|
|
||
(по книге ћБытиеЋ) | ||
Похождения Ноя
(по книге 'Бытие')
Ш.-Ш. Чегорски, В.А. Жмудь и Ветхий завет представляют...
ПОХОЖДЕНИЯ НОЯ
Часть 1. Детство, отрочество, юность
Старик Ламех жил сто восемьдесят два года и родил сына.
- А не родить ли мне сына? - вопрошает он, скручивая 'козью ножку' с самосадным табачком. - Рожу, пожалуй!
Это - не очень логично, но попробуйте прожить такой долгий срок, с вами еще и не такое случится! Уверен, что со всяким, кто продержится в полном здравии, но бездетным сто восемьдесят два года, может случиться и такое: не утерпит он и родит сына, или, в крайнем случае, дочь.
- Нет, дочь не годится! - вмешался Ламех. - Рожу сына! Решено.
Ламех поет:
Когда
сидишь один как пень
Почти
что двести лет,
И у тебя
который день
С женой
интима нет,
Полюбишь
сам себя порой
И лаской
одаришь,
А коль
случится грех такой
И сам с
тоски родишь!
Так Ламех родил сына. Однако не исключено, все-таки, что он употребил для этого жену...
- Жена! Иди сюда! - сказал Ламех. - Полно тебе в огороде с коровьим дерьмом возиться. Дело есть. Сейчас я буду сына рожать.
Ламех поет:
Грешно
мне на судьбу роптать,
Покуда есть жена,
И если
самому рожать -
На кой
тогда она?
Приятно
тешиться с женой
И лаской
одарять,
А коль
случится грех такой
Понятно,
ей - рожать!
... Хотя в библии об этом ни слова не сказано - вероятнее всего, он сам родил.
- Вот ещё с бабами связываться! - проворчал Ламех. - Сам рожу. Не велика премудрость.
Жена Ламеха пожимает плечами и возвращается в огород.
Ламех поет:
Ты
превосходства над собой
Супруге
не давай,
Везде
будь первым над женой,
Ни в чем
не уступай.
Ей стоит
только осознать
Своих
достоинств круг,
И
попадешь ты, как пить дать,
Вмиг под
ее каблук!
Ничего в этом странного нет, как я уже говорил, после такого срока жизни любой из вас тоже сможет родить, а если кто-то не сможет, я готов выплатить ему компенсацию за моральный ущерб - так я верю библейским словам, что готов поручиться за их непреложность хоть бы и собственным кошельком.
- И заплатишь, ляхов сын! - усмехнулся в ус Ламех.
Ламех поет:
Кто
ставки делает на баб,
Заранее
погиб.
Не будь
наш брат к их визгам слаб,
Не гнули
б нас они б.
Они ж из
нас веревки вьют
Слезами
и мольбой.
А с ними
спор - напрасный труд,
Не
жертвуйте собой!
Что-то такое происходит с организмом человека в этом почтенном возрасте в сто восемьдесят два года, после которого возможности мужчины ничуть не уступают возможностям женщины этого же возраста.
- Я те покажу 'не уступают'! - Возмутился Ламех. - Меня с бабой ровнять! Баба - она существо подневольное и на самостоятельные решения и поступки не способное! Пусть только попробует мне не уступить! Эй, жена! Говорю тебе, иди сюда, лезь на печь! Будем сына рожать! Долго мне ещё ждать? - с этими словами Ламех поплевал на 'козью ножку', сунул окурок в карман портков, и со словами: 'После докурю, как сына зачну, так оно покурить - в самый раз' - пошёл в избу, лег на печь, где уже лежала жена, звонко хлопнул её по обильному заду и начал рожать сына.
Немного погодя из избы слышится песня Ламеха:
Не
остановится прогресс,
Не вымрет
населенье:
Зачатья
сладостный процесс
Дает нам
наслажденье.
У
патриарха есть стезя
Основывать
свой род.
Ее манкировать нельзя.
Не то помрет народ.
Итак, Ламех родил сына и нарек ему имя Ной, сказав:
- Он утешит нас в работе нашей и в трудах рук наших при возделывании земли, которую проклял Господь. - Так говорил Ламех, поскольку Зоротустра в то время еще помалкивал.
Понятно, что имел в виду Ламех: он будет продолжать возделывать землю, а Ной будет утешать Ламеха.
- Конечно, утешать! - подтвердил Ламех. - Этак ведь без утешения попробуй-тко повозделывай земельку-то! А? Небось, не согласишься!
Ламех поет:
Ах, доли
крестьянской не выдумать горше:
Пашешь и
сеешь, и полешь, и жнёшь,
А кто-то
любовниц катает на 'Порше'
И давит
колесами зрелую рожь.
Утром
идешь на стерню спозаранку,
Вонзаешь
мотыгу в суглинок сухой,
А кто-то
с любовницей парится в баньке,
И полные
груди ласкает рукой.
Вечером
с поля идешь, как подкошенный,
И от
усталости валишься с ног,
А кто-то
икорочку хрумкает ложками,
Примет чекушку - и к бабе под бок!
Ах, до
чего же судьбина не ласкова -
Словом
цензурным о ней не сказать!
Жаль,
что пока нет на свете Некрасова,
Он нашу
долю бы смог описать!
Видимо, Ламех не надеялся дожить до тех лет, когда уже сам Ной сможет возделывать землю, а Ламеху могла бы достаться необременительная обязанность утешать его, Ноя, в его тяжких сельскохозяйственных трудах.
- Утешать Ноя! Скажешь тоже! - возмутился Ламех. - Сам не ныл, никому ныть не дам, а уж, чтобы утешать, ноя - нет, такого от меня не дождёшься!
Но Ламех напрасно себя недооценивал. Ведь жил Ламех после рождения Ноя пятьсот девяносто пять лет и родил сынов и дочерей.
- Да! И сынов, и дочерей! Понравилось мне это дело, слышь? Эй, жена! Хватит тебе с коровой возиться! Пошли дочерей и сыновей рожать! Я кому говорю? Марш! - И Ламех притушил о подошву самокрутку, положил её на лавку, пошел в хату и полез на печь, на ходу снимая портки.
Песня Ламеха:
Я для
того на печь полез,
Чтоб
зачинать детей.
Зачатья
сладостный процесс
Приятен мне ей-ей!
Пренебрегать
мне им нельзя,
Такой и
мысли нет.
Похоже,
потерял я зря
Сто
восемьдесят лет.
Видимо, сельскохозяйственный труд в то время был так тяжек, что одного Ноя в качестве утешителя было явно недостаточно.
- А то! - подтвердил Ламех из дома, не прекращая рожать детей.
Песня Ламеха:
Нас
сельский унижает труд,
Занудностью
своей.
Люблю, когда меня зовут
На печь
- рожать детей.
И ритм,
и темп мне по душе,
Теперь, войдя
во вкус.
И днем,
и ночью я уже
Как
молодой тружусь!
Впрочем, сестры и братья Ноя, вероятно, манкировали своими обязанностями и не в полной мере утешали Ламеха, ибо по достижении совсем не так уж и большого по патриаршим меркам возраста в семьсот семьдесят семь лет Ламех все же умер, не высказав, однако, ни обид, ни нареканий своим непутёвым утешителям.
- А, едрить вашу мать! Сколько можно небо коптить? Всё! Хватит! Попили моей кровушки! Ухожу от вас на небеса. Умираю я. Будет мне уже тут с вами маяться - сказал Ламех, взобрался на печь, вздохнул и умер.
Жена Ламеха:
Вот,
полюбуйтесь на него!
Зачем он
гроб-то лёг?
Ведь не
болело ничего,
Здоров
был мужичок!
С какого
ж помер он рожна,
Когда бы
жить да жить?
А я кому
теперь нужна,
Я ж не
смогу родить!
А если
жизнь пришла к концу,
Меня б
мог прихватить.
Не
подобает так отцу
Семейства
уходить.
И я к
тебе спешу, мой друг,
Раз
жизни вышел срок.
Чего
разлегся как барсук?
Подвинься,
муженёк!
Жена Ламеха ложится в гроб рядом с ним, Ламех обнимает ее правой рукой, и они продолжают рожать детей.
По примеру отца, Ной не спешил обзавестись детьми, а посещал бордели, шутил с продажными девками, завёл себе театр для более эффективного утешения отца, иными словами, Ной вел развесёлый образ жизни.
- Сами сказывали, что я должен утешать! - пожал плечами Ной, нашел на лавке недокуренную отцовскую самокрутку, сунул в рот и стал курить.
Именно это позволило ему сохранить крепкое здоровье до возраста пятисот лет, когда, наконец, он и решил остепениться и родил трех сынов: Сима, Хама и Иафета.
- Жена! Иди, что ли сюды? Детей рожать будем! - сказал Ной, затушил самокрутку и полез на печь.
Поскольку возраст патриархов даётся всегда в точных числах, достаточно подробно...
- И обстоятельно! - сказал с печи Ной.
... И обстоятельно, без округлений, и поскольку достоверно известно, что всех трех сыновей Ной родил именно в возрасте пятисот лет, а не, допустим, в пятьсот или пятьсот один ...
- Ровно в пятьсот лет! - подтвердил с печи Ной.
... следовательно, трое детишек родились в один год.
- Так и есть! - подтвердил Ной.
Старик Ламех, который родил Ноя в возрасте ста восьмидесяти двух лет, при достижении Ноем пятисот лет был еще крепким шестьсот восьмидесятидвухлетним мужчиной в самом соку.
- А как еще прикажете называть мужчину, у которого впереди еще целых девяносто пять лет бодрой жизни?! - говорит Ламех, встаёт из гроба, и лезет на печь. - Эй, Ной, кыш отседова, паршивец! - говорит Ламех. - На этом месте я детей рожаю. А ты вона ступай себе на сеновал!
- Чего орать-то сразу? - проворчал Ной, натянул портки, взял за руку жену и повел её на сеновал.
- Жена! Кажись я не умер ещё! Где ты там запропастилась? Иди сюды! Детей буду рожать, - говорит Ламех.
Правда, дед Ламех не занимался воспитанием внуков.
- А на что они мне? - говорит с печи Ламех, продолжая рожать детей.
Поскольку иначе об этом бы было сказано.
- А раз ничего не сказано, то и не занимался! - Кряхтит Ламех.
Видимо, внуки понадобились Ною в помощь для развлечения Ламеха...
- И то дело! - крякнул Ламех.
Песня Ламеха:
Нянчиться
с внучатами -
Не моя
печаль.
Пусть
растут бесятами,
Сыновей
не жаль!
Хватит,
натерпелся я
От детей
своих,
Я теперь
на пенсии,
Болт
забил на них!
Сыновья
пусть маются,
Употеют аж,
Пусть им
вспоминается
Собственная
блажь!
Сорок
раз подумай сам,
А потом
рожай -
А ж я
уже отмаялся,
Ёкорный Бабай!
Был я не
Макаренкой,
Ну и
хрен бы с ним,
Всех лупил я валенком,
И не им
одним.
Сухомлинский
из меня,
В общем,
никакой:
Сыромятного
ж ремня
Нету под рукой!
Я
внучков конфетками
Буду
баловать,
Конфликтуйте
с детками,
Мне ж на
всё плевать.
Меж
отцами и детьми
Пониманья
нет,
Но меня
в том не вини:
Ведь
теперь я - дед!
Итак, внуки понадобились Ною в помощь для развлечения Ламеха, пока он, Ламех, занимался своим нелегким сельскохозяйственным трудом.
- Да уж и не лёгким трудом! - подтвердил Ламех, продолжая рожать детей.
Вот вам пример того, как полезна простая работа на земле и простая крестьянская еда - свекла, лук и репа.
- Самогону еще немного для здоровья! - крикнул Ламех с печи. - На клюковке.
Попробовали бы они дожить до таких лет, питаясь кетчупом, майонезом и пиццей!
- Ни в жись! - заключил Ламех.
- Нет, ну ты только погляди! - усмехается Ламех, листая журнал 'Плейбой'. - Какие картинки! Надо будет как-нибудь научиться читать! А то смотришь, и не знаешь, которая тут Анна-Николь Смит, а которая, допустим, Дженни Мак-Карти, или, опять же, Пэм.
Суть взаимоотношений строилась по принципу натурального обмена.
- Девушка, сколько? - спрашивает ангел.
- Триста.
- Зелёных?
- Не голубых же! Впрочем, можно золотых.
- За ночь?
- В час.
- Откуда такие цены? - спрашивает ангел. - Овес нынче дорог?
- Слушай ты, Зигфрид в перьях, - говорит ангелу сутенер. - Ты, журавль в пальто! Шантеклер бесхвостый! Если бабла нет, проваливай, а если есть, нечего торговаться! Здесь тебе не тут! Не на Черкизовском рынке.
- А можно всех посмотреть? - спрашивает ангел.
- Девочки, дифиле! - говорит сутенер путанам, а затем обращается к ангелу. - Можете взять на час, а потом продлить, если понравится.
Собственно говоря, эти Божьи сыночки торговали с земными девушками косметикой, за которую требовали платы самого интимного свойства.
Архангел Рафаил:
У ангелов есть этика,
Но стоит она грош,
Когда за горсть косметики
Ты женщину берешь.
И если, Господи прости,
Ты залетел в бордель,
Швыряешь сразу две горсти,
И тащишь двух в постель!
Архангел Гавриил:
На Парадизе облачно,
Там сырость и туман,
А здесь гуляешь до ночи,
Ты весел, сыт и пьян!
И перья не замочены,
И нимб не проржавел!
Ах, как прицельно точно я
Сегодня залетел!
Архангел Азазел:
Я в этом маленьком раю
Остался б на века,
Завел бы даже здесь семью -
Хотите муженька?
В раю в высоком ранге я,
Но здесь приятней жить,
Ведь хочется и ангелу
Однажды согрешить!
Рафаил, Гавриил и Азазел
хором:
У ангелов есть этика,
Но стоит она грош,
Когда за горсть косметики
Ты женщину берешь!
(Откуда-то снизу доносятся аплодисменты)
- Вообще-то без предохранения нам не разрешают, но за особую плату... - говорит на ухо ангелу одна Красотка.
- Продлевать будете? - спрашивает Сутенер.
- Да-да, еще за час получите... - отвечает Ангел, притворно смущаясь.
Совершали они с ними контакты самые тесные, от которых родились дети - полу-ангелы, полу-луди, и стали наполнять землю собой.
- Шалава! - в бешенстве кричит Сутенер и бьет проститутку по щеке.
- Подставь другую щёку, - подсказывает сверху голос Политика.
- Я тебе сколько раз говорил: 'Предохраняться надо!' Если ты мне клиента заразишь, и если он меня по судам затаскаю, тебе ж не жить! - орет Сутенёр. Потом он достает у неё из-за пазухи три стодолларовых бумажки, кладёт их себе в карман и говорит, - Уволена. А это - мне моральная компенсация!
Песня Сутенера (танго):
Хотят все девок, молодых и сочных,
Особенно желают непорочных,
А непорочность - все прекрасно знают -
Услуги эти напрочь исключает!
(И всё ж) найду решенье я,
Как исключения,
Но плата здесь, друзья,
Особая - (прошу учесть!) - статья.
Мне говорят: найди мне помоложе,
Мол, 'эта на молодку не похожа!'
И намекают явственно нередко,
Что им нужна конкретно малоле... - (с ума свихнулись?) - ...е-е-тка!
И (всё же) твердо помню я:
Так действовать нельзя,
Поскольку тут, друзья,
Особая - (прошу учесть!) - статья.
Опасной и рискованной услуги,
Желают все от трепетной подруги,
Беременность - кто ж
этого не знает? -
Их трепетность навеки похищает.
(И всё ж) без латекса нельзя
Дарить любовь свою:
Вписал в контракте я,
Особую - (прошу учесть!) - статью.
Сутенер:
- Так чего ж вам, сударыня не хватало для счастья? Ах, он очень попросил?! Да мало ли чего он попросит! И что, в конце концов, у них там, на небе, нет законных жен, с которыми бы они делали: 'Это' без 'Этого'?
В литературе по этому вопросу присутствуют недвусмысленные намёки, что на небесах не доставало девушек приличного виду, а жен не водилось вовсе.
- Откуда? - подтверждают ангелы хором.
- Вы их видели? - говорит один из ангелов, Рафаил, Сутенеру. - Нет? Тогда молчите!
Впрочем, если бы в раю были бы жены, какой бы это был бы рай?
(Откуда-то снизу доносятся аплодисменты)
И что земные девицы были не в пример красивы по сравнению с небесными.
- А я слыхал, что на небе вообще не было невест, - говорит Ной.
- Кому и корова невеста! - говорит Рафаил. - Классика!
- Вопросов больше не имею, - отвечает Ной.
Эта непривлекательность небесных невест объясняет нам, откуда и для каких целей зародилась косметика...
- Ясен перец! - говорят ангелы.
... Небесные путаны хотели хоть таким путем если и не походить на земных красавиц, то уж не быть столь отталкивающими, что ангелы бежали от них на землю для продолжения рода своего.
- Сколько корову не перекрашивай, газелью не сделаешь, - заключает Рафаил.
Но небесные путаны допустили промашку: растление земных девушек продолжалось полным ходом.
- Остались еще нерастленные девицы на земле? - спрашивает один ангел другого.
- В столице такой непосредственности уже днём с огнём, но в провинции, на местах, ещё встречаются, - отвечает второй.
- Полетели растлевать? - обрадовался первый.
- Только вот перья в порядок приведу. У меня что-то на крыльях перья воспалились после вчерашнего. Особенно болят вот эти три пера.
- Типун тебе на язык! - Испуганно восклицает первый. - Не показывай. И вообще не подходи ко мне чересчур близко.
Ирония состояла в том, что именно придуманная небесными женщинами ими косметика помогла растлить земных девушек!
- Кобели! Старые козлы! - слышатся женские голоса откуда-то с небес. - Сатиры вонючие! Алкоголики! Косметику верните хотя бы, идиоты!
В те прекрасные времена Господь очень увлекался политикой и философией, причем, политикой не в пример больше.
- Разумеется! Всякий цивилизованный человек следит за политическими новостями! - доносится сверху сочный густой бас. - Вы мне дайте сенсацию! Чтоб по спине мурашки!
Поэтому будем далее называть его Политиком.
- Это мне нравится! - говорит тот же бас сверху.
Дабы не терзать его слух чрезмерно частым упоминанием его имени всуе.
- Да-да, пожалуйста. Всуе - не надо, - подтверждает бас.
Итак, Политик наш прочел труды Мальтуса, про которые Огарев тогда еще не успел сказать, что это - самый предел человеческой глупости, далее которой продвинуться уже вовсе невозможно.
- Огарёв? Это еще что за гусь такой? Нет, не знаю! - говорит бас.
Прочитавши этот вздор, Политик...
-
Так уж и вздор! - не соглашается бас. - Вот послушайте-ка! 'Народонаселение
увеличивается в геометрической прогрессии, а производительные силы растут лишь
в арифметической прогрессии'. Ничего не понятно, но сразу видно, что ученый
человек писал. Умно! 'Следовательно, главное условие процветания человечества,
это его уничтожение вследствие моровых болезней, войн, засух, наводнений,
извержений вулканов и иных бедствий, сокращающих население'. Говорите потом,
что я - не благодетельствую род человеческий, насылая все эти бедствия и
допуская войны, эпидемии, пожары, засухи и наводнения!
Песня Политика
Не вини меня в тиранстве,
Есть причина всех проблем:
В ограниченном пространстве
Счастье дадено не всем.
Ведь населенье возрастает,
А общим благам есть предел,
И если ваш достаток тает,
То я не этого хотел!
Мальтус разобрался трезво
В основных истоках бед:
Вы плодитесь слишком резво
И живёте много лет.
Но счастье в мире воцарится
Коль сократитесь вы на треть,
И коль ваш век укоротится,
И раньше станете стареть!
Прочитавши весь этот вздор, Политик почесал свой покрытый бородой подбородок и призадумался.
В те времена для того, чтобы призадуматься, еще не было необходимости держать во рту сыр.
- Хе-хе! Шутник! - усмехнулся бас. - Сыр для того и посылают, чтоб не каркали. Будешь каркать - не будет тебе сыра! А книжка очень полезная. Мальтус. Запомню.
Песня Политика
'Вороне где-то Бог послал кусочек сыра'.
На Бога что же за нахал писал
сатиру?
А если сыр послал Господь тебе подарком -
Сиди и клюй его тишком, сиди, не каркай!
'На ту беду лиса близехонько бежала'.
А ты молчи себе, тебе и горя мало.
А если кто-то посулил тебя в царицы,
Ты ликовать не торопись, как говорится.
Господь не всем кусочек сыра посылает.
И все ж не значит, что тебя он выделяет.
Не зазнавайся, и не претендуй в кумиры!
А если каркнешь, не пеняй! Сиди без сыра.
Для начала решил Политик поумерить скорость заселения земли простой, но действенной реформой: положил он, что век сыновей ноевых будет уже не семьсот и более лет, а положил он их предел ста двадцатью годами.
- Так лучше! - подтверждает бас. - Хватит с них ста двадцати.
То, что укоротил он их век в шесть раз, не должно казаться нам мерою чрезмерно жестокою, нам, чей век еще чуть ли не вполовину укорочен пенсионными организациями.
- А это мысль! - обрадовался бас.
Да ведь и объяснил Политик свое решение чрезвычайной любовью к 'человекам сим'. Так он и сказал, дескать, 'не вечно же мне пренебрегать человеками сими!'
- Да! Не вечно же мне пренебрегать человеками сими! Позабочусь о них, сократив вшестеро срок их жизни. И пусть век их будет сто двадцать лет.
Часть 2. Допотопное житие
В
то время были на земле исполины.
- Слышь, я не понял сейчас, это к чему? - говорит один исполин
другому.
-
Ангелы куролесят, а чуть что - 'Исполины, исполины!' -
отвечает второй.
Однако
в библии ясно сказано: 'В то время были на земле исполины, особенно же с того
времени, как сыны Божьи стали входить к дочерям человеческим, и они стали
рождать им: это сильные, издревле славные люди'.
-
Кто стал рожать? Исполины? - спросил первый исполин.
- Сильные, издревле славные люди не должны рожать. - Возражает второй исполин. - Они должны захватывать или красть невест, делать из них жен, а уже эти жены должны рожать, так?
- Может быть, речь идёт об исполиншах? - предположил первый.
- Это наши бабы-то? А они ещё тут при чем? - возразил второй. - Сыны Божьи стали ходить к дочерям человечьим, а рожать стали наши бабы? Ты за своей женой не замечал ничего такого?
- Нет, - отвечает первый.
- И я нет, - соглашается второй. - Я за твоей женой тоже ничего такого не замечал. - Тут оба исполина пожали плечами и посмотрели на сарай возле исполинского дома, откуда выпорхнула стайка голозадых ангелов.
И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и воскорбел в сердце Своем.
- Скорблю о развращении человеков на земле! - доносится сверху бархатный бас.
Песня Политика
Ангелы, архангелы сексом увлеклись
Связями преступными украшают жизнь,
До чего же развращён допотопный
век,
Значит, виноват во всём грешный человек!
Ангелы небесные кинулись в разврат,
Девицы прелестные с ними блуд творят,
Я над ними, наглыми, буду суд чинить,
Ведь не стану ж ангелов я за блуд судить!
Не откажут ангелам девицы ни в чем,
Ангелы проведали быстро, что почем,
Тела ароматного ласки возжелав,
Невиновны ангелы! Разве я не прав?
Виноваты девочки, каждая - сто крат,
Должно им коленочки рядышком держать.
Кто раздвинул ноженьки, кто подставил грудь,
Тех накажет Боженька, уж не обессудь!
А с мужчин не спросится за девичий грех,
Всем мужчинам хочется половых утех,
Создан так природою, то есть лично мной,
Что в постель уляжется с девицей любой.
Так что если на земле царствует разврат,
Ни один из мужиков в том не виноват,
А тем паче ангелы - я их не виню -
Не спасти соломинку, поднеся к огню!
Так о людях я скорблю, что горит душа,
Всех их, видно истреблю, только, не спеша.
Нынче мысли об одном - хлеб не лезет в рот -
Лавой, ливнем иль огнем истребить их род?
- Гляди-ка! - говорит второй исполин. - Политик, а скорбит, как нормальный человек!
- Чёто я не догоняю, - говорит первый исполин, - Ангелы тут кобелируют, хвосты распускают, крыльями как петухи хлопают, а человеков обвиняют в развращенности.
- Воистину неисповедимы пути политиковы! - сокрушается второй.
- Да я вообще только со своей старухой детей делаю! - возмущается Ной. - И то один разик-то всего! Трех детей в один год - это уже разврат? Сколько Бог послал, столько и родилось.
- Да ладно вам! - донесся сверху бархатный басок. - Не про Ноя речь! Это я в целом. Должен же быть у меня повод для решительных действий? Повод - это оправдание перед самим собой. Перед другими меня Мальтус уже оправдал. Или наоборот - повод пред другими, а причина - перед собой? Запутали вы меня вконец!
И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от
человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю,
ибо Я раскаялся, что создал их.
- Да, так и сказал. - Подтвердил бас. - Истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их!
- Гадов всех замочи в сортире! - поддакивает первый Исполин.
- И птиц всех - напрочь утопи! - соглашается второй Исполин.
- Всех этих пингвинов, бакланов, уток, чаек - топи! - поддакивает первый.
- Порхают тут... - Продолжает второй. - Из сарая недавно целая стая... Страусов... На голову серут.
- А разве птицы не могут улететь? - спросил первый. - Или уплыть?
- Да куды им? - возразил второй. - Которые поплывут, тех мы динамитом, а которые полетят, тех рогаткой.
- Рогатка только мелочь пузатую берёт! - усомнился первый. - А тех, которые в сарай летают, тех надо более радикальным средством. А вот у меня двустволка!
- С дробью? - спросил первый.
- С барабанной. - Кивнул второй. - Под фанфары и барабаны будем их 'истреблять с лица земли'.
Песня Исполинов (совместное танго с ружьем):
Не любят ангелов давненько исполины,
Ведь испражняются на голову они нам.
На нашей улице настанут именины,
Ведь мы на ангелов обрушимся лавиной.
Дробовиков заряд пальнёт двойным ударом,
Мы чистим ружья много лет подряд не даром,
Пернатым наглецам теперь дадим мы жару,
И загремят они как шведы под фанфары.
Без дураков теперь пойдёт на них
охота,
И мы предчувствуем весёленькое что-то.
И пусть летит на нас их взвод, и даже рота,
Им наваляем в бубен до кровавой рвоты.
- Так, стоп! Всем руки за голову! - раздался истеричный фальцет Политика сверху. Потом он кашлянул и спокойно басом произнес, - На моих ангелов сезона охоты никто не открывал. Тем более, во время нереста! Я говорю - о человеках. Ясно?
- О челове-е-еках? - Протянул с разочарованием первый Исполин.
- Да, и вас в том числе! - подтвердил бас сверху.
- Та-а-а-к! Ты, Мыкола, ружьецо-то никуда не убирай. - Говорит первый Исполин. - Будем действовать в пределах необходимой самообороны.
- Патронов маловато, Грицько, - сокрушается второй. - Месяц продержимся, не боле!
- О-о-ой! - Заголосил из сарая женский голос. - На кого ж меня оставят!
- Да заткнись ты, скаженная! Что хочешь, делай, только не ной! - Говорит первый исполин.
- Конечно, не Ной, - соглашается голос Политика. - Ной обрел благодать пред очами Моими. Особую благодать! Я его даже не убью! Вот как я его полюбил, однако!
И вот
житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Политиком
на цырлах.
- Боже, Себя храни! - Поет Ной на коленях. - Сильный, державный, царствуй по праву во цвете лет!
- Аминь. - Донеслось сверху.
Ной родил трех сынов: Сима, Хама и Иафета.
- Что? Опять? - удивился Ной.
- Всё тех же самых троих сыновей, - доносится сверху.
- А, ну, так это я уже давно... - Сказал Ной. - Это, как минимум, девяносто пять лет назад уже я их родил! Ведь папаша мой не утоп, а умер своей смертью, царство ему небесное!
- Не гони лошадей! - Возразил голос Политика. - Никакого царства небесного я пока что для земных покойников не создал! Мест нет, заявки не принимаются, комнаты не бронируются. Имейте терпение, не забегайте вперёд!
Но земля растлилась пред лицом Божьим, и наполнилась земля злодеяниями.
- Ой, как растлилась! - восклицает Политик. - Разврат! Взгляни-ка на этот разворот! Мисс апрель - это ж надо! Где стыд у девки?
И сказал Политик, что земля растлилась.
-
Положительно наполнилась земля злодеяниями! - говорит Политик. - Загнивают все! Красиво загнивают, ничего не
скажешь, но ведь загнивают! Опять же хэви мэтал, рэп! Ну что это?.. Нет, не
одобряю! Где, я вас спрашиваю, Бах, где Моцарт? Вивальди,
в конце концов? Ну? Мурку на каждом углу крутят! Децл!
Ну что это, а? Растлилась земля! И впала в ничтожество.
-
Правильно! - Сказал первый Исполин. - Ни рая, ни ада нет, так? Стимулов для
праведности никаких нет, вот что! С чего бы и не наполнялась земля злодеяниями
в таких условиях?
- А в чем они - злодеяния? - Спросил второй Исполин.
- Не ходить пред Политиком на цырлах - вот в чем злодеяния! - Пояснил Ной и пошёл на цырлах.
- А
'цырла' - это что? - Спросил второй Исполин.
-
Коли ходил бы на них, так знал бы, - Резонно ответил Ной, потирая стершиеся цырла.
ПЕСНЯ НОЯ
Уже подряд - который год -
Я мучаюсь спиной.
Болезнь покоя не даёт,
Ах, бедный, бедный Ной!
Напрасно мазями лечусь:
Не разогнуть спины!
Все врут, что я от лести гнусь -
То сплетни, наговор и гнусь!
В том нет моей вины!
С утра опять спина болит,
Ну что за наказание!
Не принимай радикулит
(Опять схватило, вот едрит - т!)
За Чинопочита - Ни - Е!
Я пожил многие века
Трудился я как мог.
Дрожат колени старика,
Не чувствую я ног.
Давно уж слаб мой каждый член,
Поймите же, сыны:
Я не коленопреклонен,
Мне просто трудно встать с колен,
В том нет моей вины!
Все говорят, что я бы мог
Жить в вечном унижении...
Не называйте слабость ног
(К тому же я устал
чуток!)
Коленопреклоне - Ни - Ем!
И
воззрел Политик на землю, и вот, она растленна, ибо
всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал Политик Ною: 'Конец всякой
плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от
них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли'.
-
Конец всякой плоти ... - Говорит с небес бас Политика. - Как там дальше?
-
Про плоть и про конец что-то не понял я... - говорит первый Исполин.
-
Да я от своего конца ради Политика собственными руками кусок плоти отхвачу! И у
плоти своей конец укорочу!
- Это тоже можешь сделать, но я не это имел в виду! - говорит Политик.
-
Не это? А что тогда? - робко спрашивает Ной.
- Не перебивай! И вот Я поставлю конец всякой плоти, и вот Я истреблю их с земли, - продолжал голос Политика. - Вот и Мальтус то же рекомендует! Остается выбрать: ДДТ или ядерную бомбу?
-
После бомбы тут долгонько еще ничего благого произрастать не будет! - говорит
первый Исполин.
- И
табак? - встревожено спрашивает голос Политика.
- И
табак будет бросовый, - Подтверждает первый. - Радиоактивный. Да и после ДДТ дрянь-табак будет тут.
-
Нет, бомба и ДДТ не годятся! - Решительно заявляет
Политик. - Лучше потоп. Экологически чистое уничтожение человечества!
-
Потоп - это да! - Согласился второй исполин. - Это ни один эколог не придерется.
-
Решено! - успокаивается Политик.
Часть 3. Допотопное бытие
-
Ной! Я вот тебе даю наставления! - говорит Политик.
-
Мне на цырлах продолжать ходить, али как? -
интересуется Ной.
-
Ходи, ходи милый. Только вот что ещё. Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения
сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи, - рек Политик.
-
Гофер - это что за дерево? - поинтересоваться Ной.
- И
даже и не знаю... Что ты меня сбиваешь? Твое дело -
слушать и запоминать, а потом выполнять, а ты перебиваешь!
-
Не буду больше! - смиренно сказал Ной, продолжая ходить на цырлах.
- И сделай его так: длина ковчега триста локтей; ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей. И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и дверь в ковчег сделай с боку его; устрой в нем нижнее, второе и третье жилье.
- Чертёжик бы не помешало, - говорит Ной.
- И ключ от квартиры, где деньги лежат? - иронизирует Политик.
- Ключик, замочек? - захихикал Ной, а потом запел, - Мальбрук в поход собрался, к жене своей прильнул, он с ней облобызался, и на ушко шепнул: 'Позволь-ка мне, дружочек под юбку заглянуть, надеть тебе замочек ключиком замкнуть!..'
- Вздор! Это не помогает! - топнул ногой Политик. - Если бы замки спасали от воровства, броня от ран, клятвы - от предательства, а заповеди от греха, тогда б...
- Тогда б? - спросил Ной.
- Судьбу не перехитришь! - сказал Политик. - А судьба - это я. Всё вздор! Слушай меня и не перебивай!
- Слушаю и не перебиваю, - сказал Ной и снова встал на цырла.
- И вот, Я наведу на землю потоп водный, чтоб истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни, под небесами; все, что есть на земле, лишится жизни.
- И я? - залепетал Ной. - А я?
- Да что ты заладил, как осёл 'Иа-иа, ая-ая!', - рассердился Политик, - Слушай лучше. С тобою Я поставлю завет Мой, и войдешь в ковчег ты, и сыновья твои, и жена твоя, и жены сынов твоих с тобою.
- Шестиместную прогулочную яхту придётся сооружать? - осведомился Ной.
- Какую шестиместную! - возмутился Политик. - Бери выше. Кроме вас там будет каждой твари по паре. Введи также в ковчег из всякого скота, и из всех гадов, и из всех животных, и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых; мужеского пола и женского пусть они будут.
- А гадов зачем? - удивился Ной.
- Тебя не спросил! - оборвал его Политик.
- Стало быть, все твари Тебе равно милы? - понимающе кивнул Ной. - И все равно ненавистны, потому что всех их решил Ты уничтожить, и всех их решил Ты сохранить по паре экземпляров.
- Водоплавающие все милы особо, - заметила жена Ноя. - Ведь из них никто не погибнет. А зачем птиц брать? Чайки ведь, или, скажем, бакланы-пеликаны - они итак не утонут.
- Знаешь ли ты, женщина, что нигде, никогда, ни в одном месте священного писания нет такого, чтобы жена человеческая обращалась со словами к Господу? - спросил Политик. - Знаешь ли ты, женщина, дщерь Евы, что первой женщиной была отнюдь не Ева, а другая? Думала ли ты, почему она была уничтожена?
- Вот так всегда! - сказала жена Ноя. - Как обед приготовить, постирать, корову подоить, в горящую избу войти, коня на скаку остановить, так им баба нужна. А как что решать, но не бабье дело им советовать! Где уж нам! Наше дело - бабское, рожать да помалкивать.
Песня жены Ноя
Бабское дело не хитрое,
Спорить не смей с мужиком,
Дружит он больше с пол-литрою,
К бабе ж всегда - с кулаком.
Жизнь незавидная бабская:
'Деток рожай и готовь!' -
Эту обязанность рабскую
Люди назвали 'любовь'.
Входим мы в избы горящие,
Стопорим сходу коня ...
Где же ты, жизнь настоящая?
Будешь ли ты у меня?
Мы же за жизнь нашу жалкую
Видим лишь стыд, да позор:
'Скройся из глаз и помалкивай,
Видишь: мужской разговор!'
- Вот теперь дело говоришь! - сказал Политик. - Так вот же, Ной, слушай меня. Из всех птиц по роду их, и из всех скотов по роду их, и из всех пресмыкающихся по земле по роду их, из всех по паре войдут к тебе, чтобы остались в живых. Ты же возьми себе всякой пищи, какою питаются, и собери к себе; и будет она для тебя и для них пищею.
- Это ж уже тогда вовсе и не по паре получится! - задумался Ной. - Скажем, тигров, львов, крокодилов, и прочих хищников кормить - нужны другие животные.
- Возьмешь кроликов, - ответил Политик. - Они зело быстро плодятся. Кроликами и будешь кормить всех хищников.
- А кроликов чем кормить? - не унимался Ной. - Столько сена не войдёт в ковчег. Да и не запас я столько сена! А ведь ещё есть кони, козы, коровы, олени, я уже не говорю про слонов и бегемотов! Чем их прокормить всех?
- Тиной морской! Что ты привязался ко мне! - рассердился Политик. - В крайнем случае, я пошлю им пропитание.
- А, ну если Ты пошлёшь, тогда мне и волноваться не надо! - успокоился Ной. - Обещания Политиков всегда выполняются, к этому мы привычные. Только ведь обещанного три года ждут, а эти три года чем их кормить?
- Три года, всего-то? - расхохотался Политик. - Это где ты видал таких политиков, которые через три года выполняют свои обещания? Ау! Я что-то не видывал таких, а я поболее тебя повидал.
- Да и я таких не видывал, - согласился Ной. - Но человек так устроен, что надо же ведь ему во что-то верить!
-
Во что-то верить всегда надо, а в кого-то вовсе не обязательно! - сказал
Политик.
И
сделал Ной всё, как повелел ему Политик.
И
сказал Политик Ною: 'Войди ты и все семейство твое в ковчег!'
- Войди ты и все семейство твое в ковчег! - говорит Политик. - Ибо тебя увидел Я праведным предо Мною в роде сем.
- Чё такое ковчег? - спрашивает Ной. - Хватит прикалываться! Говорят же Тебе, что судно прогулочного или спортивного назначения называется яхтой.
- И всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского, - продолжает, как ни в чем не бывало, Политик.
- Чё, грязных животных то зачем мне на чистый корабль? Пусть моют лапы и копыта, а то не пущу на ковчег! - артачится Ной.
- Также и из птиц небесных по семи, мужеского пола и женского, чтобы сохранить племя для всей земли, ибо чрез семь дней Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей; и истреблю все существующее, что Я создал, с лица земли.
- Чёто я не догоняю, - тупит Ной, - если ты хочешь всех истребить, то зачем брать каждой твари по паре? А если хочешь сохранить, то зачем вся эта байда с потопом? И почему каждой птицы не по паре а по семи штук?
- Твоя жена этот вопрос задала сразу же, а ты - только после того, как ковчег построил, - усмехнулся Политик.
- Не своевременно заданный вопрос может стать причиной несвоевременно полученной оплеухи, - изрёк Ной и встал на цырла.
- Ладно уж, объясню, - усмехнулся в бороду Политик. - Если никого совсем не останется, то над кем потом изголяться? Подумай-ка!
- А чем эти тебе не нравятся? Которые уже сейчас есть?
- Погрязли! - ответил Политик.
- Погрязнешь тут! - пожимает плечами Ной. - Грязюку развел с этими хлябями небесыми! Жижа сплошная!
- Всех списать! - отрезал Политик. - В расход.
- Переделать нельзя? Перевоспитать? - робко спрашивает Ной.
- Дешевле всех утопить и подождать, пока новые размножатся, - говорит Политик. - Стоимость лекарств не должна превышать стоимости коровы. Основной принцип ветеринарии.
- Дыкть, вроде ж о людях говорим, а не о скотах? - удивился Ной.
- Разве? - удивился Политик. - Мне казалось, что речь шла о скотах.
- Разве скот в разврате может погрязнуть? - удивился Ной.
- Нет, скот не виноват. Поэтому я их и спасаю, - ответил Политик.
- Ничего себе, спасение! Всех утопить, и только по паре оставить! - Ной покачал головой.
- Кто тут смеет рассуждать? - не выдержал Политик.
- Рассуждать никто не смеет, - спохватился Ной. - Я спрашиваю только. - И он снова встал на цырла.
Ной сделал все, что Политик повелел ему. Был же Ной шестисот лет отроду, как потоп водный пришел на землю.
-
Подстава! - говорит Хам. - Батя
родил нас в пятьсот лет, сейчас ему шестьсот, то есть нам троим по сто лет,
так?
- Я не силен в вычислениях, - отмахнулся Сим. - Вся эта алгебра-хреналгебра! Тоска зелёная.
- Нет, ты прикинь! Нам сейчас по сто лет, а век нам, Ноевым сыновьям, отмерен в сто двадцать лет! - не унимался Хам.
- Надоел ты со своей вригонометрией! - сказал Иафет.
- Ты пойми, дупель, что нам осталось жить двадцать лет каких-нибудь! - в отчаянии голосил Хам.
- И чо? - спросили Сим и Иафет.
- И как тут усеешь основать новые народы? А ведь нас еще неизвестно, сколько будет мотать по морю!
- Тоже мне, князь Гвидон! - съехидничал Сим. - Народ он будет основывать! Тут бы задницу свою спасти - и то дело!
- Задницу спасти - задача достойная, - не унимался Хам. - Но зачем нам этот зоопарк ещё?
- На вот, - прервал сына Ной. - Почитай-ка на досуге. Джеральд Даррелл. Очень рекомендую. А пока разговорчики отставить, и загонять всех зверей в ковчег, шагом марш.
- А ведь пожрут они друг друга, а кого не пожрут - затопчут! - продолжал спорить Хам.
- Это уже не наша печаль, - резонно заключил Ной.
И вошел Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним в ковчег от вод потопа.
Дочери Ноя:
- Минуточку! - открывают Библию и читают вслух, - '... И родил сынов и дочерей' - так?! Мы, дочери имеемся у Ноя? Имеемся! Далее! - читают вслух, - 'И сказал ...Войди ты и все семейство твое в ковчег!' Так? Мы что же, не семья? Почему нас на ковчег не берут?
Хам:
- Секундочку, - открывает Библию и читает вслух, - 'И вошел Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним в ковчег от вод потопа'. Где тут про дочерей Ноя сказано? Вопросы есть? От винта!
Старшая дочь Ноя:
- Нам что же, тонуть прикажете?
Хам:
-
Вы уже давно должны замуж выйти, так что вы - не наша семья. От винта!
Младшая дочь Ноя (воет):
- Кровинушку оставляете, холодным волнам предаете!
Хам:
- Чё за дела? Сейчас вас возьми, потом за вами мужья потянутся, потом их родня, это будет уже не ковчег, а Титаник! На вас каюты не припосены, койки не застелены, билетов не отпускалось, мест нет. Отдать швартовы!
Старшая дочь Ноя:
- Ну погоди уже мне! Вернетесь вы на сушу! Я вам все припомню. Факью!
Хам бросает пару ластов на песок со словами:
- На вот поучись плавать, чем английскому языку! Покедова!
Дочери Ноя с песней пытаются взойти на ковчег.
Дочери Ноя поют:
Как еще удалось вам жениться?
Только груши бы вам обивать!
Наплевать вам, что сестры - девицы!
И вообще вам на все наплевать!
Ну, за что нам такие обормоты?
Не братья, а на выезде дурдом!
В головах у них всегда дурное что-то!
Ну, а девушки - а девушки потом.
На пикник собираются, вроде -
Полюбуйтесь вы только на них.
При честном нас позорят народе,
Лучше б взяли с собой на пикник!
Поглядите на этих идиотов:
Ярко выражен Дауна синдром!
Только жрать и материться им охота,
Ну, а девушки - а девушки потом.
Ной:
Дочерей нарожал себе в обузу
И не рад уже этому сам.
Вот добились они перегруза!
Брысь на берег, не то наподдам!
Есть традиции все-таки на свете
Нарушать вам порядок я не дам:
С судна сходят прежде женщины и дети,
А последним, да, последним -
капитан!
Дочери Ноя поют:
И всегда мы в каком-то загоне:
Упомянуты в Библии вскользь.
То носки им заштопай, то кальсоны,
Что за жизнь? Хоть мытарься, хоть брось!
А на нас вся домашняя работа:
За семьёй прибирай и за скотом!
Все хорошее вот этим трем проглотам,
Ну, а девушкам - а девушкам потом.
И из птиц и из скотов чистых и из скотов нечистых, и из зверей и из всех пресмыкающихся по земле по паре, мужеского пола и женского, вошли к Ною в ковчег, как Политик повелел Ною.
- А теперь пусть идёт горбатый! - кричит Ной. - Я сказал, горбатого веди!
- Как лечить удава, кто знает? - вопит Иафет.
- Он заболел? - спрашивает Ной.
- С ним что-то не так! - хрипит Иафет. - Он на меня накрутился... Помогите...
- Покормите гада, дайте ему кролика. А то сколько бы раз мы ни оставляли их одну пару, не успеешь оглянуться, как их уже две дюжины!
- Мамонтов брать? - спрашивает Сим.
- Такую махину куда запихаешь!? Оставляй! Скажем - 'вымерли', - отмахивается Ной.
- Дронт. Нелетающая птица. Берём? - спрашивает Хам.
- Всё равно не выживет, - говорит Ной, - Но возьмем. А то на нас будут бочку катить.
- Пингвинов грузить? - спрашивает Иафет.
- Что за чудо такое? Откуда ты его нарыл? - спросил Ной. - Умора! Политика на фуршете напоминает. Во фраке тоже! Надо погрузить, жалко ведь: утонет пингвинчик! Плавать-то ему во фраке никак невозможно. Сразу видно: сухопутная птица. Берём.
- Крокодил. Куда его? - спрашивает Сим.
- Плавников не видно. Стало быть, плавать не умеет. К зебрам его, - говорит Ной. - Он на них так ласково смотрел, что ясно дело: друзья они. А это ты зачем дерево несёшь, Хам?
- Это не дерево, это туалет для собачек, - ответил Хам.
- Крыс не забудьте! - напоминает Ной. - Как побегут с корабля - пора молиться.
Через семь дней воды потопа пришли на землю.
- Не забыть сделать перерасчет за воду! - говорит Политик. - Перерасход воды оформить за счет потребителей. Счет направлю Ною сразу же после окончания потопа, как правопреемнику всех земных людей.
- Тонем, однако - сказал первый исполин.
- Не знаю, как я, а ты - точно тонешь! Все козыри у меня! - ответил второй исполин.
В шестисотый год жизни Ноевой, во второй месяц, в семнадцатый день месяца, в сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились; и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей.
- Как все-таки неудобно вести счет времени по возрасту какого-то небесного патриарха! - ворчит Политик. - Надо будет как-нибудь родить кого-нибудь значительного, чтобы уже вести отсчет времени с его дня рождения. Правда, тогда эти годы надо придется означать обратным отсчетом. Надо будет изобрести отрицательные числа на досуге.
В сей самый день вошел в ковчег Ной, и Сим, Хам и Иафет, сыновья Ноевы, и жена Ноева, и три жены сынов его с ними.
- Жена, - говорит Ной. - Как твоё имя-то? Чего то не вспомню никак!
- А я тоже не помню, - откликается жена. - Вечером ты меня зовёшь 'Солнушко, иди детей делать', а утром 'Просыпайся, старая карга'.
- Надо будет в метрику заглянуть, - говорит Ной. - Заодно выясню, как невесток зовут.
-
Проклятущие! Вот их как зовут, - откликается жена Ноя.
- Как все же удачно, что дети Ноя, достигнув столетнего возраста, остались бездетными! - говорит Политик. - Сейчас бы пришлось возиться еще и с этими детьми, внуками, правнуками. Сколько гомона, толчеи, суеты!
- Разве у нас нет детей? - спрашивает Хам.
- Об этом ничего не сказано. Следовательно, нет. А если б и были, то мы их на ковчег не берем, и точка. Жратвы рассчитано только на нас, - сказал Иафет.
- Если жратва закончится, начнем питаться уточками, курочками, кроликами и козочками, - хихикнул Хам.
- Кажется, это не предусмотрено? - осведомился Сим.
-
Полагаешь, поедать друг друга тем, кто выживет в кораблекрушении, предусмотрено
корабельным уставом? Дудки! Жить охота, вот и кидают жребий! Или съедают самого
откормленного. Но у нас, слава Политику, такая ситуация не предвидится. Будем
питаться голубиным и черепашьим мясом, - провозгласил Хам.
- Такого разнообразного меню, которое ожидает нас, если путешествие затянется,
не могли бы себе представить никакие гурманы!
- Но ведь не всякая тварь съедобна? - усомнился Сим.
- Ты это китайцам скажи! - усмехнулся Хам. - Кстати, папуля, не худо бы было взять в качестве повара какого-нибудь китайца!
- Моя жена - китаянка, - сказал Иафет.
- Тогда мы не пропадем, - сказал Хам и подмигнул жене Иафета.
Иафет увидел это краем глаза, но побоялся возмущаться: Хам был сильнее, и неудивительно - Хамы всегда почему-то сильнее всех остальных.
Они, и все звери, и всякий скот, и все гады, пресмыкающиеся по земле, и все летающие, все птицы, все крылатые, и вошли к Ною в ковчег по паре мужеского пола и женского от всякой плоти.
- А кто-то собирался утопить всех гадов, - пробурчал первый Исполин, разглядывая в руке карты.
- Они даже скорпионов спасают, - пожал плечами второй исполин. - А тебе - погоны! - и он прихлопнул на плечо первого исполина шестерку треф.
И затворил Господь за ними ковчег.
- Нанимался я вам в привратники?! - ворчал откуда-то сверху Политик. - Сим-сим, закрой двери!
- А почему я? - обиделся Сим. - Мог бы и Хам затворить, или Иафет.
- С тобой, Сим, спорить можно, только гороху наевшись!
- Сим-Сим. Закрой уже дверь, итит твою в качель! Комаров, паутов, оводов и ос, блох и тараканов, муравьев и клопов выпустишь сейчас! - Ворчит Ной. - Как их потом соберешь?
- Вся эта нечисть вокруг Иафета кружит, - ворчит Хам. - А в портянках его столько жизни, что на два ковчега хватит.
- Ладно уж вам, полно ссориться, - Ворчит Политик и сам закрывает двери ковчега.
... И затворил Господь за ним ковчег.
- Да затворил, затворил уже! - кричит Политик. - Давай уже, открывай краны все!
- Открыть кингстоны! - слышится откуда-то сверху, после чего на землю льются еще более жуткие потоки воды.
Часть 4. Потоп
И продолжалось на земле наводнение сорок дней и ночей, и умножилась вода, и подняла ковчег, и он возвысился над землею; вода же усиливалась и весьма умножалась на земле, и ковчег плавал по поверхности вод.
Палуба ковчега. Ной в костюме матроса, на спине надпись 'Ной', сидит на палубе ковчега, из иллюминатора торчат головы различных зверей, а кругом полно воды, без конца и без края. Ной, блистая с золотым зубом, играет не аккордеоне и поет на мелодию эмигрантского шансона:
Ной:
Поэты
очень часто пишут оды
И
славят в них тиранов и царей.
А я
вот вам хочу сказать про воду:
Ведь
на земле она всего важней!
Дородная жена Ноя наливает воду в чайник.
Ной:
И
даже те, кто жажду утоляют,
Как
правило, совсем и не водой,
Её в
больших объемах потребляют,
Когда
у них кончается запой.
Дородная жена Ноя закатывает очередную банку малосольных огурцов.
Ной:
И
хоть в ней нет ни капли алкоголя,
Но
без воды вина не сотворить,
Притом
она содержится в рассоле,
И
без неё грибка не засолить!
Иафет и Сим пьют из стаканов вино, Хам листает американский журнал 'Плейбой'.
Ной:
Ступайте
вы на океанский берег,
Немножечко
подумайте тогда:
Что
отделяет всех нас от Америк?
Вода,
друзья, всего-то лишь вода!
Жена Ноя разглядывает на развороте карту мира.
Ной:
И
разъясню я мысль свою сугубо
Хотя
мне и не хочется туда,
А
что туда доставило Колумба?
Вода
друзья, опять-таки вода!
Невестки Ноя включают телевизор, по которому показывают природу различных мест. Появляется в качестве диктора прогноза погоды на экране телевизора Ной.
Ной:
В
одних местах дожди, в других - туманы,
А в
некоторых просто прорва льда,
Всё
это, как бы ни было нам странно,
Вода
друзья, опять-таки вода!
По телевизору показывают пустыню.
Ной опять на палубе ковчега:
А
есть места, где сплошь одна пустыня,
О
чем же там мечтается тогда?
Дороже
злата ценится и ныне
Там самая обычная вода!
Жена Ноя разглядывает себя в зеркале и выщипывает брови.
Ной:
Хоть
кажется, порой, невероятным,
Биологи
вам подтвердят тогда,
Прошу
не понимать меня превратно:
Мы с
вами, в основном, - одна вода!
Жена Ноя делает себе на лицо маску.
Ной:
Мы
без воды такие терпим муки!
Хотя
бы пусть холодной только нет!
Ни
чай попить, ни даже вымыть руки,
И
по-людски не сходишь в туалет!
Жена Ноя моет руки из рукомойника.
Ной:
Кто
думает, что это - только шутки,
Оставьте
всё сомнение своё,
Попробуйте
прожить хотя бы сутки,
Или
хоть четверть суток без неё.
Верблюжья голова жует жвачку.
Ной:
Вот
говорят, живёт вполне привольно
Недели
две, не пив её, верблюд.
Он
терпит эти муки подневольно
Зато
как пьёт её, когда дают!
В аквариуме плещется рыбка.
Ной:
Вы
без неё прожить часок могли бы
Хотя
не всякий час, и не везде.
Но
предки наши были всё же рыбы,
И
зародились, кажется, в воде!
Закипает чайник. Жена Ноя в сердцах захлопывает двери, музыка становится тише.
И
усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие
есть под всем небом; на пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись
горы.
Хам пьет что-то прозрачное из стакана, после чего поёт.
Сим:
Чтоб
жажду утолять, себя взлелеяв,
Отбросив
и условности, и спесь,
Ученый
мудрый, Дмитрий Менделеев,
Составил
удивительную смесь.
Хам
передает стакан Иафету, наполняет, Иафет пьёт.
Сим:
Полезною
была его находка,
И
слуги пьют ее, и господа.
И
все же шестьдесят процентов водки -
Вода,
обыкновенная вода!
Ной на палубе:
Я
утомил, возможно, вас немного,
Простите,
в этом нет большой беды.
Давайте
вместе скажем: 'Слава богу,
Что
на Земле полно ещё воды!'
Ной срывает с пальмы, торчащей из кадки, финик и вяло его жуёт.
И
лишилась жизни всякая плоть, движущаяся...
- Совсем безжизненная плоть стала у меня от всей этой некошерной жрачки! - говорит Ной, сокрушаясь.
- Покушай мацы! - говорит жена Ноя.
- Думаешь, маца поможет? - сомневается Ной. - Тащи кальмары, устрицы, икру.
-
Разве они не утонули? - удивляется жена Ноя.
И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди; все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло.
У Сима в кармане звонит сотовый телефон, звучит 'Аллилуйя'. Сим говорит по телефону:
- Колян, привет! Чего!? Тонешь?! Мои соболезнования, брателла, но извини, сейчас я сам на мели, ничем помочь не
могу. Перезвони мне как выплывешь, поболтаем
как-нибудь. Ну, будь!
У жены Хама звонит телефон, она разговаривает:
- Машка, привет, дорогая. Как ты? Да что ты говоришь!? Тонешь!? Ой, Машка, сколько я тебе раз говорила: утонешь ты со своими хахалями, засыплешься! Ну, добро бы одного любовника иметь, в крайнем случае, двух. Но с тремя, Машенька, ты уж меня извини, к тому все шло, что твой все узнает! Не перебивай меня, я тебе дело говорю. Сама виновата. Мне даже Ваську твоего немного жаль, он у тебя такой положительный, а ты - такая дура. Так что сама выкручивайся. Да я слышу, что тонешь! Что ты заладила 'Тону, тону, спасите, помогите!' Я говорю тебе - раньше надо было думать!
У Иафета звонит сотовый телефон.
- А, привет, чувак! Чё, тоже тонешь? Ну, блин, вы чё там все - сговорились? (тихо) Надо срочно деньги в валюту переводить. (громко в телефон) А? Нет, это я про себя тут.
Начинают звонить сотовые телефоны у всех - у Ноя, у его жены, сыновей, невесток. Все кроме Ноя отключают телефоны.
Ной выбрасывает свой телефон в море и поет.
Ной:
Проститутки и сутенеры,
Карьеристы и просто дельцы,
Конокрады, домушники, воры,
Негодяи и подлецы,
Вы в погоне за капиталом
Свою жизнь превратили в позор,
Ведь презренным желтым металлом
Ограничен ваш кругозор.
Все хором:
Ведь презренным желтым металлом
Ограничен ваш кругозор.
Ной:
За наживой в извечной погоне
Разбиваются лбы и сердца,
Ну, скажите, кто же вас гонит
На себя ловить, как на живца?
Ни опасность вас не урезонит,
Не боясь ни тюрьмы, ни сумы,
Ежедневно хоть кто-нибудь тонет,
И у нас он просит взаймы.
Все хором:
Ежедневно хоть кто-нибудь тонет,
И у нас он просит взаймы.
Ной:
Разорившимся, что ж вам делать?
Деньги ж только плывут к деньгам!
Вот и просят, мол, 'Дайте денег',
Мол, 'со временем все отдам'.
С этой просьбою непристойной
Ты знакомым своим не звони:
Если тонешь - тони достойно,
За собою нас не тяни.
Все поют хором:
Если тонешь - тони достойно,
За собою нас не тяни.
Истребилось
всякое существо, которое было на поверхности земли; от человека до скота, и гадов, и птиц небесных, - все истребилось с земли, остался
только Ной и что было с ним в ковчеге.
Хам смотрит на клетки с животными и поет.
Хам:
Ну, что это за радость -
Плавучий зоопарк!
С собою возим гадость,
С ней возимся за так.
Не проданы билеты,
Не выписан фураж,
В печенках дело это,
С души воротит аж!
Сим (присоединяется):
Вонище как в конюшне,
И гомон как в аду,
Да я, наверно, лучше
На дно сейчас пойду.
Ни сна нет, ни досуга,
И съеден мой обед!
Пожрали бы друг друга,
И мне б проблемы нет!
Хам:
Ах, как мне надоели
Все звери и скоты,
Еще одна неделя
Подобной суеты,
Я всех их брошу в море,
Иль тюкну топором,
Да что ж это за горе,
Да что же за дурдом?!
Вода
же усиливалась на земле сто пятьдесят дней.
И
вспомнил Бог о Ное, и обо всех зверях, и обо всех скотах, и обо всех птицах, и
обо всех гадах пресмыкающихся, бывших с ним в ковчеге;
и навел Бог ветер на землю, и воды остановились.
И
закрылись источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба.
Вода
же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода по окончании ста
пятидесяти дней.
Песня Политика
Уже довольно много влаги
На землю пролилось дождем.
На землю я посеял благо,
А урожая подождем.
Почти уж двадцать две недели
На землю воду с неба лью,
Но говорит Макиавелли:
'Дозируй благодать свою'.
Не стоит блага слать в излишке,
Коль людям нечего желать,
Пойдут брожения в умишках,
А Бога могут и послать.
Итак, потоп я прекращаю,
И ливню положу конец.
Всех утонувших я прощаю.
Ну, разве я не молодец?
А тем, кто, как ни странно, выжил,
Еще успею отомстить.
Чтобы смогли за это вы же
Меня ещё благодарить!
И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских.
Ной
выходит из ковчега на гору Арарат.
Армянин появляется на горе и поёт:
Я дорогих друзей библейских
В гостях у нас увидеть рад!
С валютой вашей арамейской
Вас ждут в отеле 'Арарат'.
И вы не проходите мимо
Вам радо будет все село:
Гостеприимство армянина
Давно в историю вошло.
Возьмем барашка молодого,
Сейчас пожарим шашлычок,
Потом за гостя дорогого
Вина поднимем полный рог.
Ковчег здесь рады видеть все мы,
Уверен я: наверняка:
Он может стать потом эмблемой
На новом сорте коньяка!
У нас за божескую цену
Проблемы все легко решить.
На пункт валютного обмена
Теперь вам надо поспешить.
А пожелаю вам удачи,
Лишь намекну вам невзначай:
Нигде не проверяйте сдачу,
И оставляйте всем на чай!
Ной
поспешно залезает обратно на ковчег и отталкивает его обратно в море.
Вода
постоянно убывала до десятого месяца; в первый день десятого месяца показались
верхи гор.
По
прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега и выпустил ворона,
который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды.
Ной поет:
Черный ворон, что, блин, вьешься
Над моею головой?
Вам жратвы не напасёшься,
Черный ворон, кыш домой!
Все сожрали макароны,
Съеден весь паёк сухой,
Улетай к своей вороне,
Черный ворон, кыш домой!
Что же ты не улетаешь,
Что ты вьешься надо мной?
Зло нам, что ли, накликаешь?
Что за напасть?! Бедный Ной!
Потом выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли...
Ной поет, выпуская голубку:
Полон мой ковчег скотин!
Ты, хоть, улетай.
Fly dove, fly with the winds,
Let my filings cry!
С птичьим гриппом карантин
Смело нарушай...
Fly dove, fly with the winds,
Let my filings cry!
Но
голубь не нашел места покоя для ног своих и возвратился к нему в ковчег, ибо
вода была еще на поверхности всей земли; и он простер руку свою, и взял его, и
принял к себе в ковчег.
И
помедлил еще семь дней других и опять выпустил голубя из ковчега.
Ной поет, выпуская голубку:
Был Адам большой кретин,
Что покинул рай!
Fly dove, fly with the winds,
Let my filings cry!
Должен я, как он, - один! -
Заселить весь край!
Fly dove, fly with the winds,
Let my filings cry!
Голубь
возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у
него, и Ной узнал, что вода сошла с земли.
Он
помедлил еще семь дней других и выпустил голубя.
Ной поет, выпуская голубку:
Больше листьев от маслин,
Мне не поставляй!
Fly dove, fly with the winds,
Let my filings cry!
Поднялась земля с глубин,
Там и обитай!
Fly dove, fly with the winds,
Let my filings cry!
И
голубь уже не возвратился к нему.
Шестьсот
первого года жизни Ноя к первому дню первого месяца иссякла вода на земле; и
открыл Ной кровлю ковчега и посмотрел, и вот, обсохла поверхность земли.
Часть 5. Конец потопу
И
во втором месяце, к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла.
И
сказал Бог Ною: 'Выйди из ковчега ты и жена твоя, и сыновья твои, и жены сынов
твоих с тобою; выведи с собою всех животных, которые с тобою, от всякой плоти,
из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по
земле: пусть разойдутся они по земле, и пусть плодятся и размножаются на земле'.
И
вышел Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним; все звери, и все гады, и все птицы, все движущееся по земле, по родам своим,
вышли из ковчега.
Ной срывает с дерева оливку, с сомнением разглядывает ее. Потом достаёт из-за пазухи бутыль с мутной жидкостью, взбалтывает, с наслаждением глотает, и поёт.
Ной:
Вода
нужна нам, кто бы с этим спорил!
Она
нужнее даже, чем еда,
Но
наступает нам большое горе,
Когда
повсюду лишь одна вода!
Сим:
И
даже те, кто жаждою томимы,
Гурьбою
не идут на водопой,
А
тянутся к бутылочке родимой,
И
утоляют жажду не водой!
Хам:
А
если вам так нравится водица,
Идите
к океану, господа!
Хоть
видит око, глотке не напиться,
Поскольку
там солёная вода!
Иафет:
И на
земле её уже в избытке.
Но с
неба снова падает вода!
Её
послали, видно, по ошибке,
И я
б послал, да только не туда!
Ной:
Здесь
климат, я заметил, слишком влажный,
Места
б покинул эти навсегда.
Я с
радостью уехал бы однажды,
И
мне мешает только лишь вода.
Сим:
За
что, друзья, вы славите Колумба?
Ведь
он таки приехал не туда!
А я
б пешком дошёл, не сбившись с румба,
Когда бы не мешала
мне вода!
Хам:
В
одних местах дожди, в других - туманы,
А в
некоторых только горы льда,
Нам
это не приятно, и не странно ль,
Что
это снова только лишь вода?
Иафет:
А
есть места, где сплошь одна пустыня,
Вот
воду бы направить нам куда!
Но
обуяла воду там гордыня:
Не
хочет с неба литься там вода!
Ной:
Хоть
на Земле, порой, бывает тесно,
Я,
помнится, заглядывал в Ханой.
А
сколько пропадает всуе места
Поскольку
оно занято водой!
Сим:
Романы
день и ночь читает кто-то,
А
для меня всё это - ерунда!
Что
отличает их от анекдота?
Вода,
друзья, словесная вода!
Хам:
Когда
из берегов выходят реки,
Не
миновать тогда большой беды.
Был
умницею предок человека,
Что
навсегда он вышел из воды!
Иафет:
И
даже в Менделеевской находке
Имеется
нюансик непростой:
Две
пятых по объему в литре водки -
Должно
быть все же вовсе не водой!
Ной:
А
если сверх положенных процентов
В
ней занимает все-таки вода,
Настолько
ж меньше важной компоненты!
Выходит,
вас надули, господа!
Хам:
Вода
без спирта чуть не скрыла горы,
Но
за нее и скорлупы не дашь!
Меня
мутит от выпивки, в которой
Отсутствует
це-два аш-пять о-аш!
Ной:
Костер зажгу охотно
Я от тепла отвык.
Из жертвенных животных
Я сделаю шашлык.
Я тварей брал по паре,
Но истина проста:
Я акцию пиарил,
Теперь не до поста!
Сим подпевает:
Не жди, Овца барашка,
Ведь попусту ты ждешь:
Быть шашлыком бедняжке,
Он под вино хорош!
Понятна всем идейка
Логичен мыслей ход:
Кто стережет индейку,
Тот в суп ее кладет!
Иафет тоже подпевает:
Судьба моя такая -
Спасатель, 'дед Мазай',
Ты 'дедушку Мазая',
Дружок не осуждай!
Борта прогнулись в лодке,
Но зайцев дед берёт,
Ведь дедову находку
Давно жаровня ждет!
Хам подпевает и
все пускаются в пляс:
Я понял смысл глубинный
Тащить на борт зверей,
С охотой соколиной
Пойдём на лебедей,
Нам вся земля досталась,
Подвластна нам она,
Эх, жаль - не догадались
Мы закоптить слона!
Ной:
Пускай костёр пылает,
Подкинь-ка, Хам, дровец,
Живот мясца желает,
Отъемся, наконец!
Тошнит от рыбной гнили!
На лакомый бульон
Мы б мамонта сварили,
Жаль, рано вымер он!
И
обонял Политик приятное благоухание, и сказал Он в сердце Своем:
'Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца
человеческого - зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего,
как Я сделал: впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и
зима, день и ночь не прекратятся'.
Политик поет:
Не кормят басней соловья,
Ему белок нужён.
Но запах обоняю я,
И вот уж ублажен!
Ах, сколько состоялось битв,
Чтоб сытым воин был!
А мне достаточно молитв
И дыма от кадил.
О, люди! Хлеб так нужен вам!
Да и не он один.
А мне милее фимиам
И воскурений дым.
Людскую лесть я признаю
Лишь в этих формах двух.
Бодрят они всю плоть мою
И мне ласкают слух.
Дым или звук - любой из двух -
Меня б насытить мог,
Поскольку я - Всемирный Дух
И Триединый Бог.
А лесть для Бога - райский звук,
И жизни смысл и суть.
Кто мне не льстит, тому каюк,
Уж ты не обессудь!
Понимал Политик, что 'зло' творит человек лишь по недостатку разумения, а недостаток разумения - по недостатку зрелости. Понимал Он, и что недостаток зрелости - следствие юности человека в сравнении с возрастом Политика. Понимал он и то, что для большей зрелости надо увеличить век проживания человека на земле. Разумеется, все это он отлично понимал, и именно поэтому он сократил в шесть раз срок жизни человека на земле - если Ной жил более семисот лет, то детям Ноя и их потомкам он отмерил только сто двадцать лет. Перечитаем же еще раз эту фразу: 'Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого - зло от юности его'.
И подивимся мудрости Политика.
- Девочки не требуются? - спрашивает вдруг непонятно откуда появившийся Сутенер.
- Нет, пока не надо, спасибо, - отвечает Ной и шепотом продолжает, - Ты что, совсем очумел? Не видишь, я человек семейный! Мне такие услуги в принципе никогда не нужны! В присутствии жены даже не подходи ко мне близко. Телефончик оставь.
- Не вопрос! - отвечает Сутенер.
- Ты вообще как тут оказался? - спрашивает Ной, чуть поразмыслив.- Разве ты не утонул?
- Такие как я, - гордо отвечает Сутенер, - не тонут! А вы будто не знали!
Песня Сутенера:
Мое поганенькое дельце
Не канет никогда на дно,
Всплывет и вытащит владельца:
Непотопляемо оно.
Не опасаюсь катаклизмов,
Пусть тут хоть все водой зальет,
Но мой нечистоплотный бизнес
Всегда к поверхности всплывет.
За то, что я непотопляем,
Меня чем только не зовут,
И кем я только не ругаем!
Но это всё - напрасный труд.
Все ваши низкие сравненья
Мне совершенно нипочем,
Я называю удобреньем
То, что зовёте вы дерьмом.
Со мною вам зазорно знаться,
При свете солнечного дня,
А ночью, надо бы признаться:
Вы все - клиенты у меня.
Пусть конкурента съест акула
И плещет пусть над ним волна:
Чем больше девок утонуло,
Тем выше спасшимся цена.
Ной поет:
Спрячь-ка
девок, а не то велю прогнать их!
Размножаться
и плодиться нам пора.
Нам на девок не пристало семя тратить!
Ведь у нас его отнюдь не три ведра.
Впрочем, если уж зашло об этом дело,
Пусть и девки приготовятся рожать.
Коль найдётся бабье молодое тело,
Не годится
ему всуе пропадать.
Только сам ты сторонись от этих девок,
Налагаю епитимью на конец!
Здесь мужчинам посторонним не хрен делать!
Я -
единственный тут предок и отец!
И
благословил Политик Ноя и сынов его и сказал им: 'Плодитесь и размножайтесь, и
наполняйте землю; да
страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что
движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся,
что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте'.
Завет Политика
Как авгиевы конюшни
Грек струею расчищал,
Так и я людские души
Водным ливнем посмывал.
Я для вас расчистил землю,
Дал зверей вам на еду.
Возражений не приемлю,
Благодарность все же жду.
Все, что движется, ловите,
Жрите всё, что здесь растет,
Но друг дружку не сожрите,
Душам я веду учет.
Размножайтесь, но разврата
Попрошу не насаждать.
Если ж кто зарежет брата,
Тому рая не видать!
Размножайтесь, что есть мочи,
Заселяйте землю всю.
Только с просьбами - не очень,
Я вам тут не Камдессю.
Благосклонен я к евреям,
Шлю на вас я благодать,
Но молитвою своею
Мне прошу не досаждать.
И
сказал Политик: 'Вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между
вами и между всякою душею живою, которая с вами, в
роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением завета
между Мною и между землею'.
И
сказал Политик: 'И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга в
облаке; и Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душею живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом
на истребление всякой плоти'.
Политик поет:
Повторно слать потопы
Во мне желанья нет.
Не сомневались чтобы
Мы заключим завет.
Склероз меня замучил,
Завет забыть могу,
На этот самый случай
Я вам дарю дугу.
Едва сгустятся тучи
И дождь на вас пойдёт,
Но радугой блескучей
Всё небо расцветёт.
Мне прелестью своею
Напомнит про завет,
И тучи я рассею -
И их простынет след!
Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет. Хам же был отец Ханаана.
Сии трое были сыновья Ноевы, и от них населилась вся земля.
Ной начал возделывать землю и
насадил виноградник; и выпил
он вина, и опьянел,
Ной поет:
Как же, Господи, я рад,
Что возделал виноград!
Без вина душа болит,
А с вином вся кровь кипит.
Мне жена не нравится,
Баба - не красавица.
Стоит выпить мне вина,
И милее мне жена!
Жизнь проходит в пустяках,
Я остался в дураках,
Но сейчас вина напьюсь,
И с судьбой своей смирюсь!
Выпью чарку - буль-буль-буль!
Рухну на пол, словно куль.
Стану сном младенца спать,
Мне на все теперь плевать!
На приличья наплюю,
Под себя пущу струю.
Чтоб штанов не замочить,
Их бы надо приспустить...
Опьянел
Ной и лежал обнаженным в шатре своем.
И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца
своего, и выйдя рассказал двум братьям своим.
Хам поёт (танго):
Эй, Иафет и Сим, послушайте-ка Хама!
Давно мы не видали этакого срама!
Отец пьянехонек лежит как куль с
соломой,
И в небеса глядит престиж его весомый!
Он с перепою, выражаясь фигурально,
Лежит в природном своем виде натуральном,
Я этот вид не назову благообразным,
Боюсь, как не было б для наши жен
соблазна!
Сим
же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои,
пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не
видали наготы отца своего.
Сим поет:
Не стоит сыну над отцом своим смеяться:
Ведь говорят, мол, 'не учи отца'. - Признаться,
И что тут, Хам, тебя так сильно
забавляет?
А, впрочем, нас это ничуть не удивляет!
Иафет поет:
Ты хамом был, и хамом, значит, и
остался,
И вот в итоге над отцом ты насмеялся.
А мы папашу очень чтим и уважаем,
И доказать ему свою любовь желаем!
Сим поет:
Твои слова отцу дословно перескажем,
И этим мы тебя, надеемся, накажем.
Браток, тебя теперь мы на весь мир ославим,
И от себя еще подробностей прибавим!
Иафет поет:
Теперь ты можешь головой об стенку биться,
Прощенья всё равно тебе уж не добиться!
Пора будить уже почтенного папашу,
И рассказать ему про все поступки наши!
(Откуда-то снизу доносятся аплодисменты)
Ной
проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов
будет он у братьев своих.
Потом сказал: благословен
Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит Бог Иафета,
и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему.
Ной поет:
Сим и Иафет
К вам претензии нет!
Жить вам много лет
Сим и Иафет!
Сим поет:
Умны мы, мой брат!
Как я рад! Как я рад!
Иафет поет:
А Хам виноват!
Как я рад! Как я рад!
Ной поет:
Так пусть брат ваш Хам
Лишь рабом станет вам!
Ведь ты, мерзкий Хам,
Виноват в этом сам!
Сим поет:
Нам будешь слугой!
Поделом! Ты - изгой!
Иафет поет:
Вот это облом!
Ты - изгой! Поделом!
(Иафет и Сим танцуют канкан)
И
жил Ной после потопа триста пятьдесят лет.
Всех же дней Ноевых было девятьсот пятьдесят лет, и он умер.
- Э-э-эх! Не дотянул до тысячи! - сокрушается Ной и ложится в
гроб.
От сынов Ноевых распространились народы на земле после потопа.
Ной приподнимается из гроба и говорит с возмущением:
- Эка, вспомнили про сынов! В пятьсот лет я их родил, так? В шестьсот лет я их на ковчег посадил, так? Жизни моим сыновьям положен был срок в сто двадцать лет, так? Стало быть, после потопа пожили они, мои детушки, только лишь двадцать лет, так? Так! А я-то после потопа пожил, слава тебе, Господи, цельных триста пятьдесят годков, один к одному! Так теперь сами судите, от кого пошла жизнь на земле - от моих ли сынков, Сима, Хама и Иафета, или от меня, родимого? Эти сынки, Сын, Хам и Иафет - лежалый товар! Рухлядь. Новых нарожал я! Времени у меня было предостаточно! А у них не было на это времени! Попробуй-тко засели землю за двадцать лет! Это - в последние-то двадцать лет своей недолгой, злополучной, сто-двадцати-летней жизни! Смех, да и только! Кстати, рожу-ка я напоследок еще сына или дочь, раз такое дело!
Ной бодро вылез из гроба и потащил жену на печь рожать детей.
Голос Ноя:
Не остановится прогресс,
Не вымрет населенье:
Зачатья сладостный процесс
Дает нам наслажденье.
Голос Ламеха:
У патриарха есть стезя
Основывать свой род.
Ее манкировать нельзя.
Не то помрет народ.
Голос Сима:
Я для того на печь полез,
Чтоб зачинать детей.
Голос Иафета:
Зачатья сладостный процесс
Приятен мне ей-ей!
Голос Хама:
Пренебрегать мне им нельзя,
Хоть я на склоне лет!
Голос Ноя:
Не будем тратить время зря...
Голос Иафета:
Как эта сладостна стезя!
Голос Хама:
Господь, прикрой свои глаза!
Голос Сима:
Наддайте скорости, друзья!
Хор Сима, Хама, Иафета, Ноя и Ламеха:
Приятней дела нет!
|