ХИЛОСОФИЯ ПОСРЕДИ БЕЗУМНОГО ЦАРСТВА.
                Посвящается Р. К .Т.
                ***
А дух где хочет дышит - хоть в канаве,
Питается он топливом любым.
Пока огонь его неугасим.
Ему и детектив ума добавит.
Когда горит огонь, то валит дым.
Свет  виден, что мигнул - и тьма за ним.
Без прославителей мыслитель славен.
И дышит дух, где хочет, - хоть в канаве.

Луч солнца входит сквозь открытый ставень.
Открывший  рот -  уже неукротим,
Ни в хлебе не нуждается, ни в праве.
А дух где хочет дышит - хоть в канаве,
Себя питая топливом любым.

                ***
Боль причинит себе, кто битым не был.
Легко теряют - взято не с трудом.
Глаз выпал - больше не поднимешь к небу.
Снесло кукушку - не загонишь в дом.

                ***
У всех свои "если бы не".
Так, кто - болезни, кто - войне
Свои проклятья адресует...
В утоптанную мостовую
Да через семь гробов!

     ***
Коль ты зараза - значит  Человек,
А всякий человек в миру - зараза.
Вправлять мозги, как вывихнутый век,
Нельзя, не сплюнув матерною фразой.

Привержены и иудей, и грек
Лишь к тем, оружье чьё - зрак злого глаза.
Они таких всегда заметят сразу.
Если зараза - значит Человек.

Взгляд прячут от тихонь за шторы век,
Но замечают дерзкие проказы
Тех, кто играет роль шутов, калек...
Если зараза - значит Человек.
А всякий человек в миру - зараза.
          ***
Стою один над речкою вонючей,
Она несёт всё местное богатство -
И плодородье для ближашей кручи,
И золото, как можно догадаться.

Что, думаю я, ты поёшь да пляшешь,
Хлестнувшая из дыр земных водица?
Подобна ты паскудным душам нашим,
Тобою ни умыться, ни напиться.

Вода, из ада вырвавшись некстати,
Живёт своей придурочною волей...
Я, как Почётный Вечный Председатель
Помойки -
                вроде должен быть доволен...
           ***
Как прежде - на горе. Как прежде - в красном,
Как прежде - руки к небесам в  мольбе.
Как прежде - с обращением к тебе.
Ты знаешь сам: как прежде  - жду напрасно.

Вокруг луны обвился чёрный ветер.
Прорыскнул в чёрном поле шустрый зверь.
И это означает, что теперь
Неразличим цвет красный в тусклом свете.

         ***
Среди  ржанья да топота конского,
Во владениях бога японского,
За спиной урагана, за пазухой прочих ветров,
По дороге туда, куда всё ещё ты не готов;

Под светилом темнее затмения,
С пушкою тяжелей разумения
Да с огромною кучей железных злозубых семян,
Что своей ношей будучи, тянут, однако, карман;

До зазубренной облачной линии,
До побега в глаза твои синие,
До удара, что перья метнёт в закоулки души,
До угара, что знанья, как пишутся вирши, лишит...
        ***
За Мао-председателя не пил,
За черноверской стаею не бегал,
В собачьей будке  не искал ночлега
И братьев меньших по башкам не бил.

Обряжен, как неловкая беда,
Не болен,  не здоров, а малахолен,
Зато не рушил дерзко колоколен,
Они мне не  мешали никогда.
Кто был превознесён - тот надоест,
Обидит всех, не хочет извиниться...
Не с высоты головушке клониться,
А если клОнится - так ведь под крест...
                ***
Науке тайной и запретной
Учился слишком борзо тот,
Кто плату тяжкую  внесёт,
Когда настанет час заветный...
И будет призван он к ответу,
Да вот ответа не найдёт.
Судьба больнее плети бьёт
Наукой тайной, злой, запретной.

Против поспевшего вперёд
Смошенничать - сноровки нету.
Кто -гимн, природой не допетый,
Учился слишком борзо тот
Науке тайной и запретной.

Сосавший сок из сердца света
Ученика переживёт...
      ***
Не смей приближаться к духовной заразе,
Она поприлипчивей всякой иной.
Чего  нахватался - понятно не сразу.
Наверное, это случилось со мной.

Приманчиво-сладостен запах соблазна -
И волей-неволей в него ты шагнёшь.
А суть - отвратительна и безобразна,
Как падаль гнилая, как всякая ложь.

Как в водоворот, приворотом любовным
Круг смерти закружит-завьёт навсегда.
Страшись приближаться к заразе духовной!
Где ищут спасенья? Под тенью креста!
                ***
Я ноги выпрямлял собакам,
Тянул за хвост я всех котов.
Я кулаком махал без драки,
Таская воду решетом.

Пускай налево едет крыша,
Пусть на зверушку я похож...
Безумный - всё же не бесстыжий,
Цена ж обоим - "чуркин грош".

Хочу в закуску к пиву - чипсы,
Хочу иметь в душе металл.
Под дружное "ура" ошибся:
Зачем-то "караул" кричал...
     ***
Паши, паши - не получаешь.
Пиши, пиши - не издадут.
Верши, верши - не воздадут.
Пляши, пляши - пока поют.
Валяй, валяй - потом узнаешь:
Почём, однако, лиха фунт,
И каково стоять во фрунт.
Гадай, гадай - не угадаешь!
Шагай, шагай, куда пошлют!
Всё не умнеешь, хоть читаешь.
Всё добиваешься, страдаешь -
Енондер-шиш, напрасный труд!
Мечтай, мечтай - всё зря мечтаешь.
И никуда не успеваешь,
И ничего не понимаешь,
Никем, ничем не обладаешь,
Не властвуешь и не блистаешь.
Жди, жди - дождёшься, что сожрут,
Что в порошок тебя сотрут.
Три шкуры береги - сдерут.
Гуляй, гуляй - что нагуляешь?
Иди, иди путём зануд -
Потом с дороги уберут.
Рой яму - сам себе копаешь!
Бранись - себе подобных хаешь!
Все заповеди нарушаешь -
Вокруг все точно так живут.
"Убий", мол, "укради"...  Смекаешь?
Сколько продлится эта жуть?
-"Шут знает", - говорят. Ты - знаешь?
Ведь ты же всем известный шут,
Да и ещё шута валяешь.
Лови, лови - кого поймаешь?
Бери, бери - пока дают.
Беги, беги - а то побьют.
Кого, кого ты догоняешь?
Кому, кому ты помогаешь?
Они ж, догнав, ещё  дадут...
Целуй, целуй их хлёсткий кнут!
Сдыхай, ибо не отдыхаешь.
Не плачь в жилетки - не поймут.
Молчи, молчи, а то запрут,
И никогда уж не слиняешь.
И то - не так... и там - не тут...
        ***
Я немало выслушал дряни,
Расскажи мне, если не гордый
Про столицу на шахской длани
Да про шаха с бараньей мордой.

Как сидится ему на троне?
Прав всегда иль стал виноватым?
В нападении, в обороне
Или с дулом, к виску прижатым?

Плодотворны, как бред, идеи.
Не напрасны, как срам, старанья.
А висок седеет, седеет.
Да и морда, как есть, баранья.
         ***
Где имена - как знамена,
Где птиц ненаших взвилось пенье,
Цветёт безумная страна,
Царя безумного владенье.

Там красный камень не лежит,
И крест высокий не чернеет -
Лишь свет - прибежище души,
Там беззаконный ветер веет,

Да царь безумный - не Кащей,
Сын нищеты в наряде графьем,
Как наш профессор кислых щей,
Глядит со старых фотографий.
                ***
Все - всё тот  же путь свершают.
  Кто вчера сверкал задором,
Тот сегодня - идол   гнусный,
    Завтра - падаль под эабором.

Медный грош, вчера начищен,
   Подан щедрою рукою
Нищете в лохмотьях вшивых
   Иль в фонтане упокоен.

Кто вчера был принцем света,
   Воплощением надежды,
Тот, наслушавшись  проклятий,
   Канет в мрак тоски безбрежной.
                ***
Безумная страна безумных королей,
Рай адом стал трудом людей негожих.
Если за речью не следить своей,
Нарвёшься ты на пулю или ножик,
Зло здешнее ещё  чуть-чуть умножив.
Не надо мне дворцов, цветов, зверей,
Красот твоих не надобно, ей-ей,
Безумная страна безумных королей.

Есть много стран различных на земле,
Иные - с сутью праведности схожи,
Мне ж почему-то, как своя, милей
Та - рай и ад для гожих и негожих,
Безумная страна безумных королей...
         ***
Два образца безумных королей...
Безумны оба - равно и ужасно.
Один - стихией грозной был прекрасной.
Другой - весь в злате жалкий воробей,
Клюющий больно (по злобЕ) людей,
Встопорщившись в бессилии несчастном.
Гнев первого - зффектней, казнь - лютей.
Два  образца безумных королей...

Не следует нам сравнивать напрасно
Слепую ярость лютых двух огней,
Раз оба одинаково опасны.
Два образца безумных королей,
Безумны оба равно и ужасно.
         ***
Как высоко вознесшийся плебей,
Безумный царь смрадил вокруг террором.
Сиял его портрет, тот, на котором
Он попугаем выглядел, ей-ей.

Коль слово - "просвещенье" - звук пустой,
Казнь каждая не слаще ли малины?
Он долго жил, но как-то скоро сгинул,
Всё нынче стало без него не то.

Вот нет царя; портрет в трактире шумном
Висит - смеяться ли хмельным нельзя?
Но чересчур безумные глаза
Полны тоски и ужаса безумных...
                ***
Безвозрастный безумный царь
Из пиджачонка с полосами
Выпутывался, весь в слезах,
Боль незаживших ран терзая.

Мешком одёжка и моя,
Бывает, что мешком валяюсь
И слёзы проливаю я,
Помочь, однако, не решаясь.

Шкаф не один со стуком пал.
Владыка не один стал тенью.
Высоким вызов - в тех, кто мал.
СурОвей гордости - смиренье.
                ***
Далеко, не на Урале,
К взорам голубых небес
Горы высоко подняли
На своих ладонях лес.

То ль красавцы, то ль уроды -
Всякий розно говорил -
Украшали там природу
Самородные цари.

В электрической капели
Падая на плечи их,
За спиною их горели
Дуги крыльев огневых.

На их лбы,  на их могилы,
На железо их сердец
Не Хозяйка ль возложила
Меднокованный венец?
      ***
Кто бы объяснил нам, ради Бога:
Будь мы убежденья хоть какого,
Будь из левых мы иль будь из правых,
Будь из чёрных, белых - хоть корявых,
Будь из богатеев или нищих,
Скверный иль благой имей обычай,
С кралями таскайся в царство блуда,
Бей о голову жены посуду,
Будь неграмотны или с дипломом,
Будь у нас все дома - не все ль дома,
Будь красивы иль страшнее смерти,
Будь милей котят иль злы, как черти,
Из царей волхвиньих иль мужицких,
С полюса иль из степей калмыцких -
Всё равно старанья наши даром
Пропадают в царстве стрёмно-старом.
Результат всегда один  и тот же -
На кошмар житьё людей похоже.
Обещания обманно слово,
И не видно века золотого.

Может всё изменится  хотя бы,
Когда царством станут править бабы?
Им с трибун высоких не орётся,
Им всё без оранья  удаётся...
     ***
Изумлённые окна таращатся в мир.
Из-под туч - ярче луч.
                Море лиц - поле масок.
На балконе маячит расшитый мундир,
Ветер треплет полотнища праздничных красок.

Голос тонет в слиянии ветра с листвой.
Блики в окна летят -
                саранча золотая.
Лепестковой метелью укрыт с головой
Тот, чью шляпу в морские просторы сметает.

Хлынул дождь. Все деревья, все стены - темней
Сделал он.
                Мокрый мрак - понимающим помощь.
На полотнище ярком, прилипшем к стене,
Тень от завтрашней ленточки, чёрной как полночь.
              ***
Срастётся ли ствол, рассечённый грозой,
Иссякнут ли соки и сила?
Да, древо стоит - не бурьян под косой.
Нет, стройным не станет, как было.

Дождём к бледной луже прибитый цветок
Поднимется сызнова к свету.
Но грязен, измят каждый стал лепесток,
И прежней красы уже нету.

Неведома молнии жалость. Что ей
Боль горсти разумного праха?
Беда пролетает сквозь сердце людей,
Как сгусток железного страха.

Духовная шире скудельной земля,
Незрима кровь в призрачной ране.
И буря умчится в другие поля,
Но прежним ты больше не станешь...
          ***
Кто пишет - имена даёт.
Кто пишет - вещи называет.
Он властью слов - повелевает,
Ума усильем - создаёт.

Но есть такое, что никак
Не можешь высказать словами.
На дне души хранимо нами,
Его мы превращаем в знак.

Бумага стерпит, говорят.
Её мы красим, полосуем -
Мысль потаённую рисуем.
Немые крики режут взгляд.

Цвета и ранят, и горят.
А тайна светотень штрихует,
Штриховкою скрывая ад...
            ***
Всего лишь сумерки души,
Все краски - ближе к бледно-серой;
Сталь между пальцев стала мерой,
Да только резать не спеши!

Будь горе наше - увы нам!
Нельзя в безумии признаться -
Сочувствия нам не дождаться.
Страх вьётся  хмелем по садам.

Бывает каждый день, - как жизнь -
Велик, прекрасен, бесконечен.
Мир в точку сжат, утешить нечем,
Когда настанет ночь души...
         ***
В страхе тонет мой разум, как в красном болоте.
Я кажусь себе просто истерзанной плотью.

Там дерёт, здесь печёт, колет, щиплет и режет.
Так со мной обошлась моя участь-невежа!

Утешенья не видно. И спасенья не видно.
И не столько противно мне, сколько обидно.

Это значит, что я уже прежней не буду.
Даже очень желая, никак не забуду.

Поколений усталых опыт мне намекает:
Ты привыкнешь! Мы все ко всему привыкаем.
          ***
Сперва: нет-нет, не может быть!
Потом: бороться, победить...
Потом: ни дня не упускать,
Хотя бы книгу дочитать...
(Тебе ж покоя не дают,
И сам теряешь тьму минут)
Потом: ах, солнце светит мне!
Да впереди так много дней!
Я никому  их не отдам!
А страх крадётся по пятам...
За горло душит он силком.
Весть ошарашит молотком:
За что же мне опять беда?
Куда деваться? Никуда!
Ещё не всё. Ещё не факт,
Что привела в тупик тропа.
Никто не говорил о ней,
Что шире будет и длинней.
Истерик пошлых впредь не сей -
Наплюй на всё, живи, как все...
      ***
Стёр пот дневной с лица работник.
Заката пламя растеклось.
И скачет по горам охотник,
Что ранит чёрною стрелой.

Высоких не щадит и низких,
Всех норовит он уколоть.
Не жаль далёких, не жаль близких...
Вкруг острия чернеет плоть.

Кто сердце в свет открыть посмеет,
У тех - и ранам заживать.
Охотник только сам умеет
От стрел своих боль врачевать.
                ***
Что  украло тебя у меня?
Взгляд твой стал - две чугунные гири,
Тяжелее всего в нашем мире,
С этой  тяжестью век не поднять.

Не видать бы,  что с тобой стало:
Ни одну не встащить мысль со дна,
Каждая - тяжелее бревна...
Что тебя у меня украло?

Отвернусь, осуждаем, как Каин, -
Но не в силах, не в силах смотреть:
Лик был - стал маскомордой. И впредь
Что  украло тебя - твой хозяин!!!
                ****
Смерть иногда нам милее, чем жизнь.
Жуть, но здоровье ужасней болезни.
Кажется, сгнить или сгинуть полезней,
Чем для насмешек мишенью служить.

Если силёнок уже не осталось
В  разума сеть уваженье словить,
Если не можешь просить о любви -
Вызвать брезгливую гадую жалость!

Вот и приехали. Вот и привет.
Если кого умолять - так уж Бога.
В этом хорошего тоже немного,
Но ничего хоть позорного нет.
                ***
Боже, помилуй, помилуй
Всех дураков и уродов!
Где-то средь них - мой милый,
Он хуже всех по природе.

Так что же теперь мне делать?
Сиганув разве в воду, растаять?
Я сама такого хотела,
Я и сама ведь такая!

Сделался б мир культурней,
Выведи дурости пятна...
Да ведь если не станет дурней -
Так умные заедят нас!

Боже, я отчего-то
Умного не возлюбила...
А дураков и уродов
Хоть ненадолго помилуй!
       ***
Спрячь,  родная, в карман свою жалость
Да утри свои слёзы по мне!
Чудаков и оригиналов
 Много всплыло на мутной волне.

И у каждого - крыша набок,
И на каждого - с крыши кирпич.
Что ж - по всем урыдаются бабы?
Так что, Бога ради, не хнычь.

Позабытая жалость в кармане -
Прошлогодний билет в кино.
И для глупых переживаний
Будет новый объект всё равно.
               ***
В глубину зеркал,
В глубь Вселенной вид...
Тёмен он и мал -
Где-то там стоит.

В глубь зеркал спеша,
Хочет крылья сжечь
Бабочка-душа
Возле тёмных свеч.

Золот, чёрен, ал,
Тянется мой след
В глубину зеркал,
В омут тёмных лет.

Не моя вина -
Тайная любовь.
Чаща сплетена
Из ветвей и слов.

Дан тем, кто мечтал,
Вымысел без зла.
В глубине зеркал
Роща-грусть взошла.
    ***
Меня стократно мысленно убей,
Вынь душу из меня да с корнем вырви...
Нет крыльев, чтоб закрыли в рёбрах дыры,
Нет совести и жалости в тебе!

Фантазия - услада дураков.
И думаю я, когти выпуская,
Что мне сойдёт добыча и такая,
Ибо и сам именно таков.

Да, злое сердце мстительных небес
Придумать всякие гораздо вещи!
За тех обидчиков, что не  отхлещешь,
Меня стократно мысленно убей!
         ***
Облака - из иголок, ёлки - из хрусталя,
Дым - до неба - столбами и вкусный, и белый.
Эх вы, сани, - ведь праздник, под снегом земля.
    А она: "Не железо... не чёрные стрелы..."

От ночной ли звезды или от фонарей
Свет в той горнице? Тени по стенам поплыли -
От людей и заборов, машин и ветвей...
    А она: "Золотое сквозь плоть - сердце... крылья..."

В огороде - картошка, а в поле - овёс.
Деньги - мимо кармана, не в уши - мощь крика.
Не срослось, не пришлось да и не удалось...
    А она: "День печальный... безумный владыка..."

Не погашены на ночь в деревне огни.
Кто-то санки готовит, а кто -  вострит лыжи.
Те - несчастливы вместе, тем - легче одним...
    А она: "Ты танцуешь... я вижу... я слышу..."

Не душа ли горит, да не бес ли свербит?
Это стало уже ни на что не похоже!
Сколько ж можно: то про упоительный вид,
    То, пардон, про кого-то с нахальною рожей!

Хоть сто лет можешь "якорь тебя" всем желать!
Не орёл ты, не станешь крылатой, однако!
Пусть орлуют - орлы. Твоё дело молчать.
    Да, молчать и терпеть, и тащить этот якорь.

Не пора ли забыть всё, что там - не про нас?
Не пора ли бросать скверно-старые бредни?
И какой нынче день? Год? Который, бишь, час?
    А она: "В душу, в небо ли... Выстрел последний..."
                ***
Улетели все, Господи, чайки твои,
Откричали те, кто вестью зачернены,
Укатилось в туман солнце жёлтой страны.
Стало пламя свечи жёлтой мордой змеи.

Стало эхо уже не похожим на звук.
Стала стражем подробностей мелких луна.
Но почтительность  в сердце - глазам не видна,
И просительность - в дрожи протянутых рук.

Вот так жест - волевой, но униженный жест!
И в ладони, что дО неба вознесены,
Брошен, как подаянье, рубль ржавой луны.
Получившие весть откричали уже.

Улетели все, Господи, чайки твои...
                2001 - 31. 05. 2011
           ***
Я слышал, как звук молотом упал,
Опутал всех своей прозрачной сетью.
И видел я, как голос убивал
Поющего, перекрикая ветер.

Натянутая шея - как струна -
Бог гордости людской на ней играет -
Канатом вздутых жил оплетена
И голову склонить не позволяет.

В путь тронувшись, сдвигается душа,
Перед собой толкая светлый воздух.
Вперёд! - И легче вздох, и легче шаг,
Волнистей облака, всё ярче звёзды...
            ***
Став искрой света трёх планет,
Протопчет в мир тропу оленью
Тот, кто явился мне во сне
С лицом, косой покрытым тенью.

Кто сокрушать святыни смел -
И тем прощение даётся.
Я быть свободным не умел,
Свобода мне не удаётся.

И сон мой прав, и суд людской.
Признанья ждите хоть веками!
Под фанатичною рукой
Мой лик сравнялся с цветом камня.
                ***
Как жёлтый пёс, знай своё место!
Перст тычет в чёрно-белый пол.
Я отвечаю: да пошёл...
Мне указанье вряд ли лестно.

Кому по службе я - собака?
Моя душа оскорблена:
Ужель порода не видна?
Клыки ль не  треплют обувь мрака?

Пусть ты у солнца служишь стражей,
Пусть до небес башку вознёс,
Но всё равно судьба прикажет:
Знай своё место, жёлтый пёс!
                ***
Непростые дела - под запретом на слово.
Говорить очень хочется - снова и снова.
Медведь-батюшка - сторож закона лесного
Своей лапой мохнатой уже шевелит,
Так он слово сказать не велит, не велит...
Протекают слова, как вода, сквозь гранит.
Вот уже, как поток, изливаться готовы.
Непростые дела - под запретом на слово.

Непутёвого и грозный вид не страшит.
Не вколотишь закон и кнутом в бестолковых.
Ну-ка, кто там у нас говорит, говорит?
Непростые дела - под запретом на слово.
Говорить очень хочется снова и снова.

Тот, кто долго молчит - не прощает обид.
               ***
Никто не изменит присяге  своей,
Священна она перед людом и Богом.
Дивились, что в этом я всех суровей,
Я следовал ей неуклонно и строго.

Как судьи, пусть смотрят с небес облака,
Свидетель же - ветер умчаться готовый:
Не к книге для клятвы влечётся рука,
И тянется взгляд не к уставному слову.

Без слов чей приказ правит волей моей?
Во мне непонятного скрыто немало.
Не смею нарушить присяги своей,
Но сердце другую присягу давало...
                ***
Строители башен покинули башни свои.
Взнесли к небесам одиночь гордо белые вежи.
Сглупа облака насмехались над ними, невежи.
Строители башен покинули башни свои.

Холмы и долины у башенных ног зелены;
Река у подножия их, словно горе, свинцова;
Пусты этажи их в высотах величья былого;
И стен кирпичи, как нечистая совесть, черны.

Забытого стража по-прежнему твёрдо стоит.
С дождями и ветром неслышно беседуют башни.
Печально, конечно, но это теперь уж неважно -
Строители башен покинули башни свои.
              ***
Есть игры - в них играют двое.
Есть танцы - их по одному
Плясать престранно хоть кому,
Так я пляшу вдвоём с тобою,
Пока не кану в омут мук.
Пускай судьба от злобы воет:
В стране любой при всяком строе
Есть игры - в них играют двое.

В кругу не ищущих покоя -
Никто не раб, никто не мудр,
Равны под Божией рукою.
Танцует кто по одному?
Есть игры - в них играют двое.
           ***
Не вражья ярость, не стрела,
Не грязь болезни - злая сила,
А страсть моя меня сожгла,
Из тела душу увела,
Пределов ей не назвала,
Средь поля громом поразила.
Душа слабей её была.

В огонь порой бросает сила.
Душа сочилась и сквозила,
Мир подпирала, как скала.
Но закусила удила -
Пёс знает, где её носило.
Смела её судьбы метла.
Её, возможно, не нашла
Слепая ярости стрела.
Что ж, хоть на этом-то спасибо.
                ***
Мерзавцам ведомо искусство,
Как лжи отец, нас соблазнять.
Увы, неведомо им чувство...
Увы, им не дано понять...

Они шагают с гордым видом,
Будто являя всем пример.
Бежать за ними вслед - быть битым.
Они стараются шуметь,

Но лишь услышат правды звуки,
Лишь солнца луч рассеет тьму, -
Как подворотнечные суки,
Хвосты мерзавцы подожмут...
                ***
Ты сохранил лицо и стати -
И душу малого дитяти.
Увы, капризы и тоска!
Кошмар - недетских сил рука!

Ума набраться шансов нету,
Читая книгу иль газету.
Чтобы чуть-чуть умнее стать -
Учебник жизни дочитай.

Для нас на память сохранится
Его последняя страница.
На ней, Бог знает, - правда, ложь?
Где первые теперь найдёшь?

Ступай же ученик усердный,
Своей борьбе до точки верный!
Чем драться, руки распустя,
Играй в песочнице, дитя!
                ***
Ой, видела я взлёт прозёванный!
Ой, жалко мне упавших с неба!
Какими взращен чернозёмами
Тот, кому гнать наш мир за хлебом?

Чьей петься вещими старухами
Судьбе  - легендой войн и пира?
Чьи страны, нынче позанюханы,
Когда-то станут сердцем мира?

Амбициями зря питавшихся -
Бьют.
         Тьмы и тьмы - надежд пропавших.
Взлёт видела несостоявшийся.
Как жалко мне с небес упавших!
                ***
Все будут думать: де случилось
Всё по желанью твоему.
Лишь мне известно одному,
Что нежеланное свершилось.

Живут обманчивой надеждой,
Взлетев на гребне, на волне...
Лишь одному известно мне
Всегда: что будет - неизбежно.

Пожалуй, впору закричать.
Быть видящим - стать невезучим.
Но кто предсказывать обучен,
Обучен также и молчать...
                ***
Ты говоришь: всё будет так,
Как я желаю и мечтаю.
В твоих глазах - столетний мрак.
Ты знаешь всё. И я всё знаю.

От сбывшегося - счастье ль нам?
И рад ли тот, кто всё имеет?
Но волю я надежде дам:
Ты - мне на счастье. И тебе я.

Сильна, идёт к победе рать.
Бежит удача красным зверем.
Ты хорошо умеешь врать.
Ты точно врёшь. Но я поверю.
           ***
Зачем говорить и трепаться на кой
О том, что смущает умы и покой?
Похабная истина сутью своею
Познавшего душу навряд ли согреет.
Чтоб люди могли свято верить и жить,
Пусть будет для них, как положено быть.
Подробности можно пожаром раздуть,
Глаза, если в тапочках, можно разуть...
Никак не меняется главная суть!
                Июнь 2011.