Если есть в мире место моей сокровенной мечты, я хочу побывать в нем хотя бы во сне. Искупаться в искрящихся чистых прудах и озерах; прогуляться по просторам небес и лесов. И сорваться, крича, в пучину морскую в объятия прекрасной зеленой волны. Умереть, не проснувшись, от счастья; по весне разрыдаться грозой долгожданной. Лишь бы только никогда не узнать гложущей сердце тоски. Отчуждения людского; холодной, предательской лжи. Если слышишь меня - помоги и спаси!
***
Говорят, у каждого есть что-то сокровенное. Что каждый мечтает оказаться в месте, где счастливы все. Думаю, было бы чудесно, если бы все вдруг стали счастливы, и не мечтали сбежать друг от друга. Ведь не сбежать от тьмы, таящейся внутри каждого. И одно лишь тому противоядие - свет, который жжет изнутри, когда говорит совесть, взывая к человечности.
Иногда меня внезапно переполняет чувство необъяснимой радости, будто бы моя самая заветная мечта сбылась. Тревога и восторг неразрывно сплетаются в диком танце. Но радость исчезает в тот самый миг, когда мое дыхание замирает от счастья, и на выдохе сердце пустеет от осознания, что я - всего лишь мечтатель. То, что живет во мне... Что ж, к нему, увы, не прикоснуться.
Грустно жить и видеть, как в своих сердцах другие жестоко предают мечту; устают под нескончаемым давлением; и пылкое стремление лелеять надежду вопреки всему медленно, но верно угасает. Боятся поделиться глубоким, сердечным переживанием с другим, с другой, которые претворяются безразличными. Так рождается отчуждение.
Опасаются проявить чуткость и доброту, за которую могут пострадать и поплатиться сами в ответ. Оказаться осмеянными. И вместо чудесных и ярких цветов вырастают колючие кустарники; вместо благоухающего аромата распространяют смертельный яд.
Мы отравлены, и продолжаем отравлять мир вокруг. Кажется, все, чего грубо касаемся, неизбежно становится токсичным. Запахи свежести, исцеляющие слова истины, увы, не достигают - не способны пробиться сквозь уродливый покров, в самой сердцевине которого уже зачах плод, сладость которого обратилась в горечь.
Когда очень тяжело на сердце (и даже когда очень хорошо), я прихожу в одно уединенное место, и ложусь отдыхать на склоне горы на мягкую зеленую траву. Хотя за спиной (с обратной стороны горы) по дороге проносятся машины, глядя на пейзаж, я открываю миру мое сердце - чахнущий плод, который оживает лишь на одно короткое мгновение. Я слышу голос ветра, шепот трав и цветов, которые бесцеремонно рвет резкий звук, издаваемый мчащимися по дорогам металлическими чудовищами.
Моим пристальным созерцанием и молчанием я делюсь с миром тем, что вобрало, впитало мое сердце. Если грусти и печали слишком много, то небо плачет. Капли дождя падают на меня, текут по моему лицу, и я плачу вместе с миром. О себе самом и других таких, как я. Быть может, где-то другой такой или другая такая также оплакивают меня и себя. Словно мы умерли, но почему-то остались бродить по земле. Мы все еще поднимаем глаза к небу и смотрим в эти необъятные, скорбящие и грустно улыбающиеся нам очи.
Я смотрю, и вижу как из-за чистых белых облаков, похожих на добрых и могучих великанов, выглядывают ослепительное солнце и нежная радуга. В их свете мое воображение рисует иной город - совсем не тот, от которого чахнет сердце, а тот, к которому тянется слабеющими лепестками. Но жажду уже не утолить, сколько не пей. Час расплаты за исторгнутый яд совсем близок. И боль, которая придет следом, будет несоизмеримо больше. И она пронзит всех, неважно, как много или как мало яда ты пролил на эту землю, и заставил небо смотреть и страдать вместе с землей.
Так будет. Обязательно. А пока я вижу стены - белые, как и сами облака; крыши - окрашенные цветами радуги. Мне никак не увидеть, но я слышу счастливые голоса, чьи сердца преисполнены любовью, а души - светом мудрости и понимания. Мы могли бы любить, если бы осмелились, если бы только не боялись по-настоящему дарить. Наши слова могли бы быть мудры, полны понимания, если бы не таили яд, который отравляет и убивает медленно, но целенаправленно. Капля за каплей, вытесняя крупицы веры и надежды.
Мне известно, чем все закончится. Как и другие, я все больше обращаюсь во вместилище для яда. Сосуд зла. Он убьет меня или же отравит настолько, что я заполню им мир настолько, насколько смогу! Почему я не знаю ни другого, ни другой, кого терзают те же мысли и чувства? И то, что мы так одиноки в своем одиноком и почти бессмысленном стремлении беречь то, что неизбежно увядает. Мир однажды окрасится ядовитыми красками лжи и обмана. Окрасится ли он вновь теми красками, которые я вижу сейчас в моих мечтах и фантазиях?
Мне хочется верить. Надеться, что я просто уйду, не став ядом, который погубит других. Другого его. И другую ее. А когда последняя страница истории конца закроется, откроется страница под названием новое начало!