Позвонил Духов и говорит, поедем, дескать, на Днепр, сома ловить. Эк, хватил! На Днепр!
Во-первых, от Москвы до Днепра далеко, на поезде ехать. Во-вторых, выходные у меня заняты - надо детей навестить. Ждут папочку, надеются. В третьих, я работаю и, между прочим, заслужил, чтобы в субботу придавить задом диван и бездумно уставится в телек. И, в-четвёртых, самое главное, моя юность, увы, миновала. Просыпаясь утром, я не чувствую лёгкости и встаю с кровати осторожно, чтобы, не дай бог, чего не отвалилось.
Это всё, так сказать, на одной чаше весов, а на другой... На другой - Сеньков, который что-то там, на далёком Днепре, уже организует. Может, провизию заготавливает, может, крючки затачивает. Охота, конечно, повидаться с Сеньковым. Потом - Духов. Охота и с Духовым повидаться. Ещё - Днепр. А вдруг окажется живописный закат? Или рассвет? А вдруг, и правда, поймаем сома? (Во что, к слову, совершенно не верится). И вообще, может, я там увижу такое, такое, какое... Не знаю, какое, но очень ценное, о котором буду помнить до конца дней своих...
Короче говоря, сначала я сдрейфил: нет, мол, Духов, не поеду - у меня дети, ёлка. А Духов - хитрый. Жаль, говорит, придётся сома ловить без тебя, но ты всё же подумай, прикинь, время ещё есть. (Нашёл-таки слабое место. Я на повторное приглашение отвечаю непременным согласием). Чувствую, в голове план закопошился, значит, дело пошло, - надо ехать.
***
...Представил, как всё будет. Утром сажусь в поезд. Погода изумительная. Солнышко. Оно заглядывает в окна, показывая пассажирам вагонную пыль. Дети галдят, возбуждённые предстоящей поездкой. Взрослые деловито устраиваются, прячут под сиденья поклажу. Провожающие ходят по перрону и радостно покуривают, - поезд вот-вот отойдёт, и можно будет вернуться к своим делам, снять с себя ответственность за отъезжающих. Я уютно устраиваюсь у окна и достаю любимого Паустовского. Колёса стучат на стыках, за окнами летит зелёное лето, и ничто не мешает насладиться непревзойдённой русской прозой.
Потом - Сафоново. День в разгаре, из его горячих недр выезжает перрон. На перроне стоит Духов. Он сосредоточен. Глаза его скользят по вагонным окнам. Одно. Второе. Третье. Наконец, они встречаются с моими, и пухлые антохины губы разъезжаются. Мы трясём руками, хлопаем друг друга по спинам и идём к вокзалу. Он пытается взять у меня сумку, но я не отдаю, - не калека, поди.
Сафоново - небольшой город. Конечно, большинство домов здесь частные, окружённые садами и палисадниками. Родители Духова живут в одном из них... Картина становится размытой. Я не могу представить этих людей. Какие они? Чем занимаются? Можно лишь предсказать, что они любят своего сына, который не очень часто их навещает.
Ага! Вот и Небожитель. На легендарном "Днепре" с коляской. В клубах сизого дыма, чёрных очках и майке с крупной надписью "SEX". Его Звёздная Непревзойдённость - Сеньков. "У нас в деревне были тоже хипаны, но все, увы, уже давно поумирали", - пел когда-то Шевчук. А наш-то - Михалыч - жив-здоров, вон, патлы отпустил, как молодой.
- Юрий Михалыч! Сеньков! - дай я тебя обниму.
- Ура Сенькову, Магистру Супергалактики и его верному Санчо Панса, Проводнику Духову! Даёшь сомятину! Ну, трупоеды, держитесь! Слыхали про SUPERNATURE?..
Дальше - как во сне. Настойка Бабы Гали, тихий вечер над Днепром, комары, костёр. Мы бестолково мечемся в воде, пытаясь ухватить скользкое и сильное тело. Сом!!! Только бы не порвалась леска, а уж мы его...
***
Интернет сообщает, Сафоново - сравнительно молодое поселение, известное под этим названием с 1859 года. Говорят, название пошло от православного имени Софоний. Этот Софоний, вероятно, проекция имени Софон, которое носил внук Геракла (Иосиф Флавий. Иудейские древности). Софон означает спрятанный Богом (древнееврейское). И действительно, в каком-то смысле Сафоново прячется в тени матёрого исторического соседа - Дорогобужа, которому перевалило за 850 лет.
В окрестностях города родился маршал Тухачевский, который ловко рубал белых во время гражданской войны, и которого позже расстреляли по приказу Сталина (вождя красных), как врага народа.
Известность также приобрёл некий сафоновский любитель пива Николай Филатов. Он хоть никого не рубал, но каким-то манером пытался помешать покупке акций российской пивоварни. Высоко взлетел Николай!
Из других достопримечательностей можно назвать реку Вопец, с названием которой ещё предстоит разобраться, и продукцию местного завода - тиристоры возбудительные - устройства, которые, чувствую, скоро мне понадобятся...
***
Прошло положенное количество дней, и теперь мне не надо напрягать воображение, чтобы увидеть будущее, ибо событие свершилось. Стоит ли упоминать, что жизнь действительная оказалась не такой, как я заранее пытался её увидеть, но, с другой стороны, многое удалось предугадать.
Во-первых, вокзал Сафоново, как я и думал, оказался справа по ходу поезда, во-вторых, смоляне встречали так радушно, как только в провинции ещё умеют встречать.
...Поезд прогрохотал по мосту через Вопец, в котором барахтались сафоновцы, и через десять минут остановился у вокзала. Я выкатился из вагона в полуденное тепло. Вот и Духов. Он надёжен, как бронепоезд. У него всё крепкое: взгляд, неторопливая поступь, ухватистые движения. Даже в том, как он отирает от пота лицо, проглядывает добротность и основательность. Он и не думает отбирать у меня сумку. Просто - здоровается и ведёт знакомить с "дядей Игорем". Дядя Игорь в каком-то смысле семейная знаменитость, потому что он работает на "Радио России" диктором. Дядя Игорь без усилий помог мне, когда я споткнулся на сочетании "до Дорогобужа" - как-то не сразу мне удалось это выговорить. "Что же ты, мальчик!", - прочитал я в его глазах, - "двух слов произнести не в силах?".
***
Мы идём к автостанции. Очевидно, начинает работать план, который мне пока неведом. Духов покупает билеты, и мы садимся в автобус. Автобус проворно покидает Сафоново. По обеим сторонам дороги начинают мелькать перелески, поля, крестьянские домики. Пейзаж умеренный, привычный русскому глазу. Нельзя только забывать, что миролюбие окрестных картин обманчиво: в стерне скошенного хлеба прячутся кусачие мухи, в лугах нет прохода от слепней, а над берегами рек и прудов звенят комары. (Это предупреждение для тех, кто вздумает устроить романтическую прогулку по нашей среднерусской сторонке, не защитив как следует тело от насекомых). Одна из деревень называется Василисино. "Вот деревня Василисино", - говорит Духов. И замолкает. Не объясняет, отчего это Василисино требует специального внимания. Я помню, конечно, Василису, и Духов её помнит. Молодая женщина, которая однажды посетила нашу компанию. Её стихи не всегда мне были понятны.
"Мысли клеткой сомкнулись.
Не прорвется сквозь частые прутья
ни разговоров, ни лиц, ни улиц
гомон. Между причиной и сутью
кружу. Терновым венцом вопросы
извечные. Можно ль найти ответы?
А где-то
грозы,
закаты ныряют в лето,
земля
тонет в цвете и свете,
тополем опушенный ветер
в травах свистит.
Где я?
Заперта в бесконечности".
"Жила здесь когда-то знаменитая Василиса", - говорю Духову. Он кивает в знак согласия.
***
Дорогой узнаю, что наша цель - посёлок Верхнеднепровский, в котором нас ждёт Сеньков. Это молодое поселение, возникшее в верховьях Днепра в качестве приложения к большому химическому заводу под названием "Азот". Этот самый "Азот" строился на закате советской власти. Он рос, мужал и старел вместе с посёлком. Трудно сказать, кто из них постарел больше. Наверное, посёлок. Крылечки у домов провалились, тротуары разъехались, и всё покрыл вездесущий бурьян. Завод всегда вёл посёлок за собой, как поводырь слепого. В прежние времена, помимо основного продукта - минеральных удобрений - "Азот" выпускал серную кислоту. Вредные вещества разлетались во все стороны, убивая растения и животных. Посёлок терпел. (А что сделаешь, другой работы нет). Потом кислоту закрыли, и посёлок вздохнул с облегчением.
... - Где же Михалыч? - Духов медленно оглядывается по сторонам.
Мы стоим на центральном перекрёстке Верхнеднепровского. Машины и пешеходы редки. Движутся они неспешно.
- Вон он, снимает нас, - говорит Духов. Я вижу, как Сеньков опускает аппарат и идёт к нам по диагонали перекрёстка. Весь в джинсе...
Пока устраиваются подготовительные дела, Сеньков почтует нас на кухне коньяком. По-видимому, это местный брэнд под названием "Кутузов". На этикетке действительно изображён фельдмаршал Кутузов, который ходил в этом районе с войском. Сначала - уходя от Наполеона, потом - догоняя его. Рыбалка, кстати, намечена на месте, где во время войны стоял лагерь (не помню, наш или французский). Сам Магистр не пьёт, но удивительно интересно рассказывает об уже забытых напитках. Он вспоминает "кармасин" (средство для волос), "ханьку" - жидкость для разжигания примусов, соус сигарный на кубинском роме, клей "БФ". Когда-то эти жидкости употребляли как альтернативу водке. Каждая жидкость требовала предварительной обработки. Только "кармасин" пили "без подготовки". И Магистр, и Духов крепкие спиртные напитки ласково называют "коньяшные".
Наконец, всё готово, и Елена Николаевна, женщина с весёлыми глазами, везёт нас к реке. Дороги вокруг посёлка грунтовые. Они петляют между деревушек, садовых участков и полей. Аист неторопливо ходит по стерне, тыкая в землю длинным красным клювом. Мы фотографируем аиста и останавливаемся неподалёку, чтобы купить берёзовых поленьев. Поленья нужны для углей, угли - для шашлыка. Коричневая от возраста и загара старуха пытается понять, чего мы хотим. Сперва её настораживает, что пришельцы просят купить её дрова. Не для того она дрова заготавливала, чтобы продавать. Однако, постепенно она понимает, что нужно отдать всего десять поленьев, и соглашается. Дрова из поленницы перекладываются в багажник "Жигулей", и я даю бабке десятку. Увидев в руке деньги, она вскакивает с завалинка и бежит за мной. Отдавать. Еле-еле удаётся уговорить её оставить деньги.
В другом доме покупаем зелень. На порог выходит пожилой мужчина и бодро завязывает разговор. Оказывается, на реке был случай, когда поймали сома весом 36 килограммов. Рыбак, который вываживал рыбу, чуть не помер от усталости. Когда сом оказался на берегу, он привязал его к мотоциклу, чтобы доволочь до деревни. И там уже, на месте его - сома - разрубили и по кускам взвесили. В разгар рассказа в дверях появляется новое лицо - Вика, девочка одиннадцати лет. У неё волосы светлее, чем спелая пшеница, и замечательное "славянское" лицо. Не из кривичей ли? Вслед за внучкой выходит и бабушка, единственный человек в компании, который реально может нам помочь. Бабушка отправляется на огород и через некоторое время возвращается с пучком укропа и петрушки. Пока её не было, внучка с удовольствием позировала перед нашими камерами.
***
Днепр начинается недалеко от деревни Гаврилово. Там его ширина всего два метра. Однако, к Верхнеднепровскому, через сто, а может, и больше километров от начала, он уже шириной до сорока метров. Здесь, где река зажата между обрывистыми берегами, мы останавливаемся. К воде, через тоннель в кустах, спускается тропинка. Она приводит к песчаной косе. В голове косы, дно стремительно опускается, поэтому можно прыгать с берега, как с бортика бассейна.
Рыбалка начинается около семи вечера с добывания наживки. Помимо заготовленных дождевых червей нужны веретёнки. Их Магистр достаёт из ила. Стоя по колено в воде, он нагибается, загребает со дна ил и отбрасывает его на берег. Время от времени в иле попадаются веретёнки - существа, похожие на толстых вертлявых дождевых червей. Я предполагаю, что это особый вид червей, но оказывается, что - нет, это личинки миноги. Слово минога ассоциируется с рыбами и тёплыми морями. Я не могу понять, как у рыб могут быть личинки. Но... всё в жизни возможно. Рыбообразные миноги относятся к группе низших рыбообразных. У них действительно есть личинками, которые по-научному называются пескоройками. На смоленщине пескоройки стали веретёнками.
В позе копателя веретёнок, в семейных трусах и крестом на шее, Магистр больше походит на местного мужика, а не на Воплощение Космической Силы. Но... это впечатление непосвященных. Огромная революционная энергия заключена в скромной оболочке.
Не зря многие годы он с любовью записывает местную рок-группу "Сестра", песни которой, по мнению специалистов, являются зашифрованной программой переустройства мира. Не просто так его секретер забит "виниловыми гигантами" западного производства. Ещё при советской власти, умело микшируя буржуазную культуру с ростками национального рока, готовил он почву для Грандиозного Сдвига. Теперь, по прошествии лет, этот Сдвиг наступил. Мы видим, что на смоленщине, в России, по всему миру, мозги у населения "поплыли", так сказать, интеллектуально оскудели и эмоционально готовы к разрушению оставшихся стереотипов. А что это, как не начало глобальной революции? Нет сомнений. Остаётся только наблюдать заключительный этап катастрофы. Или гуманистического Ренессанса?
Как бы отвечая на вопрос, откуда он, Магистр говорит:
"Неправда это,
Есть пророки,
И немало,
Целый сонм.
Но мало прока
От пророка
В Отечестве родном"
Просвещенный человек поймёт, что речь идёт о космических пришельцах, т.е. о... Вы догадались.
***
... Заготовив наживку, Юрий Михайлович (не путать с московским хозяйственником) распускает фидеры. Фидер - слово английского происхождения. В данном случае означает рыболовную снасть. Она состоит из телескопический удочки, безынерционной катушки, лески, груза и крючка. Снасть забрасывается с берега; удочка упирается в песок и поддерживается рогатиной. Тонкий конец снабжается колокольчиком и, на случай ночной рыбалки, химическим светильником. В темноте ночи, когда на нескольких удочках идут поклёвки, пляшущие разноцветные огоньки называют лазерным шоу.
"Show must go on!", как говорят за границей.
***
...Когда стемнело, небо усеялось звёздами, и Млечный путь прочертил небо от края до края. Мы пили коньяк, ели невероятной вкусноты шашлык и в ответ на звон бегали проверять снасть. У горизонта, как фантастический город Лас-Вегас, сверкал огнями "Азот". Там производились удобрения.
Ближе к полуночи застрекотал мотоцикл, и со стороны завода к нам прибыл новенький. "Щучник", - так он отрекомендовался. Т.е. специалист по ловле щуки. Щучник оказался весёлым и словоохотливым.
- Изнеженный травами самогон, - отозвался он о напитке, который приготовил Духов.
Следующие три часа прошли в хлопотах. Поймали сомика, несколько голавлей и густёрок. В аккурат на уху. Может, поймали бы и больше, но по небу побежали сполохи, из-за противоположного берега выкатилась белая туча. По мере движения она темнела, синела, и, когда почернела совсем, пошёл дождь. Дождя никто не ожидал. Навеса не делали, плащей не брали. Комары, которых и так было немало, вышли из кустов и двинули на нас стеной. От дождя комариный аппетит только набрал силу. К четырём утра клёв полностью прекратился. Промокший до костей Магистр методично управлялся с удочками. Мы с Духовым бегали по поляне, спасаясь от дождя и комаров. Незащищённые лица начали опухать. Деваться было некуда... Решили уезжать.
Щучник по имени Виктор отправился на мотике за машиной.
***
...Брезжит сырой рассвет. Я, как заведённый, провожу руками по лицу, размазывая прилепившихся комаров. Собираем снасти и вещи. Приедет ли Виктор? Дорогу уже изрядно размыло, он мог застрять. Ходим, кряхтим. Вот не думал, что дождь и комары могут доставить такие неудобства! Лицо горит огнём, в ушах гудит монотонный комариный гул...
Кажется, я пропустил момент, когда белый "Жигуль" затормозил у нашего кострища.
Через полчаса мокрые вещи утрамбованы в багажник, а не менее мокрые люди - в кабину "Жигулей". Едем.
***
По дороге наехали на камень. Через днище он стукнул меня по ногам. Я решил, что "Жигулю" крышка. Но "Жигуль" справился и, позвякивая нутром, покатился вперёд по размытой дороге. Мы с Михалычем высунулись из окна, чтобы найти обронённые Виктором ключи. Здесь надо объяснить, что в мотоцикле существует "бардачок". Наподобие автомобильного. В этом "бардачке" Виктор хранил бесценный набор ключей для самого мотоцикла. И вот, в тот трагический момент, когда хозяин и мотоцикл - под безжалостными струями холодного дождя - неслись к гаражу, чтобы, в конце концов, придти на помощь погибающим от гнуса и безклёвья рыбакам, от "бардачка" отвалилась крышка и, падая, застряла в мотоцикловом теле. Не снижая ходя, Виктор вытащил крышку и сунул её под зад, а когда приехал в гараж, обнаружил, что ключи выпали. Эти ключи он очень любил...
Мне очень хотелось найти ключи. Так бы я оправдал своё существование и доказал, что кое на что годен. Но нет. По обочинам валялись пустые бутылки и банки, а сумки с ключами не было. Один лишь раз сердце моё ёкнуло, и то напрасно. Чёрный предмет оказался мусорным пакетом. Зато, господа, - и ведь всегда в жизни так бывает: на одном конце недостача, на другом - прибыток, - не зря мы глазели на дорогу, наше внимание спасло ежа. Ёж шёл через дорогу наискось. "Стой!" - закричали мы одновременно. Витя затормозил. Куда, зачем шёл ёж в пять тридцать утра? Сейчас уже не узнать, но в тот момент мы решили, что - от любовницы. Почему от любовницы? Не знаю. Видимо, такова мужская психология.
***
Показались гаражи. Кто не знает этот унылый ряд поселковых гаражей? Они стоят вдоль дороги. Слева - деревянный барак, справа - помойка. Вдали - трёхэтажные поселковые дома. Сыро и пасмурно, но дождь, кажется, заканчивается. Мы достаём вещи, выкладываем остатки еды на маленький гаражный столик. Дядя Игорь предлагает выпить, и мы выпиваем. Выпили. Что дальше?
Было мнение, что, добравшись до гаража, затеем уху. Но это сказать легко, а сделать трудно, потому что нет ни кострища, ни воды... Наверное, наше маленькое чудо началось с момента, когда я спросил Виктора: "А что, Вить, рыбу-то, видимо, почистить надо?". "Это как минимум", - отозвался он. И всё сложилось.
***
Виктор складывает очаг, разжигает костёр.
Духов уходит за водой.
Дядя Игорь - за водкой (благо в России водку продают везде и всегда).
Магистр чистит картошку; я - рыбу.
В результате очаг выложен из обломков асфальта. Стойками служат перевёрнутые вёдра. Перекладина вырублена из ближайшего куста. Котелок подвешен на перекладине. На дрова взяты оставшиеся после рыбалки поленья. Горят хорошо.
Духов возвращается пустой, но, к счастью, у нас есть пятилитровая бутыль из магазина. Полная на две трети. Этого хватает, чтобы аккуратно помыть овощи, рыбу и залить воду на уху.
Дядя Игорь приходит с водкой. Это "Флагман" - спонсор отечественных спортсменов.
Овощи и рыба почищены...
В семь утра я снимаю котелок, ставлю его на табуретку возле гаража. (Рыбу перекладываю в отдельную тарелку. Это - второе). Мы рассаживаемся вокруг и начинаем хлебать. Вкусно так, что дух захватывает. Водка под уху идёт отлично, лица краснеют, языки развязываются - нам хорошо оттого, что мы справились, хоть и было нелегко. Виктор на минуту заходит в гараж, чтобы поставить музыку. Чтобы было ещё веселей.
...Музыка вытекает из гаража чистым и ясным женским голосом. Господи Иисусе! Что это? Быть не может. Это же "The Road To Babylon".
"Ла ла-ла-ла ла,
Ла ла-ла-ла ла,
Ла ла-ла-ла ла, Babylon!"
Мы начинаем подпевать и дирижировать. Удивительно. В гаражной российской глуши, в семь утра разливается в воздухе Manfred Mann, которого и в более цивилизованных местах давно позабыли. Оказывается, Магистр "показал" Виктору несколько альбомов Манфреда (или подарил?), и последний его полюбил. Поистине, люди ассоциируются каким-то чудесным образом. Они поначалу даже не догадываются, что у них много родственных представлений и вкусов, и лишь по истечении жизни открывается общее. Кто бы мог подумать, что Майк Любовиц (впоследствии Манфред Мэн), пацан из Иоганнесбурга, "замутивший" психоделический рок в шестидесятых и разродившийся светлым мелодичным альбомом "Roaring Silence" в 1976-м, станет любимым музыкантом жителей Верхнеднепровского и удостоится прослушивания в семь утра лета 2005-го от Рождества Христова?..
- Пацаны, знаете, пацаны, хотите верьте, хотите - нет, вы - классные пацаны...
А что? Мы и вправду ничего. Конечно, немного "down hill", т.е. уже спускаемся с горы, а не поднимаемся на неё. Зато, зато... в нашей клавиатуре не две октавы, как у начинающих, а сколько положено, полный ряд.
Разбираем кострище, уносим в гараж посуду и уходим в город. Сначала провожаем Духова и дядю Игоря до автостанции - они возвращаются в Сафоново. Потом идём к Михалычу. Виктор провожает нас до подъезда. Начинается новый день.
***
"...Волею Божией на поле брани Руси с Литвой возник приют мира и молитвы; где слышались враждебные крики сражавшихся, раздались священныя песнопения; где поднимался оружейный дым, пошло к небу курение кадила. И не один русский, идя на врагов, получал молитвенную помощь от подвижников (Болдинской) обители, не одно сердце, возбуждалось этой помощью к защите веры и Отечества".
Благодаря Елене Николаевне, женщине с весёлыми глазами, к одиннадцати часам мы добрались до Свято-Троицкого Болдинского монастыря. Два цвета вокруг - белый и зелёный. Белый монастырь и зелёная трава в окружении зелёного леса. За стеной - пруд, подёрнутый ряской. От берега к воде идут мостки, но начало их провалилось, а остаток смотрится как инсталляция. В монастыре тихо. Только-только начали восстанавливать главный храм, взорванный немцами при отступлении. Сегодня воскресенье - работы не ведутся. В другом, восстановленном храме, крестят маленьких девочек. Пока молодой поп читает, что положено, одна девочка кричит. Наверное, проголодалась.
Мимо нас по дорожке широким шагом проходит настоятель. За ним семенит монах. Он лыс и длинноволос.
- Батюшка, не прогневайтесь, не позволите ли... - голос заискивает. Сцена почти хрестоматийная: важный, уверенный руководитель и униженный просящий подчинённый.
По двору разбросаны могилы. Михалыч говорит, что это лишь те, которые видно, а так, - весь двор - кладбище. На некоторых чугунных плитах выбито изображение черепа с костями. Видимо, раньше так обозначали смерть.
Уходя, кланяемся. Спасибо преподобному Герасиму, Болдинскому чудотворцу, который 475 лет назад устроил это место.
Мы рядом со Старосмоленской дорогой. Когда-то это был сквозной тракт в центр, теперь же лишь кусочки грунтовки с редкими метрами асфальта. По ней мы едем дальше, в Дорогобуж.
***
Слава Богу, что Дорогобуж не стал центром российской наркомании, что было бы не удивительно для города, на гербе которого красуются вязанки (бунты) конопли. К счастью, жители понимают, что конопля, которая обеспечивала в прошлом благосостояние края, использовалась лишь как сырьё для изготовления пеньки. Дорогобуж - город маленький, гораздо меньше, чем Сафоново. В центре находится крепостной вал и Детинец - крепость, от которой ничего не осталось. Т.е. осталось название. Это - Верхний город. Есть ещё Средний и Нижний. Ниже Нижнего течёт Днепр. Почти двести лет назад одноглазый Кутузов гнал здесь из России Наполеона. В честь победного сражения на Детинце установлена колонна. Ещё на Детинце есть могила, где похоронены солдаты последней войны. Во всех трёх городках (Дорогобуже, Сафоново и Верхнеднепровском) жители не забывают погибших в Великой Отечественной войне - у могил стоят живые цветы, и горит газовый огонь.
***
В Сафоново я прощаюсь с любезной Еленой Николаевной, Магистром и поступаю в распоряжение Духова. Не в силах остановить движение, я приглашаю его пройтись по городу. Отдохнувший Духов соглашается. По дороге мы осматриваем достопримечательности: улицы Ленина, Советскую и Коммунистическую, центральный парк, рынок. Духов рассказывает о своём творческом пути, о том, как судьба свеса его с Магистром, Гением Космического Пространства. Называются привычные слуху пункты: Верхнеднепровский, Сафоново. Но звучат и странные: Надпространство, Чёрные Дыры. Очевидно, где-то там (и где-то здесь) их линии пересеклись и полетели на одной волне. Где-то здесь (и где-то там) они заболели общей болью за семьи, за друзей, за замечательное место, где мы все живём... И там, и здесь они играют в игру, которая увлекла и меня. Кто знает, справится ли мир без Магистра и его подручных. А вдруг не справится?
...В родовом гнезде Духова жизнью управляет его мама. Это она, в конце концов, настояла, чтобы я немного поспал.
После сна со мной приключился комический случай, из разряда тех, которые бывают с гостями, не знающими семейных традиций. Дойдя до туалета, я увидел, что на унитазе, покуривая, сидит человек. Я извинился.
- Заходи, заходи, - сказал человек, поднимаясь, - это они, понимаешь, загоняют меня сюда. Не дают курить в квартире.
Слава богу, не то, что я сперва подумал.
После обеда, ужина и чая, которые следовали один за другим, гостеприимные хозяева отпустили меня на московский поезд.
***
Мы идём с Духовым по ночному городу. Тепло. Август. На небе опять звёзды...
Ещё одно место на Земле, которое стало ближе.
***
P.S. Вот так. Поймали сомика - и съели. В октябре пойдём на налима.