Жданова Марина Сергеевна
Смерть в белом халате
(первые восемь глав романа)
5 мая
Нужный дом затерялся между серыми панельными многоэтажками одного из спальных районов города. Молодой человек в джинсовом костюме с большим чёрным пакетом в руках остановился посреди двора и огляделся. Босс правильно выбрал место. В центре красовалась бестолковая одноподъездная "свечка". "Медицинская, 18" - гласила табличка. Именно этот дом и был ему нужен. Дверь обшарпанная, без замка, даже без кода, лифт наверняка не работает, население - старушки и многодетные мамаши. Всё как и везде.
Парень вошёл в подъезд, открыл пакет, вытащил оттуда металлический чемоданчик с красным крестом, мятый медицинский халат и шапочку. Сняв джинсовую куртку, он облачился в белое, положил пакет под лестницу и направился к лифту. Кнопка не загорелась.
- Чёрт!
Пришлось идти пешком.
Поднявшись на седьмой этаж, молодой человек отдышался и позвонил в однокомнатную квартиру.
- Кто там? - спросил старушечий голос.
Зрачок глазка потемнел. Бабка не открывала незнакомым людям.
Парень поправил шапочку, мысленно поблагодарив босса за верную стратегию, и вежливо, но громко произнёс:
- Бесплатное медицинское обследование!
Несколько секунд ничего не происходило, и молодой человек подумал, что на сей раз хитрость не сработала, но хозяйка квартиры зазвенела ключами, и дверь открылась. Старушка была невысокой, худощавой, в старом линялом халате и тапках на босу ногу. Она чем-то напоминала дедовскую меховую шапку: выцветшие рыжие волосы кое-где были тронуты сединой, брови практически сливались с пергаментной кожей цвета старой газеты, а пуховый платок, наброшенный на плечи, только усиливал сходство.
Бабка внимательно осмотрела лестничную площадку, но молодой человек пришёл один.
- Вот хорошо! - обрадовалась она. - Наконец-то власти и о стариках решили позаботиться! Проходите на кухню!
Парень тщательно вытер ноги о половик в коридоре, разулся и оставил кроссовки за дверью.
- Ой! Не разувайтесь! Не разувайтесь! - всплеснула руками хозяйка.
- Как можно! - возмутился парень. - Вам убираться тяжело, а я полы пачкать буду! И не настаивайте! Чистота - залог здоровья.
Бабка прикрыла дверь и прошла вслед за гостем.
Кухня была под стать самой хозяйке: маленькой и какой-то неопрятной. Обстановка была небогатой, такой же, как на сотнях других кухонь сотен других пенсионеров необъятной страны: старенький, времён Брежнева, гарнитур, неуклюжая газовая плита "Россиянка", стол, накрытый цветастой клеёнкой, табурет, стул, большая цветущая герань на подоконнике и дешёвый тюль на окнах.
В воздухе витал запах сладкого. Парень сел на табурет, поставил чемодан на колени и выложил на стол потрёпанную тетрадь.
- Глафира Петровна, - представилась бабушка.
- Очень приятно, - ответил молодой человек, - Илья. На что жалуетесь, Глафира Петровна?
- На всё! - старушка поставила к столу небольшой стул и села. - Ноги слабые, голова часто болит. В ушах стреляет, особенно, когда с кровати встаю.
- Спите плохо?
- Плохо. Иногда по полночи без сна лежу. Каких только средств не испробовала! Ничего не помогает.
- Давайте, я вас послушаю. - Илья вытащил из чемодана стетоскоп.
Старушка начала расстёгивать пуговицы.
- Сейчас появилось много новых лекарств, - заметил молодой человек. - И не только от бессонницы.
- Да-да, - закивала головой Глафира Петровна. - Всё время новые лекарства появляются. Придёшь в аптеку, и не знаешь, что от чего.
Парень приложил холодный кружок стетоскопа к груди женщины.
- Так. Хорошо. Повернитесь. Хорошо. Желудок не болит?
- Слава Господу, не жалуюсь.
- А сердце?
- Сердце болит. Иногда будто переворачивается. Вздрогнет, думаю, всё, остановилось! Но обходится пока, - бабка перекрестилась. - В груди колет, особенно, когда лифт не работает и пешком ходить приходится. А лифт у нас почти всегда не работает. Уж дед Степан сколько раз с коммунальщиками ругался, а им как об стенку горох!
Молодой человек убрал стетоскоп в чемодан.
- Я вам от бессонницы рецепт выпишу, а от сердца, у меня с собой капли есть. Я вам могу их оставить. И денег не возьму.
Глафира Петровна обрадовано всплеснула руками.
- Ой, Илюшенька! Большое вам спасибо! Может, чайник поставить? Не хотите чайку?
Молодой человек кивнул и улыбнулся.
- Спасибо. С удовольствием. А то целый день по квартирам хожу, устал. Да и проголодался, если честно.
- Так у меня сосиски в холодильнике. Может сварить?
- Нет, сосисок не нужно, просто чай. Да, чуть не забыл! Вам придётся расписаться, что я к вам приходил, а то начальство не верит, думает, будто я не людям помогать хожу, а на дискотеку или вообще дома сижу. Не доверяют! Поэтому требуется ваша подпись. Вы ведь не откажете мне, Глафира Петровна?
Бабушка ласково посмотрела на парня.
- Конечно, не откажу! Где расписаться нужно?
Врач положил перед женщиной лист бумаги, на котором мелким шрифтом было что-то напечатано.
- Это объяснительная записка, - пояснил Илья. - В строчках наверху напишите своё полное имя, фамилию и отчество, а также паспортные данные. У вас есть паспорт?
Бабка кивнула.
- Я его наизусть помню. В Собесе часто всякие бумажки заполнять требуется.
Старушка нацепила на нос очки и крупным дрожащим почерком написала всё, о чём её просили.
- И второй экземпляр! - Молодой человек положил перед бабушкой новые бумаги, и та, не читая, подписала их.
- А давно ты так работаешь? Наверно, институт ещё не закончил, - бабка незаметно перешла на "ты", чему Илья даже обрадовался.
- Третий год уже работаю, а институт закончил. В прошлом году.
- Какой молодец! Помощник родителям! А у меня вот, никого нет! Не дал бог детей, да и мужа не дал, - старушка отвернулась и украдкой вытерла глаза. - Даже поговорить не с кем! Только и остаётся, что соседки-подружки.
Молодой человек наклонился над столом, дотянулся до Глафиры Петровны и положил руку ей на плечо.
- Главное, чтоб человек счастлив был и не болел. Вот и вы не болейте! А я вам лекарства оставлю.
Бабушка всхлипнула, выключила плиту и налила в чашку кипяток.
- Вот, Илюшенка, чайку попей!
- А вы разве не будете?
Бабка отрицательно покачала головой и горестно вздохнула.
- Сердце что-то разболелось.
Парень улыбнулся и вытащил из чемодана небольшой пузырёк с мутной белой жидкостью.
- У вас есть вторая чашка?
Бабка достала из шкафа стакан и протянула Илье. Молодой человек вылил в стакан примерно половину пузырька. Добавив воды из-под крана, он отдал лекарство старушке.
- Выпейте, Глафира Петровна! Для сердца самая лучшая микстура.
- А не много лекарства-то? Сколько капель?
- Я вам только половину дозы дал. Остальное вечером выпьете. А название я на бумажке запишу. Если понадобится, вы его в аптеке купите.
Старушка поднесла стакан к носу.
- Что-то и запах горький.
- А оно по-другому и не бывает. Все лекарства горькие.
Глафира Петровна вздохнула и сделала несколько глотков.
- Пейте, пейте. До дна. Иначе не подействует.
Бабка выпила и села на табурет.
- А теперь, отдыхайте! Я пойду.
- Илюшенка, а название-то напиши!
Молодой человек не ответил. Он закрыл металлический чемодан с красным крестом на замок, снял медицинскую шапочку, вылил в раковину чай. Старушка смотрела на него мутным взглядом, потом опустила голову, покачнулась, и упала на пол. Илья перешагнул через неё, вытащил из кармана резиновые медицинские перчатки, вытер стакан, бросил в него несколько таблеток и залил водой. Пузырёк от таблеток и стакан приложил к ладони Глафиры Ивановны.
- Все вы на бесплатный сыр надеетесь, - негромко сказал он. Бросил пузырёк на пол, открыл входную дверь и вышел на лестничную площадку.
* * *
Подниматься по лестнице было тяжело. Мусорное ведро заполнилось ещё вчера, однако дед Степан забыл его вынести. Мусоропровод находился на площадке между этажами, поэтому пожилому человеку пришлось обойтись без помощи лифта.
- Не могли на каждом этаже сделать, - бубнил Степан Дмитриевич. - И лифт вечно не работает! Коммунальщики проклятые! Хоть бы перилла покрасили что ли! Не подъезд, а помойка! И кто здесь окурков набросал?!
Опустошив ведро, дед поставил его на заплёванный пол и вытер рукавом лоб. В подъезде было тихо, поэтому он услышал, как в одной из квартир седьмого этажа что-то упало. Потом из-за неплотно прикрытой двери раздался приглушённый голос. Оставив ведро на лестничной площадке, Степан направился вверх по лестнице.
Поднявшись, он увидел, что на пороге пред квартирой Глафиры Петровны стоят мужские кроссовки. Дверь была приоткрыта, и дед подошёл ближе. В это время из квартиры вышел молодой человек в белом халате с медицинским чемоданчиком в руках.
- А я-то думал, воры! - разочаровано вздохнул Степан Дмитриевич.
Парень вздрогнул.
- Здравствуйте!
- И вам не болеть. Как здоровье Глафиры Петровны? Неужели ей стало плохо и она скорую вызвала?
Дед внимательно посмотрел на паренька и отметил, что для врача тот слишком молод, скорее всего, ещё учится в институте. Да и шапочка была ему великовата, хотя, кто из врачей сейчас носит шапочки?
Молодой человек наклонился, чтобы обуться, и Степан Дмитриевич заметил, что юноша для чего-то надел резиновые перчатки.
- Может, и меня послушаете заодно? Что-то в последнее время кашель не проходит, и давление скачет, - прошамкал он.
Молодой человек отрицательно покачал головой.
- Извините, график! Никак нельзя опаздывать.
- А вы быстро! - Степан Дмитриевич посмотрел на дверь. - А что, Глаша закрываться не будет?
- Я ей лекарство дал. Сейчас она полежит и закроет. - Парень покашлял. - Вы ведь нас всё равно вызовите, так что пойдёмте, я вас послушаю. Где вы живёте?
Дед торопливо спустился по лестнице, повозился с ключами и распахнул дверь своей квартиры.
- Заходите в комнату.
Молодой человек разулся и оставил кроссовки за дверью. Степан Дмитриевич неодобрительно посмотрел на недальновидного врача.
- Не боитесь, что украдут?
Парень улыбнулся.
- Кому нужны мои старые кроссовки?
- Знаете нынче молодежь какая?! Мы ведь раньше не то что кроссовки, чужую бумажку брать стыдились! А сейчас, глазом моргнуть не успеешь!.. Я даже когда мусор выбрасывать хожу, и то дверь на ключ запираю. Мало ли чего случиться может! А вы присаживайтесь на диванчик. - Степан Дмитриевич опустился рядом. - Мне бы давление измерить!
- К сожалению, у меня нет соответствующего прибора.
- Нет? - растерялся дед. - А что есть?
- Стетоскоп.
Парень открыл чемодан, и старик заглянул внутрь.
- Так вот же! Лежит! Тонометр!
- Ах, да! - парень смутился. - Я подумал, что оставил его в клинике! Что ж, давайте измерим давление.
Дед закатал рукав рубашки, молодой человек пристроил ему на руку манжет и стал накачивать воздух.
- Ну? Сколько там?
Врач приложил стетоскоп к худой руке старика и посмотрел на стрелку.
- Хорошее у вас давление. Нормальное. 120 на 80. Может, ещё какие жалобы есть?
Степан Дмитриевич покачал головой.
- Спасибо. Может, от головной боли чего посоветуете?
- Анальгин можно. Только внимательно читайте инструкцию.
Парень поднялся, убрал тонометр в чемодан и направился к выходу.
- Ох! - Степан Дмитриевич хлопнул себя по лбу. - Ведро мусорное на площадке забыл! Нужно подняться, а то заберёт кто-нибудь!
Молодой человек нахмурился, но ничего не сказал. Под пристальным взглядом деда он пошёл вниз, а Степан Дмитриевич, кряхтя, поднялся по лестнице.
Ведро стояло там, где его оставили. Дед тоскливо посмотрел на мусоропровод.
- Отродясь у меня нормального давления не было. Подозрительный какой-то! Интересно, что он Глафире сказал?
Преодолев ещё один лестничный пролёт, старик позвонил в дверь однокомнатной квартиры. Никто не ответил.
- Глафира Петровна, это я! - дед стукнул кулаком по клеёнчатой поверхности, и входная дверь открылась. - Ты чего это не заперлась?
Степан Дмитриевич прошёл в комнату, потом заглянул на кухню. Женщина лежала на полу, рядом с ней валялся пузырёк от лекарства.
- Глафира! - дед попытался растормошить старушку, но та не двигалась. - Померла ты, что ли?
Поняв, что женщине плохо, старик набрал 03, а потом 02.
* * *
Спустившись на первый этаж, молодой человек достал из-под лестницы пакет и переоделся. Досадливо морщась, он вышел на улицу и вытащил из кармана сотовый телефон.
- Алло. Михаэль? Это я... Да. Сделал... Возникли небольшие трудности. Когда я выходил, меня встретил старик. Пришлось пройти в его квартиру и измерить ему давление... Поверил, наверное. Не знаю... Нет, дверь не запер. Сейчас подожду, пока дед уйдёт и закрою. Он сможет меня опознать, надо его убрать... Я не виноват! Так получилось!.. Ладно. Подожду десять минут, и закрою дверь... Ключи взял... Да. Как обычно. Если б не дед, никаких проблем бы не было. Отбой.
Парень нажал "сброс", вышел из подъезда и отошёл в сторону. Через несколько минут он услышал вой милицейской сирены.
- Чёрт бы побрал этого старика!
Он снова набрал знакомый номер.
- Михаэль, старика нужно убрать. Он вызвал милицию.
Парень вздохнул. По-хорошему, дверь в квартиру старухи нужно было закрыть на ключ. Но не мог же он закрыть её при деде?! Теперь ничего не поделаешь. Он положил телефон в карман и направился к остановке.
Ночь с 11 на 12 мая
Второе отделение психиатрической клиники имени Кащенко представляло собой печальное зрелище: длинный коридор с палатами по обе стороны, потёртый линолеум, тусклые лампочки, вмонтированные в потолок и закрытые решётками, столовая с колченогими табуретками и маленькая ниша в стене, где располагался поцарапанный письменный стол. За этим столом круглосуточно сидят люди. Днём - медсёстры, ночью - дежурные. В противоположном от входа конце коридора - двери в ординаторскую и медицинский кабинет.
Виктор улыбнулся. Подумать только, целый месяц прошёл с тех пор, как он тут работает. Пролистав журнал дежурств, молодой человек нашёл свои первые записи о ночных происшествиях.
"10 апреля. В половине третьего ночи Матвеев бегал по коридору, швырялся табуретками в столовой. Грозился зарезать заведующего. Поймали, привязали к кровати, вкололи успокоительное. Остальных пациентов, которые проснулись от грохота и криков, уложили спать".
"12 апреля. В начале одиннадцатого у эпилептика случился приступ. В три пятнадцать из палаты вышел Савичев. Принялся махать руками, громко кричать, чтобы из его палаты убрали цыганку. Успокоил, уложил в кровать. Пообещал принять меры".
Виктор улыбнулся последней фразе и вспомнил, как впервые постучал в дверь ординаторской и, запинаясь от волнения, попросил принять его на работу...
Заведующий вторым отделением больницы, которую студенты ласково называли "Кащенкой", вежливо кивнул и указал на стул.
Комната была уютной. Тяжёлые шторы создавали приятный полумрак, делая пятна на протёртом ковре практически невидимыми; рядом с большим столом стояло старенькое кресло, в углу притулился стеллаж со стеклянными дверцами и небольшой диванчик.
- Да, - вздохнул врач, - небогато у нас. Зато коллектив приятный. Никифоров Геннадий Андреевич, - представился он.
- Плеханов Виктор.
- Присаживайтесь.
Геннадий Андреевич был высоким жилистым мужчиной с большими ладонями и узловатыми пальцами. Лицо его было широким и добродушным, белый халат, как заведено в больницах, мятым, но чистым. И весь он полностью соответствовал образу "заведующего отделением" - представительный, внушающий невольное уважение тяжёлым взглядом и квадратным подбородком.
- Значит, вы хотите устроиться ночным дежурным, - уточнил заведующий.
Виктор кивнул.
- В этом году буду защищать важную курсовую работу, и хотелось бы...
- Ощутить на собственной шкуре, что значит быть психиатром, - улыбнулся Геннадий Андреевич.
- Именно. И подзаработать.
- Ну, я бы не стал рассчитывать на многое. Работа несложная, высокой квалификации не требует, - врач кашлянул. - Единственное пожелание: хорошая физическая подготовка. Но с этим, я вижу, у вас порядок.
Молодой человек выдохнул. Похоже, его приняли.
- Что ж, раз вы по собственной инициативе, добро пожаловать! - Заведующий посмотрел на часы. - Дежурство начинается в шесть вечера, уходить будете утром, в восемь. Отделение у нас тихое, буйных мало, впрочем, Ольга Николаевна всё вам расскажет и с больными познакомит. Она старшая медсестра; по совместительству - моя правая рука. - Геннадий Андреевич снова кашлянул. - В ваши обязанности будет входить наблюдение за порядком. Если понадобится физическая сила, вмешаться сумеете?
Виктор кивнул.
- А сколько у вас пациентов?
- Пять человек. Некоторых больных пришлось перевести в другие отделения - крыша течёт, ремонтировать некому, в общем, сами понимаете. Психиатрическая клиника не самый важный объект. Администрация города нас не посещает, чиновники не интересуются, ну, а больные не жалуются, - врач усмехнулся. - Только студенты приходят. Долго не выдерживают, сбегают. Тяжело.
Плеханов опустил глаза. Он не понял, с кем Геннадию Андреевичу тяжело: со студентами или с пациентами, но уточнять не стал.
- Ольга Николаевна работает здесь уже семь лет, так что можете смело к ней обращаться. С правилами поведения она вас ознакомит. И ещё, - врач улыбнулся. - Не называйте клинику "Кащенкой". Пётр Петрович, между прочим, умнейшим человеком был, основы организации лечения разработал, трудотерапию ввёл, впрочем, вам наверняка в институте об этом рассказывали...
- Виктор! - к дежурному подошла стройная светловолосая тридцатипятилетняя женщина в белом халате и косынке. - У нас новый пациент.
- Буйный?
Медсестра грустно улыбнулась.
- Наоборот. Пойдёмте, я вам его покажу.
Плеханов поднялся со стула и отправился вслед за женщиной.
Дежурство началось час назад, однако, из-за предстоящей комиссии, старшая медсестра не спешила домой, да и Павел - парень, дежуривший вместе с Виктором, приходить не торопился. Плеханов мысленно поблагодарил судьбу за то, что благодаря Ольге Николаевне новый пациент не станет для него сюрпризом, и он сможет заранее подготовиться к тому, что решит выкинуть вновь прибывший. Всё-таки одному дежурить как-то неуютно. Нет, Виктор не боялся, просто предпочитал перестраховаться. Неприятности в клинике ему были не нужны.
Старшую медсестру Плеханов уважал ничуть не меньше, а может, даже больше, чем заведующего вторым отделением. Рагузова Ольга Николаевна работала в клинике семь лет и за эти годы не только стала куратором пациентов, но и взяла на себя многие обязанности Никифорова. Например, занималась поиском ночных дежурных, распоряжалась закупкой лекарств, заведовала мелкими хозяйственными делами, которые требуют особого внимания. Геннадий Андреевич любил повторять, что Ольга Николаевна является его "правой рукой", и за время работы в больнице, Виктор полностью уверился в правоте заведующего.
В девять часов вечера обитатели клиники не спят. Официального "отбоя" нет, вместо этого больным сообщают, что пора ложиться спать, в палатах выключается свет, и второе отделение погружается в полумрак. Лампочки под потолком в коридоре горят круглосуточно, но света дают мало, поэтому не мешают пациентам, а дежурные могут видеть, кто из больных вышел из комнаты.
Медсестра открыла дверь четвёртой палаты, и Виктор увидел, что на кровати в позе эмбриона лежит человек. Тело его было напряжено, глаза закрыты, лицо спрятано в коленях.
- Это Олег Павлович, - пояснила женщина. - Очень сложный случай. В контакты не вступает и не двигается, лежит всё время в одной и той же позе.
- А что с ним? - шёпотом спросил Плеханов.
Ольга Николаевна прищурилась и внимательно посмотрела на лежащего человека. Громко, чтобы тот слышал, она произнесла:
- Это вам лучше у врача спросить. Но, по-моему, он просто притворяется. В деле написано, что его подозревают в убийстве, - а потом негромко добавила. - Такие случаи трудно распознать, гораздо проще с теми, кто изображает шизофреников или психопатов. А этот ни на что не реагирует. Поди разберись: то ли он на самом деле болен, то ли хороший актёр в человеке пропадает.
- А почему с другими проще?
Медсестра улыбнулась.
- Потому что готовятся по книгам. Купят учебник по психиатрии или в библиотеке возьмут, проштудируют, перед зеркалом потренируются, и к врачу. На мелочах попадаются. Некоторые, например, шизофреников изображают, или белую горячку. Мол, слоны зелёные им мерещатся. А это невозможно. У алкоголиков галлюцинации мелкие: мыши, тараканы, ящерки, насекомые разные.
- Откуда вы столько знаете?
- Поработаете здесь семь лет, и не такое узнаете.
Виктор посмотрел на "эмбриона".
- А как он ест?
- Внутривенно вводим питательный раствор. Долго на нём не протянешь, но по-другому его кормить не получается. Видите, он голову между коленей спрятал, из-за этого носовой катетер поставить нельзя. Если он притворяется, долго не выдержит. Если же на самом деле болен... - медсестра вздохнула. - У меня для вас ещё одна новость. Деликатного характера.
Они вышли в коридор, и женщина покосилась в сторону ординаторской.
- Сегодня к нам привезли молодого человека. Важные люди привезли. Из городской Администрации. Он не болен, но они просили подержать его здесь несколько дней. Для острастки. В воспитательных целях. Я уж не знаю, как они с Геннадием Андреевичем договорились. Паренёк - активист экологического движения. Видимо, слишком активно выступал. - По интонации Ольги Николаевны Виктор понял, что сложившаяся ситуация женщине не нравится. - В палату он идти отказывается, говорит о нарушении прав человека, в общем, всё очень неприятно. Пусть он в ординаторской сидит. Если что, можете его к дежурству привлечь, пусть хоть какую-нибудь пользу приносит. Зря, что ли его ужином кормили! К тому же, звонил ваш помощник, он заболел и не сможет сегодня с вами подежурить, так что помощь со стороны будет очень кстати. Сменщика найти сложно, но в следующее ваше дежурство мы что-нибудь придумаем.
- Я всё понял, Ольга Николаевна. Не беспокойтесь.
Медсестра грустно улыбнулась, и Плеханову показалось, что в этот момент она выглядела намного старше своего настоящего возраста.
- И такое в нашей жизни случается. С властями не поспоришь. А мальчик неплохой - добрый, вежливый. Только напуган. Да и кто бы на его месте не испугался? Вы уж с ним помягче!
Виктор проводил женщину до выхода на лестничную клетку и пошёл в ординаторскую.
* * *
На стук никто не отозвался, и Виктор открыл дверь, не дожидаясь приглашения. В ординаторской было темно.
- Есть тут кто? - негромко спросил Плеханов
- А? Кто здесь? - раздался в ответ высокий испуганный мальчишеский голос.
Загорелся торшер, и Виктор на секунду зажмурился, а когда глаза привыкли к яркому свету, увидел, что за столом сидит сонный молодой человек в ярко-зелёной футболке. На вид ему можно было дать не больше двадцати пяти, а по голосу и того меньше. Он был похож на взъерошенного цыплёнка, минуту назад проклюнувшегося из яйца, только серьга в левом ухе несколько портила образ.
Парень пригладил растрёпанные волосы и с облегчением произнёс:
- Ты, наверное, дежурный. А я Антон. Будем знакомы.
- Плеханов Виктор.
Молодые люди пожали друг другу руки.
- За психами что ли следишь? - парень подмигнул, открыл ящик стола и достал бутылку пива. - Будешь?
- Нет, я на дежурстве. Да и тебе не советовал бы.
- Дежурство, - назидательно заметил Антон, - не боевой пост. Вот на посту действительно нельзя, а на дежурстве, отчего не выпить? Тем более пиво - не водка.
Плеханов снова покачал головой.
- Откуда у тебя бутылка?
- С охранником внизу познакомился, с Фёдором. Из больницы он меня не выпустил, но пиво купил. Да ты садись, посиди со мной, а то снова засну. Расскажи, что тут за психи и как ты с ними управляешься.
Виктор был рад новому собеседнику, но ему не понравилось, как молодой человек назвал пациентов. Раньше Плеханов называл их точно так же. Раньше, пока не познакомился с ними поближе и пока не понял, что они ничем не хуже него.
- Не называй их "психами". Они такие же люди, как ты и нет гарантии, что сам не окажешься на их месте.
Эколог гоготнул.
- Тебя что, не предупредили ни о чём? - удивился Плеханов. - Тогда слушай и запоминай. Если по твоей неосторожности или невнимательности что-нибудь случится, отвечать сам будешь. - Виктор набрал в грудь побольше воздуха. - В клинику запрещается приносить колюще-режущие предметы. Никаких ножниц, пилочек для ногтей, перочинных ножей, карандашей, ручек и сотовых телефонов с наружной антенной. Впрочем, телефоны никакие нельзя приносить. Я, например, свой на дежурство не беру. Бутылку, когда пиво выпьешь, оставишь прямо здесь, в отделение не бери и в туалет ничего подобного не выбрасывай. Если больные стекло увидят, могут всякие неприятности случиться. Есть у нас один такой... Лучше сюда, в корзину под столом. Уборщица по утрам мусор выносит. И никаких украшений.
Антон дотронулся до серьги в левом ухе и отрицательно покачал головой.
- Не. Серёжку не сниму. Это память.
- Какая память?! Ты что, забыл, где находишься? Ольга Николаевна рассказывала, что в прошлом году тут была комиссия. Так пока проводили обход, у одного из профессоров пациент шнурок на ботинке развязал, а потом на нём повесился. Так что снимешь свою сережку! И вообще, одежда должна быть с минимумом деталей. Всё, что отстёгивается, лучше сними.
- А в чём ходить-то?
- Пока можешь взять халат моего сменщика, а утром попроси у санитарок чистый.
Антон пожал плечами.
- Ну, если ты такие страхи рассказываешь... Но серёжку всё равно не сниму.
- Как хочешь. Если что-нибудь случится, отвечать сам будешь.
Парень хитро прищурился.
- А что ты всё "сам отвечать будешь"! Боишься психов-то?
- Не психов, а пациентов, это первое. А второе, я их не боюсь, но случиться может всё, что угодно.
Плеханов замолчал, а эколог, заговорщически подмигнув, сказал:
- Я уже устал здесь сидеть. Как только меня привезли, я им скандал устроил, чтобы не смели меня в палату определять. Пока не в палате - не псих! Лучше уж здесь, на диване посплю, а то проснёшься однажды в смирительной рубашке... - Молодой человек зевнул. - Скучно. Я тут по шкафам пошарил, но даже газеты с анекдотами не нашёл. Сплошные медицинские справочники. Тоска! Может, разомнёмся? Пройдёмся по отделению, и ты меня с пациентами познакомишь?!
Виктор с сомнением посмотрел на парня.
- Да ладно тебе! - Антон продемонстрировал открытые ладони. - Ничего я с ними не сделаю. К тому же, судя по всему, меня отсюда раньше, чем через пару-тройку дней не выпустят. Знаю я их. А то, и неделю здесь жить придётся.
Плеханов кивнул.
- Только халат надень.
- Зачем? Психи наверняка уже десятый сон видят!
Плеханов махнул рукой - видимо, исправлять Антона, чтобы тот не называл пациентов "психами" было бесполезно, и с серьёзным видом ответил:
- Ещё рано. К тому же, некоторые вообще ночью не спят.
Антон пожал плечами и открыл дверцу шкафа.
* * *
В палате было темно. Тусклый свет коридорных лампочек с трудом проникал через толстое оргстекло двери, а в больничном саду не горел ни один фонарь. По стенам крались тёмные пятна, превращаясь то в лошадь, то в огромный хищный цветок, клацающий челюстями с тонкими, как иглы зубами. Не было слышно даже дежурного, который прохаживался по коридору каждые полчаса, чтобы размять ноги и проверить своих подопечных.
Савичев перевернулся на другой бок и закрыл глаза.
- Кровь! - зашептал кто-то. - Кровь! Земля требует крови!
Александр Алексеевич закрыл уши руками, но голос звучал в его голове.
- Что же ты, Саша, другу не помог?! Почему на помощь не позвал?
- Я не мог! - крикнул Савичев. - Не мог!
Голос его прозвучал пугающе громко. Он оглянулся на дверь, сбросил одеяло и вскочил. Худой, невысокий человек сорока с небольшим лет, с всклокоченными волосами, он бегал по палате и махал руками.
- Оставь меня в покое! Я ничего не мог сделать! Ничего! Я не виноват! Не виноват! Кровь!
- Я всё знаю, - шептал голос. - Убийца!
- Нет! - Савичев подбежал к окну и упёрся лбом в металлическую сетку. - Это ты убила его! Нечистая! Это ты его убила!
Голос замолчал. Александр Алексеевич судорожно вздохнул и зажмурился. Постояв у окна ещё несколько минут, и поняв, что голос исчез, он вернулся в постель. Накрывшись с головой одеялом, Савичев зажмурился и стал вспоминать.
Апрель 1986 г.
У ворот N-ского Высшего Военного училища всегда было многолюдно. Выходить за кованую ограду учебного заведения запрещалось, поэтому курсанты курили рядом с воротами, где весело шутили над проходящими мимо них девушками в коротких юбках и обсуждали командиров.
- Доценко выгоняет, даже если страницу учебника перевернёшь не вовремя, - пожаловался долговязый молодой человек с рыжими коротко стрижеными волосами. - Скоро наряды вне очереди объявлять будет.
- Он себе спокойную атмосферу создаёт, - поддакнул низенький худощавый паренёк с отличительными знаками ефрейтора. - Завалит на экзамене. Обязательно завалит. Эх! Нам бы ещё годик вытерпеть! И будем лейтенантами.
- Ты у них всегда на хорошем счету был, - третий курсант - полноватый парень в очках с замотанной изолентой дужкой - выпустил из носа тонкие струйки дыма и хлопнул ефрейтора по плечу. - Не бойся, Сашка, мы тебя в обиду не дадим. Я лично, если даже младшего лейтенанта присвоят, не особенно расстроюсь.
- Мы с Игорьком и на младшего лейтенанта согласны, - подтвердил рыжий. - Для девчонок главное погоны, а карьеру можно и с младшего начать. Потом, глядишь, ты нас к себе возьмёшь.
Ефрейтор кивнул, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу тёмно-зелёной форменной рубашки.
- Если Доценко завалит, может быть, тоже буду младшим. Сигарета есть?
Игорь протянул Александру свою.
- Докуривать будешь?
- Давай. Всё равно времени нет. Через пять минут нужно быть в аудитории. Опоздавшие к Доценко учатся за дверью.
- Р-р-разговорчики! - раздался за спиной резкий грубый голос. - Смир-р-рна!
Молодые люди вытянулись, щёлкнули каблуками и замерли. Высокий мужчина с погонами подполковника внимательно осмотрел курсантов.
- Что за вид?! Почему пуговицы расстёгнуты?! Где фуражки? Вы - будущие офицеры. Честь нашей армии! Гордость! Пример! - он обернулся к ефрейтору, в зубах которого тлела сигарета, и поморщился.
- Кто таков?
Парень поспешно вытащил окурок изо рта.
- Ефрейтор Савичев!
- Два наряда вне очереди! А увижу с сигаретой ещё раз... - подполковник нахмурился, посмотрел на расстёгнутую пуговицу и ткнул пальцем в грудь провинившегося. - В таком виде ко мне на занятия не приходите. А сегодня от своей лекции я вас освобождаю.