, что я думал, что они уже были над самой моей головой. Они черными обвислыми волнами обволокли все небо. И это зрелище наводило некоторое волнение. Настолько почувствовалось превосходство природы над бессилием человека. Если бы это продолжалось все дальше и дальше без конца, то куда бы пришлось деваться тому, что осталось от прежнего мира. А что если вдруг природа не обернется из этого мрачного состояния то, что придется делать. Вдаваясь в такие мысли, я еще более был очарован этой жуткой красотой.
И вот посреди неба я увидел, как тучи вдруг рассеялись так, что среди них едва мог проникнуть луч солнца, и можно было заметить кусочек чистого синего неба. Это так было неожиданно: все в черно-серых красках и тут свет, который можно было видеть, как он шел узким пучком прямых лучей от самого неба и падал на землю. Когда я увидел, насколько был толстый слой, которые как зверь скопились вокруг этих лучей, то мне еще стало удивительно, как это они позволили пробиться лучу солнца. И вот там, где шел свет, на самом верху был чистого белого цвета белый слой, и по мере того, как было все ближе к нижнему слою, они становились все темнее и под конец переходили в черные сгустки.
И я один любовался этой картиной и подумал, что если бы здесь была Нелли, то она видела бы как здесь красиво.
И вот тучи начали опять сходиться, закрывая тот краюшек неба, светлый мир, откуда исходил свет. И этот мир как будто был еще в надежде задержаться своим светом, чтобы все не обернулось во тьму. И в том месте тучи действительно были светлыми, но все остальное темное. И вот кусочек синего неба становиться все меньше и меньше, а свет все слабее и слабее. И это радостное настроение души, которое пришло так быстро, пусть даже не надолго, также быстро оборачивается в смятение и уныние. И была еще надежда, что может быть этот свет пробьется, что может быть тучи развеются, может быть, небо очиститься. Но нет, тучи все сходятся и сходятся. И вскоре все обернулось в полный мрак не просветной тьмы.
Нет, я не хочу этого. Это так жутко, это так томно. И тут я вскочил, и вдруг сразу все пропало. Было здесь и сразу все исчезло. Как хорошо, когда лежишь в своей кровати, проснувшись ранним утром. И все, что было - неправда. На самом деле все по-другому. Все хорошо. Прекрасный солнечный день, прекрасное пение птиц за окном, прекрасный вид весеннего неба.
В этом доме я жил не один, а со своей бабушкой. Хотя в семье у меня были еще старший брат и сестра, но именно для меня предназначался этот двухэтажный частный дом. Так случилось, что мои брат и сестра раньше меня вышли на тропу жизни, покинули родительское гнездышко занялись каждый своим благоустройством. В то время как я еще оставался под покровительством родителей, так как был самый младший.
Веселое помню было время, когда мы были вместе еще одной семьей. Когда я был окружен вниманием и заботой, может быть даже излишней как к самому младшему, я это ясно сознаю. Может быть, поэтому я позволял себе творить некоторые шалости, может быть даже немного злые.
Помню, как я наловил тараканов и бросил их в тарелку с супом своей сестры. Они плавали в тарелке у самой поверхности, где собирается жир и лук. И цвет у них был такой же. Так что практически было не различимо: толи это лук, толи это тараканы. А когда все уселись за обеденный стол, я с нетерпением ожидал, как же все это пройдет. Сестрица взяла первую ложку супа. И так как он был немного горячим, она поднесла его ко рту, чтобы остудить. И тут она вроде как заметила что-то. И выражение ее лица резко изменилось. Она некоторым настораживающим взглядом осмотрела ложку с супом, как будто видит ее впервые. И тут наступила небольшая пауза. Сестра вроде бы как замерла в этот момент. И тут вдруг как плюхнет этой ложкой по тарелке, вся как вскочит, как завизжит. В общем, мама и папа сидели с отмороженными лицами и с них спадали капельки супа. Пообедали, называется. Вот была потеха.
А брат, бедный брат. Ну и досталось же ему как-то из-за меня. Ну и мне потом заодно, когда узнали всю суть дела. Но мне меньше - вовремя притворился безответственным беспомощным ребенком. Взял я помню, поставил ему двойку в дневник, так чтобы никто не видел, разумеется. И как всегда когда каждый день приходилось ему отчитываться за успеваемость на вопрос родителей, какую оценку он сегодня получил и по какому предмету, ему приходилось отвечать что и как. А в тот день он не получил ничего и поэтому так и сказал. Но когда маменька посмотрела в дневник и обнаружила двойку, вот тут то и разыгралась трагедия. Родители как звери накинулись на бедного брата. Больше разъяренные не тем что он просекся в успеваемости, а тем, что он их как бы хотел обмануть. Брат же свою очередь, ничего не понимая, от полного недоумения дошедший до полного отчаянья пытался оправдываться, объясняться. Но чем больше он старался это делать, тем больше ему доставалось. Его назвали и обманщиком, и негодяем. И что такие люди как он никогда не выйдут в приличное общество, и таким приходится загнивать и утопать в собственной лжи. Падать все ниже и ниже и все в таком духе...
В общем, маменька отошла только к утру с холодной повязкой на лбу...
Но, не смотря на мои злостные способности, для моей бабушки я оставался любимым внуком. Кто его знает, может быть из-за того, что я был самым непредсказуемым в своем поведении и мне нужно было уделять большее внимание, чтобы поставить меня на ноги. Но как бы ни было, у моей бабушки возбудилась такая привязанность ко мне, что она прямо все лелеяла и лелеяла мною.
Пришло время, когда и мне нужно было как-то потихоньку выбиваться в жизнь и оторваться от семейных уз. Вот так же как всегда. Молодое поколение приходит на смену старого. К тому времени моей бабушке пришлось пережить семейную утрату. Им оказался мой дедушка. И может быть, сказалось еще и одиночество, и она решила оставить свой дом за мной, куда я и переехал по логическому заключению.
Есть вещи, которые не меняются и остаются постоянными и есть, которые приходят и уходят. Когда иногда выхожу к морю, недалеко от которого находился наш дом, то часто хожу по песчаному берегу, смотрю куда то в бесконечную даль горизонта и впадаю в размышления. Вот передо мной необъятные просторы водной стихии, ярко в вышине светит солнце, и вокруг простираются песка. Так было сотни и тысячи и более того лет назад. Человек рождается, трудится всю свою жизнь под этим солнцем и умирает. И так из поколения в поколение. Они приходят и уходят. А солнце, море и песок вечно остаются также. И так постоянно, ничего не меняется. Также крупинки песка отблескивают под солнцем, когда его пересыпаешь из одной руки в другую, как и тысячелетия назад. И я так хочу, прорваться в эту постоянность. Всегда любоваться этим солнцем, морем, песком со своими родными, близкими. Со всеми кто мне так дорог, без кого я б не получал от этого удовольствия. Хочу, хочу. И я знаю, что я сделаю.
Сейчас я просыпаюсь утром. Слышу радостный голос бабушки: "Внучек, вставай". Я иду на кухню, завтракаю. Ну, разумеется, после того, как умоюсь, приведу себя в порядок и все такое. А потом иду на работу. Я не жалуюсь на день сегодняшний. В принципе вроде бы все в порядке, как у нормальных людей. Были времена куда хуже, когда еле-еле сводил концы с концами.
Помню, как-то был сам. С теми, с которыми был раньше - разошелся, а с другими еще не сошелся. А все сам вроде бы как искал выход в самостоятельной жизни. Жизненные обстоятельства сложились так, что мне пришлось жить отдельно от всех своих близких и знакомых и увидеть жизнь по-другому. Но никак не думал, что она окажется такой другой. Не такой как я себе ее представлял. Испытывал подъемы и спады, неудачи и особенно восторжествовал, когда мне представлялся счастливый случай. Причем тем больше была радость, чем больше неудача перед этим была. Видел, как и за что выделялись люди. Им это нужно было, чтобы выразить себя. Я видел как другие, которые не меньшего заслуживали, оставались в полной яме. Но когда посмотришь за что признавали первых зачастую то приходил к выводу что такого могли добиться большие, чем этого достигли на самом деле. Просто, как часто казалось, не каждый мог переступить через этот порог обмана и лжи, чтобы обойти других, отделить их назад и выбиться вперед. Чтобы те остальные в свою очередь ими восхищались. И когда смотришь вокруг, то уже не знаешь где правда, а где ложь. Вроде бы одни люди заслуживают, но не получают. Как бы несправедливо выходит. И наоборот бывает. Решил где-то что-то намутить, и получилось. После этого смотришь на людей как на марионеток. В каждом движении, в каждом слове пытаешься выловить очередную поддельность, настолько привык смотреть на вещи не так как они выглядят с первого взгляда. И затем думаешь над тем, к чему это все приведет. Какой же смысл всего этого, что в конце. И почему, в конце концов, среди всей отпавшей массы людей находятся те, которые решают, не смотря ни на что остаться на сцене и узнать, были ли они виноваты все это время, а также где же истина.
Так и меня жажда мучает постоянно. Все чего-то ищу, перебираю, но никак не могу найти. Все что вокруг меня нисколько не обнадеживает. Будь то горестно или весело - меня нисколько не беспокоит. Если есть какая-то причина, какой либо проблемы то все равно остаюсь как-то вне этой проблемы. Потому что давно уже все проблемы я считаю должными, приходящими и уходящими. И решаю их не оттого, что боюсь сломанным трудностями, а оттого, что просто хочется от них избавиться и воспринимаю это как должное, обыкновенное до обыденности. Но и радость тоже не возбуждает вдохновляющих чувств. То печалишься, то радуешься - одно и тоже, тоже обыденность. Трагизм - вот объект достойный внимания. Это отрыв к восприятию существующего. Он позволяет увидеть вещи более углубленно и познать мир окружающий более того, каким он представлялся до сих пор. Именно этот прорыв позволяет дать представление о том, о чем раньше и не задумывался. И происходит это тогда, когда не усматриваешь некоторых вещей, что и является в некоторых ситуациях причиной трагедии. А после уже то, что недооценивал, начинаешь действительно ценить, хотя может быть и поздно.
И то, что имеешь сейчас и воспринимаешь как обыкновенное, тоже хотелось бы ценить, потому что знаешь, как необходимо для тебя все это. Но ничего не поделаешь, все равно воспринимаешь все это как самое обыкновенное, пока не произойдет трагедия, когда видишь новую сторону существующего, но ушедшего. И так познаешь мир. И после этого каждодневные проблемы с их горестями и радостями остаются где-то на втором плане, пока не произойдет что-то действительно достойное внимания, когда есть возможность увидеть большее всего этого.
Мало того, что я вижу, мало того, чем живу. Аж будто как не хватает чем дышать. Помню, видел я одну сцену. Будто сплю я не обычно как всегда в своей постели, а под водой в озере. И вот настал день, и я просыпаюсь и выходить. И я выхожу на берег. Но прежде нужно вылить из себя всю воду, чтобы глотнуть свежего воздуха. И вот меня выворачивает, я выхлестываю из себя воду, которая полностью заполнила мои легкие. Выливаю часть воды, делаю первый глоток воздуха. Но, не успев этого сделать, как попырхаюсь, мою грудь сдавливает и я, корчась на земле от недостатка кислорода выплевываю еще, сколько можно воды, чтобы поскорее от нее избавиться и уже свободно дышать.
После нескольких таких попыток я таки освобождаюсь от жидкости, и уже изнеможенный и с помутнением в голове лежу на земле и чувствую, как во всем моем теле происходит облегчение и мой организм наполняется жизнью.
Через некоторое время я был уже бодр и был в состоянии что-либо делать. И тогда я решил встать и посмотреть кругом, каким же на сегодняшний день представляется мир. И я увидел, что кругом было все разрушено. Не было ни домов, ни садов. Только изредка встречались полуразрушенные опустелые постройки. И встречались деревья голые без листьев. И они так себе стояли на фоне этого серого пейзажа. А среди них были даже такие, у которых был сломан ствол и верхушка лежала на земле. В то время как другая часть ствола держалась на месте надлома.
А день тот был пасмурный. И тучи были монотонно серого цвета и спокойно плыли себе по небу, как будто стадо овечек двигалось где-то вдалеке по плоскогорью. И казалось, что уже не будет конца и краю тучам. И так будет без солнечного света, пасмурно и с сыростью в воздухе.
По всем признакам та местность, где я находился, была бывшей частью города. А это озеро и остальные такие же ему подобные, которые встречались мне на пути и вообще вся окружающая обстановка была как вроде следствием какого то кризиса, бедствия или еще чего то такому подобное. Но как внимательно я осматривал все окружающее, как пытался уловить в каждом еще сохранившемся будь то ли растение или дело рук человеческих в прошлом то, что было раньше. Я осматривал каждый контур, каждое очертание всего вокруг. И как я ценил в этот момент то, что для меня раньше было так привычно и сейчас уже утеряно навсегда. И хотя все было наполовину разрушено, я увидел во всем этом столько нового, чего раньше никак не замечал. Тогда был просто погружен в свои проблемы, и было не до всего происходящего. И только сейчас как никогда чувствуется связь человека с природой, что он является неотъемлемой частью ее. Если все вокруг погибнет то и он погибнет. И тогда в поисках пути своего выживания он обращает на нее свое внимание. Как я.
Пока я шел, то встретил молодых людей еще у одного озера. Проходя мимо них, я услышал их разговор. Они сидели на берегу и что-то обсуждали: "А может, мы пойдем купаться?", - сказал один из них. "О, точно, идем!", - ответил другой.
Среди них были два парня и две девушки. Наконец-то они пришли к выводу, чем им заняться в свободное ближайшее время. И найдя выход из создавшейся ситуации и решив, что они нашли более менее удачный способ время провождения остались, по всей вероятности, весьма довольны.
Для меня же все это казалось ужасным. Я также удивлялся как это человек, попав в такие ужасные условия, все еще находит радость, удовлетворение в самом таком обычном. Хотя, казалось бы, совсем не до этого было дело. Все катится в пропасть, и нужно было что-то делать. То, что уходит уже не вернется. А к тому, что приходило взамен, я чувствовал отвращение.
Я помню еще ту природу, ту окружающую обстановку которая была раньше. Когда действительно можно было выйти на природу и любоваться ее красотой. Когда можно было искупаться в озере и абсолютно не опасаться того, что подхватишь какую либо болячку.
А сейчас, когда идешь по этой очерствелой местности, где не встретишь не только редкого живого человека, но даже цветущего растения не увидишь, то даже удивляешься, как это ты еще сам идешь и еще живой и с тобой еще ничего не случилось. Но когда видишь еще, как эти молодые люди радуются, что они будут купаться в этом омертвелом озере, то уже совсем не понятно, как это люди не видят всего происходящего вокруг них. Настолько они привыкли жить для своего самоудовлетворения, что им уже все равно, что вокруг них творится, какой мир окружающий. Какое то самое озеро в котором они будут купаться. Грязное оно или чистое, лишь бы искупаться. И когда они уже все собрались идти на озеро, я окончательно убедился в том, что они были слепы, у них у всех были радостные лица. Я же нисколько не разделял их интересов. Я видел, что мир окружающий погиб и остались только некоторые пережитки всего живого, цветущего, что было раньше.
Молодые люди пошли купаться, а я же в свою очередь старался не принимать этого случая во внимание и шел себе дальше. А куда и сам не знал.
Все было одинаково. Все та же скудная растительность. Все те же голые обломанные деревья и разрушенные здания. После некоторого времени моего путешествия мне захотелось есть. Но где можно было раздобыть пищу мне и в голову не приходило. Но на своем пути я встретил еще одного человека. Он был одет в совсем уже оборванной истасканной грязной одежде и весь он был соответственно грязный, не обхоженный. По его общему виду можно было судить, что он был уже крайне изнурен проблемами и желал бы от всего этого отдохнуть. Его не интересовали веселья и развлеченья. Конечно, и не до этого было. Он, как вроде, был озабочен какой то проблемой и хотел разрешить ее. Этот человек подошел ко мне и сказал: "Опять обещают ухудшение погоды на этой неделе. Тут и так еле сводишь концы с концами, а еще это похолодание. Даже спрятаться некуда. Хоть строй себе какое-нибудь убежище. Вот, елы, так проголодался". "И я есть ужасно хочу", - сказал я ему. "Ты знаешь, кажется, я знаю одно место, где можно кое-что раздобыть из еды. Это даже совсем недалеко отсюда. Если хочешь, мы можем это местечко облюбовать", - сказал мне этот незнакомец. На что я согласился, и мы отправились.
Мы пришли в такой более-менее еще обжитый район, где было, по всей видимости, больше всего оставшихся зданий и зашли в один магазин. Это оказался хлебный. Внутри не было ни посетителей, ни продавцов. Перед нами располагались открытые прилавки и на них лежали хлеб, булки и еще обломки хлеба были на отдельном прилавке. Мы стояли возле этого прилавка и смотрели на эти куски хлеба. Мой коллега сказал: "Ты знаешь, это можно есть. Все равно даже если найдется человек, который будет покупать хлеб, в чем я глубоко сомневаюсь, то он это покупать не станет. И все равно это пропадет. А можем этим утолить голод".
Я стоял и смотрел на эти куски хлеба и чувствовал, как голод все больше и больше подпирает, но все никак не решался протянуть руку к этому прилавку. Но уже вскоре, изнеможенный аппетитом, все таки решился. В этот момент я огляделся по сторонам и не увидел ни владельцев магазина, ни своего спутника, который меня сюда привел. И тогда я взял один кусок хлеба и принялся его есть прямо там, у прилавка. Потому что боялся, что если я буду выходить с хлебом из магазина, то меня наверняка с этим поймают. Так как сначала пришлось бы пройти вдоль прилавков через весь магазин к выходной двери, где была еще одна дверь, видать ко второму отделу магазина, где могли продавать что-то еще и там могли находиться люди.
И так я стоял и ел, переживая минуты беспокойства и успокаивая себя мыслью: "Ничего. Еще немного и я избавлюсь от этого постыдного занятия. Если поторопиться, то можно управиться за пару минут. Хоть как-то утолить свой голод и не давать этой проблеме больше беспокоить меня хоть на некоторое время". А пока мне пришлось ощущать давление сознания того, что я делаю.
И тут я услышал женский голос: "И псы едят крохи, которые падают со стола господ их" (Мф. 15:27). Я обернулся и увидел женщину, которая стояла у той самой двери, которая вероятно вела к другому отделу магазина. И я был уже настроен к самой нехорошей ситуации. Но по выражению ее лица можно было судить, что она совсем не была агрессивно настроена. Напротив. Глаза ее сияли, и на лице ее была улыбка. И что-то знакомое я заметил в выражении ее лица. Когда я пригляделся немного повнимательнее, то узнал в этой еще молодой цветущей женщине свою молодую бабушку. Вероятно, это уже было от переживания столько сильных эмоций, от перенапряжения. Я глядел в ее сторону и ждал, что же будет дальше. А она продолжала: "Бери, ешь. Эти обломанные куски хлеба все равно уже никто не купит. Достаточно того хлеба, который остается. Хоть бы тот раскупили".
Тогда я остался и ел и от времени к времени с опаской поглядывал в ее сторону и все также видел в ней свою бабушку.
Опять настал новый день. Я проснулся в своей постели, увидел на белом потолке зайчики солнечного света. Неужели все что было, что пришлось пережить, было не на самом деле. На самом деле день сегодня прекрасный, за окном весна. И все вокруг не умершее, а наоборот, расцветает. И цветут деревья, слышно пенье птиц, которые особенно стараются проявить свое мастерство в такую пору года. И слышен привычный голос бабушки: "Внучек, вставай!". Как обычно я встал, умылся, прибрался и пошел завтракать.
Когда я сидел за столом я все вспоминал тот кошмар, который мне явился, и думал том, что как хорошо, что ты сидишь в теплом уютном доме. Что тебе есть куда пойти, что можно любоваться цветущей живой природой. И есть моя бабушка, которая рядом со мной. Пусть даже часто в ее словах видишь все ту же приторность, что уже давно въелось до самых последних чувствительных мест организма и что казалось бы уже потихоньку начинаешь ненавидеть. Но в сегодняшний день как никогда замечаешь, как тебе необходимо слышать все те же простые вопросы о том, как у тебя дела на работе и все остальное. И только сегодня, как никогда я почувствовал необходимость в том, что происходит каждый день. И очень скорбно было бы, если бы все это оборвалось и исчезло. Нет, я не хочу терять все то, что у меня есть, что меня окружает сейчас, и я приложу все усилия, чтобы ничего не потерять.
Мы сидим за столом, и моя бабушка говорит: "Бери эти пирожки с чаем, они еще свежие. Но что-то ты их не ешь? Что они, пропадать будут что ли?". Я смотрел на бабушку, она в этот момент улыбалась, и во взгляде ее я уловил взгляд той женщины, которая была в хлебном магазине и угощала меня хлебом. И я робким движением руки протягивался к пирожкам, ел их с чаем и смотрел на свою бабушку. Она все по-прежнему улыбалась, наверное, ей понравилось, что я не отказался попробовать ее выпечки.
Тот день был выходной, и поэтому мне никуда не нужно было бежать, чтобы решать насущные проблемы. И я уже, было, придумал себе план на сегодняшний день. Что я смогу встретиться со своими друзьями, чтобы мы могли уже вместе найти себе какое нибудь развлечение на вечер.
Так как день выдался прекрасный, то мне захотелось немного погулять по саду. В саду чувствовалось приближение наступающей весны, хотя листья на деревьях далеко еще не распускались, но уже было заметно, что скоро все вокруг расцветет. И все эти деревья, которые сейчас стоят абсолютно голые, скоро усыпятся цветами. Воздух был свежим и чистым. А небо было абсолютно синим и хотя солнце еще ощутимо не согревало, но уже подавало надежды своим ярким светом.
После прогулки по природе я почувствовал, как к обеду у меня снова разболелся зуб. И я понять вспомнил про то лекарство, которое дала мне бабушка от боли. Достаточно было принять пару таблеток, как все проходит. Но наверняка мне так не решить эту проблему. Если это еще раз повторится, то придется сходить к врачу. Он то уж точно решит мне эту проблему. А пока у меня была еще последняя надежда, что таблетки меня спасут. И я отправился в дом, достал таблетки и проглотил две штучки. Пока я пытался найти себе какое нибудь развлеченье, то я пытался читать книгу, то решил посмотреть телевизор, то просто посмотреть журналы. Все это мучительно долго тянулось, но прошло всего-навсего лишь полчаса. Но как странно, боль еще не унималась. Как было странно, в прошлый раз две таблетки уже практически сразу помогли, а сегодня почти никакого эффекта. Тогда я принял еще две штучки. Лег в свою кровать, ткнулся в подушку и пытался таким образом переждать боль.
И так я лежал в своей кровати, ворочался из стороны в сторону в надежде, что вот-вот боль утихнет, но боль все не утихала. И тут уж я смирился с тем, что без врача тут не обойтись. И вот мне представился приемный кабинет врача, где все белое, чисто и убрано. Я вхожу в этот кабинет и вижу сидящего врача. Он закинул ноги на стол и изучает рядом висящую эталонную таблицу для проверки зрения через светоотражательное окошко, которое они одевают себе на глаз, когда осматривают пациента. Я как некстати здесь, отрываю его от занятия, и он нехотя отрывает свой взор от таблицы и переносит его на меня. Он как будто бы не видит, что я стою перед ним с опухшей красной щекой с размером с грушу, вся щека перевязана бинтом, и я подпираю ее рукой. И тут я пытаюсь что-то сказать, но получается не важно, потому что не мог выговорить некоторых звуков. Единственное что получилось: "Ну вот, субы". "Так-так, сейчас посмотрим", - и он пригласил в кресло для пациентов. А сам стоял возле него, включил яркие лампы так, что они ослепили мне все зрение. И я уже с трудом видел самого врача, который в это время получше натянул свое отражательное стеклышко на глаз и то и делал что подбирал инструменты из своей металлической коробочки и подносил то одни, то другие щипчики к моему рту и как бы выговаривал про себя: "Так, и это не подойдет. И эти маленькие". Потом его, как вдруг осенило. "О!", - вырвалось у него, и он взял и поклацал блестящими щипчиками прямо перед моим носом, как гремят погремушкой над младенцем, и выговорил: "Сейчас". И побежал к своему столу и из-под него достал еще одну большую металлическую коробку. Открыл ее и вытащил оттуда огромные щипцы раза в два больше чем плоскогубцы, клацнул ими пару раз, так что у меня в голове раздался звук, будто бы я сидел в самой колокольне, в то время как она упала с вышины башни. В это время доктор уже поднес эти самые клешни к моему рту и все как бы примеривался, как он будет запихивать их мне. То он вертел ими из одной стороны в другую, то взял себе свою стекляшку на другой глаз, потом обратно. По его физиономии было видно, что он старался, волновался. Но больше всего суетился. Под конец он совсем убрал свой отражатель, вытер рукой пот со своего покрасневшего лба, выговорил: "Ну, все. Щас я его". И при этом, приняв самый, что ни наесть самоуверенный вид, потащил эти плоскогубцы к моему раскрытому рту. При этом его физиономия, как мне казалось, становилась все более и более серьезной, а глаза все больше.
Но нет. Больше не хочу. С меня хватит. Для меня достаточно. Я оставил весь этот кошмар. Все что угодно только не это. И тогда я решил разом так с полдюжины глотнуть этих таблеток и отрубиться. Что и сделал. Достал коробку, насыпал в ладонь жменю пилюль и разом их проглотил, запив стаканом воды. А потом опять ткнулся носом в подушку и решил отлеживаться так, будь что будет.
Сначала я лежал, все ворочался. Переваливался с одного бока на другой. То просто пытался утихнуть, замереть. Пусть даже на время, но попытался приобрести покой. И к счастью через некоторое время почувствовал облегчение. По всему телу побежали мурашки. Боль прошла, и просто нашло расслабление. И только тогда я мог перевернуться на спину и наслаждаться своим новым состоянием.
Я смотрел на потолок и видел на нем отражение солнечных лучей. И приятно было на них смотреть, как они образовывали разные загадочные узоры. Потом смотрел, как они начали переливаться. Переливаться из одних красок в другие, то исчезать, то появляться снова. Потом они как вроде поплыли в сторону. Сначала медленно, потом все быстрее и, наконец, совсем стали убегать куда-то от меня, вроде как, удаляясь, так что я проваливался куда-то вниз. А они удалялись от меня все дальше, унося при этом свой свет. И я постепенно опускался во тьму, которая окружала меня со всех сторон. И я пытался уловить момент, когда проваливался, но безнадежно. Меня кидало то в одну сторону, то в другую, а свет оказался все дальше и дальше. Под конец он совсем удалился, и уже было безнадежно к нему возвращаться, а я все безвозвратно проваливался в какой-то узкий темный коридор, по сторонам которого были разные проходы, которые все пролетали мимо меня и все не останавливались. Потом таки мне удалось остановиться, и передо мной представился туннель, по которому я потом решил пробраться. Вижу один вход, захожу - опять туннель. Иду дальше - вижу передо мной еще один проход. Прохожу через него, и передо мной расстилается все тот же путь. Причем чем дальше, тем больше выходов оказывается в коридоре, где я находился. И тогда я уже совсем как растерялся и бежал наугад в любой попавшийся выход в надежде хоть куда-нибудь выбраться отсюда. Один, другой, третий. Потом уже все мелькало по сторонам как картинки в окне идущего поезда и тут я забегаю в еще один проход, и тут вдруг раз я очутился в одной комнате, освещенной тусклым светом горящих свечей. Посреди комнаты стоял большой стол, вокруг которого были расставлены стулья. А главное стол весь был уставлен различными блюдами. Чего здесь только не было. И острое, и сладкое, и разные десертные, и выпить и то было, и непонятно для кого это все было предназначено, потому что вокруг не было ни души. Для меня это было настоящая находка после стольких блужданий в лабиринтах. Когда я подошел ближе к столу, то увидел на одном из стульев лежащего черного бабушкиного кота. С виду можно было судить, что он спал, потому что он лежал не шевелясь. Сначала я его погладил, потом решил взять на руки. Но что я увидел, он был полностью окоченелый, как чучело. В каком положении он лежал, так он и остался в моих руках. "Наверное, он от чего-то помер и уже несколько дней как он так лежит и его уже никто не трогает", - появилась мысль в моей голове. Но что было удивительно, у него вдруг зашевелился хвост. Так, как коты виляют коты своим хвостом, когда они чем-то недовольны. Я тогда повертел кота в своих руках, он же все оставался таким же твердым, все в том же положении. "А ну тебя в баню", - подумал я и положил кота на его прежнее место точно так, как он лежал. Тогда мне вздумалось подойти к столу. Раз уж никого не было, то я решил сам посмотреть все, что было в этой комнате.
Блюда были настолько заманчивыми, и видно было, что они были свежо приготовленными, что я решил таки сесть за стол и, наверное, ждать гостей, хотя и сам не знал каких, а пока можно было и самому кое-что попробовать. И только я сел за стол и уже придумал, к чему потянется моя рука, как в это время отворяется дверь и в ней появляется моя бабушка. Она так и застыла там на месте. Вид у нее был жалкий. Как будто она была до пределов сил изнеможенная. Как будто она долгое время где-то блуждала, что-то искала и, наконец, вроде бы уже нашла. Но была уже на пределе своих сил, потому что стояла, как-то сгорбившись, облокотясь на ручку двери и в самый раз было бы для нее сесть и отдохнуть. Она стояла и смотрела на меня. Для меня это была большая неожиданность встретить здесь свою бабушку. И я был, конечно, удивлен. Ее же выражение лица было как вроде бы обиженное. И я чувствовал, как будто бы я был в чем-то виноват. Что я нашел этот стол. Сел за него без ее ведома и решил отведать эти угощения без нее.
Она же просто стояла так и молчаливо смотрела. И только потом я заметил окончательно, насколько она была изменена. Ее волосы были уже полностью седыми, а в глазах совсем уже угасла жизнь. Они полностью стали мутно светло серыми, так что уже нельзя было различить зрачки, а были просто мутные пятна. И у меня уже совсем пропала охота находиться за этим столом, и я опять посмотрел на эти тарелки перед собой и что я увидел. Все что казалось мне таким аппетитным и вкусным, сейчас приняло совершенно отвратительный вид. Начиная от хлеба, который был покрыт зеленой плесенью и до салата, который представлял из себя цветную гниль. А там, где лежали грибы кишили черви, уже довольно откормленные, поедающие последние останки еды. Их было так много в тарелке, что я уже думал что они вот вот вывалятся из тарелки и расползуться по всему столу. На всем, что было съедобным сидела какая то мошкара, которая роем кружила над столом и в мою голову ударил резкий приторный запах, больше похожий на тот, который разносится от гниющей падали. Тут стол как протрухшее дерево, которое до самого конечного момента еще сохраняло свою форму, разваливается прямо на моих глазах и все что было на нем разбрасывается по полу, а комната разбивается на две половины так, что линия разлома пошла между мной и бабушкой посреди комнаты, и я чувствую, как все переварачивается в разные стороны от линии раскола и все это падает вниз и я уже успел заметить в последний момент свою бабушку. Она почти уже упала и с трудом удерживалась за еще открытую дверь. А я же как сидел так и падал, спинкой назад. Потолок же раскололся и потемки комнаты мгновенно заполнил ослепительный солнечный свет, он убил все что было.
Я вижу солнечный свет. С утра он заполняет мою комнату и кажется более свежим бодрящим чем в остальное время дня. Я лежал в своей постели. Вспомнил что вчера вечером я таки никуда не сходил и как заснул в своей постели и как мучала меня зубная боль. Зато хоть сегодня мне стало легче и я опять перестал беспокоится за свой зуб.
Сегодня необычный день. Сегодня день рожденья моей бабушки. Я для нее приготовил сюрприз. Там будет Нелли. Бабушка давно уже ее не видела и сегодня она увидит ее как она прекрасна. И сегодня мы будем праздновать вместе. Для бабушки я подарю самый прекрассный большой белоснежный кремовый торт, который я заказал на сегодняшний день и только надо будет его забрать. Я думаю он ей понравится.
И снова я сижу на кухне за столом и жду пока бабушка приготовит утренний чай. А вот и черный бабушкин кот. Вот он тоже пришел на кухню, наверное тоже хочет чаю. Хотя навряд ли, коты не пьют чай. А может он просто лезет туда где все толпятся. Тут он подошел ко мне, уставил на меня свои здоровые зеленые глазища. При этом он весь съежился, а шерсть его взболомутилась. И он начал громко, можно сказать с некоторой агрессией мерзко шипеть. Странно, как будто перед ним сидел не я, а вроде бы какое то ужасное зверье, кто то чужой. И вообще обычно коты так ведут когда они настроены на встречу со своим врагом и готовы к атаке. Меня это просто удивило. "Ну чего ты на меня уставился, кошак", - сказал я ему. "Ты что, уже своих не узнаешь. Сиди себе и лизай свое молоко из блюдечка"... После моих слов он вроде бы как понял что я ему говорил. Кот напоследок еще раз грозно зашипел и попятился боком прочь в сторону.
Странно. Ведь я ему ничего плохого не сделал и бабушке тоже и даже вида не показал никакого. Наоборот, ему я, а особенно бабушке желал только добра. И тот стол за которым я сидел и возле которого на стуле сидел кот. Мне незачем все это было. Я ничего ни у кого не хочу отбирать, тем более у своей бабушки. Наоборот, я сам для нее уже сегодня приготовлю роскошный стол с именинным тортом. И уже сегодня свершиться чудо. Я никогда не увижу мою бабушку с седыми волосами и с помутневшими глазами. А она будет свежей и цветущей. Бодобно той молодой женщине, которую я видел в хлебном магазине.
Вечером мы сидели вместе за столом. Я, бабушка и Нелли. На столе было много всякого вкусного. Уж постарался я для бабушки пока ее не было дома. И конечно же большой праздничный белый торт, утыканный свечами.
Бабушка и Нелли сидели за столом, а я все бегал, суетился. Все старался чтоб было все комфортно и все остальное.
В комнате было тускло и она освещалась только свечами, которые стояли на столе и свечами на торте. А бабушка сидела как вкопанная, без движений, без звука. Как застывшая. И только смотрела на Нелли. Все не могла поверить что увидит ее опять. "Боже мой, Боже мой", - еле слышно промолвила бабушка после нескольких минут молчания. "Как же это"... Не закончив фразу вымолвила бабушка. "Что это?", - спросил я. "Что произошло? Ведь ее не было уже месяц и вдруг она здесь...", - сказала бабушка. И тут она как взорвалась: "Это ты. Это ты, что ты с ней сделал. Что ты натворил". "А, бабушка, не беспокойся. Все нормально", - сказал я ей в ответ, присаживаясь за стол возле бабушки напротив Нелли. Послушай бабцшка, посмотри на Нелли. Какая она красивая, и останется такой. Как вечный рассвет солнца, которое светит тысячелетиями. И ты будешь такой же, правда. Будешь молодой и красивой. "Нет!", - в истерике закричала бабушка, - "этого нельзя...", - но на этом ее фраза оборвалась. Бабушка смотрела на Нелли, в глазах ее явилось отражение чего то ужасного. Она не способна была что либо сказать, что либо сделать. Она сама была в тот момент как мумия, лицо было цвета бледно зеленого. И так она сидела некоторое время, слегка приоткрывши рот и было видно как тряслись ее губы. И вдруг ее как прорвало. Она вскочила из-за стола и в порыве истерики закричала: "Ты убил ее!" И она стояла возле стола, сдавливая кулаками себе грудь. При этом крича ужасно громким нечеловеческим голосом. И тут одна мысль промелькнула у меня в голове: "В самый раз пора! Нужно вернуть бабушку". И я схватил большой кухонный тесак и одним ударом беребил ей горло.
В конце был еле слышен хрип, больше похожий на стон. Бабушка как бы медленно садилась за свой стул, потом голова ее отяжелела и затем она плюхнулась прямо лицом в свой праздничный торт, который стоял перед ней на столе. Кровь, ручьем хлынувшая из горла бабушки облила весь торт. От чего он был уже не белым, а ярко алого цвета. А Нелли все также сидела в прежнем положении. Черты ее лица были правильными, строгими но не угрюмыми. Она была как застывшая снежинка в зимнем лесу, как еле заметная волна у поверхности спокойного озера, отражающий солнечный свет, как первый распустившийся цветок, когда вокруг все еще спит. Она была в своем любимом праздничном платье. На руках и на шее ее были украшения. И еще была обвита ленточка вокруг шеи, чтобы не было видно шрама.
Не знаю от чего я проснулся. Толи от звука падающих капель воды, толи от того что уже настало утро и действительно пора уже было вставать. Но торопиться было некуда и незачем. И можно было лежать хоть целый день в кровати. Осматривать голые серые стены комнаты, видеть отражение солнечного света на полу который идет откуда то сверху, и слушать монотонно повторяющийся звук падающих капель воды. Она течет откуда то сверху, нарушая своим журчаньем унылую тишину.
В комнате было еще три кровати для остальных троих. Но они тоже никуда не торопились. И можно было судить по тому как никто из них не издавал ни звука, что они еще спали. И я пытался не нарушать тишину, чтобы не потревожить их сон. Так будет спокойнее.
Среди всего немногого что находилось в этой комнате был еще умывальник весь покрытый ржавщиной от многолетней службы и издававший мерзкий звук бежащей кривой струи воды когда открывали кран.
Пока можно было молча лежать и смотреть на все это немногое, что находилось в комнате и прислушиваться к звукам, которые издавались за окном снаружи. Я знал, что стоит кого то разбудить, как это будет очередной головной болью с самого начала дня. Хотя мои соседи были довольно миролюбивые, но иногда докучали своим поведением.
Один из них был человек среднего роста лет тридцати, наполовину уже облысевший. Отчего ему дашь возраст намного больше. И он всегда улыбался. Когда смотришь в его глаза то всегда замечаешь лучик радости, который исходит из них. И было безразлично, радовался ли кто вокруг или унывал - он всегда сиял. И бывало иногда сядешь в комнате приютившись в самом углу. И в конце очередного дня когда уже надвигающиеся сумерки оставляют тебя наедине с самим собой, то бывает задумываешься о том какой смысл был этого дня. Да и всех остальных тоже. Жизнь как бы остановилась. Одна и та же комната, одни и те же люди. Никаких перемен, никаких событий. Как и не было этого дня. И не было чему огорчаться и не было чему радоваться. Только одна тоска была по предыдущей жизни. Жил когда то в своем доме, ходил даже хотя бы просто по саду. Это уже навеивало хорошее настроение. Потому что чувствовал, что тогда был абсолютно свободен. А сейчас доживаешь каждый день, когда в углу окутывают тебя сумерки. И бывает что этот человек подойдет к тебе, наклонится и посмотрит тебе в глаза. И в этих глазах все по прежнему сияет все тот же луч радости. Который проникает в твои глаза и пытается осветить твою унылую душу. Потом он резко отводит свои глаза в сторону, оглядываясь вокруг себя. Как буд то пытается узнать откуда же набралось столько серого в одной душе человека когда все вокруг прекрасно. Потом он опять смотрит в твои глаза как буд то пытается поделиться с тобой своим светом.
Интересно что внутри этого человека? Каким он видит все окружающее? Почему он был все время радостный? Он жил своим внутренним миром и был счастлив независимо от того что происходит вокруг. И так бывало он подходил к каждому кого втрктит, наклонит свою голову и вглядывается в его глаза. Все к тому уже давно привыкли и воспринимали это обыкновенно.
Другой мой сосед был тихий рыжийчеловекнизкого роста. Он всегда был самым прилежным. Все делал как нужно. Когда он утром просыпался то умывался, приводил себя в порядок. Затем тщательно прибирал свою постель как буд то делал это для театральной сцены Ромео и Джульетта. А после этого обыкновенно садился на кровать, да так чтобы сидеть ровно старался. И так мог просидеть хоть до самого обеда если не отвлечешь его от этого занятия.
И был еще один человек которого я долго не мог понять за его убеждения. Бывало часто он собирал народ и все утверждал что с ним обошлись несправедливо. Что он мог бы помочь многим людям. И у него есть своя программа как это сделать. Что он мол президент общества здоровья и у него есть свои собственные изобретения которые не хотят признать. Он все убеждал как было бы хорошо если бы взять к примеру эту карусель, чертовое колесо которая называется, поснимать с нее все сиденья и сделать также приспособления чтобы можно было привязать туда человека но так чтобы крепко, чтобы он не выпал когда колесо будет вращаться. И хорошо было бы чтоб у каждого были наушники и там играла хорошая спокойная музыка, лучше классическая. Это дало бы человеку расслабиться. Колесо бы крутилось, человек бы крутился вместе с ним и слушал музыку и лучше с закрытыми глазами. По его утверждению, это изобретение особенно хорошее для здоровья человека. У него даже есть расчеты, что это позволит получать энергию из космоса и человек этим излечивается.
Он стал рассказывать и все слушали. Он рассказывал о том как в его организации где лечились люди должны были установлены специальные палатки, в которых им нужно было спать. В этих палатках должны были поставлены специальные деревянные скамейки да так чтобы на высоте 70 см от земли и так чтобы человек мог ложиться на эту скамейку головой к северу. Это по его словам дает очень большой заряд энергии человеку когда он спит. В чем он уверял: "Я сам как то спал на этих скамейках. И не нужно было спать так много как обычно чтобы выспаться. Достаточно было два три часа и ты уже выспался. И после сна чувствовалась такая сила, такая энергия и свежесть что никогда не скажешь что ты не выспался. Напротив, это даже лучше чем обычный сон".
Этот человек часто рассказывал о своем пансионате. Показывал разные планы, чертежи. Рассказывал как писал письма самому президенту страны, жалобные письма. Что мол его изобретателя не признают и следовало бы больше уделять внимания такому человеку как он.
Бывало часто этот человек собирал людей и мог часами рассказывать о своих планах, а они все стояли и слушали, каждый пытаясь понять смысл во всем этом.
Я же не проявлял к этим рассказам особенного интереса. И раз как то во время прогулки этот рассказчик стоял среди народа и все распинался. Мне же было скучно все это. Поэтому я сидел прямо на траве и смотрел куда то в сторону. В этот день погода была хорошая, солнечная. Это был период весны во всей ее красе. Трава была еще совсем молодая и не густая, ярко зеленого цвета. Все деревья вокруг цвели и воздух был наполнен приятной свежестью. И казалось что все вокруг преобразилось к новой жизни и ты сам живешь новой жизнью в которой можно многое преобразить, изменить. Что можно ее продолжить и она будет такой же прекрасной как этот начавшийся день. И я просто так сидел и высматривал что то вдали среди деревьев. Я смотрел куда то вдаль и хотелось быть там где виднеется небольшая поляна на которую падают лучи солнца пробившиеся среди деревьев. Хотелось освободиться от этого томительного плена. А оттуда веяло свободой и светом. И я встал и пошел в напрвлении этого света. Я проходил через парк, деревья расступались передо мной и вскоре я был уже на той самой поляне. Впереди между деревьями я видел что можно было идти дальше. И я пошел. Вскоре я прошел через парк и шел уже по широкой дороге, которая вела меня прямо. Но она уходила как бы в овраг. Так что по сторонам слева и справа были отвислые стены по которым вряд ли удалось бы взобраться вверх. И поэтому можно было идти только вперед.
На пути моем по обеим краям дороги я наткнулся на какихто два здоровенных ящика, которые стояли по высоте. И на каждом из этих ящиков был нарисован крест. Это выглядело как то странно что они вдруг ни с того ни с сего тут стояли. И я уже было проходил мимо этих ящиков как вдруг они открылись и оттуда выбежали два человека. Это было так неожиданно что я как вроде бы сам поневоле рванулся вперед. И от одного из них мне удалось увернуться и одной мыслью у меня было бежать вперед куда глаза глядят по этой дороге. Бежать отсюда по этой дороге которая вывела бы меня на свободу. Но что то дернуло меня и я почувствовал как кто то схватил меня за руку и я не мог уже бежать. Я обернулся и увидел человека, который стоял позади меня и в свободной руке у него был предмет который я не успел разглядеть. "Наверное это нож", - мелькнуло у меня в голове и я ни мгновенья не раздумывая выбил ногой из его руки эту штуковину и пытался освободиться от его руки. Но он держал меня довольно крепко и упираясь так чтобы я не мог бежать. И в то же время он тянулся до своей штуковины, которая вылетела у него из рук. И мне пришлось приложить все усилия чтобы он ее не достал. Я упирался так, чтобы он не дотянулся до нее рукой. Наконец он повернулся ко мне и сказал: "Мне нужно это достать". И у меня в голове промелькнула хитрая мысль и я ему ответил: "Да, конечно". И чуть поддался в его сторону но вместе с тем так чтобы он не дотянулся. Я надеялся что мысль о том что он сможет дотянуться до своей штуковины соблазнит его и он отпустит мою руку. Поэтому я решил подпустить этого человека к этой вещице поближе но так чтобы он не смог ее достать. И он снова обернулся ко мне и говорит: "Да я же не дотягиваюсь". И тут я снова чуть поддался и тут он наконец отпустил мою руку. Я вывернулся и снова пустился бежать. Но едва я успел развернуться как споткнулся о какой то камень и упал на сухой грунт лицом вниз. Мгновенная радость обернулась полным падением. Мною овладел ужасный страх. Мне в голову ударила мысль что я могу не успеть подняться прежде чем этот человек снова попытается схватить меня. И тут я услышал над собой голос: "Ну же говорю тебе не бойся, вставай. Поверь в меня. Ведь это я даю рыцарям храбрость". И вот мною овладело блаженное чувство надежды и уверенности. Ужасно хотелось поднять голову и увидеть того кто властен повелевать душами людей. Аж не верилось что я приобрел спасение. И я медленно, не спеша поднимал свою голову и смотрел что же было там надо мной. Я был в ожидании увидеть что то сверхестественное.
Когда же я смотрел что же там было надо мной, то к всеобщему разочарованию увидел того самого человека, от которого мне все никак не удавалось избавиться. И от этого я только окончательно упал в отчаянье. Он же стоял передо мной в такой хозяйской позе немного даже улыбаясь. Потом он нагнулся надо мной и спросил: "Ну что, с тобой все нормально?" Этот человек еще некоторое время осматривал меня, пытаясь убедиться что у меня было все в порядке. Затем он протянул свою руку и сказал: "Ну вставай. Пойдем. Все будет хорошо. Все нормально. Пойдем". Он держал меня за руку и не спеша вел меня туда откуда я пришел. Он шел молча, не промолвив ни слова. Меня же тоже особо не тянуло к разговору. Я чувствовал что я очень устал...
Был прекрасный солнечный весенний день. По всему саду разносился запах цветущих деревьев. И можно было никуда не спешить и вслушиваться в шелест листьев когда слегка подует ветер. И как гудят пчелы и разные другие букашки, которые уже летали и нюхали цветы. В саду были люди которые беззаботно проводили свое время и им некуда было спешить и каждый нашел для себя занятие.
Один человек стоял и занятно что то рассказывал, жестикулируя руками. Кто то стоял и слушал с вниманием эти рассказы. Был также и тот который ходил и смотрел в лица людей и внимательно всматривался в их глаза. И был еще один человек который сидел отдельно от остальных. Он сидел лицом к солнцу и пересыпал из одной руки в другую песок и как буд то бы был обижен за то что у него отобрали Нелли, бабушку, брата, сестру, родителей. Вообщем всех его родных с которыми он хотел всегда быть вместе.