Я ничего так не боюсь, как мужчину, который весь день демонстрирует, какой он умный.
Мадам де Севинье, из писем
Винсент плохо спал и едва дождался наступления часа своей стражи. Он видел опасность повсюду: в чаще леса таились дикие звери и разбойники под началом Сладкоголосого, в карете подле принцессы спала одна из шавок Ллайса Мелиса... Пусть Мия ей доверяла, но Винс - нет. Да и сама императорская дочь внушала тревогу. Винсент не решался оформить эту мысль явно, пусть даже лишь в голове, но его чувства подсказывали: она опаснее всех.
Винс злился сам на себя - пост он держал непривычно плохо. Из-за беспокойного сна он ощущал сонливость, близость костра его только еще больше усыпляла. Молодой человек был готов щипать руки, чтобы только не захрапеть - как делал это с оглушительным звуком Алан, расположившийся под пледом неподалеку. Ни утренний туман, ни роса не в силах были разбудить могучего полулинорма.
Чего нельзя было сказать о принцессе. Дверца кареты распахнулась, выпуская легкую белую тень - приближаясь, она оказалась Мией в легкой тунике, расшитой бисером. Волосы девушка несла на руках, словно огромную кошку, чтобы кончики не намокли в траве. Шелковые туфли ее мгновенно потемнели от росы, но это, казалось, ничуть не беспокоило принцессу. При виде нее Винсент вздрогнул: на миг она показалась ему странно красивой, как минувшим вечером, пока не приблизилась. Ведьма, дочь ведьмы, подумал Винс, вот и весь секрет ее притягательности. Не думая, что делает, он схватился за подбородок, вспоминая слова принцессы: "ты ведь сам не полностью мелуккадец". Зеркало не требовалось - молодой человек прекрасно знал, как выглядит его лицо, и мог быть уверен, что ни одной немелуккадской черты в нем нет. Но как тогда?..
Мия улыбнулась, отметив его движение. Должно быть, она догадалась, отчего страж бросился исследовать свое лицо. Винсент напрягся, готовый к тому, что сейчас произойдет нечто из ряда вон выходящее и совершенно непредсказуемое - принцесса либо ударит его, либо поцелует... И причины ей ни для того, ни для другого не нужно.
Но Мия не успела. Она встала возле молодого человека, но не сказала ничего: скрипнула дверь кареты, веселым бодрым клубком наружу выкатилась Майте, сияющая бодростью. Новый день начался.
Мия не могла явиться в селение в одной только тунике - пришлось надеть платье. От накидки и вуали она наотрез отказалась.
- Мы путешествуем инкогнито, отчего бы не представиться лёскими купцами?
Майте заканчивала труд над прической принцессы. Десяток шпилек поднимал волосы так, чтобы концы кос не волочились по земле. Сверху голову дамы украсил богатый гребень, изображающий корабль.
- Жителям Лё порой плюют в спины, принцесса, если Вы не знаете, - сказал Винсент.
- Да что ты, - откликнулась вместо Мии Майте, - ты, верно, давно не был вне столицы, дружочек. В Судшу, если тебе есть что продать или обменять, тебя примут с распростертыми объятьями, будь ты хоть огненный демон. Закончено, Ваше Высочество!
Мия встала. Теперь колокольчики были не только на концах ее кос, но и на гребне - она вся звенела, как отгоняющая духов вертушка. Впрочем, оттого и вошли в моду бубенчики в прическах дам - в том числе, из суеверия.
Взгляд принцессы был устремлен вниз, на носочки туфель. Девушка явно не просто задумалась - вспоминала что-то. И то было отнюдь не сладкое воспоминание.
В пути до Судшу Винсент предпочел сесть на козлы. Алан отправился к дамам внутрь кареты. Вроде бы, они вполне неплохо проводили время: до Винса то и дело долетали обрывки смеха брата и Майте, невнятные восклицания... Тем больше было его удивление, когда через семь с половиной часов, въехав в деревню и остановившись у таверны, предоставляющей ночлег, Винсент обнаружил, что принцесса спит. Выглядела она при том плохо: бледная, с холодным лбом. Позабыв о том, что существует запрет на прикосновения к особе императорской крови - тем паче, без ее на то согласия, - молодой человек подхватил Мию на руки, устроил ее безвольную голову у себя на плече и внес на постоялый двор. Алан и Майте удостоились его гневного взгляда:
- Какого демона вы лясы точили, пока Ее Высочество...
- Я в порядке, милый страж, - прошептала Мия, не открывая глаз, - такое бывает... каждый месяц.
Винсент выразительно кивнул Майте.
- Я оставлю принцессу в комнате на твое попечение. Ал, займись лошадьми.
И, распахнув ногой дверь, вошел в таверну. Стоило переступить порог, как они с Мией оказались в темном душноватом помещении. Единственными источниками света были маленькие пыльные окна, прорубленные почти под самым потолком. Комната, обычно использовавшаяся под трапезную, сейчас пустовала, и все столы, кроме одного, были составлены в кучу в углу. Винсент огляделся, выразительно притопнул подбитыми сапогами, чтобы обозначить свое присутствие, но никто не явился на звук. Молодой человек обернулся на дверь: Майте не зашла вслед за ними с принцессой. Страж перехватил свою бесценную ношу поудобней, звякнул бубенчик, легонько ударившись о его колено, Мия зашипела, так и не открывая глаз, подняла руку к голове:
- Волосы... прищемил рукой, тянет...
Винсент, не раздумывая долго, ногой сдвинул вместе стулья, обступавшие одинокий обеденный стол, уложил на них Мию так, чтобы она при желании могла сесть, отрывая вместе с нею от себя одурманивающий запах черемухи и яблок, словно рисунок на платье девушки был живым, настоящим... И тут, наконец, в комнату вошла владелица таверны.
Это была женщина на пороге старости, но еще крепкая и сильная - широкая крестьянская спина, большие грубые руки, медвежья походка. Но волосы цвета соли с перцем были уложены в красивую прическу на столичный манер, а лёские шаровары блистали в полумраке помещения, убеждая, что они из настоящего шелка. Винсент догадался - хозяйка всего заведения.
- Ну-ну, надеюсь, не умереть вы сюда приехали? - сказала она голосом без выражения, таким, что не понять, шутит женщина или сердится. - Ну или хотя бы заплатите сперва.
Винсент нехотя отошел от Мии, начал копаться в карманах, ища кошель с императорскими деньгами, вспомнил, что тот остался в карете... И тут, к счастью, вошли Алан и Майте.
Две комнаты стоили неправдоподобно дешево - после цен столицы казалось, что Судшу сказочно щедр и беспечен. Хозяйка выслушала объяснения Майте и пообещала прислать в комнату кувшин отвара, унимающего боль. Ужин предполагался через два часа - оставалось вполне достаточно времени, чтобы отдохнуть.
Мия выпила отвара и поспала. Проснулась она от лучей закатного солнца, падавших на лицо: свет и тепло мягко вытаскивали девушку из оков сна. Принцесса приподнялась на локте и увидела Майте, рассматривающую ее дорогие платья, разложенные на второй кровати.
- Как насчет синего платья с лилиями?
- Что?
Майте осторожно провела рукой по шелку, словно боялась смять вышитые на нем цветы.
- Какое платье Вы наденете к ужину?
Принцесса села на постели, поискала ногами туфли.
- Меня вполне устраивает то, которое на мне. И обращайся ко мне на ты и по имени, пожалуйста.
- Ради конспирации?
Мия вздохнула.
- Именно ради нее.
Майте осмелела: схватила синее платье, явно приглянувшееся ей больше других, приложила к себе, посмотрелась в большое зеркало на стене, мутное по краям от старости.
- Будь я принцессой, я бы меняла наряды каждые три-четыре часа. И тоже носила длинные волосы с бубенчиками на концах кос!
- Это не прихоть, солнышко, а обязанность, - Мия поднялась и зашла за спину разбойницы. Прическа принцессы от соприкосновения с подушкой пришла в беспорядок, и Мия принялась вынимать шпильки.
Майте смотрела, как завороженная. От ее внимания не ускользнуло, каким мимолетным был взгляд принцессы на ее собственное отражение: взгляд сверкнул и скрылся под лесом пушистых ресниц. Мия вернулась к кровати, доканчивая расплетать косы, села, отвернувшись к окну.
- Ох, нужно сделать новую прическу! Идите сюда, рядом с зеркалом будет сподручнее... Не хотите, чтобы я Вас накрасила? Тебя...
- Не нужно. Ничего этого не нужно.
Повисла пауза. Майте положила синее платье рядом с прочими на кровать и подошла к принцессе, готовая посочувствовать.
- Я не люблю свое лицо. - Мия провела ладонью по щеке, моргнула, сдвинув брови, как от боли. - Я пошла в бабушку, мать отца. Такой же нос и губы. А глаза от моей матери.
Майте не спросила словами, но села поближе и кивком показала: расскажи еще, я хочу знать больше.
- Бабка - плоть от плоти столицы. Все косное, жуткое, унизительное она принимает с распростертыми объятьями. Нет, она не била и не шлепала меня никогда, как другие родительницы, бывало, поступают со своими отпрысками. И это как раз было самым страшным. Она говорила: ты никто, мы все никто, мы прах под ногами мужчин. Она просто повторяла это. Каждый день. На каждое свое страдание она отвечала словами: такова наша доля, так устроен мир.
Майте задумалась на мгновение. Она не утратила сочувствие - и, пока еще, благодарность - к принцессе, но собственные мысли унесли ее на миг в далекое детство. Ее саму мать била смертным боем, но при том, в приступах редкой нежности, обнимала и учила никому не доверять. Кто знает, что тяжелей.
Мия позволила Майте надеть одно из своих платьев. Тоненькой разбойнице не подошли те, которые нравились ей больше всех - просто болтались, как на шесте. Но несколько нарядов удалось запахнуть и перепоясать так, чтобы они смотрелись красиво. И тут Майте с удивлением и разочарованием поняла, что двигаться ей в изысканном наряде совсем неудобно. Кажется, я понимаю, почему госпожа не испытывает энтузиазма по поводу переодеваний, подумала разбойница.
Мия и Майте вдвоем вышли из комнаты и пересекли коридор, но спуститься на первый этаж оказалось не так просто. Узкое придворное платье не позволяло принцессе широко шагать, и Алан оказался вынужден взять девушку за локоть, сопровождая с верхнего этажа в столовую - не без обоюдного удовольствия, впрочем. Майте, не обремененная этикетом, поддернула подол и сошла сама. Винсент, наблюдая все это, стоя у накрытого стола, вздохнул: еще одна на мою голову. Принцесса-то хоть сумасшедшая, а эта дикарка - просто балда, без извинений.
Хозяйка постаралась на славу, то ли рассчитывая на солидную плату, то ли по доброте душевной: стол ломился от яств. Тут были и рыба в пряном соусе с рисом, и утка с зеленью, и пигоди с капустой, и наваристый бульон, и жареные острые овощи... Принцесса медлила, раздумывая, чего ей больше всего хочется отведать, и не сразу сообразила, что все ждут ее. Только после ее выбора прочие могли приступать к еде. Мия смутилась, взяла пигодя и тотчас услышала три тихих облегченных вздоха, слившихся в один. Винсент, Алан и Майте накинулись на еду.
- Знаете, пока дамы там у себя тормошили сундуки с нарядами а Винс плевал в потолок, я немного прошелся по деревушке, - сказал Алан. Из-за набитого рта его голос звучал невнятно, на колени ему падали крошки, но полулинорм тем ничуть не смущался. - Что сказать? Рынок, конечно, так себе, не чета столичному. Но я видел вельможу с инспекцией, так что нам стоит поторопиться, если хотим получить приличные товары. Ясное дело, завтра же все лучшее будет забрано в качестве налога Императору.
- Знаете ли вы, что даже трети того, что собирается в качестве налога, не попадает в казну? - сказала принцесса.
- Это все оттого, что дамы начали носить прически, закрывающие лоб. Даже сама императрица. Это знамение: лоб закрывают тогда, когда на нем отражаются злые думы...
- В своем ли Вы уме? - Шепнула Мия. Она даже вздрогнула: отвыкла в последний год от глупости придворных, и вот снова слышала суеверные толкования случайных вещей. - Подобные речи всегда ухудшали мое настроение.
В разговор брата и принцессы вмешался Винсент:
- За столом разговаривать не следует, как завещал Учитель.
Мия положила приборы рядом с тарелкой, будто передумала есть.
- Ты уважаешь Учителя?
Винс кивнул.
- Я видела его, - Мия иронично поджала губы, - когда мне было четырнадцать. Он подавал моему отцу жезл так, будто само Небо освятило его... И жезл, и отца.
Девушка засмеялась, качая головой так, словно говорила об умилительной оплошности ребенка.
- Знаешь, уважения мне это не добавило ни к отцу, ни к Учителю.
Алан, зная своего брата, нахмурился, предвидя долгую утомительную проповедь. Майте же, напротив, пришла в восторг и едва в ладоши не захлопала, готовясь увидеть жаркую перепалку.
- И Вы сделали столь суровый вывод на основе всего одной встречи, во время которой даже не говорили с Учителем? Поистине...
Мия тронула телохранителя за локоть одними пальцами, обращая на себя внимание (он явно был готов впасть в благоговейный экстаз и вещать еще долго... может быть, до темноты).
- Винсент, Вы, должно быть, привыкли к тому, что Ваш ораторский дар уникален по своей силе. Вы убеждаете кого угодно в чем угодно. Только со мной это не пройдет.
- Женщины как раз более восприимчивы...
- Именно потому, что я женщина, Ваше красноречие и бесполезно. Знаете, когда меня прозвали безумной? Его Императорское Величество дозволяет Императрице и дочерям находиться на некторых собраниях Совета. Меня уже больше не допускают, и вот с какого времени: когда-то решался вопрос о том, кому из служанок дозволяется покидать дворцовый комплекс, по каким причинам, в каком сопровождении и как именно одетыми. Вы понимаете? В итоге, порешили, что служанки могут выходить по заданиям господ... Дамы-аристократки не могут выходить из дворца вообще, не считая исключительных случаев. Нашего мнения никто, разумеется, не спросил. Я поднялась, открыла лицо и спросила у сестер и мачехи, до каких пор мы согласны это терпеть... С того дня отец начал звать меня Безумной, Дурной дочерью.
Винсент не смог удержаться от улыбки.
- А чего он ждал от дочери ведьмы?
- Того же, что и от всех других женщин, которых он знал. Полагаю, с моей матерью и ее товарками он был знаком не так уж близко.
Винсент оперся локтями на стол, внезапно ощутив жар в груди - как всегда, когда его что-либо до крайности интересовало.
- То есть, Ваше Высочество хочет сказать, что будь кто-то из мелуккадских женщин воспитан в лесах...
Винсент ждал, что принцесса ответит, он она просто вновь начала есть, больше уже не глядя на молодого человека. Лишь опустошив миску на треть, девушка бросила на телохранителя короткий взгляд.
- Некоторые ответы должны быть не произнесены вслух, а найдены в процессе размышлений. Ешьте, у Вас будет целый вечер до молитвы перед сном и целая ночь после, чтобы подумать.
Винс мог бы разозлиться, он чувствовал, что готов вспыхнуть, но натопленное помещение, приятный запах от еды и сидящей подле принцессы умиротворяли его. Он спросил себя, почему так серьезно относится к ее словам - принцесса или нет, она всего лишь милая умалишенная. На таких не злятся.
Уже после еды, когда Алан и Майте задумали играть в домино, Винс остался за столом, уже очищенным от тарелок. Ему хотелось побыть в одиночестве, подумать. Он бы закурил, но табак остался в карете, а истинной страсти к нему Винсент, к счастью, не испытывал - то есть, не был готов бежать по холодной улице на задний двор.
Мия предлагала ему поразмыслить после ужина, но как раз этого молодому человеку и не хотелось. Он сидел, подперев щеку рукой, лениво моргая. Только теперь он осознал, что последние два дня выдались неожиданно напряженными - и, видимо, не для него одного. Ужин согрел Мию, нагнал на нее сонливость. Девушка скинула туфельки, подтянула колени к груди и зажмурилась, устроившись на софе в темном углу комнаты.
С какой стати я должен действительно размышлять над ее словами, подумал Винсент, нужно воспринимать ее как милое дитя, не больше.
Он встал, накинул на принцессу свою куртку и поднялся на второй этаж, готовый лечь спать. Разморенный уютом, Винс не отдал себе отчета, что уже не раз пытался убедить себя относиться к Мие как к безобидной дурочке - и спустя некоторое время страх заставлял его отказаться от этого.