Для более ясного понимания написанной мной истории, я в первой главе осветил события по ранее написанным журналистами материалам.
Наступление советских войск в 1942 г. началось как попытка стратегического наступления, но завершилось окружением и практически полным уничтожением наступающих сил Красной армии ("операция Fredericus"). Из-за катастрофы под Харьковом стало возможным стремительное продвижение немцев на южном участке фронта на Воронеж и Ростов-на-Дону с последующим выходом к Волге и продвижением на Кавказ, Сталинград.
По оценкам историков, после разгрома немцев под Москвой Сталин впал в теоретически осуждавшееся им "головокружение от успехов. Все военачальники не пытались вывести его из этого состояния. На совещании 5 января 1942 года командующие фронтами, как один, докладывали о грандиозных успехах и просили резервов, обещая немедленно кого-нибудь разбить. Результатом стало директивное письмо от 10 января, в котором ставилась задача "обеспечить полный разгром гитлеровских войск в 1942 году".
Шапкозакидательским настроениям способствовали фантастические данные ГРУ, оценившего потери вермахта к 1 марта 1942 года в 6,5 млн человек, тогда как на деле они едва превысили один миллион.
"Инициатива теперь в наших руках. Потуги разболтанной ржавой машины Гитлера не могут сдержать напор Красной Армии", - утверждал Сталин в праздничном приказе 23 февраля.
"В Ставке ослабло критическое отношение к обстановке, многое представлялось в слишком розовом цвете. Разрабатывая гигантские планы, Ставка не учитывала реальную действительность", - писал после войны генерал-полковник Павел Белов.
"Многие из нас предполагали, что Красная Армия уже в состоянии немедленно выбросить захватчиков с советской земли", - вспоминал маршал Москаленко.
"Ну, шапка была набекрень у всех тогда", - заявил маршал Жуков в 1966 году на встрече с сотрудниками "Военно-исторического журнала".
"Точно так же, как Гитлер при нападении на Советский Союз, теперь русское командование переоценило свои силы", - указывал в мемуарах германский генерал Курт фон Типпельскирх.
Британский министр иностранных дел Энтони Иден 16-20 декабря 1941 года находился в Москве, чтобы подписать официальный договор о союзе в войне против Германии и послевоенном сотрудничестве. К его удивлению, Сталин практически не интересовался открытием второго фронта, а всецело сосредоточился на вопросе о признании Лондоном территориальных приобретений СССР по пакту Молотова-Риббентропа. В результате Иден уехал ни с чем.
История Великой Отечественной войны абсолютно неправдивая... Это не история, которая была, а история, которая написана. Она отвечает духу современности. Кого надо прославить, о ком надо умолчать Маршал Георгий Жуков, из интервью "Литературной газете"
20 января 1942 года советский полпред в Вашингтоне Максим Литвинов запросил Москву, не следует ли, в связи со вступлением США в войну, поднять вопрос о втором фронте перед Рузвельтом. Молотов ответил: "Подождем момента, когда, может быть, сами союзники поставят этот вопрос перед нами".
Изменил эту позицию только разгром под Харьковом. Когда Молотов, в те дни находившийся с визитом в Лондоне, сообщил, что Британия по-прежнему не готова включить в договор пункт о признании границ 1941 года, Сталин ответил: "Согласись без этого". Документ был подписан 26 мая.
На переоценку своих сил наложился крупный стратегический просчет.
После поражения под Москвой и вступления в войну США Германия оказалась перед лицом затяжной войны, в которой решающую роль играют материальные ресурсы. Главной целью Гитлера стали кубанская пшеница и кавказская нефть.
"Москва как цель наступления совершенно отпадает", - записал после совещания в ставке фюрера 28 марта генерал Вальтер Варлимонт.
Сталин до лета 1942 года не сомневался, что немцы повторят попытку захватить Москву, и считал южное направление второстепенным и отвлекающим. Основные силы Красной армии были брошены на то, чтобы оттеснить подальше от столицы группу армий "Центр", и германское командование перемалывало их, уйдя на этом участке фронта в глухую оборону.
"Наступательными действиями мы изматывали свои войска во много раз больше, чем вражеские. Это изматывание было выгодно противнику, а не нам", - писал в мемуарах маршал Рокоссовский. Фраза была вычеркнута цензурой и впервые вошла в издание 1990 года.
22 января был освобожден последний занятый немцами населенный пункт на территории Московской области - деревня Уваровка.
Но взять Ржев в 200 км к западу от Москвы удалось только в марте 1943 года. Потери в бесконечных боях за Ржев составили полмиллиона человек. Александр Твардовский посвятил им одно из самых пронзительных стихотворений во всей военной литературе: "Я убит и не знаю, наш ли Ржев, наконец?"
Наше счастье, что силы советского тыла неисчислимы. Маршал артиллерии Николай Воронов
Общие потери Западного и Калининского фронтов Жукова и Конева с 8 января по 20 апреля 1942 года, когда наступление окончательно выдохлось, составили 776889 человек.
Однако и после этого Верховный продолжал гнуть свое.
"Всей Красной Армии добиться того, чтобы 1942 год стал годом окончательного разгрома немецко-фашистских войск и освобождения советской земли от гитлеровских мерзавцев", - писал он в первомайском приказе.
В известном докладе XX съезду КПСС Хрущев возложил всю вину за харьковское поражение на Сталина, который, по его словам, загубил дело, упорно не давая перейти к обороне.
Война по должности превратила Сталина в Верховного Главнокомандующего, но не могла превратить его в профессионального военачальника. Между тем привычка к неограниченной власти сделала неизбежным его вмешательство именно в профессиональные вопросы войны. Николай Сванидзе, журналист и историк
В воспоминаниях Никиты Сергеевича досталось и маршалу Василевскому за то, что он 17 мая не настоял перед Верховным на прекращении наступления и тем самым, по мнению Хрущева, "не выполнил своего долга воина".
Однако, как следует из опубликованных документов, Тимошенко, Хрущев и Баграмян, докладывая о тяжелой обстановке, тоже не решились произнести главные слова - "остановить наступление".
Как указывал в воспоминаниях Жуков, 17-18 мая "Военный совет [Юго-Западного] фронта особого беспокойства не проявил".
С одной стороны, Сталин возглавил вооруженные силы воюющей страны, будучи гражданским человеком, притом давно уверовав в собственную непогрешимость и внушив всем, а маршалам и генералам больше, чем кому-либо, что противоречить ему смертельно опасно.
Жуков, уже находясь на пенсии, на вопрос Константина Симонова, каким был Верховный, ответил коротко: "Он был страшен".
С другой стороны, подавляющее большинство выдвинутых им военачальников имели за плечами лишь начальную школу да разные краткосрочные курсы. В результате Большого террора крупными соединениями пришлось командовать людям, недавно пришедшим, в лучшем случае, с дивизионного уровня.
Когда задумываешься о любимцах Сталина, которым вверялась власть над миллионами наших солдат, то невольно возникает вопрос: как мы вообще эту войну с Германией выиграли? Валентин Пикуль, писатель
"Мы не имели заранее подобранных и хорошо обученных командующих фронтами, армиями, корпусами и дивизиями. Во главе фронтов встали люди, которые проваливали одно дело за другим. Все эти командиры учились войне на войне, расплачиваясь за это кровью наших людей", - указывал Жуков в письме начальнику Главного управления кадров наркомата обороны 22 августа 1944 года.
Вплоть до 1943 года Сталин в форме приказов направлял командующим фронтами и армиями пространные инструкции и, по их собственным словам, "открывал глаза" на вещи, которые обязан знать любой курсант, вроде необходимости концентрации сил на решающих участках и артиллерийской поддержки наступления, использования радиосвязи и инженерных заграждений.
"Не имевшие достаточного опыта, не отягощенные образованием, скороспелые сталинские полководцы, заняв генеральские должности, в своем подавляющем большинстве остановились в развитии и ничему учиться не желали. Они готовились только наступать, но, как выяснилось, наступать тоже не умели. Во-первых, сразу терялось управление; во-вторых, "не хватало опыта"; в-третьих, мешал противник, создававший своими действиями "сложную обстановку", - пишет Владимир Бешанов.
"Расплачиваться за невежество пришлось долго и большой кровью. Не своей, конечно", - резюмирует исследователь.
27 мая 1942 года Сталин ответил Тимошенко и Хрущеву на просьбу о дополнительных резервах: "Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого в стране. Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь".
"Тот факт, что мы отступили далеко от границы и дали противнику возможность занять и разорить Украину, Белоруссию, часть Российской Федерации, явился результатом просчетов и неумелого руководства. Многие люди, которым доверили дело, были достаточно примитивны", - утверждал Хрущев.
Врать не хочу, а правду все равно написать не позволят. Маршал Иван Конев о своем решении не описывать в мемуарах начальный период войны
По оценкам современных историков, Иосифу Виссарионовичу следовало бы вместо "вам" сказать "нам", а Никите Сергеевичу - включить в число "примитивных людей" себя самого.
Маршал Семен Тимошенко не захотел участвовать в запоздалом обмене упреками. Единственный из крупных советских военачальников второй мировой войны, он отказался писать мемуары и публично делиться
-->
воспоминаниями[Author:U]
.
Знаменитый актер Евгений Весник рассказывал, что через много лет после войны ехал с Тимошенко в одном купе. Как водится, налегли на коньячок.
Захмелев, Весник, по его словам, "набрался наглости" и спросил маршала: как же нам все-таки удалось выиграть войну?
"А хрен его знает!" - ответил тот.
2.
Во всей этой кутерьме побывал и полк Бирюзы Виталия Николаевича. Полк понес значительные потери в живой силе и технике. Команду прорываться из окружения, командир полка получил, когда в полку осталось 10-15 процентов личного состава, из них 20 человек офицеров. Два командира батальона ,три командира роты и четыре командира взвода, остальные штабисты. Собрались все за городом, в лесу. Командир полка провел последнее совещание с офицерами полка и командирами батальонов. Он в виде приказа сделал сообщение.
- Мы находимся в окружении, поступила команда прорываться к своим. Выходить из окружения будем небольшими группами, по три- семь человек. Командирам батальонов довести приказ до личного состава. Сверим часы, двадцать два часа, выступление через пять минут.
Командир второго батальона собрал свой личный состав и сказал.
- Поступила команда идти на прорыв к своим. Выходить будим группами по три, четыре человека. Со мной пойдут, мой заместитель и старший лейтенант Егоров. Всем по группам помогут разбиться командиры взводов. Выступаем в двадцать два часа, я подам команду близко находящимся возле меня, всем команду передавать друг другу.
- И вот настало время, все группы двинулись вперед. Сначала было тихо, потом, то там, то там начали слышаться винтовочные выстрелы и автоматные очереди. В одной из групп прорыва были, два солдата и медицинская сестра. При переходе одного из рвов, во время спуска, медсестра подвернула ногу и не могла наступать на нее. Солдат крепкого телосложения, Степан, незадумываясь предложил.
- Залезай ко мне на спину.
Степан пригнулся, и медицинская сестра оказалась на его спине. Они продолжили путь. Где-то
не очень далеко был слышен лай собак и доносящийся говор немецкой речи. Второй солдат бросил.
- Уходите, я прикрою, приостановлю гадов и догоню вас.
Когда Степан, с медсестрой на плечах, отошел метров пятьдесят, послышались автоматные очереди, потом взрыв гранаты, пара еще очередей и в этом направлении все утихло. Степан поспешил продолжить свой путь. Но вот неожиданность. Впереди нарисовались два немца, для них Степан со своей ношей, также была неожиданность. Один немец держал винтовку наперевес, другой через ремень на плече. Тот, что держал винтовку наперевес, показал, чтобы медсестра слезала, но она подняла, державший в руке пистолет и выстрелила в немца, который держал винтовку наперевес. Немец упал, второй рванул винтовку с плеча, но медсестра, вторым выстрелом, уложила и его. Степан, заспешил от злосчастного места, молча, и только, отойдя метров пятьдесят, усмехнулся.
- Ну, ты даешь.
Она сказала просто.
- Стараюсь, как могу, в нашей ситуации.
- Молодец.
- Спасибо.
Степан, со своей ношей, двигался дальше. Выстрелы слышались, где-то позади. Степан выработал для себя тактику, где-то через каждые полкилометра отдых пять-десять минут. Когда стало светать, Степан с медсестрой были недалеко от проселочной дороги. Вдали по дороге приближалась, телега в упряжке пари лошадей. Управляла телегой лет пятидесяти женщина. Степан решил остановить ее, чтобы выяснить обстановку. Когда телега подъехала, Степан махнул, рукой и телега остановилась. Степан и медицинская сестра поздоровались.
- Здравствуйте.
Женщина, посмотрев, на красноармейцев, ответила и спросила.
- Здравствуйте. Куда путь держите?
Степан вместо ответа на вопрос женщины, задал свой вопрос.
- Какая здесь обстановка, где немцы?
- Вчера заняли Федоровку, говорят в Михайловке наши.
- А вы куда направляетесь?
- В Михайловку.
- Нас не подбросите.
- А чего же не подбросить? Садитесь.
Степан усадил на телегу медсестру и сел сам. Женщина спросила
- А что с девушкой, ранение?
- Нет, ногу вывихнула.
- И давно, соколик, ты ее несешь?
- Из под Харькова.
- Так там же немцы.
- Вот уходим от них, к своим.
Женщина вздохнула.
- Бидолашные.
При подъезде к Михайловке, из-за кустов, на встречу вышли двое военных. Один из них спросил.
- Кто такие, откуда путь держите?
Женщина сказала.
- Я с хутора Шипы, была у дочери, в Михайловку еду.
Степан сообщил о себе.
- А мы следуем из под Харькова.
- Из окружения следуете?
- Вроде того.
- Ваши уже появлялись здесь, езжайте.
Телега двинулась дальше. Заехав в поселок, Степан обратился к первому попавшемуся офицеру.
- Товарищ капитан, мне бы комендатуру.
Капитан посмотрел на него, и спросил.
- С окружения?
- Да
Капитан указал в сторону большого дома.
- Это школа, там на спорт площадке ваши собираются.
Женщина подвезла их к школе, потом Степан снова взял медсестру на спину и пошел на спортплощадку, которая находилась с тыльной стороны школы. Здесь было много военных, повидемому, из разных частей, вышедших из окружения. Он увидел своего комбата, рядом с ним знакомых солдат. Он его друг солдат Николаев. Подойдя к ним, поздоровался и спросил.
- Ребята, где здесь медсанбат?
- Степа, в рядом стоящем доме, там, кажись, ранее был какой-то магазин.
Степан взял медсестру на плечи и понес ее туда. Медсестра по дороге спросила.
- Я даже не знаю, как тебя благодарить?
Степан ответил просто.
- По девичьи
Лицо медсестры покрылось краской.
- Как?
Степан улыбнулся.
- Много не прошу, всего один поцелуй.
Медсестра поцеловала Степана в щеку, потом крепко впилась в губы.
Когда он оставлял ее в медсанбате, она сказала ему.
- Степа, я больная, меня необходимо навещать.
Степан засмеялся.
- Обязательно.
На этом сегодняшняя встреча их закончилась, но потом много еще было других. Вале, так звали медсестру, поправили ногу, и она быстро начала поправляться. Они часто гуляли в близлежащей роще и целовались уже не из-за благодарности, а в удовольствие. В роще, на лужайках стояли копны сена, однажды одна, из которых стала им первой совместной постелью. Любовь разгоралась. Валентина была стройная, симпатичная девушка, многие офицеры поглядывали в ее сторону и пытались заигрывать с ней, но при более настойчивых приставаниях, она давала резкий отпор и приставания заканчивались. Валя всей душой и сердцем полюбила простого, добродушного солдата и никто ее больше не интересовал. Солдаты и офицеры полка Березина, которые остались живыми, после выхода из окружения, стали костяком вновь сформированной воинской части. С отделения, в котором был Степан остались в живых и не ранены командир отделения и солдаты - Пшеничный Степан и Николаев. Полк ускоренно доукомплектовывали, В скором будущем предстояли сильные бои. Советский Союз страна большая, людских резервов было много, их гибелью добывались победы и прославлялись умения и подвиги гениальных военоначальников. Все проходило по Советски
3.
Поселок Михайловка. По дороге проходит военная техника и группами в строю проходят военнослужащие. Поселок заполнен военными и каждый день все прибывают новые. Шло комплектование полка, что вещало приближение больших событий, больших воинских сражений.
Штаб полка расположился в школе. Здесь у входной двери стоял постоянно часовой. По коридору перемещались в основном офицеры. Командир полка закончил совещание, офицеры покидали комнату штаба. Находящийся на совещании майор НКВД подошел к командиру полка.
- Товарищ полковник, завтра ваши люди едут в Федоровку?
- Думаю, да.
- Я попрошу вас, возьмите моего старшего лейтенанта, ему необходимо побывать во втором батальоне.
- Есть серьезные вопросы?
- Да нет, текучка.
Майор не стал говорить ничего конкретного, Но полковник встревожился, пробежала мысль.
- Ох уж эта ваша текучка, необходимо предупредить командира батальона.
У выхода майора ожидал из его службы старший лейтенант. Он, приложив руку к козырьку, поприветствовал майора.
- Здравие желаю, товарищ майор.
Майор ответил.
-- Здравие желаю, пойдем со мной.
Они пошли в самый конец коридора, остановились у двери, на которой была табличка. ДИРЕКТОР. Табличка эта весела, повидемому, еще с довоенных времен. Майор достал ключ из кармана и открыл дверь. Это небольшая комната, в ней стоит два стола, установленных т-образно. За одним из столов стоит стул хозяина, а за другим столом, по два с каждой стороны стоят стулья для гостей. В углу стоит металлический сейф. Майор занял свое место и рукой пригласил сесть старшему лейтенанту. Старший лейтенант, по фамилии Сечкин сел за приставленный стол к столу хозяина. Майор многозначительно поднял палец вверх.
- Там, требуют провести важное мероприятие. Немцы продолжают сбрасывать агитационные листовки, в которых сулят, для перешедших на их сторону, наших военнослужащих, манны небесные обещают. Сейчас конечно не 1941 год, а 1943 год, но могут еще найтись подонки, для которых родина, ни чего не стоит.
Майор, немного помолчав, продолжил.
- Вот так-то, Семен Владимирович, есть работа для нас. Сечкин попытался высказать свое мнение по данному вопросу.
- Товарищ майор, солдаты используют эти листовки для ...
Майор не дал ему договорить.
- Да, некоторые используют эти листовки для подтирания задницы, а есть такие, которые могут их использовать, как пропуск для перехода к немцам. Вот так-то, Семен Владимирович, нам необходимо поработать. Кстати, Семен Владимирович, а вы эти листовки читали?
Сечкин бросил пренебрежительно.
- А зачем мне эта гебелевская трепотня.
- Не скажи, мы должны знать то, что не должны читать другие.
Сечкин, как говорится, сделал большие глаза. Майор продолжал.
- В селе Федоровка заканчивает переформирование второй батальон полка. Завтра туда отправится транспорт из полка. Ты отправишься с ними, найдешь у одного из солдат немецкую листовку, а дальше ты знаешь, что делать.
Сечкин переспросил.
- Командир полка и командир батальона знают о моей миссии?
Майор выразил удивление.
- Да ты, что. Командир полка только знает, что ты отправляешься в батальон и, наверняка, уже предупредил своего командира батальона о твоем визите. Поступай решительно. Комбат там, один из тех, кто отбывал наказание за подрыв могущества Красной Армии.
Сечкин поднялся и козырнул.
- Товарищ майор, задача ясна. Считайте, я приступил к выполнению. Это не задача, это приказ, а приказы надо.
Сечкин дополнил.
- Выполнять.
Майор подэтожыл.
- То-то.
Сечкин снова козырнул.
- Слушаюсь, товарищ майор, разрешите идти?
- Иди. Да, завтра во второй батальон отправляется полковая разведка. Узнай чем и когда они отправляются.
Когда Сечкин ушел, майор улыбнулся.
- Постарается он.
Он, зная Сечкина биографию и характеристику, был уверен, что Сечкин с заданием справится. Сечкин родился в семье, где отец был потомственным рабочим - токарем, мат архивариусом в цеху на Радиозаводе. В семье было двое детей - Семен, 1918 года рождения и, на два года младшая сестра - Надя. Семен очень любил сестру, подружек заводить не очень стремился. Воспитанием детей больше занималась мама. Она Семену говорила.
- Делай в жизни , любыми путями карьеру, добивайся высот.
После окончания школы он поступил в Киеве в институт, где готовили работников КГБ. Окончив института, был направлен в особый отдел Красной Армии. После разгрома Красной Армии под Харьковом, был командиром взвода в заградительном отряде. В одном бою проявил себя достойно. Заградительный отряд прикрывал штрафной батальон. Тогда немцы открыли сильный огонь, и штрафники начали отступать. Солдат с заград отряда дал пулеметную очередь сначала поверху, потом под ноги. Отступление продолжалось, Сечкин приказал солдату стрелять по штрафникам, но тот ему сказал
--Та это же наши люди.
Сечкин сам сел за пулемет, бросив.
- Мы обязаны остановить этих мерзавцев, пусть искупают кровью свою вину перед государством.
Сечкин полосонул из пулемета по отступающим штрафникам. Отступление прекратилось, штрафники легли на землю под уничтожающий огонь немцев. После боя, Сечкин все изложил в докладной, В результате, солдат, не стрелявший по штрафникам, был отправлен в штрафбат, а Сечкин получил медаль - За боевые заслуги и повышение в звании.
На второй день во второй батальон отправилась грузовая машина, в которой были, в кабине с шофером командир полковой разведки - капитан Кузнецов, а в кузове Сечкин и пять человек разведчиков, сержант и четыре солдата. Через пол часа машина миновала дорожный знак. с. ФЕДОРОВКА.
.
4.
В Федоровке, в одном из дворов группа солдат в двенадцать человек проводила занятия. Молодой солдат собирал автомат, а сержант смотрел на часы. Молодой солдат собрал автомат, и поднял его вверх. Сержант похвалил солдата.
- Молодец, в норматив уложился.
Молодой солдат продолжал трясти автоматом.
- Знай наших, не хуже других могем.
Сержант замахал рукой.
- Ну, на счет других, это ты напрасно. Мы сейчас посмотрим. Степа...
Сержант остановился, так-как к нему спешил Степан, делая какие-то знаки. Он подошел к Сержанту и показал на дорогу. Сержант, посмотрев на дорогу, где медленно шла Чумакова Валентина, тихо сказал.
- По улице или...,чтобы при необходимости тебя можно было быстро найти. Степан лихо козырнул.
- Слушаюсь, товарищ сержант.
Он взял автомат, перекинул его ремень через плечо и направился к Чумаковой. Молодой солдат с завистью заметил.
- Повезло человеку. Что она нашла в этом хохле.
Сержант остановил его.
- Не надо так о них. Ты здесь третий день и многое не знаешь и не понимаешь.
Молодой солдат не успокаивался.
- А что тут понимать, роман между боями.
Рядом сидящий Николаев заметил.
- Если с боя выйдешь живым. Сержант остановил перепалку.
- Разговорчики.
Николаев все же заметил.
- Не доведи Господи, чтобы это услышал Степа.
Молодой солдат парировал.
- Ну, а что, не так?
Николаев подытожил разговор.
- Дурак ты.
Степан, подойдя к Чумаковой, легонько прижал ее к себе.
- Привет Валюша.
Чумакова ответила ему.
- Здравствуй Степа.
Степан предложил.
- Пройдемся по улице? Не против?
Чумакова улыбнулась, прижимаясь к Степану
- Не против.
Они прошли несколько домов и остановились у дома, который по своим размерам был по больше рядом стоящих. Чумакова заметила.
- Степа, ты всегда останавливаешься у этого дома. Что себя так привлекает в нем?
Степан ответил просто.
- Воспоминания детства.
- Ты же сибиряк, у вас, наверное, дома в основном деревянные.
Степан, некоторое время, помолчав, сказал.
- Да, сибирские дома совсем другие.
Чумакова заметила.
- Может дом, в котором ты жил, чем-то похож на этот?
Степан немного замялся.
- Валя, ты не все знаешь обо мне, Я так боюсь,, что когда ты больше узнаешь о моей жизни, то просто пошлешь меня к чертовой матери.
Чумакова замахала руками.
- Степа, мы с тобой близкие люди, не расписанные муж и жена.
Она прижалась к Степану.
- Я люблю тебя, а все остальное.
Степан, собравшись с духом, выпалил.
- Хорошо, я родился в этом доме
Чумакова удивленно посмотрела на Степана. Степан, переступая с ноги на ногу, заметно волновался, ожидал, как его сообщение примет Валя. потом спросил.
- Удивлена? Скажу все сразу - Я сын кулака, Да, я сын кулака.