ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ
![[]](/img/z/zhukow_sergej_aleksandrowich/b2/7657.jpg)
Меня река влекла вниз по теченью плавно,
Прочь ото всех, кто связан был со мной -
Нагую плоть их дикари кромсали славно,
К резным столбам её прибив под громкий вой.
Мне люди неважны, и груз английской ткани
С зерном Фламандии пусть зеленью цветёт -
Едва умолк последний крик кровавой бани,
Я на стремнину лихо вырвался вперёд.
Зимою прошлой, чище чем невинность
Ума младенца, я нырнул в прилив -
Похоже айсберги откалывает сырость,
Швыряя бешено их с грохотом в залив.
Под бури гром я с морем обвенчался,
Презрев блеск глаз пустых на берегах.
Из пробки поплавком резвился и качался,
Десяток лун подряд в мертвецких гамаках.
Живой водой, всех яблок детства слаще,
Блевоты корку смыв и синьку от вина,
Так крепко пихтовый мой приласкало ящик,
Что верп он потерял, да и рулю хана!
И с давней той поры, как часть поэмы моря,
Я дрейфовал в молочных строках от светил -
Вместе с трупом приблудным, не ведая горя,
В размышленьях о вечном лазурь жадно пил.
В мерцаньи мерном дня - медлительного бреда,
Пьяней всего вина, звончее райских лир -
Там в миг, заместо синей краски неба,
Любовь полынная, вся в золоте, бурлит.
Я видел неба крой блестящим острым крисом,
Рассвет, как стаю птиц, встающих на крыло,
Потоки бурных вод под ветром злым и быстрым,
И даже то подчас, что смертным не дано.
Как Феб пред тьмой, под страхом тайны светит,
Льёт пурпур на волны широкое лицо -
И та в гримасах древнегреческих трагедий,
Вращает мельницы морской тугое колесо.
Шартрёз в ночном бреду окрасил снег пастелью,
Когда я взглядом томным море раздевал.
Во мне бродила кровь - которой не имел я,
А фосфор жёлт и синь, там трели издавал.
Я долго наблюдал, как буйная стихия
Свиньёю рыцарской, на войско скал летит -
Не верилось совсем, что след Святой Марии
Хрипящий океан в ягнёнка превратит.
Так знайте, я желал Флориды эйфорию -
Где оборотней взгляд пестрее чем цветы,
А радуги дрожат в жестокой малярии,
Едва держа в узде морские табуны.
Я рвал саргасов сеть в болотине угрюмой,
Где дохлый кашалот, запутавшись, изгнил,
Увидел мёртвый штиль в бушующем тайфуне,
И в бездны водопад на краешке Земли.
Льда серебро, жар солнца, свод багряный,
Топь непролазная в отлив на голом дне,
Где в корчах от клещей, огромные удавы
Ласкают корни мангр в зловонной пелене.
Хор окуньков златых, поющий в синей влаге,
Я детям показать мечтал во все года.
Любил я пены цвет - безъякорный бродяга,
А ураган дарил мне крылья иногда.
Мне были пыткою порой всех атласов иконы -
Под моря плач оно нежней качало нас,
Лимонные с глубин всплывали анемоны,
И я монашкой падал, погружаясь в транс...
Плывя как суши часть, я был облеплен калом
Всегда сварливых, злых и белоглазых птиц,
А через трюм прогнивший, в черноту провала
Мертвец спать вечно уходил спиною вниз.
Из плена шхер глухих, заброшен был штормами
Я на такую высоту без жизни от земли,
Что ни линкор стальной, ни когг под парусами
Мой пьяный вдрызг скелет тащить бы не смогли.
Невидимый в дыму лиловых испарений,
Я пробивал тараном красный горизонт,
Нёс на себе десерт - поэтов вдохновенье -
Ожогов солнца сыпь с небесною росой.
Я мчался щепкою безмозглой под конвоем
Морских коньков, как скат, искря огнём,
Когда июль громил раскатов булавою
Свод тёмно-синий, пробивая бреши в нём.
За полтораста вёрст, по дрожи моря знаю
Как в страсти водокрут ревёт с морским слоном,
Но в голубых мечтах - покоя я желаю -
Узреть Европы вновь старинный волнолом.
Атоллов звёздных россыпь повидал я,
В их далях был открыт для странников бедлам.
Там в беспросветной тьме - неслась или дремала,
Мощь новых дней златых, крылатый караван?
Но хватит ныть! Обрыдли все рассветы,
Мне свет дневной не мил, я вою на луну,
Любовь лишила сил, проткнув хмельным стилетом...
Пусть распадётся киль, и я пойду ко дну!
Из всех морей моей Европы оставляю
Лишь лужу грязную, в которой, весь продрог,
Печальный мальчик в пряный вечер запускает
Кораблик хрупкий свой, как майский мотылёк.
Я больше не могу вам волны отдаваться,
И торгашей я не желаю догонять!
С надменным вымпелом вояк пересекаться,
В лучах прожекторов морских платформ дрожать!