Велька проснулся от того, что старшая сестра беззлобно препиралась с домовым Тишкой.
- Вот ты, Светлана, не жалеешь горшков, - вещал домовой. - Этот хвать, тот - шмяк, из печи, обратно в печь... А разобьешь? Я тебе новые лепить не буду!
Света ответила что-то неразборчивое. Потом _ощутила_, что брат уже не спит и позвала:
- Велька, завтракать будешь? - домовой зашуршал, прячась в своем углу за печью: мужскую половину семьи он не жаловал.
- Ага! - он потянулся и сел, оглядывая со "второго этажа" двухъярусной кровати комнату. Внизу, в полутьме зимнего утра, стоял младший брат Руслан, трех лет от роду.
- Наконец-то! - проворчал он. - Я его бужу-бужу... А он там ягодки собирает!
Велька кубарем скатился на пол, присел на корточки возле Руслана и пытливо заглянул ему в глаза:
- Ты что, мой сон _подсмотрел_?
- Ну, а чей? - рассудительно спросил брат. - Все уж давно на ногах, только ты спишь. Даже Миланка вон, проснутая. - Он взглядом указал на кроватку, где сосредоточенно грызла погремушку полугодовалая сестричка.
Вельку осенило воспоминание, и он выскочил на кухню:
- Света, Миланка, по-моему, кашляла ночью...
Старшая сестра глянула через плечо с легкой усмешкой:
- Да в курсе мы. Мама считает, что она просто поперхнулась... Но лекаря _вызвали_. Не волнуйся.
Руслан притопал следом, волоча за собой доску и мел, которые молча протянул брату. Велька вздохнул и просительно протянул:
- Све-е-ет! Может, сегодня ты с ним позанимаешься? Я пораньше хотел в школу пойти... Мне еще наши солнечные батареи разворачивать. Вон снега намело, пока крышу очищу...
- А потом ты, значит, обед готовить будешь, да? И стирку заведешь? - Сестра хмыкнула, выпрямилась от печки и откинула косу на спину. - Велемир, ты же прекрасно знаешь принцип, что дело делает тот...
- ...кто умеет лучше, - хором закончили фразу Руслан и Велька. И хором же закричали: - Булочки! - Света выставила на стол свежую выпечку.
За завтраком Велька совместил два дела: одной рукой ел, второй писал брату слова на доске, а тот читал по слогам. Сестра смилостивилась и разрешила вторую половину обучения провести на компьютере, но с предупреждением, что "если папе вечером аккумулятора не хватит, то будешь по старинке педали на велогенераторе крутить". Велька включил Руслану обучающую программу, наспех оделся и выбежал на мороз, спеша доделать свои обычные обязанности: развернуть на крыше солнечные батареи и проверить ветряк. Дел было на десять минут, не так уж и намело ночью, но обычно Велемир не спешил, гордясь своей важностью. Не в каждом дворе были подобные приборы, и не каждому 12-летнему пацану разрешалось следить за ними. Но сегодня был необычный день - день рождения Ярки, поэтому надо было успеть и по хозяйству все сделать, и с подарком вопрос решить.
С крыши Велька увидел, что к их дому подошел дядя Степан, лекарь. Можно было спуститься и посмотреть, что он будет делать, а можно было потренировать _слух_. Велемир замер и закрыл глаза, отбросив мир яви. Вот он _ощутил_ внизу, в доме сестер и Руслана как теплые зеленые пятна, на них он всегда легко настраивался. Параллельно он почувствовал, что старший брат где-то недалеко, дома через три от него, а родители, как обычно, за пределами поселка, в лесу. А вот и дядя Степан, его Велька ощутил как горячее красное. Значит, уже начал лечить или пока просто сканирует Милану. Велька напряг слух: слова различить пока не получалось, только эмоции. Миланка немного беспокоилась из-за чужого человека в доме, Руслан был одно сплошное любопытство, Света излучала облегчение, а дядя Степан - спокойствие. Значит, ничего страшного, можно бежать в школу. Велька мысленно коснулся Светы: "Я пошел", - и получил в ответ образ руки, машущей "Пока-пока!". Сестра владела и _слухом_ и _речью_ - как-никак уже 16 лет!
Школа стояла в конце улицы, и по дороге Велька, как обычно, принялся разглядывать дома соседей. В основном это были постройки из самана, как и их собственный дом, но встречались и деревянные избы с резьбой вдоль ската крыши и с расписными наличниками. Но строили их редко, поскольку следовали принципу "срубил дерево - посади два, а лучше вообще не руби".
Возле школы было пустынно: занятия начинались только через час. Велька прошел ко входу, оставляя на скрипучем снегу четкие следы валенок, и толкнул дверь. Как он и ожидал, было не заперто. В прихожей он переобулся и скинул полушубок, ежась от холода, прошел в комнату для занятий. Там, в полутьме возле остывшей печи кто-то возился. Велька замер, навострив все чувства, но тут же облегченно выдохнул:
- Шляпкин, ты что ли? Помочь печку растопить?
Чумазый школьный домовой оглянулся и радостно кивнул.
Уже которое поколение школьников спорило, как его правильно называть: "школьный" или все-таки "домовой". Те, кто считали школу большой пристройкой к дому Учителей, были за второй вариант. А те, кто считали ее самостоятельным зданием, - за первый. О том, чем является его самоназвание "Шляпкин" - фамилией или кличкой - тоже спорили до хрипоты. Сам школьный домовой на эту тему не распространялся.
Пока закладывали дрова и раздували огонь, мальчик и домовой разговорились.
- Ты вот скажи, Шляпкин, ведь все домовые - это предки семьи, так? Вот наш Тихон - это пра-пра- много раз пра-дедушка моего папы. - Велька почесал лоб, оставив на нем черный угольный след. - А ты тут живешь, ты чей предок? Учителей же много, они меняются - даже приходящие бывают... Вон, сегодня обещали, что гость у нас будет аж из Города! Говорят, физик-ядерщик. Интересно будет послушать, правда?
- Я пра-пра-и еще десять раз пра-дедушка первого учителя, который построил школу, - ответил Шляпкин. - По-моему, можно было догадаться. А физика - отчего ж не послушать? За те годы, что я тут живу, трех физиков слушал, не меньше. И с каждым приездом у них сведения менялись.
- Это как это? - удивился Велька.
- То у них эфир не существует и кванты носятся, как оглашенные, то эфир существует, но не газообразный, а жидкий, и кванты в нем вязнут, то вообще пересмотрели всё, сказали: нет ничего, это все игра воображения. Тьфу! - домовой с досады притопнул ногой, встав в позу "руки в боки". Это было настолько комично, что Велька прыснул от смеха. Потом посерьезнел и спросил:
- А вам, домовым, охота вообще людям служить за еду?
Шляпкин аж дрова уронил:
- Как это "служить"? Ты что, когда бабушку просишь лепешек напечь, она у тебя служанка, выходит? Когда ты для мамы воды из колодца приносишь - ты у нее раб? Мы же ваши пра-прадедушки! Нам в радость помогать своим внукам! Тем более, не каждый пра-прадед решает домовым стать, а только тот, кто действительно хочет о потомках позаботиться, приглядеть за ними. Это ж малыши даже знают! - Домовой покачал головой, удивляясь необразованности Вельки. Тот молча шмыгнул носом. Повисла пауза.
- Печь растопили? Молодцы! - в комнату вошел Семен Иванович, учитель "основного состава", который давал базовые знания, в отличие от узких специалистов, которые обычно приходили по приглашению. - Что-то ты сегодня рано, Велемир. - Он подошел и стер со лба мальчика след от сажи.
- Да я хотел... - Велька осекся и с ужасом осознал, что заболтался со Шляпкиным и совсем забыл про подарок для Ярки. Учитель проницательно глянул на него и спросил:
- Внутренние часы барахлят? Занятие через десять минут, тебя спрошу отдельно по время-ощущению. - Семен Иванович вышел из комнаты в коридор, который вел в дом Учителей.
- Гостя пошел звать, - шепотом поделился Шляпкин, уже забыв обиду. И глядя на понурого Вельку, попытался приободрить: - Пока гость выступать будет, не спросят тебя, не боись!
Но Велька расстраивался не из-за учителя - в конце концов, никто не заставлял поселян учиться. Хочешь - научись читать-писать-считать и живи да радуйся! Конюхом станешь или пастухом - им только чуть-чуть животных _чувствовать_ надо. А хочешь основную базу по мировоззрению и мировосприятию получить и развить сильные умения - будь добр заниматься в полную силу. Тогда и лекарский талант откроется, и учительский, и строительный, и музыкальный - выбирай, чем заниматься, что тебе по душе.
На самом деле Велька расстраивался из-за подарка.
Вдруг из-за неплотно прикрытой двери, за которую ушел Семен Иванович, послышался разговор на повышенных тонах. Любопытство приподняло Вельку на цыпочки, подвело к щели и приложило к ней ухом. Использовать слух не имело смысла - эмоциональный окрас был ясен и так.
- Вы обманули меня! - Семен Иванович кипел от гнева. - Что за изменения в теме занятия? Или мы рассказываем детям о связи исторических открытий в области физики с предчувствиями, или о сознании как о внешнем контуре _знания_. У нас как раз физические опыты были предусмотрены: разгон потока электронов до загорания лампы, вода как проводник информации... А Вы предлагаете лекцию о здоровье? Что за шприцы у вас? Вы лекарь или физик?
Незнакомый мужской голос отвечал учителю:
- Физик. Но по просьбе... ммм... руководства меня попросили и этот вопрос осветить. Раз уж я к вам приехал.
- Вы вообще в Городе где работаете? Какое еще руководство? Так, подождите. У меня есть, кого спросить.
Послышались приближающиеся шаги, и Велька отпрыгнул от двери. Впрочем, Семен Иванович его и не заметил. Он прямиком направился в прихожую, где уже слышались голоса ребят, пришедших на занятие. Рывком распахнул дверь, впустив холодный воздух в комнату, нашел глазами ученицу и позвал:
- Ярослава! Можешь помочь в одном деле?
Велька охнул. Ярка? Помочь? Но чем? Видимо, вопрос был написан у него на лице, потому что притаившийся в тени Шляпкин прошептал сочувственно "Горожанка... А ведь обещали не распрашивать".
Велемир опять укорил себя за короткую память: Ярка, Ярослава была пришлой в их поселении. Горожанкой, сбежавшей на природу. А ведь пришла она не так давно - всего лишь полгода назад, но за это время они так сблизились, что, казалось, она жила тут всю жизнь.
Города были пока неизбежным злом. Постепенное переселение людей из мегаполисов началось около ста лет назад. Целыми семьями, компаниями единомышленников уходили в заброшенные деревни, восстанавливали там жилье, хозяйство и старались жить по принципам, продиктованным самой природой, самой жизнью. Но пока еще люди не научились обходиться совсем без электричества, общаться без телефона, создавать вещи без подручных материалов, хотя развитие этих способностей шло полным ходом. Пока еще не у всех выработались навыки миро-ощущений.
Но Города не были тюрьмой, туда шли жить и работать те, кому это действительно было по душе, хотя таких людей становилось все меньше.
Так, год назад (кстати, как раз после выступления заезжего Горожанина), лучший друг Велемира Родька решил уехать в Город. Приснилось ему что-то о производстве стекла, и поехал вносить новшества. Не беда, что всего 11 ему тогда было - базовые знания о миро-устройстве уже получил, а уж если миро-ощущение включилось, то - везде дорога. Отец Родьки связался с Городским советом, предупредил о приезде. Велька тогда ходил потерянный, пока Семен Иванович ему не напомнил принцип "что-то находишь, что-то теряешь". Не увидел он тогда смысла в этом напоминании. А потом появилась Ярослава. И заполнила пустоту, оставленную после отъезда Родьки.
Первый раз он ее увидел как раз в школе. Семен Иванович представил всем новую ученицу (и новую поселянку), вкратце описав ее городскую жизнь: родилась в Городе (это редкость, обычно в Город приезжают выросшие в поселениях), получила там базовые знания, но развить _умения_ не смогла - много побочных излучений от предприятий, поэтому и сбежала. Волосы у нее тогда острижены были "под мальчика" - чтоб эти побочные излучения не впитывать. Сейчас уже почти до плеч отросли, скоро косу заплетать можно будет, чтоб девчачьи умения сподручнее развивать (пока у нее плохо получалось) - родных и близких всегда _ощущать_, детей маленьких понимать, ну и семейные разности - Велька в эту тему глубоко не вникал.
Тогда все накинулись на Ярку с расспросами: что там, в Городе, как там, почему да зачем. А она сжалась вся и только головой стриженой мотала: не хочу, мол, даже вспоминать. И тогда даже малыши, которые еще только мамины эмоции считывать умеют, поняли - тут что-то личное, семейное, не надо трогать. Стали общаться, как с обычной поселянкой - купаться позвали после занятий, местные новости рассказали, перезнакомились все. И как-то так оказалось, что с Велькой у них ближе всех дружба завязалась. Но даже он никогда не пытался выспросить про Город и про тех, от кого Ярка сбежала.
И вот теперь Семен Иванович сам поднял эту тему. Видимо, дело серьезное.
Ярослава прошла вместе с ним за дверь к приезжему, но вскоре все трое вернулись в комнату для занятий. Горожанин (если это был он) выглядел вполне обычно: мужчина среднего роста, русоволосый, бородатый, как все поселяне, только цвет лица чуть сероватый. Семен Иванович звенящим от возмущения голосом сказал:
- При всех спрашиваю тебя, Ярослава, сколько в Городе физиков-ядерщиков?
- Два. Редкая профессия, - прошелестел ее голос.
- Ты их знаешь?
- Да, один из них глава Городского совета... мой отец. - Все в комнате удивленно вздохнули. - А второй - мой брат.
- А этого человека ты знаешь?
- Нет. - И взгляд исподлобья. - Но я видела его на собрании Городского совета. Он Гость. - В комнате повисла гнетущая тишина. Даже Семен Иванович растерялся:
- Что?..
- Он из-за границы. Гость страны. И Совет его выслал обратно, потому что его предложения были не нужны.
- Какие предложения?
- Как расширить миро-ощущение с помощью подручных средств. У него сумка шприцов с собой была и склянки какие-то.
Семен Иванович испытующе взглянул в лицо Гостю. Помолчал и спросил:
- А где настоящий Горожанин, который обещал приехать на лекцию?
Еще никто не понял сути вопроса, когда Ярослава придушенно всхлипнула и выбежала из комнаты. Хлопнула входная дверь. Велька бросился следом, схватив по дороге ее обувь и полушубок. Потом осознали, и зашуршал шепот:
- Должен был приехать ее отец... или брат... У нее сегодня день рождения...
Гость хранил молчание.
- Уходите. Уезжайте из нашей страны. - Голос Семена Ивановича стал стальным.
- Но разве вы не хотите узнать, где тот настоящий Горожанин? Будете лезть мне в голову? Может, даже пытать физически? - Гость нервно ухмыльнулся. - Вы же ненавидите меня сейчас!
Семен Иванович уже взял себя в руки. Демонстративно повернувшись спиной к Гостю, он спокойно спросил, как будто вел обычное занятие:
- Ребята, кто помнит принцип о жизни?
Хмурые лица сменились задумчивыми. Потом один начал фразу, второй подхватил, и сложилось предложение:
- Ты можешь... отнять жизнь... только если можешь... ее потом вернуть...
- Верно. - Семен Иванович повернулся к Гостю: - Мы не сможем вернуть вашу никчемную жизнь, даже если вы сейчас сам по себе впадете в кому. Вы - не просто Гость, вы Чужой. У вас другие настройки, другие колебания тонких полей, если вы меня понимаете. Другой образ мыслей. Вы не входите в резонанс с нашим миром, с нашей природой. Вы не видите то, что видим мы, не понимаете то, что у нас ясно годовалому ребенку. Поэтому не в наших принципах отнимать вашу жизнь. Тем более что так, как вы живете - это и жизнью не назвать. Уходите.
Учитель повернулся к ребятам:
- Ну, что ж вы стоите? Рассаживайтесь, начнем занятие.
Под шумок Гость ретировался. Суровый Шляпкин проследил, чтоб Чужак по пути не стащил ничего и не оставил неприятных "сюрпризов".
Велька догнал Ярославу аж на берегу речки. Она сидела на камне, на котором летом они загорали и болтали обо всем. Он накинул на нее полушубок, присел перед камнем на корточки и обул ей валенки. Поднял глаза, ожидая увидеть слезы. Их не было.
Ярослава была бледна, и губы ее были сжаты в тонкую линию.
- Мы его найдем, - прошептал он. - И вернем его жизнь, если надо. Он же наш, он с нами, с тобой в резонансе. Попытайся _ощутить_ его.