Я захожу в подъезд. Привычная обстановка: старая дубовая лестница, обшарпанные стены, на которых уже то ли шестой, то ли шестнадцатый слой краски, плачущего кремового цвета. Прохожу вперед и в почтовом ящике нащупываю квитанции к оплате и буклеты с вездесущей рекламой. Беру всё и поднимаюсь на второй этаж. Свободной рукой орудую ключом в замочной скважине, ловко, четко, несмотря на то, что замок не вполне исправен. Впрочем, особого внимания этому не уделяю уже несколько лет, отсюда и навык. Закрыв за собой дверь, ставлю пакет с продуктами на пол, а квитанции кидаю на полку.
"Дорогая, я дома", - снимаю обувь и вешаю куртку на вешалку. Шорох в комнате - моя супруга, скрипя половицами, идет меня встречать. Видимо я её разбудил. Заспанное лицо и растрёпанные волосы выдают её, так же, как выдают дочь из многодетной семьи замуж, то есть легко. Подходит, мы целуемся. Поцелуй теплый, ищущий и находящий. Нежно прижимаю её к себе, одной рукой держа за талию, другой касаюсь её волос, шеи, спины.
Наши лица отстраняются.
- Я люблю тебя, милый
- А я люблю тебя за это
Вика улыбается и идет на кухню разогревать ужин. Усталость от восьмичасового рабочего дня дает о себе знать. Разувшись и переодевшись в домашнюю футболку, спортивные штаны и тапочки, иду в гостиную и ложусь на диван.
- Вика, ты не против, если я выключу телевизор.
- Нет, не против, - раздается голос из кухни. Оттуда же становится слышен звук переставляемых тарелок, ложек, чашек, но всё более далеким, ненужным, убаюкивающим становится этот звук. Я засыпаю.
Он спит, даже проверять не надо. Ну, что ж борщ останется на утро. Пара, бутербродов, молочко, творожок. Думаю, этого хватит на вечер.
Приготовив сей нехитрый ужин, женщина вошла в гостиную, с минуту смотрела на умиротворенное лицо мужа. Затем села рядом с ним и стала тихонько разглаживать его волосы. Она смотрела в темноту комнаты и размышляла о том, счастье ли эта её жизнь или уже привычка. Уборка, готовка, стирка - слова как плети выбивающие из нее время, её жизнь. Всю мякоть, весь сок жизни забирают эти слова, оставляя только серые пустые будни.
Он хороший, он идеальный, без вредных привычек, зарабатывает, умный, честный. В конце концов, он любит меня, я знаю, я вижу. Выходит, я счастлива? Да, должна быть, должна. Я счастлива. Но за целый день я так устала. Пара минут отдыха мне не повредит.
Женщина устроилась на этом же диване рядом с мужем, положила голову ему на грудь, словно кошка, мудрая серая кошка. Через минуту её одолел сон.
Около полуночи я открыл глаза. Вика всё еще спала. Аккуратно попытался снять её руку со своей груди и чуть удобнее устроится на старом диване, но ничего не вышло. Вика проснулась и взглянула на меня. Мне захотелось сказать: "Я люблю тебя, девочка моя". Но вместо этого, не произнеся ни слова, я ближе подвинулся к ней, обнял, поцеловал в губы, коснулся её тела, будто статуи великого мастера, боязливо, благоговейно, нежно. Я хотел сказать ей: "Любовь моя, ты женщина, ради которой мне не сложно переступить через самое дорогое, что может быть у человека, через его гордость. Я люблю тебя". Но вместо этого, не произнеся ни слова, я только крепче обнял её. Нежными поцелуями, степенными ласками согревал её прекрасное тело, наполнял его светом, умиротворением, красотой. Я хотел сказать ей: "Ты такая красивая, такая хорошая, самая добрая и терпеливая, самая лучшая. До встречи с тобой я не жил, лишь проводил время. Благодаря тебе я живу, я люблю тебя. Моя милая, моя хорошая, моя Вика. Но вместо этого я молчал. Я целовал её грудь, её плечи, её талию, её бедра. Я обнимал её, я любил её, я жил ею.
Он рядом, мне удивительно хорошо. Он обнимает меня так, что наши лица совсем близко. Его взгляд, он теплый, открытый, я тону в этом взгляде. Теряется что-то, но я нахожу много больше. Я как будто растворяюсь, но я не боюсь этого, я иду к этому. Так хочется сказать: "Дорогой, ты идеален, ты единственный, добрый, нежный, любимый". Но я молчу, страсть в теле, поцелуях, прикосновениях. Ответ моего тела на его ласки очевиден - сладкая истома, удовольствие, радость. Плоть, как инструмент, во имя чего-то Великого. Она подобна замку и ключу его отпирающему, а за ними счастье, если любовь истинна. А она истинна.
Эдик сидел на старом диване и обнимал сидящую на его коленях Вику. Он не мог видеть, но у неё катились слезы по щекам. Она прижималась к груди мужа так сильно, как только могла. Он слышал, как она что-то тихо-тихо нашептывала, будто молилась "Это тоже когда-нибудь кончится. В этом мире всё кончается, а я не хочу этого, как же я не хочу. Не хочу". Он не знал что делать, а врать ей, утешая, не хотел. Так и сидел, прижав к себе свое сокровище, словно пытался уберечь его от неведомого врага, зная, что уберечь не сможет. Она словно огонек, который он пытается защитить от холодного ветра и ледяного дождя. Они не разделимы, пламя и смотрящий за ним человек, гибель одного - неизменная смерть другого.
Чем же любовь так ценна? Тем, что она до обидного редка. Страх никогда не познать любовь? Боязнь её потерять? Боль, от осознания предательства или презрения? Радость от обретения или восхищения оной? Любовь - это когда ты жертвуешь собой и это тебе в радость. Ради нее, мы способны зажать рот своей гордости, своему Эго. Мы делаете это неосознанно, без пафосных поступков и мыслей. Любовь в этом смысле проста и не требовательна.
И мы просто живем, вместе. Мы просто терпим и переносим невзгоды, вместе. Мы просто любим, друг друга, я, Эдик, простой оператор на заводе, и я, Вика, простая кассирша в универмаге. Мы маленькие серые люди со своей любовью, в маленьком мирке. Всё так, но мы истинно вместе и в этом НАШЕ СЧАСТЬЕ.