I

...Право, уйду! Наймусь к фата-моргане:

Стану шутом в волшебном балагане,

И никогда меня вы не найдете:

Ведь от колес волшебных нет следа.*

Закутанный по самые брови в синюю шерсть, Ларсий раскачивался на верблюжьем хребте. Верблюд был жирный, откормленный - таких держали при дворце на всякий случай, но мало выгуливали, так что сидеть на нём приходилось почти растянувшись на шпагат. А растяжка у Ларсия была уже совсем не та, что прежде.

На зубах скрипел песок, хотя, возможно, Главный советник просто скрипел зубами. Он был обижен до глубины души, если только кто-нибудь ещё мог признать за ним наличие такой сущности. Слуги, охрана, помощники и сам караванщик обходили его стороной, перешёптываясь, что, дескать, советник "не в духе" или просто зол, как пустынный джаннай, но это было не так.

Ларсий не злился. Ни на Белую ведьму, которая его обманула, сказав, что Искер мёртв. Ни на её прихвостня, притворившегося - и весьма удачно - духом с той стороны, и тоже навравшего про бедного мальчишку. Не то чтобы Ларсию было так уж жалко Искера - тот был ребёнком как все прочие дети шуудэ, и не вызывал у него никакой особой привязанности. Но жаль было своего труда и своих надежд. Впрочем, ладно.

Старшие принцы его тоже не слишком рассердили. Они действовали разумно и расчётливо, и Ларсию впору было их похвалить за смекалку. Можно сказать, он был впечатлён. А что он сам не заметил и даже не подумал, что мальчишки могут сговориться, а тем более, подружиться, то это его собственный промах. Досадный, но в итоге обернувшийся на благо. И правда, что бы он теперь делал, если Искер исчез, а Аскаль бы не предложил себя на его место? Впрочем, Ларсий прекрасно понимал, почему ему не пришло в голову обратить внимание на отношения между принцами. Он привык полагаться только на себя, ни с кем не сближаться и ждать подвоха даже от самого верного и преданного. Потому и не смог привязать к себе Искера. Потому и не жалел о его утрате.

Не злился он и на джаннаю, открывшую глаза рашудану на происходящее по дворце. В конце концов, она - пустынный дух, ей людские законы неписаны. И её тоже можно было понять: рашудан когда-то был частым гостем в доме её возлюбленного, и она, вероятно, считала, что совершает что-то хорошее, будоража его пьяное сознание. Может быть, надеялась вернуть хоть частичку былых времён. Это Ларсий хорошо понимал. Он сам давил в себе любые намёки на воспоминания, но сейчас, покачиваясь на стопке одеял меж верблюжьих горбов, не мог остановить накатывающие волнами образы - Западных островов, где он был беззаботным мальчишкой, краткого проблеска весёлой юности, сменившейся пленом, рабством и унижением, причём унижением невероятным по меркам его родины, стыдом и ненавистью, ледяной глыбой засевшими у него внутри и толкавшими его карабкаться всё выше и выше, чтобы доказать, что он тоже человек.

Он тихо ненавидел всех, кто его окружал во дворце. Ведь эти люди могли вообще ничего не делать, не достигать, не вкладывать ни капли усердия, и всё же имели уважение и почёт. Даже какая-нибудь прачка, страшная старуха, вынужденная гнуть спину перед всеми и зарабатывать свои гроши тяжёлым трудом, удостаивалась большего уважения, чем Ларсий. Как же, она ведь честная вдова, пережила мужа, вытянула пятерых детей, двадцать лет работает во дворце, знает всё о каждой сорочке. А Ларсий хоть двадцать лет, хоть пятьдесят, хоть будет знать начертание каждой буквы в каждом документе - всё равно навсегда останется объектом насмешек и похабных стишков, и всё из-за того, что с ним сотворили насильно, против его воли. И можно подумать, кто-то из чиновников или дворцовой челяди согласился бы такой ценой заполучить власть! И ладно бы Ларсий был привилегирован от рождения - такую ненависть он хорошо понимал. Но нет, его шансы стать правителем Адмара исходно были чуть ли не хуже, чем у той самой прачки. Ан вот же...

Но и на прачку Ларсий не злился. Он давно изжил подобную зависть. Он вообще не злился. Он обижался. На рашудана.

Да, Ларсий давно привык полагаться только на себя и никому не доверять. Однако, он, очевидно, не отдавал себе отчёта в том, что всё это время подсознательно полагался на рашудана. Ведь так было с самого начала. Юный принц доверился ему, позволил себя опекать и защищать. По достоинству оценил руководство старшего товарища. И, придя к власти, молодой рашудан закономерно поставил Ларсия у руля. И Ларсий рулил. Поначалу бестолково, суетясь и впадая в крайности, но со временем он научился, набрался опыта, развил интуицию. А что в это время делал рашудан? Вкушал чёрные сливы с мякотью, красной как... да будь прокляты эти мархайские девственницы. Рашудан нежился в женских объятьях, плодил детей и непомерно пил. Сначала с друзьями, потом один. И не его, Ларсия, вина, что из этих друзей кто-то помер, а другим наскучил вечно пьяный и зарвавшийся монарх, не знающий отказа ни в чём. Да, Ларсий отвадил рашудана от того купца из оазиса, но ведь потому что боялся за самого рашудана. Про Маддариша говорили, что он сам не совсем человек, хоть вроде не маг. Да ещё эта тварь у него в саду... Ларсий тогда не видел её сам, но от этого не меньше волновался. А когда Маддариш кончил таким страшным образом, Ларсий окончательно уверился: нечего рашудану там было делать.

А теперь, изволите видеть, какая-то никому неизвестная девчонка-ведьма привела эту тварь во дворец, и что первым делом приказывает протрезвевший рашудан? Казнить Ларсия! Казнить!

Ларсий незаметно просунул руку под покровы и потёр горло, стараясь избавиться от навязчивого воспоминания о металлическом обруче, в котором его привезли в Адмар.

После всего, что он сделал! После всех этих лет, пока рашудан нежился в постели, а его сынки дули в пелёнки, после того, как он отдал всё здоровье и нервы этой стране, всплывает какая-то одна маленькая, незначительная, неоднозначная провинность из давнего прошлого - и на тебе, казнить!

Ларсий от злости мотнул ногами, и верблюд, получивший пятками, гнусаво заревел.

Честно говоря, в тот момент, когда наследники кинулись упрашивать рашудана пощадить его, Главный советник на секунду был готов их остановить. Гордо подняться и сообщить, что готов к казни хоть сию секунду. И посмотреть потом, с того света, как они тут справятся без него.

Но благоразумие, конечно, одержало верх. И одержало бы его полностью, если бы не туфля рашудана, прилетевшая Ларсию в лоб. Ларсий сидел смирно и не подавал виду, но бесконечное, каждодневное унижение длиною в жизнь в тот день изверглось вулканом в глубине его каменного сердца. Он внезапно понял, как устал. Он так устал жить среди этих людей, которые все знают о его увечье и ежедневно, понемногу, незаметно для себя, насмехаются над ним. Он устал склоняться перед пьяницей, который с радостью принял его услуги в своё время, а теперь обращался с ним, как с нерадивым рабом. Ларсий мог стерпеть всё, что угодно: и паскудные рифмы, и шепоток за спиной, и поползновения прочих советников. Но только сейчас он понял, что из всех людей от рашудана он ожидал уважения.

Человек не может жить, не имея за спиной ни одной твердыни. И как бы он ни верил, что полагается только на себя, всё равно есть что-то: воспоминание ли, принцип или вера. У Ларсия было только уважение рашудана. Конечно, не такое уважение, которое оказывают высшему по рангу (хотя сам Ларсий и полагал, что он никак не ниже того, кто палец о палец не ударил, чтобы всю жизнь жить в роскоши), но такое уважение, которое не позволило бы рашудану прилюдно унизить своего Главного советника.

И вот эта твердыня в тот день рухнула.

После встречи с ведьмой Ларсий ушёл к себе и некоторое время сидел в темноте, прижимая ледышку к шишке на лбу. С утра у него на вечер была куча дел, но он не мог даже задуматься о том, чтобы вспомнить, что это были за дела. От мысли зажечь свет и развернуть хоть один свиток у него нещадно, до тошноты болела голова.

В дверь постучали и явился Аскаль. Он, кажется, что-то почувствовал - он всегда был понятливым, хоть Ларсий долгое время упорно этого не замечал. Аскаль говорил слишком много и быстро, на него это было непохоже, о планах на завтра и каких-то дипломатических отношениях, хоть ему и достало ума не упоминать бардазинов.

- Послушай, - сбился он наконец со своего речитатива. - Ну, хочешь, я схожу с тобой в город, пускай кто-то из городских магов тебя подлечит, если так больно. Они умеют молчать.

- Больно не это, - пробормотал Ларсий, и тут же раскритиковал себя за излишнюю откровенность. Нечего мальчишке знать, что творится у него в душе. Сколько раз он себе повторял, что бы ни случилось, ты - скала. С ледяной вершиной. И ничего кроме льда никому от тебя не получить. - Не важно. Чего ты хочешь от меня прямо сейчас?

Аскаль поколебался - то ли развить личную тему, то ли оставить, но в итоге решил не связываться. Как Ларсий и ожидал.

- Нам нужно отправить посольство, и как можно скорее. Они там заждались уже. Давай я поеду, нужно же мне когда-то...

Ларсий зажмурился от приступа мигрени. К шишке на лбу она уже не имела отношения. Да, конечно, как же он мог забыть. Он ещё до исчезновения Искера планировал отправить посольство в одно небольшое государство в глубине континента. Сначала хотел свозить туда Искера, чтобы пообтёрся, потом стало не до того, а договорённости-то есть. Теперь Аскаль рвался в бой, да только Ларсий не хотел отпускать его из дворца. Тут вон что творится, Энкиль один может попасться в какую-нибудь ловушку. Аскаль хоть соображает...

Он снова ощутил неимоверную усталость. Почему он должен их защищать от их собственных ошибок? Кого он тут опекает, в этом прекрасном семействе, с которым живёт всю жизнь, а всё равно не вхож? Какое ему, в конце-то концов, дело, что тут творится и чем это кончится? Даже Аскаль, кинувшийся сегодня на его защиту, сделал это из корыстных побуждений. Даже будучи его учеником и, надо надеяться, преемником, он держался на расстоянии. Как он тогда сам сказал, переступив через ненависть. Можно подумать, это Ларсий виноват, что рашудан пропил последние мозги и перестал видеться с сыновьями. Какого нормального отца можно отвадить от собственных детей, будь ты хоть трижды гениальный интриган?! Но он не будет всё это говорить Аскалю. Тот не будет знать, что делать с такой откровенностью, вон как радостно вцепился в возможность переменить тему и обсудить текущие дела. Нет, Ларсий, если уж рухнула твердыня рашудана, нечего искать поддержки у мальчишек. Сам-то ты себя ещё уважаешь, вот и не жди помощи от сопляков, которых недавно и в грош не ставил. Иначе кто ты такой будешь в своих собственных глазах? Разве ты будешь иметь право на чьё-то уважение?

Ларсий снова задумался о посольстве. Две недели сквозь пески. И это только в одну сторону. А что если Аскаль не вернётся? Слишком рисковано. Если Энкиль останется один, к нему кто угодно вотрётся в доверие, он неразборчив в связях. Да и потом... Ларсий уже начал привыкать делегировать Аскалю хотя бы мелкие рутинные дела. А сейчас, в таком состоянии, взвалить на себя снова всё?.. Он и так чувствовал себя верблюдом с переломленным хребтом. А если ещё поднять седока и потащиться... Да пропади оно пропадом! Вот казнили бы его сегодня, и что все эти замечательнее люди стали бы делать? Как бы выкрутились? А вот и шанс посмотреть.

- Я поеду сам, - наконец сказал он, не поднимая головы. Талая вода текла по руке, скапливаясь на столе небольшой лужицей. Ладонь болела от холода.

- То есть как ты сам? - опешил Аскаль, его одеяния колыхнулись в темноте. - Ты не можешь так надолго отлучиться из дворца!

- Ну конечно, только на тот свет и навсегда, - прошипел Ларсий. Новая волна обиды придала ему сил, и он оторвал руку ото лба и встал. Смуглое лицо Аскаля было трудно разглядеть в темноте, но глаза его обеспокоенно блестели. - Я думаю, рашудану пойдёт на пользу некоторое время отдохнуть от моего общества.

II

Мой караван шагал через пустыню,

Мой караван шагал через пустыню

Первый верблюд о чем-то с грустью думал,

И остальные вторили ему.*

Вот так и вышло, что теперь Ларсий колыхался на попонах, закутанный по брови в синюю шерсть. Путь туда прошёл без происшествий, не считая того, что Ларсий проклял весь верблюжий род заодно со всеми погонщиками и ремесленниками, создававшими попоны и одеяла, потому что неудобно было решительно каждую минуту этого проклятого путешествия.

Отдельно Ларсий хотел бы высказаться по поводу оазисов и устройства водоёмов в них. Ни оградки, ни куста, слугам приходилось расставлять самодельные ширмы под недоумевающие взгляды погонщиков. А что такого, все же мужики, все моются на самом виду, а ты чем хуже? Не хочешь - не мойся. И даже за ширмами у него не было уверенности, что кто-нибудь не сунет любопытный нос.

Ларсий шипел, рычал, исходил ядом, но не собирался объяснять этим ослам, почему предпочёл бы обойтись без комментариев по поводу своей обнажённой натуры. Дворцовые слуги в основном и так всё знали, как и весь город, но, к счастью, среди караванщиков молва вроде бы не ходила, и Ларсий не намеревался её пускать. В итоге мылся он не всякий раз, а только в больших оазисах, где можно было потихоньку отлучиться в какое-нибудь укрытие на другом конце озера взяв только пару ближайших слуг. Это было трудно и хлопотно, и Ларсий всё равно чувствовал себя униженным и мысленно строчил приказы о наказаниях.

Сам визит, впрочем, прошёл довольно успешно. Ларсий даже присмотрел среди местных принцесс жену Энкилю и предварительно договорился о помолвке. Мальчишка, конечно, и с шуудэ уже прижил кого-то, но законных жён это не отменяло.

Время в гостях пролетело незаметно. Ларсий даже сожалел, что возвращаться нужно так быстро. Здесь ему почти ничего не надо было делать. Так, одна встреча за весь день, да полюбоваться на местные скудные красоты. А остальное время - лежи себе у фонтана под опахалами, как рашудан, будь он неладен. Дома же ждали горы дел, с которыми мальчишка Аскаль, скорее всего, не справился, которые теперь придётся ещё и переделывать за ним. А потом та история с дворцовыми подземельями и зеркалом - кто знает, что из неё выйдет? И наверняка в итоге Ларсию же и придётся всё это приводить в удобоваримый вид, унимать панику, а то и мятежные настроения. Ларсий откинулся на подушки прикрыл глаза. Может, не возвращаться?

Эта мысль не отпускала его до самого отъезда. Она был иррациональной: что значит, не возвращаться? Можно подумать, он тут кому-то сдался. По дороге до Адмара остаться было решительно негде. А если уж прибудет в Адмар, то... Почему-то он был уверен, что, переступив через порог дворца, не сможет уже подать прошение об отставке. Хотя по-хорошему именно это и следовало сделать. Причём ещё до этой поездки, в тот самый вечер. Впрочем, поездку он эту заслужил. Путь был неприятным, зато сам визит оказался прямо-таки отдыхом. В Адмаре он бы так не смог, даже если бы рашудан отправил его в отпуск, чего тот, впрочем, никогда не делал. За много лет Ларсий разучился расслабляться. Он всё время суетился, куда-то бежал, за всем присматривал, боялся что-то забыть. И как только он вернётся в Адмар, он снова, как глупый хомяк, полезет в это колесо и будет там крутиться, пока не сдохнет.

От этой мысли ему стало страшно. Почему он должен всю жизнь бежать в колесе? Ради кого? Ради того, кто без раздумий отправил бы его на казнь за малейший промах? Ради его детей, которые терпели его через ненависть, чтобы спасти свои шкуры, когда придёт время?

Ларсий сжал зубы и снова затолкал эти мысли поглубже. Ответа у него не было, а раз так, нечего было и думать о подобном, так и дать слабину недолго.

В этих безрадостных мыслях он провёл больше половины обратного пути. Проблемы с мытьём никуда не делись, а неминуемо встающие вдали стены дворца постепенно вытягивали из Ларсия последние остатки боевого духа. Его верблюд, как будто переняв его тоску, плёлся в самом хвосте каравана, несмотря на понукания погонщиков. Впрочем, Ларсий предполагал, что он просто стал тяжелее за время визита, потому что, оттягивая ненавистный момент отправления, проводил целые дни поглощая сласти и местные деликатесы. Не то чтобы они были очень вкусные, но на нервной почве Ларсий ел. Много.

Он отчаянно не хотел в Адмар. Он уже подумывал о том, чтобы развернуться и поехать обратно, в ту землишку, и остаться там хоть нищим на паперти, только бы не возвращаться. Дворцовые округлые крыши высились над ним во сне, завлекая в вечное колесо, предвещая непрерывный, недооценённый, неблагодарный труд и мгновенное забвение. Ради чего всё это?! Ради чего он сам себя загоняет в угол?!

Верблюд отстал ещё немного. Ларсий уже не мог скрывать своё дурное настроение от челяди, он сгорбился и закрыл лицо руками, про себя проклиная всех и вся, в том числе себя самого. Столько лет он изо всех сил отращивал внутренний стержень, который не дал бы ему согнуться перед лицом трудностей. И вот теперь этот стержень пригвоздил его к месту, которое он ненавидел.

Куда угодно, только не в Адмар. Куда угодно, только не в Адмар.

В какой-то момент Ларсий понял, что молится. Он не знал, кому. Адмарские поверья он не признавал, а западные давно забыл. Он не верил в высшие силы. Он верил в людей, а точнее, в себя. Он никогда не позволял себе положиться ни на чью высшую волю, потому что знал, что кроме него самого о нём никто не позаботится.

Ты дошёл до ручки, старый Ларсий, сказал он себе. Ты просишь подаяния. Ты больше не имеешь права ни на чьё уважение.

Он взвыл сквозь сжатые зубы и изо всех сил пожелал исчезнуть, затеряться и никогда больше не показываться людям на глаза.

Следующим утром, когда пора было отправляться в путь, караванщик внезапно замер и встал на пригорок, прислушиваясь к ветру. Ларсий сначала не обратил внимания, но потом услышал, как кто-то спорит, мол, выходить или подождать. Сам бы он предпочёл подождать, хоть и не знал, о чём спор. Но всё, что откладывало возвращение в Адмар, ему нравилось. Хоть даже путешествие было неприятным и некомфортным, это всё равно было лучше, чем...

Они всё же вышли. Маг-погодник обещал всё уладить. Ближе к полудню стало ясно, что он не справится, и решено было срочно повернуть к оазису и всё-таки пересидеть... что? Песчаную бурю. Ещё через полчаса стало ясно: не успеть.

Буря надвигалась, казалось, со всех сторон. Горизонты почернели, исполосованные столбами смерчей. Маг-погодник дрожал и заикался, клянясь, что никогда такого не видел. Ларсий сидел на верблюде и безразлично смотрел, как кольцо смерчей смыкается и затягивается вокруг него. Ветер сдул с его головы синюю шерсть и растрепал отросшие рыжие волосы, так что теперь они вперемешку с песком хлестали его по лицу.

В Адмар он не вернётся - это стало очевидно.

Потом он уже ничего не мог думать, сражаясь с потоками песка и пряча лицо как можно глубже под одежду, чтобы хоть как-то дышать и не остаться без глаз. Он никогда не попадал в песчаную бурю. В какой-то момент земля под ним завертелась, а возможно, это верблюд понёс, а потом Ларсия, казалось, подхватило море песка и понесло куда-то, покатило и... оставило в покое.

Когда он осмелился открыть глаза, сначала ему показалось, что он похоронен заживо. В ужасе он содрал с лица всю ткань, засыпав себе за ворот песок, задёргался, и наконец выкопался из бархана.

Кругом сколько хватало глаз был нетронутый песок. Смеркалось.

Ларсий встал из бархана и огляделся более тщательно. Невдалеке он заметил на песке что-то цветное и с трудом побрёл туда. Это оказалось краем попоны с верблюда. Сам верблюд был здесь же, погребённый под песком. Дохлый. Ларсий поозирался, сколько мог в сумерках, но больше никого и ничего не увидел.

Рациональное начало в нём снова временно взяло верх над отчаяньем, и он принялся соображать. Один, с ограниченным запасом воды, без верблюда, днём он далеко не уйдёт. Значит, идти надо было сейчас, тем более, что он неплохо ориентировался по звёздам. Верблюд, опять же, скоро начнёт вонять, а на вонь могут сбежаться падальщики, если только в этой пустыне хоть кто-то живёт.

Куда идти тоже было ясно: обратно к оазису. До следующего слишком далеко, а о том, чтобы дойти до Адмара и речи быть не могло. Оставалось только дождаться следующего каравана. Правда, Ларсий не мог припомнить, чтобы караваны в этом направлении планировались в ближайшее время. Он утешал себя тем, что, всё же, не всеведущ, и кто-то мог и помимо его знания отправиться этим путём. А ещё где-то глубоко внутри у него сидела слабая надежда, что его станут искать. Но он не очень-то в это верил.

С огромным трудом и облившись семью потами, Ларсий выволок из песка верблюжью поклажу и отобрал то, что, как он полагал, сможет унести. Потом взвалил на спину и с горечью понял, что половину придётся оставить. В итоге он взял одеяло, самую лёгкую по весу еду и минимум воды, поскольку вода в оазисе была, а если он не найдёт оазис, то его уже ничто не спасёт. И тронулся по барханам.

Идти было мучительно. Ларсий даже по дворцу ходил мало, а тут ещё разъелся. Одышка начала мучить его с первых шагов по песку, а через полчаса он уже думал, что сейчас начнёт кашлять кровью. Но как-то обошлось. Со временем даже стало легче, хотя к середине ночи ноги стали заплетаться, и в какой-то момент Ларсий ткнулся носом в песок.

Пока он сидел, переводя дыхание и прикидывая, стоит ли сейчас пить воду или ещё потерпеть, из песка прямо у него под рукой вывинтилась ящерка. Ночью в пустыне было холодно, а Ларсий от натуги распалился и обливался потом. Ящерка, видимо, приняла его за нагретый дневным солнцем камень и шмыгнула в рукав. У Ларсия не было сил её искать и выгонять.

В течение ночи и утром он делал ещё много привалов, и почти на каждом ему под одежду проникали ящерки. Ларсий подумал, что он похож на пошедший ко дну корабль, в котором селятся рыбы и всякие морские гады. Он подозревал, что если не найдёт оазис и сдохнет посреди пустыни, эти мелкие твари его сожрут, но такой сценарий не беспокоил его. Он хотел, чтобы этот эпизод его жизни просто кончился. Как угодно.

Оазис он всё же нашёл, всего часов пять спустя после рассвета. К тому моменту он уже практически полз, а поклажу свою не побросал только благодаря своему оказавшемуся напрасным внутреннему стержню, который не позволял изменить продуманному плану. Добредя до воды, он рухнул лицом в небольшой родник и чуть не захлебнулся, в последний момент с трудом оттолкнувшись руками. Под одеждой защекотались маленькие лапки, и ящерки скопом покинули своё временное убежище, разбежавшись по оазису.

Спустя пару часов, когда солнце уже палило нещадно, Ларсий заставил себя встать и заняться неотложными делами. Он напился, вымылся и как смог прополоскал одежду, развесил её на колючих кустах, нашёл местечко потенистее и улёгся там на своё одеяло, припрятав сумку с едой.

Его никто не побеспокоил.

Не побеспокоил его никто ни в тот вечер, ни в последующий день, ни вообще на этой неделе. Запасы, которые он притащил от павшего верблюда, кончились. К счастью, в оазисе росло несколько плодовых деревьев, и Ларсий мог дотянуться до их нижних ветвей. О том, чтобы ловить живность, и речи не шло, он был совершенно неспособен к охоте. Впрочем, по мере того, как еды становилось всё меньше, Ларсий обнаружил, что может иногда вскарабкаться на нижние ветки деревьев. Сначала ему это давалось очень тяжело, но потом он вспомнил, как в детстве вместе с другими мальчишками залезал на пятках по ровному стволу. Конечно, сейчас он был намного тяжелее, и его ноги едва могли приподнять его вес, но постепенно он приловчился залезать хотя бы на высоту человеческого роста. И очень кстати, а то на нижних ветвях фрукты не успевали вызревать.

Как-то раз к нему приползла змея. Ларсий кемарил в полуденный час на краю воды. Думать он не мог ни о чём вообще. Иногда ему даже казалось, что он забыл человеческий язык - все языки, какие знал.

Так вот, змея приползла и уставилась на него своими хищными глазами, аппетитно облизываясь. Ларсий смотрел на неё без единой мысли в голове. Что толку? Поймать её он не поймает. Если она решит его ужалить, не увернётся. Будь что будет.

Будь что будет - это единственное, что он мог подумать. Он посмотрел на свои руки - непривычно тонкие, с обломанными грязными ногтями. Штаны ему давно уже приходилось подвязывать, а рубашка иногда соскальзывала с обоих плеч разом. Где-то в глубине сознания он понимал, что на фруктах он долго не выживет, а накопленные на теле запасы скоро кончатся. И караванов через этот оазис не планировалось. И не искали.

Но дойдя до этой мысли, он переставал думать.

Змея поглазела на него ещё какое-то время и уползла. Ларсий различал её блестящую головку среди листвы, а потом на песке. Змея ползла в пустыню.

Зачем посреди жаркого дня ей в пески? Ларсий приподнялся, чтобы удостовериться: ну да, точно, вон она ползёт по барханам. Почему не осталась у оазиса?

Не думая ни о чём, кроме змеи, он встал и побрёл к краю зарослей. Он всё ещё видел чёрное гибкое тело, оставляющее характерный след на песке. Что там впереди, куда она так стремится?

Он поднял взгляд.

III

Змеи шуршали среди песка и зноя...

Что это там? Что это там такое?

Белый корабль, снастей переплетенье,

Яркий флажок, кильватер голубой...*

Вдали, у самого горизонта, вздымался белый корабль. Огромный, гораздо больше тех, что строили в Адмаре. В зыбкой жаре корабль колыхался, двоился и троился, и вскоре Ларсий разглядел не один, а целую вереницу кораблей, причаливших в просторный порт. А ближе них, перед портом, начали проступать здания. Белокаменные, с блестящими крышами, непохожие ни на один город, что Ларсию приходилось видеть.

Будь что будет, думал он, делая шаг на песок. Будь что будет. А после вообще ничего больше не думал.

Город не исчезал, хотя и не становился ближе. Солнце жарило нещадно, и время от времени Ларсий падал от головокружения или просто запнувшись о песчаный холмик. Где-то глубоко внутри он понимал, что это мираж, и что идти к нему по палящей пустыне - самоубийство. Но шансов выжить у него и так почти не было. Полагайся только на себя. Не будет никто тебя искать. Не пойдёт караван этим путём. Ты можешь сгинуть в пустыне или отравить своим трупом оазис. Ему не было жаль людей, которые, может, через год найдут отравленный оазис. Но он не хотел, чтобы к его трупу отнеслись неуважительно. И шёл к белым кораблям.

Когда он в очередной раз упал, он почувствовал под штаниной маленькие лапки и понял, что снова стал убежищем для ящерок. К вечеру их набежала на него целая стайка. Он пока ещё переставлял ноги, хотя уже с трудом. Его шатало, глаза закрывались, голова нещадно гудела, а губы и язык испеклись и раздулись от сухости.

Это конец, думал он, стараясь всё же не сводить взгляда с кораблей, всё ещё видимых в сумерках. Это конец, понимал он, но боялся упасть и придавить ящерок. Они же не знали, что он идёт к миражу. Что его никто не ищет.

Впереди высился большой бархан, и Ларсий понял, что не сможет на него взобраться. И обойти тоже не сможет. Медленно и осторожно он опустился на колени, а затем и на четвереньки. Потом потихоньку лёг, дождавшись, пока маленькие лапки под одеждой перебегут на спину. Может быть, они его сожрут. И никто никогда не будет искать. И никто никогда не найдёт. А если кому и попадутся в пустыне высохшие кости, никто никогда не узнает, что это был Ларсий, раб и повелитель, забравшийся так высоко и павший так низко.

Он выдохнул.

- Что ты здесь делаешь? - послышался голос.

Ларсий моргнул, пытаясь понять, что может мешать его сну. Голова не работала.

- Зачем ты ушёл из оазиса на верную смерть?

Он приподнял голову и увидел змеиный хвост. Змея заговорила с ним? Потом он услышал журчание воды. Он хотел броситься к воде и утолить жажду, но не стал даже шевелиться. Эта вода не для него. Его ведь никто не ищет. И никогда не будет искать. Можно полагаться только на себя. Что толку от воды, которую ни разу в жизни тебе никто не преподнёс по собственной воле?

- Один из ручейков - для тебя, - продолжал голос.

Ларсий усмехнулся, подняв облачко песка. Этого не могло быть. Его никто не ищет.

- Ты приютил моих маленьких друзей, - продолжал голос. - Не убил их и не съел, даже не обидел дурным словом. За это ты можешь умыться из моего ручейка. Но ты должен выбрать его сам.

Это было уже немного понятнее. Услуга за услугу, да ещё выбор. Полагаться можно только на себя, но есть ещё честный обмен. Возможно, нечестный, но Ларсию нечего терять. Он с трудом сел на раскалённом песке. Кажется, на ногах у него были ожоги. Но это было не так важно, потому что он наконец увидел, с кем разговаривает.

Змеиный хвост свешивался с верхушки бархана ему под самый нос, а там, в темнеющем небе высилась золотая башня, имеющая очертания прекрасной девы. Её золотая коса змеилась по песку, а из гребня бархана били три ключа, и их потоки аккуратно огибали Ларсия.

- Выбери, - напомнила дева, сверкая золотыми глазами.

Сосредоточившись, он понял, что ручейки разные. Из одного вода струилась чёрная, как жидкие чернила, из второго кристально прозрачная, а из третьего золотая.

Золото - это слишком заманчиво, - вяло подумал Ларсий, почти неспособный к логическим умозаключениям. - Слишком очевидно. Наверное, мне пристало выбрать чёрный. Но ведь так бы подумал любой. Подумал бы, что золото - обман, и искать правды надо во тьме. Но это неверный путь. Искать правду надо там, где всё ясно. Значит, прозрачный. Но и так бы подумал любой, разве нет? И вообще, кто сказал, что здесь надо искать правду? Один из ручейков мой. А вовсе не правдивый. Даже скорее всего ложный. Ведь и Ларсий - она сплошная ложь. Просто раб с непомерными амбициями. И если один ручеёк мой, то должен ли он принести мне радость? Вовсе не обязательно. Он должен дать мне то, чего я заслуживаю. И если это гибель или мучение, то будь что будет. Но если уж выбирать мой ручеёк, то хотя бы не прибедняться перед самим собой. Мой - конечно, золотой.

И Ларсий молча опустил голову под золотой фонтанчик.

По телу пробежала дрожь, даже какой-то зуд, а потом внезапно стало легко. Он почувствовал нестерпимое желание встать на ноги, что он и сделал. Змеедева смотрела на него с игривой благосклонностью.

- Угадал, - прошелестела она. - Теперь утоли моё любопытство. Что ты здесь делаешь?

Ларсий почувствовал, что его губам вернулась подвижность, а в голове немного прояснилось.

- Я шёл - он мотнул подбородком за спину Змеедевы, где ещё виднелся призрак белого корабля, - туда. Я шёл умирать. Потому что я слишком честолюбив, чтобы умереть в абы каком безымянном месте.

Дева рассмеялась журчанием воды.

- Хотя бы честен. Но теперь ты не умрёшь. Сегодня не умрёшь. Я тоже шла в древний город. Хочешь ли ты пойти со мной?

Древний город? Ах вот, что это.

Ларсий кивнул. Куда-то же надо было идти, а у этой змеи хотя бы была вода.

Змеедева заскользила по барханам, и Ларсий двинулся следом, заметив, что песок следом за ней становится плотнее и ровнее, и по нему можно идти, как по каменному полу во дворце. А барханы начали мелькать по сторонам, как будто он не шёл, а мчался на самом быстром коне рашудана. Белые здания начали приближаться, и уже не казались такими иллюзорными - он видел следы разрушения, песчаные наносы на башнях, трещины в городской стене. Город наступал, и он был материальным, и мёртвым. Перед самым входом Ларсий остановился.

- Я умру если войду туда? - спросил он.

- Зависит от того, чего ты хочешь, - прожурчала дева, оборачивая его змеиным хвостом.

Ларсий сам не знал, чего он хочет, но шагнул в обветшалую арку, когда-то, наверное, закрытую подъёмными воротами или мостом.

Они бродили по городу довольно долго, время от времени проникая в здания, которые ещё не были засыпаны песком - или, скорее, песок из них уже выветрился. В нескольких местах Ларсий видел груды чужих вещей, нетронутых с тех самых пор. Были там и сундуки с неведомыми богатствами, и полуразрушенные стеллажи с книгами, истлевающими в горячем песке.

- Почитай мне, - попросила дева, протянув ему массивную книгу в позолоченном переплёте с эмалевой миниатюрой в центре. Это оказалась книга сказок. Было уже темно, но Ларсий мог разобрать слова в свете сияющей косы Золотой девы. Язык был архаичным, но Ларсий умел разбирать древние документы, и вскоре приловчился.

Он читал до утра, и во рту не пересыхало, и не было ни холодно, ни жарко. Света он так и не увидел.

IV

И головами так они качали,

Словно о чем-то знали, но молчали,

Словно о чем-то знали, но не знали:

Как рассказать, когда, зачем, кому... *

Когда Ларсий открыл глаза, он лежал у воды в своём оазисе. Что-то было не так.

Полежав ещё немного и, прислушавшись, он понял: до него доносились голоса.

Ладони сами собой сжались в кулаки, и в одну из них впились какие-то острые грани. Ларсий осторожно приоткрыл глаза и скосил их к груди, где лежала его левая рука. Пошевелил пальцами и увидел, что сжимает в кулаке несколько золотых самородков. Он тут же втянул руку под одежду и приподнялся, чтобы оглядеться.

- А, проснулся, - сказал грубый голос из-за спины.

Ларсий вскинулся и сел на пятки. Двигаться было удивительно легко.

Вокруг и правда были люди. Много, человек двадцать навскидку. Бодрые, потные, они деловито занимались сумками, наполняли водой меха и фляги, обхаживали верблюдов, переговаривались и смеялись. Прямо перед Ларсием стоял мужчина средних лет, полноватый, по одежде - караванщик.

- Вы в Адмар? - выдавил он, с трудом вспомнив, как вообще разговаривать на человеческом языке. Голос его звучал непривычно.

- Куда ж ещё, - пожал плечами караванщик и отхлебнул из фляжки. - А ты от своих отбился, парниша?

Ларсий не сразу понял, что его смущает в вопросе, но сперва попытался сформулировать ответ.

- Мой караван замело песчаной бурей за полдня пути от этого оазиса в сторону Адмара. Я дошёл назад, а больше никто.

- Вот оно что, - нахмурился караванщик. - Ладно, можешь пойти с нами, поможешь погонщикам.

На этот раз Ларсий всё-таки вспомнил, в чём дело.

- Я, вообще-то знатный человек, - заявил он, вставая. Он оказался почти на голову выше мужика. - Если вы доставите меня в Адмар с удобствами, я хорошо заплачу.

Под плащом он потихоньку спрятал в карман все самородки, кроме двух, которые и протянул караванщику. Тот принял плату и поиграл ими на руке, потом сощурился на Ларсия.

- Больше у меня с собой нет, - убедительно соврал Ларсий, - но в Адмаре я смогу расплатиться.

- Видал я такие штучки, - задумчиво произнёс караванщик. - Они на второй день глиной оборачиваются. Да и с чего бы ты их держал при себе? Весь твой скарб вон под кустом лежит. Кому ты собирался платить тут, посреди пустыни?

- Я просто всё время их ношу при себе, - попытался объяснить Ларсий.

- А я думаю, ты их наколдовал, - заключил караванщик.

- Он не очень-то похож на колдуна, - заговорил подошедший к ним мужчина. Он был высоким, плечистым и явно не местным. Загар покрывал его почти так же плотно, как адмарцев, но волосы и борода, бывшие когда-то русыми, выгорели от солнца, а глаза, наверное, когда-то бледно-голубые, теперь были оттенка синей шерсти. - И на нём дорогая одежда.

- Вот только его в эту одежду три раза завернуть можно, - заметил караванщик. - Небось обобрал хозяина, погибшего в бурю.

- Хозяина?! - возмутился Ларсий. - Что ты несешь?! Я свободный человек! И конечно я похудел, пока здесь торчал!

- Откуда в окрестностях Адмара взяться свободному человеку с Западных островов? Или, думал, твоя обгоревшая красная физиономия может кого-то обмануть?

Ларсий непроизвольно пощупал лицо. Оно и правда полыхало, хотя, казалось бы, за столько времени в оазисе он давно должен был или загореть или сдохнуть, ведь снадобья он потерял вместе с караваном. Неужели вчерашняя погоня за змеёй?

- Может, он из торговых? - предположил синеглазый. - Приплыл на корабле, а потом дальше с караваном пошёл? Почему ты так уверен, что во всём Адмаре не сыщется ни одного рыжего с архипелага?

- Один-то сыщется, - усмехнулся караванщик. - Но тот Главный советник рашудана.

- Вот это я и есть, - облегчённо выдохнул Ларсий. - Я возвращался после визита...

Его заглушил громовой хохот караванщика.

- Ты кого надурить собрался, щенок?! - прогремел он, отсмеявшись. - Советнику-то уж полвека минуло, хоть бы сынком его представился!

Ларсий застыл, уставившись на караванщика. Его реплика никак не укладывалась в голове. Он перевёл взгляд на синеглазого. Тот тоже его внимательно рассматривал, но молчал. Наконец в пережжённой голове Ларсия что-то щёлкнуло, и он резко развернулся, чтобы посмотреть в зеркальную гладь родника.

Оттуда на него смотрело отражение из прошлой жизни. Молодое, узкое лицо того парня, которого рабом привезли в Адмар, когда рашудан ещё не был рашуданом. Только краснота от солнечного ожога напоминала о произошедшем с тех пор. Да ещё засаленная и порванная накидка из синей шерсти. Вот вам и лёгкость шага...

Ларсий медленно поднялся, пытаясь сообразить, что же делать. Надолго ли это? Что если Змеедева одарила его всего на день-два? И это как раз те день-два, когда ему лучше бы выглядеть самим собой? И золото с её косы - караванщик сказал, оно обратится глиной... Зачем она так посмеялась над ним?

Из раздумий его вывел рывок за плечо.

- Иди давай работай, если хочешь добраться до Адмара, - велел караванщик. - Ты-то ночью дрых, а мы шли. Ну, пошёл!

И Ларсий пошёл, не представляя, как объяснить, да и на какую работу он может сгодиться.

Впрочем, одно оставалось неизменным: поднимать тяжеленные тюки он по-прежнему не мог. Какой-то купец, чьи вещи Ларсий так и не смог стащить с верблюда, разозлился и уже собирался задать ему хлыстом, но его остановил синеглазый.

- Оставь, - попросил он. - Парень прожил в этом оазисе невесть сколько на одних фруктах, у него нет сил.

- Н-да, - купец оглядел бесформенную фигуру Ларсия, замотанную в мешковатые тряпки. - Вообще, с такой мордахой он так и так вряд ли тюки грузил. Скорее уж сам был попонкой.

Ларсий вспыхнул, но на его обгоревшем лице это вряд ли было заметно.

Синеглазый неопределённо покивал, а потом поманил его за собой. И повёл куда-то за кусты, поодаль от прочих, где, как Ларсий хорошо знал, был укромный уголок. В уголке он увидел расстеленный ковёр. Синеглазый опустился на край и похлопал рядом с собой в приглашающем жесте.

Ларсий встал как вкопанный. Нет, только не это. Он прожил такую длинную жизнь, забрался так высоко и пал так низко, избежал казни и выжил в песчаную бурю, не сдох вчера в пустыне и повидал древний город - всё это не для того, чтобы сейчас лечь под этого молчаливого чужака. Не могла жизнь быть насколько несправедлива. Лучше вернуться к купцу с хлыстом или к караванщику и попросить оставить его здесь на верную смерть. Но только не позволить им узнать о его увечье, не дать повод к новым насмешкам... Пусть они считают его вором и лжецом, но только не это, нет...

Кажется, впервые за много десятков лет у него на глазах выступили слёзы.

- Да что ты... джаннай тебя забери! - фыркнул синеглазый. - Я тебе еды хотел дать и лицо намазать, балда!

Нельзя ни на кого полагаться, кроме себя, вспомнил Ларсий. С чего бы этому человеку быть таким добрым? По виду он мне ровесник, может, чуть моложе. Мне, настоящему, не этой личине. Жизнь повидал, и она его потрепала. Бесплатная орта бывает только у работорговцев.

Ларсий попятился.

Синеглазый театрально вздохнул и потянулся куда-то под куст. И пока Ларсий решал, уйти тихонечко или убежать со всех ног, выволок из-под этого куста... ребёнка. Маленького, спящего. Впрочем, от перемещения тот проснулся и захныкал, потирая кулачками чёрные глазки.

- Доволен? - поинтересовался синеглазый. - Не думаешь же ты, что я буду тобой ковёр протирать на глазах у собственного сына?

Ларсий прикинул. Этот мужчина казался не из таких.

Малыш - а ему на вид было года три, - тем временем свернулся калачиком и снова заснул, и синеглазый убрал его обратно под куст, где было сооружено дупло из одеял.

- Иди, не стой над душой, - проворчал мужчина, доставая свёрток, а из него хлеб, сыр и вяленое мясо. - Или туда или сюда.

Запах еды достиг Ларсия, и внутренний стержень дал трещину. Может быть, иногда, изредка, положиться можно ещё на кого-то.

Синеглазый не останавливал его, позволив есть сколько угодно, но Ларсий сам вскоре вспомнил о приличиях и о том, что даже на верблюде тут почти неделя пути. Потом чужак протянул ему флягу и ещё какую-то баночку, в которой оказалась пахучая мазь.

- Давай сам мажься, только тонким слоем, - буркнул синеглазый. - А то я уже боюсь тебя трогать.

- Почему ты мне помогаешь? - спросил Ларсий, старательно размазывая снадобье по лицу.

- Потому что я тебе верю.

- Ты знаешь меня? - Ларсий замер.

- Нет, - пожал одним плечом мужчина. - Но ты говоришь не как раб или простолюдин. Я, правда, сам в Адмаре никогда не был, но повидал тамошних уроженцев изрядно. Как тебя звать?

- Ларсий. А тебя?

Синеглазый немного запоздал с ответом, из чего Ларсий сделал вывод, что имя он назвал ненастоящее.

- Крон.

Ларсий прищурился. Синеглазый выглядел как арастенец или стальвиец, а у тех кроме имён были ещё и фамилии.

Крон посмотрел на него вопросительно, мол, ты чего-то ещё ждёшь?

Ларсий помотал головой.

- Рад знакомству, Крон-шодан.

Тот удовлетворённо кивнул.

- Присмотри за ребёнком и не попадайся на глаза. Я ненадолго.

Крон ушёл, а Ларсий остался сидеть и гадать, потому что делать ему было решительно нечего.

Крон принёс Ларсию его вещи - одеяло, флягу и заначку высохших на солнце фруктов (несколько перстней и прочей золотой мелочи на месте уже не было), а потом завалился спать на своём ковре, отвернувшись прочь. Ларсий последовал его примеру: выспавшимся он себя не чувствовал.

Вечером кто-то протрубил подъём, и все засобирались.

- Сиди тихо, - велел ему Крон. - Я укрыл тебя заклинанием, чтобы с тебя соскальзывал взгляд. Сейчас все построятся, пойдёшь за мной. У меня два ишака.

Ларсий возликовал. Пешком он даже с караваном бы не дошёл, его бы бросили на дороге, и всех дел.

Ишаки выглядели в меру замученными, и Крон даже пристроил что-то из своей поклажи на одну из повозок, взамен заговорив что-то там для её хозяина, но в итоге Ларсий взгромоздился на ишака. Хотя, надо сказать, от Ларсия к тому времени осталось так мало, что ишак даже не очень сопротивлялся. Вот только сидеть на остром хребте было как-то особенно неудобно, даже поверх нескольких одеял, и как Ларсий ни ёрзал, становилось только хуже. Но что делать, дарёному коню сами понимаете.

Крон пристроил своего сынишку в седло перед собой. Тот выспался и лепетал без умолку на смеси языков, так что Ларсий отчаялся что-либо понять. Он только отметил, что на отца мальчик совершенно непохож, да и вообще на северянина.

- Так ты маг? - тихо спросил Ларсий, когда караван тронулся.

- Увы, - печально усмехнулся Крон.

- А что в этом плохого? - удивился Ларсий.

- Как ни маскируюсь, всё равно себя выдаю, - пояснил Крон. - А у магов, знаешь ли, свои законы.

Ларсий ничего не понял. Зачем магу маскироваться? Не хочет колдовать? Чтобы не соблюдать законы магов? Законы вроде бы для всех одни. Если только территорию с кем-то не поделил или должность...

- Ты сам-то чем живёшь? - спросил Крон прежде чем Ларсий успел развить тему.

Тот снова удивился. Утром Крон сказал, что верит ему. Видимо, не полностью.

- Я служу во дворце, - туманно ответил Ларсий.

Больше они не разговаривали до самого утра, когда был объявлен привал, да и тогда только по необходимости. Ларсий сидел тихо и держался поближе к Крону, стараясь не попадаться никому другому на глаза. Караванщик о нём, кажется, забыл.

- Дядя Лар, - внезапно позвал его ребёнок, которого Крон называл Эреш. - Расскажи сказку!

- Я... не знаю сказок, - ответил Ларсий первое, что подумал.

- Да ладно, - усмехнулся Крон, развалившийся на своём ковре. - Подумай, вспомнишь, своим-то детям что-то будешь рассказывать.

Ларсий проглотил порыв заявить, что детей у него быть не может. Этому доброму человеку незачем знать, что он приютил неполноценный отброс общества. Пусть в Адмаре к кастратам относились более-менее спокойно, если те не пытались прыгнуть выше головы, но в Арастене, или откуда там родом Крон, скорее всего не лучше, чем на Западном архипелаге.

- Я не умею обращаться с детьми, - наконец выдавил он.

- Ты просто не пробовал, - уверенно заявил Крон.

- У меня был приёмный сын, - возразил Ларсий. - И я изо всех сил старался построить с ним хорошие отношения. Но он сбежал с бардазинами.

Своего он добился: Крон уставился на него с боязливым восхищением.

- Однако. Может, и правда не дано. Кстати, этот у меня тоже приёмный.

Ларсий приподнял брови.

- Зачем он тебе?

Крон пожал одним плечом.

- Низачем. Я пытался спасти одну женщину из горящего дома. Но она сильно обгорела, не выжила. Только родить успела и умерла. Ну и куда мне было его девать?

- Ты всех подбираешь? - спросил Ларсий, чувствуя себя неловко, как будто напросился.

- Нет, - подумав, ответил Крон. - Только тех, кто способен меня терпеть.

Ларсий нахмурился. До сих пор Крон не казался ему трудным в общении.

- Ну расскажи-и! - подёргал его за рукав Эреш.

Ларсий хотел уже повторно отказаться, но вспомнил книгу, которую читал для Змеедевы. Что ж, почему нет.

V

Из-под руки смотрю туда, моргая:

Это она! Опять - Фата-моргана!

Это ее цветные сновиденья

Это ее театр передвижной!*

Адмар показался у горизонта на пятый день пути. Ларсий сам от себя не ожидал, как обрадуется знакомому городу. Казалось, только недавно, в начале этого муторного сна, он бы отдал всё, чтобы никогда туда не вернуться. Ну что ж, он и отдал всё. И что-то получил взамен. Даже больше, чем догадывался поначалу.

Пару дней назад они снова отдыхали в оазисе. Этот был большой, с солидных размеров озером, и Ларсий по привычке ускользнул на дальний берег, чтобы помыться без посторонних глаз. И обнаружил, что кроме молодости Змеедева вернула ему ещё кое-что. И сразу стало понятно, отчего так чудовищно неудобно было сидеть на ишаке. Чтобы не издать какого-нибудь привлекающего внимание звука, Ларсий нырнул в озеро и чуть не захлебнулся от обуревавших его эмоций.

Помнится, он задавал вопрос мирозданию, кто бы согласился потерять своё мужское достоинство, чтобы заполучить власть Главного советника? Мироздание решило ответить ему обратным гамбитом. Ларсий вернулся к тому, с чего начинал: он был молод, свободен и цел. И совершенно никому не нужен.

Вернувшись после купания на стоянку, он шмыгнул в кусты, где расстелил свой ковёр Крон. Тот тоже был мокрым и полуголым - развесил одежду сушиться на соседних деревьях. Его загорелое тело было поджарым и мощным, он-то не раскисал четверть века во дворце за ломящимся столом. И Ларсий внезапно поймал себя на мысли, что теперь-то ему можно, теперь-то всё можно!

Но как объяснить перемену в своём отношении Крону, он так и не придумал, а потому удовольствовался ломтём хлеба с остатками сыра. Запасы мага показали донышко, он даже забрал свои вещи из соседней повозки, ведь поклажа на ишаке сильно полегчала.

- Когда приедем, ты ни в чём не будешь нуждаться, - от души пообещал Ларсий.

Крон только отмахнулся, мол, не зарекайся.

А Ларсий и сам задумался: ему ещё предстояло доказать хоть кому-нибудь, что он и пропавший советник - одно лицо. А если учесть, что его не искали... Как знать, может быть, ему и лучше остаться инкогнито. В конце концов, он всегда был разумным и предусмотрительным человеком и изрядную часть своих денег так или иначе попрятал за пределами дворца. Что-то вложил в дело, что-то просто закопал. Может, и не соваться во дворец?

Он покосился на Крона, который пытался на коленке укачать Эреша. Ни Крону, ни Эрешу совершенно не нравилось ходить с караванами, это Ларсий понял уже давно. Пусть Крон мало говорил, но даже по обрывкам Ларсий понял, что тот мечтал о собственном доме. Он был хорошим магом, так говорил и караванщик, а кроме того он был азартным исследователем. Он создавал собственные зелья, которые повышали выносливость животных. Но в оазисе на костерке много ли наваришь?

Ларсий со вздохом вспомнил дворцовых магов. Среди них не было ни одного с горящими глазами. Старый Руммаль уже просто никуда не годился, а его помощник Орскаль думал только о том, как бы подсидеть начальство. Такой человек, как Крон, создал бы в этом болоте приятное разнообразие. Во всяком случае, Ларсию очень хотелось так думать, потому что ему очень хотелось оставить Крона при себе.

Хотя бы для того, чтобы по вечерам, пусть не у костра, но в Золотом павильоне, за рюмкой орты, пожаловаться ему на какого-нибудь бездаря и какого-нибудь проходимца, и выслушать в ответ такой живой смех и какой-нибудь совершенно невероятный ответ.

В раздумьях он улёгся на ковёр - Крон давно уже его не сгонял. Собственно, он и с самого начала его не сгонял, но Ларсий стеснялся сидеть на чужом. Точнее, взять чужое ему было как нечего делать, но этот ковёр был не просто чужим, это был ковёр Крона, и Ларсий не хотел наглеть.

Так вот, улегшись на ковёр, он обнаружил, что Крон лежит к нему спиной, так и не одевшись. Они надёжно укрылись в самой густой листве, и солнце не сожгло бы их за день, и Крон решил не одеваться, всё понятно.

Вот только Ларсию так захотелось прикоснуться. Это не было праздным желанием баловня. Ларсий никогда никого не касался. С тех самых пор, как... перестал быть полноценным. Конечно, слуги помогали ему забираться на лошадь. Но и только. Даже массажистов он к себе не подпускал. Никто не смел дотрагиваться до его тела. Но и Ларсий не смел касаться других. Ему казалось, коснувшись, он получит только презрение и отвращение. Пусть не словами - кто посмеет Главному-то советнику, - и даже не во взгляде, но в душе, внутри. И держал свои руки при себе.

Но сейчас всё ведь было иначе? И Крон пустил его на свой ковёр. Вот прямо так сел и похлопал по месту рядом. Значит, можно?

Ларсий неуверенно протянул руку. Крон спал, он бы ничего не заметил. Осталось совсем чуть-чуть. Ещё чуть вперёд и коснёшься... Ещё чуть...

- Я думал, ты меня боишься, - раздался насмешливый голос, и Ларсий отдёрнул руку, так и не коснувшись, и зажмурился.

Крон повернулся на спину, левой рукой придерживая около себя спящего Эреша.

- А оказывается, это мне надо скрываться под покровами? Разве ты не знал, что у магов есть особые чувствительные точки на затылке?

- Я не имел в виду ничего плохого, - быстро прошептал Ларсий, сжимая одной рукой другую, как будто она действовала по собственному разумению, и он боялся отпустить её на волю.

Крон рассмеялся. Ларсий не помнил больше никого в своей жизни, кто бы так смеялся. Как-то от души, необидно.

- Ладно уж, иди сюда, горюшко, - сказал Крон, обхватил его свободной рукой за плечи и подгрёб поближе. - Только не щекочись, мелкого разбудишь.

Ларсий сжался в комок, зажатый между могучей грудной клеткой и не менее могучей рукой, придерживавшей его за лопатку. Он не мог вспомнить последний раз, когда лежал вот так рядом... да хоть с кем-нибудь. Тем более, с мужчиной. Хотя нет, с мужчиной как раз помнил, и лучше бы не помнил. Он тогда уже был рабом, но ещё сам был мужчиной. Впрочем, тот период был не худшим, что ему довелось пережить. Он тогда довольно лихо наловчился доставлять удовольствие господам. А вот после... Он не мог подумать о том, чтобы к кому-то прикоснуться.

Заснуть Ларсию так и не удалось. Весь привал пролежал, скукожившись, и пытаясь заново привыкнуть к ощущению чужого тела рядом.

Однако Адмар приближался, а с ним приближался и неизбежный выбор: попытаться вернуться в свою роль или затеряться в толпе? А если Крон уйдёт с другим караваном, возьмёт он Ларсия с собой? Зачем бы? От того толку в дороге чуть меньше, чем никакого. Может, уплыть? Только куда? Если Крон здесь и пользуется выдуманным именем, вероятно, возвращаться на север ему не очень-то улыбается.

Ларсий протёр глаза и сел на ковре. Крон больше не трогал его во сне, рассудив, что попутчик, который того гляди сверзится с ишака от усталости, ему вовсе не нужен. Ларсий злился на себя за глупо упущенную возможность, но в то же время понимал, что пока они с Эрешем и караваном, ни о какой близости речи быть не могло.

Они отъехали от стоянки всего какую-то милю или около того, когда Крон вдруг недобро сощурился на небо. Ларсий проследил за его взглядом. В вышине болталась какая-то птица, а в остальном всё было спокойно.

- Что-то не так? - тихо спросил он.

- Да вот всё думаю, что делает над пустыней эта чайка, - задумчиво проговорил Крон. - Уже не первый вечер.

- Ну, тут до моря уже недалеко, - пожал плечами Ларсий.

- Может, и недалеко, но всё равно странно. Тут ведь ни еды, ни места для гнезда. Тем более, в полутьме.

Ларсий засмотрелся на тёмный силуэт птицы в сумеречном небе, его ишак замешкался, и сзади раздался недовольный оклик одного из купцов. Спохватившись, он пришпорил ишака, а Крон озабоченно нахмурился.

- Какой же я идиот!

Ларсий недоумённо на него посмотрел.

- Я забыл тебя прикрыть спросонок! - покаялся Крон и, воровато оглянувшись, проделал какие-то пассы.

На этом инцидент был вроде бы исчерпан, но через несколько часов песок впереди заклубился, освещённый неестественно ярким светом.

- Похоже, нас встречают, - пробормотал Крон.

Ларсий вскоре тоже рассмотрел нескольких всадников - силуэтов на фоне светлого пятна, - приближающихся в песчаном буране, и занервничал. Сразу вспомнил о джаннае и древнем зеркале. Уж не случилось ли чего? Что если это городская стража, и караван сейчас развернут прочь от города? Мало ли, вдруг эпидемия или ещё какая дрянь... Но он мог только ждать, пока всадники их достигнут.

У головы каравана всадники разделились. Один остался разговаривать с караванщиком, а прочие поехали вдоль вереницы верблюдов и повозок, всматриваясь в лица. Одну из лошадей, Ларсий заметил, вели в поводу порожнюю. Погонщиков о чём-то спрашивали. Это были дворцовые стражи, Ларсий узнал их форму, и ещё маг. Но зачем им караван? С самого Ларсия их взгляды соскальзывали, Крон знал своё дело.

Внезапно Ларсий увидел.

Молодой человек выглядел усталым и взбудораженным, он вглядывался в каждое лицо, подсвечивая себе магической лампадой, от которой свет расходился широким ярким кругом.

- Аскаль?! - выкрикнул он, забыв обо всём на свете.

Юноша заозирался, но не смог понять, откуда его окликнули.

- Ты его знаешь? - тихо спросил Крон.

- Да, конечно, - оторопело кивнул Ларсий. - Он, наверное, за мной?..

- Снять чары? - уточнил Крон.

- А, да, конечно! - Ларсий подумал, что это путешествие напрочь выжгло ему последние мозги. Как он мог забыть, ведь только что говорил с Кроном о чарах!

Крон повёл рукой, и Ларсий привстал в седле, чтобы крикнуть погромче.

- Аскаль!!!

Тот обернулся и кинулся к нему, лихо затормозив лошадь у самой морды ишака.

- Ларсий!!!

И тут он присмотрелся.

- Ларсий? - гораздо менее уверенно повторил Аскаль. - Это... это ты?

- Это ты мне скажи, Аскаль-шодан, - сощурился Ларсий, вспоминая дворцовые повадки. - Я это всё ещё я или уже кто-то другой.

Аскаль облегчённо вздохнул.

- Тебя я узнаю, даже если какой-нибудь колдун превратит тебя в жабу, Ларсий-шодан!

Он обернулся и пронзительно свистнул стражнику, который вёл в поводу запасную лошадь. Вслед за ним подбежал караванщик, тараща на Ларсия перепуганные глаза.

- Так этот... этот... и правда?

- Конечно правда, или ты думаешь, сын рашудана будет тебя обманывать?! - вспылил Аскаль. - Хорошо ещё ты дал ему ишака, иначе не избежать бы тебе наказания!

- Ишака мне дал не он, - мстительно заметил Ларсий, слезая.

Аскаль тоже спешился и внезапно схватил Ларсия в охапку. Тот замер, ожидая чего угодно - ножа в спину, угроз на ухо или каких-нибудь оков, но Аскаль просто подержал его и отпустил.

- Мы с ног сбились, искали тебя по всему Адмару и трём соседним государствам. Где тебя джаннаи носили?! И что...

- Подожди, Аскаль-шодан, ты, как всегда, хочешь всё и сразу. Скажи лучше, у вас только одна свободная лошадь?

- Ну да, мы же тебя искали. Весь остальной караван давно вернулся в Адмар.

- Вот как? Ладно, послушай. Вот этот человек, - он мотнул головой на Крона, который молча наблюдал за происходящим, - очень мне помог. Я хочу, чтобы его разместили во дворце как почётного гостя. Пускай один из стражников отдаст ему лошадь и заберёт ишаков.

Аскаль обернулся, чтобы отдать распоряжение, но тут Крон сам подал голос.

- Ларсий-шодан, не стоит. Я так как-нибудь.

Ларсий почувствовал мороз, пробравший по хребту. Крон не хотел продолжать знакомство. Почему? Неужели Ларсий ему так надоел? Или всему виной та неудачная попытка контакта? Ларсий крутанулся на месте и, вероятно, сделал такое лицо, что и говорить ничего не пришлось. Крон посмотрел на него и сник.

- Ясно. Прости. Как скажешь.

Он неохотно слез с ишака и принялся отвязывать одну из сумок, при этом держа на руках обеспокоенного Эреша.

- Давай, - Ларсий протянул руки. - И сумки оставь, довезут.

- Я одну возьму, - сказал Крон, передавая ребёнка Ларсию. Эреш вцепился в рыжие волосы и уставился на Аскаля и стражников. Те ответили не более осмысленными взглядами.

Наконец Крон взгромоздился на лошадь и забрал сынишку. Ларсий без особых трудностей запрыгнул на свою и пропустил Крона вперёд, чтобы у того не возникло соблазна отстать и вернуться в караван.

- Что прикажешь делать с караванщиком? - уточнил Аскаль немного хищно.

- Решай сам, - отмахнулся Ларсий. - Я слишком устал. Только у кого-то в этом караване мой перстень с печатью.

Купцы приуныли, а стражники приободрились.

Аскаль внимательно посмотрел на перепуганного караванщика и потребовал того назваться.

- Я тебя запомню, - угрожающе заявил он и развернул лошадь, крикнув стражникам, чтобы начинали обыск.

- Рассказывай сначала ты, - потребовал Ларсий у Аскаля, когда они отъехали от каравана.

- Да что рассказывать, - фыркнул Аскаль. - Твой караван вернулся почти месяц назад. Сказали, ты выглядел неважно, вроде как плохо себя чувствовал, а потом налетела какая-то невиданная буря, и после тебя не досчитались вместе с верблюдом. Искали два дня, не нашли. Маг отправил весть во дворец. Мы тоже подключились, а караван пошёл дальше, запасы-то не вечные... Сначала наши маги искали, но толку чуть. Тем более, что... Ну, ты-то не знаешь, но и Руммаль, и Орскаль погибли.

Ларсий и Крон оба обернулись на эти слова.

- Зеркало? - кратко уточнил Ларсий.

- Ну да, - вздохнул Аскаль и поёжился. - Но теперь уже безопасно. Ф- эммм, - он покосился на Крона и продолжил, - Белая ведьма и Вейриш-шодан его одолели. Вот только среди дворцовых магов теперь и вовсе приличных не осталось... Короче говоря, дальше обратились к самой Белой ведьме. Вейриш-шодан-то покинул Адмар, не смог тут оставаться. Она своих птиц разослала по всей пустыне, до самого Данжера и чуть ли не до Арастена. И ничего. Вот только этим вечером наконец заметила кого-то похожего на тебя, мы и помчались смотреть.

Крон отвёл взгляд.

- Ты бы хоть сказал, что тебя ищут, - пробормотал он с виноватым видом.

- Я об этом не подумал, - мрачно ответил Ларсий. - Но меня искали и до встречи с тобой, так что, вероятно, дело не в тебе.

- Тогда это какое-то невероятное совпадение, ведь именно этим вечером я забыл тебя спрятать.

Ларсий пожал плечами и заговорил без энтузиазма.

- Я оказался отдельно от каравана после бури, мой верблюд издох, и я вернулся в последний оазис. Не знаю, каким надо быть тупым или слепошарым, чтобы меня там не найти. Я дошёл туда за ночь, пешком, без слуг! И ты знаешь, как я быстро ходил, - добавил он, покосившись на Крона. Не то чтобы он собирался скрывать свой истинный облик, но и хвастаться там было нечем. - И проторчал я в этом оазисе приблизительно тот самый месяц. Неделю точно, потом сбился со счёта. А потом... - Ларсий перевёл дыхание, - мне встретилась женщина со змеиным телом и предложила умыться из одного из трёх родников. Что я и сделал, и проснулся на тридцать лет моложе.

Крон и Аскаль уставились на него, а потом переглянулись.

- Ты повстречал дочь Золотого Змея, - выдохнул Аскаль.

- Это она дала тебе самородки, - догадался Крон.

Ларсий кивнул и извлёк из кармана оставшиеся. Полюбовался на них в свете магической лампады и протянул Аскалю.

- Почему караванщик сказал, что они превратятся в глину? - спросил Крон, кажется, не горевший желанием прикоснуться к камушкам.

- Да тут, - скривился Аскаль, - один повадился у неё их воровать. Долгая история. Но ущерб торговле был значительный.

Ларсий покивал. Про ущерб-то он знал, а вот про Змеедеву ему никто рассказать не удосужился. Может, и к лучшему.

- А я во что превращусь и как скоро? - поинтересовался он.

Оба эрудита задумались, и наконец Аскаль осторожно высказался:

- Насколько я помню, если Золотая дева дарует молодость, то это по-настоящему. Но, возможно, стоит уточнить у Белой ведьмы, она же как раз недавно э-э-э общалась и с ней, и с Золотым Змеем.

Аскаль с Кроном повыспрашивали у него ещё подробностей о встрече с девой, но Ларсий не горел желанием рассказывать про древний город. Да и про ящерок под одеждой тоже, если уж на то пошло. И вообще не хотел вспоминать, что происходило с ним с того самого вечера, когда он молился, чтобы не возвращаться в Адмар.

Наконец оба замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Ларсию не нравилось, как легко эти двое понимали друг друга, хотя и почвы для ревности он в этом не видел. Ну или убеждал себя, что не видел. К счастью, вскоре Аскаль поднажал, чтобы о чём-то поговорить с едущим впереди стражником, и Ларсий подобрался поближе к Крону. Ему необходимо было выплеснуть это сейчас, пока ничего ещё не решено.

- Ты только учти, - заговорил он, - что я вообще-то изрядный мерзавец. Любой житель Адмара тебе это подтвердит и за примером в карман не полезет.

- Конечно, ты мерзавец. - философски откликнулся Крон. - Хорошие люди не становятся главными советниками.

Ларсий попытался рассмотреть выражение его лица, но было темновато. Казалось, Крон абсолютно спокоен.

- Что касается бури... - тихо сказал Ларсий. - Я думаю, что я сам проклял свой караван.

- А ты умеешь проклинать? - заинтересовался Крон.

- До сих пор не доводилось проверить, - пожал плечами Ларсий. - Я просто... очень не хотел возвращаться в Адмар.

- А теперь? - живо переспросил Крон.

- А теперь хочу, - просто ответил Ларсий, надеясь, что не придётся вдаваться в подробности.

Крон помолчал, потом посоветовал:

- Я думаю, тебе лучше обсудить это с твоими придворными магами. Ну или с какими-нибудь сведущими людьми. Это может быть что-то серьёзное.

Ларсий понял это так, что сам Крон не хотел с ним это обсуждать.

- Ты, должно быть, уже сыт мной по горло? - с наигранной лёгкостью спросил он.

Крон вздохнул.

- Я не хотел во дворец не из-за тебя, а потому что дворец - это... Как тебе сказать, слишком серьёзно, что ли. Надо себя подобающе вести. А я после такого перехода хочу только бутылку орты, и чтобы все отстали.

Ларсий усмехнулся и приободрился.

- Найдётся и бутылка, и приставать не будем.

- Да я уж понял, что живым ты меня не выпустишь. Скажи лучше вот что: ты же такой белокожий, ты должен был напрочь сгореть ещё в первый день пути. Как ты умудрился сделать это только накануне нашей встречи?

Ларсий высоко задрал брови.

- Я всегда вожу с собой маленькую баночку мази, защищающей от солнечных лучей. Её для меня делает... делал придворный чародей Руммаль, да будет легка его дорога.

- Надеюсь, он записал рецепт, - глаза Крона загорелись исследовательским азартом. - А если и нет, я бы поэкспериментировал. Никогда не думал о том, чтобы сделать такое средство, представляешь?

- Экспериментировать будешь не на мне, - на всякий случай предостерёг Ларсий.

Во дворец они явились уже под утро, и только войдя под привычные торжественные своды, Ларсий осознал, как чудовищно он, должно быть, выглядит, не говоря уже о том, как он пахнет. И второй раз поразился странному жесту Аскаля - сам к себе он бы сейчас прикоснуться точно побрезговал.

Внизу парадной лестницы их встретил Энкиль - тоже измотанный и нервный, он явно собирался наброситься с обвинениями, но перемена во внешности Ларсия заставила его на несколько секунд проглотить язык. Правда, обретя его, он высказался так, как в стенах этого дворца, наверное, не выражались со времён Ирдаля-отступника.

Он, хотя бы, не стал подходить слишком близко, а ограничился тем, что вытянул руку и крепко сдавил Ларсию плечо. Ларсий подумал и не смог припомнить, чтобы кто-то из сыновей рашудана прежде его касался. Даже Искер.

- Надеюсь, ты уже отдал распоряжения по поводу аммы, - процедил Ларсий после скупого обмена приветствиями. Цедил он не столько от общей вредности, сколько потому, что представлял себе, как пахнет у него изо рта.

- Да, маг, сопровождавший Аскаля, прислал весточку. Ты можешь идти прямо в свои покои, там всё готово. А вот... - он перевёл взгляд на Крона.

Тот выглядел получше, чем Ларсий, но тоже изрядно потасканным.

- А вот для гостя ты амму не приготовил, - закончил за него Ларсий. - Потому что ничего о нём не знал, потому что маг, обычно сопровождающий Аскаля-шодана - непроходимый тупица. Я угадал?

Братья переглянулись с кислым видом.

- В таком случае, - нетерпеливо вздохнув, заявил Ларсий, - гостю придётся ютиться в моей. Позаботьтесь хотя бы об одежде.

- Уж ютиться, у тебя там целое озеро, - буркнул Энкиль с понурым видом.

Аскаль же посмотрел на Ларсия недоверчиво. От него, похоже, не укрылось, как бережно Главный советник обычно берёг своё личное пространство.

Насладиться аммой сполна, впрочем, ни у одного из них не получилось: Эреш, измотанный дорогой и непривычной тряской на лошади, закатил концерт, а Крон наотрез отказался сдавать его нянькам. Выдержки, правда, ни Ларсию, ни Крону было не занимать, так что они оба тщательно отмылись, стоически снося капризный плач, но вот поблаженствовать в горячей воде как-то не пришлось. Впрочем, может, и к лучшему, а то бы так и заснули в воде. Ларсий был даже рад, что слуга отвёл Крона в гостевые покои, и не нужно было решать вопрос близости контакта, а можно было просто развалиться на мягкой постели морской звездой и выпасть из реальности как минимум на полсуток.

VI

Друг отошел и, чтобы скрыть обиду,

Книгу достал, потрепанную с виду,

С грязным обрезом, в пестром переплете,

Книгу о том, что горе не беда...*

Проснулся Ларсий к вечеру следующего дня и ещё долго и неторопливо возился в своих покоях, приводя себя в порядок. Амма аммой, но в уважающем себя государственном муже всё должно быть идеально, в частности, одежда не должна висеть, как будто она была сшита на дракона. Впрочем, у Ларсия были и другие причины гонять слуг с распоряжениями и чистить ногти как можно дольше. Он совершенно не был уверен, что готов снова влиться в ту жизнь, которую с таким апломбом покинул и от которой так быстро и странно отвык.

Но наконец отговорки кончились, и он всё же явился из недр своего логова в общественное пространство, в коем почти сразу заприметил мощную фигуру без тарбана, застывшую у эркера, поставив одну ногу на низкий мозаичный подоконник.

- Отдохнул? - не оборачиваясь, спросил Крон бодрым голосом.

- Пожалуй, - кивнул Ларсий, незаметно изучая затылок мага. Он не верил ни в какие особые чувствительные точки, но всё же... - А где Эреш?

- Вон бегает в саду, - кивнул Крон на мельтешение внизу среди ветвей. - Проснулся раньше нас всех и погнал играть с какими-то кухаркиными детьми.

- Может быть, стоит подобрать ему компанию получше? - предложил Ларсий, которого уже начало немного раздражать, что Крон не поворачивается к нему лицом. Не хочет видеть? Чего-то опасается?

Крон тяжело вздохнул и всё же повернулся. Ларсий с изумлением увидел, что маг сбрил бороду, и теперь нижняя половина его лица была немного светлее верхней, хоть и несильно - верхнюю он вчера в амме тщательно отскоблил. В таком виде Ларсий бы не дал ему больше сорока, но напомнил себе, что Крон всё же маг, да к тому же непростой, раз смог отвести глаза даже девчонке Нарен.

- Вот потому я и не хотел во дворец, - заявил Крон. - Конечно, тебе как высокородному шодану теперь захочется приобщить моего мальчугана к тонкому вкусу, высоким помыслам и тому подобному хламу. Но я-то простой человек, хоть и маг. И по мне кухаркины дети ничуть не хуже сыновей рашудана.

- Я вообще попал сюда рабом, - парировал Ларсий и немного полюбовался произведённым эффектом. - Да и на родине, насколько я помню, ничем не выделялся в отношении происхождения. Просто я предпочитаю заводить полезные знакомства.

- Прости, - стушевался Крон. - Я не знал. Но, видимо, поэтому ты - Главный советник рашудана, а я... я. И всё же кухаркины дети мне кажутся вполне себе полезным знакомством.

Ларсий пожал плечами и шагнул поближе, чтобы полюбоваться на игры в саду, а заодно тряхнуть стариной и повыгоднее подставить своё лицо под закатные лучи. Крон закашлялся.

- Чем это разит? Кх-ой, великие небеса, тут рядом какой-то склад благовоний, что ли?

Ларсий медленно повернул голову, и его взглядом можно было плавить металл.

Крон взгляд оценил.

- Только не говори, что... - он осторожно нагнулся поближе и принюхался. - ... что это ты - склад благовоний. Ты решил вылить на себя все ароматические масла по очереди?

- Мне нравятся сложные ароматы, - процедил Ларсий, изо всех сил стараясь не покраснеть и от этого бледнея. Так топорно его не оскорбляли с тех пор, как он первый раз имел дело с Белой ведьмой. Хотя нет, туфля рашудана всё же создавала серьёзную конкуренцию. Вот только это был Крон, а Крон был тем единственным человеком, на которого можно положиться, кроме себя.

Крон меж тем сделал какой-то жест, и на галерее повеяло свежим ветерком, которому тут неоткуда было взяться. Ларсий побледнел сильнее.

- Что ещё со мной не так? - мягко спросил он, подпустив в свой голос самые бархатистые нотки.

- Честно? - не смутился Крон. - Я думал, добравшись до цивилизации, ты избавишься от этого крысиного хвоста на подбородке.

- В Адмаре мужчинам принято носить бороду, - нейтрально произнёс Ларсий.

- Я тебя умоляю, - усмехнулся Крон, как будто не замечавший игры его голоса. - Ты такой же адмарский мужчина, как я - мархайская девственница.

Ларсий сжал пальцы на поручне, опоясывавшем эркер, до того, что ногти побелели.

- Я хочу сказать, - пояснил Крон, - что не стоит все изумруды вставлять в одинаковые оправы, ты не находишь? Некоторые лучше смотрятся в нестандартных, ну знаешь, уникальных.

- А некоторые в костюмах танцовщиц, - договорил за него Ларсий.

- Ну, на тебя в костюме танцовщицы я бы посмотрел, - улыбнулся Крон.

Ларсий почувствовал слабину в коленях, но лицо его так и не дрогнуло, только ещё сильнее побледнело, хотя он и так был под стать белой цапле.

- Ты определись, - продолжил маг, - ты соблазнять меня собрался или подавлять авторитетом. А то я что-то запутался.

- Я привёл тебя к себе домой, - еле слышно проговорил Ларсий, - потому что мне хотелось побыть с тобой ещё какое-то время.

- Я предупреждал, - внезапно посерьёзнев, напомнил Крон. - Я подбираю только тех, кто согласен меня терпеть. В караване ты меня терпел, а здесь, похоже, начал приходить в себя. Ты только скажи, когда мне лучше уйти, прежде чем ты прикажешь посадить меня на кол или ещё что-нибудь столь же приятное.

С этими словами он развернулся и пошёл прочь, а Ларсий остался стоять, цепляясь за поручень, пока не заслышал размеренные шаркающие шаги. О-о, сейчас самое время встретиться с рашуданом. Ларсий уже давно забыл, как собирался вернуться победителем, но в том полностью раздавленном состоянии, в каком он был сейчас, рашудан был последним человеком, которого он хотел видеть. Ты - глыба камней с ледяной вершиной, напомнил он себе и выпрямился.

- Ларсий, друг мой, - заговорил рашудан. Голос у него был приятный, а интонация тёплая. - Рад видеть тебя в целости, а тем более в таком, м-м, обновлённом виде. Я так понял, тебе благоволит сама дочь Золотого Змея?

- Вряд ли благоволит, - заметил Ларсий прохладно. - Скорее я её немного развлёк. Как тут идут дела? Я ещё не успел вернуться к работе.

Рашудан дошёл до окна и тоже взялся за поручень, как будто ему не доставало опоры.

- Честно говоря, из рук вон плохо, дорогой друг. Всё летит кувырком! Ладно государственные дела, но тут даже... смешно сказать, начались перебои с поставками провианта во дворец! Они там без тебя совершенно ни на что не годятся, хоть всех их вышвырнуть! Но я не стал без тебя ничего делать, мало ли, вдруг у тебя были какие-то идеи. Однако ты пощади мои седины и больше так надолго не отлучайся.

Ларсий уловил в голосе рашудана заискивающие интонации и приободрился.

- Ты, помнится, собирался меня казнить, - чётко проговорил он. - Вот это было бы долгой отлучкой.

- Ла-арсий! Ну что ты, в самом деле! Я бы никогда этого не сделал. Конечно, я вспылил, и согласись, было из-за чего, но я же не самодур какой-нибудь, чтобы казнить самого верного и любимого помощника.

Ларсий наконец повернул голову, чтобы посмотреть на рашудана. Тот выглядел на несколько лет старше, чем Ларсий помнил. Он заподозрил, что перебои с поставками были самой несущественной проблемой, возникшей за время его отсутствия.

- Вот как, - произнёс он бархатно.

Рашудан вздохнул. Он знал этот тон. Если до того он ещё сомневался, то теперь был абсолютно уверен: самолюбию Ларсия был нанесён несказанный урон, и весь этот фарс с поездкой в соседнее государство был разыгран для его, рашудана, мук совести. Не исключено, что и пропажу свою Ларсий организовал сам. С него вполне сталось бы чуть не сгинуть в пустыне только чтобы доказать свою нужность. Но что делать, хороший конь требует особого ухода.

- Проси чего хочешь, - развёл руками рашудан. - Ты же знаешь, мне для тебя ничего не жалко.

Ларсий понимал, что получил свою победу. Но он также понимал, что ему только что указали на его место. Рашудан не собирался просить прощения, он хотел откупиться. Его не беспокоило, что за спиной у Ларсия рухнула последняя твердыня. Он вообще всё это время говорил только об угрозе казнить, а о метании туфель даже не вспомнил. Это был не разговор двух людей, это было взаимодействие двух стратегий. Ледяная вершина ещё немного подмёрзла.

Однако в данный момент Ларсий сам точно не знал, чего хочет.

- Вернёмся к этому разговору позже, - предложил он. - Пока что я бы хотел пригласить Белую ведьму из Проклятого оазиса, чтобы получить её консультацию по поводу произошедших со мной изменений.

- Весьма, надо сказать, радующих глаз изменений, - лукаво ухмыльнулся рашудан. Он считал проблему решённой. - Я уже предвкушаю, что отныне государственные совещания будут не менее приятными, чем созерцание танцующих махаани.

- Но не перенесутся в твои покои, - оборвал его фантазии Ларсий. И дело было даже не в том, что рашудан-то остался старым и толстым, а в том, что Ларсий ещё не сошёл с ума, чтобы спать с начальством.

Рашудан в ужасе поднял руки.

- Нет, конечно нет, мне всегда хватало просто любоваться тобой.

И тут Ларсий осознал, что рашудан не знает главного. И хорошо, пусть дальше не знает. Он даже в юности, восхищаясь красотой и умом Ларсия, не рассматривал романтическую связь с кастратом всерьёз, а уж теперь о таком и думать было нечего. И хорошо, пускай. Хотя бы от этого Ларсий сейчас ограждён. Незачем ему узнавать. Да и никому другому тоже, в конце концов, более личного дела и не придумать. А что они все смотрят на Ларсия с затаённой жалостью и отвращением, так он-то знает, что он полноценный, и Крон знает, а больше это никого не касается.

Кивнув и даже выдавив из себя удовлетворённую улыбку, Ларсий отчалил писать письмо Фергии Нарен.

На следующее утро все стороны, причастные к проблеме, расположились на подушках в самом прохладном из залов дворца. Крон выглядел свежим, хотя вчера Ларсий отправил к нему с ужином аж три бутылки орты. Впрочем, он не обязательно выпил все. Сыновья рашудана повеселели, особенно Аскаль - вероятно, надеялся, что часть накопившихся проблем скоро разрешится волшебным мановением руки Ларсия.

Едва войдя и окинув взглядом собравшихся, Фергия присвистнула. Ларсий с трудом удержался от того, чтобы поморщиться. Неужели ей было так необходимо демонстрировать всякое отсутствие манер именно во дворце рашудана? Но ханжой он сегодня уже побыл, довольно.

- Вот это да! Не иначе, среди оставшихся придворных чародеев всё же есть скрытые таланты, способные творить настоящие чудеса! Или это достижение приглашённого зарубежного эксперта? - она покосилась на Крона. - И могу ли я предположить, что это только первая проба в эксперименте, нацеленном на то, чтобы рашудан и правда жил вечно? В таком случае Ларсий-шодан проявил похвальную самоотверженность. Или же...

- Или же ты в кои-то веки закроешь рот и откроешь уши, Фержи-шади, - не выдержал Ларсий. И добавил, уже спокойнее: - На меня оказала влияние вода из родника. Одного из трёх родников, который я выбрал. Этот выбор мне предоставила женщина-змея. Насколько я знаю, ты имела дело с подобным существом. Не могла бы ты побольше рассказать об эффекте от такого рода инцидентов?

Фергия тут же пустилась в расспросы примерно о том же, что и Аскаль с Кроном по дороге в Адмар. Однако на сей раз Ларсий решил давать максимально полные ответы, в том числе упомянуть свой странный визит в древний город.

- То есть, ты там побывал? Уверен, что не почудилось?

- Уверен ровно настолько же, насколько во встрече со Змеедевой, - твердил Ларсий. - Обратной дороги я не помню, я просто проснулся.

- Я в толк не возьму, - подал голос Крон, - зачем ты вообще вышел из оазиса?

- Я увидел белые корабли, - осторожно ответил Ларсий. Он полагал, что ответ "я пошёл за змеёй" будет признан неадекватным.

- И ты не подумал, что это мираж?

- Я хотел удостовериться, - выкрутился Ларсий. Конечно, он подумал, что это мираж. Он был уверен, что это мираж! - Если идти к миражу, он не становится ближе. Но чтобы это проверить, нужно пройти хоть сколько-то. Однако по дороге я наткнулся на Змеедеву.

Больше они не смогли выжать из него ничего, хотя Крон и Аскаль, кажется, что-то подозревали. Фергия, возможно, тоже, но не подавала виду. Зато она провела над Ларсием какие-то манипуляции, пару раз перекинувшись с Кроном бессмысленными для не-мага фразами, и заключила, что, вероятно, Ларсию посчастливилось умыться из потока собственной силы, а значит, его омоложение не исчезнет в ближайшее время, просто возрастные изменения пойдут своим путём с нормальной скоростью.

- Хорошо, - подал голос Аскаль, когда страсти на эту тему улеглись, - а можно теперь как-нибудь понять, почему его никто не мог найти? То есть, с чарами Крона-шодана всё ясно, а до того?

- Да, это мне самой хотелось бы узнать, - кивнула Фергия. - Расскажи-ка ещё раз поподробнее, как ты отбился от каравана.

Ларсий постарался рассказать. Вообще рассказчик из него был так себе. По натуре он предпочитал обходиться краткими замечаниями и намёками, вынуждая собеседника додумывать и договаривать за него. И в норме болтливость Фергии была ему на руку - можно было просто кивать в нужный момент или иногда останавливать этот бурлящий поток. Но как на зло сейчас Фергия решила предоставить слово ему в безраздельное пользование, а потом принялась выспрашивать и вовсе неприятные подробности.

- Ты говоришь, твой верблюд отставал. Почему?

- Я не знаю. Возможно, он обленился. Возможно, я набрал вес за время визита.

- Возможно или точно набрал?

- Я не измерял.

- Караванщики говорили, ты плохо себя чувствовал последние дни. В чём было дело?

Ларсий поджал губы.

- Я был в дурном расположении духа, только и всего.

- Почему? Визит прошёл плохо?

- Нет, весьма успешно.

- Что же тебя расстроило?

- Я был в дурном расположении духа с самого начала поездки, и это не имеет отношения к делу.

- А я думаю, имеет, - тихо сказал Крон.

Ларсий посмотрел на него. Он старался не позволить своему лицу выразить никакой эмоции, хотя внутри балансировал на грани. Крон ведь должен был понять, что то, о чём Ларсий ему сказал, не предназначено для чужих ушей!

- Я просто подумал, - снова заговорил Крон, - у тебя никогда не бывало такого, чтобы, скажем, люди, которые сильно тебе досаждали, становились жертвами несчастного случая?

Ларсий позволил себе пошире открыть глаза, но честно попытался вспомнить.

- Что-то ничего подобного не приходит на ум.

- Уж не предполагаешь ли ты, Крон-шодан, что Ларсий-шодан обладает даром истинной ведьмы? - хищно оскалилась Фергия. - И если так, то с чего бы ему проклинать собственный караван? Пусть даже неосознанно.

Ларсий обратил своё лицо в каменную маску. Ледяная вершина. Каменная скала и ледяная вершина.

- Я просто подумал, - выпятил губу Крон, - если он отправлялся уже в подпорченном настроении, а дорога через пустыню для такого, м-м, привыкшего к роскоши человека - это большое испытание, да и в сравнении со столицей Адмара тот городок, наверняка, ужасное захолустье, вот на обратном пути и... как бы это сказать...

- Нервы сдали? - не удержалась Фергия.

- О, я уверен, Ларсий-шодан удержал себя в рамках приличий, - быстро пояснил Крон.

- Внешне, - добавила Фергия. - Но дар истинной ведьмы невозможно контролировать. Это интересная гипотеза, Крон-шодан. Вот только что же и как он мог так проклясть, чтобы в итоге мы не могли его найти? А, Ларсий-шодан, не припомнишь, что именно ты думал непосредственно перед бурей?

Ларсий незаметно расслабил спину. Твердыня в виде Крона пока ещё стояла, и он не хотел проверять её на прочность.

- Я постараюсь вспомнить подробности, но не вижу смысла тратить твоё время, как и время прочих присутствующих на это разбирательство. Поскольку версия принадлежит Крону-шодану, полагаю, он сможет проконсультировать меня по этому вопросу.

- В данном случае вы мне платите за вызов, а не по времени, - уточнила Фергия.

- Как бы там ни было. Моё время тоже не дешёвое, - отрезал Ларсий. - А мне ещё предстоит вникнуть в дела, накопившиеся за время моего отсутствия.

- Да, действительно, - подал голос рашудан. - Давай уже поскорее.

Фергия перевела внимательный взгляд с Ларсия на Крона и обратно, но продолжать торг не стала.

- Позволь, Фержи-шади, я провожу тебя к казначею, чтобы ты получила свой гонорар за вызов, и закончим на этом, - Ларсий поднялся.

До казначея они шли молча, но примерно на полпути, когда они свернули с открытых галерей в тихий и затемнённый коридор, Ларсий открыл одну из дверей и придержал её, пока Фергия не вошла в комнату. Помещение было довольно безликим - ковёр, подушки, низкий столик для напитков, занавешенные окна.

- Вызывай своё синее пламя, - велел Ларсий, и Фергия не заставила себя ждать.

- И о чём ты хотел поговорить? - она склонила голову на бок, как ворона, предвкушающая поживу.

- Я хочу, чтобы ты собрала как можно больше информации о Кроне. Кто он такой, как его на самом деле зовут, откуда он, почему скрывает своё имя. С ним ещё трёхлетний мальчик, я хочу знать, где он его взял. Короче говоря, выясни мне о нём всё.

- Аванс за это мне тоже сейчас казначей выдаст? - поинтересовалась Фергия.

Ларсий закатил глаза и вынул из-за пазухи увесистый кошель.

- Этого хватит?

Фергия деловито заглянула внутрь, пошерудила там пальцем и покивала.

- Можешь сразу и вторую часть отдать. Это Кирион Айшель, из Стальвии, бывший член Коллегии магов, разыскивается за учинение помех правосудию и укрывательство опасной преступницы, осуждённой за смертоведство.

Скала и ледяная вершина. Ларсий на мгновение застыл.

- Откуда ты всё это знаешь?

- Его уже лет пять разыскивают. В Арастене во всех отделениях городской стражи портреты висят. Коллегия обещает солидный куш тому, кто добудет его живым или мёртвым. Вот про ребёнка ничего не знаю, должно быть, он обзавёлся им уже в бегах.

- Так, тогда про ребёнка не важно. Я хочу знать подробности, в чём обвиняли ту женщину? И сколько точно хочет за него Коллегия?

- Ну, вроде как она призвала духа с той стороны, скормив ему своего мужа и приказав мучительно убить его любовницу.

- И Кирион, сам будучи членом Коллегии, позволил ей бежать из-под следствия?

- Хуже. Он с самого начала следствия помог ей скрыть настоящее имя, так что было невозможно привести в исполнение приговор - проклятье кары нельзя наложить, не зная имени. И, похоже, он слегка подправил память нескольким коллегам, да так, что те уже пять лет не могут концов найти.

- То есть, он сильный маг?

- Сильный и эрудированный, - улыбнулась Фергия. - Уж получше ваших Руммаля с Орскалем, да будет им всякое и прочее.

- А на него самого это проклятье кары не могут наложить?

- Не положено, он же не в смертоведстве обвиняется. Не имеют права.

- Точная сумма?..

Фергия назвала, и Ларсий ущипнул себя за переносицу, чувствуя приближение мигрени. Вне зависимости от того, как он собирался поступить с Кроном, ведьме надо было заплатить немедленно. Но из казны он столько без ведома рашудана взять не рискнул бы. Если только...

- Координаты древнего города в обмен на твоё молчание, - кашлянув, предложил Ларсий.

Фергия фыркнула.

- Этот город тебе скорее всего пригрезился от солнечного удара.

- Я могу пересказать сказки из той книги, сама суди, мог ли я почерпнуть их где-то ещё, - заметил Ларсий.

- Откуда я знаю, какие сказки ты слышал в детстве, - пожала плечами ведьма. - Но, знаешь что, давай сделаем так. Ты дашь мне координаты, а если города там не окажется, отдашь золотом, м?

Ларсию ничего не оставалось, как только согласиться. Значит, до возвращения ведьмы нужно понять, просить ли деньги. Что ж, это реально.

- Клятвы, - напомнил он, доставая из-за пазухи богато украшенный серебряный ножичек.

- Хоть бы раз забыл, - закатила глаза Фергия и подставила руку.

Сразу после ухода ведьмы заняться Кроном ему не удалось. Тот исчез, сказав что-то про присмотр за сыном, а Ларсий не избежал западни, устроенной Аскалем, и был вынужден всё же изучить состояние государственных дел. Состояние это повергло его в ужас и чёрную тоску, и если даже предположить, что до того у него была какая-то вера в людей, то теперь она точно погибла бесславной смертью.

- Ну а этому ты почему не мог просто отказать? - шипел Главный советник, держа двумя пальцами хамское письмо от начальника таможни.

- Ну он вроде важная фигура... Я спросил отца, он сказал, заслуженный человек...

- Разуй глаза, ты не видишь, о чём он просит?

- Ну так я ничего и не дал...

- И в итоге полностью заклинил экспорт с импортом. Ты понимаешь, что ни один человек, хоть он какой заслуженный, не стоит такого ущерба казне? - вопросил Ларсий и тут же напрягся. Посчитал. Ну нет, цена за голову Крона выходила примерно в половину этого ущерба, так что он даже не покривил душой. А уж если ведьма найдёт древний город, казна и вовсе не пострадает.

- Так что мне его было, казнить? - Аскаль очень старался сделать вид, что его не пугает такой вариант.

Ларсий молча поставил на письме "Отказать" и свой замысловатый росчерк.

- Кольцо нашли?

- А, да, вот, - Аскаль поспешно вынул из-за пазухи мешочек.

Ларсий поднял на него подозрительный взгляд.

- Я не пользовался! - запаниковал Аскаль. - Просто забыл сразу отдать.

- Просто забыл, - повторил Ларсий, предоставив мальчишке самостоятельно додумывать все оскорбления.

Когда гора свитков на столе советника начала показывать донышко, Аскаль уже чуть не плакал, а Ларсий хорошо понимал, почему у рашудана и обоих наследников был такой вид, будто это они месяц скитались по пустыне.

- Послушай, - осторожно начал Аскаль. - Я тут подумал... Раз уж ты помолодел и таким и останешься, может, тебе не так и нужен преемник? Я хочу сказать, теперь-то мы с тобой состаримся примерно в одно время...

Ларсий окатил его тяжёлым взглядом.

- А я вот тут подумал, - передразнил он, - не уйти ли мне в отставку досрочно, благо нажитое состояние позволяет. Нет уж, назвался цаплей - давай перо. Если уж мне посчастливилось получить вторую жизнь, ты полагаешь, что я и её спущу вот в это? - он потряс стопкой документов.

- А... чем ты хочешь заняться? - спросил Аскаль, по лицу которого читалась полная безысходность.

Ларсий задумался. И правда. Не лежать же действительно всю жизнь под опахалами. Разве что пуститься в бега вместе с Кроном? Хотя он будет ловкому магу только обузой, но если не удастся оставить того в Адмаре, то, наверное, придётся... Хотя это совершенно иррациональная мысль.

- Может быть, я бы хотел путешествовать, - осторожно сформулировал Ларсий, и Аскаль застонал.

Разобрать накопившееся хотя бы в первом приближении удалось только к ночи, и по итогам Ларсий ещё зашёл к рашудану, чтобы тот подписал примерно сто пятьдесят распоряжений.

- А может... - рашудан поднял на него робкий заговорщицкий взгляд, - ты как-нибудь...

- А потом и за это ты меня в шутку велишь казнить? Ну уж нет, напряги руку полчасика.

- Я всё равно не смогу всё это прочитать, - рашудан в ужасе пролистал приказы.

- У тебя был на это месяц. Не считая того времени, когда я отсутствовал планово. Я это сделал за один только сегодняшний день.

Рашудан тяжело вздохнул и принялся черкать, время от времени уточняя, нельзя ли хоть на части документов обойтись личной печатью.

- Скажи спасибо, что не кровью расписываешься, - мстительно заявил Ларсий.

До своих покоев он дошёл уже заполночь и с мыслью, что, может быть, стоит лечь спать прямо так, а омовения и прочее отложить на утро. Не тут-то было: в его собственных покоях сидел Крон.

- Как ты сюда попал? - удивился Ларсий.

- Ваши маги и правда никуда не годятся, - обезоруживающе улыбнулся тот, по-хозяйски рассевшись на углу постели.

К этому времени рассказанное Фергией уже порядком выветрилось из головы советника, и теперь он мучительно вспоминал, что и в каком порядке планировал делать... или говорить?

- Ты хотел получить мою консультацию по поводу того, почему тебя никто не мог найти, - услужливо напомнил Крон.

- Ах да, - Ларсий сел рядом на постель и ущипнул себя за переносицу. Мигрень, отступившая за привычными делами, снова грозила вернуться. - Я очень устал. Может быть...

- Я бы предпочёл сейчас, - отрезал Крон.

Он хочет уйти, понял Ларсий. Если бы он понял, что перед ним свежая арастенская эмигрантка, то исчез бы ещё утром, но и Фержи кажется ему подозрительной. Да ещё дворец. Конечно, он не хотел во дворец, ещё бы! Здесь запросто могли получить на него наводку. Но всё же согласился. Почему? Не смог отказать?

- Хорошо, - кивнул Ларсий. - Кстати... Прими мою благодарность.

- Да ладно тебе, я ж не совсем дурак. Понял, что это были слова не для их ушей. И поговорить хотел как раз об этом.

Ларсий припомнил было скалу и ледяную вершину, но усилием воли расслабил спину. Нет смысла замораживаться от Крона. Крона нужно держать в тепле. Он твердыня. Если твердыню заморозить, она станет хрупкой.

- Я слушаю.

- Ты сказал тогда, - размеренно начал Крон, - что не хотел возвращаться. И что ты проклял свой караван. Вот только с караваном-то ничего не случилось, а случилось с тобой. Ты уверен, что ты перед бурей думал именно о караване?

Ларсий притворился для приличия, что копается в памяти, хотя эпизод до сих пор был слишком свежим, как мякоть плода под содранной шкуркой.

- Я хотел потеряться, - тихо признался он. - Исчезнуть. Я хотел, чтобы меня оставили в покое.

- Вот это уже больше похоже на правду, - Крон развернулся к нему всем телом и опёрся на руку так, что она почти касалась спины Ларсия. От него легко пахло цветочным мылом и влажными волосами. - Но если ты и правда умудрился сам себя проклясть, то и мой караван не должен был тебя заметить. Проклятья истинных ведьм так не работают, не рассеиваются, когда в них отпадает надобность, тем и страшны.

Ларсий почувствовал, как его спина каменеет, а вершина скалы покрывается хрустящим инеем. Это было неправильно, твердыню нельзя замораживать. Но как быть, если из твердыни ведут обстрел горящими стрелами? Стать водой. Гибкой, ласковой. Воде всё нипочём. Что огонь, что стрелы. Вода не рассыплется осколками от неловкого обращения. Разбрызгается, а потом соберётся обратно в поток без потерь.

Он немного откинулся назад, преодолевая крошечное расстояние, и прижался спиной к твёрдой руке Крона. Даже став водой, он никак не мог найти силы, чтобы признаться. Он даже себе в этом не признавался, хотя обычно строго следил за тем, чтобы не врать самому себе. Но это... Это значило потерять собственное уважение. Впрочем, признание ничего не меняло. Уважение он потерял ещё там, раскачиваясь на верблюде. Любое самодовольство, испытанное им с тех пор было просто иллюзией. А уважение осталось там, на караванной тропе. Его должен получить Крон. И судить, вернуть его бывшему хозяину или отнять насовсем.

- Я хотел исчезнуть до тех пор, - медленно подобрал слова Ларсий, - пока кто-нибудь не захочет обо мне позаботиться.

Вода хлынула с вершины горячими струями, Ларсий почувствовал, как на его судорожно сжатые перед грудью руки падают обжигающие капли.

Крон обхватил его поперёк груди, защищая от жидких снарядов.

- Я тебя первым заметил, - прошептал он. - Но не хотел будить, ты выглядел таким измождённым. А пока я думал, что с тобой делать, на тебя уже принялся наседать караванщик. Они как-то внезапно все тебя увидели.

Ларсий окончательно расслабил спину и пристроил голову Крону на плечо.

- Ты думаешь, это правда дар?

- Дар или бич, это как посмотреть. Но странно, что ты прожил полвека и не можешь вспомнить ни одного инцидента. Насколько я знаю по древним текстам, у истинных ведьм это проявлялось чуть не с младенчества.

Ларсий подумал.

- Я скала с ледяной вершиной, - после паузы сказал он. - Если для того, чтобы дар сработал, нужно дойти да такой кондиции, как тогда, то, наверное, я просто никогда так сильно ничего не желал. Тем более, как я понимаю, этой штукой можно только проклинать? Я хочу сказать, я не смогу с её помощью получить денег или, скажем, свободы?

- Нет, насколько мне известно, ты сможешь только наказать обидчика. Ну или, как в этот раз, самого себя. - Крон потёрся подбородком о его висок.

Льды растаяли и даже скала из кремневой стала рыхлой известковой. Было тепло.

Крон отклонился назад и увлёк его за собой. Ларсий почувствовал на своём виске сухие шершавые губы, сладкое дыхание - проклятые чёрные сливы...

- Мне надо освежиться, - попросился он. - Я весь покрыт архивной пылью.

- Она вкусная, твоя пыль.

- Пожалуйста, - с нажимом сказал Ларсий, пытаясь вложить в это слово, что бывшему кремню и так нелегко становиться известняком, и надо хотя бы смыть меловую пыль из щелей. Сейчас он мог думать об этом только в таких терминах.

- Ладно, - усмехнулся Крон, отстраняясь. - Только не засни в амме.

- Я быстро.

Ларсий проворно соскользнул с постели и скрылся за занавесью. Ему было стыдно от того, насколько ему было стыдно. Он ведь теперь молодой, красивый, полноценный. Почему же так страшно? И не первый раз, так сказать, замужем.

Потому что известня-як, детка, потому что известняк. Кремень всё стерпит, ему всё равно. А известняк можно смять, разрушить неловким движением, как тогда, у эркера. Потому что ты не переживёшь падения этой твердыни. Но убедиться в том, что она устоит можно только если перестать окружать её кремневой стеной. И либо ты сейчас станешь мягким, либо тебе останется только заморозить самого себя.

Ларсий подавил дрожь в руке. Не хватало только сейчас порезаться. Изумруды хороши и вовсе без оправы, а если не врать себе (а теперь, когда самая главная ложь вскрылась, это было бы как-то глупо), то крысиный хвост и правда не украшает.

Когда он вернулся, облачённый только в чистую нижнюю рубаху, Крон так и валялся на постели, вглядываясь в тёмный свод потолка. Он потянул носом воздух.

- Значит, вот как ты пахнешь, когда ничем не прикрываешься? Я бы хотел поймать твой аромат в склянку на долгую память.

Комплимент был странный, но это к лучшему: ничего более слащавого Ларсий бы сейчас не стерпел.

- Я... - он кашлянул, чтобы избавиться от зажима на горле, - я давно ни с кем не был. Мне нужно, гм, привыкнуть.

Он сам не был уверен, что именно хочет сказать.

Крон улыбнулся ему в полутьме. Не похотливо, не фальшиво. Ларсий не знал, как назвать это не через "не". Он поставил колено на постель и вытянулся вдоль Крона, пытаясь решить, начать ли самому что-то делать или предоставить ему первый ход, и ещё следя, чтобы не обратиться случайно в кремень, не попытаться заморозить себя. К счастью, Крон не дал ему долго думать.

Между его жарким телом и прохладной простынёй было так хорошо, что и решать больше было нечего. Тело всё вспомнило - и как ласкать, и как ласкаться. И как выгибаться навстречу прикосновениям, и как царапать кожу, чтобы вызвать невольный вдох, и как поддаваться, и как быть настойчивым. И как в итоге потерять всякий контроль и расплавиться в первобытном жаре, как будто никаких скал и льдов вовсе никогда не было.

Контроль вернулся утром, как часовой на пост: Ларсий ещё сквозь сон ухватил Крона за руку, когда тот начал потихоньку выбираться из постели.

- Да ты спи, я... так, - пробормотал Крон.

Ларсий приоткрыл глаза и увидел, как Крон собирался соврать, но не смог. Он вставал, чтобы исчезнуть из Адмара. Его напугал дворец. И ведьма.

- Я ещё не закончил с тобой разговаривать, - произнёс Ларсий ещё более, чем обычно хрипловатым голосом, который раньше обладал почти магическим действием на его любовников.

Крон вздохнул и лёг обратно.

- Разговаривать? Я думал, разговоры остались во вчера.

Ларсий провёл тыльной стороной ладони по его могучей груди. Будь что будет.

- Та женщина, которой ты позволил сбежать. Ты был в неё влюблён?

Под его рукой тело обратилось в кремень. Но быстро обмякло.

- Нет. Я вообще, как бы сказать, не по части женщин.

- Тогда зачем? - Ларсий провёз щекой по подушке, чтобы поднять взгляд и позволить Крону видеть его лицо во всех подробностях. Крон казался спокойным.

- Она была невиновна. Доказать это было невозможно. Но так.

Ларсий подумал и зачем-то предположил, хотя это ничего не меняло:

- Ты веришь в Забытого бога?

Крон неохотно покивал.

- Ну да.

Они оба помолчали. Ларсий не представлял, что сейчас происходит в голове у Крона и каков шанс ему, Ларсию, выйти из своей спальни живым.

- А чего же внешность не изменил?

- Иллюзии легко распознать. А если ты говоришь о полной смене внешности, то на это нужно три дня покоя. У меня пока что столько не нашлось.

Ларсий невольно приоткрыл губы. Пять лет. Пять лет, за которые не нашлось трёх дней покоя. Трёх дней уверенности в своей безопасности.

- Тогда начинай сейчас. За Эрешем я присмотрю. Надеюсь, за три дня он не найдёт бардазинов.

Теперь Крон тоже поднял взгляд.

- Ты знаешь, сколько за мою голову даёт Коллегия?

- Тысячную долю того, что потеряет казна Адмара, если я исчезну вместе с тобой.

Крон подумал.

- Ведьма донесёт. Она же с севера, хоть и непохожа. Наверняка поддерживает связь с Коллегией.

- Зачем бы? Она независимый судебный маг. А твою голову я у неё уже перекупил под клятву.

Крон выругался и застонал, потирая веки.

- На-арен, ну конечно, как же я мог её не узнать!

- Кстати, почему ты не нанял её или её мамашу? Они бы небось нашли доказательства. Стальвия, конечно, не Арастен, но не так уж далеко.

Маг протяжно выдохнул.

- Не успел. Понадеялся на себя. А потом мне отрезали доступ к моим деньгам.

- Так я найму? Пускай себе ковыряет потихоньку.

- Если ты ей напишешь, она же поймёт, что я здесь. Я имею в виду, Флоссия.

- Ты меня за дурака-то не держи, - усмехнулся Ларсий. - Или, думаешь, кроме тебя у меня нет секретов? Многовато о себе возомнил.

Крон улыбнулся.

- Прости, у тебя очень обманчивая внешность. Всё время забываю, что тебе не шестнадцать.

- Не двадцать. Так я выглядел в двадцать. Пойду-ка я обеспечу наше будущее, пока рашудан сонный и на всё согласен, а ты обещай мне, пожалуйста, что я не потрачу свою вторую молодость на твои поиски.

- Обещаю, - Крон уже улыбался непрерывно. - Дай мне что-нибудь, чем и на чём написать список, что мне нужно для ритуала.

Рашудан, к счастью, уже поднялся и завтракал. Он любил это делать в уединении, во внутреннем саду, и Ларсий часто подлавливал его именно там, когда нужно было поговорить о важных вещах.

- Позавчера ты позволил мне просить, - напомнил Ларсий после обмена приветствиями.

- М-да-а, - подтвердил рашудан, жуя. - Всё, что угодно, дорогой друг. Если это моё, чтобы дарить.

- Чтобы ты потом, когда-нибудь не возмущался, что я что-то от тебя утаил, - предупредил Ларсий, - пожалуйста, знай. Крон скрывается от суда по ложному обвинению. Чтобы урегулировать эту проблему, нужно довольно много денег. Если урегулировать не получится, это может грозить нам дипломатическими неприятностями.

Рашудан сглотнул.

- Маг он вроде бы неплохой, но если всё так сложно... Может, ну его?

- Может. Но, видишь ли, либо я и он, либо ни его, ни меня.

Рашудан подавился.

- Ну нет, давай-ка лучше по первому варианту. По крайней мере, пока я жив. А что до денег, так ты же знаешь, я не жадный.

Ларсий кивнул и подсунул ему свиток на подпись.

В спальню он вернулся уже с полным набором необходимого для ритуала. Помнил ещё, собрал по чародеям. Возвращаться было страшновато - что если спальня пуста? Он гнал эту мысль, но когда распахнул дверь, чуть не произнёс какое-нибудь проклятье.

Чуть. Осторожнее, скала и лёд. Может, это всё и чушь, но глупо было бы проклясть свою твердыню. Лучше отдать приказ, чтобы закрыли все ворота, мобилизовать чародеев... или сначала...

Крон нашёлся в комнате Эреша, сидя на полу. На молчаливый укор в ответ только улыбнулся.

- Я решил, ты догадаешься, где посмотреть. Не могу же я запереться на три дня, не объяснив ему ничего.

- А то он поймёт, - буркнул Ларсий, вручая сумку.

- Я всё понимаю! - возмутился Эреш. - Папа гусеничка! Ему надо окуклиться.

- А потом стать бражником мёртвая голова, - процедил Ларсий, на самом деле впечатлившись, как Крон придумал донести ситуацию до ребёнка.

- Да! - категорично подтвердил Эреш. - Дядя Лар, а у тебя есть книжки с бражниками? Я хочу посмотреть.

- Найдём, - пообещал Ларсий, предвкушая весёленькие три дня.

Крон меж тем заглянул в сумку и озадаченно нахмурился.

- Я ещё даже список не написал, как ты..?

- Не двадцать, - напомнил Ларсий. - И не первый секрет.

Он наклонился и мягко коснулся губами выгоревших волос, прощаясь с привычным обликом Крона.

- Вылупляйся поскорее. Я хочу быть твердыней за твоей спиной.

* Эпиграфы из песни Новеллы Матвеевой "Караван"