Журнал Рец No. 7 : другие произведения.

Тимофей Давыдов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Тимофей Давыдов
  
  http://termitnik.org/author/aleister/
  
  
   Бессвязное, или Монолит
  
  Души обгорают по краям.
  Бог, Дьявол - две стороны одной монеты,
  которую я далеко швырнул
  со своего моста.
  Если философы - это трагические ослы,
  то поэты - трагические коровы,
  жующие одни и те же чувства.
  Я - архангел в последнем ряду.
  Вот я сошёл со сцены под ливень асфальтов.
  Моя реакция? (Ёжусь в кресле). Удивление. Усмешка.
  Что же такое адские муки? Это когда всё время тошнит,
  а выблевать не можешь.
  Пустые мысли в пустоте - вот разумная вечность.
  Души обгорают по краям.
  Нет равновесия.
  33.
  
  
  
   Вне физики
  
  Подайте больший ток,
  Чтобы от перегрузки
   задрожали и лопнули провода состояний.
  
  
   Диптих "Многоточие зрачков"/"Очищение"
  
  "Многоточие зрачков"
  
  Все кафе в выходные закрыты,
  И погода так странна.
  Бездонный туннель неба оглушил воздух -
  - будет дождь.
  
  Я не стану будить тебя -
  - мы останемся чужими,
  Недоумевающими окнами,
  забытыми стёклами.
  
  Пистолет и шесть патронов в обойме -
  - я ухожу.
  Погода так странна.
  
  3600 секунд. 10 000 зрачков.
  Осколки на полу.
  
  Мысли растекаются по намокшему асфальту.
  Только бездонное око.
  
  Ветер уносит её дыхание с моих ресниц.
  Обволакивающая глубина туч.
  Небо вспоролось дождём.
  
  "Я не разбудил тебя - мы расстались чужими".
  
  Водоёмы крыш.
  Капли - разбитые окна.
  Осколками глаз усыпаны
  тёплые пальцы дождя.
  
  Все телефоны праведников
  в этом городе начинаются с 33-х,
  А я не хочу быть праведником -
  - я беру пистолет.
  Шесть патронов. Я ухожу.
  
  Город тонет в дожде.
  
  
  
  "Очищение (Pissed Away)"
  
  Облака в утреннем небе
  как кляксы выссанных мечтаний.
  О, Змие, этот наркотик всё ещё крепок для меня.
  
  
  
   Под дождём (Japan Remix)
  
  Ветер заламывает мокрые руки ветвей.
  Трепет и брызги.
  
  Капля дождя сползает по стеклу.
  
  Горячий чай в чистой пустоте.
  
  
   Из "Разрывов" (Lyric Remix)
  
  Ветер облокотился о подоконник
   и чихнул на письменный стол
   свежестью вечера.
  Приласкав штору, я обнялся взглядом
   с бесконечной равниной.
  Вечерние шелестящие холмы.
  
  Переливаясь янтарём, волны травы
   трижды обошли дом.
  В хрупком небе звякнула пустотой осень,
  и ветер запустил свои прохладные пальцы в мои волосы.
   Движение
  Осень.
  Чёрные дожди Запада
  снова смоют с меня осадки состояний.
  Север, я знаю, что ты ищешь меня своим холодным оком,
  Но я иду одновременно по стольким дорогам!
  И всё же моя множественность - I.
  Север!
  Ты скоро увидишь меня
  на пути к твоим белым камням.
  
  
  
   Разрывы XII
  
  Она соткана из дождя.
  Тонкие пальцы, локоны-струи.
  
  Я - тот, кто пройдёт сквозь неё,
  не оставив следа...
  
  И солнце перестанет светить для меня,
  И каскады звёзд облепят ночной вздох тишины.
  
  Часы спрячут угрюмые стрелки,
  когда сознание, гулко чеканя шаг,
  пройдёт через три мира.
  
  Облака рождают чудовищ,
  и, улыбаясь, рвут их на части...
  
  Она соткана из дождя.
  Тонкие пальцы.
  Вздох облаков.
  
  
  
   Разрывы XVI
  
   Вместо предисловия: автор выражает свою благодарность замечательной девушке Алине, общение с которой повлияло на многие аспекты этого "стихотворения".
  
  Слова обрываются на середине,
  рассыпаются, слипаются в комки.
  И из этих обрывков
  я каждый раз методично выкладываю
  один и тот же
  узор для тебя.
  
  "Сознание истощается через мысли.
  Слова обретают значимость,
  только заполняясь ощущением".
  Я знал это, и потому создавал каждый раз
  один и тот же
  узор для тебя.
  Он вливался в размотанные вены проводов,
  оставляя расстояния лежать распростёртыми
  в пыли дорог.
  
  А за окном, как и тысячи лет назад,
  играл на листве ветер.
  Я слушал его и знал, что я один из тех,
  о ком поётся в "The Stranger Song".
  
  Беззвездие - мой проводник в объятия западной ночи.
  Но и в твоих небесах спрятаны всё те же тайны -
  Россыпи драгоценных звёзд.
  А я уже скоро исчезну за очередным поворотом...
  
  И, ты знаешь, единственное чего бы я хотел -
  это увидеть
  твоё лицо,
  когда ты читаешь эти письма.
  А за окном, как и тысячи лет назад, идёт дождь.
  
  
   До конца Дороги...
  
  "Может...
  Может быть ты хочешь,
   чтобы я сказал тебе Что-то?"
  ?...
  Провисло там, за поворотом.
   В прошлых неделях и числах.
  Усталость проводов.
  
  Я ужасно стар...
  А впрочем, я всегда это знал.
  
  Эпизод из известного фильма:
  Перегнувшись через перила, она смотрит в воду.
  Неслышные шаги: "Кажется, Вы собираетесь
   совершить глупость?"
  Она оборачивается...
  
  Голова набок. Окно наискось.
  Запираюсь в своей башне и вдыхаю облака.
  
  Это правда, что путешествующие всегда одиноки...
  Просто их дороги обладают одним удивительным
  свойством - они никогда не сходятся с другими,
  только пересекаются. То же и с их чувствами...
  
  Запах облаков. Отблески ползут по стенам.
  
  Не оборачиваться. Не возвращаться. Не жить.
  Холодно.
  Не возвращаться. Уносить с собой дальше по дороге.
  И ласковые пальцы звёзд касаются моих струн.
  
  Как же часто слишком долго ждущие любви беззащитны!
  Стоит только подуть ветру нежности, и они уже готовы
  сорваться вместе с ним...
  
  Ну а я...
  А я не хочу имён.
  Быть чистым стеклом естественнее.
  В именах часто дремлет смерть.
  Это самое естественное - быть обычным стеклом.
  
  Так пусть дует ветер нежности!
  Пусть уносит всё далеко-далеко от меня!
  
  Входить в шаткие порты, а покидать счастливые гавани,
  оставлять зажжённые лампы и уносить в баночке
  красивейшего светлячка - что ж... это в самом деле
  хороший путь.
  Какая разница - нести ли в себе всю жизнь Свет одного
  человека или многих? Её нет... А Свет есть...
  
  Путешествующие всегда одиноки, но они не бесчеловечны...
  А вдруг другой мост, другая Она... И что же?
  Да, похоже, я снова скажу:
  "Кажется, Вы собираетесь совершить глупость..."
  Но теперь уже буду знать, что остановки нет...
  
  Всё дальше и дальше по дороге...
  Её нет, а её Сияние здесь.
  И эти светлячки нежнейшего Света будут гореть для меня,
  даже когда моё тело уже будет заносить снегом...
  
  Так пусть дует ветер нежности!
  Пусть унесёт всё прочь!
  Унесёт для Неё, обнимет Её своими ласковыми вихрями...
  (ведь я уже никогда...)
  Ещё один взгляд...
  Мои снега приближаются, а, значит, мне надо идти дальше,
  пока не закончится дорога...
  
  
   Шелест
   (Желание завершения Всего)
  
  Годы разбегаются вспять.
  Перья окраин. Горы сваленных в кучи книг.
  Я и сам бы поджёг их ради великолепных костров,
  Да только времени нет,
  Да и нет в моей апатии искры...
  
  Снова смутно далеко,
  Но засветло легло
  В каждый миг.
  
  Сны не хотят забывать.
  Да и я.
  Здесь, возле склона.
  Ладони на висках.
  Ветер колышет траву...
  
  Любовное к своей Любви (Ей - Любви)
  <" " " - указание ударения>
  з'али
  тал'и
  савинь'и ан'а,
  ивиль'и ан'ив
  л'ана униль'я...
  
  
  
   В тех окнах (ненужные размышления)
  
  "Мрак показывает конечность и ограниченность вещей,
  Любовь - бесконечность их самих и их чувствования".
  (Книга Пустоты)
  
  Я мог бы рассказать сотни состояний
   и поведать о тысячах ощущений.
  И тихо улыбнуться в её глаза,
   и провести рукой по её волосам.
  Но я же первый знаю,
   что это никому не нужно.
  Даже ей...
  
  Ночные улицы населены горящими окнами,
   и за каждым окном есть люди.
  Разные люди...
  Столько счастья и столько боли
   засыпает каждую ночь в погасших комнатах.
  Но есть особенные окна, в которых даже созвездия
   отражаются лишь краешками,
   а лунный свет подолгу не выпускает их из объятий -
  боится отпустить.
  Там пытаются уснуть люди, которые не могут жить одинокими.
  И, быть может, некоторые из них не знают,
   что они не могут жить в одиночестве,
  И, быть может, другие пытаются убедить себя,
   что они не одиноки,
  Есть и те, кто уже зачем-то думает, что по-другому и не бывает...
  
  В ночных огнях всегда больше открытости,
  В ночных лицах - доселе прятавшихся чувств.
  Непогасшие строки письма. Пепел на подоконнике.
  И вот, одним движением, мир разворачивается,
  дрожит от предвкушения перемен, страсти, энергии.
  И плюнувший на всё Бруно уходит в дождь,
  а Галилей, сотрясаясь от ритма, входит в экстаз...
  
  Ещё одна затяжка...
  Стряхиваю...
  
  И что же?
  В тех остывших окнах больше не верят.
  Где-то глубоко внутри ещё ждут, но не верят.
  С неба падают капли.
  Ещё одну сигарету? Да, пожалуй...
  
  Можно ломаться как стебли в чужих руках,
  Можно после очередного свидания расходиться
  по разным измерениям, или сидеть рядом,
  но постоянно вываливаться из "мы".
  Только вот собственное отражение всё так же
  будет танцевать в луже под напором дождя.
  Не верят, что по-прежнему ждут.
  Ждут чего-то Сверх...
  
  Я мог бы рассказать...
  И улыбнуться, и провести рукой...
  Но ведь и мне ясно -
  Всем нужна не просто каждодневность.
  Всем нужно Что-то в этой каждодневности,
  Что-то Сверх,
  Хрупкое, но настоящее!
  Без обмана и самообмана.
  И Это способно преобразить
  пустоту в наполненность,
  а дни раздробить в незажатые Мгновения.
  Не надо будет ничего говорить,
  когда - из глаз ли ангела или из вскрытых вен -
  потечёт Любовь.
  Та, что меняет внутренний мир навсегда,
  раздвигает Вселенную в беспредельное,
  показывает бесконечность вещей
  и даже... нежность смерти.
  
  
   С каждой секундой...
  
  Моя армия покоится под снегом.
  ("Три месяца ожесточённых боёв...
   В окружении... Как один...")
  Автостопом до Байкала
   с тростью в руке
   и ночными городами в воспоминаниях.
  
  
  Что скажите, повсеместные боги?
  Да что вы можете сказать,
   когда ваши кишки разложены по алтарям!
  
  Моё горло - братская могила.
  Все забыты. Все убиты.
  
  Говорят, скоро будет весна,
   но моя армия навечно погребена под снегом.
  Ей не нужны кресты и прощальные залпы.
  
  Снова туда.
  Сяду на тот самый камень
   и кину взгляд с горы
   над деревьями в даль озера,
  Заброшу его в самое глубокое место.
  Тогда совесть станет как снег,
  что шёл целую неделю,
  прежде чем под ним
  скрылась рука последнего рядового.
  
  Пальцы вросли в трость.
  Строки не для чтения,
  слова не для обледеневшего горла.
  
  Прощай, моя армия!
  С каждой секундой всё ближе...
  Однажды я присоединюсь к тебе.
  
  
  
   Неживые слова по весне
  
  "Итак, общий вывод таков: мы вправе желать
  умирающему быстрой и легкой смерти".
   (откуда-то...)
  
  Стоя на краю ловил капли дождя своей темнотой,
  А все иисусы смотрели задрав головы и раскрыв рты,
  Листали Библии и не могли найти.
  
  Она торопливо прошла из утра в свои сумерки
  и не заглянула в мою ночь...
  Часы спешат, а поезда, как будто специально,
  сошли отдохнуть под откосы.
  Пока слушал объявления в аэропорту в зале вылета,
  кто-то тайно переименовал его в зал ожидания.
  
  Кошачьи святые и перила мостов,
  грязные и потерянные автобусы на улицах.
  Чья-то улыбка - за ней Вселенная,
  дальше - прячущаяся тревога.
  Толпы. Слякоть. Солнце.
  Беззаботные морды кастрированных котов.
  
  В некоторых местах восприятие затирается настолько,
  что реальность соскальзывает с него.
  
  Раньше бывало, что сказанное мной обретало значение,
  теперь же мои неживые слова свободны от смыслов -
  они обычные осколки на тротуарах городов.
  Именно поэтому теперь я могу вальсировать на них
  и приглашать любую на танец до ближайшего вокзала.
  Давай же, не бойся... Мы успеем до твоего поезда.
  Я никогда не стану лгать,
  всего лишь поверь мне и вложи свою руку в мою.
  Я приглашаю тебя...
  
  Когда весна самое холодное время года,
  нужно ввести в вены немного дождя,
  высыпать за окно бездомные чистые листы памяти
  и наполниться любовью.
  
  Ведь женщины и дороги раскрываются одинаково -
  доверчиво и естественно. Во всей своей хрупкости.
  Если вглядеться, то виден каждый их поворот.
  Нужно лишь вглядеться...
  Нужно лишь наполниться любовью.
  
  И знать, что
  Нет ничего важнее Звезды.
  
  Всё так же стоял и ловил капли,
  Но тёмные ангелы только ниже опускали
  капюшоны на лица...
  
  
   Не ушёл...
  
  Если я захочу, мой голос наполнится тишиной.
  Стоит только захотеть, и моё отражение
  исчезнет из зрачков встречных прохожих
   и из памяти знакомых, любимых
   и всех пушистых котов.
  
  А в это время ветер всё так же
   медитативно-нежно гладит изгибы штор.
  И я снова сворачиваю туда,
   где одинокие танго Пиацоллы
   заставляют раскрывать окна
   в предчувствии долгожданной грозы.
  
  
  
   Одноклеточный Хирург
  
  Я - стеклянный глаз Амон-Ра
  С серым веществом вместо мозга.
  Как же надоедает сидеть в одной клетке.
  Так дайте мне изнанку тела,
   чтобы я мог научиться оперировать души.
  
  
  
   Совершаю звонок
  
  Вспыхнула спичка.
  Выдохнул дым сигареты
  в телефонную трубку:
  Гудок.
  Пауза.
  Гудок...
  
  В телевизоре беззвучно
  открывает рот какой-то певец.
  Его слышит весь стадион,
  а у меня в руке только небольшая
  черная трубочка.
  Только небольшое желание,
  небольшой выдох,
  маленькие искорки с сигареты.
  
  Гудок.
  Пауза...
  
  Я слишком долгое время
  засыпал на одном месте,
  оценивал одни и те же мысли.
  Препарировал надоедливых ангелов
  и проводил обряды инициации.
  
  Скосил взгляд на экран:
  Флаги, громкоговорители, трибуны...
  (а у меня лишь небольшая чёрная трубочка)
  
  Гудок.
  Пауза...
  
  Ну а если всё напрасно?
  Что, если ТАМ попросту нет телефона?
  
  Неожиданный шорох в трубке -
  Вдруг сейчас будет голос бога?
  Или хрипловатое спросоня
  и раздражённое "Да?"
  рядового духа-хранителя?
  Или я услышу Её...
  
  Но следующее мгновение
  приносит только очередной гудок.
  Пауза.
  Видимо, помехи...
  
  Уже белёсый сумрак прижимается к стеклу -
  Задёргиваю штору, прикуриваю новую сигарету.
  Пальцы немного устали.
  Ожидание...
  
  Международный звонок в никуда.
  
  Но если я только дозвонюсь...
  Если я дозвонюсь,
  то шаман на Ольхоне оторвётся
  от своего камлания и поднимет трубку.
  И прячущиеся в Андах инки удивятся,
  услышав мой голос.
  А пигмей будет долго стоять в нерешительности
  перед единственной телефонной будкой в Сахаре,
  прежде чем решится выслушать меня...
  Они поднимут трубку и -
  в мою комнату вольются запахи летней Кубы,
  тепло рыхлых стогов провинциальной Франции,
  морские брызги английского побережья
  и уставшие от одиночества голоса...
  
  Или я снова услышу Её...
  
  Гудок.
  Пауза.
  Гудок...
  
  Международный звонок на планете Земля.
  Звонок на прощание.
  Да, я уйду, это уже решено.
  Ожидание...
  Пепельница переполнена окурками.
  
  Гудок.
  Пауза...
  
  
   Сезон Исчезновения (аритмия)
  
  Вытечет ли сон энцефалитными слезами,
   замерзая на ширине плеч,
  Лопнет ли струна надорванного голоса
   (взрыхлит мои пальцы до костей)... Из коры древнего дуба,
   из вязи асфальта лягут в землю тени.
  
   Гроза над городами...
  -------
  I. [Вода - погружение во тьму].
  
  Гроза над городами.
  Тычусь вслепую в крестовину зданий,
   бормоча под нос невиданные мысли (отбрасываю исхудавшими окурками).
  Мышиный писк трамвая на повороте
  вычерчивает живозастывших полированных кумиров,
  смутных плакатных жителей и их хрупкие норы.
  
  Остановки, киоски, сумки...
  Перемещения: правее, боком, через дорогу.
  
  Кромешные радости
   взрываются мясистыми
   праздниками природы.
  Абсентные войска уже на марше.
  Ответвились порванные стяги.
  Абсентные войска бегут различий.
  Перебор...
  
  (Траурное пятно занавешенного солнца
  мстительно прицелилось в обнажённые затылки)
  К следующему изгибу улицы безудержным вальсом сморщенных обёрток.
  В стекле мелькнули
   сектантские улыбки
   взведённых корпораций;
  Рукопожатия завороженных контор -
  Пока не сработает будильник.
  
  "Структурные системы элементов" -
   здесь не бывает тавтологий.
  Всё на месте. Как обычно. Как всегда.
  Только лица за полночь
   обжигаются видениями,
  Обливаются кипячёным потом.
  
  - Ты помнишь, как мы спускались в долины,
  и каждый шаг рождал строчку длиною в полжизни?
  
  Обмануть системы -
   - означает повиснуть на них
   тягучим нефтяным пятном,
  весело оросив придорожные кусты.
  
  (Там, вдали, меня больше никто не ждёт...)
  
  Вывернутся неоновые маски
   двадцативаттными лампочками -
  Наденусь конским черепом
   на звездные Стожары.
  
  Но где найти такое лето,
   чтобы осины из груди,
   чтобы гроза над городами?
  
  Всё то же. Искоса. Внутри.
  Промозглые бульвары да непропитые стихи.
  Всё те же стынущие пальцы
   в молчаливом ожидании чужих губ.
  Иные гвозди в теле переходов.
  
  Киоски, сумки, тревоги...
  
  Дождь-дождь-дождь!
  
  Требуется резво поспешить
  отъесть себе пузо маковой росинкой,
  закусить бытийно-философской соломинкой
  да пустить скупую слезу в стакан.
  Если бы да кабы,
  Но всё совсем не то.
  
  "И самопознание
   и саморастворение ради другого".
  
  Дождьдождьдождь!
  
  Зажглись огни.
  
  Кто-то придет и скажет ей:
  "Всё хорошо... Теперь то, что прошло, уже
  не имеет значения: я чувствую настоящую тебя.
  Отныне твое ненастоящее будет исчезать во мне..."
  
  По стенам сползли ненужные обрывки, лишние капли
  и почти невидимые насекомые.
  Рассветная бледность над проводами.
  
  II. [Земля - во тьме].
   Мне бывает трудно, когда солнечный свет
  ложится на вещи в комнате, потому что он
  каким-то образом связан с ней.
  Мне бывает трудно, когда слышится шуршание пронзительно пасмурного неба -
  оно как-то связано с ней.
   Не забывать человека внутри его тела,
  Всего лишь увидеть его Свет,
  прячущуюся в забытой пепельнице Звезду.
  
  (Может быть, я всё же забрал её Боль?
  Быть может, это её Боль с каждым ударом сердца
  посылает импульсы в мой головной мозг? Вряд ли...
  Но если бы это было так,
  значит, не совсем напрасно...
  Значит, моя плоть в самом деле надеется
  стать концом этой эстафеты)
  
  Не забывать человека среди других,
  Не потерять его в других...
  
  Заслуженный историк перекопанных кладбищ,
  Великий министр здравоохранения,
  Скажи мне, зачем ищут в земле людей?
  Кто же ищет Людей в земле?!
  
  Государство поощряет музеи природы,
  Государство поощряет музеи народов,
  формирует слои и галантные страты,
  горячие пирожки и высокие цели.
  Ну да разве это не борьба за выживание?
  Почетно оправданные инстинкты,
  Возвышенные земляные идеалы,
  Налог этого Устройства существования...
  Это борьба за выживание, потому и правильно,
  потому и привычно.
  Но не всё.
  
  III. [Огонь - память].
  
  История моей самой большой Иллюзии...
  История причинения Боли.
  Подумать только! -
  Я ведь действительно был абсолютно уверен,
  что могу дать ей то, чего не хватает!
  Соединить наши чувства и очистить состояния...
  
  Какой бред!
  Горькое заблуждение.
  Только сейчас моя Пустота
  стала видна мне по-настоящему.
  Все эти глупые мыслишки должны быть преданы огню!
  
  ...Теперь этот бред возвращается только в сновидениях.
  Он подходит к моей кровати и сбрасывает одеяло на пол.
  С холодной неизбежностью я смотрю
  в его зрачки, покрытые пёстрыми пятнами,
  и уже знаю, что утром найду себя окоченевшим...
  
  Больше никому Боли! -
  вот лозунг той герильи,
  на которую я готов отправиться всегда.
  Зачитай же приговор, моя атрофированная жизнь:
  ""Стихи" заслуживают только умирания,
  как и тот, кто причинил Боль".
  Пусть так!
  Я согласен.
  Да, я согласен,
  но только, чтобы
  Больше никому Боли!
  Слышите, иные вселенные?
  Вы слышите, иные существа?
  Иначе я пошлю вас всех к дьяволу!
  
  Я помню всё...
  Мне не нужно забывать.
  И не нужно менять:
  пара строк длиною в две жизни.
  
  К счастью, я уже давно одинок в этой Тьме...
  Последние паутинки исчезли из её памяти
  с лёгким хрустальным звоном...
  Вместе с ними исчез и я.
  И в ней снова стало так легко заметно Сияние Звезды...
  
  IV. [Воздух - искажения во тьме].
  
  Поезда и автобусы дальнего следования -
  - вот те самые места,
  где время постоянно пытается
  совместиться с пространством,
  да только я не умею переводить часы,
  остаюсь выживаться в нетрезвом окружении
  удивительно неправильных представлений.
  Выживаюсь изнутри в себя.
  
  Как мишень для острейших выстрелов,
  Словно разрежённый ветер над взморьем...
  Однако тиснутые выражения по-прежнему
  выбивают усталые зрачки "высоток".
   В то время как
  я - лишь обезумевшее говно в проруби мира:
   от одной стенки до другой, стукаюсь об лед.
  И глаза исходят кровью.
  
  Только один вопрос:
  есть ли тот, кто не увидел Любовь?
  Возможно ли вот так не увидеть Любовь?
  В выжженных уголках себя,
  в незатронутых пустынях.
  Мерцающие звёзды на её запястьях...
  Морские приливы на кончиках ресниц...
  
  Время исчезать. Пора выцвесть
  как доисторической фотографии.
  Свой дом потерял, новый не обрёл.
  
  Нуклеарная семья
  в золотистых краях табачного колечка.
  Семейства розоцветных и членисторуких
  рубанули с плеча по колено.
  Разошлись. Семимильными шагами за горизонты.
  А они видели жизнь, они строили жизнь,
  конструировали ультрамарином
  и щепотками поваренной соли.
  Разошлись за горизонты...
  Собрались в дорогу и другие люди...
  Жить с кем-то, любить кого-то.
  Жить с кем-то, а любить кого-то -
  палка о трёх концах.
  Безответный вопрос. Бесполезный ответ.
  Ненужные фразы.
  Я опустошенно застыл на месте,
   мертвенно залёг в степные травы,
   сложился в морозные стебли.
  
  Нельзя терять искренность,
  нельзя терять человечность:
  это я под кожурой лица
   травоядными сапрофагами
   ворошу искренние улыбки.
  
  Змеи дождевых струй в волосах,
  Вороновы глаза,
  И когти мои наросли от мёртвых птиц.
  
  "Сгорайте в рассвете,
   обессердеченные звёзды,
  Изрезанными лоскутами Байкала
   заклинаем вас,
  Черными птицами,
   белыми ящерицами
  протиснемся сквозь словарные дни,
  тысячерукими плющами
   обовьем ненасытные ночи".
  
  Тогда меня ещё и в живых не было...
  А теперь нет и в списках умерших.
  
  Меня вообще нет.
  
  Берёзовые хлопья липким туманом
  осели в ягодной бороде,
  спрятались в гелевом стержне моей ручки.
  
  Здесь всё было ясно,
  Здесь всё было просто,
  пока спички не выпали из рук,
  не рассыпались по мокрой мостовой.
  
  - Ты куда?
  - Всё хорошо... Просто меняюсь в пространстве,
  пытаюсь исказиться объектами, изворачиваюсь
  внутренностями наружу - навстречу всему.
  
  Не задёргивай занавеску,
  Не засыпай в благоверном сугробе...
  Свой дом потерял, новый не обрёл.
  Пора исчезать,
  время воткнуть на прощание посох
  в сердцевину перекрёстка.
  
  Вот я уже и пассажир плацкартного вагона,
  в чьём билете нет пункта назначения.
  
  Тайга железнодорожных путей
   и неистовый Колтрейн,
  Джазовая энтропия и языческий Медведев -
  Двигаюсь в глубину лета,
  Двигаюсь в мистические воды.
  
  Растительность, гаражи, перроны,
  кладбища, растительность, перроны, гаражи...
  И попутчики...
  Ясные лица попутчиков заполняют светом
  поверхность столика между нами.
  
  Но я опять выспался,
   чтобы не совпасть с жизнью.
  Впрочем, к чёрту!
  Я ещё постучусь размалёванным смертником
  в истёртые двери заброшенных шахт
  и нажму повседневным движением
  на курок великолепной темноты.
  Вот только этого явно будет мало...
  
  "В лето 629-го года
  настал сезон Исчезновения.
  Командующие парадами планет
  закончили свои харкотные войны,
  объявили наступление Всеблагого Мира
  и взялись за расстрелы последних мятежников.
  Предсмертные хрипы в тропиках
  заливали ликёром,
  а в городах Европы возводили
  новые целлулоидные монументы".
  
  Все мои беспрерывные водовороты
  смело в один миг небесной лавиной.
  Да, я тоже был в удушливых джунглях,
  где, мучаясь от жажды, пил гнилую воду
  и потрошил пойманных животных.
  В знак уважения к своим предкам
  я сделал надрез на левой руке.
  Но однажды утром я проснулся
  и обнаружил, что последняя обойма пуста.
  (последняя грустная улыбка)
  И тогда я бросил её.
  Я выстелил свой взгляд
  сексуальным шёлком и спалил его до тла,
  разукрасил весь окружающий мир
  в 629 цветов и... ушёл,
  чтобы уже никогда не вернуться.
  Кончено.
  
  Тогда меня уже не было в живых,
  Не было и среди умерших.
  
  Меня вообще нет...
  
  Не мог не сказать ей:
  "Я приму в ладони
   все твои безумные порывы,
  издерганные болью мысли.
  Погружу в тепло бесконечного".
  
  Шелест в аллеях.
  Мои нерасплёсканные чувства...
  
  Когда улыбка идёт изнутри,
  внешность опровергается,
  издымляется в лишённые смысла облачка.
  
  - Знаешь...
  - Да, я знаю.
  
  Хочется быть фюрером.
  Ненадолго -
  - только на пару контрольных выстрелов.
  
  Я испытывал сознание на прочность,
   а подушечки пальцев на нежность.
  Писал на туалетной бумаге,
  на подаренном билете метрополитена
  (двадцать поездок
   и сотня душевно прекрасных ощущений),
  на чеках из продуктовых и книжных магазинов,
  на воображаемых листах и изданных брошюрах.
  А слова отзывались в сумерках тем же безмолвием,
  что и лебеди в городском пруду, окружённые
  потоком утомлённых автомобилей,
  как и простодушный пёс, вытягивавший шею
  в раскрытые двери супермаркета.
  Слова...
  Они были топлёным жиром
   на моем шершавом языке...
  
  Я опять возвращаюсь в свой Шарлевиль,
  В свой старый потрёпанный Шарлевиль...
  Закончится скоро летний Тайлаган,
  и снова в путь - отсюда в везде, куда попаду.
  Надолго ли хватит сведённых мускульными сокращениями
  голосовых связок и изнеженных тромбов?
  Неважно.
  Передо мной снова будет долгожданный путь.
  
  Я помню те мерцающие звёзды на её запястьях...
  
  Если понадобится,
   я готов к полному отказу от Любви,
  Если понадобится,
   я готов мирно лечь в перегной,
  Но ведь не может быть, чтобы всё зря...
  Не зря промокшие души,
  Не зря ожидание грозы над городами...
  
  Оберегать влюблённых...
  Их святые улыбки
   и их тихое сакральное сияние,
  меняющее содержание мира.
  
  Оберегать влюблённых -
  это именно то, что я хочу сказать.
  
  "Любовь - это и самопознание
   и саморастворение ради другого..."
  
  
  
  
  Стремление
  
  Погасите свет.
  Уходящие шаги в пустом коридоре.
  И на лестнице,
   и в дверях,
   и среди бесконечной травы
   в пути на вершину очередного холма.
  
  Тихое кружение неба вокруг оси мира,
  Шелестящие дебри вздохов и шепотов.
  Конец путешествия - последний поворот.
  
  
  Давыдов Т.В. 1994-2003 гг.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"