Этносы Трои и их божества.

     В произведениях великого Гомера "Троя описывается как обширное поселение, защищённое мощными стенами и башнями. Внутри крепости достаточно места не только для многочислен­ных горожан, но и для большого числа союзников, собравшихся для того, чтобы помочь городу отразить нападение ахейцев... Ученые подсчитали, что город мог вместить более 50 тыс. человек. Там были широкие улицы, а в верхней части цитадели, рядом с «прекрасным» дворцом царя Приама, находилась открытая площадь... Размеры главного дворца были огромны: кроме залов для государственных заседаний с портиками из тщательно подогнанных обтесанных камней и личных покоев царя; во дворце было 50 комнат, где жили сыновья Приама со своими... (семьями),... через дворик от них располагались покои дочерей Приама и их (семей), - это еще 12 комнат, стены которых также были сложены из отлично обработанного камня. Рядом находились другие дворцы, в том числе... Гектора... Париса... (и) сына Приама Дейфоба... В поэмах Гомера... оборонительная стена (Трои) описана очень скупо, хотя... это было надежное сооружение из обычных строительных блоков [по Гомеру "стена города имела три угла", т.е. в плане имела вид треугольника]. Через определенные расстояния на стене находились высокие башни. Одна из них носила название Великой башни Илиона и, судя по всему, была рядом или где-то неподалеку от Скейских ворот... В «Илиаде» три раза упоминаются Дарданские ворота, - вероятно, они получили такое имя по названию местности, в которую вела проходившая через них дорога. Дардания находилась от Трои достаточно далеко к югу, на склонах горы Иды, «где било множество ключей»... Очевидно, что кроме двух ворот, имена которых известны, в Трое были и другие ворота... Близость к морю позволяла городу иметь свои причалы, а возможно, даже один или два небольших порта" (Карл Блеген "Троя и троянцы. Боги и герои города-призрака". 2004).

     О возникновении Трои в мифологии Антич­ного мира бытовало следующее суждение (Эней в "Илиаде" повествует Ахиллу):

      Нашего предка Дардана Зевс породил громовержец,

      Он - основатель Дардании; сей Илион знаменитый

      В поле еще не стоял, ясноречных народов обитель;

      Жили еще на погориях Иды, водами обильной.

     "Дардан же, опечаленный смертью своего брата, покинул Самофракию и переправился на противо­положный материк (через пролив Дарданеллы). Царем этой страны был [автохтонный правитель] Тевкр, сын (бога) реки Скамандра и нимфы Идеи: по его имени и жители этой страны назывались тевкрами ["Тевкр" - бог-этноним (и, видимо, бог-прародитель) автохтонного племени"тевкр"]. Радушно принятый царем, Дардан [наименование племени фригийцев/фра­кийцев] полу­чил [захватил] от него часть его страны и дочь Батию в жены [пример ассимиляции (заметим, что в имени "Батия" сем. "бат" означает дочь)]. Он основал там город Дардан [район горы Ида], а после смерти Тевкра всю страну назвал Дарданией [племена фригийцев/фракийцев оккупировали всю страну тевкров]... У него (у Дардана) родились сыновья Ил и Эрихтон(ий) (в этих наименованиях также можно усматривать названия родов/племён). Ил умер бездетным, и царская власть перешла к Эрихтонию [в борьбе за власть богатое (видимо, землями и скотом) и более многочисленное племя последнего оказалось сильнее]. Женившись на Астиохе, дочери Симоента, он породил Троя "(Аполлодор, III. 12. 1,2); [большой и сильный род "Трой (Трос)" подчинил себе всё племея].

      Славный Дардан Эрихфония сына родил, скиптроносца,

      Мужа, который меж смертных властителей был богатейший...

      Царь Эрихфоний родил властелина могучего Троса;

     "Трой (Трос) унаследовал царскую власть и назвал всю страну по своему имени Троей. Он женился на Каллирое, дочери Скамандра (бога реки), и у него родились дочь Клеопатра и сыновья Ил, Ассарак и Ганимед (виночерпий Зевса)" (Аполлодор, III).

      Тросом дарованы свету три знаменитые сына:

      Ил, Ассарак и младой Ганимед, небожителям равный...

      Илом почтенным рожден непорочный душой Лаомедонт;

      Царь Лаомедонт родил знаменитых... Приама...

      Капис, ветвь Ассарака, родил властелина Анхиза... («Илиада», Il. XX. 219-230)

     "Велика и могущественна была Троя... Основал Трою Ил [сын Троя, полубог]... Он (будучи) во Фригии [что говорит о тесных связях малоазийских фригийцев с оставшимися на Балканах кровнородственными племенами], принял однажды участие в состязании героев и вскоре победил их одного за другим. В награду за эту победу... Дал ему царь Фригии также пеструю корову и сказал, чтобы он шел за коровой и там, где остановится корова, основал бы город... (И) Пошел он (Ил) за коровой, а она остановилась как раз на холме богини Ата/Атэ. И на этом-то холме и начал Ил постройку города" (Н.А. Кун).

     Богиня Ата/Атэ в «Илиаде» (у эллинов) - старшая дочерью Зевса, а её мать (в «Теогонии» Гесиода) - богиня раздора Эрида. Так, по мнению проф. Отто Келлера, Ата/Атэ - фригийская богиня. О фригийской богине с именем "Адамна" упоминает М. Васильева ("Гора, бог и имя". ВДИ № 3, 1990). Принимая во внимание чередование "д" и "т" в арийских теонимах, вполне можно полагать, что фригийская Ата/Атэ, это - фригийская "Ада-мна" (сокращённо). При этом существует мнение (в частности, W. Fauth ("Adamma Kubala". 1967)), что подобное звучание ("Адамна") имел во фрако-фригийской языковой среде северо-сирийский (автохтонный анато­лийский) теоним "Adamma". И действительно, термин "Ad-amma" буквально означает "богиня-мать", а "Адамна" ("Ад-ам(а)-н-(а)") интерпретируется как "Высокая богиня-мать; Мать высо­ких богов" (т.е. теонимы идентичны). Не исключено и то, что фригийская "Адамна" - это Кибела, а анатолийская "Adamma" (у W. Fauth - "Kubala", что возможно, если "Кибела" - адап­ти­рованная праариями анатолийская богиня) - Рея либо Вурусема/Камрусепа (веро­ятно, и это - синонимы).

     Знаменательно, что корова была изображена на монетах таких киликийских городов, как Тарса, Малла, Сол, Сидены, а также на медалях Кизика. На монетах же Илиона представлено жертвоприношение коровы перед статуей Афины Илионской; т.е. и у автохтонных анатолий­цев, и у их ассимилировавшихся потомков бытовало раннеземледельческое представление о Всеобщей матери в облике коровы (тоже и о Гере у греков (заимствование)). Заметим, что и Генрих Шлиман был уверен в том, что "мы не ошибаемся, понимая корову, которая указала место для основания Трои, как священный символ Афины или Аты". Не исключено, что корова здесь представляла Афину Илионскую (заметим, классическая (эллинская) Афина - не малоазийская (и не прарийская) по происхождению богиня) либо богиню Рею.

     Таким образом, Великая мать, не только указала Илу (сыну Троя), где заложить город, но и являлась его (Илиона) госпожой (как, к примеру, финик. Баалат Гебал, "Владычица" в Кноссе или Уни у этрусков (этносов раннеземледельческой культуры)). Отметим, что миф о закладке Карфагена связан уже со шкурой быка (т.е. с образом бога-отца).

     Рассказано (Н.А. Кун "Легенды и мифы Древней Греции"), что "... Во время царствования Ила только та часть Трои была окружена стеной, которая находилась на холме, часть же города у подошвы холма была не защищена. Стену (с парапетами и башнями) вокруг этой части города построили (по воле Зевса попавшие на время в рабство к Лаомедонту) Посейдон и Аполлон (по троянской легенде только Посейдон)... Несокрушимую стену... Только в одном месте можно было разрушить стену - там, где работал герой Эак, помогавший богам в труде".

     Существует мнение, что основали Трою (Илион) выходцы из протогородского поселения (ок. 4800 г. до н.э.), расположен­ного в примерно 30-и км от города Чанак-Кале (сегодняш­ний Кумтепе), возведя его (Илион) на берегу залива; а сопоставление названия "Илион" с протохан. "Йерихон" (город бога Луны Йариха) и "Сидон" (город бога Сида), говорит о том, что наименование "Илион" (город бога Ила) - термин из анатолийского (прахат.-хур.) лексикона (не арийский).

     Обратимся к этимологии топонима "Троя". Так, Л.А. Ельницкий (ВДИ №2, 1938) полагал, этот термин "Троя" означает "Дом (дворец) глиняной посуды"; и это, якобы, отражает славу его умельцев-гончаров (что, как следует из артефактов, - не вполне достоверно). Существует мнение (Garstang-Gurney, 1959, р.102), что такое хеттское наименование Трои как "Wiluša" (Вилуша), встречающееся в договоре Муваталли с Алаксандусом из Вилу(ш/с)ы - фракийская транскрипция. Вместе с тем, название "Вилуша", представленное как аккадское "В(э)-ил-(уса)" может означать (если полагать "уса" окончанием: ср. "Тарт-ус/Тарсус" (город на западном по­бе­режье Сирии («ранняя бронза II»)), эстон. "Тарт-у") "В боге, божественный, божий" (город); а, как известно (см. ниже), основатель Трои - Ил). Если же "Вилуса" представить как "В(и/а/э)л-(уса)"→ хан./акк "Ваал/Бэл-(уса)", то это название может значить "Хозяин/владыка (в смысле - бог))". Хеттские источники (анналы царя Тудхалия IV; 1265-1235 гг. до н.э.) передают название "Троя" и как "Таруиша", которое, как семито-хамит. выражение "Та-ру-иш(а)", можно тракто­вать как "Земля светлых (цвет волос) мужей"; - такими и виделись балканские праарии. В таком случае наименование "Троя" (др.-греч."Τροία, Τροίη") вполне могли дать Трое VI эти праарии, на пепелище построившие новый великий город. Так, подмечено (Л.А. Гиндин, В.Л. Цымбур­ский "Гомер и история Восточного Средиземноморья". 1996), что наименования с подобным корнем (корень [tr] (Троя)), встречаются и в микенских текстах. Известно также ("Древний человек и божество") и то, что в лексике праариев наблюдалось чередование согласных "т" и "д" (а у этрусков звук "д" вообще не применялся, его заменял звук "т"). Помимо этого, у многих древних этносов звуки "о" и "у" считались эквива­лентными (к примеру, у ханаанеев или в иврите). И в таком случае, если слово "Троя" право­мер­но представить (фонетически) как "Друя" (в Латвии есть кельтский город "Друя"), то этот термин ("Друя") фонетически соотносится со словом "друид" (кельтский жрец); т.е. термин "Троя" вполне может быть праарийским (и введён мигрантами - балканскими праариями, как строителями Трои VI, поскольку эпоним города Трос - фракиец (ранее же город мог носить иное название, видимо, Илион, и им (этим названием), как представляется, традиционно продолжали пользо­ваться вековые соседи нома). Примечательно, проф. Соммер (1932 г) считал, что "Троя" и "Илион" - названия негреческие (связаны с малоазийской лексикой). Существует и мнение (Л.С. Клейн, И.М. Дьяконов) о том, что Вилюса (Илиос) и Таруйса (Троя) - разные города. Более того, Л.С. Клейн полагает, что Троя находилась на острове Лемнос, напротив Илиона. Компро­миссное же реше­ние предложено Л.А. Гиндиным (1996 г): "Илион - город, а Троя - вместе: и город, и страна" (государство/ном).

     Обратимся к археологии. Как известно, с 1882 года по приглашению Генриха Шлимана на раскопках Гиссарлыка (турец. "крепость)" начал работать архитектор Вильгельм Дёрпфельд, который, в частности, доказал, что следует выделять не семь основных археологических слоев (не семь «городов»), а девять (Гиссарлыкский холм достигал в высоту ок. 200 м., а в ширину - почти 150 м). Знаменательно, что В. Дёрпфельду удалось поколебать убеждение Г. Шлимана в том, что второй город (Троя II) в слое которого и был найден т.н. «клад Приама», не является гомеровской Троей (Генрих Шлиман "Илион. Город и страна троянцев". Т.1").

     Археологическое изучение Трои (Илиона), после значительного перерыва, продолжила экс­пе­диция ун-та Цинциннати (1932-1938 гг.) под руководством выдающегося археолога Карла Блегена («Троя и троянцы. Боги и герои города призрака». 1963), в результате чего была уточнена последовательность существования (датировка слоёв) древних поселений на данном месте: Троя I – 3000-2500 гг. до н.э.; II – 2500-2200 гг. до н.э.; III – 2200-2050 гг. до н.э.; IV – 2050-1900 гг. до н.э.; V – 1900-1800 гг. до н.э.; VI – 1800-1300 гг. до н.э.; VIIa – 1300-1260 гг. до н.э.; VIIb-1 – 1260-1190 гг. до н.э.; VIIb-2 – 1190-1100 гг. до н.э. и VIII – 700 г. до н.э.. При этом установлено, что гомеровская ("Приамова") Троя соответствует археологическому слою Троя VIIa. Далее же, экспедиция Тюбингенского ун-та во главе с проф. Манфредом Корфман­ном, начатая в 1988 году, путём применения специального радара, выявила под городом римского периода ещё один большой город.

     Как установлено, слои от Трои I до Трои V (и периоды от 3500 до 1820 г. до н.э.) включи­тельно относятся к эпохе, соответствующей раннему бронзовому веку эгейской цивилизации (в этих доарийских поселениях, по всей вероятности, жили преимущественно тевкры (выявлена преемственность эпох)). Троя I (Г. Чайлд "У истоков европейской цивилизации". 1952) пред­ставляла собой небольшой поселок городского типа, состоящий из тесно лепившихся друг к другу домов, образующих кривые и узкие улочки. Часть поселения защищала камен­ная сте­на (см. выше). Троя II была больше Трои I и окружена новой каменной стеной. Так, Генрих Шлиман (Том1) отмечал: "Совершенно очевидно, что за первыми поселенцами (Троя I) последовал другой народ: это доказывают как архитектура, так и керамика, поскольку и та и другая полностью отличаются от того, что мы видели в первом городе... Обитатели второго города вымостили улицы большими плитами из белого известняка, в которых, однако, я не обнаружил ни одной колеи от колес колесницы". Раскопки Манфреда Корфманна в Трое (конец ХХ века), показали, что Троя II - "не особый хронологический этап в Гиссарлыке, а особая культура, существовавшая одновременно с продолжением куль­туры Трои I... культура Трои II прибыла и наложилась на культуру Трои I". Считается, что артефакты (и, особенно, топони­мика) свидетельствуют о том, что мигрировали носители центрально-европей­ской "баден­ской" культуры и в Малую Азию, и на Балканы, и в Пелопоннес (Л.С. Клейн "Время кентавров. Степная прародина греков и ариев". 2010). И, как полагала М. Гимбутас, баденская культура являла собой одну из первых волн праариев в Европе. При этом, с точки зрения Л.С. Клейна, комплекс баденских культур являлся предковым для протохеттов (ротохетто-лувийцев). Здесь уместно привести и гипотезу Дж. Меллаарта ("Prehistory of Anatolia and its relations with the Balkans". 1969) о том, что Τροя II была разрушена (по уточненной хронологии) в 2360/2300 г. до н.э. лувийцами на пути их следования с побережья Малой Азии вглубь Анатолии. Предполагается, что лувийцы (арии) проследовали "через район деградировавшей (вследствие иммиграции праариев) культуры Гумельницы - Караново VI - Варны в Троаду и далее на юг и юго-восток Анатолии и достигли спустя столетие Киликии и долины Коньи, при этом весь путь лувийцев отмечен волной «диких разрушений»" (перевод в изложении Л.A. Гиндина).

     Как констатирует Карл Блеген: "характерные для Трои керамические сосуды или подобные им были обнаружены в Центральной Анатолии и Киликии". Так, Г. Шлиман, в частности, отмечает, что в процессе раскопок "Мы находим большие кувшины стоящими в кладовых на нижних этажах домов в четырех верхних доисторических городах Гиссарлыка" (Троя I-IV). Однако только "во втором городе (Троя II) встречаются гигантские терракотовые кувшины (высотой до 2-х м и диаметром до 1.5 м)... пифосы", сделанные "довольно грубо".

     И возникает вопрос: зачем были нужны такие большие кувшины? Известно, что в Ханаане зарывали в землю кувшины примерно высотой до 6-7 м и диаметром (в широкой части) до 3-4 м для сбора и хранения дождевой воды. В Трое же, как представляется, в этом не нуждались. В таком случае, в Трое II эти огромные кувшины (зарытые в землю) должны были использоваться (аналогичная практика известно) для хранения зерна (здесь соотношение высоты и диаметра для этой цели подобрано удачно). Но тогда, откуда подобная отработанная технология у праа­риев-номадов, носителей скотоводческо-кочевой культуры (если именно они, как предполага­ется, обитали в Трое II)? Мало вероятно, как представляется, чтобы праарии, основательно осев к сер. III тыс. до н.э. и освоившись (ассимили­ровав­шись и вплотную занявшись земледелием) в Подунавье, после этого (оставив возделанные земли) мигрировали на Балканы.

     Показательно и то, что "в любом случае... ни в одном из культурных слоев Трои не было найдено ни одного хеттского предмета. Соответственно, ни одного предмета из Трои не было обнаружено ни в одном из главных городов древних хеттов" (К. Блеген "Троя и троянцы. Боги и герои города призрака". 1963).

     Однако должно отметить, что на плодородных землях (вблизи рек и на некоторых городи­щах) номады-скотоводы, как установлено, всё же занимались земледелием. Так, на поселениях ямной культуры Поднепровья найдены мотыги, а в Ми­хайловском - кремневые серпы (О.Ф. Лагодовська. 1962). По данным палеоботаников (Г.А. Пашкевич. 1989), племена ямной и кат­а­ком­бной культур на землях Украины выращивали пшеницу и ячмень (известно было и просо).

     Вместе с тем, ряд учёных «в индоевропеизации Европы усматривает дезинтегра­цию высоких цивилизаций» земледельческой "Древней" Европы V-IV тыс. до н.э., таких как «Винча II-III, Лендьел, Тиссы-Бюкка, Кукутень (кукутень-трипольская культура), Гумельницы» (М. Гимбу­тас, Ю.В. Андреев, В.А. Сафронов). Так, последняя из подунавских культур, широко распрос­транённая «винча», прекратила существование в IV/III тыс. до н.э.. Показательно и то, что именно в III тыс. до н.э. такие старые и обжитые культурные центры эпохи неолита, как Сескло, Димини, Рахмани и др., группи­ровавшиеся на равнинах Фессалии, постепенно приходят в упадок (Ю.В. Андреев. 2002), что, по всей вероятности, и обусловлено миграциями праариев-номадов. Так, в Румынии (где поселение Чернавода (ок. 4000-3200 г. до н.э.) возникло по­сле экспансии волны праариев-номадов, предположительно, носителей среднестоговской культу­ры), а также в Восточной Венгрии и Западной Трансильвании влияние индоевропейцев привело к изменению характера производящего хозяйства автохтонного населения (начинает преобла­дать пастушество, а земледелие - лишь подспорье; численность жителей поселений заметно падает). И, как упоминалось выше, некие племена выходцев из Балкано-Дунайского ареала (не праарии, но, видимо, ими вытесненные) мигрировали примерно в 3500 г. до н.э. в Запад­ную, Центральную и Северо-Центральную Анатолию.

     Так, Г. Шлиман ("Илион. Город и страна троянцев". Т.1) информирует, что "вазы второго города (Троя II), а также трех следующих доисторических городов Гиссарлыка [население которых - ещё не балканские праарии], - несомненно, вазы [о крышках к ним, см. ниже] с совиными головами и женскими признаками" (и таких ваз найдено много). Генрих Шлиман также пишет: "сосуды... Гиссарлыка находят себе многочисленные аналогии в древних кладбищах Лаузица и Познани... Я имею в виду наши «лицевые (погребальные) урны», такие, как мы часто находим в Поммерле и Восточной Померании и даже в самой Познани и Силезии... между ними и троянскими «совиными» вазами есть значительное сходство". Заметим, что, как известно, «совиная» символика является одной из характер­ных черт искусства культуры «винча» (среди скульптур преобладают изображения боги­ни в виде птицы; были распространены и крыш­ки в виде совиной головы, которыми закрывали большие биконические сосуды (крышка с совиной головой найдена Г. Шлиманом и в Трое II)).

     Вместе с тем, на острове Санторини найдены (не «совиные»), вероятно, минойские сосуды, "на многих из них около горлышка нарисованы два больших глаза, а также «ожерелье» из больших точек у основания горлышка... (а) на верхней части тулова вылеплены две женских груди; (и) каждая... окружена кругом из точек... (Хотя и они без лиц) ...тем не менее, очевидно, что (это) ...фигуры женщины" (Г. Шлиман).

     Рассмотрим некоторые крышки (Рис. "Крышка I" и "Крышка II") к «совиным» вазам из слоя "Троя II" (Г. Шлиман, Т.1; Рис. 157 и Рис. 159) и слоя "Троя III", Рис. "Крышка III" (К. Блеген. Рис. 23. "крышки, украшенные изображениями человеческих лиц").

     

      Крышка I Крышка II Крышка III Ваза I

     Здесь навершие "Крышки I" - конус (вид сбоку - треугольник с 12 полосами) - эмблема чрева астральной (небесной) Всеобщей матери; и тогда ваза с такой крышкой (в совокупности (как изделие)), а также и с крышкой в виде совиной головы, являет собой вариант видения Великой богини ("крышки троянских ваз имеют форму "шлемов" (типа "Крышка III"), на которых часто показаны женские волосы", отмечает Г. Шлиман). Навершия же крышек "Крышка II" и "Крышка III" - фаллосы (а "Крышка III" изображает антропоморфную голову бога-отца (с арменоидным/анатолийским носом), связан­ного с небосводом (крышки круглые)); а в таком случае ваза с фаллической крышкой (пос­коль­ку собственно ваза (без крышки) несёт на себе «совиную» символику богини-матери) представ­ляет собой образ Двуединого божества. Харак­терно, что "Ваза I" (Г. Шли­ман), найденная в слое "Троя IV", помимо женских признаков (стилизованные грудь и лоно), снабжена и несомненно рогами быка. Так (Г. Шлиман, Рис. 227"; "Троя III"), один из вариантов видения Двуединого божества являет собой Рис. "Ваза II" ("совиное" лицо богини-птицы, собственно кувшин (как таковой), грудь и эмблема чрева; а также фаллос и рога быка, иногда на тулове вазы изображалась и змея).

                       

      Ваза II

     Следовательно, в свете сакральной символики часть таких ваз (урны) из Трои II отображают Великую богиню, владычицу Неба, как хтоническую богиню-птицу (как владычицу жизни и смерти). Показательно и то, что в слое "Троя II" найден (Рис. 160) и терракотовый сосуд-треножник в виде свиньи (свинья - эмблема плодовитости богини-матери), а в слоях "Троя III" или "Троя IV" (Г. Шлиман Т.1; Рис. 67) - "ваза в виде головы свиньи, орнаментированной насечкой в виде... (множества столбиков из уголков)" (уголок - символика высокой, небесной, воды туч, порождаемой богиней Неба).

     Итак, несомненно, что подобное видение образа богини-матери не присуще скотоводам-номадам (у которых богиня - мать-земля, а их божество Неба - небесный отец).

     Весьма любопытно (и озадачивает), что изображения т.н. «совиноглазой» богини (два круглых глаза, сходящиеся брови и клюв хищной птицы; ниже - грудь, и далее (ещё ниже) - закрученная спираль) встречаются не только в За­падной Европе (культура "винча"), но и обнаруживаются после 3500 г. до н.э. в Сирии (Телль Барак). Отмечается и то (Г. Чайлд), что найденные в Трое II изображения «богини-матери» на "лицевых урнах", очень напоминают лица на ручках погре­бальных сосудов раннего Шумера (т.е. убейдско-протоевфратские).

     Знаменательно (К. Блеген), что раскопки холма Кум-Тепе (берег реки Скамандр, недалеко от устья, где она впадает в Дарданеллы) "выявили остатки той же культуры, что и в Трое I. Однако в Кум-Тепе... его нижние пласты имеют явные признаки того, что они относятся к более ран­нему времени, чем любой из известных на данный момент периодов существования Трои (предполагается, что эпоха неолита: "в Кум-Тепе не выявили никаких следов металла", гончар­ный круг не применялся)". Считается, что прибытие в эти места новых этносов "проходило на волне широкомасштабного переселения народов", добравшихся и до Крита (период примерно 2300-2100 гг. до н.э.); поскольку, как (осторожно) констатирует К. Блеген, "некоторые археологи находят наличие родственных черт между культурами раннего бронзового века западного побережья Анатолии и бассейна Эгейского моря". Однако экспедиция К. Блегена "обнаружила 86 шил и булавок семи или восьми различных типов, большинство из которых известны по ранним эгейским и анатолийским поселениям". Фрагменты грубо вылепленных фигурок животных (собаки, овцы или крупный рогатый скот) найдены при раскопках Трои III и IV. При этом "похожие фигурки животных часто встречаются в отложениях медного и раннего бронзового веков в Анатолии и в странах эгейской цивилизации".

     Раскопки показали (К. Блеген "Троя и троянцы. Боги и герои города призрака". 1963), что жилые дома этого периода, в основном, были, прямоугольными, однокомнатными, с входом в торце дома (портик - редкость). В одном из наиболее древних домов Трои I торец здания был полукруглым (проявление натуфийско-анатолийской традиции). Крыша, предположительно, была плоской (с отверстием для дыма). Хорошо сохранившийся прямоугольный дом периода "Троя 1b" имел 18,75 м в длину и 7 м в ширину (ориентирован с северо-востока на юго-запад (там же (юго-запад) и вход с портиком)). Пол глиняный (раскопки показали, что стены комнат во многих домах были оштукатурены). В центре комнаты находился открытый очаг, выложен­ный мелкими плоскими камешками. В юго-восточном углу комнаты находился еще один очаг, меньше первого, а рядом с ним - неглубокая, обмазанная глиной яма, которая, предположительно, служила для замешивания теста при выпечки хлеба ("такие до сих пор встречаются в некоторых домах в турецких деревнях" Анатолии). В комнате (у стен) находились две невысоки каменные платформы-лежанки разных размеров (как, в частности, в Чатал Хююке), а также найдены "два примитивных мраморных божка" (вероятно, Великие Мать и Отец). На полу сохранились следы тканого покрытия. Вместе с тем, "стены некоторых домов начала периода "Троя III", по сравнению с аналогичными сооружениями всех прочих предшествовавших периодов, имеют отличительные особенности: все они полностью, сверху донизу, сложены из камня, в то время как в более ранние и в более поздние периоды из камня было принято делать только низкие фундаменты высотой от 30 до 60 см, на которых затем возводились стены из необожженного кирпича" (Карл Блеген). Важно отметить (Page, 1959, р.49), что существует мнение о том, что Трою III возвёл иной, поселившийся там анатолийский этнос, вытеснивший прежний (Троя II была сожжена). "Продолжая традиции погибшего города в керамике, в изделиях из кости, меди, в терракоте и т.д., эти люди (период "Троя III") в своем градострои­тельстве совершенно игнорируют план старой цитадели, строя свое... «селение»... без оглядки на прежнюю структуру Трои II. Пространство заполняется массой скученных строений, часто слипающихся по два-три вместе в «коммунальные» обиталища с общим выходом на тесные улочки... (при этом) в фазах Трои IV-V город значительно благоустраивается... (однако) традиция скученной застройки «впритык» продолжается до... (эпохи) Троя VI" (В.Л. Цымбур­ский "К предыстории дарданских мотивов в Илиаде". 1996). Вместе с тем (К. Блеген), при возведении домов периода "Троя IV" строители "вернулись к (архитектурным и техническим) приемам и методам возведения зданий, характерным для Трои II и более раннего времени, когда из камня делали только низкий фундамент, а на нем возводили стену из необожженного кирпича... Дом представляет собой довольно большое [прямоугольное одноэтажное] строение, состоящее из, по крайней мере, трех отдельных «квартир», отделенных друг от друга общими стенами. Каждая «квартира» состоит из одной или двух комнат; двери всех «квартир» выходят на одну улицу... новшеством в Трое IV стало (и) появление печей с верхней частью в виде купола (в помещении и в открытых двориках)" (т.е. такой "очаг" соотносился с небосводом). В домах также появились табуреты и скамьи из глины (размещались в углах комнат).

     И, как выявили раскопки, "не вызывает сомнений тот факт, что основным занятием автох­тонных троянцев было сельское хозяйство", издревле (со времён раннего неолита) присущее этносам Анатолии (как отмечал Генрих Шлиман, "сотни жерновов из трахита содержатся в слоях руин всех (первых) пяти доисторических городов Гиссарлыка"). Процветало и пастуше­ство (овцы и козы).

     Обнаружено, что "резкий переход к среднему бронзовому веку" демонстрирует начало слоя "Троя VI" (ок. 1800 г. до н.э.). При этом период "Троя VI" (1800-1300 гг. до н.э.), который синхронен эпохе существования Микен и Тиринфа, характерен возведением больших домов и мощной оборонительной стены, толщиной 2.5 м (обнаруженных ещё В. Дёрпфельдом в раскоп­ках 1893-1894 годов). В этом же слое найдено большое количество керамики, подобной микенской (90 форм, в предыдущих слоях не встречавшихся), а также и пряслиц, внешний вид которых в слое "Троя VI" "претерпел довольно значительные изменения" в сравнении с преды­дущими. Помимо этого в городе появились лошади (характерно, что в Троаде позднее, чем на Пелопоннесе). Кардинально изменился и похоронный обряд: зафиксировано трупосожжение (урны с прахом погребались в могильнике за пределами стен города; при этом (Г. Чайлд. 1952), что показательно, этот могильник являл собой поле погребальных урн, подобное та­ким же полям в Центральной Европе среднего бронзового века. Заметим, что К. Блегеном и К. Биттелем отмечается сходство захоронений в Трое VI и в хеттском Хаттусасе.

     Так, Карл Блеген о наступившей эпохе пишет следующее: "Изучение остатков Шестого го­рода ("Троя VI"), а также извлеченных из его культурного слоя разнообразных мелких предметов обихода и керамики сразу же выявило тот факт, что его материальная культура имеет большие отличия от материальной культуры его предшественников [более ранних поселений]. Эти отличия показались мне настолько неожиданными, охватывающими все сферы жизни и имеющими такие далеко идущие последствия, что я сделал вывод: их можно объяснить только тем, что преемственность культуры [прослеживаемая в предыдущих слоях] нарушилась, связь времен прервалась, а на месте разрушенного города ("Троя V") на Гиссарлыкском холме поселились пришедшие из какого-то другого места люди, принесшие с собой свою собствен­ную культуру".

     Итак, вполне очевидно, что эти завоеватели - одна из волн праариев (индоевропейцев). И, по всей вероятно­сти (см. ниже), этим этносом, захватившим и разрушившим при осаде Трою V (ок. 1800 г. до н.э.), были кровнородственные племена (союз племён, племенное объединение) фракийцев и фригийцев, иммигрировавших в Троаду с Балканского полуострова (заметим, что современная историография пользуется термином "фрако-фригийские" племена).

     Так, Страбон (XII, 8,3) повествует (некий древний и для его эпохи источник, независимый от гомеровской традиции), что ещё перед Троянской войной пришли фригийцы и убили троян­ского царя. При этом за сколько "перед" - не сообщается. Показательно, что Дж. Меллаарт отказался от своей гипотезы о пребывании греков (в общем случае - балканских праариев) в Троаде до XVIII в. до н.э.. Весьма существенно и то, что такие выдающиеся учёные как К. Блеген, Дж. Меллаарт, В. Георгиев, Л. Палмер и Вяч. Вс. Иванов усматривали в гомеровской Трое (VIIa) город, примыкающий к миру ранних фракийцев.

     Мифы кельтов повествуют ("Древний человек и божество", Т2. Инет), что примерно в 1900-1800 гг. до н.э. на Британские острова иммигрировало праа­рийское племя "Парталон" ("Парто­лайн"), которое древние ирландцы считали, прибывшим из Скифии. Так, Л. Палмер (1961 г), в частности, полагал (гипотеза основывается на анализе догреческого субстрата), что почти в то же время - ок. 1900 г. до н.э., лувийцы (праарии) вторглись в материковую Грецию, а ок. 1700 г. до н.э. - и на Крит (и, по-видимому, разными волнами; а их миграции из страны исхода, согласно "курганной" теории, начались примерно в IV тыс. до н.э.).

     Важно отметить, что проф. Л.А. Гиндин (ВДИ № 3, 1991), полагал, что «протофракийские» культурные древности Северо-Восточных Балкан долж­ны рассматриваться в равной мере и как достояние примыкавших к тому же ареалу пралувийцев; более того, считал учёный, для Трои той эпохи нет археологической "возможности дифференцировать протофракий­ское и лувий­ское". При этом Л.A. Гиндин ("Население гомеровской Трои. Историко-филологические иссле­дования по этнологии древней Анатолии". 1993) пришёл к выводу, что "преимущественная часть фрако-лувийских тождеств сложилась в преданатолийский период в восточном регионе Балкан и сопредельных областях северо-востока (юго-запад степной полосы России)".

     Показательно, и то что П.Г. ван Сусберхен (в 70-80-х годах XX века) выявил в крито-микенских табличках текстов "А" и "В" довольно много фракийских имен. Заметим, что, в частности, проф. Л.С. Клейн (2010 г) ассоциирует "прибытие микенских династов" с миграцией фракийских племён. И, как он замечает, последний период расцвета догреческой цивилизации закон­чился пожарами почти во всех центрах Греции. Эллинские историки сохранили немало упоминаний о пребывании в древности фракийцев (и фригийцев) в различных регионах Гре­ции: в Фокиде, Беотии, Аттике, в Мегарах и на Эвбее. Так, "гречес­кий антрополог Л. Ангел исследовал черепа микенцев (знати) из шахтных могил и нашел, что они по физическому типу близки... северным соседям Греции [т.е. балканцам]. Они ближе к аль­пийской расе и к населению причерноморских степей, чем черепа рядового населения Греции того времени" (Л.С. Клейн "Время кентавров. Степная прародина греков и ариев". 2010). Заметим, что выявляемая многими исследователями близость "пеласгского" (как одного из языков/диалектов автохтонных анатолийцев) и фракийского языков, по всей вероятности, говорит, в основном, о "глубине" ассимиляции праариев-номадов по мере их оседания.

     Очевидно, что Балканы, Пелопоннес, острова и Троаду до миграций хетто-лувийцев (вероятность чего велика) и подунавско-балканских праарийских племён, населял автохтонный анатолийский этнос (к примеру, пеласги (в частности, В. Георгиев (1971, 1974 гг.) предполагал, что в южной Греции и на Крите пеласги жили в период 6000-2600 гг до н.э.) и, возможно, тевкры). Так, А.И. Зайцев (1985) убеждён, что "решительно невозможно предпола­гать для Греции раннеэлладской эпохи (период 2800-2100 гг. до н.э. (по К. Блегену)) население, генетически эквивалентное малоазийскому (населению) рубежа II-I тыс. до н.э." (очевидно, что после 1800 г. до н.э. в значительной степени состоящему из балканских ариев и индоев­ропеи­зированных "ассимилянтов"). Знаменательно, что проф. Ю.В. Откупщиков, не приемлющий воззрений А.И. Зайцева, тем не менее, пишет о том же: "Основным признаком похоронного обряда догреческого населения ранне- и среднеэлладского периода было, безусловно, скорчен­ное (скрюченное либо иное) положение погребенного" (т.е. там бытовала ингумация, издревле не присущая праариям).

     Согласно выводам Марии Гимбутас, с конца неолита и до раннего бронзового века (ок. 3500 г.) в юго-восточной Европе отчетливо выявляется область автохтонной (не арийской) европейской цивилиза­ции (однородность которой основывалась на раннеземледельческой матриархальной культуре ("Древний человек и божество". Т2. Инет)) от среднего Днепра, на северо-востоке, и до южной Италии и Сицилии, на юго-западе, включая также почти весь Балканский полуостров, Крит и западное побережье Малой Азии. Как свидетельствуют артефакты, в конце VI тыс. до н.э., в частности, в районе будущей Фракии сложился один из древнейших в Европе раннеземледельческих цент­ров (возможно, подунав­ская культура), просуществовавший до иммиграции праариев (количе­ство открытых в восточной Болгарии архаических поселений превышает 400 ед.). Так, Ж. Йакар ("The Indo-Europeans and their Impact on Anatolian cultural Development". JIES. 1981, vol.9, N1-2), отправляясь от идей Дж. Меллаарта ("Anatolia and the Indo-Europeans") и руководствуясь артефактами, пришёл к заключению, что выходцы из Балкано-Дунайского ареала (вероятно, носители подунавской культуры "винча"), вытеснившие в сер. IV тыс. до н.э. культуру халколита в Юго-Восточной Европе, в ранне­бронзовый период I (3500-2200 гг. до н.э.) приняли участие в становлении (в модификации) постхалколитической цивилизации в Запад­ной, Центральной и Северо-Центральной Анатолии, в результате чего и произошла суперпози­ция элементов культур Юго-Восточной Европы и Анатолии. При этом полагается, что в этом процессе праарии не участвовали.

     Уместно отметить и то (в русле темы повествования), что Л.A. Гиндин (1993 г) пришёл к выводу, что "результаты идентификации, стратиграфии и датировки археологических фактов раннебронзового века в районе Юго-Вос­точной "исторической Фракии" и Северо-Западной Анатолии четко показывают определенное единство этих смежных ареалов в период Трои I-IV". "Культурно-историческое единств" (в археологическом плане) Балкано-эгейской области и западной Малой Азии, начиная с эпохи неолита и примерно до нач. I тыс. до н.э. подчёркивал, в частности, В. Попов ("Некоторые проблемы этноисторических связей между Балканским полуостровом и Малой Азией до конца II тыс. до н.э.").

     Как известно, миграция праариев в страны Евразии (в т.ч. и на Балканы) обычно (предпочтительно) рассматрива­ется в русле "курганной теории". Предполагается (М. Гимбутас, Н. Хаммонд), что поток ариев, носители курганной культуры IV, мигрировал на Балканы и Пелопоннес со стороны Подунавья (артефакты свидетельствуют)). То же полагают Л.А. Гиндин и В.Л. Цымбурский ("Троя и Прааххиява" ВДИ №3 1995): "Приблизительно ок. 2300 г. до н.э. прагреки, прамакедонцы, прафригийцы движутся со стороны Подунавья из западных областей Северного Причерноморья в Северо-Западную Грецию и на юг Дардании в числе народов "курганной волны IV". Делается обоснованное предположение: "Мы склоняемся к мысли, что уже во II тыс. до н.э. фригийско(/фракийско)-македонские этносы достигли с народами "курганной волны IV" ["Курган IV", ямная культура, - первая пол. III тыс. до н.э.] и северной окраины Греции"; а также мигрировали в северо-западную часть Анатолии.

     Об "анатолийской" принадлежности "догреческой" топонимики (заметим, что подобная терминология не однозначна, а в качестве «палеобалканских» народов определены фракийцы, иллирий­цы, мёзы (ме­зийцы, т.е. протоармяне) и даки) писали многие исследователи ХХ века). Выявлены и "параллельные изог­лоссы, соединяющие Троаду с Фессалией и Пелопоннесом", а также наличие специфиче­ских троянско-македонских изоглосс и существование в Троаде фригийских топонимов (оче­вид­но, что все упомянутые лингвистические определения должны восходить к единому пра­арийскому корню).

     Согласно сообщению  Геродота, фригийцы (фригийский язык составляет отдельную группу в рамках индоевропейской семьи и наиболее близок к древнегреческому и древнемакедонскому языкам) мигрировали в Малую Азию из Македонии, где они в прежние времена назывались бригами (легко видеть, что "фриги"="приги"="бриги": б→п→ф)), однако потом переселились в Малую Азию (как полагал "Отец истории", после Троянской войны) и заняли полуостров "Троада" (др.-греч. Τρωάς) на северо-западе Малой Азии (топоним "Геллеспонт­ская Фригия" и говорит о том, что северо-западной границей страны являлся пролив Дарданеллы). Геродот рассказывает и том, что племена бригов (одно из значений ирландского (арийского) слова «бриг» означает «сила») обитали в Македонии и в пору персидской экспансии)).

     Так, по мнению Пауля Кречмера (1950) фракийцы и фригийцы почти одновременно прибыли в Грецию во главе с мифическим Пелопсом (ср. "Пелопоннес"). Ю.В. Откупщиков же пишет, что "предки карийцев, фригийцев и фракийцев несколькими волнами и в разное время двинулись на юг Балканского полуострова. Усвоив местную неиндо­европейскую культуру [в значительной степени ассимилировавшись этнически] и заимствовав значительное количество неиндоевро­пейской лексики, они... индоевропеизировали последнюю. Однако основная масса фригийцев и фракийцев направилась не на юг, а на юго-восток - в Малую Азию". Отмечается (J. Cook 1961, 15) также и то, что "сфера микенского влияния или заселения... на прилегающих (к Малой Азии) островах почти точно соответствует региону, который в античной традиции ко времени ионийской колонизации был занят карийцами". Следует отметить, что мнения о том, что микенскую культуру в Малую Азию принесли с собой карийцы, придерживались Дж. Кук, Дж. Меллаарт, Дэвид Хогарт, Ю.В. Откупщиков. Ряд учёных полагает, что карийцы - народ лувийской языковой группы. Установлено и схождение между хетто-лувийским и фригийским языками, особенно в области глагольной морфологии. Выявлена также "насыщенность фригийской ономастики (особенно в старофригийский период) именами с отчётливой хетто-лувийской соотнесенностью" (Л.С. Баюн, В.Э. Орёл "Фригийско-анатолийские языковые отношения." Сб. "Палеобалканистика и атичность". 1989).

     Как известно, у Вергилия троянцы нередко именуются фригийцами. Считается также, что в трагедии Софокла «Лаокоон» (Soph. Fr. 373 Radt) под «фригийцами», которые, как соратники, плотным кольцом окружали Энея, следует понимать дарданцев (дарданов). В античной литературе нередко было принято полагать, что лексемы "дарданы" и "троянцы/илионцы" тождественны. Так, Гомер использовал эпитет «дарданиды» в отношении царя Илиона Приама и иных героев-троянцев; Эвфорб (убивающий Патрокла) - сын троянского жреца Пантоя, наименован в Илиаде (XVI,807) "дарданским мужем". В "Энеиде" Вергилия Эней и его спутники тоже именуются и как троянцы/илионцы, и как дарданы. Вместе с тем, однако, налицо и представление контингента защитников Трои в виде трёх компонент - «троянцы и дарданы, а также союзники» ("Илиада", III,456, VII, 348,368, VIII.497). В "Илиаде" раздельно перечисляются "тро­янцы и... дарданцы, бьющиеся врукопашную" (VIII,173, XI,286, ХIII,150, XV,425,486, XVII, 184)). Так, В.Л. Цымбурский ("Фракизмы в ономастике Этрурии...". 2003) кон­статирует, что автохтонные "«тро­ян­цы» многократно упоминаются в эпосе Гомера са­ми по себе, без «дарданцев»").

     Античные источники сообщают, что племена дарданов обитали не только в Малой Азии (см. выше), но и на землях гористой Древней Фракии (греч. Θράκη, лат. Thracia), находившейся между Бал­канскими горами и Эгейским морем (предполагается, что страна изначально была населёна пеласгами). Заметим, что дарданы считались и иллирийцами (Иллирия (др.-греч. Ἰλλυρία) - древнее название западной части Балканского полуострова) в античные времена, к примеру, Страбоном (Strab.VII) и историками нашего времени. В частности, языковед Пауль Кречмер (сер. ХХ века) описывает балканских дарданцев и пеонцев как иллирийское племя, граничащее с фракийцами. Вместе с тем, существует и мнение, что дарданы - фракийское племя с господствующей иллирийской прослойкой.

     Так, персонажи "Энеева рода": Трос (прапрадед Энея) и Капис (дед Энея), - фракийцы. Показа­тельно, что отец Гекубы, жены Приама, - фракийский царь Кисей (заметим, что о Гекубе говорится и как о фригийской царевне), а муж Илионеи, дочери Приама, - царь фракийцев Полиместор. Гомер (Илиада. XI,221 и сл.) повествует и о троянском (Илионском) герое Антенориде Ифидаманте, который был воспитан во Фракии у своего деда по матери, царя Киссея. Герой к тому же был женат на дочери Киссея.

     Как известно, эпическая поэма Вергилия (латин. Publius Vergilius Marō (70-19 гг. до н.э.)) «Эне­ида» посвящена жизни и деяниям легендарного основателя римского государства и прароди­теля династии Юлиев (сын Энея - Асканий/Юл) - героя Энея (из рода/племени дарданов, часть которых обитала и в Троаде; так, известно, что царь Вилусы, во исполнение обязательств перед Муваталли (1315-1296 гг. до н.э.), выделил хеттам воинский контингент, укомплектовав его из дарданцев, по всей вероятности, Троады (а не Фракии)). В «Илиаде» (II.VI,77 sq.; ХХ,307sq.) об Энее говорится, что он - «вождь троянцев» (т.е. воинства Трои). В «Троянском каталоге», перечисляющем защитников Илиона, уточняется: «троянцами предводи­тельствовал... Гектор», а над «дар­данийцами начальствовал... Эней» (потомственный фракиец). В «Героиках» (XV) Филострата говорится, что "Гектор - рука, а Эней - разум троянцев" (как защитников города). Эней - сын богини Венеры, и это отражено в его наименовании: теофорное имя "Эней" (где "эн(н)е" - "мать") может означать "Материнский" (т.е. (отпрыск) матери - богини). Так, отчаявшийся, убитый горем поражения, герой ищет смерти в сражении, но ему является мать - богиня Венера, и увещевает: «Троя обречена, спасай отца и сына!». И Эней покидает дымящиеся развалины города.

     Примечательно, что лингвист В.Л. Цымбурский ("Дарданская загадка". ВКФ, Вып.15. 2009), рассмат­ривая этимологию этнонима "дардан", соотносит этот термин с албан. (прабалканскими) "dardhë" и "dardhán", означающими "ограда; колючая изгородь". И поскольку в этих понятиях что-либо тео­форное (на первый взгляд) не усматривается (а наименование рода/племени должно соотноситься с божественным праро­ди­те­лем), попытаемся истолковать термин "дардан", основываясь на др.- греч. мифе, в котором повествуется, что Дардан - сын Зевса и плеяды Электры. В таком случае, выражение "дардан", представленное в виде "дар-д-ан" (где праслав. (праарийск.) форма термина "дар" (ст.-слав. - даръ, болг. - дар, сербохорв. - дȃр, словен. - dȃr, чешск. - dar; а также близость с др.-греч. - δῶρ-ον), как считается, восходит к праиндоевр. "do"), может быть истолковано как "Дар бога Неба (Дардан  как порождение Зевса, бога Неба); заметим, что и др.-греч. "δῶρο-(α)ν" значит "Дар Неба" (на совр. греч. "дар" - "δώρο", а "небо" - "ουρ-αν-ό").

     Как следует из античных источников, царствующий дом Дардана распался на две конкури­рующие ветви при его правнуке Иле. Судя по замечанию Гомера: "гнев он [Эней] всегдашний питал на Приама. Ибо, храбрейшему, старец ему не оказывал чести ("Илиада" Il. XIII. 460, 461)", - т.е. между этими ветвями соперничество было старинным. Так, Ахилл перед схваткой с Энеем говорит, что Приам не отдаст тому царства, мотивируя тем, что «ведь у него (у Приама) есть дети» (Илиада. ХХ,183).

     Вместе с тем, не исключено, что эти конкурирующие ветви - племена фракийцев и фригийцев, между которыми постоянно тлела племенная рознь. Несмотря на то, что эти племена были связаны семейными узами (так, Эней - двоюродный брат царя Приама и женат на его дочери Креусе), видимо, по женской линии; свою племенную принадлежность они, несомненно, определяли по мужской линии, и помнили праотцев.

     Географ Страбон (примерно 64 г. до н.э. - 23 г. н.э.)) описывает территории, подвластные Энею (его племени), так: "За Абидосом расположены Илионская область, побережья моря до Лекта, местности на Троянской долине и подвластные Энею земли по склонам горы Иды... Подгорная часть долины узкая и простирается с одной стороны к югу до области Скепсиса, а с другой - на север, вплоть до зелийских ликийцев". Эту долину Страбон и называет Дарданией. И, как уточняет Генрих Шлиман, "это владение было длинным и узким; оно простиралось между владением Приама и областью Меропидов, будучи ограничен­ным с одной стороны Геллеспонтом, с другой - лелегами и киликийцами". Так, Стефан Византийский пишет (повторяя вслед за историком Менастеем), что пришелец Дардан «город населил под названием «Дардан» и назвал Дарданией страну, что раньше (до иммиграции праариев с Балкан) звалась Тевкридой».

     Следует отметить, что в поэме Гомера фигурируют и две группы ликийцев, одну из которых составляли выходцы из Зелеи, располагавшейся к северо-востоку от Илиона, в долине реки Эсеп, в 80 стадиях от устья. Возглавлял этот отряд Пандар, сын Ликаона. И знаменательно, что его воины, в отличие от других союзников, прямо называются «племенем троянским» (известно, что Ликия (др.-греч. Λυκία, латин. Lycia, ликийск. Trm̃mis, турецк. Lidya) - страна на юго-западе Малой Азии, на гористом полуострове к югу от Карии, включая долину реки Ксанф, доходившая до Эгейского моря).

     Владения же Приама (Илион и его номовые земли) Генрих Шлиман ("Илион. Город и страна троянцев". Том 1") описывает, тоже ссылаясь на свидетельство Страбона: "Ниже её [Дардании Энея] и почти параллельно расположена Кебрения, - по большей части долина. Некогда существовал и город Кебрена. Подвластная Гектору Илионская область, по предположению Деметрия, простиралась в глубь страны от якорной стоянки вплоть до Кебрении". Далее Г. Шлиман пишет: "Из городов, принадлежавших этой области, мы знаем из поэм только Илион и Фимбру... За Илионом простиралось плато, именовавшееся Илийской или Илионской долиной, откуда легко можно было добраться до вершин Иды, поросших кустарником".

     Фракийские племена (известно ок. 200 этнонимов), говорившие на языке, который относят к раннеиндоевропейским палеобалканским языкам, как известно, обитали на Балканском полу­острове (в античные времена фракийцы заселяли территорию нынешней Болгарии и Румынии,

     по обе стороны от Нижнего Дуная), а затем и на северо-западе Малой Азии. Грек Ксенофан, описывая внешность этих балканских праариев, отмечал, что у них были светлые длинные волосы и голубые глаза (заметим, что светлая кожа, голубые глаза и белокурые волосы были также характерны для кельтов, древних германцев и микенских греков (по Л.С. Клейну. 2010)). Вместе с тем, балканцы носили усы и бороду (видимо, как следствие ассимиляции). В Троаде, согласно Гомеру ("Илиада" II, 845), фракийцы обосновались на берегах Геллеспонта (т.е. там же, где и фригийцы).

     Вполне возможно, что утверждения Страбона (XII, 4, 4) и Стефана Византийского о том, что фригийцы были фракийцами, говорит о том, что и те, и другие - праарии одной волны (родст­венные племена), которые, объединившись, мигрировали с Балкан и на Пелопоннес, и в Троаду. Как отмечает Ю.В. Откупщиков, "один из самых важных и наиболее устойчивых этнических признаков - погребальный обряд (и он указывает)... на полную идентичность" похоронной практики "у древних микенцев, карийцев, фракийцев и фригийцев, а также македонцев" (здесь идентичность похоронной практики, как представляется, более свидетельствует о единых арха­ичных истоках содержания концепции "культ предков" и представлений о посмертной участи).

     Попутно отметим, что Геродот (VII,2) сообщает, что, в частности, армяне, являясь выходца­ми из земли фригийцев, имели фригийское вооружение; а Евдокс Книдский - что "в языке их (армян) много фригийского". Так, проф. Ю.В. Откупщиков пишет: "на северо-востоке Балкан жили предки не только фракийцев, но также карийцев, греков, фригийцев и армян". И, как представляется в свете артефактов, протоармяне-праарии - изначально носители курганной куль­туры, мигрировали из Центральной Европы на Балканы и далее в Троаду как одно из многих фракийско-фригийских племен (Так, ещё Н. Winkler ("Die Reiche уоп Cilicien und Phrygien im Lichte der altorientalischen Ischriften".1898) обосновал тождественность фригийцев античной традиции с мушками (ме­зийцами, см. выше), упоминающимися в ассирийских клинопис­ных текстах. Показательно и то, что фригийский язык имеет схождения и с греческим, и с армян­ским, а эти последние тесно связаны между собой). После чего, за века миграции на Кавказ (на Армянское нагорье) через всю Анатолию (по-видимому (что соответствует мнению И.М. Дья­конова), предки армян прошли Троаду за 3-5 столетий до Троянской войны), протоармяне этнически растворились в среде автохтонного анатолийского (прахатто-хурритского) населения и приоб­рели антрополо­гический т.н. армено­ид­ный (анатолийский) облик, а затем, позднее, ассимилирова­лись и с арамеями (племя «Арам»), обосновавшимися в пору максимума их экс­пансии на землях у озера Ван (в прошлом ареал распространения хурритской куро-араксской культуры).

     Уместно привести здесь и "терминологическое" мнение Карлтона С. Куна, который пишет: "Антропо­логи считают, что квинтэссенцию [типичной] переднеазиатской брахицефалии можно найти в армянах; расовый термин "арменоид" [тождественный определению "анатолийский антрополо­гический тип"] назван в их честь".

     Как известно, самоназвание армянского народа - "hay (хай)" (в един. ч.) и "hayer" (во множ. ч.). Обратимся к этимологии этого термина. Так, слова: мальт. - ħajjin, тагальское - mabuhay, тайское - ayi, литов. - gyva, - означают понятие "живой", а слова: мальт. - il-ħajja, тагальское - buhay, тайское - biolit, литов. - gyvenimas, значат "жизнь".

     Вместе с тем, понятие "живой" на санскрите - "джива(н)", на тамил. языке - ner, телугу - live, каннада - lav, бенгал. - live; гельский - live, англ. - living, латин.- vivamus, франц. - vivant, акк. - balţû, шум. - nì-zi-ĝál (живое существо), а также и ti-la ((ещё) жив); а понятие "жизнь": на санскрите - "дживатва, джива", на языке телугу - jeevitam, каннада - lifna, латин. - vita. англ. - life; акк. - balâţ, шум. - nam, а также и zi-ţi (дыхание жизни).

     Таким образом, очевидно, что самоназвание армянского народа - термин "hay", слово не из индоевропейского (праарийского), не из шумеро-аккадского, и не из семитского (слова на акк, см. выше; араб. "жить" - "еаишь", а "живой" - "аишь") лексиконов.

     При этом характерно, что на иврите (одном из диалектов ханаанейского языка) понятие "живёт; жизнь" обозначается словом "хаиим (חיים)"; а "жил, жив" значит "хай (חי)". И так как (см. "Земля Ханаанейская") этот ивритский термин (см. выше) - не шумеро-аккадское слово, следовательно, он вошёл в иврит из протоханаанейской (прахатто-хурритской) лексики. При этом, поскольку на чеченском (на нахчи, т.е., как считается, на хурритском) слово "жить" - "даха", а "быть, существовать" - "хила (дукха)", то, тогда ивритский термин - слово из прахатт­ского лексикона (в Ветхом Завете народ "хатти" часто упоминается).

     Как известно, "хатти" - самоназвание некой весьма многочисленной группы автохтонных анатолийских племён (народа). И если представить наименование (видимо, самоназвание) "хатти" в виде шум.-убейд. (пртоевфрат.) "ха-(э)т-ти", то оно означает "это - живой". Легко видеть, что армянское "hay" - калька с него (ср. с глубиной ассимиляции хеттов). В таком случае, по всей вероятности, армяне обрели это своё самоназвание в пути (на землях хатти, частично занятых хеттами, и от которых протоармяне ушли), ещё до прихода на Армянское нагорье (а там обитали хурриты). И поскольку армяне постоянно находятся там не менее трёх тыс. лет (этнос формировался на протяжении более 100 поколений), то они с полным правом считаются на Кавказе автохтонным населением.

     Итак (далее), по всей вероятности, после 1800 г. до н.э. "элита" Илиона (в т.ч. и гомеровской Трои VIIa (1300-1260 гг. до н.э.)) являла собой этнос, сформировавшийся в результате восточной (по скорости, - примерно за 2-3 поколения) ассимиляции пришельцев-завоевателей с автохтонным анатолийским населением (тевкрами, их "элитой" (см. ниже)), при этом постоянно помнящий о своих балканских предках-завоевателях и гордящийся ими - победителями (как это, к примеру, произошло в Ханаане с амореями-номадами (где цари городов - потомки амореев)), у которого в обиходе сохранилась значительная часть фригийско-фракийского лексикона и не забылись их некоторые праарийские божества. Об отсутствии прежней кровнородственной родо-племенной близости (и нежелании культурной идентичности) между давно осевшей ассимилированной фригийской/фракийской элитой и их простыми соплеменниками (не говоря об автохтонных троянских простолю­ди­нах) свидетельствует, в частности, тот факт (описанный Геродотом), что фракийская аристократия «отдельно от остального народа» поклонялась Гермесу, считая его своим прародителем. То же и в гомеровском «Гимне Афродите», где богиня (скрывая то, что она - богиня Афродита) говорит своему возлюбленному герою Анхизу: "Славноименный Отрей - мой отец, коли слышал о нем ты. Царствует он нераздельно над всей крепкостенной Фригией. Но языком хорошо я нашим [фригийским] и вашим [по-видимому, разговорным диалектом, сформировавшимся в городе за многие годы после прихода праариев в Трою] владею, Ибо меня вскормила троянка-кормилица дома". Вместе с тем, как представляется, простые автохтонные илионцы (этнос Древней Анатолии), в основной массе, по всей вероятности, ассимилировались слабо (либо вообще не ассимилировались). Так, Т.А. Моисеева ("К интерпрета­ции...". ВДИ №3, 1985) по поводу ассимиляции фригийцев в Анатолии пишет: "Исторически достоверным выглядит то, что в «Илиаде» фригийцы выступают как этнос, сфор­ми­ро­вавшийся на основе многовековых традиций западно-анатолийской государственности и культуры и ко времени создания гомеровского эпоса полностью ассимилировавший свой балканский компо­нент". Л.С. Клейн же ("Время кентавров. Степная прародина греков и ариев". 2010) убеждён, что "фригийцы ассимилировались даже радикальнее хеттов, - у тех хоть кое-что сохранилось из принесенного с собой культурного багажа".

     Так, в ходе раскопок в 1882 году "в первом и древнейшем доисторическом городе на Гиссарлыке" был найден скелет, который "очевидно, принадлежал человеку старше среднего возраста, возможно мужчине", по поводу которого "я (Проф. Рудольф Вирхов) могу сказать лишь, что у него был довольно широкий и плоский череп. Таким образом, он мог быть брахицефалом, и, во всяком случае, не долихоцефалом. Череп, найденный ранее во втором го­ро­де, кажется, имеет некоторое сходство с этим". Генрих Шлиман же позднее сообщает об этом черепе: "Череп брахицефальный и определенно женский".

     М.J. Mellink ("А Нittite Cemetery at Gordion". Philadelphia, 1956), исcледо­вавшая некрополь столицы Фригии Гордиона (хеттская эпоха), констатировала там исключи­тельную устойчивость автохтонных западно-анатолийских погре­бальных традиций III тыс. до н.э. (здесь ингумация). Исследования, проведённые на городище и некрополе города Гордиона "показали, что здесь на протяжении всего II тыс. до н.э. обитал этнос, который, судя по погребальному обряду (отсутствие кремации), отличался от... населе­ния Трои VI" (Т.А. Моисеева "К вопросу о харак­тере Фригийского государства..." ВДИ № 3, 1986). И это наблюдение может свидетельствовать о том, что фригийцы Гордиона этнически (в силу свое сравнительно невысокой численности, в сравнении с регионом Трои) растворились в среде многочисленного автохтонного населения с более высокой культурой (как это происхо­дило с завоевателями и в Ханаане), при этом однако, не забывая, что они (по мужской линии) - балканские праарии. Показательно о то, что А. Гюнтер (1980), исследовавшая керамику бронзового века из Гордиона и зафиксировавшая пол­ную стра­тиграфию от раннего бронзового века до поздней бронзы, отметила, что керамический материал Гордиона эпохи бронзы очень близок архаичному Богазкёю. Вместе с тем, П. Боев (1972), ссылаясь на работы Р.-П. Чарльза (1958), пишет, "что по своему антропологическому типу население западной Малой Азии представляет собой переселенцев из северной Греции, что этот же тип населения мы находим на Кипре. Он не имеет ничего общего с расовым типом населения внутренней Анатолии: это пришельцы из областей Македонии и Фессалии" (Ю.В. Откупщиков "Догреческий субстрат. У истоков евро­пейской цивилизации". 1988).

     Легко видеть, что все божества, фигурирующие в "Илиаде", носят (возможно, в интерпрета­ции Гомера (ср. изложение Филоном Библским "Финикийской истории")) эллинские названия, и даже выступающие на стороне Трои: Артемида, Аполлон, Лето (эти три божества - малоазий­ского происхождения); Афродита же вышла из моря на берег прахатто-хурритского Ханаана). И, как представляется, не исключено, что такие богини как Артемида, Лето, Афродита (и Афина Илионская) - здесь адаптированные эпифании некой анатолийской Великой богини (такой, как Вурусема, Рея, Анат (Берит) или Кибела) в эллинском видении.

     Так, образ Артемиды представлялся Генриху Шлиману ("Илион. Город и страна троянцев". Том 1) в таком свете: "В Артемиде Эфесской мы видим перед собой совершенно не эллинскую, но подлинно азиатскую богиню, смешанную с эллинской: богиню, в изобилии одаренную символами материнства (т.е. "(мало)азиатскую" Великую мать), объединили с (олимпийской) богиней-девой".

     О принадлежности Реи к кругу архаических анатолийских богов может свидетельствовать следующее. Так, из античных источников известно, что Дактили (др.-греч. "пальцы" (характеристика размеров этих божеств)) - демонические существа (низшие боги), обитавшие на (около) горе Ида во Фригии (Малая Азия; территориально, примерно в VIII в. до н.э. размеры Фригии были максимальными), где их родила, как полагают античные авторы, фригийская Мать (Великая мать богов) Рея. Отметим, что фригийскими называли Дактилей Софокл, Диодор Сицилийский ("многие утверждают, что Идейские Дактили жили у горы Ида во Фригии") и Климент Александрийский. Интересно сообщение Страбона: "По словам некоторых, Идейскими Дактилями называли первоначальных поселенцев идейского предгорья" (т.е. возможно, пеласгов). Таким образом, богиня Рея, до того как она укрылась от Крона на Крите, почиталась в Анатолии как Великая мать (заметим, что имя фригийской богини "Кибела" (по-видимому, ими (фригийцами), носителями патриархальной скотоводческой культуры, и переименованной в "Ки-белу" богини Реи или Вурусемы) означает "Владычица земли" (у праариев бог Неба - мужское божество, а женское - мать-земля)). Согласно Гомеру, в Троаде была высокая гора Терея (Терей - царь Фракии), где по сообщению Страбона (XIII.1.17) также находился храм некой "Матери богов" ("святилище на Терее").

     Примечательно, что Л.С. Клейн сближает Геру (и саму богиню, и её имя) с "главным богом фракийцев"... "Герое". В таком случае, расщепление "Гера-Герое" могло бы соотноситься с наименованием некоего Двуединого божества.

     Подмечено (М. Васильева, ВДИ № 3, 1990), что "все надписи из Фракии, Фригии и Самофракии имеют сакральный характер. Их анализ наводит на мысль о наличии... пантеона... богов, среди которых доминирует Великая богиня-мать"; а это - явно не воззрение носителей скотоводчес­ко-кочевой культуры (но свидетельство глубины ассими­ляции балканских праа­риев). Отметим и то, что лувийские иероглифические надписи и рельефные изображе­ния на скалах выполнены в древней анатолийской традиции (Emilie Haspels "Тhе Нighlands of Phrygia...", 1971). Знаменательно и то, что фригийский Пессинунт, город, по преданию, постро­енный царем Мидасом (Strabo, ХН. 3,7), был известен как крупный фригийский храмовый центр, посвященный Ма­тери богов (считается, что Кибеле). Так, в двух надписях, высеченных на скалах Западной Фригии и Вифинии, фигурирует прилагательное "Кubеlеуа" (W-04, В-О1). Согласно Страбону (ХIl.5.3) и поздней лексикографической литерату­рой (Hesych. s.v.), имя "Кибела" происходит от названия некой горы во Фригии. Тот факт (М. Васильева "Гора, бог и имя. О некоторых фрако-фригийских параллелях". ВДИ № 3, 1990) , что во Фракии и Фригии культ богини-матери соотносится со скальными святилищами ("ска­ла/гора... а также пещера и лежанки в ней... и были обителью богини", и нередко ассоцирова­лись с самой богиней), говорит о том, что подобно, в частности, воззрениям прототюрков или древних бурят, и сама гора, и пещера в ней, воспринимались автохтонными анатолийцами (этносом раннезем­ледельческой матриархальной культуры), а затеи и ассимилировавшимися балкан­скими праа­риями (изна­чально этносом скотоводческо-кочевой патриархальной культу­ры), как лоно Всеоб­щей матери.

     Как известно, Халкидский полуостров ("Chalkidike") вдается в Эгейское море (Турция). В пору же обитания там фракийских племён (Strab. VII, фр. II) полуостров носил автохтон­ное наименование "Σιθωνεξ (Sithon)". И поскольку термин "Sithon" совпадает с именем «Ситон, Си(д/т)он» (Сан­хунйатон "Финикийская история") - архаичного божества Древнего Ханаана эпохи собирательства (Ю.Б. Циркин), т.е. периода раннего на­туфа (заметим, что протоха­на­анейское (прохатто-хурр.) слово «сит, сид, цит» означает "рыба"), то это может говорить не только о характерности конфигурации этого полуострова, но и о том, что в период натуфа божество Ситон" ("Рыба" - эмблема плодовитости) могло быть женским (как одно из проявле­ний Великой матери).

     Должно отметить и то, что сопоставление термина "кур-д" ("(человек) бога Кура" ("Древний человек и божество", Т1)) и анатолийского этнонима "тевкр", представленного в виде убейд.-шум. "ти-в(е)-к(у)р" (означающего "жизнь от (в) Кура"), вполне может говорить о почитании в доарийской Трое (как и в иных регионах Анатолии и Месопотамии) бога-отца Кура.

     Так, в «священном Пергаме», в крепости города, находился большой храм Аполлона (в частности, как бога-врачевателя: здесь богини Лето и Артемида исцеляли раны Энея). Отметим также, что на побережье Киликии находился город Фивы («священные Фивы», «град Этио­нов»), "цветущий, высоковоротный", в котором тоже функционировал храм Аполлона Смин­фейского. У хеттов же известен бог-охранитель ворот с наименованием "Апалиун(ас)".

     Почитался троянцами Гомера и Зевс. Так, около Скейских ворот Илиона росло дерево (упоминается в «Илиаде» семь раз), которое было посвящено Зевсу (обычно у ариев громовер­жцу (как богу Неба) посвящался дуб, но возможно также, что это - белый бук (мнение проф. Р. Вирхова)). Характерно, что если Зевс - древнекритское (анатолийское) божество, то (по Со­фоклу) бог войны Арес - арийский (фригийский) бог (который, судя по названию ("ар" - "свет, свечение"), ранее у ариев считался богом солнечного света и воителем (стреловерж­цем)).

     Вполне возможно, что в Троаде (как и на Крите) Посейдон (предположительно праарийский бог) был отождествлён балканскими мигрантами с местным богом-отцом (в гомеровской Трое функционировал храм Посейдона, ибо именно там Гектор мог приносить в жертву бёдра быков (Посейдон - "бык-конь")). Показательно и то, что трон Посейдона находился на острове Самофракия (сам великий Олимп располагался на северо-востоке Фессалии).

     Известно и то, что анатолийские фригийцы "курили фимиам" богу Мене. Так, Страбон сообщает, что в Антиохии (близ Писидии, - области на юго-западе Малой Азии) находился храм Мена Асканийского. В результате раскопок В. Рамзея на горе Кара-Хююк были обнару­жены руины этого святилища и надписи, упоминающие Мена Аска­нийского. Посвящение Мену Аскаену обнаружено и в Восточной Фригии - в одной из деревень около Лаодикеи Комбусты (совр. Хаджилар). Так, в "Финикийской истории", дошед­шей до нашего времени в греческом переводе (Филон Библский), божество "Мена, Мениа" - это "Геймармена" ("участь, судьба" ("Финикийская мифология". Под ред. Ю.С. Довженко. 1999)), которая может соответ­ствовать ак­к. "шимту" ("участь, судьба, индивидуальная доля"), и тоже персони­фициро­вана (как шум. "Намтар"). И это вполне может говорить о том, что протоха­на­анейский (хат.-хур.) Мена - древнее анатолийское божество.

     Весьма примечателен образ верховного фракийско-фригийского бога "Сабазиос" (др.-греч. "Σαβάζιος" ( Сабазиос)), который, как почитаемое божество, "прожил" у праариев и их потомков долгую жизнь. Считается, что Сабазиос - бог Неба, отец-прародитель (в наименовании "С-аба-зиос", сем. (аккад.) "аба" означает "отец") фригийцев и фракийцев (и совсем не чужд племенам протогреков); и иконографически представлялся сидящим на коне (заметим, что и восточносла­вянский лунарный бог Семаргл изображался всадником). Так, на мраморной плите из Филиппополя (греч. "Φιλιππούπολη"; болг. Пловдив) бородатый бог Сабазиос изображён нахо­дящимся в центре группы из нескольких богов и богинь. Известно, что у греков Сабазиос соотносился с Зевсом и позднее (в эллинистическое время) "слился" с Дионисом (Дионис Сабазий (Аристофан)), а у римлян - сопоставлялся с Юпитером (иногда на изображениях рук Сабазиоса (над его указательным и средним пальцами) показана молния; т.е. вполне возможно, что и он - громовержец). У протоармян термин "Сабазиос" означал, как считается, просто "бог".

     Так, в Болгарии, во фракийском городе Перперикон, обнаружено древнее святилище, которое, как принято полагать, было посвящено богу Сабазиосу (не исключено, что название "Пер-перикон" соотносится с именем громовержца "Перкун(ос)", корень [пркн]; если предполо­жить, что "пер" - хамит. (др.-егип.) слово, означающее "город", то "Пер-Перикон", корень [пркн], - "Город Перкуна", громовержца, в таком случае отождествлявшегося с Сабазиосом).

     Так, "В этнографических работах о празднествах Георгиева дня, Тодоровой субботы ("балкано-дунайских празднествах, характерных для тех областей, где в древнее время было распространено влияние фракийской культуры")... неоднократно под­нимался вопрос об отражении культа Фракийского всад­ника... в (христианских) празднествах в честь святых... Имя фракийского божества... отражено в од­ном из эпитетов фракийского всадника "Пερχω, Пερχωνει" [общая часть - "Перхо"]" (Т.Д. Златпковская "Пути сохранения древнебалканской обрядовой традиции" Сб. "Этногенез народов Балкан и Северного Причерно­морья". 1984). Легко видеть, что здесь прототипом "святого" послужил громовержец Перкунос/Сабазиос.

     Рассмотрим графему, представленную на фрагменте нащёчника серебрянного шлема из Перету (Румыния), приведённом в работе болгарского проф. И. Маразова ("Царская идеология и искусство фракийцев". 2013, Рис. 6).

                        

                        Орёл                   Всадник

     Здесь, в центре картинки показан рогатый орёл. Его хвостовое оперение состоит из 9 (как 3 по 3) дугообразно изогнутых полос "перьев". Между головой орла и его хвостом, разделёнными поперечной полосой с 13 точками (кружками) показано 4 ряда из 13 овальных (с полосой внутри) "перьев" оперения. На чешуйчатой "коже" ноги орла изображено 8 рядов чешуек, а "шпора" ноги состоит из 4 полос. Голова орла (вид сбоку) изображена в виде 2 колец с диском внутри них.

     Очевидно (сакральная символика свидетельствует), что этот орёл представляет патриархаль­ного фракийско-фригийского бога Неба (как Зевс или Юпитер, чьи священные птицы - орлы) как древнейшее астральное божество (число 13). О том, что небесный бог-отец праариев-номадов (скотоводческо-кочевая культура) ниспроверг Великую богиню Неба (в частности, как мать растительности) показано на мраморной плите из Филиппополя: здесь Сабазиос попирает левой ногой голову барана. А о вытеснении им (небесным богом-отцом) палеолитического бога-отца, бога земли и её недр (переняв при этом ряд его эпифаний), свидетельствует римский мраморный рельеф (хранящийся в Бостонском музее изящных искусств), на котором изобра­жено, что копыто лошади Сабазиоса находится на голове быка.

     Вместе с тем, на рассматриваемой графеме (И. Маразов. 2013, Рис. 6)) показано (Рис. "Орёл"), что этот орёл обладает рогами быка (так, Diodorus Siculus ("Историческая библиотека" IV, 4) писал, что бог Сабазиос нередко представлялся рогами), а это - однозначная эмблема (по меньшей мере) мезолитического бога-отца. И эта замечательная графема говорит о сохранении (в частности) архаичной традиции в видении праарийского бога Неба в эпоху формирования и становления его образа (более древнего, чем образ Дьяуса). Заметим, что существуют свидетельства, что и Перкунас (Перун) выступал в роли глубоко архаического бога-отца (к примеру, его размолвка с супругой ("Мифы народов мира. Энциклопедия". 1998)).

     Более того, на картинке (Рис. "Орёл") изображена рыба в небе (4 плавника, 4 "полосы" на хвосте, а у его основания - уголок (символика тучи)), которую орёл не держит в клюве, но они соприкасаются "устами". Как известно, рыба (эмблема плодовитости) символизировала боги­ню-мать ещё в древнейшей подунавской культуре "лепеньски вир" ("Древний человек и боже­ство"). И адаптирование праариями-номадами этого образа говорит о длительном их пребыва­нии в Подунавье, прежде, чем они мигрировали на Балканы. "По-видимому, - как предполагает Л.С. Клейн ("Время кентавров. Степная прародина греков и ариев". 2010), протогреки пришли в Грецию из-за Нижнего Дуная... с нерушайской или родственной ей культурой".

     Очевидно, что на данной графеме ("Орёл") изображена прелюдия к священному браку ещё Великой богини (не фракийской Кибелы ("Владычицы земли")) и небесного бога-отца, всё ещё как рогатого бога земли (воззрение эпохи смены палеолитических культово-мифологических представлений на скотоводческо-кочевые). В своих когтях орёл держит (но когти не вонзил) предположительно поросёнка, как дар богине-матери (дабы её задобрить и не получить отказа). О том, что родители Сабазиоса (всадник в центре Рис. "Всадник") - палеолитические бог-отец (в облике Великого («огненного небесного») Змея, свернувшегося в виде квазиквадрата и обрамляющего картинку; с четырьмя кольцами вверху (действо совершается на небосводе)) и богини Неба (в облике головы оленя с восемью рогами, которую Сабазиос (молодой, безборо­дый) держит на руке (получает наставления от Матери - Великой богини)), представлены на графеме "Всадник" (И. Маразов. 2013, Рис.4 "Фрагмент поножи из Маломирово-Златиницы").

     Характерно (Т.Д. Златпковская. 1984), что "во фракийских верованиях змея (Змей) - поло­житель­ный образ, покровитель плодородия и плодовитости, водных стихий [Змей - бог-отец, владыка пресных вод земли]... не противопоставляемый богу-всаднику" (у фракийцев не змее­борцу).

     Уместно отметить, что, как определил лингвист Вальтер Порциг, "только" в греческом, ар­мянском и некоторых арийских языках сохранилось праарийское название "змеи": др.-инд. - ahi; авест. - azi; др.-греч. - ехц (а также в современных - тагальском (Филиппины) - ahas и в японском - hebi). Изображение же оленя, - наиболее характерный мотив, в частности, в искусстве скифов (к примеру, золотой олень из станицы Костромской (VII-VI вв. до н.э.) лежит с подогнутыми под себя ногами, а по­дошвам его копыт придана треугольная форма. В скиф­ском захоронении в Золдаломпуште (Венгрия) найдена золотая фигурка оленя (ок. V в. до н.э.).

     Так, в договоре царя хеттов Муваттали с Алаксандусом из Вилуссы на первое место среди упомянутых троянских богов был поставлен некий "dU.KI.KALBAD" (для этого наименования было предложено (Friedrich,1930 г) толкование «Грозовой бог Военного Стана»). Очевидно, что это - один из важнейших богов балканских праариев, ассимилировавшихся в Троаде (но сохраняющих основные культово-мифологические представления патриар­хальных воззрений (как, к примеру, амореи-номады в Ханаане)).

     Попытаемся рассмотреть этимологию этого теонима (выражение "dU.KI.KALBAD"). И по­скольку на то, что это - божество, указывает шум. идеограмма «дингир», не исключено, что и некоторые термины данного выражения - слова из шумеро-аккадского лексикона. Итак. шум. термин "U" означает "еда; трава" (а "ú-a" - "пища, пропитание" ("еда и питьё (вода)")); шум. слово "ки" значит "земля". Предположим далее, что термин "KALBAD" состоит из слов "KAL" и "BAD". Так, шум. "kal" означает "быть дорогим, ценным", а шум. "kal-am" - "страна"; аккадские же "kal, kali, kalamu, kališa" значат "всё; целиком; в совокупности". Шумерское же "á-bad" означает "(что бы) открыть, распахнуть" (заметим, что перс. - бад; тадж. - боди; бенгал. - bataser значит "ветер").

     Следовательно, возможное толкование рассматриваемого теонима: "Распахивающий (рас­кры­вающий) всю землю для (выращивания) пропитания", "Распахивающий землю страны для (выращивания) пропитания". Вполне допустимо, что наименование "dU.KI.KALBAD" - один из синонимов (или эпифания) громовержца Сабазиоса (Зевс и Аполлон были наделены десятками эпифаний).

     Следует отметить, что археологическая экспедиция Карла Блегена обнаружила и "два прими­тивных стола для жертвоприношений... - вероятно, принадлежали какому-то храму" (и которые "напоминают" столы, найденные в Фессалии, в Сескло (культура "сескло" возникла на Балканах в самом начале V тыс. до н.э.) и на Крите минойской эпохи (т.е. аксессуары культа доарийских времён)).

     "Одним из ярких приме­ров"... древнефракийских ритуалов являет собой болгарский "Кукер­ский" обряд, описанный в работе Т.Д. Златковской ("Пути сохранения древнебалкан­ской обрядовой традиции". Сб. "Этногенез народов Балкан и Северного Причерно­морья". 1984). В обряд входили "сцены (действо) брака, обрядовой пахоты... имитации убийства и воскреше­ния главного персонажа обряда". Отмечается, что обряд ритуальной па­хоты совершался во второй части "кукерского" действа. Сцене же пахоты и засевания поля предшествует торжест­венная доставка «царя»; он "держит в руках кнут, его везут на двухколесной повозке, влекомой быками, которых изображают участники обряда" - «воловете». Показательно, что именно «царь» (поскольку принятое название распорядителя - "базилевс" (обряд опи­сан в «Житии мученика Дазия» III-IV вв. н.э.) - руководитель и важный персонаж этого "сценического" действа (как доверенное лицо Великой богини: прибывал на двухколесной повозке, делал первую борозду, трижды объезжал засеянное поле). Т.Д. Златковская упоминает и такие дета­ли "кукерского" обряда, как "пантомима, изображающая не только похо­роны главного персо­нажа обряда, но и его воскрешение, фаллические сцены". Вместе с тем, Татьяна Давыдовна сообщает, что "весьма сходные детали в обряде ритуальной пахоты до недавнего времени можно было отметить у румын Трансильвании и Баната, а также у румын Закарпатья (обычай «плугар»)". И здесь в поле привозили «короля» также на двухколесной повозке, в которую впрягали двоих парней или пару волов. И "король" проводил первую борозду в поле, а затем его трижды возили вокруг засеянных участков (заметим, что на двухколёсной повозке по небу нередко передвигалась Великая богиня; число 3 - небесная сакральная символика). И, разумеется, оба обряда проводились весной перед посевом.

     Как представляется, этот сельскохозяйственный раннеземледельческий обряд отражает полный культово-мифологический цикл подготовки к посеву зерновых, посев и уборки урожая. Показательно, что подобный обряд присущ и населению Балкан, и Подунавья (как, видимо, и Анатолии, откуда и распространялось земледелие), и, несомненно, восходит к общим истокам. Очевидно, что этот важнейший для выжива­ния (пропитания) обряд заимствован осевшими праариями-номадами (протофракийцами) у автохтонного населе­ния - исконных земледельцев.

     Итак, в этом обрядовом цикле подготовка к посеву зерновых (в древности - ячменя или пшеницы) начиналась с ритуала священного брака Матери и Отца, призванного породить зерно как зародыши жизни ("сцены брака"; "фаллические сцены"; быки (мужчины на поле у первой борозды - лона); в обряде присутствует кнут - дабы понудить Великого отца радивее исполнить свои супружеские обязанности (хорошо сохранившаяся у потомков праариев тенденция эпохи расцвета матриархальных представлений: уничижение бога-отца); и, наконец, пантомима, изображающая воскрешение (порождение) главного персонажа обряда - зерна-зародыша). Ритуал обрядовой пахоты "царь" начинал прокладкой первой борозды (что типично для раннеземледельческой культуры Ойкумены, поскольку он же отвечал своей жизнью за качество урожая (за благоприятные погодные условия)). Затем, после вспашки, поле засевалось - зерно бросалось в землю (пантомима, изображающая похо­роны (соотнесение с ингумацией)). И завершается подобный ("кукерский") обряд имитацией убийства колоса (уборка урожая зерно­вых - срезание колосьев серпом, обычно в Древнем Мире соотносилось с их убийством).

     Так ("Sofia Globe", Инет), у села Мурсалево (67 км от Софии) болгарские археологи (экспедиция под руководством проф. Васила Николова; 2014 г) обнаружили поселение эпохи неолита (найдено ок. 60 домов, датированных VI тыс. до н.э.). Некоторые из построек (из глины с использованием каркасов из прутьев (стены толщиной до 20 см) с очагами внутри) были двухэтажными, высотой до 8 м. Между домами проходили три широкие улицы (поселение имело четкую планировку). Предполагается, что люди, которые там жили и занимались земледелием (в домах найдены камни для толчения зерна, а также (на территории поселения) расположенные по одной линии глубокие ямы (до 4 м), видимо, для хранения зерна; глиняные сосуды), мигрировали из Анатолии. Обнаружено довольно много ракушек, которые, как представляется (примеров достаточно), использовались при погребениях.

     На стоянке (поселение Провадия-Солницата) ок. города Провадия найдены (Васил Николов; 2005 г) остатки древнего поселения (4700-4200 гг. до н.э.; С-14): обгорелые руины двухэтажных зданий, остатки ворот, группа ям, разрушенные части бастиона. Поселение окружали высокие и мощные стены, возведённые из каменных блоков (поселенцы добывали соль, а "в то время, соль была так же ценна, как золото", - рассказывал проф. В. Николов). Обнаружен и небольшой некрополь, который, по словам археолога Крума Бачварова (Национальный ин-т археологии), является «чрезвычайно интересной находкой», поскольку погребения отличались от других неолитических могил (ингумация), найденных в Болгарии ранее (специфическое положение тел и, видимо, иной состав погребального инвентаря). И поскольку погребальный (и, по-видимому, более разнообразный и богатый, нежели ранее) инвентарь обнаружен, следовательно, у этноса поселения бытовала (типичная для той поры) концепция посмертного инобытия, как пребыва­ние в "Мире предков" в преисподней (ранее же, вероятно, веровали в палеолитическую концеп­цию возрождения к новой земной жизни).

     "Что касается религиозной стороны жизни Трои I [в общем случае культово-мифологических представлений до поры иммиграции праариев в Троаду, т.е. до эпохи "Троя VI"], то свидетель­ства о ней носят разрозненный характер, они труднораспознаваемы и тяжело поддаются толкованию... (Так,) В культурном слое Трои I было найдено довольно много фигурок божков... Найдены два... божка, (из которых) один, без сомнения, времен Трои III. Обе фигурки необычно больших размеров: первая - высотой 35 см, а вторая, голова которой не сохранилась, - 45 см" (К. Блеген "Троя и троянцы. Боги и герои города призрака". 1963); т.е. это, видимо, - статуи богов, стоявшие на постаментах в посвящённых им храмах.

     Как выяснилось, троянцы (как и повсюду в Ойкумене) считали количества и числа, их выражающие, сакральными, соотносимыми с соответствующими ипостасями Единого бога (то же и в палеолите). Так, Г. Шлиман описывает найденный им золотой браслет (Рис. 873; Т.2, "Троя III"): "внешняя сторона браслета разделена 4 вертикальными рядами на 4 почти равных поля из 3 розеток в каждом... спирали в одном ряду завиваются вверх, в другом ряду - вниз. В одном ряду расположено 8, а в другом - 9 таких спиральных орнаментов; кроме того, есть вертикальный ряд из 4 спиралей, и всего у браслета 72 (сумма цифр - 9) таких орнамента" (таким образом, этот браслет - женский; как оберег связан с Великой богиней как богиней Неба, владычицей жизни).

     В этом же плане представляют интерес и серьги. Так, серьга (Рис. 842; Т.2, "Троя III") "сделана из 40 золотых проволочек... на внешней стороне «корзинки» сережки были... 4 ряда из 7 розеток" (такая серьга - оберег, соотносимый с хтоническими свойствами богини-матери (как владычицы смерти)). Другого вида серьга (Рис. 881; Т.2, "Троя III") "сделана из золотой пластинки, с каждой стороны которой были припаяны 30 (лунарное число) золотых проволочек... нижний конец (серьги) украшен 20 (как 2 раза по 10) бусинами... каждая из (её) сторон украшена 5 рядами из 25 (как 5 раз по 5) бусин, впаянных в желобки между 6 каёмками из... проволочек... всего на обеих сторонах каждой сережки было 280 бусин (сумма чисел - 10)... (а) на пластинке, припаянной снизу, (было) 5 отверстий" (такая серьга - оберег, связанный с амбивалентным образом бога-отца, владыки здоровья, которую должны были носить мужчи­ны).

     При раскопках Трои найдено много каменных пряслиц, а так как ткачество "курировала" Великая богиня (к примеру, Афина), то символика пряслиц должна соотноситься с её культом. И, как отмечает Г. Шлиман, что "поскольку лишь на немногих из этих пряслиц есть следы использования, то я предполагаю, что они служили в качестве приношения (дара) богине" (ткачества). Рассмотрим некоторые из них: Пряслице I (Рис. 70, Троя III, Т.I), Пряслице II ("Олени", Троя V, Т.II) и Пряслице III (Рис. 67, Троя III, Т.I); а также и "Фрагмент" (Рис. 72 "Фрагмент из терракоты... с вдавленным орнаментом", Троя III, Т.I).

     

      Пряслице I Пряслице II Пряслице III Фрагмент

     Итак, графемы на пряслицах свидетельствуют, что у троянцев существовало представление о небосводе, как состоящем из трёх сфер, и на нижней (третьей) из них богиня Неба порождала белый, дневной, свет, распространяющийся во все стороны горизонта и в астральном (12 лучей) пространстве (Пряслице I, Фрагмент (здесь на внешнем круге из "точек", изображающих порождённый свет, древним художником не дорисована одна точка - их должно быть 24, как 2 раза по 12)). На Рис. "Пряслице II" изображено, что богиня Неба каждое утро на рассвете выходит на третью сферу небосвода (оленей - 3, у небесного оленя 4 ноги и на каждом роге по 3 отростка) и порождает свет. Примечательно, что здесь олени движутся по кругу против часовой стрелки (в "мужском" направлении), что может говорить о том, что веровали, что и порождение света связано с участием бога-отца. На Рис. "Пряслице III" показано, что и высокая, небесная, вода (символизируемая дугами) обильно порождается на нижней (третьей) сфере небосвода (отметим, что у ряда этносов нижнее небо ассоциировалось с лоном богини-матери).

     Обратимся к погребальной практике троянцев. Так, известно, что в древних поселениях Чайёню и Чатал Хююк, как и в эпоху "Троя I", детей хоронили в сосудах или ямах под полом дома (найдено ("Троя I") два погребения) и рядом с ним (у северной стены были раскопаны четыре захоронения того же типа ("Троя I")). И поскольку погребальный инвентарь отсутствовал, то это свидетельствует о вере в возрождение этих детей к новой земной жизни (скелет ребенка ок. 10-11 лет лежал в согнутой позе (колени подтянуты вверх) на левом боку). Захоронение ребенка 12-13 лет (предположительно, мальчика) в такой же позе, обнаружено под полом дома (на глубине ок. 40 см) в эпоху "Троя IIж" (то же выявлено и в период "Троя Vb"). Характерно, что детские "захоронения, обычные или в больших кувшинах (кувшин соотносится с чревом), найдены и в других древних поселениях Малой Азии, существовавших примерно в один хронологический период с Троей I. К числу этих поселений относятся Бабакёй, Йортан, Босуюк и Сома.

     Вместе с тем, Карл Блеген с некоторым сожалением констатирует: "В Трое I [и даже в слое "Троя V"] не было найдено ни одного захоронения взрослых, поэтому о погребальных обычаях почти ничего не известно". Заметим ("Древний человек и божество", Т1. Инет), что ещё кроманьонцы, поклонявшиеся Великой матери, богине Неба, оставляли на открытых помостах трупы птицам (Мать - богиня-птица). В таком случае мяг­кие ткани склевывались стервятни­ками-грифами или совами (пожирание тел птицами (плоть "забиралась" богиней Неба) - симво­лический акт посмертного возвращения плоти в материнскую утробу (с целью последующего возрождения)). Экскарнация (без последующего захоронения останков) могла проводиться как в специальных сооруже­ниях (как в Чатал Хююке - "башни молчания (дахмы)", на которых грифы расклёвывали плоть (бабочки, показанные внутри тела грифов, говорят о том, что это свершает сама богиня Неба)), так и при помещении трупов на высотах (в горах) или на деревьях (плоть приносилась в дар Великой матери, владычице смерти и жизни (в Чатал Хююке - в облике черного или красного (соотносимого с глубинами и огнём преисподней) грифа)). Можно предполагать, что и у автохтонных иллионцев существовал подобный обряд (поскольку захоронений в земле не обнаружено, а кремацию относят к периоду Троя VI). Так, "сохранился фрагмент Николая Дамасского (fr. 43), согласно которому [ассими­лировавшиеся] фригийцы не хоронили своих жрецов (видимо, служителей культа Великой богини), а клали их на камни длиной в [хтонических] 10 локтей" (М. Васильева "Гора, бог и имя. О некоторых фрако-фригийских параллелях. ВДИ № 3, 1990).

     Должно отметить, что найдена, по всей вероятности, погребальная стела из серого (цвет хтонический) песчаника (К. Блеген говорит о возможности такого назначения этого памятника, который считается "самым древним скульптурным изображением, обнаруженным в Западной Анатолии на настоящий день"), вероятно, поры раннего поселения Трои I (поскольку она (эта стела) составляла часть стены периода среднего поселения Трои I). Такая стела могла быть установлена в храме (и быть связана с отправлением культа предков, либо посвящена знаменитому правителю). Заметим (см. выше), что троянцы (до эпохи "Троя VI") погребали только детей (могилы же взрослых (ингумация) не обнаружены).

     Свою замечательную находку Карл Блеген описывает так: "В верхней части стелы находится изображение лица человека. Лицо имеет форму сердца, его контур очерчен широкой плоской полосой и выступает над поверхностью камня... полоса плавно (переходит)... в дугообразные брови, которые встречаются друг с другом у переносицы и, опускаясь ниже, образуют широкий нос. Похоже, что волосы разделены посередине пробором и со стороны каждой щеки опускается прядь волос. Ряд неглубоких просверленных дырочек в прическе... вполне могли быть предназначены для того, чтобы просто показать структуру волос. Правый глаз изображен с помощью двух линий: одной - сверху, другой - снизу; левый, вероятно, был очерчен так же, но до нас его изображение не дошло. Узкий рот, находящийся совсем близко к носу, обозначен подобием буквы «V».

     

      Стела.

     Итак (Рис. "Стела"), в свете сакральной символики, "лицо" этого "человека" изображено в виде стилизованного (с овальными сторонами) треугольника (нижний угол - острый (здесь маленький треугольник)). "Узкий рот, находящийся совсем близко к носу", обозначенный "по­добием буквы «V», - третий треугольник. Стороной четвёртого треугольника (по К. Блегену - "широкое рельефное изображение то ли дубинки, то ли булавы") вполне может являться харак­терно наклонная широкая полоса справа от "лица" (верхняя сторона этого треугольника явно не сохранилась, а от второй боковой стороны на рис. видны следы), т.е. "лицо" - в треугольнике. Данное "лицо" обрамлено сверху и по краям двумя дугами (символика высокой, небесной, воды): в правой - 8 точек (отверстий), и в левой - 12 (не исключено, что это - зародыши жизни на небосводе). Заметим, что длинный и "широкий нос" на этом "лице", видимо, символизирует фаллос (который в верху завершается полукружиями (глазницы) - стилизованное изображение гениталий (отсюда и впечатление от изображения - "сердце")) в чреве (треугольнике) богини-матери. Следовательно, если это - лицо, то лицо Всеобщей матери как астральной богини Неба (но это - не лицо!!). И эта стела (демонстрирующая перманентный священный брак и безграничную порождающую способность Матери) призвана взывать (передать моление) как к богине-матери, так и к богу-отцу, дабы они (эпоха "Троя I" "3000-2500 гг. до н.э.)) особо позаботились о созидании инотела усопшего для его пребывания в "Мире предков".

     Весьма интересна уникальная находка, сделанная Генрихом Шлиманом (Т.1: Рис. 226) в слое "Троя III" ("Статуэтка I").

     

      Статуэтка I

     Он пишет: "перехожу к описанию замечательной фигурки (из свинца)... Глаза и нос весьма пропорциональны... подбородок... широкий... волосы на голове показаны хорошо... вокруг шеи... пять ожерелий... плечи квадратные... Обе руки касаются грудей (положены на грудь)... пупок также хорошо обозначен. Вульва (лоно) представлена большим треугольником, в верх­ней части которого мы видим три точки-шарика; мы также видим две линии точек справа и слева от вульвы... знак свастики... в середине вульвы... Ноги тесно сжаты, но... показаны (обо­значены и "колени")... Здесь мы... находим богиню с козлиными рогами... (помимо этого у неё) по обеим сторонам головы изображены длинные козлиные рога; правый отломан в середине".

     Рассмотрим сакральную символику, нанесённую на эту статуэтку Великой матери. Итак, её волосы: косица с левой стороны головы содержит 7 "точек", а прядь справа - 4. На её шее - 5 ожерелий. Её "квадратные плечи" и опущенные вниз, плотно прижатые руки (до локтей) - образуют прямоугольник. Следовательно, показано, что в данном случае богиня Неба (сакраль­ное число 4) пребывает (находится) на земле (число 7, прямоугольник) и в её недрах (число 5). Её лоно относительно огромно и обрамлено 12 "точками" (3 сверху треугольника и 9 - по его сторонам); т.е. соотнесено с астралом, с астральными габаритами (лоно богини-матери - всё небо). Следовательно, на земле и в её недрах предстоят несметные порождения.

     Изображённый на лоне знак свастики (вращается против часовой стрелки (справа налево) - в «мужскую» сторону) может означать, что оплодотворение Материнского лона (а значит и поро­ждение Всеобщей матерью) зависит от сезонного состояния, в котором пребывает бог-отец. Так, согласно мифам многих этносов, бог-отец "зимой" впадал в спячку (к примеру, у фригий­цев (по Плутарху)), а просыпался весной, в тёплое (светлое) время года. Таким образом, богиня-мать пребыла на землю, вероятно, весной, дабы вступить в священный брак в облике козы (то же встречается и в иконографии Крита) с богом-отцом в ипостаси владыки подземного огня преисподней (символика этого огня - козёл; и возможно представлялось, что в этой ипостаси бог-отец в спячку не впадает).

     И далее Г. Шлиман продолжает: "Насколько известно... фигурки, на которые данный идол... похож - это женские фигурки из белого мрамора, обнаруженные в гробницах Аттики и на Кик­ладах... (Так) четыре похожие фигурки... найдены в древних могилах у Трималии на Наксосе [остров Наксос входит в Кикладский архипелаг]... Ф. Ленорман пишет об этих фигурках следу­ющее: «В древнейших погребениях Киклад, вместе с каменным оружием (и керамикой)... нахо­дят статуэтки... все они изображают обнаженную женщину со скрещенными на груди руками".

     Следовательно, подобная статуэтка (и "Статуэтка I"), непременный атрибут погребального ин­вентаря, пред­ставляет собой образ Всеобщей матери, призванной порождать в преисподней ино­тела усоп­ших для "Мира предков".

     В Древнем Мире, со времён палеолита, было принято Великую мать изображать предпочти­тельно в виде той или иной статуэтки, а бога-отца - в виде фаллоса (ещё неандертальцами). Та же тенденция наблюдается и в Трое. Так, Г. Шлиман пишет: "Я обращаю особое внимание на тот факт, что... все (сотни) идолы из мрамора, кости или терракоты... - женского пола". Так, при раскопках найдено много "совинолицых" (с "птичьими" лицами)" богинь ("Статуэтка II") из мра­мора (Рис. 211,Т.1, Троя III (то же и в Троя IV), а также подобных (мраморных), но плоских статуэток ("Статуэтка III "), о которых Г. Шлиман пишет: "Я нашел примерно полдюжины таких фигурок в первом городе, они примерно одной формы и из одного материала... на многих из которых были грубо вырезаны птичье «лицо», женские груди, пояс или женские волосы - в третьем, четвертом и пятом доисторических городах... (на иных)... фигурках птичье «лицо» бы­ ло грубо нарисовано черной глиной" (подобная конфигурация часто встречается на Крите).

     

     Статуэтка II Статуэтка III Печать Воронка Предмет Яйцо

     Представлялась Великая мать и в виде каменного конуса (рудимент пениса), как, к примеру, Анат/Астарта в Ханаане ("Печать", Рис. 1337 "Терракотовая печать"; "Воронка", Рис. 1339 "Воронка из терракоты" и Рис. 682 "Предмет из мрамора (3 нарезки). Т.2). И поскольку Великая богиня нередко представлялась как богиня-птица, то и жизнь она порождала в виде яйца (Рис. 46 "Яйцо из арагонита". Т.1). Более подробно представление о яйце-зародыше жизни представ­лено в иконо­графии Крита.

     Фаллические эмблемы, представляющие бога-отца, также обнаружены при раскопках (Рис. 155 (Т.1), Рис. 624 (Т.2), Рис. 683 (Т.2)).

     

      Фаллосы из камня Кубок

     Так (Геродот), у пеласгов почитание фаллоса практиковалось в глубокой древности (фаллос обнаруживается в пеласгском (позднее самнитском) Сепине). Громадный фаллос стоял на гроб­нице Алиатта в Лидии (Г. Шлиман). Там же (в Лидии) на северной скале горы Сипил найдено изображение (петроглиф) большого фаллоса с двумя нишами по его обеим сторонам (генита­лии). По всей вероятности, и "Кубок" (Рис. 179, Т.1) являет собой (весьма напоминает) стили­зованную голову быка (сосуд - рог) и соотносится с культом бога-отца.

     Итак, легендарная Троя пала, что же произошло далее? Достоверно установлено (Б.А. Тураев "История Древнего Востока". 2002), что вскоре после разгрома Трои воинство греков и их союзников в качестве т.н. "народов моря", сметая всё на своём пути («отборные войны их шли по суше, другие по морю», из египетской надписи) смерчем пронеслось вдоль средиземномор­ского побережья: «Ни одна страна не устояла перед их войсками... начиная от Хатти, Коди, Каркемиша, Алалаха, Арада. Они разбили стан внутри страны Амурру, люди которой пленены и которой как и не бывало».

     И поскольку это воинство сразу же после взятия Трои принялось громить страны союзников троянцев и (Страбон (Strab.XIV) завоевало юго-западную Анатолию (в т.ч. Памфилию и Киликию), а затем вторглось в Сирию и Финикию, то, как представляется, троянцы, как и, в частности, тиррены, спасаясь, бежали (уплыли) на Апеннинский полуостров (и укрылись в середине его западной стороны, - подальше от моря, вытеснив автохтонное население).

     Так, по-видимому, не случайно в легенде об иммиграции этрусков в Италию совершенно не упомянуты какие-либо события Троянской войны (хотя и Эней ими почитался), и за причину исхода выдан почти двадцатилетний (!!) голод. А, как известно, ни один народ не рассказывает о себе что-либо, его порочащее (так, у египтян была сокрыта реформа Эхнатона, а о гиксосах почти не упоминалось).

     О том, что после Троянской войны Троада опустела, свидетельствует Страбон, рассказывая, что после Троянской войны "вся Троада от Кизика до Каика" была (примерно через полвека) занята колониями, образован­ны­ми из племён пелопоннесских ахейцев и эолийских беотийцев (из Фесалии), вытесненных до­рийским вторжением. Так, Генрих Шлиман ("Илион. Город и страна троянцев". Том1") пишет: "Насколько страшно должна была быть опустошена Троада этими вторжениями, мы можем заключить из свидетельства греческого историка, что город Лампсак раньше (до разрушения) назывался Бебрикией" (бебрики - этнос, в античные времена обитавший на территории Вифинии; согласно свидетельству Страбона, - фракийцы).

     Итак, обратимся к прекрасным стихам "Энеиды", которую Вергилий писал последние десять лет своей жизни.

      Битвы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои, -

         Роком ведомый беглец, - к берегам приплыл Лавинийским...

      Долго и войны он вел, - до того, как, город построив,

         В Лаций богов перенес, где возникло племя латинян.

     В поэме же Арктина Милетского «Разрушение Илиона» (VII в. до н.э.) изображён уход (бегство из Трои) Энея и его спутников на гору Иду (в соответствии с "одиссеей" Энея (у Вергилия), вероятно, говорится о горе на Крите, нежели чем об одноимённой горе Каздаги (Ида) в Турции).

     Одно из первых сообщений о миграции Энея за пределы Троады (область на северо-западе Анатолии) после падения Трои, встречается в киклическом эпосе

     VII

     -

     VI

      вв. до н.э., - иммигра­ция (либо возвращение) во Фракию (Сус

     l

     . 187) и основание (закладка) там (нового) города "Айнея" (видимо, Энеем). Показательно

      (В.Л. Цымбурский, 1987), что "все мифические предки Энеадов... носят имена, связанные с названиями населенных пунктов по другую сторону Фракийского моря".

     Столь же ранние сведения о переселении троянцев в Италию содержатся у сицилийского поэта Стесихора (VII/VI в. до н.э.), у которого говорится, что "Эней со своими людьми отправляется в Италию" (В. Георгиев ст. "О происхождении этрусков". ВДИ N4, 1952). Историк Гелланик из Митилены на Лесбосе (ок. 485-400 гг. до н.э.) называет Рим новой Троей, а римлян считает потомками троянцев. В небольшой поэме грека Ликофрона (IV в. до н.э.) «Александра/Кассан­дра», где повествование ведётся от лица дочери царя Приама (Кассандра пророчествует), также го­ворится о разрушении Трои и возрож­дении ее в Италии, в могуще­ственном Риме (как повест­вует Гомер, именно Энею (по воле Зевса) суждено после разрушения Трои стать царём спасшихся её защитников). Согласно лите­ратурной традиции, по прибытии в страну (на трёх кораблях, оставшихся от построенных двадцати) троянцы высадились в Лации (Лациум (Latium) - название, данное пеласгами) в устье реки "Нумиция", - по Диону Кассию, а по Вергилию - Тибра; и расположи­лись укреп­ленным лагерем в четырех ста­диях от моря в месте, которое и получило название «Троя» (Дионисий Галикарнасский (I, 54-56)).

     Уместно отметить, что италийцы (италики, лат. Italici) это - племена индоевропейской группы, до образования Римского государства населявшие Апеннинский полуостров и говорив­шие на италийских языках. Предполагается, что волна индоевропейцев мигрировала на Апен­нин­ский полуостров из Центральной Европы (из-за Альп) в начале II тыс. до н.э. (протолатины - созда­тели культуры "террамар (итал. Civiltà terramare)" в долине реки По, родственной синхрон­ной её европейской культуре "полей погребальных урн").

     Так, в поисках союзников в войне с местным царём Турном Эней плывёт вверх по Тибру. Первым к троянцам присоединяется вождь греческих поселенцев из Аркадии. И "дали аркадцы коней отъезжавшим в Этрурию тевкрам".

      Здесь по соседству живет, основав на старинных утесах

         Город Агиллу, народ, отвагой воинской славный:

         Прибыл из Лидии он и средь гор поселился...

      Ревом тирренской трубы огласились неба просторы.

     Отряды этрусских городов, присланные в помощь Энею, перечисляются в «Энеиде» (Х, 175). После победы над Турном Эней заложил на Тибре город, назвав его в честь своей новой супруги Лавинией, а тридцать лет спустя сын Энея Асканий основал ещё более известный город Альба-Лонга. И ещё через двести лет потомки Энея и Юла/Аскания - братья Ромул и Рем заложили и выстроили великий и вечный Рим. Отметим также и то, что у Гекатея (VI-V вв. до н.э.) наименование города Капуя соотносится с именем деда Энея "Капис".

     Важно отметить, что долгое время фабула об Энее считалась чисто римской легендой. С III в. до н.э., с ростом могущества Рима (как считается (ВДИ №3, 1983)), версия об Энее в Италии становится популярной (так, историк Гней Невий (из Кампании) пишет в III в. до н.э. (возможно, впервые у римлян (В. Георгиев ВДИ N4, 1952)) о пе­реселении Энея и троянцев в Лациум (что, вероятно, и могло привлечь внимание про­свещённых римлян к этой легенде).

     И только в 1972 г. итальянские археологи открыли гробницу этрусков, оказавшуюся не просто кенотафом, но "ложной гробницей", посвящённой герою Энею. В Этрурии было обнару­жено и 58 ваз с изо­бражением героя, а также и статуя Энея (V в. до н.э.; город Вейи), несущего на плечах своего престарелого отца Анхиза. Подобная же картина (рельеф с изображением Энея с Анхизом (боль­ным стариком-отцом) на плече и Асканием (держит сына за руку), поки­дающих Трою) представ­лена и на жертвеннике (видимо, в этрусском святилище) из Карфагена (ВДИ №1, 1939, стр. 246, Рис. 18).

     Столь постоянное внимание, уделяемое этрусками образу легендар­ного Энея, можно было бы вполне расценить как дань памяти либо своему героическому предку, либо герою кровнородственного племени, если бы не находка изображения Мемнона. Так, обнаружено, что в состав погребаль­ного инвентаря захоронения из Кьюзи (V в. до н.э.) входил "очень хороший" этрусский скарабей с изображением Эос и её сына, - афри­канца Мемнона, союзника троянцев (Л. Ельницкий ВДИ №1, 1939, стр. 228). И эта находка может свидетельствовать о том, что героико-трагические события не столь далёкого прошлого (гибель Трои и бегство с прежней родины) этрусками не забывались, и должное (видимо, в разной степени) воздавалось, веро­ятно, не только "своему" Энею (этруски вполне могли ассимилироваться с фрако-фригийскими (либо хетто-лувийскими) племенами (лексикон этрусков содержит довольно много слов, восходящих к индоевропейской лексике)), но и Мемнону - герою, отдавшему жизнь за Трою (со време­нем же образ Энея, как и многое иное, перешло от этрусков к римлянам). Так, Страбон (V, 2,5, стр. 222), повествуя об основании этрусской (Н.Н. Залесский, ВДИ №1, 1958) Пизы (и Мета­понта), сообщает, что этот город заложен людьми, воевавшими под Троей (согласно традиции, Пиза была основана легендарным Таркуном/Тархунтом). Гомер среди союзников Трои упоминает и лидийцев. Показательно и то (Л.А. Ельницкий "Элементы религии и духов­ной культуры древних этрусков". 1955), что в Тральчьятелла, близ Цере, в составе погребаль­ного инвентаря найдена энохоя/ойнохоя (небольшой др.-греч. кувшин для разливания вина) с этрусской надписью "Тгuiа", на котором, помимо прочего, изображён город Троя (в виде лабиринта). Примечательно также (см. выше), что наименование "Вилланова (Villa-nova)", - поселения протоэтрусков (иммигрантов), и такое название Трои, как "Вил(ла)-уса", "(В)Ил(л)и-он" (хетт./хатт. Wilusa, др.-греч. Ἴλιον,), - весьма близки. Характерно и то, что три первых царя Рима были этрусками.

     Следует отметить, что пеласги (Гомер. II. X, 429), как и племена этрусков, участвовали в Пер­вой мировой (Троянской) войне (поскольку числились среди "народов моря" («пуласти», «пула­сати», «pw-r-s-tj»)), и воевали на стороне троянцев. В свете видения античных авторов, складыва­ется впечатление, что пеласги - название наидревнейшего автохтонного этноса, заселявшего Анатолию, Балканы и Южную Европу.

     И вновь всплывает вопрос: могли ли Эней и его спутники-троянцы (они же тевкры/дарданы) быть протоэтрусками (тирренами)? Так, акад. Владимир Георгиев настойчиво доказывал в 1952 году, что этруски являются переселен­цами из разрушен­ной греками Трои. В свою очередь, проф. лингвистики Роберт Бекес ("De Etrusken Spreken Muiderberg: Coutinho". 1991) был убеждён, что этруски не могли быть троянцами. И весьма существенно (в части подтверждения второй точки зрения) то, что в др.-егип. источниках, перечисляющих "народы моря" (егип. «воинов Великой Зелени»), вторгавшиеся в Египет (времён фараонов Мернептаха (ок. 1235 г. до н.э. - впервые) и Рамсеса III), упоминаются и "турша" ("TRS" - "турша, тирсены", по мнению И.М. Дьяконова "История Древнего мира". ч.1), и "TKR" (тевкры (текер)), и пеласги (Plst) как отдельные этносы (племена).

     Так, этруски до Троянской вой­ны жили на землях Лидии (считается, что этнические лидийцы (Геродот: "в Лидии правили два брата, Ли­дий и Тиррен") - балканские праарии). Согласно лидийской "Надписи № 22" (Π.Η. Ушаков "Эпиграфические памятники Лидии". ВДИ №3-4, 1940) самоназвание лидийцев - "сфардены" (они же - (ш/с)арданы, и тоже известны как "народы моря", и как турша (меоны - по Гомеру)). Предполагается, что обитавшие в Древней Фракии (верхнее течение реки Стримон) племена праариев (известно (Detshew, 1957), что на территории Древней Фракии находилось племя (ш/с)ердои (сфардены), а также и область с наименованием "Serdica") и мигрировавшие в Малую Азию, стали называться лидийцами. Принято полагать, что во время Троянской вой­ны лидийцы жили на северо-западе Ана­толии, в области Меония (R.S.P. Beekes. "The Origin of the Etruscans". 2003); и главой их пантеона богов являлась Великая богиня Геката.

     Существуют косвенные свидетельства и того, что лидийцы также бежали от объединённого воин­ства греков. Так, в лидийском лексиконе (Б.В. Казанский "К истолкованию лидийских надписей". ИАН, № 3, 1935), наличествует слово "kofu" - "вода", обнаруженное на лидийско-арамейской би­лингве. И, как представляется, такое название рек, как "Кефиссос" в Аттике (Р. Kretschmer "Einleit­ung..., стр. 405), а также и в Фокиде (Геродот, VIII, 33), - этимологически связано с корнем лидийского слова "kofu" (П.Н. Ушаков "Проблема древнейшего населения Малой Азии, Кав­каза и Эгеиды". ВДИ №3, 1939), и может говорить о возможной миграции меонийцев/(ш/с)ардана в Грецию (знаменательно, что в словоформе "шар-дон(а)" - хетт. "šаrа" и лувийск. "šarri" означают (ВДИ № 3, 1990) «наверху, вверху» (ср. акк.-ивр. «шару/сар» - «(у)правитель, царь»), а индоевр. "дон" - "вода"). Известно и то, что в ХII в. до н.э. (видимо в первой пол. века) часть племени (племенного объединения) мигрировали на Сардинию и дали этому острову свое имя (Vagnetti, 2000, P. 306).