Майская, капризная погода преподнесла большой сюрприз, тем, кто не остался дома. Песок, пыль, городской мусор, всё это за секунду оказалось в чёрном небе. По асфальту побежали ручьи, по крышам машин и домов застучали дробью градины, размером с детский кулачок. Где-то сорвало рекламный щит, и с оглушительной вспышкой от порванных электра проводов, его отнесло сначала вверх, но щит и секунды не продержался в небе, он рухнул на соседний, одноэтажный, давно заброшенный дом.
Крыша дома не выдержала веса щита, она разломилась на две части и трухой просыпалась на пол. Левая стена, лишившись последней опоры, потихоньку начала приседать, но что-то в ней хрустнуло, и она развалилась на куски, завалив кирпичами заброшенный сад.
Ливень, и хаотичные выстрелы молний заглушили последние вопли, издаваемые домом, их было не слышно за треском молний и грохотом грома, а стена дождя просто поглотила в себя все вопли, и не выпустила их через себя. Всё, абсолютно всё, прибивалось к асфальту, и ручейком утекало в переполненные колодцы канализации.
Дом на секунду осветился, затем из ниоткуда вспых огонь - зачах. Дым заволок собой все оставшиеся комнаты, на шаг вылез в сад, заглянул, поднявшись на чердак, и не ожидая подвоха, полез выше, но его одёрнули, словно злого пса посаженого на цепь. Дым рыкнул, попытался увильнуть, но был загнан туда, откуда и не появлялся. Дом погрузился в тишину. Затем затрясся, и когда пик тряски перевалил за максимум, из под пола выбежала испуганная крыса, и охотившийся за неё кот и пережидавший заодно бурю. Дым не дал им далеко убежать, он погнался за ними, пусть и в разные стороны, но он догнал их, и даже сбил с ног, словно имел плоть. Дым накинулся на них, обездвижил и полез внутрь через глаза, нос и уши.
Крыса открыла глаза первой, она шевельнула лапками и подёргала хвостом. Села на задние лапы и принялась умываться и чистить свою шкурку. Кот появился минуту спустя. Он часто останавливался к подходу к крысе, прислушивался и шипел, но не на крысу, а на этот мир.
- Терпеть не могу такие миры. Ругался кот.
- Успокойся! Одёрнула крыса кота. - Здесь рядом могут оказаться они.
- Кто? Прищурился кот, и как крыса ушёл в себя, что бы прощупать этот мир, и впитать его в себя, что бы стать частью его.
- Люди. На выдохе ответили крыса и кот, тяжело вздохнув.
Кот заскрипел зубами, попытался выругаться, но из гортани донеслось только ласковое мяу. Крыса застрекотала смехом, часто ворочая усиками.
- Опять они, я думал с ними мы больше не повстречаемся.
- Значит опять они, значит, так захотел хозяин.
- Иногда мне кажется, что хозяин сам не знает, чего хочет.
- Я надеюсь, хозяин тебя не слышит сейчас.
Кот призадумался, поднял голову, и видя как крыса огибает кирпичи, крикнул ей вдогонку: - Удачи!
Крыса остановилась у изгороди, обернулась к коту, и встала на задние лапки.
- К чему она мне. Ты забыл людей? Мы здесь долго не задержимся.
- Да. Промямлил про себя кот, когда крыса уже скрылась за густой зелёной изгородью. - Хозяин будет доволен.
***
Крыса неслась по дороге, интуитивно прижимаясь к стенам домов и держась в стороне от всех, хотя в этот вечер встречных прохожих было ещё поискать. Она остановилась, когда поняла, что куда бы она ни побежала, там будет дом или дорога, и нестись куда-то дальше было бесполезно. Крыса встала на задние лапки, потянулась выше, втянула носом воздух, и сразу же затрясла головой. Слишком многое залезло ей сейчас в голову, весь мир не смог поместиться в маленькой крысиной голове, и теперь пытался выдавить, расширить границы, причиняя боль. Её цель была одна и, кочуя из мира в мир, цель не менялась, она оставалась той же, но крыса продолжала впитывать в себя все новые миры, она хотела познать их, может, даже сравнить с теми в которых уже побывала, и выбрать самый лучший.
Сравнение не получилось, отвлёк ужасный, заливной лай над головой. Крыса встрепенулась, глаза её сверкнули. Сила, данная хозяином, помогла избежать стычки, а может и смерти в пасти. Собаку поднесло вверх, и отбросило от крысы на несколько метров. Последнее что донеслось до крысы, это был жалобный скулеж, но и он пропал через секунду.
Нужно быть на стороже, расслабляют эти простые миры. Крыса огляделась, и, приняв решение, полезла на дерево. Она почти доползла до самой верхушки, когда напротив неё зажёгся свет в спальной, и ещё один внизу и два сверху. Крыса смотрела на разгорающие лампы уютного домашнего света в стандартных окнах. Это восстановили электропитание, которое отключилось, когда непогода,так сильно разбушевалась, что подрала все провода, словно кошка точит когти.
Крыса перелезла на ветку, уставилась своими красными бусинками на людей, которые потягиваясь, вставали с тёплых кроватей и тушили свет. Дом погрузился в сон. Крыса даже и не заметила, как вновь во всех окнах погас свет. Она думала и вспоминала людей, таких странных и чудных. Сколько раз они попадались ей на её пути? Теперь уже трудно ответить, потому что все люди одинаковые, как и их миры. У них те же средства передвижения, что по воздуху, что по земле, да и мысли с поступками. Людей всегда несёт туда, куда не каждый даже подумает залезть, и человек сможет вытянуть оттуда что-то ценное, применить это и даже продать, может, поэтому хозяин решил собрать их всех?
Много миров, очень много, и не каждый заселён. Много раз попадались пустые миры, не заселённые никем. Там есть жизнь, есть воздух и вода, но нет хозяина. Такие миры хозяину не нужны, может дальше, может со временем и они сольются в один.
- Один, - проговорила про себя крыса, и подняла мордочку на вспыхнувшее светом окно.
***
Синие, плотные семейные трусы очень сильно натирали, и если даже сползали, то оставляли ярко красный цвет на теле. Николай Кузьмич этой ночью был одет именно в них. Он стоял посреди комнаты, с ужасным возмущением на лице, и тремя комариными укусами на спине. Комара, не дававшего уснуть, Николай Кузьмич не наблюдал, но слышал отчётливо, когда выключал свет и ложился в кровать. По этому поводу Николай Кузьмич вскочил с кровати, не намереваясь всё это больше терпеть, включил свет, скрутил из газеты рулетик и, вооружившись им, уже час прогуливался по комнате мерным, тихим шагом, изучая досконально потолок и стены. Враг, обидчик и ненавистник был найден. Комар сидел в кусте давно выцветших роз, что теперь желтели на старых обоях. Звонким и безжалостным хлопком, Николай Кузьмич размазал комара по обоям и по прочитанной статье. Комар отдублировался, оставшись большей частью на газете, и маленьким пятном на стене, и теперь затих навсегда. Николай Кузьмич чуть не подпрыгнул от радости до потолка, но сразу притаился, и как охотник принялся обыскивать свою территорию на наличие других вредных существ. Таковых больше не оказалось. Николай Кузьмич чуть расстроено поглядел на приплюснутого комара на газете, стёр его пальцем со свинцовых букв и, растерев до порошка меж пальцев, зачем-то понюхал оставшееся. Запаха от комара не осталось, лишь липкий состав напоминавший кровь, всё ещё лип меж пальцев. Размазав останки комара об трусы, Николай Кузьмич вытащил из карманов брюк, что валялись под кроватью, пачку сигарет и коробок спичек. Прикурив посреди комнаты, Николай Кузьмич прошёл к окну и открыл форточку. Горелая спичка полетела первой с третьего этажа, Николай Кузьмич облокотился об стену и выпустил первую затяжку в форточку, что держал в себе с середины комнаты, но подавился второй, когда увидел маленькие бусинки красных крысиных глаз, смотрящих прямо на него с ветки дерева.
***
Крыса быстро сбежала со ствола дерева вверх ногами, затаилась в корнях, и проследила падающую с третьего этажа красную точку недокуренной сигареты. По ушам больно ударил звук захлопывания форточки. Крыса сжалась, даже закрыла глаза, но открыла вновь, когда в голове чётко раздалось:
- Ты где?
- Здесь, - зачем-то ответила она.
- Здорово! - усмехнулся кот. - А именно?
Крыса расслабилась, посмотрела по сторонам, закрыла глаза и ответила:
- Не так далеко от тебя. Сам-то ты где?
- Я забыл, как называется у людей лавка знахаря?
- Аптека.
- Я там.
- Быстро ты сориентировался, - крыса зашевелила ушами. - А что за голоса рядом с тобой? Ты не один?
Кот усмехнулся, но его смех прервался хлопаньем ампул, под весом тяжёлых ботинок:
- Ты не представляешь. Как только я пробрался сюда, и почти выбрал все, что мне нужно, так, не знаю, откуда появились люди, они сворачивают вверх дном все полки, что-то ищут, и мне кажется, что это ограбление.
Крыса вновь огляделась по сторонам, проводила взглядом несущиеся с огромной скоростью милицейские машины с разливающимися сиренами, и моргающими синим светом мигалками.
- Это ограбление, и мне кажется, что ближайшие пять минут тебе не стоит высовываться, патруль уже в пути.
- Так кажется тебе. А я чувствую, что мне пора показаться.
- Что ещё кажется тебе?
- Мне кажется, - кот задумался, но крысе показалось, что он тянет специально.
- Мне кажется, что ты нашла семя, и, причем, быстрее, чем в прошлый раз, а самой не хочется покидать этот мир.
- Вздор! - Прошипела крыса.
- Ага! - Подковырнул её кот. - Я то, тебя знаю, ты любишь этих людишек, вот и хочешь оттянуть время. И скажи, зачем тебе понадобилась шкура убитого животного?
Крыса долго молчала, пока за полкой, где прятался кот хлопали ампулы, разбиваемые об стены, где тумбочки были полностью выпотрошены, и часть таблеток были забиты в ненасытные рты, чтобы оттянуть приход ясных мыслей.
- Если ты сам знаешь, то зачем мучаешь меня? Ты же знаешь все желания людей то, что требуешь от меня? Этого хотят они, а не я!
Раздался смех кота, приглушённый топотом тяжёлых ботинок: - Скажи, что ты этого сама не хочешь? Тогда я соглашусь с тобой.
Крыса промолчала, создалась неудобная для кота пауза.
- Так ты сможешь, или нет достать эту шкуру? - Прошипела теперь крыса.
Кот призадумался, что-то подсчитал в уме, и ещё раз утвердительно кивнув, ответил:
- Смогу!
*****
- Ганс!
Раздалось уже в третий раз, и молодой пацан со всеми признаками закоренелого эпидермиса вылез из-под прилавка.
- Всё, уходим. Затряс пачкой таблеток подросток. - Я всё нашёл!
- Мало. - Недоверчиво замахал головой Ганс. - Ищите, должно быть больше.
- Так ведь всё вверх дном перевернули, ладно, хоть это нашли.
Ганс зашипел, прищурил один глаз, и достал из военных штанов пистолет. Затряс им в воздухе, одной рукой пригладил вспотевшую лысину.
- Я скажу, когда надо будет уходить, а пока ищи.
Ганс приподнял парнишку за воротник, мощным ударом правой руки выгнал из него дух и бросил его на пол, и, не видя как тот дёргается в припадке, борясь с собой, что бы вздохнуть, сам перевернул две полки. Таблетки разлетелись в разные стороны, застелили пол разноцветными кругляшками:
- Я скажу, когда хватит! - Проорал он всем.
После секундной задержки все присутствующие в ограбляемой аптеке, зашуршали быстрее. Карманы военных штанов стали забиваться до отказа, кто-то пробежал мимо с полным полиэтиленовым мешком для мусора.
Ганс успокоился, видя, как его приказ набрал новую силу, даже расслабился, и вновь протёр вспотевшую лысину, но сосредоточенно поднял взгляд, когда сорванная с петель дверь осветилась в синем моргании, когда смолкла наркотическая песнь в ушах, и вместо неё раздался хриплый голос, льющийся с усилением через громкоговоритель, призывающий подчиниться.
Ганс моргнул, перевёл взгляд с Фрица на милицейскую машину и, заразившись стрельбой, достал свой пистолет. Хлопанье пистолета было не слышно. Автомат Фрица переорал всех, лишь выкинутая через разбитую витрину граната Морга, хлопнула так, что на секунду замолк автомат Фрица и пистолет Ганса.
После взрыва, пришёл ответный удар, он продырявил в двух местах горло Фрица, и крест-накрест, с двух стволов прочертил две кривые на груди у Морга. Ганса швырнуло вниз от хлопка, он упал, прикрывая глаза от летящего во все стороны стекла, но глаза не закрыл. Свинцовая огненная струя пробежалась по стенам, осыпая штукатурку, вильнула и ушла к потолку, уступая место забежавшей в открытую дверь новой, более ненасытной струе. Пули бежали по полу линией, и вставший на её пути прилавок, не стал ей помехой, очередь просто поднялась по нему, также ровно, как и по полу, успокоилась и затихла огневая струя только когда попала в ловушку кассы.
Касса зазвенела, намертво привинченная к столешнице. Со стола полетела бумага. Касса звякнула в последний раз и затихла, вытащив из себя изрешеченный лоток с деньгами. На лысую голову Ганса посыпалась дырявая мелочь. Ганс уползал, ползя подальше, но приподнялся от боли в правой щеке. Разбитое стекло разрезало щёку и осталось внутри.
Вновь ухнуло у входа, и где недавно лежал Ганс, пробежали три линии огня. Ганс скрипнул зубами, видя, что секундой тому назад мог даже и головы не приподнять, если бы не прополз свои спасительные три метра.
- Суки!
Своего голоса Ганс не услышал, как и затвор перезаряженного пистолета.
В стрельбе Ганса поддержали с трёх сторон. Ганс даже искривил лицо в кривой улыбке, когда услышал живые точки, что всё ещё сопротивлялись и, не сдаваясь, били на его стороне. Ганс что-то проорал в поддержку ребятам, но своих слов он по-прежнему не слышал. Капли крови на кончиках пальцев сунутых в уши дали понять, что он контужен. Это не беда, главное выбраться, и остаться в живых, хотя для чего бежать мёртвым. Нет! Наверно лучше уцелеть, хотя и там лучше не будет, может помереть? Быть застреленным, присоединиться к Фрицу и Моргу? Не хочется, честно! Буду бороться за всё.
Ганс встал, не считая выбитых из ствола патронов, и пошёл напрямую, даже не прицеливаясь и не убирая пальца с курка. Когда неожиданно вновь ухнуло, Ганс только успел присесть и отвернуться, закрывая себя собственной кожаной курткой. Огненная волна отдала все силы, чтобы спалить первые прилавки, немного пролезла внутрь, и перед тем как уйти, дотянулась своим языком до голого участка спины. Ганс задрал куртку, закрывая голову, но оголяя поясницу.
Ганс не крича, упал на пол, на секунду вернулся слух, но что хотелось услышать, не подавало никаких признаков жизни, сторонники молчали, как и их оружие. Борясь за жизнь, Ганс заскользил по кафелю, продвигаясь внутрь аптеки, интенсивно перебирая ногами. Когда последние силы сдали, Ганс отчаянно выдохнувшись, упал лицом на пол. На обгоревшую спину спрыгнул кот с закрытых шкафчиков, он часто мурлыкал и в беспокойстве бегал по спине. Ганс рассмеялся, выронил, разжав кисть, пистолет. Всё равно патронов больше не было. Зачем-то перевернулся на спину, и улыбаясь всмотрелся в рыжую мордочку.
- Животное! Ты как здесь оказался? Понимаю.
Закивал головой Ганс:
- Ломает наверно от валерьянки. За дозой?! Как и мы.
Кот мяукнул в лицо запахом сырого мяса, забегал быстрее, теперь уже по животу. - Что ж ты такой не спокойный?
Ганс приподнялся, опустил спину, найдя стену, погладил кота за ухом и, не слыша выстрелов бьющих уже с улицы, всмотрелся в рыжие глаза кота.
Кот замяукал, спрыгнул с Ганса и побежал к единственной двери, что вела в раздевалку сотрудников.
- Там нет выхода. - Проорал Ганс вдогонку коту. - Но если ты хочешь, я пойду и туда. Мне всё равно где меня пристрелят.
Раздевалка сотрудников, где обычный человек, скинув пальто, мог превратиться в фармацевта, надев белый халатик, была слишком мала для двоих. Хотя в ней стоял стол (собственно вешалка), из-за чего все шли сюда, чайник и пару кружек, но пить чай, наверно, ходили по одному, спинка стула одиноко была придвинута к краю стола.
Кот, сидя на столе, яростно скрёб картон с наклеенным сверху календарём с милой девушкой в купальнике на фоне золотого пляжа с изогнутой к океану пальмой. Помимо календаря Ганс разглядел на стене всякого не нужного мусора. Кто-то из сотрудников собирал фантики из под конфет, каждый раз клея их на картон. Кто-то лепил наклейки с фруктов и жвачек. На стене висели списки телефонов, написанные от руки, наверно, сотрудников, график работы и отпусков, но что ищет кот, Ганс пока не видел. Пока, не разглядел за картоном ржавые прутья, что не пускали в сырой подвал без света.
Ганс отодвинул кота рукой, сам дорвал картон и, швырнув столик в сторону, схватился обеими руками за ржавые прутья двери, что вела в тёмный подвал.
- Ах! - Ганс втянул носом гнилой запах свободы. - Ты умница, ты мой золотой!
Ганс разбежался, упал плечом на дверь, но прутья сообща зазвенели музыкой железной решетки.
- Ключ! Ключ надо, кот!
Ганс обернулся и увидел в зубах кота ключ на лямочке. После минутной паузы и не внятного мяуканья кота, Ганс всё же осмелился взять изо рта кота ключ. Решётка поддалась и открылась. Ганс сгрёб в охапку кота, и перед тем как сверкнуть пятками, закрыл за собой дверь на замок.
***
- Ты где? - Недовольно раздалось в голове у кота.
- Ты этого не поймёшь, как любая женщина. - Ответил кот.
Крыса молчала, но не долго:
- Ты опять? Ты меня сегодня с ума решил свести, ты на что нарываешься, ты наверно хочешь откровенно со мной поговорить?
- Ты типичная женщина. - Прервал кот крысу и, не дав ей вставить слово, продолжил:
- Я трясусь в охапке у человека, который бежит от погони по вонючей канализации, держа меня под такой же вонючей подмышкой.
- Что ты там делаешь? - Уже спокойней, и с малой долей беспокойства спросила крыса.
- Тебе на шубу зарабатываю.
Крыса молчала долго. Ганс успел за это время пробежать два квартала и, ориентируясь по клеткам, что были вмонтированы в дорогу, распознать свой район, и вылезти через канализационный люк посреди дороги.
- Спасибо.
Всё же ответила крыса.
- Ха! Спасибо! Да не за что, всё для тебя родимая.
- Ты прекрати со мной так разговаривать.
Попыталась возмутиться крыса.
- Извини. - Сразу сдался кот. - Как у тебя дела, и что это за запах такой возле тебя, ты что, на кладбище?
Крыса оглядела себя с каждой стороны, по-человечески вздёрнула плечиками, не понимая, и перед тем как ответить вгрызлась зубами в остывшее тело собаки:
- Я ужинаю! - Прочавкала крыса.
- Понятно.
Кот фыркнул, потёр нос лапой, и не в силах терпеть, позволил импульсу передёрнуть его тело в возмущении.
- Это тебе противно, а моему телу привычна такая еда.
- Ты же знаешь я не ем, пока не обращусь в разумное и равное.
- Знаю. - Промямлила крыса, дожёвывая оторванный кусок сырого мяса - Но есть то хочется.
- Приятного аппетита.
- Спасибо.
- Как там твоё семя?
Крыса перестала жевать, на секунду она подняла свою окровавленную мордочку и впилась своими бусинками в тёмные окна, третьего этажа.
***
В это время Николай Кузьмич переворачивался с бока на бок, он не спал. Тихо посапывал, часто, как только уходил чуть глубже яви, просыпался от своего же собственного храпа и, переворачиваясь, всё прогонял из головы красные крысиные глаза.
Чем они так отпечатались у него в голове и крепко накрепко зафиксировались, Николай Кузьмич не знал. Он с роду не боялся мышей и крыс, даже летучих, но сегодняшняя встреча с мерзкой крысой, никак не выходила из его головы, и даже больше. Крысиная морда своим мокрым носом лезла в его сны, что-то там поедала, гадила на цветное и щекотало своими усами его потное тело, от которого рождалось только одно чувство, омерзение.
Николай Кузьмич сбросил с себя одеяло, присел на кровати опустив одну ногу в тёплый тапочек. Он устало потёр виски, но оторвался от массажа головы и променял его на ярое елозание внутри левого уха мизинцем левой руки. От восторга Николай Кузьмич зажмурил глаза, босой ногой затопал по линолеуму, словно заяц. Взглянув на часы, что тикали почти под потолком, Николай Кузьмич усмехнулся, глядя на них. Всё же ему удалось урвать у ночи пару часов забвения, и это уже хорошо. Прошлёпав в одном тапке на кухню, Николай Кузьмич поставил чайник, закурил, и с опаской выглянул в окно, не решаясь пока открыть форточку. Кухня у Николая Кузьмича находилась по другую сторону двора, и хотя ни одного дерева по близости не росло, Николай Кузьмич не решался вглядываться в тёмную улицу. Ему повсюду мерещились маленькие, красные бусинки глаз крысы.
После трёх выпитых стаканов сладкого чая, и выкуренной пачки сигарет, Николай Кузьмич недолго думая, решил сходить в магазин. На это было несколько причин: самая первая и главная обозначалась, как пункт А.- выходные были запланированы именно так. Под пунктом "Б" чётко было сказано: - время, для выходного выбирают сами.
Ну, а дополнительные плюсы, пристреленные мысленным стиплером к распорядку дня, гласили: "магазин работает круглосуточно". И к тому же спать абсолютно не хотелось.
Оделся Николай Кузьмич быстро, только долго возился, ища левый носок по всей квартире, который каким-то чудом пропал. Он так и ходил по квартире в шапке, завёрнутым в коричневое пальто и с одним носком, надетым на правую ногу, пока не нашёл пропажу висящую на полотенцесушителе. Как он умудрился постирать один носок, Николай Кузьмич даже и не смог припомнить. Чтобы поход в магазин не отложился, пока носок полностью не высохнет, Николай Кузьмич зажёг одну конфорку на кухне, и стал сушить над огнём носок. Длилось всё это недолго. Николай Кузьмич обжегся и, уронив носок, на горящую конфорку, сунул подпалившиеся пальцы в рот. Носок задымился, и вскоре вспыхнул синим пламенем. Николай Кузьмич опомнился, схватился за носок и, обернувшись к окну, стал тушить носок о подоконник. От ярого тушения носка, загорелась тюль, висевшая чуть выше. Николай Кузьмич охнул, подняв взгляд наверх, и вскоре, содрав тюль вместе с гардиной, побежал с нею в ванную. Там он всё затушил с помощью душа, очень сильно и грязно выругался, с силой стянул с правой ноги носок, и швырнул его в ванную.
Натянув старые ботинки на голые ноги, Николай Кузьмич поморщился от боли, и зачем-то ещё раз пошевелил пальцами ног. Ботинки заскрипели, и обозначили на белой коже ног, будущие мозоли.
Перед тем как хлопнуть собственной дверью, Николай Кузьмич прощупал карманы на их содержимое. Ключи и пакет лежали в разных карманах, деньги нашлись в кармане брюк. Всё было, вроде, на месте, но чувство, что заставляло оглядываться на дом в беспокойстве, всё сильнее давило на сознание. Казалось, что Николай Кузьмич забыл перекрыть газ, выключить свет, и вообще, он уже давно затопил своих соседей, вплоть до подвала.
Всё это было враньём, ничего такого не было, газ был перекрыт, барашки смесителя были завёрнуты до конца, а свет горел только в прихожей.
Николай Кузьмич обвёл взглядом свою квартиру, не убирая руки с выключателя. Попрощался и, сложив губки бантиком, поцеловал в воздушном поцелуе давно выцветший календарь, просроченный аж на три года. На календаре красовалась симпатичная девушка возле самолёта. Сама она была одета только в шубу, наверно из писца, убитого злыми контрабандистами, но не только это заводило Николая Кузьмича. Девушка была обворожительна, как сейчас модно говорить: просто сексуальна и чертовски хороша. Её молодые, упругие груди были напоказ всем, кто купил бы такой календарь. Стройные ноги, были сложены крестом, и куда чаще всего впивался взгляд Николая Кузьмича, оттуда торчал маленький хохолок чёрных волос.
Николай Кузьмич сглотнул, потом ещё раз, и, импульсивно дёргая скулами, всё же закрыл дверь. На лестничной площадке, Николай Кузьмич убрал ключи в карман, но замер в сладкой истоме. Убирая ключи, Николай Кузьмич словно невзначай дотронулся до своего члена, тот распушился, и словно пробуждённый ото сна вставая полез, но больно упёрся в тугую резинку трусов. Николай Кузьмич закрыл глаза, тяжело вздохнул, пряча любой звук за зубами, и облокотившись одной рукой о собственную дверь, сладко застонал. Если бы сейчас сосед не спал и одним глазом подглядывал за лестничной площадкой, через маленькую прорезь в двери, удачно проковырянную по росту, то он непременно бы решил, что его соседу стало плохо с сердцем, и поспешил бы вызвать скорую помощь.
Николай Кузьмич убрал свой вес с руки, которой в напряжении упирался пятернёй о дверь. Словно собака затряс ногой и, встряхнув левую штанину от чего-то мокрого, спустился по лестнице, держась за перила, но вовремя придя в себя, он поднялся назад, и ещё раз подёргал ручку своей двери. Дверь была закрыта наглухо, и без ключа никого не впускала, даже хозяина.
Николай Кузьмич прошлёпал до первого этажа, охая и разминая ноги, его мозоли уже начали наливаться, превращаясь в волдыри. Открыв подъездную дверь, он на пороге подъезда чаще затряс левой штаниной, но замер, когда увидел пару красных крысиных глаз. Николай Кузьмич присмотрелся, и увидел, что крыса сидит верхом на трупе собаки, и пытается вычистить свою шкурку, от следов крови, только упругий и тугой живот не позволяет ей сделать намного больше поворотов, чем она хотела бы, и захватить, и обмусолить, и перебрать лапками каждый сантиметр, её серой, мокрой шкуры. Прижавшись к двери, и перемещаясь словно приплюснутый, Николай Кузьмич сполз по двери вниз, присел и на четвереньках спустился с подъезда, и также ползком пополз по двору. Николай Кузьмич, перестав пачкать коленки, распрямился и перешёл на быстрый бег, и побежал на свет неоновых реклам, ревущих машин, ехавших по дороге и свет фонарей. Долой с тёмного двора, чтобы не смотреть на красные глаза крысы.
Благодаря очереди в круглосуточном магазине, Николай Кузьмич отдышался, успокоился и, переведя дух, расстегнул полностью пальто, стянул с головы шапку и, заправив её в рукав, любопытно прислушался к впереди стоящим молодым людям.
- Я тебе говорю. - Молодой человек лет двадцати ткнул себя пальцем в грудь. - Там всех положили, да и аптеку заодно сожгли, никого не осталось. Всех, наглухо. Я сам глядел, как одни чёрные мешки в труповозку штабелем складывали.
- А Ганса ты видел? Его хлопнули?
- Наверно. - Пожал плечами молодой человек. - Там все в мешках были, как я определю, что это именно Ганс?
- Вот когда увидишь своими глазами, тогда и говори, а то нам за такие разговоры головы не только головы пооткручивают. Мальчишка поглядел по сторонам, ища взглядом лишние уши, и напоролся взглядом на Николая Кузьмича:
- А тебе что козёл старый надо, ты чего лопухи свои развесил?
Сделав кривую, страшную рожу, прорычал молодой человек.
Николай Кузьмич резко отвернулся, и впился взглядом в витрину с сырами, читая их вслух и с заиканием, ценники. Когда молодёжь, расплатившись, ушла, прихватив с собой несколько литров пива и освободив место у кассы, Николай Кузьмич пропустил перед собой двоих таких же молодых людей, затем, выглянув в окно, и удостоверившись, что ребята ушли, для профилактики пропустил и третьего, и только тогда открыл рот, и точно продиктовал кассирше всё, что ему в тот момент хотелось. За семьдесят пять рублей, Николай Кузьмич приобрёл две бутылки портвейна, дольку плавленого сырка, и пару свиных котлет.
После секундной задержки у крыльца магазина, Николай Кузьмич стартанул по своей прямой. Не имея соперников, он почти добежал до финиша первым, но сбросил прыть, и вообще остановился, глядя на свой тёмный дом. Ему захотелось посмотреть на обгоревшую аптеку, может даже найти гильзу, а было бы ещё лучше найти пистолет с места ограбления. Николай Кузьмич недолго думая развернулся и, выбрав себе новую прямую, поплёлся по ней, на ходу отговаривая себя. Отговоры продлились до самого конца. Николай Кузьмич замолк, словно прикусил язык, видя бригаду пожарников, которые уже сворачивались, собирая шланги в кольца и сливая с них воду.
Николай Кузьмич горестно вздохнул, развернулся, и поплёлся домой, больше здесь делать нечего, да и милиционеров полным полно, лучше идти домой, решил он, а придти будет лучше завтра, когда всё стихнет, и все потеряют интерес к этой, теперь уже бывшей аптеке.
*****
- Уходить надо. - Раздалось настойчиво с тёмного угла. - Всех закроют, а мы дураки сидим здесь и ждём, пока за нами приедут.
В подвале стало по-настоящему тихо. Наконец, за столько лет все присутствующие услышали капель, льющуюся с гнилых труб, да и свет подвальный вяло трясся над головами, а в горле першило стекловатой.
Представив всё это, Череп почесал, задрав голову, кадык, словно у него в горле ком этой стекловаты.
- Я думаю надо не бежать, а пока лечь на дно. Просто разойтись, может поменять штаб-квартиру.
Череп обвёл подвальное помещение взглядом, стрельнул по тёмным фигурам, что прятались по тёмным углам. Скольким бы таким он сам лично перегрыз бы глотки? Трусы. Уроды.
- Надо бежать.
Фигура вышла из тёмного угла не дослушав и перебив, почти вплотную подошла к Черепу, но он всё ещё смотрел в пол.
- Если хочешь, беги.
Подняв взгляд с армейских ботинок затянутых широкими шнурками, Череп, не глядя на армейские штаны, сразу посмотрел в лицо.
Лицо исказилось по-мужски, играя всеми мускулами. Перебитый нос несколько раз завертелся в направление глаз, которые высматривали в темноте таких же отступников.
- Кажется, ты рядом стоял, когда Ганс точно распоряжался о дальнейших действиях. Ты же сам слышал, что говорил и приказывал Ганс. А! Забыл?
- Ганса больше нет. Он похоронил вместе с собою таких замечательных и идейных людей, как Фрица, Морга и многих других. Их больше нет, все погибли, а мы остались.
- Так беги.
Череп, вставая, процедил эти слова сквозь зубы, но последнее слово полностью досталось в лицо.
- Ганса больше нет, и нет его указов. Так что....
- Что?
Перебил всех Ганс, шагая внутрь подвала держа рыжего кота на руках.
Тишину нарушил взмах ноги, и короткий стон, затихший уже где-то на подлёте к полу:
- Подержи.
Ганс передал кота Черепу:
- Ты меня сука достал, больше терпеть тебя я не хочу.
Ганс сверкнул кастетом, нагнулся к телу и несколько раз ударил:
- А теперь слушайте меня.
Ганс встал, вытер лицо окровавленным кулаком, оставляя тёмный след на щеке:
- Морг и Фриц были достойными солдатами. Да. Их не вернуть, но они отдали свои жизни за нас, что бы мы продолжили своё дело, а вот такие люди как эти, - Ганс не глядя, и не отрываясь от глаз присутствующих, несколько раз пнул тело, захлёбывавшееся собственной кровью, - всё портят. И если есть, может даже хотят поддержать таких, прошу сделать шаг вперёд.
В подвале вновь стало тихо. Свет раздражал, его катание на проводе под жестяным абажуром напоминало качание на детской качели, и те кто попадал под свет, убирали взгляды в пол.
- Значит таких нет.
Ганс снял кастет с руки, убрал его в карман и, сделав жест Черепу, принял обратно кота:
- Вот этот чудный зверь, теперь будет считаться нашим талисманом.
Ганс поднял кота над головой, покрутил им по сторонам, кот пару раз боязливо мяукнул, вцепившись когтями в обгоревшую куртку.
- Время Ганс, время.
Череп осторожно постучал по циферблату часов.
- Да, надо уходить.
Ганс опустил кота на руки, почесал у него за ухом и достав ключи от машины протянул их Черепу:
- Где припаркован наш фургон ты знаешь, как и куда ехать тоже.
- А ты?
Череп сжал связку ключей.
- Я? Я остаюсь, у меня есть одно не законченное дельце, а после я к вам присоединюсь, а пока меня нет, я передаю все полномочия Черепу, он заменит меня, даже если я не вернусь.
От стен отлепились тела, ускоряя шаг присутствующие стали покидать подвал. Череп обернулся у порога, посмотрел на дёргающиеся тело на полу, на увлечённого Ганса, который ,не смотря ни на что, продолжал теребить за ухом у кота, что-то захотел спросить, но передумал, и махнув рукой, побежал следом, сжимая ключи от фургона.
Ганс переступил тело, отпустил кота на старый протёртый до пружин диван, сам сел рядом. Протёр лицо рукой, но поморщился, почувствовав запах чужой крови.
- Пойдём отсюда.
Ганс встал с дивана и, не глядя на кота, вышел из комнаты. Пролез, пригибаясь по коридору из одних труб и отряхиваясь от грязи и стекловаты, вылез из подвала.
- Сейчас ко мне пойдём, там пожрём, да и подумаем, чем заниматься дальше будем, может, даже дёрнем с этого города. Я давно хотел отсюда смыться, да всё как-то случая не было, а теперь думаю, он настал.
Бегущий рядом кот пару раз мяукнул соглашаясь. Ганс улыбнулся, глядя, как возле него бежит кот, словно послушная псина
- Странный ты какой-то. Ты не из цирка сбежал случайно?
Кот промолчал, а Ганс что-то представив, заржал на всю улицу.
Как только Ганс захлопнул за котом дверь, бросив ключи на телефонную полочку, кот, развернувшись, стал проситься обратно, интенсивно скребя дверь когтями.
- Успокойся киса. Всё у нас нормально, сейчас пожрём, вещички соберем, да на первую же попутку прыгнем, а если ты гадить хочешь, так не стесняйся. Квартира всё равно не моя, а этой толстой хозяйке заняться будет чем. Ты давай, располагайся, где тебе приспичит, я всё равно за хату расплачиваться не буду.
Кот перестал скрести дверь когтями, как-то по-человечески вздохнул и даже помотал головой. Ганс всего этого не видел, он уже был на кухне.
- Так ты чего всё на пороге сидишь? Проходи, я же сказал. Не стесняйся. Я парень простой, и ты тоже будь попроще.
Ганс прошёл в комнату, поставил целую бутылку водки на стол и банку тушёнки. Сел на диван, и воткнув нож в банку с тушёнкой, малым усилием стал её вскрывать.
- Хлеба нет, жалко.
- Мяу. - Раздалось из прихожей.
Ганс поднял взгляд, посмотрел в глаза кота и замер прислушиваясь.
По лестничной площадке отчётливо были слышны подымающиеся шаги. Ганс встал, но перед тем как полностью выйти из-за стола, открутил с бутылки водки пробку, и приложился к ней несколькими глотками. Закусить было нечем, Ганс искривился, поднёс к носу рукав опалённой кожаной куртки.
- Мяу!
Кот уже не сидел рядом с дверью, он смотрел прямо на Ганса, и что-то хотел ему сказать.
- Я понял, понял.
Ганс закивал головой, убежал на кухню и вернулся обратно уже с пистолетом. Проверив патроны, и сняв пистолет с предохранителя, Ганс сам открыл дверь и быстро прошёл внутрь комнаты, сел на диван и начал ждать.
В дверь вежливо позвонили.
- Открыто!
Прокричал Ганс с дивана.
Дверь открылась от лёгкого толчка рукой и даже не скрипнула. На пороге стояли двое. Оба были одеты в дорогие костюмы, и лишь один держал в руках чёрную, спортивную сумку.
- Привет ребята!
Ганс кивнул рукой, словно своим дворовым друзьям:
- Проходите, дверь прикройте, дует же. Я вижу, вы расплатиться со мной пришли.
Ганс указал взглядом на сумку.
- Можно и так сказать.
Захлопывая дверь, но не оборачиваясь спиной к Гансу, ответил первый.
- Водочки? Тушёночки?
Ганс вежливо привстал и, разведя пустыми руками по столу, потянулся сам к водке.
- Жаль, что вы без звонка пожаловали, я бы вам хлебушка поручил бы прихватить, а то тушёнка больно жирноватая. Не люблю я, когда жир на дёснах остаётся, такое мерзкое ощущение. Бр-р-р.
Ганс по-настоящему передёрнул плечами:
- Некогда нам.
Сделав шаг навстречу и, садясь на табурет, промямлил всё тот же:
- За деньги, конечно, спасибо, но не поздновато ли? Я мог и до утра потерпеть.
- Я, кажется, уже говорил, что некогда нам.
- Это я понял, так что там с деньгами?
На место где недавно сидел кот, упала сумка. Ганс посмотрел на тару, но завертел головой в поисках кота, что-то он забыл про него, хотя это и к лучшему. Пусть прячется.
- Здесь только половина. Хотя я думаю, что за то, что вы устроили в аптеке, Крест не должен был платить вообще, но он за базар свой отвечает.
- Это хорошо, что так думаешь, только ты. - Перебил Ганс. - И очень хорошо, что такого как ты Крест держит в шестёрках, а то, что там половина, мы сами разберёмся с Крестом.
После минутной тишины, со скрежетом зубов и собравшись с мыслями, гость всё же продолжил.
- Крест передал на словах, что хочет обсудить всю эту ситуацию лично. Так что собирайся, поедем.
- Сейчас?
Ганс закрутил головой, разглядывая голые стены. Часов на этих стенах не висело никогда.
- Не сейчас, а прям щаз.
- Ладно.
Пожал плечами Ганс и, встав с дивана, стал собирать со стола выставленное угощение.
- Ты чего делаешь?
Возмутился уже вставший с табурета гость.
- Не с пустыми же руками я поеду в гости, да ещё так поздно.
Гости поперхнулись смехом, даже расслабились переглянулись взглядами. Этого и ждал Ганс. Войдя в доверие и полностью показавшись дурачком, он, больше не играя, вскинул руку с зажатым пистолетом. Быстро прицелился и два раза выстрелил. Кто недавно сидел на табурете, упал на пол с пустой головой. Всё содержимое головы осталось на стене, и так же тихо сползало вниз. Самый молчаливый гость, перед тем как упасть, успел выстрелить. Его неприцельный выстрел всё же попал Гансу в грудь.
В квартире стало тихо. Ганс сидел на диване и пытался закрыть рукой дырку в себе, чтобы не так сильно хлестала кровь. Получалось плохо, ноги уже онемели, а руки не слушались. Что бы согнуть пальцы, приходилось сильно и до боли сжимать зубы, но силы быстро покидали Ганса. Поняв, что это всё бесполезно, Ганс попытался расслабиться, и просто лечь и закрыть глаза, но и это принесло болезненную вспышку боли, после которой глаза не открылись, а дыхание, потеряв силу, так и не превратилось во вздох.
ТО, что сейчас прогуливалось по квартире, нельзя было назвать бывшим котом. Во-первых, это существо было полностью лысым, без хвоста, и когда существо добралось до двух трупов, что, развалившись, мешали пройти, то осторожно привстало на задние ноги и, больше не опускаясь, направилось прямо к Гансу, с интересом крутя и разминая маленькие пальчики. Глаза изменились, морда вытянулась, а тощие губы стали наливаться пухлостью. Подойдя к Гансу, существо разодрало майку на груди, принюхалось, теперь уже человеческим носом и стало вылизывать грудь.
Ганс захрипел, но признав лекарство, которое помогало, расслабился и даже открыл глаза. Он долго лежал, вспоминал и, обводя глазами комнату, никак не мог понять, что сейчас происходит. Сильно щекотало грудь, иногда закусив зубами, царапало, но боль можно было стерпеть, тем более всё прекращалось.
Ганс приподнялся на локте, но быстро, собравшись, метнулся к другому концу дивана. Напротив него, поднявшись с пола и сев на диван, смотрел человек. Он был абсолютно гол и, не стесняясь своей наготы, человек встал и, пройдясь по комнате, поднял с пола чёрную сумку с деньгами.
- Я понял, ты кот.
Ганс встал с дивана, затряс пальцем, но, не решившись сделать шаг, сел обратно.
Бывший кот кивнул утвердительно, расстегнул молнию на сумке, достал несколько пачек, и кинув их на стол, сказал:
- За то, что я вылечил тебя, я возьму твоё золото.