Однажды вечером Виталька с книжкой в руках сиживал у себя в комнате. Читать не читал - не очень-то охота было, а так, развалясь в кресле, небрежно пролистывал ее в поисках картинок. Хорошая книга. Картинок было много, все они были большие и красочные. Замечательная книга. Понять, о чем она можно было, вовсе ее не читая. То, что надо! Он пролистает, по картинкам поймет содержание и расскажет папе, который подумает, что Виталька всю ее прочитал и конечно его похвалит. Папа наверняка даже страшно обрадуется этому и тогда можно будет попросить у него новый диск с компьютерной игрой.
Виталька мечтательно потянулся:
- Кра-со-та! - вслух произнес он, - Люблю такие книги. Читать - одно сплошное удовольствие. Совсем не скучно...
Тут взгляд его упал на корешки других, стоявших на полке книг.
- А то бывают и такие - понапишут одни слова, а посмотреть нечего - читай и читай без передышки... Брр-р, - Виталька поежился, - Ужас.
В лежавшей перед ним книге он тоже нашел место, где, по его мнению, было слишком много текста, и возмущенно ткнул в него пальцем:
- Ну вот для чего столько слов сразу? Кому это надо? Кто все это читать будет? Кто вообще все эти слова пишет? Делать видно кому-то нечего...
Но не успел он договорить, как откуда-то вдруг раздалось:
- Слово было в начале всего!
От неожиданности Виталька замер. Что это такое? В комнате кроме него никого не было. На всякий случай он огляделся - никого. Откуда же взялся этот незнакомый голос? Такой густой и раскатистый, словно гром прогрохотал.
Гром! Ну конечно! Он вскочил и подбежал к окну. Но никакой грозы, как он думал, на улице не было. Небо было голубое и чистое - ни единого облачка. И ни одного самолета не пролетало. И вообще никого рядом не было. Да и кто тут мог быть, на высоте двенадцатого этажа? Ремонт дома уже месяц как закончился и тросов, за которые крепились люльки строителей, нигде видно не было.
Ну и дела! Виталька подумал еще немного и пожал плечами:
- Показалось. Ух, это чтение! - вернувшись в кресло, он замахнулся кулаком на книжку, - Не доведет оно до добра...
Однако договорить он снова не сумел - раздался все тот же раскатистый громоподобный голос:
- Не смей! В начале всего было слово и не будь его вообще ничего бы не было!
От удивления и испуга у Витальки подкосились ноги, и он плюхнулся в кресло:
- Кто вы? - пролепетал он, втягивая голову в плечи - Где вы прячетесь? Я вас не вижу.
- А я и не прячусь.
- Почему же я вас тогда не вижу?
- Потому что так надо.
Виталька помолчал, подумал, а затем вскочил и радостно воскликнул:
-Ага, я понял! Это же шутка такая! Ну да, чья-то веселая шутка. У меня в комнате наверно где-то спрятан микрофон... или магнитофон, ну или как там это называется... через что говорят...что-нибудь такое крохотное, сейчас такое умеют делать...Папа должен знать ...а может это и он...я п-пойду, спрошу у него...
Виталька бросился было бежать, да не тут было. Чья-то невидимая, но очень сильная рука, ухватив за плечо, удержала его на месте и усадила за стол.
-Погоди, - грохотнул откуда-то Голос, - Не торопись. Прыткий какой...
Виталька обомлел. В "микрофонную" теорию эта державшая его рука никак не вписывалась. А между тем она властно развернула его к столу и придвинула стул, так, что сидеть на нем можно было только, как и полагается - выпрямившись и на расстоянии кулачка.
- Вы кто? - пролепетал он, - Н-невидимка? П-п...приведение?
- Нет. Ни то и не другое.
- Домовой? По... по... полторгейст?
- Э-эх, - Голос протяжно вздохнул, - Не полтергейст я. И не домовой. Да и не важно это, впрочем. Совсем ведь не в этом дело.
- А в чем? - удивляясь собственной смелости, спросил Виталька.
- Не в чем, а в ком, - строго поправили его, - В тебе.
- А что я? - спросил и отчего-то сразу весь залился краской Виталька.
- Ты не уважаешь слово! Не понимаешь, что слово - основа всего и без слова не было бы человека. Ведь только узнав слово, человек стал именно человеком...
- А я думал, это случилось, когда он взял в руки палку, - со знанием дела перебил незнакомца Виталька. Не на такого, мол, напали, кое-что мы и сами знаем.
Но голос вдруг рассердился и загрохотал:
- Палку? Так ты считаешь, это палка создала человека?
- Так ведь не только я, - перетрусил Виталька, - Наука тоже так говорит. Не помню только какая... Да, все так говорят.
-Ах, говорят! - сердито гремел Голос, - Так ты представь себя с палкой, не умеющего говорить. Представил? Нет? Я тебе сейчас помогу.
Виталька замотал головой, отказываясь, но обладателя громоподобного голоса, его мнение, похоже, не очень-то интересовало.
- Смотри же!
Непостижимым образом комната вокруг Витальки растаяла. Попросту растворилась в воздухе. Вместо нее появился их школьный класс, в котором Виталька видел себя почему-то со стороны. Вот он: полненький мальчик в темных вельветовых джинсах, желтой футболке, кроссовках и с ранцем на спине. На голове красная бейсболка с силуэтом гоночной машины. Ну, точно он. Поразительно. И ведь все происходящее с ним не было сном. Не было этого и по-настоящему. Чудеса какие-то! Наваждение.
Однако раздумывать над этим ему было некогда. Там, в классе, тот, другой, Виталька попал в очень сложную ситуацию. Он заявился в класс мало того, что уже после начала урока, так еще и держа в руках толстую сучковатую палку. В немом удивлении на него смотрел весь класс, и застывшая на полуслове возле доски учительница.
Зачем он вообще притащил эту палку? О чем только думал? Влетит же! Брось! Хотя куда он теперь ее бросит? В любом случае он сам себя не слышал, и расставаться с этим странным для рук современного школьника орудием, похоже, не собирался.
- Что это такое? - наконец строго спросила его Светлана Андреевна, - Я спрашиваю, что это у тебя в руках, Корыткин? Зачем ты принес это в класс?
- Не молчи же, отвечай что-нибудь, - в волнении шептал Виталька своему двойнику, - Скажи, не знал про то, что в класс с палками нельзя, - глупое, конечно, объяснение, но молчать еще хуже.
- Давай же, говори!
И другой Виталька действительно вдруг заговорил, а точнее замотал головой и, потрясая в воздухе палкой, нечленораздельно замычал.
- Ы-ы-ы! У-у-у! А-а-а!
Класс взорвался оглушительным хохотом, а Виталька - настоящий - горел от стыда и готов был куда-нибудь провалиться. Например, сквозь землю или даже в те самые тартарары, где- бы они не находились.
- Что ты себе позволяешь, Корыткин? - накинулась на него Светлана Андреевна,- Что это за глупые шутки?
- Я не хотел, это нечайно! - крикнул один Виталька, но у другого снова вырвалось:
- Ы-ы-ы! У-у-у! - и тут же последовал новый взрыв хохота.
- Тихо! - постучала по доске указкой Светлана Андреевна, - Корыткин, дневник мне на стол, а сам немедленно за дверь и без родителей не возвращайся. Если ты разговаривать разучился, то я у них спрошу, почему это ты вдруг потерял человеческий облик и как нам тебе его вернуть.
- Не надо, Светлана Андреевна, я не виноват! - закричал настоящий Виталька, но никто его не услышал. Перед глазами у него все завертелось, видение класса пропало, и он снова оказался за столом у себя в комнате.
- Ну как? - вкрадчиво спросил его Голос, - Сделала палка из тебя человека?
- Это же все не по-настоящему было? - заволновался Виталька,- Мне же не надо на самом деле звать родителей в школу?
- Не надо, не надо. Это я тебе просто понарошку показал, что по-настоящему случиться, если ты не в слово, а в палку верить будешь.
Виталька счастливо выдохнул и сразу заулыбался, но обладатель грохочущего голоса не дал ему долго прохлаждаться.
- А вот смотри еще, - сказал он, и перед Виталькой раскрылась его же книга. Одна из картинок в ней вдруг стала расти, приобретая объем и глубину.
Ночь. Ярко горит костер. У входа в пещеру видны чьи-то тени. Внезапно Виталька ощутил теплое дуновение ветерка, горький запах травы и дыма. Картинка полностью окружила его и на небе вспыхнули тысячи звезд. Светлой полосой перечеркнул небо Млечный Путь. Виталька затаил дыхание: такого звездного неба ему еще видеть не доводилось. Оно полыхало огнем, и было, казалось, так близко - вот только привстань на носки и протяни к нему руку...
Из кромешной тьмы вдруг донесся чей-то грозный протяжный рев, и тени возле костра беспокойно задвигались.
- Что это? - испуганным шепотом спросил Виталька.
- Не бойся, - отвечал ему голос, - Смотри.
Костер придвинулся ближе, загадочные тени обрели узнаваемый облик. Оказалось, это были древние люди. Одетые в звериные шкуры, заросшие волосами, приземистые, коренастые, широкогрудые, они были невероятно сильные с виду. Их было всего чуть более двадцати, вместе с детьми. Здесь, в пещере было их стойбище. Как раз на входе в нее и горел яркий огонь, свет его пламени ограждал людей от ночных опасностей.
Возле самого костра сидели две женщины. Они неустанно следили за огнем, подбрасывали в него заготовленные ветви и сучья из большой кучи. Неподалеку от них на камне лежал охотник - зорко всматривался в ночную тьму, чутко вслушивался в каждый шорох. В руках он держал грозное длинное копье с каменным наконечником. Нападение хищника, если оно случится, не должно застать врасплох.
В самой же пещере происходило что-то очень интересное. Полукругом, сидевшие на земле люди: охотники, женщины и дети внимательно смотрели на своего вожака, рисовавшего мелом на стене, и слушали его объяснения.
- Олень, - говорил вождь, изображая большого четырехногого зверя с рогами.
Конечно, пещерные люди говорили не на современном языке, речь их состояла из отрывистых звуков и временами напоминала то ли кашель, а то ли чихание, но все же, не было сомнений в том, что это был именно разговор и Виталька каким-то чудесным образом все, о чем говорили, понимал.
- Река, - нарисовал он впереди оленя волнистую линию, - Река, олень, пить. Охотник, копье, прячется, - проговорил вождь, указывая на рисунки в нужном порядке, и люди одобрительно ему кивали.
- Добыча, - сказал, наконец, вождь и все заулыбались.
- Вождь объясняет план завтрашней охоты, - услышал Виталька голос, - При помощи слов люди всему смогли дать имена и названия, и научились облекать в слова свои мысли. Посмотри, как радуются они возможности делиться ими друг с другом.
В самом деле, охотники в пещере пустились в какой-то невообразимый пляс: высоко подпрыгивали и смешно размахивали руками. При этом они все кричали те самые слова:
- Река, олень, пить! Охотник копье прячется! - и громче всего - Добыча!
Из темноты снова донесся страшный рык хищника, но люди в ответ на это лишь весело рассмеялись и дружно крикнули:
- Охотник, копье, добыча!
В этот момент пещера с костром начала отдаляться, тише стали слышны крики пещерных людей. Виталька подумал, что вернется сейчас в свою комнату, но подхватившая его неведомая сила, словно быстрое течение в реке, потащила его дальше по страницам истории. А все тот же, уже знакомый, громыхающий голос объяснял увиденное и звучал теперь прямо в Виталькиной голове:
- Люди научились сначала произносить слова, а затем стали их рисовать. Каждый на свой лад, также как ты это видел в пещере. Но даже так им было легче объяснить другим свои мысли и к тому же нарисованные, они сохранялись гораздо дольше...
- Детский сад какой-то, - хмыкнул осмелевший Виталька, - Там тоже все картинки рисуют: палка-палка, огуречик - вот и вышел человечек, - дразнясь, пропел он известную детскую песенку, но тут же осекся, почуяв как его слегка дернули за ухо.
- Хорошо насмешничать, когда все уже за тебя придумали и на готовенькое позвали...
- Ой, нет, нет, дяденька, простите, я же совсем не про то...
- ...а чтобы придумать то чему сейчас учат уже в детском саду, человечеству понадобились, между прочим, миллионы лет упорного труда и размышлений. Не переставая, люди думали, как лучше им изображать словами свои мысли и придумали пиктограммы - тоже картинки, но рисовались они уже правилам. И это оказалось очень удобным! Посмотри!
Мелькание перелистываемых страниц, от которого уже кружилась голова, сначала замедлилось, а затем и вовсе прекратилось. Виталькиному взгляду предстал городок в пустыне, состоявший из одних глиняных домов с плоской крышей. Видение приблизилось и на одной из улиц, Виталька увидел сидевшего в тени возле дома худого загорелого мужчину. Никого не замечая он старательно водил заостренной палочкой по глиняной табличке, которую держал у себя на коленях. Наполовину эта табличка уже была покрыта какими-то смешными и непонятными значками.
- Клинопись, - торжественно произнес Голос, - появилась в Междуречье за три с половиной тысячи лет до начала нашей эры, в которой уже в самой насчитывается более двух тысяч этих самых лет. Идея проста: каждому слову, а потом и звуку придумали изображение из клиньев и палочек, так, чтобы их удобно было выдавливать палочкой на глиняной табличке. Вскоре о содержании текстов можно было не просто догадываться, каждый мог их в точности прочитать. Ну, конечно, кто этому учился и был грамотный
- Понятно, все как обычно, - в своих мыслях усмехнулся Виталька, но тут же испуганно зажал себе рот ладошкой. Вдруг Голос слышит все его мысли? Ведь он говорит прямо у него в голове! Зачем же он тогда рот закрывает? Все равно не поможет. Неловко себя чувствуя, Виталька опустил ладонь.
Но Голос, вроде бы ничего не заметив, знай, продолжал себе громыхать:
- Тогда и появились первые литературные произведения. А вот неподалеку, в Египте.
При этих словах город в пустыни исчез, будто бы его ветром сдуло, а на его месте возникла панорама грандиозных строений и колоннад на берегу не менее величественной реки.
- В Египте придумали иероглифы - священные вырезанные письмена. Так их потом назвали греки. А сами египтяне свою письменность тоже считали божественным даром - письмо слова бога. Египетские иероглифы выглядели как рисунки слов, их значки, и могли обозначать как отдельный звук, так и целое словосочетание.
Колоннада приблизилась, Виталька увидел, что все она, сверху до низу, покрыта теми самыми значками-иероглифами.
-Ух, потрудился же кто-то все это выбивать на камне, - только и успел он подумать, а картинка уже стала меняться.
- Клинопись насчитывала более шестисот знаков, а египетских иероглифов было около пяти тысяч. Запомнить их все было очень сложно, поэтому нигде они больше не понадобились. В Китае используются собственные иероглифы - их тоже существует несколько тысяч, а в большинстве других стран придумали алфавит. Это такой порядок, когда у каждого звука есть своя буква, а из букв затем складываются слова.
Одним из первых алфавитов был финикийский. Он появился три тысячи лет назад, и в нем совсем не было гласных букв, одни согласные. Но все равно такая письменность была гораздо удобнее клинописи и иероглифов и потому, финикийский алфавит с удовольствием стали использовать и греки, изменив и добавив к нему несколько своих букв, в том числе, снабдив алфавит поющимися, гласными звуками.
А уже в девятом веке нашей эры византийский император дал задание двум братьям-монахам Кириллу и Мефодию из македонского города Салоники создать письменность на основе греческого алфавита и славянской глаголицы. Так появилась известная нам кириллица - письменность, которой мы пользуемся и сейчас. Первые две ее буквы в старину назывались "Аз" и "Буки", отсюда название для учебника грамоты - Азбука.
- Ух ты, - искренне удивился Виталька, - я и не знал этого...
- Да, да теперь-то азбуку изучают все и у каждого она есть, да еще и не одна. В давние же времена было совсем не так. Грамоту знали немногие, да и самих азбук, по которым ее учат, тоже было очень мало.
- Почему? Они ведь всем очень нужные.
- В старину книгу сделать было непросто. В Европе бумага появилась только в средние века, а до того писали на пергаменте, папирусе. Вырезали письмена, как ты сам видел, на камне, дереве и глине. И даже когда появилась бумага, книги не сразу стали печатать на ней, долгое время их переписывали...
Перед Виталькой промелькнуло изображение большого сводчатого помещения, где несколько десятков человек в темных рясах, склонившись за длинными столами, дружно скрипели по бумаге гусиными перьями, записывая под диктовку толстого монаха с круглой лысиной на голове.
- Они, что целыми днями вот так писали? - вырвалось у Витальки.
- Да, каждый день, с утра и до вечера. Тяжелый кропотливый труд. Именно так в старину создавались новые книги и потому ценились они на вес золота. Книгопечатание было изобретено позже, в пятнадцатом веке, но печатных станков еще было мало, они были несовершенны, а процесс печатания долгое время оставался медленным и очень сложным.
Показалось, что Голос вдруг заторопился:
- Однако люди не переставали стремиться к тому, чтобы делать как можно больше книг, ведь в них хранилась и приумножалась человеческая мудрость. Литература, летописи, ученые труды... Ты уже понял - слово было в начале всего, а мне пора, дел много, - громыхание Голоса доносилось уже откуда-то издалека, - Читай и ты, не смей отлынивать. Я послеживать за тобой буду. Помни, слово создало человека...
Виталька вздрогнул и проснулся. Уф! Оказывается, он заснул, сидя за столом, и лбом, уткнувшись прямо в книжку.
- Так мне все это приснилось, - облегченно выдохнул он,
Но постойте, разве он не в кресле сидел? Как же тогда он за столом оказался? Во сне ходил? А может это он как раз во сне в кресле сидел, а на самом деле за столом? Нет, это вряд ли. Зачем садится за стол, когда есть удобное мягкое кресло? Странно все это. В раздумье Виталька почесал затылок, макушку, потрогал нос, поскреб наморщенный лоб - в общем, испробовал все самые надежные способы размышления, но так и не пришел к разгадке.
Тогда он рассердился:
- Ух, эти книжки! Ух, это чтение! Знал же я, не доведет оно до добра! Вот, чудится уже всякое!
Схватив лежащую перед ним книгу, он размахнулся, собираясь запустить ею в ненавистную книжную полку, как вдруг за окном мощно ударил раскат грома. В испуге Виталька застыл, вжав голову в плечи - грохот живо напомнил ему голос из недавнего сна. А может ему все-таки не приснилось?
На всякий случай Виталька бережно закрыл и вернул книжку на стол. Мало ли что! Он еще раз перебрал в голове удивительные видения: свой приход в класс с палкой в руках, пещеру, запах дыма и трав, рев ночных хищников, город в пустыне, человека пишущего на глиняной табличке, строения на берегу Нила, величественную колоннаду, всю испещренную иероглифами, монахов-переписчиков.
Вновь громыхнуло. Виталька подошел к окну. Небо все было затянуто облаками. Когда успела собраться такая гроза? Видимо, пока он спал. Спал? Гром ударил еще. Но в этот раз Виталька уже не боялся. Он улыбнулся и помахал грозовому небу рукой. Вернувшись за стол, раскрыл книгу и с первой страницы начал читать.