Аннотация: Они были живыми. Когда-то. Они могли стать нежитью. Но не стали. Пасынки проклятого города Стратхольма...
Улица была пустынна и безлюдна. Полуразрушенные, похожие на скелеты, дома, щерящиеся провалами пустых глазниц покосившихся окон, горели, медленно тлея, поднимая в воздух клубы смрадного, чёрного дыма. Сколько лет прошло - пять, десять? Дома продолжали гореть, казалось, время здесь остановилось и никто и ничто уже не в силах вернуть ему его нормальный ход. Мостовая, изрядно прокопчённая, захламлённая, изрытая и вязкая словно болото, затягивала своей трясиной, разевая жадную, грязную пасть. Узкая каменная дорожка, вот и всё, что осталось от некогда широкого, добротно сложенного тракта, гордости Стратхольма, пересекающего город с севера на юг. Теперь же, стоило только оступиться, сойти с тропы, и ты оказывался во власти ненасытной грязной бездны, пытающейся тебя поглотить, вцепляющейся в оступившуюся ногу мёртвой хваткой. То здесь, то там, вязкое месиво перекрывали деревянные намосты, избитые и потрескавшиеся, но их было слишком мало, и становилось всё меньше и меньше. Открытые, настоящие схватки между обосновавшимися в западной оконечности города Скарлет Крузайд - Алыми Крестоносцами, и оккупировавшей восточною его часть Скордж - Плетью случались редко и гули, подчинённые воле Барона Ривендейра, повсюду сновали, всячески пытаясь усложнить жизнь экспедиционному корпусу Дафрохана. Крестоносцы сколачивали новые намосты, перекрывали трясину, не в силах восстановить сам тракт но, спустя несколько дней, деревянные щиты исчезали, в щепы разбитые и утопленные в густой жиже гулями. "Дорожная война", столь же нелепая и глупая, как и само противостояние Крестоносцев и Плети. Она продолжалась целую вечность, но победа в ней, и Шани это отлично понимала, была столь же призрачна, иллюзорна и недостижима, как и сама, канувшая в прошлое, её беззаботная жизнь.
Шандализа Де Вель, баронесса Ривендейр - Шани уже и сама забыла о том, когда в последний раз слышала это имя. Сбежав из дому сразу же после того, как карательные отряды Артеса ворвались в город, пятнадцатилетняя девушка не спешила возвращаться обратно. Став Рыцарем Смерти, её отец мало, чем изменился, а о судьбе же своей несчастной матушки Шани старалась не вспоминать. Среди мрачных, холодных стен родового замка она чувствовала себя словно в тюрьме, даже, несмотря на целый штат слуг и фрейлин, готовых исполнить любой каприз малолетней баронессочки. Здесь же, на пустынных, горящих улицах разрушенного города, она была королевой - это был её город, что бы там не думали про себя Крестоносцы и Плеть. Здесь у неё были свои "слуги и фрейлины", такие же, как и она сама, дети войны, пасынки проклятого Стратхольма, её верные товарищи, братья и сёстры по несчастью, готовые отдать жизнь друг за друга не ради господской милости, но во имя настоящей дружбы.
Шани оглянулась, вглядываясь сквозь извечный полумрак в своих "подданных".
Балмар Грин, высокий, широкоплечий детина. Глядя на него и не скажешь, что этому воистину гигантскому, бугрящемуся кучей мышц здоровяку от силы шестнадцать лет. Балмар казался нескладным и неуклюжим, вечно хмурый и неразговорчивый. Скорее всего, мамаша Грин, в отсутствие муженька, привечала в своём доме кого ни будь из бравых рыцарей Дафрохана или, даже, паладинов Сильвер Хенд - Ордена Серебряной Длани, иначе как ещё можно было объяснить то, что даже пять лет назад Балмар мало походил на своего тщедушного отца - писаря. Догадывался ли об этом сам Балмар, Шани не знала, а спрашивать скорого на рукоприкладство Грина она не горела желанием. Впрочем, своей недюжинной силой и внушающей трепет внешностью Балмар, в больше степени, быть обязан некромантам Плети, из подземной лаборатории которых он просто чудом сумел сбежать, когда пришли Крестоносцы.
Силлия фон Бейндс, ещё одна дворянка, кажется, родом из Альтерака. Её родители бежали из королевства ещё до того, как Альянс узнал о предательстве Перенольда, и это спасло им жизнь, но не социальное положение. Бывшие аристократы, враз потерявшие всё своё состояние, все имения и крестьян, Бейндсы осели в Стратхольме, организовав подпольный бордель. В свои пятнадцать с небольшим лет, Силлия могла похвастаться количеством мужчин несоизмеримо большим чем, даже, известная своей любвеобильностью баронесса Анастери, мать Шани. Отчаянная мужененавистница, она терпела присутствие Бейндса только поскольку-построльку.
Герда Стиллфордж, невысокая и неестественно стройная для дварфийки, потеряла своих родителей ещё во Второй Войне. Её мать погибла во время вторжения Орды в Хаз Модан, а отец пал, защищая нефтеперерабатывающие заводы близ Каэр Дэрроу. Дварфийская диаспора Стратхольма приютила Герду, её новые родители - кузнецы Стиллфорджы отнеслись к сироте с настоящей любовью и заботой, воспитывая девочку в лучших традициях клана Бронзебердов-Бронзобородых. До самого своего последнего вздоха они защищали Герду от озверевших от крови и убийств воинов Артеса, спрятав больную приёмную дочь в глубоком погребе и своими телами закрыв потайной люк. Когда Балмар, забравшись в дом Стиллфорджей, услышал крики о помощи, доносившиеся из-под полы, то, в начале, не поверил своим ушам. Каким образом Герде удалось прожить почти два года в запертом, глухом погребе, её никто не расспрашивал. Сама же Герда, так навсегда и оставшаяся слишком худой, что бы её можно было назвать, в глазах сородичей, красавицей, была просто ненасытной даже для дварфа, поражая друзей неуёмным аппетитом и словоохотливостью.
Балмар, Шани, Силлия и Герда - один мужчина и три женщины. Нет - один юноша и три девушки - дети войны, пасынки Стратхольма. Они не боялись никого и ничего, ночуя в полыхающих огнём пожара домах и вступая в бой с любым, кто посягал на их добычу или независимость. Хитрые, ловкие и жестокие, они не раз избегали цепких лап Крестоносцев и Плети. Одни хотели лишить их жизни, вторые - нечто несоизмеримо большего, того, что Шани и её друзья ценили превыше всего - свободы.
Железная решётка, закрывающая центральные ворота города, заскрипела, медленно стала подниматься вверх. Стальные цепи поворотного механизма загремели, заглушая шёпот притаившегося в тени Грина.
- Мародёры? - Балмар недовольно покачал головою.
- Кто же ещё, - заметив презрительные нотки в голосе Грина, Силлия заулыбалась, - А ты, никак, ожидал приезд борделя на колёсах, а Балмар? А как же Герда?
- Заткнись, Бейндс, - просипела в ответ дварфийка, угрожающе сверкнув в свете факелов глефой, - Соскучилась по своей работе?
- Тише вы обе, - приказала Шани тоном, не допускающим возражений, - Не хватало ещё нам прежде времени обнаружить себя. Сидите тихо, тролль вас задери, иначе, клянусь Светом, выгоню к гулькиной матери.
- Ой, как страшно, сейчас описаюсь от ужаса.
- Заткнитесь вы все, млять, - Балмар с трудом сдержал ярость, обернулся туда, где, нахохлившись, сидели девушки, - Честное слово, ну прямо как бабки на базаре, только и умеете, что языком трепать - бяк, бяк, бяк - бяк, бяк, бяк. Спугнёте добычу, будете ещё неделю лапу сосать.
- А что, - Герда призывно заморгала глазками, надула губки, - Я бы не отказалась, и не только лапу.
- И я, и я, - Силлия задиристо поддержала подружку, совсем не по-дружески обнимая дварфику за талию, - И не только посо...
- Шани! - Балмар умоляюще посмотрел на Де Вель.
- А ну, девки, молчать, мать вашу! - когда надо, бывшая баронесса могла заставить себя слушать, это умение было у неё в крови и впиталось с молоком матери, - Они идут.
Решётка, наконец, полностью поднялась, остановилась, нависая над входом проржавевшими клыками распахнутого зева ворот. Сгорбленная, облачённая во всё чёрное фигура неслышно прокралась мимо, осмотрелась и, не заметив ничего подозрительного, махнула рукою. Следом появилось ещё двое - судя по комплекции, орки. Один из них сжимал в руках громадный топор, рядом со вторым, резво подпрыгивая и вертясь под ногами, крутился огненный бесёнок-имп. Отрёкшийся разбойник, орк-воин и орк-колдун, - Шани облизнулась, предвкушая лёгкую добычу. Только глупцы или самоубийцы решались войти в город отрядом, не насчитывающим и пяти бойцов. Пришельцев же было всего трое.
Увидев появившихся словно из неоткуда Шани и Герду, орки бросились врассыпную. Тот, который с топором - воин, замахнулся на баронессу своей громадной секирой, но промахнулся, потерял равновесие, увлекаемый инерцией удара. Де Вель грациозно извернулась, изогнулась дугою назад, пропуская замах над собою, выпрямилась, коротко рубанув орка саберрой. Воин заревел дурным голосом, тупо уставился на обрубки вместо рук, нелепо плюхнулся на землю, продолжая выть.
Второй орк, колдун, зашипел, вычерчивая пальцами в воздухе сложный узор заклинания, но тут же скорчился, захрипел, вцепившись в древко глефы, вонзившейся в живот. Герда вплотную приблизилась к колдуну, удовлетворённо ухмыльнулась, глядя, как расширяются от ужаса его глаза, дёрнула вверх, кромсая рёбра, разрывая лёгкие и сердце.
Оставшийся в одиночестве Отрёкшийся отпрыгнул, едва не споткнувшись об заметавшегося бесёнка, выругался сквозь зубы, даже не пытаясь скрыться, набросился на Силлию. Девушка подпустила его ближе, в предвкушении зажмурилась, отступая вбок. Отрёкшийся застыл, поднимая голову вверх и машинально делая пару шагов назад. Довольный произведённым эффектом, Балмар стеганул разбойника цепью, закручивая её вокруг горла, дёрнул на себя, сокрушающим ударом мясницкого тесака разрубая несчастного на две половины.
В это же время Силлия, поймав беснующегося импа за ногу и, не обращая внимание на обжигающий огонь, размахнулась. Голова бесёнка треснула, ударившись об угол дома, хлипкое тельце вспыхнуло и исчезло. Де Вель обиженно надулась, обманутая в своих ожиданиях, подошла к продолжающему орать воину, всаживая кинжал в распахнутый в крике рот. Орк задёргался вытащенной на берег рыбой, повалился навзничь.
- Зря, - Шани безразлично посмотрела на агонизирующее тело воина, облизнула лезвие саберры, убрала в ножны, - Можно было его подержать ещё пару дней.
- Вряд ли, - критическим тоном подметила подходящая Герда, - Слишком много крови потерял.
- Это же орк!
- И что? - дварфийка присела рядом с затихшим воином, мазнула пальцем по культе, попробовала на вкус, - Да, хорош, потому и не протянул бы и дня. Чума прикончила бы его быстрее.
- Ха, Чума, - Силлия засмеялась, - Напугала шлюху членом. Ты себя когда в последний раз в зеркало видела?
- А ты? - парировала в ответ Герда, непроизвольно касаясь плохо заросшей, постоянно продолжающейся гноиться Чумной язвы, начинающейся от переносицы и покрывающей весь лоб так, что практически можно было разглядеть черепную коробку. Бейндс, бывшая когда-то первой красавицей родительского борделя, поджала губы, отвернулась. Нет, с лицом у неё, даже после болезни, всё осталось как прежде, но там, где заканчивалась шея, под бархатной материей шёлкового камзола, всё тело девушки покрывали фиолетово-сиреневые, пульсирующие вздувшиеся наросты.
- Ну же, девочки, не ссорьтесь, - Шани обняла готовую разрыдаться подругу, поглаживая по спине правой, здоровой рукою. Левая рука, иссохшая, плотно замотанная бинтами, была привязана, что бы не мешаться. Баронесса понимала, как в такие моменты, им было трудно. Всеми отверженные, всеми гонимые, они, как и большинство жителей Стратхольма, были поражены Чумою, но побороли болезнь, выжили, вопреки всему, но превратившись в уродов, мутантов. Первые встреченные Ривендейр беженцы, в спешке покидающие город после разгрома сумасшедшим принцем, при виде её самой бросили все свои пожитки и убежали. Шани не пыталась догнать их, нет, она тоже видела себя в зеркале после "выздоровления", видела серую, оплывшую восковой свечой маску вместо левой стороны лица, начиная с головы и заканчивая ставшими абсолютно недееспособными рукой и ногою. Она не питала иллюзий.
- Кушать подано, - девушки вздрогнули от раздавшегося над самым ухом громоподобного голоса Грина, протягивающего блюдо с ещё капающими кровью обрубками рук воина-орка. Сшитый будто бы из различных кусков тел, Балмар, тем не менее, так и остался Балмаром Грином, сыном судебного писаря города Стратхольма Врасса Грина, сопливым юнцом и несостоявшимся мужем какой ни то более-менее зажиточной горожанки. Поначалу, в присутствии Шани, Герды и Силлии он стеснялся своего вида, стеснялся маленькой, оттопыренной третьей руки, стеснялся вываливающихся наружу из распоротого брюха внутренностей, но, потом, стесняться перестал. Девушки были хоть и уродливыми, но живыми, со своими эмоциями и страхом смерти. А Балмар умер - он не помнил как, но умер, очнувшись уже на препараторском столе учёных-некромантов, не успевших стереть память юноши и окончательно превратить его в безмозглое, подчиняющееся воле хозяина орудие убийства. И среди бывшей баронессы, бывшей проститутки-аристократки и бывшей дварфийки-сталеварки он смог почувствовать себя вновь живым. Они были детьми войны. Они были пасынками проклятого города Стратхольма.
Силлия
Вода в фонтане взбурлила, вспенилась кровавыми брызгами от рухнувшего в бассейн тела. Не останавливаясь, рыцарь пронёсся сквозь толпу, разя мечом, на полном скаку рубя и кромсая. Горожане в панике пытались уйти с его пути, смешивались, сталкивались друг с другом, падая на мостовую. Те, кому удалось избежать смерти от меча рыцаря, гибли под градом пуль стрелков, перекрывших единственный выход.
Силлия остановилась, завороженная зрелищем этой кровавой бойни. Стрелки, азартно поливающее огнём всё живое на площади, не заметили её, слишком увлечённые своим делом. Она видела их спины, видела, как, то один, то другой, радостно и довольно вскрикивали, поражая очередную жертву, словно в тире, перезаряжали ружья, прицеливались. "Орки?" - безумная мысль промелькнула в голове девушки, но тут же исчезла, когда Силлия увидела подъезжающего к фонтану рыцаря в цветах Лордерона. Весь в крови, не своей, но убитых им горожан, рыцарь сдержал храпящего, взбудораженного запахом смерти коня, знаком подал приказ дварфам прекратить пальбу, повернулся, глядя, как показалось Силлии, прямо на неё.
- Тихо, - широкая ладонь больно зажала, готовой закричать девушке, рот. Чьи-то руки сграбастали её в охапку, сковывая малейшие движение, утаскивая в приоткрывшуюся дверь колбасной лавки, - Молчи, во имя Света, молчи, девка, если тебе дорога твоя жизнь.
Силлия не послушалась. Увидев говорившего, завизжала, отчаянно, пронзительно.
- Дура, - высокий, разбойничьего вида толстяк с мясницким топором в руке и окровавленном фартуке захлопнул дверь, упал на пол, закрывая голову. Пули, без особого труда, пробили тяжёлую деревянную перегородку, с улицы послышалась резкая и гортанная речь дварфов. Мясник вскочил, наградив Силлию более чем красноречивым взглядом. - Беги, - заревел, вышибая остатки двери ногою и сразу же сцепившись со столпившимися у проёма стрелками. Силлия видела его всего лишь одно мгновение прежде, чем тот исчез под грудой зелёных капюшонов. Одного, двух дварфов ему удалось зарубить, но оставшиеся, штыками и прикладами уложили сопротивляющегося и брыкающегося как раненный лев мясника, подмяли его под собою.
- Esarus thar no"Darador! - перегородившего проём дварфа буквально снесло в сторону чудовищным ударом. Силлия, сражаясь одновременно со страхом и с любопытством, перекатилась вбок, что бы увидеть всё в подробностях.
Могучего телосложения, широкоплечий, закованный в серебристые латы воин тараном воткнулся в отряд стрелков, дробя свои боевым молотом черепа и кости. Безжалостно, неутомимо. Ещё совсем недавно они сами убивали невинных горожан, целиком и полностью уверенные в своей безнаказанности, а теперь гибли, умирали от ударов молота паладина.
- Ну же, тварь, иди сюда, - паладин устало вытер пот со лба, перехватил свой молот и раненой левой руки, готовый встретить увидевшего его рыцаря. Дробный перестук копыт приближался всё ближе и ближе. Силлия втянула голову в плечи, не в силах оторвать взгляда.
С оглушительным грохотом рыцарь и паладин столкнулись. Конь, совсем по человечески, завизжал, захрипел, мотая пробитой мордой, встал на дыбы, молотя копытами. Паладин размахнулся, добавил сбоку, повалив животное на мостовую.
- Будь ты проклят, предатель! - рыцарь, не успевший выскочить из седла, плевался и изрыгал проклятие, придавленный телом коня, - Тебе не уйти от правосудия, изменник! Принц Артес...
Паладин опустил молот, подошёл к пытающемуся выбраться рыцарю, ударом ноги в челюсть заставил его замолчать.
- Мразь, - паладин сплюнул, только теперь осмотрелся, глядя на усеянную трупами улицу и площадь, сел, привалившись спиною к стене дома и обхватив голову руками.
Силлия лежала, боясь пошевелиться. Всё происходящее казалось ей сном, кошмаром. Её город, город, который она уже привыкла называть своим домом, такой знакомый и успокаивающей своей столичной, но, вместе с тем, размеренной и спокойной жизнью, превратился в настоящий Ад. Дьявольское пекло, где человек шёл с оружием на человека, где те, кто призван был защищать жителей Альянса, убивали горожан, прямо на улице, или вытаскивая из магазинчиков и домов. Дварфы-стрелки из Айронфорджа, весёлые и охочие до пива и сальных шуточек бородачи, добродушные, но скорые на мордобой, прямые как ратовище копья. Рыцарь в цветах Лордерона, в отливающих синим доспехах, со стилизованным гербом Альянса на голубом плаще, гордый и благородный снаружи, и такой же неприступный внутри. . Силлия была ещё совсем крохой, когда её родное королевство Альтерак было объявлено изменником Альянсу, и карательные отряды Лордерона, Стромгарда, Даларана, Квел`таласа и Айронфорджа точно также ворвались в город. Но тогда, они не убивали понапрасну, они жгли дома и лавки, но старались не трогать жителей, а здесь...
- Милорд? - Силлия с опаской приблизилась к сидящему паладину, протянула руку, дотрагиваясь до плеча, - Что с Вами, милорд?
Коснуться плеча она не успела. Паладин мгновенно вскочил, поднимая молот и безумными глазами глядя на испуганную, сжавшуюся в ожидании удара, девушку.
- Проклятие, девочка моя, я же едва не убил тебя, - опустив оружие, паладин удивлённо посмотрел на Силлию, - Что ты здесь делаешь? Беги, девочка, беги, пока не поздно. Принц Артес обезумел, его войска повсюду. С юга надвигаются орды нежити, и ещё не известно, что хуже - воины Лордерона, или воины Плети. Где твои родители! - только сейчас паладин внимательно посмотрел на Силлию. От его пристального взгляда серых, пронзительных глаз не укрылось легкое, обтягивающее фигуру платье. Не укрылись глубокие, едва прикрытые кокетливой шнуровкой вырезы на юбке, на спине и груди. Не укрылись волосы, искусно завитые но, вопреки традиции, не уложенные в строгую причёску, а ниспадающие на оголённые плечи чёрным, свободным, волнистым водопадом, как у эльфиек или чародеек. И блудниц. Силлия зарделась под взглядом паладина, хотя, казалось, уже давно была должна привыкнуть, что её рассматривают как кусок мяса, кусок привлекательного, взывающего самые низменные инстинкты мяса.
- Спасибо Вам, - девушка присела в глубоком реверансе, как её учили родители, так, что бы смотрящему на неё мужчине оказались видны все её женские прелести, всего на один краткий миг, - Я благодарю Вас, милорд, и прошу о помощи. Мои родители мертвы, а одной мне ни за что не выбраться из горящего города. Помогите мне, - Силлия подошла совсем близко, подняла голову, встретившись взглядом, чувствуя тяжёлое дыхание на своём лице, - помогите, и я отблагодарю Вас.
- Что?! Да как ты... - паладин отступил назад, покраснев и тяжело выдавливая слова от распирающего его гнева, - Да ты... Ты за кого меня принимаешь, девчонка! Как ты могла подумать об этом!
- Простите меня, милорд, я не хотела, - Силлия бухнулась на колени, обхватила ноги паладина, - Простите.
Паладин грубо, рывком поднял девушку с колен, заорал прямо в лицо, чеканя каждое слово.
- Забудь всё, что было раньше. Ты никому не принадлежишь и никому ничего не должна. Поступай всегда так, как считаешь нужным. Никто не имеет право заставлять тебя делать то, что тебе не нравится и не хочется.
Кажется, он начал успокаиваться.
- Чти святой Свет, - практически автоматически добавил паладин, отпуская Силлию, - Соблюдай Закон и не нарушай Порядок.
- Я, я поняла Вас, - Силлия прикусила губу, готовая разреветься от своей глупости, - Прости меня, милорд. И спасибо Вам.
- Не стоит, девочка моя, - паладин упокоился, немного смущённый своей вспышкой ярости, - запомни всё, что я говорил тебе, и живи новой жизнью. Я верю, что когда ни будь, ты найдёшь себе хорошего мужа, нарожаешь ему кучу прекрасных детишек. У вас будет превосходный дом с маленьким, ухоженным садиком и яблоней во дворе.
Силлия, не в силах больше сдерживать эмоции, разрыдалась, уткнувшись паладину в грудь. Тот ласково, по отечески обнял её, гладя по голове закованной в латную рукавицу рукою.
- Всё будет хорошо, девочка. Всё будет хорошо.
- На помощь! Помогите!!! - умоляющий, преисполненный ужаса и мольбы крик раздался из кузницы неподалёку. Послышался грохот и лязг стали. Паладин отстранил от себя Силлию, поднял прислонённый к стене молот.
- Вы, вы хотите идти туда? - Силлия замотала головою, вцепилась в своего спасителя, - Нет, не ходите, прошу Вас! Останьтесь со мною, помогите мне!
- Я не могу, девочка моя, - паладин устало опустил голову, - Жизнь и судьба паладина не принадлежат ему. "Esarus thar no"Darador" - Кровью и Честью мы Служим. Я поклялся поддерживать честь и порядок. Я поклялся нести Свет и мудрость его по всему миру. Я поклялся уничтожать зло везде, где бы то ни было, защищать слабых и невинных, даже ценой собственной жизни. Я поклялся кровью своей и Честью, и я не могу нарушить клятву.
- Но я, Вы должны защитить меня! Одной мне живой выбраться из города! - речь Силлии сорвалась на визг, смешиваясь с предсмертными воплями умирающих и торжествующим рёвом нежити, доносящимися из кузницы.
- Прости, девочка моя, но я должен, - паладин стиснул зубы, прикрыл глаза. Всё тело его окуталось мерным, солнечным сиянием. Над головой сверкнул и пропал золотой образ короны.
- Esarus thar no"Darador! Во славу Лордерона!!!
Силлия отвернулась, вбежала в тёмную комнату мясной лавки, закрывая за собою изрешечённую пулями дверь, заметалась, в поисках более надёжного укрытия. Глухие, тупые удары молота паладина прервали радостный рёв гулей. Ужасающий силы грохот потряс землю. Силлия не смогла удержаться на ногах.
- Умри, смертный! Никто не сможет совладать с мощью Пылающего Легиона! - чудовищный голос, нечеловеческий, вселяющий панику и желание бросить всё и остаться лежать на полу, ожидая своей смерти, оборвал удары молота. Силлия ползком подвинулась к двери, ведущей в следующую комнату, оказавшуюся коптильней. Перевалившись за порог, девушка кинулась снимать с крюков ещё сырые, висящие под потолком туши, заваливая проход. Скользя подошвами лакированных туфелек по покрытому кровью полу, девушка не смогла удержать выпотрошенное тело коровы, подвернула ногу, больно ударившись о стену. В носу хрустнуло, тёплая влага потекла по губам вниз, на подбородок. Трясущимися руками Силлия вытерла губы, поднесла ладонь к лицу. Кровь была светлой, не красной, а какой-то зеленоватой, слизистой...
Герда
Герда ещё никогда не видела своего отчима таким. Обыкновенно степенный и рассудительный дварф, не позволяющий себе выказать ни перед семьёй, ни, тем более, перед подчиненными, ни малейших признаков беспокойства или паники и лишь изредка взрывающийся вспышками гнева, он метался по комнате словно загнанный в клетку медведь. Вещи, обычно уложенные каждая на своём месте в идеальном порядке, были разбросаны по полу. Платья и камзолы, куртки и плащи валялись вперемешку с украшениями и посудой, книгами и свитками. Берг хватался то за одно, то за другое, бросал на пол пути, чертыхаясь под нос и распахивая настежь шкафы и сундуки, вываливал их содержимое и замирал на мгновение, что бы снова, проклиная всё на свете, бросить и забыть.
Мачеха сидела здесь же, рядом. Истинная дщерь великого дварфийского рода, она не рыдала в голос и не заламывала в отчаянии руки от безысходности, как человеческие женщины. Внешне спокойная и собранная, Марта сидела, вцепившись побелевшими руками в подлокотники кресла, глядя на метающегося мужа. В богатом, усыпанном драгоценными каменьями платье, с искусно завитыми в туго стянутыми и закрученными спиралью косами, она не мигая смотрела на то, как рушится привычный уклад жизни, рушится, вместе с надеждами на будущее. Богатое платье и модная причёска, вот и всё, что у неё осталось. Всё остальное погибало, погибало под подошвами тяжёлых, подкованных сапог мужа, безжалостно втаптывающих в дощатый пол прошлое. Когда дверь в комнату с грохотом распахнулась, Марта даже не повернула головы, что бы посмотреть на вошедшего. Герда, старающаяся во всём подражать мачехе, сидела рядом, едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться.
- Мастер Стиллфордж, - молодой дварф-подмастерье остановился в дверях, удивлённо глядя на хозяина, - Мастер?
- Что? - Стиллфордж, казалось, только сейчас заметил юного дварфа, остановился, недоуменно глядя на старое платье Герды у себя в руках, - Проклятье, - платье полетело в кипу точно таких же, возвышающуюся рядом с открытым платяным шкафом, - Чего тебе? Вы нашли лошадей?
- Нет, мастер, - подмастерье виновато опустил голову, - Во всём Стратхольме не осталось не то, что верховых, но даже и обычных. За тощую клячу из стойла скорняка, ещё два часа назад просили столько же, сколько за чистокровного скакуна из Арати. А сейчас и за двойную цену ничего найти нету ни какой возможности.
Берг нахмурился, что-то прикидывая в уме, радостно заулыбался.
- Бараны!
- Прошу прощения, мастер, но мы сделали, что могли, - подмастерье обиженно насупился.
- Да не вы, бараны - а бараны! Из зоопарка! Те, что городу пол года назад подарил Тан Мурадин.
- Бараны, - эхом повторил юноша, - Ну да, они в загоне. Люди же не умеют на них ездить.
- О Кхаз`гаррот, - отчим закатил глаза, - Ну конечно же, люди не умеют на них ездить, дубина. Но мы то не люди! Тащите их сюда!
- А как же стража? Не думаю, что они отдадут нам животных просто так.
- Какая стража, ты что, не видишь, что творится? Бери своих баранов и тащи суда этих баранов!, - Берг покраснел от натуги, упёр руки в бока, сделавшись сразу бы выше и внушительнее, - Живо!!!
Герда не удержалась, хихикнула сквозь проступающие на глазах слёзы, прикрывая рот ладошкой. Она любила, когда отчим вот так вот ругался - скорый и на гнев, и на милость. Так, хотя бы, он стал похож на самого себя.
Подмастерье, наконец-то, понял, чего от него требуется, развернулся, спеша выполнить указание мастера но, тут же вернулся, влетев спиною вперёд в дверной проём, молча рухнул на кучу тряпья, распространяя сладковатый запах палёной плоти. Следом, вытянув в руке сияющий багряным светом посох, вошёл эльф.
- И далеко вы собирались?, - тщательно выговаривая и растягивая слова, чародей взмахнул посохом, выстреливая тонкую золотистую сетку, мгновенно окутавшую дёрнувшегося было на встречу Берга, - По приказу принца Артаса любые передвижения внутри города, ровно как и за его пределы, запрещены. Или вас, коротышек, это не касается?
Марта, без слов, вскочила с кресла, без единого звука набросилась на эльфа, опрокидывая чародея ударом кулака. Волшебник, не ожидавший подобного, не успел среагировать, отлетел, врезался в открытый шкаф, выпуская посох из рук. Опутывающая Берга сеть исчезла. Дварф поднялся с пола, так же молчаливо поднял посох, размахнулся, вонзая острие древка эльфу в грудь. Герда смотрела на своих приёмных родителей и отказывалась поверить увиденному. Вот так вот, запросто, словно какие-то орки, убить, пусть и эльфа, но союзника по Альянсу!
- Мастер Стилфордж, там наши стрелки... - в комнату вбежал ещё один подмастерье, замер, увидев лежащие тела, побледнел.
- Живо зови остальных, - Берг отпустил торчащий из груди чародея и покачивающийся посох, посмотрел на свои руки, сморщился, вытирая чистые ладони об куртку, - Возьмите всё оружие, которое сможете собрать. Закройте все двери и окна, заколотите ставни. И принесите моё ружьё.
- Герда, - старый дварф повернулся к невольно отшатнувшейся от отчима девушке, протянул было руку, но передумал, - Дочь моя. Я... Мне трудно тебе объяснить, но... Это было необходимо, мы вынуждены были...
- Я... - Герда зажмурилась, пытаясь, чтобы её голос прозвучал как можно более спокойно, - Я понимаю, отец, я всё понимаю.
- Дочь моя, дочка, - Берг распахнул объятья, крепко прижал к себе содрогающуюся в рыданиях девушку, успокаивающе поглаживая ладонью по голове, - Всё будет хорошо, девочка, всё будет хорошо.
* * *
Тяжёлая крышка люка плавно опустилась вниз, приглашая звук и свет. Герда в последний раз взглянула вверх, спустилась с лестницы в просторную комнату в подвале, которую Стилфорджы использовали в качестве временного хранилища. Сейчас, комната была почти пустая, только в дальнем углу, в маленьком, специально оборудованном, перегороженном деревянными панелями эркере стояли бочки с пивом. Дверь в эркер, обыкновенно запертая, оказалась открытой.
Зайдя внутрь, девушка обнаружила, что хранившийся здесь бочонок уже изрядно опустел. Стоящая рядом большая глиняная кружка не раз и не два, ещё совсем недавно, наполнялась ароматной, пенящейся жидкостью, бодрящей тело и дух. Подмастерья, воспользовавшись всеобщей суматохой и спешными сборами, не упустили своего шанса задарма отведать хозяйского пива и, судя по почти опустевшей бочке, весьма в этом деле преуспели. Герда заморгала, присела на стоящий возле бочонка стул, прислонив мушкет к стене, закрыла лицо руками. Уже почти высохшие слёзы снова потекли по щекам. Девушка вспомнила немного задумчивого для дварфа, но расторопного и услужливого Торварда, готовившегося на следующий год из подмастерья стать мастером. Отчим, Герда это знала, был очень даже не против связать узами брака башковитого и подающего надежды паренька с ней самою. И хотя, уважающие мнение своей приёмной дочери Стилфорджы обязательно поинтересовались бы, что по этому поводу думает сама девушка, интерес этот был бы чисто формальным. Герда без колебания исполнила бы любую волю родителей, пусть приёмных, но уже успевших стать для неё самими родными.
Когда раздался первый выстрел, Герда вздрогнула, вскочила со стула, схватив мушкет. Потянула на себя окованную стальными пластинами толстую дверь, плотно прикрыла её, задвинув заслон. Кто и зачем приделал задвижку внутри эркера девушка не знала, но эта, на первый взгляд, абсолютно бредовая идея пришлась сейчас как нельзя более кстати. За толстой дверью, под крепким запором, Герда чувствовала себя в безопасности. Круглое, перегороженное решёткой оконце осталось единственной связью её с остальным подвалом, и девушку подобное положение дел вполне устраивало. Просунув дуло мушкета между прутьями, Герда стала ждать.
Спустя несколько минут, выстрелы прекратились. Гнетущая тишина подействовала на дварфийку удручающе. Что бы хоть как-то подбодрить себя, девушка открыла вентиль крана, налила полную кружку до самых краёв, залпом осушила. Пиво, освежающее, чуть горьковатое на вкус, подействовало на девушку не так, как она хотела. Вместо того, что бы приглушить страх, пенящий напиток только ещё более усилил ощущение полного бессилия и безысходности. Скорчившись на полу, Герда снова заплакала, погружаясь в тупое оцепенение.
* * *
В себя дварфийку привёл скрип петель поднимающегося люка. Герда замерла, забилась в угол, боясь пошевелиться. Что-то тяжёлое упало сверху из люка, рухнув на пол у подножия лестницы.
- Здесь нежить их не достанет, - чужой, человеческий, хрипловатый голос был девушке незнаком, - Да упокоит Свет их несчастные души.
- А как быть с остальными, милорд? - второй голос, одного из подмастерий, Герда узнала, хотела крикнуть, позвать на помощь, но язык отказывался слушать, присохнув к нёбу.
- Ничего, - в голосе незнакомца послышались нотки презрения, - Свет простит им все прегрешения, но не я. Идём, в паре домов отсюда в мясной лавке я оставил девушку, мы должны помочь ей.
Люк опустился, оставляя Герду наедине с трупами. Только сейчас дварфийка увидела, что рядом с лестницей лежат тела её приёмных родителей. Они были мертвы. Кто бы ни был тот незнакомый человек, спрятавший тела в подвале не желая отдавать их на растерзание свирепствующей по всему Стратхольму нежити, он не успел.
- Смертные! Вы осмеливаетесь противится воле Пылающего Легиона!!! - громоподобный рёв проник даже сквозь закрытый люк, дом содрогнулся до самого основания, с потолка посыпалась труха и штукатурка. Герда повалилась на пол, зажала уши ладонями.
* * *
Сколько времени она пролежала вот так, зажмурив глаза и закрыв уши, Герда не знала. Несколько минут, часов, дней? В животе у девушки забурчало. Только сейчас дварфийка почувствовала, насколько она голодна, но кроме почти что пустого бочонка с пивом, под рукой у неё ничего не было. Воспоминания о тех далёких днях, когда родители Герды погибли и она осталась совершенно одна, днях постоянного голода и страха за свою жизнь вернулись, отзываясь спазмами в животе и болью в висках. Всё вновь повторялось, прошлое возвращалось, хотя Герда уже почти сумела поверить в своё светлое будущее. Стилфорджы были мертвы - дварфийка видела их тела, лежащие у подножия лестницы, неподвижные. Или же нет?
Герда закрыла рот рукой, сдерживая рвущийся наружу отчаянный крик. Берг, а точнее тело Берга, пошевелился, поднял голову, замотал ею из стороны в сторону, словно просыпаясь с похмелья. Опираясь о перекладину лестницы встал, неуверенно сделал пару шагов, пошатываясь и с трудом переставляя одеревеневшие ноги. Лежащая рядом Марта застонала, грубо, низко, ухватила мужа за штанину. Стифордж не устоял, беззвучно бревном повалился на пол. Герда смотрела и не могла оторвать взгляда. Это были её приёмные родители и, вместе с тем, это были не они. Дварфы куклы, дварфы-марионетки, управляемые невидимым и неумелым кукловодом. В них не осталось жизни, одно лишь только подчинение своему новому хозяину некроманту. И голод. Трясущимися руками засыпав порох, Герда прицелилась, ловя в перекрестье прицела надвигающегося на неё Берга. Мёртвый дварф каким то неведомым чутьём почувствовал присутствие девушки, зарычал, протягивая руки. Герда выстрелила.