Часть первая. До

Пролог

Пыльная пустота протянулась к самому горизонту, переходя в неясные, едва виднеющиеся, волнистые тени пепельно-голубых холмов. Озёра серого песка, иссечённые прожилками бледно-оранжевой потресканной глины. С островками сухой прошлогодней травы, кое-где придавленной плитами сплюснутых валунов, с шершавыми покатыми боками, испещрёнными язвами рытвин, выщербленных песчаным ветром. Среди бесконечности серо-ржавого пространства эти каменные исполины, застрявшие на спасительных кочках печальной пустоши, казались мелкими и незначительными. Недалеко от одного из валунов, в стороне от отбрасываемой им тени, развалился лохматый чёрный пёс. Жёсткая спутанная шерсть покрывала грубо вытесанную медвежью морду, лежавшую на лапах. Глаза пса были плотно закрыты. Он дремал, наслаждаясь последними жалкими лучами короткого весеннего дня. Над выдающимися бровями выделялись утопленные во лбу два странно-правильной округлой формы белых пятна. Этой, второй парой псевдо-глаз, пёс, не моргая, уставился на черту, за которой пустынная серость, приближаясь к котловине озера, расцветала яркими сочными зелеными пятнами низких колючих бахроминок. Среди травы нервно топтались, подозрительно ноя, всклоченные овцы. В ту же сторону смотрела ещё одна пара глаз. Бледные водянистые, подслеповато щурящиеся. С вертикальной полоской узкого зеркально-чёрного зрачка.

Обвисшие уши пса настороженно прижались к квадратному черепу. Пуговица носа часто задёргалась, продираясь через влажную полынную горечь и навязчивый пряный запах сон-травы (* Прострел колокольчатый (Pulsatilla campanella Fischer ex Regel et Tiling), сон-трава, подснежник, нюргуну (якут.). Прострел, растет в сухих, безлесных местах, на солнечных склонах, в степях. По общему облику близок к прострелу сомнительному, отличается от последнего большим рассечением листа и узкоколокольчатыми цветками диаметром 2-2,5 см. Цветет с марта по май. Высота прикорневой розетки листьев 25-30 см, цветоноса - 30-35. Прикорневые листья черешковые, пальчато или перисто-рассеченные, волосистые, собраны в розетку. Цветки всегда одиночные, крупные, распускаются до появления листьев или одновременно с ними. Лепестки снаружи густо покрыты волосками, тычинок и пестиков много. Плод - многоорешек с длинными волосистыми столбиками, что придает растению особую декоративность в пору плодоношения. Растение ядовито. Запах цветков своеобразный, горько-пряный, при растирании меж пальцами острый, сильно колющий и вызывающий слезотечение). Пёс привстал, перенося тяжесть тела на лапы, подался вперёд, чуть покачиваясь, готовясь к броску. Глаза, теряющиеся в глубине свалявшейся шерсти, оттеняемые белыми пятнами над бровями, широко раскрылись. Рычание замерло, стиснутое в оскаленной пасти. Все эти изменения в позе были едва заметны со стороны. Казалось, пёс по-прежнему дремлет, распластавшись на земле чёрным выжженным горбом.

Лисица лениво скользила, прижавшись к земле, широким полукругом приближаясь к пасущемуся стаду. Облезлый крысиный хвост волнообразно дергался, привычно заметая отсутствующие на пересохшей земле следы. Плешивая шкура туго обтягивала остро выдающиеся рёбра исхудавшего зверя. Лиса изредка покашливала хриплым лающим смехом, подозрительно кривясь в сторону, натыкаясь на взгляд пастушьего пса и, словно, не замечая его, продолжала движение. Пёс игнорировал вторжение.

Ветер, нагнетая напряжение, приносил сверху жалобное: клюи-кли, кружащих в небе грязно-белых курганников (* Кургамнник (лат. Buteo rufinus) - хищная птица из рода настоящих канюков семейства ястребиных. Размеры курганника составляют от 57 до 65 см, а размах крыльев - от 135 до 160 см. Пространствами обитания курганника являются гористые и открытые ландшафты, а также степи и полупустыни. Бомльшую часть добычи курганника составляют небольшие млекопитающие: полёвки, хомяки и суслики. Курганник охотится также на пресмыкающихся, земноводных и насекомых. В зимнее время, когда добыча редка, курганник не брезгует и падалью. Свою жертву он ловит из реющего полёта и иногда даже преследуя её по земле. (Бёме Р. Л., Флинт В. Е. Пятиязычный словарь названий животных. Птицы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский. / под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. - М.: Рус. яз., "РУССО", 1994. - С. 41. - 2030 экз. - ISBN 5-200-00643-0))).

Хищник пересек невидимую границу, слишком близко подобравшись к волнующейся отаре. Пёс, без предупреждения, рванул вперёд гигантскими прыжками. Дразнясь, лиса помедлила, глядя на летящую на неё меховую гору. Разочарованная усмешка свела пасть зверя. Хвост расслабился, свалился сзади. Печальный всхлип. Лисица плавно изогнулась и потрусила за ближний камень, провожаемая взглядами, сидящих на нём чёрных грифов.

Овцы, безумно блея, метались и прыгали друг на друга, пытаясь отодвинуться подальше от разворачивающегося действа. Сбившись в кучу, всё ускоряясь, стадо отступало к глинистому обрывистому берегу озера. Краем глаза следя за ними, пёс на мгновение притормозил, решая гнать дальше лису или вернуться за овцами. Раздраженно рыкнул и рванул к валуну, за которым скрылась нахальная лисица. Разбрасывая лапами песок и мелкие комья ссохшейся глины, громадный пёс влетел за камень. И резко затормозил, прочертя всеми четырьмя лапами глубокие борозды по земле. Лисицы нигде не было видно. Пёс недоуменно поводил носом, но острого гнилостного запаха падали, разбудившего его недавно, словно не бывало. Нет, запах здесь. Гораздо более слабый, чем раньше, но, несомненно, всё тот же. Трупный дух исходил от семейства грифов, трудящихся над полуразложившимися серыми ошмётками мяса на торчащих костях лисьего скелета. Взгляд пса проскользил дальше, не задерживаясь на падальщиках. Преследуемый зверь исчез, растаял призраком в наползающем с озера красноватом вечернем тумане. Пёс недоумённо заскулил. Сел. Склонив голову набок, уставился на грифов, склонившихся над падалью. Зевнул. Поднялся и повернул обратно, к озеру, возвращать отару. Грифы оторвались от исклёванного скелета, проводили пса пустыми мёртвыми глазницами. Замолкшие курганники опускались всё ниже, описывая круги над грифами, не решив до конца, стоит ли им присоединиться к пиршеству.

Озеро было не очень глубоким, изливаясь широкой заводью, дробящейся на сотни тоненьких ручейков, сетью сбегающих прочь по мелким постоянно размываемым глиняным каньонам, меняя паутину затейливого заболоченного рисунка. Вода непрозрачная, мутная у глинистых берегов с перистыми коричневыми разводами. Дальше к центру дно озера становилось всё более каменистым, превращаясь в лабиринт с большими перепадами глубин - перемежающимися мелями широких гряд сланца отполированного течениями и мириадами водоворотов и впадинами и ямами. Здесь вода была чистой, но смята морщинками, образуемых теми самыми стремительными течениями и водоворотами, которые отполировали дно озера. Рябь разбегалась в разные стороны, бешено носясь по поверхности низкими волнами, с шумным плеском сталкивающихся, разлетающихся в гейзерах белых брызг.

Среди волн кружились, утягиваемые в водовороты, трущиеся об отшлифованное каменное дно, то снова выпрыгивающие вверх, туши дохлых овец. Тела их крутились, неестественно кукольно подергиваясь. Колыхающаяся клочковатая шерсть не позволяла рассмотреть повреждений на трупах. Крови видно не было. Склонив голову на бок, пёс присел на берегу, в этом месте полого подходящем к самой воде.

Невдалеке, бледный вечерний свет, едва пробиваясь сквозь порывы ледяного ветра, пляшущими солнечными бликами очерчивал контуры спящего пастуха. С холмов доносился заунывный волчий вой.

***

Прошло 8 месяцев.

Сделка

(Германия, г. Кемниц (* Хеммниц, Кеммниц (нем. Chemnitz) - город в Германии, в федеральной земле Саксония. Название города происходит от славянского слова "камень" и в языке оригинала произносится через "К".), парк на Вертбургштрассе. 30-е ноября.)

Растрёпанный человек, сгорбившись, ходил взад - вперед по просторному кабинету. Быстрыми отточенными шагами, нарочито втаптывая начищенными матово-чёрными осенними туфлями на среднем каблуке толстый ворс однотонного голубовато-серого ковра. Деловой темно-синий костюм, в который он был одет, топорщился на спине, задранный руками, глубоко засунутыми в карманы брюк. Переброшенные через запястья, вперед свисали полы пиджака, открывая заломы ткани помятого зада. Брюки ровные прямые хорошо скрывающие объёмный живот. Идеальный крой костюма превращал толстую фигуру человека в солидную тучность. Периодически его взъерошенная голова поворачивалась в сторону круглых электронных часов, одиноко висящих на стене. Бросив невидящий взгляд, он резко разворачивался на пятках, оставляя вдавленные круглые отпечатки каблуков на ковре, и повторял свой маршрут, устремляясь вдоль широкого окна на другую сторону кабинета. К моменту когда, тучный достигал его, отметины, оставленные им, стирались распрямляющимся ворсом ковра. За его метаниями наблюдал другой хорошо одетый человек с выцветшими прилизанными волосами, расположившийся у стены на деревянном стуле, сложив домиком кисти рук на полукруглой столешнице. Не шевеля головой на длинной шее, он одними глазами следил за перемещениями тучного по комнате.

Достигнув в очередной раз края ковра, тучный помедлил, не поднимая головы к часам, развернулся, подошёл к массивной готической раме окна. Снаружи крапал дождь, зарядивший с самого вечера и, казалось, на всю ночь, усеяв тёмное оконное стекло каплями, взиравшими на подошедшего сотнями не выспавшихся красноглазых выпуклых отражений. Тучный дёрнул скрипнувшую ручку, настежь распахнул створку окна, впустив в комнату мокрый ледяной воздух. Слегка перегнулся через подоконник, посмотрел вниз на улицу. Внизу сквозь пелену мороси были видны торчащие переплетения голых ветвей высоких деревьев в парке через дорогу, толпящихся за низкой решётчатой оградой. Вход в парк обозначали два каменных постамента с водруженными на них фонарями и огромные створки ворот между ними, навсегда застрявшие в одном положении на проржавевших петлях. Одна створка была открыта, по её металлическим прутьям скользили отблески света тусклого фонаря с ближней колонны. Фонарь с другой стороны ворот не горел, вместе со своим постаментом и левой частью ограды теряясь в ночной тени.

(рис. 001)

Тучный услышал, как за его спиной открылась дверь кабинета. Кто-то вошёл. Глухое шуршание шагов по ковру. Скрип деревянного стула. Вошедший присоединился к человеку, сидящему у стола в дальнем конце комнаты. Тучный не стал оборачиваться, продолжая вглядываться в ночь. От стола послышался громкий раздражающий шёпот. Тучный вздохнул, обернулся к разговаривающим, присел на край подоконника, опираясь на него руками. Через открытое окно влетали дождевые капли, размазывая лужицы по подоконнику, разбиваясь в мелкие брызги, остающиеся чёрными крапинами на костюмной ткани. Шёпот за столом прервался. Теперь оба сидящих за ним смотрели в сторону человека у окна.

- Когда встреча?

Тучный привычно бросил взгляд на стену, хотя, наверное, знал, сколько сейчас времени, небрежно бросил:

- Через четверть часа.

Он ожидал новых вопросов, но оба сидевших за столом молчали. Тучный отодвинулся от окна, подошёл к вешалке и стал натягивать плащ. Руки подрагивали от накатившей слабости при мысли о предстоящей встрече. Дрожь пробегала противными мурашками по спине, заставляя передёргивать плечами. Тучный шумно выдохнул через нос. Шмурыгнул, втягивая сопли обратно в широкие ноздри. Наконец, расправился непослушными пальцами с пуговицами на плаще.

- Дождусь на улице.

Двое за столом синхронно кивнули и вернулись к прерванному разговору. Тучный подхватил зонтик, вышел из кабинета, оставив господ Хаммара и Хаммара в одиночестве. Оба оставшихся родственными узами обременены не были, но имели, тем не менее, много общего: одинаковую фамилию, шведское происхождение, схожий образ мыслей, так что не удивительно, что оба являлись совладельцами Агентства по защите дикой природы, арендовавшего правое крыло верхнего третьего этажа здания, в одной из комнат которого они сейчас и находились. Здание, выстроенное из щербатого красного кирпича в начале двадцатого века, производило угнетающее впечатление заброшенности. Гулкие плохо освещённые угрюмые коридоры с высокими потолками наводили на мысли о средневековых тюремных казематах. Отсутствие лифта и крутые ступени между гигантскими лестничными пролётами привели к тому, что два десятка офисов, базировавшихся в здании, плотно оккупировали первый этаж. Второй и остаток третьего - пребывали в запустении.

В этот час в здании светились только два угловых окна верхнего этажа. Невдалеке, прячась под раскидистой сетью ветвей от мелкого дождя, стоял человек в свободном дождевике с откинутым капюшоном и смотрел на них. Аристократичные черты лица под полями шляпы, сохраняющие отсутствующее выражение, несмотря на промозглую морось, выдавали в нём англичанина. Мимо окна прошёл какой-то тучный расплывчатый силуэт, ненадолго остановился прямо напротив, вглядываясь в темноту за окном или, скорее всего, в своё отражение. Окно распахнулось. Силуэт человека в окне стал чётче. Он повернулся спиной, шагнул вглубь комнаты, исчезая из поля зрения. Спустя пять минут, человек, скорее всего, тот же, что стоял у окна, показался в дверях здания. Тучный, безуспешно ежащийся, пытаясь спрятаться от дождя под маленьким полотном зонтика. Человек огляделся и быстро зашагал через дорогу к дереву, под которым укрылся англичанин.

- Добрый вечер, мистер Уэлбек.

- Несколько дождливый, я бы сказал,- ворчливо ответил человек в дождевике.

- Никак не могу понять, почему Вы не хотите зайти в Агентство,- тучный безуспешно вглядывался в спрятанное под полями шляпы лицо, опасаясь ошибиться в человеке, виденном им только на фотографии. В человеке, дожидавшемся его под деревом, не было ничего примечательного. В руках он тоже ничего не держал, даже зонта.

- Достаточно того, что мы с Вами разговариваем рядом с ним. Я здесь только, чтобы подтвердить заказ лично, как Вы настаивали, и поставить роспись на договоре, строго конфиденциальном, надеюсь на Ваше слово. В дальнейшем будете отчитываться о ходе дела по телефону или через третьих лиц, если необходимо будет что-либо передать. По-моему, мы всё это уже обговаривали.

- Поверьте, мне было крайне неприятно настаивать на Вашем личном присутствии, но это совершенно необходимо. Спасибо, что пришли. Вы уверены, что не хотите войти внутрь?

Англичанин отрицательно покачал головой и протянул руку в перчатке. Тучный потянулся было пожать протянутую руку, но англичанин, кисло скривившись, чуть отдёрнул свою. Тучный, словно на него не произвела никакого впечатления эта сцена, спокойно убрал руку, вопросительно посмотрел на человека у дерева.

- Договор,- в тоне, которым было сказано это слово, слышалось крайнее нетерпение.

- Да. Вот, прошу,- тучный, морщась, передал папку. Вытянул руку с зонтом над собеседником, чтобы бумаги не залило, пока англичанин будет их просматривать. По волосам потекли струйки воды, приглаживая взъерошенные волосы, скатываясь на щурившееся полное лицо и за ворот плаща. Англичанин открыл пластиковый замок, повернулся в сторону фонаря на постаменте, вынул тонкую стопку бумаг и, поднеся их вплотную к лицу, начал читать. Тучный какое-то время морщился, отфыркивался, переступал с ноги на ногу.

- Там ничего нового. Мы направляем все свои силы на прекращение деятельности некоего брокера (* таможенный или чёрный брокер - одна из ключевых фигур в контрабандных схемах. Он обеспечивает прохождение груза через таможенный пост и трассу без или с минимальными пошлинами. Он - связующее звено между всеми заинтересованными сторонами: поставщиком, таможней и заказчиком. Иногда сам выступает в роли поставщика. Отвечает за подготовку документов для легализации товара и разрабатывает схему, по которой пойдёт товар к заказчику. Ставка брокера с хорошей деловой репутацией и связями за одну сделку порядка 200 тысяч долларов). Вы оплачиваете наши услуги по указанным ставкам.

Англичанин оторвался от бумаг и удостоил тучного холодным мимолётным взглядом. Потом снова опустил глаза, возвращаясь к чтению.

- Единственный вопрос, почему Вы решили поручить это дело нам, а не озадачить, скажем, полицию. Средств и связей у Вас для этого более чем достаточно.

Мистер Уэлбек, не отрываясь более от бумаг, хмыкнул.

- Я просил Вас навести справки о брокере в строго определённом направлении, не засвечиваясь раньше времени, а именно, сможете ли Вы справиться с порученным делом. И только. О том, чтобы тратить время на мою персону, речи не было.

- Необходимые предосторожности,- тучный пожал плечами, немедленно почувствовав, как промокшая рубашка облепила тело.

Англичанин закончил читать, взял протянутую ему ручку и поставил внизу последнего листа широкий крестообразный росчерк. Тучный запихал бумаги обратно в пластиковую папку, защёлкнул замок.

- С формальностями покончено? Всего доброго,- не дожидаясь ответа, англичанин повернулся и скрылся в тёмной аллее.

(рис. 002)

Тучный зачем-то снова спрятался под зонтом, хотя всё равно уже совершенно вымок. Какое-то время он ещё смотрел вслед таинственному клиенту, затем, хлюпая размокшими туфлями, направился обратно в здание Агентства. В здании было тихо. Влажные шлепки сопровождали тучного, пока он взбирался по лестнице. На верхнем пролёте он постоял, давая себе время отдышаться. Дождавшись, пока сердце перестанет бешено колотиться, а дыхание немного успокоится, зашагал в дальний конец длинного коридора, к угловому кабинету. На двери висела металлическая табличка с вдавленными округлыми буквами "Аналитик". Два человека терпеливо дожидались его за полукруглым столом, тихо тягуче усыпляюще разговаривали под шёпот дождя, врывающийся через оставленное открытым окно. Когда тучный вошёл, головы дружно повернулись к нему. Сквозняк выдернул из мокрых пальцев тучного ручку и захлопнул за ним дверь. Остававшаяся всё это время открытой, створка окна грохнула. Стекло задребезжало. Никто не обратил на него внимания.

- Привет,- тучный натянуто улыбнулся.

Под их ожидающими взглядами он бросил на пол раскрытый зонт, стянул с себя упирающийся плащ, подошёл к креслу. Помедлил, но потом решительно сел, поёрзал, устраиваясь удобнее. На полу вокруг туфель растеклись небольшие серые пятна - лужицы. Тучный посмотрел на чистую поверхность полированного стола, достал из папки бумаги, кинул их на стол, а мокрую пустую папку прислонил к ножке кресла на полу.

- Чертовски неприятный человек.

- Подписал?

- В самом деле.

Тучный достал платок и тщательно вытер лицо.

- Кто-нибудь,- он по-очереди оглядел обоих сидевших напротив него людей,- объяснит мне, почему никто не желает обратиться в полицию? Я ещё могу понять Уэлбека, но, почему мы не повесим эту работу на них, по-прежнему, мне не доступно.

- Видите ли, официальное расследование напрямую коснётся нашего клиента.

- Я же говорил, что мотивы англичанина мне ясны. Гораздо интереснее наши. Почему мы заключаем эту сделку с дьяволом? Чем он отличается от брокера?

- Он нам заплатил,- Хаммар улыбнулся,- А брокер нет.

- Заплатил за дело, которым следует заняться. Вы бы предпочли заниматься им бесплатно? - добавил второй Хаммар.

Тучный пожал плечами, прилипшая к спине рубашка затрещала. Раздраженно отметил, что пора оставить эту привычку. Хотя бы на период дождей.

- То есть причины, сподвигнувшие клиента поручить нам это дело, нас мало интересуют?

- Вы всё верно уловили. Причины нас совсем не интересуют. Когда-нибудь дойдёт очередь и до англичанина.

- А пока мы расчистим ему территорию от конкурентов.

Шведы кивнули.

- Да, пока мы займёмся делами брокера. Заметьте, нужным и полезным делом - уничтожением сети контрабандистов.

- На средства другой сети контрабандистов.

- Которыми, возможно, займёмся чуть позже.

- Возможно?

- Возможно. Если кто-нибудь нам за это заплатит. Мы не занимаемся благотворительностью.

Тучный открыл рот, но мужчина на том краю стола примиряюще махнул рукой.

- Достаточно. Давайте, перейдём к делу. Сделка заключена, обсуждать её моральную сторону на данный момент бессмысленно. Вопрос в следующем: что мы можем поделать с брокером? Что нам о нём известно?

- Ничего конкретного. Отлаженные схемы действий, собственная сеть охотников и курьеров с минимальным выходом на него лично. Не подкопаешься. Если бы не условия сделки, я бы проголосовал, просто пустить ему пулю в голову. Это бы существенно всё упростило. Если бы мы, к-примеру, сейчас передали имеющиеся у нас материалы полиции, чего вы хотите избежать, смею напомнить, они просто скормили бы их шредеру (* шредер - бумагоуничтожитель), вежливо покивали, выставили нас вон и навсегда забыли, что мы когда-то у них появлялись. Пока у нас нет ничего, что бы мы могли предъявить Герхарду, дабы убрать его из дела.

- Ещё одна причина не обращаться в полицию.

Тучный мужчина снова поёрзал. Почесал мокрую голову, отёр руку носовым платком.

- Есть, конечно, небольшой шанс. Прошла информация, что старик наводит новые каналы поставок через Марокко, охотники активно зашевелились в том районе. Пока маршрут не отлажен, думаю, мы можем попробовать его подловить на этом. Надо только затесаться в цепочку поставки.

- Он что, решил заняться черепаховым бизнесом?

Тучный пожал плечами.

- Слишком мало данных, чтобы об этом судить. Может так, а может займётся внутренними поставками сувениров. Или готовит новый перевалочный пункт со старых африканских угодий. В последнее время, мы слегка осложнили ему жизнь в тех местах.

- Как Вы хотите облагодетельствовать средиземноморских черепах? Пошлёте людей в Марокко?

Тучный закурил, не торопясь отвечать. Один из Хаммаров включил вентилятор, стоящий на столе, и направил его на курящего, отводя от себя дым. Вентилятор сдул пепел прямо тучному на мокрый костюм. Он провёл рукой, стряхивая его, но только размазал по ткани. Не замечая этого, он продолжал размазывать пепел по костюму. Забытая сигарета болталась во второй, опущенной, руке. Глаза затуманились. Он прокручивал в уме план предстоящей операции. Дитрих и Штефен. Да, пожалуй, он пошлёт их. Эти заёмистые гончие (*гончие - самая древняя порода охотничьих собак. По запаху следа гончие находят зверя и с голосом гонят его; работают в стае, в смычках (парами) либо в одиночку. Заёмистая - собака, значительно опережающая в полазе (поиске) других гончих, уходящая далеко от места напуска), наверняка, приведут его прямо к лисьей норе. Нужно только, чтобы зверь оказался именно на той территории, где он затеял охоту. Приманка? С приманкой позже разберемся, а уж как брокер объявится, тут мы его и пригладим (*гладить - протравить зверя гончими собаками). Двое на другой стороне стола терпеливо ждали.

- Кто-нибудь из грязных (*сторонний информатор, считающийся не надёжным) есть сейчас на той стороне? - спросил тучный вслух.

- Кажется, есть один торговец, уточню завтра,- ответил он сам себе,- Не совсем то, что нужно, но, думаю, можно будет его использовать.

- Появились идеи?

- Пока не уверен. Я оставлю вас, если не возражаете. Мне надо ещё подумать. Напомните мне завтра про этого торговца, он понадобится. Сам могу забыть.

Забыть он действительно мог. Когда тучный прорабатывал план, мысли его беспорядочно скакали в разные стороны. Один из мужчин за столом черкнул что-то в блокноте, чувствуя себя при этом, как клерк-секретарь, а не руководитель крупного частного агентства. Когда-то давно, на заре начала работы компании, они выдали аналитику диктофон, чтобы тот мог наговаривать и потом восстанавливать забытые мысли и идеи. Диктофон сгинул в тот же день, тучный никак не мог или не хотел вспомнить, куда его дел.

-Обсудим всё через пару дней, когда план будет готов.

Тучный кивнул оставшимся сидеть за столом мужчинам, вышел, прихватив зонт и бросив болтаться на вешалке мокрый плащ. Выроненная им сигарета тлела на полу. Мужчины переглянулись, дружно вздохнули и тихо продолжили с прежнего места прерванный мокрым аналитиком разговор.

***

(утро, 1 декабря, там же)

Дождь кончился ещё ночью, с самого утра не по-зимнему палящее солнце нещадно принялось выпаривать влагу с асфальтированных улиц. Душный влажный воздух никак не хотел проникать в лёгкие, застревая в горле. Тучный аналитик чувствовал себя толстой конвульсивно сипящей рыбой, выдернутой на берег удачливым рыбаком. При этом он опять весь вымок. На этот раз от пота. Тучный отвёл взгляд от окна, в которое врывалось слепящее солнце, раздумывая, не встать ли и не задёрнуть шторы, моргнул, раздирая опухшими веками сухие не выспавшиеся глаза в красных прожилках. И снова уставился на тонкую стопку бумаг лежащих перед ним. Бумаги представляли собой краткую выдержку из досье торговца редкими животными, о котором он вчера просил напомнить. "Марокко. Танжер (* Танжер (араб. Шд?Й (Танджа)) - крупный портовый город в Марокко с населением 907 тыс. человек (перепись 2008 года). Находится на северном побережье Марокко, омывается Гибралтарским проливом. Город состоит из 4-х основных частей - районов:

Медина - старый город, в которой находится Касба (крепость) - древний исторический центр;

новый город, простирающийся от городского пляжа и морского порта на севере до холмов на юге и от медины на западе до района Малабата на востоке;

район Малабата, который большей своей частью расположился на полуострове с одноимённым названием, является провинциальной частью города;

четвёртый район Монтань и мыс (полуостров) Спартал, находящийся на лесистой холмистой возвышенности, является престижным районом города, где находятся одна из резиденций короля Марокко.

Важнейшие районы города:

Маршан - дворец официальных встреч и стадион;

Драдеб - спальный квартал;

бульвар Пастор - административный и финансовый центр;

площадь имени 9 апреля - район посольств и консульств;

бульвар Мохамеда VI - прибрежная зона развлекательных центров, кафе и ресторанов;

бульвар Хассана II - международные образовательные учреждения и консульства;

международный аэропорт "Ibn Batouta", граничащий с промышленной зоной;

морской международный грузовой и пассажирский порт "Port de Tanger". (Wiki)). Улица ЭмСалах. Дом 24. Иби Тинг. 40 лет. Содержит полулегальную зоолавку. Родственные связи не известны". Шлак. Выписка была подколота скрепкой к тоненькой стопке информации, сообщённой ранее агентом с пометками, вроде: "бред какой-то" и "сомнительный источник, проверить не удалось". Что ж придётся пользоваться тем, что есть. Не такая уж непосильная задача - привадить брокера, который сам стремится обосноваться в Марокко. Даже для такого никчемного пса.

Мрачное настроение не желало развеиваться, несмотря на то, что шефы избавили его от увлекательного копания в марокканских архивах. Итак, слагаемые все тут, осталось попытаться сделать так, чтобы они оказались именно на тех местах, где им полагается быть, и чтобы ничего лишнего при этом неожиданно не появилось. Слишком много "если", слишком мало времени. Это очень не нравилось тучному. Самое первое, надо уговорить араба, сделать то, что от него требуется. Тут прокола быть не должно, он для этого достаточно жаден, а поскольку брокер после сделки сойдёт со сцены, может не опасаться последствий своего предательства, даже если оно станет кому-нибудь известным.

Снял трубку телефона:

- Найдите мне Дитриха и Штефена.

Не слушая тянучее: "Да", повесил трубку. Достал из портфеля тонкую пачку бумаг, с данными на брокера, положил её на стол рядом с прочими и принялся в сотый раз пересматривать скудную информацию. "Вильхельм Герхард. 70 лет. Урождённый немец. Известен, как "брокер". Посредник в контрабандных сделках с животными. Имеет разветвлённую сеть охотников и курьеров. Собственные каналы переправки. Связь с исполнителями и заказчиками поддерживает по факсу..."

***

(Германия, г. Кемниц)

В это время, упомянутый Вильхельм Герхард неторопливо прогуливался вдоль реки по городскому парку (* Stadpark), двигаясь в сторону Беккерштрассе (* BeckerstraЯe) или, возможно, Паркштрассе (* ParkstraЯe). Серые холодные глаза мимолетно скользили по красоте неподвижной реки застеленной ковром золотых и красных опавших листьев, не замечая её. Слегка опираясь на простую деревянную трость, погруженный в мысли о делах, он автоматически переставлял ноги. А с делами что-то явно шло не так. У него уже не раз раньше возникало подобное предчувствие, спасавшее от больших бед. Вероятно, именно благодаря таким вот озарениям, ему удавалось так долго держаться в бизнесе. Парк неожиданно кончился. Перед ним открылся вид на небольшую парковку у универмага с полудюжиной разбросанных по ней автомобилей. С краю, рядом друг с другом, притулились два такси.

Нервно кусая тонкую губу, Вильхельм Герхард сел на заднее сиденье 190-го "Мерседеса" цвета слоновой кости (* обязательный цвет для такси в Германии), буркнул шофёру адрес и снова погрузился в свои мысли. Смутные времена. Стоит ли заигрывать сейчас с Марокко. Полученная от охотника информация обнадёживала. Страна на грани банкротства. Бедные управляющие, таможенники, прямые маршруты в Испанию, с которой, однако, отношения как-то не складываются, и, что гораздо лучше, в Португалию. Широкое поле деятельности. Но какое-то слишком пустое. Контрабандисты почему-то избегают этого города. Он знал, почему. Проблемы были на Испанской границе. Ему никак не удавалось выйти на устойчивый канал. Любая крупная поставка могла принести крупные потери. Слишком высок риск. Нужны были люди со связями внутри, желательно в том же Марокко, по другую сторону границы, не связанные, по большому счёту, с Европой. И, конечно, резервным каналом всегда остаётся Португалия.

Такси остановилось у высотного здания. Не глуша двигатель, шофёр повернулся, назвал цену за поездку. Вильхельм Герхард расплатился, вышел, аккуратно прикрыл за собой дверь и повернулся к входу в здание. За спиной с тихим шуршанием отъехал автомобиль. Каждый раз, глядя на стеклянную стрелу, он поражался количеству офисных комнаток, умещавшихся в её внутренностях. Первоначальные громадные холлы с секретаршами за "барными" стойками ушли в прошлое. Роскошные площади поделили гипсокартонными перегородками на закутки, в каждом из которых ютились небольшие представительства агентств и организаций, не важно были ли они на самом деле однодневками, мелкими, только встающими на ноги или крупными с солидной историей и вековыми традициями. Среди этого муравейника так легко было потеряться. Идеальная бухта для старого пирата.

Вильхельм Герхард поднялся на лифте на пятый этаж, прошёл по коридору до двери с табличкой "544". Никаких дополнительных пояснений ни на двери, ни на табличке не значилось. Старик достал из кармана пальто ключ, открыл дверь, вошёл в маленькую комнату три на три с половиной метра, не слишком загромождённую мебелью. Собственно из мебели здесь были только большой, почти квадратный рыжего цвета стол, с лежащей на нём аккуратной стопкой нарезанных листов рядом с факсом, и, непонятно зачем стоящий здесь, пустой пыльный шкаф рядом с вешалкой. Прислонил к стене трость, повесил на вешалку пальто и шляпу и привычным маршрутом прошёл к столу. Подслеповато щурясь, наклонился к факсовому аппарату, отыскивая нужную среди кнопок быстрого вызова. В дверь постучали.

- Войдите,- брокер пододвинул себе стул, сел, откинулся на спинку стула, уставился на открывающуюся дверь.

- Добрый день, Виктор. Заходи.

В комнату, впуская шум из коридора, ввалилась огромная сгорбленная гориллоподобная фигура. Из глубины нависших над глазами бровей сверкали внимательные маленькие чёрные точки глаз.

- Добрый день, шеф. Я видел, как Вы подъехали,- словно оправдывая своё вторжение, добавил он. Старик кивнул и повторил:

- Заходи, дорогуша. Случилось что-нибудь?

- Проблемы с окном (* Окном на сленге контрабандистов называется таможенный пост), шеф. Прибывшая партия лемуров задержана. Начальник таможенного поста просит денег, чтобы её пропустить.

- Разве ему не платят каждый месяц?

- Он хочет больше, говорит, что в данном случае ему будет сложно объяснить, куда делись животные.

- Раньше его это не останавливало, списывал сдохших, получал выговор от проверяющих и ежемесячную прибавку к жалованию от нас. Чего ему теперь надо? Тут что-то не так, дорогуша.

- От тощего прошёл слух, что все лемуры уже передохли, так что выкупать партию - смысла нет.

- Сдаётся мне, наша корова (* свой прикормленный человек на таможне) хочет нас подставить. Отправь-ка её на котлетки, дорогуша. Только, устрой так, чтобы тощий понаблюдал за участью предателя. А потом организуй ему повышение на место коровы.

- Угу,- приняв к сведению, вынесенный приговор, Виктор сверился со списком текущих дел:

- Чех жалуется. На границе взяли чартерный автобус с индонезийскими шарфами (*змеями).

- Альберт потерял груз, а мы тут при чём? Что за претензии, дорогуша?

- Это был груз для нас. Но интересно другое, его изъяли в Пассау (* Passau город Пассау расположен на юго-востоке (в нижней) Баварии, стоит на трех больших реках: Дунай, Инн и Ильц и, что гораздо важнее, граничит с Австрией и Чехией, являющейся одним из крупных каналов контрабанды в Европу).

- На нашей точке?- Вильхельм Герхард почувствовал знакомый зуд, кто-то под него активно копал могилу. И уже начал забивать колышки, занимая освобождающуюся, в связи с его кончиной, территорию.

- Угу, чех вопит, что мы решили получить питонов бесплатно.

- Что говорят люди на точке?

- Говорят, про налёт ничего не знают. Автобус чеха в глаза не видели.

- Успокой Альберта, скажи, что разберемся. Если не найдём виновных, компенсируем ему груз.

- Правда?

- Нет, конечно. Что там ещё? Или сегодня только паршивые новости?

- Из Африки прибыли гиппопотамы.

- Это хорошо, переправь их заказчику.

- Только,- Виктор замялся, покачиваясь с ноги на ногу.

- Ну что там с ними?

- Не все они ... из них ... живые.

- Сколько осталось, партию перекроем? Выкладывай, дорогуша, не тяни.

- Осталось достаточно, проблемы как раз с другими, которые сдохли. Четыре штуки. Эти гады притащили их вместе с живыми. Теперь даже не знаю куда их девать.

- Да, не кошка, на помойку не выкинешь. Может, на будущее построим для этих целей колбасный заводик?

Виктор пожал плечами.

- Куда ты их определил?

- Свалены в гараже. Тухнут. Надо быстрее что-нибудь придумать, а то они уже начинают привлекать ворон. Ещё денёк и завалятся булле (*прозвище полицейских в Германии, что-то вроде "бык"), выяснять, что это так воняет.

- В силах ли Иов обуздать бегемота гиппопотама... (* Ветхий завет)

- Что?

- Не обращай внимания, дорогуша, не обращай внимания,- Вильхельм Герхард печально вздохнул, глаза его затуманились, теряясь в собственных мыслях и страхах.

***

Близнецы без стука вошли в дверь кабинета аналитика, замерли, остановленные взмахом пухлой руки.

- Да, Иби, да, это совершенно безопасно, да, ничем Вам не угрожает, не считая, конечно, огромной прибыли. Связь с брокером установите по факсу. Записывайте, 241-12-79. Предложите ему редкое животное, ... откуда я знаю какое? То, которое притащат мои пёсики. Да, одно, я что, по-вашему, трейлер с крокодилами пригоню? Нет, я не знаю, какое это будет животное. И примерно не знаю. Предложите пока в общих чертах. Найдите, на чём его можно подцепить, это же Вы - торговец, а не я. Брокер разрабатывает новый канал поставки, так что ухватится за любое предложение из Марокко обоими руками и ногами. Связь с Вами будет ему крайне полезной в дальнейшем. Конечно, он захочет подробностей. Через пару дней у Вас наверняка появится его охотник, но к тому времени животное уже будет на месте. Обещаю. Вы сможете спокойно провести сделку. Не будет никаких проблем. Деньги от брокера оставите себе. Кроме того, Вам будет выплачено обычное вознаграждение. Обычное. Нет, не двойное. Договорились. Аванс будут переведен на Ваш счет до конца дня,- тучный положил трубку и, отерев пот со лба, взглянул на своих призовых гончих, ждущих в дверях в одинаковых старомодных серых костюмах.

- Ага, вот и вы. Дитрих. Штефен,- близнецы по-очереди кивнули головами.

- Этот араб просто выводит меня из себя. Нет, вы это слышали? Двойной гонорар за простую услугу. Ффф. Вылет завтра из Дрездена. Билеты для вас уже забронированы. Подробности здесь,- он похлопал по папочке подколотых листов на столе,- прочитаете, прежде чем покинуть кабинет,- серые близнецы подошли ближе,- На месте добудете животное, рисковать и транспортировать его отсюда - смысла нет. Денег будет достаточно, но не слишком надейтесь, что их хватит на какой-нибудь особо редкий экземпляр. Проще местный зоопарк обворовать.

Серые синхронно кивнули. Тучный усмехнулся, закатил глаза, нарочито печально выдохнул. Где они интересно зоопарк найдут? Его там отродясь не бывало. Посмотрел на них снова. Ведь найдут же. Но, на всякий случай, предпочёл уточнить.

- Про зоопарк- это так, к слову пришлось. Зоопарка там нет.

Серые снова молча кивнули, принимая к сведению.

Торговец редкими животными

(1 декабря. Марокко. Танжер. Улица ЭмСалах. Зоолавка)

Араб задумчиво пожевал кончик карандаша. Мурлыкая и дирижируя им, он наконец закончил выводить буквы на листе писчей бумаги. Запихнул лист в факс, снял трубку. Аппарат отозвался дребезжащим гудением. Араб пробурчал что-то нелицеприятное дьявольской машине. Набрал со второго раза номер, с силой вдавливая западающие кнопки на панели. Спустя два длинных гудка на другой стороне, послышался противный бесконечный писк, извещавший звонившего, что аппарат абонента готов к приёму сообщения. Араб надавил на кнопку "Send", положил трубку рядом с факсом. Нетерпеливо постукивал по столешнице прилавка длинным загнутым ногтем, пока послание медленно дёргаясь проползало через чрево аппарата. Дойдя до края, лист замер, удерживаемый за самый кончик. Факс ещё немного пожужжал и, наконец, выплюнул его на стол. Из трубки раздались короткие визгливые попискивания. Араб поднял телефонную трубку со стола, положил на старый треснувший корпус, обрывая писк. Скомкал листок с каракулями, бросил куда-то вниз, под прилавок. Сообщение брокеру отправлено. Он снова пробурчал что-то молчавшему теперь на прилавке аппарату, размахивая руками, то ли угрожая кому-то, то ли взывая к Аллаху.

- Дело сделано. Ход за брокером. Надеюсь, что не зря потратился на эту ненужную развалюху.

В любом случае, гонорар от Агентства покроет расходы. Сплюнул, отправил факс следом за скомканным листом в мусорную корзину. Вошёл посетитель. Торговец натянул на лицо профессиональную улыбку, превратил размахивание в приветственные пассы руками и принялся безостановочно тараторить на разных языках, пытаясь уловить, на каком из них его понимает заглянувший в лавку покупатель. Только глаза торговца, по-прежнему, холодные колючие приценивающиеся, впивались в вошедшего из-под опущенных, словно у скучающей гаремной скромницы, век. Привычные к полутьме лавки, они давали торговцу несколько минут преимущества, перед людьми, заходящими в тусклое помещение с дневного света.

Посетитель терпел изливающийся на него поток слов молча, без эмоций, слепо моргая, словно случайно, не желая того, подслушивал чужой разговор, проходя мимо. Роста он был довольно высокого, но внушительным не выглядел, скорее потрепанным и несчастным, согнутым жизнью или непомерно тяжёлой наглухо застегнутой черной сумкой, ручку которой крепко сжимал в кулаке. Сама сумка тяжёлой не казалась. Не крупная, с боками распёртыми изнутри острыми краями чего-то прямоугольного. К тому же, ставить её на пол посетитель не спешил. Он заворожено уставился на свои старые пыльные непонятного цвета полуботинки, словно видел их впервые и теперь удивлялся, как они оказались у него на ногах. Торговец раздраженно сжал губы и замолчал. Наконец, прерывая затянувшуюся тишину, человек с сумкой поднял свое бледное лицо, в упор уставился на хозяина лавки, будто только теперь, когда тот затих, заметил его. Араб подошёл к странному покупателю вплотную и уставился в ответ. Для чего ему пришлось задрать острый выбритый подбородок кверху. Посетитель обладал азиатскими чертами лица. Скорее всего, китаец, подумал торговец. Грязные сальные черные волосы были разбросаны по голове в совершеннейшем беспорядке, что было удивительно, учитывая, какими короткими они были. Широкий приплюснутый нос. Рот сжат в безгубую черту. Кротовые глаза невыразительные, будто они вообще на этом лице лишние. Пауза затягивалась.

- Я слышал, Вы торгуете животными...

Торговец опешил, надулся, покраснел. Он что, издевается? Постепенно взял себя в руки и напыщенно усмехнулся.

- Разумеется, я продаю животных. Какое животное, господин,- тут торговец сделал ехидную паузу, будто подчеркивая несоответствие образа гостя богатому покупателю,- хотел бы приобрести?

- Не знаю...- посетитель снова опустил голову, уставился вниз.

- Позвольте помочь Вам, скажите для начала, хочет ли уважаемый птицу или...

- ...с чего лучше начать,- неожиданно продолжил странный посетитель. Все так же, не поднимая головы, он прошаркал к ковру, обойдя снова замолкшего торговца, и аккуратно поставил на него сумку. Потом присел рядом на корточки, начал медленно расстегивать мелкую стальную молнию, нехотя поддающуюся с противным скрежетом.

- Я бы хотел не купить у Вас животное, я бы хотел продать животное Вам,- какой шепелявый противный акцент, точно китаец.

- Не уверен, что это меня интересует,- прошипел торговец, тем не менее, подходя ближе и заглядывая посетителю через плечо. Вещью, распиравшей сумку оказался аквариум, в котором плавало что-то размером с ладонь, большего в темноте лавки рассмотреть торговцу, не выдавая излишнего любопытства, тычась прямо в сумку, не удавалось. Посетитель, казалось, задремал или задумался, как быть дальше. Терпение торговца подходило к концу, но, нацепив на лицо улыбку, он решил на этот раз дождаться, пока человек с сумкой сам продолжит говорить. Не будет же он так сидеть вечно. Но посетитель только немного отодвинулся, приглашая торговца разбираться самому. Улыбка сползла с лица араба, оно сразу стало узким по-стариковски сморщенным, злым. Он отвернулся, залез под прилавок, извлек оттуда закопченную масляную лампу. Посмотрел на нее, вздохнул, решительно отставил в сторону. Нащупал на стене пыльный выключатель, брезгливо отёр от паутины, надавил пальцем. Раздался лёгкий щелчок и лавку залил резкий желтоватый мерцающий электрический свет.

- Доставай,- речь и движения торговца стали отрывистыми, экономными, даже жадными.

Посетитель не шевелился. Араб сам достал небольшой аквариум из сумки, отнес на прилавок, только тогда, опершись на локти, почти опустив лицо в мутную воду, принялся рассматривать плавающего зверя. Чем больше он смотрел, тем в большее удивление приходил. Зверь был ему неизвестен. Удивлял не сам этот факт, нельзя знать всю живность, обитающую в мире, но, по здравому размышлению, зверя такого просто не могло существовать. Более всего он был похож на мелкую копию моржа с торчащими клыками, только волосатого, с настоящим длинным мехом, а не пухом, как у бельков (*дети тюленей). Морда зверя заканчивалась слоновьим хоботом в треть длины тела. Задние лапы, привычно для морских обитателей, переходили в ласты. На передних виднелись толстые короткие четко очерченные, без следов перепонок, пальцы с настоящими ногтями. Слоно-моржонок медленно дрейфовал по аквариуму, не обращая внимания на разглядывающего его торговца.

- Что это?- удивленно спросил араб.

- Мунх,- отозвался посетитель так, будто это слово всё объясняло. И неожиданно добавил,- маленький.

- Расскажите подробнее.

- Что Вам нужно?

- Всё, что Вы знаете про этого зверя. Что это такое, как называется, откуда взялся. Больше подробностей. Вы же хотите, чтобы я его у Вас купил?- араб опасливо поднёс палец к поверхности, но, так и не решившись опустить его в воду, убрал руку на столешницу прилавка, то и дело нервно сжимая пальцы в кулак и разжимая обратно.

- Это монгольский плавающий мамонт (*Мамонта народы Сибири представляли огромной рыбой или ящерицей, живущей в водоворотах рек и озер и подрывающей берега. Бивни считались рогами чудовища).

- Сколько ты за него хочешь?- вопрос вырвался неожиданно для самого торговца, прорвался сквозь маску любезности и витиеватых фраз. Уж больно удивительным был зверь в аквариуме. Вот где пригодится выход на брокера. Агентство может подтереться своим редким экземпляром. Вот тут, прямо у него в руках, десятки тысяч евро. Ему не терпелось скорее завершить сделку. Решение сформировалось, окрепло, мгновенно непроизвольно выстрелило наружу. Только после этого он включился и обдумал то немногое, что сообщил ему сейчас посетитель. Значит он монгол, а не китаец. Жаль, торговаться с китайцами проще.

- Мунх. 200 тысяч евро.

- 200 тысяч евро - это очень большие деньги,- араб снова нацепил маску любезного торговца, которого каждый норовит обмануть, когда дело дошло до торга.

- Может быть я смогу Вам предложить две.

Монгол никак не прореагировал на встречное предложение.

- Две тысячи евро - это тоже очень много денег. Хорошая цена за редкое животное. К тому же он ведь только один. Будь их пара, они стоили бы гораздо дороже. Один зверь очень быстро умрет, не оставив потомства.

Монгол молчал.

- Думаю, смогу набросить ещё немного. Пусть будет пять тысяч,- торговец через силу улыбнулся, выставив на показ дырки между зубами.

- Сколько живут такие звери?

- Он только один и он - вечен. Не умирает.

- Ну-ну. Оставьте эти сказки. Все животные умирают.

- Он - бог.

- И как же этот,- торговец сделал паузу, подбирая слово,- богомамонт оказался у Вас?

- Он не умирает. Дух Мунха в его зубах. Когда тело бога стареет и зубы выпадают, он возрождается вновь из одного из своих клыков. Потомок, который он сам, вырастает из клыка мамонта. Тогда старое тело исчезает, рассыпаясь в прах, лишённое прежней силы и духа.

- Так-так, два клыка - двое детишек,- торговец саркастически усмехнулся, но отметил про себя, что, наверное, этот зверь живет долго, как морская черепаха, а глупые аборигены обожествляют его. Только почему он раньше о таких не слышал. Зверь явно не типичный представитель животного мира.

- Нет, не двое. Один. Вечный.

Монгол, закрыв глаза, покачивался на корточках, будто в трансе.

- Один. Вечный. Поджидающий неосторожных на берегах озера. Поедающий их души. Играющий куклами их пустых оболчек. Вечность в персональном аду или чём-то ещё, чём-то, чего пожелает бог, съевший их души.

Окончательно перестав отвечать на посыпавшиеся новые вопросы торговца, посетитель погрузился в воспоминания.

***

Пастух поежился, порыв ветра загнал пронизывающий до костей ледяной воздух под одежду - весна в этом году припозднилась. Передёрнулся, сплюнул и только теперь обратил внимание на неестественную тишину вокруг. Ожесточенно растирая слипающиеся глаза, Цэрэн (* тиб. ts'e-ring долгая жизнь) поднялся на ноги, огляделся. Смотреть было особо не на что. Ни одной овцы из отары ни пса видно не было.

- Ко мне, дурень блохастый. Сусликов тебе в ухо, чтобы верещали день и ночь. Псина бестолковая,- пастух, прищурившись, поглядел на горизонт. Прозрачный морозный воздух подвижными разводами колыхался между ним и тусклым неполным кругом солнца, низко нависнув над умбровой (* умбра цвет тёмно-кирпично-коричневый) пустошью. Искать, куда делись овцы, было ни к чему - рваная тропа, развороченная копытами, вела в сторону озера. Цэрэн лениво поковырялся в ухе, поёжился в надвигающейся ночной прохладе (* перепады температур в межсезонье в степях Монголии могут достигать 40 градусов) и поплелся по следам в низину.

Озеро было крупным, занимая всё пространство неровного овала глиняной котловины, шириной километров восемь, длинной около двух.

Выйдя на берег озера, пастух невольно пригнулся, осматриваясь по сторонам. Плоская галька валунов, разбросанных в пустоте. Долго он пытался поймать взглядом движение на безжизненной равнине среди неверных вечерних теней. Наконец, снова повернулся к озеру. Туши овец кувыркались в водоворотах мелкого озера, непрестанно подпрыгивая над его поверхностью и снова утаскиваемые под воду до самого дна.

(рис. 003)

Пастух присел на корточки, закатал рукав, опустил руку в ледяную воду. Дно, казалось, было совсем рядом, но, прежде чем его пальцы коснулись камня, рука погрузилась по самый локоть. Цэрэн быстро выдернул её из воды, нечленораздельно прошипев, как потревоженная кошка, вытер руку о штаны, стянул вниз рукав халата, разгладив ладонью его ветхую ткань. Поднялся, выбрался из котловины озера, отправился на пастбище собирать аргал (* монг. аргал, кизяк сухой навоз (помёт) на топливо) и сухой саксаул (* казах. саксаул лат. Halуxylon род растений семейства амарантовых. Кустарники с вильчатым ветвлением и членистыми ломкими молодыми побегами). Солнце окончательно скрылось, оставив после себя лишь слегка подсвеченную узкую розоватую полоску на горизонте.

Разложив собранное топливо на две кучки, он поджог меньшую из них, отодвинув дальше оставшуюся, чтобы не загорелась от случайной искры. Стянул с себя короткие полуботинки, брюки со следами грязных глиняных мазков и зеленого травяного сока, положил их согреваться рядом с костром. Подоткнул халат, опасливо полез в озеро. Вода едва доходила ему до колен, но постоянно ворочалась, толкая, сбивая с ног. Костлявые волосатые ноги скользили по вылизанному каменистому дну. Водовороты, возникая то тут, то там старались опрокинуть пастуха в ледяные объятия озера. Цэрэн сосредоточенно переставлял быстро коченеющие конечности.

Подступающая ночь мешала разглядеть что-либо вокруг. Туши овец, как нарочно, игриво разбегались от Цэрэна, когда он упрямо пытался, скрипя зубами, подхватить одну из них, проносимых мимо него кружащейся водой. Ступня пастуха наткнулась на что-то большое и волосатое. Он оскользнулся, потеряв равновесие. Подавившись воздухом, рухнул в воду, едва успев ухватить добычу. Вынырнув, выпучив глаза от холода, крепко стиснув трясущиеся челюсти, Цэрэн двинулся к берегу, как можно быстрее переставляя онемевшие конечности, волоча тяжелую неповоротливую тушу за собой. На секунду задержался, крепче перехватывая выскальзывающую из рук добычу. Что-то лохматое. Тёмное. Пса.

***

- Я так понимаю, судя по тому, что Вы доставили ко мне, несомненно, прекрасный экземпляр малька, Вам удалось как-то вырвать клык у взрослой особи этого, воистину, редкого вида?

- Не мне.

***

Пастух с пыхтением вылез из воды. Намокший пёс весил теперь, наверное, килограмм восемьдесят (* хоньч нохой или пастушья собака происходит из той же группы, что и тибетский дог. Вес кобеля более 60 кг.). Едва выволочив его на берег, чтобы тушу снова не утянуло течениями на середину озера, пастух отпустил хвост и заковылял к потухшему костру.

Натянул, стараясь не порвать, прилипающие к мокрым ногам, ветхие штаны. Влез в ботинки. Снял с себя халат, выжал, залез в него обратно, с трудом попадая в рукава, дрожащими руками. Собрал куски аргала, перенёс к месту рядом с озером, на которое вытащил пса. Вернулся за оставшимися сухими ветками. В ночной полутьме они напоминали сваленные в кучу рассыпавшиеся в прах птичьи скелетики - части крыльев: прямые или изогнутые, словно дуги лучевых костей; вай-образные (* Y ) вилки ключиц (* У птиц в видах полета желательна наибольшая устойчивость всего туловищного скелета, и ключицы правой и левой стороны соединяются в одну кость - дужку (Furcula)Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона). Пастух нагнулся, собрал их в охапку, стараясь унести все за один раз.

Укрывая от лёгких порывов ветра слабенький огонёк, поднёс зажигалку к сложенному хворосту. Дождался, пока костёр не занялся и устроился рядом, облизывая обожжённый о раскалившееся ребристое металлическое запальное колесико палец, удерживавший рычажок подачи газа. Подкинул немного топлива в разгорающийся слабый огонь, не торопясь скармливать сразу весь запас жадному пламени. Ноги никак не желали согреваться. Цэрэн принялся растирать их руками. Когда икры перестало сводить судорогами и конечности ног охватило болезненное покалывание, от восстанавливающегося кровообращения, он снова отправился собирать топливо на равнину, чтобы его хватило поддерживать огонь до утра.

Когда он вернулся к берегу, удерживая обеими руками переполненные корками навоза полы мокрого халата, озеро с тушами овец уже совершенно исчезло в ночи, черноту которой не в силах были разогнать мириады мерцающих точек на бескрайнем полотнище неба. Цэрэн оживил затухающее пламя костра и подошёл к мёртвой собаке. Неверный свет огня разогнал, отодвинул огромные веснушки звёзд вглубь неба, высвечивая склонившегося над телом пса пастуха. Не торопясь, он осматривал труп, отыскивая следы борьбы. И не находя их в свете костра. Никаких видимых повреждений, приведших пса на дно озера не было. Что-то ему показалось странным, пока он тащил пса по озеру. Что-то странное было и сейчас в этой куче спутанной мокрой шерсти. Неуловимое. Но что это, он так и не смог понять, оставив ещё один неотвеченный вопрос до утра. Торопиться было некуда. Возвратиться в стойбище просто так, без ответов, он не мог. Пастух положивший целое стадо никому не нужен. Сгоряча и прибить могут. Отвернувшись от пламени и мёртвого пса в пустоту, он принялся ждать рассвета. Ветер толкал пастуха в спину, с шумным треском осыпая его искрами. Когда костер затухал Цэрэн, не оборачиваясь, протягивал руку к сложенному кучей топливу, бросал горсть аргала за спину, в огонь. Потом снова замирал, продолжая свое ночное бдение у тела пса.

***

- Он живёт в озере и подрывает рогами берега, поджидая неосторожно поскользнувшуюся жертву.

- Охотник, да? Хищник. А по-виду не скажешь. Только я не вижу никаких рогов. Вырастут? То есть, кормить его мясом?

- Неосторожную жертву ждёт участь худшая, чем быть съеденным мамонтом. После смерти, он навеки станет рабом Мунха, безвольной тряпичной куклой - марионеткой, пока разложившись, уже не сможет выполнять приказы мастера.

- О, да он опасен. А какого размера достигает взрослая особь. Судя по-названию, он должен быть никак не меньше морского льва. Да? Или ещё больше? Мамонт! Но продолжайте же, прошу Вас.

- 50 тысяч, и ты, жадный торговец, получишь бога мёртвых. Или не получишь ничего.

Торговец напрягся, монгол как-то быстро сбросил цену.

- Вы ошиблись. Пять. Мы говорили о пяти тысячах,- араб подождал ответа,- больше у меня нет,- снова подождал,- здесь. Через неделю я смогу добавить ещё столько же. Но это моя последняя цена. Или соглашайся или убирайся отсюда вместе со своей рыбой.

Цэрэн кивнул. Араб нырнул под прилавок и исчез за занавеской. Что-то не так. Никакой торговли не получилось. За пять минут цена упала с двухсот тысяч до десяти. Араб задумчиво потирал пальцами друг о друга. Если только... Если только зверь не "горячий". Наверное, монгол где-то спёр его.

- Вот задаток,- появившись вновь, торговец протянул толстую пачку мятых купюр никак не прореагировавшему на это монголу. Араб аккуратно положил пачку перед посетителем, быстро боязливо отдёрнул руку.

- Как всё же к Вам попал такой чудной зверь?

Монгол задумался, вновь погрузившись в свои мысли. Потом расслабился, обмяк, приняв решение. Он не будет возвращаться за остальными деньгами. Теперь Мунх - забота торговца.

- Тем вечером я проснулся в тишине, тишина вполне способна разбудить, особенно, если засыпаешь среди блеяния и толкания трех десятков овец...

Контрабандисты

(1 декабря, Германия, г. Кемниц, офис брокера)

Вильхельм Герхард вышел в коридор, окунувшись в царящий здесь людской хаос. Нерешительно замер сразу за дверью, поднял руку, посмотрел на часы. Стрелки на тусклом циферблате слегка огорчили его. Обеденное время. Шёпот, крики, сипение, рокот, шипение, шум и шелест окружили его со всех сторон. Сухонький старик посмотрел на длинную очередь к кофемашине, оккупировавшей своей кубической тушей полширины коридора. Прикрыл за собой дверь комнаты, вздохнул, обреченно пристроился в хвост, перебирая позвякивающую мелочь костлявыми пальцами в кармане джемпера. Коридорный гам оглушал, настойчиво врывался в уши бессмысленными обрывками фраз. Двери лифта дальше по коридору, за спиной старика, скрипуче разъехались в стороны, присоединившись к общей какофонии. Старик оглянулся через плечо. Какой-то человек протиснулся мимо компании, дожидавшейся лифта, бодро пошёл по коридору, удаляясь от кофейного автомата. Компания с шумом ввалилась в освободившуюся кабинку. Лифт закрылся. Старик повернулся обратно. Очередь перед ним сдвинулась вперёд на пару человек. Он поспешил догнать её хвост.

Спустя еще пять-семь минут, когда подошла очередь Вильхельма Герхарда, он сдёрнул из стопки два вложенных друг в друга стаканчика и забросил в аппарат мелочь. Дождался, пока тот нацедит ему чёрный кофе. Осторожно подхватил исходящий паром напиток в обжигающей посудине с подвижными боками, легко мнущимися под деликатными прикосновениями пальцев. Жидкость в стаканчике шевелилась у самых краёв. Старик, опасливо удерживая его подальше от себя, вернулся в кабинет. Прикрыл дверь, отсекая гам. Подошёл к столу, занимающему большую часть помещения, поставил горячий пластиковый стаканчик с кофе на листок бумаги. Навис над столом, принялся перебирать глянцевые листы пришедших, пока он был в коридоре, сообщений, ещё пахнущие прожаренным тонером. На одном из них задумчивое расслабленное выражение сошло с его лица. Узкие резкие черты ещё больше заострились. Он отложил заинтересовавший его лист в сторону и, с куда большим вниманием, чем в начале, стал просматривать оставшиеся. К концу тонкой стопки рядом с отложенным листом оказался ещё один. Остальные отправились в шредер на полу под столом. Старик снял трубку факса и, отстучав короткий номер костлявым морщинистым пальцем стал нетерпеливо слушать гудки. После пятого, трубку на том конце линии, наконец-то, сняли.

- Алло,- раздалось оттуда невыразительное бурчание.

- Зайди ко мне, дорогуша,- старик, не дожидаясь подтверждения, положил трубку, только теперь сел на стул на металлических ножках, стоявший всё это время придвинутым к стене.

Ожидая помощника, брокер в очередной раз поднял со стола заинтересовавшие его сообщения.

" 01.12 Марокко, Танжер, Улица ЭмСалах. Дом 24. Зоолавка

Есть редкий экземпляр на продажу. Дорого. По достижении соглашения, возможны регулярные поставки. Спросить торговца редкими животными, Иби."

На втором была только одна строчка: "Охота прошла удачно. Обеспечьте доставку шкурок. Охотник"

Они всегда подписываются "Охотник". Вильхельм знал, от кого из них пришло сообщение. Читая, он представлял себя кукловодом, дёргающим за ниточки своих марионеток: зулусов-охотников с размалёванными телами и длинными копьями, туристов, выезжающих на сафари, людей в чистеньких строгих костюмах с тонкими папочками под мышкой, жадных таможенников, наглых судей, репортёров. А охотники были ниточками, привязанными к его пальцам. Десятками тоненьких ниточек. Которые так часто рвутся в последнее время. И которые потом так сложно восстанавливать.

Дверь открылась. В комнату вошёл Виктор.

- Пожалуйста, Герхард, Вы хотели меня видеть?

- У тебя совершенно удивительная способность, дорогуша, уточнять очевидные вещи. Да, хотел, раз уж ты спрашиваешь. Зачем иначе звонить и просить тебя зайти? - обыденный ритуал, на этот раз брокер говорил безэмоционально и не стал его затягивать, что подчёркивало, что дело, по которому он вызвал секретаря, было крайне важным. Как обычно, Виктор равнодушно реагировал на тирады шефа.

- Я был занят.

Старик пододвинул ему листок факса с коротким сообщением.

- Свяжись с охотником, узнай размер партии. Обеспечь ему партию колёс.

- Это который? У которого в прошлый раз, половина змей передохла в шинах? Он не может подождать, я сейчас немного занят.

- В следующий раз покупай колёса побольше, для грузовиков, ты бы ему ещё велосипедные шины отправил.

- Так ты же не говорил, какие нужны. Так ему грузовых закупить?

- На этот раз, не важно. Будут шкурки дохлых аллигаторов,- при слове "дохлый" Виктор поморщился, отчего всё его лицо смялось, покраснело, как печёный помидор.

- Чем ты так занят, дорогуша?

- Я размышлял.

Старик вздохнул. Иногда, с возрастом всё чаще, ему хотелось, чтобы помощник у него был чуточку посообразительнее. Однако, это было связано с такими рисками, что он немедленно начинал испытывать самые добрые чувства к преданной исполнительной тупости нынешнего секретаря. Как только ему вобьёшь в голову то, что от него требуется, всё будет сделано как надо.

- О чём же?- подтолкнул Вильхельм Герхард затянувшееся молчание.

- О том, что дом, около которого стоит провонявший дохлыми бегемотами гараж, никто не желает покупать.

Вильхельм почесал длинными ухоженными ногтями гладко выбритый подбородок. Он совсем забыл про трупы с последней партии толстокожих.

- Ты хочешь продать дом?

- Жить там всё равно не возможно, этот запах никогда не выветрится,- пожал плечами Виктор,- Только покупателям тоже не нравится запах. Не знаю, что и делать.

- Сожги его к чёрту, дорогуша. Получи страховку, разницу скинешь на затраты по сделке с гиппопотамами.

Виктор удовлетворённо кивнул и вышел. Предстояло ещё одно дело на сегодня.

Старик склонился над столом, принялся перечитывать первый факс. Очень подозрительно-своевременный факс. И всё же такими возможностями бросаться нельзя. Он взял чистый лист бумаги, накарябал на нём: "Улица ЭмСалах, 24, зоолавка Иби. Проверить предложенный товар. Брокер". Вставил лист в факс, набрал номер. В трубке раздалось пронзительно-высокое завывание. Палец Вильхельма Герхарда опустился на кнопку "Send", вдавив на место очередное слагаемое в уравнении тучного аналитика Агентства защиты диких животных.

***

(1 декабря, то же время, Марокко, Танжер)

Песочный "Мерседес" универсал (Е-класса, те огромный дизель) стоял у обочины с распахнутой задней дверцей. Рядом, положив изящную кисть с длинными пальцами на открытую дверцу, склонила голову девушка неопределенного возраста в арабском платке, скрывающем лицо, блузке с длинными рукавами, длинной юбке, до самого тротуара. Никаких украшений на девушке заметно не было. Она хмуро разглядывала улыбающегося человека, сидящего в автомобиле.

(рис. 004)

- Добрый день, благодарю Вас за то, что приняли моё приглашение.

- Мне недвусмысленно намекнули, что Вам не отказывают. Поэтому, посылать Ваших людей в жопу сразу я не стала. Наведя некоторые справки, стало понятно, что решение было правильным.

- Безусловно, правильным.

- Безусловно, - передразнила девушка,- неприятно оказаться в канаве с перерезанным горлом.

- Вы преувеличиваете. Никто не стал бы вытаскивать ваше тело из квартиры специально, чтобы соответствовать стереотипу с канавой. Кроме того, мои люди предпочитают огнестрельное оружие,- англичанин добродушно расплылся в улыбке, показывая, что всё сказанное не стоит понимать буквально. Похлопал ладонью по сиденью, рядом с собой, призывая девушку присоединиться к нему в салоне автомобиля.

- Прошу, присаживайтесь.

Девушка подобрала длинную тёмную юбку, присела на предложенное место, прикрыв за собой массивную дверь. Автомобиль мягко тронулся.

- Выпьете что-нибудь?

- Нет, спасибо.

- Может быть воды?

- Нет.

- Тогда сразу к делу?

- Вываливайте.

Англичанин поморщился. Лицо девушки полускрывал "рваный" никаб (*мусульманский женский головной убор, закрывающий лицо, с узкой прорезью для глаз) из отдельных тёмно-синего цвета нитей. Глаза сохраняли нейтрально ожидающее выражение. Но и без того понятно, что она старается вывести его из равновесия. Вряд ли, чтобы узнать больше, чем он собирается сказать. Это для неё и правда может окончиться канавой. Скорее просто маленькая месть за вынужденную поездку, вместо привычного приёма на своей территории.

- Сначала я хотел бы пояснить, почему выбрал именно Вас для этого дела.

- Интересно.

- Видите ли, обычными средствами, не слишком привлекая к себе внимания, нам удалось продвинуться не так далеко, как хотелось бы.

- Скажите прямо, ровным счетом ничего не добились.

- Абсолютно верно. Иначе, будь у нас хоть что-то, мы бы, конечно, продолжили разведку своими методами, а не прибегали к помощи ведьмы.

- Вы решили, что методы "знающих" подходят к Вашей ситуации лучше?

- Вот в этом Вы меня и попробуете убедить.

- Зачем мне это?

Взгляд ведьмы из раздражённого преобразился в хищный.

- Может быть ради денег,- мужчина равнодушно и даже как-то обречённо улыбнулся.

- Ваше направление вовсе не единственное, в котором мы пытаемся продвинуться в нашем деле. Время уходит стремительно. С каждым прошедшим часом грозит нам всё большими неприятностями и потерями.

- Тогда не стоит терять времени. Так в чём же состоит проблема, которой Вы предлагаете мне заняться?

- Вам надо найти определённого человека и, образно говоря, сесть ему на хвост.

- Не верю, что Вы сами не смогли найти человека в нашем маленьком городе.

- Вот тут то и проблема. В этом городе чёртова уйма туристов. А этот человек, несомненно, профессионал своего дела, старается ничем от них не отличаться раньше времени. А осложняет всё то, что мы вообще ничего о нём не знаем.

- Но уверены, что он здесь, в городе?

- Да. У нас есть причины, так думать.

- Понятно, почему вы не в состоянии отыскать этого человека. Не понятно, как по-вашему, я могу это сделать.

Мужчина снова печально улыбнулся понимающей улыбкой.

- Как мне определить, что человек именно тот, который Вам нужен?

- Мы знаем человека, который его послал. Специально для Вас я раздобыл прядь его волос, не думайте, что это было просто - англичанин проделав магические пасы руками, словно фокусник из шляпы, вытащил из кармана полиэтиленовый пакетик, туго стянутый резинкой, протянул его девушке,- Не потратьте впустую, едва ли мне удастся организовать такое ещё раз.

- Этого должно хватить.

- Хватит,- девушка не спешила брать свёрток,- но я ещё не решила, что берусь за это дело.

- Возможно, это поможет?- англичанин выудил из второго кармана пухлый конверт, вероятно набитый деньгами.

- Возможно,- девушка взяла конверт и открыла его.

Автомобиль вернулся к тому месту, с которого подбирал пассажирку, остановился.

- Нам пора прощаться. Могу я надеяться на Ваше сотрудничество?

- Ещё один вопрос. Явившись на встречу со мной лично на этой приметной машине, Вы засветились и заранее засветили меня, осложнив работу, которую, опять же, Вы просите меня выполнить. Поскольку, я не думаю, что Вам свойственна глупость, мне хотелось бы знать, к чему всё это?- она сделала широкий взмах рукой, словно гид, демонстрирующий достопримечательности скучающим туристам.

- Если бы я пришёл к Вам пешком на это бы наверняка обратили внимание. Пока я раскатываю на этом,- он повторил жест собеседницы,- я, на самом деле, невидим. Или, если точнее, не заметен. Однако же, как только дела у этого человека,- он потряс свёрнутым пакетиком,- пойдут под откос, о чём я постараюсь позаботиться при любом развитии нашего соглашения, он, совершенно определённо, захочет разузнать, чем я тут занимался. И выйдет на Вас. Тогда у Вас останется только один шанс пережить его внимание - оказаться под моей защитой.

- Итак, Вы оставили мне два варианта.

- Я не заметил второго,- англичанин вопросительно наклонил голову.

- Либо я работаю на Вас со всем возможным энтузиазмом, надеясь, что Вы, в благодарность, защитите меня, когда это понадобиться.

Англичанин согласно кивал.

- Стоит заметить, что защита не входит в перечень условий нашей сделки. Мы поговорим об этом отдельно, немного позже.

- Я заметила.

- Какой же второй вариант?

- Всё с тем же энтузиазмом противодействовать Вам, чтобы у вашего врага не оказалось поводов для исторических исследований.

- Вариант интересный, но несколько, я бы сказал, наивно не жизнеутверждающий. Кто, позвольте спросить, защитит Вас от меня?

Девушка взяла из рук англичанина пакет, открыла дверь, вышла на мостовую.

- Я принимаю Ваше предложение. Как мне с Вами связаться, когда я найду нужного человека?

- Я сам с Вами свяжусь, мои люди присмотрят за Вами, не обижайтесь, ничего личного. Как только Вы выйдете на охотника, получите инструкции, что делать дальше.

- Охотника?

- Так он себя называет. До свидания,- англичанин наклонился, протянул руку и закрыл дверь автомобиля, заканчивая разговор.

Ведьма обошла "Мерседес" и, не оглядываясь, скрылась в подъезде дома.

***

Девушка задёрнула шторы, приметив, что автомобиль уже уехал. Быстро распутала с головы никаб, спустила на пол юбку. Прошла к ванной, скидывая на ходу оставшиеся на ней блузку и нижнее бельё. Длинные выцветшие на солнце волосы, ничем не сдерживаемые, сваливались ей на лицо, когда она наклонялась, открывая изящную шейку. Избавившись от одежды, девушка шагнула на прохладный кафель ванной комнаты. Осмотрела свёрток, переданный ей англичанином. Порвала резинку, раскрутила толсто свёрнутый до непрозрачности целлофановый пакет. Вытрясла из него в раковину прядь седых волос, стараясь, чтобы они не свалились в слив. Открыла дверку навесного шкафа и, не глядя, достала со стеклянной полки коробок спичек.

Свет девушка не включала. Тусклые солнечные нити, пробившись через висящие в воздухе квартиры пылинки, вырывали из полумрака контур склонившейся над раковиной худенькой фигурки.

Руки её плавно скользили по ободу раковины, неожиданно замирая на долю секунды и снова продолжая прерванное движение. Будто она нервничала, прислушиваясь в эти мгновения, не появится ли кто. Ну, хоть кто-нибудь. Чтобы она могла отложить ещё не начатое заклинание.

Медленно девушка провела спичкой по коричневому слою серы на коробке. Спичка полыхнула, оставляя чёрное выжженное пятно. Пальцы продолжали мягко вести спичку до конца грани, не обращая внимания на дымящуюся полоску на ней. Вернула коробок обратно на полку. Спичка к тому времени уже на половину сгорела, ровный огонь быстро подбирался к тонким пальцам. Ведьма поднесла горящую спичку к раковине. Седые волоски съёживались, стараясь увернуться от охватывающего их огня. Только когда все они превратились в сажу на белой блестящей поверхности раковины, девушка потрясла спичку, сбивая пламя уже лизавшее её пальцы. Бросила огарок в мусорное ведро.

Открыла кран. Тщательно смыла чёрноту, стараясь не оставить ни одного пятнышка, тёрла их пальцами. Потом отмыла испачканные пальцы. Выключила воду. Раковина снова стала белоснежной. Девушка вытерла руки полотенцем, но из ванны не вышла, продолжая чего-то ждать.

Из слива раковины потянулся лёгкий дымок. Ведьма наклонилась, глубоко вдыхая его носом. Задержала дыхание. Глаза закатились, оголив блестящие белые шары испрещенные паутиной красных капиляров. Ноги подкосились, роняя её на кафельный пол. Из пор кожи проступили кровавые капли. Тело изогнулось, напряглось натянутой дугой, ведьма закричала, теряя сознание. Её буквально вырвало густым серым дымом. Потом она снова безвольно свалилась на пол.

Клубясь и перетекая внутри себя, не теряя плотной формы, дым потянулся обратно к отверстию слива раковины. Девушка сипло дышала, всхлипывая во сне. Конечности её подёргивались, руки конвульсивно сжимались, оставляя на ладонях следы длинных ногтей.

Теперь девушка выглядела измождённой. Она осунулась, похудела. Кожа натянулась на острых костях. Или это только казалось оттого, что тени на теле и лице подчёркивались запёкшейся багровой коркой.

***

(1 декабря, ближе к вечеру, Марокко, Танжер)

Столбик пепла на сигарете становился всё длиннее, пока, наконец, не выдержал собственного веса и не свалился, рассыпавшись серым облаком над горой окурков в переполненной пепельнице. Тут же начал расти снова, пожирая сигарету, слабо-прижатую большим пальцем к ребру ладони за оранжевый хвост фильтра. Сигарета болталась, готовая вот-вот выскользнуть из безвольно свесившейся с продавленной до самого пола кушетки руки. Охотник ждал. Скудную обстановку дешёвого номера, в который он вчера заселился, кроме подозрительного вида кровати, на которой он в данный момент развалился, не раздеваясь и не снимая ботинок, составляли только влажные разводы на потолке. И сотовый факс, воткнутый с большими предосторожностями в повисшую на проводах, выдернутую из стены розетку, приютившийся на полу в углу комнаты. Хотя его можно было не считать, так как аппарат принадлежал охотнику, им же был установлен сразу, по заселении. То есть к меблировке номера не относился.

Ожидание было частью работы охотника. Частью нелюбимой скучной, раздражающе частой. Он, лёжа, разглядывал фигурки, складывающиеся из разводов на потолке, то закрывал глаза, впадая в дремотный транс, глубоко вдыхая пропитанный сигаретным дымом воздух комнаты. Факс молчал. В тишину номера через открытое окно просачивались обрывки уличных разговоров. Тихие отрывистые бессмысленные фразы. Стук. Такой же тихий, отрывистый, теряющийся в общем шуме. Охотнику понадобилось какое-то время, чтобы сообразить, что стучали в дверь. Не торопясь, он, лениво приподнялся с кровати. Отпустил сигарету, позволив ей упасть в кучу окурков в пепельнице, кувыркаясь, рассерженно вспыхивая красными искрами. Никакого волнения. Вероятно ошибка. Искать его здесь некому. Заселился он только вчера. Ни с чем интересным конкурентам брокера или властям связан в текущий момент не был. Значит, ничего важного, касающегося его, быть не может. Охотник обдумал, стоит ли вообще идти открывать дверь. Скука одержала сокрушительную победу.

К тому времени, как он добрался до двери, за ней уже никого не было. Это было хорошим признаком, небольшой шанс, что его выслеживали, конечно, оставался. На вытертом коврике домиком лежала цветная реклама, выскользнувшая из щели между дверью и косяком, когда он открыл дверь. Охотник наклонился, поднял листок. Сложил раскрывшуюся брошюру. На титуле девушка, прикрытая куском прозрачной ткани, в ширину не больше шарфа, исполняла какой-то восточный танец посреди пёстрого в бардовых оттенках персидского ковра. Сверху золотыми толстыми завитушками были выведены три шпиля минарета или, возможно, корона и сразу под ней по правому краю - название ресторана. На развороте предлагалось меню, развлекательная программа на французском и английском. В программе обещали живое исполнение шейхат (* этническая марокканская музыка) и современной музыки на традиционных североафриканских музыкальных инструментах: на арабском уде (* лютне) под аккомпанемент барабанов-тамбуров и бубнов; восточные танцы, выступление акробатов и, на сладкое, в завершение вечера - пиротехническое шоу. На обратном развороте рекламы была напечатана схема проезда. На последней странице, выглядевшей пустой по сравнению с пестротой предыдущих, в самом низу строгим темно-синим шрифтом сообщался адрес ресторана и его телефоны.

(рис. 005)

- Почему бы и нет,- улыбнулся охотник,- задание вполне ждёт до завтра.

Не возвращаясь в номер, охотник решительно перешагнул порог и захлопнул за собой дверь. Уже уходя, он мстительно проигнорировал настырный гудок факса, начинающего приём сообщения.

- До завтра, до завтра,- напевая себе под нос, охотник чуть не подпрыгивал на ходу, испытывая какую-то дикую радость от глупости своего поступка, и предстоящего свободного вечера в обществе африканской экзотики, снаружи маленькой гостиничной комнаты. Он подошёл к арабу у стойки, протянул ему цветастую веселенькую рекламу.

- Не подскажите, как туда добраться?

- Конечно. Вызвать Вам такси? Это не близко. На улице похолодало.

- Такси у нас очень дешёвое,- добавил портье, видя, что постоялец колеблется.

- Конечно,- добродушно согласился охотник, с пониманием глядя на мелькающие цифры в жадных глазах араба.

Торговец редкими животными (Рассказ монгола)

(8 месяцев назад, Монголия)

Бледное утреннее солнце нисколько не смягчало порывы ледяного ветра. У тлеющих останков костра дремал Цэрэн. Сидел, медленно кивая головой, то снова вскидывая её, но уже, несомненно, погрузившись в сон, всё плотнее кутаясь в халат. Прогоревший хворост метался на ветру серыми пепельными хлопьями. Затухающие угли изредка вспыхивали красными прожилками. Широко открытые чёрные зеркала глаз дохлого пса в ответ оживали, внимательно следя за спящим пастухом. Одновременно с первыми утренними лучами на небе появились тучи, грозно теснясь и ворча. Закрапал дождь. Редкие капли сметались ветром и, уже гроздью, словно выплеснутые из ведра, шлепались вниз, оставляя грязные проплешины. Пастух заворочался, выпрастываясь из тёплого кокона халата, поднял голову, разлепил глаза. Тут же на него обрушился ливень.

Сплошная стена воды мгновенно размыла пересохшую землю, превратив пустошь в болото хлюпающей глины. Пастух поднялся с земли. Струи обрушились на освободившееся под ним место. Ноги Цэрэна начали медленно погружаться в жижу. Пастух вжал голову в плечи, натянул плотный тряпичный халат на голову. Отплевываясь после каждого вдоха, он, увязая в грязи, стал медленно продвигаться к псу у озера. Ветер дул, казалось, со всех сторон сразу, окутывая его пеленой брызг. Еле дыша, он оперся на огромную тушу, моментально запутавшись во впитавшей воду набухающей шерсти, отчего валун околевшего пса, казалось, рос на глазах. Ноги скользили и, чтобы не рухнуть, пастуху пришлось опуститься на колени, цепляясь за скользкую шкуру. Его глаза оказались на уровне глаз собаки. Черные зеркала, в которых более не отражались огни костра, теперь потухли, теряясь в сваленном подшерстке на морде пса. Зато белые пятна над глазами, прилизанные дождем, пялились в лицо хозяину. Пастух никак не мог отвести взгляд от них. Но что-то его отвлекало, какая-то неправильность. Он опустил глаза. Морда пса скалилась плотно сжатыми зубами. Пастух, еще не совсем понимая, зачем это делает, вытащил нож, стал разжимать пасть пса, скованную смертью. Он приподнялся, наваливаясь всем телом, пока нож не выдавил нижнюю челюсть из сустава. Нож проехался по уже не упирающейся пасти, пастух рухнул, погрузившись руками в глину, едва не наткнувшись на собственный нож. Успел отбросить его, отведя кисть, не в состоянии уже остановить разъезжающиеся руки, окончательно рухнул головой в рыжую грязь.

Отплевываясь, он пополз на коленях к озеру, выковыривая глину из глаз. Дождь продолжал безумствовать. Острые капли полосовали его по голове и плечам, прочерчивали борозды по заляпанным лбу, щекам. Пастух потерял направление, ему показалось, что он никогда не доползет до озера, но тут рука его погрузилась во вспененную воду. Цэрэн наклонился, почти распластавшись на скользком берегу, погрузил лицо в воду. Опираясь на локти, он с ожесточением оттирал глину с лица. Вынырнув, он хотел было вытереться рукавом, но вовремя остановился. Халат весь был покрыт вязким коричневым слоем. Не поднимаясь на ноги, он стал отползать обратно к псу. Колени погружались глубоко в грязь, скользя в потоках глины, смываемой в озеро. Короткий путь растянулся в бесконечную муку.

Дождь не ослабевал, сводя видимость на нет, скрывая тушу пса. Как не трудно было ошибиться, но пастух промахнулся и теперь ползал кругами, всматриваясь через пелену ливня, пока не увидел смутное пятно. Будь пес чуть меньше теленка, он вполне мог бы не найти его в такую стихию. Пастух сам не понимал, что заставляет его с такой решимостью отыскивать пса. Ещё недавно он спокойно прождал целую ночь, а теперь не может потерпеть, пока дождь угомониться. Такой ливень не может продолжаться долго. Тогда вода моментально впитается в землю, оставив на память о себе только кривые каньоны и трещины. Но что-то неумолимо толкало пастуха заглянуть в пасть немедленно, непременно прямо сейчас, будто от этого зависела его жизнь. Потому, обычно неторопливый флегматичный даже в чем-то инфантильный, человек теперь рыскал в грязи в поисках своего мертвого пса. Наконец, совсем выбившись из сил, он привалился к туше собаки, погрузившись в шерсть и вызвав небольшой водопад, обрушившийся на его голову. Чуть отдышавшись, он опять поднялся на колени, упрямо потянулся к морде. Дождь немного утих. Или, может, утих ветер. Или пастух просто привык к тому, что его постоянно окатывает из ушата.

Теперь было видно, что не так с пастью пса. Перед смертью он во что-то вцепился так, что раскрошил себе зубы с левой стороны. Между осколков зубов пса лежал мутный желтоватый клык, вырванный с куском мяса и жил. Закрученный, как бивень у дикого кабана и такого же размера. Цэрэн поднес клык к самым глазам, пытаясь проникнуть через мешающие рассматривать находку струи дождя. Казалось невероятным, что дикие кабаны объявились в степи и ухитрились утопить пастушьего пса вместе с охраняемым стадом овец.

Дождь прекратился. Моментально. Как будто кто-то закрутил кран с водой. Последние капли опустились в грязь, взбивая фонтанчики глины. На равнине остался властвовать никогда не прекращающийся окончательно ветер. Земля словно зашипела, всасывая в себя влагу. Оставляя рыхлые размытые глиняные края, уходила вода. Тучи растворились, открыв стальное холодное небо с бледным кругом солнца. Пастух, напоминающий сейчас глиняного голема (* Гомлем (ивр. вемн) - дословно необработанный, сырой материал, в переносном смысле, глупый истукан - персонаж еврейской мифологии. Существо из неживой материи (глины), оживлённый с помощью тайных знаний) вышедшего из рук неумелого раввина, моргнул, стряхивая с ресниц лезущие в глаза капли воды. Потом моргнул еще раз, веки его задергались часто-часто, словно он только что проснулся и хотел освободиться от чар мрачного сна.

Через коричневую пену взбитой воды озера к нему плыли опухшие тела овец. Неповоротливо мотаясь, не доставая копытами до дна, они дергались, извивались, стремясь к берегу. Издав сдавленный визг, пастух перевел взгляд на пса, рядом с которым он стаял на коленях. Глаза животного были все такими же пустыми. Но на этот раз что-то внимательно разглядывало его из этой пустоты. Такие знакомые четыре глаза пса: два черных, настоящих, и два белых пятна на лбу - вдруг показались ему до ужаса страшными, чужими. Пастух одним движением вскочил на ноги, сбросил отяжелевшую от налипшей глины одежду и, по-прежнему крепко сжимая в кулаке желтый клык, бросился бежать. Скользя, покачиваясь, ловя равновесие на бегу, но ни на секунду не останавливаясь и не оглядываясь. Рычание, скрип, бульканье неслись ему в след. Чавканье десятков ног, увязающих в грязи.

Хриплый рык вырывался из глотки пса. Отвисшая челюсть болталась вверх-вниз. Толкаясь всеми четырьмя лапами, он громадными прыжками нёсся за похитителем. Глаза, не мигая, впились в одну точку так, словно желали вцепиться в убегающего человека, задержать его. Торс его вытянулся вперед, рассекая мокрую глину после приземления. Лапы заведены назад, плотно прижаты к бокам. Мокрая грива облепила спину.

(рис. 006)

Пастух завернул за каменный валун, на какое-то время исчезнув из вида. Взревев, пёс совершил еще один гигантский прыжок, на лету развернулся, подогнув задние ноги, приземлился у самой скалы. Готовый мчаться дальше. Впереди было пусто. Только лужи грязи шевелились вокруг его мощного тела. Шелест. Стон догнавшего его ветра. Куда дальше? Что-то смутно знакомое всплывало в памяти пса. Передние лапы замерли, врезаясь, утопая в грязи. Затрещали, почти ломаясь, кости, принимая на себя всю тяжесть тела. Задние проскользнули вперед, подсекая их. Пес завалился на бок. Продолжая скользить по грязи, взметая волны глины. Сзади, из-за камня появились бежавшие следом овцы. Пёс лежал перед ними, мокрый, растерянный, жалкий. Похититель скрылся. Исчез.

Пустырь просматривался на километры, но не было видно ни единой выпуклости кроме редких плоских камней. Овцы терпеливо ждали, пока пёс придет в себя. Кто-то в озере куда менее терпеливый ждал пока ему вернут похищенное. Пёс попытался завыть. Глухой стон подхватили овцы. Невыразимая боль скрутила их тела, они начали падать в грязь, как отыгравшие своё ненужные более марионетки. Пёс, скуля, упал последним. Когда его морда погрузилась в грязь, он, наконец, затих. Затухающий вопль подхватил ветер и разнес по степи.

В полуметре от валяющихся тел зашевелилась грязь, показалось плечо, локоть, кисть руки с растопыренными пальцами заходила, размазывающая полукругом грязь, откидывая глину и песок в сторону, ища опору.

Пастух до сих пор не мог поверить в свое спасение. Когда он завернул за валун, то оступился и свалился в рытвину, вымытую дождём. Хлипкие глиняные края сошлись, схлопнувшись над ним. Ему хватило выдержки не дергаться, чтобы глина над ним не начала опадать, не оставила его в этой грязевой берлоге навсегда. Вылазить он начал только когда ему стало не хватать воздуха. Поняв, что, если немедленно не начнет выкарабкиваться, то рискует умереть здесь. Выбивая глину локтями, он поднялся на колени, давя спиной на потолок. Обтекая его с боков, грязь зажала ему ноги. Дергаясь, он выставил голову и плечи над землей. Глубоко вдыхая влажный холодный воздух наполненный резким запахом озона. Глаза, уши, нос Цэрэна были забиты рыхлой песчаной глиной. Одной рукой он отирал лицо. В другой, оставшейся под слоем грязи, он, по-прежнему, сжимал найденный в пасти пса клык.

***

(1 декабря, Марокко, Танжер, зоолавка)

Цэрэн перекладывал деньги ровными стопками, непонятно бормоча под нос. Не глядя на араба, уносящего аквариум в заднюю комнату за прилавком, будто дальнейшая судьба таинственного зверя его более не интересовала.

- Маш-олон...

Кривой нож разорвал ему шею, вскрыл яремную вену и уперся в хрящи. Молча, пастух свалился на бок, полуотрезанная голова его задралась, обнажив ужасную рану. Кровь хлестала, залив застрявший нож, впитывалась в цветастый ковёр на каменном полу.

Торговец осторожно обошёл растекающееся кровавое пятно, прошёл мимо клеток с гомонящими птицами, примолкшими хищниками, принюхивающимися к сладковатому запаху. Приоткрыл входную дверь, оглядел пустынную площадь, снова закрыл, задвинул засов. Крадущимися шагами по узкому коридору лавки вернулся к мертвецу.

- Не расстраивайтесь, это только чтобы проверить ваш рассказ. Согласитесь, не каждый день слышишь: "вот зверь, который может управлять трупами". Тут нужно сначала проверить, да? Где же ещё мне взять этот самый труп. Я бедный лавочник, а не могильщик. Не подумайте, что это из-за денег. Всё по-честному, Вам останутся деньги, мне рыбка с хоботом.

Он взглянул на рассыпавшиеся купюры. Пожал плечами, принялся их собирать.

- Собственно, зачем Вам теперь деньги. Если понадобятся, только скажите.

Когда кровь остановилась, торговец без злости пнул тело, скатив его на каменный пол. Мурлыча под нос, собрал испачканный ковёр.

- Какая удача, не правда ли? Скоро явится охотник за редким зверем, а у меня он уже есть,- он нахмурился,- второй мне совсем без надобности.

Настоящая магия

(1 декабря, вечер, Марокко, Танжер)

Пансион, в котором обосновалась цель наблюдателя, оказался старым двухэтажным зданием, кубом без всяких изысков, с потресканной штукатуркой, крошащейся, отваливающейся целыми кусками на мятый волнами тротуар у фундамента. Таких зданий тут была целая улица, весь прилегающий к ней унылый безлюдный квартал. Единственным отличием были покосившиеся прозрачные двери, обозначающие центральный вход. Через улицу, напротив здания дешёвого пансиона, прислонившись к осыпающейся штукатурке, у стены стояла девушка. Тело её прятал светлый просторный халат (*абай - халат, в современном мусульманском мире есть и зауженные и приталенные и яркой расцветки), выставляя на показ лишь тонкие кисти с длинными пальцы, оканчивающимися ухоженными ноготками, выглядывающими из широких рукавов. Низко опущенную голову укрывал нитчатый платок, никаб, тёмно синего цвета, плотно обернув волосы и низ лица. Видны были только огромные глаза девушки, внимательно следившие исподлобья за входом в пансион, точнее за выходившими оттуда людьми. Происходило это достаточно редко, за 15 минут, которые девушка провела у стены, ни разу. Через плечо её были перекинуты толстые тканевые ремешки свисающей до бёдер объёмной сумки. Плотно набитая и, кажется, тяжёлая, она оттягивала вниз плечо, постоянно сползала. Ежеминутно приходилось поправлять её, чтобы не свалилась окончательно. Одежда девушки, хоть и скромная, но достаточно дорогая, безошибочно указывала на неё, как на чужую в этом бедном квартале. Даже, если бы она оделась в туристские тряпки, привлекала бы к себе меньше внимания. Она чувствовала, как к тёмным грязным окнам за шелушащимися шкурами одинаковых домов прильнули настороженные лица. За ней тоже следили.

Немецкий турист вышел из покосившихся дверей гостиницы, огляделся, скользнув взглядом по арабке в балахоне, постоял, переваливаясь с пяток на носки, заложив руки за спину. Подъехало потрёпанное такси, взвизгнув тормозами. Немец сел, машина, взвизгнув ещё раз, умчалась, оставив на асфальте след из жжёной резины. Девушка продолжала ждать. Если она всё рассчитала правильно, это её цель покинула свой номер. Вряд ли тут ещё были иностранцы. Долго выдерживать наложенное заклятие никто не сможет. Непреодолимое желание покинуть замкнутое пространство комнаты будет преследовать, подавлять жертву.

Выждав полчаса, девушка убедилась окончательно, что уехавший турист и был её целью. Быстро перешла через улицу, вошла в холл пансиона. Не оглядываясь, она поднялась по лестнице на второй этаж, чувствуя испуганный взгляд портье на своей спине. Страх удержит его от необдуманных действий. Пока он не сменится, можно не волноваться, что ей вздумают помешать. У номера охотника она задержалась, не торопясь зайти в комнату. Присела на корточки. Достала из сумки плоскую тряпичную куклу-человечка без глаз и носа. Для них места на лице просто не было, всё свободное пространство занимал широко раскрытый, кричащий рот. Сторожевая кукла. Девушка положила её под коврик у двери номера. Куклу выдавал лишь небольшой холмик, если не приглядываться специально, ничего не заметишь. Вдруг, девушка, не поднимаясь, словно её в голову пришла неожиданная мысль, завертела головой, осматривая остальные двери номеров в коридоре. Идиот-портье. У других дверей ковриков не было. Лежащий у порога охотника половик был грязным, вытертым, скорее всего, променявшим место обитания с пола у центрального входа. Выглядел он здесь, у номера, как минимум, не уместным.

(рис. 007)

- Идиот,- зачем-то повторила она вслух,- не мог подобрать чего-нибудь получше и парочку кинул бы у соседних дверей. А то устроил тут люкс.

Но что есть, то есть. Вероятно, она напугала портье гораздо меньше, чем ей показалось. Или, пришла мысль, в этом заведении просто не было других половичков, ни приличных, ни не приличных. Девушка поднялась, скривилась, чувствуя, как в затёкшие ноги возвращается кровь.

Следующей вещью, извлеченной из сумочки, оказался ключ, полученный от портье почти без угроз. Ключ легко вошёл в замочную скважину, мягко повернулся. Девушка толкнула дверь, без раздумий перепрыгнула через коврик внутрь комнаты. Замерла, оглядываясь. Мест, которые стоило бы осмотреть, в номере не было. На полу стояла пепельница, полная окурков. Запах табака почти не ощущался. Потянувшийся по ногам сквозняк устремился в сторону двери от открытого окна. В углу комнаты из моргающего факса высовывался лист бумаги со словами на неизвестном ей языке. Наверное, это заинтересует англичанина. Она займётся этим чуть позже. Сначала то, ради чего она проникла в номер немца.

Девушка прикрыла дверь, надавив на неё пока не услышала металлическое звяканье язычка. Потом, неторопливо, склонив голову на бок, будто к чему-то прислушиваясь, пошла в центр комнаты. Скинула сумку на пол. Наклонилась, достала из неё тонкий шнур- удавку со скользящей петлёй. Сняла туфли, распутала с головы платок. Немного отодвинулась от образовавшейся кучи на полу.

Ведьма крепко зажмурила глаза, сгорбилась, опустила голову так, что длинные волосы свалились на лицо, скрыв его, и начала кружиться вокруг себя, опираясь то на пятку, то на носок каждой ноги поочерёдно. Всё быстрее, быстрее, быстрее. Из-за развивающихся волос послышался тихий мелодичный напев. Чем быстрее ведьма кружилась, тем резче и отрывистеё становились слова песни.

Дыхание сбилось, девушка судорожно хватала ртом воздух, пытаясь не потерять ритм. Голова прижалась к груди. Сама она наклонилась уже почти параллельно полу. Руки опущены. Движения уставших ног стали какими-то подпрыгивающими. На халате проступили тёмные пятна пота. Ещё быстрее. Напев потерял всякую мелодичность. Из оскаленного рта вырывались приказания, злые свистящие крики. Воздух чуть в стороне от кружащейся ведьмы сгустился, превратился в туманную дымку. Неясный мираж. Тень в углу глаза, которую невозможно поймать, сколько не вертись. Он потянулся к ведьме, они стали танцевать вместе. Путаясь в волосах, пробирался к лицу. Ведьма продолжала кружиться. Всё так же. Сгорбившись в поклоне, прижав голову к груди, подпрыгивая на потерявших чувствительность ногах. Зажмурив глаза. Только теперь она молчала.

Руки вскинулись вверх, зажав туманное пятно в затянувшуюся петлю. Ведьма отдёрнула шнур в сторону, отводя от лица добычу. Петля потянула пойманный воздух за собой, будто он был материален. Ведьма замерла, резко остановилась, перестав кружиться. Рухнула на колени, заваливаясь на бок, сипло дыша охрипшей глоткой. Не давая себе отдохнуть, приподнялась, опираясь на свободную руку. Другой девушка крепко удерживала дёргающуюся петлю подальше от себя. Цепляясь пальцами за гладкий пол, судорожно подтягивая вперёд тело, она поползла к двери.

***

Устроившись на заднем сидении такси, охотник смотрел, как за пыльным окном сменяют друг друга одинаковые коробки домов. Асфальт исчез, врезаясь рваным краем в утоптанную дорогу, невероятно узкую и, скорее всего, пешеходную. Во всяком случае, их такси смогло бы тут разъехаться разве что с велосипедом. На безумной скорости, накручивая петли мимо бесстрастно игнорирующих вой их клаксона людей, машина взметала за собой тучу песка, раскидывала по сторонам мелкие камешки. Через десять минут они были на месте. Такси, резко свернув, стараясь удержаться визжащими протекторами за дорогу, выскочило на площадь, выложенную булыжником. Водитель, не глуша мотор, обернулся к пассажиру и, расплывшись в улыбке, назвал невероятную цифру. Слегка оглушенный устроенным шоу, не переставая удивляться, что они никого по-пути не задавили, немец безропотно выложил требуемую сумму. Чаевых добавлять не стал, справедливо рассудив, что они наверняка уже накинуты улыбающимся таксистом. Пересчитав протянутые деньги, тот заулыбался ещё шире. Достал из стопки у ветрового стекла огромную визитку, протянул назад.

- Звони, как соберёшься обратно. Только проси, чтобы прислали именно меня, там на карточке есть имя. А то могут и ограбить, тут ночью время аборигенов. Злые, хитрые люди. Всё по-взрослому, дружок. Будь осторожен.

- А сам не местный?

- Я другое дело, дружок, я тебя честно довезу, куда скажешь, и лишнего с тебя не возьму,- охотник с сомнением посмотрел на изрядно похудевший кошелёк.

- Не потеряй визитку. Звони обязательно, я мигом подъеду,- ещё раз повторил таксист вслед выбирающемуся из машины пассажиру.

Прикрыв дверь такси, не слушая больше водителя, просунувшего голову в открытое боковое окно и продолжавшего наставлять туриста, охотник окинул взглядом открывшийся ему удивительный вид. Долго искать вход не пришлось. Ресторан занимал всю замощённую площадь. Красно-зелёные полосатые купола шатров ровным полукругом окружили огромную сцену, образованную настеленными толстыми коврами, переплетённых зигзагами красных, бордовых, синих, зелёных, белых орнаментов. За столами в шатрах, несмотря на то, что был совсем ранний вечер, уже начали собираться люди. Вдоль ковров сцены, не суетясь, ходили молоденькие юноши - официанты в строгих белых рубашках и чёрных брюках. За сценой, по другую сторону амфитеатра шатров, таинственно скрываясь за прозрачными газовыми занавесями, находилась кухня. Вокруг печей, котлов, мангалов степенно передвигались повара в огромных белых колпаках. Запах оттуда окутывал всю площадь божественными ароматами. Рот охотника наполнился слюной.

Как только немец ступил на территорию ресторана, словно он, не заметив, порвал сторожевую нить с колокольчиками, около него появился улыбающийся метрдотель. Он ласково смотрел на клиента с высоты. Сам охотник был небольшого роста. Но не сомневался, что с высоты метрдотель смотрит практически на всех посетителей ресторана. Был он раза в полтора выше вошедшего клиента и не менее, чем в два, шире. Этакий ласковый надувной шарик, одетый евнухом. При этом, глядя в его глаза, охотник не сомневался, что этот же шарик подрабатывает вышибалой, при возникновении каких-либо проблем.

- У Вас заказан столик, мьсье?- вопрос был задан на французском, и, если ответа не последует, через некоторое время, наверняка, будет повторен по-английски. Заведение явно рассчитано на туристов.

- Боюсь, что нет,- ответил охотник на том же языке, на котором к нему обратились (* Французский в Марокко - основной туристический). Он вытянул из кармана рекламный лист, продемонстрировал его метрдотелю, словно билет на представление.

- Но, я надеюсь, у Вас найдутся свободные столики.

- Мьсье будет ужинать один?

- Да.

Рука метрдотеля, живя своей жизнью, сминала и разминала сардельки пальцев, намекая, что столики надо бы заказывать заранее. Выдержав некоторую паузу, недостаточную, чтобы показаться невежливым, метрдотель махнул в сторону шатров.

- Прощу за мной.

Он подвёл охотника к небольшому свободному шатру, вероятно рассчитанному на двоих. Прежде чем занять место за столом, охотник вытянул бумажку, сложенную вчетверо, протянул её своему сопровождающему.

- Спасибо, мьсье,- метрдотель щёлкнул пальцами, что-то крикнул, подзывая официанта, исчез, несомненно, встречать очередных гостей.

(рис. 008)

***

Ведьма дотянулась до ручки двери, скользя по ней пальцами, надавила вниз. Потянула на себя. Дверь приоткрылась. Девушка выпала за порог на грязный коврик. Сил оставалось всё меньше. Казалось, пленник в петле высасывал их из неё. Он становился всё больше, темнее, напоминал уже не клок утреннего тумана, а кусок грозовой тучи или густого дыма. Ведьма просунула руку под ковёр, нащупывая куклу-вопилку. Ловля духа отняла слишком много сил. Девушка почти жалела, что оставила куклу здесь, а не взяла с собой в комнату. Но, конечно, она бы пожалела ещё больше, если бы кто-нибудь побеспокоил её во время ритуала. Сторожевик придавал уверенности, что подобного не случиться. Больше он не нужен, пора сделать из него прилипалу.

Ведьма протянула свободный конец удавки в подготовленную дыру в тканевом рту куклы. Петля уперлась в разинутую пасть. Ведьма затянула узел, чтобы шнур не выскользнул обратно. Тёмное облако шевелилось во рту куклы, уменьшаясь, впитываясь, словно влага, вовнутрь, пока на виду не остался лишь небольшой кусочек, зажатый в петле. Обвисший чёрный, как выпавший язык из пасти повешенного.

Убедившись, что дух не пытается покинуть куклу, ведьма запихала её обратно под ковёр и заползла в комнату. Прислонилась к стене, прикрыв рукой дверь, не в силах захлопнуть её на язычок замка. Закрыла глаза, тяжело дыша.

Через некоторое время, девушка поднялась на дрожащие ноги, закрыла до конца дверь, сняла с себя насквозь промокшую одежду. Зажав в руках противный комок тряпок, перебралась в центр комнаты. Осторожно опустилась на каменный пол, не обращая внимания на холод, покрывший мурашками её влажную кожу. Уснула, беспокойно вздрагивая. Наступила ночь.

***

Наступила ночь. Чёрным покрывалом накрыла город. Ресторанная площадь расцветилась всполохами света мириадов цветных ламп вдоль гигантских ветвей финиковой пальмы. Электрические заросли тянулись от края сцены у ресторанной кухни, уходили в тёмное ночное небо, исчезали, свешиваясь за ряды гостевых шатров, просвечивая через купола размазанными разноцветными окружностями - гало.

На пёстрых коврах сцены оперная дива в блестящей вуали, обтягивающей её выдающиеся формы в несколько слоёв, густым голосом выводила что-то из африканского фольклора. Официант нырнул под купол шатра охотника, заслонив сцену. Сдвинулся к краю стола, отчего охотник снова мог наслаждаться видом певицы. Перед ним поставили протёртый острый овощной суп (*аб гуште фасл - овощной суп из фасоли, баклажанов, картофеля и помидоров). Густое пюре аппетитно дымилось. Букет ароматных трав заставил затрепетать ноздри охотника. Рот наполнился слюной. Он неожиданно понял, как сильно проголодался. Рядом с глубокой тарелкой супа разместилось маленькое блюдце с хобсом (* khubs - араб. Хлеб, ломают руками и макают в специи и оливковое масло) и вазочка с солью и тмином. Закончив сервировку толстым меню на трёх языках, официант повернулся, чтобы выйти из шатра.

- Принесите виски, пожалуйста.

- Да, мьсье.

Оперная дива закончила петь, раскланявшись, уплыла со сцены, двигаясь гораздо грациознее, чем это можно было ожидать ввиду её габаритов. На ковре, сменив певицу, расположилась компания с длинными зауженными к низу барабанами. Охотник взял кусок хлеба, макнул в вазочку с солью, окунул в пюре, откинулся на спинку стула и, слегка покачиваясь, принялся жадно уплетать. Другой рукой он держал раскрытое меню, продираясь через незнакомые названия, изредка переводя взгляд на сцену. К барабанщикам вышел худенький абориген с лютней. Барабанщики принялись отбивать бравурный ритм. Лютенщик присоединился к ним, постепенно вплетая в ритм музыкальные мягкие нотки, перебирая струны. Незамысловатая мелодия разгоняла по венам кровь, в её звуках чудились дикие первобытные африканские танцы у костра. Охотник отложил меню, поглощённый представлением. Перед глазами промелькнуло белое пятно. Вернулся официант. Поставил на столик высокий стакан, налил на одну треть прозрачной тёмно-золотистой жидкости. Замер, ожидая распоряжений.

- Заказываете?

- Да, секундочку,- охотник нехотя оторвался от сцены, переключился на официанта,- Салат из овощей, тажин (*Тажин - большие куски мяса баранины (может быть говядина, курица), тушенные в большом глиняном блюде накрытом высокой крышкой. Мясо тушится с овощами, могут добавлять чернослив или оливки. Мясо, пропитанное овощным соком получается очень нежным. Подаётся в огромном блюде. Заправленные оливковым маслом и римским тмином горячие и холодные овощные салаты подаются к тажину.), пожалуй, ассорти из морепродуктов. Бриуаты (* бриуаты - пирожки с начинкой из копченой рыбы). Да, и бутылку можете оставить.

На ковёр выскочила девушка с обложки рекламного проспекта в прозрачных кусочках ткани, не слишком прячущих её тело. Закружилась, извиваясь в танце живота. Охотник вдруг почувствовал, что на смену тёплому вечеру пришли холод и темнота, там, за ярким пятном ресторанной площади. Теплый воздух сдуло бризом. Температура опустилась градусов до 10 (* По-Цельсию). Глядя на полуголую танцовщицу, он ощутил, как кожа покрывается мелкими мурашками. Охотник залпом опрокинул стакан со спиртным. Приятное тепло разлилось в животе. Глубоко вдохнув свежий ночной воздух, он вернулся к тарелке супа.

Свет потух. В глазах поплыли яркие пятна. Постепенно глаза привыкали к темноте. Охотник начал различать тёмные силуэты на сцене. Неожиданно вспыхнули факелы. Сцена заиграла неверными бликами на толстом бархате ковра. Акробаты вертелись, подпрыгивали, выстраивались в пирамиду, не выпуская при этом горящих факелов. Охотник зааплодировал. Великолепно, он даже не заметил, как на его столе появились заказанные блюда. Взял прямоугольную бутылку, оставленную официантом, и, на этот раз, налил себе сам. Дойдя до края, жидкость вздыбилась бугром, норовя выплеснуться, если добавится ещё хоть одна капля. Аккуратно поднёс стакан к губам, наслаждаясь сладковатым напитком. Не торопясь, потягивал виски, разгоняя донимающий холод. Опустошив стакан, принялся за еду. Принесённое мясо оказалось невероятно нежным. По подбородку потёк овощной соус, охотник схватил со стола салфетку, чуть не опрокинув стакан, полный ещё чуть меньше, чем на половину. Тёмная жидкость заколыхалась.

- Да я пьян,- почему-то этот факт сильно его удивил. Охотник ухмыльнулся, налёг на тажин, закусывая его овощами из салата, залитого оливковым маслом.

Тем временем снова зажгли свет. После мягкого колеблющегося света факелов, электрический мерцал, заставляя щурить глаза. Сцена оставалась пустой, непривычная тишина заполняла паузу между номерами. Чему охотник даже был рад. С удовольствием, придаваясь великолепию местной кухни.

Место на толстом цветастом ковре занял факир с высокой плетёной корзиной. Площадь залила музыкой переливчатая убаюкивающая восточная флейта. Показалась голова змеи, всё вытягиваясь во весь свой огромный рост. Кобра была толстой и абсолютно белой. Маг наклонился к ней, поднеся второй конец флейты к её голове. Продолжая играть. Кобра раздула капюшон. Всё шире. Казалось, это факир надувает змею. Фокусник отодвинулся, опустил инструмент, перестав играть. Перехватил флейту, словно это обычная деревянная палка, стукнул кобру по голове. Белая змея брошенной верёвкой свалилась на дно корзины. Факир раскланялся, повернулся к корзине, переступил через её край, присел, исчезая внутри вслед за змеёй. Охотник подался вперёд, как, вероятно, все прочие зрители в ресторане. На сцену вышел человек, успокаивающе улыбнулся и, картинно широко замахнувшись ногой, пнул корзину. Пустой плетёный сосуд опрокинулся, покатился по ковру к столикам. Ресторан взорвался аплодисментами. Волшебство какое-то, настоящая магия.

Охотник протянул руку к бутылке. Когда это он успел? Бутылка была безнадёжно пуста. Охотник махнул рукой, подзывая официанта.

Над сценой взлетели, взрываясь, шары огня. Фейерверк. Свист, грохот. С не меньшим грохотом, шумом и криками вокруг сцены закружились арабские всадники на лошадях, размахивая кривыми саблями, чудом не сталкиваясь и не задевая оружием таких же, бешено размахивающих саблями, всадников, скачущих рядом.

К столику подошёл метрдотель. Взглянув на его услужливо ждущую позу, переведя взгляд на холодные глаза, охотник, почему-то, вместо виски, попросил вызвать такси. Шоу подошло к концу. Пора спать.

***

Девушку разбудил холод. Пол, на котором она лежала, стал совершенно ледяным. Из открытого окна сильно дуло. Было темно. Глубокая ночь. Сколько сейчас времени? Чувствуя себя разбитой и вымотанной, девушка приподнялась с пола. Пора убираться отсюда. Скоро вернётся охотник. Она подняла сумочку, вспомнила про сообщение, пришедшее по факсу. Достала карандаш, бумагу и, ощупывая носочками пол, направилась в угол комнаты. Как ни странно, у окна оказалось чуть светлее. Девушка низко наклонилась к по-прежнему торчащему листу, стала перекорябывать на бумажку незнакомые слова. Щурясь, разглядывая смазанные чёрточки букв, стараясь перерисовывать их как можно точнее. Тело колотила дрожь, руки тряслись, но возвращаться искать брошенные в комнате вещи ей не хотелось. Карандаш как-то странно скрипел о бумагу. Она перестала писать. Скрежет не прекратился. Кто-то возил ключом по двери, пытаясь попасть в замочную скважину. Почему не сработало заклинание? Невероятно, чтобы дух сам освободился от куклы. Всё было сделано правильно. Столько сил потрачено. Всё зря? Кто-то ей помешал. Девушка сжалась около факса. Попалась. Она посмотрела в окно. Длинными прыжками пересекла комнату, смела в охапку сумочку и одежду. Дверь открылась. Свет из коридора хлынул в комнату, прочертил широким лучом дорожку прямо к ней. Ошеломлённая девушка застыла посреди комнаты, обнажённая, испуганная, выхваченная из темноты, словно застигнутый врасплох кенгуру ярким светом фар с рампы джипа ночных охотников.

Дитрих и Штефен прилетают в Марокко

(1 декабря, Пересадка в Кёльне, Дрезден - Кёльн 15:30 - Air Berlin: Boeing 737-700 - 17:35 Марокко, Аэропорт г. Танжер, 12 км от города)

Дитрих и Штефен застегнули ремни, синхронно откинулись на спинки кресел. Штефен, которому досталось место у иллюминатора, с сочувствием смотрел на раздраженно сжимающегося Дитриха, мимо которого по узкому проходу самолёта протискивались пассажиры эконом-класса.

- Какого чёрта, мы делаем в этом, предположительно летающем, корыте?

- Предположительно, собираемся лететь,- Штефен ухмыльнулся, придвигаясь к иллюминатору, поднял подлокотник, освобождая пространство нервничающему брату.

Самолёт подрагивал и передёргивался, выруливая на взлётную полосу. Замер, вздрогнул, словно престарелый бегун, услышав стартовый выстрел, привычно рванул с места, начал быстро набирать скорость. Нос задрался вверх. Измученная машина продолжала катиться по полосе, будто у неё никак не хватало сил оторваться от земли.

- Мне это нравиться всё меньше и меньше.

Надпись "Не курить, пристегнуть ремни" мигнула и погасла. Вместе с ней отключилось освещение в салоне, погрузив пассажиров в нервирующую темноту.

- А я думал, что ремни можно расстёгивать только когда самолёт наберёт высоту.

- Ну да.

- По-моему, мы всё ещё на земле,- Дитрих перегнулся через Штефена к иллюминатору.

Натужно воя, самолёт оторвался от взлётной полосы, перевалил через одиноко раскиданные ели. Внутренняя обшивка ощутимо вибрировала и тряслась, норовя отвалиться. Боинг скачками поднимался к тёмно-серой стене облаков. Штефен готов был спорить, что им эту высоту ни за что не одолеть. Дитрих толкнул его локтём.

- Ну, слава богу,... Сколько говоришь, нам лететь?

- Дамы и господа, экипаж приветствует вас на борту нашего самолёта, наш полёт проходит на высоте десять тысяч метров, длительность полёта составит четыре с половиной часа. Во время полёта Вам будут предложены прохладительные напитки и обед. Часть нашего полёта пройдёт над океаном, поэтому, пожалуйста, прослушайте, как пользоваться спасательными жилетами...

Надпись "Не курить, пристегнуть ремни" ещё раз мигнула и погасла, на этот раз, окончательно. Зато вернулось освещение в салоне самолёта, серое тусклое. Штефен оторвался от иллюминатора, опустил обеденную полку, распаковал из сумки мини-ноутбук.

- Чем займёшься?

- Я скачал каталог с сайта с предложениями экзотических животных. И ещё один, с обзором животных, водящихся в Марокко. Поскольку поиск редкого экземпляра местной фауны скинули на нас, время перелёта убьём именно на это.

- А я буду спать. Не буди меня, пока не коснёмся земли. По крайней мере. А лучше, пока не заглушат двигатели.

- Вообще-то, я говорил про нас обоих. Так что, боюсь, поспать тебе не удастся.

- Так я и думал,- Дитрих не выглядел разочарованным.

Штефен отстучал пароль, на экране высветились предлагаемые на продажу животные с фотографиями и описаниями.

- Что ищем?

- Что-нибудь не слишком крупное. Торговец вряд ли обрадуется, если мы притащим с собой слона или гиппопотама. Совершенная мелочь, мышки и хомячки, тоже вряд ли заинтересуют брокера. Кроме того, нам надо отслеживать дальнейшее передвижение этого зверя, так что нам подойдёт нечто вроде козы или свинки.

- Пока всё логично. Хотелось бы обратить твоё внимание на небольшой нюанс: козы, свинки брокера тоже не заинтересуют, если только ты не собираешься рога от одной особи переставить на другую.

- Хорошая идея, запомни на будущее. Так я продолжу? Выбирая объект поисков, не забываем, что денег на экзотику для перепродажи у нас с тобой нет.

- А краткий список, разумеется, ты его уже припрятал.

- Разумеется, но прежде, чем я его достану, тебе предстоит составить свой. Так более вероятно, что мы ничего не упустим,- Штефен откинул соседнюю полочку, переставил ноутбук напротив Дитриха, ухмыльнулся, откинулся назад, закрыл глаза, притворяясь спящим.

- Сука,- выдохнул Дитрих беззлобно и стал просматривать открытый сайт, отбрасывая мелких, слишком крупных, экзотов из другого полушария и просто тех, кого достать или подделать по-быстрому было не реально.

Мимо протолкалась стюардесса с тележкой с обедами.

- Нет спасибо, мы не голодны,- Штефен улыбнулся. Стюардесса повернулась на другую сторону прохода между креслами.

- Ну, как? Делись успехами,- Дитрих протянул блокнот с коротким списком, нацарапанным простым карандашом.

- Карликовые верблюды, прекрасно, я тоже о них подумал. Можно купить детёныша обычного и выдать за карликового. Есть маленькое "но", они пасутся на другой стороне земли. Откуда у местного торговца такая экзотика, в данных местах не обитающая. Да ещё в надежде на постоянное сотрудничество. Если такая надежда озвучена не будет в предложении, я думаю, брокер просто отправит его в мусор. Пока я просматриваю твои мемуары, можешь придумывать легенду. Мне ничего убедительного придумать не удалось, так что из своего списка викуний (* викуньи и гуанако - дикие карликовые верблюды, водятся в Перу и Боливии) я вычеркнул.

- Так, что там у нас дальше? Лемуры. Неплохо, расширим их до любых человекообразных.

- Сузь обратно. Гориллы - слишком крупные. А остальные представляют интерес, только в меню. Ресторанную партию нам не осилить.

- Остаются лемуры.

- Да. Я так и написал.

- Так и написал: смотаться на Мадагаскар за лемуром.

- Тогда следующий пункт, там местная экзотика. Никуда мотаться не надо.

- Средиземноморские черепахи. Это уже ближе к делу. Тут никакая легенда не требуется. Брокер, скорее всего, интересуется именно ими в данном регионе. Удивлён, что они у тебя замыкают список.

- Слишком очевидно. Думаю, если бы ты остановился на них, то не затевал бы всю эту чехарду со списками.

- Ты прав, черепахи, хамелеоны, местные змеи - хороши тем, что не требуют объяснений выхода местного торговца на европейского посредника. Как всегда, есть "но".

- Кто бы сомневался,- пробурчал Дитрих себе под нос.

- Чай, кофе, минеральную воду?

- Два чая, пожалуйста,- Дитрих взял у стюардессы поднос с двумя пластиковыми кружками кипятка, бумажными пакетиками с заваркой и сахаром, глазированными пирожными в контейнерах.

- Спасибо,- передал поднос Штефену, водрузившему его на полочку перед собой и принявшемуся смешивать содержимое пакетиков с горячей водой в чашках.

- Ты что-то говорил про небольшое "но",- Штефен улыбнулся, продолжая играть с чаем,- давай, не тяни время,- Дитрих заёрзал, отобрал свою чашку, поднёс ко рту, зашипел, вернул её на поднос.

- Обжёгся,- с фальшивым участием, Штефен посмотрел на брата, продолжая помешивать сахар в своей чашке белой пластиковой ложечкой.

- Твоё "но" на поверхности, уже сейчас оборот брокера более сотни марокканских черепах в месяц. Так что, вычёркиваем их по той же причине, что и обезьян,- Штефен отвернулся к иллюминатору, пожал плечами, показывая, что нисколько не сомневался в способностях Дитриха. Тучи снаружи рассеялись, но внизу всё по-прежнему было тускло-серым. Далеко внизу. Они летели над вечерним океаном.

- Так что же у нас осталось, Шерлок Холмс?

- Дай посчитаю... В моём списке, э-э, да. Я совершенно уверен, что в моём списке ничего не осталось. Но я ещё не видел твоего. Уверен, ты меня уделал и нашёл нам экзота.

- Дамы и господа, пристегните ремни безопасности, пожалуйста, и не покидайте ваши места, пока не погаснет предупредительное табло,- Дитрих взглянул на тёмную надпись "Пристегните ремни", которая и не думала загораться.

- Мы входим в зону турбулентности, не беспокойтесь, если немного покачает.

В салоне зажглись лампочки над рядами кресел. Иллюминатор превратился в зеркало. Штефен отвернулся от толстого стекла. Взял чашку чая, неторопливо отпил из неё.

(рис. 009)

- Мой список гораздо короче,- Штефен достал из нагрудного кармана мятый блокнотный лист, сложенный вчетверо. Дитрих выхватил листок у него из руки, заготавливая разгромную речь. Список брата не должен был слишком отличаться от его собственного. Для этого они чересчур схожи между собой. Развернул лист. Прочитал. Недоверчиво прочитал ещё раз. Удивлённо перевёл взгляд на расплывшегося в улыбке брата в соседнем кресле.

***

(1 декабря, ночь, Марокко, г. Танжер)

- К-ключи.

- Да, сэр, какой у Вас номер?- Приплясывая, охотник схватился за стойку. Попытался рассмотреть лицо араба за стойкой. Изображение расплылось в стороны. Он представил, как зрачки у него плавно разъезжаются от переносицы, пьяно хихикнул. Вырвавшийся звук показался ему удивительно смешным, он захохотал. Араб тактично улыбнулся в ответ.

- Номер, сэр.

- Номер, номер, номер. Номер? У вас что, так много постояльцев? Какой там у меня номер? Двадцать четвёртый.

Он бы ещё с удовольствием поболтал с этим милым арабом, но очень хотелось в туалет. Охотник выхватил протянутые ключи, не дожидаясь, пока их положат на стойку. Вернее попытался выхватить. Рука хватала пустоту, широкие взмахи успеха тоже не принесли.

- Э, да я пьян.

- Совершенно верно,- араб мягко взял его за руку, прижал к ладони ключи, пригнул непослушные пальцы в кулак,- осторожнее на ступеньках, сэр.

Охотник, балансируя, уверенно направился к лестнице на второй этаж. Портье с сомнением смотрел ему вслед, ведьма ещё не спускалась. Не стоило ли задержать немца подольше и как-нибудь предупредить её. Нет, таких указаний он не получал, а вваливаться к ней без приглашения увольте, это не для него. Пусть сами разбираются. Араба передёрнуло. Наверняка, она так всё и планировала.

Охотник гордился собой. Он смог преодолеть оба пролёта, не останавливаясь. Когда он успел так набраться? К номеру он двинулся, семеня, согнувшись в три погибели и ухватившись за ширинку. Торопливо переставляя ступни мелкими шажками. Тяжесть в мочевом пузыре становилась невыносимой. Вот, наконец, номер. Охотник перехватил ключ, ткнул его в замочную скважину. Ключ проехал по железной накладке, с противным скрипом, оставляя за собой борозду. Охотник успел упереться в дверь второй рукой, чтобы не упасть на пол. Притопывая, сделал ещё одну попытку. На этот раз, ключ попал в отверстие замка. Впихивая его дальше, охотник пытался провернуть ключ в разные стороны. Заело. Со щелчком, ключ вошёл на место, начал поворачиваться. Охотник почувствовал, как что-то тёплое потекло по ноге. Всё ещё опираясь одной рукой о дверь, он бросил ключ в двери, с силой дёрнул молнию на джинсах, расслабился, закрыв глаза, чтобы не видеть, как вонючая струя заливает коврик у двери.

- Чёрт. Чёрт, чёрт. Мерзость какая.

Он довернул ключ. Толкнул дверь, свалился за порог, не открывая глаз.

***

Девушка застыла в полосе света. Просто сбежать? Нет, сначала надо выяснить, почему не сработало заклинание. Она на цыпочках подошла к телу, не подающему признаков жизни. Осторожно переступила через него, выглянула в коридор. Не пришлось даже наклоняться поднимать коврик. В нос ударил резкий запах мочи. Столько усилий напрасно. Дух изгнан. Случайность? Девушка спиной отступила обратно, переставив ногу через валяющееся тело. Что теперь? Ещё на одно заклятие у неё не хватит сил, в ближайшие дни - точно. Англичанин будет недоволен. Охотника она нашла, но следить за ним, знать, о чём он думает, о ближайших планах, точно определить, где он будет находиться в любой нужный её момент, она теперь не может. Надо убираться отсюда и срочно придумывать что-то другое. А пока хотя бы закончить срисовывать то, что пришло охотнику по факсу. Возможно, там что-то важное. Возможно настолько, что смягчит недовольство англичанина.

Девушка стала поднимать вторую ногу, перешагивая через охотника. Но движение не закончила. Чьи-то пальцы крепко обхватили её лодыжку. Девушка присела, склонилась к голове спящего. Тихонько провела пальцами по спине охотника, ласково шепча прямо в ухо, задевая его тёплыми губами. Другой рукой медленно один за другим разжала пальцы, схватившие её за ногу.

Освободившись, отползла чуть в сторону, наблюдая за ворочающимся охотником. Когда он снова затих, девушка встала, отошла к брошенному на пол халату, стала торопливо одеваться. Раздумывая, как поступить дальше. Ничего не придумывалось. Крайнее истощение, вызванное недавней ловлей духа, твердило одно: "Прочь отсюда".

Торговец редкими животными (Визит охотника)

(2 декабря, утро, Марокко, Танжер)

Утренние вопли воплей чаек привели охотника в сознание. Надо признать, пробуждение не было приятным. Он приподнял непослушно болтающуюся тяжелую голову, попытался открыть глаза. Распухший пересохший язык намертво прилип к гортани, настойчиво вызывая глотательный рефлекс. Усиливая чувство, что он подавился собственным языком. Голова раскалывалась от пульсирующей боли в висках. Ноги закоченели до полной нечувствительности. Это было бы единственным прекрасным моментом, если бы так не хотелось в туалет. Охотник разлепил глаза. Зря, конечно. Чувство было такое, что его подвесили к бешено раскачивающемуся маятнику настенных часов. Причем, вниз головой. Стоило об этом подумать, как сознание, без того не внушающее оптимизма, взорвалось в диком приступе адской смеси тошноты и головной боли. Он немедленно закрыл глаза обратно. Лежал, стараясь не шевелиться, прижавшись щекой к холодному каменному полу. Чайки продолжали орать.

Как-то ему удалось перетащить своё измученное тело в ванную комнату. Мозг отказывался вспоминать эту изнурительную процедуру. Включился только после того, как охотник прополоскал рот и умылся холодной водой. Стало легче. До тех пор, пока он не вышел из ванной. При каждом движении стены начинали заваливаться, плыть перед глазами. Он доковылял до окна, щурясь на яркое утреннее африканское солнце. Хлопнул створкой, отсекая вопли птиц. Повернулся к кровати, пнув при этом факс, больно расшибив большой палец на ноге. В лотке всё ещё лежало непрочитанное сообщение от брокера. Подвывая, не пытаясь наклониться за листком, он переступил через чёрный аппарат, доплёлся до постели. Рухнув на кровать, немец, постанывая, схватился за голову. Закрыл глаза, послал всё к чёрту. Спать. Вчера ему определённо снился какой-то чудесный сон. Было бы неплохо увидеть продолжение. Он долго ворочался, выбирая положение, при котором будет не так сильно бить по голове и тошнить.

***

- Какого чёрта мы делаем в этой дыре, Штефен?

Штефен лежал прикрыв глаза на заправленной кровати и дремал.

- Штефен?

- Отстань, ляг - поспи.

- Какого чёрта я должен спать в этой ночлежке, наверняка, кроме меня, на этой кровати ещё куча обитателей.

- Тут достаточно чисто.

- Мне скучно, давай уже чем-нибудь займёмся.

- Мы и занимаемся. Вернее я.

- Глядя на тебя, я бы сказал, что ты нагло дрыхнешь.

- К твоему сведению, я думаю.

- О чём?

- Я думаю, что тебе надо пойти на улицу. Прогуляйся в какое-нибудь раннее кафе или ещё не закрывшийся ночной бар. Расспроси местных, где тут у них рынок.

- Какого чёрта, почему бы тебе самому не прогуляться?

- Потому что я вполне способен дождаться 10 часов, когда мы не будем привлекать к себе ненужного внимания, болтаясь по пустым улицам.

- Фрр.

- Иди гуляй и не мешай мне думать.

- Дрыхнуть, ты хотел сказать. Не пойду я никуда,- Дитрих свалился на подушку, отвернулся к стене, обиженно засопел, притворяясь спящим. Две минуты прошли в тишине.

- Какого чёрта мы делаем в этой дыре, Штефен?

***

С самого утра, набив сумку шоколадом, девушка покинула свою квартиру, отправилась поразмыслить на ступени лестницы у площади фонтанов. Лестница была длинной полукруглой, её широкие ступени служили подобием скамеек в некоем амфитеатре с видом на давно заросшие тиной неработающие городские фонтаны. Девушка устроилась на самом верху, подложив на камень толстый журнал, стала поедать липкие коричневые плитки. Вокруг было довольно пустынно. Все ещё спали, только полураздетая детвора носилась где-то под ногами, играя в свои, лишь им понятные, игры. Изредка кто-нибудь из детей взбегал по лестнице, подскакивал к девушке, тянулся грязными руками к шоколаду и завывал:

- Тёть, дай шоколадку.

Девушка равнодушно кивала и ребёнок, схватив плитку из сумки, уносился так же быстро, как недавно появлялся. В самом низу у подножья лестницы нерешительно стояли двое - маленький мальчик и девочка чуть постарше. Тоже хотят подойти, попросить сладости. Но девочка упрямится, крепко удерживая пацанёнка за руку.

- Ты что, она ведьма. Никогда ничего не бери у ведьм.

- А мама говорит: "можно", только сначала надо пописать.

- Пописать и выбросить подальше. А даже если можно, ты что, будешь описанную шоколадку?

Мальчик задумался, вероятно, напрашивалось: "да", но боялся получить по уху от сестры. Так они стояли, не решаясь подняться на ступеньки, в то же время не желая уходить. Мимо колеблющихся детей прошёл человек в яркой рубашке, свободного покроя светлых штанах, бежевых в тонкую серую полоску. Поднялся по лестнице, присел рядом с девушкой прямо на каменную ступеньку.

- Не боитесь запачкать штаны?- девушка казалась недовольной навязываемым обществом.

- Доброе утро. Нет, нисколечки. Можно кусочек?

- Не стесняйтесь,- девушка протянула ещё запакованную плитку.

- Не буду,- мужчина развернул шоколад, отломил кусочек, но есть не спешил,- Вы нашли нужного нам человека,- фраза была сказана ровным голосом без тени вопроса, тем непонятнее была пауза, возникшая за ней,- англичанин шлёт поздравления и выражает восхищение быстротой Ваших действий. Есть ли какая-нибудь причина, по которой Вы прекратили вести объект?

- Нет, никаких причин нет.

- Никакого недоверия, разумеется, мы к Вам не испытываем, Вы вполне доказали, что способны действовать успешно по-своему усмотрению. Ещё раз примите поздравления.

Они посидели молча, жуя шоколад.

- Есть ли что-нибудь ещё, что нам нужно знать?

Девушка вытащила мятый лист бумаги, запачкав его жирными липкими коричневыми пятнами с дугами отпечатков.

- Это копия факса, пришедшего охотнику вчера вечером.

- Спасибо за шоколад,- мужчина подхватил заляпанный лист кончиками пальцев, поднялся,- Ещё увидимся.

Девушка посмотрела на неуверенно топочущихся у лестницы детей. Кинула им шоколад. Плитка скатилась по каменным ступенькам под ноги детям. Мальчик потянулся, но девочка дёрнула его за руку и утащила, оглядываясь на ведьму.

- Умная девочка,- пробормотала оставшаяся в одиночестве девушка, снова занялась шоколадом, всё больше отстраняясь от действительности, погружаясь в неприятные раздумья.

Всё пошло совсем не так, как было задумано.

***

До вечера было ещё далеко, но в переулке, в который попал Виктор Курц, казалось, темнота царствовала вечно. Он сделал два шага назад и тут же снова вернулся в переулок. Немного постоял, приходя в себя. Контраст был потрясающий. Прожаренный воздух, яркий до рези в глазах свет оставались там, снаружи. А здесь, в узком коридоре между облупленных стен трёх-четырёхэтажных коробок домов, вплотную пристроенных друг к другу, без окон и каких-либо украшений на фасадах, лежала гнилостная тень перемешанная с обрывками тряпок, целлофановых пакетов. Расстояние между стенами едва ли позволяло разойтись со встречным человеком. Виктор вытер вспотевшие ладони, огляделся. О том, что снаружи был солнечный день, напоминала только видневшаяся на верху узкая голубая линия неба. Ворча, он поплёлся по переулку, который вдруг с резким поворотом влился в столь же узкую грязную улицу. Не уверенно щурясь себе под ноги, Виктор постоянно пожимал костлявыми плечами и продолжал двигаться вдоль каменных стен. Худой, короткий, с по-собачьи вытянутым лицом на тонкой шее, он, казалось, пытался взять след, словно гончая, выслеживающая добычу.

(рис. 010)

Обойдя очередной угол, Виктор вышел на площадь, со всех сторон окруженную торцами домов разбегающихся в разные стороны улиц узких и темных, как та, по которой он пришёл. Виктор почувствовал себя на дне граненого стакана. По площади тут и там были разбросаны чахлые пальмы, беспомощно тянущиеся к ускользающему солнечному дню.

На некоторых гранях-торцах домов виднелись хлипкие двери с табличками арабской вязи, потерявшей первоначальный цвет, который теперь уже невозможно было угадать. Виктор Курц устремился к одной из дверей, с пояснением ниже завитушек по-французски и по-английски: "Лавка редких животных".

В лавке, хотя это казалось невозможным, было гораздо темнее, чем снаружи. Это практически всё, чем она отличалась от улицы, с которой он сюда вошёл. По одной стороне длинной комнаты стояли клети с копошащейся живностью, делая её ещё более узкой, такой, что протиснуться мимо них в некоторых местах можно было только боком. Стены были такие же обшарпанные непонятного грязного цвета, как штукатурка домов. Виктор задрал голову, опасливо посмотрел наверх. Тьма в лавке предупредительно скрывала от посетителей гнилые балки и хлипкий потолок. Стены словно исчезали, растворяясь в сгущающейся тени. Наконец, взгляд Виктора остановился на хозяине лавки, тот уже вышел из-за прилавка, терпеливо дожидался, когда на него обратят внимание. Что совсем не свойственно торговцам,- подумал Виктор,- наверное, привык, что половина посетителей сбегает сразу, не сделав пары шагов вглубь лавки.

- bitte (* Заходите, заходите (нем.))

Виктор хмыкнул, неужели по нему так сразу можно понять, что он немец. Ответил на английском.

- Добрый день.

Ничуть не смутившись, торговец перешёл на предложенный язык.

- Присматриваете зверька?

- Нет, нет...

- Тогда птицу? Может Вас заинтересуют вот эти замечательные какаду?

- Я тут с вполне определенной целью, - Виктор Курц пожалел, что не начал разговор на предложенном немецком, почувствовав вдруг, что ему сложно подбирать правильные слова. Голова раскалывалась. Хорошо хоть торговец заткнулся, ждет. Хозяин лавки склонил голову на бок, демонстрируя в широкой застывшей улыбке многочисленные дыры отсутствующих зубов. То в одной, то в другой мелькал дёргающийся язык. Только это да внимательный холодный взгляд выдавал интерес торговца. В-остальном, он весь замер в терпеливом ожидании, когда посетитель продолжит прерванную речь. Неужели этот тоже хочет ему что-нибудь продать? Торговец покосился на ширму отделяющую служебное помещение. Зачастили что-то продавцы.

- От Вас пришёл запрос на сделку. Я здесь, чтобы убедиться, достоин ли предложенный товар внимания брокера.

Ну вот, ключевое слово произнесено. Ответ торговца удивительно уходил от темы, буквально обрывал её.

- Вы, конечно, устали бродить по нашему лабиринту. Должен извиниться за наших предков, но понимаете, у них были свои причины, чтобы сделать такие узенькие улицы, эти бесконечные подъемы, спуски, лестницы, переходы. У старых портовых городков были вечные проблемы с пиратами. Да-да, это так утомляет ходить то вверх, то вниз. Даже я, бродя вдоль моей скромной лавки, чувствую, как пол задирается вверх к прилавку. Смотрите, видите? К вечеру буквально валюсь с ног. Давайте присядем, я предложу вам чашку замечательного красного чая.

- Я бы предпочёл перейти сразу к делу.

- В гостинице Вам такого ни за что не предложат,- торговец махнул рукой куда-то себе за спину, в сторону прилавка, то ли предлагая убедиться, как вздыбился пол, то ли - устроиться на новом ярком цветастом толстом ковре, лежащем у него за спиной.

Через минуту они уже потягивали дымящийся чай. Виктору не терпелось приступить к делу, ради которого он поплёлся пешком через весь город, хотя предпочёл бы сейчас отлежаться в номере. Затхлый воздух лавки всё более сгущался. Виктору становилось душно, хотелось бросить чашку и выбежать на улицу. Араб внимательно следил за ним. Охотник появился как-то уж слишком быстро. Даже раньше людей Агентства. Он ожидал посланника брокера не раньше, чем через пару дней.

- Итак, Вы - охотник брокера? Моё предложение было принято?

- Сначала посмотрим на животное.

- Странно, но мои старые глаза не видят большого чемодана с деньгами. Если Вы оставили его снаружи, следует немедленно за ним сбегать. Так много воров развелось, грязные воришки. Неосмотрительно оставлять такую сумму без присмотра. Нет? Наверное, Вы хотите расплатиться чеком. Должен Вас огорчить, в моей лавке это не принято.

- Деньги будут после моего подтверждения сделки. Не будем терять времени, где животное?

Торговец закивал.

- Да-да. Вы, разумеется, желаете посмотреть на чудесную рыбку. Великолепную уникальную рыбку. Все хотят на нее посмотреть. Мне бы стоило повесить на вывеску "Зоопарк". К сожалению на моей вывеске всего лишь - "Лавка". Вы не заметили?

Охотник поморщился, борясь с желанием растереть без того сухие красные глаза. Интересно, с каких пор брокера стали интересовать рыбы.

Араб глубоко вдохнул, делая паузу.

- Я вот что Вам скажу. Этот зверь уникален! Ещё и потому, что его никто не видел, это как минимум утраивает его ценность. Неужели Вы думаете, что я хочу потерять столько в цене. Приходите с большим чемоданом денег, получите животное. Вы не пожалеете.

- Какую же цену Вы выставляете за этого уникального зверя?

- Пятьдесят тысяч евро. Без торга,- быстро добавил торговец, разом обрывая возможные возражения, Виктор пожал плечами, показывая, что не собирался торговаться,- Возвращайтесь с деньгами, рассмотрите чудесную рыбку, убедитесь, что это то, что Вам нужно. Мы совершим сделку. Так. И никак иначе.

- Вы запрашиваете огромную сумму и, если только у Вас тут не спрятан водоплавающий тигр-альбинос, я бы предпочёл убедиться до заключения сделки, что за рыбу ... или зверя Вы предлагаете. Не забывайте, предложение брокеру исходило от Вас, а не наоборот. Если Вы хотите продать животное, будь оно трижды уникальным, должны продемонстрировать его мне. Только тогда станет возможна сделка.

Торговец долго глядел на него, не моргая. Охотник глядел в ответ так же. Хотя он как раз бы с удовольствием поморгал, если бы мог.

- Подождите здесь,- араб повернулся, скользнул за прилавок, исчез в задней комнате. Через некоторое время, появился, неся на вытянутых руках маленький аквариум сантиметров 20 в длину и чуть меньше в ширину и высоту. Вода в аквариуме была мутная, не позволяла даже с расстояния в 3 метра рассмотреть что-либо внутри него. Торговец поставил аквариум на прилавок, подбадривающе махнул рукой Виктору.

- Подходите, подходите.

Немец поднялся с ковра, подошёл к торговцу, склонившемуся над аквариумом, любуясь зверем в мутной воде. Охотник встал рядом, стараясь не касаться араба. Только тогда заглянул в аквариум. Зверь был ему незнаком. Этого было вполне достаточно, чтобы понять, что именно он вызвал интерес у его нанимателя. И уж точно это была не рыба.

Виктор, улыбаясь, кивнул торговцу, показывая, что показанный ему экземпляр похож на то, что он ожидал увидеть. Как будто мог знать, зачем его сюда отправили. И, мысленно усмехаясь, представил, как разворачивает лист факса с заданием из заднего кармана штанов прямо перед арабом. Там только адрес и... Заднего кармана? Он что, правда, притащил его с собой? До чего непрофессионально. Виктор скукожился, будто проглотил лимон. Торговец непонимающе посмотрел на него, Виктору пришлось через силу улыбнуться и снова закивать. Торговец расслабился, чуть отвлекся, взгляд его скользнул в сторону. Этого мгновенья Курцу хватило, чтобы протянуть руку, схватить барахтающегося зверька. Он ласково подёргал его за хобот под возмущённые визги араба, потом выпустил, разжав пальцы, обтёр руку о джинсы.

- Что ж, товар интересный. Осталось выяснить, что же это такое, где водиться, какую воду предпочитает, чем питается. Боюсь, этот экзот мне неизвестен. Что просто замечательно.

- Никому не известен. Я же Вам говорил, он уникален. Все инструкции по содержанию получите вместе с животным, когда его купите, и не раньше,- визгливый голос араба разнёсся по лавке.

- Ну-ну, не обижайтесь, надо же мне было выяснить, что Вы не собираетесь надуть меня куклой.

Торговец нахохлился.

- Как он к Вам попал?- торговец только молча схватил аквариум, исчезая в задней комнате. Виктор понял, что добиться от него чего-то еще до совершения сделки будет невозможно.

- Вернусь завтра...

- ...с деньгами,- добавил он после небольшой паузы. Говорить пришлось в пустоту. Араб уже скрылся за занавеской с таинственным зверем.

- Жду не дождусь,- а, может, послышалось.

Когда Виктор вышел на улицу, было уже темно. Он торопливо зашагал, не скрывая своего нетерпения скорее выбраться из лабиринта грязных узких улочек. Только выйдя на открытое пространство, он остановился, и, рассматривая открывшийся вид на порт в электрических огнях, достал телефон.

- Это охотник.

- Добрый вечер, дорогуша. Какие новости?

Виктор пожал плечами.

- Предложение действительно. Цена пятьдесят тысяч евро, продавец желает наличные.

- Он что, откопал выжившего мамонта?

- На самом деле, твоё предположение не так далеко от реальности.

- Оно действительно того стоит? Хорошо, дорогуша. Когда собираешься переправить посылку?

- Завтра вечером проходящий круизный паром до Портимао (* Портимао, Портиман - город в Португалии). Если, конечно, успеете с деньгами и курьером. Есть регулярные рейсы на Тарифу и, возможно, Кадис. Но это Испанская территория, я бы предпочёл не рисковать товаром.

- Согласен. Насчёт легенды не беспокойся, приедет испанец, у тебя есть его номер?

- Сиеста? Да, я с ним свяжусь.

- Он займётся переправкой. Кстати, ты не сказал размер посылки. Какая партия?

- Одна особь. Пяти литров воды хватит для транспортировки.

- Воды? Хмм, как интересно. Пятьдесят тысяч евро за пять литров воды? Кажется, это не просто выживший мамонт, а мамонт выживший из ума, научившийся плавать и кардинально уменьшившийся в размерах.

- Точно. Я бы и сам не смог описать точнее.

- Ты меня заинтриговал.

- Достаточно, чтобы выложить пятьдесят штук?

- Ладно, я доверяю твоему мнению, подробности передашь через испанца.

- Да.

- Привезти такую мелочь не проблема. Вот с деньгами сложнее, пятьдесят тысяч наличными, не слабо, тут надо подумать. Я позвоню тебе позже. Будь в номере, дорогуша.

Дитрих и Штефен достают из шляпы кролика

(2 декабря, днём, Марокко, г. Танжер)

Два человека схожих настолько, что даже серые старомодные костюмы на них были одинаково помяты, окунулись в оживлённую суету царящую на восточном базаре. Впихнувшись в толпу устремившуюся под каменную арку мимо арабок в тёмных одноцветных халатах и платках, рассевшихся тут же на ходу, разложивших свой товар на непонятной выцветшей ткани. Тут были вонючие бутылки с духами, глиняная посуда, блюда, составленные стопкой, деревянные сувениры, кожаные тапки-бабуши всевозможных расцветок: белые, жёлтые, розовые, красные, серые, чёрные, голубые, синие, в общей широкой корзине и выставленные по-отдельности - парами; были платки, кафтаны, халаты, часы, сваленные в кучу разнообразные мелочи и игрушки. Торговки оживлённо кричали, привлекая внимание к своему товару, хватали протискивающихся за одежду. За резным узором арки товары перебирались с земли на деревянные приподнятые лотки. Торговцы всё так же вопили высокими голосами, махали руками, подзывая покупателей. Толпа хаотично распадалась на группы лавирующих между лотками людей, то снова сливалась в гудящий людской рой. Там, куда свернули близнецы в серых костюмах, тянулись лотки со сладостями, выпечкой, чаями, пряностями в огромных мешках с перебивающим всё запахом мяты. Дитрих и Штефен целеустремлённо пробрались мимо них, упорно игнорируя зазывающие крики. За пряностями торговые ряды расходились опять, Дитрих, немного покрутив головой, потянул Штефена к лоткам с дынями, бананами, мандаринами, персиками, где толпа была чуть меньше. Проскочив мимо фруктов, братья направились к скучающему арабу у полок с жестяной посудой. Араб, не веря своему счастью, подскочил навстречу подошедшим покупателям.

- Замечательные чайники,- всё ещё недоверчиво как-то неуверенно начал он.

- Не подскажете, где тут можно купить кур?

- Кур? Зачем Вам куры, могу предложить настоящие бронзовые тарелки ручной чеканки,- заговорщицки переходя на шёпот, торговец потянул их к полкам.

- Спасибо, как-нибудь в другой раз. Сейчас мы бы хотели купить курицу.

- Конечно, Вам надо повернуть на право на следующем повороте и идти в самый конец базара. Возьмите хотя бы светильник, смотрите, как он красиво изукрашен орнаментом. Постойте,- всё ещё не теряя надежды,- я знаю, что вам надо. У меня есть чудесная клетка. Так что вам не придётся нести кур в руках. В базарной толпе легко растерять весь купленный товар. Купите,- закончил он тараторить почти жалобно.

- А он дело говорит,- Штефен достал мелочь из кармана,- сколько ты хочешь за свою клетку?

Спустя две минуты сделка была заключена, покупатели двинулись дальше по своим делам, а торговец вернулся на место, с которого недавно вскакивал, встречая забредших к нему клиентов. На этот раз он имел куда более счастливый вид. Торговец радовался удачной сделке, потирал руки и усмехался, глядя вслед удаляющимся покупателям.

- Совсем недорого, да, Дитрих?

- Угу, но почему-то мне кажется, что тебя облапошили, уж больно этот парень довольный остался.

- Ну конечно, мы же не ушли от него с пустыми руками, как намеревались.

- Слушай, Штефен, объясни наконец, как мы выдадим брокеру курицу за редкое животное.

- Так и не догадался?

- Твой список поставил меня в тупик, надо признаться. Даже прочитав жирно обведённое "курица", я ничерта не понял, что ты имел в виду.

- А что ж ты ожидал там увидеть?

- Козу, например.

- Очевидно, в качестве варианта: поймать на дереве дикую козу, перекрасить её краской для волос в более редкого зебровидного или жёлтоспинного дукера (* дукер - дикая коза. Их около семнадцати видов - встречаются по всей Африке к югу от Судана. Рост в плечах у разных видов от 35 до 50 сантиметров, а вес от 5 до 65 килограммов. У всех, кроме серого дукера, у которого самки обычно безроги, оба пола носят небольшие рожки. Дукер черноспинный, жёлтоспинный и полосатый входят в списки СИТЕС и запрещены к вывозу из страны).

- Ага, только больно стрёмная зверушка для брокера. Мелковато.

- Это ты и собирался сообщить мне в самолёте?

- Собирался,- признался Дитрих,- В общем, я даже рад, что козы в твоём списке не было. Брыкается эта зараза прилично. И как бы мы её с дерева доставали. Намучились бы только досыта.

Они добрались до поворота, втолкнулись в правый ряд. Здесь образовался затор. Не столько из-за того, что было много покупателей, сколько из-за торговцев коврами, разложивших товар прямо по земле и теперь бегающих кругами и орущих, чтобы на них не вздумали наступить. Ругаясь, Дитрих попёр прямо по коврам, игнорируя визги арабов. Штефен, извиняясь, прижав к себе жестяную клеть, проталкивался через неторопливых покупателей, обходя торговцев, норовящих оказаться прямо на пути. Разговор на время прервался. Запыхавшись, Штефен вырвался из коврового ряда на открытое пространство, ускорил шаг, догоняя Дитриха.

Они оказались на подобии городской улицы с одноэтажными лавками. Прозрачные витрины манили блеском драгоценностей, кожаными сумками, цветным текстилем. Улица заканчивалась лавками колдунов, предлагающими смеси ароматных трав, различные коренья и масла. Люди рассеивались по сторонам, обалдев от такого количества свободного места. Идти стало гораздо проще. Миновав широкую улицу, они, наконец, оказались в рядах, где торговали домашними животными и птицей. В нос немедленно ударил мускусный "цирковой" запах.

- Идеальным пунктом была бы болотная мартышка (* мартышка Бразза, Cercopithecus neglectus (лат.) Названа в честь французского путешественника Пьера Бразза. Считается самой ярко окрашенной мартышкой. Ловкая, подвижная и осторожная обезьяна. Обитает в средней Африке. Стоимость на чёрном рынке до 10 тысяч евро), но где нам её достать

- Так ты объяснишь, зачем нам курица?

- Потому, что ворон ты здесь не найдёшь,- пожал плечами Штефен.

- Ффф.

- Спокойно. Начну с начала. Большая часть заказов браконьерам идёт от частных зоопарков?

- Не новость.

- В последнее время в Европе возрос спрос на... Догадайся сам.

- Чего тут догадываться. На фауну Австралии. Африканские экзоты есть уже везде, теперь отсюда тянут только "дикое мясо" и сувениры из черепах.

- Точно. Брокер будет в восторге от австралийского канала поставок райских птиц через нашего торговца в Марокко.

- Где ты собираешься достать пару тысяч шкурок райских птиц? Не думаю, что брокера заинтересует меньшая партия.

- После того, как в Новой Гвинее ввели запрет на вывоз птичек, вырос спрос на них самих. Интерес представляют живые тушки. Заказ от частного зоопарка на пару, даже, на один экземпляр ни сколько не удивит брокера. Пробный выход на него марокканского посредника от гвинейского браконьера удивит ещё меньше.

- Угу, шкурок мы достать не можем, а живых птичек сколько угодно.

- Расскажи-ка мне, как контрабандисты переправляют птичек в Европу.

- Режут приметные перья с хвоста и головы. Ну, и перекрашивают оставшиеся.

- И выдают за куриц. Мы сделаем наоборот. Возьмём чёрную молоденькую курицу, покромсаем ей пёрышки и выдадим за райскую птичку. Весь фокус тут - в отвлечении внимания. Все ожидают увидеть экзота, следовательно, его и увидят.

- Неплохо вывернул. Надо озадачить Агентство с поддержкой легенды.

- Ещё до отлёта.

- А нафига тогда ты загружал меня со своим: "Кого нам искать? Составляй список".

- Чтобы ты не мешал мне спать во время перелёта.

- Но я же тоже собирался спать!

- Фигня. Через пять минут начал бы ныть: "Чего мы тут делаем?".

- Гад.

Осеннее солнце неспешно разогревало воздух, в котором носились с криками рябые жирные чайки, высматривая чего бы стащить. Непонятно откуда вновь взявшаяся толпа толкала Дитриха и Штефена к загонам с суетящимися курами.

(рис. 011)

***

Торговец выглянул из-за занавески, убедился, что охотник покинул лавку, шустро просеменил к входной двери, приоткрыл, вывесил снаружи на неё табличку "закрыто", тихонько прикрыл обратно, но запирать не стал. Вернулся к прилавку, опёрся на него локтями, задумчиво глядя в тёмный коридор лавки. Шорох за спиной. Только он начал оборачиваться, как чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо. Араб отпрянул, теперь гораздо быстрее разворачиваясь в другую сторону. Глаза недоумённо расширились, рот распахнулся, словно он собирался что-то сказать или может быть крикнуть. Холодные ладони ласково обхватили его лицо, резко повели, ускоряя разворот. Раздался хруст, араб, пуская слюну из приоткрытого рта, уставился на мертвенно бледного монгола.

Какое-то время торговец висел, удерживаемый крепкими объятиями. Потом, словно по команде, руки пастуха разжались, араб рухнул на пол. Монгол сел рядом, привалившись к прилавку. Голова его склонилась низко вперёд, будто он задремал. Вяло съехал на бок. Замер, ожидая, пока хозяин установит контроль над новой куклой.

***

Было уже совсем темно, когда Дитрих и Штефен добрались по указанному им адресу с посылкой для брокера.

- Штефен, кончай долбить, видишь тут написано: "закрыто".

- Он должен быть в лавке, эти торговцы живут там.

- Может, вышел по-делам.

- Ночью? И, вообще, его дело- это мы. Он должен был нас ждать!

- Давай вернёмся попозже, через пару часов, а ещё лучше, утром. А пока сходим поужинать. Я жутко голоден. Я этот гад дрыхнет наверно и ничего не слышит.

Дитрих маялся, перехватывая руками жестяную клетку со стриженной чёрной курицей. Штефен, не переставая, колотил в дверь лавки торговца редкими животными.

- Да, поесть бы не мешало. Хорошо, пойдём, закинем птицу в номер и найдём какое-нибудь кафе поблизости. Сюда вернёмся завтра. Ночью охотник всё равно не объявится.

- Даже, если объявится, вернётся, как и мы, утром. Тут ведь закрыто.

Дитрих, размахивающий квохчущей обитательницей клетки, и постоянно оглядывающийся через плечо Штефен нетерпеливыми по-журавлиному широкими шагами скрылись в тени уходящего горбом переулка.

Внутри лавки, не подавая признаков жизни, лежали рядом друг с другом торговец редкими животными и монгол - пастух. В служебной комнате за занавеской в мутном аквариуме метался маленький волосатый моржонок с хоботом. Зверь сильно проголодался, нервничал. Он был ещё слишком мал, чтобы долго контролировать своих кукол. Ему требовалась еда и отдых. О первом можно было забыть на ближайшее время. Сначала, надо было отдохнуть, собрать силы. Потом восстановить контроль над мертвецами. Отправить их на поиски еды. Надо успокоиться. Мунх перестал бешено махать ластами и, вытянувшись, застыл, дрейфуя у склизкой стенки. Переставшее шевелиться тело вынесло на поверхность воды. Зверь закрыл глаза и, игнорируя бурчащий живот, постарался заснуть.

Штрихи

(2 декабря, ночь, Германия, г. Кемниц)

Старик опустил телефон. Посмотрел на светящиеся стрелки настенных часов. Ни стену, ни сами часы, ни цифр на циферблате видно не было. Обе стрелки расплывались фосфорицирующим светом около одиннадцати. Старик откинул одеяло, осторожно, чтобы не разбудить жену сел на краю кровати. Нащупал ногами тапочки, надвинул их на костлявые ступни и, кряхтя, поднялся. В комнате было холодно, через приоткрытое окно задувал мокрый колючий ветер. Старик вышел из спальни, прикрыв дверь. Поскрипывая подошвами о линолеум, дошёл до кухни. Включил свет. Лампочка потрещала, потом ярко вспыхнула, заставив старика сощуриться. Он постоял, привыкая, ёжась в мешковатой тёплой полосатой пижаме. Опущенная рука по-прежнему сжимала сотовый. Шмыгнул, протёр слипающиеся глаза, ткнув телефоном себе в лоб. Взглянул на него, будто только что заметил, с отвращением бросил на кухонный стол. Всё ещё щурясь, прошаркал тапками к мойке. Достал кофеварку, наполнил водой из-под крана, поставил на плиту. Пока вода закипала, старик вытащил из холодильника бумажный пакет с гамбургером. Забросил его разогреваться в микроволновку. Вода забурлила. Две чайных ложки с горкой "Cellini" (* бренд кофе). Вода поднялась, вздулась сетчатой горкой огромных пузырьков, переваливаясь за край. Старик выключил газ, достал бутерброд из микроволновки. Налил дымящийся кофе в маленькую чашку, с наслаждением вдыхая горький пар. Сел за стол. Даже не притронувшись ни разу к приготовленной еде, набрал номер на сотовом.

- Это брокер.

- Не спиться, старик? Никак не ожидал тебя услышать. Как жена?

- Спасибо, нормально. Не против, если я опущу формальности? Есть дело, дорогуша.

- Давай, выкладывай.

- Мне нужны наличные.

- Неужели у тебя так паршиво пошли дела? Конечно, я давно ничего о тебе не слышал, но это, обычно, хороший признак. А теперь ты просишь у меня денег.

- Пятьдесят тысяч евро. Нужны мне сегодня, наличными, в Марокко.

- Понимаю, старик. Забираешься на мою территорию?

- Нам нечего делить.

- Согласен, но всё же держи меня в курсе.

- Договорились. Так ты переправишь деньги в Марокко?

- Неужели ты думал, я смогу тебе отказать? Конечно, в "Кулаке обезьяны" будет удобно?

- Да, через час мой человек в Марокко приедет за деньгами.

- Я его знаю?

- Думаю, нет.

- Ладно. Не проблема. Деньги на обычных условиях, как ты понимаешь.

- Да, я знаю,- печально выдохнул старик,- Через полчаса тебе привезут деньги и обычный процент за перевод.

- Не стоит так утруждаться, я вполне подожду. До утра.

- Ты знаешь Сиесту?

- Сиеста в Испании? Вот так сюрприз. Эта ночь полна сюрпризов, Сиеста едет в гости, ты просишь об услуге. Кстати, ты ведь понимаешь, что кроме денег, ты будешь мне должен услугу.

- Да, дорогуша, гореть мне за это в аду.

- И за это и за многое другое, так что не расстраивайся.

***

(Марокко, г. Танжер)

Поздно ночью Виктор Курц проснулся. Телефон вибрировал, катался, жужжа, по журнальному столику.

- Отправляйся за деньгами, дорогуша.

- Что, прямо сейчас? Я сплю.

- Я так и подумал, поэтому решил не полагаться на обычный способ связи.

Охотник протёр слипающиеся глаза. Приподнялся на кровати.

- У тебя есть час, чтобы добраться в "Кулак обезьяны".

- Куда? Это же ...

- Казино за мединой (*медина - старая часть города, район, где живет исключительно арабское население). Спросишь таксиста.

- Угу. Что мне там делать?

- Возьмёшь фишек, поиграешь. Всё не проигрывай, оставь, чтобы было, что отдать при выходе. После полуночи пойдёшь к бармену, спросишь Френка. Скажешь, что ты от брокера. Выпьете с ним по рюмке, потом он уйдёт, разговор заводить не обязательно. Может, вообще не подойдёт к тебе, тогда посидишь немного у бара и отправляйся обратно в зал.

- Это всё?

- Да, будешь выходить из казино, на кассе получишь пятьдесят тысяч, проверь. Захвати пакет, сложить деньги. Такси вызови заранее.

- Угу. Как будто первый раз.

- Вот и замечательно, спокойной ночи, дорогуша.

- Ага, как же, спокойной.

Виктор отключил телефон, поплёлся в ванную. Дёрнул до упора ручку крана вверх в сторону синей полоски, так, что железный отросток на раковине мелко затрясся, извергая из себя мощный напор ледяной воды. Струя разлетелась брызгами о покрытую ржавыми разводами поверхность раковины. Виктор подставил ладони, плеснул водой себе в лицо. Потом долго тёр полотенцем, чтобы прогнать остатки сна.

Он решил не переодеваться, поднял с пола одежду, которую собирался отнести утром в прачечную, начал торопливо напяливать её на себя. Его что-то тревожило. Не давала покоя мысль, что ставки вдруг сильно выросли. Ещё совсем недавно его ожидала только разведка обстановки в Марокко. Потом образовалась эта странная сделка. Контрабанда экзота за пятьдесят тысяч евро, это забавно. То, что босс, как оказалось, не в курсе, что за животное он покупает, и вешает всю ответственность за сделку на него, несколько напрягает. А вот то, что его отправляют среди ночи в отмывочную наркоторговцев, пугает неимоверно.

***

Дитрих и Штефен, объевшись, вернулись в номер. Штефен развалился на кровати, достал телефон.

- Не поздновато собрался звонить?

- Пусть тоже голову поломают.

После продолжительных длинных гудков трубку на той стороне линии сняли.

- Да?

- Это Штефен, шеф. У нас проблема.

- Слушаю.

- Животное мы достали, но передать его нужному человеку невозможно. Его нет в лавке.

- Интересно. У меня информация, что от брокера из Испании завтра вылетает курьер.

- То есть сделка уже совершена?

- Вот именно. Загонщики теснят зверя не на того стрелка. Араб решил переиграть отведённую ему партию. Было бы не плохо выяснить в какую-такую игру он ввязывается.

- Когда прилетает курьер?

- Утренним рейсом Royal Air Maroc (* авиакомпания Марокко) в 11 часов. Присмотрите за ним. Может выяснится чего интересного: что будет делать, с кем говорить. Потом снова навестите нашего друга. Должен же он появиться у себя в лавке, если, конечно, не собирается совсем прикрыть бизнес после этой сделки.

- Как мы узнаем курьера?

- Перезвоните с факса, я перешлю вам досье.

- Всё сделаем, шеф.

- И не слишком с ним миндальничайте. Заморенный (* замученная, исхудалая, загнанная, забитая охотничья собака) пёс лучше помнит своё место.

- Ещё вопрос, шеф.

- Да, что ещё?

- Что нам теперь делать с курицей?

- Шашлык,- в трубке раздались короткие гудки,- идиоты.

- Шашлык, а как её убьёшь, она ж тут всё кровью забрызгает.

- Давай её просто выбросим,- Дитрих повернул голову, отворачиваясь от вида улицы из открытого окна на третьем этаже гостиницы.

Штефен открыл клетку, достал брыкающуюся птицу, подошёл к окну, вышвырнул тушку наружу.

- Лети, птичка.

- Ты чего?

- Ты же сам предложил.

- Я не предлагал её выбрасывать в окно.

- Именно это ты и сказал.

- Нет.

- Да.

- Нет. Я сказал: давай выбросим. Я не говорил: прямо в окно.

- Надо было быть точнее.

За окном раздался шмяк, обрывая вопли и квохтанье падающей курицы.

***

Такси остановилось у громадного сверкающего здания, фасад которого, казалось, был полностью отлит из стекла. Яркий свет из огромных окон разгонял ночную тьму. Виктор, кивнув учтиво распахнувшему двери швейцару, прошёл к лифтам. Казино занимало три верхних этажа здания. Лифт беззвучно остановился. Динькнул, извещая, что они прибыли. Двери разъехались, выпуская охотника в мир, полный причудливо подсвеченных полупрозрачных статуй цветного стекла, замерших в бурных волнах хрустального моря. Ощущение реальности чудного сказочного мира усиливалось, стекающими по статуям струйками настоящей воды из множества фонтанов и водопадов. Поражённый открывшимся зрелищем, Виктор, как во сне, прошёл к полупрозрачным с мутноватыми отливами дверям в игровые залы. Заставляя себя делать каждый шаг, двигаться, а не торчать с открытым ртом посреди коридора. За дверями его встретил оглушительный шум двух водяных колонн, почти затмив гомон разгорячённой азартом толпы, ошалевшей от обилия музыки, света, стопок фишек. Люди сновали между десятками игровых столов для рулетки и покера. Другие испытывали счастье у игровых автоматов. Горсти жетонов, звякая, исчезали в их ненасытном чреве.

Виктор Курц подошёл к разменному окошку, протянул девушке явно не африканской наружности 50$.

- Жетонами по два доллара, пожалуйста.

Девушка высыпала в лоток круглые жёлтые жетоны. Виктор рассовал их по карманам пиджака, ещё раз огляделся. Посмотрел на часы на руке, подошёл к свободному автомату. Закинул жетон, дёрнул за рукоятку. Убить время можно и здесь.

***

За чертой старого города, совсем недалеко от казино, в которое входил охотник, в опрятном доме, ничем не отличимым от остальных, налепленных вдоль улицы, уставившись в потолок, лежала девушка. Несмотря на позднее время и усталость, она никак не могла заснуть. Мысли скакали с англичанина на брокера, от него на охотника и обратно. Если ей не удастся придумать что-нибудь в ближайшее время, можно считать, что дело она провалила. Тогда она окажется между двух огней: между брокером и англичанином. А всё из-за охотника. Так её подставить. На него сердиться у неё почему-то не получалось. Она вызвала образ человека, валявшегося без чувств на полу дешёвого номера. Беспомощный. Если бы задание англичанина включало в себя убийство, а не слежку, всё было бы гораздо проще. Или не было. Она видела его не так долго, но чем-то он ей понравился. Может тем, что так легко расстроил её колдовство. Давно ей не попадалось достойных противников. Вот попался и что теперь делать? Брокер или англичанин. Брокер или англичанин. Или... Бежать из Марокко. Вообще, из Африки. Затеряться. Это единственный способ остаться в живых. Она задумалась, почему такое решение вызывает у неё сожаление. С удивлением поняла, что ей грустно из-за того, что больше не придётся увидеть охотника. Но так хочется жить. Решено, завтра она убирается из этого города. На первом же пароме с самым дальним конечным портом, так она, пожалуй, оставит меньше следов. Чёртов англичанин. Но она отомстит. Как только он немного забудет о ней. И брокера убьёт, правда для этого надо будет вернуться сюда, в эту комнату. Демон из канализации, наверняка, запомнил его "запах". Возможно, она даже встретится снова с охотником, если он переживёт следующий год. Девушка закрыла глаза. Интересно, чем он занят. Силы возвращались слишком медленно. Отдача от уничтоженного охотником заклинания была неподъёмна. Ведьму слабее, она бы просто убила. С сожалением она вспомнила изгнанного прилипалу. Так просто было бы узнать, всё что ни захотелось о немце. Не важно. Спит, скорее всего. А она убирается отсюда к чёрту, как можно дальше от Африки.

Несмотря на то, что решение было принято, заснуть не удавалось. Уезжать было не жаль. Даже как-то радостно. Похоже, скорее, на отпуск, а не на бегство. Просто её мысли... Мысли всё время возвращались к охотнику.

***

(полночь, Марокко, г. Танжер)

Охотник опёрся о барную стойку.

- Пиво.

Бармен налил пенящуюся жидкость в узкий высокий стакан, подвинул посетителю.

(рис. 012)

- У меня назначена встреча с Френком.

Бармен достал из-под прилавка аппарат, снял трубку.

- Кто его спрашивает?

- Скажите, человек брокера.

Бармен кивнул, что-то быстро зашептал.

- Он сожалеет, но сейчас подойти не сможет.

- Конечно, налей-ка ещё пива, приятель,- ничего другого он и не ожидал.

Допив второй стакан, охотник поднялся, направляясь к выходу. За окошком кассы сидел немолодой африканец.

- Доставай сумку, приятель, кажется у тебя сегодня крупный выигрыш.

Виктор протянул за окошко пакет и оставшуюся горсть жетонов. Африканец положил пакет, начал набивать его деньгами, наклонившись и засовывая руку далеко под стол, извлекая оттуда по одной пачке за раз, на секунду задерживая руку у пакета, чтобы человек за стеклом успевал их сосчитать.

В лифте Виктор спускался, с трепетом ощущая вес пятидесяти тысяч евро. Надеюсь, брокер не линчует меня, увидев купленную зверушку. Для него этот пакет наличности явно обошёлся в немалую услугу марокканской мафии (* марокканская мафия, контролирует транспортировку гашиша через южные границы Испании). Он сел в ожидающее его такси и, крепко прижав к себе пакет, смотрел в окно всю дорогу до пансиона. Утром он отправится за экзотом. Скорее бы. Вряд ли он почувствует себя свободнее, избавившись от денег. Но это хотя бы будет половиной операции. Останется только передать зверя испанцу и ждать реакцию брокера. Если он будет недоволен сделкой, охотник быстро это почувствует. И это будет последним, что он почувствует в этой жизни. Деньги для брокера значили не много. Их потеря не вызовет такой ярости, как услуга, которую он задолжал наркоторговцам. Виктор подумал, что сегодня он уже не сможет заснуть. И завтра. И вообще, пока эта странная сделка не будет окончательно завершена.

***

Френк задумчиво разглядывал коротышку у стойки, ожидающего, пока бармен нацедит ему пиво из краника. Тот сидел, не проявляя признаков нетерпения. Глядя прямо в камеру над рядами бутылок.

- Видишь этого парня. Он сейчас пойдёт на выход. Смени девушку на выдаче и сдай ему пятьдесят тысяч евро.

Араб в строгом костюме, охранник по виду, встал со стула.

- Да, попроси девочку, которую сменишь, найти Сенто. Он мне нужен.

Френк нажал на "паузу", замораживая изображение на экране.

- Зачем брокеру так срочно понадобились эти деньги? Это не затрагивает наши дела, иначе бы он не стал к нам обращаться. Интересы наши почти не пересекаются. Но, всё же, зачем ему срочно понадобилась такая уйма денег?- он уставился на замершего на экране человека брокера. Узкое псиное лицо нейтрально уставилось в ответ.

- Чем мы рискуем, вызвав недовольство брокера?

Дверь за спиной скрипнула, открываясь. Френк не обернулся.

- Подойди, Сенто, у меня есть для тебя дело.

(рис. 013)

***

(Германия, г. Кемниц)

В Кемнице, совсем рядом друг с другом, на расстоянии, которое на карте можно закрыть подушечкой указательного пальца, находилось двое людей, уже отыгравших на сегодня свою партию в охоте, теперь размышлявших о следующих ходах. Первый скорчил в кресле своё тучное тело. Напряжённо смотрел в темноту. Акция Агентства ещё не провалилась, но уже вышла из-под контроля. Только бы охотник брокера не вышел из оклада (* оклад- участок местности, затянутый флажками, внутри которого находится намеченный к охоте зверь). Тогда есть шанс вернуть операцию за флажки.

Другой, гораздо более спокойный с виду, стряхнул с губ крошки. Вылил остывший кофе, поставил чашку в мойку. Включил воду. Подождал, пока она не стала переливаться, стекая по стенкам. Закрыл кран. Щёлкнул выключателем. Вышел из кухни. Вот и всё на сегодня. Брокер позволил себе лёгкую улыбку оттого, что всё так удачно складывается.

- Вот так-то, дорогуша,- пробормотал он, забираясь под одеяло. Простынь успела остыть, старик сжался в комок, пододвигаясь поближе к сопящей жене.

Фосфорицирующие в темноте стрелки подходили к полуночи.

Испанец

(3 декабря, утро, Марокко, г. Танжер)

Раннее утро встретило охотника обескураживающей табличкой "закрыто" на дверях лавки, куда он явился за зверем. Виктор почувствовал тревогу, перерастающую в панику, заставившую его сжать крепче ручки пакета в мокрой ладони, смять их, скомкать. Он резко обернулся, всматриваясь в тёмные переулки. Если араб его сдал, ему конец. Пятьдесят тысяч достаточная причина, чтобы отправить его на тот свет. Он просто исчезнет без следов в этих грязных трущобах. Никто никогда его больше не найдёт. Охотник вертел головой по сторонам, нащупывая рукой ручку на двери. Жалея, что не прихватил с собой хотя бы нож. Что-то он становится непредусмотрительным. Скользкая ладонь съехала, с металлическим чавканьем ручка вернулась на место. Дверь ушла внутрь лавки. Виктор обернулся. Затхлый воздух вырвавшийся из тёмной комнаты почти ощутимо обволакивал его потное лицо. Виктор быстро шагнул внутрь, захлопнул за собой дверь.

Он стоял у порога, ожидая пока глаза привыкнут к темноте. Перехватил пакет другой рукой, вытер освободившуюся ладонь о штаны. Как же он испугался. Тут он впервые почувствовал сладковатый запах разложения, пропитавший всё вокруг. Он нарочито пожал плечами, придумывая для себя разные отговорки. Но горы освежеванных тушек, вялящихся под африканским солнцем, остро представали перед его глазами, не давая успокоиться. Слишком знакомый запах удачного сафари.

- Что тут думать, кто-то в этой лавке определённо сдох. Будем надеяться, это не зверь, за которым я пришёл. Иначе к его трупу присоединятся ещё несколько в ближайшее время.

Не отпуская пакет с деньгами, Виктор стал осторожно пробираться вглубь лавки. Через пять метров, дойдя до стойки, он увидел за ней два тёмных силуэта, лежащих на полу.

- Да, сдох определённо не зверь,- он поднял столешницу прилавка, шагнул к телам. Присел на корточки. Достал коробок из кармана. Чиркнул спичкой, опустил её ниже, к самым телам. Одним из мертвецов был хозяин лавки. Второй, азиат с перерезанным горлом, был ему неизвестен. Оба были несомненно мертвы уже несколько часов. Огонь обжёг пальцы. Виктор потряс рукой, туша спичку и, на всякий случай, убрал её в карман. Встал. Вытер платком ту часть прилавка, которой касался. Зажёг ещё одну спичку и, перешагнув трупы, аккуратно сдвинул в сторону плотную занавеску, скрывающую служебное помещение. Вчера араб сюда уносил аквариум с экзотом.

У Виктора слезились глаза, мешая нормально рассмотреть внутренности помещения. Сказывалась бессонная ночь. Качнул, туша, спичку. Медленно моргнул, сильно сжал веки на пару секунд. Потом заморгал часто-часто. Немного помогло. Снова чиркнул спичкой. Тревожно. Быстро сделал два шага, наклонился над аквариумом на столе. Животное плавало сверху, не подавая признаков жизни. Стараясь не прикасаться к мебели и аквариуму, он ткнул пальцем в моржонка, топя его. Тельце снова вынырнуло на поверхность, слегка работая задними лапами-ластами. Просто спит. Волна облегчения, обрушившаяся на Виктора чуть было не заставила его опуститься на пол.

Охотник просунул кисть руки в смятые ручки пакета, пододвинул к себе аквариум по столу, упёр его в живот. Перехватил поудобнее, сделал шаг назад, развернулся. После неровного света спички темнота казалась ещё более непроглядной. В глазах плавали красноватые пятна. Водя перед собой ногой, он осторожно двигался к выходу. Крепко прижимая ношу к животу, старательно перешагнул через тела у прилавка. Оставив столешницу поднятой, Виктор, торопливо нащупывая путь, пробирался через комнату. Дойдя до двери, надавил коленом на ручку, захватив её тканью штанов, потянул на себя. Дверь слегка приоткрылась. Носком туфли он раскрыл её шире. Шагнул за порог, первый раз позволив себе глубоко вдохнуть с тех пор как вошёл в лавку, отчего у него закололо сердце, перехватило дыхание.

Виктор поставил аквариум на землю, закрыл за собой дверь, старательно вытер носовым платком ручку. Снова наклонился, поднимая на удивление тяжёлый зеленовато-мутный куб. Обратный путь будет долгим. Но премия в пятьдесят тысяч, оттягивающая правую руку, вполне его скрасит.

***

(3 декабря, 16:00, Марокко, г. Танжер)

Самолёт испанца опаздывал на два часа. Нервничая, Виктор сидел за рулем мини-грузовика в стороне от движущейся очереди машин на погрузку. И, хотя солнце уже перестало палить, как в полдень, воздух оставался горячим, вязким. Он несколько раз выходил из салона, курил, теребил сотовый телефон. Наконец, решив, что пора что-то предпринять, набрал номер.

- Ты где? Погрузка заканчивается через три с половиной часа.

- Чёртов самолёт никак не может сесть, кружит, как стервятник, не решаясь подобраться к дохлой лошади.

Испанец поёрзал в неудобном кресле, в раздражении хлопнул по спинке впередистоящего сидения брошюрой с описанием прелестей Марокко, снова прильнул носом к иллюминатору.

- Сэр, пожалуйста, выключите Ваш телефон.

- Сейчас, минуточку.

- Сэр...

- Подожди ещё немного, если мы наконец приземлимся, я успею на паром, тут пять минут езды. Закажи мне такси к аэропорту.

- Мне ждать в порту или лучше самому к тебе приехать?

- Да-да, жди в порту. Я успею.

- Пожалуйста, выключите телефон, во время посадки запрещено пользоваться телефонами. Вы можете помешать пилотам управлять самолётом.

- Жду.

Испанец демонстративно медленно ткнул кнопку отключения связи и, скалясь, взглянул на стюардессу.

- А, так мы уже садимся, простите великодушно, я что-то не заметил.

Стюардесса молча пошла дальше по салону.

- Спасибо, что выключили Ваш телефон,- сам себе сказал испанец,- Нет проблем.

Он хмуро убрал телефон в карман, снова поёрзал в кресле, уткнулся в иллюминатор, игнорируя возмущенные взгляды дамы в соседнем кресле.

- Уважаемые пассажиры, мы совершаем посадку в аэропорту города Танжера. Пристегните, пожалуйста, ремни. Напоминаем, что во время посадки курить и пользоваться телефонами запрещено. Спасибо.

- Наконец-то,- руки его даже не потянулись к ремням безопасности. Стюардесса, пошла обратно, напоминая пассажирам, что надо пристегнуться. Большинство благоразумно спали. Она добралась до несговорчивого испанца, приостановилась, покачала головой, глубоко безнадежно вздохнула. Самолёт бросило в сторону, потом так же резко в другую. Натужно вопя, неуклюжая махина выправилась, устремилась вниз, так задрав нос, что с земли могло показаться - сейчас перекувыркнётся назад.

Стюардесса схватилась за кресло, выпучив от страха и усилий глаза, уперлась каблуками в ковровое покрытие салона. Кости протестующе трещали. Слепо таращась на то, как пассажир распластался по вопящей тетке на соседнем кресле. Потом, при очередном скачке самолёта, врезался головой в иллюминатор. Летя головой к нему, стюардесса ещё успела заметить, как стекло окрасилось красным. А потом их черепа соприкоснулись. Тело в униформе обвисло на коленях пассажиров. Так и не закрытые глаза, на неестественно вывернутом лице, слепо смотрели на безвольно осевшего рядом испанца.

Самолёт коснулся взлётной полосы, подпрыгнул, снова вцепился в тёмно-серый асфальт и, всё ещё задрав нос и визжа, понёсся в сторону быстро приближающегося здания аэровокзала, слишком медленно теряя скорость. Наконец, самолёт остановился прямо посреди светящейся посадочной полосы. Нос его резко опустился, тряхнув напоследок внутренности пассажиров. В вое сирен, голубых всполохах метались санитарные и пожарные машины, бегали какие-то люди. Двигатели самолёта фыркнули, окончательно смолкли. Открылся аварийный люк, наружу выпала, раскрывшись брезентовая горка-трап.

***

Два человека в серых костюмах, стоя рядом с аварийным трапом, внимательно рассматривали растрёпанных пассажиров, выбирающихся из самолета. Вот санитары подхватили очередного с разбитым в кровь лицом, погрузили на носилки. Двое переглянулись.

- Лучше не придумаешь,- они придержали заднюю дверь, которую хотел захлопнуть санитар - один из несших носилки, второй убежал к передней двери, и присоединились к нему внутри машины.

- Спокойно. Поехали,- серый человек постучал по стеклу переборки с водительским отделением, машина рванула вперёд. Санитар расширившимися глазами смотрел в глубокое дуло пистолета, не обращая внимания на другую руку запрыгнувшего человека. Указательный палец её был плотно прижат к губам санитара.

- Тьшшшш.

Испанец, привязанный к носилкам, не подавал признаков жизни.

- У него были с собой какие-нибудь вещи?- вопрос был задан санитару. Тот попытался ответить, только тут, опустив глаза, заметил прижатый к губам палец и покачал головой.

- Наверное, остались в самолёте,- предположил второй из непрошенных спутников.

- Угу, его как-нибудь можно привести в себя?- снова спросил он санитара. Санитар, казалось, колебался.

- Брось,- остановил его второй,- в таком состоянии он всё равно ничего путного не скажет. Он подобрался на полусогнутых ногах к мотающемуся телу испанца, начал обыскивать его карманы. Найденное: паспорт, кошелёк, авиабилеты, сотовый телефон - он переложил к себе.

- Для начала этого хватит,- он кивнул санитару,- Нам пора, спасибо за приятную поездку. Не забудьте закрыть за нами двери,- он улыбнулся, пряча пистолет.

Машина затормозила у светофора. Водитель закурил, ожидая, пока сигнал сменится на зелёный. Глубоко затянулся, плавно отпуская сцепление. Взглянул в боковое зеркало, поперхнулся. Задняя дверь болталась, открытая настежь. Нога сорвалась, резко вернулась, давя на тормоз. Санитарная машина прыгнула вперёд и заглохла. Водитель резво выбрался наружу, бросил не затушенную сигарету, обежал машину. Из открытых дверей торчали наполовину выехавшие ноги раненого, зафиксированного на носилках. Бледный санитар в прострации смотрел куда-то вдаль, пока водитель не растормошил его. Потом вдруг заревел.

***

Виктор Курц в очередной раз посмотрел на часы. Время истекало. Он включил радио, откинулся на спинку, попытался расслабиться. Нет, инстинкт охотника, говорил ему, что-то случилось. Ждать дальше не имело смысла. Он подумал, не позвонить ли опять испанцу. Но, если бы всё было в порядке, испанец давно бы уже был здесь. Значит, везти зверя придётся самому. Он завёл машину, свернул в переулок в сторону отеля. Надо забрать деньги. К тому же там недалеко он видел офис аренды автомобилей. Надо сменить этот грузовичок на что-нибудь более подходящее для обычного туриста.

Через полчаса Виктор сидел в потрёпанном сером "Пежо". Подогнав его к покинутому фургончику "SUZUKI" (SC5021), он откинул тент, стал выгружать упаковки с пятилитровыми бутылками минеральной воды. Бутылки были исключительно полезны тем, что 80% прозрачного пластика перекрывалось тёмно-синей этикеткой, а так же имели широкое горлышко. В третьем ряду, сняв верхнюю упаковку, он разрезал плотную плёнку, достал одну из бутылок. Перенёс её в только что арендованный автомобиль. Начал загружать сваленные на землю упаковки обратно. Потом зашнуровал тент. Вставил ключ в зажигание. Открыл до конца боковое окно, захлопнул дверь. Позаботившись таким образом о дальнейшей судьбе грузовика, Виктор Курц сел в "Пежо", поехал в сторону порта. На полу рядом с соседним сидением стояла пятилитровая бутылка с вяло плавающим в ней зверем.

- Что бы нам с тобой такое придумать? Бумаг на транспортировку у нас с тобой нет. Поедем туристами.

Оставив пока бутылку в салоне, Виктор вошёл в здание вокзала, купил билет на отходящий паром на одного человека и машиноместо. Потом приобрёл в маленьком магазинчике, этакой тряпочной бстелле (* бстелла - популярный в Марокко куриный пирог из тончайшего теста "Фило" - это оригинальное сочетание курицы и миндаля с корицей, сахарной пудрой и восточными специями, те некий "компот" сладкого, солёного и кислого), где в огромных плетеных корзинах было навалено всякого разного барахла, небольшую сумку, пару рубашек, носки, массивные бусы а-ля поделки аборигенов, канцелярский клей. В продуктовом отделе - сыр, батон и двухлитровый бумажный пакет дешёвого вина.

После этого, он вернулся к машине, занял очередь в конце грузящегося на паром автотранспорта. Одним глазом посматривая за движением, он вскрыл коробку, приоткрыл дверь, вылил вино на асфальт. Открыл бутылку с водой, ополоснул коробку из-под вина.

- Придётся потерпеть приятель, эта тара чуть менее удобна, зато более приятна на вкус.

Виктор налил воды, пересадил в коробку малька, намазал края бумажной коробки клеем, прижал угол ладонью.

- Ну вот, теперь у нас с тобой собой обычный завтрак туриста.

(рис. 014)

Медленно продвигаясь вместе с ползущей вперёд очередью, он выкинул из машины пятилитровую бутыль и остатки клея, чтобы избежать на таможне ненужных вопросов. Открыл сумку, положил коробку из-под вина к остальным продуктам. Достал новую рубашку. На ходу стянул с себя старую и, скомкав, запихал в сумку. Распаковав кричаще-пятнистую обновку, он натянул её на себя.

Покончив с переодеванием, он взглянул на дорогу. Машина перед ним уже въезжала по сходням. Мужчина в оранжевом жилете оживлённо махал ему рукой, показывая круговыми движениями, чтобы он поторопился. Виктор предъявил билет, заехал в трюм. Темноту огромного помещения разгоняли прожекторы, укрепленные на потолке и стенах. Виктор занял место за стоящим автомобилем. Поставил машину на ручник, подхватил сумку, вышел с гаражной палубы во внутренний коридор судна.

Пассажиры и опоздавшие

(3 декабря, 19:00, Марокко, г. Танжер, причал)

- Френк, это Сенто. Парень оставил за собой два трупа. Деньги всё ещё с ним.

- Ты видел, что он забрал?

- Какой-то аквариум.

- Какой такой аквариум за пятьдесят тысяч?

- Не знаю, не рассмотрел. Он мутный был.

- Наверняка было ещё что-то. Попробуй выяснить. Продолжай следить.

- Мне что, за ним ехать? Парень намылился в Европу на пароме.

- Та-а-ак. Да, езжай с ним. И ещё, попробуй обыскать его каюту, когда он из неё вылезет. Зря не рискуй. Если вдруг он тебя застукает, убей, выброси за борт. Деньги не трогай, забери только товар.

- Хорошо, Френк,- как же, так он и полез к нему в каюту, парень лихо работает ножом. Да и чёрт его знает, что там искать.

- Только в крайнем случае. Не гони события.

- Как скажешь, Френк,- уж он постарается никуда не гнать. Передаст парня по эстафете в Испании или где он там собирается сойти, и спокойно вернётся обратно. Сенто достал и ещё раз рассмотрел свой билет. Не зная, докуда поедет охотник, билет пришлось брать до конечной. Лиссабон. В Португалии у них нет интересов. Всё может обернуться совсем не так просто. Сенто печально вздохнул, запихал уже изрядно помятый билет в карман штанов. Сенто ненавидел насилие. Сенто ненавидел океан. Сенто ненавидел большие скопления людей. Сенто ненавидел замкнутое пространство. Похоже, поездка обещает мало приятного.

- Хорошо, Френк,- зачем-то повторил Сенто, уже убирая телефон в кобуру на поясе.

***

Широкими уверенными шагами ведьма двигалась в сторону порта. Свободные, ничем не сдерживаемые волосы развивались за спиной. Все марокканские вещи брошены дома. Одета в обтягивающие джинсы, хлопковую кофту в мелкую полоску и длинный серый кардиган. Руку оттягивала намотанными на кисть ручками объёмная сумка.

Темнело, но впереди уже мелькали огни вокзала. Огромное сверкающее здание. Яркие лампочки. На проводах, в фонарях, неоновых буквах, рекламных вывесках, отражениях гигантских окон. Девушка окунулась в это пульсирующее море света на привокзальной площади, вынырнув из грозной пасмурной темноты вечерних городских улиц.

(рис. 015)

Тем же уверенным шагом, не давая себе времени на раздумья, она распахнула толстые стеклянные двери центрального входа, быстро поднялась на второй этаж, к кассам, по крутой лестнице, перешагивая через ступеньку. У касс, как во всём зале, было пусто. Стук каблуков о каменные плиты пола разносился по помещению, отражаясь гулким эхом от стен. Она подошла к одному из окошек за которым виднелась молоденькая скучающая физиономия юноши.

- У меня бронь на одноместную каюту.

- Паспорт, пожалуйста,- девушка протянула за окошко документ.

- 3000 дирхам (* примерно, 300 евро).

После недолгого ожидания, паспорт вернули с вложенными в него билетами.

- Благодарю.

Девушка устремилась к трапу, который вёл на паром отсюда же, со второго этажа вокзала. Торопясь, будто минутная задержка у кассы могла стоить ей жизни.

Стюард у трапа посмотрел на билет, начал разъяснять нетерпеливо притопывающей девушке, как ей найти нужную каюту. Не дослушав, ведьма протиснулась мимо, быстро пошла дальше. Тут же споткнулась, чуть не свалившись на палубу, о чью то брошенную сумку. Вероятно толстяка, перегнувшегося невдалеке через перила борта. Со злостью пнув по чёрному мешковатому препятствию, отбросив его с пути, девушка гордо прошествовала мимо него.

Узкая каюта. С одного края кровать. У изголовья ручка кондиционера-вентилятора и выключатель пристенной лампы, столик. Выше столика, почти под самым потолком, располагался прямоугольный иллюминатор, широкий, во всю стену, но короткий, нижний его край едва доходил девушке до подбородка. С торца, в изножье, ещё одна полка-столик, на которой лежал рекламный проспект с фотографией парома, гостиничная книга с расписанием обедов, временем работы ресторанов, дискотек и прочих развлечений на время пути. Над ним высокое зеркало. Под ним прикручен табурет-пуфик. Дальше узкий шкафчик с вешалками и полкой, на которой сложены два полотенца. Узкий проход. И, с другой стороны, стена каюты. У выхода раковина, ещё одно зеркало, по краям - две держалки для полотенец, напротив настенный подстаканник с десятком одноразовых пластиковых стаканчиков. Вот и вся скромная обстановка эконом-класса.

Шагнув в каюту, девушка почувствовала, что жутко устала. Накатило какое-то опустошение, грусть. Она поставила сумку на пол, распутав с руки. На кисти остались глубокие бордовые полосы в мелкую клеточку. Девушка присела на край кровати, печально вздохнула.

В дверь каюты постучали. Не дожидаясь ответа, ручку повернули. Дверь приоткрылась, пропуская всунувшуюся голову, расплывшуюся в улыбке.

- Добрый вечер, мадмуазель.

Зрачки девушки расширились от испуга. Она упустила из виду, что за ней следят люди англичанина. Всё кончено.

- Я заскочил только сказать, что, если понадобится помощь, Вы можете меня найти, оставив сообщение в бистро "Максиме", это на нижней палубе.

- Помощь?

- Ну, да. Игра переходит в активную стадию. Все фигуры уже расставлены на доске. Вы, разумеется, по-прежнему можете действовать самостоятельно, у Вас это прекрасно получается.

- Охотник на пароме,- вырвалась вслух догадка.

- Да, мы уже знаем. До свидания.

Человек вышел из каюты. Ошеломлённая девушка осталась сидеть на кровати. Похоже, сбежать не удастся. Она снова в игре. Надо сблизиться с охотником. Эта мысль даже обрадовала девушку. Она улыбнулась, нетерпеливо поднялась. Резко повернула защёлку, запирая дверь каюты.

Джинсы и кофточку сменило короткое летнее платьице, больше напоминающее пляжный сарафанчик. Сняла с ног серые ботильоны на высоком каблуке. Достала из сумки мягкие тканевые балетки. Протанцевала к зеркалу. Повертелась, заговорщицки подмигивая своему отражению.

***

(3 декабря, 19:30, Марокко, г. Танжер)

Решив, что пытаться разыскать вещи испанца в самолёте бессмысленно, Дитрих и Штефен вернулись в номер. Время было позднее. В номере, Дитрих устроился на кровати, разложил перед собой бумаги испанца, Штефен занялся его сотовым телефоном, вызвав список последних разговоров.

- Алло, шеф, это Штефен, мне нужна информация по номерам...

- Подожди секунду... Диктуй.

- Да, диктую,- Штефен продиктовал номера телефонов.

- Кроме того, если получится, нужно узнать по местным полицейским каналам, не поступали ли какие-нибудь неопознанные бумаги с потерпевшего крушение самолёта в аэропорту Танжера сегодня вечером. Благодарю, звоните по мере поступления информации.

Дитрих поднял голову и, взглянув на напарника, покачал головой:

- У меня ничего необычного. Будем надеяться, что-нибудь проясниться, когда доберёмся до его бумаг.

- Только бы поздно не было. У меня плохое предчувствие. Давай пока прокатимся в зоолавку.

Спустя пятнадцать минут они в очередной раз пытались попасть внутрь.

- Да кончай молотить эту дверь, сломай её уже в конце концов.

Под укоризненным взглядом таксиста, Дитрих отошел на два шага, кинулся на дверь плечом. Охнув, он влетел внутрь, растянувшись на грязном полу. Дверь оказалась не запертой. Он вскочил, ругаясь, принялся отряхиваться.

- А раньше проверить?- Штефен саркастически изогнул бровь.

Дитрих хмуро щёлкнул зажигалкой.

- Здесь темно, как у негра в жопе,- ай, горячо,- он облизал палец, снова крутанул колёсико зажигалки,- давай быстрее.

Они прошли в лавку.

- Как неудачно-то,- Штефен наклонился над трупами за прилавком.

- Выбираемся отсюда.

Они вышли, прикрыли дверь, сели в такси.

- В гостинницу.

Таксист рванул, поглядывая на них в заднее зеркало. Штефен печально вздохнул. Тут уж ничего не поделаешь. Таксист наверняка хорошо их запомнит. Сдаст, как только найдут трупы. Всё складывалось просто отвратительно. Шеф будет недоволен. Зазвонил телефон.

- В самолёте были бумаги на поставку партии минеральной воды. Отправка пройдёт вечерним паром в Португалию до Портимао.

- Поставка сорвётся?

- Не думаю, скорее всего, охотник отправится сам. Кстати, мы узнали кто это. Некий Виктор Курц. Узнайте, когда отправляется паром. Будете его сопровождать. Если успеете до отправления, нанесите визит торговцу.

- Уже нанесли,- Штефен покосился на прислушивающегося водителя и ничего добавлять не стал.

- Хорошо.

- Перезвоню позже,- Штефен сбросил связь.

Зайдя в номер, Штефен сел на кровать, набрал номер.

- Справочная.

- Будьте добры, порт. Спасибо.

- Алло, будьте добры, когда отходит вечерний паром? В Португалию.

- Ближайший - через две недели.

- Тут что-то не так,- зажав трубку ладонью, прошипел он Дитриху. Штефен снова поднёс трубку к уху.

- Простите за беспокойство, но это точно, раньше никак? Должен быть рейс сегодня вечером.

- Посадка на сегодняшний паром уже закончилась. Если Вам необходимо добраться раньше, попробуйте самолётом.

- Благодарю,- ответил Штефен коротким гудкам.

- Мы опоздали.

Штефен повторил набор.

- Справочную аэропорта, пожалуйста,- прикрыв трубку ладонью шепнул Дитриху,- Догоним охотника на самолёте, встретим на границе.

- Спасибо,- сказал он в пустоту, палец уже набирал очередной номер.

Дитрих согласно кивнул.

- Здравствуйте, не подскажете, когда следующий рейс на Портимао?

Штефен опустил телефон.

- У нас есть два часа до вылета. Вызови такси.

Оставив вещи испанца раскиданными по кровати, не потрудившись сдать номер, они быстро вышли на улицу. Снаружи накрапывал начинающийся дождь. У автомобиля их поджидал всё тот же знакомый таксист.

Отправление

(3 декабря, 19:30, Марокко, г. Танжер, круизный паром "Рейн де Эспанья", идущий рейсом Лиссабон - Касабланка - Гибралтар - Малага - Танжер - Портимао - Лиссабон)

Шипя и расплёскиваясь, как кипящее масло, водяной вал накатил на ряд низких, облизанных океаном, каменных нагромождений. Мягко покачиваясь, растеряв былой напор, расползаясь вширь, соскользнул с них, устремляясь дальше в безумной спешке последнего усилия выброситься на прибрежную гальку. Лениво переваливаясь, вал вкатился в огромный светящийся квадрат, с обиженным всхлипом ударился о металл раскрашенного в бело-красные полосы борта. Опал, присоединяясь к колыхающимся водам бухты. Красно-белая металлическая стена легонько, будто нехотя, качнулась, тут же вернулась на место, отдавая дань усилиям океана опрокинуть её.

Семеня по шатающимся сходням, толстый пассажир в полосатой рубашке, прикрытой светлым костюмом, длинных "бумажных" бриджах, с ужасом в узких щелочках глаз быстро перебрался из здания вокзала на палубу круизного парома "Рейн де Эспанья" (* Reina de Espaсa - исп. Королева Испании), длинной 210 метров, высотой - 30, осадка - 7 с половиной метров, вместимостью более двух тысяч пассажиров, величественного и элегантного. Наполненный всеми удобствами, которых только могут пожелать путешествующие: рестораны с отличным обслуживанием, кафе, магазины, библиотека, кинозал, фитнес-центр, джакузи, два открытых бассейна на солнечной палубе, наконец, ночные шоу, дискотеки, казино и, разумеется, комфортабельные каюты, в которых можно расслабиться и отдохнуть от всего этого великолепия. Которое поднявшийся по сходням пассажир грубо проигнорировал. По его вялому позеленевшему лицу стекали крупные капли пота, скапливаясь в рыхлых рытвинах. По одежде расползлись мокрые разводы пота и накрапывающего дождя. Едва ступив на палубу, он тут же, на ходу, бросил две толстые бесформенные сумки, устремился к борту. Навалившись всем толстым телом на планшир (* (англ. planksheer), деревянные или металлические перила, устанавливаемые поверх фальшборта, фальшбортовых стоек или судового леерного ограждения (БСЭ)), вцепившись в него мокрыми пальцами, он уставился на суетящихся внизу человечков в оранжевых жилетах с крупными круглыми эмблемами на спине, то ли парома, то ли порта. Мимо них медленно проползала в тёмное чрево парома длинная очередь автомобилей. Вся сцена напоминала какой-то дикий древний ритуал с жертвенным стадом и ненасытным чудищем, спрятавшимся в пещере.

(рис. 016)

Лайнер был не просто высоким, а потрясающе огромным, у толстяка складывалось ощущение, будто он находится этаже на пятом - шестом дома, ещё столько же было над ним. Какое-то сожаление и сочувствие наполняло его, поскольку, непрерывно сглатывая, пассажир чувствовал, что сейчас его вывернет прямо на снующих внизу людей. Чтобы отвлечься, он попытался сосредоточиться на идущей погрузке, рассматривая разнообразные машины, прицепы, контейнеры, игнорируя глухие удары и недовольные возгласы у себя за спиной, издаваемые проходящими мимо его сумок пассажирами. В глазах всё расплывалось. Покачнувшись, он чуть отодвинулся от перил, перевёл взгляд на горизонт. Там вдали уже ничего не было видно. Солнце как-то успело по-африкански стремительно опуститься в воду, оставив широкую чёрную полосу океана, сливающегося с небом. Только огни мерцающего, словно разряженная рождественская ёлка, лайнера подсвечивали пологие гребни валов, покрытые серой пенной коркой, катящиеся от входа в бухту. Человек оглянулся на порт. Он не заметил, как повсюду зажгли фонари. Сотни электрических ламп заливали мерцающим жёлтым светом погрузочные подъезды вокзала. Скоро ночь. С ноткой безнадёжности он снова взглянул на океан. Паника, подступившая к горлу, заставила его вернуться взглядом к погрузке. Лента машин, подходящая к концу, почему-то замедлилась. Толстяк снова навалился на планшир, с искренней радостью пытаясь разобраться, что там происходит. Около оранжевых рабочих притормозил квадратный автомобиль чёрного цвета с огромными, что было видно даже с такой высоты, колёсами. Наверное, джип, подумал толстяк, для которого уловить разницу между машинами всегда казалось чем-то из ряда маленького волшебства. Он в них совершенно не разбирался. На сцепке джип тянул что-то вроде заостренного ракетообразного цилиндра за хвост. Как необычно, подумал пассажир, напрягаясь в попытках рассмотреть подробнее странный прицеп. Видимая сверху тушка была окрашена в яркий жёлтый цвет или, возможно, в этом были виноваты лампы прожекторов, размером едва ли не меньше тащившего её автомобиля. Погрузчики суетились, бегая вокруг джипа, беспорядочно махая руками. Водитель высунулся из окна, разводил руками в ответ. Наконец, процессия двинулась дальше. Движение очереди вернулось в обычный ритм. Странный тандем исчез в недрах гаражной палубы парома.

Заставив себя оторваться от перил, тяжело дыша, отирая пот с лица, толстый пассажир нерешительно завертелся на месте в поисках брошенных сумок. Отыскав их, он влился в толпу пассажиров у лифтов. Двери открылись, он втиснулся внутрь, нажав номер палубы, на которой располагалась его каюта. Пока лифт ехал наверх, он успел передумать. Не хватало ему ещё клаустрофобии в тесной каюте. Двери открылись, пассажир отступил в сторону, пропуская других выходящих. Потом нажал на кнопку верхней палубы. Когда лифт поднялся на самый верх, никого из попутчиков в кабине уже не осталось. Довольный своим решением, толстяк, пыхтя, протиснулся наружу. Огляделся, примечая, смотрит ли кто-нибудь на него, направился к спасательной шлюпке. Задрав тент, закинул внутрь сумки, мурлыча себе что-то под нос, занял лежак в центре палубы, подальше от бортов. Достал из кармана коробку со снотворным. Выдавил две таблетки на ладонь. Забросил в рот, прожевал на сухую. Лёг, закрыл глаза, приготовившись проспать как можно больше ужасных часов плавания. На лицо шлёпнулась капля. Затем ещё одна, щекотно сползая со лба в канавку между глазом и носом. Дождь становился сильнее. Сенто ненавидел дождь.

***

Смотритель маяка, ещё не пожилой марокканец, лет пятидесяти, со сморщенным, высушенным солёными ветрами лицом, постоянно простуженный, хрипло надрывно кашляющий, грустно смотрел в темноту из окна фонарной комнаты (* фонарная - цилиндрическая, полностью состоящая из окон, комната на верхнем ярусе маяка, в которой находится осветительный прибор). Узкий пульсирующий луч, собранный фокусными линзами, белой чертой бил в сторону океана. Целый день было пасмурно, небо заволокло грозными толстыми чёрными тучами. И вот теперь, вечером, редкие струйки начинающегося дождя брызгали на стекло, словно из груши клоуна. Но смотритель не обманывался, скоро небеса разразятся тропическим ливнем, какие бывают только в Африке. Смена заканчивалась. Скоро должен был прийти помощник. Смотритель переминался на месте, разминая ноги. В последнее время он стал уставать от этой работы. Даже заставил помощника помочь ему втащить по винтовой лестнице диван в вахтенную. Ох и намаялись они тогда. Новые водяные струйки появлялись на стекле всё чаще. Наверное, ему стоит заночевать на маяке. Диванчик в вахтенной кажется совсем не плохим вариантом, по сравнению с необходимостью тащиться в ураган через всю скалу до своего домика. Нет, выходить наружу этой ночью ему решительно не хотелось. Воздух в комнате заметно холодал. Смотритель съёжил плечи под тонкой вытертой футболкой. Сейчас бы чего-нибудь потеплее. Он взглянул на люк, закрывающий лестницу на уровень ниже, в вахтенную комнату. Ноги протестующе заныли. Он, пожалуй, подождёт сменщика. Тот вот-вот должен принять вахту. Смотритель снова повернулся к тёмному окну, исполосованному струями дождя. Водяные линии теперь ложились косо. С каждым разом всё более полого. Ветер быстро усиливался. Капитану ночного парома следует поторопиться, если он вообще хочет сегодня выйти в океан. Он бы на его месте переждал эту ночь в порту. Будет шторм.

- Привет, старик.

Смотритель подпрыгнул, оборачиваясь. Точнее, подпрыгнул бы, если бы ноги не затекли за долгую вахту.

- Плохо выглядишь.

- Посмотрим как ты будешь выглядеть в мои годы,- он скрипя потянулся, распрямляя спину.

- Выпей чего-нибудь горяченького, прежде чем выйти наружу. Сегодня льёт, как из ведра.

- Я думал заночевать здесь.

- Вот это правильно. Спускайся, поставь чайник. Я скоро присоединюсь. Только осмотрю лампы.

Смотритель освободил место у фонаря помощнику, встал на лестницу, спустился на две перекладины, присел, прикрывая за собой люк, стал осторожно переставлять утомлённые конечности, крепко цепляясь, на случай, если соскользнут ноги. В вахтенной комнате тоже было промозгло. Он накинул на себя кофту, поставил на электрическую плиту чайник. Прилёг на диванчик, закинув ноги на подлокотник, закрыл глаза.

- Просыпайся.

Смотритель, скрипя приподнялся на локте. Он и не заметил, как заснул. На столе дымились два бокала крепкого чёрного чая.

- Смотри, что у меня есть,- помощник вытащил из бокового кармана фляжку, поболтал ей. Послышался плеск.

- Ром,- на всякий случай, уточнил он.

Смотритель протёр глаза, присоединился к сменщику за столом. Тот уже щедро плескал в бокалы из фляжки.

- Что-то староват я становлюсь.

- Брось. Ещё побегаешь по лесенкам. Пей. Простуду, как рукой, снимет.

Смотритель маяка закашлялся.

- Погодка сегодня разгулялась.

- Представляешь, а кто-то в такую погоду бродит.

- Где бродит?

- Да по нашей скале.

- Ты бредишь. Чего на нашей скале делать в такой шторм. Нет тут никого, кроме нас.

- Да я сам видел, пока сюда шёл.

- Кого ты там видел? Там же темень, даже собственного носа не увидишь.

Сменщик скосил глаза, потёр пальцем переносицу.

- А я видел.

- Показалось тебе.

- Да говорю тебе, видел. Сам удивился. Иду к маяку, а передо мной двое тащатся. Я думал, туристы заблудились в такую ночь. Но, когда сюда дошёл, на маяке их не было. Так что они всё ещё где-то снаружи бродят.

- Ладно, иди пока проверь лампы фонаря, а я посмотрю, что за туристов ты там увидел.

- Да брось ты. Там холодно, мокро и противно. Нагуляются, сами придут, куда им ещё деваться,- но смотритель уже вышел из вахтенной. Медленно, покряхтывая при каждом движении, он сполз по винтовой лестнице. Надел плащ. Натянул на голову капюшон дождевика, открыл входную дверь. В лицо полетели колючие струи дождя. Ветер вырвал из рук дверь, прижал к обратной стороне каменной кладки. Смотритель вышел наружу, оторвал припечатанную дверь и, с трудом, налегая плечом, вдвинул её в косяк. Вокруг стояла непроглядная темень. Впереди слышался мерный рокот океана, прерываемый глухими барабанными ударами валов о скалистый берег. Смотритель включил электрический фонарь, потряс его, дожидаясь пока разгорится лампа. Поводил лучом по сторонам. Луч терялся в пелене дождя уже через пару метров. Смотритель вздохнул, но решил проверить всё до конца. Он сделал всего шагов десять по тропе, примерно половину пути, в сторону обрыва. Не решаясь, подойти ближе, он ещё раз провёл фонарём по сторонам, вглядываясь в дождь. На самом краю, определённо, что-то было. Он подошёл ещё немного.

(рис. 017)

- Эй, вы, вы что там делаете?

Два тёмных силуэта никак не отреагировали на его слова. Он и сам себя еле расслышал. Смотритель быстро зашагал к ним, не стараясь больше перекрыть своим хрипом океанический гул. Свет фонаря очертил две мокрые спины людей, явно одетых не по погоде. Он поднял руку, собираясь тронуть одного из незнакомцев. Те, молча, даже не переглянувшись, шагнули с обрыва. Налетевший вал впечатал тела в скалу. Ужасная бессмысленность увиденного поразила смотрителя, он ещё долго пялился, открыв рот, на место, где только что стояли два человека. Потом повернулся и побежал к маяку.

Бледный, мокрый, взъерошенный, с ужасом в глазах, смотритель влетел в фонарную комнату.

- Ну, и кто там бродит?- не оборачиваясь, спросил его помощник.

- Для нашего общего спокойствия, будем считать, что никто. Там никого нет.

- И не было?

- И не было.

Помощник повернулся к смотрителю.

- А что было? Ну так, между нами.

- Два трупа, парень. Два, несомненно, стопроцентно дохлых трупа.

***

Паром прогудел, оповестив о том, что покидает пристань весь засыпающий Танжер. Быстро набрал ход, стремясь поскорее проскочить полосу прибрежных валов, начинающуюся за волноломами бухты, скрыться в открытом океане. Развернулся, обходя косу рифов, выходя из-под их защиты в неспокойное море. Восьмичасовое плавание до Портимао началось. Волнение пока не достигло 5 баллов только из-за ветра, притаившегося до скорости в 7 метров в секунду, волны, врезающиеся в высунувшийся нос парома были крупными, хорошо развитыми 30-40 метров в длину, высотой достигали полутора - двух метров.

По правому борту появился маяк. Паром взлетел на набегающую волну, разбивая её в четырёхметровые брызги, осел на нос, пропуская вал под собой. Лайнер сбавил ход. На мостике капитан прощался с лоцманом, собирающим навигационные карты в портфель. Вахтенный передавал распоряжения в переговорную трубку.

- Подготовиться к швартовке лоцманского судна. Самый малый. Удерживать ориентиром маяк справа. Держать ход, пока катер не отойдёт от борта. Подготовить лоцманский подъёмник с правого борта. Включить огни у подъёмника.

Капитан повернулся к офицеру, вызванному на мостик заранее и теперь ожидающему распоряжений в стороне.

- Проводите лоцмана.

- Слушаюсь,- офицер вытянулся, сделал шаг к лоцману,- Прошу за мной.

Лоцман ещё раз попрощался с капитаном, пожелал всем счастливого пути, последовал за сопровождающим. Офицер провёл его внутренними коридорами к служебному балкону, где располагалась лебёдка подъёмника. Открыл дверцу на борту парома и на леерном ограждении, выпуская лоцмана на жёсткую платформу длиной два с половиной метра, отгороженную от волнующегося океана тремя рядами лееров (* туго натянутый трос, веревка, канатный поручень), верхний на высоте чуть больше метра. Далеко внизу мотался, подпрыгивая на волнах, лоцманский катер, словно муха, старающаяся не попасть под ноги вальяжно шествующему слону. Лоцман перешёл на платформу, закрыл на защёлку, блокируя, дверцу ограждения на платформе. Офицер судна проделал то же с бортовой дверцей. Связался с мостиком, доложил, что у него всё готово для сдачи лоцмана.

Барабаны лебёдки медленно закрутились. Лопари (* Лопарь - гибкий стальной трос, используемый для поднятия и спуска грузов, шлюпок, трапов и пр.) понесли платформу вниз, к лоцманскому катеру. Провожающий наблюдал сверху за удаляющимся подъёмником.

На мостике капитан дожидался доклада от вахтенного о сдаче лоцмана, чтобы отдать команду набирать ход. Волнение на море кажется всё больше усиливалось. Надо уходить от штормового фронта в открытые воды.

- Катер отошёл от борта.

- Выключить освещение подъёмника. Поднять лоцманскую платформу.

Вахтенный эхом передавал команды.

Офицер на балконе потушил лампы освещения, запустил мотор лебёдки. Подъёмник пополз вверх.

В паром врезалась очередная волна, слегка качнув его, разделилась на две части, раздавленная опустившимся носом судна. Чуть сбавив ход, захлестнула лоцманский подъёмник, перевалив через леера ограждения и унеслась дальше, в сторону порта, оставив корчится на платформе два изломанных трупа в грязно-зелёных лохмотьях.

Достигнув верхней точки подъёмник встал. Мотор лебёдки, скрипнув, смолк. Офицер, ёжась на пронизывающем холодном ветру, едва дождавшись, пока вернётся подъёмник, доложил на мостик, что всё в порядке, пулей вылетел во внутренний коридор судна, спеша в кают-компанию.

- Хорошо, свободен. Подъёмник на месте, капитан.

- Лево на борт, держи на волну. Средний вперед.

Вода закипела под гигантскими винтами лайнера.

- Полный вперед.

Паром вышел на рейс.

На пароме

(3 декабря, поздний вечер, паром "Рейн де Эспанья")

Паром быстро уходил в открытый океан. Огни порта, без того размытые струями дождя, стёрлись окончательно. Ветер всё ещё трепал полотно океана, но уже не так сильно. Валы заметно сгладились, притаились. Огромные массы воды больше не бились о нос судна, а разрезаемые им, плавно колыхались у ватерлинии, расходясь позади широким клиновидным следом. Только ливень по-прежнему неистовствовал, скидывая с неба легионы капель.

Охотник оставил сумку не распакованной. Задвинул её под кровать, чтобы не мешалась под ногами. Он решил быстро поужинать, потом вернуться и провести вечер в каюте. Можно было ограничиться батоном из сумки, но подумал, что, если позволить себе нормальный ужин, ничего страшного не случится. Спать на голодный желудок совсем не хотелось. Выйдя, закрыв за собой дверь, он скользнул глазами по стене, высматривая план парома. Ничего похожего не попадалось. Охотник подумал, не вернуться ли в каюту, наверняка на журнальном столике найдётся брошюра с планом парома. Возвращаться не стал. Где на этой громадине искать ресторан? Он видел один план на двери при выходе с гаражной палубы, когда ставил машину, но и туда спускаться не хотелось. Такой план, наверное, должен иметься на каждой палубе. Обычно их развешивают где ни попадя. А тут, как назло, ничего на глаза не попадается. Ну уж на верхней, солнечной, палубе, точно должен быть ресторан или, как минимум, кафе-бар. Он усмехнулся, представив затянутое тучами, ночное небо над океаном. Вот где он поужинает. Конечно, снаружи немного прохладно, но это мелочи. Главное, там есть еда. В животе урчало. Виктор, размахивая руками, быстро зашагал к лифтам, видневшимся в конце коридора.

Дверь закрылась. Прозрачная кабинка быстро пошла вверх внутри стеклянной трубы. Охотник почувствовал себя письмом в сети каналов пневмопочты. С урчанием миновав две палубы, кабинка лифта остановилась. Изогнутая дверь ушла в сторону, впустив холод и шум колошматящего дождя. Тусклые лампы на проводах, тянущихся вдоль бортов, не справлялись с ночной тьмой. Кафе тут было. Шагнув из лифта на тёмное пространство, Виктор увидел вдали тёмные силуэты столиков, торчащие штыри сложенных солнечных зонтов. Огни в кафе были потушены. Людей тоже ни одного не было видно.

Ничего себе стихия разыгралась. Виктор почувствовал, как его костюм с каждой секундой всё безнадёжнее намокает. Сзади с лёгким шелестом начала закрываться створка лифта. Виктор торопливо бросился обратно, шлёпая мокрой ладонью по кнопке вызова. Прозрачная дверь медленно, нехотя, словно удивляясь, что он передумал оставаться там, куда его привезли, открылась, снова впуская пассажира, милостиво позволяя ему спрятаться в кабинке лифта от секущих струй. Виктор выбрал палубу уровнем ниже. Лифт качнулся, пошёл вниз, унося его от барабанящих по стеклу шахтовой трубы капель.

На пятой, куда его доставил лифт, палубе было гораздо оживлённее, чем на третьей, где находилась каюта Виктора, и, тем более, на шестой, солнечной, откуда он так поспешно сбежал. На этот раз стеклянная дверь лифта открылась на небольшую площадку посреди коридора, выкрашенную в чёрно-жёлтые клеточки. Мимо него проходили пассажиры, иногда оживлённо разговаривающие пары, иногда семьи с детьми, непоседливо забегающими вперёд и потом путающимися под ногами прочих, дожидаясь родителей. Виктор заметил торопящегося куда-то человека в белой униформе.

- Простите,- он вскинул руку, останавливая спешащего,- не подскажите, где тут можно перекусить.

Человек недовольно взглянул на Виктора и буркнул:

- Конечно, следуйте по этому коридору, Вы упрётесь прямо в панорамный ресторан на корме. Тут все идут в ту сторону. Держитесь остальных - не заблудитесь.

- Спасибо,- человек в униформе унёсся дальше по своим неведомым делам, не терпящим отлагательств, лавируя между направляющимися к ресторану пассажирами.

У входа в зал образовался небольшой затор. Двое служащих натянуто улыбались, приветствуя посетителей, стараясь не замечать нарастающего напряжения. Виктор присоединился к нервничающей толпе ожидающих своей очереди попасть на ужин, замечая, как вокруг него образовывается небольшое пустое пространство. Люди, натыкались на его промокший костюм, старались отодвинуться в сторону. Так что, Виктор, в некотором роде, был даже благодарен дождю. Мелко переступая ногами, он протолкался к входу. Зал ресторана был переполнен ярким довольным шумом насыщающихся людей, громким светом ярких потолочных люстр, суетой официантов, лавирующих между столиками с уставленными блюдами подносами.

- Добрый вечер, месье, мы рады приветствовать Вас в нашем панорамном ресторане. Вы можете одновременно наслаждаться изысканными блюдами, приготовленными поварами мирового уровня, и видами Атлантики за кормой парома "Рейн де Эспанья",- юноша в белом с перекошенным кривой усталой улыбкой лицом махнул в сторону ставших абсолютно зеркальными панорамных окон из-за чёрной ночи снаружи.

- К сожалению, видами насладиться не удастся, буря,- он взглянул на охотника,- ну, да Вы уже знаете. Менеджер ресторана распорядился сделать освещение как можно ярче, чтобы не напугать клиентов бушующим океаном. На самом деле всё не так страшно. Паром вполне надёжен и, если не выходить на солнечную палубу, волнения океана Вы даже не заметите.

- Я могу войти?

- Разумеется. Вам придется подождать немного,- он пожал плечами, выражая сомнение в последнем слове,- у стойки, пока не освободиться столик. К сожалению, все столики на данный момент заняты. Спасибо за понимание.

- Ничего страшного,- Виктор двинулся в направлении бара, не довольный, что быстро поужинать, как он рассчитывал, не получится.

У барной стойки тоже было не протолкнуться. Он облокотился на самый край, кивнул замученному бармену.

- Нацеди-ка мне пива, приятель. Смотрю, у Вас тут весело сегодня.

- Да, необычайно людно, месье. Боюсь, сейчас это единственный работающий ресторан на пароме. Есть ещё два небольших кафе на нижних ярусах, но, как Вы понимаете, это совсем не то. Скоро должны открыть морской ресторан на третьей палубе, у них там какие-то проблемы с электричеством. Ну а пока все пассажиры пытаются попасть к нам,- он протянул Виктору высокий стакан с пивом, отвернулся к очередному нетерпеливому клиенту.

Виктор поднёс стакан к губам. Сделал маленький глоток, пробуя янтарный напиток. Полуобернулся, опираясь локтем на стойку, принялся разглядывать посетителей. Да, торчать ему тут долго придётся. Как бы совсем без ужина не остаться. Разношёрстная толпа оккупировала столики и не торопилась с ужином. Вечер у пассажиров провисал. Заняться на пароме было нечем. Прогулки под звёздным небом отменялись. Дискотека, как и прочие развлечения на нижних палубах пока, кажется, тоже были не доступны. За столиками у панорамного окна сами собой устроились семейные пары, будто ещё надеясь очаровать своих чад видом океана. Эти должны скоро разобраться с ужином и отправить детей спать. От парочек в остальной части ресторана этого ждать не приходилось. Эти зависнут тут до прихода в порт приписки или пока не заработают ночные клубы. Впрочем, ещё рано об этом судить, он взглянул на часы, ещё даже десяти нет. Виктор перевёл взгляд на людей у стойки, вместе с ним ожидающих своей очереди занять освободившийся столик. Толстый человек в костюме, по-виду бизнесмен средней руки, влюблённые не сводящие друг с друга глаз, им и тут хорошо, никакой столик не нужен, сдвинули барные стулья, прижались коленями, держатся за руки. Дальше группа уже хорошо выпивших не молодых людей, веселятся, гоняя бармена. Виктор ещё раз поднёс стакан ко рту, приметив, что жидкости в стакане изрядно поубавилось. Напиваться сегодня он не собирался, поэтому поставил стакан обратно на стойку, лишь слегка намочив губы. Снова посмотрел вдоль стойки. За шумной компанией одиноко скучала молодая девушка. Она откинулась назад, касаясь головой стенки, вытянув скрещенные ноги. Слегка покачиваясь вперёд-назад. Того гляди уронит высокий табурет и свалится. Девушка с полуулыбкой, с интересом наблюдала, как он рассматривает её коротенькое жатое платьишко до середины бедра, оставляющее открытым длинные красивые ноги. Маленькие стопы, переплетаясь, лежали на подножке соседнего табурета. Мягкие туфли-балетки сиротливо стояли рядом на полу. Девушка, отталкиваясь стопами, отклонялась назад. Расслабляла ноги, чуть сгибая колени. Барный стул возвращался, с лёгким ударом стальной ножки о пол, на место. Волосы скользили по стенке за спиной девушки, взъерошиваясь, когда табурет накланялся и замирал, почти падая.

Виктор с усилием отвёл глаза от завораживающего зрелища. Семейство у окна начало суетливо собираться. Охотник соскочил с табурета, устремился к освободившемуся столику. Он с довольным видом уселся, победно посмотрел на подбежавшего официанта. Уже у самого столика, понимая, что не успевает за наглым клиентом, юноша резко остановился, дальше шёл неторопливо, делая вид, что и не пытался его перехватить.

- Вам придётся подождать, пока мы уберём со стола.

- Ничего, я подожду здесь.

Официант взглянул на колышущуюся толпу у входа, понимающе пожал плечами, стал собирать посуду. Напротив присела девушка, которую он недавно рассматривал у барной стойки.

- Уф, за Вами не угнаться. Не против? А то свободного столика сегодня ночью просто не дождаться.

- Почему бы и нет? Я даже рад, что ужинать придётся в обществе приятной девушки, а не в одиночестве. Устраивайтесь,- охотник про себя отметил, что правда необычайно рад. Девушка ему нравилась. Но сам он не стал бы с ней сегодня флиртовать. В его намерения входил спокойный сон в своей собственной каюте до полного окончания путешествия.

Они немного помолчали, пока официант не стёр со стола и не принёс меню. Виктор протянул сложенную книжку девушке.

- Прошу Вас.

Девушка, улыбнувшись, взяла у него из руки меню. При этом пальцы их на мгновение соприкоснулись. Мелкая дрожь пробежала по телу Виктора, покрыв его мурашками.

Свет в ресторане мигнул и погас. За широким окном стали видны тёмные тени огромных волн вздымаемых бушующим океаном. Виктор почувствовал, как к его боку кто-то прижался.

- Ничего, если я пересяду ближе? Меня пугает эта стихия. Сразу понимаешь, какой на самом деле маленький наш кораблик посреди бескрайнего пространства океана.

Свет загорелся. Виктор, повернувшийся на голос, оказался нос к носу с прелестной девушкой. Она слегка покраснела, смущенно отодвинулась. Но не очень далеко.

- Извините меня. Я немного испугалась.

- Не стоит извиняться. Даже спокойный океан способен испугать. Я вот, например, боюсь непрерывно, с того самого момента, как вошёл на паром.

- Правда? Не может быть.

- Правда - правда. Мне приходится часто путешествовать, но, вообще-то, я предпочитаю самолёты. Как-то проще - бамс и всё.

- А кем Вы работаете?

- Курьером, ничего интересного, расскажите лучше про себя.

- Вы всё равно не поверите.

- Я много чего видел и слышал в своей жизни. Меня трудно удивить.

- Я - ведьма.

Охотник недоверчиво улыбнулся, помолчал. Вернулся официант, помогая скрыть возникшую паузу.

- Выбрали?

Девушка, продолжая держать закрытое меню в руке покачала головой. Виктор перехватил собирающегося исчезнуть официанта.

- Ещё нет, сделайте нам для начала пару Лонг-Айленд Айс Ти. (* Long-Island Ice Tea - замечательнейший лонгдринк. Способ приготовления: Бакарди (2 части), водку (2 части), текилу (2 части), джин (2 части), куантро (1 часть), лимонный сок (1 часть) и лед соединить в высоком стакане. Долить до верха кока-колу. Несмотря на адскую смесь большого количества крепких напитков, коктейль пьётся невероятно легко, освежает и градус в нём не ощущается совершенно)

Официант покачал головой, показывая на толпу, продолжающую топтаться у входа. Столько желающих, а они коктейли заказывают. Ели бы скорее. А то, не дай бог, эта толпа разнесёт ресторан. Виктор отвернулся, сделав вид, что не заметил жест официанта. Тот пожал плечами и отошёл.

- Вы решили напоить меня?

- Нет, что Вы. Это очень лёгкий коктейль, к тому же по настоящему морской. С ромом. Что-то подобное пили в 17 веке флибустьеры. Он поможет нам согреться, поднять, так сказать, боевой дух. Что в такую ночь совсем не помешает.

- Нам стоит заняться меню, а то наш друг вернётся сюда с вышибалой,- Виктор, улыбаясь, кивнул на книжечку в руке девушки, по-прежнему, не открытую.

Она положила меню на столик, быстро пролистала. Передвинула собеседнику.

- Уже выбрали?

- Да,- Виктор, в свою очередь, стал просматривать блюда, предлагаемые рестораном.

- Значит, ведьма,- протянул он, возвращаясь к прерванному разговору.

- Вот видите, Вы мне не поверили.

- Да нет, что Вы. Просто это несколько необычно, что ли. Ведьма - это ведь согбенная старуха, с клюкой и в лохмотьях.

- Бородавка на носу и седые волосы?

- Или совсем лысая.

- И злыми поросячьими глазками?

- Вот-вот. Вы немного выбиваетесь из образа.

- Это замечательно.

- Согласен, просто замечательно,- Виктор рассмеялся,- И чем же занимается марокканская ведьма?

Девушка рассмеялась в ответ.

- Тем же, чем и остальные.

- Готовите любовные зелья?

- Мне больше нравится завязывать узлы и вызывать духов.

- Это не опасно?

- Не больше, чем готовить любовное зелье. Только если кто-нибудь вмешается в процесс.

- И часто такое бывает?

- Не очень.

- С Вами такое бывало? Часто? А что тогда происходит?

- Хватает одного раза, после чего остаётся только молиться. Колдун просто исчезает со сцены, обычно навсегда.

- Умирает?

- Бывает и так. Сильные выживают, но потом ещё долго не осмеливаются практиковать снова.

- Вы по-этому уезжаете из Марокко?

- Вы очень проницательны. Да, у меня, в некотором роде, отпуск.

- А что стало с тем, кто Вам помешал?

- О, с ним всё в порядке. Наверняка, ужинает сейчас и не подозревает ни о чём.

Они немного помолчали.

- Я уже столько всего о Вас знаю. Кроме имени. Да и сам, кажется, забыл представиться. Меня зовут Виктор. Виктор Курц.

К столику подошёл официант с двумя не украшенными хайболами на подносе.

- Бармен просит прощения, но слишком много посетителей для длинных коктейлей. Он предлагает вам ограничиться "наглой обезьяной" (* наглая обезьяна, самый лёгкий в приготовлении - Состав: водка - 20 мл, белый ром - 20 мл, апельсиновый сок - 75 мл. Способ приготовления: Соединить ингредиенты в смесительном стакане со льдом и размешать. Подавать в стакане хайбол).

Высокие стаканы заняли свое место напротив посетителей.

- Вы определились с заказом?- это прозвучало скорее утверждением, не говорите, что нет, а то больше не приду.

- Отбивную с картофелем и салат из водорослей.

- Месье?

- Я присоединюсь к даме,- ответил Виктор, который до сих пор не заглянул в меню.

Официант что-то пометил в блокнотике, отошёл.

- Меня зовут Халида (* Бессмертная, вечная - отсылка противопоставление Мунху, имеющему то же значение имени на монгольском).

- Халида,- произнёс охотник, словно пробуя имя на вкус и, после некоторой паузы,- тот человек, который Вам помешал - это я?

***

На служебном балконе с выходом на лоцманский подъёмник, в луже, запутанные в перекрученные тряпичные ошмётки, лежали два изуродованных трупа, в которых с трудом можно было опознать людей. Игнорируя тот факт, что они были несомненно мертвы, тела дёргались, крутились, пытаясь опереться на переломанные кости рук. Конечности снова и снова подламывались, утопленники падали с глухими ударами на палубу. Все эти странные нелепые движения производились в полном молчании. Жуткое зрелище наверняка повергло бы в ужас случайного свидетеля. Но на его счастье, он не мог здесь появиться до самого подхода судна к следующему порту остановки. Так что старания мертвецов никого не удивляли. Наконец, им удалось перевалиться на колени, изворачиваясь и качаясь, мертвецы поползли к двери, скрывающей выход в коридор верхней части гаражной палубы, где располагались каюты персонала и прачечные. Сразу за дверью находился переход с лестницей к жилым палубам и, более тёмная секция, уводящая вниз к грузовым отсекам. Изломанные тела выпали за дверь, скатились по пролёту вниз, размазывая за собой мокрый след. Шумно упав на площадку перед люком на стоянку, они снова закопошились в натекающей луже, образовавшейся под ними. На люке был прикреплён план парома, располовиненный тусклым красным светом фонаря, висевшего над дверью. Ниже непроглядная тьма. Там, внизу, шевелились два мертвеца. В темноте слышались шлепки по поверхности луж, влажное ворочание. Один из утопленников приподнялся, опираясь головой в спину лежащего, вдавив его глубоко в скопившуюся на полу воду. Протянул руку с болтающейся кистью к кнопке, открывающей люк на гаражную палубу. Ткнул торчащим обломком кости в неё и держал, пока дверь не отъехала в сторону. Приподнявшийся мертвец снова рухнул в лужу, теперь уже оба принялись по-змеиному, будто в телах не осталось целых костей, ползти через порог.

(рис. 018)

Служебные лампы заливали мертвенным кровавым светом ряды машин. Здесь, на подводном уровне, ощущался гул океана, долбящего в борта парома. Утопленники расползлись в разные стороны. Океан славно потрудился над ними, признать в них арабского торговца из маленькой лавки в старом Танжере и монгольского пастуха теперь было практически невозможно.

Мертвецы действовали слаженно, словно роботы. Подбирались к припаркованным машинам, выдёргивали подложенные под колёса стопоры, разбивали окно, разблокируя двери. Потом, если машина была достаточно низкой, заползали внутрь, снимали её с ручного тормоза, переводили на нейтральную передачу. Теперь ничего не мешало машинам кататься свободно по палубе, следуя наклону раскачиваемого волнами парома. Если с какой-нибудь машиной не получалось разобраться сразу, они без сожалений бросали её как есть, переползали к следующей.

Трюм наполнился воплями сирен автомобильных сигнализаций. Палуба покрылась мелкими кубиками осколков. Зашевелились освобождённые машины. Сначала нехотя, но с каждым наклоном качелей палубы всё с большим энтузиазмом.

По стёклам на полу продолжали подёргиваясь ползать мертвецы. Размокшая плоть рвалась, но крови не было. Остатки её давно смешались с океаном. Следующая машина. Цэрэн вцепился зубами в порог высокого внедорожника, подтягивая непослушное тело. Остатком руки стукнул по колодке под передним колесом. Обломок кости скользнул, даже не качнув её. Труп помедлил, примериваясь вылезшими из орбит зрачками, стукнул сильнее. Колодка, крутанувшись, с шелестом скользнула в сторону. Тело монгола по инерции повалилось вперёд. Джип, как оказалось, застопоренный только колодкой и не поставленный на ручник, чуть сдвинулся вперёд по наклону палубы, прижимая лохмотья на вытянутой поперёк колеса руке свалившегося мертвеца. Паром выровнялся. Машина не успевшая набрать скорость остановилась, упёршись в мелкое препятствие. Монгол задёргал рукой, пытаясь вырвать её из-под колеса. Рука не подавалась.

***

Утренний ветер проникал через открытое окно. Тяжелые тёмно-синие портьеры подёргивались рябью складок. Плотная ткань морщилась, пока не пошла волной и не разошлась в стороны, впустив в комнату бледный предрассветный туман. Он повернулся на бок, ощупал рукой скомканное одеяло, лежащее рядом. Приоткрыл глаза. Жена уже проснулась, теперь сидела у зеркала в одной ночной сорочке, расчесывая длинные пепельного цвета волосы. На столике перед ней стояли всевозможных размеров флаконы, некоторые едва тронутые, некоторые почти пустые, цветастые веселые коробочки, лежали щеточки, кисточки и гребешки. Встретив в зеркале его взгляд, она улыбнулась и, отложив щетку, с улыбкой повернулась к нему.

- Доброе утро, соня, пора вставать.

Он улыбнулся в ответ, продолжая любоваться ей через прищуренные веки. Жена поднялась с пуфика. Свет очертил ее тонкую фигурку под сорочкой. Она потянулась, томно, не торопясь, вполне сознавая, как сейчас привлекательна, на цыпочках протанцевала к кровати. Склонилась, легонько поцеловала мужа в губы.

- Вставай, соня.

В дверь колотили. Он взвыл, не желая отпускать ускользающий сон (* пожалуй, требуется некоторое объяснение сна: испанские морские офицеры - это, как правило, выходцы из старинных аристократических морских династий. В определённых кругах именуемые донами, что к сну уже отношения не имеет, но хорошо объясняет метод управления своими судами. На малых судах даже практикуется, что капитан есть одновременно и штурман и владелец этого судна).

- Капитан!

- Войдите.

В дверь продолжали колотить.

- Да входите уже!

Дверь распахнулся. Через комингс переступил взмыленный помощник штурмана.

- Капитан, проблемы. Нас догоняет шторм 8 баллов. Высокие волны. Уйти не можем. Пришлось сбросить скорость. Паром теряет остойчивость. Нас мотает как мелкую яхту.

- Причина?

- Пока не ясно. Вероятно, что-то с грузом.

- Что значит, вероятно?

- Не успели проверить.

- Так отправьте кого-нибудь на гаражную палубу.

- Есть, капитан!

Человек резко развернулся, собираясь уйти.

- Кто на вахте?

- Штурман,- старший матрос снова обернулся (* пояснения по иерархии на испанских судах: как правило, на большом судне у капитана имеется несколько помощников, несущих вахты, на это время наделенных властью второго после капитана лица. Члены экипажа торгового судна имеют общее название матросов, или старших матросов. Итого в составе команды: капитан, штурман, два помощника штурмана, на время вахты поднимающиеся в ранге от старшего матроса до штурмана, старшие матросы, матросы, прочий обслуживающий персонал)

- Хорошо. Можете идти, матрос.

Дверь закрылась. Капитан сел на кровати, свесив ноги. Снова уснуть всё равно не удастся. Он потянулся, расправив спину. Встал, начал одеваться. Брюки, жилет, туго подающиеся пуговицы форменного кителя. Торопиться некуда. "Рейн" - хорошее судно. И его капитан всегда должен соответствовать аристократическому образу. Он пригладил волосы у зеркала, рассматривая сонные мешки под глазами. Подтянулся. Лицо застыло, как у статуи, в уверенном надменном выражении. Дон на встрече с челядью. Каждое его движение стало строго выверенным. Походка, по-военному, чеканной. Капитан направился на мостик.

Ночь

(3 декабря, ночь, паром "Рейн де Эспанья")

Кит (* уменьшительное от Кристофер) прыгал изо всех сил по дощатой кровати, отбивая себе пятки о тонкий матрасик, хохоча, размахивая над головой подушкой.

- Пушки к бою. Есть, пушки к бою, капитан. Заряжай.

На соседней кровати, предвкушая грядущую битву, закрыв голову руками, визжа срывающимся высоким голоском сжалась его сестрёнка, Бесс (* Елизавета - уменьшительные Лиза, Лиз, Бетси, Бесс). Сестра была старше его на два года и выше, больше, чем на голову.

- Эй, на корме, бери левее.

- Дети, перестаньте,- мама отвернулась от зеркала, опустила кисточку на коробочку с тенями, потёрла висок,- тише.

Дети продолжали веселиться, не обращая внимания на маму.

- Товсь,- мальчик отвёл руку далеко за спину, так, что подушка чуть было не перевесила и не свалила его на кровать.

- Пли,- Бесс распрямилась, словно пружина, метнула в брата своей подушкой. Снаряд угодил ему в живот, припечатал к стенке, выбив громкий: "Уфф".

- Пиратский корабль подбит,- радостно завопила девочка, пританцовывая рядом с кроватью.

- Испанский галеон, - она повернулась к брату худенькой попой в мешковатых пижамных штанишках на три четверти с весёленькими утятами, едва прикрывающих коленки,- показывает корму и скрывается на всех парусах со всем своим золотом.

- Ай,- на спину девочке грохнулась подушка,- так не честно!- она обернулась, едва успела поймать вторую подушку, летящую в голову.

- Да угомонитесь вы. Голова от вас уже раскалывается.

- Гад,- Бесс кинула пойманную подушку обратно, но Кит увернулся. Тогда она схватила вторую и принялась колотить брата.

- Лиза!- мама топнула ногой. Металлический пол молча проглотил удар босой стопой, отчего весь эффект пропал даром.

- На абордаж!

- Эй, это я пират,- завопил мальчик, свернувшись комочком.

Открылась входная дверь, в каюту заглянул отец.

- Так, так.

Он стоял покачиваясь на комингсе (* комингс - порог у переходов/люков на судне, вообще-то наступать на комингс - плохая примета), заложив руки в карманы, с улыбкой смотрел на разгоряченную взлахмоченную дочь. Худая фигурка девочки вытянулась за последнее время, приобрела угловатые нескладные черты, свойственные всем подросткам. Отчего сама девочка жутко комплексовала.

- Вот как мы спать укладываемся,- протянул он нарочито лениво.

Дочь обернулась, не выпуская из рук измочаленную подушку.

- Он первый начал!

Из комочка на кровати сына послышался возмущённый писк.

- Успокаивайтесь,- отец вошёл в каюту, полуобнял жену, сохранившую в своём возрасте, всю подростковую длинность и угловатость. Она была на полголовы выше его.

- Устраивайтесь на кроватях,- он потушил большой свет, оставив только ночник над зеркалом, подсвечивающий маму в вечернем платье.

- Поживее, капухи. Я расскажу Вам сказку,- мама подошла к кровати сына, помогла ему оправить постель, взбила подушку. Отец сел на край у ног дочки, начал рассказывать.

- Давным-давно, когда ещё корабли ходили под парусами, когда золото принадлежало испанцам, а моря - пиратам, жил был Лолонуа, капитан вольных флибустьеров. Даже среди пиратов он выделялся своим умом и хитростью и часто ему сопутствовала удача в грабежах испанских галеонов. Но однажды, когда он один собирался напасть на караван с золотом разразилась ужасная буря и корабль пиратов выбросило на скалы. Пиратам удалось добраться до берега, но укрыться от мести испанцев они не смогли. Как только шторм утих, испанцы высадились со своих галеонов на остров и начали убивать пиратов.

- Пап, а это правда было?

- Зачем ты пугаешь детей на ночь, они же совсем не смогут уснуть.

- Правда.

- Они убили Лолонуа?

- Закрывайте глазки. Сейчас дорасскажу.

Отец подождал, пока дети затихнут в ожидании продолжения пиратской истории. Он часто рассказывал такие, особенно они нравились дочке. С малых лет она бредила морем и приключениями. Для неё было затеяно это путешествие в Марокко, в пиратскую крепость. Бесс открыла глаза, выжидающе смотрела на него. Глаза блестели. Девочке не терпелось знать, что же будет дальше.

- Испанцам не удалось убить капитана пиратов. Он оказался для них слишком хитрым. Вымазал себя кровью и притворился мёртвым. Когда все пираты были перебиты, а испанцы отправились на свои корабли, Лолонуа смыл с себя кровь, снял одежду убитого испанца и пробрался на галеон. Так он отправился в Испанию. С этой минуты вся его жизнь была подчинена лишь одному желанию - отомстить. Ничего не подозревающие испанцы вместе с ним праздновали расправу над жестоким пиратом, наводившим страх на них долгие годы. И Лолонуа пил и веселился вместе с ними...

Веки дочки оставались опущенными всё дольше. Наконец глаза окончательно закрылись, она заснула. Ей снилось, как по морским волнам плывёт огромный галеон, а на его борту среди веселящихся матросов притаился хитрый пират, мечтающий отомстить за потерю своего корабля и команды. Папин голос затихал, растворяясь в вое ветра и волн, бьющих о борт.

Лежать под тоненьким одеялом в вытертом пододеяльнике было не очень весело. Одеяло непрестанно щекоталось колючими щетинками, Киту не терпелось скинуть его на пол. Если бы не два очень важных обстоятельства. Во-первых, собачий холод, проникающий через неплотно прикрытое окно иллюминатора и сквозняком утекающий в щель под дверью в каюту. От неуютного тонюсенького одеяльца пользы было немного, все тело покрылось мурашками. Но без него он уже давно бы закоченел. Угораздило его настоять на том, чтобы лечь спать в одних трусиках, без пижамы. Пытаясь не шипеть, мальчик надеялся, что это испытание не обеспечит ему обширных расчёсанных красных пятен по всей коже до конца путешествия. Только Кит начинал тихонечко шевелиться, пытаясь избавиться от зуда, как все тело тут же принималось нестерпимо выть и чесаться. Тогда он корчился в приступах, стискивая зубы, только бы, не дай бог, родители не заметили и не решили подождать ещё, пока дети покрепче заснут. Кит тихо лежал на неудобной дощатой кровати, плотно зажмурив глаза, безмолвно страдал. Всеми силами стараясь приблизить момент, когда отец перестанет, наконец, посматривать на часы и, убедившись, что они с сестрой спят, уведёт маму в ресторан. Интересно, как держится Бесс. Очень хотелось подсмотреть хоть одним глазком. Но он слишком боялся выдать себя этим. Тогда всё пропало. Ещё решат совсем никуда не ходить и улягутся спать. Вот это будет настоящий кошмар. Почему родители никогда не слушают, что им говоришь. Пора спать, уже поздно. А сами сбегают гулять. Скорее бы уж. А то эта поездка превратится в сущий ад. Папа вот убеждал, что плыть по океану безумно интересно. Что, спрашивается, интересного - проспать целую ночь запертыми в каюте? Нет, начиналось всё вполне мило. Они торчали у борта, смотрели на сияющий разноцветными лампочками порт. На огромный раздвоенный, с дыркой посередине, корабль, причаленный рядом с ними. Катамаран, так назвала его сестрёнка. Потом начался дождь, поднялся ветер. И их загнали в каюту.

Вероятно, он задремал, потому, что, открыв глаза, увидел, что никого в поле зрения нет, кровать сестры тоже была пуста, скомканное одеяло валялось в ногах. Кит подскочил, протирая глаза. Его бросили тут совершенно одного. Сестрёнка оказалась недалеко. Она выглядывала за дверь, приоткрыв узкую щёлку. Услышав шум за спиной. Бесс оглянулась, шикнула на брата.

- Тише ты.

- Давно они ушли?

- Только что,- девочка прикрыла дверь, вернулась, села на свою кровать.

(рис. 019)

- Чем займёмся?- Кит вопросительно взглянул на вечную заводилу сестру.

- Отправимся искать трюм, в котором испанцы везут золото.

Кит в сомнении помолчал.

- Не уверен, что на нашем корабле есть сокровища.

- Ну, испанцы то ведь есть. А ты слышал, что рассказывал папа. Испанцы всегда таскают за собой уйму золота.

- А что мы будем с ним делать?

Девочка не ответила, только с превосходством взглянула в сторону глупенького брата, стала натягивать на ноги узкие джинсы. Кит поднялся с кровати и тоже начал одеваться.

- Одевайся теплее. Снаружи довольно холодно.

- А мы что, полезем под дождь? Золото хранят в трюмах.

- Слазим сначала наверх, я хочу посмотреть на шторм. А то вдруг нас несёт на скалы, а мы этого даже не знаем.

- Я не хочу смотреть на шторм.

- Мы быстренько, не упрямься, и сразу в трюм.

Кит неуверенно кивнул. Он предпочитал пиратским приключениям машины и гонки. А в трюме, он был уверен, уйма самых разных машин. Вот где настоящее сокровище. Ради того, чтобы попасть на паромную парковку он готов принять правила игры Бесс. Пусть развлекается, если ей так хочется.

Дети оделись, натянули джинсы, толстые кофты и выскользнули, прикрыв за собой дверь каюты. Коридор был ярко освещён.

- На лифте не поедем. Легко попасться,- объяснила Бесс, потянув брата за руку к переходу между палубами.

Они почти добрались к лестнице, как свет в коридоре мигнул и погас. Паром ощутимо качнуло. Через десять секунд освещение восстановилось, заставив детей сощурить глаза.

- Ух ты, чуть не описалась от страха. Я подумала, мы уже тонем,- она подтолкнула Кита вперёд к крутым металлическим ступенькам.

Два пролёта по динькающим под ногами ступенькам и дети выбрались под дождь. Кит, мгновенно намокнув, втянув голову в плечи, рванул на нос, спрятался там, под крышей кафе, сжавшись, обхватив себя руками, дрожа. Бесс неторопливо, задрав лицо вверх, наслаждаясь каждой капелькой ливня, шествовала следом.

- Беги скорее, дурочка,- закричал мальчик.

- Зачем, всё равно вся промокла уже. Смотри, как здорово. Вылезай.

- Ну уж нет, мокни сама, а я тут постою.

Девочка подошла к борту, вцепилась в скользкий поручень. Ничего видно не было, огни, освещающие верхнюю палубу, не могли проникнуть через тьму шторма. Всё же она долго стояла, всматриваясь в ночь и о чём-то мечтая.

- Раньше, тебя бы уже принялись пороть всей командой.

- Чего это?- обиженно насупился Кит, перестав насвистывать.

- Свистеть в шторм, значит усилить ветер. Чтобы умилостивить богов пришлось бы принести какой-нибудь дар морским богам. И заодно хорошенько выдрать нерадивого сопливого юнгу, чтобы визжал погромче.

- Ничего я не сопливый. Я замёрз. Мне надоело смотреть на дождь. Пойдём вниз.

***

Голова раскалывалась. Сенто приподнялся. Его сильно мутило. Желчь поднялась к горлу. Так что ему захотелось тут же свалиться обратно. Пересиливая себя, он остался сидеть. Тошнить немного перестало, но во рту остался противный горький привкус. Сенто принялся тереть глаза. Но сколько не тёр, единственное, что он видел - это мельтешение цветных кругов. Темно. Он весь мокрый и продрогший. Где он? Всё тело затекло, встречая острой колющей болью каждое движение. Сенто мучительно заставлял голову работать. Паром. Снотворное. Но, похоже, до утра ещё далеко. Зрение, кажется, восстанавливалось, но видеть лучше он не стал. Что-то привлекло его внимание. Какое-то движение. Поперёк его ног дёргается какой-то мальчишка. Сенто приподнял его за шкирку, силясь рассмотреть через туман, заволакивающий сознание.

- Простите, я вас не заметил.

- Бежим,- шёпот со стороны. Сенто и не пытается повернуть голову, чтобы рассмотреть говорящего.

Мальчишка легко вывернулся из вялой хватки, убежал вместе с кем-то ещё, длинным и расплывчатым. Толстяк потёр голову, путаясь короткими пальцами в мокрых волосах. Похоже погода окончательно испортилась, пока он спал.

Сенто, ворча, поднялся с лежака. Повертел головой, разминая шею, фыркнул, отплёвываясь от воды, непрерывно льющей сверху. Потёр зачесавшийся нос.

- Кажется, проспать остаток ночи на свежем воздухе не получится.

Сенто двинулся следом за сбежавшими детьми к лестнице, ведущей на внутренние палубы. Но в каюту он всё равно не пойдёт. Он решил потоптаться на нижнем открытом балконе. От дождя он там будет прикрыт, можно будет посмотреть на волнение в океане. Хлюпая промокшими туфлями, Сенто начал спускаться, осторожно, боком, чтобы не поскользнуться и не загреметь вниз. Оказавшись на палубу ниже, укрывшись от бесконечного ливня, он отряхнулся, как вымокший пёс.

- Где-то тут были лифты,- карабкаться по этим смертельно-опасным ступенькам нет никакого резона, что он, горный козёл, что ли,- Ненавижу лифты.

Сенто долго давил на кнопку вызова, раздраженно пыхтя, что-то бурча себе под нос. Цифры на табло упорно показывали, что лифт едет вниз. "1", "0". Это куда это он? Под пол провалился? Сенто снова нажал на большую блестящую красную кнопку, оставив на ней влажный слизистый след. Лифт пошёл вверх.

- Ну, наконец-то.

Дверь отошла в сторону, пропуская Сенто в кабинку. Толстяк удивлённо посмотрел на циферблат на прозрачной стенке. Интересно, где это "0"? Интересно, но не настолько, чтобы он принялся выяснять это прямо немедленно. Низкий гул лифта напомнил ему, что пора выбирать, куда он собирается ехать. Сенто надавил на единицу - первая палуба. Лифт слегка подпрыгнул, поплыл вниз.

Сенто не успел дойти от лифта до наружного люка двух шагов, как через открытый проём хлестнул водяной вал. Тяжёлой массой плюхаясь о противоположную стенку коридора, оседая на пол. Вода растеклась в коридор, поднявшийся уровень у ног Сенто перевалил за края туфель.

- О, чёрт, это что, снаружи восьмиметровые волны?!

В коридоре горело только тусклое ночное освещение, Сенто заметил, что ковёр под ногами вымок и вспух. Чего это команда оставила двери нараспашку в такой шторм? Выходить наружу как-то сразу расхотелось. Сенто осторожно подкрался к люку, опасливо выглянул. Снаружи ничего видно не было. Непроглядная ночь, никакого освещения на палубе. Только оглушительный грохот и вой Атлантики где-то совсем рядом. Он убрал голову, опёрся спиной о холодную переборку. Сенто обдумывал, стоит ли выходить на открытое место, не смоет ли его волной, не окончится ли для него это плавание раньше, чем он предполагал.

***

(5 минут назад)

Дети, торопясь, перепрыгивая через две ступеньки, скользя ладонями по поручням по бокам трапа, скатились вниз. На площадке палубой ниже, Бес согнулась, хохоча во всё горло.

- Я Вас не заметил. Хи-хи-хи.

- Чего смешного-то? Я до чёртиков испугался. Иду себе, иду. Никого не трогаю. А тут этот толстяк откуда не возьмись. Дрыхнет под дождём. Я вообще думал, что он помер. Кто нормальный будет загорать на солнечной палубе ночью под ливнем? Когда он меня схватил, я чуть не обосрался.

- Фуу.

- А ты как думала, если бы тебя схватил покойник за шкирку, ты бы ещё ни так завизжала.

- Ой, не могу,- девочка обхватила себя руками,- я сейчас животик надорву. Покойник. Хи-хи-хи.

- Кончай. Пойдём в трюм. Ты обещала.

Бесс перестала смеяться. Тяжело хватая открытым ртом воздух, она потрепала брата по голове. Поискала обо что вытереть. Но вся одёжка вымокла насквозь. Она ободряюще подтолкнула брата в плечо.

- Веди, капитан.

Мимо них по коридору торопливо в молчании прошли трое матросов с угрюмыми лицами. Не обратив внимания на шатающихся без присмотра вымокших детей.

- Напрягает меня, когда они вот так куда-то торопятся. Эй, мы что, тонем?

- Хватит меня пугать, пойдём уже,- Кит торопливо засеменил по трапу вниз,- пока никто из них не поинтересовался, где наши родители.

Девочка смотрела вслед троице. Никто из них даже не улыбнулся, вообще никак не отреагировал на её окрик. Она по-настоящему испугалась. Бесс ещё проследила, как они входят в прозрачную кабину лифта и уезжают вниз. Потом заторопилась догонять брата.

***

(10 минут назад)

- Мигель, возьмите с собой двух матросов и проверьте груз.

- Отстаньте от меня, я занят. Разве Вы не видите, как мне везёт. Если я сейчас выйду из игры, удача просто отвернётся от меня,- старший матрос Мигель сбросил на стол шестёрку пик.

- Поручение капитана,- примиряюще сказал помощник штурмана.

- Почему бы тебе самому не сходить,- Мигель соизволил обернуться, отрываясь от карт на столе.

- Меня ждут на мостике. Так ты идёшь или мне сказать штурману, что ты послал капитана на хер?

Мигель в раздражении хлопнул картами о стол.

- Иду!

Помощник штурмана удовлетворенно кивнул, повернулся, чтобы доложить штурману о выполнении поручения.

- Когда вернётесь, доложишься на мостике,- не слушая грубый ответ, он исчез в проёме распахнутой двери.

- Выходишь из игры, Мигель? С тебя штраф.

- И не надейтесь, ублюдки. Пойдёте со мной, потом доиграем.

- Чего это?

- Приказ,- Мигель усмехнулся,- капитана, вы же слышали. Или решили поспорить с кэпом?

Двое матросов, сидевших с ним за карточным столом, повторили недавний жест Мигеля, с размаху хлопнув карты и оттопырив средний палец. Все трое недовольные, что их оторвали от игры, поднялись из-за стола, немедленно ощутив, как мотает их судно.

- Ух ты,- Мигель схватился за стул, едва не упав на пол вместе с ним,- Или мы пьяны, или нам стоит поторопиться.

- Пожалуй, лучше поспешить, пока нашу посудину не опрокинуло.

Трое матросов торопливо покинули каюту Мигеля, превращённую на время в игорный зал. Они быстро пробежали по коридору пятой палубы, на которой располагались офицерские помещения, к лифтам.

***

Лестница вывела детей к переходу на балкон первой палубы. Девочка остановилась, что-то обдумывая. Кит устремился на следующий пролёт, к трюмному уровню.

- Эй, ты куда?

- В гараж. Ты сама сказала.

- Постой, давай ещё посмотрим на шторм.

- Мне надоело. Я иду в трюм.

- Ладно, я на минуточку и догоню тебя.

- Нетушки.

- Да не бойся ты,- но мальчик нахмурившись поплёлся за сестрой.

Бесс быстро добежала по мокрой палубе балкона почти до самого носа, прижалась к поручню.

- Не видно ничего,- разочарованно прохныкала она, слизывая с губ солёные капли.

- Вставай быстрее,- Кит подскочил как ужаленный, оглянулся, будто рассчитывая увидеть за спиной акулу, готовую наброситься на него.

- Ты чего?

- Не садись на кнехт (* кнехт - элемент швартового устройства, торчащая из палубы железяка с набалдашником, за которую судно привязывают к причалу).

- Куда?

- Туда, где сидел, балда такая, примета плохая. Просто отвратительная примета. И так шторм за бортом.

- Иди ты со своими приметами.

- Ага, ты уже столько правил сегодня нарушил, что мы просто обязаны налететь на рифы, как в том рассказе про пиратов.

- Слушай, а чем закончилась та история?

- Про Лолонуа?

- Да. Он отомстил?

- Ты что уснул? Мы же договорились не засыпать, пока не уйдут родители.

- Ничего я не заснул. Забыл просто.

- Как же, забыл.

- Так расскажешь или нет?

- Он собрал новую команду из... - смилостивилась девочка.

Палуба парома неожиданно завертелась, задралась вверх, дети покатились в сторону кормы. Налетевшей волной их втолкнуло с прогулочного балкона во внутренние помещения.

***

Сенто почувствовал, как вода под ногами пришла в движение. Паром накренился. Сенто едва успел уцепиться за металлический обод проёма люка, выводящего на наружный балкон первой палубы. Крепко стиснув пальцы, молясь, чтобы дверь люка была заблокирована и не захлопнулась, сплющив ему фаланги, он сучил ногами по скользкому ковру, противостоя усиливающемуся течению. Когда в проём ворвался очередной водяной вал. Вместе с водой в коридор, кувыркаясь, влетели два мокрых взъерошенных ребёнка. Сенто инстинктивно вытянул руку, чтобы их не утащило течением вниз к корме. Волна схлынула, оставив барахтающихся детей, повисшими на руке толстяка.

- Вы ещё откуда взялись? Кажется, я вас сегодня уже видел.

- Нас с носа смыло,- отплёвываясь сообщила девочка, тыкая пальцем в чёрную пасть, по-прежнему, открытого люка. Мальчик молчал. Глаза у него были как-то бессмысленно собраны в кучу. Наверное, шок, подумал Сенто. Или головой ударился.

- Мы что, тонем?

- Похоже на то,- Сенто и не подумал отнекиваться,- я думаю, стоит опять вылезти наружу, если коридор начнёт заливать водой, мы отсюда уже не выберемся - стащит вниз.

Он подхватил под мышки детей, поволок их наружу, стараясь не упасть и не скатиться к корме. Так можно шею сломать. Мальчишка вяло брыкался, всё ещё не до конца осознавая происходящее. Девочка послушно семенила, зажатая под мышкой. Сенто сделал длинный нырок, приземлился на колени у самых поручней внешнего борта, не выпуская из рук своих невольных спутников.

- Хватайся за перила.

Девочка уцепилась. Сенто помог мальчишке, потом схватился сам, с шумом выдохнул, переводя дух от облегчения.

- Мама...

- Сейчас думайте лучше о себе. Пассажиров из внутренних помещений эвакуируют на шлюпках с верхней палубы. Мы туда никак не попадём. Так что спасаться придётся самим.

Очередной вал хлестнул через борт, обрушился им на головы водопадом. Сенто едва успел закрыть рот, задержать дыхание. Паром явно осел в воде или налетающие волны были гигантскими. В любом случае ничего хорошего это им не сулит.

- Движемся к корме. Она ближе к воде, там и сойдём, если понадобиться, даже прыгать не придётся. Постарайтесь устоять на ногах, если покатитесь, можете себе что-нибудь сломать. По пути смотрите, может попадётся что-то, что поможет продержаться в воде до прихода спасателей. Спасательные круги, доски, может ещё чего-нибудь.

- Ну, пошли,- Сенто подтолкнул детей, с минуту наблюдал, как они медленно сползают вниз, цепляясь за перила вздыбившегося парома.

Катастрофа

(3 декабря, ночь, паром "Рейн де Эспанья", гаражная палуба)

Пока лифт спускался к гаражной палубе, паром оставался спокоен. Качка, подобная той, которую матросы ощутили в кают-компании, с резкими круговыми кренами не повторялась. Парковочная площадка простиралась вдоль всего судна. Широкая лента палубы, с толстым чёрным прорезиненным покрытием, плотно заставлена разнообразным транспортом, яркие цветные пятна машинной мозаики смазываются в не ярком бордовом служебном освещении, льющемся со всех сторон. Будто огромной палубы мало, автомобили установлены на подъемных площадках, зависших на высоте двух метров. Над ними, ещё выше, по бортам и носу парома, буквой "П", тянется второй этаж гаража. От него вниз отвесно падают переходы приваренных скобами лестниц с толстыми металлическими перекладинами, до уровня подъёмных площадок затянутые в полукруглую защитную сетку. Этот уровень гаражной палубы, освещен чуть ярче. Наверное, чтобы исключить случайные падения в люки уходящих вниз лестниц, на стенах, над каждым из них, висят плафоны мутно-красных фонарей. Ощущение, словно ты находишься в старой фотолаборатории, смотришь на проявляющиеся карточки автомобилей. Транспорт здесь, на верху, уставлен лишь в два ряда, оставляя лишь узкую тропку у самых поручней, отделяющих обрывающийся край, очерченную жирной жёлтой линией. Автомобили только легковые, короткие - никаких лимузинов, внедорожников и просто машин с удлиненным задом. Чаще всего встречаются округлые малолитражки. С другой стороны от них ещё одна дорожка до самого борта парома, гораздо шире той, что идет у поручней, испещренная дырами люков, отмеченных сияющими отражателями. Тут же, несколько выбиваясь из общего окружения, в очерченном квадрате стоит нечто, похожее более всего на душевую кабинку.

Прозрачная дверь отъехала в сторону, выплюнула в полутьму лифтовой приемной площадки трёх человек в униформе компании "Эспанья". Глазам матросов предстал второй этаж гаражной палубы, заполненный застопоренными автомобилями, залитых матовым красным светом. На первый взгляд, всё было в порядке. Но скрежет сминаемого металла и грохот ударов при столкновении автомобильных волн с бортами парома, перемежаемый непрестанным воем сигнальных сирен быстро разрушил эту иллюзию. Матросы бросились к поручням, петляя между припаркованными автомобилями.

Хотя в трюме судна, качка должна была чувствоваться менее всего, дикие броски парома только теперь стали снова заметны, вернувшись после недолгого затишья, пока матросы спускались на лифте. Паром мотало. Матросы перегнулись через перила, с ужасом уставились на кавардак, творящийся на первом этаже парковки.

Машина, снятая с тормоза, плавно съехала с места, вдавилась в бампер стоящей перед ней, усыпав пол разноцветным пластиком осколков фар. Незакреплённые автомобили хаотично метались по площадке, петляя и врезаясь друг в друга. Одна из машин наехала на человека, придавив ему руку. Что он там делает? Неужели решил сунуться в этот ад, чтобы спасти свою машину. Как он интересно намеревался это сделать. Человек дёргался, извивался, то ли от боли, то ли пробуя освободить руку. Вероятно устав от бессмысленных попыток, безвольно распластался на полу брошенной сломанной игрушкой. Замер и больше не шевелился.

- Мигель, там, кажись, пассажира придавило.

- Ага, а там ещё одного,- второй матрос тыкал пальцем в неосвещённую часть палубы, где зомби продолжал выбивать колодки из под колёс автомобилей, пока один из них не раздавил ему голову.

- Но этого, кажись, насмерть.

С каждым ударом автомобильных волн, судно всё сильнее раскачивало.

- Как ты можешь там что-то видеть. Там же сплошная темень. С чего там пассажирам болтаться,- Мигель посмотрел налево, куда тыкал пальцем, привлекший его внимание. В каше, образовавшейся из остовов автомобилей, ничего невозможно было разобрать.

- Видел.

- Я тоже.

- Ладно, проверьте. Только недолго. Надо ещё с этой свалкой что-то придумать. Идите-идите. Вы заметили, вам и проверять. Смотрите, осторожнее, чтоб самих не замяло,- Мигель бросил ещё один взгляд вниз, на кучу металлолома и, покачав головой, поспешил к аппарату связи. У компании будут явные проблемы с пассажирами по-прибытии.

- Старший матрос, Мигель, вызывает командный мостик, старший матрос, Мигель, вызывает командный мостик.

- Командный мостик. Штурман у аппарата. Докладывайте.

- Вся парковка всмятку. В куче замечены тела пассажиров. Проверяем.

- Удастся закрепить груз?

- Сомневаюсь, что к грузу вообще можно подобраться. Его катает по всей гаражной палубе, как капли ртути. Но что-то определенно надо сделать. Если всё так оставить, перевернёмся кверху жопой, сэр.

- Попробуйте заблокировать машины у бортов погрузчиками.

- Есть, командир,- Мигель покрутил пальцем у виска и показал рации язык,- отбой, командный мостик.

- Отбой, гаражная палуба.

Мигель осторожно подошёл к перилам. Качка, казалось, ещё усилилась. Что же твориться сейчас на верхних палубах? Матросы медленно спускались вниз, цепляясь за скользкие влажные металлические перекладины лестницы. Огромный джип, съехав с каучукового покрытия, пролетел мимо неё, со всего размаху вломился в борт. Тут же отодвинулся от оставленной вмятины, юзом стал скользить, возвращаясь к лестнице, по которой спускались матросы. Уцепился передним бампером в поручень, стал разворачиваться, описывая задом окружность. Свёрнутый бампер жёстко тащил лестницу. Со скрежетом она стала подаваться, отрываясь от стены. Приваренные металлические штыри рвались, не выдерживая напряжения.

Мигель сглотнул, крепко стиснув перила, наклонился вперёд, словно пытался дотянуться до товарищей, предупредить об опасности. Остро ощущая невозможность помочь, понимая, что даже кричать в таком грохоте бесполезно. Но те уже сами заметили, что им угрожает. С воплями они разжали руки, прыгнули, по-очереди покидая ставшую опасной лестницу, на крышу джипа. Первому нужно было пролететь всего метр - полтора. Он приземлился на согнутые ноги, перекувыркнулся вперёд, скатываясь на капот автомобиля и дальше, на пол. Второй свалился на четвереньки, продавив коленями крышу. Он приземлился менее удачно и теперь орал, вероятно, сломав себе что-то.

Паром накренился, развернулся носом к новой высокой волне. Корма судна резко опустилась, разблокированные машины кучей, вопя и сталкиваясь в хаосе стекольных брызг, устремились к выездному трапу. Ещё больше заваливая паром на корму. Паром, продолжал кружиться, окончательно потеряв управление. Теперь его опасно разворачивало бортом к волнам.

Джип, следуя наклону парома, освободился от лестницы, поехал вперёд. Первый матрос прикрыл голову руками, завопил. Это его не спасло. Огромное колесо наехало на руки, вмяло кости черепа в палубу. Крик прекратился. Второй матрос всё ещё орал, вцепившись пальцами в выступы по бокам крыши автомобиля. Сквозь пелену, заволакивающее сознание, он едва ли заметил смерть спрыгнувшего перед ним матроса под колёсами чёрного внедорожника. Каждое движение вызывало адскую боль в тазу и снизу спины. Когда джип качнулся на амортизаторах, легко преодолев кочку из мяса и костей, бывших недавно его товарищем, на своём пути, матрос потерял сознание от нестерпимой боли. Руки его разжались, тело безвольно съехало с крыши назад. Удар ног о пол на мгновение привёл его в сознание. Он распахнул глаза, пытаясь разглядеть, что происходит через кровавую плёнку. Вернулась боль. Из широко распахнувшегося рта вырвался душераздирающий визг. Тело его, неудержавшись на сломанных ногах, завалилось, шлёпнулось на пол, голова с глухим ударом врезалась следом, великодушно вернув матроса в беспамятство.

Через некоторое время Мигель заметил, что подвывает. Приложив невероятное усилие, он заставил себя замолчать. Разжал руки, отпустив перила. На негнущихся ногах поковылял обратно к рации на стене. Нажал кнопку вызова.

- Старший матрос, Мигель, вызывает командный мостик,- всхлипывая от пережитого ужаса проныл он,- ответьте.

Не дожидаясь ответа, матрос выпучил глаза в панике, скользя по вставшему дыбом металлическому полу, полез к лифтам. Задранный коридор кренился, то вправо, то влево, катая Мигеля, постоянно отбрасывая его вниз, всё дальше от заветной цели. Наконец, он уцепился за перила и, подтягиваясь, как по канату, полез вверх.

Испуганный, почти не замечающий окружающего, матрос ввалился в лифт. Хлопнул ладонью по кнопке пятой палубы. Дверь закрылась, лифт плавно пошёл вверх. На полу, в самом углу скорчился Мигель, запихивая пальцы себе в рот, стараясь заглушить собственный вой. Лифт дёрнулся, останавливаясь. Прозрачная дверь отъехала в сторону. Паром накренило так, что Мигель буквально выкатился на лифтовую площадку, не поднимаясь на ноги. Это немного привело его в чувство. Он вскочил, бешено вращая зрачками, бросился через коридор к служебной лестнице, ведущей на мостик.

Скобная лестница (* состоящая из отдельных скоб, вмонтированных в стену) была отвесно крутой, как все служебные корабельные переходы между палубами. Отрывисто переставляя руки, Мигель полез наверх, цепляясь за ступеньки как скалолаз - самыми кончиками пальцев. Привычная обстановка металлических стен вокруг него успокаивала. Не останавливаясь, он закрыл глаза, начал тихо молиться. Стараясь вычеркнуть из памяти катающиеся груды металлолома, которые убивали корабль там, на гаражной палубе. Пальцы скользили по конденсату, выступившему на перекладинах. Но зато паром больше не шатало. Погода за бортом, казалось, успокаивалась, не добив до конца свою жертву. Водяные валы были уже не такими громадными, как вначале. Шторм ушёл к побережью, оставив в покое неустойчивый паром. Океан легонько подталкивал судно в бок, словно игривая кошка, намекая, что в любой момент может опрокинуть мышь на спину и проглотить её.

Левая рука, левая нога, правая рука, правая нога. Словно заведенная игрушечная кукла. Повторяющиеся движения. Пролет за пролетом.

Океан вздыбился, словно на прощание шлёпнув восьмиметровой волной в зад лайнера, запрокинув его на нос. Паром резко накренился, положив лестницу почти горизонтально, превратив на время стену, на которую крепились скобы, в потолок, снова вернулся в прежнее положение, поставив её вертикально. Мигель почувствовал, как соскальзывают пальцы со скоб, как тело заваливается, срываясь. Носки ботинок со щёлкающим звуком съехали с перекладины. Он, молча, полетел вниз.

***

Капитан двигался по коридору пятой палубы, лавируя между мечущимися пассажирами. Ни одна чёрточка замёрзшего выражения лица не выдавала охватившего его напряжения. Увидев форменный китель, люди бросались к нему, но он только отмахивался от них, как от надоедливых мух. Паром готов перевернуться. Это было ясно любому, был ли он моряком или сухопутной крысой. Но капитан не спешил. Всё в руках божьих.

Он схватил за руку ближайшего матроса.

- Смирно,- матрос, повинуясь привычке, замер, вытянувшись в струнку.

- Хорошо, что тут за бардак?

- Паника, капитан.

- Прекратить панику,- он внимательно огляделся, выискивая взглядом инициаторов.

- А ну тихо всем. Всё под контролем. Шторм прошёл мимо. Судно стабильно. В ближайшее время движение по маршруту будет продолжено,- и добавил тихо, чтобы слышал только стоящий рядом матрос,- Возьмите себе в помощь пару человек, заприте особо буйных по каютам, чтобы не сеяли панику.

Матрос кивнул, бросился исполнять распоряжение. Вот так. На какое-то время люди успокоятся. Он проследил, как уводят из коридора бунтующих. Выкрики: "Тонем", "Спасите", "Господи, помоги" становились всё тише, более вялыми, пока не прекратились вовсе. Оставшиеся пассажиры смущенно стояли потупив головы, стыдясь того, что их видели в состоянии безумной истерики.

- Расходитесь. Все под контролем,- ещё раз повторил капитан.

По-военному чеканя шаг, он проследовал дальше, подошёл к двери у площадки перехода на служебную лестницу, ведущую на командный мостик. Дверь оказалась разблокированной, шаталась из стороны в сторону. Капитан перехватил её, когда та открывалась. Зашёл внутрь, ничем не показывая неодобрения таким разгильдяйством. Захлопнул за собой, защёлкнув дверной замок. Паром накренился так, что он чуть не вывалился обратно в коридор, распластавшись по только что закрытой двери. Он оттолкнулся от неё одной рукой, другой схватился за скобу лестницы. Потянулся, захватывая скобу второй рукой, почти повиснув на ней. Ноги скользили по полу в сторону двери. Капитан напрягся, пережидая, пока взбесившийся паром вернётся на место.

Тяжёлые боты врезались ему в голову, проламывая череп, сворачивая шею. Под тяжестью свалившегося на него тела, уже мёртвый капитан рухнул на колени, продолжая стискивать лестничную ступень - скобу сведёнными пальцами.

Мигеля колотило как в лихорадке. В глазах плыло, лицо перекосило в едва сдерживаемых рыданиях. Он вскочил на ноги, отдал честь мертвому капитану, стоящему на коленях, упершись головой в лестницу, и начал доклад.

- Потери личного состава - два человека. Замечено также двое погибших пассажиров на гаражной палубе. Возможно, жертв больше. Заблокировать груз не представляется возможным. Паром обречён.

Капитан чувствовал некоторую лень и апатию. Он лежал на кровати, смотрел, как его жена расчесывает длинные волосы прядь за прядью.

- Я люблю тебя.

Женщина обернулась. Глаза её казались маленькими блестящими чёрными бусинками.

- Ну, разумеется, что же тебе ещё остаётся.

- Кто ты? Где моя жена,- капитан вскочил с кровати, бросился к зеркалу.

- Я - тот, кого ты любишь, и будешь любить и повиноваться, пока я не позволю угаснуть последней искорке твоей души.

Когда капитан добежал, у зеркала уже никого не было. Только собственное отражение с продавленным окровавленным черепом насмешливо смотрело на него в ответ. Капитан недоверчиво протянул руку к зеркалу. Коснулся гладкой поверхности стекла. Резко отдёрнул руку, будто обжёгшись. Притронулся к вмятине на голове. В глазах плыло, капитан почувствовал, что ему не хватает воздуха. Предметы в глазах раздваивались, расплывались. Он сильно зажмурил веки. Издалека долетало: "...Паром обречён". Рука безвольно упала. Что с ним такое?

- С кем, с ним? С тобой или с паромом?

Капитан распахнул глаза. Но вокруг была только сплошная чернота. Он снова поднял руку, пытаясь притронуться к себе, ощутить реальность собственного тела. Но лишь проваливаясь в пустоту. Тьма. Он часть этой тьмы. И где-то среди неё ещё более тёмные глазки-бусинки. Капитан? Кто это - капитан? Что значит это слово? Он растворялся, исчезал во тьме.

Мунх заставил куклу в форменном кителе напрячь руки, чтобы поднять мёртвое тело. Мигель удивлённо отступил на шаг, продолжая несвязно лепетать. Капитан подтянул ногу, поставил на первую ступеньку лестницы. Перенёс вес тела на неё. Переставил вторую ногу на следующую. Движения его были медлительные неуверенные. Перебросил руки скобой выше. Снова поднял первую ногу. С каждым шагом двигаясь всё быстрее, резче, к концу перехода почти прыжками.

Удерживать контроль над куклой с каждой минутой становилось всё труднее. Мунх начинал испытывать кислородное голодание. Он лежал на дне картонной коробки стараясь не шевелиться. Всё ближе подступала паника, безотчётное желание скорее выбраться на волю, дышать глубоко, не задумываясь, не ограничивая себя. Хобот спазматически подёргивался. Нужно больше кукол, чтобы отыскать свою тюрьму, вырваться из неё. В этом плавучем железном ящике слишком много комнат. И, как можно, скорее. Что там мямлил человек у лестницы? Паром обречён. Это хорошо. Но как быстро умрут все эти люди? Он вполне может этого не дождаться. Надо ускорить события. Капитан, следуя воле хозяина, подтягивал своё тело резкими рывками, хватаясь за скобы лестницы. Скорее. Скорее. Кукла распахнула люк, ведущий на мостик. Человек, находящийся на вахте, обернулся, открыл от удивления рот. Потом выправился, отдал честь.

- Капитан, с Вами всё в порядке?

- Мне доложили, что ситуацию на грузовой палубе исправить не удалось. Предложите варианты дальнейшего развития событий,- капитан стоял пошатываясь. Его волосы пропитались кровью. Капли её стекали за ухо на плечо и грудь, расплываясь багровыми пятнами.

- Шторм уходит. Мы сможем протянуть до прибытия помощи, если разберёмся с грузом.

- Я уже сказал, это не возможно.

- Тогда всё в руках божьих. Любая волна может нас кувыркнуть.

- А, может, и нет.

- Ну да. Если море останется спокойным, вполне дотянем до берега.

- Как может ухудшиться наше положение?- штурман пожал плечами - куда уж хуже?

- Я думаю, только если грузом вынесет авто-трап и на корме образуется течь. Тогда точно потонем. Ну, или какой-нибудь из автомобилей взорвётся от удара. Если начнётся пожар, мы тоже обречены.

Голова капитана резко упала. Он весь как-то обмяк. Словно о чём-то задумался.

- Капитан,- тихо почти прошептал штурман. И уже громче,- Капитан! Вам надо к доктору. У Вас голова разбита.

Капитан стоял пошатываясь, не реагируя на крики помощника. Мунх обшаривал сознание своей куклы. Разблокировать задний борт-автотрап. Штурман потряс капитана за плечи, пытаясь заглянуть ему в глаза.

- Капитан!

Капитан отстранил штурмана рукой, целеустремлённо двинулся к приборной панели.

Спустя минуту, задний борт, авто-трап, парома туго преодолевая давление океана, с усилием дёрнулся, начал опускаться, впуская напор воды на гаражную палубу. Уровень воды в трюме быстро поднимался, затапливая воющие разбитые автомобили. Колёса, окна, захлёстывая крыши. Под напором океана кучи металлолома вытеснило в носовую часть. Сместив центр тяжести парома. Судно выровнялось, вернулось в горизонтальное положение, грузно осев на два метра ниже ватерлинии. Начало медленно крениться на нос. Если бы так было с самого начала, когда автомобильный трап только начал опускаться, дыра на корме оказалась бы выше уровня океана и затопления не произошло. Но паром уже затянуло под воду. Теперь, несмотря на задранный хвост, океан продолжал вливаться внутрь, всё глубже загоняя судно под поверхность воды. Сейчас для лайнера были опасны даже редкие двух-трёх метровые волны ослабевшего шторма.

(рис. 020)

Автомобили на парковке медленно заполнялись водой, ещё не до конца утонув, неуклюже кружились в бурлящем металлическом месиве, пытаясь выплыть. У самого борта на поверхности качался гидросамолёт, со снятыми крыльями и лопастями пропеллеров. Сзади, на жёсткой сцепке за ним плыл джип, которому плавучесть обеспечивали даже для него несоразмерно толстые колёса. Как только гаражная палуба заполнилась водой, тандем легко выплыл из блокирующих креплений, покачивался, наблюдая сверху за усилиями своих собратьев.

Паром, тронутый очередной волной, качнулся на корму. Через уже полностью опущенный трап в океан выбросило булькающие захлёбывающиеся искорёженные автомобили. Машины тонули, выпуская пузыри остатков воздуха из кабин. Чуть в стороне от них одиноко качалась амфибия с внедорожником на прицепе.

- Пора, другого шанса может не быть. Видите там, что-то на волнах. Держится вполне себе уверенно. Если мы доберёмся туда - мы спасены. Только надо решать скорее, что бы это такое ни было, его относит от парома.

Дети сжимали в руках подобранные по-пути к корме спасательные круги. Сенто дождался, пока их окатит очередная налетевшая волна, разбившаяся о паром, нацепил круг на мальчика, помог ему перебраться через перила борта, спустил вниз, удерживая за руки. Сразу за бортом, в полутора метрах от палубы, пенился океан. Девочка сама забралась на перила борта, натянув на талию спасательный круг. Наклонилась вперёд, всматриваясь в неприветливо шипящие воды. Сенто отпустил мальчика, пискнув, тот исчез внизу, закачался, вцепившись в круг на волнах у борта парома.

- Отплывай скорее,- заорал Сенто. Подтолкнул Бесс, поторапливая. Худенькая фигурка соскользнула с парома, бешено суча ногами. Не теряя времени, Сенто нырнул следом.

***

Ведьма положила на скатерть вилку и долго серьёзно смотрела в глаза охотника. Виктор тоже перестал улыбаться. В глазах его плясали льдинки. Неожиданно, знающая почувствовала себя дичью.

- Кто же за мной охотится? Не могу представить, чтобы это были Вы сами. Навряд ли я представляю какой-нибудь интерес для африканских колдунов. А, главное, зачем Вы всё это мне рассказали?

- Обсудим после ужина,- Халида примиряюще улыбнулась,- А то, главное... Возможно, Вы мне нравитесь больше, чем мой наниматель.

Её улыбка застыла, глаза остекленели, пальцы крепко вцепились в край стола. Тяжёлый дубовый стол, набирая скорость, двигался к широкому окну ресторана. Наклон пола быстро увеличивался. С другой стороны ударила волна, вдребезги разнеся огромные стекла панорамных окон. Стол, проскрипев по осколкам, упёрся в порог уже вылетевшего окна, остановился. Палуба кренилась всё сильнее.

- Быстро, под стол,- Виктор нырнул вниз, дёрнул девушку за ногу, заставляя пошевеливаться.

Столы, стулья, люди, посуда - всё кувырком скатывалось к панорамному окну.

- Нас тут раздавит к чертям. Прыгаем - это единственный шанс.

Крупные осколки стёкол, ещё держащиеся в верхней части окна, мелко дребезжали. Виктор приподнял на плечах массивный стол, прикрываясь им, как щитом.

- Вперёд, прыгаем на три. Раз ... Два ...

Сверху весенними сосульками посыпались мелкие осколки, давая ход ворочающимся гильотинам крупных кусков стёкол. Ещё мгновение и их выдавит за раму масса подъезжающей ресторанной мебели вперемешку с людскими телами.

- Три.

Под прикрытием стола они шагнули в Атлантику.

Уже падая вниз, Виктор подумал о том, что их сейчас намотает на винты парома. Погрузился под воду, чувствуя, как его придавливает тяжелая дубовая столешница. Низкая волна прошла под ним, едва не закинув обратно в ресторан, сверху на стол полетели стёкла, потом глухой удар свалившегося стула. Волна отошла, оттаскивая стол от парома, переворачивая его. Виктор вынырнул, отфыркиваясь, уцепился за ножку перекувыркнувшегося стола. Оглянулся назад. Над водой оставались только две палубы со стороны кормы, то есть смертоносные винты были где-то на глубине двадцати метров. И всё равно Виктор облегченно выдохнул, убедившись, что его утаскивает прочь от парома. Солёная вода захлестывала с головой. Виктор зажмурил глаза, которые ужасно резало. Всё равно ничего не видно. Только отфыркивался, когда волна спадала. Стараясь не отпускать столик. Найти его снова в темноте уже не удастся. Самому на таких волнах долго не продержаться. Тело начинало неметь. Почему так холодно? Он же в Африке. В ушах гремело, сводя с ума. Виктор попытался влезть на стол, как на лодку. Но тот всё время уворачивался, отпрыгивая от него. Виктор ухватился за две ножки, широко расставив руки, рискуя перевернуть спасительный плот, начал подтягиваться, вползая всё дальше, стараясь не делать резких движений. Наконец, он оказался наверху, оставив мокнуть в воде кончики туфель. Только теперь Виктор попробовал снова открыть глаза. Но перед ним по-прежнему плавали лишь разноцветные круги, причиняя глазам ужасную боль, каждый раз, как он моргал. Сквозь шум в ушах он едва расслышал.

- Помогите.

Стараясь не моргать, Виктор повернул голову. Чей-то силуэт в воде. За ножку стола у его головы цеплялась та самая девушка. Барахтаясь и отплёвываясь.

- Сейчас, спокойнее,- Виктор сам себя еле расслышал.

Он протянул руку, перехватывая мокрую кисть девушки.

- Отпустите столик, я втяну Вас.

- Не могу.

- Ну же, отпускайте.

Виктор повернулся на бок, перехватывая запястье девушки другой рукой, а первой хватая её за шкирку. Напрягаясь из последних сил, понимая, что вторую попытку сделать уже не сможет, он вытягивал девушку на себя.

- Ничего себе, русалку поймал.

Девушка сжалась, отворачиваясь, извергая ужин в океан.

- Простите,- чуть слышно,- воды солёной наглоталась.

Виктор почувствовал, что его тоже подташнивает, стал глубоко дышать. Волны таскали их вверх - вниз. Метр вверх - метр вниз. Зато, больше не захлёстывали с головой. Шторм стихал.

***

Сенто беспорядочно бултыхал ногами, удерживая руками оба спасательных круга с детьми внутри. Где-то позади страшно урчал паром, словно голодный ночной хищник. Наваливающиеся волны относили их к носу и в сторону от борта, в том же направлении, что и странный предмет, к которому они направлялись.

- Это самолёт,- Бесс удивленно смотрела на бескрылую тушу, удерживаемую джипом за хвост. Странный тандем грузно переваливался через пологие гребни волн.

- Угу, как бы нам ещё попасть внутрь.

Сенто продолжал грести, не давая гидросамолёту отплыть далеко от них, не желая упустить его.

- Бесс, держи,- он подтянул к худенькому кулачку веревку, опутывавшую спасательный круг Кристофера.

- Держи крепче. Так, теперь я попытаюсь встать ногами на твой круг и дотянуться до двери в кабину. Попробую залезть,- он ухватился руками за круг, подтягивая ногу. Встал на колени, упершись руками в голову девочки. Перевел дух, ловя равновесие. Быстро поставил правую ногу на стопу, распрямился, вытянув руки. Круг начал уходить в сторону. Набегающая волна вернула его к амфибии. Сенто взмахнул руками, пытаясь не свалиться, быстро схватился за ручку. Дверь отскочила, приоткрывшись. Он потянул её рукой вверх, одновременно хватаясь второй за край люка. В это время круг с девочкой окончательно уехал из-под ног. Дверь опустилась прижатая весом Сенто, прищемив ему руку в проёме. Он с воплем отпустил ручку двери, просунул вторую руку в щель, цепляясь за порог.

- Подплыви,- завопил Сенто. Ноги по икры утопали в воде. Бесс уже гребла одной рукой обратно, другой удерживая круг брата.

- Сейчас. Уже почти,- девочка ухватила его за ногу,- ставь. Сенто согнул ногу в колене, отыскивая опору, зацепил носком круг, подтащил его ближе, закинул сверху вторую ногу. Оказавшись на круге на коленях, он перевёл дух. Левая кисть, которую он прищемил, жутко болела.

- Осторожно, встаю.

Бесс прогнулась назад, освобождая ему место для маневра. Сенто опёрся на руки, подтягиваясь, поднимаясь с колен. Встав, он перехватил правой рукой за край двери, резко дёрнул её вверх. Снова, едва балансируя на круге, взялся обеими руками за порог люка.

- Ффф, теперь внутрь.

Толстяк толкнулся ногами, одновременно прикладывая все оставшиеся силы, чтобы закинуть своё тело в салон. Повис животом на пороге, придавив себе пальцы, шипя, освободил правую, вытянул вперёд, ища новую опору. Ухватился за крепление сидения, втянулся до конца, натужно хрипя. Не давая себе времени отдохнуть, развернулся, высунулся наружу.

- Сначала Кит. Бесс, помоги ему залезть на круг.

Мальчик кое-как, отчаянно раскачиваясь, встал на колени, поддерживаемый сестрой, робко протянул одну руку, не решаясь выпустить круг окончательно. Сенто перегнулся вниз, вытянулся ему навстречу, подхватил за протянутую руку, легко втащил невесомого мальчишку наверх.

- Теперь ты. Тебе тоже придётся встать на круг. Осторожно, тебя поддержать будет некому, всё должно получиться с первого раза,- девочка кивнула, испуганно закусив губу.

Бесс скользнула под воду, выплывая из спасательного круга. Вынырнула, хватаясь за веревку, подгребла ногами ближе к борту самолёта.

- Я боюсь.

- Что? Плохо слышно.

- Боюсь,- девочка всхлипнула и заползла животом на круг. Волной её сильно стукнуло плечом об обшивку корпуса.

- Боюсь.

- Ну же, давай.

Девочка встала на колени, крепко схватившись обеими руками за веревки круга, уперев в него кулачки.

- Протяни руку.

Бесс, не глядя, быстро вытянула руку вверх, круг качнулся. Она начала опускать руку, чтобы снова схватиться за свой спасательный круг, почувствовала, как какая-то сила вздёргивает её вверх. Она провела носом по мокрому металлическому борту и оказалась глазами на уровне пола в кабине самолёта.

- Ну же, помогай,- сквозь зубы процедил Сенто, из последних сил удерживая выскальзывающую руку. Бесс разжал кулак, выпуская из другой руки спасательный круг, веревку которого до сих пор продолжала стискивать. Закинула освободившуюся руку Сенто за спину, ухватилась за складки мокрого пиджака, взбираясь наверх.

Когда все оказались в салоне самолёта, Сенто закрыл дверь кабины, рухнул в кресло пилота, закрыл глаза, ни на что больше не реагируя. Бесс устроила брата в соседнем кресле, села рядом, поглаживая его по голове, уложила себе на колени.

- Лолонуа собрал свою команду из двадцати человек и поплыл с ними на Кубу. Испанцы узнали об этом и выслали навстречу ему военный корабль. Но пираты подплыли к нему рано утром на шлюпках, забрались на палубу и перебили испанцев, хотя тех было в пять раз больше. Сдавшихся в плен Лолонуа обезглавил собственной саблей. С этих пор ему сопутствовала удача. Пираты грабили корабли и форты, но Лолонуа был ненасытен. Не золото было ему нужно, а месть. Скоро страшные предания стали разноситься по миру о зверствах и непомерной жестокости предводителя пиратов. Тем временем другие пираты, тоже желавшие присоединиться к удаче Лолонуа, вступали в его команду. Пиратский флот вырос до шести кораблей. Ещё много горя принёс он испанцам, пока однажды удача не отвернулась от кровожадного пирата. В очередном рейде по испанским владениям, его корабли сели на рифы, потом попали в штиль, терялись и тонули. Увидев это, большинство прежних товарищей поспешили покинуть Лолонуа. А сам он попал в плен к индейцам-людоедам и был разорван на части, изжарен и съеден. Спокойной ночи, Кит.

- Спокойной ночи, Бесс.

***

Океан успокоился и мягко покачивал их столик. Виктор немного приподнялся, завертел головой, пытаясь отыскать в ночи свет парома. Надеясь, что их не оставят. Судно остановят, их обязательно подберут. Надо только немного продержаться и не замёрзнуть. До рассвета. Парома нигде не было видно.

Девушка повернулась на спину, с интересом следя за его беспокойными движениями.

- Корабль утонул, да?

Виктор перевёл взгляд на девушку, опуская голову. Уже собираясь ответить. Что-то мелькнуло с краю, привлекая его внимание. Почему-то слишком низко. Он повернул голову в ту сторону. Глаза его широко открылись, челюсть медленно отвисала. С уголка рта потекла слюна. Но Виктор не обращал на это внимания, он был слишком потрясён представшим перед ним зрелищем.

Из-под толщи воды пробивался свет. Ярко-жёлтое широкое пятно, быстро съеживалось, становясь всё более зеленоватым, тусклым, пока не исчезло совсем.

- Корабль утонул, да?- повторила девушка. Виктор закрыл рот, всё ещё не в силах говорить, кивнул.

Впервые с тех пор, как он оказался в воде, его охватило отчаяние. Он почувствовал всё огромное пространство бескрайнего океана вокруг и холод. Невероятный, сводящий мышцы судорогой.

- Надо согреться. Когда выйдет солнце, будет легче. Надо пережить эту ночь. А утром прибудет спасательная команда, искать пропавший паром. Нам оставалось плыть меньше половины пути, так что поиски долго не продляться.

- Холодно, - Виктор опустил глаза на девушку. Халида, извивалась, стягивая к ногам мокрое платье, плотно облепившее тело. У неё были маленькие груди. Коричневые круги вокруг торчащих сосков съежились, покрылись мелкими мурашками. Виктор почувствовал, что штаны распирает. Он положил девушке руку на живот, странно тёплый после ледяной ванны. Медленно провёл ладонью вверх, по ложбинке между грудями, к шее и снова вниз, зацепив сосок. Он скользнул под ладонью, снова выпрямляясь. Рука двигалась ниже к резинке трусиков. Девушка непослушными пальцами расстёгивала ему пуговицы на рубашке. Виктор чуть приподнял плечи, позволяя стянуть с себя мокрую ткань. Короткое платьице скомкалось на бёдрах девушки. Он торопливо дёрнул его вниз, стаскивая вместе с трусиками.

- Не столкни в воду, одежда нам ещё понадобится,- Виктор почувствовал себя неопытным подростком, неожиданно рассмеялся, представив себе, как их завтра утром найдут голыми посреди океана, плавающими на ресторанном столике. Засмеялся, громко истерически.

- Тише, иди ко мне.

Халида помогла избавиться от брюк, тесно прижалась к нему. Её тело было маленьким и худеньким, каким-то беззащитным, хрупким. Виктор повернулся на бок, притянул её к себе. Но девушка чуть отстранилась, переворачиваясь на спину. Одну ногу отставила в сторону, а другую закинула наверх, давя ему на поясницу. Виктор тяжело задышал, чувствуя, как проникает в неё. Халида выгнула спину, приподнимая зад, торопя. Обхватила руками его голову, наклонила к своему лицу. Впилась в губы, раздвигая их длинным языком. Виктор обхватил её за спину руками, толчком вошёл. Девушка застонала, на мгновение перестав крутить языком. Он, воспользовавшись этим, оторвал от неё свой рот. Улыбаясь, посмотрел в её разгоряченное лицо.

- Пожалуй, не замёрзнем.

Он задвигался. Сначала делая паузы, замирая глубоко внутри неё, чувствуя, как по конечностям проходит дрожь. Потом всё быстрее и быстрее.

Громкие крики неслись по ветру, растворяясь в шуме океана.

Утро (штормовое предупреждение)

(4 декабря, 4 часа утра, Португалия, Портимао)

- Эти марокканские авиалинии выводят меня из себя.

- Чем ты вечно не доволен?- Штефен с наслаждением курил, выдыхая дым в дождливую ночь за окном такси.

- Мы потеряли кучу времени, пока делали эти два десятка посадок. На рейсовом автобусе быстрее, он хотя бы не подбирает голосующих. Не понимаю, как эти арабы умудряются ловить самолёт с земли. Чем я недоволен? Всем! Я недоволен, что на соседнем кресле со мной оказалось место для козла и он всю дорогу пытался сожрать мой воротник. А гад пастух в проходе даже не пытался его одёрнуть. Только постоянно ныл. Наверное, про то, что богатый немец - сволочь, не даёт бедному животному пожрать. Недоволен, что лётчик специально выбирал дорогу, где больше воздушных ям. Не так. Где только одни непрекращающиеся ямы. Наверное, привык ездить по выходным к себе в чум на телеге по раздолбанной колее.

- Чумы у чукчей.

- Да мне пофиг, хоть в юрту.

- Юрты у монголов.

Дитрих раскрыл рот, брызжа слюной. Штефен опередил его:

- Вигвамы у индейцев. В Америке,- на всякий случай прибавил он.

Дитрих обиженно уставился в окно. Хотя за окном ничего особенного видно не было. Плотная пелена дождевых струй размывала свет редких горящих окон в домах вдоль дороги. Фонари почему-то совсем не горели. Таксист, уловив напряжённую тишину сзади, сделал бубнящее радио громче.

- ... поэтому рекомендуем Вам воздержаться от поездок и оставаться дома. Если Вам необходимо выйти на улицу, соблюдайте правила безопасности. Старайтесь не находиться вблизи отдельностоящих деревьев, рекламных щитов и других больших слабоукреплённых конструкций...

- Чего это они? Что происходит?

Таксист слегка повернул голову, взглянув на задавшего вопрос пассажира в зеркало заднего вида.

- Шторм надвигается. Обещают ливень, грозу и сильный ветер.

Штефен ткнул сигаретой за приспущенное стекло окна. Раздалось шипение, кончик её мгновенно размок. Окурок улетел за окно.

- Ливень, кажется, уже в наличии,- Штефен закрыл окно.

- Да, удивительно, как вас вообще посадили. Обычно, в такую погоду самолёты отправляют дальше от побережья.

- Я знаю,- Дитрих повернулся к таксисту, но фраза явно адресовалась брату,- У этих арабов просто бензин кончился.

Штефен поморщился. Но таксист от души расхохотался.

Впереди было какое-то оживление. Шофёр чуть сбросил скорость. Неожиданно человек в чёрном дождевике выскочил на дорогу, махая им фонарём. Таксист надавил на тормоз. Машина пошла юзом по мокрому асфальту, замерла прямо перед выскочившим. Таксист, ругаясь, вдавил кнопку стеклоподъёмника так, что побелел палец, другой рукой одновременно убирая громкость радио. Человек в дождевике нагнулся и, стараясь перекричать ветер и дождь, громко заговорил.

(рис. 021)

- Уезжайте. Акватория порта перекрыта. Штормовое предупреждение.

Штефен наклонился вперёд, подвигаясь к открытому окну.

- Простите, утром прибывает паром. Нам нужно на причал.

- До завтра порт никого не примет. Все крупные суда пережидают высокие волны в океане, малые переведены в закрытые доки. Причалы пусты. Вам нечего делать в порту. Приезжайте завтра, когда пройдёт ураган.

Штефен откинулся на спинку. Дитрих с интересом посмотрел на него.

- Всё веселее, да? На паром опоздали...

- Да, но в тоже время я рад, что мы сейчас не на нём.

Таксист поднял стекло, отсекая дождь за пределами машины.

- Куда теперь?

- Как я понимаю все бары и пабы сейчас закрыты.

- Это точно. Давайте, я отвезу вас в гостиницу. Есть тут одна неподалёку.

- Пусть так.

По бокам такси зажглись белые квадраты фар. Машина рыкнула, начала сдавать задом, разворачиваясь.

Часть первая. После

Погружение

Широкий автомобильный трап плавно опускался позади парома. Гаражная палуба быстро наполнялась водой, выравнивая судно, заваленное на нос. Паром осел, позволяя водяным валам ворваться с кормы в коридоры первой пассажирской палубы. С каждым новым ударом океана судно всё яростнее вертелось, словно хвост пса, желающего угодить своему хозяину. Волны разносили вдребезги крупные окна Suite deluxe (* Suite deluxe with terrace - люксовый номер с балконом), не способных выдерживать нагрузки, как более толстые пакеты иллюминаторов на трюмных уровнях. Центр тяжести продолжающего оседать под напором воды парома сполз на корму. Нос всё сильнее лез вверх, пока угол наклона судна не достиг 30 градусов. При этом вода продолжала заполнять лабиринты внутренних корабельных коридоров. Теперь волны бились уже в более прочные иллюминаторы кают третьей жилой палубы.

Первыми жертвами кораблекрушения стали члены экипажа и обслуживающий персонал, отдыхавшие после смены в своих кубриках верхней части трюмного отсека. Никто из них не успел понять, что происходит. Служебный ярус оказался погребенным огромной волной, высотой в восемь метров, налетевшей со стороны кормы беспорядочно кружащего парома, выбив панорамные окна в ресторане на пятом уровне, пронеся поток воды по внешним прогулочным палубам до самого носа судна и обратно, отхлынув к корме, сметая всё, что попадалось на пути, сдёргивая с креплений спасательные шлюпки на первой палубе, разбивая их вдребезги. К моменту прихода волны, по вздыбившемуся полу ресторана в сторону окон уже устремилось все, что находилось внутри зала - столы, стулья, скатерти, посуда, еда, бутылки, люди. Навстречу им полетели выбитые волной гильотины крупных осколков в крошеве мелкой стеклянной пыли. Удержаться от падения было невозможно, единственным препятствием на смазанной морской водой палубе были только прочие падающие в жерло океана люди и предметы, легко сминаемые, сталкиваемые с дороги. На какое-то время у порогов окон образовался затор. Среди неразберихи наваленных столов и стульев раздавались крики раненых, с глубокими резаными ранами, переломанными костями. Нарастающую панику подпитывало погасшее в этот момент освещение.

Люди, которые ещё недавно нетерпеливо толпились, ожидая своей очереди попасть в ресторан, теперь с ещё большим рвением старались не вывалиться в зал под напирающей массой собравшихся в коридоре. Крайние, вынужденные удерживать на себе всю эту толпу, упирались в переборки по сторонам дверного проёма, цеплялись друг за друга, но неизбежно оказывались выпихнуты на открытое пространство и, вскрикивая, исчезали в страшной неизвестности затемнённой глубины ресторана. Те, кто во время крушения только подходил к обеденному залу, теперь ползли обратно к лестницам, торопливо вцепляясь в низкий утоптанный ворс коврового покрытия, настеленного на полу коридора, подгоняемые аккомпанементом ужасающих невнятных криков и стонов, догоняющих их со всех сторон, проползая мимо застрявших в обесточенной кабинке лифта, умоляющих о помощи. Толпа обезумевших от паники людей устремилась на верхнюю палубу, расталкивая всех прочих.

- Откройте! Что там происходит?

Удары в дверь шести запертых кают по пятой палубе то ослабевали, то становились дьявольски активными.

- Нас тут заперли. Помогите.

Те, кого успели развести по каютам, по распоряжению капитана, оказались отрезаны от основных действий на палубах тонущего парома. Беспомощные в изоляции собственных кают. Никто из спасающихся не обращал внимание на вопли доносящиеся из-за дверей, за которыми бились эти люди, ещё не до конца осознавая ужас и безысходность своего положения. Они продолжали просить, звать, угрожать экипажу парома страшными проклятиями и карами.

Другие люди, остававшиеся в этот вечер в своих каютах по собственной воле на третьей и четвёртой палубах, тоже никак не могли или не хотели осознавать происходящее. Некоторым хватило выдержки нацепить на себя спасательные жилеты, хранящиеся для каждого из пассажиров в их каютах. Минуты безумных попыток затянуть тесьмы непослушно дрожащими пальцами, стоя на ускользающей из-под ног палубе. Несколько десятков людей перекрикивались в напрасных попытках выяснить, что происходит, не решаясь выйти в коридор, оторваться от дверей кают, за косяки которых они цеплялись.

- Что происходит?

- Тонем к чертям собачьим.

- Надо выбираться наверх.

- Зачем? Спасательные шлюпки на первой палубе.

Откуда-то из конца кормовой части тёмного коридора донёсся крик:

- У нас тут вода в каюте. Первая палуба наверняка уже затоплена.

- Что же нам делать?

Растерянный недоуменный гомон. Одинокий крик.

- Мы идём наверх. Кто с нами?

Крик быстро потонул в усилившемся гомоне, никто не обратил внимания на робкие возражения.

- Надо идти вниз, может ещё можно пробраться к шлюпкам.

Продолжая шуметь, люди начали спускаться к лестничной площадке у лифтов. Скатывались по вставшему горкой коридору, пытаясь замедлить падение, цепляясь за попадающиеся открытые проёмы люков, вытягиваемые руки, часто стаскивая за собой старающихся помочь, завершая неуправляемое падение вышибающим дух ударом о шахту лифта. Крики усилились. Появились первые пострадавшие с переломами и сильными ушибами. Возгласы боли и отчаяния подстёгивали усиливавшееся нервное напряжение.

- Наверх, скорее наверх.

Люди, сминая друг друга ринулись по лестнице. Только юноша с разбитым лицом удержал за руку свою девушку.

- Подожди.

Девушка зло оглянулась, дёрнула руку на себя.

- Бьята (* Beatriz Беатриш, Би, Биби, Трисинья, Триш, Тризи). Подожди,- он притянул её к себе,- наверх не пробиться, давай попробуем спуститься к шлюпкам. Постой, тиши, Триши.

Постепенно девушка успокоилась, всхлипнула, уткнулась ему в плечо. Рядом с ними на лестничном переходе третьей палубы остался лежать только один человек со сломанной ногой, потерявший сознание. Вода уже поднялась так высоко, что доходила сидящим на полу коридора до низа живота. Юноша похлопал мужчину по лицу.

- Помоги мне, скорее, а то он захлебнётся.

Девушка кивнула, хотя в темноте, царившей в коридоре, ее жест никто не смог бы разглядеть. Она подползла ближе к лежащему человеку, приподняла его голову себе на колени.

- Мы не сможем утащить его с собой,- попыталась она вяло возразить.

Юноша упрямо ощупывал сломанную ногу лежащего.

В это время остальные пассажиры с их палубы добрались до следующего, четвёртого, уровня, где наткнулись на такую же толпу, стремящуюся взобраться ещё выше по узкой крутой лестнице. Паника, смятение всё больше захватывали людей. Мешая друг другу, они теперь больше дрались, чем продвигались наверх. Но это было уже неважно. И, наверное, даже лучше для них потому, что где-то в глубине души у них ещё оставалась надежда. Там, куда они стремились, надежды уже не было - команда корабля, пропустив первую волну пассажиров, сумевших добраться от ресторана до солнечной палубы, заблокировала люки, отрезая оставшихся во внутренних помещениях парома. На верхней палубе оказалось около двух сотен человек и два десятка матросов и стюардов. Ни на одном из них не было никаких средств для выживания на воде сколь-нибудь долгое время. Последней возможностью спастись для них оставались по две спасательные шлюпки, закрепленные на спусковых лебедках по обоим бортам солнечной палубы. Основное их количество: по семь с каждого борта при полном обеспечении, расположенное на первой палубе к настоящему моменту было уничтожено штормовыми волнами или затоплено и, в любом случае, недоступно для спуска на воду. Те же лодки, что были по бортам солнечной палубы, имели предназначение скорее декоративное. Среди попахивающего мусора, запиханного пассажирами под брезентовые чехлы, одиноко валялся потрёпанный экземпляр руководства по сохранению жизни. Ни вёсел, ни фонарей, ни аптечек в шлюпках давно уже не было. По краям свешивались с планшира не закреплённые найтовы (* найтов - трос для закрепления груза. Должны крепить стандартный состав снабжения спасательной шлюпки, как то: плавучий якорь, сосуды с водой, аптечки, топоры, нержавеющий нож, ручной насос для откачки воды, комплект рыболовных принадлежностей, фонарь, огнетушитель и пр.).

Нос парома, по-прежнему, задранный высоко над волнами, взирал на непрекращающийся дождь, делавший наружную сильно наклоненную палубу скользкой, как ледовый каток. Люди вопили, цепляясь друг за друга, чтобы не скатиться на корму. С жутким воем и скрипом передняя часть судна начала уходить под воду. Паром медленно выравнивался, предоставляя шанс подобраться к шлюпкам.

- Начинайте спуск,- голос старшего матроса сорвался на едва слышный хрип, потерялся в вое беснующейся толпы перепуганных пассажиров. Но это было не важно, никто не слушал его команд, не собирался их выполнять. Молодой матрос с растерянным видом медлил у спускного механизма. Какой-то человек вылетел из толпы, оттолкнул не сопротивляющегося матроса, взъерошенного с потерянным взглядом отступившего в сторону, ударил по кнопке, запуская мотор лебедки, и побежал к борту, пытаясь перебраться к счастливчикам, попавшим в переполненную лодку. Шлюпка, размером с небольшой автобус, вместила в себя больше сотни человек, набившихся, как кильки в консервную банку, грозила перевернуться при одном неловком движении. Но никто из людей внутри нее не думал об этом. Они гомонили, толкались, вытягивая руки, мешая пытающемуся перелезть через борт человеку. Молоденький матрос к этому моменту пришел в себя, подбежал и, обхватив руками безумно орущего пассажира, принялся оттаскивать его от опускающейся шлюпки. Когда та уже исчезла за краем парома, человек вывернулся, освободил руку, слепо саданул локтем назад, вырвался окончательно. Он подбежал к борту, посмотрел вниз на качающуюся метром ниже лодку, не раздумывая, перегнулся через брус планшира и свалился на головы кричащих людей, старающихся увернуться или столкнуть летящего в воду.

(рис. 022)

Водяной вал ударил о паром, вбив спасательную шлюпку в борт, размолотив её в стеклопластиковые щепы. Вниз посыпались острые куски пластика, какие-то вещи, окровавленные раздавленные люди, вопли которых растворялись в гомоне океана. Безумец, вытолкнутый из лодки перед ее разрушением, вошёл в воду спиной. Удар вышиб из него воздух, замедлив падение, но набранной скорости оказалось достаточно, чтобы он продолжал медленно тонуть. Боль заставила его выпучить глаза, несмотря на то, что солёная вода жгла зрачки. Но она же оказалась спасительной, заставив панику и безумие отступить, вернув способность мыслить рационально. Человек заработал руками и ногами, стремясь вернуться на поверхность океана. Чьи-то ноги в облаке пузырей воткнулись в живот, вогнав человека ещё глубже в воду. Над ним промелькнула серая тень огромной рыбы, разматывающей за собой чёрные кровавые узоры. Он испуганно замер. Продолжая погружаться. Нестерпимо хотелось вдохнуть. Снова задёргался, осматриваясь. Повсюду его окружал густой насыщенный иссиня чёрный цвет. Тревожный. Он стал грести быстрее, резкими рваными движениями. Выплыть, скорее на поверхность. Но синева только подступала ближе, окутывая его все плотнее. В последние мгновения своей жизни он понял, что пытался выплыть не в том направлении. Хороня себя в глубине тёмно-синей пустоты.

Матрос смотрел вслед прыгнувшему за борт пассажиру. Глаза его были широко распахнуты, рот растерянно приоткрыт, будто он был невероятно поражён тем, что кому-то удалось вырваться из его объятий. Потом глаза закатились, колени подогнулись, он рухнул на палубу. Из головы торчал красный пожарный топорик. По волосам потекла на палубу багровая жижа. К мёртвому телу подскочил человек и принялся стаскивать спасательный жилет, упирающийся не распутанными тесёмками. Но сам был растоптан нахлынувшей толпой, ищущей спасения.

Те, кто смог достать спасательный круг или жилет, при этом спастись от толпы, желающей отобрать у них добытое, без сомнений прыгали за борт в бушующий океан, надеясь обрести там спасение. Никто из них не выжил. Удар о воду с высоты верхней палубы заставлял большинство из них выпустить свою добычу, погружаясь в воду. Тех, кто успел до прыжка надеть спасательный жилет или выплыть на поверхность догоняли десятки людей, устремляющихся за борт следом, в надежде отобрать упущенное уже в волнах океана. Живые снаряды (* падение свободного тела: через 1 сек - 5 м, 2 сек - 20 м, 3 сек - 47 м, 4 сек - 83 м, 5 сек - 129 м. Высота падения от 60 до 80 метров) достигнув цели на пятой секунде со скоростью более 40 м/с врезались в удачливого беглеца, превращая место попадания в фарш из мяса и костей. Рядом сновали акулы, собравшиеся на пиршество. Никем не замеченные, они выхватывали куски из месива и ускользали с ними в сторону.

Один из пассажиров уцепился за линь, продетый через отверстия вдоль кромки брезентового чехла, сдёрнутого со спасательной лодки, бросился вниз, пытаясь раскрыть жёсткую ткань в парашют. Вихри, вырывающиеся из-под наружных краёв натянутого полотна, задёргали купол в разные стороны, опрокинули, переворачивая. Брезент смялся, принимая в себя тело парашютиста. Спутанный по рукам и ногам, туго спеленатый, с ртом, распахнутым в вопле ужаса, безумием в глазах, человек ударился о поверхность набегающей волны.

Даже зная то, что до полного затопления парома оставалось не более пяти минут, вряд ли кто-то из ещё остающихся в живых обратил бы на это внимание. Паника, шум, гомон мечущихся пассажиров в чём-то скрывали ужасающее положение. На третьей палубе всё было иначе. В страшной тишине был слышен только плеск прибывающей воды.

- Мы не можем бросить его здесь.

Мужчина со сломанной ногой пришёл в сознание, но при попытках приподнять его, только жутко стонал, безвольно падал обратно.

- Валите отсюда,- он безысходно улыбнулся. Пугающая кривая вымученная улыбка страшно исказила бледное лицо, но вокруг было слишком темно, чтобы кто-нибудь её разглядел.

- Вы не сможете мне помочь. Я - конченый человек. Спасайтесь сами. Быстрее. Валите отсюда.

Юноша всё еще колебался.

- Её спасай, идиот.

Наконец, решившись, юноша кивнул, поднялся, ухватил девушку за руку, потащил к лестнице, ведущей вниз, на вторую палубу. Вода в коридорах второй палубы к этому времени достигла метра - метра двадцати. Врываясь с волнами через кормовые прогулочные палубы, она проносилась по поверхности тридцатисантиметровыми гребнями, вытесняя оставшийся воздух на верхние уровни. Вода с пятой, четвертой и третьей палубы уже дошла до лестничного пролёта и теперь низвергалась водопадом по каскадам ступеней, подсекая, стаскивая карабкающихся по ним людей.

Юноша крепко сжимал трубу поручня, быстро, но осторожно, спускаясь вниз. Другой рукой он придерживал девушку, не давая ей упасть. Прибывающая вода била под колени, а до второй палубы оставалось пройти половину пролёта. Ещё несколько ступеней. Уровень воды постепенно повышался, мешая нащупывать опору ногами, давя на спасательные жилеты, выталкивая тела на поверхность плотной солёной океанической воды. Приходилось уже не идти, а буквально парить, невесомо касаясь скользкого металла под ногами. Юноша и девушка легли на воду, поплыли по лестничной площадке вокруг стойки к спуску на первую палубу, по-прежнему держась за руки. Поток подхватил их, скинул вниз, больно обдирая кожу об острые края ступенек. Но уже через мгновение их опять вынесло на глубокое место. Отфыркиваясь, вынырнули на поверхность. Здесь, на нижней жилой палубе, для воздуха оставались жалкие полметра от потолка. Юноша подбадривающе сжал ладонь девушки.

- Мне придётся снять спасательный жилет, иначе я не смогу нырнуть и вытащить нас через люк наружу.

- Нет, Каджо (* Carlos Jorge - Cajу), не надо.

- Не бойся, один, твой, у нас останется. Этого хватит.

Он потянул её по коридору в сторону кормы, быстро работая ногами, опасаясь, что их затянет течением на гаражную палубу, не зная, что трюм уже полностью оказался под водой, во власти океана.

Над люком тускло горела красная аварийная лампа, подсвечивая "Exit".

- Держись за меня,- юноша зацепил её окоченевшие пальцы за свой брючный ремень. Крепко сжал их, повторив:

- Держись,- распустил тесемки на груди, начал снимать оранжевый пробковый жилет через голову.

- Я подержу,- девушка освободила одну руку, ухватилась за жилет.

- Нет, не надо, два жилета я под воду не затяну. Так мы не сможем выплыть из коридора. Оставь.

Девушка с сожалением отпустила спасательный жилет. Юноша снова взял её за руку. Потом помедлил, поцеловал. Она замерла, задерживая в себе его дыхание. Юноша глубоко вдохнул, нырнул под воду. Ведя рукой по стене, дошёл до места, где начиналась открытая дверь наружу, уцепился за край люка, потянул девушку за собой. Пробковый жилет упирался, не давая затянуть свою хозяйку под воду. В это время лампочка на спасательном жилете девушки тускло загорелась. Потом, почти сразу, стала ярче, быстро набирая силу.

К этому моменту столпотворение на палубе достигло критической точки, когда невольно должно было пойти на спад, смениться апатией и фатализмом. Когда все, кто добыл себе средства спасения уже покинули тонущее судно и других возможностей выжить никто уже придумать не мог. По инерции люди продолжали метаться, вопить, драться, но с каждым мгновением всё более вяло и безнадежно. Окровавленные отдувающиеся дикие загнанные лица. Ожидающие повода начать всё сначала, но пока не находящие его. Оглядывающиеся по сторонам. Растерянные. Вопли ярости, раздававшиеся на палубе, сменил бессильный плач. Все вместе и каждый по-отдельности заранее оплакивал свою потерянную жизнь.

Мария Луиса (* уменьшительное Мариса или Малу) Руис и Люсиэнтис стояла чуть в стороне, крепко схватившись за поручень у борта, с жалостью наблюдала за тем, как люди пытаются выбраться с тонущего парома. Она даже не пыталась вмешаться. Не в её возрасте 70-ти лет лезть в эту свалку. Безумие. Как печально. Она покачала головой, повернулась, побрела на корму. Зад парома целиком скрылся в волнах. Идти было трудно. По одной переставляя руки по поручню, старушка мелкими шажками продвигалась вниз. Шепча молитву. Она повернула голову, не столько, чтобы видеть куда идёт, а скорее - спрятаться от пугающего её океана за бортом. На самом деле было слишком темно, чтобы что-нибудь там разглядеть. Из освещения парома остались только аварийные огни, в основном во внутренних коридорах, несколько фонарей на наружной палубе. Вокруг царствовала ночь. И всё равно, Мария Луиса, отвернувшись в сторону, подслеповато щурилась, стараясь помешать великолепно сохранившемуся зрению захватить кошмарный пейзаж даже краем глаза. В памяти всплывало видение за бортом судна, которое застигло её врасплох всполохом молнии. Осторожно переступая, старушка спускалась к корме, пока тапочки не начали намокать. Тогда она остановилась, огляделась. Бешеной толпы, оставшейся наверху, теперь видно не было. Океан здесь предстал перед ней одиноким чёрно-маслянистым и удивительно спокойным. Кроме неё здесь был только ещё один человек. Он чем-то был занят, склонившись у борта спиной к ней.

- Discъlpeme, seсor (* Простите, сеньор (исп.)).

Человек резко обернулся, вытащив длинный нож из поясных ножен. Вытянул руку с оружием вперёд, заведя за спину вторую, немного присел, пригнувшись, словно фехтовальщик.

- Не подходи, убью,- несмотря на страшные слова, голос человека был жалким, испуганным.

- Простите, сеньор,- повторила Мария Луиса,- я не хотела Вас испугать.

- Что Вам (* Usted - вежливая форма обращения, tъ - на ты (исп.)) угодно,- после долгой паузы, словно обдумывал, стоит ли добавлять,- сеньора.

Мария Луиса наконец разглядела, что делал этот человек. Из-под воды высовывался оранжевый край закрепленного на борту спасательного круга.

- Я плохо плаваю, сеньор. Если Вы будете так любезны и разрешите мне плыть с Вами рядом, чтобы я могла чуть-чуть подержаться за Ваш круг, когда устану, уверяю Вас, только чтобы немножко передохнуть, я буду Вам бесконечно благодарна.

Человек долго смотрел на неё, не меняя позы. Потом, не говоря ни слова, отвернулся к борту, снова стал возиться с кругом, снимая его с креплений. Освобождённый круг подскочил, с глухим плеском шлёпнулся о поверхность воды, наступавшей на палубу.

- Не бойтесь, подойдите ближе. Как Вас зовут, сеньора,- на этот раз паузы не последовало.

- Мариса, сынок.

- Идите сюда, Мариса, пора отплывать. Скоро здесь будет не протолкнуться,- старушка вздрогнула,- Э-э, вижу, Вы меня понимаете,- человек бросил быстрый взгляд в сторону носа.

Голос его больше не дрожал, кажется, человек успокоился, приняв какое-то решение. Он одел на неё спасательный круг, подтолкнул к борту. Вблизи он оказался совсем молоденьким, никак не больше 25 лет.

- Поторопитесь.

- Gracias (* спасибо (исп.)). А Вы?

- Nada (* ничего (исп.)) Я буду держаться рядом, не волнуйтесь за меня, я прекрасно плаваю.

Вода оказалась гораздо холоднее, чем ей представлялось. Дыхание перехватило, она сильнее забултыхала ногами, не столько помогая быстрее плыть, сколько, чтобы согреться.

- Не переусердствуйте, Мариса,- в его голосе послышалась усмешка,- нам предстоит длинная ночь. Будете сильно бултыхаться - Вам грозит гипотермия (* переохлаждение при нахождении в воде). Если замёрзните, придётся отобрать у Вас круг обратно.

- Комик,- она постаралась опереться локтями поудобнее, чтобы как можно большую часть себя подтянуть из воды,- Как Вас зовут. Чтобы я знала, с кем провожу ночь.

- Франко, сеньора.

Она плавно шевелила ногами, по крайней мере, надеялась на это, потому, что ног теперь почти не чувствовала. Вода казалась уже не такой холодной. Плохой признак. Так далеко ещё до утра.

Франко буксировал круг прочь от гибнущего судна, время от времени оглядываясь назад. Паром снова начал проседать на корму, постепенно становясь на попа. Угол наклона быстро достиг и перевалил за 40 градусов. На солнечной палубе снова вспыхнула паника. Люди, пытались перебраться на другой борт, чтобы спустить оставшиеся там шлюпки со стороны, в которую не бились волны. При этом скатывались на корму, ломая ноги и шеи. Ухитрившиеся выжить на этой смертельной горке, с шумным плеском влетали в ледяные воды Атлантики, которые доходили уже до середины верхней палубы, затопив бассейн для взрослых и лежаки рядом с ним.

Спустить вторую шлюпку так и не смогли, никто из оставшихся к этому времени на Солнечной палубе просто не знал, как это сделать. С каждым мгновением возможностей пережить эту ночь у них оставалось всё меньше.

После того как был открыт кормовой автомобильный трап, паром был обречён. Он ушёл под воду всего за четверть часа. Первым признаком того, что судно мертво, стала необычная тишина. Постоянный низкий гул и вибрации, привычные, незаметные на живом судне резко оборвались, как только потух свет, разом по всему парому. Солёная вода, заполнившая судно, закоротила электрические цепи, выбив предохранители и автоматы. Генераторы судна остановились. Автоматически заработали аварийные источники питания, продолжая обеспечивать работу радиорубки. В коридорах парома замерли мечущиеся в темноте пассажиры. Задержав дыхание, прислушивались к обрушившейся на них тишине. У них ещё оставалось несколько секунд жизни.

Тёмный куб судна, очерченный автономными сигнальными фонарями, погружался в толщу океана. Разлетелись в невидимых брызгах квадратных осколков огромные обзорные окна во внутренних прогулочных коридорах. Чудовищное давление легко, словно бумагу, разорвало скрипнувшие напоследок металлические переборки, изогнув металлические края трещин напором воды, быстро заполняющей коридоры. Толстые брандспойтные струи швыряли мёртвые тела пассажиров, играя ими, словно, пузырьками газа в бокале шампанского.

Океан затягивал свою жертву всё ниже, выдавливая остатки воздуха, уносящиеся огромными медузами пузырей к разглаженной послештормовым штилем поверхности воды. Вместе с тушей парома тонуло всё, что оказалось рядом в момент погружения. В свете крохотной лампы Беатриш видела страх и печаль на лице юноши. Жилет не мог удержать обоих. Тела их неумолимо засасывало под воду. Он разжал пальцы. Улыбнувшись, махнул рукой, прощаясь. Беззвучный крик:

- Зачем? Ну зачем же?

Океан не выпускал свою добычу. Девушка продолжала погружаться. Юноша тонул быстрее, исчезая из света жилетной лампы. Последнее, что она увидела на его лице - отчаяние от осознания бесполезности своего поступка. Они всё равно умрут оба, но теперь - по отдельности. Рука девушки всё ещё хватала пустоту, не в силах остановить его. Когда он растворился в тёмной глубине, какая-то сила потащила девушку вверх. Сил не дышать больше не было. Часто моргая, сжав губы, она боролась со смертельным инстинктом. Живот надувался и опадал, пытаясь заставить лёгкие продержаться ещё немного, в сотый раз гоня воздух к сжатым зубам. Не выдержав, девушка глубоко вдохнула.

Судно плавно ткнулось в каменное дно на глубине 60 метров, взметнув вокруг себя мутное облако склизкого ила. Как ни странно, часть его пассажиров всё ещё была жива. Океан, утомившись от новой игрушки, оставил не вскрытыми несколько скорлупок кают на пятой палубе. Люди терзались, изолированные в темноте тесных коробок, без возможности спастись или хотя бы умереть по своей воле, будоражимые странными звуками и шумами из коридора парома.

Спустя минуту, оранжевый поплавок жилета выбросил тело девушки на поверхность воды, закачался на низких волнах, заботливо не давая опущенной голове погрузиться обратно, захлебнуться. Беатриш было всё равно. Она была мертва.

"Крысы" с корабля

(4 декабря, до рассвета, Атлантический океан)

Светло-серое полотно предрассветного неба, замаранное царапками бледных звёзд. Солнце ещё не появилось, ещё не очертило оранжевой краской узкую линию горизонта, отделяя бесконечность неба от безбрежного океана, легонько покачивающего на своих руках остов дрейфующего гидросамолёта. Амфибия торчала на поверхности с какой-то болезненной неправильностью, высунув кверху нос, притянутая за хвостовое кольцо сцепкой полуторатонного джипа (* 1400кг чистого веса, объем бака 76 литров), ушедшего за ночь под воду по передние фары. В салоне полузатопленной машины плескалась солёная вода, проникающая через щели дверей, разъедая дорогую обшивку. Автомобиль до сих пор держался на поверхности только благодаря толстым шинам, под завязку набитым воздухом, да жёсткой сцепке, удерживающий на привязи гидросамолёт, не дающей окончательно утянуть машину на дно тяжёлому двигателю под передним капотом. Каждый раз, скатываясь по пологому склону волны, джип зарывался носом в воду, дёргая самолёт за хвост, стараясь нарушить хрупкий баланс их неустойчивого равновесия. И каждый раз оказывался недостаточно тяжёл для этого. Пока. Тогда, притворяясь побеждённой, машина всплывала, вытаскивая глаза фар из-под воды, дожидаясь следующей волны, чтобы продолжить свои самоубийственные попытки утянуть самолёт в глубины Атлантики. Никакого сомнения в итоге этого молчаливого соперничества быть не могло. В конце концов океан приберёт ещё одну жертву. Но пока самолёт упрямо продолжал плавать среди блестяще-чёрного маслянистого пятна, окруженный деревянными обломками мебели, палубных досок, пластиковых осколков спасательных шлюпок, каким-то извивающимся длинным драным полотном серой ткани, спасательными кругами пустыми и не совсем. Пейзаж дополняли мертвецы. Целые тела, их отдельные части, удерживаемые на воде спасательными жилетами, кругами, запутавшиеся в обрывках ткани и просто, сами по себе, вытолкнутые на поверхность плотной солёной водой.

(рис. 023)

В кабине самолёта, скрючившись на сидении второго пилота, спали двое детей. Младший, мальчик, лежал на коленях сестры, поджав под себя ноги. Девочка сидела, привалившись к плечу нелепо одетого в бриджи и скомкано мятый костюм толстяка. Сенто не спал. Спина и шея затекли от неудобного сидения, кресла самолёта не предназначались его инженерами для подобного времяпровождения. Очень хотелось потянуться, размять ноющие мышцы, но при этом он бы наверняка перебудил всех в салоне. В то же время ужасно хотелось спать. Наваливалась дремотная апатия. Сенто закрыл глаза. Просидел так две минуты, разочарованно вздохнул, снова уставился за лобовое стекло на серый пейзаж снаружи.

Мысли в голове были такие же серые. В перспективе ближайших пары дней, которые они протянут без еды и воды, должны были появиться спасатели. Чтобы продержаться это время, необходимо было как можно быстрее разобраться с проблемой "якоря" - сбросить балласт автомобиля со сцепки, а то джип утащит их на дно вместе с собой. Он не был уверен, но, казалось, что в окне перед собой Сенто уже давно видит только небо. Нос гидросамолёта опасно задран. Он займётся этим сразу, как рассветёт, только бы не опоздать. Только бы его туша, сместившись из кабины пилотов к хвостовой сцепке, не нарушила неустойчивое равновесие. Наверное, стоит послать девчонку, а самому остаться в кабине. Но прежде надо всё хорошенько обдумать, ведь спасатели могут не появиться. Что тогда? Он бросил взгляд на панель приборов перед собой. Где-то тут должна быть радиостанция. Наверное, можно будет послать сигнал бедствия. Где же она? Бесполезно. Он ничего не смыслит в самолётах. К тому же ещё слишком темно, чтобы пытаться разобрать знаки и надписи. Придётся ждать, пока взойдёт солнце.

***

Солнце быстро поднялось, вода в океане как-то сразу стала притворно ласковой тёплой чуть голубовато прозрачной. Мягкие волны покачивали спасательный круг, убаюкивая Марию Луису. Сквозь вяло расползающиеся мысли она не переставала удивляться тому, что всё ещё жива. Сотни молодых людей, полных сил и планов, сотни пассажиров парома мертвы, утонули вместе с ним. А она, 70-летняя старуха плавает в океане, наслаждаясь теплом начинающегося дня. Не слишком справедливо. Наверное. Она приоткрыла глаза. Сквозь сетку ресниц взглянула на своего спасителя. Он расслабленно лежал на спине, закрыв глаза, мерно дыша. Только крепко зажатый в кулаке канат опоясывающий её спасательный круг указывал на то, что человек не спит. Наверное, он очень устал. Как жаль, что она ничем не может ему помочь. Вылезти из круга, чтобы утонуть, освободить ему место теперь, когда кораблекрушение и ужасная ночь полная неизвестности позади, было выше её сил. Мария Луиса продолжала рассматривать человека, плавающего рядом с ней. При свете солнца, она наконец-то могла сделать это хорошенько. Она обратила внимание на форму, в которую он одет. Белые брюки и рубашка, ботинки он вероятно сбросил, чтобы было легче плыть. Но и оставшегося было достаточно, чтобы понять, что он из экипажа судна. Матрос или официант. На вид ему было лет 20. Совсем молоденький. Довольно длинный. Худой. С копной непослушно торчащих во все стороны волос, не колышущихся даже на волнах. Черты лица такие же острые, как всё остальное. Чуть выдающиеся на узком лице скулы. Тонкая, почти невидимая, черта губ. Длинный прямой нос. Молодые люди просто помешаны на спорте и диетах. Мария Луиса взглянула вниз на свой еле поместившийся в круг животик. Невольно взгляд её скользнул по воде, за что-то зацепился, что разом вылетели из головы мысли о диетах. Она принялась вглядываться внимательнее. Думая о сотнях мертвецов, безуспешно пытавшихся спастись этой ночью с тонущего парома. Сколько смертей. Крови. Акулы. Мысли, наконец, вернулись к тому, что её так испугало. На этот раз осознанно. Она уставилась в толщу воды под собой, насколько позволял обод спасательного круга. В глубине цвет сгущался до тёмно-синего. Мелькали тени. Огромные синие тени в синей глубине. Хищники почувствовали запах крови, вышли на охоту. Сейчас они еще, наверное, сыты, вальяжно осторожны, но скоро... Мариса задрожала. Когда не видно опасности, всегда найдётся придуманная. Собственное воображение - самый страшный враг. Она уже готова была поддаться панике, дёргалась в тесном круге, оглядываясь по сторонам в поисках выхода. Когда взгляд её наткнулся на нечто, торчащее из волн носом к верху, нечто загадочное, непонятное. Это не спасательная шлюпка. Больше всего это походило на яхту или часть самолёта. Откуда им взяться посреди океана. Всё-таки самолёт, только без крыльев и хвоста, или хвост просто не видно. Но, что бы то ни было, оно предоставляло шанс выбраться из воды и обсохнуть. Приступ паники отступил. Мариса расслабилась, опустила голову, взглянула на своего спасителя. Его глаза были открыты, он внимательно смотрел на неё, от полусонного состояния не осталось и следа. Наверное, она потревожила его, когда дёргалась, испугавшись акул, зажатая в спасательном круге.

(рис. 024)

Франко зевнул, перевернулся, подтянул к себе круг, так резко, что почти опрокинул на бок Марису.

- Что случилось, сеньора, что Вас так испугало?

- Нет - нет, ничего. Посмотрите вон туда. Видите?

- Что это? Самолёт? Что он тут делает?

- Не знаю, но, по-моему, нам он придётся весьма кстати.

- Несомненно. Ну что же, давайте разведаем. Поплыли,- он немного передвинулся, вытянулся на животе в направлении самолёта, поплыл, колотя ногами по воде, выбивая высокие брызги, толкая перед собой круг к гидросамолёту.

***

(4 декабря, 9 утра, Атлантический океан)

Виктор чуть отодвинулся, переваливаясь на спину, чтобы было удобнее смотреть на спящую рядом с ним женщину. Ноги их оставались сплетены, как когда она засыпала под утро. Ему же никак не удавалось уснуть, хотя организм вопил о том, как он измучен. Стол мягко покачивался на волнах, солнце пригревало. Даже это не давало освободить голову от тяжелых мыслей. Кто она такая? Зачем рассказала, что охотится на него. Вчерашний вечер в ресторане живо предстал перед его глазами. Так просто свернуть ей шею, уронить в океан. Никто ничего не узнает. Возможно, он избежит этим многих неприятностей в дальнейшем. Виктор любовался спящей и удивлялся своей нерешительности.

День разогнал ночную прохладу. Хотя было ещё только девять утра, солнце яростно обжигало просоленную кожу.

- Просыпайся, пора одеваться, если мы не хотим сгореть. Неприятностей нам хватит без солнечных ожогов.

Халида потянулась, выпутывая ноги. Перевернулась на спину. Щурясь, приоткрыла один глаз.

- Что у нас на завтрак?

- Боюсь, что завтрака не будет. Придётся ограничиться зарядкой.

- ?

- Нас далеко отнесло за ночь от места катастрофы. Если так пойдёт дальше, спасателей нам не дождаться. Придётся грести, чтобы вернуться поближе к обломкам. Грести будем по очереди. Сначала поплыву я, а ты одевайся, чтобы не обгореть. Потом разденешься и сменишь меня, а я буду сохнуть сверху, под солнышком, и командовать.

- А как мы узнаем, в какую сторону плыть?

Виктор уже перевалился через край, теперь барахтался рядом, отпыхиваясь, стряхивая ладонью воду с лица. Вода, после прогретого воздуха, показалась ему ледяной, хотя на самом деле температура её была около 18 градусов по Цельсию. Халида осторожно, стараясь не раскачивать стол, на котором осталась в одиночестве, разбирала скукоженные высушенные солнцем и потому ставшие жёсткими, плотными, с царапающимися сгибами, вещи.

- Если оглянешься, то, может, ещё сможешь разглядеть там, вдалеке, что-то возвышается над волнами. Может, успели спустить спасательные шлюпки. По крайней мере, рано утром, что-то там было. Думаю, нам туда.

Халида кивнула, на какое то время перестала одеваться, застыла, сохраняя равновесие, чтобы не свалиться со стола. Несмотря, на спокойное море, стол ходил ходуном, особенно, когда Виктор ухватился за торец столешницы и начал его буксировать в указанную сторону. Как это они ночью не потонули. Девушка широко улыбнулась. Виктор, поднял взгляд, обернулся, снова вернулся взглядом к девушке на столе, недоумевая, что она нашла весёлого. Но девушка улыбалась так широко, искренне, что невольно он почувствовал, как его рот расплывается до ушей. Она стояла в одних трусиках, опираясь на левое колено и руку, вытянув далеко в сторону вторую ногу, зажав в правом кулаке скомканное просоленное платье. Свет падал на неё сбоку. Засвечивая одну половину лица, смазывая черты жёлто-золотым. Девушка подтянула руку, собираясь заняться платьем. Виктор качнул столик чуть сильнее. Она снова опустила руку, озадаченно взглянула на него. Но улыбаться не перестала.

- Ты такая красивая. Постой так ещё немного,- Виктор почувствовал себя смущенным, будто его застали за подглядыванием. Он перестал бултыхать ногами, просто лежал на воде, отпустив столик, вяло шевелил руками, удерживая себя на плаву. Жадно разглядывая девушку.

(рис. 025)

- Этак мы всё спасение пропустим,- Халида повернулась, нарочито медленно, выставляя на обозрение плавные линии спины и, расправив платье, потянула его через голову. В одежде она стала только ещё более притягательной, Виктор с трудом оторвался от ничегонеделательного созерцания, возвращаясь к буксировке стола. Девушка в это время расправляла его одежду, пришедшую в отвратительно мято-жёсткий вид. Подумав о том, что ему придётся всё это натягивать на мокрое тело, Виктор содрогнулся.

Закончив разглаживание разбросанной по плоту одежды, Халида улеглась на живот, носом к гребцу, положила голову на сложенные друг на друга руки.

- Тебе что, не интересно узнать к чему мы плывем? Ты даже не разу не взглянула в ту сторону.

- Узнаю, когда причалим. Мне больше интересно, почему ты меня в воду не скинул ночью.

- А мне, почему ты рассказала вчера вечером, что охотишься за мной.

- Честный обмен. История за историю. Кто начнет?- девушка хитро прищурилась, словно знала что-то недоступное собеседнику.

- Давай ты, мне дыхания не хватает болтать и грести одновременно.

- Ффф,- недоверчиво фыркнула девушка,- убедительная причина.

- Ну, тут всё просто и сложно одновременно. Вероятно, всё было предрешено ещё в нашу первую встречу,- она чуть-чуть помолчала, подбирая слова.

- Тут ты должен спросить, где это было?

- И где же это случилось?- послушно спросил Виктор.

- Ты валялся пьяный на полу своего номера в дешевом пансионе.

- Вероятно, крайне непривлекательное зрелище,- улыбнулся охотник.

- Напротив. По сравнению со мной, ты был великолепен.

- Как же ты выглядела?

- Я стояла в десяти сантиметрах от тебя, голая, липкая от пота, растрепанная, растерянная, потому что ты поломал все мои планы. Больше всего мне хотелось свернуть тебе шею. А потом ты схватил меня за ногу. Мне пришлось ласково уговаривать тебя разжать твои цепкие пальчики, при этом стараясь не разбудить тебя.

- Хотя я тогда ещё не понимала этого, но ... я влюбилась.

- Тоже.

- Что?

- Ты мне слишком нравишься, чтобы я отправил тебя на корм акулам.

- Тут есть акулы?

- А как же. Но мы отвлеклись. Ты не закончила объяснения.

- Закончила.

- Не правда. Ты ведь могла со мной познакомиться ничего мне не рассказывая. Зачем же всё-таки рассказала?

- Это долгая история.

- Ещё чуть-чуть протянешь и придется ее дорассказывать дрыгая ногами,- шутливо подтолкнул ее Виктор,- Скоро твоя очередь грести, я уже выдохся.

Девушка задумчиво пожевала губу и начала рассказывать.

- В тот день ко мне пришли какие-то люди. Они сказали, что мне назначена встреча с англичанином.

- Англичанином?

- Да, так его называют.

***

Корабль замер, опустившись на дно на глубину 60 метров. Словно куколка, окутанный тиной, готовился переродиться. "Летучий голландец" с командой молчаливых мертвецов и ужасным безумным капитаном. Над верхней палубой то вспыхивали, то снова гасли, словно пытаясь заманить кого-то, "блуждающие" аварийные огоньки. Иногда мёртвая железная туша вздрагивала, словно в агонии, выпускала пузыри воздуха, уносящиеся к поверхности.

Новый капитан "голландца" метался, запертый в тесных стенах картонной коробки. Резкие движения зверя отдавались острой болью в истощённых лёгких. В воде ощущался сладковатый привкус крови, шлейфом размазывающейся вслед за его яростными бросками. Он остановился, завис, подрагивая, в темноте. Из-за опущенного уголка губы размывалось кровавое облачко. Зверь сплюнул кровь. Ощупал языком ребристую поверхность нёба, ощущая терпкий вкус слюны, вновь заполняющей пасть. Но никаких разрывов не нашёл. Нестерпимо хотелось кашлять. Захрипел, выпуская в воду пузырьки крови вперемешку с воздухом. Кровь в лёгких. Паническое безумие заволокло ускользающее сознание. К горлу подступила желчь. Зверь снова бешено заметался по коробке, ударяясь о её стенки.

В коридоре, двумя палубами выше вяло копошились раздутые тела, притиснутые к потолку. Будь здесь течение, их плавные движения были бы вполне объяснимы. Но вода, заполнив коридоры парома, стояла теперь неподвижно. Огромный сторукий осьминог составленный из прижатых друг к другу мертвецов лениво шевелил щупальцами. Неожиданно, без явных внешних признаков, он распался на части. Мертвецы сдёрнулись с потолка, как пыль под колёсами мчащегося внедорожника. Резво, беспорядочно махая руками, стараясь опуститься ниже, зацепиться за край дверного косяка, выступы или ручки на люках кают. Сотни тел одновременно пришли в движение, мешая друг другу, сталкиваясь, хаотично разлетаясь в стороны, снова выталкиваемые морской водой к потолку.

Наконец, одному из мертвецов удалось ухватиться за раму открытого люка. Он подтянул своё сопротивляющееся тело и перебросил его в каюту, заполненную водой, скользя вверх, беспомощно царапая металлическую стенку гнущимися размокшими ногтями. Внутри было так же темно, как и снаружи каюты, в коридоре. Ни там ни там аварийных ламп не горело. Мертвец скрючился, оттолкнулся ногами от потолка, в слепую нырнул вниз, шаря вокруг руками. Одна рука запуталась в ткани. Мертвец задергал кистью, наматывая на нее несколько оборотов ухваченной простыни и, уже возносясь вверх, сдернул ее с кровати, таща за собой. Вверху он выпутался из ткани, отшвырнул ее в сторону. Снова собрался, толкнувшись, устремился вниз. Размашисто гребя, закручиваясь, опускаясь вниз по спиральной траектории. Стараясь на что-нибудь наткнуться, чтобы уронить, разбить, перевернуть. Рука ударилась о торец прикроватного столика. Мертвец тут же извернулся, ухватился за него другой рукой, удерживая себя на месте. Завозил ладонью, сметая всё, что еще осталось лежать на столешнице. Замер. Пальцы вяло сорвались со столика, безвольное тело выбросило к потолку. Мертвец терпеливо ждал, пока капитан прислушивался к своим чувствам, не был ли один из сброшенных предметов его тюрьмой. Нет. Мертвец снова ожил, нырнул вниз, методично наводя хаос в каюте.

Внутрь забрался ещё один утопленник, присоединившись к рыскающему в каюте первому мертвецу. Снаружи царило безумное оживление. Команда "Летучего голландца" носилась вдоль коридора, цеплялись за попадающиеся на пути тела мертвецов, стремясь первыми добраться до оставшихся не занятыми кают. Происходи всё на воздухе, коридор парома заполнил бы невообразимый грохот переворачиваемых вещей. Но океан заглушал все звуки. Неестественная шелестящая тишина, подчеркивала сюрреалистичность происходящего. Растрепанная женщина ухватилась за ручку, бешено задёргала её. Люк не подавался. Океан успокоился не доделав работу, не вскрыв все двери. Часть кают устояла перед ужасающим давлением воды, осталась закупоренными. Сзади почувствовалось движение и на кисть мертвой женщины, обхватившей ручку двери, опустился пожарный топор. Утопленница, потеряв опору, взмыла вверх, оставляя за собой невидимый в темноте кровавый след. Мертвец, пришедший ей на смену, продолжил молотить пожарным топором по металлической двери, отлетая при каждом ударе, подбираясь обратно, используя теперь топор как якорь, не дающий телу снова вознестись к потолку, медленно, неумолимо.

Удар по двери глухим "думм" отозвался в каюте.

- Что это?- испуганный голос в темноте.

- Не знаю, может быть, дверь трещит под давлением.

- Нет, это кто-то стучится. Эй, кто там?

- Перестань, взгляни в иллюминатор. Там тьма. Мы на дне океана. Там за дверью никого не может быть. Никаких людей точно. Может, заплыла какая-то рыба.

Рядом послышались тихие всхлипы.

- Эй, хватит, все будет хорошо, нас скоро вытащат из этой консервной банки.

Всхлипы перешли в рыдания.

- Ох, блин, я тут свихнусь с тобой раньше, чем нас спасут.

И вдруг рыдания смолкли. Оборванные очередным "думм".

- Пе-ре-стань-те-е!- вопль разнёсся по каюте. Рядом послышалось какое-то шуршание.

- Эй, ты что там делаешь?

Снова всхлипы. Откуда-то около двери.

- Кто та-а-ам?- дёрганье ручки,- Кто та-а-м?

- Оставь дверь. Она заперта. Я бы сам её с удовольствием открыл, чтобы покончить со всем этим. Секунда, и океан, распахнув дверь, врывается к нам, заключает нас в свои объятия. Наверное, мы бы даже не успели задохнуться. Нас бы просто раздавило от резкого перепада давлений на такой глубине.

Ручку оставили в покое. Но от двери по-прежнему слышалось:

- Кто там?- сквозь всхлипы.

"Думм".

- Пожалуйста, кто та-а-м?

Он слез с кровати, ощупью двинулся к ней. Нашёл ладонью дверь. Да где же она? Нога вошла во что-то мягкое. Он присел, осторожно нащупал её плечо. Она тихонько сидела, прижавшись спиной к двери. Когда он её коснулся, она попыталась вырваться, убежать. Но он крепко обнял её, прижал к себе.

- Тише-тише. Это только я. Это я. Тише.

Он поднял её с пола, подхватив за плечи и, мягко подталкивая, отвёл к кровати.

- Садись.

Присел рядом, по-прежнему крепко обнимая хнычущую женщину.

"Думм".

- Что за хрень,- больше всего убивала невозможность открыть дверь, узнать, кто там снаружи долбится. Наверняка, есть какое-то простое объяснение. Какой-нибудь предмет зацепился за ручку двери. Если бы он только мог открыть дверь и посмотреть. Он вскочил, заходил по узкой полосе каюты между кроватями. Взад-вперёд. Мечущийся в клетке тигр. С кровати опять послышались рыдания.

- Что за хрень?

- Кто та-а-а-м.

"Думм". Мгновение тишины. Темнота. Шаги по комнате. Всхлипы. "Думм". Снова тишина. Страх. Запертые в каюте люди вслушиваются в темноту. Шаги возобновились. Женщина на кровати шмыгает носом. "Думм".

Через стенку с соседней каютой послышался глухой шум и царапанье. "Думм". Мужчина бросился к двери, запнулся, влетел в дверь, разбив голову.

- А-а-а,- он ощупал ссадину. Волосы оказались запачканными чем-то липким. Человек впал в неистовство, замолотил кулаками по двери. Потом опустил руки, привалился к двери, закрыл глаза, замер. "Думм". Вибрация отозвалась болью в разбитой голове. Что-то пролетело над головой, с металлическим звоном упав на пол каюты. Шелест. Он приподнялся. Струя, врывающаяся через дырку от выбитой ручки входного люка, смяла кости, прошла через мозг, взорвала череп, выбросив серую кашу с обратной стороны. Мужчина умер мгновенно. "Думм". Влажный шелест.

- Что случилось? Почему ты молчишь? Ответь хоть что-нибудь.

Женщина встала с кровати. Ноги погрузились в быстро прибывающую воду.

- Что это?

Вода достигла колен, сжимая оставшийся воздух в каюте. Женщина влезла с ногами на кровать. Сжалась в углу. Вода холодным прикосновением лизнула колени. Женщина тихо всхлипнула.

- Помогите.

Что-то ткнулось ей в бок. Что-то тяжёлое. Она протянула руку, чтобы оттолкнуть это, что бы оно там ни было. Её пальцы запутались в мокрых водорослях. Волосах. Она закричала. Высоко, пронзительно. "Думм".

Вода прибывала, пока давление сжатого воздуха не уравновесилось с океаном. До потолка оставалось примерно пол метра. На поверхности барахталась женщина, хныча и отталкивая от себя мёртвое тело. Люк скрылся под водой. Ударов по двери больше слышно не было. Но наступившая тишина казалась не менее страшной.

Разведка

(4 декабря, 10:30 утра, Атлантический океан)

Сенто открыл глаза. Сощурившись, недовольно перекосил лицо. Вероятно, он все-таки заснул, потому что солнце успело подняться высоко и теперь вовсю припекало ему левую щёку. Толстяк чувствовал себя совершенно разбитым. Голова раскалывалась, словно он всю ночь безудержно развлекался в баре. В затылок с уханьем ритмично били кувалдами неведомо откуда переселившиеся в его черепушку злые гномики. Всё тело ломило. Ноги затекли, потеряли чувствительность. Поясница и задница жутко ныли.

Дети, устроившиеся справа от него, о чём-то тихо разговаривали. Он пошевелился. Чуть-чуть, аккуратно, чтобы не потревожить устроивших перерыв гномиков. Потянулся, поджав под себя подбородок, вытягивая захрустевшую шею. Подвигал ногами, разминая затекшие непослушные мышцы.

- Доброе утро,- обернулась от брата девочка.

- Ужасное утро. К тому же уже почти полдень. Почему вы меня не разбудили?- невнятно пробурчал Сенто. Опухший язык во рту еле ворочался. Поднял глаза на детей и почувствовал себя неловко. Дети испуганно смотрели на него в ответ.

- Надеяться, что здесь оказался запас еды и меня ждет на завтрак кофе с бутербродами, конечно, не приходится,- он печально вздохнул,- Ладно. Возможно, нам повезет, и мы откопаем что-нибудь съестное в багажнике джипа,- он с энтузиазмом громко хлопнул в ладоши, отчего дети вздрогнули, потёр руки, вымученно улыбнулся,- Что ж, не будем терять времени. За дело. У нас их сегодня ещё много.

Он помедлил, не зная, что ещё сказать. Дети всё так же испуганно сидели рядом, молча смотрели на него широко распахнутыми глазами. Воздух в кабине был затхлый. Хотелось скорее выбраться наружу или хотя бы открыть окно. Сенто поискал сбоку какие-нибудь рукоятки или кнопочки опускающие стекло, как в автомобиле, но ничего похожего не нашёл. В очередной раз глубоко печально обречённо вздохнул, тут же пожалев об этом. Воздух, который он вдохнул, имел противно-протухший привкус. Его передёрнуло от мысли, что придётся опять лезть в воду. Он снова криво улыбнулся, стараясь подбодрить детей.

- Пойду, искупаюсь. Сидите здесь - ничего не трогайте.

Сенто стянул с себя все еще влажную, непросохшую за ночь, одежду. Оставшись в одних трусах, отщёлкнул замок, сдвинул дверь наверх, поежился от нахлынувшего потока влажного воздуха. Снаружи было тепло, даже жарко. Это все от ощущения предстоящего погружения в воду. Сенто резко, чтобы не передумать, оттолкнулся, войдя в воду вниз головой. Вынырнул, отфыркиваясь.

- Не желаете искупаться?

Дети, вытянувшиеся в сторону открытой двери, с любопытством ожидавшие его появления на поверхности, дружно замотали головами.

- Ну, как знаете.

Сенто размашисто погрёб к хвосту амфибии. Да, все еще хуже, чем он думал. Тандем балансировал в крайне опасном положении. Если волны увеличатся хотя бы до полтора метров, гидросамолёту ни за что не удержаться на плаву. Толстяк немного помедлил, решая, с чего начать осмотр. Подплыл к сцепке. Широкая хвостовая петля уже почти касалась воды. Ее обхватил толстый чёрный крюк, с прижатой изнутри стальной планкой, удерживаемый стальным бруском - костылем. Если бы не планка, сцепка уже распалась бы, крюк соскользнул, джип ушёл в свободное плавание, правда, не очень далеко. Это хорошо, что есть промежуточное звено, если бы соединение удерживалось только костылем, то сила, с которой машина тянет вниз, просто не дала бы его выбить. Вся эта конструкция страховалась цепью, охватившей хвостовую петлю. Цепь кончалась толстым кольцом, притянутым болтом к балке сцепки. Тут без разводного ключа не обойтись. Новость тоже не такая плохая, как кажется на первый взгляд. Если бы тут был навесной замок, было бы гораздо хуже, а так, нужный ключ наверняка должен быть в инструментах, где-нибудь внутри машины.

Сенто побултыхался еще немного, подплывая с разных сторон, разглядывая устройство сцепки, на всякий случай, стараясь ничего не касаться. Но ничего нового не увидел. Что ж, с этим они справятся. Надо будет только привязаться к гидроплану и захватить с собой круг, чтобы его не затянуло под воду вместе с джипом, если тот надумает утонуть без промедления. Толстяк чувствовал, что ноги начинает сводить, руки поднимались над водой уже не так резво. Он потратил времени на осмотр больше, чем рассчитывал и уже устал. Сказывались ночные занятия плаванием. Надо было еще осмотреть машину. Усиленно пыхтя, он поплыл к полузатопленному автомобилю, решив быстренько закончить осмотр сейчас, чтобы не делать еще один заход. Вода до капота машины не дошла, сигнализация вроде не вопила, во всяком случае, с тех пор, как они поселились в самолёте. Значит можно надеяться, что аккумулятор пока жив. Подёргал за ручку. Двери закрыты. Ничего другого не ожидал. Сенто скользнул вдоль борта. Крышка бензобака. Чуть ниже ватерлинии. Он подковырнул ее ногтем, отщёлкнул в сторону. Поморщился. Везение закончилось. Перед ним маячило прикрытое тонкой пленкой воды отверстие для ключа. Ключа, конечно, никакого нет. Если его не найдётся внутри машины, придется отказаться от идеи перекачать имеющийся в джипе бензин в самолет. Ну всё, хватит для первого раза. Сенто прихлопнул заслонку, прикрывающую бензобак, по-собачьи поплыл назад, к самолёту, ухая и шевеля руками с видимым усилием.

Люк кабины показался ему недосягаемо далёким. А он и забыл, как сложно было забраться внутрь в первый раз. Никаких кругов рядом на этот раз не плавало. Он всё-таки совершил ошибку, отправившись на разведку самостоятельно. Надо было отправить кого-нибудь из детей. А теперь он застрял тут внизу. Он безнадежно вытянул руку, пытаясь достать до порога. Так близко и в то же время в невероятно безнадежных двадцати сантиметрах от кончиков пальцев. Силы неумолимо иссякали. Еще немного и он уже не сможет даже вернуться к джипу, чтобы уцепиться за что-нибудь, отдохнуть. Сенто беспомощно барахтался около задравшего нос самолета.

- Ловите.

Рядом с ним плюхнулся конец толстой веревки, забрызгав лицо. Сенто испуганно отдёрнул голову так, что хрустнула шея, и зажмурился. По черепу снова замолотили кувалды. Фыркнул. Открыл глаза. Поднял голову. В отверстии двери маячило лицо девочки.

- Не бойтесь, лезьте, я его закрепила.

Сенто вытянул руки, ухватился за канат как можно выше, потянул свое толстое тело наверх. Перекинул руку, зацепился за узкий металлический порог. Пальцы соскользнули. Как-то удержавшись за канат одной рукой, Сенто закачался, крепко стиснув пальцы, пережидая пока качка успокоится. Потом скрестил ноги замком и, зажав канат между головой и плечом, потряс руками, давая им передохнуть. Медленно переставляя руки, грязно ругаясь, рыча, он попробовал подтянуться немного выше. Поднял голову в поисках поддержки. Девочка по-прежнему торчала в люке, терпеливо ждала, пока он залезет или, может, свалится обратно в воду. В любом случае помочь ему чем-нибудь ещё она не могла. Ещё усилие. Сенто снова попробовал закинуть левую руку на порог.

- Лучше по канату.

Сенто выругался. Потом подумал, что он станет делать, болтаясь на остром пороге, как на турнике. Вернул руку на веревку. С каждым мгновением сил оставалось всё меньше.

- Еще полчасика тут повешу и, вероятно, предпочту утонуть,- пробурчал толстяк.

Мышцы вздулись под слоем жира. Спина ныла. Ноги почти не чувствовались. Теперь надо было закинуть руку внутрь самолета и хвататься за канат уже там, иначе, качаясь, он мог прищемить себе пальцы. Тогда конец, влезть сюда еще раз, ему, вероятно, будет не под силу. Сенто глубоко вдохнул, подобрал к груди ноги, перенеся весь вес на руки, нащупал пятками канат. Стиснул его ступнями. С воплем выдохнул, забрасывая себя вверх и вперед, пытаясь нащупать, ухватиться за канат за порогом. Вот он! Сенто ухватил спасительную веревку, уже соскальзывая обратно. Сжал ладонь, обдирая кожу до крови. Треснулся губой о порог. Резкая боль чуть не заставила его бросить канат. В глазах поплыло. Он втянул воздух через стиснутые зубы, еще сильнее зажал веревку в кулаке. Схватился рядом правой втягивая себя внутрь. Борьба с самим собой продолжалась, казалось, целую вечность. Сенто выпучил глаза от натуги. Ругаться он уже не мог. Голова раскалывалась. Наконец, он закинул ногу, смог опереться на колено. От облегчения, он чуть было не свалился обратно. Дёрнулся вперед. Упал на пол, не обращая больше ни на что внимания, сжался в комок, закрыл глаза и, резко вздрагивая, колыхался при этом как желе. Неужели он все еще жив? Как странно. Сам дурак, вылез из самолета ни о чем не думая. Девочка перегнулась через него, втянула в кабину канат, закрыла дверь. Потом вернулась на место и о чем-то тихонько заговорила с братом. Сенто продолжал лежать на полу, жалея себя.

***

- Эй, есть кто дома?

К окну прилипла толстая не слишком приятная физиономия, заполнив собой все видимое пространство бокового стекла. Пауза затянулась. Наконец, человек в кабине отлип от стекла и исчез из поля зрения. На стекле остался красный развод на том месте, где об него расплющилась разбитая губа толстяка.

- Сдается мне, нам тут не рады,- Мария Луиса укоряюще взглянула на своего сопровождающего, положившего ладонь на круг.

- Надеюсь, что Вы ошибаетесь. Я так промокла, что у меня скоро хвост вырастет, как у русалки.

Дверь открыли. В проёме появился толстяк. Сел, свесив ноги за борт. Опёрся руками в пол по бокам от себя, сгорбившись, как объевшаяся горгулья.

- Добро пожаловать, извините, что не подаю руки, но я сегодня уже лазил вверх-вниз на эту посудину и это напрочь подорвало мои скудные силы. Как я понимаю, Вы хотели бы присоединиться к нам?

- К вам? Сеньор, вас что там, несколько? Значит ли это, что все места заняты?

- Не совсем. Немного места для хороших людей всегда найдётся. На определённых условиях, конечно.

- Конечно. Можем ли мы их узнать? Условия.

- Разумеется, на то они и условия. Если их не знать, то и смысла в них, согласитесь, не так уж много.

Толстяк в мятом костюме замолчал, внимательно разглядывая гостей.

- Сколько вы весите? - наконец спросил он, обращаясь к юноше, плавающему рядом с пожилой женщиной в круге.

- Я?

- Ну да, Вы. Вес старушки, не в обиду Вам, мадам, я примерно представляю по себе.

- Килограмм 65-70.

- Неплохо.

- Неплохо для чего?

- И консистенция подходящая. Вы ведь правда такой худой, каким кажетесь отсюда?

- Мне легче будет это подтвердить, если я буду знать, на какую роль Вы меня предназначаете.

Толстяк не ответил, продолжая задумчиво пережёвывать нижнюю губу.

- Мы готовы принять Вас на борт. Только у нас тут на судне одна маленькая проблемка - оно, судно то есть, того и гляди пойдёт ко дну. Погода пока тихая, но не известно, что нас ожидает к ночи. Если поднимется ветер, потонем, наверняка. Надо сбросить балласт,- они одновременно повернули головы в сторону полузатопленной машины в хвосте самолета,- Да-да, все верно, именно её надо отцепить. Само это действие вряд ли доставит много хлопот, я всё разведал с утра. Но, сначала нужно забраться внутрь, вытащить оттуда всё, что может нам пригодиться. Кто знает, сколько нам тут придётся прождать, пока нас спасут.

- Что там такого, что может нам понадобиться? Разве что инструменты. Стоит ли рисковать ради них тем, что мы опрокинем единственный плавучий транспорт на десятки километров в округе?

- Это мы ещё обсудим. Но, поверьте мне, через пару дней, если не появятся спасатели, Ваши взгляды могут существенно перемениться. Возможно, там есть вода и еда. Или ещё что-нибудь полезное. Когда мы её утопим, будет поздновато об этом думать. Так что, берем всё, что попадается под руку. Попалась машина - потрошим машину. А вот лезть внутрь придётся Вам, это и будет тем самым условием, на котором мы примем вас на борт.

- Это представляется довольно опасным.

- Не спорю. Но, если полезу я, это может стать фатальным.

- Вы говорили, что вас там несколь... о-о-о,- из-за плеча толстяка высунулись две детские мордашки с одинаковым нелепо серьёзно замученным выражением лиц.

- Что ж, вижу, выбор небольшой. По рукам. Как нам подняться на борт?

- У нас есть канат. Я сейчас его сброшу, обвяжите Вашу спутницу ...

- Как мило.

- ... и влезайте сюда. Вдвоём мы её затащим.

- О-о-о,- повторила Мариса за своим спутником.

- Возможно, затащим,- добавил толстяк, продолжая ее рассматривать,- я сейчас не в лучшей форме.

Он отвернулся. Потом появился снова, скинув вниз конец. Веревка извиваясь, соскальзывала вниз. Худощавый дождался, пока канат закончит спадать, подхватил мокрый хвост, подплыл к Марисе.

- Поднимите руки, пожалуйста.

Старушка беспрекословно подчинилась. Худощавый развернул её задом, перехватил веревкой под мышками, завязал за спиной узел.

- Можно опустить руки. Придется потерпеть. Когда будем тянуть, будет немного больно давить на грудь. Когда я скажу, поднимите руки и ухватитесь за канат над головой, чтобы не перевернуться и не удариться обо что-нибудь головой.

Мариса кивнула.

- Вот и умница,- он улыбнулся, кивнул ей так, что она почувствовала себя совсем маленькой девочкой.

Худощавый, ловко перебирая руками, подтянулся, встал ногами на спасательный круг. Голова его оказалась на уровне пола кабины.

- Как Вас зовут?- Сенто протянул руку, предлагая помочь прибывшему перебраться внутрь самолёта.

- Франко,- мужчина крепко ухватился за предложенную руку, толкнулся ногами от круга и буквально залетел в кабину.

- И правда, не больше 70-ти,- улыбнулся Сенто,- Добро пожаловать на борт, Франко. Я - Винсент, ребятишки - Бесс и Кит. Теперь займемся тётушкой.

Франко обернулся назад, наклонился, прокричал вниз:

- Хватайтесь за канат!- Мариса послушно подняла руки и уцепилась за веревку над головой, сомневаясь, что это чем-то ей поможет.

***

Сенто вязал на веревке узлы на расстоянии в локоть. Он сидел на пилотском кресле у открытой двери, через которую недавно поднялись новые жильцы. Справа от него дремал худощавый. Старушку с детьми отправили назад, на пассажирские места. Сейчас они копались в багажном отсеке, найденном за спинками своих новых мест. Именно оттуда девочка извлекла так удачно найденный канат. Сенто затянул ещё один узел. Ну вот, так будет гораздо удобнее забираться в кабину.

- Подъём,- он легонько толкнул в плечо дремлющего рядом мужчину,- а то солнце упустим.

Мужчина потянулся, протёр глаза. Осоловело осмотрелся, протер глаза еще раз, печально вздохнул.

- Я надеялся, что все это мне приснилось.

Сенто ухмыльнулся.

- Время купания.

- За чем будем нырять?

- Нужны гаечные ключи, всякие инструменты, какие только сможете отыскать, машинное масло и, если придумаете, как добраться до бензина в запертом бензобаке, он тоже не помешает. Может внутри окажется какая-нибудь еда, всякие прочие полезности, попавшиеся под руку по-обстоятельствам.

- Лопасти пропеллера и крылья с крыши тоже будем снимать?

- Нет, думаю, они нам не к чему.

- Зачем же тогда бензин? Я думал, полетим домой.

- Конечно, если Вы знаете, как управлять этой штукой. Мне же хватило одного взгляда на панель управления, чтобы понять, что я в этом за год не разберусь. Да и фиг знает, куда лететь. Понятия не имею, где мы и в каком направлении материк.

- Боюсь, Вам не повезло, я тоже вряд ли смогу управлять этой штукой. И ориентируюсь, вероятно, не лучше вашего.

- Поэтому, всё, что я хочу, это попробовать завести двигатели и заставить работать радиостанцию. Уж с MAYDAY (* сигнал бедствия) думаю как-нибудь разберемся. Если не угробим движки, то возможно ускорим появление спасателей.

- Было бы не плохо. Договорились, я достаю бензин, Вы мучаете радиостанцию.

- Всё не так просто. Бензобак, знаете ли, заперт.

Франко пожал плечами.

- Под задним сиденьем должен быть доступ к бензонасосу и датчику бензина. Через него вполне можно пропихнуть тоненький шланг. Так что, если повезет - к бензобаку мы подход найдём. Мне больше интересно, как Вы будете выбирать, за какой из всех этих рычажков дёргать,- худощавый ткнул пальцем в приборную панель,- чтобы послать сигнал.

Теперь пожал плечами Сенто.

- Боюсь Вас разочаровать, но понятия не имею.

- Ладно, тогда всё по порядку. Нам нужно что-нибудь острое и твердое, чтобы разбить стекло багажной двери машины. И придумать, как будем доставлять найденные сокровища на борт самолёта.

Сенто покачал канатом. В крайний узел были затянуты рукава и фалды его потрепанного пиджака так, что он образовывал собой тряпичную сетку.

- Буду потихоньку переправлять то, что найдете, ребятишкам. А они уже втаскивать на борт эту корзинку.

- Угу,- худощавый с сомнением посмотрел на хлипкую ткань пиджака,- Допустим, получится.

- Осталось придумать, чем разобьем стекло,- Сенто обернулся назад,- Эй, ребятишки, показывайте находки. Нужно что-нибудь острое прочное прилично тяжелое.

- Например? - донеслось из-за спинки сиденья.

- Маленький молоток подойдёт или топорик.

- Есть короткая металлическая трубка, но она легкая. Наверное, алюминиевая.

- Покажи, нет не пойдёт. Что ещё?

- Якорь, но он весь в веревках, я не могу его поднять.

- Вряд ли тогда мы с ним доплывем до машины.

- В основном веревки и какие-то парусиновые сачки. Немного тряпок. Никаких инструментов не видно.

- Угу и что тогда у нас есть?

- У меня есть сотовый,- Сенто пожал плечами,- Но, если нас спасут, он мне очень сильно понадобится. К тому же я сомневаюсь, что китайская пластмасса устоит против закаленного стекла.

- Я бы тоже на это не поставил. Можно было бы попробовать ботинком, но я свои утопил, а Ваши совсем без каблуков.

- Бесполезно бить моими тапочками. По силе удара они вряд ли превзойдут Ваши носки.

- У кого-нибудь есть ключи?- худощавый вытянул шею, ожидая, кто отзовется.

- Будем считать, что нет. Я вовсе не уверен, что смогу разбить окно кулаком.

- Давайте посмотрим, что у нас вообще есть. У меня есть сотовый. Э-э и пожалуй всё.

- У меня ничего нет,- девочка виновато пожала плечами.

- У меня только гвоздь,- пискнул мальчик.

- Замечательно.

- Что замечательного?- Сенто снова повернулся к худощавому.

- Поцарапаем стекло, потом попробуем разбить кулаком, обмотанным тряпкой, чтобы не пораниться. Царапать буду я, забравшись на Вашу спину, чтобы меньше облокачиваться на машину. А бить придется Вам, Вы сильнее меня, к тому же мне надо сохранить руки в целости, чтобы добраться до бензобака.

- Что ж, давайте попробуем,- Сенто протянул толстую ладонь мальчику,- давай твой гвоздик,- мальчик колебался. Вероятно от смущения, что все на него смотрят.- Давай-давай, обещаю, что попробую вернуть тебе его назад.

Девочка расхохоталась. Мальчик покраснел, угрожающе взглянул исподлобья на сестру, быстро полез в карман.

Ураган

(4 декабря, 10 утра, Германия, г. Кемниц)

"Начиная с раннего утра, на побережье Португалии обрушился тропический шторм, сформировавшийся в Атлантике. Высота приливных волн достигает десяти метров, скорость ветра до двадцати метров в секунду. Цунами сопровождается непрерывным ливнем. Разрушительное воздействие урагана оказалось тем более ужасным, что стихию в этих местах не ожидали. Шторм, по словам метеорологов, должен был пройти мимо, не затронув Пиренейский полуостров. Не было объявлено о чрезвычайной ситуации, не была произведена эвакуация людей из опасных районов. По своим последствиям ураган уже сейчас представляется самым ужасным в Европе за последние одиннадцать лет. Наиболее пострадавшим оказался город Портимао. Число жертв там достигает двадцати человек. Разрушена набережная и портовые акватории. Международный порт напоминает кладбище кораблей. Несколько крупных и мелких судов выброшено на берег. В городе разрушены здания, дороги перекрыты завалами деревьев и столбов электропередач, в результате чего произошло несколько крупных аварий. Нет света, жителям недоступна сейчас телефонная и сотовая связь. Радио связь осложняется помехами, что ещё больше затрудняет координацию спасателей. Спасатели и пожарные помогают местным жителям выбраться из разрушенных районов и зоны затопления. Используются резиновые моторные лодки, вертолеты и спецтехника для разбора завалов. Граждан призывают не появляться в береговых районах, быть бдительными и, по возможности, укрываться в подвалах домов.

Отменены все поезда в течение следующих 2-х суток. Закрыт аэропорт. Этот уголок Португалии, бывший до сих пор одним из международных портов страны, теперь практически отрезан от мира"

Толстый палец с силой вдавился в кнопку "Mute". Резкий режущий слух истерическими нотками голос ведущей новостей сменился тишиной. В ушах стоял лёгкий гул - следствие резкой смены громкости.

- Слез, пёс такой (* ЗВЕРЬ СЛЕЗ, ПРОЛЕЗ - говорят охотники о звере, не замеченном на лазу и ушедшем не стреляным). Боюсь, когда перевозчик объявится, будет уже слишком поздно пытаться его перехватить. Связи с нашими людьми тоже нет. Чёрти что творится. Запросите ближайшие к месту порты о прибывающих судах. Под эгидой спасательной операции вышлите в море несколько мелких судов, пусть прочешут ближайшие к порту прибытия квадраты.

- Эта операция станет нашим надгробным камнем. Таких расходов нам не потянуть.

- Тогда надо сделать так, чтобы поиски были организованы не за наш счет.

- Это как же?

- Это за счет компании-владельца пропавшего парома. Или Португалии. Или Испании, в конце концов. Это же их судно.

- Но от судна не приходило никаких сигналов бедствия. А у Испании итак сейчас полно проблем, чтобы возиться с предположительно пропавшим судном,- человек выделил слово предположительно, буквально выплюнув его,- к тому же главный владелец компании капитан парома. А уж он то никаких заявлений делать не будет. Даже в том случае, если паром действительно пропал. Португалии же на данный момент хватит возни с последствиями урагана.

- Так позаботимся об этом сами.

- Это каким же образом?

- Нужен список судов, которые должны были прибыть тем утром в Портимао, но не появились из-за шторма и до сих пор не дали о себе знать. Наверняка их не меньше десятка. Мелочь на прибрежных перевозках. Короткомаршрутные. Они обычно не регистрируются в системе спасения.

Тучный замолчал, слепо глядя в продолжающие мелькать картинки разрушений на экране. Пауза затянулась. Его собеседник в дорогом костюме принялся нетерпеливо ходить по комнате.

- Получить этот список будет проблематично. Порт разрушен. Реестр судов, которые должны были прибыть во время шторма, никто сейчас составлять не станет. Может через недельку.

- Придётся опросить близлежащие порты. Нас ведь интересуют только короткие маршруты. Напрягите телефонисток.

- Ну получим мы этот список, что дальше?

- Дальше будем сеять панику. Если подумать, это не так уж сложно в разрушенном городе. "Рейн де Эспанья" - туристическое судно. Несколько международных запросов и правительство заставит оставшихся совладельцев компании подать поисковый запрос на предположительно пропавшее судно. Или организует поиски само.

- Э-э, не уловил, причём здесь список других пропавших судов.

- Сейчас новостные агентства акцентируются на разрушениях на суше, причиненных ураганом. Надо сместить акцент в океан. При этом не стоит прямо показывать пальцем на то, что нас интересует. Наше судно должно всплыть как бы само, исподволь. Позволим журналистам самостоятельно раскопать эту историю. Надо только задать направление. Новый "Титаник" и всё такое. Десяток пропавших мелких судов сделают свое дело.

- Все равно не понимаю.

- Владельцы этой мелочевки ни за что не захотят сами подавать заявки о пропаже. Так как все расходы и вознаграждения по спасению им придется оплачивать из своего кармана. А это то же самое, что и безвозвратная пропажа судна. Они до последнего будут надеяться на случайное спасение. Если мы предоставим им реестр пропавших судов, где будет фигурировать международный паром, это станет для них ответом с небес на их молитвы. Им останется только всей толпой раздуть шумиху, чтобы страна взяла на себя расходы по спасательной операции. Привлекли военных. Международный престиж, так сказать. А у ребяток появится не плохой шанс получить свои суденышки спасенными совершенно бесплатно.

- Итак, составляем список пропавшей мелочи, добавляем в серединку "Рейн". Отсылаем этот реестр в конторы владельцев мелочевки. Ждём развития событий.

- Да. Боюсь, ничего другого мы сделать не в состоянии. По крайней мере, пока паром не объявится.

- Скорее всего, они просто болтаются в океане, пережидая ураган.

- Нет в океане никакого урагана. Уже почти половина суток прошло, как ураган ушёл к побережью. А от них никаких известий. Для туристических перевозок это равносильно катастрофическому падению рейтинга компании. Никто по своей воле на это не пойдёт. Паром уже должен был где-нибудь засветиться. Нет, не всё так просто. Настолько не просто, что операцию по отлову охотника можно считать проваленной.

Тучный закрыл глаза, сложил руки на животе, откинулся на спинку кресла.

- Предлагаете выйти из дела?

Тучный молчал, обдумывая ответ. Наконец тяжело вздохнул, открыл в глаза, посмотрел в упор на ожидающего собеседника.

- Нет, устроим заваруху со спасательной операцией.

- И?

- И всё. Дальше, по обстоятельствам.

- Паршивые перспективы.

- Несомненно,- тучный опять закрыл глаза. Нащупал рукой пульт, включил звук. Из телевизора громко панически завизжала ведущая. Собеседник аналитика развернулся и быстро вышел из комнаты.

***

(4 декабря, полдень, Португалия, Портимао)

Помещение спортзала вовсе не было маленьким, но казалось таким от набившегося внутри народа. Прямо на грязном полу были разложены ковры и одеяла, на которых сидели мужчины, женщины, дети. Вид у всех был крайне измождённый. У самой стены стоял единственный стол в комнате. На столе - коробки с чайными пакетиками, кофе, пачка сахара. С краю, на газовой горелке, кипел металлический чайник с закопченными боками. Рядом, на полу, стоял маленький портативный телевизор. На экране мелькали покрытые частой рябью новости. Звук был выключен. Рядом дремал, упёршись спиной в стенку, молоденький полицейский.

- Простите, Вы не будете возражать, если я добавлю звук? - полицейский никак не отреагировал, продолжая посапывать.

Низенький человек в сером помятом костюме присел на корточки, ткнул ногтем в маленькую кнопку под экраном. Из телевизора сквозь шумы помех послышался речитатив ведущей, тараторящей в притиснутый к расплющенным губам микрофон.

- Эй, Дитрих, послушай-ка это.

Дитрих неохотно заворочался, поднимаясь с пола. Шатаясь, поплёлся к телевизору.

- Чего там?

- Да ничего такого, чего бы мы сами не увидели, выглянув наружу.

- И для этого ты меня поднял?

- Да мне просто скучно стало.

- Гад,- Дитрих повернулся, чтобы проковылять обратно к месту на полу, на котором лежало оставленное им одеяло,- Надеюсь, место еще не занято, а то я вернусь и сверну твою глупую шею.

Он сделал вид, что готов уйти. Не ушёл.

- Так зачем ты меня позвал, не за тем же на самом деле, чтобы слушать эту муру.

- Нет конечно. Нам надо придумать, что мы будем делать дальше.

- Ждать?

- Такой вывод напрашивается. Мы оторваны от мира и, следовательно, от информации и денег. Мы даже не знаем, где сейчас этот чёртов пароход.

- И что ты предлагаешь? Не уверен, что мы можем сейчас как-то повлиять на ситуацию.

- Нет, конечно. На текущее положение дел мы с тобой никак повлиять не сможем. Паром, может быть, давно сбросил своих пассажиров... где-нибудь в Португалии или Испании. Или сделает это в ближайшее время. Это ведь возможно, правда? И даже вполне вероятно, так и случится. Ни один капитан туристического лайнера не будет просто так болтаться в бурном океане, если есть возможность пристать куда-нибудь. Никто не хочет неприятностей. Иски по угрозе жизни и здоровью пассажиров являются паршивой рекламой.

- Так что?

- Но допустим на минуточку, что фортуна отвернула от нас свой милый задик и в кои-то веки глянула на нас.

- Ф-ф-ф.

- Допустим, что паром всё ещё, по каким-то своим причинам, болтается в океане. И проболтается там ещё день-другой. Тогда у нас появляется небольшой шанс снова влезть в это дело.

- Каким это образом?

- Не могу сказать точно. Но к этому времени нам совершенно определенно понадобятся деньги.

- И где же мы их возьмем? От Агентства мы их получим не раньше, чем заработает сотовая связь и банки - упустим время.

- Тогда самое оно - нам самим заняться этой проблемой.

- Чем заняться? Я не понял. Чем ты хочешь заняться?

- Разными милыми глупостями... В основном, будем грабить магазины.

- Нас линчуют.

- Только если поймают, братишка, только если поймают.

Потрошители.

(4 декабря, полдень, Атлантический океан)

- Замри.

- А то я прыгаю во все стороны.

Худощавый обхватил локтем шею Сенто, прервав бурчание, заставив сипло втянуть воздух через зажатую гортань. В кулаке обхватившей руки был зажат длинный гвоздь, неприятно близко от глаза.

- Замри, а то поцарапаю.

Франко подтянулся, забросил колено на скользкое голое плечо. Нога съехала по предплечью. Франко вернул её выше. Оттолкнулся второй ногой от позвоночника толстяка, забрасывая себя ему на плечи. Сенто, засипев, погрузился в воду. Успел только закрыть глаза и задержать дыхание, терпеливо перенося свою роль гимнастического коня. Худощавый поставил левую стопу на свободное плечо, ухватился за голову, освобождая гортань и, неуверенно балансируя, переставил правую ногу с колена на стопу. Замер на секунду сидя так на корточках. Резко распрямился, утопив итак ушедшего под воду толстяка сантиметров на двадцать. Сенто выскользнул у него из-под ног, уходя от толчка в сторону и назад. Худощавый чуть было не опоздал вытянуть руку. Уже потеряв равновесие, он вдавил острие гвоздя в стекло задней двери машины, упер большой палец в его шляпку с такой силой, что на подушечке пальца отпечаталась овальная вмятина. Гравитация увлекла его тело вниз. Он рухнул, ударился грудью о задний бампер, едва успев отодвинуть голову назад, чтобы не разбить лицо. Все время пока падал, он продолжал прижимать гвоздь к стеклу, стараясь давить, насколько возможно в его положении, сильнее. Острие скользило с противным скрежетом, оставляя за собой жирную канавку. Тело после соприкосновение с машиной, отбросило назад. Джип слегка, почти незаметно, качнулся вверх-вниз. Худощавый погрузился в воду, крепко продолжая сжимать гвоздь, боясь потерять его. Рядом, отфыркиваясь, вынырнул Сенто. Франко заработал ногами, выбираясь на поверхность.

- Ох,- он потёр грудь там, где ударился о бампер. Сенто подплыл, ткнул его в рёбра, вызвав возмущенный вопль.

- Кости целы, но синяк, наверное, будет. Неудачное приземление?

- В следующий раз постарайся остаться на месте, я не приспособлен к танцам на тюленях.

- Ф-ф-ф, ага, давай отработаем поддержку с погружением, синхронистку нашёл. Хватит ныть, пошли, повторим наш акробатический этюд.

- А, может, как-нибудь иначе?- Франко снов потёр грудь, проверяя, точно ли уцелели рёбра,- Давай, я лучше на бампер встану, а ты меня подстрахуешь. Заодно проверим, как машина выдержит мой вес, всё равно мне потом внутрь забираться.

Прошло около двадцати минут, прежде чем они окончательно выдохлись. Машина качалась, ноги Франко постоянно срывались с мокрого округлого бампера, он больно бился об него коленями, так что под конец они опять перешли к стойке на плечах. Теперь они плавали рядом на спинах, удерживаясь рукой за бампер джипа, отдыхая, с удовлетворением рассматривая сетку царапин на стекле над головами.

- Твоя очередь, Винсент.

- Сейчас, только за тряпочкой сплаваю. Жди здесь.

- Как будто тут есть куда деваться,- пожал плечами Франко.

Толстяк оттолкнулся от джипа и, по-собачьи перебирая руками, поплыл к гидросамолету.

- Эгей, ребятки.

Из люка показалась Бесс.

- Кинь тряпочку почище, малышка, из той кучи, которую вы накопали.

Девочка кивнула, скрылась внутри. Вскоре вниз заскользил канат с привязанной на конце импровизированной корзинкой из пиджака.

- Стой. Хватит.

Сенто засунул руку внутрь почти коснувшегося воды пиджака, покопался, вытянул плотную ветошь размером с пару носовых платков. Поднял голову, кивнул, выражая одобрение, снова появившейся в люке девочке.

- Пойдёт. Вытаскивай канат обратно.

Он обмотал ладонь правой руки, периодически подтапливаясь под воду. Лёг на спину, задрав руку вверх, чтобы не мочить тряпицу раньше времени, не спеша поплыл обратно к дожидающемуся у машины Франко. Вода на поверхности прогрелась до температуры тёплого молока и мягко обволакивала спину. Лёгкий ветер, проносящийся над ним, ещё с утра казавшийся горячим, теперь заставлял мокрую руку покрываться мурашками и прятать выпирающее пузо под воду.

- Готов?

- Угу. Ты давай чуть подальше отгреби. Я попробую вперед прыгнуть с твоих плеч, чтобы вес в удар вложить.

- Давай посмотрим, что из этого получится,- с сомнением качая головой, худощавый чуть отодвинулся от джипа. Сенто подплыл к нему, оперся на плечи. Худощавый моментально ушел под воду с головой. Сенто, не тратя времени, запрыгнул ногами наверх, оскользнулся, падая, прыгнул, отправив Франко в глубину. Уже в полете с разочарованием осознал, что врежется в машину ниже стекла. Надо было отплывать от машины не так далеко. Успел поджать ноги, чтобы не зацепить воду, не смазать и без того невысокую скорость неудачного полёта. Коротко замахнулся, ударил на подлете по стеклу. Кулак скользнул чуть вверх, вдавил стекло, пустив по нему множество мелких трещинок. Сенто заорал, врезавшись лодыжками в бампер. Стеклянные кубики посыпались внутрь салона. Сенто, поскуливая, сполз в воду. Рука была распорота до локтя, сильно кровоточила. Но заметил он это не сразу. Сначала нахлынула боль в пульсирующих костяшках мизинца и безымянного пальцев, подвинув отбитые колени и лодыжки. Потом резаные раны погрузились в солёную воду. Резкое жжение, как будто руку ошпарило кипятком. Сенто снова завопил. Схватился за руку и ушёл под воду, набрав полный рот солёной воды. Сзади его подхватили худые сильные руки, вытаскивая обратно на поверхность. Сенто ныл, визжал, отплёвываясь. Потом, немного успокоившись, стал осматривать руку. Раны оказались не такими страшными. Три рваные царапины по внутренней стороне от кисти до локтя. Кровь еще шла, но уже гораздо меньше. Кисть, казалось, распухла раза в два. Но после внимательного осмотра оказалось, что это только первое впечатление. Однако, она все же припухла, пальцы не шевелились и прикасаться к ним было больно.

(рис. 026)

- Все, пришел в себя? Мне надо внутрь. Хватит терять время.

- Как я теперь заберусь в самолет?

- Забей, до этого еще далеко, как-нибудь затащим тебя. Эй, приди в себя. Хватайся за бампер. Мне бы не хотелось вылезти из машины и увидеть, что ты ушел на дно.

- Все нормально. Лезь. Я тут еще немного себя пожалею.

- Не пойдет. Ты схватишься за бампер здоровой рукой, а я по тебе залезу и почищу окно, прежде чем перелазить внутрь. В воде хватает и твоей крови, чтобы привлечь к нам акул.

- Какие такие акулы?

- Да уж не сомневайся. Наверняка пожаловали на пиршество после кораблекрушения.

Сенто тревожно оглядывался, забыв на время свои раны. Руку он задрал повыше, но с нее все равно капала кровь в воду.

- Да успокойся ты, чем скорее все сделаем, тем быстрее попадем на борт самолета. Хватайся за бампер.

- Моя рука. Блин, я сломал руку.

- Брось, у тебя есть ещё одна. Давай скорее.

***

Что-то отвлекало, раздражало, сбивая её с выбранного маршрута. Перед ней на широком плато лежала гора мертвого металла. Но она чувствовала, как внутри что-то двигается, колеблет воду. Еда. Уже час она кружила рядом, отыскивая, как проникнуть внутрь этой коробки с едой. Что-то пришедшее извне отвлекло ее. Дикие доисторические инстинкты взбесились в маленькой черепной коробке. Она развернулась, заметалась, отыскивая источник раздражения. Едва уловимый запах крови растворенной в морской воде теребил органы чувств. Акула отвернулась от волновавшей ее недавно металлической туши, покоящейся на дне, устремилась к поверхности, выписывая широкий полукруг вокруг привлекшей её раненой жертвы. Слева мелькнула тень. Еще одна хищница, повинуясь инстинкту, устремилась к кровавым разводам. Акула чуть изменила направление, пересекая дорогу товарке, сбивая ей скорость, заставляя отклониться в сторону. Упустила ещё одну рыбу, вырвавшуюся вперед с другой стороны.

***

- Олла (* горшок, исп.), пойдёшь со мной. Возьми чего-нибудь съестного, запакуй в целлофан хорошенько. У тебя две минуты. Шевелись.

Вот так. Никакого героизма. Голый расчет и желание выжить. Он до сих пор сомневался, правильно ли поступил, когда у него ещё оставалась возможность выбирать. Но всякий раз поспешно отгонял эти мысли. С того самого момента, как капитан одним движением утопил свое судно, у него было не больше минуты, чтобы прикинуть варианты. Корабль обречен. Можно было предупредить пассажиров, организовать какие-то спасательные работы. Десять минут паники, потом героическая смерть. Пустышка. Или можно было спастись самому. Может быть, прихватив кого-нибудь для компании. Это "может быть" спасло жизнь коку.

Олла, настоящего имени, наверное, не помнил он сам, был плотным крепко сбитым и непробиваемо туповатым. Ему больше подошла бы работа портового грузчика. Никто никогда не видел его чисто выбритым. Но борода у него не росла, навсегда застыв в виде короткой жёсткой сальной синевато-чёрной щетины, расползшейся по физиономии. Одет он был всегда одинаково. В мешковатую поварскую робу, скорее светло-серого, чем положенного белого цвета. Мятую, поскольку спал он, вероятно, не снимая её. К какому типу или нации он принадлежал, тоже никто определить не мог. Но испанцем не был точно, акцент в разговоре у него был такой жуткий, словно пережёвывал каждое слово, прежде чем сплюнуть под ноги собеседнику. Лицо его имело некоторые приплюснутые восточные черты, не слишком его украшающие. Но глаза, в противоположность, были большие круглые бледно-бледно-голубые или совсем светло серые, трудно было разобрать сразу, настолько бесцветные. Совсем не азиатские.

(рис. 027)

- Тонем, кэп? - он всех называл "кэп", вероятно, просто не утруждал себя запоминанием имён и людей вообще. Относился к команде, как её члены сами относились к пассажирам парома. Словно, все окружающие были для него туристами, сходящими на следующем причале. Так чего же утруждаться.

Еще одной неразрешимой загадкой было, как он умудрился стать шеф-поваром на круизном лайнере. Ибо способности его к готовке были ниже среднего. Справляться ему помогал сонм постоянно меняющихся из-за его нелюдимого характера молодых поварят.

Не ожидая ответа от штурмана, кок побросал в целлофан вперемешку: печенье, котлеты, сыр, нарезанную колбасу. Завязал пакет на узел, засунул его еще в один пакет. В карман и за пояс засунул два ножа, один огромный в локоть длиной лёг за ремень, маленький с лезвием едва больше мизинца, поместившийся в карман. Открывалку, пару банок консервов. На мгновение задумался, потом взял два пакета ананасового сока, бутылку воды. Сложил все припасы в рюкзак, закинул его себе на спину. Не потрудившись снять поварской колпак, повернулся к штурману и кивнул.

- Готово, кэп.

- Да, хорошо.

В это время паром начал плавно оседать на корму.

- Идём, пора выбираться отсюда.

Кок кивнул.

Два человека торопливо покинули камбуз. По-пути в трюм им никто не попадался. Все торопились наверх, в то время, как они шли в противоположном направлении. По расчетам штурмана, вода как раз должна была заполнить большую часть гаражной палубы. Если все так и сложится, то они спокойно выплывут из трюма в океан над опущенным автомобильным трапом. Там дождутся, пока на воду спустят спасательную шлюпку, присоединятся к спасшимся на ней. Их примут, потому что у них есть еда и вода. А там видно будет.

Всё было рассчитано верно, кроме одного. Ни одна шлюпка на воду спущена не была. Им еще повезло, что они задержались, чтобы нацепить на себя спасательные жилеты, прежде чем уплыть с парома.

- Кэп. Кэп?

Штурман разлепил глаза.

- Что?

- Завтракать будешь?

Штурман ополоснул лицо тёплой соленой водой. Солнце стояло высоко. Сколько же он спал?

- Нет пока. Лодок не появлялось?

- Нет, кэп. Никаких лодок.

- Неужели все утонули,- короткий приступ отчаяния, может быть даже сожаления.

- Нет.

- Откуда ты знаешь? - штурман дернулся.

- Взгляни-ка туда, там торчит что-то, вон там, видишь? Но, я думаю, нам не стоит спешить к ним.

- Что?

- Тише, кэп. Не бултыхайся. Тише.

Штурман обернулся. Невдалеке над поверхностью возвышался остов бескрылого самолета амфибии. Чудеса. Почему он сам его не заметил раньше.

- Почему ты думаешь, что нам не стоит к ним сейчас соваться?

- Потому, что к ним до нас уже сунулись акулы, кэп. Не бултыхайся, говорю, ты же не хочешь, чтобы они перестали торопиться к ним и решили, что мы гораздо вкуснее и, главное, ближе.

- Дерьмо.

***

- Держи.

- Что там у тебя?

- Инструменты, я все сложил в пакет, потом разберем.

- Тебе ничего не понадобится, чтобы добраться до бензобака?

- Я оставил все что нужно - ключ шесть на восемь, отвертку, плоскогубцы, молоток. Остальное можешь забирать,- из дыры, образовавшейся на месте разбитого стекла высунулась рука с набитым пакетом. Сенто с сомнением подхватил его за дно. Ухнул. Тяжесть отозвалась болью в поврежденной руке. Лег на спину, расположив увесистый сверток на толстом животе и, придерживая его здоровой рукой, забултыхал ногами.

- Ну я поплыл.

- Отлично,- худощавый уже снова исчез внутри машины. Он подбросил гаечный ключ - ключ сделал пол-оборота в воздухе - поймал его, посмотрел так, словно сомневался, что у него осталось именно тот, что нужно. Отложил в сторону. Стал перекладывать вещи в багажнике на правую сторону. Снова взял ключ. Насвистывая, перелез через спинки задних сидений в салон. Нырнул вперед, подставив кулаки и, перекувыркнувшись, шлепнулся спиной на широкое заднее сиденье с задранными ногами. Хмыкнул, довольный удачным приземлением, засвистел, скатился дальше, на пол.

- Болтики, винтики, ага, вот они.

Он засунул руку под сиденье, ощупал болты, наставил ключ, зажатый в другой руке, на головку крепежного болта, стал его отвинчивать, делая мелкие повороты и снова переставляя ключ. Когда с болтами было покончено, Франко поднялся, бросив ненужный больше ключ на пол, наклонился, ухватился за низ левой части сидения, потоптался, пристраиваясь поудобнее.

- И-и, взяли,- дернул сидушку вверх и взад. Сидение, щёлкнув, соскочило, съехало к разбитому окну. Машина качнулась, осела чуть ниже.

- Интересно, почему не срабатывает сигнализация? - Франко перелез следом за сиденьем в багажный отсек, нащупал заваленную им ручку-выемку аварийного открывания изнутри салона, потянул за неё, сдернул лязгнувшую дверь с замка, перевернулся, лег, ногами вытолкнул сидение наружу. Сидение сдвинуло дверь вверх, протиснулось под ней, шлепнулось в воду. Дверца защемила спинку. Заорала сигнализация, заставив успевшего сесть худощавого дернуться, треснуться головой о какую-то пластиковую вставку, выругаться, заткнуть уши ладонями. Он сморщился, суетливо оторвал тряпочки от ветоши, скомкал и засунул себе уши. Приподнял дверь плечом, протолкнул сидение дальше, оставив качаться на волнах в открытом море. Плотно закрыл за ним дверь, защёлкнув замок, на всякий случай, чтобы из багажника не вывалилось ничего нужного.

Насвистывая, под приглушённый тряпочными затычками вой сигнализации, вернулся в салон, сдернул резиновый коврик, оставшийся на месте, где стояло раньше сидение. Перед ним предстал верх бензобака с небольшим черным лючком. Где-то под ним прятался бензонасос. Сигнализация затихла, оставив после себя фантомные завывания. Человек не торопился вытаскивать тряпочки, надеясь, что в следующий раз, когда заорет сирена, это спасет его голову от новых шишек. Не особенно церемонясь, он поддел отверткой края люка. Сорвал крышку, сдвинул по торчащему из люка жгуту. Выдрал разъем питания бензонасоса. В верхнюю крышку остались воткнуты два патрубка (* Короткая трубка или шланг для отвода пара, газа, жидкости от основного трубопровода, резервуара), переходящие в пластмассовые угловые отводы.

- Так-так, что же дальше.

Он вернулся в багажное отделение, стал копаться, выискивая какой-нибудь тонкий шланг, чтобы добраться до бензина. Снаружи послышался какой-то шум. Наверное, толстяк вернулся. Быстро же он. Джип качнулся. Он что там, совсем с ума сошел. Худой подтянул под себя колени, дерганым нервным движением вывернул тряпки из ушей. Пополз в сторону окна. Машина снова качнулась. Включилась сигнализация, заставив его зажмуриться, заорать, схватиться за голову, зажав уши.

- Прекрасно,- Франко дёрнулся, в очередной раз ударился головой в какой-то пластиковый крючок,- Гадство, гадство, гадство.

***

- Тащи, - Сенто почувствовал себя лучше, избавившись от груза. Корзина из его потрепанного пиджака пошла наверх. Он подождал, убедившись, что тяжелый пакет не рухнет обратно, хотя наврядли смог бы спасти его в этом случае. Потом перевернулся со спины на левый бок, поднял раненую руку повыше и, гребя одной левой, не торопясь, поплыл обратно к машине. Плыть в таком положении было не слишком удобно и крайне утомительно. Шея быстро затекла, теперь он держал голову как можно ниже, при каждом гребке закрывая глаза и погружаясь под воду, судржно хватая ртом воздух, выныривая на поверхность. Наконец, он решил, что проплыл уже достаточно, остановился, переводя дыхание. Открыл глаза, чтобы сориентироваться. Поморгал, отер воду с лица. Осмотрелся. Его увело в сторону. Машина плавала чуть левее. Он снова лег на воду, скорректировав курс. Вытянулся, приготовившись грести дальше. Глубоко вдохнул. Замер, подавившись воздухом. Мимо джипа, очерчивая полукруг, к нему плыл треугольный плавник. Огромный. Серый. Страшный. В панике Сенто задергался, бестолково молотя обеими руками по поверхности воды. Ничего не видя вокруг себя. Скорее прочь из воды, вдруг ставшей смертельно-опасной. Он рванул напрямик к машине, с ходу врезался в джип, не сбавляя хода, замолотил кулаками в заднюю дверь. Франко, оставшийся внутри машины, казалось, не слышал его. Сенто опёрся о бампер, вдавливая машину в воду, раскачивая её. Попытался дотянуться до зияющего проема на месте разбитого стекла. Кисть правой руки подвернулась, он с рёвом раненого буйвола рухнул обратно в воду.

- Помоги! Помоги мне-е-е!

Но сам себя не слышал, потому, что в это время включилась сигнализация. В ушах звенело. Сенто крутился на месте, дергая головой, оглядываясь, пытаясь найти глазами кружащую неподалёку акулу.

- Куда делась эта проклятая тварь?

(рис. 028)

Плавника больше не было видно, но Сенто не сомневался, что акула скоро явится за ним. Раны на руке от резких движений и ударов снова начали кровоточить, красными дымчатыми струйками растекаясь по воде.

- Помоги-и-и!

Яйца в корзине

(4 декабря, около двух часов дня, Атлантический океан)

Человек в багажнике джипа съёжился, сжался в комок, разрываясь между желанием заткнуть уши и колотить кулаком по полу. Чертова сигнализация никак не унималась.

- За-дол-ба-ла!

Каждый слог сопровождался ударом в прорезиненный ребристый коврик на полу, так что кулак подпрыгивал, амортизируя от его поверхности, что еще больше бесило худощавого. Мокрая тряпка шлепнулась на голову, сползла по лицу, приведя его в ступор. Замерев в полусогнутом состоянии на коленях, скосив широко раскрытые глаза, он с удивлением наблюдал, как переползают на нос промокшие полосатые трусы необъятного размера.

- Вот блин. Гадство.

Франко стряхнул тряпку с лица, брезгливо отбросил ее в сторону, прильнул к разбитому окну, выглядывая толстяка. Сирена отошла на второй план. Толстяк с перекошенным от ужаса лицом бился в дверь багажного отделения и что-то орал. Худощавый дернул за внутреннюю ручку отпирания двери в выемке на раме. Дверь отщелкнулась, отойдя на пару миллиметров. Толстяк схватился за край, приподнял дверь, поднырнул под неё, не тратя время открыть её больше, чем необходимо, чтобы пролезть внутрь. Оттолкнув Франко, пополз вперёд, цепляясь пальцами за мокрый резиновый ковёр. Торопясь внутрь.

Сигнализация стихла, худощавый успел услышать, как Сенто прохрипел: "помоги", прежде чем она заорала снова. Зад джипа катастрофически просел, набирая воды в багажник. Франко ухватился за толстые скользкие запястья, потянул их на себя. Дверь, пропустив толстяка, прихлопнулась обратно. Сенто развернулся и, мелко дрожа, ухватился за раму в месте разбитого стекла, плотно прижимая её, помогая язычку замка встать на место. В багажнике осталась большая лужа. Хлюпая по ней коленями, он смешно заторопился в салон.

Сигнализация снова замолкла. Может, наконец, аккумулятор сдох, злорадно подумал Франко.

- Я бы на твоем месте не слишком спешил,- он потер уши, зевнул, пытаясь избавиться от гула,- Если мы сейчас начнем тонуть от перевеса, придется вылазить обратно через весь салон. Так что не топочи. Нет, обратно тоже не надо. Вскрой бардачки, раз уж забрался. Посмотри, не удастся ли найти что-нибудь полезного. Что тебя так испугало снаружи? Видел бы ты свою физиономию. Во-во, до сих пор белый, как простыня.

Сенто представлял собой жалкое дрожащее мокрое голое зрелище. Худощавый покачал головой, отыскал в луже его трусы, нарочито брезгливо поднял кончиками пальцев, швырнул в толстяка. Трусы прилипли к животу с влажным шлепком.

- Ты что, не мог маленько подождать, обязательно было разбрасываться своими трусами?

- А-а-акк-ку,- Сенто передернуло,- акулы.

- Ты что, акулу увидел?

- Ты же сам говорил. Они тут водятся.

- Я пошутил, расслабься. Акулы тут наверняка есть, только это маленькие и безобидные акулы. Они людей не едят.

В колесо джипа что-то ощутимо ударило, покачнув машину.

- Ага, расскажи это им.

Худощавый высунул голову в окно, изогнув шею так, чтобы посмотреть вбок, в ту сторону, с которой ударили по джипу. Ничего не было видно. Он еще немного подождал. Осторожно пожал плечами. Повернул голову прямо, готовясь вернуться в машину, уткнулся взглядом в плавник, скользивший прямо у него под носом. От неожиданности он дернул головой вверх, ударившись затылком об острый край рамы, зашипел. На самом деле, судя по плавнику, рыба была не такой уж большой. Не слишком похожа на людоеда. Наверное, ее привлекла кровь толстяка.

- Руку покажи,- Франко повернулся вперед.

Сенто непонимающе посмотрел на него, отвлекаясь от своих страданий.

- Которую поцарапал.

Сенто вытянул руку. Раны выглядели рваными. Края вспухли и побелели. Кровь проступала по разрезам, подсыхая маленькими каплями. Худощавый отыскал тряпицу почище и посуше, подал толстяку.

- Замотай, будешь меньше милашек привлекать.

- Давай пока займемся делами, девочкам надоест нас ждать и они уплывут искать себе обед в другом месте.

Сенто кивнул, затягивая тряпку зубами и здоровой рукой. Потом отлепил трусы, выжал и стал влезать в них, бурча под нос ругательства. Холодные мокрые противные трусы, наконец, перестали цепляться за ноги, влезли на положенное место. Сенто почувствовал, что жутко замерз. Находясь в воде, холода не чувствовалось. Теперь же он не переставая стучал зубами и ёжился. Больше чтобы отвлечься от холода и пережитого ужаса, он открыл вместительный бардачок, стал в нем рыться. Изредка прерываясь, поглядывая в окно на поверхность океана, то ли стараясь что-то разглядеть, то ли наоборот, опасаясь этого.

***

Виктор лежал на спине, согнув ноги в коленях, чтобы пятки не свешивались в воду. Он широко раскинул руки в стороны, растопырив пальцы. Щурился, подставив лицо послеполуденному солнцу. Ухватившись длинными пальцами за столешницу рядом с его головой, Халида, в свою очередь, исполняла роль буксира. Виктор не спешил одеваться, предпочитая сначала немного подсохнуть, рискуя при этом обгореть.

- Мне казалось, нас отнесло гораздо меньше.

- А что?

- Мы плывем второй час. А я только-только начала различать то, к чему мы плывем.

- И что же это,- Виктор не спешил подниматься, чтобы взглянуть самому. Не столько интересуясь, сколько поддерживая разговор.

- Ты не поверишь,- Халида сделала паузу, Виктор равнодушно пожал плечами, ожидая продолжения.- Мне кажется, что это - самолёт.

Виктор подскочил, садясь, и чуть не перевернул стол.

- Эй, полегче, мы еще не доплыли,- Халида прекратила грести, опасливо покосилась на охотника.

- Если там самолет, то значит уже прибыли спасатели.

- Ничего подобного. Ложись обратно и не мешай мне толкать эту бандуру.

- Откуда же тогда самолёт?

- Были бы спасатели, они вряд ли болтались бы там два часа. Не забывай, что ты видел самолёт ещё утром, хотя не разглядел его толком. Но он ведь там был. А спасатели подняли бы на борт выживших и улетели, сообщив координаты поисковым кораблям. Сидеть на одном месте им нет никакого смысла.

- Но, все равно, это очень странно.

- Мне тоже так показалось. Доплывем-посмотрим. Уфф, я устала, раз всё равно поднялся, давай, лезь в воду.

Охотник сполз, толкнулся ладонями. Стол закачался. Проплыл вокруг стола на другую сторону. Ухватился за ребро.

- Готово, влезай.

Халида взялась за ножку и, пока Виктор придерживал их плот, чтобы он не потерял равновесие, втянулась наверх.

- Пф-ф-ф. Наш пароход отправляется по маршруту открытый океан - неизвестный самолет. Просьба пассажирам занимать места согласно купленным билетам.

Девушка, подогнув под себя ноги, устроилась в центре стола. С обнаженного тела стекали струйки соленой воды, пощипывая и щекоча покрывшуюся мурашками кожу. Вытянувшись в струнку, задрав подбородок, она всматривалась вдаль.

- Капитан.

- Что?

- Ты выглядишь, как настоящий пиратский капитан. Не хватает только подзорной трубы. Капер высматривает испанский галеон с золотом, готовый угодить в его лапы.

- Греби шустрее матрос, у капитана нет желания провести еще одну ночь на этой дырявой посудине. Я хочу спать на мягкой перине, пить ром и ещё полный трюм золота тоже не помешал бы. Так что греби, не то отправлю на корм акулам.

Виктор улыбнулся, забултыхал ногами активнее, показывая свое усердие.

- Пожалуйста, нет, госпожа. Не бросайте меня акулам. Я буду стараться изо всех сил.

Солнце перевалило за полдень, из желто-золотого став чуть розоватым и не таким ярким. Оставалось еще часа три-четыре светового дня. В этих широтах темнеет быстро. Надо было поторапливаться. Поторапливаться мешала накопившаяся усталость, давящая влажная жара, превратившая воздух на поверхности океана в липкую густую дымку. Однако активные движения требовали от пловца дышать все чаще, с усилием втягивая в себя противную жижу краткими сиплыми хрипами. А еще очень хотелось пить. Огромные водные просторы вокруг только добавляли мучений.

- Стоп машина. Человек за бортом,- прошептала Халида.

- Что там?

- Я же говорю, человек за бортом, точнее двое. Плавают прямо по курсу,- девушка торопливо натягивала на мокрое тело платье.

- Они нас пока не видят.

Виктор оторвался от стола, оплыл его сбоку, чтобы заглянуть, что там впереди. Он немного подождал, давая девушке время одеться.

- Добрый день, господа. Как сегодня водичка? - вкрадчивым голосом пропел Виктор, тихонько подплыв к незнакомцам со спины.

- Тёпленькая,- невозмутимо прошамкал один из них, одетый в промокший белый костюм повара. Второй резко развернулся, выпучив глаза от удивления.

- Нельзя так пугать людей, сеньор. Это ж надо, пережить кораблекрушение и чуть не помереть от разрыва сердца.

Он перевел дыхание.

- Тем не менее, очень рад, что еще кому-то удалось спастись с нашей злополучной посудины. Как вам это удалось?

- Не хотелось бы ставить себе это в заслугу. Скорее случайность. Нас выкинуло в самом начале крушения через ресторанное окно. Вместе с ужином, столовыми приборами и собственно столом, который надо сказать, нам очень пригодился этой ночью. А Вы?

- Мы сплавились через гаражную палубу. Стечение обстоятельств, не более того,- он дружелюбно улыбнулся.

- Мы из команды. Меня можно называть - штурман, а это Олла, наш кок. Кстати, если придумаете, как присоединиться к остальным, закатим роскошный пир. Мы успели прихватить с собой немного припасов с камбуза.

- Я - Виктор, девушка на столе - Халида. Пассажиры. Остальные выжившие, как я понимаю, собрались у самолета? Откуда он взялся посреди океана?

- Приятно познакомиться,- штурман кивнул,- Да. На самолете кто-то определённо есть, но подробностей не знаем. Видите ли, они, по всей вероятности, сидят внутри, а снаружи, вокруг них, плавают акулы. Мы резонно предположили, что соваться туда в качестве рыбьего корма пока не стоит. Вот плаваем тут и думаем, что нас раньше прикончит: еще одна ночь в волнах Атлантики или хищники, когда мы попытаемся подобраться к самолету.

- Не простой выбор.

- Согласен.

Кок, не оборачиваясь, щурился на самолет.

- Акул не видно уже минут десять, кэп. Это, конечно, не значит, что их там нет. Зато появляется шанс добраться до самолета засветло.

Виктор подхватил:

- Открутим ножки от стола и будем в случае нападения тыкать ими в акул.

- Может сработать,- с сомнением покачал головой штурман,- а, может, и нет.

- Всяко лучше, чем болтаться тут до ночи,- Олла решительно повернулся, размашисто погреб к столу с девушкой.

- Ой,- Халида ухватилась за ускользающий из-под неё плот, когда кок дёрнул за ножку, едва не перевернув его.

- Осторожнее.

- Угу, поможешь отвинтить? Тебе сверху удобнее.

Халида ухватилась обеими руками за ножку, пытаясь свернуть её.

- Оставайся на столе. Так у тебя будет больше шансов, да и стол, я думаю, еще пригодится,- Виктор подплыл к соседней ножке. Кок кивнул с таким видом, будто это у него спрашивали разрешения. Ножка подалась, Олла стал откручивать дальше сам. Халида передвинулась к ножке Виктора. Штурман продолжал вглядываться в поверхность воды у самолета.

- Что там? Акул не видно?

- Нет. Не знаю.

- Может, им надоело?

- Возможно. Надеюсь.

- Тогда чего мы медлим?

***

- Как успехи?

Франко пожал плечами.

- Средне. Нашел тоненький шланг, так что до бензина мы доберемся. Канистра тоже есть, правда какая-то маленькая. Придется помотаться между самолетом и машиной. Еще нашел полканистры масла, тоже пригодится. А у тебя?

Сенто глянул на заполненный пакет под ногами.

- Под сидением найдены бутерброды, пара яблок и банка "Пепси-Колы".

- О, так мы сегодня с ужином.

Снаружи долетели крики.

- Эй, на шхуне. Э-ге-гей.

- Что это? - Франко перестал капаться, полез к боковому окну.

- Кто-то снаружи кричит.

- Это я и сам слышу. Кто-то еще выжил?

- Похоже на то.

- Странно.

- Что странного?

- Чего они так долго медлили? Мы тут единственное плав-средство, оставшееся на поверхности океана на несколько миль в округе.

Сенто махнул рукой.

- Ну так вот и приплыли.

- Это представляет собой определенную проблему. Становится тесновато, кто не вместится в кабину самолёта, останется на ночь барахтаться на волнах.

- Верная смерть,- Сенто поёжился, перед его глазами до сих пор маячил острый серый плавник,- Надеюсь, ребятишкам хватит ума не скидывать новеньким канат.

- Кто знает, что у них на уме,- добавил Сенто.

Худощавый прижался носом к окну, разглядывая компанию прибывших.

- Тогда надо это выяснить. Заодно проверим, как далеко уплыли наши подружки, акулы.

Сенто прижался к окну рядом с ним, свернув шею на бок.

- Ого, да их тут аж четверо, не безлюдное пустынное море, а проходной двор какой-то.

Франко прополз назад, высунулся в разбитое окно и заорал:

- Привет. Подплывайте к нам.

***

Дверь. Выступающие рёбра люка по краям. Мертвец примерился, водя рукой по двери, в поисках ручки. На положенном месте её не оказалось. Он опустил вторую руку, наткнувшись пальцами на металлический обод. Ухватился за него обоими руками. Упёрся ногами в косяк люка, стал поворачивать колесо запорного вентиля, одновременно тяня дверь на себя. Дверь легко отошла, снося в сторону открывающего. За порогом было всё то же: темнота, коридор, вода. Мертвец нырнул в открывшийся проход, оттолкнувшись от стены у края проёма. Немедленно врезался головой в металлические ступеньки, свернув шею на бок. Тело повело вверх. Мертвец замахал руками, отыскивая, за что ухватится. Ударился о скобу лестницы справа, сломав два пальца. Из разорванной кожи торчали белые обломки костей. Не обращая на это внимания, мертвец вцепился в скобу. Вытянулся и, перебирая руками, полез наверх, поддерживаемый выталкивающей силой воды. За ним на лестницу выплыли ещё несколько копошащихся тел, нетерпеливо подталкивая и путаясь в ногах. Мертвец извернулся, оглядываясь назад, хотя всё равно ничего видно не было, потерял опору. Остальные зомби замерли, неожиданно потеряв ведущего. Они осторожно двинулись вперед. Вползли на площадку, отсюда открывался тусклый вид подсвеченной аварийными огнями солнечной палубы, вдоль которой сновали рыбешки. На самом краю освещённого пространства было видно уносящееся к поверхности тело исчезнувшего мертвеца. Ещё немного и оно растворилось в темной толще воды за помаргивающими аварийными палубными огнями.

Мунх перестал метаться по коробке, почувствовав, что одна из его кукол начала стремительно удаляться. Он ослабил контроль за остальными. Сотни мертвецов мгновенно застыли, потеряв источник дьявольской энергии, подпитывавшей их, направлявшей их действия. Тела медленно поплыли к потолку, заняв исходную позицию гигантского осьминога. Четверо мертвецов, пробиравшиеся на наружную палубу по служебной лестнице вслед за уплывшим, вяло разжали руки и их унесло следом за ним наверх. Мунх отметил это, но не обратил особого внимания.

Первый мертвец, покинувший паром приближался к поверхности. Наверху уже можно было различить светлые солнечные блики. Тогда зверь подхватил куклу, заставив её выправиться, задёргал её руками и ногами, поторапливая. Контроль неожиданно прервался, Мунх недоуменно дёрнул хоботом, быстро переключился на четырёх кукол, заставляя их шевелиться активнее, догоняя первого зомби. Кто посмел отнять у него мертвеца? Быстрее. Четыре куклы беспорядочно загребали воду, что ничем особо им не помогало, скорее наоборот. Мунх в раздражении снова заметался, зажатый в коробке. Осьминог из сотен мертвецов у потолка заволновался, беспорядочно дёргая щупальцами рук и ног.

Над головами влекомой к поверхности четвёрки мертвецов метались какие-то крупные серые цилиндры. Отплывали в сторону, разворачивались, снова устремлялись к манящей точке. Что находилось в этом месте, рассмотреть было невозможно. Его загораживали несколько уровней мечущихся тел. Мертвецы подплывали всё ближе к скоплению рыб. Мунх жадно ловил обрывки поступающей информации. Одна за другой начали рваться нити, связывающие его с куклами. Вызов. Всё происходило так быстро, что он не понимал, почему теряет марионеток. В последний момент он успел заметить, как острые треугольные зубы одной из рыб оторвали лицо последнего мертвеца. Слишком быстро, чтобы успеть что-то предпринять. Все марионетки были потеряны.

Мунх замер, вытянувшись, задумался, отгоняя нахлынувшее раздражение. Когда он выберется из коробки, ему надо будет покинуть паром и подняться на поверхность, чтобы дышать. Хищные рыбы, уничтожившие его кукол, определенно представляли собой проблему, над которой стоило поразмыслить. Кроме того, очень соблазнительно было попробовать захватить одну из них в качестве куклы. Но не сейчас. У него ещё будет время поразмыслить над этим.

Мертвецы у потолка пришли в движение, принялись снова обыскивать каюты. Один из них отделился, двинулся к открытому переходу на солнечную палубу. В руках он сжимал пожарный топорик. Вероятно, достаточно тяжёлый, потому что притягивал руки утопленника к полу, переворачивая тело вверх ногами под большим углом к полу. Дёрганья мертвеца временами опускали его ноги вниз, тогда он толкался вперед, цепляясь лезвием топора по ковровому покрытию коридора. Добравшись до лестницы, он развернулся, и теперь отталкивался топором от ступенек, торопя подъём.

Солнечная палуба встретила его тусклым миганием красных аварийных ламп. Мертвец согнулся, опуская ноги, забарахтался, упёрся стопами в палубу, потянул топор вверх, распрямляясь, неустойчиво балансируя. С топором на поверхность не подняться. Неуверенно выпустил топор, толкнулся, всплывая наверх.

***

(4 декабря, ближе к вечеру (16:30-17:00), Атлантический океан)

Франко зажал шланг, перекрывая тонкую струйку бензина, журчащего уже у самого горлышка канистры. Он завинтил крышку, держа покрытый едко-пахнущий жидкостью конец шланга как можно выше.

- Готово.

Сенто подхватил канистру, передал ее через дыру на месте заднего стекла за борт. Виктор подхватил канистру, не удержал, с плюхом шлепнул о поверхность воды.

- Я буквально рад, что бензин легче воды.

- Не очень то на это рассчитывай. Держи крепче. Утопишь канистру и на нашем плане можно ставить крест.

- Постараюсь,- Виктор поплыл, буксируя канистру перед собой, рядом его сопровождал Олла, вооруженный ножкой стола с привинченным изолентой к штырю на конце ножки тесаком. Сенто проводил их взглядом, ещё немного посмотрел, как плещутся волны у самого его носа и убрался внутрь машины.

Штурман дожидался, пока появятся Виктор и Олла с канистрой бензина, забравшись на фюзеляж над кабиной переходящий в крылья. Сидел, нетерпеливо постукивая ногтями по обшивке. Сверху ему было видно, как из кабины наружу торчат стройные ножки Халиды, остальное скрывалось в темных недрах самолета. Она караулила с канатом и корзиной, приняв эстафету у Бесс.

Виктор махнул рукой.

- Пускай канат.

Сверху поплыл, колыхаясь, пиджак, привязанный на конце перекрученной узлами веревки. Виктор подхватил его в воздухе, забросил внутрь канистру, снова махнул рукой.

- Тяни.

Канат пошёл вверх неровными толчками. Халида вытянула импровизированную корзину, поставила на пол кабины, высунулась из проёма двери, удерживаясь одной рукой за край, другой забросила свободный конец каната наверх, целясь на другую сторону, через фюзеляж, как можно ближе к поджидающему человеку. Штурман схватил приземлившийся и уже начавший соскальзывать обратно хвост линя. Стал вытягивать канистру наверх. Освободил её от пиджака, с громким "тамм" опустил рядом с собой. Потом спустил конец с пиджаком обратно и, помахивая им в стороны, крикнул:

- Хватай.

Халида, продолжавшая торчать в проёме, подхватила пиджак, когда он подлетел к кабине достаточно близко, чтобы дотянуться до него, не рискуя выпасть наружу.

- Готово.

Штурман столкнул остаток каната вниз. Женщина принялась вытягивать его обратно в кабину самолёта.

Виктор, наблюдавший неподалёку за операцией, убедившись, что всё прошло благополучно, канистра с бензином достигла конечной точки своего путешествия, ещё раз махнул рукой и чуть отплыл, ожидая, пока канистра не освободится, и её не скинут обратно в воду.

Штурман, кряхтя, с металлическим скрежетом подвинул канистру дальше от края к заранее открытой заливной горловине бензобака. Облизал палец, поднял его кверху, определяя направление ветра. Спереди и чуть справа. Передвинулся, чтобы прикрыть струю с наветренной стороны. Только тогда, открыл крышку канистры, приподнял, примериваясь, устанавливая так, чтобы при наклоне струя попадала точно в горловину. Наконец, наклонил. Тонкая струйка бензина, распространяя вокруг едкий запах, устремилась вниз, со звоном разбрызгиваясь о дно бензобака. Штурман подавил желание наклонить канистру чуть сильнее, терпеливо дожидаясь, пока всё топливо перетечет из нее в бак самолёта.

Около амфибии дрейфовал на спине охотник, наблюдая снизу за действиями штурмана, дожидаясь, пока тара освободится для еще очередного захода. Халида уже втянула в кабину канат, снова устроилась в проёме двери, свесив ноги, с улыбкой наблюдала за Виктором. За ней тоже наблюдали. Из задней, пассажирской, части кабины Мария Луиса искоса поглядывала то на девушку, то на притихших, задремавших в разогретом спёртом воздухе теплицы кабины детей.

Кроме них, были ещё два терпеливых наблюдателя, не выражавших к своим объектам наблюдения никаких чувств. Одним из них был кок "Рейн де Эспанья", плававший чуть в стороне от охотника, сжимая в ладони импровизированный гарпун.

***

Акула была там. Светло-серая на голубом, различимая только оттого, что постоянно двигалась. Её туша бесшумно лениво скользила сквозь воду, чуть извиваясь в танце, подобно сытому питону. Мертвец уставился прямо на неё, его несло наверх в самый центр описываемого ею круга. Он безучастно наблюдал, не делая никаких попыток что-либо предпринять или изменить. Не шевелясь, не проявляя никаких эмоций. Только смотрел и ждал. Других рыб рядом видно не было.

Мунх затаился, будто это он сам крался мимо хищника. Кукла скользнула в акулий круг. Рыба не обратила на мертвеца никакого внимания. Стараясь не шевелить куклой, Мунх всплывал вместе с ней к поверхности. Пока тело не выскочило с тихим хлопком, разгоняя круги по воде. Мертвец продолжал лежать, не шевелясь, спиной кверху. Лёгкие колебания мягких волн чуть покачивали его. Глаза, то скрывающиеся под водой, то появляющиеся из-под нее снова, отметили, что рядом среди обломков кораблекрушения плавает еще несколько трупов.

Что-то толкнуло мертвеца в бок, задирая руку, переворачивая. Сквозь ослепивший солнечный свет полоснувший по глазам, Мунх разглядел здоровенного детину, который тыкал в его куклу палкой. Мертвец не шевелился. Его тело снова повернулось спиной кверху, утопив лицо под воду, скрыв из виду человека. Потом тычки прекратились. Мертвец слегка, будто под действием волн, повернул голову. Здоровяк уплыл. Больше не наблюдал за ним, потеряв к нему интерес. Мертвец посмотрел куда он направился. Еще один человек плавал рядом с каким-то судном, наверху которого чем-то занимался другой. Внутри тоже кто-то был, но рассмотреть лучше пока не получалось. Всё виделось как через мутную плёнку, у мертвеца, вероятно, были какие-то проблемы с глазами. Выходило, что в кораблекрушении погибли не все. Мертвец, тихонько шевеля руками, начал отплывать подальше в сторону, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания. Там затаился, дожидаясь вечера, обдумывая новые возможности.

***

Олла краем глаза зацепил всплеск, взбаламутивший воду. Что-то всплыло из глубин на поверхность. Подумав немного, он решил подплыть, проверить: что это такое? Не представляет ли опасности? Всплывшим оказался очередной труп, вероятно выплюнутый утонувшим паромом. По виду, из пассажиров. Кок перевернул гарпун, ткнул тупым концом, поворачивая тело. Мертвец качнулся на бок и свалился обратно, лицом в воду. На вид он был слегка опухшим, невероятно бледным, даже белым. Глаза трупа были открыты. Олла, пересиливая отвращение, подумал, что стоит обыскать его карманы, раз уж он всё равно к нему подплыл.

Штурман закупорил опустевшую канистру, скинул её в воду.

- Поберегись!

Виктор подплыл к ней, качающейся поплавком на волнах, подхватил за ручку, огляделся, отыскивая своего сопровождающего.

- Олла, эй! Ты чем там занят? Поплыли за бензином.

Кок снова перевернул гарпун острием вперед, поплыл к Виктору, оставив мертвеца в покое. Охотник, увидев, что тот направился к нему, тоже поплыл - к машине. Кок догнал его у самого джипа. Виктор передал канистру, плавал рядом, держась за бампер, дожидаясь, пока Франко наполнит её. Олла караулил.

Через несколько минут, Сенто вернул канистру Виктору.

- Это - последняя, когда передадите её штурману, забирайтесь в самолёт и отдыхайте. Мы тут с Франко ещё покопаемся.

- Идёт,- Виктор и Олла отплыли от машины, буксируя канистру.

Толстяк отвернулся от разбитого окна.

- Всё? - Франко осматривал два пакета с найденными в салоне вещами.

- Вроде да, не могу придумать, что бы ещё отсюда взять.

- Тогда отдыхаем. Думаю, часа хватит. Потом переправим в самолёт оставшиеся пакеты и отцепим этот вагончик в вольное плавание.

Франко кивнул.

- Жаль, рацией уже не успеем сегодня заняться.

- Да. Надо ещё придумать, как нам всем разместиться в нашем маленьком самолётике.

- Да уж. Проблемка.

- Можно заночевать внутри джипа.

- Что за нелепый способ самоубийства?

Сенто разложил переднее сидение с правой стороны и улёгся, с наслаждением вытянув ноги. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в тёмные багряные цвета. Похолодало.

Мародеры

(4 декабря, поздний вечер, Португалия, г. Портимао)

Риган сидел на мокром плетёном стуле на потрёпанной ураганом открытой площадке кафе. Вокруг него валялась опрокинутая, но большей частью уцелевшая, мебель. Стул под ним опасно скрипел и покачивался, хотя комплекция ничем не выдавала в нём излишка веса. Мешковатый промокший дождевик скрывал под собой костлявую фигуру сидевшего. По длинным волосам стекали потоки дождя в откинутый капюшон. Выше ушей блестел мокрый лысый череп. Кожа туго натянулась на выдающихся лицевых костях, собравшись морщинками только под самыми глазами с густыми длинными ресницами. Риган грыз зубочистку, глядел на дорогу. Определенно, затор на ней образовался на долгое время. Дорогу перегораживали брошенные автомобили. Мимо них пробирались взъерошенные люди. Периодически мелькали полицейские и военные. Люди в униформе собирали разбредающихся у обочины и куда-то их уводили. Некоторые пытались сопротивляться.

Риган перебросил зубочистку на другую сторону рта. Быстро темнело. Кажется, ливень не думает утихомириваться. Молния яркой вспышкой прочертила линию через все небо. Четыре секунды напряженного ожидания и шелест дождя по асфальту разорвал оглушительный грохот, в который влились вопли сигнализаций подпрыгнувших автомобилей. Люди в униформе появлялись всё реже. Скоро ночь - время мародёров. За свою долгую жизнь Риган пережил с десяток стихийных бедствий. Мелких наводнений и разрушительных ураганов, как сейчас. И ни разу не было случая, чтобы они не объявились. Не разу они не разочаровали его ожиданий. Дождь, казалось, еще усилился. Через его завесу дорога уже не просматривалась. Только моргание сигнальных фар брошенных автомобилей прорывалось через неё. Наверное, казалось.

Фонари на обочине оставались потухшими. Свет в окнах домов тоже не спешил зажигаться. Электричество в этом районе ещё не восстановили. Риган потянулся. Хорошо, что ливень тёплый. Без того противно торчать под дождём. Риган передёрнулся, выплюнул зубочистку. Челюсть ныла. Он выдохнул, резко, со свистом, выпустив воздух сквозь зубы, поправил завёрнутую в целлофан двустволку, ничем более не показывая своего раздражения, продолжил сидеть, уставившись в непроницаемую пелену дождя в сторону скрывавшейся за ней дороги. Даже сигнализации умолкли, больше не перемигиваясь оранжевыми вспышками. Необычайная абсолютная темнота. Вероятно, где-то выше дождя уже начали загораться звёзды. Огромные светлые пятна по всему небу. Звёзды всегда особенно яркие во время новолуния.

Где-то невдалеке раздался звон разбитого стекла.

***

Штефен перехватил поудобнее арматуру, покачал прутом вверх-вниз, повернулся боком к витрине, примериваясь, окинул её взглядом, опустил голову, прищурил глаза, размахнулся, отвернул лицо, ещё сильнее опустив голову, прижимая подбородок к груди, ударил по стеклу. Дитрих, стоя неподалёку, оглядывался по сторонам, не привлечёт ли кого из любопытных звон разбитого стекла. Сигнализация их не беспокоила, электричество ещё не починили, а резервные источники питания к вечеру уже должны были израсходовать весь свой запас работоспособности. Даже, если нет, сотовая и телефонная связь - обе в отрубе, сигнал на пульт охраны в полиции никак не попадёт. Может слегка повизжит сирена в самом магазине, пока бесперебойники не вырубятся окончательно.

Штефен отступил на пару шагов в сторону, давая осколкам разлететься по тротуару. Встал рядом с Дитрихом.

- Всё спокойно.

Штефен кивнул:

- Что ж пойдём, прогуляемся по магазину. Ты что заказал Санта-Клаусу?- он, помахивая арматурой, подпрыгивал, сшибал остатки стеклянных сосулек в раме.

- Ещё секундочку, не хотелось бы, чтобы какое-нибудь стеклышко раскроило мне черепушку.

- А мне?

Штефен усмехнулся. Промолчал.

- Ну вот, прошу Вас.

- Только после Вас,- Дитрих продолжал опасливо поглядывать на скалившиеся остатки стекол витрины.

Хмыкнув, Штефен, похрустывая осколками, подошёл к витрине, переступил через раму, помахал рукой из тени магазина.

- Вот видишь, ничего страшного,- он улыбнулся, повернулся и исчез внутри помещения.

Дитрих передернулся, глубоко вдохнул, ринулся за ним, чуть не поскользнувшись и громко выругавшись. Из глубины послышался смех.

- Давай шустрей.

- Куда торопиться,- недовольно проворчал Дитрих, осторожно ступая по осколкам теперь уже внутри магазина,- Как ты тут вообще что-то видишь?

- Эй, ты где,- Дитрих, вытянув руки, слепо уткнулся в очередной стеллаж, снеся какую-то загремевшую металлическую посуду на пол,- Понастроили лабиринтов,- он размахнулся, зло смёл на пол оставшееся на полке после первого столкновения. Дитрих повернулся направо, двинулся вдоль стеллажа, снова вытянув руки.

- Да что же это такое? Сколько можно? Эта забегаловка снаружи выглядела совсем маленькой. А тут я наверное уже пол километра протопал. Штефен, ты где, чёрт тебя дери?

Под ноги попалась тележка. Лодыжка от удара заныла. Тележка покатилась, гремя и что-то опрокидывая. Откуда-то послышался глухой смешок. Может, показалось.

- Ну, погоди же.

- Что нашёл?

Сзади тронули за плечо. Дитрих подпрыгнул, развернулся, замахал руками от неожиданности.

- Тише, тише.

Дитрих схватился за сердце, натужно дыша.

- Штефен, зараза такая. Ты меня испугал.

- Спокойней, малыш. Держись мамочки. Так что нашёл?

- Как тут можно что-то найти, не видно же ни черта.

- Взгляни на это с другой стороны. Никаких очередей. Давай-ка посмотрим, что у нас тут,- раздалось шуршание, треск, запах серы. В руке Штефена загорелся огонёк зажигалки, обводя небольшое пространство вокруг себя тусклым морковным светом. Штефен осторожно поднёс колеблющееся пламя к полкам.

- О, у меня тоже есть зажигалка.

Штефен фыркнул:

- Но ты же не додумался ею воспользоваться. Та-а-ак. Кастрюльки, разделочные доски, прочая фигня. Это нам ни к чему.

- А что нам к чему?

- Касса, конечно же. Ладно уж, пошли дальше, держись за мной.

Зажигалка погасла. Они двинулись вдоль полок. Штефен вёл пальцами левой руки по краю. Дитрих держался чуть позади. Пальцы провалились в пустоту. Стеллаж закончился. Штефен замедлил шаг, останавливаясь, чтобы снова крутануть колёсико зажигалки. В спину врезался Дитрих.

***

Риган взглянул на часы, поднеся еле различимый циферблат к самым глазам. Пять минут, которые он дал мародёрам, чтобы те расслабились, истекли. Он перехватил ружье, поднялся, опираясь на подлокотник плетеного кресла, заставив его жалобно заскрипеть. Встряхнулся, словно пёс, сбрасывая с дождевика капли воды. Неторопливо шаркая ногами по лужам, утопая в воде по щиколотку, двинулся в направлении, с которого раздавался звон разбиваемой витрины.

Людей навстречу не попадалось, даже, когда он добрёл до шоссе, на котором молча перемаргивались аварийки автомобилей. Апокалипсис. Риган покачал головой. Люди боялись показаться на улице в ночное время в этом в целом спокойном районе тихого провинциального, если бы не порт, городка. Лавируя, он аккуратно обошёл машину, придавленную фонарным столбом, шагнул на тротуар. Здесь воды было меньше. Это было не так уж важно, поскольку он всё равно совершенно промок, и всё же приятно. Ноги подмёрзли, чесались, ныли. Налетел порыв ветра, надул дождевик колоколом, унесся прочь. Дождь, кажется, стихал. Буря утихомиривалась, новых шквалов, похоже, не предвиделось.

Тротуар был заполнен жижей, перемешанной с мусором. Риган высоко вытаскивал из нее ботинки, на каждом шагу рискуя их оставить в этом болоте и потерять. Ноги в промокших носках не сразу заметят разницу. В сгустившейся темноте снова отыскать ботинки будет не просто. Весь только перепачкаешься, нащупывая. Поэтому, он внимательно и осторожно переставлял ноги, неспешно продвигаясь к своей цели.

Ага. Под ногами захрустело стекло. Риган отёр грязь с подошв о бордюр, уверенно шагнул в темень помещения магазина за разбитым фасадом, на ходу расчехляя ружьё от целлофана. Внутри остановился, прислушиваясь.

Магазинчик принадлежал сеньоре Терман, пожилой даме, милой доброжелательной внешне и сухой скрягой в душе, такая ни за что не бросит выручку в кассе, закрывая магазин, случись хоть конец света. Значит, не местные. Мило с их стороны. Это избавит его от мук выбора.

***

- Стой.

- Итак стою.

- Ты слышал? Нет? Наверное, показалось.

- А что ты слышал?- спросил шёпотом Штефен. Прислушался.

- Не знаю. Какой-то звук.

- Нет, ничего не слышу.

- Я сейчас тоже.

Дитрих, ворча, проскрёб колёсиком о кремень зажигалки. Неровный свет вычертил резкие контуры его лица. Раздался громкий хлопок, будто хлопнули дверью. Лицо в оранжевом свете исказилось от испуга и боли. Потом зажигалка выпала из пальцев, потухла. Штефен быстро толкнул его на пол, нырнул следом за угол стеллажа, до конца которого они дошли.

Низкий хриплый смешок.

- Сыграем в прятки, детишки? Прятки - это серьёзная взрослая игра. Ничуть не менее увлекательная, чем грабёж.

Вспыхнул луч мощного электрического фонаря, вычертив яркую белую полосу вдоль стеллажей. Начало луча сверкало, отражаясь от черного блестящего ствола. Конец уходил на метр дальше угла, за которым спрятались Дитрих и Штефен.

(рис. 029)

- Как ты? Жив?

Дитрих сжался на полу, зажимая руками живот. Он кивнул, не в силах разжать стиснутые зубы и не закричать. Штефен нащупал его голову, провёл ладонью по лицу. Дитрих кивнул ещё раз.

- Хорошо, полежи тут маленько, пока я разберусь с нашим гостем.

Штефен поднялся с колен. Из-за угла виднелся кончик мечущегося луча. Быстро расширяющийся по мере приближения стрелка. Штефен выскочил из прохода, пробежал ещё два тускло виднеющихся стеллажа, давая себе запас времени, свернул в тёмный коридор между полками по другую сторону, стараясь затеряться в лабиринте переходов. Замедлил бег, медленно двинулся вперёд боком, водя перед собой рукой и глядя назад, не покажется ли луч фонаря. Считая шаги. Насчитав двенадцать, он двинулся спиной вперёд, пока не упёрся в стеллаж. Положил пальцы на край, повернулся, пошёл быстрее, отыскивая конец полок. Завернул за угол, остановился, разулся, стал ждать, пока свет не минует этот ход.

***

- Как ты, сынок? Жив ещё? Ну ничего, это не надолго, потерпи маленько, я скоро вернусь,- Риган потыкал стволом в щёку лежащего на полу в позе эмбриона человека, быстро перевёл взгляд на проход между стеллажными коридорами, куда был направлен луч фонаря. Поднял ружьё, ещё раз посветил вдоль полок у которых валялся раненый, вернул луч в прежнее направление, сделал шаг, двигаясь дальше. Он не торопясь продвигался вперед, водя фонарём влево и вправо, другой рукой сжимая ружьё. Палец на спусковом крючке побелел от напряжения, подёргивался.

Следующий проход вдоль стеллажей. На этот раз он не обрывался на перешейке, по которому шёл Риган, а продолжался дальше, переходя в такой же проход по правую руку. Риган помедлил, решая, куда посветить сначала. Направил налево, потом быстро направо, потом опять налево и обратно. Никого. Осторожно двинулся дальше. Ещё один отдел. Опять никого.

***

Штефен заметил чуть высветлившее стену пятно. Свет прыгнул, исчез, потом вернулся обратно, опять исчез. Штефен выглянул за угол. Придётся рискнуть. Он бегом ринулся вдоль узкого коридора. Краем глаза заметил справа свет. Затормозил. Человек перед ним проверял последний проход. Присел, всматриваясь в правый коридор. Наверное, он наследил, когда забегал туда. Человек поднялся, уверенно двинулся направо. Как только он исчез за углом, Штефен побежал к проходу за ним.

Свет то появляется, то снова прячется за тёмным силуэтом. Штефен побежал на носочках, как можно бесшумнее, стараясь не дышать, прыгнул, обхватил человека локтем за шею, упираясь коленом в спину. Человек осел под тяжестью навалившегося на него тела, опустился на колени. Штефен вдавил подбородок в мокрый висок, ещё сильнее давя на шею, другой рукой не давая человеку поднять ружьё. Они рухнули вниз. Раздался выстрел, пуля со звоном отрикошетила от чего-то металлического на полке. Ружьё выпало из разжавшихся пальцев. Треск. Человек, прижатый к полу, дёрнулся и затих.

Штефен стоял над трупом, тяжело дыша. Прислушиваясь, словно не до конца уверенный, что всё уже кончилось.

Сбрасываем балласт

(4 декабря, поздний вечер, Атлантический океан)

Спустя час, когда солнце начало тонуть в океане, а над остывающей поверхностью воды стали растекаться кучерявые завитки тумана, Сенто потянулся, присел на переднем сидении джипа, выглянул в окно. Пейзаж за окном не изменился. Он перевёл взгляд на похрапывающего Франко, устроившегося на соседнем сиденье. Сенто толкнул худощавого в плечо, будя его.

- Просыпайся. Пора приниматься за дело.

Франко протёр глаза, откашлялся, сплюнул себе под ноги. Во рту чувствовался какой-то противный бензиновый привкус.

- Угу.

Сенто подвинулся назад, Франко перелез с водительского сиденья через его сторону и дальше, мимо распотрошенного бензобака на месте снятого кресла, в багажное отделение. Дернул за ручку, открывая замок задней двери, задрал ее до упора вверх, впустив внутрь машины холодный вечерний ветер и маслянистые волны, накатившие следом, заляпав вязкой массой его голые ноги. Франко только успел распрямиться, инстинктивно поднять руки от пола, пряча их от ласкающейся воды. Криво усмехнулся, подумав о том, что через пару минут ему придётся влезать в эту грязь целиком. Сенто подползал сзади с пакетами последней добычи. Франко оглянулся через плечо, выпрыгнул наружу. Сделал несколько гребков, разминаясь, повернул обратно, подплыл к джипу. Сенто протянул ему пакеты. Франко ухватил их, зажав горловину, опасаясь пользоваться ручками, чтобы они не оборвались, рассыпав содержимое в океан, повернулся на спину, оттолкнулся ногами от бампера, освобождая место толстяку. Сенто подозрительно посмотрел на поверхность. Оранжевый свет закатной зари плясал в радужных бензиновых пятнах. Нырнул следом, стараясь не опускать голову в воду. Подплыл к Франко, забрал у него один пакет, тоже перевернулся на спину, поставил его себе на живот. Ни говоря ни слова, синхронно, как после долгих тренировок, они развернулись и поплыли рядом друг с другом в сторону кабины гидросамолёта.

Волны, казалось, увеличились с того времени, как Сенто плавал днём. Порывы ветра ерошили воду, собирали её в складки, со сглаженными гребнями под маслянистой плёнкой, гнали их навстречу самолёту. Это было хорошо, в том смысле, что боковая качка для их судна была бы более опасной, и в то же время тревожило. К ночи погода могла ещё ухудшиться, а ветер отгонял самолёт от масляного пятна, оставшегося после кораблекрушения.

Дверь кабины самолёта была плотно закрыта.

- Вот тебе и раз. Попробуй теперь до них докричаться.

Франко свистнул.

- Так ничего не выйдет, в кабине просто обязана быть приличная шумоизоляция, чтобы не оглохнуть во время полётов - смотри, как близко двигатели.

- Чем будем кидаться?

- Лучше тем, что не утонет, когда свалится в воду.

- В одном из пакетов должен быть деревянный брусок,- Франко открыл свой, принялся копаться,- Наверное, в твоём.

Сенто засунул руку, нащупал не длинный брусок квадратного сечения. Достал. Грязная замасленная деревяшка.

- И зачем ты это положил в пакет?

Франко пожал плечами.

- Но пригодился ведь,- он подплыл к Сенто, переложил к нему на живот свой пакет, забрал у него деревянный брусок. Прицелился, далеко размахнулся, кинул в окошко. Брусок врезался с глухим "томм" в обшивку фюзеляжа пониже стекла, отскочил, упал в воду рядом с головой Франко, которую тот, зажмурившись, втянул в плечи.

- Мимо.

- Сам вижу, Франко выловил снаряд, постарался бросить его как можно выше на этот раз. Деревяшка по высокой дуге приземлилась на верхнюю обшивку над дверью. Скатилась по округлой стороне, по окну, слегка отскочила от резиновой изоляции снизу стекла и снова шлёпнулась в воду.

Франко покосился на Сенто, попробуй только скажи что-нибудь. Толстяк сосредоточенно высматривал облака на бледном сером небе, плотно сжав толстые губы, чтобы не расхохотаться. Франко схватил деревяшку, со злостью, не целясь, швырнул её в третий раз. На этот раз, снаряд угодил точно в окно.

Дверь открыли, наружу высунулся штурман.

- Ну и кто додумался захлопнуть дверь?

- Прошу прощения, само как-то получилось.

- Канат спускайте.

- Сейчас,- штурман отвернулся, исчез на секунду в проёме, потом оттуда вылетел развивающийся пиджак на канатном хвосте. По дуге вверх, хлестнув воздух, свалился в воду, подняв тучу брызг.

- Простите.

Франко вытащил из воды вымокший пиджак, перегрузил в него сразу оба пакета с живота Сенто, крикнул:

- Тяни.

Штурман кивнул и, сонно перебирая руками, принялся подтягивать улов.

- Медленнее, не дергай, а то порвется.

- Ага. Поучи-ка меня рыбу ловить.

Тем не менее, штурман потащил плавнее, стараясь перехватывать канат сразу за узлами, чтобы не выскальзывал из сжатых ладоней. Наконец, груз достиг кабины, исчез внутри самолёта.

- Оставь разбирать сумки дамам, а сам прыгай к нам. Прихвати ключ двадцать два на двадцать четыре, плоскогубцы и молоток.

- Зачем?- вопрос вырвался до того как он и сам все сообразил в следующее мгновение.

- Пора сбросить балласт, погода портится.

- Да понял уже. Подождите минутку, сейчас только кока разбужу.

- Давайте шустрее, будем вас ждать у хвоста.

- Ладно,- штурман исчез в темноте кабины.

Франко и Сенто поплыли к сцепке, которую недавно, когда их компания еще не разрослась до таких размеров, осматривал толстяк. Сенто дёрнул худощавого за руку. Показал пальцем на спасательные круги, дрейфующие невдалеке. Франко согласно кивнул. Они отклонились чтобы прихватить круги с собой.

Через пять минут к ним присоединились штурман и кок.

- Вам тоже не помешают круги,- Сенто похлопал по своему рукой,- Если джип сразу пойдёт ко дну, может и нас с собой прихватить. Ещё лучше, было бы конечно привязаться к чему-нибудь, но, думаю, обойдёмся и так.

- Я притащу, начинайте,- кок отплыл в сторону ближайшего мертвеца, плавающего в спасательном круге. Голова его была странно свёрнута на бок. Олла, не церемонясь, поставил круг на бок, упёрся ногами в поясницу трупа и вытянул круг через голову мертвеца. Отпихнул тело и стал оглядываться в поисках ещё одного. Следующий оказался гораздо дальше от самолёта. Кок подумал, стоит ли с ним возится, оглянулся на оставшихся у сцепки. Трое оставшихся чем-то были заняты у хвоста самолёта. Кажется, особой помощи им не требовалось. Никто его не искал и не дожидался. Он пожал плечами, поплыл за вторым кругом, оставив пока первый плавать на месте.

У хвоста гидросамолёта Сенто наставлял гаечный ключ, другой ругой вяло водил в воде, одновременно стараясь удержаться на месте и опасаясь привлечь акул слишком активными движениями. Франко уцепился за хвостовое буксировочное кольцо самолёта, повиснув на нём, постукивал по краю наставленного ключа молотком, пытаясь ослабить стопорную гайку. Гайка была с какой-то резиновой вставкой и подавалась неохотно. Через несколько нудных минут, когда руки у обоих ныли, мышцы мелко тряслись и непослушно застывали при малейшем движении. Гайка, наконец, слетела, звякнув, в воду. Сенто и Франко отплыли, легли на спины отдыхать.

-Уй, блин, я не могу рукой пошевелить.

- Скоро там повар появится? Иначе тебе одному придётся дальше джип отцеплять.

Штурман, не обращая на ноющих внимания, принялся распутывать цепь. Звенья, с шелестом, тянулись из хвостовой петли самолёта, пока не показался конец цепи. Штурман позволил ему соскользнуть в воду.

- Готово. Остался клин, если его выбить, сцепка может сорваться. Дождёмся кока с кругами,- он тоже лёг на спину и, подплыв к напарникам, расположился рядом. Все трое расслабленно плавали дожидаясь возвращения кока. Круги, которые прихватили Франко и Сенто за время, пока они освобождали страховочную цепь, отнесло немного в сторону, они сплавали за ними.

Появился Олла, растянутый между двумя кругами по обоим бокам, просунув в них руки.

- Так, все забираемся в круги, я,- Сенто ткнул в себя жирным пальцем,- наставлю ключ, ты,- он ткнул в кока,- бьёшь по нему молотком, как можно сильнее. Плыви на ту сторону сцепки.

- Штурман, ты с ним, подстрахуешь на всякий случай.

Кок толкнул один круг штурману, поплыл вокруг джипа. Штурман подхватил круг, взглянул на Сенто.

- Может лучше я.

- Плыви, давай, сам справлюсь. К тому же у меня теперь пальцы не разгибаются,- он растянул губы в усмешке, показывая зажатую в кулаке железяку.

- Франко, ты страхуешь меня. Отплыви чуть в сторону, но не слишком далеко.

На той стороне показался Олла. Винсент ещё подождал, пока к нему присоединится штурман, опёрся на сцепку, наставляя ключ, на этот раз на костыль, удерживающий стопор крюка.

- Ну всё, давай, молоти.

Олла примерился, легонько стукнув по ключу, отвёл руку, треснул со всей силы. Металлический клин со звоном вылетел, исчез в волнах. Сенто охнул, проводив его взглядом, порадовавшись, что не подставил голову под возможную траекторию. Он отпустил кольцо самолёта, погрузился в воду. Выплыл отфыркиваясь.

- Вот это да.

Крюк продолжал удерживать сцепку.

- Давай, поднимай планку,- Олла помахивал молотком. Сенто опасливо покосился на него, но послушно просунул гаечный ключ под планку, задирая ее наверх. Теперь джип висел на краю крюка под собственным весом, ничем более не сдерживаемый. Оставалось столкнуть сцепку с конца крюка.

- Привязать бы чем-нибудь, чтобы планка обратно не свалилась.

- Так сойдёт. Держи.

Сенто отплыл насколько было возможно, вытянув руку и спрятав голову в плечи.

- Не боись.

Кок размахнулся, ухнул, ударил, сбивая сцепку с крюка. Отдача от удара заставила Сенто выпустить ключ из онемевшей руки. Планка свалилась на место перекрывая крюк. Но петля сцепки уже слетела прочь. Джип закачался, дёрнутый вниз за нос рухнувшим брусом сцепки. Освобождённый от груза, самолёт ткнулся носом в воду, взметнув пелену брызг, вызвав волнение на воде вокруг себя.

- Быстрее, валим отсюда.

Все четверо заработали руками и ногами, стремясь скорее отплыть в разные стороны. Машина по-прежнему качалась на поверхности, не торопясь тонуть.

***

Тело мертвеца покрылось прилипчивой масляной плёнкой, покрывавшей воду в том месте, где он плавал, терпеливо дожидаясь заката. Иногда он слегка поворачивался, чтобы посмотреть, чем занимаются люди у самолёта. Потом снова замирал, качаясь на поверхности. Изредка к нему подплывали мелкие рыбёшки, тыкаясь в руки и лицо. Но существенного ущерба не наносили, так что он не обращал на них внимания. Большие рыбы тоже появлялись, проплывая серыми тенями под ним, на самой границы видимости, где цвет в глубине спрессовывался в тёмно-синюю стену. Они оставались к нему равнодушны, не замечая ещё одного утопленника среди множества других.

Вечернее небо быстро затягивалось пеленой облаков, мешая определить, то ли поздний час, то ли просто пасмурно.

***

- Эй, ты что там делаешь?

- Ничего, кэп. Я тут подумал...

Штурман поморщился.

- ...что мне не очень хочется спать мокрым. В море. Ну, в воде.

- Кому-то придется, в самолёте места на всех не хватит.

- Вот и я так подумал,- Олла подплыл к штурману, окружённому несколькими спасательными кругами, буксируя ещё один,- подержи-ка.

- Решил, что плот нам не помешает,- штурман удивленно смотрел, как кок ловко начал связывать круги за леера, протянутые через петли в них, составляя из кругов плавучий мат,- На пароме было кругов сорок-пятьдесят, по моим прикидкам. Даже, если собрать половину, на таком плоту места всем хватит. А если еще больше найду, можно будет в два ряда плот сделать, чтобы меньше мокнуть.

- Круто, сам придумал?

Кок невозмутимо довязал ряд из пяти кругов, развернулся, чтобы уплыть на поиски следующей партии.

- Присмотри, чтобы не унесло, раз уж все равно тут болтаешься.

- Скоро стемнеет, я лучше эти к самолёту привяжу и помогу тебе круги собирать. Да и остальных надо позвать. Быстрее будет.

Кок уплыл, ничего не ответив. Штурман повернулся в сторону открытой двери в кабину и закричал:

- Сони, подъём, дело есть.

Из кабины показался Сенто.

- Прыгай сюда, поплывем круги собирать и скажи, чтобы канат скинули, привязать те что найдём к самолёту.

- Зачем они вам? По-моему у нас достаточно кругов, даже больше, чем нас.

- Олла предложил из них плот построить, мы на нём ночевать будем. Давай скорее, темнеет.

- Может, поужинаем сначала? Мы тут как раз едой занялись.

- Ничего, потерпите чуток, сначала кровати застелем, потом будем ужинать.

Штурман привязал ряд спасательных кругов к затопленному шасси, оставил их качаться на волнах в двух метрах от гидросамолёта. Поплыл к коку, осматривая по-пути место кораблекрушения, отыскивая мертвецов в кругах и жилетах. Скоро к нему присоединились остальные обитатели гидросамолёта, кроме старушки, оставшейся с детьми. Они плавали среди обломков, которые волнами растаскало в разные стороны на довольно приличное расстояние. Олла, Сенто и штурман сдирали спасательные круги и жилеты с мертвецов, остальные предпочитали собирать обломки досок и пластика от разбитой мебели, палубы и шлюпок.

(рис. 030)

Когда куча найденного, сваленная у самолёта, показалась коку достаточной, он оставил сборы прочим, сам же продолжил мастерить плот. Круги, качающиеся на воде, занимали площадь примерно 3 на 4 метра. Олла закончил вязать дно плота. Сверху его застелил парусиной и плотной ветошью по краям прижал ещё одним рядом кругов, чтобы ее не свезло волнами или ветром. Вокруг было уже совсем темно. Приплыли остальные. Внутрь набросали досок, самых длинных и ровных, какие только нашлись среди собранных, выстлав ими подобие палубы. Пловцы забрались внутрь. Олла исполнил несколько пьяных матросских танцев, пробуя палубу на прочность. Мокрые люди, устало сидевшие у бортов импровизированного плота, повалились со смеху. Кок обиженно засопел. Отошёл к краю, за который крепился канат, идущий от самолёта. Подтянул плот как можно ближе, не рискуя раздавить его качающимся остовом амфибии. Позвал оставшихся в кабине. На плот спустились Бесс, Кит и Мариса. Они захватили с собой широкую жестяную пластину и ведро с песком, обустроив посередине плота очаг, набросали внутрь мокрых щепок и ветоши, чтобы горела, пока подсыхают дрова. Потом кок слазил в кабину за запасом еды, разжёг дымный костёр, принялся за готовку. Запах горячей еды будоражил изголодавшихся людей.

К тому моменту, как ужин был готов, солнце окончательно ушло за горизонт. Наступила ночь. Все уселись вокруг костра, молча смотрели на пламя, истекая слюнями, дожидаясь, пока кок разделит еду.

***

Мертвец зашевелился, выковыривая из глаз масло. Неугомонные люди, за которыми он следил, наконец, собрались в одном месте. Не спеша, он подплыл к плоту. Положил руки на круги, окаймляющие края, подтянулся, повис, упершись на локти, оставаясь до сих пор не замеченным в тени ночи за бортом плота, куда не доставал жидкий неровный свет костерка.

Сказка на ночь

(4 декабря, ночь, Атлантический океан)

Олла собрал в горсть наструганные влажные щепки и подбросил их в костёр. Огонь жадно набросился на них, извергая в воздух вулканические клубы дыма, с громким треском выстреливая в ночной воздух ярко-красными искорками. Олла помедлил, вертя нож и вглядываясь в огонь, взял очередной обломок доски, принялся, не торопясь, строгать его. Вокруг царила волшебная тишина и расслабленность. Все уже расправились со своими порциями, бросили терзать молчаливого новичка расспросами, сыто развалились возле костра, в ожидании кто же первый заговорит, в тоже время не торопясь нарушить магическую тишину. Общих тем было пересчитать на пальцах. Можно познакомиться ближе, рассказать о себе. Или о том, когда ждать спасателей. О планах на следующий день. Сейчас ни того, ни другого обсуждать не хотелось. Олла отвел глаза от деревяшки в руках, взглянул на полулежащего штурмана с прищуренными глазами. Плот ощутимо водило и покачивало. К ночи волнение на море усилилось. Справа от кока сидел новый спасшийся, приплывший совсем недавно. Весь промасленный, он сидел, сдвинувшись в тень, съежившись у самого края.

- Всё это напоминает мне одну милую сказку,- неожиданно заговорил Олла. Штурман широко распахнул глаза. Речь кока ничуть не напоминала обычное вяло-жующее бормотание портового грузчика. Это была речь правильная, четкая ясная безо всякого акцента. Штурман огляделся, казалось, никто кроме него не заметил перемены в их спутнике.

- Жил-был крысолов,- продолжал Олла как ни в чём ни бывало. В глазах игриво плясали оранжевые чёртики - отражение костра. Он снова опустил голову, принялся водить ножом по деревяшке, не глядя на расслабленные лица своих спутников в переменчивом свете костра.

- Нет, не гомельский, но городок, наверное, тоже где-то в Европе. В те времена там правили не короли и даже не торговцы с набитыми деньгами кошелями. Всем и всеми тогда правила Чума. Потому не было занятия почетнее и полезнее в этом городе, чем быть крысоловом. Пожалуй, разве что могильщики, сжигатели трупов могли сравняться с ними по полезности. Но, по понятным причинам, люди предпочитают слушать сказки о крысоловах, а не о могильщиках.

Олла помедлил. Пожал огромными плечами.

- Ну, так вот. Среди крысоловов был один, который выделялся среди прочих своим умением предсказывать, где объявятся полчища крыс. В отличие от прочих ловцов, он никогда не сидел без работы, не дожидался, пока его позовут. Ни разу он не ошибся, словно сами крысы рассказывали ему о своих планах. И, если появлялся он у кого в доме, встречали его с распростёртыми объятиями. Потому, что он никогда не уходил без добычи. Спускался в подвалы со своим верным котом, а возвращался с полным мешком крыс и, разумеется, хозяева были ему бесконечно благодарны, всячески расхваливали и не забывали одаривать монетами в таких количествах, что уже не помещались в распёртый увесистый кошелек, болтающийся на поясе именитого крысолова. Поэтому стал он самым известным и богатым человеком в городе. Были ему почёт, и уважение. Деньги и слава. Сколько одному и не надо.

Олла снова сделал паузу, забрасывая наструганные опилки в задымивший костёр. Слушатели с интересом ждали продолжения. Кок подхватил новую щепку, оглядел её, примериваясь, продолжил рассказ:

- Да-а-а. Это его и сгубило. А дело было так. Этот хитрец подпиливал своим кошкам зубы, что жертв своих они только слегка душили, не насмерть. Глядь, к вечеру крыски очухиваются. Так что у крысолова был постоянный запас крыс под рукой. Выпустит ночью выводок из мешка в подвал простофилям, а утром является к хозяевам. "Крысы у вас, не желаете ли отловить? Нет? Ну, так вам же хуже, сами прибежите после, да уж я с вас двойную цену затребую" Вот такой хитрец. Известный хитрец. С известности-то своей да жадности нашёл себе конец.

Олла опять замолчал. Бесс протянула ладони к язычкам костра. Посопела носом, наконец, не выдержала:

- А что за конец?

Олла криво усмехнулся.

- Пришёл раз к нему капитан торгового судна. Говорит, крысы на моём корабле совсем обнаглели, житья от них не стало. А у нас следующий рейс с зерном. Проси, говорит, чего хочешь, только изведи нелюдей. Это "сколько хочешь" всё дело решило. Подвязался крысолов на работу, отплыл на корабле, прихватив с собой пару специальных своих кошек. Выделили ему отдельную каюту, по первому классу, как он затребовал. Там он поставил тайно бочку огромную, в которой стал держать пойманных крыс. Уж больно ему хотелось побольше денег с капитана получить. Жадность распёрла. Тут ведь как, одним рейсом не обойдёшься, малой деньгой с жадностью не сладить. Вот он и принялся за старое. Поймает крыс, покажет капитану, вот, мол, видишь, какой я молодец, уговор держу, не зря ты мне платишь, да складывает их в бочку, чтобы потом снова выпустить. А поймали его на том, что крыс и, правда, много на том корабле оказалось. А они же деньги приносят, жалко было крысолову за борт такое сокровище отправлять. Вот и стал он приворовывать на камбузе, чтобы кормить выводок, пока те в бочке сидят. Поймали, значит его на воровстве, открыли каюту, а там бочка с крысами. Тут все поняли, что крысолов их обманул.

(рис. 031)

Олла повертел деревянный обломок палки в руке, разглядывая его, словно, не щепки до сих пор стругал, а вырезал фигурку какую.

- И чем же всё кончилось,- на этот раз не утерпел штурман.

- Да как обычно кончаются сказки, хорошо. На рее его вздёрнули

- Это ты вот к чему сейчас рассказал?

- Сказка на ночь,- Олла пожал плечами.

- Какая, на хрен, сказка?

- Страшная.

Кок не меняя интонации, не делая резких движений, перехватил нож, воткнул лезвие по самую рукоятку в грудь сидевшего слева человека. Нож легко вошёл между рёбер. Дёрнул в сторону, нанося широкую рану. Выводя лезвие сбоку. Повернулся, столкнул труп в воду. Сонное настроение, навеянное неторопливым рассказом кока, моментально исчезло. Штурман вскочил на ноги первым, но замешкался, так и не приняв решение, то ли попытаться отобрать нож у кока - дело безнадёжное, то ли бежать к краю плота, за которым исчез их новый товарищ.

- Ты что творишь?

Кок, как ни в чём не бывало, вернулся в прежнее положение, спокойно принялся чистить лезвие, не обращая внимания на вскакивающих вокруг людей.

- Да объясни ты, что происходит?

- Кабы я знал,- кок надолго замолчал, будто и не собирался продолжать.

Плот качнулся. За спасательный круг у самой спины Олла легла мокрая рука. Над краем второго яруса кругов, образующего борт, показалось бледное в масляных разводах лицо, с ниспадающими сосульками волос. Мертвец забросил вторую руку наверх, цепляясь локтем за обод круга, втягивая себя на плот, скользя, как водяной удав. Люди на плоту замерли, кто где был, притихли и уставились на него.

- Ну вот, опять он.

Олла словно нехотя поднялся. Осмотрел в колеблющемся свете лезвие, не обращая на лезущего внимания, взмахнул рукой вверх, позволяя ножу провернуться под собственной тяжестью, резко опустил руку, втыкая его в шею мертвеца, шевелящегося, лёжа на животе, перерубая позвонки. Ухватил его за волосы, задирая голову. Деловито закончил разрез, отрывая голову. Встал, широко размахнулся, забросил трофей, как мог далеко в океан. Посмотрел на затихшего мертвеца, с которого стекали потоки воды. Крови, как не странно, почти не было. Печально вздохнул, осмотрел притихших, осоловело наблюдавших за его действиями, людей на плоту - никто не спешил ему помочь, начал разделывать тушу.

- Что ты делаешь? Прекрати, он уже мёртв.

- Остынь, кэп. Хватит уже шуметь тут. Он и раньше был мёртв,- деловито хмыкнув, пробурчал кок,- и когда я воткнул в него нож пять минут назад и сегодня утром, когда я наткнулся на эту вроде бы дохлую утопшую крысу. Я лучше закончу его разделывать, ты смотрел фильмы про зомби? Их нужно на части разрубать. А лучше эти кусочки потом сжечь,- он потыкал ножом в ногу трупа,- не возражаешь? Может, сам хочешь? Нет? Эх, его бы сжечь,- он безнадежно взглянул на их маленький костерок.

- И не мечтай, здесь всё провоняет.

Виктор подхватил под локоть Халиду, оттащил её в сторону. Оглянулся. Никто не обращал на них внимания. Все были поглощены действиями кока.

- Да погоди ты, здесь же дети,- послышалось с той стороны. Остальные решились, наконец, подойти к трупу у ног кока. Штурман продолжал останавливать Оллу, хотя обоим давно было понятно, что то, что затеял кок, всё равно нужно сделать.

- Радость моя, вот так с ходу, я бы сказал, что сейчас произошло - невозможно.

- В общем, да.

- Невозможное - это же по твоей части. Ты - ведьма. Может, ты сможешь объяснить, что тут происходит. Это ведь не ты всё это устроила?- он с подозрением полушутливо посмотрел на Халиду.

- Очень смешно.

- Да я вобщем-то так и не думал,- Виктор вроде бы смутился.

- Нет, это не я, но в тоже время не могу сказать, кто это. То, что здесь происходит - это не колдовство. Тот зомби. Он был не так уж и похож на зомби. Обычный, уставший от долгого времени проведенного в воде, едва спасшийся в кораблекрушении, человек. Я бы ни за что не отличила его от остальных.

- А не могла бы ты как-то это остановить.

- Ты думаешь, появятся и другие?

- Хотелось бы, чтобы не появились. Хотя бы на то время, пока нас отсюда не спасут.

- Эй, вы чего там шепчетесь. Халида. Прошу Вас, присмотрите за детьми. Для них тут не подходящая обстановка,- донёсся до них окрик штурмана.

- Конечно, сейчас,- отозвалась Халида.

- Видишь ли, мало того, что я не знаю, что за сила оживила этого мертвеца, и колдовством можно всё сделать гораздо печальнее. Хуже, что, прося о чём-либо духов, надо что-то дать взамен. У тебя есть, что дать? Можем принести в жертву девочку или мальчика. Что скажешь? Спокойно. Теперь понимаешь? Выждем немного. Пока этот утопленник не доставил нам больших неприятностей. Олла со всем разобрался.

- А может не один. Ты сказала, что их не отличишь от обычных людей, пока не попробуешь убить. Может среди нас есть и другие.

- Ты предлагаешь перебить всех остальных?

- Нет, но... Ты можешь вызывать духа? Которого там кок разделывает. Спросить, что его притащило с того света.

Халида начала говорить. Остановилась. Долго внимательно печально смотрела на Виктора. Ей явно не нравился оборот, который принимал разговор.

- Я забираю детей и иду в самолёт. На этом пока что всё. Поверь, так будет лучше.

Халида отвернулась, быстро пошла к группе, где её уже нетерпеливо поджидал штурман, нервно оттаскивающий детей от кока. Кит, которого обхватила за плечо Халида, изворачиваясь, обернулся.

- Это что, зомби?

В его глазах впервые после кораблекрушения проснулся какой-то интерес.

- Ага, мальчик, зомби. А сейчас отправляйся-ка баиньки.

- А можно мне с вами?

- Пора спать. Не беспокойся, на твою долю мертвецов хватит и утром,- кок кровожадно ухмыльнулся.

Халида снова ухватила его за плечо, подталкивая к канату.

- Давай лезь.

- Мариса, Вы с нами?

Мариса задержалась.

- Может, мы можем чем-нибудь помочь?- обратилась она к коку.

- Навряд ли, сеньора. Втыкать ножи - это не каждый сможет, даже в мертвецов. Спокойной ночи.

Дети уже успели подняться в кабину. Халида оглянулась к старушке.

Кок опустился на колено, снова принялся за ноги туши, мурлыкая себе под нос. Штурман встал рядом.

- Нафига ты затеял всю эту бодягу со сказками?

- Внимание отвлекал. Или привлекал, сам не пойму,- Олла пожал плечами,- Аллегория такая, понимаешь, он как бы мышка, которую уже съели. А мы как бы мышки, которые спрятались. А потом, та мышка, которую съели, вдруг оказывается опять живая, как ни в чём не бывало. Страшновато. Да?

- Нихрена не понял. Я и не думал, что ты слова то такие знаешь. Аллегория. Где набрался только.

Халида сделала шаг к старушке.

- Вы сможете сами подняться?

- Не уверена, милочка. Лучше я буду ночевать здесь, внизу.

Халида подумала немного, кивнула головой, быстро полезла за детьми в салон. Мариса повернулась к собравшимся вокруг исполняющего роль мясника кока, обдумывая, подойти к ним или отсидеться в сторонке. Решила, что раз осталась, честным будет разделить все неприятные стороны жизни на плоту с остальными.

- Можно Ваш кортик?- обратилась она к штурману.

- Зачем Вам, сеньора? Может Вам помочь забраться в самолёт?

- Мне гораздо приятнее находиться в вашем обществе, чем снова испытать унижение, когда тебя вытягивают на верёвке, как куль с картошкой. Ну, давайте же кортик. Помогу Олле, я в своё время неплохо управлялась с тушами коров и поросят.

Штурман с неохотой протянул кортик старушке. Мариса протолкалась к коку, пилящему кисть мертвеца. Зомби, оставшийся уже без обеих ног, не подавал признаков жизни. Старушка зашла с другой стороны, взялась за вторую кисть.

- Все в самолёт не поместимся. Троим придётся ночевать на плоту.

- Считая меня, четверым,- вставила Мариса, не отрываясь от работы.

- Четверым,- с жалостью смотря на свой кортик, подтвердил штурман,- То есть двое могут отправляться в кабину самолёта.

- Кто?

- Кинем жребий, завтра поменяемся, если нас к тому времени не спасут,- он наклонился над последней, ещё не сожженной кучкой щепок, которые настрогал Олла. Выбрал пять, у двух из них обломав концы, зажал в кулаке,- Кто вытянет короткие, тот будет ночевать в самолёте.

Он протянул кулак Виктору:

- Ты первый.

Виктор, не отрывая взгляд от зомби, разложенном, как на операционном столе, протянул руку, нащупывая щепки, потянул одну.

- Длинная.

Штурман передвинулся к толстяку.

- Короткая,- Сенто печально вздохнул,- опять эти лазанья по канату,- Мариса понимающе улыбнулась. Толстяк, нехотя поплёлся к самолёту.

- Кто следующий?- штурман потряс кулаком.

- Тяни сам.

- Длинная. Теперь ты,- обратился он к подавшему голос.

- То же,- ответил кок, прерываясь, чтобы вытянуть одну из двух оставшихся щепок.

Осталась последняя короткая палочка.

- Франко, тебе достаётся ночь в самолёте.

Бледный юноша, молча прошествовал за уже карабкающимся в кабину толстяком.

- Дежурить будем по-очереди,- штурман кинул последнюю щепку в догорающий костёр,- Наверняка объявятся ещё твари. Вон сколько мертвецов плавает вокруг.

***

Сенто подошёл к краю плота, потянул за канат, натягивая его в струну, ухватился за узел повыше, полез наверх. Шумно сопя и фыркая, заполз в кабину. Канат дёрнулся в руке, Сенто оглянулся, посмотрел на подтягивающегося сзади Франко. Приподнялся на колени, разворачиваясь к креслу. В щель между передними сидениями было видно, как сзади в полутьме кабины по-кошачьи горят глаза. Он быстро отвернулся, сел на сидение, пробурчал "Спокойной ночи", зажмурился, отгоняя беспокойное видение. Мимо пролез Франко.

- Короткая щепка.

- Угу,- буркнул толстяк, не желая затевать разговор,- Спокойной ночи.

- Спокойной ночи,- Франко встал коленом на свободное сиденье, перегнулся назад.

- Спо... - кряхтеньем скрывая неловкость, сел на своё сидение, съёжился, закрыл глаза.

Сзади донёсся тихий шепот:

- Спите спокойно.

Светящиеся глаза, не мигая, смотрели на что-то видимое только им. Шёпот сменило низкое урчание.

- Тебя не звали, убирайся, ты ещё жива.

Глаза ведьмы потухли, закрылись, голова упала на грудь, из горла вырвалось хриплое сипение. Халида снова открыла глаза, но теперь они были обычные. Моргнула, приподняла голову, дышать стало легче. Подвинулась к спинке сидения, садясь ровнее.

Через несколько минут она приподнялась, протянула руку, закрывая дверь в кабину, оставленную Франко и Сенто нараспашку. Ветер перестал кружить меж сидений, оставленный бесноваться снаружи. Халида поправила спящих детей, чтобы не свалились на пол. Села, положила голову на холодное боковое стекло, закрыла глаза.

- Спите спокойно.

Управление малыми судами

(5 декабря, утро, Атлантический океан)

Морская вода задрала хлопьями картон коробки. Любопытные маленькие полосатые рыбки, стайкой залетевшие через раздавленное стекло иллюминатора, тыкались в них, пробуя на вкус незнакомые водоросли. Коробка качнулась, вспучилась с одной стороны. Стайка опасливо отскочила в сторону, притихла, осторожно шевеля плавниками. Спустя некоторое время, одна из рыбок вернулась к маняще шевелящимся ленточкам. Нерешительно замерла. Коробка подпрыгнула, вырвав из размокшего рисунка ещё несколько ажурных лент. Рыбка развернулась, унеслась прочь за иллюминатор, стайка устремилась за ней.

Шевеление в темноте. Вода. Упругая тяжёлая поверхность ворочается, словно, желе, разнося движение волнами по сторонам. Волны расходятся вокруг, медленно угасая, ударяются о стенки замкнутого пространства коробки, отскакивают, возвращаются обратно, к точке, в которой родились. Исчезают, растворяются, сбитые, подхваченные более сильными волнами. Только родившимися. Вода вяло кипит, бурля в закрытом котле. То затихает, словно прислушивается к чему-то. Снова начинает шевелиться.

Зверь открыл глаза, поводил руками, ощупывая окружающую его пустоту пальцами, вяло выходя из летаргической неподвижности. Холод сырость темнота. Все по-прежнему. Ничего не изменилось с тех пор, как он уснул. Но что-то его разбудило, встревожило. Некий звоночек беспокойства позвякивал, не давая снова впасть в сонную дремоту. Он прикрыл глаза, сосредоточенно обшаривая остатки сознания своих кукол. Нет, они ничего не находили. Зверь насторожился, замер в ожидании чего-то, чего сам не понимал. Чувствуя лёгкие приливные толчки шевелящейся массы воды. Мертвецы продолжали обыскивать каюты и коридоры парома. Движения каждого из них вызывали множество волн, толкающих мешающих плавающим рядом зомби. Знакомое ощущение. Но какое-то другое. Снова лёгкий толчок. Вода мягко погладила его, взъерошив мех. Неужели они его, наконец, нашли. Мунх заставил кукол замереть. Останавливая всю вызванную собственной волей деятельность на пароме. Это отвлекло его на какое-то время. Мёртвые тела возносились к потолку, цепляясь друг за друга, медленно кружась в незаконченных движениях. Наконец, всё стихло. Пустота мёртвого судна, погребенного на дне океана. Неподвижность. Ничего живого вокруг. Все нити оборваны.

Касание. Лёгкий удар по картонной коробке, подтолкнувший воду внутри неё. Мунх ринулся к той стороне, в которую последовал толчок. Врезался неё. Беззвучно завопил, призывая нашедшего его мертвеца скорее освободить своего мастера. Куклы, притянутые к потолку, заволновались. Нет, это не они, не кто-то из них, он только что сам заставил их умереть. Его отыскал кто-то другой, но кто? Враг? Зверь затаился. Опасаясь теперь спугнуть любопытное нечто, толкающее его коробку, в то же время, опасаясь неведомого чего-то, которое отыскало его.

Снова пустота. Кто бы там ни был, он исчез, возможно, испугавшись последнего броска Мунха. Зверь в бешенстве заметался между стенками, попусту растрачивая остатки кислорода в лёгких. Рванулся вверх, чувствуя, что коробка подаётся, но не до конца, заскрёб по гладким стенкам пальцами. Зверь опустился на дно, снова бросился, впечатываясь в сложенную крышку. Приклеенные с краёв уголки отошли вверх, картонные края задрались домиком. Ещё удар. Коробка немного подпрыгнула, раскрылась узкой полосой. В коробку полилась морская вода, смешиваясь с затхлой пресной жижей, окружавшей Мунха. Наружу потянулись короткие пальцы, ощупывая края отверстия. Мунх просунул в открытую щель вторую руку, разводя картонные створки в стороны, расширяя выход. Потянулся, лихорадочно заработав ластами. Вырываясь на волю.

Замер, расслабился, повиснув посреди пространства каюты, занятой океаном, пытаясь успокоиться, но уже в следующее мгновение, не в силах справиться с нахлынувшей эйфорией, ринулся исследовать всё вокруг себя. Совершенно выбросив из головы, что здесь его могут поджидать новые опасности, что совсем недавно кто-то теребил коробку, в которой он был заперт. Он буквально влетел в стенку каюты, принялся оглаживать её руками, методично сдвигаясь в сторону. Пока на его пути не попался иллюминатор, манящий разбитыми стеклами в открытый океан. Зверь выбрался наружу, держась подальше от острых краёв, стал медленно всплывать, волнообразно колыхая ластами, пока не попал на пространство, залитое бледно-красным светом аварийных ламп. Солнечная палуба. Это место ему было знакомо. Сюда уже добирались его куклы. Он остановился, удерживаясь пальцами за борт. Полуфыркнул полумяукнул, распуская нити, нанизывая на них ближайших марионеток. Мертвецы сорвались с потолка коридора, наперегонки бросились в сторону лестничного перехода к наружной палубе.

Каплями брызг куклы, вырываясь с узкой лестницы, разлетались по палубе, дёргались, хватаясь за поручни и провода. Их становилось всё больше по мере того, как появлялись все новые и новые мертвецы. Вспухшие нелепые тела, удерживаясь друг за друга, гроздьями странных ягод облепили палубу. Мунх остановил извержение. Заставил кукол разжать пальцы. Тела начали всплывать. Зверь забрался в самую середину, прицепился к одной из кукол. Рой мертвецов медленно поднимался к поверхности. Изредка акулы набрасывались на крайнего, вырывая его из общей массы, раздирая на части. Пока новые тела не растворились среди других плавающих на поверхности жертв кораблекрушения.

Мунх переполз по одежде мертвеца, за которого цеплялся, ему на спину, оказавшись на островке над водой. Отцепился, размяв ноющие пальцы, сложил ладони перед собой. Сделал глубокий вдох, наслаждаясь свежим солёным влажным воздухом, наполняющим лёгкие. Ветер приглаживал мокрый мех. Низкое солнце согревало утомленное тело. Заставляя отступить страх, проблемы и эйфорию освобождения. Качание волн убаюкивало. Зверь с усилием разлепил глаза, осмотрелся. Вдали виднелся остов самолёта, с привязанным к нему плотом, на котором мелькали точки людей. Живые. Они выводили его из себя. Снова вернулись страх и ненависть. Тухлый картонный привкус воды. Ноющая тоска.

Мунх приподнялся и, в нарастающей панике бегая глазами по бескрайним водам океана, пытался зацепиться за что-нибудь знакомое. Где он? Куда его притащили? Злой утробный рык вырвался из глотки. Мертвецы вокруг него зашевелились. Остров, на котором он сидел, покачнулся, чуть не сбросив его в воду. Мунх вцепился в мокрые тряпки до боли в ногтях. Не отпускал, пока боль не заставила его успокоиться. Мир вокруг не изменился, но стал теперь хмурым, неприветливым.

(рис. 032)

Зверь разжал пальцы, напоследок снова испустив утробный рык, получившийся на этот раз каким-то жалобным. Толкнулся с заходившего ходуном тела мертвеца руками, скатываясь задом в воду. Покачиваясь на волнах, он повернулся в сторону самолёта. Резко нырнул, уходя на полметра вниз, медленно, стараясь не привлекать морских хищников, поплыл ближе к людям. Изредка он поднимался, высовываясь из воды, проверяя, верно ли держит направление. Последнее всплытие оказалось у самого плота.

- На что ты там уставился?- донеслось до него.

- Нас сносит.

- Что?

- Нас сносит от места кораблекрушения. За ночь нас вынесло из масляного пятна. Оно должно быть где-то в той стороне,- толстый человек ткнул пальцем прямо в него. Зверь ушёл под воду, отплывая в сторону. Снова поднялся, следя за людьми на краю плота. Сзади к ним подошёл тот, который ночью уничтожил его куклу. Он сидел к нему достаточно близко, чтобы рассмотреть больными глазами марионетки. Олла. Они называют этого убийцу - Олла. Слов больше слышно не было, их уносило ветром в сторону. Люди ушли в центр плота. Зверь ждал. Злился и ждал.

У края плота появился человек. Он долго всматривался вдаль, не замечая горящего ненавистью взгляда, возвращаемого океаном. Потом отвернулся, отошёл, подобно стоящим до него. Это оказалось последней каплей. Тот, кто посадил его в картонную коробку, принёс на корабль. Зверя трясло. Он ушёл под воду и, быстро размашисто виляя ластами, в этот раз напрочь забыв о подстерегающих где-то рядом акулах, поплыл обратно к своим куклам.

Мертвецы дожидались его на месте. Мунх забрался на свое старое пристанище, давая отдых лапам. Отвернулся задом к самолёту, плоту, людям, прикрыл глаза, постарался успокоиться. Он только немного отдохнёт. Подарит им эти мгновения жизни, пока его ненависть не настигла их. Кровавые злые мысли. Зверь задремал.

***

Халида всю ночь засыпала и просыпалась. Находясь в состоянии тревожной дремоты, не дающей до конца погрузиться в сновидения. Рядом всхлипывала во сне девочка. Мысли вертелись вокруг таинственного мастера зомби, с лёгкостью вышвырнувшего её рыскающее сознание со своей территории. С такой легкостью, что она уже начала сомневаться, а было ли всё это на самом деле или ей только приснилось. Ведьма бессонно ворочалась. Но предпринять ещё одну попытку так и не решилась. Наконец, заснула. Когда она открыла глаза в следующий раз, то увидела широкую спину Сенто, тихо выбирающегося наружу. Халида легонько улыбнулась, снова прикрыла глаза.

***

Как только проснулся, Сенто тихо, чтобы никого не разбудить, быстро выбрался из кабины на плот, теперь сидел, зябко съёжившись, прижав к груди колени, обхватив их руками, сонно кивая головой. Костёр давно погас и только с первыми солнечными лучами, стало возможно разобрать, что творится вокруг плота. По крайней мере, в трёх-четырёх метрах от него. Дальше в сумрачном свете видно не было. Сенто сам себе напоминал сейчас маленького мальчика, боящегося заснуть, потому, что из шкафа, прячущегося в углу тёмной комнаты, может вылезти чудовище и съесть его, как только он уснёт. Ведь в самом же деле, он уже спал и вот - руки - ноги на месте, никто его не съел. Разделка вечернего зомби казалась теперь далёкой и нереальной, как будто происходила с кем-то другим, а не с ними. Перед его мысленным взором стояли горящие во тьме точки глаз. Сенто с усилием растёр веки, уставился на воду. Плот мягко покачивался, убаюкивая. Сенто моргнул. Голова качнулась, ударяясь о колени. Он снова разлепил глаза, ошалело пялясь на воду. Что-то было не так. Спросонья он никак не мог понять что же. Сенто заставил себя встать, подойти к краю плота.

- Что там?- проснулся штурман, мимо которого ему пришлось пройти. Сенто обернулся на голос. Рядом со штурманом лежал Олла. Его глаза тоже были открыты. На лице застыло нейтрально отсутствующее выражение. И, тем не менее, он внимательно ждал, что ответит Сенто штурману.

- Не знаю пока.

- А чего тогда вскочил?- штурман, ворча, повернулся на другой бок. Ответ его вроде бы уже не интересовал. Сенто посмотрел на кока. Тот не спешил закрывать глаза, ожидая, пока Сенто вернется на место или скажет, что же его взволновало, заставило сорваться, но вставать пока, кажется, не собирался.

Толстяк снова посмотрел на воду. Обычная вода. Что же, в самом деле, его так озадачило? Сенто стоял, смотрел с края плота на завораживающе перекатывающуюся поверхность океана. Сзади подошёл кок, тоже уставился на воду. Послышалось недовольное ворчание зашевелившегося штурмана. Наконец, он тоже присоединился к ним. Все трое стояли на краю плота, смотрели в воду.

- Это не может продолжаться бесконечно,- штурман сплюнул, перегнувшись через борт, еле устояв на ногах, когда плот качнулся по волне в ту же сторону. Кок усмехнулся, Сенто промолчал, занятый своими мыслями.

- Знаешь, что я сделаю первым делом, когда нас спасут?- штурман потёр лоб, будто у него ужасно болела голова,- Напьюсь к чертям собачьим.

Сенто наклонился, зачерпнул ладонью воду с поверхности. Поднёс к глазам. Понюхал. Штурман заглянул ему через плечо.

- Винс, да скажи что-нибудь, а то я начинаю волноваться.

Сенто выплеснул воду. Встал с колена. Отёр ладонь о штаны. Лизнул палец. Подумал. Поднял его вверх, ловя ветер.

- Слышь, кончай пугать. Говори уже, что творишь.

Ветер дул чуть спереди справа. Сенто, молча, перешел в правый угол плота, вперился в линию темноты, скрывающей океан.

- На что ты там уставился?- штурман и повар подошли к нему, но встали чуть в стороне, словно держась подальше от помешанного, но, любопытствуя, что же он будет делать дальше.

- Нас сносит.

- Что? Это невыносимо. Говори нормально.

- После того, как мы отцепили машину, мы, словно, болтаемся без якоря. У самолёта приличная парусность. Нас сносит от места кораблекрушения. За ночь нас вынесло из масляного пятна. Оно должно быть где-то в той стороне,- Сенто ткнул пальцем в ночь.

- Вот блин, только этого нам не хватало,- штурман выругался, Олла согласно кивнул.

- Мы не можем рисковать, просто дожидаясь помощи. Так нас могут никогда не найти. Надо встать на якорь. И желательно развернуть самолёт навстречу ветру и волнам. Причём прямо сейчас. Иначе нас унесёт отсюда к чертям собачьим. Подождём ещё пятнадцать минут. Пока станет светлее.

- Где нам взять якорь?

- Детишки находили в багажном отделении канат с подводным якорем и ещё какие-то штуки. Начнём с этого. Разбудим всех, отправим на плот, чтобы освободить место в кабине. Потом пара самых сильных,- он ткнул пальцем в своё пузо, потом показал на кока,- попробует скинуть якорь в воду. Да, штурман, тебе придётся слазить с нами, посмотришь, на что нужны остальные штуковины. Если у них морское предназначение, лучше тебя с этим никому не справиться.

Сенто замолчал, словно утомившись говорить так долго. Голос его к концу сорвался на хрип. Снова наступила тишина. Трое мужчин продолжали всматриваться в ночь.

- Ладно, я пойду, разбужу Виктора, присмотрит тут за обстановкой, пока мы с якорями возимся. А вы лезьте в кабину, будите остальных.

Сенто отвернулся, поплёлся к центру плота, где у погасшего костра спал Виктор Курц. Растолкал спящего.

- Подъём.

Виктор поднялся, сел, опираясь на руку. Осмотрелся, оценивая обстановку. Все, кроме старушки, уже были на ногах.

- Что случилось? Чего все вскочили в такую рань.

- У нас появилось дело. Пока мы возимся в самолёте, присмотришь за возможным нападением.

- Чего задумали?

- Встать на прикол. Нас быстро сносит от места кораблекрушения.

Виктор встал, покачался на носочках, разминая затекшие конечности. Махнул Сенто рукой, толстяк кивнул, пошёл к канатной лестнице в кабину самолёта. Виктор, пританцовывая на качающейся палубе плота двинулся к краю. Утро уже высветило неподвижные тела утопленников, разбросанные тёмными точками по поверхности масляного пятна. За ночь их отнесло на сотню метров от этой блестящей лужи. Здесь было неспокойно и сразу стало заметно, как масло сглаживало верхушки волн. Островок спокойствия и смерти. Несколько мертвецов вынесло с него и они крутились, подпрыгивая на вершинах и скатываясь с водяных валов, мотая руками и ногами. Мерзкие марионетки в стиральной машине. Если они решат подобраться к плоту, им придётся не легко. Одного из мертвецов волной забросило обратно в колышущееся масляное желе. Изломанное тело застыло с неестественно вывернутыми конечностями.

Виктор отвернулся от страшного зрелища, отправился встречать ночевавших в кабине самолёта. На полпути он остановился, о чём-то глубоко задумавшись. Из ступора его выдернула Халида, дёрнув за ухо.

- Доброе утро.

Она выглядела свежей и красивой, как будто не было всех этих ужасных событий, выпавших на их долю, не было бессонной ночи в тесной кабине самолёта.

***

Сенто упёрся, пошире расставил ноги, приподнял якорь. Поднимать было не удобно, массивный толстый лом с гарпунным крюком на конце лежал внутри толстой путаной бухты пенькового троса. Тащить приходилось, вытянув вперед руки. Сенто с глухим грохотом бросил якорь обратно.

- Нормально,- железяка весила килограмм сорок.

- Давай распутывать.

Олла подхватил трос у якорной петли, принялся отступать к двери, пропуская ее по ладони между пальцев. Сенто распутывал образующиеся узлы и петли.

- Хватит, дальше по ходу дела,- толстяк подхватил якорь, поволочил его за собой к выходу.

Штурман с сомнением почесал за ухом.

- Не упусти? Может, сначала привяжем другой конец к чему-нибудь?

- Медленно спускать будем. Удержим как-нибудь.

- Тут полсотни метров троса. Тяжеловато будет удерживать.

Он нагнулся над бухтой, стал отыскивать второй конец.

- Так ещё сильнее запутаешь,- Сенто нетерпеливо топтался, бросив якорь на пол.

Штурман, не слушая его, ухватил конец троса, свернул бухту на бок, потянул его следом за якорем.

- Ну вот, сейчас привяжем его к шасси,- он подошёл к выходу, трос легко тянулся за ним, разваливая бухту по полу.

Штурман обмотал запястье, растолкал Сенто и Оллу от двери, нырнул в воду. Отфыркиваясь, появился на поверхности, отплыл к стойке шасси. Из проёма кабины за ним следили два здоровяка.

- Всё, можно кидать.

Сенто вытолкнул якорь наружу. Железный лом быстро ушёл под воду, таща за собой спутанную бухту. Олла попытался ухватить ее, но не удержал. Запутанный в узлы трос клубком скользнул из кабины и исчез в воде, подняв ворох брызг. Кок на карачках подполз к двери, выглянул наружу.

- Утоп.

- Даже если мы его сейчас вытянем, вряд ли нам удастся распутать мокрые затянутые узлы.

- Толку от такого якоря, который болтается в воде, ни за что не цепляясь - никакого.

- Согласен. Что будем делать?

Кок посмотрел на штурмана, плавающего внизу и крутящего пальцем у виска.

- Лезь сюда, кэп.

Штурман подплыл к плоту, забрался на него и по узелковой лестнице быстро полез наверх, в кабину самолёта. Олла сдвинулся вовнутрь, освобождая ему место, чтобы удобнее было залазить.

- Имбесиль (* болван (исп)), ты что наделал?

- Ничего, кэп, она сама запуталась.

- Ну и что теперь делать?

Сенто смущенно потупился.

- Ты ничего больше там, в багаже, не находил?

- Ага, вы утопили якорь, а я вас теперь должен спасать,- он ухмыльнулся,- Вам повезло, там есть пара плавучих якорей.

Он растолкал их, пролез к багажному отделению, порылся, вытянул пару коротких тонких тросов длиной порядка 4-5 метров, к их концам были привязаны парусиновые сачки с обрезанным краем, опутанные сетью пеньковых строп, соединяющихся в кольцо. Узкое отверстие тоже заканчивалось петлёй. Сенто потеребил её.

- А это для чего?

- А как ты собираешься втянуть якорь обратно?

Сенто пожал плечами.

- Цепляешь сюда фал и уже за него вытягиваешь, конус складывается зонтиком, так что спокойно его тащишь.

Штурман протянул один якорь - сачок Сенто, другой - коку.

- Каждому по одному. Ныряйте за мной, да смотрите не упустите. Когда привяжу концы к стойке шасси, растащите свои якоря вперед и назад за хвост самолёта. Понятно?

- Угу.

Штурман шагнул к двери, спустился по узловой лестнице на плот, ожидая помощников. Ветер сменился. Самолёт всё больше разворачивало боком к волне. Штурман неодобрительно покачал головой.

- Этак нас опрокинет. Надо бы развернуть нашу посудину носом к волнам.

Из кабины вынырнули Олла и Сенто. Штурман махнул им рукой.

- Забирайтесь сюда. Давайте концы.

Мокрые помощники забрались на плот, передав свободные концы плавучих якорей штурману.

- Сидите здесь - ждите меня.

Штурман уплыл к шасси. Какое-то время возился там, закрепляя троса. Вернулся назад, залез на плот.

- Сейчас якоря бросать бессмысленно. Я попробую развернуть нашу посудину к волне. Поиграюсь рулями поворота - думаю, получится. Как только крикну, быстро хватайте якоря и тащите насколько сможете. Ты, Олла, против волны - за нос. Сенто, ты плывёшь за хвост.

Штурман не дожидаясь согласных кивков полез в кабину.

- Нельзя терять времени, а то можем остаться без самолёта.

- А может фиг с ним. С самолётом. Пересидим на плоту,- Олла почесал макушку.

- Не в нашем положении так разбрасываться самолётами,- Сенто сел на краю плота, прижав к себе якорь, глядя в спину поднимающемуся штурману.

***

В кабине было довольно светло. Яркие лучи дневного светила заливали пилотские кресла, оставляя приборную панель в бледной полутьме. Штурман сел в кресло. Задумчиво положил руки на руль. Пошевелил. Влево, вправо. Руль ходил легко. Наверное, он управляет рулём на хвосте. Скорее всего, тот поворачивается в ту же сторону, куда надо лететь. Если он поворачивает направо, рулевая пластина на хвосте поворачивает налево. Нам же надо использовать самолёт как флюгер, то есть предоставить управление ветру. Тогда надо повернуть руль в сторону обратную нужному нам повороту. Штурман выправил руль, взглянул вперёд на океан. Волны приходят справа, это развернёт нас хвостом к месту кораблекрушения. Направо, направо. Штурман плавным движением вывернул колесо влево до упора. Посмотрел за окно. Видимого эффекта не происходило. Кажется, этого мало. Нужно что-то ещё, чтобы вывести самолёт из плоскости ветра. Увеличить сопротивление правого крыла. Надо опустить правый элерон.

- А, блин, у нас же нет крыльев.

Остаётся ждать. Он снова посмотрел на волны. Или они поменяли направление или их всё же слегка развернуло. Сколько ещё ждать? Штурман уставился на набегающие валы. Погода портилась.

- Ну, вроде всё идёт как надо.

(рис. 033)

***

- Зомби не появлялись ночью?- полувопросительно начал Сенто, не слишком рассчитывая, впрочем, на ответ. Они сидели с коком, понурив головы под холодными порывами ветра. Плот с каждой минутой взлетал на гребни волн всё выше. Сенто перебирал пальцами тонкий линь плавучего якоря.

- Да, ты им показал вчера. Будут знать.

- Мёртвым нечего показывать, они же мертвы, им всё равно,- хмуро отозвался Олла.

- Ничего подобного. Почему же они больше не появлялись. Ведь ночь - самое время для мертвецов. А сейчас, посмотри, уже утро.

- Утро,- нейтрально подтвердил кок.

- Тащите якоря!- донеслось из кабины самолёта.

Сенто и Олла переглянулись, подхватили парусиновые якоря, опутанные пеньковой корзинкой, синхронно сели на борт из спасательных кругов, скользнули в воду. Вода показалась Сенто обжигающе холодной. Дневное солнце разогрело высушило его кожу, пока он сидел на плоту в одних трусах. Сенто по-девчачьи взвизгнул, одновременно услышав подобный визг рядом. Оба расхохотались.

- Поторапливайтесь!

- Чего торопиться-то?- равнодушно пожав плечами, Олла повернулся на бок, перехватил якорь за петлю у узкого основания парусинового конуса, лег на бок, поплыл, подтягивая его за собой. Сенто повторил его маневр, направляясь к хвосту гидросамолёта.

Сделка расторгнута

(5 декабря, днём, Германия, г. Кемниц, железнодорожная станция)

На станции царило обычное оживление, шум и запах мазута. Со светло-серого неба падали редкие снежинки, оседали на путях, грязных вагонах, бетонных платформах, плечах и головах пассажиров и встречающих. В отдалении от основной суеты на деревянной скамейке с резными металлическими ножками и ободками подлокотников, откинувшись на спинку, расслабленно прикрыв глаза, сидел старик. Рядом с ним на скамейке лежала деревянная трость и шляпа. Одет он был в длинное пальто. Горло замотано толстым шарфом на два оборота. Снег падал на седые волосы и лицо, тая, оставлял после себя мелкие капельки. Старик, казалось, не замечал этого. Дремал.

Из громкоговорителя, сквозь треск, неразборчивый женский голос прохрипел о прибытии поезда. Старик нахмурился, прислушиваясь. Кряхтя, сел, надел шляпу на мокрые волосы, протянул руку за тростью. Опёрся на нее всем телом, поднимаясь со скамейки, бодро зашагал к платформе номер 3. На платформе было тесно. Узкую бетонную полосу заполнили таксисты и встречающие, хаотично лавирующие между каменными постаментами и киосками.

***

- Господа, Вы в курсе, что операция провалена.

- Ещё нет.

- Печально, так вот, разрешите вас порадовать, она провалена.

- Нет, не в том смысле, что мы не в курсе, что паром не прибыл в порт назначения, а, что мы не считаем операцию проваленной.

На линии воцарилась тишина, раздавалось только потрескивание статических разрядов.

- Это, конечно, Ваше право. Я же привык опираться на факты. А они таковы, что я не могу далее полагаться на Ваши слова, обещания, Ваши возможности и Ваших людей. Говоря проще - Вы провалили дело.

- Прошу Вас...

- Достаточно. Я разрываю контракт. В дальнейшем, я буду заниматься своими проблемами сам, не полагаясь на дилетантов.

- Вы хорошо всё обдумали?

- Да. Моё решение окончательно. И обсуждать его с Вами я не намерен. Я позвонил Вам только, чтобы известить о том, что прекращаю наше сотрудничество. Предлагаю Вам отчитаться по текущим расходам и вернуть остаток с аванса.

- Разумеется.

- Прощайте.

Покрасневший человек у аппарата продолжал крепко прижимать трубку к уху, слушая гудки. Тучный, развалившийся в соседнем кресле, с интересом наблюдал за ним.

- Кто это был?

- Англичанин.

- Какие-то проблемы?

- Он разрывает контракт.

Тучный приподнял бровь, выказывая нарочитое удивление.

- Вижу, ты не удивлен,- человек с грохотом бросил трубку на стол.

- Не могу сказать, что сильно.

- Почему это? Ещё вчера утром ты говорил, что мы сможем выправить ситуацию и, главное, сможем убедить в этом заказчика.

- А он хотел, чтобы Вы его убедили?

- Он мне слова не дал сказать.

Тучный молча толкнул к нему газету по столу, жестом предлагая ознакомиться с ее содержимым.

- Вечерний выпуск. Первая полоса.

Всё ещё красный мужчина взял газету, стал читать текст под крупнопиксельной размытой в полстраницы фотографией какой-то свалки.

***

Старик, упрямо вскинув голову навстречу мокрым снежинкам, целеустремленно продирался между путающимися под ногами мешающими пройти людьми, отводя их с пути тростью. Ему надо было пробраться в самый хвост поезда. Он не дошёл ещё до середины платформы, как мимо него, неторопливо пыхтя, прошёл паровоз, таща за собой длинный состав. За окнами вагонов было темно и пусто. Конечная станция, все пассажиры уже толпились в проходе, торопясь первыми выйти на перрон. Старик ускорил шаг. Состав дёрнулся. Замер. Снова дёрнулся. Остановился уже окончательно. Гам вокруг усилился. Справа от него толстая проводница, закутанная в пушистую шаль, открыла дверь, выпуская пассажиров. Старик взглянул на номер вагона, протолкался через толпу встречающих, широкими шагами устремился к следующему вагону. На этот раз он не стал врезаться в толпу, а встал чуть в стороне, чтобы видеть выходящих. Старик тяжело дышал и кашлял, хватая ртом холодный воздух. Снег пошёл сильнее, температура, как будто, ещё упала. Старик затянул туже шарф, втянул голову в плечи. Люди струйкой протекали мимо него. Толпа перед вагоном редела. Старик подошёл ближе, вытягивая шею. Где же Виктор?

(рис. 034)

***

Виктор ворочался. Его попутчики давно спали. Снаружи рассвело, серый утренний туман, казалось, заползал через вагонное окно в купе. Ехать еще долго. Ничего не делание изводило его. Надо постараться уснуть. Мерное покачивание в этот раз никак на него не действовало. Виктор повернулся на другой бок, отворачиваясь к стене. Закрыл глаза.

Человек снизу тихо засунул левую руку под тонкий матрас, что-то нащупывая между стенкой и собой. Достал огромный пистолет, не в последнюю очередь из-за навинченного внушительного глушителя. Вытянул руку вверх, прижимая глушитель к верхней полке, на уровне своей груди. Длинно выдохнул и трижды нажал на спусковой крючок. В купе раздались три не громких хлопка.

Человек поднялся, встал ногами на нижние полки, осмотрел здоровяка. Как-будто мёртв. Приставил пистолет к его голове, выстрелил ещё раз. Потом убрал оружие в висящую на крючке на стене купе сумку, достал сверху теплое одеяло, укутал труп. Слез вниз, снова улёгся на свое место, закрыл глаза.

***

Старик нетерпеливо постукивал тростью о бетон под ногами. Раз-два-... Вагон окутало оранжевыми клубами пламени. Подбросило вверх, вытягивая на себя соседние вагоны в составе. Только потом раздался взрыв - невообразимый грохот. Обожжённого старика бросило взрывной волной на край платформы. Он был ещё жив, когда пылающие смятые остатки вагона свалились ему на ноги. На мгновение пространство заполнило гудение пламени. И больше ничего. Вселенская тишина. Ни криков, ни стенаний. Потом взорвались соседние вагоны, лежащие поперёк платформы. Бетонная полоса превратилась в ад внутри сталеплавильни. Огонь и железо.

***

- Взрыв на станции?

- Да, там есть список опознанных жертв,- человек заводил глазами, отыскивая список,- Не затрудняйте себя. Среди не прибывших пассажиров есть некий Виктор ..., правая рука брокера. Я почти уверен, что среди не опознанных найдётся несколько частей самого брокера. Чрезвычайно удачно для англичанина, не правда ли?

- Чрезвычайно. Но это всё теперь не так уж важно. Надо приготовить отчёт для заказчика и отозвать наших людей из зоны. Для нас тут всё закончено. Выходим из игры.

Тучный приподнялся из кресла.

- Вот так просто?

- Заказчик отказался от наших услуг, значит дело закрыто.

Тучный кивнул, принимая.

- Просто работа.

- Да, верно, просто работа.

***

(5 декабря, 14:00, Португалия, г. Портимао)

Штефен дремал, сидя на корточках, прислонившись спиной к полупустому стеллажу. У ног лежал закутанный в одеяла Дитрих. Живот его был перевязан, а сам он спал, накачанный антибиотиками, награбленными в соседней аптеке. Через разбитую витрину внутрь магазина врывались лучи солнечного света, шорохи и шумы улицы. Давно пора было убираться отсюда. Итак они провели здесь слишком много времени. Штефен поднялся на ноги. Потоптался. Два шага влево, столько же обратно. Дитрих лежал неподвижно, не подавая признаков жизни. Всё шло наперекосяк. Штефен наклонился к нему. Потряс за плечо.

- Надо уходить.

Вязкий удушающе-влажный воздух. Прохладно. Штефен вздрогнул. Снова потряс спящего брата.

- Просыпайся.

Дитрих уставился на него невидящими глазами. Штефен распутал его, снял с него одеяла, поправил повязку на животе, помог одеть заляпанную кровью рубашку и пиджак.

- Надо уходить. Нельзя тут оставаться.

Дитрих стоял покачиваясь. Штефен обхватил его за плечо, сделал шаг в сторону разбитой витрины. В кармане зазвонил телефон. Штефен передёрнулся. Достал трезвонящий аппарат.

- Да, шеф.

Помолчал.

- Да, понял.

Он убрал телефон обратно в карман.

- Нас отзывают. Придётся потерпеть. Вместо больницы отправимся на вокзал. Подлечимся дома. Давай, напрягись чуть-чуть. Идём.

Нападение

(5 декабря, полдень, Атлантический океан)

- Бесс, смотри, что это там?

Девочка апатично поднялась с мокрой палубы, взглянула, на что показывает брат.

- Что там может быть такого? Судя по тому, как меня мутит, надвигается очередной шторм. Если это не спасатели, я просто не знаю, что с тобой сделаю.

- За борт скину. Вот!- поразмыслив, добавила она.

- Да иди уже скорее,- Кит не обратил на угрозу ни малейшего внимания.

Продолжая вяло отнекиваться, девочка подошла к брату. Посмотрела, на что он показывает. С каждым мгновением все внимательнее всматриваясь в даль. Поверхность моря, казалось, кипела, взбитая в пену. Девочка подалась вперед. На самой границе видимости, где еще можно было что-то различить. Ее захватило завораживающее зрелище, заставляя сильнее тянуться вперед, чтобы различить, что там происходит, рискуя свалиться в воду.

- Сенто, Олла! Сенто, вернись! Скорее назад!- визгливо закричала она. Виктор, стоящий рядом с детьми, но смотрящий в другую сторону, обернулся на ее крик. Бесс бросилась бежать, оскальзываясь на другой край плота, не переставая звать, тащивших плавучие якоря.

Виктор недоуменно обернулся к морю, куда продолжал смотреть мальчик, вглядываясь вдаль, что могло ее так напугать. Океан кипел. Опухшие тела молотили руками по поверхности океана. Медленно, но неукротимо надвигаясь на них.

- Сенто, Олла, скорее назад!

***

До кабины самолёта сквозь гомон океана доносились приглушенные крики снаружи. Штурман крепко сжимая руль прислушался к крикам. Что там такое? Он оглянулся на выход. Потом снова посмотрел вперед. Самолёт выравнивался жутко медленно, но его уже так не запрокидывало волнами. Если бросить руль, прежде, чем будут выставлены якоря, то самолёт быстро вернётся в прежнее положение. Надвигается непогода. Придётся ждать. Снаружи продолжали доноситься крики.

***

- Виктор, они ничего не слышат,- Бесс в панике заломила руки. Виктор, подошедший к ней, положил ей ладонь на голову, успокаивая.

- Тут мы уже ничего не сможем поделать. Надо подготовиться к обороне.

Он надавил на голову девочки, отворачивая её от неминуемого страшного зрелища, потащил за собой в центр плота. Где уже стояли Мариса, Халида, Кит и Франко. Виктор с надеждой взглянул на Халиду, но та только покачала головой. Он обреченно вздохнул.

- Что у нас есть?

У остатков костра было сложено несколько досок, могущих сойти за дубины, копьё кока.

- Негусто,- Виктор подхватил копьё,- Разбирайте доски, мешайте мертвецам забраться на плот. Остальное доделает шторм.

Все одновременно посмотрели наверх, на затянутое тучами небо. Непогода из врага неожиданно стала союзником.

***

Сенто, лёжа на спине, тащил якорь. Волны всё усиливались, захлёстывали его с ног, прокатывались по всему телу, накрывали лицо, заставляя держать глаза закрытыми, отфыркиваться и плеваться после каждого такого вала. Сколько ещё там осталось, толстяк подёргал за верёвку, выбирая провис. Нет, кажется, ещё есть, что выбуксировать. Он перевернулся со спины, опуская ноги в глубину, получил волной по затылку, макнувшей его головой под воду. Сенто, дёргаясь, выскочил на поверхность. Стараясь не упустить якорь, отёр воду с лица, посмотрел вокруг, пытаясь сориентироваться. Сначала он увидел самолёт и очередной надвигающийся вал. Зажмурился, задержал дыхание, пережидая волну. Повернулся. Снова протёр лицо, смахивая капли. Волны впереди него разбивались, обо что-то бурля, как на перекатах. Что-то во всём этом было не правильно. Пугало. Сенто сильно заработал ногами, чтобы быстрее доставить якорь. Подступила паника. Взгляд Сенто метался по видимому горизонту. Он задирал голову, всматриваясь в буруны прямо по курсу. Пока не начал различать тех, кто колошматил по поверхности океана. Мертвецы были всего в трёх метрах перед ним. Сенто остановился, размахнулся, швырнул парусиновый якорь как мог далеко, надеясь, что дальше его отнесёт волнами. Якорь свалился в воду менее, чем в метре от него. Но Сенто этого уже не видел. Он развернулся, отчаянно заработал всеми четырьмя конечностями. Только теперь ему приходилось плыть против волн.

***

Кит потянулся к доске. Франко остановил его.

- Вы останетесь тут. С Бесс. В центре плота.

- Чего это,- Бесс вскинулась,- Если эти мертвецы заберутся на плот - нам всем конец. Мы с Китом тоже будем защищаться.

Франко посмотрел на Виктора, тот пожал плечами.

- В чем-то она права. Ладно, расхватали доски и вперед. Некогда болтать.

Процессия на трясущихся ногах двинулась к краю плота. То, что они там увидели, повергло их в ужас. Одинокую точку в двадцати метрах от плота захлестнула волна мертвецов. Рассмотреть что-либо на таком расстоянии было не возможно, но у каждого из них события восстановило их собственное воображение. Чем эта встреча обернётся для Сенто, предсказать было не трудно. Бесс, всхлипнув, закрыла глаза и отвернулась. Франко и Мариса перекрестились. Виктор сильнее сжал копьё. Кит с болезненным любопытством продолжал вглядываться в надвигающуюся волну мертвецов. Халида о чём-то напряженно думала, полностью уйдя в себя, едва ли замечая, что творится вокруг.

В кабине самолёта нервничающий штурман дождался взмаха возвращающегося кока. Отпустил штурвал, предоставив работу по удержанию самолёта против волн - якорям. Встал с пилотского сидения, быстро протиснулся к выходу. Оставленные на плоту столпились на одном его краю. Штурман перевел взгляд дальше. Выпустил воздух через заскрипевшие от силы сжатия зубы. Начал быстро спускаться по веревочной лестнице на плот.

Волна атакующих неуклонно приближалась. Если бы не встречные валы, они бы давно уже достигли плота. Олла, которому плыть обратно было легче, ещё успел присоединиться к занявшим оборону, как первые опухшие пальцы вцепились в спасательные круги борта.

Виктор рубанул тесаком, как секирой, отрубив серые сосиски, перевернул копьё, тупым концом столкнул мертвеца обратно в воду. Зомби молча свалился за борт, смытый волной, оттеснённый другими, жадно тянущимися к спасательным кругам плота.

Олла одним движением мощных рук забросил себя на плот, не останавливаясь, на ходу доставая нож, кажущийся совсем маленьким в огромной руке, кинулся в гущу схватки. Поскользнулся, проехал последний метр на коленях по мокрой доске, вытянув руку с ножом, целя в глаз мертвецу, перелезающему через борт. Мертвец поднял руку, пытаясь отвести удар, но не успел. Лезвие выскользнуло из глазницы, кольнуло в соседнюю, исчезло. Ослепший зомби обмяк, скатился с плота. А кок уже тянулся к следующей цели, не поднимаясь с колен.

Мариса с размаха опустила доску на голову мертвеца, погрузив его в воду. Подняла снова, готовясь повторить удар. Мертвец появился на поверхности. Водяной вал ударил в плот, заставив его скакнуть вперед. Спасательный круг врезался в переносицу мертвеца, отбросив его прочь. Мариса успела удержать руки, оставив доску задранной кверху, ожидая следующего атакующего. Но его не было. Люди на плоту замерли, тяжело дыша. Мертвецы позволили волнам оттащить их от плота, рассредоточились, обходя его с двух сторон, беря цель в клешню. Ринулись к бортам.

- Просто удивительно, как быстро похолодало,- Мариса размахнулась, чтобы расплющить дубиной пальцы очередного взбирающегося на плот зомби, - Ещё час назад был вполне себе тропический солнцепек,- когда пронёсшаяся под палубой волна опрокинула её на спину. Мариса с оханьем откатилась к центру плота, выпустив из рук доску. Пропущенный мертвец вытянулся над бортом уже по пояс, готовясь перевалиться через борт. Подскочивший Кит с размаху заехал по распухшим губам ботинком. Голова мертвеца откинулась назад, но он удержался. Кит снова размахнулся. Зомби, не обращая на него внимания, навалился на спасательный круг, пополз вперед, закинув на него ногу. Мариса поднялась, поковыляла на четвереньках к брошенной дубинке, торопясь, понимая, что всё равно не успеет. Кит ударил зомби в голову так, что у него свело от боли пальцы на ноге. Мертвец шустро вытянул теперь уже не занятую руку, ухватился за подошву башмака, роняя мальчишку на спину. Кит завопил. Ударился головой о настил, прикусил до крови язык, замолчал, захлебнувшись собственным криком. В глазач поплыло. Он попытался подняться, но только завалился на бок, скатился обратно на спину, беспорядочно махая руками.

Тучи на небе образовывали все более плотную завесу, с огромной скоростью несясь на ветру. Солнечные лучи на какие-то секунды выныривали сквозь сгущающуюся тьму, проносясь пятнами и полосами по плоту, вырывая из сумрака обрывки схватки. Изуродованные трупы напирали на жалкую кучку людей, которые не в силах были сдержать их. Единственное, что до сих пор спасало положение - разыгравшаяся на море буря. Водяные валы швыряли плот то вверх, то вниз, отбрасывая от него жутких упрямо гребущих против волн мертвецов.

Зомби на плоту вытянул вторую руку, перехватывая цепкими пальцами обмякшего Кита за штанину.

***

Сенто почувствовал, что не успевает. Он оглянулся. Волна мертвецов надвигалась на него. Сенто задышал часто-часто, насыщая кислородом лёгкие. Если они так целеустремленны, то, конечно, не обратят никакого внимания на мелкий камешек, попавшийся им на пути. Разве что только пнуть его. Остаётся убраться с дороги. Сенто глубоко вдохнул. Надув щёки и выпучив глаза, нырнул под набегающую волну. Тело никак не желало погружаться, норовя выпрыгнуть буем наружу. Сенто с сожалением выдохнул, замахал в стороны руками, уходя на глубину. Развернулся, поплыл навстречу мертвецам, проходя под ними. Только бы продержаться. Нестерпимо хотелось вдохнуть. Инстинкт гнал на поверхность. Сенто изо всех сил работал конечностями, стараясь заплыть как можно дальше. Десять метров. Двадцать. Грудь ходила ходуном, пытаясь втянуть несуществующий воздух. Сенто поплыл наверх. Вынырнул. Беспрерывно быстро вдыхая и выдыхая так, что закололо сердце и перед глазами замельтешили точки. Сенто заставил себя успокоиться. Протереть глаза. Прямо перед ним на воде держался зомби. Одна глазница его была пуста, в ней копошилась маленькая рыбка. Вторым целым глазом утопленник внимательно рассматривал измученного толстяка.

***

Франко уперся доской, словно тараном, в мертвеца и отбуксировал его от борта. Справа от него молотил по воде штурман, широко водя локтями в стороны. Удерживать узкий борт плота их силами оказалось и просто и сложно одновременно, потому что они начинали мешать друг другу. Мертвец на том конце доски схватился за нее, налёг всем телом, вырывая из рук Франко. Тот рассеяно оглянулся, отыскивая взглядом что-нибудь подходящее. Слева от него лежал Кит. Из уголка губ у него стекала струйка крови. За ногу вцепился мертвец, перебравшийся на плот. Франко прыгнул к нему на спину, схватил за волосы, сворачивая шею. Зомби выпустил мальчика, поднялся на четвереньки, пытаясь стряхнуть с себя Франко. Шея его с треском вывернулась, пустые глаза уставились в лицо сидевшего на нем человека. Вдруг он резко приподнялся, одним движением прыгнул назад в воду, подняв тучу брызг, увлекая за собой Франко, впавшего в ступор. Он зажмурил от боли глаза, когда их захлестнула солёная вода. Вода попала в ноздри и раскрытый в немом крике рот. Руки мертвецов ухватили его, удерживая мечущееся тело под водой. Через две минуты для него все было кончено, ещё один мертвец присоединился к нападающим, пытаясь забраться на плот.

***

Темно и сыро. Близкое лицо мертвеца выделялось из мрака силуэтов высоких волн. На вздутом лице застыл оскал неуместного веселья. Страх куда-то ушёл, оставив в осадке ощущение нереальности происходящего, усталость и вялую злость.

- Давай, сука, иди сюда.

Мертвец протянул к нему руку, разворачиваясь боком. Сенто отпихнул её, не давая ухватиться, чуть отступая назад. Накатившая волна бросила его прямо в объятия мертвеца.

***

Мариса наконец добежала до Кита. Она посмотрела на лежащего мальчика, сдвинула его в глубь плота, заняла брешь в обороне борта. По щекам ее текли слёзы. Вдруг нападавшие перестали напирать. Замерли, недвижимо качаясь на волнах и безвольно относимые ими прочь, обратно к масляному пятну на поверхности, оставшемуся после крушения.

- Это не надолго. Как только погода утихнет, они снова явятся. Тогда нам конец.

Виктор быстрым шагом стал наматывать круги по плоту, вдоль края.

- Хватит мельтешить, свалишься ещё в воду. При такой волне можем тебя не вытащить обратно.

- Их там полно.

- А ты думал. Полный паром утопленников.

- Там,- он ткнул пальцем в серую мглу в направлении, куда уносились волны,- Их всех унесет туда до самого нефтяного пятна.

- Масляного.

- Без разницы. Масло не даёт волнам расти. Сглаживает их. Они все осядут на этом островке спокойствия до конца бури.

- Нам бы тоже такой островок не помешал.

Виктор снова начал ходить взад-вперед, что-то бормоча себе под нос.

- Огонь.

- Что?

- Огонь. Они боятся огня.

- Не факт. В кино, конечно, так и было.

- Если и не боятся, то уж горят-то точно. Всё-таки у них обычные человеческие тела.

- Только слегка промокшие и дохлые.

- И боли не чувствуют,- невнятным голосом с истерическими нотками добавил Кит.

Виктор резко остановился.

- Они не будут пытаться сбежать.

- Откуда?

- Они будут на месте, пока все масло не выгорит.

- Выгорит?

- Да. Подожжём нефтяное пятно, в котором они собрались.

- В такую погоду. Ты - псих. Даже, если всё пройдёт удачно, ты просто не найдёшь пути назад. Посмотри,- Штурман развернул Виктора за плечо. Вокруг туманом стояла какая-то серая морось с гниловатым привкусом.

- Посмотри. Что ты там видишь? Я тебе отвечу. Ни-че-го.

- Но ведь когда-то море утихнет, не будет же оно бушевать вечно.

***

Сенто сделал широкий круг, заходя к плоту с обратной стороны.

- Эй, кто-нибудь. Помогите мне влезть.

Виктор, Олла и штурман бросились к краю плота, где мотало на волнах Сенто.

- Опять,- растерянно протянул Олла.

- Только давай на этот раз обойдёмся без этих твоих сказок. У меня от них мурашки по коже.

- Подстрахуйте меня,- Олла ухватил Виктора за руку. Тот наклонился, протянул другую толстяку.

Сенто пропустил волну, заработал руками, чуть не врезавшись в плот. Уцепился за Виктора. Тот на мгновение испугался, что Сенто дёрнет и утянет его за борт. Но толстяк перехватился за круг борта и, с помощью Виктора, перебрался на плот. Упал тут же, тяжело дыша. Закрыл глаза.

Олла выдернул свою руку из руки Виктора, достал из кармана ножик. Повертел его, словно сомневаясь не сходить ли за большим тесаком.

- Надеюсь ты понимаешь, что мы просто вынуждены так поступить. Другого пути проверить мертвец ты или нет у нас нет.

Сенто распахнул глаза, резко садясь. Но вставать на ноги не стал, потому что под его подбородок уперлось лезвие.

- Тише. Не надо резких движений,- лезвие чуть отодвинулось, но не так далеко, чтобы кок не мог мгновенно вернуть его обратно по малейшему желанию.

- Эй, вы чего? Какие ещё проверки.

- Ну, тебя же убили. Значит ты ещё один зомби.

Сзади к ним подошли остальные. Сенто медленно поднялся, сделал шаг вперед, опасливо косясь то на колышущуюся палубу под ногами, то на близкий борт сзади, то на кока.

- Забавно, ты хочешь зарезать меня, чтобы проверить, действительно ли я жив.

- Забавно, да,- Олла не смеялся.

- Но тогда я стану мертвецом наверняка. Олла, убери нож. Зарежешь меня и клянусь, я стану твоим персональным зомби.

- Я пожалуй рискну.

- Ну мы могли бы отрезать тебе руку,- задумчиво проговорил штурман.

- И я истеку кровью,- Сенто сделал ещё один шаг вперёд.

- Палец?- компромиссно предложил Виктор.

- Вы психи.

- Это не выход,- мрачно пробурчал кок, чуть отступая назад,- он помер не так давно, кровь ещё не успела свернуться, так что он вполне может кровоточить.

- Да не умирал я.

- Мы видели, как тебя догнали зомби, когда ты плыл к плоту. Только не говори, что они тебя не заметили.

Олла сделал шаг подходя вплотную к Сенто. Провоцируя действовать первым. Глаза толстяка забегали.

- Извини, если что,- Олла пожал плечами.

- Ага, щас,- Сенто печально усмехнулся, прощаясь с жизнью. Краем глаза уловил движение сзади. Удар по голове свалил его на палубу, заставил потерять сознание. Олла уставился на Марису, стоящую чуть сбоку за спиной упавшего толстяка, деловито опираясь на свою дубину.

(рис. 035)

- Ну вот. Он не мертвец. Те не теряли сознание.

- А если притворяется?

- Тогда у него очень хорошая реакция для зомби. Он же не видел, что я его сейчас тресну.

Олла кивнул, обдумывая.

- Но лучше его всё-таки расчленить. Так, на всякий случай.

- Кончай, давай оттащим его от края, чтобы не смыло волнами.

***

Несмотря на непогоду, пережившие кораблекрушение решили держаться вместе, а значит ночевать пришлось под открытым небом. Из-за дождя развести костёр, как в прошлую ночь, не получилось. Люди расселись близко друг к другу, тихо переговаривались между собой, пока их не сморил сон. К ночи дождь прекратился, тучи рассеялись, на небе показались звёзды, оттененные тонким серпиком начинающей расти луны. Халида поднялась, тихонько обошла спящих, проверяя, чтобы никто ей не помешал. Потом долго смотрела на звёзды, стоя на самом краю плота, подбрасываемого на огромных волнах.

- О, великая охотница, прости, что обращаюсь к тебе, когда ты ещё так слаба. Тонкий волос света в безбрежной ночи. Твои охотничьи псы собрались вокруг тебя, чтобы защитить и никого к тебе не подпустят. Поэтому мне приходится говорить с тобой издалека. Услышь меня. Помоги, укажи путь, которым мне идти по тропе мёртвых.

Ведьма сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее закружилась на месте, впадая в транс. Пока резко не остановилась и не упала, потеряв сознание. Из закрытых глаз лились слёзы.

Вечные

(6 декабря, утро, Атлантический океан)

Виктор наклонился над Халидой.

- Что?

- Давно ты тут спишь? С чего решила устроиться на краю в такую бурю? Тебя же смоет в океан.

- А-а. Который час?

- Откуда мне знать?

- А-а.

Халида села, потёрла виски.

- Голова раскалывается.

- Укачало?

- Нет. Общалась ночью с духами.

- Ты же не хотела?

Халида пожала плечами.

- И как?

- Ни один мертвец с нами разговаривать не будет. Уж помогать тем более. То, что нам противостоит - это бог. Или очень близко к тому. Я устала. Всё время норовит укусить. Не сон, а череда кошмаров. Единственное, что способно с ним справиться - это огонь.

Виктор улыбнулся.

- Ты что не понимаешь? Огонь. Посреди океана.

Виктор рассмеялся.

- Я как раз размышлял тут кое о чём.

- О чём? Давай выкладывай, не хитри.

- Что если мы подпалим масляное пятно, в котором собрались зомби? Это нас спасёт?

Халида вскинула голову, глядя прямо на него, в глазах её загорелась надежда.

- Только по таким волнам мне туда не доплыть.

- Я успокою волны.

- Ты? Что же ты до сих пор этого не сделала? Нас тут болтает, как на американских горках, а ты всё это время могла это прекратить?

- Это колдовство действует не долго. Не имело смысла, но доплыть с огнём до пятна - времени (хватит) будет достаточно.

- Начинай,- Виктор уже отвернулся, побежал к самолёту, вернулся, быстро поцеловал девушку.

- Это средство от кошмаров.

Снова убежал. Халида печально улыбнулась, глядя ему вслед. Он даже не представляет чего это будет ей стоить. Со стоном она поднялась на ноги, огляделась, отыскивая глазами кока.

***

- Ну-ну, спокойно. Сядь.

Мир качался, кружился вокруг, мелькая цветными пятнами. Тошнило. Голова раскалывалась. Сенто пошатнулся и скорее свалился, чем опустился обратно на доски настила.

- Кто-нибудь объяснит мне, почему я все ещё жив?

- Ну вот, он опять недоволен,- Олла осуждающе погрозил пальцем,- Еще не поздно все исправить.

- Нет уж, давай оставим как есть.

Сенто огляделся. Основная масса обитателей плота торчала тут же неподалёку, возясь с костром.

- Слушай, объясни мне...

- Что, опять начинаешь?

- Да нет. Чем все так заняты. Не костёр же разводят в самом деле.

- Его и разводят.

- Всё вокруг так промокло, что это кажется мне делом безнадёжным.

- Согласен, но у Виктора появились какие-то мысли на этот счёт.

- На какой счёт?

- Неа. Не скажу.

- Ты что, всё ещё думаешь, что я зомби?- Сенто пожал плечами. С той стороны доносились обрывки фраз.

- Поторапливайтесь

- Только бы дождь не пошёл.

Виктор обмотал палку тряпьём, заматывая внутрь щепки, пропитывая маслом и остатками бензина из канистры, из которой заправляли самолёт. Затянул навершие факела узлами, чтобы ветошь не соскользнула. Процессия двинулась к краю плота. Виктор спрыгнул за борт, быстро работая руками, чтобы не быть отнесённым волнами далеко от плота.

Сенто отвел взгляд. Если этот олух думает, что он начнёт его о чём-то расспрашивать, он его разочарует. Челюсть безвольно отпала.

- Это ещё что?

На другом краю плота в стороне от остальных стояла на коленях обнажённая девушка. С её вытянутых за край ладоней стекали в море струйки крови. Сенто вскочил на ноги, сверху на плечо легла огромная рука кока.

- Сиди спокойно, не мешай.

- Что вы тут все, с ума посходили?

Девушка встала, повернулась к ним, Сенто узнал в ней Халиду. Руки девушки опустились, с кончиков пальцев свешивались лоскуты срезанной кожи, по которым продолжали скатываться струйки крови. Она что-то громко, но неразборчиво кричала. Плот замер. Сенто не сразу понял почему. Волны исчезли, на море установился штиль. Даже ветер стих. Толстяк удивлённо взглянул на Оллу, ожидая разъяснений. Но тот уже быстро удалялся от него. Взял у кого-то из группы людей на краю плота зажжённый факел. Передал его через борт Виктору и тоже спрыгнул в воду. Они поплыли, высоко удерживая факел над водой, передавая его друг другу, чтобы отдохнуть.

Сенто встал, проковылял к Халиде. Та сидела, сжавшись, опустив голову, всхлипывая. Сенто постоял рядом, переминаясь, девушка не обращала на него внимания. Потом завалилась на бок, рвотными позывами пытаясь освободить пустой желудок. С уголка рта потекла склизкая струйка. Не найдя, что сказать, Сенто повернулся, отошёл к остальным, следящим за удаляющейся эстафетой с факелом.

- Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит, я после удара по черепушке плохо соображаю сегодня.

- Извини.

- Ничего, Мариса, Вы меня извините, мне стоило сразу Вас поблагодарить. Это ведь Вы спасли мне жизнь.

Мариса всплакнула.

- Что-то не так?

- Франко утонул.

Сенто понурил голову, положил руку на плечо старушке, утешая её.

- Он спас меня, тогда, на пароме. Я подумала, что хватит уже смертей.

Сенто посмотрел в океан. Пловцов было хорошо видно в ярком солнечном свете. Вдруг он почувствовал, что ветер поднимается снова. Пламя факела в руках пловцов затрепетало. На море появилось небольшое волнение.

- Зачем они туда поплыли? Кажется, шторм возвращается. Что за непонятная погода. А чем это там Халида занималась? У неё руки в крови и, вообще, ей, кажется, плохо.

- Сколько вопросов сразу,- Мариса улыбнулась.

- Да, сдаётся мне, я много чего пропустил с вечера.

- Не очень,- Мариса помолчала.

- Виктор подумал, что не плохо попробовать подпалить пятно, в котором спрятались от шторма зомби.

- Но, разве...

Сенто вздрогнул, оглянулся на океан. Факел на мгновение скрылся за набегающей волной. А потом над водой полыхнуло зарево.

(рис. 036)

***

Мунх вздрогнул. Спрыгнул с насеста в воду. Быстро заработал ластами, уходя на глубину и в сторону. На верху ярко замелькали голубоватые всполохи, разбегаясь, охватывая всё масляное пятно. Зверь поплыл прочь от огня, выходя на чистую воду. Оглянулся, яркое пламя резануло по глазам. Так близко. Прикрыл глаза лапой. Фыркнул, снова ушёл под воду, бросив свои куклы на волю пламени и возвращающегося шторма.

***

Вернулись Виктор и Олла. Обитатели плота, ожидавшие их у борта - несмотря на опасность такого положения, никто не отходил к центру - помогли забраться приплывшим на мотающийся плот. Сил у обоих практически не осталось, они свалились рядом с задремавшим на краю Сенто. С расспросами не торопились. Зарево горящей поверхности красноречиво поведало о том, что вылазка прошла удачно.

- Ну и море, так мы до утра не доживём,- штурман поморщился. Шторм быстро набирал силу, словно, в отместку за то, что ему пришлось столько ждать, сдерживая свою ярость.

- Там, в пятне - штиль.

- Вот бы нам забраться в такое пятно.

- Поздно, мы его спалили.

Штурман покосился на канистру с маслом, оставшуюся у очага.

- Сейчас что-нибудь придумаем,- он отошёл от недоуменно смотрящих ему вслед людей, присел рядом с Халидой, о чём-то тихо с ней заговорил. Девушка не поднимая головы протянула ему руку. Штурман взял протянутый ему маленький ножик кока, быстро пошёл к самолёту. Забрался в кабину по узелковой верёвке наверх, стал потрошить пилотские сидения. Достал из багажника оставшиеся тряпки, напихал четыре подушки набивкой из кресел. Перебросил их на плот, спустился сам. К этому времени остальные собрались у перехода на гидросамолёт, дожидаясь его.

- Вот.

- Зачем это? Спать мы вполне приспособились и без подушек,- проворчал Виктор, приоткрыв один глаз.

- Ха-ха.

Штурман хмыкнул, похлопывая в ладоши. Всунул по подушке в руки оставшимся на ногах: себе, Марисе, Бесс, Кристоферу. Виктор и Олла перебрались ближе к самолёту, но всё равно остались лежать, показывая, что участия в следующем номере они принимать не будут.

- Привяжите к наружным спасательным кругам по углам плота.

Сам поторопился первым. Привязал за спасательный леер на круге. Проверил, чтобы ветошь не распуталась, не вывалила набивку, если её захлестнет волной. Торопливо засеменил к канистре с маслом. Хмыкая, довольно ворча.

- Чего он там такое придумал?- спросил Виктор не открывая глаз.

- Наверно что-то жутко умное. Раз так доволен,- добавил Олла, не делая попытки пошевелиться, выяснить, что на самом деле происходит вокруг.

Штурман наклонил канистру, выливая масло на набивку, пропитывая её, пока снизу в волны не начало скапывать масло. Перебежал к следующему углу, где затягивала последний узел девочка. Разодрал тряпку сверху, открывая набивку, её тоже залил маслом. То же повторил в остальных углах, где привязали свои тюки Кит и Мариса.

- Великолепный успокоитель волн. Да.

- Что-то не заметно.

- Подождите немного,- штурман сидел рядом с развалившимися Виктором, Оллой и Сенто. Остальные устроились вокруг с зелёными от постоянной качки лицами.

- Масло будет капать в воду по капельке - по капельке. Оно сгладит волны, образует вокруг нас такое же пятно, в котором прятались мертвецы.

- Не уместная аналогия, они то сгорели.

- Но у них, в отличие от нас - нет зажигалок.

- Ты в этом уверен?

- Не очень, если честно,- штурман на секунду усомнился в своей идее.

- Всё равно до конца шторма они к нам не сунутся. Тогда и посмотрим, что от них осталось после пожара.

- Хорошо, если к тому времени они успеют выгореть, а не заявятся к нам объятые адским пламенем. Мы скоро станем легко-воспламеняемыми. Кажется, качка стала тише. Я уже даже чувствую, что проголодался и меня не мутит при мысли о плотном обеде.

Волны стали утихать. Виктор переполз к Халиде, укутал её ветошью и устроился рядом. По мере того, как вода вокруг плота становилась всё спокойнее, к штурману возвращалось хорошее настроение и самодовольство. Но этого уже никто не видел. Все спали, предоставив ему нести первую вахту. Штурман, казалось, не возражал. Не смотря на штормовую темень вокруг, был всего лишь полдень.

Спасательная операция

(6 декабря, 04:00, Португалия, г. Портимао, "Атлантика")

Военное судно "Атлантика" пришвартовалось в разрушенном ураганом порту в 4 утра. Команда ожидала прибытия членов координационного поисково-спасательного комитета. К шести часам на борт поднялись трое мужчин и одна женщина. Все они появлялись по отдельности, каждого из них капитан встречал лично, затем провожал в зал совещаний. Огромный, светлый, со множеством окон, ковром с толстым ворсом, длинным овальным столом и деревянными стульями с бархатной обивкой сидений и высокими резными спинками. Проводив гостя в зал, капитан удалялся. На смену ему появлялся стюард, осведомлялся, чего желает ново-появившийся гость. В шесть утра у овального конца стола были сдвинуты четыре стула, на них расположились четыре человека с маленькими чашками чая на фарфоровых блюдцах.

- Все в сборе?

Прибывшие кивнули.

- Думаю можно дать команду отплывать,- заговоривший человек снял переговорную трубку с единственного аппарата, придвинутого на край стола, у которого расселись собравшиеся,- Капитан.

- Слушаю.

- Командуйте отплытие. До дальнейших распоряжений идём самым малым ходом. Держите курс парома "Рейн де Эспанья".

- Есть, сеньор. (* Капитан любого судна, участвующего в поисково-спасательной операции, должен стараться выполнять все полученные указания и инструкции координатора на месте действия)

Человек мягко положил трубку на аппарат.

- По-протоколу, положено представиться. Хотя, в самом деле, зачем? Мы все прекрасно друг друга знаем. Так что пожалуй сразу начнём с выборов Старшего координатора.

- Да чего уж там,- женщина махнула рукой,- Морено, раз уж взялись, продолжайте вести собрание.

Человек взглянул по-очереди на остальных людей за столом. Они согласно кивнули.

- Наша цель - потерянный паром "Рейн де Эспанья", год постройки 1999, плававший под флагом Испании. Первичной информации о бедствии с парома получено не было. Судно на связь не выходит. Соответственно, точное местоположение затонувшего судна неизвестно. Фернандес, прошу Вас заняться расчетами квадратов возможного местоположения судна при начальном его положении в любой точке маршрута от конечного порта до координат последнего выхода на связь. Запросите диаграммы ветрового дрейфа с момента начала шторма и карту течений по маршруту следования парома. Франсиско. Вы координируете работу по радиолокационному обнаружению и связи. Кроме того, на Вас возлагается общение с метеослужбами. Контролируйте погоду в регионе, сообщайте о её возможных ухудшениях. Обойдёмся на этот раз без неожиданностей. Донна Торрес, Вам поручается установить связь со спасательными центрами MRCC в Портимао и Лиссабоне. Отправьте заявку на поисковые операции в районе бедствия находящимися там судами. Пусть начнут прочёсывать территорию, которую нам очертит дон Морено. Я попробую привлечь дополнительные силы военного флота и авиации Испании, убедить командование принять помощь соседних государств, не мешало бы поучаствовать и Португалии. Наше судно до поступления дополнительной информации будет вести радиолокационное наблюдение на предполагаемом маршруте следования парома. Вопросы будут? Тогда принимаемся за работу. Встречаемся здесь через час. Регулярно каждый час после этого.

Люди, сидевшие за столом, молча отодвинули стулья, встали. Переглянулись.

Мирабель Торрес заливисто рассмеялась, хлопнув ладонью по столу.

- Чуть не одурачил. Ты такой серьёзный. Я ж почти поверила. Уф, уморил. Пива закажешь?

- Идёт,- все облегченно выдохнули, опускаясь обратно на свои стулья,- но,- Морено сделал строгое лицо,- следующий звонок будет твой в спасательный центр.

- Конечно, кузен.

- Капитан?

- Да, сеньор Морено.

- Пришли к нам стюарда.

На другом конце трубки тянулось непонимающее молчание.

- Вы,- с издёвкой,- меня слышите?

- Да, сеньор.

- Ледяное пиво.

- Что-нибудь ещё, сеньор?

Морено пожал плечами. После очередного молчания, на этот раз, переспросил капитан.

- Тапас (* лёгкие закуски в данном случае копченые колбаски)?

Снова пожатие плечами. Не снизойдя до ответа, дон Морено положил трубку, передвинул телефон Мирабель Торрес.

- Что, прямо немедленно?

Морено сдвинул брови.

- Ну ладно, ладно,- худая остроносая женщина в сером обтягивающем миди костюме, юбкой прикрывающей колени, неохотно притянула к себе телефон, искоса поглядывая на кузена, надеясь, что он ещё передумает. Печально вздохнула, набирая номер.

- И кто тебя выбрал главным?

- Ты, простофиля.

Женщина обиженно надула тонкие губы. Мужчины слева от Морено сочувственно пожали плечами. Морено перевел взгляд на них. Оба непринужденно откинулись на спинки стульев.

- Сеньоры и сеньориты, нам предстоит трудный день. Я понимаю, что многие из вас думают, будто капитан просто, не известив никого, разгрузился в другом порту. И, опять же, не считая нужным никого ставить в известность, а так же заходить в разрушенный порт приписки отправился обратно в Марокко порожняком. Этот вариант событий вполне возможен, но так же, не менее вероятно, что паром потерпел крушение во время шторма.

- Не послав MAYDAY?

- Не послав MAYDAY. И тогда, мы обязаны найти следы этого крушения. Последствия не выполнения этого задания для каждого из нас будут разными, но для всех, так сказать, малоприятными.

В дверь постучали, появился стюард с четырьмя бутылками пива в ведерке со льдом и тарелкой копчёных колбасок.

- Морено, ты зануда,- Мирабель хватило такта дождаться, пока стюард выйдет за дверь. Морено раздраженно передернул плечами. Женщина ткнула ему под нос телефонную трубку из которой слышались длинные гудки.

- Там еще никого нет. Убедился? Надо же додуматься, пытаться найти кого-нибудь в такую рань. Раньше десяти и начинать-то не стоило. Я лучше пока помогу...- она обвела взглядом оставшихся двух собеседников, выбрала того, который был посимпатичнее,- Фернандесу... с течениями.

Морено предостерегающе взглянул сначала на кузину, потом на молодого Фернандеса, подавившегося пивом.

- Набери еще раз,- он вздохнул,- Если никого нет, так и быть, займитесь с Фернандесом картами. Располагайтесь тут.

Он глотнул ледяного пива.

- Я обоснуюсь на капитанском мостике, если что, ищите меня там.

Он, не торопясь, цедил пиво. Франсиско, бледный, с исцарапанным, небрежно выбритым лицом, заглотил свою бутылку одним движением, поднялся, махнул рукой:

- Я в центре связи.

- Давай,- Морено махнул в ответ левой рукой, зацепился взглядом за часы, показавшиеся из-под манжеты. Он раздраженно отставил бутылку с пивом, поднялся, со скрипом сдвинув назад стул. Еще раз подозрительно посмотрел на свою родственницу и Фернандеса, сидящих на противоположных краях стола. Забрал пиво и, не говоря ни слова, пошёл к выходу из конференц-зала.

Как только дверь за ним закрылась, Мирабель, прихватив свою бутылку, пересела ближе к картографу.

- У нас есть час, чем займёмся? - она слегка подтолкнула его локтем.

- Картами?

(рис. 037)

***

(6 декабря, 09:00, Португалия, г. Портимао, железнодорожный вокзал)

С края дороги в ряд стояли припаркованные автомобили службы городского хозяйства. На газоне сновали рабочие в касках и высоких сапогах, распиливая упавшие поломанные деревья, оттаскивая их в кабины грузовиков. Влажная земля под газонной травой превратилась в истоптанное болото. Кто-то махал руками и хрипло кричал, давая указания, которых никто не слушал. Группа рабочих, укрывшись за одним из грузовиков, мирно беседовала, обмениваясь последними сплетнями и курила.

С другого края расположилось низенькое двухэтажное здание железнодорожного вокзала. Пути расчистили ещё вчера, но и сегодня с утра всюду были видны последствия урагана. Стёкла, клочки бумаг, сухие ветки деревьев и жухлые листья, смели вместе, так оставили на ночь. Ночью ветер растрепал кучи. Пошёл снег, стыдливо прикрывая мусор серыми хлопьями. Утро. Тусклое грязное утреннее небо в перистых разводах, словно отражение унылой мостовой. Завывания ветра в переходах вокзала, который врывается в здание через битые окна искалеченного фасада. Покатая крыша лишилась большей части листов волнистой железной черепицы. Остальные тянулись вверх острыми загнутыми краями, отчего здание вокзала напоминало неаккуратно вскрытую консервную банку.

В здание набились люди, в надежде спастись от пронизывающего холода, в ожидании своих поездов. Все скамьи заняты, люди располагались на чемоданах или прямо на истоптанном грязном мокром полу. Движение составов к ночи было восстановлено, но до сих пор не вошло в привычную колею. На вокзал всё прибывали новые и новые пассажиры, привнося с собой грязь с улицы, мусор прилипший к башмакам в без того переполненное помещение. Посредине зала возвышался оазис зелёных пальм в бетонной кадке, грустным напоминанием былого порядка и чистоты. Прижимаясь к её высоким стенкам сидели на корточках измученные ожиданием люди. У их ног лежала поваленная разбитая статуя полуобнажённой женщины с высоким кувшином. Вокруг стоял глухой гул, ворчание пчел в потревоженном улье.

Внутренний двор вокзала выходил к платформам, перемежаемым рельсовыми путями. На двух путях стояли составы уже готовые к отправлению. Проводники с бессонными унылыми лицами отгоняли пытающуюся залезть в вагоны толпу безбилетников. Счастливые пассажиры, которым удалось пробраться на поезд, нетерпеливо топтались в коридорах вагонов, ожидая отправления.

На улице, со стороны рельсов другая толпа штурмовала единственное открытое окошко касс. Люди визжали, толкались, пытаясь подобраться к нему, чтобы купить билеты, которые были распроданы ещё вчера на неделю вперёд. Несчастная кассирша, которой приходилось выдерживать этот наплыв, кричала, ругалась, размахивала руками в ответ.

Чуть в стороне, на одной из грязных мокрых пустовавших уличных скамеек, на самом ее краешке, словно стесняясь, подстелив два слоя газет, примостились Дитрих и Штефен, ежась в своих серых костюмах на свежем декабрьском воздухе. Дитрих в полубессознательном состоянии откинулся на спинку скамьи. Лицо его было бледным, бескровные почти незаметные губы плотно сжаты, запавшие глаза невидяще смотрели наверх. Штефен, склонившись, будто его тошнит, положив локти на колени, опустив голову, злобно ковырял пяткой ботинка неровный асфальт.

- Сеньоры. Ваши документы, пожалуйста.

Штефен поднял голову, исподлобья разглядывая спросившего. Молодой полицейский сделал шаг назад, словно ища поддержки у двух товарищей из патруля, положил руку на не расстёгнутую кобуру.

- Что-то случилось, командир?

- Ваши документы, пожалуйста.

Штефен отвёл глаза, проследил за испуганным взглядом полицейского. Рука Дитриха безвольно упала на скамейку, одёрнув в сторону полу пиджака. По разодранной рубашке на животе расползлось багровое пятно. Он печально вздохнул, достал паспорт из внутреннего кармана, протянул отпрянувшему от резкого движения полицейскому.

(рис. 038)

- Господа, это не то что вы думаете. Моего брата...

- Вашего брата? Его документы тоже, пожалуйста.

- Но...- на этот раз Штефен бросил начатую фразу не законченной сам, осознав её тщетность. Он наклонился к Дитриху, достал из внутреннего кармана пиджака его паспорт. Протянул. Медленно.

Полицейский бегло просмотрел документы, снова взглянул по-очереди на безучастного Дитриха и уставшего Штефена, обреченно ждущего продолжения.

- Мне кажется, вашему брату нужна медицинская помощь.

- Мы обязательно этим займёмся по-прибытии домой.

- Можно взглянуть на ваши билеты?

- Разумеется. Как только мы сможем их купить,- он кивнул на толпу, штурмующую теперь уже совершенно опустевшую кассу. Кассирша, которой всё это, как видно, надоело, оставила напирающих людей бесноваться в одиночестве.

- Так у вас нет билетов?

- Нет. У нас нет билетов.

- Тогда я прошу вас проследовать за мной.

- Куда?

- В участок.

- Мы арестованы? На каком основании?

- Нет, господа. Пока нет. Я просто прошу вас пройти со мной. А что касается оснований,- он кивнул на Дитиха,- по-моему, пуля в живот - уже достаточное основание, вы согласны со мной?

- Но...

- Не стоит осложнять ваше положение. Все объяснения вы дадите в участке. Торопиться вам некуда. Билеты вы в ближайшее время вряд ли сможете достать. А данное небольшое отклонение от вашего намеченного маршрута возможно, хочу заметить, спасёт жизнь вашему брату. Так вы идёте? Или мне применить силу?

- Кому-то придётся помочь идти моему брату,- ворча Штефен поднялся,- я слишком устал, чтобы тащить его.

Полицейский оценивающе посмотрел на Дитриха, потом на вставшего Штефена, но решил, что остающихся свободными двоих людей хватит, чтобы в случае чего справится со щуплым иностранцем, отдал команду. Один из сопровождавших его полицейских подхватил под мышки Дитриха, поволок к выходу через вокзал. Остальные поторопились за ним. Сначала Штефен, затем, немного поотстав, следя за ситуацией вокруг, конвой. Они прошли через здание на улицу. Повернули к парковке. Штефен поводил головой, отыскивая глазами полицейский автомобиль с маячками на крыше. Но человек перед ним, тащивший Дитриха, уверенно прошествовал через парковку насквозь и направился к пешеходному переходу. Посмотрел по сторонам, хотя движение на дороге было чуть менее, чем никакое. Кроме грузовиков стаявших по обочинам, в которые собирали мусор, ни одной машины видно не было. Шагнул на проезжую часть, перешёл на другую сторону строго по зебре. Остальные последовали за ним. Чуть левее перехода стояло одинокое здание, к которому они направились. Молодой полицейский забежал вперед, открывая двери. Пропустил всех, потом зашёл сам.

В участке было пустынно. Пара человек в форме вяло шатались по комнатам. Полицейский приоткрыл дверь в комнату, остановился, пропуская вперед Штефена. Тот проводил взглядом рослого детину, оттаскивающего Дитриха дальше по коридору, вопросительно посмотрел на ждущего у открытой двери молодого полицейского. Не дождавшись ответа, обреченно шагнул в комнату. Там кроме них было ещё два человека, так и не прервавшие разговора, не взглянувшие на вошедших.

- Присаживайтесь,- полицейский обошёл его, занял свое место за столом.

Штефен устроился на неудобном деревянном стуле.

- Могу я позвонить?

Молодой полицейский, ёрзавший напротив на таком же неудобном стуле, кивнул. Двое бывших в комнате полицейских недовольно обернулись на заговоривших, переглянулись, покинули комнату, о чём-то оживлённо болтая, прошли вдоль прозрачной перегородки в соседнюю комнату. Штефен достал сотовый. Но полицейский перебил его.

- Разрешите.

Штефен передал аппарат через стол. Полицейский, не глядя, подхватил телефон, положил в ящик стола.

- Он пока побудет у меня. А Вы воспользуетесь моим аппаратом. Только сначала я вызову карету скорой помощи, чтобы доставить Вашего брата в больницу. Пока я это организовываю и навожу о вас справки, Вам придётся побыть у нас в камере. Не возражаете? Мы вернемся к этому разговору через пару часов. Тогда я рекомендую Вам сделать звонок в посольство. Найти Вам номер?

- Нет, спасибо. Но я хотел бы позвонить прямо сейчас.

- Конечно. Хотели бы.

Полицейский кивнул, взялся за трубку, набрал короткий, вероятно внутренний номер, быстро затараторил. Штефен вздохнул.

***

(6 декабря, 11:00, Атлантический океан, рыболовный тральщик)

Потрёпанное, покрытое шершавыми пятнами ржавчины рыболовное судно дрейфовало на поверхности океана. Лишь изредка набирая ход, чтобы выровнять нос по волне. На палубе у лестницы, ведущей на рулевой мостик стоял человек, держась одной рукой за поручень, глядя вдаль на неспокойное море.

- Капитан, сообщение из MRCC.

Человек повернулся к выглянувшему из-за двери радиорубки радиста.

- Что-нибудь важное?

- А то бы я вылазил на эту холодрыгу.

- Читай.

- Просят обследовать квадрат предположительного крушения испанского парома.

- Место далеко?

- Мы уже в нём.

Капитан кивнул своим мыслям.

- Ответь, что поможем. Вот только с ловлей закончим.

- Это тоже передавать?

- Нет, конечно, идиот,- капитан снова отвернулся к борту, с которого опускали в воду траловую сеть.

- Ну что там у вас?

- Готово почти, валы заедают, как бы нам потом не волочить трал за собой до самого берега.

- Я те поволоку трал. Застрянет, прикажу матросам привязать тебя линем за конец, будем волочить ьебя до самого берега. Чтоб, когда я доберусь до рубки, всё было готово.

- Как скажешь, капитан.

Человек быстро поднялся по лестнице на мостик, обогнул рулевого, высунулся из-за его спины, схватил переговорную трубку, заорал:

- Полный ход, лентяи,- чем заставил рулевого подпрыгнуть от испуга и неожиданности. Матрос обернулся, укоряюще посмотрел на капитана, делающего вид, что ничего не замечает. Но с такой довольной рожей, что вид можно было бы не делать.

Тральщик, плавно набирая ход, запрыгнул на волну. Капитан, потирая руки, спустился обратно на палубу. Рядом с лестницей на пороге перехода в машинное отделение сидел боцман и дымил вонючей сигаретой. Над палубой разносился заунывный вой десятка глоток.

- Они опять за своё. Твою мать, боцман, оторви аборигенов от нытья и займи чем-нибудь. Утомили своими песнопениями.

- Дикари. Чем занять-то, капитан? Ничего толкового им не поручишь - не годятся.

- И по что они тогда нужны?

- Так зато работают за еду.

- Вот и пусть работают, а не воют на луну, тем более, что и луны ещё нет.

- Сбросим улов в контейнер, тогда и поработают.

- Отправь своих филиппинцев к лебедкам.

- Чо? Это ещё зачем?

- Оторви, говорю свою задницу от комингса, глухая мартышка, и тащи матросов к сетям. Ты говорил, что валы заедают, пусть присматривают.

- Нафига, они ж всё равно в случае чего ничего сделать не смогут.

- Зато заткнутся.

- Да, капитан,- проворчал боцман, поднялся, передвинулся ближе к группе матросов,- Завязывай с песнями.

Мимо боцмана пролетел, пошатываясь, растопырив руки в стороны, словно подбитый самолёт, пьяный повар. Капитан вытаращил глаза:

- Да что за день-то такой. Сволочь, ты когда успел нажраться. Обед через полчаса. Кто готовить будет? Ты что тут вытворяешь?

- Э, кэп, сегодня день святого Николая (* 6 декабря Православная Греция также отмечает День святого Николая. Святитель Николай является одним из наиболее почитаемых христианских святых, покровителем моряков и путешественников, земледельцев, учеников, пленников, несправедливо осужденных). Покровителя моряков и всё такое.

- Только я решаю, когда на этом судне начинается всё такое.

- Так ты ж вчера ещё объявил. Сегодня шашлычим.

- В 6 вечера. Вечера, а не утра. Ты что, вылакал весь запас спирта?

Филиппинцы оборвали нытьё, уставились на притихшего повара.

- Если ты, гад, не подашь вовремя обед, я разрешу команде зажарить на шашлыки тебя. Так что лучше сразу утопись.

Капитан оставил притихшего кока, поднялся в рубку.

- Стоп все. Вытягивай трал.

Лебедки завизжали, подтягивая улов из воды. Боцман кинулся пинками подгонять матросов к валам, наматывающим канаты сетей. Филиппинцы, не понимая, чего от них хотят, вяло увертывались. Ну хоть петь перестали. Боцман, искоса поглядывая на вход в капитанскую рубку, бросил подгонять матросов, которые тут же снова собрались у борта. Дождался, пока рыбу сбросят в контейнеры. Повар втихую исчез с палубы. Боцман печально вздохнул.

- Эгей, ребятки, на обед будет барбекю на открытом воздухе. Лезьте в контейнер, наберите рыбки.

Матросы радостно загомонили и потянулись к контейнеру.

- Ты, да нет, ты, вот ты, да, возьми с собой пару человек, разыщите нашего повара, суньте его в воду, чтобы протрезвел, потом заставьте чистить рыбу, которую наберут ребятки.

Он снова взглянул на рубку. Капитана видно не было. Опустил взгляд. Капитан стоял внизу лестницы, в пяти метрах от него, внимательно прислушивался. Боцман вздрогнул, пожал плечами, вопросительно взглянул. Капитан кивнул, одобряя данные распоряжения, подошёл к контейнеру, взглянуть на улов.

Улов оказался не крупным. Тонна рыбы вперемешку с мелкими акулами, копошились на дне контейнера. Капитан пожал плечами.

- А чего ещё ожидать. День с утра насмарку.

На палубе появился упирающийся кок, которого поддерживали с двух сторон низенькие филиппинцы. Кто-то из матросов подхватил ведро забортной воды, выплеснул его на рассыпавшуюся троицу. Двое сопровождающих с руганью отпрыгнули, бросив шататься в одиночестве жалкого промокшего повара. Обиженно шмыгая, он потащился, шаркая ногами, обратно на кухню. За ним, весело гомоня, потянулись матросы с рыбой в руках. На сером вытянутом овале влажного пятна на палубе траулера остались копошиться трое филиппинцев. Двое из них, в мокрых робах, мяли третьего, надвинув ему на голову ведро, которое он недавно опустошил на кока.

Корабль, бурча и вибрируя, топтался на месте.

- Давай, боцман, устраивай пикник. Потом отправимся на прогулку, поищем пропавший паром. Кажись, лов сегодня всё равно не задался.

На палубе, ближе к корме расставили скамейки, вытащили два длинных мангала. Матросы навалили щепок, сбрызнули их керосином, запалили огонь. Взметнулись язычки пламени, наполнив влажный морской воздух шумом и гудением. Потом пламя пошло на спад. Подбросили ещё дров. Подтащили к мангалам мешки с углем. За всем строго присматривал боцман. Капитан развалился рядом на одной из скамеек, прикрыв глаза, откинувшись к металлической стенке. За стенкой мокрый взъерошенный повар, который так и не успел вытереться, ругаясь, соскабливал чешую.

- Давай шустрее,- один из матросов прижал нос к иллюминатору, следил за подготовкой мангалов. Повар жалобно заныл. Ещё один матрос забежал на кухню, подхватил первую порцию рыбы и скрылся.

- Давай шустрее,- повторил матрос,- они сейчас есть начнут, а я тут с тобой вожусь.

- Вот взял бы нож, да помог.

Матрос хмыкнул, оторвался от иллюминатора, чтобы кинуть за спину презрительный взгляд, снова прилип к стеклу.

На палубе к этому времени пламя уже угасло, по дну разровняли толстый слой перемигивающихся угольков. Сверху пристроили длинные решётки, разложили на них куски рыбы. Потянулся аппетитный дымок.

- Капитан, - боцман тронул задремавшего капитана за плечо,- Капитан.

- А?- капитан разлепил глаза.

- Первый кусок, капитан,- он протянул металлическую тарелку, нагревшуюся от лежащего на ней куска печеной рыбины.

Капитан, кряхтя, сел ровнее, взял тарелку, поднёс к носу, вдыхая дымный аромат. Поднялся на ноги, потоптался, разминая затекшие ноги. Оторвал небольшой кусочек паленой шкурки, положил ее на язык, смакуя лакомство.

- Капитан!

- Да что там опять,- капитан неохотно оторвался от потрескивающей рыбки, повернулся в сторону рубки.

- Прямо по курсу клубы дыма.

- Гадство какое-то.

Капитан отложил тарелку, зло вытер руку о засаленные штаны, перешёл на нос. День сегодня был пасмурный, небо затягивали тучи. Дрейфующий тральщик взлетал на гребни двухметровых волн и скатывался вниз. Капитан ждал, пока накатит очередная волна, задрав им нос. Не пришлось даже напрягать зрение, чтобы разглядеть клубы чёрного дыма, расползшиеся по горизонту. Капитан почесал нос, глубоко вдохнул, втягивая огромными волосатыми дырами ноздрей воздух. Запах гари пока не чувствовался. Вернулся назад к лестнице в рулевую рубку, полез наверх. Матрос у штурвала всё время оглядывался, не учудит ли капитан ещё чего. Но тот только миролюбиво пристроился сбоку от рулевого, махнул рукой в сторону предполагаемого курса.

- Ладно, поплыли, матрос, посмотрим, что там горит.

Он снял со стены переговорную трубку. Потом вспомнил, что внизу, в машинном отделении, никого сейчас нет, все собрались на барбекю. Сплюнул и, в который раз за день, спустился на палубу, ворча, медленно пошёл на корму, где веселилась команда.

Улов

(6 декабря, 11:30, Атлантический океан, рыболовный тральщик)

Капитан стоял на мостике нервируя рулевого, бурча себе под нос бодрый мотив. Иногда он повторял:

- Держи курс на дым, матрос. Самый малый. Волна подымается.

Каждый раз рулевой стискивал зубы, рискуя вывихнуть челюсть, и крепче хватался за рулевое колесо. Капитан переваливался с носков на пятки и, всматриваясь через плечо нервно вздрагивающего матроса в океан, снова заводил бурчание.

- Держи курс,- повторил капитан, повернулся, вышел, ничего больше не добавив. Спустился на палубу, присоединяясь к оставшимся у мангалов филиппинцам, опять затянувшим какую-то заунывную балладу. Капитан скинул с оставленной на скамье тарелки остывший кусок рыбы в море. Взял с решетки свежеподжаренный, уселся на заляпанную скамейку. Боцман подсел рядом.

- Прибудем на место примерно через полчаса.

Боцман кивнул.

- У нас ещё куча времени.

Боцман кивнул.

- Водка ещё осталась?

Боцман кивнул.

- Плесни-ка на донышко.

Боцман укоризненно посмотрел на невозмутимо жующего капитана. Поднялся, уходя на камбуз. Вернулся с бутылкой водки и жестяной кружкой.

Капитан, оценив размер тары, одобрительно кивнул.

***

(6 декабря, полдень, Атлантический океан)

На плоту все спали. Сморило даже неугомонного штурмана. Ни криков радости ни махания руками. Равнодушная гнетущая утомлённая тишина встретила подплывающих рыболовов. Воздух вспорол надрывный вой судовой сирены.

***

- Капитан, по курсу какое-то судно.

Боцман махнул рукой рулевому.

- Плыви дальше. Сейчас подойду, посмотрим, что у тебя там за НЛО.

Рулевой исчез в рубке. Боцман поманил двух матросов. Ткнул пальцем в бесчувственно валяющегося у скамейки капитана.

- Отнесите тело в каюту.

Матросы подхватили капитана под мышки, поволокли по палубе.

Боцман печально вздохнул. Поднялся.

- Общая готовность. Затушить огни, всем собраться у борта. Ждать дальнейших приказаний.

Расслабленные матросы заворчали, начали медленно шевелиться. Боцман отвернулся, поспешил на мостик.

Стелящийся по поверхности океана дым, придавленный каплями мороси, подбрасываемый крупными валами, несло прямо на их посудину. Запах жжёного масла ощущался всё явственнее. Невдалеке сквозь дым виднелся остов то ли лодки то ли самолёта.

- Что это?

- Не знаю.

- Что ж, давай подойдём, спросим. Дай гудок и обходи это пожарище по дуге.

- Слушаю,- рулевой закрутил штурвал, уходя вправо. Схватил переговорную трубку,- Полный ход,- подождал, пока судно выправится параллельно горящему пятну,- Самый малый,- завертел штурвал обратно, выравнивая руль.

- Угу. Припаркуйся рядом с ними, я на палубу.

- Слушаю,- рулевой дёрнул ручку с тросом. Над водой разнёслось протяжное завывание сирены.

Боцман спустился на палубу, присоединившись к группе любопытных столпившихся у борта матросов. Слышались оживлённые голоса, делающие ставки, те ли это потерпевшие кораблекрушение, которых они должны были искать, где они взяли самолёт и куда дели крылья.

***

(6 декабря, полдень, Атлантический океан, "Атлантика")

Радист нетерпеливо отстукивал ногой двадцатый гудок. Недоверчиво положил телефонную трубку обратно на аппарат. Повторил всю операцию с самого начала с тем же результатом. Снова снял трубку, протянул палец к кнопкам. Палец замер у "R" (* кнопка повтора последнего набранного номера), помедлил, сдвинулся правее и выше к кнопке "Капитан".

На мостике зазвонил аппарат внутренней связи. Рулевой оглянулся через плечо на вяло спорящих капитана и руководителя поисковой бригады, пожал плечами, снял трубку. Некоторое время слушал молча.

- Минуточку,- ткнул пальцем в циферблат, заглушая связь.

- Дон Морено. Простите, что отрываю. На связи радист, он говорит, что найдено место кораблекрушения. Сообщение записано, но он никак не может связаться с сеньорой Торррес. В конференц-зале никто не берет трубку.

- Как это?- Морено подскочил с пластикового стула, придвинутого в самый угол рубки.- Сейчас вернусь,- он торопливо вышел наружу. Вернулся, подошёл к рулевому.

- Запросите координаты.

Матрос что-то проговорил в трубку. Начеркал несколько цифр на клочке бумаги. Протянул его председателю.

- Благодарю,- Морено выхватил листок, снова выбежал.

Дверь зала оказалась запертой. Морено врезавшись в нее с разбега недоуменно остановился. Встряхнувшись, громко забарабанил кулаком.

- Открывайте немедленно. Вы что там уснули,- замер, отведя кулак, обдумывая, что сам только что сказал, заколотил в дверь с удвоенным рвением.

Наконец, дверь открыли. На пороге, уперев тонкую руку в бок, с вызовом смотрела на него двоюродная сестра. Одежда на ней была в растрепанном состоянии, но выглядела она при этом жутко довольной, разве что не облизывалась, как кот, обожравшийся сметаны.

- Ну,- она вздернула подбородок,- что за срочность?

Морено отодвинул ее с дороги, влетел в зал. По столу были разбросаны морские карты и распечатки метеосводок. Пара стульев с торца валялись перевернутые. На оставшемся сидел Хосе Фернандес смущенно спрятав голову в плечи. Морено обошёл его, придвинулся к столу. Сверился с листочком и очерченным красным карандашом квадратом поисков. Хмыкнул.

- Развлекайтесь дальше.

Снова сдвинул Мирабель с дверного проёма, вышел.

- А что собственно случилось?- Мирабель пожала плечами, закрыла дверь, повернула замочек, слегка повернув голову и хитро подмигнув картографу.

***

(6 декабря, Атлантический океан, Рыболовный тральщик)

Матрос услужливо протянул руку, помогая Марисе перебраться через борт.

- Благодарю Вас, молодой человек.

Филиппинец широко улыбнулся, буквально перетаскивая старушку на палубу. Рыболовное судно прижалось обшарпанным бортом к самому плоту. На спасательных кругах все ещё оставались боцман тральщика, штурман и Олла, держащийся рядом, но не принимающий участия в разговоре. Мариса, оказавшись на палубе, еще раз поблагодарила улыбчивого матроса, повернулась, посмотрела за борт на задерживающихся, оживленно беседующих, размахивая руками штурмана и боцмана.

- Только бы он не сболтнул чего лишнего.

Мариса вздрогнула, посмотрела через плечо на вставшего рядом чуть сзади Виктора.

- А то нас всех, вместо списания на берег отправят в психушку.

Мариса согласно кивнула, снова посмотрела на плот. Мужчины продолжали жестикулировать. Слов за гудением тральщика и шумом океана разобрать было невозможно.

- Неужели они не могут продолжить разговор на судне. Волны того и гляди набросят этот корабль прямо на них.

Словно услышав ее, мужчины быстро зашагали по вздувающейся палубе плота к лоцманской лестнице, сброшенной с борта тральщика. Последним на борт поднялся Олла, проигнорировав любопытные взгляды Марисы и Виктора, он прошагал мимо них на корму, где у пылающих вновь запаленных мангалов уже собрались остальные спасенные и матросы. Старушка взглянула на Виктора, на убирающего лестницу матроса, пожала плечами и тоже пошла на корму. Виктор поплелся за ней.

Халида сидела на скамейке, сложив на коленях перевязанные руки, прислонившись к переборке камбуза, полузакрыв глаза, как совсем недавно тут же сидел капитан тральщика. Виктор присел рядышком.

- Все уже на борту.

Халида ничем не показала, что услышала его.

- Штурман что-то бурно обсуждает с капитаном,- продолжил Виктор.

- Мы же договорились. Он будет молчать, как и все мы. Чего ты боишься?

- Сам не знаю. Не спокойно.

Они помолчали. Виктор, наклонившись вперед и опустив голову, Халида привалившись к стене.

- Чем займешься? Когда приплывем на берег.

- Обратно я вернуться не смогу, в любом случае. На мне висит долг. Как только станет известно, что я жив, можно будет считать, что я - труп.

Виктор печально улыбнулся.

- Ты говорила, что хочешь спрятаться где-нибудь на время. Если хочешь, давай прятаться вместе.

Халида отодвинулась от стенки. Внимательно посмотрела на Виктора. Молча поцеловала его. Крепко обняла. Они сидели молча обнявшись.

- Ты же понимаешь, что мы не сможем... нам не дадут прятаться вечно. Когда-нибудь нас отыщут,- Халида снова замолчала. Виктор подождал продолжения, но его не последовало. Тогда он просто кивнул.

- Понимаю.

Виктор поднял глаза. Посмотрел вокруг. К прогоревшим мангалам матросы суетливо таскали огромные куски рыбы с кухни. Олла бросил таскаться за исчезнувшими куда-то боцманом и штурманом и теперь топтался у мангала, привычно покрикивая на не обращающих на него внимания филиппинцев, командуя готовкой. Сенто стоял у борта, вглядываясь в теряющийся в сумерках гидросамолёт с привязанным плотом. Рядом с ним стояла Мария Луиза. Но в отличие от него все ее внимание было сосредоточено на палубе спасшего их судна. Точнее, на бегающих между мангалами ребятишками.

- Кит, осторожнее мальчик. Иди-ка лучше сюда.

- Ну почему. Бесс то можно.

- Кристофер!

Мальчик шумно втянул в себя воздух, обиженно надулся, но все же подошёл к Марисе.

- Ну почему?

- Потому, что я попросила тебя об этом,- Мариса обняла мальчика, притянула к себе, потрепав по голове. Бесс показала ему язык из-за мангала и, с видом победительницы, пристала с расспросами к жарящему рыбу матросу. Матрос улыбался, изредка вежливо кивал, ни слова не понимая, что там тараторит девчонка.

Виктор снова наклонил голову к самому уху Халиды.

- Ну, тогда мы нападем первые. Вот только устроим себе небольшой медовый месяц.

Халида широко расплылась в улыбке, еще сильнее прижимаясь к нему.

***

(6 декабря, спустя час, Атлантический океан, "Атлантика")

- Дон Морено. Скоро будем на месте.

Председатель кивнул.

- В такую погоду подойти вплотную к судну будет слишком опасным.

- Перевезем пострадавших на шлюпках. Радируйте на рыболовное судно, что мы прибудем через 15 минут. Спросите сколько выживших, пусть подготовят их к отправке. Переправим их к себе и уходим обратно. Все формальности и обследование места кораблекрушения оставим до-завтра, благо мы его уже нашли.

- Слушаюсь,- капитан поднял переговорную трубку, связался с радистом, быстро заговорил, передавая распоряжения.

Через 10 минут судно достигло места аварии. Уже некоторое время всех преследовал запах гари. За бортом плавали тела погибших и обломки кораблекрушения. Все это швыряло по сторонам двухметровыми валами неспокойного океана.

- Дон Морено.

- Да?

- Слишком бурное море.

- Что Вы предлагаете? Сидеть здесь еще сутки?

- Да, предлагаю подождать до утра. По сводкам, погода должна успокоиться.

- А если шторм усилится?

- Тогда, возможно, просто сопроводим этих рыболовов в порт? Мне бы не хотелось спускать шлюпку на воду при таком волнении.

- Вы оспариваете мои решения? Хватит, капитан, спускайте шлюпку. Доставьте сюда спасенных и уматываем поскорее.

Капитан пожал плечами.

- Да, сеньор. Рулевой подойдите к судну на десять метров,- он в очередной раз потянулся к переговорной трубке.

В течение двадцати минут матросы "Атлантики" пытались подойти к тральщику. После нескольких неудачных попыток им наконец удалось подобраться к нему со стороны защищенной от волн достаточно близко. Началась перегрузка. Восемь человек благополучно спустили в шлюпку. После чего та отошла от гостеприимного борта и направилась обратно к "Атлантике".

К двум дня все спасённые были на борту военного судна.

***

(6 декабря, к вечеру, Атлантический океан, "Атлантика")

- Мы что, уже уходим?

- Похоже на то.

- А рыбаки?

Ответа не последовало. Спасенные, укутанные в тёплые вещи и одеяла, с дымящимися кружками горячего чая стояли у борта, глядя на остающийся рыболовный траулер. "Атлантика" разворачивалась, ложась на обратный курс. Прозвучал оглушительный вой. Со стороны донёслась ответная сирена. Приглушённо из-за звона в ушах.

- Что они там делают? - Сенто поковырял толстым пальцем в ухе.

- Забрасывают трал. Рыбу надумали ловить в такую-то погоду.

Собравшись у борта с тревогой смотрели, как рыболовное судно набирает ход, выходя из зоны крушения. Вдруг Сенто безвольно рухнул на палубу. Мариса склонилась над ним, прощупывая пульс, пытаясь уловить дыхание.

- Что с ним? Я сбегаю в лазарет за врачом,- Виктор озадаченно присел рядом.

- Не стоит сильно торопиться,- Мариса подняла голову, посмотрела на Виктора,- он - мёртв.

- Надо сбросить его за борт.

- Нет, мы не сможем объяснить, куда он делся после того, как его сняли с плота.

- Что тогда?

- Просто присмотрим за ним. Когда отплывём подальше, оттащим его в лазарет, пусть сами разбираются, что с этим делать.

***

(6 декабря, вечер, Атлантический океан, рыболовный тральщик)

Судно медленно тащило за собой траловую сеть на глубине 40 метров.

- Хва, сбросить ход, тащи трал.

Повинуясь команде боцмана, судно легло в дрейф. Заурчали, заскрипели валы лебедки вытягивая сеть из воды. Вдруг один из валов застопорило. Из мотора потянулся дым. По палубе разнесся резкий вой и визг.

- Стой. Тормози. Да стой, зараза. Вот гадство, теперь сеть будем тянуть до самого порта,- боцман выругался. Капитан кого-нибудь повесит. Когда протрезвеет. Он покосился на люк к каютам команды.- Ладно, рули в порт. Вперед помалу, чтоб нас не перевернуло. А то рыбы будут из нас барбекю делать, а не наоборот.

Гребни волн сгладились. Шторма, стихал. Рыболовное судно, натужно рыча, вскарабкалось на волну. Трал, застрявший на глубине пяти метров врезался в стаю рыб.

Мунх почувствовал, как его жестко вырвали из сна и куда-то поволокли. Он дёрнулся, отталкиваясь лапами. По морде хлестнула чешуя. Сверху что-то навалилось. Придавленный несколькими тоннами рыбы, он чувствовал себя отвратительно. Сознание ускользало, разрывая последние нити кукловода. Невдалеке, на палубе "Атлантики", рухнул мертвым Сенто.

Вокзал

(7 декабря, днём, Португалия, Портимао)

Ночью выпал снег. Лёг на пожухлые листья тонким слоем простыни и, кажется, вовсе не собирался в этот раз таять. Термометр на столбе на привокзальной площади показывал "-2". Раннее утро. Начало декабря.

В помещении было душно. Окна закупорены, отопление включили заранее, гоняя огненную воду через батареи, несмотря на довольно мягкую погоду. Штефен раскраснелся и обливался потом, все время оправляя взмокший тугой воротник рубашки, натиравший шею.

- Ваше имя?

- Прежде чем отвечать на ваши вопросы, я бы предпочел узнать, в чем меня обвиняют. А так же мы, помнится, говорили о том, что я могу позвонить. До этого я ни на какие вопросы отвечать не намерен.

Полицейский равнодушно пододвинул к Штефену телефонный аппарат.

- Пожалуйста, звоните.

-Разрешите мой телефон, обещаю что не буду пытаться звонить по нему, воспользуюсь вашим аппаратом, только посмотрю номер в адресной книжке.

Полицейский открыл ящик стола, медленно достал сотовый Штефена. Человек в мятом сером костюме напротив него нервно ждал, надеясь, что батарея не успела сесть окончательно. Телефон скользнул по столу в руку Штефена. Он быстро, чтобы полицейский не успел передумать, вызвал адресную книжку, щёлкая вниз пролистал список до надписи "Гончатник (* гончатник- охотник, держащий гончих собак и охотящийся с ними)". Снял трубку с полицейского телефона.

- Через девятку.

Отстучал номер аналитика агентства. Глаза полицейского внимательно смотрели за набором. Штефен быстро затараторил. Положил трубку на телефон. Облегченно вздохнул, катнул свой сотовый обратно через стол. Полицейский, не глядя, перехватил аппарат, убрал в ящик стола. Задвинул его.

- Все?

Штефен кивнул.

- Теперь мы можем начать,- полицейский помедлил, выделяя следующее слово,- беседу или Вас проводить в камеру, пока не появится Ваш адвокат. Вы ведь его вызвали?

Штефен опять кивнул.

- Да, давайте продолжим беседу,- он тоже сделал паузу, передразнивая полицейского,- через пять минут. А пока попьём чаю.

- Ваш адвокат сможет появиться так быстро? Я был уверен, что вызов был международным.

Штефен загадочно улыбнулся. Правда улыбка вышла скорее измученная, чем загадочная. Полицейский демонстративно посмотрел на настенные часы. Встал и включил электрический чайник, подтверждая, что предложение принято. Сел на место, демонстративно молча, уставился на подозреваемого.

- По-моему, Вы просто тянете время.

Штефен, делая нарочито уверенный вид, спокойно переводил взгляд с секундной стрелки на чайник и обратно, не снисходя до ответа. Через две минуты чайник с громким хлопком отключился. Полицейский встал. Зазвонил телефон. Полицейский снял трубку.

- Слушаю.

Он помолчал. Но стало заметно, что он занервничал и порывается спорить с абонентом на другом конце линии. К концу разговора он раскраснелся, как Штефен, и тоже начал теребить воротник свободной рукой. От утреннего спокойствия не осталось и следа.

- Но, шеф...

- Послушайте...

- Да, шеф.

Он с размаху бросил трубку на аппарат. Та подпрыгнула, свалилась на стол, жалуясь короткими гудками. Полицейский сел, зло посмотрел на Штефена, поправил трубку.

- У Вас большие связи, сеньор. Большие связи.

- Что-то случилось?

- Мне приказано сопроводить Вас и Вашего брата на вокзал, отправить первым классом, куда Вы скажете. Забавно, да?

- Не вижу ничего забавного.

- И я тоже. И я тоже.

- Вы выполните приказ?

- А у меня есть выбор?

Полицейский поднялся.

- Пойдёмте.

Когда они вышли из участка, на улице их уже поджидала машина. Шёл холодный дождь, превращая дорогу под ногами в каток. Штефена усадили на заднее сидение, поддерживая под локоть. Полицейский тихо отдал распоряжения водителю, потом повернулся к Штефену.

- Вы сейчас поедите в больницу, за Вашим братом. Потом вас доставят на вокзал. Там я вас встречу с билетами.

Он высунул голову из окошка. Машина завизжала, прокручивая колёса на скользкой дороге, виляя задом, быстро уехала в направлении города.

***

- Одна из моих любимых песен.

Из динамиков доносилось грустная мелодия под гитару. Мария Луиза тихонько подпевала. Бесс подошла к ней, нерешительно остановилась. Песня закончилась. Старушка взяла девочку за руку, провела ладонью по длинным пальчикам.

- Что теперь будет?

Мария Луиза заглянула в вопрошающие широко открытые глаза девочки.

- А что теперь будет, сокровище моё? Сегодня последнее дознание. Потом мы сможем отправиться по домам. Ты нервничаешь из-за этого?

- Они задают кучу хитрых вопросов. Но они все про то, как утонул корабль, а не про то, что было после этого. Нет, не из-за этого. Сегодня вечером мы сможем уехать из гостиницы.

Девочка замялась.

- Да.

- Куда нам ехать? Нас никто не ждёт дома.

- У вас есть какие-нибудь родственники?

- Не думаю,- девочка заговорила быстро, боясь передумать, не высказать свои опасения вслух,- Я сейчас боюсь гораздо больше, чем тогда, на плоту. Там хотя бы было понятно, что делать дальше. А сейчас...

- Ну что ты, успокойся,- Мариса похлопала ладонью по руке Бесс,- вы всегда можете остаться со мной.

Она обняла девочку и растрепала спутанные волосы на макушке. Невдалеке от них, на кровати гостиничного номера притворялся спящим Кристофер. Из радио доносилась тихая музыка. Прорываясь сквозь хрипы динамиков, послышался плеск воды в ванной соседнего номера.

***

Штурман в очередной раз вышел в ванную комнату. Включил сильный напор воды, подставил ладони. Вода быстро заполнила пространство между ними, полилась за края, стекая водопадами с обеих сторон. Штурман развёл руки, выплёскивая остаток. Провёл ладонями по щетине на лице, выключил воду и, не вытирая рук, вышел за дверь. В маленьком гостиничном номере было тесно и пыльно. Всё пространство занимали две кровати у противоположных стен, небольшой холодильник, столик, оставляя не больше двух квадратных метров пустого линолеума. На одной из кроватей, у окна выводящего на шумную улицу, переполненную автомобилями, дремал Олла.

- Ты как-то подозрительно спокоен.

- А чего волноваться.

- Вечером - дознание по кораблекрушению.

- А ты об этом. Так ты же единственный, кто остался в живых из знающих в чём там было дело.

- Этого то я и боюсь. Если я расскажу, что капитан сам затопил свой паром, никто мне не поверит и всё свалят на меня.

- Тогда не рассказывай, придумай другую причину. Мало ли, гигантская волна, пробоина, пожар, смещение груза.

- Практически по любым из этих показаний обвинят команду, а из офицерского состава, остался только я. Нет, не всё так просто. Сколько сейчас времени?

- Без понятия. До допроса ещё пара часов есть.

- Я сматываюсь. Ты со мной?

- Нет резона. Я не из офицерского состава и ничего не знаю,- Олла улыбнулся.

- Пока, кэп.

- Пока,- штурман ещё немного помялся, отыскивая лазейки из своего положения, повернулся, решительно вышел из номера. Спустился по лестнице в вестибюль. Прошёл мимо стойки ресепшен, вырвался из душного помещения на улицу. На пороге он остановился. Глубоко втянул в себя морозный влажный воздух. Медленно выдохнул.

- Решили прогуляться?- сбоку вынырнул неприметный человек в пальто.

- Да вот, за сигаретами вышел.

Человек кивнул.

- Я за вами.

- Вроде бы ещё рано.

- Время заседания перенесли.

Штурман кивнул.

- Олла в номере. Я схожу за ним.

- Хорошо, я подожду вас здесь. Поторопитесь, пожалуйста.

Штурман зашёл обратно в холл гостиницы. Затравленно огляделся. Через холл проходил длинный коридор от одного крыла здания до другого. Слева, вначале крыла, стояла тележка уборщицы. Штурман торопливо пошёл в ту сторону. Дождавшись, пока уборщица будет выходить из номера, он быстро проскочил мимо неё.

- Извините, сеньора,- захлопнул за собой дверь.

Женщина недоуменно посмотрела на закрытую дверь, постучала, пожала плечами, повезла тележку к следующей двери.

Штурман отдышался, прислонившись спиной к двери, подошёл к окну, раздвинул шторы. Вид закрывала толстая металлическая решетка. Через облупившийся слой краски проглядывали пятна ржавчины. Он распахнул окно, впустив в душный с серным привкусом воздух комнаты шум улицы и густой аромат выхлопных газов. Сразу за узким тротуаром неслись автомобили. Штурман подёргал решётку. Справа петля ограды билась о большой навесной замок.

Штурман слез с подоконника. Заглянул за штору справа, слева. Ключ висел на стене. Такой же огромный, старый, заржавленный, как и замок. Штурман схватил его, срывая с гвоздя, снова влез на подоконник, просунул руки через решётку. Одной придерживал замок, другой пытался ключом попасть в замочную скважину.

Человек у входной двери гостиницы нетерпеливо посмотрел на часы. Топнул ногой, зашёл внутрь. Подошёл к дежурному у стойки.

- Наберите, пожалуйста, двести второй номер.

- Конечно, сеньор. Что сказать?

- Чтобы поторопились.

Человек за стойкой набрал номер, немного подождал.

- Добрый день, сеньор, вас ожидают в холле. Просят поторопиться,- он прикрыл трубку ладонью, обратился к человеку в пальто,- Извините, как Вас представить.

Человек заволновался.

- Дайте мне трубку,- юноша протянул ему телефон,- Алло. Кто у аппарата? Позовите сеньора Сайнса.

- Что значит, кто это? Карлоса Сайнса. Туда попал. Мне. Нужен. Штурман. "Рейн де Эспанья". Карлос Сайнс.

В это время штурман, наконец, провернул упирающийся ключ, дёрнул замок вниз, со скрипом вытащив залипшую дужку. Покачивая решётку, протянул замок через петли. Распахнул решётку, перекрыв всю ширину тротуара. Спрыгнул вниз. Прикрыл решётку, положил рядом замок, повернулся в обратную сторону от центрального входа, быстро пошёл прочь.

***

- Где он?

- Понятия не имею, кэп. Вышел десять минут назад.

- И не возвращался?- щуплый человечек навис над вальяжно откинувшимся на подушку коком.

- И не возвращался.

- Чёрт. Говори, где он?

- Понятия не имею, кэп. Вышел десять минут назад.

Эта милая беседа продолжалась уже минут пять, иногда человек в пальто прерывался, делал круг по комнате, возвращался к кровати, на которой лежал Олла и принимался сначала.

***

Штурман шёл по серым улицам Портимао, ёжась от холода. Форменные брюки и рубашка - всё, что было на нём, всё, что у него было, чтобы начать новую жизнь. Пошёл мелкий дождь, ледяными капельками колотя его по плечам.

- Подходящая погода,- прошептал штурман мокрыми губами,- чтобы убраться куда-нибудь подальше отсюда.

Впереди показалось здание железнодорожного вокзала.

***

Мужчина встал коленями на мятые простыни, затарабанил в гулко отзывающуюся металлическую переборку каюты.

- Ещё жив?

- Адутевутя,- неразборчиво донеслось в ответ. Мужчина перестал колотить по стене, приложил к ней ухо. Но за стеной больше не слышно не звука. Наверное, сейчас ночь, он просто спит. Здесь всегда ночь. Мужчина лёг на кровать, снова впадая в болезненное дремотное состояние. Умру. Это неважно. Боже, как хочется пить. Прошло не больше двух дней, а, казалось, целая неделя. Что же сейчас? День или ночь. Этот вопрос вдруг оказался самым важным на свете. Мужчина снова вскочил, замолотил кулаками в стену.

- Сколько сейчас времени? Ради бога, скажите, сколько сейчас времени.

- Два.

- Дня или ночи? Дня или ночи?

- Откуда мне знать? Отвали.

Мужчина спрыгнул с кровати, затравленно заметался по узкому коридору каюты. Как хочется пить. Мужчина подскочил к иллюминатору, повернул ручку, впуская внутрь океан. Струя влетела внутрь. Мужчина упал на колени, принялся жадно пить солёную воду. Его стошнило. Содрогаясь в ужасных конвульсиях, он наконец пришёл в себя. Бросился к открытому иллюминатору, пытаясь вернуть окно на место. Но однажды впущенный океан, не желал оставаться снаружи. Мужчина отодвинулся, неуверенно ступая вперед спиной, к двери каюты. Вода уже закрывала щиколотки. Сегодня - я умру. Он закрыл глаза, ожидая, пока каюта заполнится водой. Из-за стены послышался стук и крик:

- Эй, что там у тебя?

- Ничего, уже ничего.

***

(представители компании Эспанья в штабе спасательных работ)

- Вы представляете сколько это стоит? Нет, компания ни за что не пойдёт на такие расходы.

- Но водолазные работы необходимы, на пароме могли выжить пассажиры.

- Вы правда так думаете? Чушь. Там нет никого, кроме мертвецов. Нам вполне достаточно оплачивать подъём судна. Нет, нет и нет, никаких водолазных работ.

***

Всё оказалось гораздо хуже, чем он думал. До потолка оставалось ещё полметра, когда вода перестала прибывать. Он стоял на цыпочках на кровати, задрав подбородок вверх. Прошло, казалось, несколько часов, как он оказался в таком подвешенном положении. Изредка из-за стены раздавался стук и крики, но он больше не отвечал на них. Все силы уходили на то, чтобы бороться со сном.

***

(вокзал)

- ... задерживается на 20 минут,- Невнятные звуки громкоговорителя доносились через толстое стекло купе. Штефен сидел рядом со спящим на нижней полке братом, смотрел в окно. В поезд их посадили вовремя. Но отправление переносили уже второй раз. Измученный короткой поездкой до вокзала, Дитрих, уснул, не дождавшись отправления. За окном по-прежнему лил дождь. Взгляд за что-то зацепился, вырывая из полудремы. Штефен прилип к стеклу, всматриваясь через его смазанные разводы, делающие почти непрозрачной поверхность окна, наружу. Так и есть. По перрону шёл охотник с кем-то под руку. Штефен усилием воли заставил себя оторваться от стекла, откинуться на сидение, расслабиться, гася проснувшийся охотничий инстинкт. Это всё уже не важно. Совсем не важно. Облава отозвана. Дело закрыто.

Эпилог

"Если бы 22 декабря 1938 года капитан Гусен на обратном пути из района, где он обычно ловил рыбу в южноафриканских водах, не забросил, повинуясь случайному импульсу, свою траловую сеть на глубину 65 метров перед устьем реки Халумны, мы, без сомнения, никогда бы не узнали о существовании отряда рыб, которые считались исчезнувшими 70 миллионов лет назад. Вместе с тем нужно было, чтобы этого человека поразил необычайный вид этой большой рыбы, покрытой голубой чешуей, попавшей в сети вместе с полутора тоннами съедобной рыбы и двумя тоннами акул. Что, без сомнения, могло привлечь внимание экипажа, так это то, что, не погибнув под тяжестью улова, подобно другим рыбам, странное существо, шевелившее зачатками лапок, попыталось свирепо вцепиться в руку капитана. В дальнейшем надо было, чтобы в самом разгаре южного лета рыба попала в достаточно хорошем состоянии в руки специалиста. Им оказалась мисс Куртенэ-Латимер из Музея Ист-Лондона, молодая женщина достаточно искушенная в естествознании, чтобы позаботиться о том, чтобы законсервировать этот экземпляр и сообщить об этом специалисту-ихтиологу, способному определить принадлежность этой рыбы к отряду целакантов, а именно профессору Дж.-Л.-Б. Смиту. После фантастической ночи, проведенной с глазу на глаз с невероятным существом, уцелевшим на Земле с доисторических времен, почтенный ихтиолог должен был признать реальность его существования. И, словно желая придать ему больше весомости, он наделил его латинским названием Latimeria chalumnae." (Бернар Эйвельманс "Чудовища морских глубин")

Прошло несколько лет.

(2008 г., август, Испания, Кадис, Instituto Espaсol de Oceanografнa (* IEO - Испанский Океанографический институт))

Девушка включила освещение над столом, заглянула в бумаги, которые принесла с собой, бросила их на стол, натянула на руки хлопчатобумажные перчатки, сверху на них - резиновые, отошла к холодильным камерам. Из третьего отсека забрала два контейнера, сверив бирки, перенесла их на стол. Ещё раз сверилась с бумагами, вставила контейнеры в специальные отсеки стола, включила размораживание. Пока образцы оттаивали, она снова взглянула на принесенные листки. Ей досталась 50-метровая донная отсечка в 10-30 сантиметров. Не совсем мелочь, это хорошо, не должно занять много времени. Она легонько встряхнула один из контейнеров, проверяя готовность образцов, в конце концов, ей совсем не хочется, чтобы они окончательно размякли и слиплись. Через прозрачные пластиковые стенки виднелась плотная масса переваленных из ловушек ракообразных. Девушка вздохнула. Что ж, рано или поздно придётся этим заняться. Она оттягивала эту работу сколько могла. Когда она напрашивалась в проект "Deeper", то никак не ожидала подобной рутинной повседневности. Нет, не так. Конечно, она представляла себе, что такое работа младшего лаборанта на проекте. Но чтобы ничего, кроме рутины? Документация характеристик глубоководных мест обитания в заливе Кадис оказалась ничем иным, как статистикой забора придонных образцов и мониторингом уловов.

Девушка высыпала на поддон содержимое первого контейнера, выключила нагреватель, оставив пока второй прозрачный ящик в отключенном размораживательном отсеке стола. Поправила перчатки на руках, стала быстро сортировать пальцем образцы. В левую руку девушка взяла шариковую ручки и делала пометки в таблице на верхнем листе из принесённой тонкой стопки бумаг. Crustбceos (* ракообразные), Scyllarus arctus (* малые лобстеры). В другую сторону - рыбы: алаша (* сардинелла, нерестится в прибрежной зоне, на глубине до 50 м в июне - августе). Девушка высыпала образцы из второго контейнера, добавив их в поредевшую кучку на поддоне. Вот что-то интересненькое. Хаулиод (* Хаулиоды - типичные хищники небольшого размера, достигающие в длину 30 см., имеют настолько своеобразный и страшный вид, что их изображения особенно часто используют для иллюстрации хищников мира глубин: пасть у них огромная, с многочисленными острыми зубами, при захвате пищи может очень широко раскрываться за счет отбрасывания головы назад и кверху. Обитают на больших глубинах до 3,5 км. Молодняк предпочитает приповерхностные слои воды 25-50 м.), длинный, узкий, с огромной зубастой пастью. Небольшой, молодая особь. Девушка подвинула его отдельно от остальных образцов к делениям линейки по краю поддона. Попался в ловушку вместе со своими жертвами, наверное, шёл за нерестящейся алашей. Интересно, что он ел? Девушка отложила ручку, взяла со стола скальпель. Быстро поднесла его к тушке, разложенной на столе. Следовало взять образец как можно быстрее, пока животное не разморозилось окончательно и не расползлось в желе с выступающими наружу острыми клыками. Слепящее отражение ярких "хирургических" лампы дневного света, нависших над столом, на лезвие в руках девушки заставило её быстро моргнуть два раза. Она повела головой влево - вправо отыскивая положение, в котором блеск скальпеля меньше мешал бы ей. Рука уверенно провела острым краем инструмента по вялой подмороженной коже, разводя чешуйки. Тушка дёрнулась, широко раскрыла пасть, отведя верхнюю челюсть далеко назад. Потом так же неожиданно вернулась в прежнее состояние. Девушка испуганно одёрнула руку, оставив скальпель во внутренностях образца.

- Madre Dios (* Матерь божья (исп.)). Что это было?

Рыба пробыла в глубокой заморозке несколько часов, прежде чем она ей занялась. Просто не возможно, чтобы образец оказался живым после этого. На остаточные реакции при разморозке тоже не похоже. Наверное, просто показалось. Она стянула с левой руки резиновую перчатку, провела по взмокшему лбу белоснежной тканью. Слишком эмоционально для лаборанта океанографического института. Она опасливо поводила белой перчаткой перед глазами равнодушно пялящегося в пустоту хаулиода, пошевелила пальцами, почувствовав, что перчатка вся промокла. Косясь на рыбу на столе, стянула перчатку, достала из стола свежую пару. Шок постепенно проходил, только бешено колотящееся сердце и неровное дыхание показывало, что то-то здесь недавно происходило из ряда вон выходящее. Девушка протянула руку за скальпелем и, покачивая, потянула его на себя. Лезвие легко вышло из тушки. Помедлила и резко, словно боясь передумать, сильно ткнула рыбу в бок. Образец безмолвно стерпел выпад. Девушка покраснела. Тряхнула головой, избавляясь от настырных капелек пота, щекочущих переносицу.

- Привиделось мне, что ли. Надо больше спать.

Да, наверное, во всём виноват интенсивный режим, который ей приходилось вести в последнее время. Практика, подготовка к занятиям. Океанография оказалась не только интересной, но и весьма изматывающей. А ещё, как она только что убедилась, нервной наукой. Все эти замороженные чудовища морских глубин плюс бессонные ночи, кажется, плохо сказались на ее нервах. Девушка покачала головой, положила скальпель на стол, отвернулась. Сделала шаг к двери.

- Надо чаще спать.

Она сделала ещё шаг, подумала, что неплохо бы убрать образцы и захватить с собой записи, чтобы больше сюда сегодня не возвращаться. Девушка глубоко вздохнула, обернулась.

(рис. 039)

***

Сколько прошло времени? Он попробовал пошевелиться. Нет, тело отказывалось ему подчиняться. Последнее, что он помнил это огромное количество рыбы, придавившей его полусонного где-то в океане. Куда он попал? Помедлил, пережидая приступ паники. Несмотря на то, что обездвижен, он всё ещё может кое-что предпринять. Зверь погрузился в поиски кукол, раскидывая паутину нитей. Марионеток вокруг было множество. Самых разных. От мелких до гигантских. Ни одна из них не отличалась большими мозгами или памятью. Ни одна не смогла дать ответ, где он находится. Ни одна не смогла даже пошевелиться, несмотря на все его усилия. Не так. Одна смогла. Он вернулся к кукле, ответившей на его прикосновение. Зверь принялся обследовать незнакомый организм. Пробуя открыть глаза, почувствовать конечности, на что вообще способна эта кукла. Совсем не на многое. Он сделал паузу, ненадолго выпустив управление марионеткой, анализируя и обдумывая, что ещё можно предпринять. Возможностей открывалось не так уж много. Потом прикоснулся к глазам куклы, уставился через непривычно искривлённые зеркалики в полутьму комнаты, скрывающуюся за ярким раздражающим светом. Там колыхалось какое-то белое размытое пятно. Зверь попробовал сфокусировать глаза, в то же время продолжая подыскивать подходящих марионеток. Так лучше. Ещё одна кукла и ещё. Все рядом с первой. В основном пустые, немые, безглазые и безмозглые.

***

Девушка глубоко вздохнула, обернулась. В ярком бело-голубом свете ламп чётко вырисовывался блестящий глаз, внимательно пялящийся на неё из-под выпяченной надбровной кости. Опять. Девушка закатила глаза, обречённо вздохнула. Какой-то неудачный день. Она шагнула вперёд, снова взглянув на расползшуюся по столу распоротую тушку рыбы. Хаулиод клацнул челюстями. Потом ещё раз. Ещё и ещё. Быстрее и быстрее, словно отбивающие ритм кастаньеты (* ударные музыкальные инструменты, по форме напоминающие раковину с открытыми створками. Изготавливаются из древесины твёрдых пород. Кастаньеты просто незаменимы при исполнении зажигательных испанских танцев: болеро, сегидильо, фанданго) в руках танцовщицы. Из кучи оставшихся неразобранными образцов посреди поддона раздавались скрежещущие звуки, хриплое ворчание, вплетаясь в щёлканье "кастаньет". Мощное "бууп" болезненно ударило по ушам, словно оглушающий гудок паровоза, промчавшегося в двух шагах. Младшая лаборантка Бесс завопила, стрелой вылетела из холодильной комнаты хранилища образцов Испанского океанографического института. Под щёлканье, скрежет и вой сонма призраков умерщвленных в научных целях обитателей океана.

Благодарности

Особая благодарность моей жене, которая заставила меня перепрятать несколько роялей и прочитала эту книжку (под пытками), наверное, больше раз, чем я. Спасибо, Ташенька.

А так же дочке за первую рецензию: Как краси-и-и-во,- последовавшую после терпеливого прослушивания первых двух строчек. После чего она вернулась к своим куклам. Спасибо, Юленька.

Спасибо людям, из чьих книг, статей, записей, блогов я выискивал нужную информацию о незнакомых мне местах и вещах.

А также тем, кто смог дочитать эту книгу до самого конца. Благодарю. И, раз уж вы дочитали досюда, могу я попросить, отправить коротенький отзыв на ?

ноябрь 2008 .. май 2011

Журавлев Олег