В пятницу вечером мы с начальником слегка "оттопырились" и наутро были не в лучшей форме. Не то, чтобы голова сильно болела, а так, муть во всех местах. Для начала заглянули мы в дешевую забегаловку, махнули по сто грамм стартовых и направились по своим делам. Все проблемы скоренько решили и по пивку, и по пивку. Так что вскоре настроение образовалось преотличное. Поболтали малость по душам, как это обычно бывает после пятой бутылки пива, и распростились на остановке, забравшись каждый в свой автобус. Устроился я около окошечка на третьем сидении и стал обозревать незатейливые пейзажи родного города. Начало октября, погода прекрасная, небо голубое и жить хочется. Похмельный синдром отступил окончательно, а на смену ему пришло теплое телесное состояние и душевная легкость. Хотелось улыбаться и радоваться всему. Солнечному лучику, белому облачку, золотому листочку. И тут я заприметил девушку... Первое сиденье было развернуто и она сидела лицом ко мне и тоже смотрела в окошечко. И я забыл про все, что творилось, что текло вокруг меня. Да! Все-таки в нашем городе хоть изредка, но встречаются красивые девушки. Блондинка. Глаза темные, огромные. Лицо правильное, чистое. А губки какие! Ой... Красавица. На нее можно любоваться бесконечно. Сквозило в ее взгляде удивительное спокойствие, а вернее будет сказать - отрешенность. Из какой сказки ты пришла в наш суетный грязный мир? Но все-таки что-то в ней меня насторожило. А что, я никак не мог понять. Минут пять я пристально следил за ней и вдруг догадался. Тишина. Девушка не издавала никаких звуков. Она заговорила с женщиной, сидящей передо мной на языке глухонемых. Стало быть... Такая красивая девушка! Надо же... И тут в мою слегка хмельную голову влетела неожиданная мысль. А если вдруг у меня будет красивая глухонемая жена? Какая тишина будет в доме! Я буду понимать ее с одного взгляда, а со временем у нас наладится телепатическая связь, а...
В трезвом состоянии я бы на такое не решился. Я по жизни вообще парень очень скромный. А тут вспомнил про фотоаппарат в сумке, достал блокнот, вырвал листочек и написал: "Девушка, вы очень красивы. Разрешите вас сфотографировать". Я вышел за ней на две остановки раньше и отдал записку. Но та женщина, что ехала с ней, некрасивая, хищная, с орлиным носом, сильно выдающимся скулами и огромными выпуклыми черными глазами, выхватила записку, прочитала и потребовала у меня ручку. Я протянул ей приспособление для письма, отметив про себя, как могут быть прекрасны и страшны черные глаза, принадлежащие разным людям. Женщина что-то написала на обратной стороне и вернула мне. "Триста рублей в час. Если с извращениями - четыреста". Было написано крупным, грубым, не женским почерком. Я ожидал чего угодно. Что меня пошлют куда-нибудь, или... Я посмотрел на девушку. Ее безучастный взгляд был устремлен в сторону. С минуту мы стояли в глубокой тишине. Прекрасная глухонемая девушка смотрела вдаль, я, оглохший и онемевший, смотрел на нее, и ничто в этом мире не существовало для меня, кроме этого лица. И даже позже я силился вспомнить ее одежду, ее фигуру, но не мог: только лицо стояло перед глазами. А женщина зверской наружности выжидающе смотрела на меня... Наконец-то она дернула меня за рукав, побуждая принять решение. Я перевел взгляд на нее. Кто оно, это чудовище? Мать? Тетка? Бендерша? Так какая связь между красавицей и чудовищем? Ах, ведьма, зачем ты разбила мою мечту? Я хотел закричать! Девочка, девочка, ты прекрасна. Тебя под стекло и любоваться. Даже руками прикоснуться страшно. Я мог бы объяснить ей... Что? А тут всего за четыреста с извращениями. А может действительно?... Деньги у меня были. Нет. Это не для меня. По жизни я законченный идеалист и романтик. В каждой красивой девушке мне видится нежная принцесса. Светлая тайна. Чистота, доброта, невинность. А когда узнаешь, что это всего лишь самодвижущееся приспособление для удовлетворения мужской похоти... Зря, зря я затеял знакомство. Лучше бы она осталась прекрасной молчаливой незнакомкой, пробуждающей нежные, чуть щемящее сердце чистой родниковой грустью, воспоминания. Сунув записку в карман, и развернувшись, я побрел в шинок махнуть грамм двести и постараться забыть очень красивую и глухонемую девушку и ее страшную спутницу.
Через пять минут я сидел в шинке. Не торопясь пил водку, закусывал бутербродом с селедкой. Вокруг гремела музыка, звучали голоса, но я ничего не слышал. Передо мной стояло лицо девушки, смотрящей в автобусное окно. И тишина была бесконечно печальной.