Индеец к ночи не вернулся. Я с тревогой ожидал, что вот-вот за дверью послышатся шаги. Но, к счастью, он, по всей видимости, решил заночевать в лесу. С двумя бандитами справиться сложно. Но упускать такой шанс было нельзя. И я боролся со сном, выжидая момент, когда они уснут. Вадзаих вертелась на деревянном лежаке, к которому ее привязали за руки длинной веревкой. Артист давно уже громко храпел, развалившись на первом ярусе сколоченной из отесанных и выровненных по верху жердей кровати. Второй ярус занимал Джо. Я же притулился у печки. Кроватей было всего три. И меня привязали ко вбитой в низ стены скобе из толстого прута. Обычно такие скобы служили для стяжки бревен венца, когда плотнику не хотелось плотно подгонять пазы. А старый Джо строил эту хижину, видимо, спешно и потому довольно грубо.
В очаге потрескивали дрова. И сквозь щели закрывавшей его заслонки, вырубленной из куска жести, в темноту хижины проникал красноватый свет. Он падал на небрежно подогнанные бревна стен. И рассеивался в темноте, играя приглушенными отблесками. В которых проглядывали не ясные очертания лежаков, устроенных подальше от двери. Полукруглые очертания жердей второго яруса, на которых ворочался Джо. Грубо сколоченный стол из таких же жердей, отесанных по верху. Маленькое окошечко на против меня, заледеневшее по краям. У изголовья лежака индианки. С него веяло холодом. На полу из жердей, накиданных прямо на землю, было холодно. Даже брошенное для тепла одеяло не спасало. И ощущалось, как холодные потоки воздуха скользят по спине и ногам.
Девушка во сне тихо стонала. Будто ей снился страшный сон. Она время от времени крутила головой, словно пытаясь откуда-то выбраться. А потом жадно глотала холодный воздух. И на время затихала. Я наблюдал за ней. Интересно, кто она? Мысли крутились в голове. Кем приходился ей тот вождь, голова которого валялась в сумке под лежаком Артиста. Наверное, она дочь какого ни будь шамана или брата того старика. А может быть, она вообще из другого племени. Потерялась в лесу, или еще что-то случилось. Нашли маленькой в дебрях Аляски. Вырастили, как своего ребенка. Выходили, выдали за муж. Я пытался как-то раз спросить ее. Но разобрать, что она говорит, было практически невозможно. Для меня это просто набор звуков, понять значение которых я был не в силах. Девушка засопела. И, кажется, поморщилась. В почти полной темноте было не разглядеть. Возможно, мне показалось. Но индианка махнула рукой и запрокинула голову назад. А потом тихо, жалобно заскулила.
Я прислушался. Артист храпел, как и прежде. Джо стих. Он больше не крутился и, может быть, заснул. Бревно, к которому была прибита скоба, подгнило. И мне удалось ее расшатать. Медленно. Целый день я пытался ее выдернуть. Тайком, стараясь не выдать себя, я, прижавшись спиной к стене, дергал и качал ее из стороны в сторону. Ковырял пальцами древесину, отламывая маленькие кусочки. А заодно стирая кожу и ломая ногти. И наверно, пальцы были в крови. И от того очень болели. Но другого шанса освободиться могло не представиться. Превозмогая боль, я прятался за гримасой безразличия и беззаботности, подавляя подкатывавшие к глазам слезы. А теперь, уже ночью, скоба внезапно поддалась. И я почувствовал, как она отгибается. Ещё маленько и можно будет выдернуть один конец. Потом выкрутить другой. И перекинуть руки из-за спины вперёд. Длинная острая скоба была бы не плохим оружием. Только бы не проснулись бандиты.
В хижине было тихо. Только потрескивали дрова в печи, да стонала Вадзаих. Я тихонечко потянул скобу к себе. И вот уже пальцы нащупал острее. Как Джо перевернулся на другой бок. Я затих, стараясь не издавать звуков. Нет, решил, надо подождать. У меня нет права на ошибку. И спешить нельзя. Замер в ожидании. Однажды Артист чуть не раскусил меня. Я слишком сильно дернулся, расшатывая скобу. А он заметил. Подозрительно посмотрел, и мне уже показалось, что бандит сейчас подойдет и мой замысел будет раскрыт. Но тогда удалось отвлечь его. Спасла неизвестно откуда появившаяся мышь. "Ненавижу мышей"! - бросил ему: "Прямо по руке пробежала"! Он поверил. Но во второй раз этого может не случиться. И я затих.
Прислушиваясь к звукам ночи, сидел, облокотившись на стену, и пытался прикрыть спину от сквозняка. Хижина Старого Джо была не уютной. И холодной. Но все же здесь, пожалуй, можно было бы перезимовать при желании. Он ее сооружал, явно рассчитывая на несколько лет работы. И судя по не ухоженности и не обжитости жилища, так и не воспользовался плодами своих трудов. Что могло случиться? И почему он сам не занялся добычей золота? Эти мысли не давали мне покоя. Откуда бандиты, похитившие нас, знают Старого Джо? А этот индеец? Откуда он узнал мое имя? Я строил предположения, но одно казалось безумней другого. Что-то всегда ускользало. Что-то, чего я не знал. Может они тоже, как и я, подслушали старого дурака? Но при чем тут индеец? И кто, черт возьми, этот Француз. Я попытался вспомнить что ни будь из рассказов Старого Джо об Аляске. И неожиданно для себя открыл, что совершенно не знаю о том, чем он здесь занимался. Все его рассказы были очень туманными и лишь в общих чертах описывали его приключения. Единственное, о чем он рассказывал с упоением и во всех подробностях, было золото. Как случайно наткнулся на небольшой слиток. Потом принялся осматривать окрестности ручья, впадавшего в реку Юкон. И обнаружил ещё, а потом еще.
Теперь же у меня начинало закрадываться подозрение, что старик был не так прост. И, возможно, он имел с этими бандитами какие-то дела. А может, из-за них он и уехал? Может, бандиты требовали с него часть золота? Но что тогда им мешало самим начать добычу? Или здесь ничего нет? Поэтому старик Джо собрал все, что нашел и, не сумев вывезти, бросил где-то. Припрятал, чтобы забрать позже. Но зачем он тогда продал мне участок? Ведь уговор был об оплате с добычи. А если добычи нет, то и денег он не получит. Может быть, он хотел, чтобы я случайно нашел его клад? Но он ничего о нем не говорил. И как бы я мог его найти? Если только он не лежит в том месте, куда бы я точно полез? Я ломал себе голову, пытаясь понять. И не мог. Но одно я сегодня понял наверняка: золото есть. Оно точно здесь есть. Только что это за золото и где оно. В реке или в схроне. И этот индеец меня искал не из мести. По крайней мере, не только из-за нее. Я прислушался. Артист сладко похрапывал. Джо тоже уснул. Он иногда вторил Артисту, словно соревнуясь с ним. Потом на время замолкал и спустя минуту снова начинал храпеть.
Ну что ж, - решился я, - там, где золото, всегда проливается кровь. Надо для начала освободиться, а потом уже и с золотом разберемся, и с индейцем. Осторожно отогнул скобу и, покрепче ухватившись за нее рукой, принялся крутить. Поначалу она не поддавалась. Но вскоре чуть скрипнула, провернулась. Потом ещё и ещё. Минут через пятнадцать мне удалось расшатать ее так, что она уже болталась в бревне. Оставалось аккуратно выдернуть. И, продолжая крутить, потянул ее на себя. С трудом скоба поддалась. От близкого спасения сперло дыхание. Когда я почувствовал свободу, сердце забилось так, словно хотело вырваться, отдаваясь ударами крови, сжимавшими горло. Но наслаждаться сладостным чувством свободы было рано. И, сделав над собой усилие, попытался успокоиться. А когда почувствовал, как стук в висках унялся, вытянул руки вперёд, протащив их под собой и перекинув через ноги, встал. В хижине было тихо.
Осторожно сделал шаг. Жердь под ногой повернулась и, издав тихий стук, ударилась о лежавшую рядом с ней. Мне этот звук показался грохотом. Словно под моими ногами что-то взорвалось. Я замер. И напряженно вслушался в звуки хижины. Ничего не изменилось. Джо с Артистом продолжали храпеть. Медленно поднял ногу и, пытаясь нащупать плотно прижатую жердь на полу, сделал ещё один шаг. На этот раз получилось беззвучно. Мысленно перекрестился. Перенес вес тела вперёд и сделал ещё один шаг. Жердь под ногой, слегка прогнувшись, скрипнула. Снова замер. До спавших бандитов было всего несколько шагов. Но какие-же это тяжелые были шаги. Накиданные на землю и не закрепленные жерди крутились и ударялись друг о друга. Я ощущал себя канатоходцем, идущем по натянутой над пропастью верёвке. Каждое неосторожное движение могло разбудить здоровых и крепких мужчин. И у меня с одной рукой шансов против них не было. А на кону стояла жизнь.
Медленно я пробирался к двухъярусной кровати. После каждого шага останавливался и молил Бога, чтобы бандиты не проснулись. Стоял так по несколько минут и делал ещё один. Очень аккуратно, пытаясь нащупать ту жердь, которая не будет издавать звуков. Потом плавно переносил вес тела и снова молил Бога, чтобы эта жердь не сломалась, произведя громкий треск. Или не качнулась под ногой, соприкоснувшись с другими жердями и скрипнув в тишине. Каждый шаг давался неимоверно тяжело. Но, тем не менее, я упорно продвигался. Обошел стол. Тихонечко, просчитывая каждое движение. Поравнялся с вертикальной жердью, на которую опирался верхний лежак. И в очередной раз замер, ожидая услышать какой-то необычный звук. Но бандиты продолжали громко храпеть, не зная, что их смерть уже рядом.
Они спокойно спали. Видимо, абсолютно убежденные в своей безопасности похитители не думали, что я могу им чем-то угрожать. Что мог им сделать однорукий калека, да ещё и привязанный к скобе. Но они ошибались. Я был уже рядом. И длинная, изогнутая с одного конца и выпрямленная с другого в длинную острую пику скоба в моей руке твердо нацелилась на них. Даже неподвижная правая, которая висела, привязанная веревкой к левой, не могла мне помешать.
Первым, участь кого была предрешена, был Артист. Он лежал внизу и его убить было проще, чем лежавшего на уровне моих глаз Джо. А уж потом, как ни будь и с тем можно будет справиться. Хотя воткнуть в него пику сверху было сложно. Поэтому оставалось только через щели между жердями его лежака. А значит убить Джо одним ударом не получится. Только ранить. Но это уже было не важно. Надо было убить хотя бы одного. А уж со вторым, как ни будь потом я бы управился.
Артист лежал на спине, раскинув ноги. Его голова была запрокинута назад. И выражение лица изображало верх блаженства, которое только и может испытывать человек. Подойдя вплотную, я разглядел в очень тусклых отблесках огня печи, как он улыбается во сне. Стараясь не думать, размахнулся, и длинная пика вонзилась в грудь спящего бандита. От неожиданности он громко вскрикнул, видимо на мгновение проснувшись. И тут-же принялся елозить руками и ногами по деревянному лежаку. Удар был точен. Видимо я попал прямо в сердце. Удивленный взгляд упал на меня. И в это мгновение сверху навалился Джо. Он был крупным человеком. И невероятно тяжёлым. Мы повалились назад на жерди пола. Рука сжалась, пытаясь не упустить скобу, но все же не выдержала. И я почувствовал, как металл выскальзывает из ладони. На мгновение испугался. Но потом что-то дернулось. Веревка, которая была привязана к руке, больно врезалась в запястье. И вдруг ослабла. Железный прут тяжело стукнул по пальцам и глухо ударился о пол.
Стальная рука Джо сжалась на моем локте, чтобы я не ударил его пикой. Он оказался очень сильным. Почти как тот медведь. И всей тяжестью тела придавил меня к деревянному полу. Его другая рука обхватила шею, медленно сжимаясь и не давая мне вздохнуть. Я попытался перевернуться и скинуть его с себя, но получилось лишь слабо дернуться. Кажется, Джо даже осклабился. Жерди больно впились в спину. И в глазах начало все кружиться. Оскаленное лицо расплылось, словно размытое пятно. И вокруг него завертелись слабоосвещенные бревна потолка. Я почувствовал, как теряю сознание. Цепляясь за последние ниточки, удерживавшие меня от бездны небытия, резко дернулся снова. И получилось. Мы перевернулись на бок. Левая рука освободилась. Я тут же ухватился за его плечо. И извернувшись, схватил руку Джо на моем горле зубами. Он громко вскрикнул. Но не отпустил. Его пальцы лишь чуть ослабли, но продолжали сжимать шею. Мою грудь наполнил воздух. Тяжело, с сипением прорываясь внутрь, он как будто обжог меня изнутри холодом. И в голове прояснилось. Звериный оскал Джо стал чётче. Мир перестал кружиться.
Я, воспользовавшись моментом, притянул его к себе и забрался сверху. Но совладать с крепким и сильным мужиком не получалось. Он тут же вновь опрокинул меня на жерди, больно ударив спиной об мешавшийся нам стол. И вновь оказался на мне. Его пальцы опять сжались на моей шее. А рука, за которую я держался, вырвалась и крепко ухватилась за верёвку на запястьях. Он всем телом вдавил меня в пол. Мне показалось, что моя шея не выдержит и сломается, как сухая ветка. Толстый сучок жерди воткнулся в затылок. И перед глазами снова все помутнели. На этот раз мне было не вырваться. Он буквально лежал на моем горле и руке. Килограммов сто, не меньше. Я попытался освободиться, но почувствовал, что это невозможно. Я даже пошевелиться не мог. А его пальцы все сильнее вонзались в шею. И перед глазами все поплыло. Сначала медленно закружилось, потом все быстрее. Начало расплываться, превращаясь в размытые пятна. А после все куда-то полетело. Словно я проваливался в глубокую яму.
Внезапно пальцы на шее ослабли. И сквозь пелену мне почудилось, что к голове Джо прикрепилось что-то огромное. Вздохнув, я туманно разглядел Вадзаих. Она крепко обвила шею Джо длинной веревкой, которой была привязана к лежаку. И тот, отпустив меня, ухватился за нее руками. Огромный и невероятно сильный, он легко справился бы с индианкой. Осознание, что все может решиться в считанные мгновение, скользнуло где-то среди тумана перед глазами. Пальцы руки нащупали пику. Собравшись, я всем телом рванулся и воткнул ее в бок Джо. Я не целился и не знал, куда попал. Только почувствовал, как что-то горячее брызнуло на запястье. Дернулся снова, вгоняя стальной прут до конца. Джо громко охнул. И повалился на пол.
Все было кончено. Мы были свободны. Я глубоко вздохнул, наслаждаясь холодным воздухом. Настолько сладким, что с ним не сравнятся все самые изысканные десерты мира. И закрыл глаза. Не было ни радости, ни злости. Не было ничего. Лишь пустота внутри. Такая пустота, в которой нет даже мыслей. Где-то за дверью, вдалеке послышалось грозное рычание. А после этого треск ломаемых сучьев. Огромные северные волки загнали карибу.