Мирон Мила : другие произведения.

Дневник провинциальной девчонки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Дневник провинциальной девчонки
  Мирон Мила
  
  
  
  
  
   ДНЕВНИК
  
   ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ ДЕВЧОНКИ
  
   МИЛА МИРОН...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Дикая птица летит в облаках.
  Что ею правит - веселье иль страх?
  Может, она потеряла друзей?
  Может быть, гонится кто-то за ней?
  Может, к птенцам так торопится мать?
  Или кого-то решила догнать?
  Мне не понять ее легкий полет.
  Так же, как кто-то меня не поймет.
  
  
   Автор.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Сегодня мне приснился высокий красивый мальчик с голубыми глазами, со светло-русыми волосами, зачесанными назад, черными, как будто тушью подкрученными наверх ресницами, прямым носом... Алый цвет его губ казался ярче, чем у других. Атлетическое телосложение. В общем, вокруг таких парней обычно вертится много девчонок. Красавчик, с отличным чувством юмора... Вадим - моя первая любовь.
  И я вспомнила самую грустную историю в своей жизни.
  
  * * *
   Тогда мне было 15 лет. Я закончила 9 классов средней школы, и как ни уговаривала меня моя матушка остаться до 11-го, я решила поступить в театральное училище на актерское отделение.
  Мы с подругой Натальей забрали документы из школы и махнули в соседний областной городок в 50-ти км от нашего Молодежного покорять вершины актерского мастерства. Но сразу потерпели неудачу. В училище, куда мы приехали, было режиссерское отделение, но поступить на него можно было лишь после того, как окончишь 11 классов общеобразовательной школы. И нам предложили пройти курс академического пения и стать дирижерами хора. Обратной дороги нет! И так как мы с Наташкой закончили 7-летнюю музыкальную школу, именно отделение хорового пения, решили остаться. Но дирижеров из нас не вышло. Бросили учебу и вернулись в свой Молодежный городок.
  Куда дальше? В ПТУ? Стать поваром, швеей или маляром-штукатуром? Нет, - это не для меня! Я бредила сценой. И мы решили получить полное среднее образование в школе рабочей молодежи. Мы ее называли - вечерняя школа, потому что учились мы по вечерам. Я была твердо настроена вернуться в училище и поступить на режиссерское отделение, хотя там был жесткий отбор и большой конкурс. Я была уверена в себе. А Наталья - куда ветер подует, все одно за компанию.
  Отдали документы. До 1-го сентября еще целое лето. Родителям вечно не до нас. Распорядок дня такой: утром - пляж, вечером - дискотека. Веселуха!
  Моя семья тогда получила 2-комнатную квартиру в новом доме. И мы с подружками могли тусоваться в моей комнате: сплетничать, слушать музыку, а если удастся слить у отца из фляги немного бражки, даже немного выпивать.
  Когда папа выходил из своей комнаты в коридор и видел, сколько пар туфель валяется на полу, слышал наш гогот и шумные беседы, всегда говорил: "Опять банда нагрянула! Ладно уж, сидите. Не курите и не хулиганите по подъездам - и то дело. Развлекайтесь, пока молодые; дома - это не на улице". Компания у нас была развеселая. Но порой, когда от меня все веселой толпой шли на дискотеку, я оставалась дома: выполнять обязанности сестры. Какие? Нянчиться с племянником. Вообще-то обычно это делала бабушка, то есть моя мама. Сережке было от роду один год.
  Так как сестра моя Верка была постоянно в разъездах, заботиться о малыше должны были мы. Благодаря этому я рано научилась стирать пеленки, варить манную кашу. Но чего мы с Наткой боялись больше всего - это если вернемся с ночной дискотеки, а родителям на работу. Это значит: малыш останется с нами. А нам так хотелось спать! Но мы нашли выход из положения: ложились на пол валетом на расстоянии вытянутой руки, границы определяли пуховыми подушками. Получался прямоугольный такой манеж между нами - лучше не придумаешь! Усаживали в этот самодельный манеж из наших с Наташкой тел маленького Сережку с кучей игрушек, и это давало нам шанс хоть часок вздремнуть (а то и два!) Сережка, с большой резиновой соской, спокойно передвигался между нами, гремел погремушкой, чего-то лепетал, порой шлепал ладошкой по лицу и даже... писал. Но нам после столь бурной ночной веселухи, как говорят в народе, было "по барабану". Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.
  Потом приходило время его кормить и купать. Мы с Наташкой пели ему песни. Никогда не забуду эту получасовую колыбельную: "Придет серенький волчок и укусит за бочок...а-а-а-а-а..."
  Мы читали ему стихи, танцевали, в общем, развлекали как могли.
  Но когда домой приходила мама, мы с таким наслаждением вздыхали: "Все-о-о-о..."! Уходили в мою комнату, закрывались, ложились на кровать, смотрели в потолок и молчали. Тогда мне казалось, что мы спим с открытыми глазами.
  А вообще Сережку все обожали. Он рос здоровым ребенком и не был плаксив. Вечно голопопый паренек в рубашонке белой. Хохотун. Страшно мне было однажды, когда он заболел. Кашлял очень сильно. Дышал тяжело. Хрипел.
  Приходил врач, послушал, выписал пилюли. Матушка с отцом на работе в смене. Я возле его кроватки матрас расстелила, легла и слушаю, как он спит. "Хрип, хрип, хрип...", - и тишина. Я быстро вскакиваю среди ночи и слушаю: почему не дышит? Потрясу его тихонько пальцем. Слышу снова: "Хрип, хрип, хрип..." ну, живой, слава богу. Слушаю дальше - и так всю ночь, пока мать не сменит.
  В то время я к такой жизни была не готова. Для меня это была такая ответственность, такой груз! Я была юна, и мне так хотелось погулять...
  А сестра моя старшая Верка приезжала раз в полгода. Привозила немного денег, игрушки, подарки. И снова куда-то испарялась. Вечно у нее какие-то дела, проблемы. Если б не было меня, наша семья один в один напоминала б семейство из кинофильма "Маленькая Вера".
  В общем, Верка уезжала. А у нас оставалось все, как прежде. Мать с отцом, вечно работающие: то в первую, то во вторую смену. Наташка моя, которую вечно выгоняли из дома. (А может, сама уходила, кто ее знает: проблемы у нее были в семье). Нам, конечно, и своих хватало, но мои ее очень любили, жалели: "Пусть остается, если некуда", - говорила мама. Она у меня очень добрая женщина, я таких людей больше в жизни не видела. Горе чужого человека и для нее всегда беда. В наше время быть таким человеком не модно. Хотя даже наше время ее ничуть не изменило.
  Ну и мы с Сережкой мирно существовали в одной квартире. Помню, отвожу его в ясли, зимой, на санках, ветер, холодно, снег по лицу колкий, а нам в гору. Сережка лежит в шубе, теплой шапке, в шаль пуховую закутан. Семь часов утра. Не везу, не качу, а именно тащу! На улице еще темно. Вдруг чувствую: легко как-то стало везти. Оборачиваюсь - а он метрах в семи лежит в снегу как ни в чем не бывало. Потеряла парня! Я снова его гружу на санки и везу дальше. Везу с радостью великой, потому что знаю: сегодня до пяти часов я совершенно свободна, а вечером дома матушка. Побегу с подружками гулять!
  В общем, это было предисловие, чтоб можно было понять, чем и как я жила в то время. Я продолжу. Так вот...
  ... В один прекрасный июньский вечер мы с подругами пошли на школьную дискотеку. При входе стояли преподаватели и пропускали исключительно учеников своей школы, но в потоке людей можно было просочиться незаметно. Поэтому у входа, как правило, стояло огромное количество молодежи. Все шумели, шутили, смеялись, чего-то выпивали. И среди толпы были мы - пять подружек. Бывших одноклассниц.
  В этой веселой кутерьме можно было увидеть много интересного. Ребят, которые пытались попасть на дискотеку через окна второго этажа. Девчонок, выясняющих отношения. Молодежь, танцующую прямо под окнами танцзала, откуда доносилась громкая музыка. Шум, гам, бесконечное движение и вдруг...
  Оно - одно лицо его. Очень красивое лицо. Это он. Я видела только его. Его одного. Мне казалось, кроме него сейчас никого не существует. Вокруг творилось что-то, напоминающее быструю перемотку фильма, и только его я видела четко, ясно на этом фоне. Его одного. Наверно, это и называется - любовь с первого взгляда!
  Незнакомец что-то рассказывал своим друзьям, жестикулировал, громко смеялся. Я тоже улыбалась, хотя не слышала, о чем речь. Не знаю, сколько это продолжалось...но меня окликнули подруги, Наташка подхватила под руку, и мы уже шли по направлению к дому.
  Наталья рассказывала что-то долго и увлеченно. Из ее рассказа я не уловила ни слова. Мне даже стало смешно. Просто мысли мои были заняты другим. И перед глазами все время было его лицо. "Кто он? Откуда? Как мне увидеть его снова?" - это все, о чем я могла думать в тот момент.
  Какая-то развеселая компания знакомых звали нас в гости: у кого-то хата. Так называли квартиру, где можно остаться на ночь, пообщаться, поиграть в карты, пообниматься, если у тебя есть парень, выпить - ну, в общем, оттянуться. Если родители в командировке или работают в ночь. Утром все быстренько прибирались и расходились по домам. Дома, конечно, все должны быть предупреждены, что ты ночуешь, скажем, у подруги. У нас тогда не было сотовых телефонов, да и домашние были далеко не у всех.
  Папа мой в отношении "не ночевать" был очень строг. "Вот принесешь в подоле, выгоню из дома", - часто запугивал меня отец.
  Это сейчас в 16 лет переспать с парнем - нормальное явление. Еще лет 15 назад это было большим позором. Обнимались, целовались, но не больше. Постель только после свадьбы.
  По этому поводу недавно слышала разговор одного молодого человека. Говорил он своему собеседнику примерно так: "Как после свадьбы? А вдруг нам не понравится? Я перчатки беру на один сезон, перед этим посмотрю со всех сторон: из чего сшиты, померяю, уютно ли мне в них? А жену беру на всю жизнь. Мне не нужен "кот в мешке".
  Итак, вернемся к тому самому вечеру, когда я встретила свою первую любовь и тут же потеряла. В голове одни вопросы и ни одного ответа.
  Девчонки побрели дальше гулять, а мне было велено сегодня явиться домой. Наверное, Сережку утром надо нянчить.
  А на улице темно, страшно, тихо. Слышно только стук моих острых каблуков по асфальту. Провожатых нет. Мне тогда казалось, что какой-нибудь маньяк-насильник услышит тот самый стук моих каблучков и меня поймает. Я сняла туфли и беззвучно пошла по дороге. С левой стороны от меня находился детский сад, а с правой, чуть дальше, - пожарная часть. Туда я и думала бежать за помощью, если вдруг нападут хулиганы...
  Бежать никуда не пришлось. Вот мой дом и я тихонько пробираюсь уже по подъезду на второй этаж до квартиры. С опаской взглядываю вверх, на лестничную площадку: а вдруг там кто притаился?! Не зря, наверное, родилась в Год кролика. Пугаюсь каждого шороха, а чуть что - со всей прыти в кусты. Сегодня "кустами" была моя собственная квартира. Раньше не было кодовых замков и домофонов. Поэтому я шустро открыла дверь своим ключом, не включая свет в коридоре, на цыпочках прошла в свою комнату, чтоб не разбудить отца, а то утром достанется за то, что поздно пришла. Раздеваюсь. Быстренько по туалетам. И самое прекрасное - забираюсь под белоснежное одеяло! Холодно сначала, потом согреешься - и кайф!
  Я долго не могла уснуть. Уличный фонарь освещал мою комнату. К тому же как только я закрывала глаза, видела ту самую картину: крыльцо школы и этого мальчика. И когда я представляла его образ, у меня возникало странное чувство. Что-то похожее на ощущение, когда качаешься на качелях и дух захватывает. Со мной такое было впервые. Если б он заговорил со мной, я бы, наверное, не смогла произнести ни слова. А если бы даже осмелилась ответить, наверное, несла б такую чушь! Да и вряд ли он обратит внимание на такую серую мышку, как я.
  Я никогда не была красавицей, хотя всегда имела очень интересных, красивых поклонников. Я дружила с парнями и даже целовалась несколько раз. Но я никогда не испытывала того, что творилось у меня на душе сейчас.
  ...Помню такой случай: нам с девчонками было по 14 лет и мы познакомились с компанией мальчиков, которые на 2-3 года были старше нас. Девочки быстро отыскали себе пару, а я ни в одном из них не увидела, как говорят, своей половины. Хотя один из молодых людей оказывал мне знаки внимания. Я это замечала. Он даже провожал меня домой, а жили мы тогда еще в старой хрущевке. Как греют душу воспоминания об этом месте! Наверное, всегда вспоминают с теплом и особым трепетом то место, где ты ходил в школу, играл во дворе с ребятами и прыгал с качели в огромную кучу листьев.
  Так вот, наша большая компания собралась в поход. Дело было в середине лета. Мы переправились на другой берег нашей довольно широкой реки с хорошим течением. За весла сел Алексей, ему было нелегко. К тому же все не поместились в лодке, и пришлось возвращаться за остальными. Так как собрались очень быстро, все девчонки были одеты не по форме. Мало того, никто из нас не взял купальники. Договорились так: пока мальчишки ставят палатку, разжигают костер, мы купаемся в чем мать родила. А потом меняемся: мы к костру - они на воду.
  И вот мы голышом в воде. Еще тогда я заметила, что Наташка совсем взрослая, у нее большая упругая грудь, тело взрослой женщины, каких порой увидишь обнаженными на старинных картинах. А мы со Светкой - миниатюрные девочки, с нулевым размером бюста. Я часто рассматривала свое тело в зеркале. Мне казалось, я неплохо сложена. Но вернемся на реку. Шум, визг, брызги! Что ни говори, а вели мы себя как дети. Вода казалась такой теплой, а когда вышли, затряслись от холода, как это обычно бывает, хотя на улице был прекрасный, теплый, летний вечерок.
  Быстро надев нижнее белье, я почувствовала, что сзади меня кто-то стоит. Я оглянулась и увидела, что это Алексей. Он отвернулся и подал мне одеяло.
  - Мила, тебе холодно? Позволь?
  Не дождавшись ответа, он закутал меня.
  - Вы что, за нами подглядывали? - улыбнулась я. Но тоже не дождалась ответа. Он взял мою одежду, обнял и повел к костру.
  Девчонки не успевали одеваться. Они возмущались, визжали, потому что по берегу с криками бежали пацаны, раздевались на ходу и ныряли в воду. Только брызги летели в разные стороны!
  Хочу заметить, Алексей был старше меня на три года. И вот костер, пение птиц, закат. Все это, конечно, здорово. Если б рядом со мной был любимый человек, то я была бы счастлива. В ту ночь все подружки разбились по парам - кто на стог сена, кто в палатку. Мы же с Алексеем остались сидеть у костра. Ночью стало совсем прохладно. Алексей надел на меня свою какую-то нелепую одежду, с длинными, как у Пьеро, рукавами. Закутал в одеяло. Было тепло и уютно. Романтика! Мы разговаривали до утра. Вернее, я что-то очень эмоционально рассказывала и не заметила, как он склонился к моему лицу и поцеловал меня. Да так крепко, что мне даже стало больно. Я чувствовала себя неловко, но не оттолкнула, пожалела. Закрыла глаза, и ждала, когда закончится этот горячий, влажный, страстный его поцелуй. После чего мы долго молчали. Я незаметно вытерла губы рукой. Я заглянула в его глаза и заметила, как они светятся от счастья. Он смотрел на меня совсем по-другому.
  - Ты классно целуешься, Милька,- вдруг неожиданно произнес он. Я даже улыбнулась, потому что я его не целовала - я просто не сопротивлялась.
  И тут, так как я ничего целый вечер не ела, у меня заныл желудок! Алексей пытался разогреть жирную свиную тушенку. Это, конечно, круто. Но без хлеба?! Никуда не годится! Килька в томатном соусе? Сейчас бы я с удовольствием, но тогда - хуже не придумаешь.
  - Леша, отвези меня на тот берег, я домой хочу.
  Уговаривать мне его не пришлось. Мы сели в лодку и отчалили. Было раннее утро, часов, наверное, пять. Рассвет, вода, двое в лодке - все так хорошо, красиво, но меня не радовало ничего. У меня жутко болел желудок и просил жидкой горячей пищи. К тому же я чертовски хотела спать. А тут на пути еще эти бревна! (По нашей реке сплавляли лес). Мы долго через них перескакивали, но все-таки добрались до берега. Алексею еще предстоял обратный путь. В знак благодарности я подарила ему легкий поцелуй. Он потянулся ко мне - видимо, хотел чего-то большего - но я увернулась и быстро побежала домой.
  - Пока, Леша, спасибо за все! - я помахала ему рукой.
  - Миль, я забегу к тебе как-нибудь? До встречи! - крикнул Алексей.
  На что я еще раз обернулась и кивнула одобряюще головой.
  Жила я недалеко от берега. Добралась быстро. Город еще спал.
  Стоя перед дверью, я долго не решалась надавить на кнопку звонка. А если отец дома?! У нас была двухкомнатная квартира, со смежными ходами. В одной комнате родители, а в дальней, маленькой, - мы с Веркой. До сих пор помню обстановку нашей комнатушки: две тахты (так мы называли две мягкие кроватки без спинок), письменный стол, фортепиано.
  И вот я все-таки решаюсь позвонить в дверь. Открыла Верка и недовольным голосом громко сказала: "Пап, вот твоя любимая доченька пришла. Примерная девочка, отличница - заявилась под утро!" Это было впервые, чтоб я не ночевала дома.
  Я сняла босоножки, которые были все в речном песке, тихо заглянула в комнату родителей. Кровать была заправлена. А это значило, что родители на работе.
  - Что, испугалась? - с иронией спросила Верка. - Радуйся! Мать - в ночь. Отец в командировке, - успокоила меня сестра и ушла досыпать.
  "Вот уж действительно мне повезло. Все останется шито-крыто", - подумала я. Быстренько сбегала в душ, потом - на кухню. Готовой пищи дома не было, но я была рада и сырому яйцу. Наконец запрыгнула в кровать.
  ... Один мой знакомый рыбак говорит: "Знаешь, зачем я хожу на зимнюю рыбалку или в поход с ночевой? Чтоб потом, придя домой, ощутить, как же здесь хорошо и уютно." В то утро я чувствовала, как тепло мне в моей кроватке! Ни мух, ни комаров! Я обняла свою пуховую подушечку и крепко-крепко уснула.
  С Алексеем мы не виделись пару дней. Он работал. Да мне и не хотелось его видеть. К чему бессмысленные ухаживания? Как говорится, сердцу не прикажешь.
  К тому же моя подруга Света пригласила меня на день рождения. Мы прекрасно с девчонками проводили время, так что я и забыла о существовании Леши. После праздничного застолья мы вышли во двор и оказались в компании местных мальчишек. Один из них - Роман - нравился всем девчонкам. Это был блондин с ярко-голубыми глазами, с ровными белыми зубами и прямо-таки завораживающей улыбкой. У него, как тогда было модно, была длинная, до подбородка, прямая челка, которую он то и дело закидывал назад. Мы сидели на скамейках допоздна, рассказывали забавные истории, смеялись. Было так весело, что не хотелось идти домой. К тому же мне, как и всем, был, симпатичен Роман. Однако я встала и сказала: "Всем пока! С вами хорошо - дома лучше". Роман предложил (и это было так неожиданно!) стать сегодня моим провожатым, ведь нам почти по пути.
  Мне стало неловко перед девчонками, точнее перед Светкой: она была в него влюблена. И мне пришлось отказаться: "Здесь близко, я добегу одна". Но Роман догнал меня, и несмотря ни на что, пошел рядом. Он был старше меня на пару лет, поэтому вел себя раскованно. К тому же он наверняка знал, что нравится девчонкам, и пользовался этим. Он даже смущал меня своим поведением. Я видела его раньше в компании то с одной, то с другой девушкой. Сегодня рядом с ним шла я.
  И вот мы у подъезда. На улице стало почти темно и накропал дождик. Мы стояли под козырьком подъезда.
  - Рома, я дома, тебе пора идти.
  Вдруг он взял меня за руки, вернее, за самые кончики пальцев и притянул меня к себе. Провел губами по щеке - нежно так, осторожно - и шепотом сказал на ухо:
  - Будешь со мной встречаться? Хочу видеть тебя каждый день.
  Я слышала его учащенное дыхание.
  Вдруг я увидела у своих ног букет цветов - огромный букет алых роз, в шуршащей упаковке. Казалось, он упал с неба. Оглянувшись, в паре метров от себя я увидела Алексея. Мне стало страшно. Это он бросил мне под ноги букет. Его глаза так блестели, что, казалось, вот-вот из них покатятся слезы. Роман же, увидев соперника, сжал мою руку и еще ближе придвинул к себе.
  -Это что за тип? Поклонник? - спросил он тихо.
  Я не знала, что делать. Мне хотелось убежать домой, спрятаться, настолько ситуация была неловкой! Но Роман крепко держал меня за руку, и был в отличие от Леши совершенно спокоен.
  - Ты все испортила, ненавижу тебя! Дура! Почему не сказала, что у тебя есть друг?!
  Алексей так кричал, что в окна даже стали выглядывать соседи.
  "Я...так ты...",- я не могла произнести ничего вразумительного, да в общем, и сказать тут нечего. Я боялась, что начнется драка. Но Алексей перестал нас оскорблять и вдруг быстро ушел. Нет, он убежал. Хотя Роман начал заводиться, ничего страшного не произошло. Но мне хватило и этой словесной перепалки. Я ничего не стала объяснять и так же быстро ушла домой. А на лестнице остался лежать букет красивых роз...
  Мама мне тогда сказала, что Леша ждал меня целый вечер. А папа, как всегда: "Добегаешь, башку оторвут!" Я долго не могла уснуть, все анализировала ситуацию, но так и не пришла ни к какому выводу. Будь что будет.
  На следующий день пришел Роман. Мы провели вместе вечер. И так еще несколько вечеров. Однажды я была у него в гостях. Кроме нас не было никого. Играла хорошая музыка. Роман стал настаивать, чтоб я осталась ночевать. Вроде бы шуткой спрятал ключи от входной двери и мои туфли, чтоб не ушла. Потом серьезно стал уговаривать меня раздеться и переспать с ним. Но я была девственницей и всегда мечтала сохранить себя для того единственного и горячо любимого человека. Уже тогда я понимала, что этот человек - не Роман. Он пытался подпоить меня красным вином, но как только он на время удалился на кухню, я открыла окно - а жил он на первом этаже - и выскочила. Я шла босиком домой. Рома меня догнал, отдал туфли. Схватил за руку и начал объяснять, что он пошутил. Я очень серьезно сказала, что не хочу с ним иметь ничего общего, вырвала руку и гордо пошла домой.
  - Если ты не вернешься, если не простишь, я буду стоять на этом месте всю ночь! Поняла? Буду всю ночь стоять! - крикнул он вслед.
  - Стой хоть всю жизнь! Я не вернусь! Прощай!
  Не знаю, долго ли он там еще стоял, но я не хотела его больше видеть. К тому же я опаздывала домой.
  Вот такие у меня были ухажеры. К истории с Романом мы еще вернемся, а я продолжу начатый рассказ. Итак, школьная дискотека. Мальчик, прекрасней лица которого не видела никогда раньше. И моя бессонная ночь...
  
  Но жизнь продолжалась. Третьего августа мне исполнилось 16 лет. Я готовилась пойти в десятый класс школы рабочей молодежи. Так как в день было всего по 4 урока, программа двух лет общеобразовательной школы была растянута в ШРМ на три года. Значит, мы с Натальей должны были закончить двенадцать классов, чтоб получить среднее образование! Я была готова ко всему, лишь бы поступить в театральное. Но мы теряли целых два года, и потому переживала, что в 19 лет поступить шансов меньше.
  Был конец августа. Я гуляла по городу, заходила в магазины, делала покупки. И встретила своего бывшего одноклассника Толика, который остаток дня и шлялся со мной по улицам города. Он обожал носить мою сумку еще со школы, провожал меня домой и оказывал всяческие знаки внимания. В школе он был хулиганом, учился плохо. Его парта стояла перед моей. Он постоянно вертелся, передавал мне записки, просил шпаргалки и пытался подсказывать (!), когда я отвечала. Все это меня доставало, особенно на переменах, когда он меня щипал или оттягивал сзади через одежду резинку бюстгальтера и щелкал ею меня по спине.
  Однажды, чтоб Толик не сорвал контрольную работу, меня попросили сесть к нему: меньше будет вертеться.
  Я понимала, что он ко мне неравнодушен, но я к нему никаких симпатий не испытывала. А мама мне говорила:
  - Мила, дружи с Толей, очень хороший, добрый мальчик.
  - Мама, если хочешь, дружи с ним сама. Он не в моем вкусе, - отшучивалась я.
  Дело в том, что и маме моей он тоже носил сумки из магазина, если была такая возможность, и всегда пытался расположить ее к себе.
  И вот я встретила его на улице и мы гуляли вместе. Он вырос и возмужал. Я даже его сначала не узнала. Он стал выше меня на целую голову. А блеск в его глазах и отношение ко мне ничуть не изменились. Толик был очень рад, что я вернулась в Молодежный и остаюсь учиться здесь. Он даже пригласил меня в гости, но я, отшутившись, отказалась.
  Мы шли по проспекту Мира, ярко светило солнце, дул теплый летний ветерок. С шумом пролетали машины. У центрального универмага играла музыка, люди с сумками куда-то спешили. Навстречу нам попалась парочка влюбленных, девушка и парень шли в обнимку и откровенно, на глазах у прохожих, целовались. Город жил, шумел, гудел.
  И вдруг как будто выключили звук! Я ничего не слышу, я иду, не чувствуя своих ног. Я не вижу ничего, никого, кроме него. Да, того самого мальчишки, при виде которого внутри меня творится что-то невероятное и я даже теряю дар речи - я, такая общительная, веселая, любительница пошутить...
  Он шел нам навстречу в белой спортивной майке, в бежевых свободных брюках, руки в карманах. Загорелый, подтянутый, легкой походкой двигался прямо нам навстречу. Он подходит к нам все ближе и ближе. Я думала, от волнения упаду в обморок.
  - Здорово, Толян! - произнес он и протянул руку моему попутчику.
  - Привет, Вадик! Гуляешь? - спросил Толик.
  - Я в зал, железо покидать. Подруга твоя? - спросил незнакомец.
  Он стоял так близко от меня! Это давало мне шанс еще раз убедиться, что его лицо - самое красивое в мире. Толик одобряюще кивнул головой, но на вопрос не ответил. Я поняла, что он не хотел меня с ним знакомить. Они попрощались, и мы снова шли по проспекту. Толик что-то говорил. Я снова ничего не слышала. В голове было только одно: "Значит, его зовут Вадим и он приятель моего одноклассника Толяна".
  - Это твой друг? - неожиданно спросила я, перебивая речь провожатого.
  - Кто? А Вадик! Так, знакомый пацан, тусуется у меня во дворе с компанией, - ответил Толик.
  И тут я пожалела о том, что совсем недавно отказалась от предложения пойти к нему в гости. Сейчас у меня был реальный шанс увидеть Вадима и, возможно, познакомиться с ним.
  Толик проводил меня до подъезда и еще долго не отпускал мою руку.
  - Как насчет завтра встретиться? - спросил он.
  - Завтра придет Наташка, мы хотели погулять по городу. А вообще, конкретных планов нет. И если ты не против, мы, наверное, могли бы заскочить к тебе, - с хитрой улыбкой на лице выпалила я.
  Мне так хотелось увидеть Вадима, я была готова на все! Конечно, очень не хотелось давать Толе повод надеяться на дружбу между нами. Я вообще побаивалась оставаться с ним тет-а-тет, хотя он уже и не был похож на прежнего двоечника и хулигана. Повзрослел, возмужал, но я не воспринимала его всерьез, тем более не представляла его в роли своего парня.
  - У меня 28-я квартира, а дом тот, в котором на первом этаже молочный магазин. Жду завтра,- сказал Толик и ушел, мне показалось, очень довольный.
  На его лице сияла улыбка, такая, что глаза превратились в две полукруглые щелочки. У него в школе была кличка "Монгол", за смуглый, чуть желтоватый цвет лица и соответствующий разрез глаз. Хотя волосы его были русые и кучерявые. Однажды я спросила, кто его родители по национальности. Он ответил: "Я - русский, родители - русские. Наверное, мимо деревни моей прабабушки пробегало монголо-татарское иго".
  В общем, Толик ушел домой. А я в этот вечер не могла найти себе места. Я решила во что бы то ни стало покорить сердце красавца Вадима. И думала, как это сделать. "Я хочу быть рядом с ним, он будет моим! Этот мальчик должен быть со мной!"- думала я. И даже мысленно представила наш первый поцелуй - и во мне вспыхнул огонь. Это как если поджечь целый коробок спичек.
  Он вспыхнет, хотя и скоро потухнет. Сейчас я понимаю, что каждая мысль о нем меня просто возбуждала. Возбуждала так сильно, что по коже шли мурашки и грудь становилась тверже. Я хотела близости с ним, с человеком, которого совсем не знала, которого выбрала взглядом в толпе.
  Эти вспышки после встречи с Вадимом посещали меня почти каждый день. Стоило мне только вспомнить его образ, как у меня сводило живот. У меня появилась какая-то зависимость. Я хотела видеть его.
  А после того как узнала, что Вадик часто бывает с компанией друзей у Толика во дворе, я старалась каждый день - из магазина или с прогулки - пройти у дома, в котором находился молочный магазин, даже если было совсем не по пути. Но ни разу не встретила Вадима. Во дворе действительно часто сидели за деревянным столиком под огромными пышными тополями молодые люди. Они играли в карты, громко смеялись, что-то обсуждали. Но среди них не было человека, которого я мечтала увидеть. Мы с Наташкой не один раз были у Толи в гостях. Пили чай, даже познакомились с его мамой
  Я же особенно не делилась переживаниями, по поводу своей влюбленности, даже с самой близкой подругой. Хотя сама сотню раз придумывала себе историю нашего первого с ним дня встречи, выстраивала планы. В общем, это была настоящая охота.
  И вот пришел тот день, когда мне выпал шанс максимально приблизиться к своей мечте.
  Мы с Натальей гуляли вечером, было достаточно поздно, где-то уже зажигались фонари. Они мигали и странно потрескивали - так загоралась обычно у меня дома лампа дневного света над письменным столом, длинная такая светящаяся палка, прикрепленная к стене в горизонтальном положении.
  Я предложила Наталье посидеть на скамейке, рядом с домом Толика. А все потому, что я услышала веселый разговор молодых людей за редкими кустами акации у соседнего подъезда. Мне даже показалось, что я увидела фигуру Вадима среди этой дружной компании из четырех человек. Наташка достала сигареты. Она была большая любительница покурить, хотя в то время было большой проблемой купить сигареты. Одно время они были даже по талонам - несколько пачек на месяц в одни руки. Табак продавали на развес. Помню, отец где-то приобрел чудо-мешок, в нем была одна длинная сигарета длиной около трех метров, скрученная в рулон и, конечно, поломанная в нескольких местах. Он вытряхивал ее из мешка и стриг ножницами на равные отрезки. Они выглядели как обычные сигареты без фильтра, типа "Примы" или "Стрелы". Он набивал ими портсигар и брал с собой на работу.
  Наташка часто вытаскивала у моего отца сигареты. Она даже крутила из газеты самокрутки. У нее был один хитрый прием, чтоб никто не заметил, что она курит. Как только мой отец (для нее - дядя Гена) накурит в туалете, она заходит следом за ним и смело дымит. Хорошо, если дядя Гена еще и пачку сигарет оставит почти полную: и сигарет вроде не убыло, и запах, если что, от него остался! Она была очень довольна своими уловками.
  Мой отец на черный день "богатые" бычки, т.е. окурки, оставлял в туалете в глубоком алюминиевом детском совочке на полочке за шторкой. Однажды вечером папа был слегка навеселе и постучался в мою комнату. Наталья ночевала у меня. Мы нарядились с ней в старинные платья. У нас были такие развлечения: мы надевали какие-нибудь костюмы, красили лицо яркими тенями, помадой, делали невероятные прически с начесами и хвостами. Потом брали предметы, похожие на микрофон, включали музыку и представляли, что мы артисты. Пели, танцевали, скакали на кроватях. Нас это так развлекало, что порой мы смеялись до слез и катались по полу, хватаясь за животы. А соседи угрожающе стучали по батарее: "Очень шумно!"
  И вот стук в дверь. Я выключила музыку и открыла. Это был папа.
  - Здравствуйте, девочки! Можно к вам? - сказал папа и прошел в комнату.
  Мы, с раскрашенными физиономиями, посмотрели друг на друга, улыбнулись и одновременно сели на мою кровать, сделав умные лица, в ожидании бессмысленного разговора, потому что заметили: папик выпил. Отец сел на металлическую кровать с кожаными спинками напротив нас. На таких кроватях мы в детстве прыгали, как на батуте: она пружинила и подбрасывала нас вверх. Такая забава, целый аттракцион! Эту кровать мать с отцом специально принесли с балкона, собрали, застелили, определили место для Наташки: она же была частым гостем с ночевкой.
  - Мила, скажи мне честно, ты куришь? - очень серьезно спросил отец.
  - Как можно, папа? Конечно, нет, - с иронией ответила я.
  Хотя, честно сказать, я покуривала, нечасто, но бывало, так, за компанию, чтоб не казаться белой вороной. Но до сих пор в это дело втянуться не смогла. Я не курю.
  - Мила, - продолжал отец, - это ты воруешь окурки из детского совка?
  Он говорил строгим тоном, но мне стало так смешно! Я предупреждала Наташку, что когда-нибудь он заметит - и я ее сдам.
  - Нет, дядь Ген, это я беру у вас бычки, - сказала Натка с виноватым лицом.
  И мне стало еще смешней от этой нелепой ситуации. Я сжала губы и зубы, чтоб не рассмеяться вслух. Мне хотелось заржать, как лошадь, и я еле сдерживалась.
  - Так, все, девоньки, - отец хлопнул рукой по кровати, встал и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся с пачкой сигарет "Прима".
  - На, Наташа, возьми. Бычки не кури, это вредно, и вообще не советую. Позор! Вы же будущие матери!
  Вот такой была "лекция". Сейчас отношение отца ко мне, школьнице, напоминает анекдот:
  - Ну, доченька, расскажи, как дела в школе? Как учеба?
  - Пап, так я уже на третьем курсе института.
  Я не помню случая, чтоб родители проверяли после школы мое домашнее задание. До пятого класса я училась на одни пятерки. Потом появилась одна четверка по самому любимому предмету - по русскому языку - за невнимательность. А в старших классах успеваемость стала хромать: дискотеки, молодежные тусовки... Стало как-то не до учебы, очень хотелось погулять. Мне с самого начала было трудно учиться, потому что Верка училась на четыре года старше меня и перебивалась с двойки на тройку, с поведением "неуд". Преподаватели удивлялись, какие мы с ней разные. Зато у Верки была всегда отличная прическа, крутой начес, как тогда было модно, мелирование. На уме - шмотки, косметика, побрякушки. Она обожала дискотеки и самых "авторитетных" парней. Я была под ее покровительством и защитой, поэтому меня в школе никто не обижал. А она носила свободную форму и значки с кричащими надписями типа: "Не буди во мне зверя". Ее даже в комсомол не приняли. Верка - это отдельная книга.
  ...Я хочу вернуться к своей судьбе, к тому вечеру, когда мы с Наташкой сидели у Толика во дворе и я была на шаг от знакомства с мальчиком моей мечты. Наталья закурила сигарету. Она умела делать это очень эффектно. У нее были очень красивые длинные, как говорят, "музыкальные" пальцы. А еще она умела выпускать кольчики дыма изо рта. Как маленькие бублики, они вылетали, меняли форму и растворялись в воздухе. Молодые люди тоже заметили нас и стали куражиться. Меняя интонацию и тембр голоса, кто-то из них произнес: "Дзевушки, а дзевушки! У вас сигарэтки на найдзется?" Наталья ответила в том же духе: "Ну, идзи сюда, красавэц, я тцебя угашчу". Она была немного старше, но намного смелее меня. И я увидела, как молодые люди легкой походкой направляются в нашу сторону. У меня так забилось сердце, я слышала только стук в груди! А вдруг среди них он, Вадим?! Я почувствовала, как загорелись мои щеки от волнения. Ребята подошли к нам. И сердце мое перестало выскакивать из груди, потому что среди них не было Вадима. Хотя, как я поняла, это были его хорошие друзья. Мы познакомились. И вот уже вместе сидим на скамейках, курим, говорим, уже не помню о чем, ребята шутят, громко смеются.
  Но стало совсем темно, и все пошли по домам. Наталья нашла провожатого. Я тоже пошла не одна. Молодому человеку по имени Слава было со мной по пути. Все разбрелись.
  Мне нужна была какая-то связующая нить, чтоб не оторваться от этой компании. И этой нитью по своей воле стал Слава. Это был высокий молодой человек, симпатичный, с уверенной походкой, весь очень правильный. Ему, наверное, была бы очень к лицу форма моряка. Мы тихонько плелись по дороге и разговаривали. Дом становился все ближе и ближе. Что делать? И вдруг я неожиданно для себя выпалила:
  - А где сегодня Вадим?
  - Ковальчук, что ли? - спокойно переспросил Славик.
  - Ну да, который с вами во дворе постоянно тусуется, - продолжила я.
  - Так у нас один Вадик, он же Чук, - улыбаясь ответил Слава.
  Я заметила, что в их компании у всех есть прозвища, чаще связанные с фамилией или именем, в общем безобидные. И Чук, видимо, от Ковальчук. Хотя даже мы, девчонки, между собой тоже дали друг другу прозвища. Наташка моя Пыжикова была просто Пыжик. Светка Булавкина почему-то не Булавка, а Булка, еще со школы. А я Миронова, получается - Мирон. Мы ничуть друг на друга не обижались. Но звучали эти "имена" только внутри нашей компании.
  Не знаю, что я делала, о чем думала, но язык продолжал говорить:
  - Слав, а приходите завтра с Вадиком ко мне в гости, поближе познакомимся. Выпьем чего-нибудь. Я подругу приглашу.
  - Завтра Чук хотел ко мне в десять зайти, мы в зал собираемся тренажерный. Если у него планов нет, я думаю, было бы неплохо после тренировки отдохнуть, - он улыбнулся и одобрительно кивнул головой.
  - Ну что, до завтра? Жду с нетерпением, и друга не забудь!
  - Мил, а ты его откуда знаешь?
  - Ну все, пока, до завтра, - повторилась я, потому что не знала, что ответить, ведь мы с Вадимом были не знакомы. Сделала легкий реверанс и побежала домой. У самого подъезда остановилась и еще раз, окликнув попутчика, напомнила:
  - Слава, я вас жду на обед! Пока, до завтра.
  Когда я пришла домой, в голове была полная сумятица. Какую кашу я заварила! Как расхлебывать? Если он придет, что говорить, как себя вести? Что на себя надеть? Чем я их буду угощать: в холодильнике "мышь повесилась"?! А если он спросит, кто я такая и откуда его знаю? А вдруг он не поймет?
  - Будь что будет, ничего уже не изменить! - с этой мыслью я и уснула.
  Проснулась я очень рано. Первая мысль - предстоящая встреча. Родители уже ушли на работу. Сережка жил со своими родителями Верой и Сашей, которые в очередной раз пытались наладить семейные отношения. Они снимали однокомнатную квартиру. Вообще-то я могла бы утром поспать еще часок-другой. Но сегодня мне было не до сна. Я волновалась и суетилась. Быстренько прибрала постель, полила цветы. У меня было очень красивое растение с большими овальными листьями, которое всегда расцветало к моему дню рождения белыми крупными цветами. К сожалению, даже не знаю его название. Я его берегла и сплела из толстой шелковой нити для него кашпо. Это мягкая ваза для горшка с цветком, которая и украшала стену. В то время я увлекалась макраме.
  Итак, сегодня у меня гости. И Наташка обещала показаться. На кухне я обнаружила огромное количество заготовок. Это были маринованные грибы, овощные закуски, лечо, аджика. Был сезон сбора урожая. В то время у нас за городом была дача, небольшой участок в 5 соток, на котором наработаться успевали все. Отец выстроил новенький домик с печью. Такая деревенская избушка. Мы, конечно, с мамой там часто работали. Я видела, какое удовольствие им это доставляет. Но меня это садоводство просто угнетало! Мало того - два километра пешком от остановки, но еще и все выходные полоть, окучивать, поливать... Я говорила в шутку: "Вы не садоводы, вы садисты".
  Вернусь к ожиданию гостей. Потушить картофель - тоже дело. В общем, я поняла, что с голоду мы не помрем. У нас планировка новой квартиры была такой, что шестиметровая лоджия тянулась вдоль большой комнаты и кухни. И я с радостью заметила: за окном кухни в два ряда на леске, завернутая от мух в марлю, вялилась моя любимая рыбка! Я выбежала на лоджию, развернула марлю, потрогала рыбешку. И поняла: это то, что надо! Но к рыбе необходимо свежее холодное пиво. В общем-то, в наше время купить пиво не было проблемой. У каждого магазина стояла огромная желтая бочка на колесах, на которой жирными красными буквами было написано: "ПИВО". Но кто же мне его купит?! Не девичье это дело - стоять в очередь за пивом. Но в этот день мне необходимо было приобрести что-нибудь спиртное. Я думала: если немного "употребить", я буду раскованней и разговор как-нибудь сам завяжется. Я очень хотела, чтоб знакомство с Вадимом состоялось и все было хорошо. И я пошла за помощью к соседу. Я собрала все денежные средства - их у меня оказалось немного. Пришлось взять те, которые мама оставила у зеркала в коридоре с запиской: "Миля, купи хлеба и молока. Мама".
  Мой сосед - молодой человек, с которым я вообще-то не общалась, скорее, была хорошо знакома с его молодой подружкой. Ее все звали Белка, наверное, за рыжий хвост, который она всегда завязывала на голове. Я часто слышала за стеной охи-вздохи, когда Белка навещала Олега (так звали моего соседа). Я понимала, что они занимаются любовью, и в душе осуждала его и его подружку, ведь Белка была даже младше меня. Кстати, в наше время не в ходу было слово "секс". Оно встречалось только в книжках по медицине. Интимные отношения не показывали по телевидению и о них не писали, как сейчас, в каждой газете.
  Я подошла к двери Олега и нажала на кнопку звонка. К моему большому счастью, он был дома, и мне не пришлось его долго уговаривать. За небольшую компенсацию, (литр пива) он принес мне 3-х литровую банку холодного "Жигулевского".
  Оставалось привести себя в порядок. Я надела свой любимый голубой сарафанчик и покрутилась перед зеркалом. Я смотрела на свои светло-русые блестящие волосы. Они были ниже плеч, но настолько тонкие, что стоило по ним провести расческой, как они намагничивались и поднимались вслед за ней. Я пыталась уложить их металлическими щипцами, но у меня, как назло, ничего не получалось. Я начинала волноваться. Стала наносить на лицо макияж. На глазах черным карандашом вывела стрелки, какие часто увидишь на фотографиях Мерилин Монро. На веки нанесла светло-голубые тени. Накрасила яркой помадой губы.
  Время было уже обеденное. Наталья почему-то не шла и не шла, хотя обещала пораньше. Она не знала о запланированном мероприятии, иначе давно была бы уже здесь. Я подошла к зеркалу и еще раз взглянула на себя. И вдруг мне показалось, что я выгляжу по-дурацки и похожа на клоуна. От расстройства я вытерла помаду рукой, даже размазала по лицу. Затем я пошла в ванную и смыла весь грим. Время улетало незаметно. Каждый раз, взглянув на большие круглые "куранты" на стене в большой комнате, замечала, что стрелка передвинулась еще на час. Я нащипала на лоджии целое блюдо гладкой, тоненькой серебристой рыбешки. Я очень люблю вяленую рыбу, но в то время ни разу не совмещала ее с пивом. Хотя слышала, что это очень вкусно.
  Было уже около трех дня и я перестала ждать гостей. Смело налила в стакан пиво и попробовала на вкус. Ничего хорошего! Мне показалось оно таким горьким! "Даже папина бражка слаще", - подумала я. Почистила одну рыбку, отделила тоненький янтарный кусочек филе, положила на язык и запила пивом. "Отвратительный вкус, ничего противней я не пробовала, - подумала я. - Только рыбу испортила". (Сейчас я с удовольствием совмещаю классическое пиво с жирной вяленой воблой!)
  Я решила выпить сначала пиво, а потом приняться за рыбу. Так и сделала. На улице светило августовское солнце, окна были настежь открыты, дул приятный легкий ветерок. Я наслаждалась одиночеством. Я перебралась на диван в гостиную и стала "общаться" с телевизором. Он, как старый добрый друг, рассказывал мне интересные истории, а я внимательно слушала. Я продолжала пить пиво и, как семечки, щелкала вяленую мелочь. И вдруг звонок в дверь! Я чуть не подавилась. Отряхнув руки, побежала открывать. Пальцы были жирными от рыбы, я была уже во хмелю, но осторожно, не испачкав замка, я открыла двери. Сначала я увидела две пары мужских ног в кроссовках, почти одинаковых брюках, затем два сильных мужских торса в спортивных майках и наконец два знакомых лица: вечернего попутчика Славы и ... Вадима.
  - Привет! Кто-то нас сегодня в гости звал, - сказал Славик.
  - А-а...да...ну да, конечно... Привет, Славик! Здравствуй, Вадим! - быстро протараторила я.
  Мои руки были согнуты в локтях, полусогнутые пальцы растопырены, они были в рыбной чешуе. Я нелепо улыбнулась и продолжила:
  - Заходите, обувь снимайте здесь. Потом прямо, в гостиную. И закройте, пожалуйста, входную дверь. Мне нужно руки вымыть.
  Они молча зашли, закрыли дверь. Вымыв на кухне руки, я вышла и увидела, что мои гости уже сидят на диване.
  - Наташка где-то задерживается, а я даже не знаю, чем вас развлечь!
  Я не знала, о чем нужно говорить с двумя почти незнакомыми людьми, но так сияла от счастья - наверное, это было написано на моем лице!
  Вадик вел себя очень спокойно, уверенно, как дома. Он даже взял полистать папин любимый журнал "Изобретатель". Он смотрел на меня очень загадочно, видимо, думал, где мы могли раньше встречаться и откуда я его знаю. Но при этом молчал, и меня это радовало.
  - Ну что, мальчики, может вас покормить? - предложила я.
  Они переглянулись и засмеялись. Мне даже стало неловко.
  - Честно сказать, Славик меня еле уговорил к тебе пойти. Я действительно хочу чего-нибудь съесть, я думал ехать домой пообедать. Накорми нас, пожалуйста, - сказал Вадим и мило улыбнулся.
  Я быстренько стала собирать на стол все, что приготовила, а чтоб гостям было нескучно, предложила пиво и вяленую рыбу. Они были в восторге! Даже сказали, что, пожалуй, переедут жить ко мне. Я принесла табурет и села напротив них, как только управилась. Тихонько потягивала пиво и наблюдала за каждым движением Вадима. Мне нравилось в нем все: как он ест, что он говорит, я понимала все его шутки (для меня это очень важно!) Что тут говорить - я влюбилась по уши! А когда Слава ушел на кухню мыть руки, Вадик неожиданно тихо спросил:
  - Если не секрет, ты меня откуда знаешь?
  Я так же тихо ответила:
  - Да я тебя в общем-то и не знаю.
  Тогда Вадим почти шепотом произнес:
  - Так будем знакомы: Вадик, - и протянул мне руку.
  - Мила. Приятно познакомиться, - также шепотом ответила я и хотела тоже протянуть ему руку. Но тут оба заметили, что рука была снова жирной и в рыбьей чешуе. Мы посмотрели друг на друга и засмеялись.
  Все шло как нельзя лучше! Мы были во хмелю и уже живо обсуждали какие-то глобальные проблемы, опустошая стеклянную тару. Время летело незаметно. Слава и Вадим, как Вини-Пух с Пятачком в гостях у Кролика, приели все: "...и то, и другое, и можно без хлеба..."
  - У меня сейчас родители придут с работы, - с грустью сказала я.
  Это был намек на то, что пора бы и честь знать. Я стала убирать посуду после нашей веселой пирушки.
  - Изгнание из рая, - произнес Вадим.
  - Пошли с нами погуляем, посидим во дворе. В карты играть умеешь? - спросил Слава.
  Предложение, конечно, было заманчивым, но я прекрасно знала, что у них чисто мужская компания и мне одной там не место. А Наташка, когда надо, никогда не появляется. А вот когда ее не ждешь - тут как тут. К тому же нужно было купить хлеба до прихода отца и быстро приготовить ужин.
  До магазина я решила идти вместе с ними. Нам было весело вместе. Мы были слегка пьяны. Первым из дверей вышел Слава, за ним Вадим, а я стала крутить ключ в замке, но он не хотел закрываться. Слава вышел на улицу. А Вадим вернулся и помог мне закрыть дверь. Он спускался по лестнице впереди меня. Я смотрела на его спину и думала, что если он уйдет - это все! Я не хотела его отпускать! И тут мне в голову пришла шальная мысль: "Если я сейчас споткнусь, то упаду на него. Он повернется, чтоб меня поймать, а я его поцелую. Или сейчас или никогда!"
  Недолго думая, я разыграла сцену: подвернула каблук и полетела на Вадима, который шел на 3-4 ступеньки впереди меня. Он развернулся - и я оказалась в его объятиях. Ростом он был выше меня, но так как стоял на ступеньку ниже, то наши лица оказались напротив друг друга. Настолько близко, что он коснулся меня губами. Я почувствовала, как он прижимает меня к себе своими сильными руками - и мы растворяемся в жарком, страстном, длительном поцелуе... Мне хотелось, чтобы этот поцелуй продолжался бесконечно. Казалось, мы оторвались от земли и кружимся где-то в небе, как в старом мультфильме про Золушку. До сих пор помню эту мелодию...
  Но послышались громкие шаги, и я просто оторвала его от себя, как будто пришла в сознание. Мы молча продолжили путь. Так мы дошли втроем до булочной, и наши дороги расходились.
  - Спасибо за теплый прием, - сказал Слава.
  - Я бы даже сказал - за горячий, - добавил Вадим с улыбкой.
  Он посмотрел мне в глаза. Именно этого я хотела, чтобы он смотрел на меня так. Его взгляд был полон нежности и желания, необыкновенной страсти. Как быстро меняет человека всего один поцелуй! Это был самый сладкий поцелуй в моей жизни. Я добилась, чего хотела!
  Мы расстались. Купив булку хлеба, я пошла домой. Мне казалось - я не иду, а лечу. Мне хотелось петь.
  Придя домой, я почувствовала такую слабость, что поплелась в свою комнату, легла на кровать и уснула. Правда, сквозь сон слышала, как пришла с работы мама, заглянула в мою комнату, что-то спрашивала, но, не услышав ответа, вышла. Потом я так крепко уснула, что проспала до обеда следующего дня. Хотя помню, как поздно вечером мама переодела меня в ночнушку и укрыла одеялом, как маленькую девочку.
  Проснулась я от того, что почувствовала тепло на своем лице - это солнце заглянуло в мое окошко. Я открыла один глаз, затем другой, потянулась с протяжным "а-а-а" примерно в ноте "до" второй октавы, и улыбка расплылась на моем лице. Я вспомнила вчерашний день, наше дружеское застолье, и самое главное - наш первый с Вадимом поцелуй. Такой сладкий, такой страстный, такой прекрасный, как будто наши губы были созданы именно для такого поцелуя! От удовольствия об этих воспоминаниях я закрыла глаза - и быстро открыла. Я услышала дребезжащий звук звонка. Родителей я не ждала. "Значит, это Наташка. Точно! Сейчас я поделюсь с ней впечатлениями о вчерашней вечеринке. Пускай позавидует", - подумала я, выскочила из-под одеяла и побежала открывать дверь.
  Меня ожидал сюрприз - да что там! - целый подарок. На пороге стоял Вадим! Такой красивый, незнакомый, но такой родной! "Ты одна?" - спросил он. Я даже не ответила от радости, только кивнула головой. На мне была в мелкий синий горошек коротенькая ситцевая ночнушка, рукава фонариком, с кружевной тесьмой. Наверное, я была лохматая, ведь только что выпрыгнула из постели. А самое смешное - на мне были розовые носки. Я до сих пор обожаю спать в носках. Я выглядела нелепо. Он сделал шаг вперед, закрыл дверь и только потом спросил:
  - Можно войти?
  - Ты уже вошел, - с улыбкой ответила я.
  - Так мне выйти? - с иронией произнес он, хотя судя по тому, что уже снял обувь, он и не собирался уходить.
  - Так чего уж там, проходите, - приветливо продолжила я.
  Он приблизился ко мне - и что-то подкатило к моей груди. Мне даже стало тяжело дышать. Он взял мое лицо в свои ладони. Я смотрела на него, как преданная собачка смотрит на хозяина. Вадим наклонился и очень нежно поцеловал меня в губы.
  - Я соскучился. Давай этот день проведем вместе? - почти прошептал он.
  Я снова только кивнула. Рядом с ним я теряла не только рассудок, но и дар речи. Я не могла ему ни в чем отказать, да и не хотела.
  - Беги, одевайся, а я пока чайничек поставлю, - сказал он и ушел на кухню.
  И пока он там хозяйничал, я заправила кровать, ночную рубашку сменила на сарафан, поправила прическу и все такое. Вадим принес две чашки с чаем и поставил их на мой письменный стол. Рядом со столом стояла Наташкина кровать, на которую я села, подобрав под себя ноги. Он сел на стул. Пил чай, грыз бублики, которые принес в пакете с кухни, и рассказывал, как весело они провели вчерашний вечер с друзьями. А я сидела, подперев голову рукой, и не столько слушала Вадима, сколько любовалась его лицом, манерами. Мне казалось, я люблю его всего - от кончиков пальцев на ногах до кончиков волос на макушке. Мне хотелось дышать тем же воздухом, которым дышит он, быть рядом с ним, знать о нем все. Я заочно любила всех его родственников и друзей. Я была счастлива, что он рядом.
  Из разговоров я узнала, что мы с ним одногодки, ему тоже недавно исполнилось 16 лет, и что он старше меня на 3 дня.
  ...Мы начали встречаться каждый день. И с каждым днем я влюблялась в него все сильней и сильней. Между нами не было интимной близости. Все, что я ему позволяла, - это поцелуй на прощание. Правда, он мог длиться очень долго. Но если б он знал, как я при этом возбуждалась, и был бы чуть понастойчивей, я, наверное, не выдержала напора и сдалась.
  В общем, мы с Натальей благополучно вписались в компанию Вадима. Позднее у нас даже образовалась четверка: я плюс Вадим, Наталья плюс Эльдар - его друг. Они не были идеальной парой. Часто скандалили, Эльдар запрещал Натке курить, а для нее это было пыткой. Она бегала ко мне курила, потом заедала лавровым листом, чтоб избавиться от запаха табака, и снова возвращалась к нему. Он ее очень обижал, и я его недолюбливала.
  Однажды Наткины родители уехали на три дня. И мы решили устроить "хату". Пир на весь мир! Отметить успешное начало учебы в новой школе. Мы с ней хозяйничали в трехкомнатной квартире. Приготовили оливье и селедку под шубой, традиционный винегрет. А наши мальчики купили водки со вкусом дыни двухлитровую бутыль. Стол был накрыт, настроение праздничное. Наталья сказала, что маленькая комната в нашем распоряжении. Она и не знала, что я до сих пор девственница. Они с Эльдаром уже были любовниками. Натке было 17 лет, а Эльдару почти 20. У него была своя квартира. Вот она к нему и бегала, если что с родителями не ладилось. Ей было удобно. Она там сама себе хозяйка. Родители не одобряли ее образ жизни. Ко мне она приходила все реже.
  Итак, сегодня у нас был праздник, хотя День знаний уже давно прошел. (Мы учились в десятом классе школы рабочей молодежи).
  Люди, вернее, ученики здесь, конечно, отличались от учеников обычной школы. Кто-то был старше нас лет на 5-6. Одна девушка была беременна на большом сроке. Ходили слухи, что ее отец в ее же школе был физруком, стеснялся беременности дочери и перевел ее в вечернюю. Позднее она родила прекрасного малыша, и, пока молодая мамаша сидела с нами на занятиях, ее 18-летний муж нянчил сына, прогуливаясь у школы. Вадим мой учился на втором курсе в ПТУ, получал сразу две специальности - каменщика и газосварщика.
  Продолжу о нашем вечере. Мы с Вадимом сидели в огромной гостиной. А Эльдар с Наткой пошли в магазин за хлебом и сигаретами.
  Вадик вдруг стал так нежно меня целовать, что у меня возникло желание заняться с ним любовью. До этого дня у нас было огромное количество времени сделать это в интимной обстановке, без посторонних глаз. Но я хотела именно сейчас, когда вот-вот придут наши друзья. Мне было страшно, но это возбуждало еще больше. Я потеряла контроль над собой. Вадим взял меня на руки и унес в спальню, положил но кровать. Я отдалась его поцелуям, ласкам, его рукам. Мне казалось в этот момент - он хочет поцеловать каждую частичку моего тела.
  Сестра моя Вера говорила, что первый раз ей было очень больно, и я этого всегда боялась. Но не сегодня. Я так его хотела, что мне казалось: я его не целую, а почти кусаю. Что я не дышу, а почти рычу, как дикий зверь. И это его здорово заводило. Я так его хотела, чтоб он вошел в меня прямо сейчас, что я даже помогла ему, правда, при этом громко взвизгнула. Я не чувствовала никакой боли. Что-то во мне тихонько скрипнуло, и мы слились воедино. В этот момент мы были одно целое...
  Кто-то из подруг мне говорил: "Будешь ненавидеть человека, который лишит тебя девственности". Сегодня я знала точно, что это неправда. Я люблю его, моего единственного, такого родного, самого первого - Вадима! И самое главное, мои чувства были взаимны.
  Мы с ним так увлеклись, что не заметили, как пришли Наташка и Эльдар. Они что-то обсуждали на кухне, стараясь нам не мешать. Мы быстренько оделись. На простыне не было никаких пятен крови. Одна капелька - и та осталась на моем носовом платке. Этот кружевной платочек я подарила Вадику на память. У него горели глаза, и был такой румянец на щеках! Мне его стало даже немного жаль. Я его нежно обняла. Он был огромный, как скала, сильный такой, но в этот момент, мне почему-то показалось, что именно я лишила его невинности.
  Мы вышли молча, с загадочными улыбками на лице. Между нами была большая тайна. То самое интимное и прекрасное, о котором могут знать только двое влюбленных. И о чем нужно непременно молчать. Вечер был просто замечательный. Шумное застолье. Музыка в стиле "ретро". Наткина квартира старой планировки, со стенами неправильной формы, высокими потолками, огромной хрустальной люстрой напоминала старинный замок.
  Ночь я провела в объятиях любимого человека. Хотя сказка длилась недолго - всех разбудил звонок в дверь! Наташка посмотрела в глазок и сказала, что родители вернулись. И тут началась суета! Ускоренная перемотка фильма. Все бегали, суетились, искали свои вещи, высыпали окурки из пепельницы прямо в окно. Родители не только звонили, но уже и стучали в дверь, которая была закрыта изнутри. Мы с Вадиком наконец-то собрались. Натка жила на первом этаже. Правда, окна были высоко, но что делать?! Вадик выпрыгнул первым, я следом за ним в его руки. Не знаю, как Наталья оправдывалась перед родителями, но из дома ее снова выгнали. После чего она еще полтора года жила у Эльдара.
  Мы встречались с Вадимом каждый день. Я училась в школе, он в ПТУ. Мы любили друг друга. Я была счастлива так, что иногда по вечерам писала стихи.
  
  
  * * *
  
  
  Моя душа вишневым садом цветет.
  Ей хочется любить.
  Ты где-то здесь, ты где-то рядом.
  Я не могу тебя забыть.
  Тону в любви своей бездонной.
  В несбыточном, желанном сне.
  Ищу тебя в ночи бессонной.
  Зову тебя. Приди ко мне!
  
  
  * * *
  
  
  
  Но в тот вечер ко мне пришел незваный гость - Роман, к истории отношений с которым я обещала вернуться. Как я уже говорила, я не хотела с этим человеком иметь ничего общего. Предупредила отца и мать, что для Романа меня нет дома. Он узнал мой новый адрес через моих подружек и решил навестить.
  Я, как обычно, ждала Вадика (кстати, меня всегда страшило, что нашим отношениям может кто-то помешать).
  На звонок открыл дверь отец и сказал, что меня нет дома. Роман был пьян, и я слышала, как он громко заявил, что пока я с ним не поговорю, он будет сидеть у наших дверей и ждать. Через 10 минут в дверь снова позвонили. Я решила открыть и разобраться сама. Сказать, что наша дружба закончена уже давно и у меня есть парень. Открыв дверь, я увидела, что на пороге спит Роман, а передо мной стоит Вадик.
  - Кто это? - спросил он.
  - Бывший друг, - ответила я.
  Вдруг встал Роман, он еле держался на ногах:
  - А ты кто такой?! Это моя девушка, понял?
  Он что-то достал из кармана, нажал на кнопку и появилось лезвие. Это был нож. Я позвала отца, но ему вмешиваться не пришлось. Вадим выхватил нож у Ромы, скрутил ему руки, затолкал в лифт и отправил на первый этаж.
  После этого случая я Романа не видела и до сих пор ничего не знаю о его судьбе.
  ...Однажды Вадим пришел ко мне после учебы. Обычно в обед мы любили плотно покушать, поваляться на диване, посмотреть телевизор. Мы обсуждали новости, сплетничали, как подружки, и вообще обожали общество друг друга и искренне всем этим наслаждались. Но в этот день у меня не было аппетита, не было желания смотреть телевизор и тем более с кем-то разговаривать. Я была раздражительна, и меня целый день подташнивало. Вадим смотрел на меня, я же не поднимала на него глаз. Он первый осмелился завести разговор:
  - Мы беременны?
  - Откуда я знаю! И вообще иди отсюда! Прописался..., - я грубила ему, оскорбляла, но ничего не могла с собой поделать. У меня действительно, как говорят сейчас, не начинались "критические дни", и я не знала, что делать. Рухнули все мои мечты получить образование, стать режиссером. Больше всего я не хотела еще одного Сережку. Я так наводилась, настиралась! А эти бессонные ночи! Нет, я не хотела детей. Мне едва исполнилось 16 лет. Моя бедная мать! Она не выдержит такой новости. Только легко вздохнула. И тут на тебе! Я обидела Вадима, и он ушел:
  - Успокоишься - позвонишь. Будем думать, что делать.
  Это все, что он сказал тогда. У меня была настоящая депрессия. Все думала, плакала, почти ничего не ела. По вечерам ходила в школу, смотрела в книгу и "видела фигу". Получалось только писать стихи.
  
  
  * * *
  
  Мне по физике что-то читают.
  Мне внушают законы наук.
  Только мысли мои улетают.
  Мне сказали: "Отбилась от рук".
  
  Разум мой помутился стихами.
  Мне не нужен ни Ньютон, ни Ом.
  Дайте ручку поэту с листами
  Пусть напишет поэму о том,
  
  Что у каждого в жизни призвание.
  Кому - физика, кому - нет.
  Для меня она наказание.
  Вот такой я "ученый" поэт.
  
  
  * * *
  
  Я пребывала в жутком настроении и не могла ни с кем поделиться своими проблемами. Стало легче, когда после школы меня встретил Вадим. Я, конечно, расплакалась, нервы были на пределе. Он предложил утром пойти к врачу. На следующее утро он не пошел на учебу и мы вместе отправились к участковому гинекологу. Мне было так стыдно, так страшно! Я даже не знала, как расположиться на этой ужасной конструкции, что называется гинекологическим креслом. А Вадим терпеливо ждал меня у входа в поликлинику. У меня определили небольшой срок беременности и так как я отказалась ее носить, врач предложил сделать аборт. Вместе с тем он предупредил о возможных последствиях аборта - предупредил о бесплодии. А так как мне нет 18 лет, я должна придти с матерью.
  - Что мне скажут дома? - думала я. - Опозорила семью, принесла в подоле. Нет, не скажу. Что делать? Вадим предлагает создать семью, жить вместе. Но мы сами - большие дети. Что будет, если его матушка узнает о том, что ее единственный сын собирается жениться в 16 лет, недоучившись, не сходив в армию?
  Я не хотела повторить судьбу Верки. Ее молодой муж женился на ней против воли родителей до армии. Они от него отказались. Когда отслужил, у них с Верой был уже Сережка. Им - гулянки, рестораны, поездки, съемные квартиры, ревность, скандалы. А Сережка - на наших плечах.
  Я хотела спланировать свою жизнь, но не учла, что от любви бывают дети. Мы в то время были сексуально безграмотны, не имели представления о противозачаточных средствах. Вся литература - картинки в учебнике анатомии "Строение половых органов человека". А родители даже не задумывались поговорить с тобой на тему полового созревания. Это стыдно. Для них ты всегда ребенок.
  Помню, как в детстве меня будил отец в школу, если я не слышала будильник. Он скидывал с меня одеяло, набирал в рот холодной воды и распылял надо мной. Я быстро соскакивала и начинала натягивать колготки и школьную форму. Когда мне исполнилось 14 лет, папа однажды утром зашел в мою комнату и принялся будить. Он скинул с меня одеяло - и закинул обратно. Я слышала, как он с удивлением спрашивал маму на кухне:
  - А Милька, что, уже бюстгальтер носит? А я как дурак, пошел ее водой брызгать. Иди, разбуди ее. Я больше без стука не зайду. Совсем взрослая стала.
  Сейчас я была не только взрослой, но и беременной девушкой. Я не знала, что делать. И решила пойти к своей бывшей соседке. Ее звали Нина. Она была неплохим человеком, добрым. Но любила выпить. Да так крепко и часто, что ее дом больше напоминал притон для бедных. У нее постоянно сидели гости, точнее, все, кому было негде выпить, приходили сюда.
  Она меня хорошо знала; мама моя ее жалела и всегда помогала, когда мы жили в этом доме. Она всегда могла занять у нас немного денег, попросить хлеба, соли или спичек. Сегодня я к ней пришла за помощью. Я попросила пойти со мной на аборт в больницу и представиться моей матерью.
  В общем, за небольшую плату Нина согласилась: она нигде не работала и деньги ей были очень нужны. Мы с ней пришли в назначенный день в больницу. Выслушали лекцию о вреде аборта. Я направилась в процедурный кабинет, а Нина осталась сидеть на кушетке в коридоре.
  Я забралась на операционное кресло и стала ждать своей участи, полная решимости. Но меня хватило ненадолго. Раньше все аборты делали без наркоза. Сразу после обезболивающего укола в матку я потеряла сознание...
  Не знаю, сколько продолжался весь этот ужас. Я думала, что не выдержу боли. Я постоянно теряла сознание и снова приходила в себя. Потому что рядом со мной стояла женщина в белом халате, водила у носа ваткой с нашатырным спиртом и все время приговаривала: "Не закрываем глаза, не закрываем. Терпим еще немного, терпим..."
  Из кабинета меня вывели под руки и уложили на кушетку. Я помню, что мне было очень холодно, меня знобило. Я была так бледна, что тетя Нина запричитала:
  - Что же вы делаете-то, молодежь? Я с вами, старая дура, связалась, грех на душу взяла.
  Я немного отошла и потихоньку с тетей Ниной мы поплелись к ней домой отлежаться. Она, конечно, купила бутылку водки. Ей лишь бы повод был, горе ли, радость ли - все одно.
  Вадим был в курсе всех дел, поэтому без труда здесь меня нашел. Он вместе со мной у Нины был, когда приносил деньги нашей фальшивой маме.
  Он меня забрал, и вечером я лежала в своей кровати. Родителям сказала, что приболела, с просьбой не беспокоить. А Вадим дежурил у моей кровати, сидел на полу и держал мою руку. Мы все время молчали. Вадик задал только один вопрос: "Хочешь жареной картошки?" И я сказала, что хочу. Я действительно давно не ела по-хорошему, не было аппетита. И сейчас я была голодна и хотела именно жареной картошки. Он сходил, обсудил этот вопрос с моей мамой. Она намыла ему блюдо картошки, которую он принес чистить в мою комнату. Он меня так развеселил, что я на время забыла о боли. Он срезал круглые края картофелины так, что от большого шара-клубня оставался маленький кубик. Он совсем не умел чистить картошку, пришлось мне, не вставая с кровати, помогать. Хотя с приготовлением он справился на "5".
  Прямо в постель он принес мне сковородку с картошкой, соленые рыжики со сметаной и чеснок. После такого изумительного ужина вся моя комната пропахла чесноком. Я не хотела, чтоб сегодня Вадик уходил. Но родители не разрешили ему остаться.
  Я даже не помню, как уснула в тот вечер, но когда проснулась, было уже утро. Мама спросила, как я себя чувствую и не надо ли мне каких таблеток.
  - Мам, а когда Вадик ушел? - спросила я.
  - Вымыл сковородку, чашки ваши и ушел. Ты уже спала, - ответила она.
  - Я полежу еще, мам, голова болит. Таблеток не надо, Вадик все принес, - сказала я и закрыла глаза в надежде еще вздремнуть.
  Вадик приходил каждый день, поддерживал меня. По глазам читала, что чувствует себя виноватым. Ну кого же тут винить?!
  Со временем прошла не только физическая боль, но и душевная. В то время начали заново отстраивать храмы. И я решила сходить в церковь окреститься. Мама была очень рада. Мы взяли с собой Сережку и пошли в нашу маленькую новую церковь. Батюшка спросил, не хочу ли я исповедаться, и закрыл меня своей черной накидкой. Я рассказала ему о своей грешной любви. Мы так долго разговаривали, что мама потом допытывалась, о чем такая молодая девушка так долго может шептаться с батюшкой на исповеди?! Я помню, что он мне сказал, чтоб я никогда не забывала о своем грехе и ставила свечи.
  Постепенно я вернулась к нормальной жизни. Я улыбалась, а Вадик дарил мне цветы, которые мог сорвать даже на клумбе центральной улицы. В общем, в моей вазе на столе всегда стояли ромашки, ветки сирени или вонючие бархатцы. Он носил меня на руках. Снова наступило лето, время отдыхать.
  Как-то раз мы с Вадимом шли с пляжа, было очень жарко, и он спросил: "Мила, а чего ты хочешь больше всего на свете?" Мне очень хотелось пить, и я в шутку сказала: "Хочу, чтоб эта желтая бочка с пивом у меня во дворе стояла и пиво бесплатно наливали".
  Вечером, ложась спать, я открыла окно, потому что было очень душно. Разбудил меня свист и голос Вадика. Я встала и выглянула в окно. Увидела Вадика и троих его друзей. На улице начинало светать. Вадим громким шепотом сказал: "Милок, выйди на пять минут". В руках у них были канистры и какие-то бутыли. Вели они себя тоже странно: сначала смеялись, потом притихли - и я услышала голос своего отца: "Сейчас я, Вадимушка, выйду на пять минут погулять". Он стоял на лоджии и курил. Похоже, свист его тоже разбудил. Я усмехнулась, закрыла лицо ладонями и скрылась из окна. Мой Ромео и его дружки тоже удалились. Отец сходил но кухню, выпил стакан воды и лег спать. Я знала: Вадим не уйдет! Надела сарафан, беззвучно открыла входную дверь и босиком побежала вниз по лестнице. Открыв дверь подъезда, я сразу попала в объятия Вадима. Он был пьян, весел и смел.
  - Вадик, уже почти утро. Идите домой. С ума сошли?! - очень строго сказала я. Хотя всерьез не могла на него сердиться.
  - Пиво заказывали? - громко сказал он и махнул рукой.
  И тут в густых кустах, напротив своего подъезда, рядом со старым двухэтажным домом, я увидела ту самую желтую бочку, на которой жирным шрифтом красного цвета написано: "ПИВО". Они каким-то чудом прикатили ее ко мне во двор, вскрыли и черпали оттуда непроданное днем пиво. У них были полные трехлитровые банки, канистры и еще какая-то тара. Все были веселые и пьяные. Я так испугалась за Вадика и его хулиганов-дружков, что попросила всех разойтись, пока в милицию не забрали.
  Вадима увела к себе, попросила, чтоб снял обувь, и мы беззвучно пробрались ко мне в комнату. Я закрыла дверь. С Наташкиной кровати стащила матрас и подушку. Остаток ночи мы провели на полу. Я очень просила больше не делать таких глупостей, как случай с бочкой. Хотя компанию по распитию пива ему составила. А он сказал, что хочет исполнить любую мою прихоть. И тогда я ему открыла свою тайну. У меня действительно была маленькая мечта. Всегда хотела иметь голубые туфельки. В магазинах были черные, белые, красные, коричневые, а я хотела только голубые. Он поцеловал мои руки и сказал, что обязательно купит мне мои туфельки. Уснули мы только утром. Родители ушли на работу. А мы, проснувшись, готовили обед, валялись на диване, смотрели телевизор. Ни забот, ни хлопот. Лето!
  ...Но лето сменилось осенью, осень - зимой. Я уже не бегала с подругами на дискотеки, не могла пойти в гости без Вадима. Он стал меня дико ревновать ко всем и ко всему. Мы даже стали ссориться.
  Однажды Вадим уехал к своим родственникам на свадьбу в какой-то поселок на три дня. Ко мне пришли мои подружки-хохотушки и уговорили пойти на дискотеку. Мы здорово повеселились, и я пришла домой только в первом часу ночи. Меня встретила мама:
  - Мила, как тебе не стыдно! Вадик твой приехал, три раза был вечером. Как будешь оправдываться?
  Я не собиралась оправдываться, потому что ничего зазорного не сделала. Утром родители ушли на работу, а я крепко спала, пока на пороге не появился мой милый друг. Посыпались упреки:
  - Где ты была? Не успел уехать, а ты на гулянки? Посмотри мне в глаза! Ненавижу...
  Я даже не успела открыть рот, чтобы сказать что-либо в свое оправдание. Он ушел и громко хлопнул дверью, но тут же вернулся и продолжил:
  - Нагулялась? Мне уже доложили, как вы вчера себя вели. Отплясывали, юбки выше головы! Ненавижу...
  Он снова выходил и хлопал дверью. А я не успевала сказать ни слова и хлопала только глазами. И снова возвращался. Потом, успокоившись, слушал, как я отчитываюсь за проведенное без него время. Потом я его жалела, это мое любимое занятие. Я его успокаивала, гладила, целовала, а он мурлыкал, как котенок.
  Зимой мама не разрешала мне ходить в капроновых колготках на улицу. Несмотря на то, что у меня была шуба почти до пят и высокие, до самого колена сапоги на натуральном меху. Их маме дали на работе по распределению. У них часто на завод привозили хорошие фирменные вещи и качественную итальянскую обувь.
  Одним словом, мама заставляла меня под юбку надевать розовые, обтягивающие ноги панталоны. Боялась, что я могу простыть. А я надевала эти смешные штанишки, чтоб маму не расстраивать, а когда выходила в подъезд, снимала и складывала в сумку. Девчонки всегда смеялись надо мной - и зря! Мама беспокоилась не напрасно. В один январский денек я почувствовала, что у меня болит нога выше колена. Целый день я прихрамывала, а к вечеру совсем не могла ходить. Нога отнялась. Мама вызвала "скорую помощь", и мы с трудом спустились к дежурной машине. От носилок я отказалась.
  В больнице меня определили в инвалидную коляску, так как я не могла самостоятельно ходить. Пожилые женщины с жалостью качали головами: "Посмотри, какая молодая, а уже в кресле-каталке".
  У меня появился воздыхатель, который катал меня по больничному коридору - заняться-то было нечем! Когда приходили друзья, тайком возил меня на лифте на первый этаж, хотя врачи запрещали.
  Спустившись вечером в темный коридор, я подъезжала к окну и ждала Вадика. Мы целовались даже через стекло. Мы касались ладонями друг друга, и мне казалось, что даже через стекло я чувствую его тепло. Я скучала по нему. И когда он свистел под окном, я перепрыгивала с кровати в кресло и ехала выглянуть с пятого этажа.
  На сияющем от фонарей перламутровом снегу он чертил: "Мила, я тебя люблю!" Издалека я не видела лица Вадима, узнавала лишь силуэт по пуховику и огромной лисьей шапке с распущенными ушами. Другие любопытные пациенты тоже выглядывали и читали на снегу, как сильно меня любит мой Вадим.
  И это не нравилось только моему новому другу, которому я дала прозвище Щелкунчик. У него была сломана челюсть и во рту были вставлены металлические скобы. Он пил через трубочку и говорил с трудом, но это не мешало нам общаться. Мы часто вместе смотрели телевизор в комнате отдыха и прогуливались по больничному коридору. А потом за ним приехали люди в форме (видимо он служил в армии), его куда-то перевели. Я только успела помахать ручкой. И больше я никогда не видела Щелкунчика; до сих пор о нем вспоминаю с улыбкой.
  Мне кололи уколы каждые четыре часа. Постепенно я встала на ноги и начала ходить. А когда вышли из больницы, дома меня ждали спа-процедуры: Вадик каждый день делал мне массаж. Мои ягодицы превратились в камни от бесчисленных уколов. Вадик сказал, что у меня на ноге есть родинка, она похожа на ягодку, и, когда я выздоровею, он ее съест. У него тоже на правой ноге, примерно на том же месте, что и у меня, была крупная, не очень яркая родинка. Она мне напоминала сердечко.
  ...Мы все чаще бывали у меня, почти жили вместе. Только ночевать он ходил домой. С его мамой я виделась очень редко и еще реже с ней общалась. Вадим был поздним ребенком, а его мама - Анна Ивановна - немолодой, к тому же не очень общительной женщиной. Она работала в детском саду и была очень увлечена своим огородом и небольшим загородным домиком.
  Нам с Вадимом было по 17 лет. Я закончила 11 классов, а ему нужно было защитить дипломную работу. Был жаркий июньский денек, когда Вадим со Славой пришли ко мне после зачета. У них ничего не получалось, и Вадик сказал:
  - Все, не буду сдавать дипломную, надоело, ни черта не получается! Собирайся, Милочка, пошли на пляж, на лодке покатаемся. Ну их всех!
  А это значило, что вместо диплома они получат справки о том, что прослушали курс по специальности...
  - Вадим, вы что, завтра не собираетесь на защиту идти? - строго спросила я.
  - Что мы там будем делать? Завтра нужен вот этот чертеж в масштабе, - он протянул мне листок форматом с тетрадный лист, на котором был план какого-то строительного объекта.
  У Славы было то же задание, только другой объект. Они были готовы выбросить эти листки, идти купаться, а на утро получить справки в ПТУ.
  - Нет, Вадим, будем чертить, и если понадобится, то всю ночь. Пойдете завтра за дипломами, - убедила я их и мы пошли в канцтовары за ватманами, карандашами и резинками.
  Мои познания в черчении были невелики. Но тем не менее мы начали работу. Расположились на полу, и, так как было очень душно, несмотря на открытые окна, я разрешила им раздеться до трусов. Мы считали, чертили, заштриховывали. Старались как могли. Пришли родители и увидели, как мы ползаем на полу. Мама не только одобрила наши старания, но и накормила ужином. Я предупредила, что, возможно, будем чертить всю ночь. Я вспомнила весь школьный материал по черчению. К двум часам ночи мы выдохлись, хотя основная работа была уже сделана. Слава заштриховывал прямоугольники, и я заметила, как он начинает выезжать за поля: его неудержимо клонило ко сну. Я командовала: "Слава, не спим! Работаем!" Он просыпался, стирал резинкой недостатки и продолжал штриховать объект. Я решила заварить им кофе покрепче. Вернувшись, увидела двух молодых людей, видимо совершенно измотанных ночной работой. Они лежали на полу в своих длинных, разноцветных, что называется, "семейных" трусах, каждый лицом в своем чертеже. Но их пальцы по-прежнему сжимали карандаши. Ребята крепко спали. Я их тихонько разбудила, чтоб переложить в кровати. Сама выпила кофе и продолжила работу в гордом одиночестве. Я продержалась до утра. Разбудила их. Сама легла спать. Они доработали кой-какие мелочи. Умылись. Попили кофе. А как они уходили, уже не слышала. Я просто вырубилась. "Ни пуха, ни пера" желала им моя мама. Я же спала до двух часов дня.
  Пока не задребезжал звонок и не забежали эти двое сумасшедших. Они вихрем носились по квартире. Пели песни, шумели. И я понимала, что ночные старанья не прошли даром. Улыбалась и все равно забиралась под одеяло; мне хотелось еще немного вздремнуть. Но не удавалось. Вадик забирался руками под одеяло и щекотал меня: "Молодчуха! Вставай, у нас праздник! Кто у меня молодец?"
  Я отвечала: "Я молодец, только дайте еще немного полежать". Они меня благодарили, и мама была очень рада за нас.
  Это был прекрасный день, остаток которого мы провели на золотом пляже. Компания была почти мужская, потому что лишь у одного друга Вадима была девушка - Аня. Мы с ней лежали на песке. А наши мальчики устраивали игры, прыгали друг через друга, ныряли в воду, подбрасывая Вадима и Славика, которые пытались крутить сальто. Дурели, как дети. Потом мы катались на моторной лодке. Весело. Забавно. Так мы отмечали защиту диплома.
  Радоваться нам оставалось недолго. Осенью я снова пошла в школу. Мы - выпускной класс. Вскоре пришла Вадиму повестка в армию.
  Я даже не представляла, каким испытанием станет для меня жизнь без него.
  ...Проводы отмечали у него дома. С раннего утра мы с Анной Ивановной, его мамой, стряпали пельмени, варили овощи, потом шинковали, делали салаты. К вечеру организовали неплохое застолье.
  Пришли друзья Вадика, человек десять. Они все с утра уже набрались, остригли его машинкой наголо. Весь день Вадим проспал. Мы его разбудили, посадили во главе стола. Было очень шумно, пришли соседи с гармонью, звенели бокалы, все громко разговаривали. А мы с Анной Ивановной сидели на другом конце стола, напротив Вадима, и молчали. Смотрели на нашего призывника и не могли наглядеться. Потом собирали грязную посуду, мыли, варили пельмени, разносили, хозяйничали вдвоем. Все это продолжалось целую ночь. Вадим здорово набрался, мы даже слегка повздорили. Я уложила его на кровать в его комнате, чтобы он чуть-чуть вздремнул. Он закрывал глаза и бормотал:
  - Ты меня будешь ждать? А, Мила? Будешь, Милка? Говори честно!
  - Да буду, буду! Спи давай. Хоть немного вздремни, скоро уже выходить, -шептала ему я. А он снова принимался за свое:
  - Будешь или нет ждать Вадика из армии? А я привезу тебе твои голубые туфельки. Весь мир объеду, а привезу. Слышишь?
  - Слышу, слышу. Молодец. Спи давай, - убаюкивала его я.
  Он то плакал, то начинал смеяться. Но несмотря на шум в большой комнате, мне удалось уложить Вадика спать. Я лежала рядом с ним и смотрела на его лицо. Его лысина была светлой, а лицо загорелым. Все равно он был такой красивый! Его кожа на лице была чистой и нежной, он даже почти не брился. Я так за день устала, что решила тоже немного вздремнуть. Положила голову ему на плечо, но не тут-то было! Сосед, мужчина лет сорока, в большой комнате заиграл на гармони и зазвучал женский хор с застольным репертуаром типа: "Зачем вы, девушки, красивых любите..."
  Я тихонько встала, не разбудив Вадика, и прошла в комнату. Села за стол. Женщины - соседки возраста Анны Ивановны, видимо, хорошие друзья, подали мне рюмку с водкой: "Давай, Мила, выпей. Хороший парень, дождись его". Я не только выпила, но и поддержала застольный хор. Все эти песни мне были с детства знакомы.
  У моей мамы две сестры, и, когда они собираются вместе, поют в три голоса.
  Однажды они не сговариваясь приехали к нам в гости со своими детьми, то есть с моими двоюродными братьями и сестрами.
  И вот три сестры устроили на нашей лоджии фуршет: маленький столик с бутылочкой настойки и закуской. А как я уже говорила, на нашей лоджии было где разгуляться. Они на три голоса исполнили песню: "Каким ты был, таким остался...". Люди с других лоджий и балконов аплодировали и кричали "браво". Так они целый вечер и пели на "бис".
  В эту ночь пела и я и выпивала с мало знакомыми людьми.
  Утром вся команда была в сборе, и мы веселой толпой отправились к военкомату. Шли пешком. Мы с Вадиком - впереди, рядом с нами шли его друзья. У них с собой было вино, салаты, колбаса, поэтому они то и дело останавливались, выпивали, хватали Вадика за голову: "Давай, дружище, не подведи. Служи, браток!" Дядя Коля, гармонист, растягивал меха, а застольные песни постепенно перешли в частушки.
  Я вдруг стала волноваться, меня стало потряхивать. Не от холода, не от выпитого спиртного - мне стало страшно. Сейчас заберут Вадика, и неизвестно когда мы свидимся. Мне казалось: он уходит на войну. А вдруг его будут плохо кормить? А если ему будет холодно? Мне было безумно жаль отпускать его в неизвестность. Он пел, пил, отплясывал, а я вдруг заплакала. А когда увидела у военкомата автобус, зарыдала. Я поняла, что у меня забирают самое дорогое.
  На площади у военкомата было много провожатых. Стоял такой шум, было слышно несколько гитар, гармонь, кто-то плакал, кто-то пел и отплясывал. Все прощались. Я увидела среди призывников своего одноклассника Сашку Захарова. Он помахал мне рукой. А я вцепилась в Вадика: "Вадим, Вадичек, я буду ждать тебя, слышишь, Вадик?" Но он меня не слышал. Каждый пытался ему что-то сказать: "Давай, брат, береги себя! Вадик, Родина зовет..." И все в таком духе. "Береги себя, сыночек", - говорила Анна Ивановна и тоже плакала.
  После построения всех призывников попросили занять места в автобусе. Он крепко на прощанье обнял мать. Обменялся рукопожатиями с друзьями. Его начали торопить. Он искал взглядом меня. А когда нашел, взял за руки, посмотрел мне в глаза:
  - Милочка, дождись меня, я тебя так сильно люблю. Ты же знаешь, без тебя все бессмысленно.
  Вадим подарил мне крепкий поцелуй, да настолько крепкий, что наутро у меня слегка посинели губы и еще долго помнили его горячий прощальный поцелуй.
  Автобус тронулся с места, кто-то из ребят лег поперек дороги: "Не пущу! Заберите и меня с братом". Но смельчака взяли за руки и за ноги, освободив путь. Я бежала за автобусом, не понимая зачем.
  Вадим выглянул в окно и крикнул:
  - Мила, дождись меня! Я привезу тебе твои хрустальные туфельки.
  Я перестала бежать и заметила, что толпа провожающих далеко позади меня. По пыльной дороге я вернулась к своей компании. Они так же пили вино, пели песни и весело возвращались обратно.
  А мне казалось, что от меня оторвали половинку. Отобрали мое сердечко. Появилось чувство незащищенности и полного одиночества. Я отделилась от компании и побрела домой. После этих проводов я спала целые сутки. Как жаль, что тогда не было мобильных телефонов! Никакой весточки. Где он? Что с ним? Жив ли, здоров ли?
  Я продолжила учебу в школе. Когда Вадим ушел, я даже стала преуспевать. Больше читала, думала, ходила в библиотеку, чтоб взять книги - прозу, басни. Учила стихи. Я готовилась к поступлению в училище, хотя Вадим не одобрял моего выбора - профессии режиссера. Вадик не любил писать писем, обычно коротко и сухо: "Люблю, пиши, жди, служу Отечеству". Хотя он очень любил получать от меня письма, с докладом, чем живу, чем дышу, как себя веду. Ему необходимо было знать все. Я никуда не ходила, разве что подруги меня навещали. И мы позволяли себе немного разгуляться дома, но ему об этом было знать совсем не обязательно. Я писала ему стихи.
  
  * * *
  
  Когда лица коснется солнца лучик,
  То значит - я ладонью проведу.
  Вдруг дождь коснется щек твоих колючих -
  То влажный поцелуй тебе дарю.
  Но если грянет гром - то буря страсти
  Обрушится, как ясная гроза.
  Хочу тебя, ты в моей власти.
  Не бойся ничего, закрой глаза.
  
  
  * * *
  
  Из его писем я узнала, что он побывал в Свердловске, оттуда с аэродрома его отправили в Хабаровск. В общем, служил он на границе, на Дальнем Востоке. Дал присягу, полгода был в учебке. Служил в одной роте с моим одноклассником Сашкой Захаровым.
  А я считала месяцы, недели, деньки до его возвращения. Я успешно сдала экзамены и поступила в училище на отделение театральной режиссуры. Радости моей не было предела. Наталья поступать не стала. Мне дали комнату в общежитии, где мы поселились вдвоем с такой же провинциальной девчонкой - Леной. Сошлись характерами и стали настоящими подругами.
  Родители мои продали квартиру и уехали на родину, в сельскую местность, в Богородский район. Взяли 47га земли и решили заняться фермерством. Верка забрала Сережку и уехала в Москву с каким-то богатым дядькой. В общем, были глобальные перемены. В Молодежном у меня никого не осталось, кроме подруг. Поэтому я там появлялась очень редко.
  В общежитии на нашем этаже жили одни девчонки - танцовщицы, режиссеры, музыканты. Жили очень дружно и весело.
  Я обожала свои новые предметы: актерское мастерство, сценическое движение, вокал, фортепиано. В нашей группе из 12 человек был всего один юноша. Ребята редко поступали на театральное отделение, поэтому проходили вне конкурса. А вот девчонок было примерно 7 человек на место.
  Мы ставили спектакли, и я даже получала главные роли. Позднее мне предложили от нашей группы поучаствовать в конкурсе "Лучший по профессии". Я победила в номинации "Мисс Шарм". Я наслаждалась студенческой жизнью! Моя мечта сбылась.
  А когда Вадим написал, что едет на две недели в отпуск, моей радости не было предела. Я прыгала, танцевала, визжала так громко, что пришла воспитатель и "стала воспитывать". Но мне было не стыдно и не страшно, в этот момент я и ее была готова расцеловать. Я не могла себе представить, как он сейчас выглядит. Может, похудел, а может, наоборот, возмужал. Я считала каждый денек до нашей встречи.
  Но в назначенный срок Вадим не приехал. В тот злосчастный день я стояла на сцене с папкой в руках и пела в хоре какую-то грустную песню на латинском языке. Когда посмотрела в кулисы, неожиданно увидела Наталью, подругу свою из Молодежного. Ее лицо было в слезах. У меня сердце в пятки ушло. Я начала петь не свою партию. Я думала: "Что она здесь делает? Зачем пришла на занятие? С Вадимом что-то случилось?" У меня затряслись руки. Я прекрасно знала Наталью, и выражение ее лица меня просто пугало. Я вышла в кулисы: "Ты чего здесь?" Она стояла и молчала, как воды в рот набрала. Я взяла ее за руку и повела к себе в комнату. Мы прошли по теплому переходу в общежитие и поднялись на второй этаж. Все девчонки были на занятиях. Мы зашли в комнату и закрыли дверь. Пока шли, она немного успокоилась.
  Наталья поставила свою сумку на стол. Взяла меня за плечи усадила на кровать.
  - Подруга, наберись терпения и слушай, только без паники, - сказала Наталья.
  Она достала из сумки бутылку водки и налила целый стакан.
  - Миль, Вадим погиб, - шепотом произнесла она.
  Во мне как будто что-то оборвалось. Градом покатились слезы. Я молча сидела. Потом взяла стакан и залпом выпила водку. Запила слезами. Внутри все жгло.
  - Вчера пришел Сашка Захаров, еле меня нашел. Твои-то все разъехались, кто тебе скажет, кроме меня. Собирайся, поехали, завтра похороны. Санька привез его в цинковом гробу, они вместе служили на заставе.
  - Этого не может быть. Он сейчас в отпуске, могли что-нибудь перепутать, - я не верила в случившееся.
  - Мать ездила на опознание, не могла узнать ни лица, ни тела, - говорила Наташа.
  - Вот я тебе и говорю: это не он! - я начинала истерить.
  - Опознала, говорят, только по родинке на ноге, - произнесла Наташа.
  Меня начинало трясти от боли в душе и от гнева: "Мое сердечко! Да кто посмел?! Я никуда не поеду, этого не может быть!"
  - Скажи, что ты все придумала! Это не он. Да мало ли родинок у людей на ногах! Нет. Я не верю.
  Я уткнулась лицом в подушку и рыдала: "Вадик, Вадичек, где ты, родной? Что они с тобой сделали?! Ты же обещал, что приедешь. Сказал ждать - я жду. Вадик, Вадочек, как же я теперь? Зачем это все?"
  Я причитала и стонала, а Наташка меня не успокаивала:
  - Поплачь, поплачь, Милька, может легче станет.
  Она предложила еще выпить. Мы выпили, запили водой. Я немного успокоилась. Собрала какие-то вещи, и мы отправились в Молодежный.
  - Наташ, я пока его не увижу, ни за что не поверю, что он погиб, - бормотала я по дороге. Не могла поверить в его смерть.
  - Мне Сашка рассказал сам, как они вдвоем на своей стороне охраняли границу. Увидели группу людей. Те начали пальбу. Ребята из ракетницы подали сигнал, что, мол, вооруженный прорыв. Рация не отвечала. Вадик сказал, чтоб Сашка предупредил наших, а он попробует задержать. Застава была поднята в ружье. Бандитов этих задержали, а Вадима еле нашли с собаками. Была схватка, видимо, в рукопашную. Они его изуродовали, а тело спрятали, - говорила Наташка и плакала.
  Я же не плакала - я выла, как волк. Представляла себе красивое лицо Вадима и не могла поверить, что это происходит с нами: "Я их всех ненавижу! Как они посмели?! Мой Вадик! Нет, не могу поверить!"
  Мне было так больно и обидно. Ведь до отпуска ему оставалось меньше недели. И я не могла думать о том, что больше его никогда не увижу. Я так набралась спиртного - мне хотелось забыться, ничего не знать - что когда проснулась, не могла понять где я нахожусь, но рядом с собой увидела Наталью, и мне стало плохо. Я поняла: я у нее дома, Вадим погиб, сегодня похороны. Жить не хотелось.
  Утром в 10 часов мы стояли у его дома. Я увидела знакомых соседей, мать, убитую горем. Она очень хотела, чтоб Вадим побыл дома, поэтому его привезли сюда. Несколько военных вынесли гроб. Казалось, что вышли люди из всего дома. Мужчина в военной форме произносил прощальную речь: "Геройски погиб Российский солдат Вадим Ковальчук. Страна никогда не забудет его подвига..."
  Я начала истерить и просить, чтоб мне показали его. Я говорила, что не верю им, и в приказном тоне требовала, чтоб его открыли. Меня держали Саша Захаров и Наташа. Друзья Вадима меня успокаивали и подливали мне водки, чтоб я забылась. Матушка Вадима, Анна Ивановна, сидела и тихо стонала. Ее накололи какими-то препаратами. Вот только на кладбище, когда опустили гроб и начали на него бросать землю, она зарыдала:
  - Куда же вы его! Ему же холодно! Где ты, сынок? Зачем вы его закапываете? Как же он там один...
  Я в это время стояла, как деревянная, еле держалась на ногах, точнее меня держали. Я не понимала, что происходит. Я до сих пор думаю, что это был кошмарный сон.
  Вадиму посмертно было присвоено звание Героя. Наверно, я должна гордиться. Но для меня все равно - Герой он или совсем наоборот. Я любила его.
  ...Если б не учеба, я, наверное, сошла бы с ума. Девчонки поддерживали. Лена все время вытаскивала куда-нибудь - то на танцы, то в кино. Мы до сих пор с ней очень близкие подруги.
  Сейчас у меня своя квартира, любимая работа - режиссер-организатор праздников. Сережка приехал, ему 18 лет, взрослый совсем, солдат.
  Наташка так и осталась в Молодежном, удачно вышла замуж. Родители мои на пенсии. Так и живут в поселке. Верка вышла второй раз замуж, хотя детей у них общих нет. Один Сережка.
  А я до сих пор не могу поверить, что моего Вадика нет. Мне кажется: просто очень далеко живет мое сердечко. Он же сказал - ждать. Я и жду. Я уверена, что мой Вадим обязательно отыщет меня, приедет и привезет мои голубые туфельки.
  
  * * *
  
  Я не дождусь звонка в конце урока.
  И небо в клеточку как серое панно.
  И жизнь, как черно-белая сорока,
  Стучится в надоевшее окно.
  
  Я птица в клетке, я хочу на волю.
  Чтоб опьянеть от запаха берез.
  Промчаться по ромашковому полю.
  И утонуть среди росистых слез.
  
  Где по ночам сверчки поют каноном,
  Где винный поцелуй дурманит кровь,
  Где куча сена станет брачным лоном,
  Где ждут надежда, вера и любовь.
  
  * * *
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"